Студень и Серпень

Продолжение
Глава 9
Начало Конца

- Последние минуты разбора полётов накануне твоего совершеннолетия, - сказал Юрий Васильевич. – Посвяти в свои планы на завтрашний день. Итак, завтра – 4 августа.
Команда своё внимание сосредоточила на командоре. Герман сидел в кресле, лицо его было открыто. Так было всегда, когда совещания проходили узким кругом. Голос его был тих, спокоен:
- Сегодня в 23.00 начну службу в соборе.
- Ты не говорил об этом заранее, я не сообщил об этом настоятелю.
- Очень хорошо. Кому дано быть на службе, тот будет.
- А мы?
- Друзья, служба – часть торжеств, связанных с моим совершеннолетием. Решайте сами. Я никого из вас ни в чём не обязываю. Вы все в последние дни трудились очень много. На пределе своих физических и психических сил. Вам всем необходим отдых. Но вы просили моё видение моего дня рождения – я сообщаю. Служба продлится, думаю, до пяти-шести часов. Затем я домой. До десяти часов я в своих покоях. Затем – по обстоятельствам. С восьми утра до позднего вечера при дворцовой, за воротами, площади должны быть накрыты столы. Для всех желающих. Пусть угощаются, веселятся.  То же самое в доме. Вся официальная часть сразу переносится в обеденное зало. Стол там тоже должен быть. Но, друзья, я хотел бы побыть в этот день в очень узком окружении. Родители, прямая родня и друзья. Никаких кузенов и кузин.
Юрий усомнился:
- У нас список ваших подданных, которые желают вас поздравить. Мишель, передай свою папку.
- И ещё список от наместника, – добавил Степан.
Обе папки легли на стол Герману.  Он просмотрел одну, другую. Покачал головою:
- Друзья, это перебор. Прошу следовать моему плану. Вы поймите, что даже обозначенный мною узкий круг – это четыре плюс два плюс десять плюс девять плюс семь плюс четыре плюс четыре и, на всякий случай, плюс десять. Примерно – пятьдесят. Вы считаете, что новорожденному такое количество людей по силам? – Герман вроде бы шутил. Но был серьёзен.
- Так, понятно, – сказал Юрий. – Сбор в соборе в 22.45. Всех детей оставить во дворце, тем более, что они все здесь, под присмотром Анастасии. Девочка она умная, справится. Внешние и внутренние войска находятся на обычном дежурстве, но мы все свои контролируемые участки держим под постоянным контролем. Вряд ли кто рискнет осознанно нарушить время тишины, но от случайности никто не застрахован. Соответственно – вся наша техника в боевой готовности номер один. Сейчас сверим часы, 21.04. До встречи, господа. – Когда все вышли, спросил у Германа: – Час-то поспать сможешь?
- Попробую. Вам тоже советую.
Они разошлись по своим комнатам. Мужчин ждали жены. Спать. Подъём в 22.00.

1

Ровно в 22.20 вся наша шестёрка в сопровождении своих женщин вышли из ворот резиденции иеромонарха. На придворцовой площади, несмотря на тёплый летний вечер, людей не было. Если не считать полицейских, исправно нёсших службу. Но она не была пустой. На ней лежали, сидели, стояли четвероногие обитатели города Мста: кошки, собаки, кони, коровы, козы, овцы. На  изгороди, ветках деревьев сидели птицы.
- Что это, Машенька? Что за эксплуатация? – Герман полуобернулся к Марии и спросил её.
- Я не отдавала никаких особых приказов. Это их волеизъявление. Замечу, я подавала на ваше имя, государь, пожелание моих подопечных.
- Я прочитал.
Нинно наклонилась к уху супруга и сказала:
- Мои подопечные тоже желают вас поздравить.
- Друзья, прошу вас, – Герман поднял руку, – не надо ко мне организовывать очередь из поздравляющих. Сделаем лучше: в течение сорока дней я сам буду ездить по планете. Встречи, беседы в неформальной обстановке. На четвёртое августа план ясен: служба – семейный обед – с 19.00 до 4-5 часов бал. Пятого с семи утра в вашем, Юрий Васильевич, подопечном духовном центре моя служба, затем переезжаем в мой загородный дом и там встречи с иными обитателями планеты. План на другие дни будет потом.
Они сделали первый шаг от ворот.
Все животные встали на ноги, стали приближаться к людям, выстраиваться по обе стороны. Каждое из них грациозно склоняло голову перед Германом. Тот отвечал им так же, плавным неглубоким поклоном головы. За спиной группы животные смыкались и шли следом. Молча, в ночной тишине стучали только каблучки Машеньки. Птицы сопровождали сверху.
- Герман, – сказал Валерии, – у меня твои цифры и мои подсчёты не сходятся. Ты, когда считал, каким правилом руководствовался?
- Вас, друзья, не считал. Вы – само собой подразумевающееся.
- Польщены. Мы для вас, сударь, стали неодушевленными предметами?
- Валерии! Твой язык всё острее. Нет, мой штурман, мы все стали единым целым. Я – это вы, вы – это я.
Меж тем за разговором они подошли к собору. На его площади тоже не было людей. Но со своими хозяевами пришли медведь, молодой волк. Звери сразу сделали шаг вперёд к людям.
Из дверей храма вышел пожилой сторож. Видимо, привлёк его не понятный шум за дверью. Вышел – и оторопел. Вся шестёрка в полном составе! Впереди – Герман, за ним, в шаге, Нинно и Мария, они словно образовывали треугольник. Справа от Германа,  за Нинно в полушаге, друг за другом, мужчины; слева – за Марией, женщины, также строем.
Герман поднялся на верхнюю ступеньку. Его свита расположилась соответственно по обе стороны. Несмотря на поздний час, распустили свои бутоны и заблагоухали цветы. Герман обратился к стоявшим животным:
- Благодарю вас, благородные обитатели планеты Музъем, за ваше терпение, кротость, трудолюбие. В память о нашей сегодняшней встрече каждому из присутствующих здесь будет вручена медаль на ленте. До встречи, – Герман поднял руку для благословения, начал движение её. По воздуху пошла волна, полная тепла и благоухания. Благодати. На шеях каждого животного и птицы появилась узкая блестящая ленточка, на которой блестела медаль. Малой птахе – малая. Коню, медведю – бо;льшего размера. На лепестках цветов, листьях кустарников и деревьев появились золотая пыльца, которая влилась в ткань растения. Сам же Герман повернулся и пошёл к двери храма. Юрий открыл перед ним дверь. Зашли друг за другом. Мишель, перед тем как войти и закрыть дверь, обратился к сторожу:
- Отец, заходи. Впереди меня.
Государи вошли в помещение собора. Две пожилые женщины убирали помещение, готовили его к ранней торжественной службе. Увидев гостей, растерялись. Вошедшие поздоровались со всеми. Затем тем же строем прошли в алтарь. Алтарь расширился и слился с внутренними стенами храма. Свободным остался только притвор, где, прижавшись друг к другу, стояли трое пожилых людей.
Действо, которому они стали невольными свидетелями, было настолько чу;дным, диковинным, что они предпочли встать на колени, наклонить головы и лишь изредка приподнимать их, чтобы посмотреть на сцены встречи, поздравлений, величаний.
Время отбило первые сиги первого из сорока дней.

2

Первый день из сорока.
Торжественная месса продлилась дольше, чем предполагалось. В резиденцию вся команда в сопровождении родителей вернулась к двенадцати часам. Их ждал богато накрытый стол. Сразу прошли к нему. Конечно, за столом оказалось больше людей, чем накануне прикинул Герман. Раз приглашен Николя; – как он обойдется без Алекса, своего друга и младшего брата Юрия Васильевича. Отсутствие Викто;ра, старшего брата Юрия, не потерпит Мария. А он с Анастасией. Три брата, родители за столом – конечно, будет и Романика, их сестра и дочь, вместе со своим супругом-инопланетянином. Три старших сына Степана и дочь Филиппа старались сохранить вид за столом. Дехтерм тоже прибыли со своими сыновьями и снохами. Соответственно Евгений и Елена. Прибыли родители Люси;, супруги Валерии, с планеты Сур. Конечно, как без Сержа-Луи и его Светланы. С ними, как само собой подразумевающее, проскользнули родители молодых. Как без них!
Были за столом и три ботаника. После симпозиума Нинно познакомила их со своими теплицей, оранжереей. Пожилые люди пришли в восхищение. Они наклонялись над каждым растением, гладили его,  разговаривали. Нинно была рядом, переводила им ответы дерева или травинки. Учёные качали головой и приговаривали: «Ах, как же нам повезло с царицей». И судя по всему, поселились здесь надолго. Молодую женщину такая ситуация тоже устраивала. Если она будет надолго отлучаться из дома, за её питомцами есть кому приглядеть.
Наполнили бокалы красным вином.
Герман встал. Лицо его было открыто. Такой подарок сделали ему высшие силы, разрешив сорок дней прибывать среди людей без покрова. Сказал:
- Благодарю вас всех, что в такой для меня день вы все со мною. За вас! Но первый глоток я сделаю за свою супругу. Папа;, мама;, извините.
Зазвучало «ура!», которое перешло в «горько!».
Юрий посидел за столом минут тридцать. Веселье набирала силу. Он взял бокал, который тот час же наполнился вином, выпил залпом. Наклонился к жене и прошептал  ей на ухо:
- Я – спать. Устал. Очень устал. Телефон поставлю на беззвучный режим. До пяти утра.
Затем встал. Нашёл глазами Степана и Филиппа, они обменялись взглядами, которые перехватили Валерии и Мишель.
У Сержа-Луи ожил телефон. Пришло сообщение от регента: «Все машины к пяти часам утра».
Минут через десять четверо мужчин также покинули стол. Но, когда начался бал, вернулись.
… По традиции бал открылся танцем Германа и Марии, брата и сестры, иерогосударя и наместника. В основном Герман танцевал с Нинно. Когда та  просила паузу для отдыха, он менял партнёршу. На танец, на два – и вновь вальсировал с Нинно.
Машенька же второй танец отдала своему любимцу Викто;ру, третий – папа;… Она танцевала весь вечер.
Певцы сменяли танцоры, фокусники.
Во время их выступлений именинник сидел на своём троне, изготовленный вроде из горного хрусталя с золотыми прожилками, которые образовывали затейливый сакральный узор. Нинно восседала на кресле с высокой резной спинкой, изготовленной из бумажного дерева. Слева от Германа была нефритовая скамья с невысокой спинкой. На ней отдыхала Машенька. Сиденья трёх тронов были достаточно широки, поэтому люди могли на нем сидеть, поджав ноги.
В зало допустили двух медведей, самку и самца, и блестящими ленточками на шее. Следом за них вошла толпа в ярких одеждах, с маленькими бубнами, гитарами. Увидев двух  очаровашек, Мария спорхнула со своего кресла, подлетела к медведям и закружилась с ними в танце. На фоне двух коричневых шкур Машенька, усыпанная драгоценными камнями, выглядела  искрящейся молнией.  Наплясавшись, она увела своих гостей в столовую, где на полу уже был брошен ковёр, на нём стояло угощение: ягоды, сахарные корешки, мёд, родниковая вода. Когда звери поели и уснули, Мария подошла к сопровождавшим их мужчине и подросту и сказала им:
- На этих медведей больше не надевать ошейник, намордник, цепь.
- Да, госпожа. Но, может быть, вы желаете оставить их себе?
- Брат считает, что каждый должен жить в своей среде. Им нравится тот образ жизни, в котором они живут. И они довольны тем, как к ним относятся. Отдыхайте, кушайте. Столы всегда накрыты, для всех.
Мужчины поклонились. Женщина вернулась к веселившимся.
И вовремя. Женщины-дети природы гадали всем подряд. Одна из них приблизилась к Нинно. Увлечённая эйфорией веселья, Нинно беззаботно протянула свою ладонь. Женщина с крупными чёрными кудрями наклонилась над ней, на мгновение замерла, побледнела – затем распрямилась. На неё строго, но с улыбкой на лице, смотрел Герман. Гадалка улыбнулась и сказала, тихо и покорно:
- Вы счастливейшая из женщин планеты…
Машенька уже была рядом с ними и произнесла:
- Вы – смелая женщина. Но к супруге государя никто из посторонних людей не имеет права прикасаться. Что же мы будем с вами делать?
- Поблагодарить золотой монетой.
Герман смотрел ей в глаза – наконец гордая женщина склонила перед ним голову. Герман протянул ей мешочек. Черный бархатный мешочек. Она взяла его, раскрыла и посмотрела внутрь. Золотые монеты вперемешку с бриллиантами лежали в нём. Женщина улыбнулась, над своей головой издала трель бубном и исчезла среди своих.
Искромётный танец продолжался. Даже Машенька вышла в круг с выходом, с переплясом…
Людей сменили… коты и кошки. Разные породы. Они встали в ряд. И началось действо. Грация. Чувство ритма. Абсолютный музыкальный слух. Воздушная акробатика и лирический танец, исполняемый… котами. Конечно, все они жили в резиденциях пятёрки. И всё-таки. Машенька умиленно поднесла сложенные ладони ко рту.
Взгляд же Нинно был устремлён на котёнка кремового цвета. Он сидел за танцевавшими сородичами. Глаза его были закрыты, но в такт только ему слышанной музыке он наклонял головку вправо-влево и перебирал передними лапками. Тоже танцевал. На месте. Сидя. Упивался танцем. Нинно тихо поднялась со своего кресла и, осторожно обойдя четвероногих танцоров, приблизилась к нему. Наклонилась и взяла на руки. Подняла. В миг его глаза распахнулись. Большие, тоже кремовые. Они посмотрели друг на друга и утонули один в другом. Нинно прижала котёнка к себе. Погладила. Он ответил ей мурлыканьем и лизнул в щёку.
- Нет уж, – рядом раздался голос Германа. – Целовать её имею право только я.
Котёнок тут же изогнул спинку, дотянулся до Германа и лизнул его.
- Мило, – произнесла Машенька.
Нинно же с надеждой смотрела на мужа:
- Герман, можно его взять?
- Любимая, ты же знаешь моё мнение.
- Но… он такой маленький…
- Это еще маленький-премаленький котёнок. Взрослая особь в человеческий рост.
- Вот и хорошо. Когда ты будешь в своих бесконечных командировках, он будет спать со мной.
- Как? И вы, сударыня, согласны поменять на это создание детскую люльку?
Через секунду Герман пожалел, что так неосторожно задал свой шутливый вопрос. На него обрушилось шипение, яростное, гневное. Шипели обе молодые женщины. Шипел котёнок. Он стоял на ладонях Нинно на коготках, его шерсть и усы топорщились, искры отлетали.
Трое на одного.
Нечестно.
- Хорошо. Спелись. Но имей в виду, коты любят свою нужду справлять в землю. Ты подумала о своих цветочках?
- Он – умный. И ходить будет в туалет.
Герман мгновенно представил, как он входит в свой туалет, а там сидит кот. Огромный. Пушистый. Он грозно смотрит на него, Германа, так как тот прервал без разрешения его удовольствие. Герман тряхнул головой, отгоняя мираж. Посмотрел на кота. Мужчине показалось, что котик подмигнул ему…
Конфликт интересов разрешился легко и просто: взрослые коты были рады, что у их непоседы нашёлся примерный хозяин и вполне приличный дом. Они покинули помещение, котёнок же перебрался на трон Нинно. На подносе ему принесли сметаны, молока. Он немного полакал, затем облизал свою шерсть, свернулся клубочком и уснул. Или казалось, что уснул. Его чуткое ухо то и дело вздрагивало и, как локатор, передвигалось по полукругу.
Люди продолжили веселье.
По просьбе Николая Дехтерм оркестр вдарил народную, плясовую. Нашлись любители и знатоки и таких переплясов. Когда пляска набрала кульминацию, в круг вышли Герман и Мария. Герман в присядке, Мария вокруг него. Ай-да, наместник! Много проспал папа Юря!
Веселившиеся иногда переходили в столовую. Угощались, вели беседы.
Кто-то попросил Германа сыграть. Он, взяв Нинно за руку, а та – котёнка, с гостями проследовал в зало, где с нетерпением ждал его инструмент…
… А папа Юра спал. Как можно спать в таком шуме? Спал, даже без снов…
Наконец Герман решил сплясать свой танец. Он особый. Движения простые – но скорость. Сначала вышел один и пригласил Николя;, тот – Алика. Начали движения по кругу. Не спеша. Присоединился Викто;р, вошёл в круг Серж-Луи. У них получилось. Стал увеличиваться темп. Пошло. Когда скорость достигла определённого темпа, в круг вошли Степан, Филипп, Валерии, Мишель. Неподготовленные просто отходили в сторону и продолжали наблюдать за танцем. Скорость сногшибательная. На какой-то период они разошлись на три метра от предполагаемого центра круга – и взлёт в прыжке с места к потолку. Их руки соединились, и так они опустились на пол, сразу став на одно колено. Но стоило им разъединить руки, как в их центре появилась Мария. И танец вновь завихрился. Закончился тем, что мужчины подошли к своим жёнам и с ними продолжили танец. Мария покружилась одна, затем прошла к своему нефритовому дивану и села. По её лицу скользила таинственная, загадочная, мечтательная улыбка.
Время было за полночь, на улице начинал крапать дождь. Вскоре он перешёл в ливень. Симфония капель слилась с музыкой, что звучала на балу…
В 5.15 массивные двери бальной комнаты распахнулись. В её проёме стоял Юрий. Статный, собранный, волевой и решительный. Секунда – музыка сошла на нет.

