Страшные тайны шотландских замков. Повесть 1, Гл 8

8

     Через три дня Робин уехал. Вернулся в Новый Говард через пять дней. Возвращался в нетерпении поскорее увидеть любимую жену, беспрестанно думая о ней, о ее улыбке, любящем взгляде, страстных ласках, молодом красивом теле. В то же время тревожили ревнивые сомнения в ее верности. Она, как и всегда, встретила его с большой радостью. У нашего героя отлегло на сердце. «Ну вот, а я переживал, чего только не представлял себе. А она по-прежнему рада меня видеть. Не меньше, чем я ее. О, милая Маргарет, как я люблю тебя», - думал он, обнимая супругу. Но тут же вновь его кольнуло подозрение: «А вдруг она притворяется. Умело притворяется. И такое может быть. Иные женщины, говорят, так ловко умеют притворяться и долго благодаря этому водят мужей за нос». Но искренний взгляд огромных голубых глаз разрушил и это подозрение. Еще более его убедило в верности жены то, что она охотно согласилась уединиться с ним поскорее в спальне, где рассыпались последние его сомнения. «О, конечно, у нее никого не было тут без меня. Иначе разве она так бы отдавалась мне сейчас?» - с радостью думал он. Потому очень удивился и встревожился, когда Грэтта при первой же встрече с ним условленным движением глаз, - поскольку в помещении были и другие люди, - дала знать ему, что желает поскорее встретиться с ним, чтобы сообщить что-то важное. Он поспешил найти такую возможность.
     - Твоя Маргарет снова любезничала с Майклом, - сообщила она с вытаращенными от возмущения глазами. И добавила: – Вначале шуточки, шуточки, а потом,.. потом нам с тобой не до шуток будет. Отнесись к этому серьезно, Роб. Я ж тебе говорю – жену надо в руках держать.
     - А ничего больше не заметила? Может, она удалялась с кем-то… куда-нибудь?
     - Да нет,.. вроде.
     - И ты только это и хотела мне сказать?
     - Да… А разве этого мало? Я ж тебе говорю – все с шуточек начинается, вроде бы, безобидных. Поговори с Маргарет – заставь ее не любезничать больше с Майклом. Муж должен держать жену в руках.
     Робин снова в душе посмеялся над Грэттой и облегченно вздохнул, очень обрадовавшись, что повод для ее сообщения оказался совершенно пустячным.
     Вскоре после того, как состоялся этот разговор, служанка сообщила хозяину замка, что для него накрыт в Рыцарском зале стол. В средневековой западной Европе люди принимали пищу обычно только два раза в день – за завтраком и за обедом, который одновременно был и ужином. Время завтрака застало нашего героя в пути: он немного поел скудной дорожной пищи. Поскольку проголодался, решил пообедать пораньше обыкновенного. Мог бы еще раньше, если б не страстное нетерпение, заставившее его забыть обо всем остальном, кроме ожидаемых ласк жены. 
     С ним рядом за столом села Маргарет, чтобы продолжить общение с мужем, по которому соскучилась, и чтобы вкусить десертных блюд. Неожиданно для себя Робин сказал, как бы в шутку, должно быть, потому, что в отдаленном сознании зацепились те мысли, которые недавно сильно беспокоили его:
     - Ну что, женушка дорогая, как тут тебе без меня жилось… с красавчиком Локхартом?
     - Ты что, Робин?.. Какой еще Локхарт? Ты что, с ума сошел? – растерянно спросила она.
     «Она растерялась… Почему она так растерялась?» - вдруг подумал он и все внутри у него похолодело. «Может, ее просто смутил мой странный вопрос? Ведь честный человек часто теряется, когда его обвиняют несправедливо… О нет, ты спешишь оправдать ее… Вместо того, чтобы вывести на чистую воду».
