Завещание

Старик Трофимов   умирал. Вот уже неделю лежал он в жарко натопленной комнате под мягким одеялом. Дважды в день прибегала к нему медсестра и делала уколы. От уколов, боль, грызущая его внутренности, затихала. Тогда он проваливался в забытье. Там, в   закоулках сознания, он снова видел себя молодым, могучим, красивым мужиком с шапкой черных волос. Снова мчался куда- то на коне.  Видел себя в гуще людей. Видел женщин, которых любил, когда –то. Но чаще всего виделась ему работа…Поля, покосы… Двенадцать лет был он бригадиром, и восемнадцать-председателем. Вот память и возвращает его туда, где он был молод и счастлив.
Жена-уютная маленькая и круглая,  как колобок ,бабушка Тина, как звали ее внучата, тихонько входила в комнату, усаживалась на табуретку ,рядом с кроватью, и молча сидела рядом с мужем, поглаживая рукой его руку. В ее глазах-тоска. Когда Григорий начинал стонать и метаться, она начинала шептать молитву. Приходили дочери. Приносили продукты, лекарства, разговаривали  вполголоса, обнимали мать, советовали, что –то…Она не слышала. После их ухода, снова усаживалась на свое место, и снова гладила руку мужа. Так же, как у Григория, перед ее глазами, как кадры кинопленки, прокручивалась вся жизнь. И кажется ей, что была та жизнь прекрасной, а она, Алевтина-счастливой!
Вспоминает она, как впервые увидела его на сенокосе-увидела, и обмерла…
В гимнастерке, в волосах-сено, в руках-вилы. Подхватит он копну на вилы-и на стог! Силища! И подумалось тогда ей-
-Обнял бы он меня своими ручищами-от счастья бы, наверное, умерла!
Да не заметит он ее. Вон сколько вокруг баб да девок! и каждая старается понравиться! В деревне мужиков мало. Война выбила. Заметил.
Спросил-
-Ты чья будешь? Неужто Лукиных? Вот выросла!
Вечером у костра рядышком сел, а у нее-сердце, как у синички, трепыхается.
В сентябре-свататься пришел. Мамонька   плакала. Радовалась, что не останется ее Тина вековухой.
Потом детишки пошли-Люда родилась в мае. Григорий уж бригадиром был.
Уехал   на дальние Гари, смотреть, как пашут. А ее прихватило-куда бежать, когда схватки…Хорошо, соседка забежала-вот она Люду и приняла.! Вернулся, Григорий-а она-уж с дитем. А потом-что год, так ребенок… Отец, Григорий строгий, но справедливый. Мальчишек он всегда подле себя держал-учил мужским делам. А девчонки, они   с Тиной рядышком.
Восемь деток вырастили! Хорошие у них дети! И красивые, и умные, и заботливые.
Как же хорошо то все было! Григорий никогда ничем не болел. Казалось,
что и годы обходят его стороной. Тот же крепкий да могучий, что смолоду был. Сам сено косит, сам за плугом ходит. Сергей как- то предложил отцу помочь, так Григорий еще и обиделся-
-Ты что, мать твою, перемать! Думаешь, у меня силы нету? Пойдем, сборемся!
Думает Тина, что Сергей подыграл отцу, тоже силенкой Бог не обидел,весь в отца, но в тот раз , Григорий переборол Серегу.
Собрался новую баню строить. Заготовил лес. Доски на пилораме заказал.
Вечером заболел у него живот.
-Ох, мать, надсадился маленько! Грыжа у меня …Ладно, оклемаюсь. Пару деньков полежу… Но не через два, не через четыре, не смог. Поехал в больницу. Хирург похмыкал, помял живот, зачем- то попросил показать язык…
Положили в больницу на обследование. Там одна из дочерей работает.
Вот она то и принесла горестную весть-Отец очень болен. Операцию делать поздно. День ото дня –все хуже и хуже Григорию. Сегодня утром, после того, как медсестра поставила укол, он вдруг сказал-
Ты, мать, прости меня. Покаяться перед тобой хочу. Виноват я, очень виноват. С таким обманом в могилу идти не хочу…У нас с тобой-восемь детей. А ведь у меня еще две дочери есть…Одна в Пихтовке, вторая-в Озерах.
Для Тины, это не новость. Давно знала она и про Варвару, что живет в Пихтовке, и про Марию из Озер. Знала она, что бывало, заглядывался он на чужих женщин. Но понимала, что мужик он здоровый…а она-то беременная, то дите маленькое. Ночами не спит. До любви ли тут! И дочек его видела.
Да и как не знать-людей завистливых много.
Как -то утром, лет этак пятнадцать назад, Тина еще не отстряпалась, зашла к ним женщина. Лицо знакомое будто. Ласково так поздоровалась, а сама глазами по углам шныряет.
-Да, не богато председатель живет… В доме, кроме кроватей, никакой мебели… А Варвара, та уж мебель купила, и ковер на стене бельгийский! Ты что, не знаешь, что твой Григорий, к нашей бухгалтерше   заворачивает? И дочь от него-вся в отца! Чернявая да высокая…
Растерялась Тина-это какая же нужда пригнала женщину в другую деревню, чтобы новость такую сказать? Зависть, или злоба, или обида…Бог ей судья.
Хватило у Тины ума разума, не закричать, не выгнать из избы бабу.
