Любовь и волки

    Офицер отомкнул дверь, и проверяющие вошли в камеру СИЗО. Но там никого не оказалось. Напротив зарешеченного окна у окна пустовала аккуратно заправленная койка. В углу, возле столика, заходилась в душераздирающем писке серая маленькая мышка.
    Наконец-то они соединились: прекрасная Ирина, прогневавшая своей немыслимой красотой общество и затравленная им, но любимая Мироном, который был молодым и сильным, с белозубой улыбкой, вспыхивающей на загорелом добродушном лице. Утром с помощью кучки денег он её освободил из под власти мытарей.
   Мирон и не подозревал, лишь чувствовал горячее, непреодолимое желание защищать и лелеять эту девушку, с виду такую хрупкую, окутанную загадкой, которую она не может открыть, девушку, что наконец пришла к нему — человеку, лишённому тайны, которую мог бы открыть.
   Счастье их было омрачено и возвышенно. Их искали, они знали, что судьба неумолимо отсчитывала мгновения судьбы, но создавала чёткий метрономический ритм для танца любви. Чувство обречённости лишь теснее сплело их две несхожие судьбы, вдохнув в их отношения нежность и значимость. Души их искрились, словно рассыпанные бриллианты. Они ничего не замечали, кроме любви.
    Но их любило не всё живое и неживое. Сухие пни, бесплодные утки, зацветшие озёра таили злобу на их счастье. Клятвы и заверения любовников проходило мимо предстоящих безотлагательных перемен, безразличных к тому, что предполагает человек, и с удовольствием продолжающих свою деятельность по разрушению своей жизни. Выводы, не поддающихся подтасовкам, угодливо подчинялись букве закона.
   Тайна требовала раскрытия. А из страха рождались знание и печаль.
   И однажды утром их не стало, словно не бывало, стая волков сделала своё дело.