Инструкция к прочтению. Контекст копия

Инструкция к прочтению. Контекст
Олег Глазов
(из серии "Рассказы детям о Языке")

КОНТЕКСТ


Каждый раз, говоря о Языке, я постоянно цепляю оговорочку “согласно контекста”, а всё потому, что слово без контекста не значит в Языке ровным счётом вообще ничего. Точнее наоборот, оно-то как раз и значит в Языке так много, что вне контекста само слово в нём просто использовать уже невозможно. Потому как необходимым и достаточным требованием к использованию того или иного слова в Языке является его в нём однозначность. Только само это требование несколько излишнее, например мы никогда одновременно не используем в своей речи все те контексты Языка, что являются языками. Потому, тот же англичанин, услышав в контексте русской речи слово “лук”, не станет никуда пялиться (звучание “лук” по английски значит [смотри!], потому как поймёт, что таким образом мы говорим о чем-то другом, что ему и знать не обязательно. (Потому как говорить в присутствии иностранца друг с другом на языке, который он не понимает, невежливо, - а вдруг мы чекисты, и так договариваемся гадости ему сделать? Или вообще отравить?)
 
Объяснить, что такое “контекст” не так и просто, это следует из того, что я нигде ещё не встречал достаточно полной и точной формулировки значения этого слова в контексте русского языка. (Возможно просто потому, что сам не любопытен, - допускаю, - потому как у лингвистиков сегодня накоплено уже столько чуши, что найти среди неё хотя бы крупицу чего нибудь стоящего очень и очень тяжело, а порой и просто невозможно.) А это тем более, что само объяснение его значения просто не может быть простым, настолько сложная у него структура значения. А потому сделаю это я на примере.

В контексте места, где я живу, есть деревня под названием Адам. Слово это безусловно появилось ещё в древнем языке, это следует из самой его конструкции, - оно является объединением двух, причём одних из самых древних сутей: [Д] и [М]. Причём суть [Д] представлена в объединении в виде модуляции “а[Д]а”, что значило [половозрелый член коллектива (д)]. (В том числе в языке, который стал потом русским, чуть позже произошла детализация этого значения на [”жених”] - “адь-а” и [”невеста”] - “ада”, но это уже с появлением в нём смягчения.) Таким образом значением этого объединения “адам” - “а[Д]а-[М]”  было [принадлежащий мне, говорящему, половозрелый член коллектива (д)].
 
 Это значение самого этого слова, достаточно простое и всем понятное. Но дальше с ним самим начинает происходить не совсем уже понятное, - в контексте нашей местности, как я уже говорил, со временем оно из обычного слова становится именем собственным и значит конкретную деревню. А в контексте другого места (подозреваю и времени в том числе) оно тоже становится именем собственным, но значит уже конкретного человека. Почему так? - самое интересное, что в процессе ответа на этот вопрос, мы и придём к достаточно чёткому понятию, что есть “контекст”. А потому давайте на него ответим.

Само слово в обоих контекстах было абсолютно одинаково, как по звучанию, так и по значению. А значит дело вовсе не в нём, а в самих тех контекстах, где оно находилось, - рассмотрим оба.  И пусть не смущает вас, что мы их совершенно не знаем ни по каким документам или артефактам,  ведь всё происходило, -  в одном примерно 5 - 6 тысяч лет назад, а в другом и того дальше, - 10 тысяч лет назад, никак не меньше. Разве такое (восстановить знание контекста) в нашей ситуации вообще возможно? Возможно! - потому как мы знаем главное, результаты детализации значения слова в данных контекстах (языках). А с ними можно много чего ещё узнать...

И здесь в качестве контекста нам больше подойдёт рассмотреть, нет, даже не место и тем более не время, - да, они безусловно в этом (формировании контекста) тоже участвуют, но при этом весьма опосредовано (т. е. сами связи у них с контекстом совсем не прямые), -  а сами те коллективы, которые и являются носителеми соответствующих языков. Именно накопление знаний в коллективе ведёт ко всем тем изменениям, что происходят потом в его языке. А время и место лишь только обуславливают разницу в самих знаниях, которые в нём накапливаются. Итак, начнём, и начнём мы с коллектива проживавшего в нашей местности.

