Пора! Восстань, прозри и виждь! Глава 29

Глава 29

На протяжении всей жизни нас связывали странные отношения, так как я, будучи маленьким ребенком, не понимала, что папа бьет меня не потому, что это я такая плохая и заслуживаю только издевательств и боли, а потому, что у него не было другого способа получить внимание и похвалу от своей любимой жены. Я все детство очень его боялась, потом обижалась, а во взрослом возрасте даже возненавидела. А ведь ненависти без любви не бывает. Конечно, я любила своего папу. Он был для меня кумиром и примером во всем. Он очень многому меня научил. И мне, конечно же, как и любой дочери хотелось его отеческой любви и принятия, одобрения и поддержки. Осознав, что я никогда не получу ничего из вышеперечисленного, моя любовь превратилась в ненависть. Но это чувство было не долгим. Ненависть очень быстро трансформировалась в жалость. Потом пришло осознание, что жалеть его совершенно не за что. Он не жертва. Он сам так решил. Он взрослый, умный, сильный и очень волевой и выносливый человек, и прекрасно понимал, на что он идет. А, может, и не понимал.

В любом случае это его жизнь и его выбор. Поэтому жалость по отношению к нему тоже было очень недолгой. На смену всем этим чувствам и эмоциям пришло принятие того факта, что мой папа никогда не будет таким, каким бы мне хотелось его видеть. Мой папа никогда не будет меня любить и принимать безусловно. Мой папа никогда мне не позвонит и не спросит о моих делах, если на то не будет воли и разрешения Великой Матери. Мой папа никогда не будет моим тылом и моей защитой. За моей спиной нет защищающей фигуры папы и никогда не было. И это не плохо и не хорошо. Это больше не пугает и не обижает. Такова данность моей жизни. И в этом нет моей вины. И даже его вины в этом нет. Никто не обязан нас любить по определению, только за то, что мы пришли в их жизнь. И заслужить и вытребовать любовь тоже, увы, не возможно. А, может быть, не увы, а к счастью.

Я грелась в лучах теплого весеннего солнышка, я любовалась колосящейся и набирающей рост и силу молодой травой и видела, как улыбающееся лицо моего доброго, умного, смелого и порядочного папы постепенно уплывает вдаль. Я провожала его взглядом и желала добра и благополучия:

- Пусть в твоей жизни все будет хорошо, папа. Пусть твоя мечта быть любимым и нужным однажды сбудется. Пусть все твои великие и хорошие дела рано или поздно оценят по достоинству. Пусть все то добро и участие, которое ты дарил своей жене, своим родителям, друзьям и соседям, а порою и совершенно не знакомым людям, обязательно вернется к тебе и согреет в трудный час. Живи долго и счастливо, папа. Я искренне и от всей души прощаю тебя.

И вот его образ скрылся далеко за горизонтом, а солнце стало припекать еще сильнее. Теперь, среди молодой и зеленой травушки стали распускаться первые весенние цветы. Они раскрывали свои лепесточки навстречу ласковому солнышку и нежились в его лучах, и я вместе с ними грелась и возвращалась к себе настоящей. Теперь, когда фигура папы скрылась за горизонтом, я ясно увидела другую значимую фигуру моей жизни. Я увидела свою властную и очень несчастную мать, такой, какой она была на самом деле. Или такой, какой мне дано было ее увидеть с этого уровня моей души.

Я видела ее маленькой девочкой, лежащей на большой кровати и задыхающейся от приступов кашля. Я видела и понимала, как ей страшно сейчас умирать. Я видела, как она давала себе слово выжить любой ценой. И она выжила. Я видела, как она не хотела и не желала ничего слышать и знать про свою младшую сестричку, которая не смогла пережить эту болезнь. Я видела, как постепенно она превращалась в домашнего демона. Я видела, как отдалились друг от друга ее родители и все свое внимание сосредоточили на ней. Я видела ее ревность по отношению к папе. Она не хотела им делиться ни с кем, даже с мамой. Ее очень радовал тот факт, что мама месяцами лежала в больнице после смерти младшей дочери, потому что в такие моменты она была полноправной хозяйкой большого красивого дома и своего папы. Я видела, как она провоцировала их двоих на скандалы между собой. Я сейчас ясно видела, что свою родную маму она не то что не почитала, а откровенно и люто ненавидела и презирала, причем с самого детства.

