Дом

Утомление долгого перелёта. Напряжение двухчасовой поездки сквозь пургу.

От бесконечного белого полотна, летящего в свете фар сужающимся потоком под машину, немного кружилась голова. Снег ложился на усталость человека ровным слоем: аккуратно, бесшумно и тяжело.

Удивительно, как кромешная чернота рождает эти бесчисленные белоснежные хлопья.

Навигатор показывал, что до деревни оставалось совсем недалеко. Минут двадцать пути.

Ещё двадцать минут. Всего двадцать минут потерпеть и завалиться в кровать. И спать. Долго-долго спать.

Вот уже поворот. С узкой дороги машина свернула на совсем уже зарастающую пушистой снежной кашей колею.

Хорошо, что взял внедорожник в аэропорту, иначе бы увяз – что тогда?

Автомобиль покачивался, его слегка мотало из стороны в сторону, путь до заветного жилья становился всё короче, всё короче.

Совсем недолго осталось.

Надо же было попасть в незнакомом месте ночью в такой снегопад... Ну ничего. Всё будет хорошо.

Словно в наказание за самонадеянные мысли, машину потянуло вправо. Резкий газ, рёв мотора, резкое движение влево, ощущение падения, мгновенная остановка, глухой удар виском в ледяное стекло двери.

Удивительно, как за эту долю мгновения, можно было успеть почувствовать холод стекла? Такое ощущение, что голова и сейчас касается его поверхности. Или прошло далеко не мгновение? Или сознание оставляло тело не на долго? Не на долго?

Неприятный холодный свет в салоне резанул глаза. По ту сторону водительского стекла сплошная масса снега. По эту – пятно смазанной крови.

Карабкаться по наклонной поверхности вверх через пассажирское сиденье не составило особого труда. Дверь открылась легко и в салон ворвался такой свежий и сладковатый коктейль из ветра и снега.

С дороги всё казалось не так уж и страшно. Внедорожник лежал в кювете градусов под сорок, уткнувшись левым боком в сугроб. Двигатель не заглох, продолжая работать на малых оборотах. Машина спокойно и успокаивающе урчала, словно старалась не заметить того, что с ней произошло. Светили фары, мерно работали дворники. Снежинки быстро копились на крыше и ручейками сползали вниз, тая на стёклах.

Нужно спешить. Вызывать помощь.

Странно что совсем не холодно. Наверное, от всплеска эмоций во время падения.

Забраться тем же путём внутрь было почему-то сложнее.

Где же телефон? Нет связи. Сети тоже нет.

Странно. За этим открытием не последовала ни паника, ни малейший страх.

Что делать будем? Попробовать выехать? Это скорее всего бесполезно.

Вновь темнота в салоне, разбавленная разноцветными огоньками приборной панели. Задняя скорость. Плавный газ. Машина чуть дёрнулась и вновь замерла. Только слышно было негромкое мерное жужжание вращающегося колеса.

Ну следовало этого ожидать.

Пришлось разбираться с рукоятками и переключателями незнакомого автомобиля. Вот кнопка полной блокировки. Теперь аккуратно. Теперь не спеша пробовать вылезти.

Четыре колеса медленно и равномерно пришли в движение. Машина, словно натянув до предела и порвав наконец, удерживающую её невидимую верёвку, подёргиваясь поползла назад. Ещё немного. Ещё совсем чуть-чуть. Вот уже дорога. Наконец то.

Сразу стало радостно. Конечно, ещё раз захотелось выйти на улицу и поглядеть на то место, где только-что лежал автомобиль. В свете телефонного фонарика показалась гладкая снежная стена с продольными бороздами уходящая с дороги под острым углом в кювет. Невысокая у самой обочины и вырастающая там внизу в человеческий рост.

Путь почти замело. Нужно было скорее ехать дальше. Искать путь без навигатора. Внимательно и не спеша.

Вскоре, заснеженная дорожка забрала слегка вверх и машина, перевалившись через плотный снег выползла на относительно чистое место.

