Часть 4

  Две недели спустя

  Аарон Сэйн

  Мы с Джо разбирались в бумагах, касающихся строительства и запуска работы телескопа GTT, который был готов уже примерно на 92%. Точнее, над бумагами корпел он, я же сидел в кресле и водил ласково гладил по спине небольшого китайского аллигатора, уютно устроившегося у на моих коленях. Я всегда любил крокодилов. В них было что-то родное, что напоминало о доме. Земля ввиду своих климатических условий густо населена млекопитающими животными. На Астерии же в большинстве своем господствуют рептилии и птицы. Так что крокодилы оказались для меня понятнее и милее, чем распространенные среди людей кошки и собаки. А мой террариум на первом этаже регулярно пополнялся новыми разновидностями крокодилоподобных рептилий.
Со стороны могло показаться, что я не сосредоточен или погружен в медитацию, но я внимательно слушал и вникал в каждое слово, которое произносил Джо, комментируя изучаемые документы.

  Неожиданно за окном послышался звук подъезжающего автомобиля. За ним последовал звонок в дверь. Один. Второй. Вместо третьего звонка, в воздухе заскрипел искаженный громкоговорителем голос, принадлежащий полицейскому.

  - Мистер Сэйн. Мы знаем, что Вы в доме. Откройте дверь. У нас есть ордер на ваш арест. Отказ открыть дверь и сдаться полиции будет расценен, как сопротивление аресту.;;- Я еду с тобой. - воскликнул Джо,  - У них нет оснований для ареста.;;- Нет, - Я встал, посадил крокодила на кресло и подошел к нему. Я вынул из уха сережку, с которой прежде не расставался ни на минуту, и вложил её в его руку, - ты должен остаться здесь. - Я перешёл на астерийский язык, чтобы только Джо мог понимать, что я говорю и никто другой не смог бы даже услышать сказанное, т.к. Астериане совершено не нуждались в использовании речевого аппарата для передачи информации. Совершенно естественным для представителей моей плванеты было ментальное общение между друг другом.

  - Сейчас ты отправишься в аппаратную и запустишь приёмник. После этого, ты включишь пульт управления и поставишь его в аварийный режим. В этом режиме он автоматически запустит захват частиц, как только те появятся в зоне досягаемости и будут активны. Все остальное время не будет ни намека на то, что что-то вообще может включиться.

  Я снова вернулся к английскому - Со мной всё будет в порядке, иди.;;Джо кивнул. Он всё понял. Порт не был в идеальном состоянии, но сейчас у нас оставался единственный шанс запустить систему. После чего мы сможем только ждать и надеяться на то, что всё сработает, когда придёт время.

  ;Я вышел из кабинета, спустился по лестнице на первый этаж, открыл входную дверь и гордо предстал перед отрядом полицейских. Это даже забавляло, что ради меня одного вокруг дома собрали аж целую роту хорошо вооруженных стражей порядка. Я медленно поднял руки, демонстрируя, что в них нет ничего опаснее полуистлевшей сигареты. Какое то время мне еще пришлось поиграть в гляделки с дулами около двадцать пистолетов, прежде, чем полицейские получили команду опустить оружие. Один из них уверенно двинулся в мою сторону.

  - Мистер Сэйн, я капитан полиции, Энтони  Хансен, - он продемонстрировал свой значок, - у нас ордер на Ваш арест и обыск дома.;;Я молчал. Тогда Хансен затянул стандартную для таких процедур песню.;- Так как Вы являетесь гражданином США, согласно американскому протоколу, я зачитаю Вам ваши права. Вы имеете право хранить молчание... - но слушать все это не входило в мои планы.;;

125, 126, 127... - Считал я про себя. - Интересно, что вокруг ещё не собралась толпа репортеров...

  ;;- ...  Вы имеете право на адвоката. Если у Вас нет возможности оплатить услуги, адвоката Вам назначит суд...;;

131, 132, 133... Надеюсь, Джо успел.;

  - Позвольте ознакомиться с ордером? - я неожиданно даже для себя самого прервал своего нового знакомого капитана полиции. ;;Хансен тоже не ожидал подобной просьбы. Он полез во внутренний карман своей куртки и извлек оттуда два ордера: один на арест Аарона Сэйна,  другой - на обыск его дома и здания обсерватории GTT. Когда бумаги были у меня в руках, капитан продолжил зачитывать мне  права. Я начал самым внимательным образом изучать содержимое врученных мне ордеров. Не то чтобы мне было очень интересно ,что там написано, но я надеялся, что таким образом смогу дать Джо больше времени, чтобы скрыться. Дверь, ведущую в тоннель к космопорту невозможно было обнаружить, если не знать, где искать. Джо знал. В конце концов, активация приемника квантовых частиц намного важнее моей свободы, и даже моей жизни. А в случае успеха велика вероятность, что Джо удастся доказать, что для ареста нет никаких оснований, или каким-то способом вернуть мне свободу.

  Джо нужно было добраться до гаража, в него можно было попасть из дома, и спуститься на -1 этаж. Этот этаж и был заставлен разноцветными дорогими автомобилями. Аарон использовал для передвижения только один чёрный Rolls-Royce Phantom, лишь немного прокачанный астерианскими технологиями, хранящийся в основном гараже этажом выше. Остальные машины, судя по всему, он коллекционировал, а возможно, они служили своего рода прикрытием. На -1 этаже располагался так же и вход в тоннель, ведущий прямо к пульту управления приёмником. Джо быстро нашёл любимый экспонат автомобильной коллекции Аарона, Lamborghini Aventador вызывающе золотого цвета, и сел в него. Серьга, которую он получил в кабинете была одновременно ключом зажигания этого автомобиля и элементом, необходимым для запуска пульта. Без этого ключа пульт блокировал все функции и выводил на мониторы игру Пакмэн. Как только потайной проход открылся, Джо резко вдавил педаль газа в пол и под свист шин скрылся в тоннеле.

  . . .
;  - Мистер Сэйн, в доме есть кто-нибудь, кроме Вас?;;- Нет, сэр, только я. Не люблю шумные компании, тем более по субботам.;;Я вернул капитану Хансену ордера, всем видом демонстрируя, как меня забавляет вся эта ситуация и наш диалог, словно написанный для дешевого детективного романчика.