Я видела ее школьницей в накрахмаленной и выглаженной школьной форме с букетом садовых пионов. Я видела ее стремление быть первой и лучшей, скорее даже не первой, а вообще единственной в своем роде. Я видела, как она упорно шла к достижению желаемого статуса. Она не была суперумной и сообразительной девочкой от природы, у нее даже талантов никаких особых не было, она просто честно и нудно зубрила школьную программу. Она переписывала и переписывала домашние задания, добиваясь идеального их выполнения. Она стремилась быть отличницей и любимицей у учителей. И у нее это очень даже хорошо получалось. Она закончила школу с пятерками в аттестате и пустотой в голове. То, что зубришь, надолго в памяти не оседает. Так как мозг запоминает то, что ему интересно, и то, что он понял, а еще лучше попробовал на практике, то, что со временем перерастает в навыки и умения. У нее не было тяги к пониманию тех или иных жизненных процессов, она не была любознательной и ничего не делала собственными руками. Ее не привлекал процесс творения и созидания.

Я видела ее в белом накрахмаленном халате среди студенток медицинского учебного заведения. И здесь у нее были те же цели, что и в школе - быть первой и лучшей. У нее и здесь все получилось. Она закончила учебное заведение с пятерками в аттестате и кое-какими знаниями в голове. А потом пошла практическая сторона работы, и она попала к очень опытным медработникам, которые делились с ней своими навыками и умениями. И вот здесь ее привычка зубрить, с целью быть первой и лучшей, принесла отменный результат - она действительно стала первой и лучшей в областной больнице. Я видела ее, купающуюся в лучах славы и улыбающуюся со страниц местных газет, которые публиковали статьи об ее докторских успехах.

Я видела ее рыдающую и с силой сжимающую свой живот, кричащую на всю комнату:
- Нет!! Только не сейчас! Нет! Я не хочу! Нет! Я еще слишком молода и у меня все так хорошо и прекрасно. Нет! Я не хочу! Я ненавижу этого козла, который заделал мне этого ребенка! Его жизнь от этого никак не изменится, а вот моя.... Ну, за что мне это? Ну за что? Я не хочу никаких детей. Я ненавижу тебя, с*ка!!! НЕНАВИЖУ! НЕНАВИЖУ! НЕНАВИЖУ! Сдохни уже сейчас, пока не причинила мне, ни боли, ни вреда! Пока не внесла свою лепту в мои жизненные планы. Пока не разрушила мою карьеру.

Я видела ее в разговоре с моей бабушкой- мамой, которая просит ее не убивать ребенка, а непременно родить и при этом обещает во всем помогать и взять все тяготы на себя. Она обещает ей, что позволит ей выйти на работу в любой момент, сколько бы малышке не было месяцев.

Я видела ее удивление и ревность. Это самый первый укол ревности за всю ее жизнь. Ведь она привыкла быть единственной и самой любимой. Даже родители больше не любят друг друга, а любят только ее одну. Откуда же такое участие к тому существу, что сейчас находится внутри нее? Зачем им нужно, чтобы она его сохранила?

Я видела ее поздней осенней и дождливой ночью, когда муж уехал на учебу, а мама не смогла прийти. Она качает меня на руках, требуя, чтобы я уснула и дала ей возможность выспаться, но я отчего-то все плачу и плачу. Я вижу ее лицо, искаженное ненавистью и отвращением:

- Заткнись, с*ка! Заткнись и усни ты уже вечным сном, тварь!!!! ЗАТКНИСЬ! ЗАТКНИСЬ! ЗАТКНИСЬ И СДОХНИ!!! - Ее громкий истеричный крик заглушает мой детский плач, и я в испуге замолкаю. Продолжение следует...