     Наступила тяжелая пауза. Через несколько секунд смущение на ее лице исчезло, сменилось искренним выражением удивления. Робин вперил в нее полный ненависти взгляд. Он не только был полон сильнейшего негодования, которое еле сдерживал, но и был поражен тому, как Маргарет умеет притворяться: ее хорошенькое личико выглядело совершенно невинным.
    - Так значит, значит, пока меня тут не было,.. - начал было он, но замолчал, с опаской осмотревшись, ибо не желал, чтобы этот разговор слышал кто-нибудь из челяди, очень склонной к распространению сплетен. Увидел, что в зале, кроме них никого нет (накрывшая стол и собравшаяся прислуживать господам за обедом служанка уже ушла, отпущенная им).
     В глазах Маргарет появился испуг:
     - Робин, что с тобой? Да я тебя никогда еще таким не видела? – проговорила она, теперь уже совершенно бледная. – Да ты что? В уме ли? – и добавила, указав взглядом на пищу на столе: - Поешь поскорее. Это у тебя от голода что ли? Правду говорят, что голодные мужчины злые, как звери бывают.
     Робин стал есть, но ни вкуса еды, ни жены, о чем-то еще говорившей ему, не замечал. Он думал: «Вот, оказывается, какую змею я на груди своей пригрел. Как мог я на ней жениться? Ведь знал же она какая. Разве хорошая девушка может прийти в постель к мужчине? Но что делать теперь?.. О, этот проклятый красавчик Эдвин! Вздерну я его за одно место. Нет, не сейчас. Надо постараться сделать вид, что будто ничего не случилось. А то как бы он не улизнул, почувствовав, что я догадался. Надо застукать их вместе. Только как? Не буду же я сам выслеживать. На эту Грэтту надеяться нечего, как я понял: у нее только одно на уме – как бы ее пьянчужка ей рога не наставил. Надо кого-то другого попросить. Но кого?.. Джину… Вот кого надо попросить – Джину. Мать говорила мне как-то, что и ей, как и Джонсонам, можно довериться вполне. Не проболтается. Впрочем, нужно ли мне теперь беспокоиться о том, проболтается или не проболтается? И так все обо всем узнают. Теперь уже ничего скрыть не удастся. Да, какой позор, какой позор! Как я мог жениться на ней?! Так глупо! Влюбился, как юнец. Ну что ж, надо вытерпеть как-то. Надо как-то пережить все это… О, да как же я сразу не подумал! Ведь Джина – личная служанка Маргарет. Большую часть времени она с нею проводит. Всегда к услугам. Ну, она мне поможет. Конечно, поможет. Да она наверняка уже все знает. Ее надо только расспросить. И этого не надо. Наверняка ее мать к Маргарет нарочно приставила. Именно ее, одну из самых надежных служанок. Чтобы все сообщала ей о невестке. Значит, матушка уже все знает… О, представляю, что она сейчас думает, как переживает, как бранит меня за то, что я притащил сюда эту потаскуху… Но мне деваться некуда. Надо идти к ней, спросить, что она знает. Конечно, она обрушится на меня с упреками в том, что я навлек такой позор на род Говардов. Придется вытерпеть как-то. Но я ей скажу, что для Говардов главное не женщины, а битвы, и как рыцарь я еще не опозорил свой род и никогда не опозорю».
     Из раздумия его вывела служанка, которая стала убирать со стола. Он увидел, что Маргарет уже рядом нет – как ушла не заметил. Продолжал сидеть, опять уйдя в жгуче-неприятные мысли. Вдруг явилась служанка, которая сказала ему, что его просит зайти к ней леди Элла.
     «Ну вот, я не ошибся – она все уже знает», - подумал он, вставая. Направляясь к двери, ведущей на внутреннюю лестницу донжона, стал настраиваться на тяжелый разговор.
     Поднялся на четвертый этаж и вошел в ту комнату, которую мы уже описали выше. Леди Говард сидела в своем кресле, но была одна. «Остальных удалила специально, чтоб не слышали наш разговор», - догадался Робин.