3

Второй день из сорока.
В 5.15 массивные двери бальной комнаты распахнулись. В её проёме стоял Юрий. Статный, собранный, волевой и решительный. Секунда – музыка сошла на нет.
Герман и Юрий оказались напротив друг друга.
Неловкая тишина.
- Кто здесь главный? – тихо спросила Машенька, но её слова прозвучали громом в мгновенно возникшей тишине.
Люди замерли в нерешительности.
Мария скалою встала между мужчинами и сказала:
- Бал всё же следует завершать достойно. – Её головка вскинулась, осанка и без того безупречная, стала великолепной, она продолжила: – Объявляю белый танец. Три белых танца, – и поспешила к мужу.
Зазвучала музыка. Женщины вывели своих мужчин в круг.
Мария брала реванш: три танца на балу с мужем.
Затем распределились по машинам. Родители Нинно в машине Германа, Марии – Юрия, родители-государи – с Николя;, родители Юрия – с Аликом…
Машины ждали их у крыльца. Мария, увидев рядом с машиной мужа инока, посмотрела… так посмотрела на Германа. Тот в ответ пожал плечом.
Юрий перехватил взгляд, усмехнулся и распорядился:
- Эскорт сопровождения ждёт за воротами. Первая машина – моя, затем вы, ваше высочество, за ним ты, Герман, затем Степан. Дальше по порядку. Серж, ты замыкаешь. Мария, ты поедешь в машине Германа. И ни слова, дорогая!
Машенька сощурила глаза и посмотрела на мужа, на брата. Затем подошла к машине, цыкнула на котенка и велела ему остаться дома. Тот в миг спрыгнул с рук хозяйки, поднялся на верхнюю ступеньку и деловито сел на ней.
- А ты, сестренка, на заднее сиденье к родителям! – с улыбкой сказала снохе. Та подчинилась ей. Мария же осмотрелась. Все водители стояли около своих дверей и ждали команды. У машины Степана возились. Четверо мальчишек, один грудной в кресле на заднем сиденье. Мария скомандовала – Старший, Ру;ди, ко мне! Поедешь с нами! Там и так тесно.
- Машенька! У вас у самих полная машина, – попыталась возразить Луиза.
- У меня на коленях поедет.
- На коленях? – переспросил Герман – Но правила… Безопасность…
- Он поедет на коленях наместника! И скорость по городу – до пятидесяти, за городом – до семидесяти. Я слежу!
Сели.
Нинно сказала:
- Машенька, ты срываешься на папе Юре из-за его послушника? Хотя гнев на твоём лице прекрасен…
- А тебе к лицу покорность…
- Дорогая, оставь нашу сестренку… Ей браниться с мужем, что сексом заниматься, – сказал Герман.
- Сексом? – тут же переспросил старший сын Степана – А что это такое? Секс?
Четверо взрослых оторопели, Герман же пояснил:
- Это когда взрослые, мужская и женская, особи через ласки, поцелуи, объятия  показывают свою зависимость друг от друга.
Минуту длилась в машине тишина. На капоте авто засверкали флажки иеромонарха и наместника. На других – соответственно их статуса. Машины двинулись с места.
Машенька проговорила каждое слово в отдельности:
- Нинно, сестрёнка, ты поняла, что для своего супруга ты только особь женского пола.
- Да. Как и то, что твой брат – особь мужского пола.
По городу они ехали молча.

4

Котёнок подождал, когда машины скроются из вида, и возвратился в дом. Большой. Надо всё осмотреть и заявить, кто стал здесь хозяином.
Пройдёт немного времени, он и в самом деле вырастет до огромных размеров. С ним будут считаться. Если кто-то из зверей или животных пожелает посетить резиденцию государя, сначала должен был быть представлен ему, Пусе-сану. Это кратко. А настоящее его имя длинное, в нём сорок слов. Но кратно: Пуся-сан.
Пока он был маленький – с ним играли. Вырос – он играл со всеми. И с породой людей тоже.
Он стал сопредседательствовать на собраниях людей, которые они собирали для бесед о животном мире. Следил за порядком на различных выставках животного мира.
Но главной его заботой стал Герман.
С того, чёрного для обоих, дня.
Он спал рядом с ним. Когда тот начинал стонать во сне, осторожно лизал его в лицо. Тот просыпался, клал свою руку на его спину, гладил и засыпал, недолго, но спокойно. Кот мог появиться во время любых совещаний, проводимых иерогосударем. Прыгнуть на стол. Пройти по нему. Обнюхать бумаги. Лечь или прямо перед государем на столе или ему на колени. Даже соизволял появляться на торжественных или официальных приёмах. Дверь открывалась – и появлялся Пуся-сан. Шел медленно, величаво, голова гордо держится на шее, хвост трубой. При этом он так эротично вилял задом! Он шествовал по красной дорожке. Даже Юрий Васильевич при этом действии замолкал и внимательно наблюдал за каждым шагом Кот подходил к тронам, медленно разворачивался к присутствовавшим, его взгляд премедленнейше скользил от лица к лицу, люди втягивали животы, выпрямлялись… Затем Пульхерий-фон-Зальц-Гофман… в один прыжок вскакивал на резной трон из бумажного дерева, совершал один круг по часовой стрелке вокруг своего тела, на месте, садился. Делал лёгкий поклон головою в сторону государя. Герман, видимо, поддавшись его магнетизму, отвечал таким же поклоном… Аудиенция продолжалась. Кот даже умудрялся вносить коррективы в доклады. Стоило кому-то начать повторяться или неясно выражаться, он произносил своё увесистое «Мяу!», докладчик замирал – и чётко заканчивал речь.
Иногда по ночам они, Герман и Пуся-сан, шли в музыкальный зал. Герман садился за рояль. Играл.
Кот слушал. Иногда начинал перебирать лапами, покачивать головой… Но чаще кот просто лежал, полизывая то одну лапу, то другую: музыка стонала, орала, ревела, захлебывалась в слезах, безмолвном крике.
Кот лениво помахивал хвостом.
А люди вновь собирались под окнами резиденции. Только вели себя по-другому, чем совсем недавно. Не беззаботно, а словно звуки музыки вскрывали всю их прожитую жизнь. Не только личную, но и всего рода.  Всплывало всё:  крупные, средние, мелкие, мельчайшие отступления от Прави. Люди опускались на землю на колени, ревели, качались из стороны в сторону, а то и ложились плашмя. И тоже ревели. Молились. Каялись. Странным было то, что эти звуки слышали по всей планете. Действовали они одинаково на всех одушевленных веществ. Червоточины и червоточинки со стоном и слезами покидали слабые души. Зато последствия такого излияния было удивительным: больные выздоравливали, ленивые начинали трудиться,  благополучие возвращалось в семьи. Осознав своё благо, существа поворачивались в ту сторону света, в которой находилась ближайшая резиденция иерогосударя, и клали земной поклон благодарности за освобождение от пут собственной слабости.
Герман извлекал звуки из инструмента – Мария предстояла на суточной планетарной службы.
…Герман был рад этому питомцу. И заметил, когда он гладил это свободолюбивое животное, некий покой воцарялся в его душе, сердце не разрывалось от боли и тоски.
Но это всё будет спустя некое время. В данный же момент Пуся-сан не спеша обходил свои владения…

