Отрывок из истории мой болезни. ИС-2

Озноб. Температура. Заболел.
Звоню в больницу, там мне отвечают:
- Перезвонят вам. –
                Жду, таков удел:
Без сил, весь мокрый и меня ломает.
Перезвонили.  Раздражённый голос мне:
- Записывать? На двадцать пятое, через неделю….-
- Как? Почему? Да вы в своём уме?
 А если за неделю околею?-
- Идите сами в 120-й кабинет….
Живая очередь…. -
                - Пишите, в самом деле….
И как-то стал не мил мне белый свет,
И обречённо, холодно в постели.
- А если COVID…, то тогда хана. -
И в голове трагические сцены.
А за окном сибирская зима,
И нет надежд в душе на перемены.

Но через час я был уже другой:
Решил судьбе на милость не сдаваться.
Болезни дать, какой смогу, но бой,
За жизнь зубами до конца цепляться.
Звоню я в скорую: – Идите в медсанчасть.
У вас простуда. Вы не наш больной. -
Ложиться карта вновь моя не в масть,
Но заведённый я уже и злой.
Собрав всю волю, силу всю в кулак,
Холодным потом обливаясь весь обильно, 
Оделся в медсанчасть….
                - Ну, ты брат и дурак….-
Сказал себе и пал на стул бессильно.
Залез в кровать весь мокрый и без сил,
Опять на сердце пала безнадёга.
- Что ж, буду ждать….-
                В конце концов, решил
- Неделя, в общем то, не много….-
 (Инговерин) стал пить я и потеть.
Сушил бельё, завесив батареи. 
Сбивал температуру, стал худеть,
И всё смотрел, куда качнут качели….
Жена мне помогала, чем могла.
Её участие мне силы придавало,
Но заболела вскоре и она.
 А пандемия только нарастала.

Тогда решил: сжав зубы всё стерпеть….
Безбожник! Я не истого молился,
И содрогаясь, думая про смерть,
Так искренне и набожно крестился.
 Просил я души наши грешные спасти,
Слова молитвы с чувством повторяя,
Защиту тем, пытаясь обрести,
Другого, истинно, в том положении не зная.

Так день за днём неделя и прошла,
А завтра врач, и будет всё в порядке.
И ночь пришла спокойствия и сна,
Перед развязкой в этой долгой схватке.

II
Такой не видел наяву я белизны:
Чиста, мягка, приветлива, спокойна.
 Я даже находил её черты
Прекрасны, любовался ей невольно.
Она открылась фоном предо мной,
Как будто шторами задёрнуто пространство,
 Те отливали чистой белизной,
И бархатным казалось их убранство. 
Покой и тишина, чего ещё желать.
Комфортно и уютно в белоснежном царстве.
Такая редкая мне в жизни благодать,
В моём бесцельном и пустом мытарстве.
А тут во сне приятном и простом.
Я наслаждался сладкой его негой,
Не думая о сложном и дурном,
Во сне, занесено, где бархатным всё снегом.

Всё это длилось лишь короткий миг.
 Покой и тишина, как перед бурей грозной,
Но вместо ветра мячик вдруг возник,
Такой же белый, бархатный, курьёзный.
Чуть больше теннисного был тот мяч мяча,
Того по кортам скачет что игриво,
И появившись с лева от меня,
 Он не скакал, а замер молчаливо.
Ещё один, ещё один, ещё!
Количество их быстро нарастало,
И вскоре заполняли они всё,
А масса белая росла и пребывала.

Мне в первый миг то было нипочём.
Меня картина даже забавляла эта.
Но всё в мечах тонуло и кругом
Всё меньше было воздуха и света.
И вот я понял, что я в них тону,
Тону в болотной бархатной трясине,
Ещё немного и пойду ко дну
И задохнусь в нелепой той могиле.

- Куда прешь, сволочь! –  сжал я кулаки.
В решимости своей весь встрепенулся,
- Мои клыки, а ваши пятаки….-
И мокрый в тот же миг проснулся.

Забыв про сон, переодел бельё.
Перевернул подушку, снова завалился.
И моментально, словно бы в своё,
На тоже место в сон я погрузился.
- Ну, сволочи! Где ваши пятаки! -
Я бил наотмашь, прямо бил и вкось,
Руками бил, снося им чердаки,
Ногами, головой, чем довелось.

Мячи чуть схлынули, я воздуха глотнул,
И в тот же миг они вновь навалились.
Не добрым словом я их всех ругнул,
И мы неистово, во сне, друг с другом бились.

Опять проснулся. Мокрый и без сил.
 Взглянул на время, было полвторого,
Про сон, проснувшись, тут же позабыл.
Переоделся. Лёг. Уснул и снова
Попал я в кучу вирусов- убийц,
Теперь уже я в том не сомневался….
А силы таяли, а ночь как без границ,
И час развязки горькой приближался.

Я помню чувство безнадёги и тоски, 
Бессилие своё, потерю воли,
Мои ослабли руки: кулаки
Разжались, в ход пошли ладони.
Я ими массу белую мячей
Отодвигал, держал, но бесполезно:
Напор их возрастал, та банда палачей,
Свой суд вершила грязный бессловесно.

III
Как появился он, мне невдомёк.
Я только то почувствовал мгновенно,
И бессознательно, как загнанный зверёк,
Прильнул к нему самозабвенно.
Его броня была нежна, тепла,
В ней было столько жизни, позитива.
Она меня прикрыла и спасла:
То был ИС- 2, наш легендарный танк прорыва.
Он не стрелял, не ездил, он стоял,
Как крепость, монолитною стеною,
И на себя весь принял он удар,
 Тот, что навис, как меч уж надо мною.
И тем надежду мне угасшую вернул,
 Плечо, подставив в этой странной схватке.
И лучик жизни робкий вновь блеснул,
Как перелом под утро в лихорадке.

И я расплакался, я целовал броню,
И нежно гладил, как расчувственный любовник,
Всё что-то говорил я про войну,
А он молчал в ответ, пятидесятитонник.
Убийцы – вирусы броню всю облепив,
Вокруг меня ослабили удавку,
И я истерзанный, ту ниточку схватив,
Нырнул под танк, на бархатную травку.
Я за кармой его, под днищем просто лёг.
Чуть отдышался, силы приумножив,
Сжал кулаки, теперь я это мог,
- Конец вам сволочи, ……….- и матом подытожив,
Рванул наверх….

                Проснулся, как в бреду.
Схватил подушку, её всем грозился.
 Всё приговаривал – Иду уже, иду….-
И тут же на кровати отключился.

IV
Когда очнулся, было тихо и светло,
И в полдень солнце зимнее всходило.
Переоделся. Чувствовал легко.
И врач пришёл. Болезнь на нет сходила.
Ещё день, два…, но ошибался я,
Одно прошло, а следом пневмония,
И как над пропастью вела меня судьба,
И нить мою рвала, рвала стихия.
Мне повезло, не оборвалась нить.
 

P. S.
Всё было так, или почти что так.
Об этом знает лишь неведомая сила….
Ведь кто-то же послал мне в помощь танк?
ИС-2 - наш славный и могучий танк прорыва.