Поверить зеркалу

                Поверить зеркалу               
«Вашего парня жестоко бьют, но он держится» - шли шифровки в Союз, но я этого ещё не знал. У них был специальный стул с особо выгнутой спинкой, так что если руки стянуть наручниками сзади, то достаточно ткнуть пальцем - и страшная боль. А они не пальцем, они били так, что после пятого удара наступала спасительная отключка.  Неужели в наше время, в восьмидесятые годы двадцатого века, возможно такое? Но это ЮАР, политика апартеида, а на стене в кабинете следователя портрет Гитлера. Живучий, гад, и сюда добрался, ну ничего, ты тут мне молчать помогаешь.  А потом в одиночке, под истошные крики истязуемых, оставалось только вспоминать, несколько раз вся недолгая жизнь передо мной прокручивалась.
В школе у нас был хороший учитель немецкого языка, но пацаны отказывались  учить: «Не нужен нам язык врага». Это ведь был конец сороковых, не один я, многие отцов в войну потеряли. И учитель терпеливо объяснял, что врага можно одолеть лишь с помощью знаний, а потом уже и любовь к языку Гёте сумел привить.  Мне немецкий легко давался. Когда учился в десятом, узнал из газеты про МГИМО. Поступать приехал с фанерным ящиком вместо чемодана.  Там конкурс был большой, московские ребята меня на смех подняли, мол, ошибся паренёк - сельскохозяйственный по другому адресу. А потом они не прошли, а я поступил, спасибо учителю.  Мои однокурсники и сейчас, наверное, где-нибудь дипломатами служат, а я вот согласился пойти в школу НКВД.
«Ты будешь готов только тогда, когда в зеркале вместо Сашки Егорова будешь видеть Отто Шульца». Ну что же, раз надо, я готов. Со своей любимой законной женой Танюшкой в ФРГ мы заново знакомились:
- Отто.
- Марта.
И поженились тоже заново, уже по их законам, чтобы получить подлинные паспорта: наши-то фальшивые были. А когда дети родились – сначала сын, потом дочка, мы и дома только  по-немецки разговаривать стали. Легко ли было моей Татьяне  вместо «ладушки – ладушки» петь : «Mit den Henden klap-klap-klap»*.  Она держалась, но только внешне, здоровье подорвалось. Когда медицина оказалась бессильна, вернулись в Союз, а потом я своими негнущимися мужскими пальцами пришивал бирки с фамилией Егоров на одёжки перед отправкой детей.  Детский дом был хороший, особенный, с повышенной заботой и вниманием, но увидел я сына и дочь снова уже взрослыми людьми. А они меня совсем не помнили, никак, ни папкой, ни фатером.
С тем же немецким паспортом на имя Отто Шульца я  отправился в ЮАР – пожалуй, единственное в то время государство с фашистским режимом, которое представляло угрозу всему миру. Поэтому работы там для меня было, хоть отбавляй, на несколько лет хватило. Сдал меня, и не только меня одного, предатель, человек, с которым я был лично знаком. Сдал не под пытками, а по собственному желанию. Он и сейчас живёт где-то в Штатах,  достать его можно, только зачем, всё что мог, он уже сделал.
В соседних со мной камерах – клетках сидели бандиты, воры и прочие уголовники, но неизвестно откуда они всё знали. Один из них и шепнул мне: «держись, тебя обменяют». Но эти мрази инсценировали всё как подготовку к казни: принесли на обед  вместо баланды неизвестного происхождения, жареную курицу, я знал, что это обычная трапеза перед расстрелом. Потом переодели и повезли к стенам старинной крепости. Там под прицелом винтовок в последний раз попытались склонить к сотрудничеству.
В Москве я несколько лет занимался подготовкой нелегалов.  Нетрудно себе представить, какие чувства вызвало у меня вот это сообщение :
 «Президент ЮАР Фредерик де Клерк принял решение об отказе от использования ядерного оружия и полном уничтожении всех его запасов».
 Через год инспекция МАГАТЭ официально подтвердила это.
 Я вдруг почувствовал, что скучаю по своей работе, стал опять проситься в агенты. «Ты в своём уме, тебе что, мало досталось? Об этом даже речи быть не может, и здесь ты нужен». Но я возвращался к этому снова и снова, пока шеф сказал: «А что, тебя там никто не ищет, можно попробовать». И я снова оказался за рубежом, только где и с какой целью, рассказывать пока рано.
Вернулся уже не в СССР, а в совсем другую страну, познакомился и сумел подружиться с внуками. Они, как, впрочем, и их родители, ни слова по-немецки не знают, чему я очень рад.  И, наконец-то, из зеркала на меня смотрит постаревший Сашка Егоров.

*Mit den Henden klap-klap-klap» - руками хлоп-хлоп-хлоп (немецкая детская песенка)