  ;- Повернитесь лицом к стене и дайте руки.;;- Это так обязательно? Я, кажется, не отказываю сопротивления..;;- Стандартная процедура, мистер Сэйн.;;Удовольствие от осознания абсурдности происходящего уступило место напряжению. Я заметил, как кто-то из полицейских медленно потянулся к своему оружию. Все они как один были похожи на свору гончих собак, готовых в любую минуту сорваться с поводков и растерзать любого, на кого укажет рука местного правосудия. Мне ничего не оставалось, кроме как подчиниться, я повернулся к капитану спиной и позволил сомкнуть на своих запястьях наручники.;;- В Вашем доме есть оружие или запрещенные вещества?;;- Боже, нет, капитан...

;Как это всё занудно… И даже начинает раздражать...

;  - Проводите мистера Сэйна в машину.;;Я послушно последовал за подошедшим полицейским. Машина тронулась, но когда остановилась, я понял, что меня привезли вовсе не в полицейский участок, а в небольшой аэропорт.;;- Мистер, Сэйн. По просьбе властей США, вы будете экстрадированы и переданы в распоряжение ЦРУ.;;Ситуация очевидно осложнилась. Отсутствие официальности, репортеров, внятных обвинений... Все это наводило на мысли о том, что я был каким-то образом раскрыт, и теперь моя персона естественным образом вызывает крайний интерес у земных служб безопасности. Так что же будут искать в доме и в обсерватории полиция и ЦРУ, И, что еще интереснее, кто натравил их? Количество вопросов росло, и было неясно, что делать дальше. Но я решил, что сопротивляться вооруженному конвою из стражей порядка все равно глупо, тем более, что пока никакой вины за мной доказано не было. США, так США... Я сел в самолёт.


Особняк Аарона Сэйна в Гренландии
Джонатан Мэдд;;

  Аппаратная космопорта Аарона Сэйна представляла из себя тупик с расположенным в конце пультом управления и панорамным остеклением, позволяющие видеть океан и посадочный плацдарм за его пределами. Оказавшись там, я выскочил из машины направился к пульту, вспоминая инструкции Аарона. Они были на удивление просты. Сперва необходимо было вставить ключ в небольшое отверстие справа от галаграфического 3Д монитора. Сердце моё готово было выскочить из груди, а руки дрожали от волнения так сильно, что маленький ключ несколько раз грозился выскочить прежде, чем оказался на своём месте. Монитор вспыхнул и загорелась панель идентификации личности: отпечаток пальца, сетчатка глаза, ментальная команда. Готово!

  ;;- Добро пожаловать, мистер Мэдд.

;  - Активируй программу "спасение"

  ;- Есть, активировать программу. Благодарю, мистер Мэдд.;; У компьютера Аарона не было клавиатуры или мышки, только стеклянный монитор. Компьютер воспринимал ментальные команды, произносимые на родном языке хозяина. В ответ на них машина посылала ментальные ответы и выводила на галаграфическую проекцию перед монитором информацию о выполняемых операциях.;;

  Твою мать... - Я в восхищении осел на пол, и некоторое время как завороженный просто наблюдал за пляшущими на экране цифрами и знаками на Астерийском языке. Аарон дал мне алгоритм действий на случай, если мне придётся самому запускать программу, способную телепортировать гигантский звездолет через миллиарды световых лет с Астерии на Землю. Но он никогда не показывал в действии компьютер, который собрал для этих целей на основе технологий своей родной планеты. Цифры, вспыхнувшие на мониторе оказались мне знакомы, они были римские. А вот знаки я понимал только некоторые, и то не был уверен в верности перевода. Машина производила поиск возможного местоположения звездолета и еще какие-то расчёты, в которых я ничего не понимал.;;Космопорт заработал, но ждать прибытия эвакуационного корабля оказалось не так долго, как я думал. Спустя всего несколько минут, он просто образовался из ниоткуда на аэродроме, отгороженном от аппаратной прочным панорамным стеклом. Мне не удалось увидеть его целиком. Взгляд просто не мог одновременно охватить гигантский массив из металла,  имеющего необычный блеск.;;Сработала система разгерметизации корабля, к аппаратной потянулся коридор, а часть панорамного стекла, примыкавшая к нему опустилась, открывая проход.;;Как Аарон просчитал всё это?;;Джонатан какое-то время не решался сдвинуться с места, но стоило ему сделать шаг к кораблю, как на трап ступила нога робота. Он был примерно на голову выше Джо и тоже остановился в нерешительности. Через мгновение робот вскинул руку и на Джо уставилось внушительного калибра дуло.

  ;;- Нет, нет, нет, нет! - Джо поднял руки, демонстрируя, что он безоружен. - Я - друг!;До него вдруг дошло, что гости могут и не понимать английский,  и он попытался перейти на их язык.;;

  - Я - друг Аарона! Его арестовали. Я запустил программу.;;Ружьё робота резко опустилось, откинулся шлем механической брони и на Джо с недоумением уставилась юная рыжеволосая девушка.;;- Кто такой Аарон? - Джо впервые услышал голос, не принадлежащий Сэйну. И голос инопланетянки был прекрасен, но то, что она сказала вызывало опасения.;;- Его имя, земное, Аарон Сэйн.

  ;- Аарон Сэйн... - Девушка старательно выговорил каждое слово, - Хорошо. Вы запустить программу. Значит, Аарон Сэйн доверять Вам. Значит,  Вы - друг. Имя - Юна. Воин. Капитан корабля.

  ;Механические доспехи распахнулись и Юна ступила на трап перед Джо. Без брони она показалась мне уже не такой высокой и даже хрупкой. Она слегка кивнула и из корабля появился еще один человек с оружием в руках. Это была маленькая девочка, лет десяти. Ей было явно тяжело держать пушку, которую она старательно направляла на меня. Подойдя к пустому экзоскелета, девочка бросила свое оружие и с быстротой кошки запрыгнула внутрь. Доспех вокруг нее сомкнулся и снова принял былой угрожающий вид.

;  - Он оставить программы. Отведи к ним, - сказала Юна по-английски. И добавила по-Астерианский, видимо, забыв, что Джо может понимать её.