В контексте нашей местности оно стало именем собственным, а именно названием конкретной деревни. Вряд ли это была тогда деревня в том виде, что мы сегодня её представляем. Но даже не это главное, а главное, -  почему вдруг однажды возникла необходимость вообще дать название этому месту? (А деревня в те времена не могла быть ничем иным кроме как только местом.) Причём именно этому месту, ничем от рядом других не примечательному, что-то здесь явно совсем не просто так.

Из самого только факта, что это место назвали, т. е. таким образом выделили его из других, точно таких же, следует, что на момент называния оно уже чем-то от них отличалось точно. Единственным отличием в контексте того времени у этого места могло быть только то, что люди там тогда уже жили (а других отличий однако и вовсе не наблюдается). Но самих таких мест, где одни и те же люди тогда вообще были, тоже было достаточно, - люди в те времена кочевали, и это мы знаем наверняка, поэтому у них запросто могло сегодня быть одно место, а завтра уже совсем другое. Короче, где были люди, там было и их место. Т. е. два этих знания признаков действительности были тогда одним целым, неразделимым знанием.

Всё стало изменяться, когда люди не то, чтобы перестали кочевать, а стали кочевать по одним и тем же местам. Уже сам этот факт много о чём говорит, но нам сейчас следует понимать главное, так они выделили сами эти места по имевшимся у них признакам. Самый простой тогда признак у места, это наличие в зависимости от сезона (или собственных потребностей) тех или иных ресурсов в данном месте. А потому, чтобы сформировать знание маршрута, по которому следовало кочевать, они сопоставили знания мест и знания ресурсов, что там были. Проще быть не могло, - достаточно одного знания такой связи, чтобы помнить одновременно и само место, и ресурсы, что там были.

Но, в случае “Адама”, таким неотъемлемым у места ресурсом (признаком) безусловно является сам человек, - [принадлежащий мне, говорящему, половозрелый член племени (д)]. Из чего следует только одно, - люди там жили уже постоянно. Обратите внимание, одновременно происходит детализация знания признака сознания “есть” - [существовать] на “быть” и “жить”, структуры значений этих понятий очень даже отличаются. А сама эта детализация связана с тем, что знание “есть” до этого было составной частью знания “человек”, потому как его значением тогда было [человек и место, где он есть].

Кстати, следы существования подобного значения мы и сегодня можем найти во многих древних языках. (Древний язык это тот, что накопил мало собственных (со структурой значений устроенной в соответствии со знаниями связей для данного языка) знаний, а значит и мало при том детализировался. Т.е. с тех самых пор почти не изменился. Проще говоря, очень примитивный язык, как и сами его носители.) В них знаниям значений [племя] и [место, где есть племя] соответствует одно и то же знание звучания, проще говоря, одно и то же слово. Сегодня раздельные, сами эти значения были тогда одним целым, примерно как человек и его тень. Или как человек и его отражение в зеркале. Потому как значили [человеки и место, где есть человеки].

Когда происходила детализация знания одного значения, взамен возникало два. А знание звуковой составляющей, как было одним, так одним и остовалось. Чтобы не допустить двузначности в языке, - необходимейшее условие для Языка вообще, - следовало хотя бы одному из знаний значений в соответствие задать новое знание звучания, - достаточно одного, потому как для другого значения вполне можно использовать то знание звучания, что уже было.

Но в нашем случае ничего подобного не происходит! Вместо того, чтобы придумывать новое слово, местные человеки решили использовать то же самое. Т. е. возникла ситуация, когда в языке этого коллектива, одному и тому же звучанию соответствовали два абсолютно разных значения. Или, с точки зрения Сознания, - одному и тому же знанию звучания теперь соответствовали два абсолютно разных знания признаков. А знания признаков в Сознании потому разные, что в Действительности сами эти признаки разные. А признаки в Действительности потому разные, что могут существовать отдельно друг от друга. Впрочем хватит, пока на этом остановимся.

