Пример анализа в русском языке копия

ому, отсюда и вся та история, что произошла потом с “морд. (Например, то же “кол” - [дом] приходит из древнего языка в русский язык в значении [кол], а в английский уже в значении [звать]. Из этого следует, что так использовали они абсолютно разные знания из структуры значения некогда общего для них слова.)

Чтобы понять, что именно тогда произошло в русском языке, необходимо знать значение объединения “морд” ещё в древнем языке. Потому как в русском языке само такое объединение сегодня не сохранилось, то значит “прочитать” само это значение мы в нём уже не сможем (в смысле отдельные части объединения значений в русском языке уже не имеют, а будь это иначе, то и само объединение до сих пор бы тогда присутствовало в языке), а коли так, то мы воспользуемся для определения его значения уже тем языком, где оно безусловно ещё есть.

Я уже говорил, что значением “морд” (”морт”, “мурт”, “мурд”) в удмуртском языке является [чужой человек], и в нём его разделить вполне возможно. В результате его разделения мы получаем устойчивое сочетание {“м” - “урт”}, которое безусловно в удмуртском Языке имеет сегодня значение. “М” в сочетании, это суть [М] из древнего языка в значении [принадлежащий мне, говорящему], а “урт”, это именно уже удмуртское объединение, и значением его в удмуртском языке является [дух]. (Последнее утверждение поясню, - звук “м” с этим его значением возник в древнем языке, а потом почти без изменений вошёл во все другие языки, которые возникли на его основе. Объединение “урт” с этим его значением возникает именно уже в удмуртском языке и нигде больше, т.е. его больше нигде и ни в каких языках нет, потому оно и удмуртское.) 

[Дух], это вовсе даже не [человек] и не [животное], потому как в структуре значений самого этого слова “урт”, которому оно соответствует, есть такие знания, каких просто не может быть в структуре значений слов “человек” и “животное” (”зверь”). Проще говоря, дух это вовсе и не человек, и не зверь, а нечто совсем уже другое. Чтобы понять, что это другое из себя представляет (в смысле какие знания присутствуют в структуре значения “урт”), необходимо продолжить разделение “урт” (“орд”) дальше.

Всего возможны два варианта разложения объединения “орд” : (”о” - “рд”) и (”ор” - “д”). Не вдаваясь в подробности, здесь они сейчас не нужны, замечу лишь только, что второе вряд-ли в древнем языке могло иметь значение. Потому как в соответствии с конструкцией (знаниями связей древнего языка) самого этого сочетания “д” в нём так получается лишь одной из возможностей “ор”. А такого быть просто не может, если вспомнить, что в структуре значений “д”, когда он возник в Языке, были вообще все те знания, что тогда уже были и которые относились к коллективу (д), в том числе и “р” (”мужики”) было одним из них. Т.е. думать, что совокупность знаний “д” может быть одной из возможностей совокупности знаний “р”, это как считать, что множество может содержаться в его подмножестве, а это неверно (разве только за исключенего крайнего случая, когда множество и подмножество совпадают). Как я уже здесь говорил, по причине своей многозначности “д” не мог и не использовался в Языке отдельно, а использовался только уже начиная с его модуляций (объединений с гласными звуками), которые таким образом сужали саму возможную область значений “д” и так сами были уже возможны к использованию в Языке.

(Если быть более точным, значением устойчивого сочетания {”ор”- “д”} было бы тогда [[совместная работа мужиков коллектива сопровождаемая громким криком] - [“д” ([коллектив] как одна из возможностей значения “ор”)]].  Само такое сочетание воспринималось бы тогда аналогично сегодняшнему {(мой) папа из моей семьи}, потому как сам папа, - и мы это знаем, - это уже и есть моя семья. Т.е. в первом сочетании “д” избыточен так же, как  и “моей семьи” во втором (потому как обе части этих объединений в структурах своих значений имеют одинаковые знания, а это и есть их избыточность в самом объединении, - повторять дважды одно и то же знание в речи, значит усложнять так сам язык, т.е. делать таким образом его очень и очень неудобным).