;  - Уничтожь корабль. - Сказала она уже на привычном языке и железный великан уверенно направился к пульту управления.

;  - Зачем? - Спросил Джо. Юна внимательно посмотрела на него.

  ;- Мы должны уничтожить следы прибытия и найти программы. Они позволят нам быстро обучаться всему необходимому для интеграции в земное общество. И мы должны найти Его. Он в опасности?;;

  - Думаю, да... - Честно признался Джо.

  ;- Тогда времени мало. Нужны программы и безопасное место для остальных. Потом ты поможешь мне спасти Его.;;Ситуация была сложнее некуда. В доме Аарона и в здании обсерватории должно быть полно полицейских. Вернуться туда сейчас было опасно. Когда полицейские уйдут, и уйдут ли вообще понять тоже было нельзя. Но главным вопросом было, где теперь спрятать целую толпу людей?

  ;;- Сколько человек прибыло на этом корабле? - Спросил Джо.;;

  - Два. Только я и Тео - Немного помолчав. Юна добавила, - Это все, кто смог выжить...;;

  Двое? Аарон говорил о миллиардах! Он утверждал, что Астерийцы хотят спасти всех. Или хотя-бы многих. Размер космического судна подтверждает это... Но почему тогда прибыло всего два человека?;;- Нам нужно убраться отсюда, - Подумав, заключил Джонатан, - Этот тоннель если и найдут, то не скоро, а вот те ворота ведут на поверхность. Если доберемся до парома, то сможем попасть на материк незамеченными. Пока что там самое безопасное место. Мы выждем какое-то время, затем я вернусь, постараюсь отыскать программы, где бы они ни были. ;;- Это план. - Юна кивнула.;;
 
  - В дом Аарона сейчас возвращаться опасно. Там полно полиции. Ваши программы они не найдут ни в доме, ни в обсерватории.
Потому что даже я не знаю, где их искать…

  - Аарон дал тебе ключ? - Спросила Юна, голос ее звучал решительно. - Он еще у тебя?

  - Он в пульте управления.

  - Возьми его с собой.


. . .

 
  ААРОН СЭЙН

  Пустая просторная серая комната. В центре металлический стол и два стула по разные стороны от него. Как в дешёвых фильмах. Я сидел на одном из стульев, и нервно постукивал каблуком ботинка по полу. Сцепленные на спиной наручниками руки затекли, а заняться было решительно нечем. В комнате не было ни часов, ни окон - ничего, за что можно было зацепиться взглядом. Лишь слегка мигала полуперегоревшая лампа над головой. Время вязло в окружающей серости и тянулось невыносимо долго. Я изо всех сил изучал пятна и царапины на столе перед собой, стараясь хоть как-то развлечь себя. Этот стол удивительно и мрачно контрастировал с остальной комнатой, которая выглядела стерильно вычищенной. Даже в воздухе витал едва уловимый запах хлора.;;Ещё в самолёте мне чётко дали понять, что любое сопротивление бесполезно и будет рассмотрено моими конвоирами как личное оскорбление. Но я и не собирался вступать с ними в открытый конфликт. Я вполне мог постоять за себя и, возможно даже кого-то покалечить, но не имел к тому расположения. Во-первых, драться в новеньком костюме от Kiton на самом деле не очень удобно, а во-вторых, люди, сопровождавшие меня явно выигрывали по численности и были при оружии. За время прогулки от самолёта до комнаты для допроса Аарон насчитал четыре пистолета, два электрошокера и один кастет. Так что несколько привинтивных ударов по ребрам перед посадкой вовсе не были необходимы. ;;Перед допросом меня обыскали: изъяли зажигалку и сигареты, солнцезащитные очки, часы Rolex и ремень. Затем меня посадили на стул и оставили в одиночестве. Время шло, ползло, тянулось... 

  Я все больше нервничал и скучал. Во рту пересохло, запястья ныли, глаза устали от мигания лампы. Все это невероятно раздражало. Внезапно за дверью послышались звуки. Шли двое. Одни шаги были лёгким, тихо цокали каблуки - женщина. Вторая походка была тяжелой, уверенной, стремительной. Я даже с усмешкой предположил про себя, кто из них будет злым, а кто добрым копом. Мужчина и женщина вошли в комнату, оба в серых костюмах. Пропустив коллегу вперёд, мужчина встал возле двери, так чтобы на его лицо практически не попадал свет от лампы и оперся плечом на стену, женщина же села напротив меня и выложила на стол кипу бумаг. Она пристально уставилась на меня, а я не сводил взгляд с ее коллеги, скрывшегося в тени. Лишь голос женщины заставил меня обратить на нее внимание.;;

  - Здравствуйте, мистер Сэйн. - Сухо поздоровалась она и продемонстрировала свои документы, - меня зовут Оливия Крамер, я агент центрального разведывательного управления США. Я здесь, чтобы задать Вам несколько вопросов.

  ;;Такак вот где я нахожусь. Центральное разведывательное бюро США. Не то чтобы я не ожидал, что мной могут заинтересоваться спецслужбы, но для меня до сих пор было загадкой, о как многом они уже смогли узнать или догадываются. Я внимательно смотрел на неё. У Оливии было красивое лицо, с правильными чертами. Высокие скулы, каштановые волосы и большие серые глаза. Ей было на вид лет 30-35, тоненькие морщинки вокруг глаз выдавали её Возраст, но не лишали обаяния. Ее движения были изящными, но уверенными.

  ;;- Хорошо, - сказала она и пододвинула ко мне одну из бумаг, - как долго Вы проживали на территории США?;;Нет ответа. Я скользнул взглядом по бумаге и снова начал внимательно изучать лицо агента Крамер, пытаясь понять, к чему она ведет разговор.;;- Ваше настоящее имя, Аарон? На кого вы работаете?;;Молчание.;;- Аарон, какова цель проекта Grand Tesla Telescope?;;

  - Я хочу позвонить адвокату. - Вдруг отозвался я, стараясь всем видом демонстрировать спокойствие и безразличие. ;;

  - Боюсь, сейчас мы не можем позволить Вам это сделать. ;;- Почему? У меня есть право на звонок.