Так, мы только что “напоролись” на одно из свойств Сознания вообще, а именно, на то, что проистекает из самого устройства его вещественной  структуры. Если мы продолжим так же дальше, то однажды “напоремся” на нечто такое, что объяснить (осознать) вообще невозможно. Потому как это “нечто” не будет являться знанием, а будет являться обыкновенной связью (algoritm). (Вот здесь, в том числе, на выручку Человеку и приходит механизм Веры. Впрочем, я отвлёкся. )

Напоминает Коллективное самоубийство, - коллектив с языком в котором у слов нет однозначности, обречён. Проще говоря, с таким языком он не выживет. Выживет! Более того, это один из самых распространённых в Языке приёмов использования слова, точнее его звучания. У нас вовсе не так много ресурсов у Сознания, чтобы теперь по каждому поводу (знанию нового в нём значения) придумывать каждый раз новое слово (точнее его звучание). А все потому, что есть контекст!

Мы можем употреблять одно и то же звучание, но в разных контекстах оно будет значить разное. Таким образом значение слову прежде всего задаёт сам контекст, в котором оно используется. Точнее, слово “предлагает” ему на выбор несколько своих значений, что у него есть вообще есть, а уж контекст “выбирает” именно то, что ему надо (соответствует). А кавычки потому, что на самом деле вся эта работа проводится в нашем Сознании, потому как и “контекст”, и “слово” существуют исключительно только в нашем Сознании именно как знания и нигде больше.

Потому, с точки зрения Сознания, - а другой просто и быть не может, -
 

- Контекст знания, это все те знания, что имеют прямые связи с данным знанием.


Так вот, что оказывается! - знание звучания само по себе (а я всегда предупреждал, что знание звучания относительно), и находится оно в своём каком-то месте (Сознания), в то время как знания его значений разбросаны по всему Сознанию и прямых связей друг с другом вообще не имеют. Именно это условие, - не иметь общих прямых связей, - и даёт нам возможность использовать (задавать соответствие) одно и то же звучание (слова) для абсолютно разных знаний значений.

Чтобы убедиться, что это именно так, “добьём” тему разных значений одного и того же звучания слова “адам” в разных контекстах, а для это установим все их там связи. А для этого ещё пристальнее взглянем на саму его конструкцию и то его значение, что у него было до детализации в разных коллективах (контекстах).

Безусловно объединение (слово) “адам” возникает в древнем языке по схеме:
“а[Д]а [М]” (появляется само такое сочетание в языке) - “а[Д]а - [М]“ (сочетание становится устойчивым в языке) - “а[Д]а-[М]” (сочетание становится устойчивым в конкретном контексте языка, который в соответствии со знанием связи (правил в языке) и с учётом знания порядка в сочетании, определяет его значение уже как целого) - “адам” = [принадлежащий мне, говорящему, половозрелый член племени (д)], которое уже может использоваться в контексте всего языка. Пока на этом остановимся.

Ещё раз, - из того, что одному и тому же звучанию соответствует одно и то же значение, следует, что сами контексты тогда (в уже контекстах того времени и места) у него были абсолютно одинаковыми. Что значит, что имеющиеся знания в них (этих коллективах) тогда были абсолютно одинаковыми. О том, что со временем знания эти становятся разными, свидетельствуют абсолютно разные в них результаты (знания значений) процесса детализации знания значения этого слова.

Если с “ада” нам всё понятно, - и что такое [половозрелый], и что такое  [член] (пожалуйста, мыслите в соответствующем контексте), и что такое [племя], а вместе всё [половозрелый член племени], то только не с [мой]. Потому как значение [мой] в контексте того времени и в контексте сегодняшнего времени, как говорят в Одессе, это две большие разницы. Начать с того, что звуковая его составляющая возникает как детализация звука “н” одного из трёх первых, что были до того в Языке (на них он и начинался). Похоже, что начинался он с неправильного его произношения именно детьми, потому как во время, когда он возник, другого знания с признаком сознания “мой” просто быть не могло. “Мой” мог быть только ребёнок у его матери, и мать у его ребёнка.