Таким образом из двух вообще возможных вариантов разделения “орд” в древнем языке значение в нём было только у “о-рд”, разберём же его. Значение “о”, как и вообще любого звука использовавшегося отдельно в древнем языке, это одно из значений принадлежности. Этого знания сейчас нам вполне достаточно, чтобы не разбирать здесь его дальше. Гораздо важнее нам сейчас представлять значение объединения “рд”, где “д” является одной из возможностей “р”. Зная их значения: “д” - [коллектив], “р” - [мужики], легко “прочитать” значение самого объединения “рд”, -  [”д” как одна из возможностей “р”]. Но, как мы уже здесь выяснили, такое объединение возможно, если только сами “д” и “р” полностью совпадают. А это значит, что значением “рд” было таким образом [коллектив мужиков]. Проще говоря, такое объединение в древнем языке могло соответствовать (и соответствовало) исключительно коллективам состоявшим из одних только мужиков. (”Зеркальное” же объединение “др” в древнем языке значение уже безусловно имело, потому как значением его было [”р” как одна из возможностей “д], или по другому - [мужики коллектива]. Впрочем об этом здесь же (в этой же книге), но чуть дальше.)

Но само это знание нам пока не даёт ровным счётом ничего, потому как контекст древнего языка очень даже отличался от контекстов языков, которые возникли на его основе. Тем более отличались и сами эти языки промеж собой. Проще говоря, структура значений “рд” в этих языках могла быть (и была) уже тогда очень и очень разная, в смысле в разных языках это были разные совокупности знаний. Попробуем же определить разность структур значений в разных языках по значению не самих объединений “рд”, а их производного объединения “орд” в разных языках. И здесь начинается интересное.

Ну, с языками, где оно и возникло, в принципе всё ясно, - оно в них сохранилось с тех самых времен (существования сейменско-турбинского феномена) и до монголотатарского потом нашествия в тех же самых значениях, - [человеки под управлением мужчин и место, где они есть] (потому как всё это время носители древних языков оставались кочевниками). А, если процесс детализации самого этого значения тогда уже у них в языках и начался, то, во всяком случае, он точно тогда ещё и не закончился. (Саму структуру значений в тех языках мы сейчас рассматривать не будем, потому как предметом интереса данной статьи является именно русский язык.) 

В удмуртском языке [коллектив мужиков] соответствует [дух], - почему? Чтобы понять это, следует определить каким именно было знание “коллектив” тогда для предков удмуртов. (Знание “мужики” для них безусловно было очевидно, и было как у всех, а потому здесь и не рассматривается.) Самым первым знанием, которое впоследствии и определяло вообще сам Коллектив, было тогда совместное занятие его членов передачей друг другу генетической информации. Проще говоря, сама такая передача была тогда единственно возможным признаком совместности для условия существования Коллектива вообще.

Уже тогда предки удмуртов имели о ней соответствующие знания, чтобы представлять, что существование коллектива исключительно из одних только мужиков невозможно. Даже, полагали они, если мужики и будут при этом передавать генетическую информацию друг другу, то принять им её все равно не получится. Но факт оставался фактом, в лице представителей “рд” они видели коллектив именно только из мужчин, а значит он безусловно был. Т.е. с их точки зрения (с их знаний, что у них тогда вообще уже были), если бы это был коллектив человеков, то он давно бы уже исчез. А коли он не исчез, а до сих пор был, то из этого следовало, что это коллектив вовсе не человеков, а духов, которые сами вечны и абсолютно не нуждаются в процессе передачи друг другу генетической информации, чтобы существовать как коллектив, потому как для этого им достаточно просто быть вместе.

Ещё раз, - разница в знаниях в структурах значений “рд” в удмуртском языке и языках, где оно и возникло, приводит к появлению у предков удмуртов для этого объединения значения [дух]. Более того, с этим значением дальнейшее его разделение в удмуртском языке было невозможно, из чего следует, что оно было заимствовано туда уже именно как объединение “рд”, а вовсе не возникло в нём.