  ;;- Всё немного сложнее, мистер Сэйн. Дело в том, что права, предусмотренные конституцией США относятся к людям. А у нас есть основания полагать, что это не про Вас. - Оливия сделала почти театральную паузу, внимательно изучая меня в ответ.

  ;;- Основания полагать? - Оскалился я, скрывать мое отношение к происходящему становилось все сложнее, - Смешно!

  ;;- Мы, конечно, проведём соответствующие тесты и исследования, но все мы прекрасно понимаем, какой будет результат. Наших данных достаточно для того чтобы принудительно начать с процедуру установления личности, там все и выяснится - На лице агента Крамер появилась торжествующая улыбка. Она откинулась на спинку стула и закинул ногу на ногу.;;

  - Я гражданин США, вне зависимости от происхождения.

  ;;- Ваши документы поддельные.  - Оливия потянулась к папке и предъявила мне еще один листок, после чего снова откинулась на спинку стула. - Ребёнок с вашим именем умер при рождении 36 лет назад.. А детей с такой фамилией в тот год не рождалось вовсе. Таким образом, Вы не гражданин США, мистер Сэйн... и, на сколько нам известно, юридически не человек...

  - Она сделала вид, что задумалась, - Так кто вы и откуда, мистер Сэйн?

  ;;Я молчал. Я решил, что больше не скажу ей ни одного слова, пока не придумаю, как выбраться из этой крайне щекотливой ситуации. Сердце колотилось как бешеное. Я вдруг осознал, как напугала меня сама мысль о том, что они нашли способ сделать меня совершенно бесправным.;;

  - Мистер Сэйн? Аарон? - Ещё какое-то время Оливия ждала ответа, но его не последовало, ее пленник словно отключился от реальности и совершенно перестал реагировать на вопросы, - Я так понимаю, на сегодня мы закончили.;;

  Мужчина в темном углу комнаты постучал в дверь, и та открылась. Агент Крамер собрала бумаги и вышла вместе со своим коллегой. Через несколько секунд трое вооруженных охранников проводили меня в его будущее место содержания.;

;. . .

  ;;Помещение, в котором мне предстояло провести ближайшее время было больше похоже на палату психиатрической лечебницы. Белые пол и стены, унитаз, умывальник. Совершенно пустая кровать, стул и небольшой столик привинчены к полу. Никаких острых углов и предметов, никаких верёвок или проводов - ничего, чем можно было бы убить себя или причинить кому-то вред. Ни окон, ни часов. Потолок усеян постоянно работающими яркими лампами дневного освещения. В этой комнате не существовало дня и ночи, не существовало и времени как такового. Цвета и звуки тоже отсутствовали. Абсолютно все предметы в комнате были белыми на столько, что сливались друг с другом. Только запах хлора стал ощутимее, навязчивее. Казалось, будто он наполняет комнату, проникает внутрь тела даже сквозь кожу и обжигает все внутри.;;Конвоиры покинули мою белоснежную тюрьму, оставив меня предоставленным самому себе.  Хоть наручники сняли, но это было лишь небольшим облегчением. Первое, что я почувствовал, когда услышал щелчок закрывающегося замка — это резкое, невыносимое жжение в груди, мгновенно разлившееся по всему телу. К горлу подступил комок, полностью блокировавший возможность глотать и дышать. Кипяток поднялся вверх по спинному мозгу и заполнил собой череп. Я чувствовал, как он пульсирует в сосудах. Глаза судорожно искали что-то, хоть что-нибудь. Но натыкалось лишь на фарфоровую белизну. Я должен успокоиться прямо сейчас. Нельзя допустить, чтобы они увидели мой страх. А они увидят. Обязательно увидят. Я больше, чем уверен, что мой номер-люкс оснащен камерами наблюдения и микрофонами по последнему слову техники. Кем они меня считают? Террористом? Или они знают, кто я на самом деле?

  Я был осторожен. Всегда и во всем я был осторожен! Но что, если я допустил ошибку? Что если за мной наблюдают давно? Кто-то из строителей мог болтнуть что-нибудь? Каждый из них знает совсем немного. Но если эта информация попала не в те руки, то и ее хватило бы, чтобы поднять на уши полицию и разведку... Они наверняка давно начали следить за мной... К сожалению, я не знаю ничего о том, как они получают информацию. Я не гений и не шпион. Я инженер, долбаный архитектор. Нет, я вовсе не был осторожен. Я недооценивал людей и их возможную реакцию на чудака, затеявшего стройку обсерватории на берегу океана.

  Немного успокоившись, я сел на кровать и начал изучать глазами стену, белую и холодную. Я понятия не имею, сколько времени просидел так. Скорее всего, минут 10. Это занятие быстро наскучило мне, я едва сдерживал дрожь, а глаза начали невыносимо ныть от сочетания искусственного света и белизны окружающего пространства. Пришлось их закрыть, но это не принесло облегчения. Яркий свет проникал сквозь сомкнутые веки, продолжая мучить мои и без того уставшие глаза. Тогда я решил, что усну и постараюсь проспать как можно дольше. Я лег, поджав колени к груди и закрыв лицо руками. Кажется, мне даже удалось отключиться, но на долго уснуть я не смог. Через несколько часов, или даже минут, я снова проснулся и почувствовал себя еще хуже, чем раньше. Боль в глазах усилилась и начала отдавать в затылок. Она была, конечно, не смертельна, но мучительна, как неприкрытая мозоль, постоянно касающаяся края ботинка при ходьбе. Я снова сел, опустил голову и, пряча глаза и стараясь как-то спастись от нещадного света лампы. Здесь и сейчас это стало единственным, чего я хотел.

  Я просидел так, пока спина и шея не присоединились к глазам и не начали болеть. Я старался придумать что-нибудь, хоть какой-нибудь план, но мозг отказывался сосредотачиваться. Он с трудом сопротивлялся, окутывающей меня панике. Я даже заметно дернулся, когда дверь внезапно открылась. В комнату вошел человек. Он были одеты в глухой белый комбинезон, похожий на те, что носят во время работы с токсическими веществами, а лицо его было скрыто медицинской маской так, что я мог видеть только глаза. Белый комбинезон держал в одной руке сложенную, как в магазине одежду, а в другой - электрошокер. Он демонстративно бросил одежду на кровать. За поясом у него я заметил дубинку, наподобие тех, которыми любят пользоваться при задержаниях американские полисмены. Мерзкий тип.