5

За городом Машенька оживилась. То и дело стала показывать Герману что-то, о чём-то напоминать. Тот кивал. Или кратко отвечал. Вдруг она хлопнула в ладоши:
- Ты видел? Видел? Они там вновь стоят! Я хочу к ним!
- Машенька, мы в колонне.
- Так выйди. Они пусть едут. Мы догоним. Ну, Германушка, мы же не в рейсовом автобусе…
- Что с тобой поделаешь? Хорошо, – ответил Герман и сообщил по общей связи: – Я выхожу из колонны. Есть небольшое дело. Продолжайте путь. Из графика постарайтесь не выходить. Я прибуду позже, – после этих слов его авто вертикально взмыло вверх, повернуло налево и скрылось в лесу.
Сверху выглядели поляну и приземлились.
- Это не наши земли. Соседа. Надо было бы спросить разрешение. Слышал, у него буйный нрав, – сказал отец Нинно граф Александр Тузюк.
- Успокоим, – ответила Машенька, выходя из машины.
- Что ты задумала? Папе Юре насолить? – спросила Нинно.
- Не угадала. Просто я хочу кушать, – ответила Машенька и с этими словами открыла багажник, извлекла оттуда скатерть, еду. – Небольшой пикник для маленького семейства. Садись, братик. Не стесняйся. Поговорить надо без твоего стража.
- Маша, чем ты не довольна?
- Я? Ошибаешься. Я… Но у меня вопрос. К тебе. Герман, что сегодня за день?
- Пятое августа.
- И всё?
- Что ты хочешь услышать?
- Я хочу, чтобы ты напряг свою память. Тебе вчера от меня сошло, что ты Нинно не поздравил с днём рождения. Она тоже родилась четвертого августа.
Нинно вспыхнула и вмешалась:
- Машенька, ты не права. Он меня поздравил первым, еще в соборе. Как только первые минуты отсчитали новые сутки. И вообще – у меня был прекрасный праздник. Мы целый день были вместе, мой муж никуда не спешил.
- А почему в честь тебя не звучала здравница?
- Для чего? И так столько глаз было устремлено на меня. Машенька, пожалуйста, не мути воду. Или тебе моё платье не понравилось? Но я сама отказалась от драгоценностей, мне по сердцу живые цветы.
- Сестрёнка, твой наряд был великолепен. Но я о другом. Герман, пожалуйста, вспомни сам… Или вы, Александр и Маргарита, ему напомните?
- Машенька, право, мы тебя не понимаем…
- Хорошо, братец, я… – Машенька поднесла ладонь ко рту и издала звук. С таким воинственным звуком мальчишку играют в военные игры.  Игру сразу подхватил Ру;ди.
Герман вскочил, за ним устремились Мария и Руди. «И-и-и-и!» – неслось по лесу. Герман уклонялся от догонявших его. Пытался сам перейти в атаку. Но на помощь наместнику поспешили обитатели здешних мест, в игре став на её сторону. Бегали они долго. С азартом.
Нинно же с родителями сидели за столом. Их охраняли. Конечно, боевые единицы. Волки. Зайчики, белки приносили угощение.
- Не понимаю, чего Машенька добивается, – сказала Нинно. – У меня… всё хорошо.
- Ты его любишь, доченька?
- Конечно. И он меня. Мы, правда, счастливы вместе.
- Но выдали-то мы тебя за него без твоего согласия, доченька. Просто так сложились обстоятельства.
- Папочка, мамочка, вы не рады такому зятю?
- Не о зяте речь. Не о его достоинствах. О тебе.
- Я довольна. Я любима и люблю сама. Право, нет причин для тревоги.
В лесу вдруг стало тихо. Через несколько минут на поляну вернулись Герман с Руди; на руках и Мария. Мальчик, оказывается, упал и поранил колено. Быстро принесли воду, промыли рану. Затем Герман прикрыл ссадину рукой. Когда поднял руку, раны не было.
Когда всё утряслось, Мария спросила:
- А в честь вашей четырнадцатилетней годовщины бракосочетания ты какой подарок супруге подаришь?
- Годовщина?
- Ты не помнишь дату своего венчания?
Герман посмотрел на Александра и Маргариту. Те – друг на друга.
- Так, мы вас в тот же день, как нашли, и обвенчали… так это же… пятое… Сегодня что ли? Как-то и забылось, – растерянно проговорил Александр.
Машенька села, вздохнула…
- Машенька, – промолвил Герман. Обнял сестру и поцеловал в щеку.
- Не отделаешься. Может быть, свадьбу справим?
- Нет. Но годовщину её отметим. Какая годовщина-то получается? Четырнадцатая? Слоновой кости, по-моему. М-да. Сегодня, конечно, не получится. А завтра, давайте, на юг. К слонам… Посмотрим их танцы, послушаем легенды… А пока, – Герман подошёл к супруге, помог ей встать, сказал: – С рождением нашей семьи, моя нежность, – и поцеловал. В губы.
Этот поцелуй длился долго. Машенька их фотографировала. Затем фотографировались все вместе. Со зверями и растениями, в том числе.
Они уже собирались уезжать, когда из леса вышел мужчина с ружьём. Но сначала впереди него выскочило несколько легавых, которые, почуяв, кто перед ними, взвизгнули и сразу сели на землю. Местный землевладелец на поляну вышел чинно. Кто резвился на его землях, шумел, он признал сразу. Поэтому снял ружье, галантно поздоровался. Поздравил государя с юбилеем. Извинился, что без подарка. Но пикник на его территории принят был за оный. Соседи еще некоторое время поговорили на различные светские темы, и наша компания отбыла. А предприимчивый хозяин тут же огородил место своей встречи с государем и велел установить здесь беседку. Любую охоту на этом участке тоже запретил. Так что вскоре зверь смекнул – и стал играть в горелки с охотниками около границ запретной зоны.
- И куда мы едем? – спросила Мария.
- В усадьбу. В местную церковь. Там нас венчали?
- Да. Только того батюшки давно уже нет в живых. Преклонных лет был.
- Но церковь же та же.
- Слава Богу. Стоит. Хотя, Герман, там тоже нужен основательный ремонт. Я думал, ты как молодой хозяин сам им займёшься. Усадьба по наследству Нинно отходит. Мы – люди пожилые.
- Папочка, мамочка, о чём вы говорите в такой-то день, – осторожно проговорила Нинно. Печальные темы ей очень не нравились, и никакую метафизику в этом вопросе она не признавала.
- Доченька, – проговорила Маргарита. Взяла её руку и погладила. – Это наша жизнь. Она сродни развитию растения. Своя весна, своё лето, своя осень. Своя зима.
- Мамочка, это грустно.
- Да, – сказал Герман, – послушаем лучше музыку, – и включил мелодию.
Ехали не спеша. Машенька любовалась сменой пейзажей, что-то показывала и рассказывала мальчику.
Въехали в поместье. Герман направил авто к церкви. За ним уже бежали вездесущие мальчишки. Увязались караулившие неизвестно что или кого несколько репортёров. Герман сделал знак рукою кому-то – и между ними и поселянами сохранялась дистанция.
Служащий священник тоже был не молод. Но, когда ему сообщили, кто приехал, он вышел навстречу хозяевам земель в облачении, так как подошло время начала службы, и он был готов приступить к ней. Он совершал её ежедневно, не зависимо от того, были прихожане или нет. Не ждал он никого и сегодня: регент прибыл в соседнее поместье.
И – какая неожиданность – баре с дочерью и молодым хозяином. Но первым, кого он увидел, была наместник. Машенька подошла под благословение. Старик растерялся. Но благословил это дитя. И мальчика рядом с ней. Машенька по-хозяйски прошла в церковь. Остальные за ней.
Что может быть милее сельских приходских храмов? Простота и возвышенность.
- Герман, – обратилась она к брату, – я хочу, чтобы этот храм, всем и во все века напоминал о любви, в которой слились краткость мгновения земной жизни и вечности, красок Музъема и красот горнего мира.
Священник осторожно покашлял в кулак.
Герман посмотрел на него. Тот напоминал о времени начала службы.
- Да, настоятель, служба состоится. Начнёте чуть позже. Четырнадцать лет назад в этой церкви мы повенчались. Именно пятого августа. Поэтому – небольшой мой дар этой церкви.
По стенам, потолку побежали искорки.
Когда преобразование внутреннего вида храма закончилось, в руках Германа возник букет из роз. Он подошёл к супруге, опустился перед ней на одно колено, протянул букет. Она смотрела на него сверху вниз, затем опустилась сама перед ним. И нежно поцеловала. Как тогда, в детстве, в щёку. Взяла букет. Затем они вместе встали и прошли в алтарь. Нинно возложила этот букет на стол даров.
Грянуло славословия, величание.
Государи вышли из алтаря в златых одеждах. В венцах.
Машенька всё фотографировала. По её щекам текли слёзы – но она снимала.
Они вышли на улицу – толпа предусмотрительно расступилась. Герман оставил жену на попечение сестры и исчез. Через минуту вернулся. В руках его было четыре куста роз. Два белых и два красных. Герман достал из багажника сапёрную лопату, прошёл к церкви. Затем он с женой посадил эти кусты по обе стороны от здания.
Население деревни: мужики, бабы, дети – так искренно стали поздравлять супругов. Целовали, обсыпали зерном, цветами, деньгами. Приглашали в свои дома, угощали…
Машенька вела видеосъёмку.
Только к обеду хозяева поместья поехали к соседям. Точнее – в поместье, которое было передано наместнику. В нём возводился духовный центр, руководителем которого был назначен регент.

Июнь 2015 года.