Причём, чтобы лучше понять тогдашнее значение самой сути [М], лучше рассмотреть значения тех слов, что с её помощью были потом образованы. Так значению [мой] в русском языке соответствует слово “мой” (в английском “май”, что лишний раз свидетельствует, что на тот момент это был практически один и тот же язык, но у же с несколько разными в разных его  “диалектах” знаниями связей в словах). Итак “мой” : “[М] о[Й]” - “[М] - о[Й]” - “[М]-о[Й]” - “[М]о[Й]” - “мой”. (Напоминаю, значение русской модуляции “оЙ” здесь полностью соответствует значению английской модуляции “аЙ” в таком же объединении.)

Значение [М] мы знаем, - [принадлежащий мне, говорящему], как знаем и значение [Й], - [имеющий вещественную структуру]. Если с первым тоже всё понятно, то только не со значением [Й], хотя бы потому, что в структуре его значений мы находим знание “вещественный”, а это знание целиком Сознания, потому как ничего в Действительности ни “вещественного”, ни “невещественного” просто быть не может.  А потому структура (знаний) значений “мой” как [мой], или “принадлежащий” как [принадлежащий] в контекстах разного времени и выглядят совершенно по разному. (С “принадлежащий” и того хуже, в контексте того времени, где мы это значение рассматриваем, самого такого слово ещё не было, чтоб его так сегодня использовать. (Собственно и “мой” появилось на основе, а значит и позже “[М]”, - ещё не известно, что раньше, - “адам” или “мой”?) Выручает контекст, - да, теперь вместо короткого и ясного (тогда) знания, сегодня придётся использовать гораздо большее знание соответствующего контекста (в нашем случае этим контекстом является настоящая статья)).

Например, в то время вполне вещественным был огонь, но только не соль. Русскоязычные воспринимали “бой” как вещественную отличительную способность (признак), что есть у мальчика. Англоязычные вещественным воспринимали именно самого мальчика, но никак не эту его способность. (Так вот почему они такие умные!) (Кстати, тут давеча лингвистики прилюдно хвастались своей безграмотностью и вообще, - стебались над русским словом “берлога” и английским “bear” - [медведь], что типа “Какая же тут может быть связь? Или, вы, что, - Зализняку уже не верите?!” Так как сам я давно в разные сказки уже не верю (настоящая наука она вообще Веру не предпочитает), но времени спорить с дураками здесь у меня нет, то предлагаю вам для самостоятельного упражнения разобрать слова “берлога” и “bear” и установить таким образом межлу ними связь. Подсказка, - она есть, да такая, что просто её не найти невозможно. Для этого надо просто правильно “прочитать” значения самих этих слов. Удачи! А мы продолжаем.)

Потому в первоначальном своём значении [Й] вовсе не мог быть частью чего либо. Потому сказать тогда “моя рука”, это значило, что предварительно я её от себя отрезал, а теперь вот её предлагаю. Потому предложение отдать кому-то МОЮ руку и сердце тогда предполагало, - или расчлени меня к чёртовой матери (убей), или возми в нагрузку с рукой и сердцем всё остальное и лучше не по частям, а целиком (выйди замуж). Это уже потом в процессе детализации значений, [Й] стало значить в том числе и вещественную структуру частей тоже. (А потому, когда вы подкатываете с таким предложением, не забывайте, что одной из возможностей оно предполагает убить вас, а потому тыщщу раз прежде подумайте, а то жалеть потом будете всю жизнь.) 

Там, в структуре значений [Й] присутствуют в том числе знания “оживлённый - неоживлённый”, и много ещё какие, но сейчас нам нужно знать лишь только то, что вот так вот запросто сопоставлять значения одного и того же (с одинаковым звучанием) слова в разных контекстах никак нельзя. А уж тем более, если речь идёт о временных контекстах, - задавать в структуре значений слова знание, которого просто там тогда быть не могло, тем более как однозначное соответствие типа “один к одному” нельзя. Выход здесь, - только соответствующий контекст. (Математическое обоснование этого не такое большое, как кажется, но здесь не приводится, - зачем? Достаточно знания, что оно вообще есть, чтобы двигаться дальше. А потому включайте механизм Веры, - продолжаем.)