  Он не говорил со мной, но и без слов было понятно, что от меня требуется.  Я медленно встал, не выпуская моего визитера из поля зрения, но не двинулся с места. Я думал о том, что если мне удастся вывести из строя вооруженного Комбинезона, сколько таких же ожидает меня за пределами комнаты?

- Снова белое? Другие цвета в вашей организации не предусмотрены? - огрызнулся я и сразу же пожалел об этом.

  Вместо ответа белый Комбинезон убрал свой шокер, достал дубинку и поворотом головы  указал на одежду. Но когда я снова не сделал ни шагу, он постучал в дверь. В нее сразу же вошли еще двое человек в белых комбинезонах и с дубинками.

- Настаиваете, значит... - я поднял руки, изображая покорность и начал медленно расстегивать рубашку. Охранники, должно быть, обладали стальными нервами, потому что я тянул время, как только мог, но они не проронили ни слова и даже не шелохнулись.

  Когда с переодеванием было покончено, один из охранников забрал мою одежду и вышел. Тот, что зашел первым кивнул головой в сторону стула. Сволочь. Даже собаки удостаиваются речевых команд. Я не двинулся с места. Я стоял и злобно сверлил его взглядом. Тогда он сделал шаг. Я — нет. Еще шаг, затем еще один. У меня в глазах резко вспыхнули искры, а правый висок пронзила боль. Все просто, я получил мощный удар дубинкой по голове, в результате чего оказался на коленях. Меня схватили за руку и усадили на стул. Голова кружилась, изображение перед глазами потеряло четкость. Мне только что преподали хороший урок. Предупреждение, что о побеге или неподчинении не может быть и речи. Им дозволено все, любые меры, которые они сочтут необходимыми в случае, если я откажусь выполнять их безмолвные команды.

  Охранник снова постучал в дверь и я услышал шаги. Вошли двое. Я слышал их шаги, и как они раскладывают что-то металлическое и пластиковое на столике рядом со мной.  Они  явно не были охранниками, они суетились. Кто-то из них посветил мне фонариком в глаза, чем доставил новую порцию страданий. Пришлось довольно грубо отодвинуть его от себя, за что я тотчас же был пристегнут за запястья и щиколотки с моему стулу при помощи пластиковых стяжек. Убедившись, что я больше не представляю опасности, меня начали изучать. Мне заглянули в горло, в уши, в нос, взяли образец слюны и волос. После этого мне закатали рукав. Один из комбинезонов взял образец крови, немного кожи с внутренней стороны предплечья образец мышечного волокна под ним, отпечатки пальцев и ноготь. Во время этих процедур все мы выяснили, что на меня совершенно не действуют Земные анестетики. Моя нервная система устроена иначе: её прочность и проводимость в несколько десятков раз выше человеческой. Возможно, поэтому, увеличивая дозу анестезии, им скорее удалось бы меня убить, нежели добиться нужного эффекта. Но это никого не остановило, было принято решение продолжать без нее. Видимо, мои инквизиторы сочли, что кляп обладает аналогичным эффектом. Когда моя рука перестала представлять для исследователей интерес, они забинтовали рану и увлеклись моими глазами. При помощи пинцета и вопиющего непрофессионализма они удалили линзы, маскирующие особенности моих органов зрения и спрятал их в заранее подготовленный контейнер.

  Один из «белых комбинезонов» подробно записывал все, что со мной делали в свой блокнот. Когда все процедуры были окончены, научные сотрудники быстро собрали инструменты вышли вон из комнаты. Человек с дубинкой освободил меня и вместе с коллегами тоже покинул помещение.

  Я снова остался один, наедине с мучительной белизной, искусственным светом и болью.

  Время шло. Белые комбинезоны то и дело наведывались, чтобы собрать очередную порцию каких-то данных. Все необходимое, чтобы понять, с кем они имеют дело, у них уже было. Возможно, теперь они просто наблюдали за моим состоянием и изучали мои особенности. Вскоре я даже научился узнавать их по глазам, шагам, ритму и глубине дыхания, жестам, даже по запаху. Эти люди исследовали меня вдоль и поперёк, словно я был крысой или обезьяной в лаборатории. Мне ничего не оставалось, кроме как терпеть, потому что попытки сопротивления карались в этом заведении довольно жестоко. Однако, некоторые процедуры оказались болезненнее даже побоев. Я и подумать не мог что взятие образца костного мозга и спинномозговой жидкости настолько мучительны. Более того, до этих пор я вовсе не подозревал, что такие исследования вообще существуют. После того, как белые комбинезоны удалили мне несколько зубов, чтобы подробно изучить их строение, я еще много часов не находил в себе сил даже чтобы добраться до постели, так и лежал на полу под столом, свернувшись калачиком и пуская кровавые пузыри на белоснежном кафеле.

  Я долгое время не мог понять, посему они просто не убьют меня и не разберут на запчасти. Зачем-то мои экзекуции были разбросаны во времени. Мне намеренно не давали умереть. Думаю, единственное, что помогало мне тогда сохранить рассудок, это игра, которую я сам себе придумал. Я внимательно запоминал окружающие звуки, запахи, людей, которые приходили и предметы, которые они приносили с собой. Я пытался найти во всем этом какую-то закономерность. Сначала я надеялся, что тогда у меня появится хоть малейший шанс сбежать, потом продолжал свое занятие просто по привычке. Я больше не чувствовал паники. Казалось, что все чувства внутри меня были выжжены, выцарапаны, вычищенные хлором. Этот запах просто сводил меня с ума. Только бессильная ярость наполняла меня с каждым днем все больше.
;
  Сколько времени я уже здесь? Неделю? Месяц? Год?

  Сколько еще все это будет продолжаться?
И что будет, когда я удовлетворю их любопытство и перестану быть им нужен в качестве подопытного зверька?

  Утро. Или вечер. Или... да какая к черту разница?