6

Странно, но папа Юра уже был осведомлен обо всём, что произошло в соседнем поместье. Поэтому авто, в котором следовали иерогосударь с супругой и наместник, встретили на въезде в село. Герман завернул машину на дорогу,  ведшую в его загородную резиденцию, остановился. Юрий подошёл к дверце водителя. Открыл её. Герман вышел. В золотой тоге, с венцом на голове. Затем были открыты другие дверцы. Герман подал руку супруге. Нинно появилась также в золотом одеянии  с венцом и огромным букетом роз в руках.
Машенька, напротив, была одета весьма скромно: в белом платье, инкрустированном драгоценными камнями особым рисунком. Конечно, руку ей подал супруг. Он шепнул ей:
- Я восхищен!
Руди;, как только открылась дверца авто, соскользнул с колен Марии и убежал к родителям и братьям. Он стал что-то бурно рассказывать им. Лицо Степана стало суровым. Не на шутку. Он посмотрел в сторону Германа. Сузил глаза. Филипп попытался его остановить, но тот отдёрнул руку, что-то сказал, подошёл к ближайшему кусту крапивы. Оторвал ветку и направился к Герману.
Его действия привлекли внимание и Юрия, и Валерии, и Мишеля. Двое последних приблизились к Филиппу, перебросились несколькими словами.
- Чью сторону мы возьмём? – спросил Валерии.
- Ничью, – ответил Мишель. – Мы в точности не знаем, кто начал первым разговор. А с ответом Германа я, как ни странно, согласен. У них – свой командир, у нас – свой.
- Значит, наблюдаем?
- Да. Но подойдём поближе. Думаю, сейчас будет интересно.
Они пошли вслед за Филиппом.
Степан меж тем подошёл к Герману. Спросил его:
- Так чему, молодой человек, учите моего сына? Или вас плохо воспитали? Тебе исполнилось только восемнадцать? Не двадцать один? Учить, по-моему, ещё можно, – он вертел крапиву в руке. И наступал на Германа.
- Что всё это значит, Степан? – встревоженно спросил Юрий.
- Командир, – сказал Филипп, – не вмешивайся. А то и тебе от Степана влетит.
- За что?
- За то, что за воспитанником не следишь.
Герман сделал шаг назад, Степан стал наступать. Герман отбежал – Степан за ним. Начались догонялки. Все с интересом смотрели.
- Мария, что это значит? Что у вас там произошло из того, что я не знаю? – поинтересовался  Юрий.
- Ничего особенно, – ответила Мария, но Юрий заметил, как под вуалью улыбнулась Нинно, как обменялись взглядами графы. – Мы бегали по лесу, мальчик запнулся, упал, поранил колено. Но всё же в порядке. Раны нет.
- Дорогая, ты хочешь меня уверить, что Степан из-за такого пустяка будет с крапивой носиться с Германом, как за нашкодившим мальчишкой?
- У Германа, – тихо-тихо сказала Нинно, – сегодня день такой. Сначала бегал от женщины. То есть самки. Теперь – бегает… от особи мужского пола.
Юрий серьёзно посмотрел в лица всех четверых. Машенька опустила голову и что-то рисовала ногой на земле, изредка приподнимала  головку, смотрела на мужа…Невинно-невинно. Юрий сделал знак рукой, призывая всю команду. Крикнул:
- Степан! Отставить! Ко мне немедленно!
Степан остановился. Остановился и Герман. Степан поднял крапиву вверх и показал Герману. Тот пожал плечами, развёл руками. Степан подошёл к ожидавшим его. Состоялся короткий разговор. Валерии усмехался, Мишель старался сохранить серьёзность, Юрий же почёсывал затылок. Затем раздвинул Валерии и Мишеля, за спинами которых недалеко стоял Герман, посмотрел на  него и поманил пальцем. Тот не спеша приблизился, встал между членами своего экипажа.
Молчание.
- И что вы молчите? – спросил Герман. – Спрашивайте? Не согласны с моим определением? Каково ваше?
- А это обязательно говорить при ребёнке? – спросил Юрий.
- У вас сексуальные проблемы, друзья?
Мужчины переглянулись, Степан подал корпус на Германа. Юрий остановил его рукой, сказав:
- Какие у нас могут быть проблемы, когда, пожалуй, никто из нас не помнит, когда в последний раз был с женой. Ты – не в счёт.
- Господа, при чём здесь я? Вы не можете отрегулировать время службы, семьи, супружеских отношений, то есть секса – а ко мне претензии? – и тут же пожалел о сказанных словах.
На него смотрело пять пар глаз, очень строгих, очень рассерженных, очень недовольных, очень возмущённых, очень удивленных.
- Извините, – сказал Герман, – переборщил. Готов понести наказание. Заметьте: добровольно. А это должно быть учтено как смягчающее обстоятельство.
Говорили они тихо. Зато позы и жесты были весьма красноречивы. И за ними внимательно наблюдали. Прежде всего – родители.  С ними – все другие. Интересно. Любопытно.
Руди; сообразил, что спорт-спор взрослых вызван его хвастовством, и превратился в немого и глухого малого. Сколько не просили его повторить рассказ – он мотал головой. И посматривал на отца и его друзей.
А там назревал… или… намечался компромисс.
- Хорошо, – сказал Герман, – ближайшие сутки… моя загородная резиденция в вашем распоряжении. Вас и ваших жён. За детьми есть кому присмотреть… Более того… Вас ждёт… сюрприз. Точнее – всех нас… Хороший будет эксперимент.
- Ты что задумал? – строго спросил Юрий.
- Вам понравится.
- А если нет?
- Понравится. Только, предупреждаю, такие подарки есть исключение из правил…
Женщины, жёны наших героев, друг за другом вздрогнули, насторожились, словно прислушивались к себе…
- Нинно, – Мария наклонилась к уху подруги и спросила её: – ты чувствуешь то же, что и я?
- Не знаю. Но внизу живота какая-то теплота и истома…
- Машенька, да что происходит? Что у вас произошло? – спросила Инесса-Ольга Юнкс сноху.
- Уже неважно. Герман встал на сторону самцов-любовников.
- Машенька!
- Мамочка, вы просто не знаете возможностей Германушки. Видимо, нас ждут… ждёт… несколько часов из прошлого…Экскурс в прошлое… Удивительного, захватывающего прошлого. Лично я – за… А ты, сестрёнка?
Нинно пожала плечом. Машенька посмотрела на неё, загадочно улыбнулась и заговорчески промолвила:
- Вовремя… У вас… сегодня… типа… свадьба. Первая ночь.
- Я, Машенька, сомневаюсь, что она сегодня будет…
Загадочные разговоры двух подружек только раззадорили Инессу. Она вернулась к мужу, который стоял в обществе родителей-государей и Тузюк.
- Да вы, господа, хоть объясните толком, – взмолилась она, обратившись к графам.
- В принципе, ничего крамольного. Государь дал собственное объяснение понятию, которое описывают словом «секс».
- И???
-  «Это когда взрослые, мужская и женская, особи через ласки, поцелуи, объятия показывают свою зависимость друг от друга».
- При ребёнке? Так, – государь стал весьма строг, пальцы левой руки стали то сжиматься в кулак, то делать какие-то физические упражнения, и он, повернувшись в сторону шестёрки, строго произнёс: – Ваше преосвященное императорское величество, соизвольте подойти сюда.
Герман покорно направился на зов. Произнёс:
- Слушаю.
- Вы решили внести изменения в традиции воспитания детей и подростков?
- Папа;, я просто ответил доступно для мальчика на его вопрос. Что вы все из мухи слона раздули? Что грубого было в моих словах? Особи? Такие процессы происходят и растительном, и в животном мире. Среди всех живых существ. Просто… у каждой пары свои движения. Как добрачного периода, так и брачного. У птиц одни, у змей другие. Папа;, мама;, я не понимаю вас.
- А что с девочками? – спросила мама;, кивнув на Марию и Нинно. – Что ты им сделал?
- Ничего. Ничего, что могло бы им повредить. Ну… проведут ещё одну первую ночь… Освежат чувства и чувствительность…
- Что? Как это? Герман, как это возможно?
- Папа;, нет ничего невозможного… Их физические тела в норме, все системы жизнеобеспечения работают синхронно. Словом, эксперимент. И, если больше ни у кого нет вопросов, едем ко мне. Данная дискуссия затянулась, и мне порядком надоела.
- Вы, ваше величество, предпочитаете практику, – папа; строго смотрел на сына, – Хорошо, продолжим сей непростой разговор в вашем кабинете. Только – вдвоём. Наедине.
Герман развел руками:
- Как изволите. Всегда к вашим услугам.
Сделал галантный поклон и пошел к своим дамам. Нинно что-то шепнула ему на ухо. Он отпрянул и внимательно посмотрел на нее. Покачал головой.
Машенька спросила:
- Что, братик, в пролёте?
- Никогда. Но как все возбудились. Никак не ожидал.
- А что ты ждал, обозначив мужчин и женщин как особи? Что за сравнение с мирами флоры и фауны?
- А в чём отличие?
- Для данного вида весьма непривычно. Принято считать, что человек на порядок выше.
- Это только по дарам, которые он оставляет на протяжении своей жизненной дороги. Увы, порою их действия заставляют задуматься, даже усомниться. Так что, любимая моя сестрёнка, слышать это из твоих уст – весьма странно. Лучше проясни мне ситуацию, мы в твоём поместье задерживаемся и продолжаем праздновать нашу годовщину или сразу едем в мою загородную резиденцию?
Машенька посмотрела на Нинно и произнесла:
- Я думаю, государыне следует посетить и этот храм и оставить в алтаре часть своих цветов. И, конечно, в честь вас и здесь будут звучать здравницы и величания, – с этими словами она сделала реверанс и поплыла к регенту.
Тот её выслушал, кивнул. Мужчины сделали знак рукой своим жёнам, те подошли к ним. Подождали Германа с Нинно. Все направились к церкви. Следом за ними другие гости. Заметив, что супруги Дехтерм держаться в сторонке, Ви;ктор взял над ними шефство. Как говорят, судьба распорядилась быть на; людях.
- Служба завершена, – доложил Юрий Герману, когда вся команда направлялась к церкви, и спросил: – Что ты собираешься делать?
 - Проведу благодарственную. Упор сделаю на родителей. Наши, как я заметил, все здесь.
- Кого ты подразумеваешь под «наши»? – сухо спросил Валерии.
Герман сразу остановился и повернулся к нему. Спросил:
- Валерии, что это значит?
- Я – ничего. Я о мамочке. Она, как тебе известно, вышла замуж.
- Не о мамочке, Валерии. А о твоем покойном отце. Это ревность? Или… жалость к себе, что… так рано с ним расстались.
- Не всё ли равно?
- Валерии, ты входишь в круг, в котором опираются не на веру, а на знания. Особые знания. Если ты так  отреагировал на отсутствие отца рядом с тобой в данную минуту, то что в головах тех, кто обязан просто верить?
- Командир, извини. Видимо, устал.
- Дело в другом. В памяти, которая так необходима человеку, – тихо, разделяя каждое слово, произнес Герман и обратился к Юрию: – Когда ближайшая суббота поминовения?
- Через субботу.
- Прекрасно. Объявите и внесите в мой график, чтобы не было наслоений. В ту субботу я проведу поминальную службу в столичном соборе, в столице папа;. Да, проведу сам. Планетарную. По времени… примерно сутки. Извини, Валерии. Моя гордыня.
Они продолжили свой путь.
В храме состоялась праздничная торжественная церемония. Ее финалом стало то, что супруги-юбиляры подарили сначала друзьям, затем своим родителям и родителям своих спутников розы. Герман преподносил белую даме, его супруга – красную её мужчине. Действо шло не спеша, неторопливо и под музыку, струившуюся словно из-под купола  здания. Затем именинников ждало застолье, с песнями, танцами.
Всё, как обычно. Если бы не выражение лица Германа, несколько отвлечённое от забот мира. Побыв за столом час-полтора, он с супругой в сопровождении своего экипажа отбыл в загородную резиденцию. Всего – полчаса быстрой езды на авто.
Прибыли. Герман сначала обратился к супруге, затем к друзьям:
- Я очень устал. Я иду к себе. Спать. Прошу меня не беспокоить. Нинно, я провожу тебя в твою комнату. Советую тоже немного отдохнуть, понежиться. Пока наша сестра не появилась. А вы, друзья, свои комнаты знаете. Надеюсь, вашим супругам здесь понравится. Да и попрошу, отдыхая, контролируйте курируемые вами сферы деятельности.
Придя в комнату, быстро принял душ, разделся и лёг в постель. Его тело требовало настоятельного покоя.
В ту секунду, когда  тело брата коснулось постели, Мария вздрогнула, встревожено осмотрела поднебесье, насколько это позволяло её взгляду, схватила мужу за руку. Юрий уловил волнение жены мгновенно. Проследил за её взглядом. Затем поднёс её руку к своим губам и поцеловал. Они посмотрели друг на друга, прямо в глаза.
Только через четыре часа они, три пары правителей, смогли приехать в загородную резиденцию. Ждали, когда наиграются дети. Мария наотрез отказалась оставлять в деревне Руди;. Он был крестным сыном Германа, а ни у Германа, ни у Марии пока своих детей не было. Мальчик же без братьев и подружки, дочери Филиппа, не хотел никуда уезжать. Пришлось ждать.
Когда приехали, Степан и Филипп с семьями пошли в занимаемые ими покои, Юрий и Мария поспешили в покои Германа.
Его тело лежало на спине, руки вдоль туловища, ноги прямые. Сам он отсутствовал.
- Я к Нинно, – шепнула Мария мужу. В её голосе был страх.
Юрий кивнул. Затем прошёл к креслу, расстегнул ворот, положил на стол все средства связи, предварительно выключив звук, сел, растянулся, заняв удобную позу. И – уснул.
Машенька поспешно вошла в комнату Нинно. Та спала. Лицо её разрумянилось. Дышала она ровно и глубоко. Спала, как спит юная прекрасная принцесса, пребывающая в океане нежности и заботы всего сущего, что её окружало. Машенька облегченно выдохнула. С минуту постояла, затем разоблачилась, сходила в душ. Вышла из него, закутанная в большую простынь. Забралась под одеяло.
Нинно на секунду открыла глаза. Увидела подругу. Улыбнулась. Девочки обнялись. Уснули.

7

Третий из сорока дней.
Герман возвратился за полночь. За окном красовалась огромная полная луна. Он потянулся. Сел. Осмотрелся. Увидел спящего Юрия в кресле. Попытался встать тихо. Но стоило ему только спустить ноги на пол, как Юрий проснулся. Встал. Включился свет.
- И где ты был? – спросил он воспитанника.
- Относительно недалеко. Всё в порядке, папа Юра.
- Ты перепугал Машеньку.
- Но вы же были рядом с ней. А сейчас где она?
- Пошла к твоей.
- Прекрасно. Пройдём. У меня есть желание покупаться в лесной реке. Здесь недалеко. Я надеваю халат. Вам тоже следует переодеться.
- В полночь?
- Именно в полночь, именно при полной луне.
Они прошли в комнату государыни. Девочки премиленько спали, обняв друг друга. Мужчины извлекли спящих подруг из-под одеяла, завернули в пледы и с лёгкими ношами на руках пошли к реке.
Ночная свежесть воздуха разбудила женщин. Но такое передвижение им понравилось, и они предпочли не сопротивляться. Когда на берегу их поставили на влажный холодный песок, обе возмущенно зафыркали. Хотя длилось оно недолго. Обнаженные мужчины взяли их, тоже обнаженных, на руки и понесли в воду. Огонь от тел и стужа воды. Это длилось мгновение. Тела погрузились в воду. Умеющие хранить тайны луна, вода, растения наблюдали за играми двух супружеских пар. Затем молодые женщины отдыхали на берегу, мужчины же плавали на перегонки или просто, поплавками, лежали на воде. Молча.
Светлело небо. Покидало небосвод луна. Занимало свое царственное ложе солнце.
Мужчины вышли из воды. Подсели к женщинам.
- Предлагаю к слонам лететь прямо сейчас, – сказал Герман.
- Без завтрака?
- Покушаем в аэролёте.
Подруги переглянулись. Нет, вторая брачная ночь мужчинам явно пошла не на пользу. Прыти-то… Но мужчины их не спрашивали. Просто вновь взяли своих дам на руки и пошли по направлению к дому.
Перед домом встретились с Мишелем и Александрой. Они были в халатах. С полотенцами на шеи. Шли купаться.
- Как вода? – спросил их Мишель. – Вы всю ночь плавали?
- Нет. А как ваша ночь? – поинтересовался Герман.
Супруги переглянулись. Улыбнулись. Мишель ответил:
- Прекрасно, командир. Спасибо за сюрприз. А-а-а, куда вы собираетесь? Хотя, позвольте, мне догадаться. Наша юная царица рада быть там, где есть незнакомые прекрасные растения, наша премиленькая наместник думает о гигантских кошечках, папа Юра мечтает нырнуть в кратер вулкана, в котором распускается красный огненный цветок, а ты, командир – подальше от дома.
- Об этом было легко догадаться, – фыркнула Мария и указала пальчиком на дверь резиденции. Юрий улыбнулся. Всем кивнул и с женой на руках стал подниматься по ступенькам.
Герман же не спешил уходить. Он с интересом рассматривал Мишеля, лицо которого прекрасно освещало утреннее солнце. Благородство и грация, мужество и милосердие, натиск и нежность, грубость и осторожность – как причудливо сплелись в нем противоречия. Масса возможностей калейдоскопа. Герман же ответил просто:
- Да, Мишель, я обещал наших девочек покатать на слонах. Так что мы сейчас улетим на несколько часов. А ты, пожалуйста, как мой личный пресс-секретарь вместе с регентом хорошо спланируйте мой рабочий график в зависимости от желаний государыни на следующие тридцать семь дней. И помните о субботе.
- Да, командир. Доброго пути.
- Вам – взаимно.
Через час аэролёт поднялся в воздух. Завис на одном месте, немного поколебался, словно не знал, в какую сторону взять курс. Наконец улетел на юго-восток.
Координаты Герман задал наугад – так что примузъемились они в самом…
- Ты знаешь, куда мы направляемся? – строго спросил Юрий, когда увидел, что аэролёт с пики ушел под воду и направился в место, имевшее плохую репутацию. Герман, напротив, вёл технику уверенно. При словах Юрия он хитро улыбнулся и кивнул головой. – Я жду.
- Хочу познакомить вас с потомками одной из первых рас Музъем.
- Что? – трое спросило хором. – С рыбами?
- Наместник не желает потренироваться в своих языковых познаниях, а моя царица полюбоваться красотой глубинных растений?
- А тебя там никакая женщина не ждёт?
- Женщина? О, нет! А дети – да.
- Что?
- Шутишь?
- Когда ты успел?
- Всё вышло само собой, – легко ответил Герман, но, когда почувствовал за своей спиной грозное молчание, предпочёл уточнить: – не собственных, конечно. Они, своего рода, мои крестники.
Юрий нажал кнопку сбора сиденья и, когда оно появилось, сел рядом с Германом, строго, в упор посмотрел на него и сказал:
- Отчитаешься позже. Сейчас объясни, что за зверюги приближаются.
- Боевое охранение. Сейчас пошлю им встречный сигнал.
- Какой?
- Что прибыл я. И я с гостями. Надо было чуть раньше. В принципе – нормально. Не успеют… пёрышки подчистить. Так что, милый наместник, можешь потренироваться на своих любимых инспекциях…

8

………………………………………………………………………………………..