Ну наконец то. Значит уже не далеко. Странно только, что совсем не видно огней. Сплошная чернота вокруг.

Теперь можно ехать побыстрее. Где-то слева мелькнуло окно. Неприметный жёлтый огонёк успокоил и обрадовал необычайно. Наконец-то люди. Наконец то жизнь.

Понимание, что что-то не так, накатило внезапно. На дороге чётко виднелось множество переплетённых следов от колёс. Абсолютно одинаковых колёс. Пятно окна который раз проплывало по левую руку. Который раз оставалась позади справа большая обломанная берёза.

Что за ерунда? Дорожку, которая вывела сюда уже не найти. Её совсем замело, должно быть. Как может быть такое одно нескончаемое кольцо, изрезанное одинаковыми следами шин? Некоторых совсем свежих, а иных уже почти неразличимых под слоем успевшего выпасть снега. И ничего нет на свете больше. Только эта бесконечная, ведущая по кругу дорога.

И да! Этот огонёк окна среди деревьев. Хотелось во что бы то ни стало, как можно скорее увидеть его снова.

Спустя немного времени свет показался опять. Сбавив скорость, машина медленно подкатилась к узкой тропинке, ведущей сквозь высокие сугробы от дороги к дому и остановилась. Погас свет фар, замолчал двигатель, хлопнула дверь.

Чуть заметная тропинка, сделав плавный изгиб и пробежав под окном древнего толстобрёвного сруба в чашу, загибалась к крыльцу.

Окошко было совсем не высоко. Сугроб, закрыв нижнюю часть рамы, уже наползал на стекло.

Там внутри, пододвинувшись вплотную к большой русской печке, в глубоком кресле сидел бородатый старик и читал книгу.

Взгляд в сторону дороги, где в темноте виднеется силуэт машины. Там внутри машины, на стекле водительской двери, засыхает размазанный кровавый след. И чудится силует человека, прильнувшего к этому стеклу.

Захотелось сесть на заваленные снегом ступени крыльца. Может быть возможно как-нибудь вернуться? Может быть можно что-то сделать, чтобы остаться там, за этой заснеженной дорогой, замкнутой в кольцо. Домчаться до залитого светом аэропорта, где так много людей. Живых людей. Самому опять стать живым.

Как же так? Как же так бессмысленно, нелепо и глупо? Наверное, также как миллионы и миллионы других.

Не было паники. Совсем не было страшно. Только немного тоскливо.

Что уж теперь. Сколько не сиди на крыльце, а когда-нибудь нужно-таки будет войти.

Дверь не заперта. Наверное, иначе и быть не могло. В сенях совсем темно, различима лишь тонкая, с волосок, полоска света, ведущая в жилое пространство избы.

Следовало для порядка постучаться. Неяркий совсем свет керосинки ослепил после уличной темени. Накатило тёплой волной и запахом старого дерева и трав.

Странно. На улице холод совсем не ощущался.

Старик положил книгу и поспешно встал.

-Ох, тыж мать честная! – пробасил он, ничуть не удивясь появлению гостя. - Ты ж синий весь! Ну ка садись ближе к печи, сейчас я налью тебе чаю с водкой.

-С водкой?

-С водкой, с водкой. Не с кефиром же.

Минут десять спустя пришёл озноб. Голова кружилась от чёрного как ночь крепкого иван-чая в пополам с водкой.

Старик принёс колючее шерстяное одеяло.

-Кутайся сейчас же. Ну рассказывай.

-Всё рассказывать? С детства?

Старик расхохотался громовым басом.

-Ты куда ехал то?

-В деревню одну... Мне по работе нужно было. Я историк. И вот...

Хозяин с улыбкой смотрел на гостя.

- Сейчас поешь, да лезь на печь, историк. Утром выгоню трактор да прочищу дорогу. Сегодня только по кругу успел проехать. Да, вишь, не даром прошёлся. Подумал, мало ли кто увязнет в такую пургу на ночь глядя.