Пандемия любви Глава шестая

Вика узнала о смерти Стаса от мужа. Ему позвонили из полиции буквально через час после выстрела у старой липы. Шокированная произошедшим в кафе, она была окончательно убита этим известием.
Отношения между ней и деверем с некоторых пор были натянутыми, если не сказать – плохими. Стас редко бывал в их маленькой однокомнатной квартирке на Троещина, куда они переехали с рождением сына Никиты, не столько потому, что с началом боевых действий на востоке Украины в 2014 году, редко бывал в Киеве, а скорее именно из-за этих натянутых с Викой отношений.
Причиной тому послужили события на Майдане. Стас, тогда всей душой поддерживал протестующих. Днями и ночами он пропадал в палаточном городке, стоял на баррикадах, ходил на пикеты и слушал выступления лидеров тогдашней оппозиции к Президенту Януковичу.
Вика же занимала противоположную позицию: считала эти протесты лишь желанием Яценюка, Клычко и Тягныбока дорваться любой ценой, пусть даже и кровью обычных людей, к власти, что в итоге и оказалось правдой. Так называемая «Революция достоинства» обернулась ничем иным как очередной политической интригой, не принёсшей простым гражданам Украины ни малейших изменений в их беспросветной ежедневной борьбе за выживание в государстве, управляемом несколькими олигархическими кланами, держащими его в своих жадных цепких лапах и выкачивающих из страны последние соки. Никакого достоинства «Революция достоинства» обычным гражданам не дала.
В результате смещения Президента Януковича, позорно бежавшего тогда из страны, и договорённостей с олигархом Фирташем, к власти пришёл другой олигарх и «конфетный король» Порошенко, при котором государство ещё больше погрязло в коррупции, долгах перед международными кредиторами и, к тому же, потеряла часть своих территорий. Цены на коммунальные услуги, отопление, газ, воду, электричество росли чуть ли не ежемесячно. Народ нищал на глазах. Зато правящая олигархическая верхушка продолжала подсчитывать барыши.
Стас видел ситуацию совершенно иначе. Окрылённый «победой» Майдана, он был уверен в правильности нового политического курса, разделял идеи украинского национализма и винил во всех бедах Россию и пророссийские политические силы в Украине.
Влад занимал в этом внутрисемейном политическом конфликте нейтральную позицию. Он был прагматиком и, как все прагматики, аполитичным. Его мало интересовали политические баталии и главной своей задачей он видел своё продвижение в профессиональной карьере и, как следствие, повышение благосостояния его семьи.
Он был младше Стаса на 5 лет. Высокий, симпатичный, спортивного телосложения, с чувством юмора он сразу привлёк внимание студентки-третьекурсницы Вики, приехавшей в Киев на учёбу из небольшого городка в Запорожской области. Отношения их развивались стремительно и уже через год они начали жить вместе на съёмной квартире, а ещё через год переехали в собственную, конечно не без помощи родителей.
Для Вики это была первая настоящая любовь. Отношения их были всегда ровными, без каких-либо конфликтов, расставаний или недоразумений. Всё, что было между ними, всё, что между ними происходило, они оба воспринимали как само собой разумеемое, естественное, и никогда не задавались вопросами типа «а могло ли быть иначе?», «что бы было бы если бы?..»
Есть категория людей, которые идут по жизни как лодки по течению реки. Плывут, почти не замечая порогов, плавно огибая препятствия, воспринимая всё происходящее с ними и вокруг них как данность, которую не изменить, а потому, нужно просто приспосабливаться к ней.
Вика всегда была неприхотлива во всём. Её интересы сводились к просмотру сериалов, слезливых, мелодраматичных или наоборот – лёгких, весёлых, играм, больше рассчитанным на убийство времени, чем на какой-то мыслительный процесс и, иногда, книгам в духе Стивена Кинга или Пауло Коэльо. Она не была одарена ни какими-то талантами, ни стремлением творить. Возможно, пылая внутри, она никогда не проявляла своих эмоций вовне; всегда была сдержана, пассивна, не особо разговорчива. У неё не было подруг. Не то чтобы вообще, а именно тех, которых называют ЛП. Не было потому, что не возникало потребности делиться. А может быть потому, что делиться просто было нечем? Её мир был прост, неприхотлив, обыден и зауряден. И в этом они были схожи с Владом.
Их тихая семейная жизнь протекала ровно, без скандалов, даже без попыток выяснить отношения, что всегда так свойственно молодым парам. Разговоры их сводились к обсуждению насущных проблем: что купить, как отложить, где достать подешевле или - сетованиям на глупость политиков, жадность и безалаберность коммунальщиков, сплетням да планам на будущее.
Так, или почти так, живут сотни тысяч семей. В этих семьях редко что-то происходит. Их жизнь почти никогда не делает резких разворотов, даже если вокруг бурлит поток событий. Многие называют это счастливым браком. И, наверное, это на самом деле так. Просто счастье для каждого заключается в своём. Для кого-то это мирное, спокойное пребывание в полудрёме, а для кого-то это вечный поиск, борьба, деятельность.
Стас не понимал брата, не понимал его безразличного спокойствия, его терпеливого упорства. Это претило всему его существу, вызывало возмущение в нём. Как?! Как можно в самом расцвете сил заживо похоронить себя в однокомнатной квартирке на Троещина и думать только о том, как купить уже двухкомнатную?! И это смысл жизни?! Как можно только пожимать плечами, когда речь заходит об «отжатом» Крыме или многолетней, пусть позиционной, но всё же войне на Донбассе?! Как можно не интересоваться историей, не знать кто в Украине премьер-министр и к чему приведут очередные реформы в стране?!