Герман спросил регента:
- Вас куда отвезти? В мою резиденцию или в вашу? Мы – к родителям Нинно.
- Тогда – в нашу. Утром встретимся все в эфире.
Герман в ответ кивнул головой.

9

Шли седьмые сутки из сорока.
Папа Юра вдыхал аромат волос Машеньки. Эта кошечка лежала, прикрыв веки, и прислушивалась к колебаниям воздуха. Но услышала в ухе голос мужа:
- Ты мне кого родишь первым? Сына или дочь?
Зеленоватые глаза Машеньки засветились в темноте. Она промурлыкала в ответ:
- Надо подумать… собрать факты… проанализировать…
- Наместник собралась проводить свою очередную инспекцию?
- А почему бы и нет? И… прямо сейчас и начну.
Её рука мгновенно оказалась на сокровенной части тела мужа. Тот вздрогнул. Но атаку принял и соответственно ответил. Супружеский бой продолжался долго.
Рано или поздно – и он закончился. Перемирием.
- Всё. Мария, я хочу спать, – Юрий лёг на спину.
Мария прильнула к нему. Юрий оторвался от постели, наклонился над женой, подоткнул за её спиной одеяло, затем прижал женщину к себе, лёг и уснул.
Машенька же не спала. На небе за окном красовалась полная луна. Она улыбалась, беззвучный разговор с государыней планеты Музъем её забавлял.
Уснула  Мария под утро.
Юрий проснулся как всегда. Осторожно встал, укрыл Машеньку одеялом. Так обычно мать закрывает ребёнка, когда тот спит. И чтобы поспал подольше.
…Нинно же, наоборот, проснулась раньше Германа. Умылась, приготовила завтрак, выпила стакан сока и приступила к обработке видеоматериала, отснятого накануне. Он был удивителен. Только никак  не могла решить для себя, стоит ли обнародовать ту, отличную от них жизнь. Хотя – это компетенция наместника. То есть Машеньки.
… Машенька проснулась, потянулась, на автоматике включила новостной канал. И первое, что она услышала, было: «…последняя инспекция наместника выявила грубейшие нарушения во взаимоотношениях рас. Указ иерогосударя …». Машенька потянулась, потёрла глаза – к кровати подошёл Юрий. В руках он держал поднос с завтраком. Он помог жене сесть, затем поставил на кровать столик, на него – завтрак на двоих.
- С пробуждением, моя княгиня.
- Благодарю. Обед вы приготовили сами?
- Старался. Честно.
- Между управлением планетой и содружеством миров?
- Это легко, когда две дамы, освещающие путь в темноте и холоде, торят путь свету и теплу. Только прошу, в следующий раз, когда вы соизволите  по-дружески беседовать со своей подружкой, полог кровати с моей стороны закрывать.
- Вы такой чувствительный к лунному свету? Вы – тень солнечного ветра?
В ответ он наклонился к ней и поцеловал в губы.
Они вместе пообедали.
Он произнёс:
- У меня просьба. Сопровождать Нинно. Герман уже дал распоряжение Сержу об авто. Он будет при вас везде.
Глаза Марии лукаво сверкнули. Она тут же набрала номер подруги. Та ответила, голос её был тих.
- Я тебя слушаю. Твой папа Юра очень рассердился. Что тебе там так не понравилось?
- Я точно не помню. Свои ощущения я сразу комментировала и передавала виденье решения вопроса. Я звоню по другому поводу. Сходим в кино на вечерний сеанс.
- Что? Вечером?
- Я не шучу. С нами будет Серж.
- Серж? Он женат! Каково будет его жене, когда её муж в присутствии  других женщин пойдёт на вечерний сеанс? Поставь себя на её место.
- Я не предлагаю ей занять хоть на тысячную долю сига моё место. Но ты права. И мы поступим проще. Я сейчас звоню Сержу, сообщаю ему наше желание, а он, конечно, приглашает для нашей вечерней прогулки свою жену. Все – довольны.
- Папа Юра дал согласие?
- Он… думает. Смакует… Вы, сударь, что пьёте?
- Он всё слышал?
- Я говорю при нём.  Никаких тайн.
- Машенька! А Герман мне разрешит?
- Нинно, при тебе будет его охрана! Ты когда-нибудь ходила на вечерний киносеанс, на который ходит молодёжь? Тебе сколько лет?
- Семнадцать! Соблазнительница! Пошли. Только без приключений. Я ещё от предыдущего не отдохнула. Всё. Германко просыпается.
 - Только что? Поцелуй братика за меня. И сообщи ему мой каприз.
И тут же услышала голос Германа:
- Каприз?
Нинно пересказала ему их разговор. Послышался его смех, мальчишеский, задорный. На телефоне прервалась связь.
Через три часа их ждало авто.
- Госпожи, этот котёнок тоже пойдёт с вами? – спросил Серж, увидев маленького котёнка на руках Нинно. Она опустила его на сиденье. Котик стал принюхиваться, проверять сиденье когтями. Заметив его попытки поцарапать обшивку, возмутился: – Так дело не пойдёт. Портить чужое имущество. Для перевозки… таких очаровашек…    существуют особые условия.
Котик мгновенно обратил свой взгляд больших рыжих глаз на водителя. Тот учтиво поклонился ему и пояснил:
- Например, подушка или покрывало. А для того, чтобы по земле не ходить (на ней же бывает и грязно, вода там, песок), можно использовать чудесную корзинку…
- Корзинку? Это котик, а не ягоды или грибы, – удивилась Нинно.
Пуся-сан возмущённо поднял хвост.
- Госпожи, моя жена находится у моих родителей. Если позволите, мы заедем за ней туда. Вы когда-нибудь были в ином пространстве данного населённого пункта?
- Мы только вчера возвратились из другого измерения. Но с удовольствием познакомимся и с той частью города, в которой ты родился и вырос.
- Прекрасно. Едем. Мой отец ради забавы плетёт всякие безделушки. Посмотрите. Вдруг что-то вам понравится. А пока, пожалуйста, это кошачье благородие уложите на это полотенце, – Серж подал сложенное полотно наместнику.
Мария постелила его на сиденье между собой и подругой. Та осторожно опустила на него своего питомца.
Авто со сверкавшими флагами иерогосударя и наместника выехала из ворот дворца. Не прошло и часа, когда они въехали на окраину. Дорожное покрытие отличалось от центральных улиц. У наместника недобро засверкали глаза.
- Авто здесь ездят редко, а ходить полезнее по земле, чем по асфальтированным или бетонированным дорожкам, – сказал Серж, заметив отражение лица Марии в зеркале. – Тяжелым машинам в межсезонье перекрываем дорогу.
Мария в ответ на его слова усмехнулась.
Они остановились напротив дома Сержа. Их увидели. Родители, сестра, Светлана вышли на улицу. Поздоровались. Серж попросил отца показать его корзины. Мол, подыскивают… люльку для котика. Батя смекнул, в чём  сложность и корректность ситуации. Прошёл в свою мастерскую. Мария подождала с минуту – и последовала за ним. Вошла в невысокое помещение и замерла. Сколько чудесных поделок! Корзины, шкатулки, сосуды, чаши, фигуры животных, птиц и людей. Настоящий музей. Для детей и бездельников.  Мужчина долго возился в углу и извлёк из своих запасов нечто вроде плоского блюда и вертикальной стенкой высотой в двадцать сантиметров. Ручка  была подвижная, она могла, как возвышаться над всем плетением, так и опускаться за стенками изделия. Он смахнул щёткою пыль, подал корзину Марии. Та взяла, с интересом её рассмотрела и понесла показывать Нинно. Безделушка понравилась и Нинно, и котику. Тот сразу решил обжить её. Постелили полотенце на дно. Пуся-сан покрутился на нём, лёг, свернулся в клубок. Маленький, пушистый, рыжий клубок. Мария улыбнулась. Достала кошелёк и протянула деньги. Батя возмутился. Никаких денег! Это подарок! Подарок… этому милому котику.
Мария растерялась. Позвонила мужу. Описала ситуацию. Тот попросил передать телефон мужчине. Они поговорили. Договорились. Корзинка была принята подарком.
Госпожи сели в авто, переднее заняла Светлана. Все поехали в кинотеатр. По просьбе наместника, Серж убрал с капота флажки. Подъехали тихо. Припарковались. Люди вышли. Нинно взяла корзину, в которой спал Пуся-сан. Прошли в здание. Женщины прошли в местное кафе и сели за крайний столик у окна. Серж купил семь билетов, затем подумал и купил еще двадцать: девять на ряду перед ними и девять на ряду за ними. Почти весь зал выкупил. За этим занятием его застали его бывшие коллеги. Все были в штатском. Отдыхали мальчики. Хлопнули Сержа по плечу. Мол, в кино. Никак не один. Выбрался наконец. Два часа медового месяца. Серж принял их шутку, ответил тоже шуткой. Прошёл к барной стойке, купил пять штук мороженого и сок. Вернулся к дамам. Лицом к залу сидела Светлана. Обе государыни сидели спиной. Между ними в ивовой корзине сидел котик. И тоже ждал угощение.
Серж сел рядом с женой, тоже лицом к залу. Компания о чём-то беседовала. Шутила. Светлана нет-нет да и прикрывала рот рукою. Серж, видимо, то и дело видел знакомых. Кому-то кивал, кому-то махал рукой. Но к столу никого не звал. Знакомые, видимо, воспринимали это, как желание побыть с женой в узком круге семьи. И не беспокоили, не досаждали, не навязывались.
Прозвенел второй звонок – и к зданию подкатила машина регента. Вышли оба: государь и регент. Скорым шагом прошли в зало. Увидев их, Серж вскочил и направился к ним. Мужчины пошли навстречу.
- На какой идёте сеанс?
- Молодежная серия.
- Государи, я взял билеты на всех.
- На всех, это сколько?
- Двадцать семь. По девять в каждом ряду. Вдруг еще кто из ваших друзей надумает.
- Отлично. Сигналим нашим. С детьми есть кому сидеть. Серж, попросите задержать начало сеанса минут на десять.
Серж козырнул и пошёл к директору. Но тот сам уже спешил. Пот катился по его плешине: надо же так подвели сотрудники его, никто не доложил, что здесь уже час сидит наместник. Несколько фраз – директор закивал и убежал.
Пришли в себя и бывшие коллеги Сержа. Переглянулись. Нашли взглядом Сержа. Молча спросили. Тот кивнул. Полицейские просто стали кордоном, отсеча государей от любопытствовавших зевак.
Вскоре появилась восьмёрка, а также Викто;р с Анастасией, Константин с супругой, Евгений с Еленой. Вся команда прошла в зрительный зал. Он был, увы, полон и встретил новых зрителей стоя. На рядах прошло небольшое изменение. Нижний ряд заняли четверо министров с женами, затем – государи с женами и Викто;р, за ними – еще три пары. На сиденье между Нинно и Марией поставили корзину с Пусей-саном.  Котёнок водил головой из стороны в сторону, хвост его тоже не мог найти покоя. Нинно взяла его на руки, прижала к себе, начала гладить. Кот успокоился. И предпочёл уснуть. Он  же всё же – кот, что ему до человеческих глупостей и развлечений. Главное – он сыт и ему тепло и мягко.
Кино было весёлое. Смеха было достаточно. Котику спать не дали.
После сеанса вернулись в кафе, продолжили свободную беседу с находившейся там молодёжью. Ночной сеанс предполагал танцы. Правительство Вселенной оторвалось. Валерии и ди-джей обменялись дисками с танцевальной музыкой.
Пройдёт несколько дней – дискотеки в этом развлекательном центре станут очень популярны, особенно среди инопланетян.
В течение всей эйфории Пуся-сан сидел в своей новой кроватки, которая стояла на столе в сторонке у окна, и покачивался в такт музыки. Первым его фото сделал Герман. Затем с ним, закатившим глаза и покачивавшимся, сфотографировались Нинно и Мария. Последовали и другие. Люди на цыпочках подходили к блаженствовавшему коту, становились за его спиною… Но изредка Пуся вздрагивал, когда всё пространство атаковали бессвязные ритмы.
Разъехались под утро.
Герман сразу улетел на службу.