     - Садись, дорогой, - она указала взглядом на стул, стоявший рядом.
     Робин с виноватым видом сел. К удивлению своему, увидел, что мать совсем не выглядит расстроенной. На лице – ни возмущения, ни осуждения, ни хотя бы просто неудовольствия. Даже нет на нем обычной строгости. «Знает? Или еще не знает? Наверное, еще не знает. Хочет, должно быть, о чем-то другом со мной поговорить», - подумал он. Это предположение вызвало у него некоторое облегчение, ибо ему очень не хотелось выслушивать упреки в том, что он привез в замок эту проклятую потаскуху Маргарет, которая нанесла такой удар по репутации семьи Говардов. Впрочем, все равно придется. Но хоть не сейчас.    
     - Разговор будет не простой. Он касается твоей жены, Эдвина Локхарта, ну, и тебя, конечно, поскольку ты муж Маргарет.    
     «Знает все же», - понял Робин. Душевно напрягся. При этом не мог не удивиться: «Но почему так спокойна?»
     - Пока ты тут отсутствовал, - продолжала леди Говард, - Локхарт решил этим ловко воспользоваться, представь себе, этот наш всеобщий любимец
Эдвин, которому ты назначил такое хорошее жалованье, вдобавок отвел такую хорошую комнату и так обильно вкусно кормишь здесь задарма. Ему видимо, захотелось извлечь еще больше удовольствия от своего пребывания здесь. Джина сообщила мне, что он так и трется поблизости от Маргарет, как будто только ищет момента, чтобы о чем-то переговорить с ней наедине. Мы с Джиной решили вот что сделать. Когда Джина вновь увидела его поблизости от светелки Маргарет, она нарочно вышла из комнаты, а выходя, громко сказала ей, что я, дескать, велела ей в это время ко мне подойти и что отпущу ее не раньше, чем через два часа. Выйти-то она вышла, но свернув за первый же угол в переходе, притаилась за ним и стала осторожно наблюдать из-за него, что будет дальше. Видит, красавчик Эдвин сразу же в светелку Маргарет заходит. Дверь закрывает. Но сразу же открыл ее, потому что, видимо, Маргарет ему велела. Джина подождала немножко, затем подкралась на цыпочках к двери. И вот что видит. Эдвин на коленях стоит перед Маргарет и слезно умоляет ее стать его возлюбленной, а точнее, любовницей, иначе, говорит, ему не жить – руки на себя наложит. Пусть, дескать, она, если не хочет, чтобы из-за нее так нечестиво отдал душу человек, уступит ему. Ну, это, видать, у него такие приемы в обольщении. А в таком деле, как мне уже передали, он очень ловок. А что же Маргарет? А она так разозлилась. Она как зашипит на него: «Убирайтесь прочь отсюда! Чтобы никогда больше ко мне с такими словами не подходили! Вы неверно обо мне подумали. Я не из тех, кто способен изменить своему мужу. Нет, никогда и ни за что! Для меня легче умереть. Я ему останусь верна до конца своей жизни!» Так что своею женою ты можешь быть доволен, Робин. Недаром я благословила ваш брак. Я же говорила тебе, что я в людях разбираюсь очень хорошо.
     Трудно описать радость нашего героя. Даже совершенно невзрачная на вид комната, в которой он находился, засияла, как ему показалось, ослепительной красотой сказочного чертога.  Но тут он вспомнил, какими глазами смотрит Маргарет на Эдвина, когда тот исполняет песни, вспомнил, как она растерялась, услышав его случайную шутку. И все перед ним вновь померкло. Он снова поник душой. И оказалось, что внешне это было очень заметно. Леди Говард удивленно и озабоченно-встревоженно спросила его:
     - Что с тобой, Робин? Ты что так скис вдруг. На тебе лица нет. Радоваться надо, что у тебя жена такая хорошая, а ты…
     - Матушка, вы не все знаете, - вздохнул он.
