Тревожно было. Смеркалось

                Моей любимой Рокси Рай
     Моя какая - то вопиющая несовременность, полнейшая оторванность от творимой на самом дне вытекших глаз утопшего водолаза ахинеи - будто, твари долбаковые, не было в этой стране миллионных митингов в поддержку негодяя Немцова - и тотальнейшей чепухи из мусоров, что всегда буцкают, был бы приказ, из кальмаров Навального, бестолковых и сраных, что хорошо описывает Бабченко, махом зря в корень и опуская эту шелупень парой строк, из бородатых жидков - аналитиков, точно так же жующих кал злободневности, как их отцы сосали сопли Елены Боннэр, ниспровергая любого, кто проявит мимолетный интерес к этой мышиной возне, в кошмарный Мальстрем вечных закольцованностью повторов : вот будто проснулся ты, а за окном молоденькая Бэлла рубит строфы, одышливый Вознесенский агентурит на Пленуме и даже Велемир Хлебников еше жив, шатается по чайным вечеринкам на пару с Климом Самгиным и думает. О любой х...не думает. А я открываю книженцию про юность не Максима ни х...я, а Фридриха Второго, и тупо смеюсь, так как мне лично симбиотия арабского сицилийзма с византийскими контрофорсами куда как интереснее. Читаешь такую книжку, смотришь на Хамфри Богарта и слушаешь Джима Моррисона, а потом прорубает тебя, что слишком ты оторвался от народа. А вот и он, кстати.
     - Что за на х...й ?
     Государь вскочил с плюшевой тахты, наступил на завязки кальсон, беспомощно болтающиеся в районе щиколоток, и упал, врезавшись лысым лобешником в округлый и теплый живот завозившейся девки. Толстая. Глупая. Сальная. Заплывшая жиром. Он всмотрелся в ее неверный в полумраке облик и нахмурился, не в силах вспомнить, кто это и зачем.
    - Але, гараж.
    Он тронул ее аккуратно, но сурово, пробуждая.
    - Ты кто ?
    - Страна, - прошелестела девка, не открывая глаз, гулко бзднула и перевернулась на другой бок.
    - Ходоки, Сысой Сысоич, - неслышно возникший за плечом государя Старшой охраны, склабясь, осматривал с жадностью роскошное тело девицы, оказавшейся, в - натуре, страной. - Ходют под балконом, требуют либо Ленина, либо Гитлера.
    - А я, стал быть, - браво гаркнул государь, вздевая шинель и кивер, - им уже мало подходящ ?!
    Идя к балкону он размышлял, наученный этому хитрому занятию первой женой, сейчас уже бывшей. Вечно она в семидесятых, прилетая оказией из Дрездена, требовала мыслить, а зачем - непонятно. На балконе было прохладно. " Такова судьба, - думал государь, нащупывая в кармане шинели папиросу, - штоп, понимаешь, было холодно в январе - то ". Встал, приосанившись, зорко отмечая суетящихся внизу субподчиненных Старшому, насмерть вставшему позади, там, где Москва и дрыхнущая девка, очутившаяся страной.
    - В очередь, сукины дети, - пронзительно завопил государь, отбивая кулаком по перилам балкона неслышимый никому такт, - в очередь !
    Под балконом ползали, с трудом шевеля ампутированными конечностями, Ярмольник, примадонна и вынутый из ямы Божиим попущением дуговой ройзман. Государь отбросил папиросу в глубине кармана и схватил лежавший рядом смартфон, вырвал его из тесноты и тьмы, щелкнул и подслеповато вгляделся. Облегченно выдохнул и заржал. Недоумевающему позади, где Москва, Старшому пояснил, не оборачиваясь :
   - Думал, коварный коала выпустил ямщиков, решив произвесть революцию духа, но это всего лишь штрафной гауптман Фриче перепутал вольфрамовый набалдашник дугового ройзмана с двоеглавым Прилепиным - Бабченкой.
   Ничего не понимающий Старшой успокоительно хмыкнул и напружинил могучий трицепс, подмигивая государю, мол, не ссы. Тот пренебрежительно сплюнул и отдал указания срывающимся голосом класса  " тенор " :
    - Ярмольника на конюшню, примадонну на опыты, пускай псоглавцев производит методом внутриутробности, а тебя, гад, - он посмотрел в затянутые бельмами глаза дугового ройзмана, - двояко : или в мэры Катеринска, или в яму.
    - Может, - осторожно кашлянул позади, где девка, выявившая свою нечеловеческую суть как страна, Старшой, конструктивно предлагая, - сразу в губернаторы ?
    - Подумай сам, - хохотал государь, чотко разворачиваясь через плечо, - как можно его в губернаторы Свердловской области, ежели столица губернии - Катеринск ?
    - Екатеринбург, - сонно пробубнела девка, накрываясь с головой одеялом.
    - Ништяковая песня, - говорил государь, укладываясь под бочок сдобной девицы, - ее Санек Новиков придумал. Вечер грустен и без песен вышел, как обряд, - негромко напевал он, закидывая левую ногу на жаркую задницу девки.
    Смеркалось.