10

Начались восьмые сутки из сорока.
Когда котика возвратили домой, принесли в его комнату, он сразу вспрыгнул на кровать Нинно и распластался на ней. На животе. Лапы, хвост точно по прямой. Прямо по середине. Нинно постеснялась будить питомца и ушла спать в комнату супруга.
Герман вернулся под вечер. И был очень удивлен, увидев супругу в своей постели. Что скажет Анастасия Петровна, блюстительница дворцового этикета?
Но почему  Нинно в его постели?
Он прошёл в комнату супруги – и увидел на покрывале на середине кровати распластавшегося на животе… котёнка.
Как поступить в данной ситуации бедному супругу? О, этикет! О, нравы!
Герман подошёл к животному, погладил его от головы до хвоста вдоль позвоночника. С тельца ушло напряжение. Мужчина взял котёнка, осторожно положил его на бочок. Тот в миг свернулся клубочком, ни на сиг не прервав свой сон.
Герман вернулся к себе, часа два поработал с документами. Затем прошёл к своей кровати и лёг спать.

11

Начались девятые сутки из сорока.
Герман проснулся оттого, что кто-то топтался на его груди. Открыл глаза. На него уставились большие золотисто-рыжие кошачьи глаза. Он тряхнул головой. Котёнок стоял на нём и переминался с лапы на лапу. Выспался и желает покушать.
Пришлось встать.
Уголок котёнка был прост. Миска для воды и сухого корма, несколько ковриков для его лежания среди цветов, на диване и углу кровати.  Игрушек нет, если не считать нескольких мячей разного цвета, размера и из различного материала. Но если подумать, что в распоряжении этого маленького хитреца не только опочивальня государыни, но и вся их резиденция – площадь для игр достаточна.
Пуся вылакал молоко, отошёл в сторону и стал умываться. Гостей зазывать. С севера и с юга, востока и запада, с небес и из-под тверди. Мило, очень мило.
Было раннее утро. Предаться миросозерцанию? Поработать в мастерской? Или за столом? Нет, ничего не хотелось. Значит, надо – пойти спать.
И пошёл.
Глубоко уснуть он не успел: котик вспрыгнул на их кровать, прошёл по-хозяйски, нашёл тёплое удобное место между супругами, потоптался на нём и лёг. Потянулся. Нашёл удобное положение. Закрыл глаза. Уснул.
Когда папа Юра вошёл в спальню государя для начального доклада, он застал всё это малое святое семейство спящим.
Сначала оторопел.  Затем достал свой блокнот и сфотографировал их. Ещё одно неформальное фото. Время приближалось к раннему завтраку. Он заварил две чашечки душистого чая.
Германа разбудил этот аромат. Он встал. Поправил одеяло на спящей супруге, пододвинул к ней котёнка.
Мужчины выпили чай. Приступили к работе.
Нинно проснулась от настойчивого телефонного звонка.  Она взяла аппарат. Звонила её мама. Графиня сообщила, что прибыл  дядя со своим семейством и что они хотят с ней встретиться.
Нинно не знала, что ответить. Она не хотела обещать аудиенцию: кузен при каждой встречи то и дело старался обидеть, задеть Германа. Конечно, муж маневрировал и всегда ловко уходил от уловок, каверз родственников супруги. Она вздохнула.
Герман стоял уже рядом.
- Что? – спросил он.
- Мама приглашает на встречу родственников. Кузен Влад приехал…
Мышцы лица Германа слегка дрогнули.
- Ребята, в чём проблемы? – спросил папа Юра. – Вы не рады приглашению?
Нинно кратко изложила свои опасения. Выслушав её, папа Юра усмехнулся:
- Государыня беспокоится, что в отношении её родственников со стороны матери может быть применена статья 696? Благоразумно. Уважение к родителям – это достойно. Но в настоящее время вы – супруга иерогосударя. Я советую в данном случае просто следовать этикету. Встречу необходимо подготовить. Я, пожалуй, сейчас съезжу к графам и проведу предварительную беседу. Позже вернёмся к данной теме. Разрешите, друзья, мне откланяться.
Выйдя из покоев, он позвонил Сержу и велел подать его авто к крыльцу. Серж за рулём.
- Пожалуй, я приготовлю нам завтрак, – произнесла Нинно, когда дверь за регентом закрылась. – Я накрою в своей комнате.
Через полчаса она пригласила мужа. Он вошёл в ее комнату – и замер.
Стол был накрыт… на полу. Сервирован был на трёх персон: два прибора для людей, один – для котёнка. На скатерти в центре еда. Вокруг белейшей скатерти лежали подушки.
Герман улыбнулся. Сел на предложенное ему место. Благословил стол.
За тихим завтраком и застала их Мария. В покои  супруги брата она зашла быстро, без стука. Скорым шагом подошла к чете. Посмотрела на них сверху вниз и произнесла:
- Они завтракают. А куда услали моего мужа?
Герман спокойно отразил выпад:
- Доброе утро, Машенька. Твой супруг на службе. Садись, присоединяйся к нам. Пуся, – обратился он к котенку, – сдвинься чуть в сторону. Наместник будет завтракать с нами.
Котик сдвинулся в сторону Нинно. Мария опустилась на пол между братом и их питомцем.
 Несколько минут наслаждения едою…
…Юрий тоже сидел за столом. У графов Тузюк. И мучительно стремился принять правильное решение. Согласиться на встречу сегодня супруги государя с ее родственниками – риск применения статьи номер 696 станет очень высок. Дядя с сыном дерзки, упрямы, самонадеянны. Отказать тоже нельзя. Юрий сделал глоток чая из чашки, поставил ее в блюдце и медленно, тихо произнес:
- Господа, то, что ваша родственница волею Судьбы стала супругою нашего иерогосударя – большое благо для вашего рода. Но – и огромная ответственность. Увы, как я понял, её-то вы и недооцениваете. Статья 696, которая вступила в силу год назад, прежде всего, как ни странно, предназначен для тех, кто слишком близко приближается к данной супружеской чете. Вряд ли венценосную пару порадует ваше настоящее поведение. Поэтому поступим следующим образом.  Я просмотрел суточный план иерогосударя на ближайшие дни. Через два дня есть некоторое свободное время. На него и запланируем семейный обед. Но до этого вам придётся изучить нормы и правила поведения, если не желаете мгновенной смерти вашей собственной семьи. Помните, государыню охраняют особые силы. Они руководствуются не людскими сиюминутными понятиями о приличиях, а кодексом вечности. Простите меня за данную нотацию. Поэтому поступим так.
С этими словами он набрал номер связи с Германом и сказал:
- Честь имею. Через два дня у вас есть время для семейного обеда.
- Обеда? Хорошо. Но если его подготовкой займётся Машенька. У Нинно и так много дел.
- Согласен, тем более, что у княгини уже есть опыт. Но я настаиваю на том, чтобы вызвать сюда немедленно Анастасию Петровну для обучения придворному этикету родственников… из провинции.
- Мне понравилось ваше решение. Дальнейшие распоряжения я дам сам. Доброго дня.
Разговор закончен. Юрий встал. Простился со всем общим поклоном и скорым шагом вышел из комнаты, спустился с лестницы. Сел в машину.
- Серж, у меня всего пятнадцать минут. Мы должны быть… (он назвал адрес).
- Понял, – ответил Серж, соединился со службой движения и приказал: – Машине регента «зеленый свет». Маршрут выслан.
- Задание принято. Минутная готовность, – ответили.
Через две минуты машина рванула с места.
А в резиденции государя была своя «минутная готовность».
- Машенька, папа Юра уточнит тебе время обеда. Валерии обязательно должен быть. И посади их напротив.
- Но я одна не справлюсь! Нинно пусть мне помогает!
- Хорошо, но только помогает. Никаких нагрузок. Я звоню папа;.
- А я – мамочке. Пусть приезжает, – Машенька быстро набрала номер свекрови. Та ответила быстро, и Мария заговорила быстро-быстро: – Мамочка, здравствуй. Папочка дома или во дворце? Герман через два дня по просьбе мамы Нинно устраивает семейный обед. Нам нужна твоя помощь. И немедленно. Приезжай. Папочка тебя, уверена, на два дня раньше отпустит. Жду. Сейчас позвоню Викто;ру.
Но на противоположном конце послышался протест:
- Машенька, минутку! Объясни толком, что у вас там стряслось?
- Ничего особого. Утром Нинно позвонила графиня. Она сказала, что приехала родня и хочет встретиться с Нинно.
- А как же этикет? Нормы?
- Поэтому папа Юра туда поехал. Недавно позвонил и сказал, что через два дня есть возможность провести такую встречу. Как семейный обед. Герман распорядился подготовиться.
- Семейный обед? Девочка моя, если приглашаются родители одного супруга, то должны быть приглашены и другие.
- Мамочка, Герман папа; и мама; позвонит сам.
- Машенька, а кто еще будет на семейном обеде?
- Мамочка, как кто? Вы с папочкой, конечно. Наши с женами.
- Машенька, но, если вы приглашаете нас, то должны быть приглашены и господа Дехтерм.
- Ладно, мамочка, приезжай побыстрее. Герман не разрешает эксплуатировать Нинно. Всё! Я звоню Викто;ру, – Мария отключилась и тут же набрала номер деверя.
- Что там случилось? – спросил Василий Юнкс супругу, когда та прекратила разговор со снохою.
- Молодая чета государей организует семейный обед. Машенька просит помочь меня. Видимо, Викто;ра пошлёт.
- Он, что, разве свободен? И государи-родители приглашены? И что там за спешка?
- Дорогой, сколько у вас вопросов? Господи, хоть бы Юрий позвонил и всё объяснил…
…У Викто;ра было текущее совещание. Увидев вызов наместника, он поднял руку, остановил докладчика.
- Госпожа наместник, доброе утро. Слушаю.
- Доброе утро. Через два дня у нас планируется семейный обед. Пожалуйста, как только освободишься, слетай за мамочкой и Анастасией Петровной. С обедом там не задерживайся. А тебе сама приготовлю твоё любимое блюдо. Итак, когда ты полетишь?
Викто;р не успел ответить, так как услышал, что Герман интересовался, с кем говорит Мария, и попросил передать ему телефон. Викто;р предусмотрительно встал, присутствовавши последовали за ним. В телефоне раздался голос Германа. Министр его поприветствовал:
- Честь имею, государь. Я вас слушаю.
- Меня интересует… – Герман изложил вопрос.
- Генерал только что начал доклад по данному вопросу.
- Прекрасно. Пусть изложит его кратко.
Викто;р выразительно посмотрел на генерала. Тот кивнул. Доклад был изложен. Выслушав его, Герман задал ряд вопросов, на которые отвечали другие военные.
- Викто;р! – произнёс  Герман.
- Слушаю.
- Ваше подразделение отстает на сорок процентов. Я бы хотел вечером выслушать ваши предложения для выравнивания ситуации. Пожалуйста, как привезёте дам, сразу ко мне.
- Так точно, – ответил Викто;р, отключил связь. Медленно опустился в своё кресло. Сел и зал. Он набрал телефон брата. Тот ответил.
- Юрий, кто из нас старше? Я или ты?
- Ты.
- Тогда ты как младший брат не мог мне сообщить о сорока процентах отставания? И откуда они взялись? Вчера все подразделения шли в ногу.
- Извини. Государь сегодня внёс коррективы в развитие организации межпланетного сотрудничества. С утра я был у графов Тузюк. Думаю, ты полетишь за Анастасией Петровной.
- Да что стряслось? Что за спешка?
- Объясню при встрече. Там не задерживайся с обедом. Мария тебе все равно что-нибудь вкусненькое приготовит. Не станешь кушать – мне выслушивать её претензии. После обеда будет прекрасная возможность поговорить с государем. У него новое видение развития. Пусть он сам тебе его изложит.
- Пожалуй, на данный момент  это единственно верное решение. Так что я сейчас прерываю совещание. Когда всё выясню, соберу телемост.
- Если это будет вечером, то я попытаюсь присутствовать на нём. Успешной работы.
- Тебе тоже, – ответил и обратился к присутствовавшим: – Господа, вы  слышали разговор. Возвращайтесь в свои подразделения. Продумайте предложения по модернизации  своих объектов. Вечером будьте готовы к телемосту. А я – в столицу…
…После разговора с Викто;ром, Герман позвонил папа;. Он работал с документами в своём кабинете. Попросил отпустить Анастасию Петровну. В этот момент в кабинет вошёл Николя; и услышал и их разговор. Стал проситься к брату. Герман заулыбался:
- Конечно, папа;, пусть приезжает. И захватит наш с ним… сундучок.
- Сундучок? Николя;, о каком сундучке говорит Герман.
- Папа;, лучше передайте ему телефон. Сам объясню. – Принц выхватил аппарат. Услышал:  – Николя;, здравствуй. Прихвати свои поделки и инструмент. Котёнку надо соорудить уголок.
- С радостью. Вместе будем делать?
- Конечно. Я же не могу тебя оставить одного в комнате своей супруги.
Братья засмеялись. Государь-отец покачал головой, усмехаясь.
Вторая половина дня прошла строго по плану. Инструктажи и консультации, переговоры и беседы, работа в лабораториях и домашние дела.
Следующие два дня тоже пролетели быстро и буднично. Нинно с котёночком ухаживала за растениями,  Машенька зрила жизнь обитателей Музъем и оберегала саму планету. Мужчины прокладывали новые пути.