(Кстати, с учётом вышеизложенных знаний, значением “морд” в удмуртском языке являлось тогда [принадлежащий мне, говорящему, дух], - уже из этого значения много чего следует. Ещё больше следует из производных “урт” существующих и сегодня в удмуртском языке, здесь я отмечу лишь самые главные знания признаков действительности, что так повлияли на них самих и их язык. 

Удмурты находили морд(ов) (муртов) родственными себе, потому у них и сложились с ними неплохие отношения. Мурты обогатили знаниями как самих удмуртов, так и их язык. Безусловно, на отсталых удмуртов напоминавших тогда больше говорящих обезьян, нежели сегодняшних человеков, произвели неизгладимое впечатление как сами мурты, сплошь увешанные бронзовыми украшениями и бронзовым же оружием, которую удмурты тогда вовсе и не знали, но и сами их кони (вспоминаем из Истории аналогичный случай, - это когда индейцы принимали испанских конкистадоров за богов только потому, что те были уже на конях, которых они до этого не знали вообще). Позднее, уже в процессе совместного с ними определённого времени проживания, значение “морд” трасформируется у удмуртов со значения [принадлежащий мне, говорящему, дух] в [чужой человек], - похоже, что необходимые для этого соответствующие знания к тому времени они уже получили.

А что с русским языком? Оказывается, к русскоязычным объединение “морд” попадает уже целиком и с собственным значением (которого самого мы сегодня не знаем, - в русском языке такого слова давно уже нет, - а можем лишь предполагать его значение у русскоязычных по существующим в нём и сегодня его производным). Потому правильно будет рассматривать не само значение объединения, которого в русском языке всё равно сегодня нет, а то ничего, что от него осталось, т.е. именно факт его сегодня отсутствия в русском языке. 

Ещё раз, - из ничего чего-то узнать невозможно, а вот из самого знания факта существования этого ничего кое-что узнать уже безусловно возможно.

Значением объединения “рд” в древнем языке было [коллектив мужиков], и русскоязычные безусловно его знали. Но, коли оно отсутствовало в русском языке, то это значит, что было оно в нём невозможным. А невозможным его в языке делало ни само знание звучания, ни знание связи, а именно что знание признака действительности, которому оно соотвествовало. Потому как с той структурой значений (совокупностью знаний), что была у русскоязычных у звука “д”, объединение “рд” могло соответствовать именно тому коллективу, члены которого только тем и занимались, что передавали друг другу генетическую информацию. А это, - вспоминаем удмуртов, - было невозможное для них объединение и как слово в Языке, и как коллектив в Действительности. Т.е. в отличии от тех же монголотатар не было у них в структуре значений объединения “рд” знания с возможностью совместно заниматься не только передачей генетической информации, но и чем-то ещё другим (управлением, например).  (Проще говоря, тогдашнее объединение “рд” для русскоязычных своим значением представляло нечто в Действительности совсем уже невозможное, примерно как “горячий снег”, “сухая вода”, “гора ветра”, и т.д. сегодня,  потому как предполагало в себе взаимоисключающие знания.)

(Кстати, уже из этих знаний мы можем судить, что сейменско-турбинский феномен потому состоялся тогда, что представители его не тратили так много усилий и времени на сами кочёвки, как это делали предки всех прочих народов. Таким образом они накопили к тому времени достаточно уже знаний, а с ними и соответствующих ресурсов (сознаний в основном), чтобы однажды начать свою экспансию на Запад (выйти в зону лесостепей и южнее им помешали предки тюркских народов, которые к тому времени были уже достаточно развиты и гораздо более организованы, чем сами морды). Проблема же в том, что в самой этой экспансии с их стороны участвовали именно мужские коллективы, судьба которых изначально была предопределена, - со временем они в любом случае вынуждены были бы или полностью исчезнуть, или ассимилировать среди местных аборигенов, что впрочем было для них одним и тем же финалом, - полным потом исчезновением.)

