Миланские любовники

Посвящается Марине, Гале, родителям

Май 2010 - Март 2011


ПРЕДИСЛОВИЕ

Дорогие читатели, представляю вам новую книгу. Но сначала хочу предостеречь вас от поспешного суждения о ней. Во-первых приступайте к чтению на отдыхе, когда ваш ум не занят вечными бытовыми и рабочими проблемами, а, наоборот, отдохнул и хочет развлечься. Начните медленно и привыкните сначала к ее героям, запомните их итальянские имена и постарайтесь соориентироваться в миланском пространстве, где живут герои книги. Во-вторых, если вас привекло название, и вы ожидаете скорого развития любовной истории, не торопитесь. Любовники появятся не сразу, и их история будет не похожа на стремительный секс, надоевший нам за последнее время. Любовники в этой книге не будут в спешке срывать одежды друг с друга и совокупляться где попало. Их любовь целомудренна, но в силе ее не приходится сомневаться, наоборот она покажется вам очень близкой, знакомой, вы ее перечувствуете вместе с героями. Вы невольно согласитесь с заключением автора о том, что любовь длится три дня, а дальше она разбавляется жизнью.
  Вам понравятся миланские любовники, если вы доберетесь до них. Но для этого вы и сами должны обладать некоторыми качествами. Вы должны сначала оценить и полюбить других героев книги: детей, старика, попугая, кота, и взрослых людей разного рода деятельности: от мэра Милана до агентов ФСБ. В книге много узнаваемых имен, от Берлусконе до Кондолизы Райс и Петрарки. Вам, читатель, нужно обладать неким запасом оперативной памяти, что бы не перепутать всех действующих лиц и следить за развитием действия.
  А все же, о чем эта книга? Конечно о борьбе добра со злом и его победе. Зло в виде двух бандитов выглядит смешным и нелепым, но настойчивым и вездесущим. Добро представлено в лице дедушки-герцога, вора-домушника, потерявшихся детей и других милых персонажей, включая фею, дракона, и разных домашних и диких животных. Вызывают несомненную симпатию главные герои: дедушка Сфорца и прибившиеся к нему дети, Рита и Малыш. Автор описывает их любовно, он мастерски передает психологические особенности возраста 80-летнего старика и восьмилетней Риты. Рита удивляет всех своим здравомыслием, знаниями и логикой, она разруливает по ходу дела многие проблемы. Малышу же около 3-4 лет, поэтому его роль в повествовании маленькая, но не последняя. 
Характеры выписаны автором очень выпукло, у каждого своеобразная индивидуальность и свой язык. Автор ориентируется в культурных особенностях представителей разных национальностей, узнаваемо описывает китайского хиропрактара Пей Чао, американского профессора Джона Гопкинса, саратовских милиционеров, миланского полицейского Орландо Грондона с их характерными акцентами и манерой говорить. Попугай сыплет афоризмами и цитатами, айфон спорит на литературные темы, вор-домушник проявляет чудеса ловкости и находчивости. Одна из лучших глав романа рассказывает о том, как его приняли за профессора из Америки, и как он замечательно выкрутился из положения, прочитав доклад по слайдам и даже завоевал сердца аудитории своей “американской” свободной манерой выступления. В другой раз его занесло на сцену оперного театра во время действия Травиаты, он и там не осрамился а наоборот заставил публику говорить о себе, как о “свежем ветре в пыльных бархатных кулисах”. Но об этом вы сами прочтете, дорогой читатель, и я уверена, получите удовольствие и посмеетесь.
  О юморе надо сказать отдельно. Он пропитывает всю книгу, но что бы понять его, вам нужен некий жизненный багаж и эрудиция. Впрочем книга и расчитана на людей знающих. Чтобы насладиться ею, вам надо знать хотя бы немного новейшую историю, следить за современной политикой, интересоваться искусством, живописью, архитектурой, оперой, городским и блатным фольклором, прочесть хотя бы школьный курс классической литературы. Иначе вы запутаетесь и даже не поймете значения имен Маруси, Розы, Раи, Маттео Фальконе и Иды Рубинштейн.
 Сам автор оперирует огромным количеством информации. Он знает кулинарные рецепты, разные виды зверей и цветов, и может назвать их даже по-латыни.
Приключения, погони, драки в романе неисчерпаемы, но и диалоги, и споры между героями представляют несомненный интерес. Фантазия автора непредсказуема, невозможно представить, кто еще появится на сцене в следующий главе.
Читатель, начните книгу с любых двух страниц, и вы сразу поймете, стоит ли вам за нее браться.
Г. М. Водейко

ЧАСТЬ ПЕРВАЯ

ГЛАВА I.