12

Двенадцатые сутки из сорока.
Светская хроника знала своё дело: население планеты было проинформировано, что сегодня в тринадцать ноль-ноль по разрешению иерогосударя состоится семейный обед, кто приглашен на него, какое утверждено меню, даже примерно какого фасона будут платья на государыне и наместнике.
Но, увы, текущая ситуация внесла свои коррективы: Герман с экипажем вовремя не прибыл с испытаний. А этикет требовал выполнения прописанный людьми законов. И наместник с супругом за пятнадцать минут до назначенного часа вошли в столовую. Все приглашенные были в сборе. За исключением Валерии и Мишеля, которые были с командиром.
Супруги Юрий и Мария Юнкс вошли под ручку. Стол был поставлен большим полукругом, внутри него свободное пространство, вдоль внутренней стенки стояли живые цветы в горшках.
 Общим поклоном они поздоровались со всеми присутствовавшими. Им ответили. Они пошли мимо приглашённых. Дошли до виновников мероприятия, до кузена Влада и его членов семьи. Мария остановилась напротив них, соответственно её супруг тоже. Стать наместника была безукоризненна: прямая спина, подтянутый живот, голова соприкасалась с туловищем с помощью микроскопической точки. Машенька не спеша, с ног до головы, осмотрела семью: отца и мать, сына и сноху, внука. Внешне ничего примечательного: среднестатистический рост, подобная внешность и их костюмы всему этому под стать. Минуты две она молча разглядывала их, затем махнула рукой, и за её спиной появились две сущности. Без головы, туловища, ног. Вся их суть на четыре третьих завернута в плотные белые плащи. На верхней части по всему кругу были отверстия, нечто вроде глаз. Непривычно. Поэтому страшно и ужасно. Плащи чудовищ с левого бока несколько оттопыривались. Можно предположить, что под ними там спрятано оружие. Неизвестно только, холодное или горячее. Затем женщина произнесла – медленно и тихо:
- Судари, у нас прежде всего ценится верность. Любой из людей может ошибиться. Ошибку можно исправить. Но даже малое сомнение расценивается как неверность, склонность к малодушию, предательству. Мой супруг, регент нашего государя, вас предупредил о вашей ответственности о поведении в присутствии венценосной супружеской пары. Я, наместник, вторично предупреждаю вас, что на недостойное поведение наказание будет мгновенно. Для этого здесь находится охрана. Ей приданы особые функции. Вы её сейчас видите. Внушительна, не правда ли? Конечно, в резиденции нашего государя такие действия, как казнь, не могут быть произведены. Но за границами его резиденции, – она улыбнулась, – за дерзкие слова или мысли в адрес его величества или её величества представители нашей планеты с вами сами разберутся. Сила небес ни к чему. Я доступно для вас изложила?
Пятёрка дружно кивнула.
Мария сразу потеряла к ним интерес и поплыла с супругом в сторону родителей. Поздоровались.
Ровно в тринадцать ноль-ноль в столовую обе дверцы огромной двери раскрылись. Сначала вплыли два высоких широкоплечих красивых молодых мужчины в белых длинных плащах. Затем, глаза в пол, без паранджи, вошла Нинно. Точнее – впереди неё следовал тончайший обворожительный аромат. На государыне было изумительное платье: розовое, в пол, с длинными рукавами, на нём накидка не то из лепестков удивительных цветов с капельками росы на них, не то соткано из утреннего тумана, сквозь который просвечивались капельки росы на растениях. Её сопровождало семь дев неземной красоты. За ними шли ещё два охранника.
С плеч платья Нинно свисал шлейф. Он под небольшим углом укрывал спину, затем стелился параллельно над полом. Не по полу стелился, а над ним, на высоте десяти-пятнадцати сантиметров.
Сначала внимание присутствовавших приковала, конечно, государыня. Затем, по мере её продвижения вглубь помещения, взгляд людей приковывал шлейф. Не сам. А то, что на нём. На нём сидел с видом наиважнейшего вельможи… котёнок. И лениво лапкой приветствовал мужчин и женщин… Когда Пуся проплывал мимо наместника, у Машеньки от удивления открылся ротик и она чуть не рявкнула «брысь!» ему. Но котик предусмотрительно спрыгнул со шлейфа, повиливая, прошёл к своему месту около кресла хозяйки и вскочил на него. Сел, приставив свои передние лапки друг к другу. Воспитаннейшее милейшее добрейшее скромнейшее создание-питомец.
Папа Юра проверил ворот рубашки вокруг своей шеи. Что-то стало тесновато.
Нинно меж тем заняла своё место, жестом пригласила всех к столу. Извинилась за отсутствие супруга. Юрий прочёл краткую благодарственную молитву. Все приступили к трапезе. Тишина была напряженная, натянутая, пока пятеро дев не взяли музыкальные инструменты в руки и не стали играть. Постепенно обедавшие стали переговариваться между собой, послышался легкий смех, шутки.
Вдруг котик, мирно дремавший на своём ложе, вскочил, встал на все четыре лапы, выгнул спину, шерсть его вздыбилась. В ту же сигу напряглась стража. В следующее мгновение  котёнок прыгнул на стол и побежал по его свободному краю в сторону кузенов. Сел напротив Влада, обнажил зубы, поднял в его сторону лапу с выпущенными длинными острыми когтями и грозно, угрожающе промяукал.
Нинно ахнула и произнесла:
- Пусенька, ты же воспитанный котик!  Всеми четырьмя лапами на столе! Как некультурно! Что подумает, что скажет наместник?
Люди автоматические посмотрели на Марию. Та была чрезмерно бледна, и взгляд её больших черных глаз, не мигая, смотрел на кузена государыни. 
Головы людей повернулись в его сторону.
Тот был бледен. Дрожал. По его лицу тёк пот. Но вид у него был таков, словно он не понимал, за что к нему такое внимание: жжение около шеи, злобное шипение маленького комка с шерстью.
Вся ситуация длилась от силы минуты три-четыре.
Котёнок вдруг пошевелил ушками, быстро успокоился, через кузена спрыгнул на пол, там его слегка занесло, но он справился с заносом и побежал к двери.
Когда прыгал, он, чтобы не упасть, коготками уцепился за одежду на плече кузена. Один из когтей неглубоко вошёл в шею ослушника. К вечеру рана разболелась, начался жар, к утру человечка не стало. Но в светские хроники такая информация не попала. Да и никто более не видел ту семью. Говорили, что она приняла добровольный подстриг в дальнем монастыре.
…Пуся сел напротив двери, ровно посередине.
Через минуту она открылась. Вошел Герман с Валерии и Мишелем.
Котёнок тут же оказался около его ног, начал тереться о них и мурлыкать.
Герман с удивлением смотрел на это мягкое тёплое существо, так смело и непосредственно выражавшее свою любовь к нему. Улыбнулся. Наклонился. Взял питомца на руки и вместе с ним прошёл к своему креслу. Опустил Пусеньку на его место. Погладил. Затем поцеловал жену. Поклонился родителям, гостям. Посмотрел на Машеньку и тревожно произнес:
- Сестрёнка, что-то ты бледна? Не приболела?
- Нет. Слегка голову сжало. Возможно, пэ-мэ-э;с.
- Да?.. Озоном здесь  вообще-то пахнет…
Герман внимательно осмотрел лица гостей. Кто-то был в недоумении, кто-то растерян. Папа Юра тоже потирал лоб.
- Извините, господа, задержался. Но, надеюсь, вы провели время с пользой.
- Да, не скучали, – ответил папа Юра. – Но у вас, господа, что случилось?
- Вышел из строя… – Герман назвал деталь и произнёс техническую терминологию.
- Юрий Васильевич, – произнесла его мама, – мальчикам надо сначала покушать.
Герман поддержал её:
- Верно. Обед. Приятного аппетита. Мне – в том числе. Дорогая, – он обратился к Нинно, – что у нас на первое?
- Сок уже в твоем бокале. Суп наливаю.
- Благодарю.
Первую порцию супа все трое опорожнили быстро. Справились и со второй. Перед третьей Валерии спросил:
- А вино за этим столом не предусмотрено?
Мишель его перебил:
- Вино подождёт. Герман, помнишь, мы говорили об этом узле с Сержем? – И обратился к Сержу, который кушал второе, перепутав все столовые приборы: – Серж, нарисуй по-быстрому чертёж узла.
- Но тот узел не для такой техники, – медленно возразил Герман.
- А идея? Принцип? Серж, ты нарисовал?
- Да.
- Давай сюда.
- Но у нас обед, господа! – возмутилась мамочка.
- Вы обедайте, друзья, обедайте, – Герман уже обходил стол и приближался к Мишелю. Тот передал ему листок из блокнота с чертежом. Пауза грозила перерасти в техническое совещание.
- Герман, – произнёс Юрий Васильевич, – пожалуйста, вернись на своё место. Вся работа – позже.
Тот быстро ответил, что-то чертя на том же листе из блокнота:
- Папа Юра, мне уже восемнадцать.
- Не двадцать один же, – получил в ответ от регента. – Пожалуйста, придерживайся этикета. У каждого из нас есть свои дела.
 Герман вернулся к своему креслу, сел. Нинно подала ему тарелку со вторым блюдом. Тот кушал его машинально. Сам же смотрел на листок. Юрий наблюдал за ним минуты три, предупредил:
- Я сейчас отберу у тебя этот листок.
Герман взглянул на регента, быстро спрятал лист в карман, проглотил очередную порцию еды и ответил:
- И долго вы, Юрий Васильевич, за мной присматривать собираетесь? Воспитывать шутя?
- Тебя?  Вся моя жизнь уйдёт. Вечно придётся, – буркнул регент в ответ.
Герман замер на секунду. Даже откинулся на спинку кресла. С минуту смотрел на друга. Хотел что-то сказать, но не успел.
Дверь в столовую открылась, и на пороге появился Первейший. Как всегда изысканно и богато одет, с блистательной улыбкой.  Сразу прошёл к Герману, сделал перед ним низкий поклон. Тот ответил. Спросил:
- Вы, сударь, следуете своим правилам?
- Конечно, государь. Я – часть Природы. Хотя не скрою – и мне это льстит – порою делаю Погоду.  Позвольте хозяйке преподнести подарок.
Герман напрягся.
- Вашей супруге я могу лишь подарить звезду с неба, – ответил незваный гость. Услышав это, Нинно в ужасе отпрянула и отрицательно замотала головой. Гость улыбнулся. Только эта улыбка вышла слегка кривая, двусмысленная. Галантно поклонился женщине-царице и весь свой взор направил на Марию: – Вам, самая таинственная женщина вселенной, позвольте поднести подарок.
Юрий Васильевич сразу встал. Он был возмущен. Мало ему внимания к его супруге со стороны Германа…
Но государь поднял руку, останавливая его. Гость, наоборот, махнул рукой в воздух. Вновь открылась дверь. Вошли двое мужчин. Один из них нёс золотой поднос, на котором под багряным  платом находился предмет. Слуги подошли. Встали перед Марией. Та продолжала сидеть, спина прямо, плечи развёрнуты, чуть повернув свою голову в сторону дарившего. Никаких эмоций на её лице. Слуги гостя опустились на одно колено, гость сдёрнул покров с предмета. На золотом подносе лежал приличный кусок горного хрусталя. Внутри него был рисунок, напоминавший отдаленно не то женский силуэт, не то сказочный цветок. Мария выхватила покров из рук гостя и закрыла им камень.
Гробовая тишина продолжалась в столовой в течение минут десяти.
Её нарушил голос Валерии. Он и Мишель стояли за спиной гостя. Их руки по-панибратски лежали на его плечах.
- Лучше бы ты, гость незваный, но ожидаемый, принёс вина, – голос Валерии был сух. – Должок-то когда собираешься отдать?
- Сразу, при случае. А вино… пожалуйста, – его слуги внесли бутылки с вином и кушанья, – как говорят, от нашего стола – вашему…
- Премиленько, – оценил Герман. Он возвратился к своему креслу, сел. Жестом пригласил гостя к столу.
Валерии и Мишель повторили его жест, указав на свободное кресло между ними: люди сдвинулись, поменялись местами, поставили новое кресло для гостя. Тот принял приглашение.
Семейный обед продолжился в новом составе. Продолжала звучать музыка, велись неспешные разговоры между группами. Герман и Нинно кормили друг друга сладостями и шептались. Затем они вышли танцевать. За ними последовали другие. Всё мирно и пристойно. Мероприятие плавно перешло в ужин, бал для узкой компании.
Начались тринадцатые сутки из сорока.