  Двери моей камеры открываются. Все как обычно, кроме одного. На этот раз я встаю, давая понять, что все еще не согласен с происходящим и не намерен более безропотно подчиняться. Хватит. Хватит всего этого дерьма. С меня давно уже хватит! Охранник в белом сверлит меня глазами, я парирую ответным пристальным взглядом. Он делает шаг в мою сторону. Я начинаю двигаться навстречу, уворачиваюсь от первого удара дубинки, предсказуемо нацеленного мне в висок. Я рванул руку в попытке перехватить оружие противника, но мгновенно получил удар локтем в переносицу. Глаза залило ярким светом, а во рту появился тошнотворный вкус железа. Я закрыл лицо ладонью, выплевывая кровь и судорожно моргая. Следующий удар я почувствовал под коленом. Ноги подогнулись и я оказался на полу. Дальше последовала серия пинков ногами по животу и рёбрам. В комнату ворвался ещё один охранник. Вдвоем он били меня до тех пор, пока я не выблевал на белоснежный пол внушительную порцию крови и не свернулся, словно эмбрион, в багровой липкой луже.;
- Тварь. - Я впервые услышал, как один из моих инквизиторов сказал слово и вдруг осознал, что за столь долгое время я вообще впервые слышу речь. Я даже ощутил что-то очень похожее на радость. Но лишь на долю секунды, и после этого провалился в забытие. Почему они так ненавидят меня? Эти люди, которые даже не знакомы со мной ненавидят меня.

  Какое-то движение. Смена обстановки. Я осознаю, что меня взяли под руки и повели куда-то. Воспоминания об этом пути оказались крайне отрывочными: серый каменный пол... стена..... еще стена.... невыносимо болит лицо... тяжело дышать... кафель... это пол или потолок? Не могу понять.... ощущаю затылком что-то твердое... похоже это был потолок. Вижу над собой лицо. Оно кажется мне необычным, но я не могу понять почему. Я пытаюсь сказать, что мне очень тяжело дышать, но язык не слушается. Очень хочется спать. Я закрываю глаза и словно проваливаюсь в глубокую яму. Никогда еще я так хорошо не спал.


  Открыв глаза вновь, я ощутил ужасное разочарование. Все вокруг меня по прежнему было белым. Вот только белизна эта больше не была похожа на свежий альпийский снег. Теперь эта белизна напоминала собой мутную жижу. И не было в ней более ни кровати, ни стола, ни стула - ничего, что раньше я могу различать в свете раздражающих ламп в моей камере. Что бы не сделали эти люди с моими глазами, они безнадежно испортили их, лишив меня почти полностью способности видеть. Теперь я мог лишь отличать свет от тьмы. Мне оставили только эту возможность. И ноющую жгучую боль, пробирающуюся вглубь глазниц будто бы до самого затылка.


  СНОВА НА ДОПРОС

  Второй допрос проходил по той же схеме, что и первый. Та же комната. Я кожей ощущал серость стен вокруг. От запаха хлора мутило. Во рту прочно засел болезненный металлический привкус. Всё внутри меня сворачивалось в комок в тесноте грудной клетки. Вдох и выдох давались адским трудом. Судя по всему, во время последней потасовки мне сломали нос, потому что на нем теперь было что-то на подобие гипса, лицо болело, зрение и не думало возвращаться ко мне. Я по прежнему не видел практически ничего, только смену света и тени.

 Как и в прошлый раз, мужчина занял позицию в отдаленном углу комнаты возле двери. Женщина, агент Крамер, села напротив меня, шумно подвинув свой стул. Мои глаза были почти полностью залиты кровью, а зрачки расширились. Я больше не мог иметь удовольствия созерцать правильные черты лица Агента Крамер и ее холодные безжизненные серые глаза, но я чувствовал запах её духов. Не слишком дорогих, но и не достаточно дешёвых, приторно сладких, смешанных с грубым запахом табака. С тех пор, как я лишился зрения, запахи начали играть особенно важную роль. Они стали ярче, осознаннее, обрели уникальные черты и полутона. Слух и обоняние стали моими вторыми глазами. И я весь обратился в них и время от времени тихонько радовался, что с самого начала придумал ту мою необычную игру.

  Оливия Крамер начала допрос. Как всегда прямо и уверенно.

  - Здравствуйте, Аарон.

Молчание.

  - Хотите сигарету? - Оливия протянула мне открытую пачку и зажигалку.

  После недолго раздумья я решил принять этот дар. Скованные наручниками руки интуитивно нашли путь, чтобы взять сигареты. Пальцы дрожали так сильно, что у меня не сразу получилось закурить. Но когда теплый терпкий дым заполнил лёгкие, я с облегчением откинулся на спинку стула. Кто бы мог подумать, что когда-нибудь простая сигарета доставит мне столько удовольствия. Мгновение передышки. Тяжелый, горьковатый дым, от которого защекотало в носу... Лучше, чем глоток свежего воздуха.

  - Давайте поговорим, Аарон. Послушайте, я хочу вам помочь. Расскажите мне всё. Если то, что вы делаете законно и не угрожает стране, то мы поможем Вам получить настоящее гражданство и окажемся всякое содействие. Поговорите со мной, Аарон.

  Я докуриваю свою сигарету в две затяжки и тушу окурок о столешницу. Затем, медленно поднимаю голову и устремляю свой взгляд к источнику голоса. Я не вижу реакции Крамер, но чувствую ее напряжение. Мой вид теперь действительно способен напугать, даже видавшего виды агента самой страшно секретной службы. Её минутная неловкость придаёт мне уверенности. Немного, но достаточно, для того, чтобы продолжать мой молчаливый бойкот. Щелчок зажигалки. Вторая сигарета. Молчание вечно.

  - Послушайте, Аарон. - Голос агента Крамер стал совершенно стальным. Женщина взяла себя в руки, намеренная во что бы то ни стало завершить разговор в свою пользу, - Вы должны понимать, что говорить со мной в ваших же интересах. Мы уже узнали о Вас многое. Это всё, что можно выяснить с помощью физических тестов. Их больше не будет. … Но если Вы не будете отвечать на вопросы, Вы для нас бесполезны. Руководство отдало приказ: в случае попытки побега или опасности для кого-нибудь  из  сотрудников, стрелять на поражение. … Все в Ваших руках, Аарон. Так позвольте мне Вам помочь.