Малыш виделся с папой только по четвергам, когда папа забирал его из детского сада. А жил Малыш с мамой и бабушкой. Мама работала в больнице в регистратуре, а бабушка работала билетёршей в музее и гардеробщицей в театре. По субботам бабушка убирала чужие квартиры, а в воскресенье она ходила в церковь. Бабушка была нервная и называла маму разведёнкой и волчицей, которая не смотрит за ребенком. Мама была грустная, ей жилось невесело. Зато папа был весёлый. Он катал Малыша на мотоцикле. Папа ездил здорово - он не тормозил на поворотах, а когда какой-то дядя спросил: "Молодой человек, где у вас глушитель?", - папа ему ответил: "Забыл в гараже на рояле".
Малышу ужасно нравилось, что папа рисует на асфальте. Прохожим тоже нравилось, и они бросали папе деньги. Иногда они бросали бумажки, но большинство обладало щедрым сердцем и бросало монеты, с которыми интересно было играть. Иногда папа дрался с продавцами сувениров, которые наступали на папины картины или роняли папину банку с пивом. Малыш этого очень не любил. Хорошо, что папа всегда побеждал, а рубашку можно зашить.
Папа рисовал такие интересные штуки! Сегодня он нарисовал толстую тётю, которая смотрела в зеркало. У тёти съехала лямка, и висела голая грудь, как у бабушки, когда она утром собирает Малыша в детский сад. Тётю обнимал дядя в шлеме с рогами. Он был похож на Рикардо, который иногда забегал к маме и уводил её на весь вечер в кино. Бабушка не любила Рикардо, и когда он появлялся, специально проходила мимо него по коридору в кухню и так хлопала дверью, что стёкла звенели.
Жаль, что папа никогда не разрешал Малышу не то, что помогать, но даже ходить по рисунку. Приходилось ждать, пока папа закончит, отхлебнёт пива и начнёт играть с Малышом.
Малыш отошёл в сторону и стал разглядывать витрину магазина. В ней было сделано целое дерево из конфет. Конфеты были в золотых обёртках. У дерева сидели шоколадный заяц, мармеладный попугай и ещё какой-то зверь из марципана. Малыш знал, что сейчас выйдет хозяин и даст ему пряник - так оно и вышло, только сегодня старик дал ему конфету. Но Малыш не успел положить конфету в рот. Рядом раздался голос: "Хочешь посмотреть на кошку?"
Малыш поднял голову и увидел девочку необыкновенной красоты. Она была похожа на фею с голубыми волосами, про которую им читали в детском саду. "Пойдем, " - сказала девочка, - "Что время-то терять!" Девочке было лет семь или восемь, а Малышу четыре, поэтому он послушался. И не пожалел.  Когда они вошли в проулок, он увидел большую полосатую кошку, которая сидела на подоконнике зарешечённого окна и нюхала воздух. Кошка была что надо, с лоснящейся шкурой. Когда кошка заметила детей, она начала отчаянно мяукать - ей было скучно. Малыш вытащил конфету и хотел откусить кусок для кошки, но девочка сказала недовольно и даже с каким-то превосходством: "Ты что, глупый? Кошки не едят конфет. Пойдём и найдём кошке бутерброд".
Идти пришлось долго, потому что сначала они блуждали по тупичкам, а потом попали на улицу, где были сплошь сувенирные магазины. Но потом им попался бар. Девочка подошла к бармену, который скучал за неимением посетителей, вежливо поздоровалась и спросила: "Синьор, а нет ли у вас очень старых бутербродов; ну таких, знаете,  старых-престарых, которые никто уже не покупает? Нам нужна еда для кошки". "У нас не бывает старых бутербродов", - отвечал бармен, - "Я их съедаю". И он сделал детям два свежих бутерброда с ветчиной.
Дети вернулись в проулок, но кошки там не было, потому что это был другой проулок, и даже герань там была другая, розовая, а не красная. Пришлось пуститься в новые поиски. По дороге Малыш откусил от бутерброда, совсем немножко, а потом ещё немножко. "Смотри, ешь поменьше", сказала девочка, "а то кошке не останется, " и тоже откусила от своего бутерброда. Когда они доели бутерброды, девочка спросила: "А кто у тебя мама?"  "Мама работает в больнице", - отвечал Малыш. "Ага!" - сказала девочка, - "Она врач. А кто твой папа?" "Папа рисует, " - сказал Малыш. "Твой папа - художник", - поправила девочка. "А бабушка работает в театре, " - добавил Малыш. "Это называется артистка", - уточнила девочка.