Как не было в русском языке объединения “рд”, то уж тем более не могло быть в нём и его производных, в нашем случае “орд”. Потому “морд” появляется в нём уже как объединение со своим конкретным значением, а именно [(очень плохой, почти как зверь) человек]. А уже от этого объединения, а значит и его значения, происходят в русском языке всё последующие его производные. Обращаю внимание, что в отличие от тех же предков удмуртов, у русскоязычных тогда было уже достаточно знаний, чтобы не считать морд(ов) богами (духами). Более того, из самого этого значения и значений производных объединения “морд” в русском языке следует, что отношения между ними и мордами были тогда очень и очень плохими.

(Кстати, похожие отношение у мордов сложились не только с русскоязычными, а и со всеми прочими европейскими народами. Это следует уже из существования у них в языках объединения “морд” в значениях [смерть], [убийство], и т.д. Причём в структуре значений этого объединения присутствовало знание “человек (с косой, как оружием, - у представителей сейменско-турбинского феномена такие были)”. Проще говоря, под смертью тогда понимали именно вооружённого морда, у которого была скверная привычка, - убивать при встрече всех, кто был не из его коллектива.) 

Именно по этой же причине невозможно разделить “морд” в русском языке как “мо-рд”, - при таком разделении возникает объединение “рд”, а его, как только что мы разобрали, в русском языке никогда не было, потому пропускаем. Как не может быть в нём и разделения “мор-д”, потому как “д” отдельно в русском языке ничего не значило (или,  наоборот, значило вообще всё, а это есть одно и то же) и тоже пропускаем. Всё проверили? Есть ещё разделения? Кажись нет, - подведём итог. 

 Из всего этого мы делаем вывод, что слово “морд” было заимствовано в русский язык именно как объединение с соответствующим ему значением [человек (очень плохой, почти как зверь)], но само оно в нём потом не сохранилось, а если только в составе его производных (объединений с ним) : “морда” (в двух значениях), - [передняя часть головы животного] и [ловушка для рыбы], “мордки”,  - [денежный эквивалент в виде шкурок меховых животных], “смерд” - [раб], “смерть” - [убиение], “смердить” - [вонять], и т.д.

(Кстати, господа Мордюковы, Мордашковы, Маргасовы, Мордасовы, и пр., а также Мордвиновы и иже с ними вся прочая мордва, - значение “морд”, посредством которого образованы все ваши фамилии, знаменует собой огромный пласт Истории “русскоязычных” народов (с тех пор, как оно возникло, из того ещё русского языка выделилось потом помимо самого русского языка много ещё каких языков). Потому как возникли эти ваши фамилии из прозвищ, которые сами появились в русском языке именно в то самое время, т.е. три с половиной тысячи лет тому назад, когда на территорию Восточной Европы (Русской равнины) пришли эти самые морды, а вместе с ними и слово “морд” в русский язык. Потому забудьте все эти байки недалёких умом лингвистиков про некие морды зверей в ваших фамилиях, - когда сами морды (которые человеки) уже были, как и эти ваши прозвища, переднюю часть головы зверей так тогда никто ещё и не называл, - и ведите свою родословную правильно.

Более того, в Европе пожалуй нет сегодня такого языка, где так или иначе это объединение бы не участвовало. Подчёркиваю, именно само объединение целиком во всех этих языках является заимствованным, т.е. на значимые объединения оно разделено в них быть не может. Впрочем это отдельная книга этой серии, а потому об это не сейчас и не здесь.)

Это сейчас была всего-лишь вступительная часть главы “Пример анализа в русском языке”, потому как настоящий пример он только ещё будет. В смысле так я рассказал лишь сами правила анализа Языка, а дальше покажу как следует использовать их на практике. А пока для лучшего их закрепления, напоследок повторю их ещё раз.