  Мои руки снова предательски задрожали, выдавая то ли страх, то ли ненависть. Дыхание участилось. А на лице агента засияла торжествующая улыбка.

  - Знаете что, я дам вам ещё денёк на размышления. Увидимся завтра. И подумайте как следует над моим предложением. - Поставив точку, Оливия вышла. А меня вернули в мою тюрьму.


. . .


  Там, лежа на полу, я изучал глазами очертания потолка. Больше никто ко мне не приходил. Еду и воду я тоже не получал. Одиночество, мучившее меня все последнее время достигло своего апогея. Я невольно начал сосредотачиваться на своих ощущениях. Но единственное, что я чувствовал была боль. Глаза жгло так, словно глазницы были наполнены жидким стеклом. Сам не знаю, почему именно они беспокоили меня больше всего. Словно вместе со зрением у меня отняли что-то во много раз более важное, изъяли какую-то совершенно невосполнимую деталь. Время от времени из искалеченных глаз моих вытекало что-то вязкое и липкое. Возможно, без лечения в них обосновалась какая-то земная инфекция, с которой мой уставший организм уже не способен справиться... Я благосклонно позволял прохладной тяжелой капле стекать по моему лицу. Но в конце концов, ничего страшного...? Если эти люди решили меня убить, какая разница, смогу я в это время смотреть им в глаза или нет?


  (Не)казнь

  "Корнель, а связывают руки, когда ведут на казнь?..."

  Мои — не связали. Да я и не сопротивлялся больше. Десятки, сотни, тысячи километров до возвращения в ненавистное мне помещение, полное гнева и ненависти. Шаг за шагом я ощущал, что приближаюсь к неизбежному завершению этой очень забавной трагедии. Мы снова лицом к лицу с агентом Крамер. Меня же усаживают на моё место двое охранников и удаляются из помещения. Оливия стоит по другую сторону стола и смотрит на меня сверху вниз.

- Вы подумали над моим предложением, мистер Сэйн? - Она задала вопрос, ответ на который уже могла себе предположить. Молчание.

  За моим правым плечом внезапно щелкнул затвор. Пистолет. Ее коллега на этот раз оказался позади меня. Он двигался бесшумно, как кот, и я совершенно не заметил его передвижений.

- Я так и думала. Вы идиот. Умрете здесь. А все то, что Вы строили все эти годы будет разобрано до основания. Все, кто имеет к Вам хоть малейшее отношение, окажутся здесь после Вас — она улыбнулась, - Потому что мы все равно выясним правду.

  Голос Оливии Крамер миновал ушные раковины и врезался прямо в мозг. Только сейчас я заметил, что он скрипучий, словно плохо смазанные дверные петли. Она говорила, и я ненавидел ее за это - за каждое произнесенное слово.

- Мы все знаем Аарон. Вы думаете, Вы один такой? Ваш вид, на протяжении веков известен людям. Вас изучили вдоль и поперек. Отличие в том, что Вы начали какую-то деятельность. К чему она? Что Вы задумали, Аарон?

- Хватит.

  Коллега прервал Оливию. Я впервые услышал его голос и сразу понял, что главный здесь он. Он — мой палач и моя тень. Он тот, кто будет вершить надо мной суд и станет на нем и прокурором и судьей. По телу пробежали мурашки. Затылком я отчетливо ощущал зияющую пустоту дула пистолета, сверлящего его. Человек за моей спиной не знает жалости. Нет сомнений, что он в еще меньшей степени человек, чем я сам. Сколько можно! Оливия встала и отошла в сторону, а я положил руки на стол и уставился в пустоту перед собой. Время внезапно замедлилось на столько, что остановилось вовсе. Вот каково это... Ждать неизбежного, зная, что не способен ни на что повлиять, не ощущая ничего, кроме совершенной беспомощности. И правда, словно желать встать с инвалидного кресла, когда дом горит. Спасибо, кто бы это не сказал.

  Да будет он уже стрелять или нет!

Воистину, садист не тот, что способен радоваться страданиям ближнего, а тот, кто с деспотическим удовольствием продлевает это страдание, чтобы только подольше насладиться ощущением абсолютной власти над другим существом. Кто выше всего ценит право выбирать судьбу своей жертвы в те ужасные минуты ее жизни, проходящие в осознанном ожидании гибели.

  Вдох. Выдох. Вдох. Выдох.

  Говорят, что в последние минуты перед смертью люди вспоминают свою жизнь. Детство, близких людей... У меня не было ни того не другого, поэтому я просто сосредоточился на своем дыхании, стараясь игнорировать бешеный ритм, в котором заходилось сердце и гул, наполнявший голову.

  Пустота, никаких мыслей. Вдох. Выдох. Вдох. Выдох.

  Мой палач довольно хмыкнул и пасть его пистолета отпустила мой затылок. Как такое вообще возможно? Не веря в случившееся, я еще какое-то время я сидел, не дрогнув ни единым мускулом, совершенно ошарашенный. После чего с выдохом уронил голову на сложенные на столе руки. Стало совершенно не важно, что будет потом. Уверен, что ничего хорошего. Но сейчас тигр ослабил хватку. И я весь погрузился в гул в моей голове. 

  В следующий раз в сознание я пришел уже в своей комнате. Мне снова принесли еду и стакан воды. Но я не притронулся к ним. Я встал и обошел комнату по периметру, опираясь руками о стены и мебель, оказывающуюся у меня на пути. Затем я сделал еще круг. И еще. Я ходил кругами по комнате, пока совершенно не выбился из сил. Затем, сел на кровать и обхватил колени руками. Чтобы хоть как-то спастись от мыслей, атаковывающих мое сознание, я начал вспоминать стихи, когда-либо прочитанные мной за время жизни на Земле. Оказалось, что я помню очень много стихов, песен и даже книг, которые читал. Вспоминались обрывки газетных статей и цитаты из кинофильмов. Я никогда не старался удержать в их памяти, но ввиду специфики моего мозга, я невольно запоминал практически все, что когда-либо слышал, видел или читал. Все это потом долгое время хранилось в совершенно неизменном виде.

