Майские звезды. Глава 3. Цесевич

Глава 3. Цесевич.

Пока мы ждем Цесевича, расскажу немного о нем. Андрей закончил экономический факультет МГУ, а познакомился я с ним в 1981 году в интернациональном стройотряде нашей керосинки, в который его затащил Дима. Работали мы на строительстве автобазы Усть-Илимской ГЭС, под этим самым Усть-Илимом, в настоящей глухой сибирской тайге. Пробыли мы там два месяца. За эти два месяца, кроме работы до зеленых мух в глазах, довелось мне постоять под августовским снегопадом и понаблюдать знаменитое солнечное затмение, которое случается раз в сто лет, что ли. Оказывается, в тех местах его было видно особенно хорошо, ходили байки, что даже японцы приезжали в Илим посмотреть на него. Событий и приключений за это время произошло там, хоть отбавляй, но это уже совсем другая история.
 
Так вот, у Цесевича были две особенности – первая – он очень хотел стать партийным функционером и совершал для этого неимоверные усилия, одно время даже работал то ли инструктором, то ли помощником инструктора райкома комсомола какого-то района Москвы, но это оказался потолок его партийной карьеры. Мы подозревали, что и женился он на дочке какого-то космонавта, не из самых известных, не по любви, а с расчетом на помощь тестя, но это были лишь наши домыслы, вернее даже не наши, а наших жен. Если это было так, то он жестоко просчитался – с тестем у него отношений не сложилось, да и супружеские достаточно быстро сошли на нет. В своей страсти к продвижению по партийной лестнице, он, видимо решил, что для успешного решения этой задачи необходимо в первую очередь подготовить  свой менталитет. Это выражалось, например, в том, что когда мы ехали куда-нибудь на гулянку и он ловил машину, всем жигулям , москвичам, не говоря уж о запорожцах, пытавшихся нырнуть к нему на обочину из потока машин, он с негодованием и презрением махал руками, чтобы они не останавливались. Нужна была только «Волга». Лучше, конечно, черная, но если останавливалась другого цвета, он , скрепя сердце,  залезал в нее. Естественно, на заднее сидение – партийный этикет, как-никак! Эта особенность испарилась вместе со страной и всеми ее культовыми организациями, призванными решать задачи, которые до них без малого тысячу лет достаточно успешно решала церковь. Ни хрена хорошего из этой замены, как теперь известно, не вышло.

 Вторая особенность, или если хотите цель, была более прозаичной и достижимой. Цесевич достиг ее к своим неполным тридцати годам. Собственно, ее нельзя было назвать целью, так, именно особенность, так сказать – изюминка. Он был алкоголиком. Запойным. Как-то раз мы весело проводили время на даче моих родителей под Наро-Фоминском. Компания была хорошей, мы отлично проводили время. До тех пор, пока ко мне не подошел бледный Дима:

- Семен, пошли, там это… у Цесевича… белка!

- Врешь!

- Гадом буду !

До этого я только слышал о белой горячке, но никогда не приходилось наблюдать это воочию. Я и не представлял себе - как это – белая горячка. Это представлялось смешным эпизодом, как в комедии «Кавказская пленница». Куда там. Это гораздо страшнее и совсем невесело.

Интересно, что при этом человек выглядит абсолютно трезвым – у него не заплетается язык, он не шатается, если ходит, внешне он выглядит абсолютно трезвым и нормальным. По крайней мере, так выглядел тогда Цесевич. И это было страшнее всего.

Мы подошли к нему, он сидел на траве, взглянул на нас безумными глазами и обратился ко мне абсолютно серьезно:

- Семен, ты че тут тараканов развел?

- Андрюх, ты че, ебн…лся, какие тараканы?

- Молчи, бл…дь - зашептал мне на ухо Дима, с ним ща нельзя спорить – он видел это уже не первый раз.

Цесевич продолжил, причем, строгим тоном, которым обычно жесткие руководители разговаривают с нерадивыми подчиненными.

- Дима, ну хрен ли ты зенки вывалил? Иди сюда! Садись! Давай руку!

Учитывая, что Цесевич обладал густым низким баритоном, это выглядело очень убедительно, мы даже вздрогнули и подтянулись, как новобранцы перед прапорщиком. Дима осторожно присел рядом с ним. Рассказывал потом:

- Конечно, бздел. А х…й его, дурака, знает? Укусит, бл…дь, делай потом уколы в живот!

- Дурак, в живот – это от бешенства, а наш водяры перепил, он же ща практически стерильный – проспиртован весь.

Цесевич деловито руководил Димой – как и где ему держать руку. Дима с серьезным видом сложил левую ладошку лодочкой и теперь держал ее на уровне груди Цесевича. Тот собирал вокруг себя видимых только ему насекомых, складывал их в потную ладошку Сайдинова и , время от времени, строго покрикивал, заставляя сжимать ее:

- Ты что, Дима, совсем идиот? Че рот раскрыл? Разбегутся же!

Со стороны это выглядело так, как будто дети играют в песочнице, только дети были уж больно большие, нетрезвые и мизансцена к умилению не располагала.

Это действо продолжалось минут пять, пока не прибежала девушка Цесевича –Марина, по прозвищу Хрустальная Сова, фамилии ее я уж и не помню. Свое прозвище она получила из-за ее когда-то участия в известной телепередаче «Что? Где? Когда?». Она привычно уже что-то заговорила ему на ухо, помогла подняться и увела в дом, где и уложила его спать. Сейчас мне это кажется очень удивительным, потому что, как я потом  узнал, успокоить человека в таком состоянии – очень трудно. Сове это удалось, и слава Богу! В то время, как она уводила Цесевича, я взглянул на Диму. Он,  незаметно осмотревшись, перевернул левую ладонь, как будто что-то выбрасывая, а потом еще и вытер руку о штаны. Подмигнув ему, я поинтересовался:

- Ну, чё, Дим? Выпустил? Молодец! Иди, маленький, ручки вымой!

- Ага, черт его знает, даже не могу объяснить, что за чувство. Умный ты, Семен, задним-то умом - сам бы ладошки подставлял, попробовал бы, как оно!

Вот такой был Андрей Цесевич – неудавшийся партработник, алкоголик, ныне заместитель руководителя фонда культуры «Россия».

 В дверном проеме кабинета появился, наконец, деловой до невозможности Цесевич…