Жажда деятельности, потребность быть в центре событий, представляя себе, что они судьбоносны не только для него, но для многих, для страны, для мира – вот что служило топливом для его страстной, энергичной, неугомонной натуры. Он и в АТО пошёл, в надежде стать если не героем, то, по крайней мере, приобщится к историческому процессу, внести свой вклад в правое дело.
В отношениях с девушками Стас так же был страстен, порывист, напорист и, в какой-то мере, эгоистичен. Легко влюбляясь, он больше любил свои чувства, нежели ту, которую думал, что любит. Тем странней было то письмо, которое Вика получила за день до роковой встречи со Стасом в кафе «Пейзажка». Странным был сам факт такого письма. Стас никогда не писал бумажных писем. Кто вообще сейчас пишет бумажные письма, когда есть бесчисленное множество мессенджеров? Но письмо было написано Стасом. И было написано от руки.
***
«Вика! То, что я сейчас тебе напишу, ещё полгода назад показалось бы мне невероятным и невозможным. Но это то, что я чувствую, то, что я понял вдали от тебя и от близких мне людей…
Я люблю тебя. Я знаю, что между нами ничего не может быть. Ты жена моего брата. У вас хорошая, счастливая семья и мой племянник, твой сын Никитка. Но… Я люблю тебя!
И я не могу ничего с этим поделать. Я не знаю что со мной происходит и откуда это взялось, но я люблю тебя и не представляю как мне жить дальше без тебя. Ты любишь Влада. Я это знаю. Это всегда было заметно. Ты любишь Влада, а я люблю тебя.
Сначала я не понимал, что со мной происходит. Но полгода назад, когда я приехал в Киев на День рождения Никитки,.. когда увидел тебя… Я понял, что люблю тебя. И это уже невозможно изменить. От этого не избавиться.
Я должен был это тебе сказать. Я принял решение. Прошу тебя, давай встретимся 25 августа в «Пейзажке», вечером. Я приеду. Я просто хочу попрощаться с тобой.
Стас.»
Разговор в кафе был ещё большим шоком для Вики. Никогда ещё в жизни ей не приходилось сталкиваться с подобным. Никогда в жизни она не оказывалась в ситуации, разрешение которой требовало от неё собственных решений, трудных, сложных и однозначных решений. Стас настаивал. Он твердил, не переставая, как в бреду, что любит её, что не может жить ни дня без неё, что она стала целью и смыслом его жизни, что ради того, чтобы она стала его, он готов на всё. А потом он вдруг замолкал, впадая в какое-то оцепенение, говорил или, скорее бурчал себе под нос, что понимает всё, что вместе они никогда не будут, что выхода нет, что он не имеет права чего-то требовать от неё…
Вика, парализованная этим потоком признаний, таких неожиданных, таких невероятных, не могла ничего ответить. Она удивлённо переводила взгляд с, горящих каким-то безумием, глаз Стаса на строчки его письма, потом, как бы пытаясь найти хоть кого-то, кто бы помог ей сейчас, оглядывалась по сторонам и, не находя, вновь смотрела на Стаса. А тот всё в той же присущей ему страстной, эмоциональной манере, еле сдерживая свою бурную жестикуляцию, твердил: «Я люблю тебя!» как будто молотом бил по наковальне, пытаясь добиться от неё хоть какой-то реакции. Это была агония любви. Предсмертный вопль, раздираемой противоречиями желаний и действительности, человеческой души. Её нужно было либо спасти, либо убить. Вика не могла, не была способна ни на то, ни на другое.
«Этого не может быть. Этого просто не может быть!» - звучало в её голове. Но она не находила в себе силы даже на то, чтобы это произнести в слух. Её молчание и бесило, и уничтожало Стаса. Он не понимал почему она молчит.
Вдруг он вскочил и быстрым, решительным шагом направился к выходу. Вика растерянно посмотрела ему вслед. Через 10 минут прозвучал выстрел.
***
О том, что было перед этим, об этой встрече в кафе, об этом разговоре, об этом письме Влад, конечно же, ничего не знал. Никто не знал. Одна Вика понимала что произошло и почему это произошло. Понимала и не понимала. И вновь перед ней встала неразрешимая дилемма. Никогда ещё прежде ей не приходилось что-либо скрывать от мужа, никогда прежде у неё и не возникало желание что-либо скрывать, о чём-то умалчивать. Но теперь… Всё рассказать Владу? Как он это расценит? Что подумает о ней? Она ведь могла и не идти на эту встречу? Или должна была не идти? Как теперь всё объяснить? Показать письмо? Но тогда оно точно станет между ею и Владом. Господи! За что мне всё это?!
Мысли путались. Надо было на что-то решаться. Но Вика не могла. Она должна ещё подумать. Может быть завтра ей удастся собраться с мыслями и тогда она решит что ей делать.
Раздался звонок в дверь. Вика встрепенулась. Звонок был необычным, каким-то неестественно-настойчивым. Никитка спал в комнате, а Вика пила кофе на кухне. Вскочила, на ходу, по привычке, кинула на своё отражение взгляд в зеркале в коридоре и заглянула в глазок входной двери. За нею стоял человек в штатском и полицейский в форме. Она поспешно открыла дверь.