Таким образом, когда суть [М]  возникла в Языке, ни о какой такой (частной) собственности речи даже не было. Она всего лишь была очередным выражением принадлежности. И когда происходит детализация значения [человек/место где он есть], детализация значения самого объединения “адам” тоже не могла не произойти. Но, так как оба эти новые значения использовались теперь  уже в абсолютно разных контекстах, то и звуковой составляющей им было вполне достаточно одной на двоих. Но это была только присказка, сказка сама впереди...

Для того, чтобы однажды стать именем собственным, а именно деревней  под названием “Адам”, с самим словом “адам” должно было много ещё чего случится, но не просто так, а в соответствии с определёнными условиями. Чтобы лучше понять, что именно должно было с ним произойти и на каких таких условиях, обратимся теперь к тому контексту, где впоследствии это слово стало тоже именем собственным, но уже не названием деревни, а именем некого человека. Но начну я из далека.

Имена у людей появились не сразу, сначала у них появились клички, или, по другому, прозвища. А “прозвища” потому, что кличку человек давал не сам себе, ему её давали окружавшие его люди. Чтобы понять, зачем вообще появились клички и имена, рассмотрим структуру значений и тех, и других.

Структура значений клички (у человека) отличается от структуры значений других слов наличием в ней знания связи со знанием конкретного человека как признака. За её основу обычно берётся знание слова, которое обозначает (имеет знание связи со знанием) некий человеческий (возможный у человека) признак, - без разницы, действительности он или сознания. Или же знание некого слова, в структуре значений которого есть знания человеческих признаков. Главное условие, чтобы среди этих знаний человеческих признаков были и те, что в самом деле есть у конкретного человека, которому это слово потом будет соответствовать как кличка.
 
Необходимость дать человеку кличку следует из условия существования Коллектива, - Коллектива не будет, если его члены не будут в нём индивидуализированы, т.е. не будут иметь в нём какой-то свой собственный,  уникальный признак (в противном случае это будет уже совсем не Коллектив). Потому как как-то организоваться такому Коллективу просто невозможно. Если он и сможет совершать какие-то действия, то именно только как целое ( - проблема всех первобытных армий, а потому и брали они победу нахрапом и собственным количеством войнов, ни о какой тактике боя тогда и речи быть не могло.) И наоборот, - если кто-то в Коллективе не индивидуализирован, то это значит, что он его частью и не является. Например рыбий косяк, или пчелинная семья, или и т.д., они хоть и живут вместе, но Коллективом при этом отнюдь не являются.

А теперь то же самое, но по простому.  В основе клички обычно лежит какой-то человеческий признак, причём неважно, действительности он, - Трёхпалый, Косой, Рыжий, и т.д., - или сознания, - Грозный, Храбрый, Благочестивый, и т.д. И уж тем более вещественный он или невещественный. Впрочем, вместо знания самого человеческого признака для клички может использоваться и какое-нибудь  другое знание, в котором знания этих человеческих признаков тоже сушествуют: Змей, Хомяк, Нож, Сыкло, Огонь, Роза, Пупок, Горе, Цветик, Рыбка, Бич, Киса, Птеньчик, Шнырь и т.д.. Предпочтительней именно те знания, что могут в себе объединять сразу по нескольку признаков, потому как только так можно ещё больше уточнить значение самой клички.

(На самом деле человеческих признаков не так уж и много, чтобы какой-нибудь из них не существовал одновременно у нескольких членов даже небольшого Коллектива. А вот их одинаковые комбинации, естественно (и это нам подтверждает математика), будут встречаться в нём гораздо реже.  Потому как их гораздо больше, чем самих признаков, а необходимым условием, по которому подбирается соответствующий признак (или их комбинация) для клички, является их на тот момент времени уникальность в Коллективе.
 

- Т.е. в одном каком-то контексте могут присутствовать две клички (два слова) с одинаковым звучанием (и даже больше), главное, чтобы сами контексты этого контекста, к которым принадлежат их значения по отдельности, не совпадали.


Само это условие диктуется требованием языка к словам вообще, - в одном контексте, у одного слова не должно быть больше одного значения, - а про звучания там ничего такого и не "сказано"! В случае же клички, контекстом для нее является сам коллектив, в котором она используется, и время, когда она в нём используется. (Согласитесь, трудно, а то и вообще невозможно, будет использовать кличку “Толстый” в компании, где в тот момент толстыми является большинство.)