     - Да-а? Ну так говори же.
     - А вы не видели, матушка, какими глазами она смотрит на этого Эдвина?
     - Когда он поет свои песенки? Видела. Да, это, конечно, смешно.
     - Так может смотреть только сильно влюбленная женщина.
     - Что?.. Да полно, Робин. Какой там – влюбленная… Мне такое и в голову не пришло. И никому не пришло. Иначе уже говорили бы об этом. Смешно со стороны выглядит – это да. Мне самой порой хотелось сказать ей: «Закрой рот, милочка». Тебя это не должно смущать. Не забывай кто она. Деревенская простушка. И вот впервые увидела настоящего барда. Талантливого, искусного. А внешне он какой! И, конечно, он произвел на нее впечатление. Она необычайно восхищена им. Нет, не им, а его пением, его музыкой, а играет на инструментах он просто дивно – с этим не поспоришь. Ну, и им, конечно, тоже восхищена, но не как мужчиной, а как исполнителем этих песен, бардом. И мы тоже - все, но мы не выражаем так открыто свои чувства.  А она очень непосредственна.
     Слова матери Робину показались вполне убедительными.
     - Теперь мы должны, а точнее, именно ты должен, поскольку ты хозяин здесь, решить, как нам быть с этим Эдвином. Вызвать его на поединок ты не можешь – он не ровня тебе. Но вышвырнуть из замка можешь. И это было бы правильно – любой рыцарь на твоем месте так поступил бы. Однако я не советую спешить с этим – сразу пойдут кривотолки: ты же знаешь, как люди любят злые сплетни. Говорить о хорошем в таких случаях не любят. То, как Маргарет повела себя достойно, это сразу забудется. Все перевернут с ног на голову. И будут разносить чушь всякую о нас. По всей Шотландии. Нет, надо похитрее сделать. Просто перестать ему выплачивать жалование. Правда, это еще не дает гарантии, что он уйдет от нас – они, менестрели, охотно живут в замках даже, если им и не платят, а только кормят их: кров над головой, еда – больше ничего им и не нужно. Но может и уйти – он знает себе цену и вполне может надеяться найти другое хорошее место.               
     - Да пусть остается. Зачем людей лишать удовольствия слушать его песни?
     - Правильно, Робин. Такое благородное решение достойно настоящего рыцаря, достойно Говарда, - глаза леди Эллы просветлели. – Действительно, он так нам всем нравится, мы так привыкли к нему. Я тоже думаю, что пусть остается. Хотя жалованье ему уменьши. Потому что как-то наказать его надо все же. Чтобы не наглел и не очень важничал… Ну, а теперь иди к своей любимой жене, обними и расцелуй ее. И скажи ей, что и я довольна ею… Да что ты все равно какой-то кислый? Я ж тебе говорю - радоваться надо, что у тебя жена такая… Ну-у,.. ты похож на отца своего в этом. Тому тоже мерещилось всякое. Получал несомненные доказательства моей верности, но все равно продолжал дуться.
     - Не может быть, матушка… Я и не думал, что между вами бывали такие разговоры. Вас подозревать в таком – это же смешно. Нет безупречнее женщины, чем вы. Разве вы могли дать повод для таких разговоров?
     - А для вас, ревнивцев, и поводов не надо… Ладно, ступай… Увидишь Тэсс, вели ей, чтобы шла скорее ко мне, если не занята делами.
     На душе у Робина стало легко. Нет, конечно, Маргарет верна ему. В этом не может быть сомнений. Неужели он, и правда, такой ревнивец, что мог оскорбить подозрением безупречной жизни женщину? Но почему же его шутка вызвала в ней растерянность? Да потому что Маргарет честный человек, а многие честные люди порой теряются только от того, что их несправедливо обвинили. Он так и подумал вначале, правильно подумал.