 
- После разбивки объединения на значимые элементы, следует убедиться, что для того, чтобы это было действительно объединение, между получившимися частями должны тогда существовать соответствующие знания связи. (Если предварительная разбивка была неправильной, таких знаний связи вы не найдёте.)

- Затем проверить, насколько знание признака, которому соответствует данное объединение, соответствует в свою очередь тому его значению, что получается из значений составляющих его частей и знания связи между ними. Если это так, то все нормально, значит саму разбивку перед этим мы сделали правильно.

(Например, “самолёт”, - “сам” и “лёт” (“о” в соответствии со знанием связи собственного значения здесь не имеет). Из значения его частей следует, - [[сам] и [способность летать] (как одна из возможностей “сам”). Значение “сам” - “с-ам” - [принадлежность (с) действия меня, говорящего]. (Значениями модуляций с гласными звуком перед сутями являются соответствующие действия: “ор” - [действие мужиков], “ур” - [действие отдельного мужика], “ад” - [действия членов коллектива (д)]  (по передаче генетической информации, - а чем тогда ещё можно было заниматься в коллективе?), “ам” (”эм”) - [действия (мои)], и т.д.) 
 
Уточним тогдашнее значение [способность летать], - [способность к быстрому ходу, подвижность]. Потому как значением того же “слетать” раньше было вовсе не [переместиться по воздуху куда-то], а именно что [быстро переместиться куда-то]. Это со временем, с появлением самой такой возможности перемещаться именно по воздуху, да ещё быстро, знание “по воздуху” в структуре значений этого слова становится обязательным. Потому ничего странного не было бы в том, что для переправы на другой берег реки нам бы во времена, когда о самолётах даже думать ещё не могли, приготовили бы именно самолёт. Потому как плот, которым он и был на самом деле, являлся тогда одним из значений (признаков действительности) тогдашнего слова “самолёт”.

Уже из последнего примера видно, насколько важно для анализа языка знание самого контекста, где то или иное слово используется. Тем более, если само звучание слова возникает раньше, чем знание признака действительности, которому оно впоследствии начинает соответствовать. Изменяется всё, - контекст, слова (знания звучания, значения, связи), мы сами как форма Жизни (а с нею и наше Сознание),   - потому как постоянно накапливаются всё новые и новые знания. Потому как все они так или иначе входят в состав соответствующих структур. Но, безусловно, есть и нечто такое, что уже никогда не изменится, - это то, что однажды уже случилось. А потому и сами знания, и Сознание, мы можем считать относительно самого контекста неизменными. Так, в том же слове “власть” относительно контекста в котором оно возникло было [вода], в то время, как относительно сегодняшнего контекста в нём его и близко нету.
 
Здесь, в качестве примера анализа в русском языке, я разбираю объединения образованные на основе модуляции древнего языка “уд”. Точнее её русскоязычной версии “удь”. Мне было интересно посмотреть, как с появлением новых звуков в русском языке, происходит одновременное образование с ними и с “удь” новых объединений.  Ведь из самих таких знаний мы можем много чего узнать, тем более, что многие эти объединения сегодня в русском языке ещё существуют и их значения безусловно известны. По другому говоря, так как этот процесс (появление новых звуков в языке) растянут во времени, то это будет уже пример анализа русского языка в динамике (процессе), когда появляются всё в большем количестве новые знания признаков, а с ними меняется и звуковой состав языка, и знания в нём связи, - проще говоря, когда одновременно меняется сам язык. А, чтобы вам было понятней, как я это вообще делаю, сам анализ я разбил на соответствующие части, которые и озаглавил.
Ещё раз, я мог выбрать любое другое объединение (модуляцию), -  “ун”, “ак”, “ай”, “ду”, “ла”, “ль”, и т.д, - они все интересны, о всех есть, что рассказать. Просто всго в одной книге никак не расскажешь, а выбрать что-то надо было обязательно, вот я и выбрал “уд”. Ну, что? - Начнём!