  Шли секунды, минуты, часы... Я едва слышно напевал «You're too old to lose it, too young to choose it..» когда дверь открылась и тяжелым шагом военного в помещение вошел человек. Я замер. 

- Мое имя Ардан Миллер. - Представился незнакомец. - Честно говоря, я восхищен. - он несколько раз с характерным звуком хлопнул ладонью по ладони, - Многие в такой ситуации сломались бы. Как минимум половина из них давно подписались бы подо всем, в чем бы их не обвинили — только бумаги подставляй. Но ты не такой. Ради чего, мистер Сэйн?

Он сделал несколько шагов в мою сторону и я почувствовал, как спина покрылась испариной.

  -  Не думаю, что вы до сих пор не осознали всю серьезность своего положения. - Ардан подсел ко мне так, словно мы были приятелями. - А, может, осознали. И решили сдаться, пустив все на самотек? В таком случае, я разочарован.

  Ардан хищно оскалился. Его дыхание стало глубже и реже, как у питбуля, готового с минуты на минуту вцепиться в горло чихуа-хуа.

- Не ссы, Аарон. Если твое имя Аарон Сэйн. Тебя не убьют, пока я этого не захочу. А я прежде хочу все таки выяснить, что произойдет, когда твой «телескоп» будет запущен. - Он перекинул из одного уголка губ в другой зубочистку, которую грыз все это время.

- Ничего... - глухо отозвался я, - Ничего не произойдет. Телескоп начнет снимать ту часть космоса, на которую будет направлен его объектив. Вы зря так трясетесь.

  Ардан вздохнул и убрал покусанную зубочистку во внутренний карман пиджака. Нахлынувшая волна раздражения заставляла его отчаянно желать закурить, но обнаруженная пол года назад опухоль в левом легком очевидно не поддерживала эту идею. Галстук неприятно сдавливал горло. Ардан много раз представлял себе этот разговор, обдумывал каждое слово, которое скажет пришельцу (да-да, в инопланетном происхождении Аарона Сэйна не было никаких сомнений) или может услышать в ответ. Но все равно его не покидало ощущение, что сегодня все шло наперекосяк. Разговор явно не клеился. Главной проблемой было то, что Ардан точно знал, что он прав. Идея о том, что на Земле проживают расы, отличные от человеческой не была новой. Люди веками искали, изучали и боялись представителей иных цивилизаций, будь то пришельцы с других планет или жители древних городов вроде Атлантиды. История знает множество эпизодов столкновения человечества с так называемыми «богами». Их взаимоотношения находят отражение в «Илиаде», «Теогонии» и «Махабхарте» - в  самых древнейших мифах и легендах. Со временем люди перестали обожествлять своих более развитых соседей по планете и постепенно осознали, какую опасность они могут представлять. Любой более развитый вид рано или поздно начинает доминировать за счет вытеснения с интересующих его территорий видов, не так преуспевших в вопросах физического и интеллектуального развития. Так, люди практически лишили среды обитания слонов, тигров, китов и других животных, прочно вписав названия десятков видов животных и растений в «гордую» Красную Книгу. Инопланетные визитеры воспользовались невежеством человечества и позволили людям служить им. Но что мешает, так называемым «богам» просто избавиться от людей, сведя функции «венца природы» до роли домашнего питомца, коими для людей, например, являются собаки и кошки. Такой была философия Ардана и той системы, внутри которой он избрал свою профессию.

- Почему ты такой упрямый? - Не уступал агент Миллер - Мы следили за твоей стройкой с момента ее начала. Похоже на то, что на берегу океана действительно стоит телескоп. Гигантские зеркала, мощная камера, широчайший радиус съемки — просто венец инженерной мысли. А вот что под ним. На глубине нескольких тысяч метров. Бункер, размерами с небольшой город. Напичканный техникой и бог еще знает чем. - Он говорил, а я понимал, что он знает все, - И лишь один вопрос не дает мне спать по ночам, для чего все это? А еще, как туда можно попасть? Признаюсь честно, мы искали. Но не нашли ни одного входа. Не хотелось бы взрывать все к чертям прежде, чем мы узнаем, как все это богатство работает.

  Я молчал. Я ничего ему не ответил. Потому что мне нечего было ему сказать. Он знал все: расположение бункера, размеры, оснащение. Он намеренно не пытался поразить меня своим знанием точных цифр, но я не сомневался, он в курсе всего. Но как он узнал?

  Ардан ушел. Тогда я решил никогда больше никому не доверять. В мои мысли закрались сомнения а тех, в ком я никогда раньше не сомневался. А что если меня предал Джо? Что если его тоже арестовали? И он не успел запустить приёмник? Тогда всё моё молчаливое сопротивление лишь продление агонии и отсрочка финала, который теперь казался мне совершенно неминуемым. Я не на секунду не верил, что человек, целившийся в меня вдруг передумал и решил сохранить мне жизнь. Его цель — нарушить мое священное молчание, и он идет к ней, словно локомотив, перемалывая все на своем пути. В данный момент, на его пути мое сознание и упрямство.

  А ведь я могу всё им рассказать. Могу даже сказать, что они правы, и обсерватория в Гренландии - это высокотехнологичное оружие, способное одним ударом уничтожить всё человечество... Тогда они наконец-то убьют меня. В тот самый момент, когда услышат то, что хотят слышать... И всё закончится... Я в конце концов погибну здесь, как и подобает пришельцу, вторгнувшемуся в устоявшуюся экосистему. Джо как-то рассказывал мне, что в детстве любил бросать дождевых червей в муравейник и наблюдать за тем, как хозяева с отчаянной жестокостью расправляются с нарушителем их спокойствия. Сейчас я и есть тот самый дождевой червяк в муравейнике, полном ненависти и страха. Как бы то ни было, уверен, совсем скоро я буду, наконец, свободен от боли и унижений, от одиночества, а главное, от обжигающего чувства вины....

  Однажды придя в голову, эта мысль больше не давала мне покоя. Я царапал стены ногтями, пока из-под них не начинала сочиться кровь, а боль не становилась настолько сильной, что начинала кружиться голова. Мне казалось, что я уже умер... Тогда, в той холодной серой комнате я все таки умер. А затем я услышал выстрел и открыл глаза.