С другой стороны, это же условие однозначности накладывает ограничение и на сам контекст, - он у клички не может быть слишком большим. Т. е. большим не может быть ни сам коллектив, ни тем более период времени, когда в нём существует та или иная кличка. А так как одновременно у двух и более разных людей в Коллективе кличка существовать не может, то и время её существования в Коллективе ограничено временем жизни её носителя. Потому сегодня, если клички и существуют, то обычно в очень небольших коллективах: компаниях, семьях, классах, бригадах и т.д.

И вот здесь, - вы заметили? - мы снова “уткнулись” в вопрос границ, употребив формулировку “слишком большой” в отношении Коллектива. Потому как на самом деле таким образом мы по сути признали, что для клички размер Коллектива значения не имеет. А имеет значение исключительно только - назовём это так - “известность” самого носителя клички в Коллективе. Или, по нашему, по научному говоря, - только количество знаний построенных по типу знания связи  “человек (носитель клички)” - “человек (другой)” (из тех человеков, что есть вообще в том коллективе). 

Так, например, если в качестве Коллектива рассмотреть всё сообщество людей в контексте не такого далёкого прошлого, то окажется, что кличку “Ленин” в нём знал тогда почти каждый. Потому и быть она могла у одного только её носителя, что самого этого носителя все (ну, или почти все)  остальные человеки в этом коллективе знали. А вот с кличкой “Косой” не так, - их, как и самих их косых носителей, всегда было множество, потому как знал их конкретных носителей не весь этот Коллектив (не все в Коллективе), а только лишь некоторые его отдельные части. В смысле маленькие коллективы, из которых большой и состоял. Именно условие существования этих маленьких коллективов отдельно друг от друг и определило возможность одновременного существования клички, например, “Косой” у множества её носителей уже в самом большом коллективе. Потому как “Ленин” с “Лениным” в таком Коллективе (тогда почти всех людей, что были на Земле) встретиться никак не могли, - ну не может быть в одном и том же Коллективе второго знания “Ленин”! - то вот “Косой” с “Косым” уже запросто. А, чтобы чего не перепутать, когда они встречались в одной фразе или предложении, к ним добавляли обычно ещё какое-нибудь уточнение вроде знание признака (в том числе и название того коллектива, откуда они сами были), например: “Косой питерский”, “Косой рыжий”,” Одноглазый Косой”, “Молодой Косой” и т.д., и т. п.

Потому как вообще:


Контекст определяют знания связей между знаниями из которых он состоит.


Сразу слудует пояснить, что все контексты, что есть в языке, так или иначе связаны друг с другом. “Так или иначе” выглядит так:

- контексты один входит в другой, - одно множество является подмножеством другого, - элементы подмножества имеют меж собой связи, каких нет у элементов множества, но при этом сами элементы подмножества имеют связи, которые есть у множества.

- контексты связаны друг с другом, - одно множество пересекается с другим, - это когда элементы пересечения этих множеств одновременно имеют прямые связи с элементами одного множества и с элементами другого множества.

- контексты не связаны друг с другом, - это когда элементы одного множества не связаны напрямую (прямой связью) с элементами другого множества.


Но вернёмся к нашим баранам, простите, адамам. Если про кличку я рассказал вам всё, то совсем ничего об имени. А ведь структуры значений у них очень и очень отличаются, и вот чем...

Носителем конкретной клички был конкретный человек в конкретном коллективе, а он (человек) смертен. Умирал человек, освобождалась кличка, а это значило, что теперь её можно было передать другому. Потому как кроме знания признака конкретного человека она ничем больше и не была. Из-за этой вот недолговечности их носителей, клички хоть и были именами собственными, но изменялись с той же скоростью, с какой изменялся и сам язык. С именами было всё не так.