-Улыбнулась ей, и ответила-
-Так рада я! Раз любят его-значит, хороший у меня муж. Стоящий. Ещё раз в этом убедилась!
Потом, конечно, съездила в Пихтовку, возле школы постояла, посмотрела девочку.
Ия, и правда -на Раю, их дочку, походит.
Потом узнала, что и в Озерах, тоже его дочка есть. Верой зовут. Мать Веры-сама еще совсем ребенок. Уборщицей в школе работала.
А Вера, на мать похожа.  Сейчас уж учительницей работает.
 Григорий покашлял осторожно, и произнес:
-Я ведь Марииной дочке, деньги отправлял, когда она училась. Помнишь, сказал, что потерял, а сам, ей на пальто отправил. Прости ты меня Христа Ради…От вас отрывал. Так я виноват, меня суди. дети -то не причем. Вот хочу я всех детей своих последний раз увидеть. Собери их завтра, пока до меня проклятая не дотянулась. И Ию с Верой, тоже позови. Мои же они.
Видно было, что Григорию тяжело разговаривать. Он закрыл глаза и снова впал в забытье. Снова и снова прокручивала Тина свою жизнь, листала страницы. Вот Васенька заболел…Напился молока из погреба, а к вечеру, сделался жар. Дорог не было. Сделал Григорий из мешка носилки. Вместе с Григорием, до райцентра его несли. Вроде-худенький да маленький, а одиннадцать километров пронесли, так неделю поднять руки не могла.
Врачиха сказала-
Если бы часа на три бы опоздали, не спасли бы. А сейчас, Василий институт закончил автодорожный, женился. Детишек двое. И не представляет, Тина-как это, Васеньки бы у них не было…  Трудно тогда жилось. Дорог не было. Одежду купить негде. Друг за другом донашивали. Пока маленькие-не разбираются. Мальчишки и в девчачьих пальто ходят.  А как подрастут-вредничают.
-Как -то Сергей, он в третьем классе учился, забастовал-курточку  с погончиками, как у Митьки, друга, захотел. И так он горько плакал, что распорола Тина свою юбку, и сшила курточку с погончиками. Долго носил ее Сережа. Потом Тимофей донашивал. Шила и трусишки, и платья девчонкам, и новогодние костюмы. Ночами сидела над машинкой.
Старшенькая, Люда-тоже хорошо шьет. Старшим, в большой семье, новое достается, а младшим-одно рванье. Но спрос со старших самый большой.
Люда, всегда была первой помощницей в доме. И за младшими следила, и уборку в доме делала, и состряпать хлеб могла. Хорошая она, Люда. Умная и добрая. Когда училась, все старалась подарочки привезти всем. Как- то, на каникулы зимой ехали они с подругой. Зимний день короток. Самолет в райцентр прилетел в четыре часа. Попутных машин или подвод-нет. И надумали они пешком идти! А уж потемнело! И расстояние немалое-одиннадцать километров! Пошли. А у нее чемодан. В чемодане-яблоки. Всем-по два яблока везет. Здесь то, ещё яблоки не продавали! Спасибо Господу, что на полдороге подобрал их Дмитрич, сосед, а то бы замёрзли где ни будь. Привез он их, а Люда пальцы не чувствует. Замерзли. Зато в чемодане яблоки…Довезла, не выбросила.
Григорий завозился, застонал. Жалко Григория. Такие боли терпит.
 Надо детям позвонить, сообщить, что отец их всех  видеть хочет. И Веру с Ией позвать. А вот ни Марию, ни Варвару, даже на похороны она не позовет. У гроба-только одна жена должна быть.
Наутро, стали собираться все дети. В доме  тесно. Парни сидели рядком, на диване. Четыре красавца. И лицом, и манерами, походят они на Григория. Три дочери-Татьяна еще не приехала. На службе, вместе с мужем, в Мурманске. Медсестра поставила укол, дала какие
 то рекомендации, и ушла. Григорий сказал-
-Ну, что, все собрались?
-Танюшки только нет. Не успела. Едет. Из Петербурга звонила. Ну, ребята, зайдите. Попрощаемся, пока я вас могу еще видеть и слышать. Хочу дать вам свои наставления. Все вошли в комнату, где лежал Григорий.
Вот что я вам, ребята хочу сказать-берегите мать. Ей было ой как трудно поднять вас всех, а она –никого не обделила. Всем кусок хлеба доставался, да мамкина любовь. Повиниться перед вами хочу. Не восемь братьев и сестер у вас, а десять. Есть у вас еще две сестры. Мать знает. Так вот, хочу я, чтобы вы приняли их, как настоящих сестер. Поддерживали в трудную минуту, радостью делились. Простите меня, если обижал я вас. Шлепал. Только знаю я, что отцова рука не бьет, а учит. Простите и вы, дочки, что не в шелках да нарядах ходили. Зато выросли все умными. Каждая, свое место в жизни заняла.
В дверь постучали. Вошли Ия и Вера. Круг детей возле кровати больного разомкнулся, освободив место и, когда девушки подошли и стали рядом, снова сомкнулся. Григорий вздохнул легко. Ну вот, все вместе. Сейчас и умирать легче. Давно надо было это сделать, да не решался…
Через два дня, Григорий умер. Горько плакали дети. Все десять.