13

Начались тринадцатые сутки из сорока.
Пошли их первые секунды.
За стенами здания резвилась, развлекалась, отрывалась поздняя гроза.
Великолепный гость к этому времени покинул остаток сборища людей. Те, в свою очередь, перешли в танцевальное зало. Душевно отдыхали и наслаждались общением друг с другом. Нинно сидела за инструментом, играла. Её сменяли другие.
В столовой уже убрали приборы. Только на углу стола, между креслами Германа и Марии, продолжал стоять золотой поднос с подарком, накрытом платом, от того гостя. Непонятный дар просто обходили стороной.
Герман, Мария и Юрий вошли в помещение в 00.30. Подошли к углу стола. Мария произнесла:
- Я считаю, что его необходимо перенести в тронный зал.
Герман вздохнул:
- Хорошо. Поставьте на постамент справа от меня в простенок между первым и вторым окном. Покров пусть на нём останется. Пока. У подножья постамента пусть поставят живые цветы… Которые… выберет Нинно.
Проявилась личная охрана и точно выполнила его распоряжение.
Мария же прошла к гостям.
Юрий взял воспитанника под локоть и спросил:
- Когда?
- Скоро. Необходимо всё форсировать.
- Как ты себя чувствуешь?
- Разве это важно?... Хотя – мне очень страшно.
- Герман, мы всегда рядом с тобой.
- Да, папа Юра, вы все всегда рядом. Но при этом я всегда одинок, – он немного помолчал и продолжил все тем же тихим грустным голосом: – Идёмте к гостям. Пока над нами светит солнце и сердце  полно радостью. Будем дышать этим мгновением полной грудью.
Утром всю команду ждали новые дела.
Машенька припозднилась и вошла в комнату подруги только в десятом часу. Та ещё спала. Котёнок рядом с ней. Устроился на соседней подушке. При появлении наместника он лениво открыл один глаз, потянулся во всю свою длину, перевернулся на другой бочок и притворился спящим. Машенька дотронулась до плеча молодой женщины и сказала:
- Пора вставать, государыня. Дела наиважнейшие вас дожидаются.
Нинно открыла глаза. Потянулась. Улыбнулась. Ответила в тон:
- Их, конечно, отсрочить нельзя. Осень следует за летом.
- Все ваши подопечные готовы к смене климатических условий?
- Машенька! С утра! Такое занудство.
- Уж полдень на дворе, голубушка.
- Герман желает…
- Знаю, что он желает. Вставай. Пошли в тронный зал. У постамента с тем подарком он распорядился живые цветы поставить. На твой вкус.
- В тронном зале? Цветы? Что за нововведение? Хотя – представители растений обязательно должны быть в тронном зале. Ладно. Пять минут. Пусенька, вставай, иди кушать молочко.
Котёнок мгновенно спрыгнул с подушки и повилял к чашке с едою.
Машенька проворчала:
- Посмотришь на него и не поймёшь, кто в доме хозяин.
Котёнок, словно отвечая на её слова, остановился, обернулся, склонил голову. Марии показалось, что он хитро улыбнулся.
Глаза её расширились.
Кот дальше повилял.
- Я готова, – услышала она голос Нинно.
Оглянулась. Та стояла в своём любимом утреннем платье. Волосы были заплетены в косу. На плечи наброшен газовый шарф, которым можно, при необходимости, быстро закрыть лицо.
Машенька кивнула.
Женщины вышли. Котёнок следом.
Тронный зал был великолепен, хотя выдержан в строгих архитектурных линиях. Войдя в него – перед собой видишь трон с высокой спинкой из целого алмаза. Справа от него появился второй предмет в помещении: постамент с закрытым платом подарком Первейшего.
- Значимое подношение, видимо, коль вы его сюда поставили, – проговорила Нинно, усмехнувшись. – Даже и не знаю, какие цветы. Хотя! Это же наш, Германа и мой, дом. Значит – красные и белые розы. Такие, которые посажены около церкви в деревне.
- Хорошо, я передам брату. Он сам решит, откуда взять отростки.
- Прекрасно. А теперь пойдём завтракать. Почту я просмотрю позже.

8 августа 2015 года.

 14

… Шли девятнадцатые сутки из сорока.
- Нинно, что с тобой? Что случилось? – обеспокоено Мария спросила подругу, застав её в слезах.
Нинно отвернула от неё заплаканное лицо.
Машенька сердито топнула ногой:
- Говори быстро! Я сержусь!
- На кого?
- Ещё не знаю. На кого я должна рассердиться?
- На своего брата!
У Марии чуть приоткрылся рот. Но она быстро взяла себя и руки и строго потребовала:
- Объясни!
- Я его уже пять дней не видела. Понятно! Появляется, когда я уже сплю. Исчезает, когда я ещё сплю. А я встаю рано!
- Смешная! Главное – что он тебя видит!
- А я?
- Что ты? Ужин должен быть готов, одежда мужа выстирана и выглажена.
- Как это называется?
- Семейная жизнь.
Нинно всхлипнула. Шмыгнула носом и уставилась на Марию.
Лицо той было серьёзно. Целую минуту.
Котёнок сидел перед ними и смотрел то на одну, то на другую. Ему было трудно понять причину их разговора, так как лично он еженощно, только заслышав шаги хозяина, бежал ему навстречу, терся об его ноги и мурлыкал. Герман наклонялся над ним, гладил. Затем они шли к миске котенка. И в ней появлялось всегда вкусненькое, аппетитное угощение.
Только потом Герман шел к кровати супруги, с улыбкой наблюдал за ее сном. Умывался, кушал, ложился спать. Прижимал к себе жену. Целовал. Засыпал сразу.
Котенок, после процедуры умывания, тоже вспрыгивал на кровать и укладывался на бочок или в головах людей или плотно к спине мужчины.
Спал хозяин час-полтора. Вставал быстро. Кот вместе с ним. Провожал его до дверей и возвращался на кровать. Досыпать. Не будить же на эти краткие минуты хозяйку! Придётся же такая нелепость в женскую голову?!
Из размышлений его вывел голос наместника:
- Ладно. Решено. Поехали в деревню. Сегодня там баня. Поедим блинов, варенья, сметаны.
«Вкусненькое будет», – подумал Пуся и облизнулся.
Мария позвонила Сержу. Велела подать ему авто и вызвать его супругу Светлану, так как они уезжают в баню, примерно на сутки.
Конечно, вместе с ними поехал и наш озорник котик.
В деревне не знаешь, кого встречали с бо;льшими почестями: государынь или котёнка супруги иерогосударя.
- А мужья-то приедут? – поинтересовался Николай.
- Под ночку, – ответила Мария, – но баньку надо истопить пораньше.
Когда женщины пошли мыться, Пуся сидел на ветви яблони и следил за обеими. Женщины смеялись, шутили.
Когда дверь за ними закрылась, котёнок перебрался на крышу бани. И слышно, и видно.
Юрий прилетел первым. Тёща быстро накрыла стол для зятя, тесть поставил графин с жидкостью вишнёвого цвета.
- С удовольствием пообедаю, а настоечку после бани. Хотя – по маленькой, с устатку, отец, давай, – сказал Юрий. – Девчонки давно в бани? Серж, что стоишь? Присоединяйся. Расслабься. Сегодня пока… покойно. Очень даже покойно и… тихо. Пока.
Мужчины выпили, закусили.
Налили по второй. Под славную закуску да мужской разговор опорожнили и третью, следующие.
- Ещё бутылочку не надо? – послышался голос Германа. – Теперь из моих винных погребов.
- Ставь! Оторвёмся слегка, – ответил Юрий. Протянул руку к воспитаннику и посадил рядом с собою. Прижал за плечи к себе и спросил: – Как твои успехи?
- Всё идёт по плану.  Что так долго девчонки в бане делают?
- Болтают, – ответил Серж, но осёкся и произнёс: – извините, беседуют.
- Что ж, их милые сплетни пора прервать, – звонко засмеялся Герман, мгновенно переоблачился в банный халат. Спросил: – Папа Юра, надеюсь, вы свой тоже захватили?
- Нет. Но, думаю, здесь найдётся большое полотенце.
Тёща подала полотенце, Юрий ушёл в отведённые им комнаты, быстро переоделся и вышел. Герман осмотрел его, покачал головой и сказал:
- Нет, уважаемый игумен, так дело не пойдёт. Всех баб и девок соблазните своим видом. Так что извольте принять халат. Держите его здесь. На всякий случай.
На Юрии появился халат. Шикарный, баско;й. Герман накинул на голову капюшон, и мужчины вышли из дома.
Пуся видел, что Герман возвратился. Но свой наблюдательный пост не покинул: сам подойдёт.
И он подошёл. Увидел питомца на крыше и замер. Как он туда забрался? Упадёт же!
Юрий махнул рукой:
- Нашёл о ком волноваться? Он же – кот!
Герман послал коту воздушный поцелуй. Тот в ответ… повторил жест.
Юрий тряхнул головой: померещится же спьяну. Всего лишь и выпил… Литровая бутыль на троих. Чистейшей слезы выгонка.
Вошли в предбанник. Девочки сидели за столом, на котором стояли тарелки с овощами, фруктами, ягодами, чаши с мёдом и вареньем, кувшины с молоком, в заварочных чайниках отвары различных трав, вкушали то одно, то другое, маленькими глотками отпивали чай из неглубоких чашек. Женщины быстро повернули головы в их стороны.
- Кто из вас под градусом? – спросила Мария.
- Я только что прибыл, – ответил со смешком Герман, – а папа Юра провёл в обществе тестя продолжительное время.
- Так, папа Юра, – потянула слова Мария, – вы в бане-то мыться сможете?
- Я? Пошли, сейчас проверим, – смело; ответил Юрий и резко сбросил халат. Машенька вскочила, сбросила с себя полотенце и увела мужа в моечное отделение.
- Прекрасно, – проговорил Герман, – у нас есть минут тридцать, а то и сорок. Ваше величество, где в настоящее время находится котёнок?
- Когда мы шли, он был на яблони, – Нинно встала и кокетливо направилась к мужу. Подошла. Прижалась горячим распаренным телом.
Тот потянул ноздрями воздух и прошептал ей в ухо:
- Сейчас он сидит на крыше, – и поднял палец вверх.
- Надеюсь, он сможет самостоятельно спуститься, – вторила шёпотом молодая женщина.
Для обеих пар время пролетело не то вихрем, не то цунами, не то весенним ветерком.
Баня была превосходная. Банник с парильщиком, прознав про проезд наместника, расстарались. А, узрев иерогосударя, подняли и других на ноги. Вода была и студёная, и кипящим ключом била. Заваренные травы предали особый аромат, запарены были и берёзовые, и пихтовые, и дубовые веники.
Первая пара вышла из бани, Юрий завернул Марию в халат, оделся сам, взял жену на руки и вышел на улицу.
В предбанник мгновенно проскользнул Пусик. Сел перед порогом. Открыл рот, но звука не издал. Молодые супруги, обнявшись, смотрели на своего питомца. Он подрос, но такой же миленький-премиленький.
- Ты тоже хочешь пойти мыться? – спросил Герман. – Коты не любят воды. Да и такой шубе. – Котёнок склонил голову на бок. – Ладно, сначала помоемся мы, затем – тебя. Договорились? Молочко пока полакай, – Герман налил из кринки молока в блюдце, поставил перед котёнком – и они пошли в моечное отделение. Через полчаса вышел, взял  кота, унёс в баню.
Пусю ждала прохладная ванная с расслабляющими травами.
Затем его вынесли. Обтёрли мягким полотенцем. Просушили лёгким тёплым ветерком. Завернули в другое полотенце. Нинно взяла питомца на руки, Герман – её.
Выходя с домочадцами на руках, Герман повернулся лицом к бане и трижды поклонился. Кому – сам знал, сам видел.
Втроём вошли в дом. Вместе с ними в помещение влился изумительный аромат благовоний. Присутствовавшие жадно и глубоко вдохнули его. Увидев кота, завёрнутого в полотенце с золотым шитьём, на руках государыни, батя ворчливо высказался:
- Чем так с котом возиться, лучше бы ребёнка родили.
- Всему своё время, – ответил Герман, обратился к Сержу: – Идите. Воды там хватит, –  отнёс Нинно с котом на кровать.
Котёнок, лёжа на спине, сразу распластался на пододеяльнике. Рядом со спящими женщинами.
Герман вернулся к застолью. Сел. Выпил молоко, поел блинов.
Вернулся Серж с женою, пошли родители. За ними, по очереди, их старшие сыновья с жёнами. За поздний ужин сели вместе. Герман раскупорил бутылку, налил всем вина. Выпили.
- У меня, Юрий Васильевич, – сказал государь, – служба на соседнем континенте. Через два часа я улечу. Что у вас по плану?
Юрий потёр лоб: какие могут быть  планы после бани, вина и за сытным столом? Если только о постели? Но проговорил:
- Что надо?
- Я оставляю на вас супругу. С утра сходите на службу. Все втроём.
Юрий протрезвел: служба!
Решительно заявил:
- Я только присутствую.
- Конечно. Этого вполне достаточно. Хорошо, – встал, – давайте спать. Всем –  спокойной ночи.

15

Двадцатые сутки из сорока.

Служба начиналась в шесть часов.
Государыня в сопровождении друзей и котёнка подошла к крыльцу храма за пять минут. Люди вошли. Котёнок последовал за ними. Сел ровно посередине пространства перед возвышением. Лапки приставил друг к другу, хвост свернул вокруг туловище. Само смирение и добродетельность.
Обычная воскресная служба.
Но!
Момент воссоединения через духовное Я с высшим духовным Разумом – кот мяукнул и потребовал дать и ему частицу.
Люди замерли.
Наместник кивнула.
Нинно подошла к питомцу, взяла на руки, поднесла к священнику.
Кот присоединился к собранию людей.

16 августа 2015 года -