Имена, насколько нам известно из Библии, появились (в одном из контекстов) никак не позднее, чем 10 000 лет назад. И тому были причины, в смысле новые знания, как до того это случилось с кличками, - у человеков появилась собственность. Собственность, это тоже были знания, но уже в их вещественной форме. А их, как и вообще знания, очень хотелось сохранить. Но вот проблема, сами эти вещественные знания существовали гораздо дольше чем их пользователь Человек. Потому теперь каждый раз, когда обладатель вещественных знаний покидал этот Мир, то промеж тех, кто оставался, начинались ожесточённые распри за право обладать ими. В результате этих распрей за вещественные знания многие потом не намного дольше задерживались в этом Мире, чем предыдущий их обладатель, что было нехорошо, - страдал коллектив, а значит страдало и Коллективное сознание.

Чтобы такого не было, Человек решил связать вещественные знания не с самим невечным человеком, а с “вечным” процессом их передачи от одного человека другому. Для этого ему понадобилось совсем немного, - передавать невещественное знание клички вместе с вещественными знаниями. Так кличка стала именем, у неё появилась “вечность”. (В русском языке сегодня такими свойствами обладает знание фамилии.) Потому первые имена были сродни сегодняшним титулам, более того, по этой причине в той же Библии возник казус, - теперь получалось, что древние человеки жили тогда по несколько сотен лет. На самом деле ничего подобного не было и быть не могло, вместо человеков долгожителями были их имена, вот они уже точно могли “жить” хоть целую вечность.

По причине же, что теперь имена принадлежали “вечным” процессам их передачи от человека к человеку, то сами они теперь относительно языка никак не изменялись. А изменялся только сам язык, а потому со временем свои собственные значения в нём имена потеряли. А стали значить лишь только того человека, которому принадлежали.
Кстати, они их потеряли ещё и потому, что:


 - При ретрансляции имени собственного из одного контекста (языка, например) в другой контекст, структура значений слова никак не ретранслируется,


- а зачем? лишние (никак потом не используемые в Сознании) знания только мешают, а со временем и вовсе забываются. (”Об этом знал ещё малограмотный Василий Иванович Чапаев, а потому просил своего ординарца Петьку фамилию “Блюхер” с английского не переводить”, - анекдот.) А ретранслировалась единственное только их значение, а именно то, которое и соответствовало их (двух этих контекстов) общему объединению (тоже контексту, но уже гораздо большему, чем любой из двух предыдущих). 

 
Таким образом подведём итог главы “Контекст”.

В двух разных контекстах со временем появляются разные знания. В одном это было возникновение признака осёдлой жизни, в другом, - возникновения признака собственности. И то и другое требовало детализации значения [человек] в соответствующих коллективных сознаниях (языках в том числе). В нашем, местном контексте, в соответствии с полученными знаниями, детализация этого значения пошла по пути детализации на значения [человек] и [место, где живёт человек]. В результате в языке  автоматически происходит и детализация значения объединения (слова) “адам” на значения [человек с признаком “[М]”] и [место, где живёт человек с признаком “[М]”]. Потому как знание “человек” входит в структуру значений этого слова. Так как в контексте названий местных поселений оно было уникальным, то это было достаточным условием, чтобы оно со временем стало и именем собственным, т.е. названием деревни. Т. е. оно потеряло все свои значения, кроме одного, - названия конкретной деревни. (Только не в контексте, в котором оно возникло, - изменился контекст, исчезли (изменились) значения слова.)

В другом контексте детализация пошла как деление совокупности  значений [человек] на [человек] и [кличка человека]. А так как носителем такой клички теперь уже был “вечный” процесс, то и сама она относительно языка в котором возникла, стала “вечной”, т.е. перестала относительно его изменяться. Меж тем, как сам язык изменялся постоянно. В результате слово “адам” теряет в нём все свои значения, кроме одного, знания соответствия конкретному человеку. Т.е. становится таким образом именем собственным имя.

Пожалуй, по этой теме всё. А в закрепление практическое занятие:

- Необходимо правильно определить значение фразы “За косой косой косой с косой косой убит.”

Я думаю, вы запросто справитесь, если поняли перед тем все, что я рассказал про контекст. Небольшая подсказка, - для начала определите все вообще возможные контексты у слова “косой” и его значения в них в контексте русского языка. А уж затем, используя эти знания, постарайтесь из самой фразы образовать тоже знание. Уверен, при этом вы прямо таки ощутите, как ваш процесс Осознания буквально “рыщет” по структуре вашего сознания. Удачи!