И тут они оказались у вокзала, не специально, а так как-то вышло. "Вот здорово," - сказала девочка, - "мы сейчас уедем в Милан к папе, потому что мама меня не любит". Мама действительно не любила Риту. Она заставляла Риту есть суп, никогда не покупала мороженого и запирала дома, когда уходила вечером на работу. Приходилось смотреть телевизор. Хотя, честно говоря, телевизор смотреть было интересно, особенно новости. Там всегда кого-то убивали и давали медицинские советы. А сегдня мама уехала в Брешу на певческий конкурс, потому что она хотела стать певицей, и опять заперла Риту. Пришлось, как всегда, вылезти в окно. Конечно, нужно жить с папой.
"Ну что," - сказала Рита, когда они вышли на перрон. - "Ты умеешь читать? Что там написано?" Малыш признался, что читать не умеет. "Эх," -  сказала Рита, - "С кем я связалась! Даже читать не умеет. Тут написано, что поезд идёт в Милан. Поехали." Малыш послушно полез в вагон. "Эх," - сказала Рита, - "Горе ты моё, это же вагон первого класса, а нам нужно во второй." И они сели в вагон второго класса, где было много весёлого народа, и некоторые уже достали пирожки и кока-колу, купленные на платформе. И поезд тронулся.
Малыш вспомнил о маме, и ему стало очень грустно, он даже хотел заплакать, но пока ещё сдерживал слёзы. И тут в вагон вошёл контролёр. "Бежим, " - сказала Рита, - "что ты расселся, не видишь, билеты проверяют!" Рита хотела спрятаться в уборной, но в ней уже кто-то заперся, тоже наверно прятался от контролёра. Пришлось очень быстро бежать в соседний вагон.  А там было почти пусто - это был вагон первого класса. В нём сидел только какой-то дедушка и читал газету. Дальше бежать было некуда, потому что поезд был сцеплен из двух составов, и между ними не было перехода.  Рита уселась напротив дедушки, чтобы контролёр подумал, что это их дедушка. И тут появился контролёр и сказал: "Дети, что вы здесь делаете?" А дедушка отложил газету и сказал: "Это мои внуки." "Ого," - подумала Рита, - " а дедушка-то находчивый!"
"Если это ваши внуки," - сказал контролёр, "вы уж, пожалуйста, за ними следите. А то разбегались, понимаешь, по всем вагонам. Кто-нибудь об них споткнётся и упадёт". "Не беспокойтесь," - ответил дедушка. - "это я ненадолго отвлёкся. Очень уж тяжёлое положение в Ираке. Но теперь я про Ирак дочитал, и буду следить за ними во все глаза." "Я вас понимаю, синьор, " - сказал контролёр, - "я тоже, когда читаю про Ирак, так волнуюсь, что даже не замечаю, что жена на меня орёт." И он сердечно распрощался и ушёл. А дедушка сказал: "После семидесяти пяти я всегда езжу в вагоне первого класса. Здесь меньше пыли."
У дедушки была спортивная сумка "Адидас". Дедушка вытащил из сумки термос и достал из него пломбир. "Берите, " - сказал дедушка, - "Один на двоих. Последний. Ешьте быстро, а то сидение закапаете." "Спасибо," - сказала Рита, - "Мы съедим аккуратно, а если что, затрём газетой. Вы ведь её уже прочитали".  "Да," - сказал дедушка, - "Конечно. Современные газеты годятся только на подтирку." И задремал. И неудивительно - поезд так мягко покачивало, что скоро в нём уснули все, кроме машиниста.
В Милане Рита поблагодарила дедушку за компанию и сказала, что теперь они пойдут искать папу. "О-о," - сказал дедушка, - "А я как раз собирался отобедать в ресторане Мак-Дональдс. Не хотите ли присоединиться?" И они пошли в Мак-Дональдс и славно там кутнули:  дедушка съел пломбир, а дети заказали макароны с сыром и чикен мак-наггетс, по двенадцать штук каждому. После этого дедушка сказал: "Время уже позднее, давайте у меня переночуем", -  и это было разумно, потому что тыркаться в темноте по разным закоулкам несподручно.
Дедушка жил у вокзала. Это был интересный район, тут было много арабов, женщины ходили в длинных платьях и закрывали лица платками. Все громко кричали, потому что кругом стоял такой крик, что тихо разговаривать было невозможно.
Дедушка подошёл к небольшому магазинчику с вывеской "Редкие старинные вещи". На его витрине была надпись: "Пожалуйста, не стучите по стеклу - не будите кота". Кот спал за стеклом на витрине. Он был такой большой, что из него запросто можно было бы сделать двух обычных котов. Дедушка осторожно отпер дверь, и все вошли на цыпочках, чтобы не будить кота. Внутри магазина было полно всякой всячины. Полки были забиты сувенирами, на полу громоздились коробки с полезными вещами, впереди стояли кресло,  продавленный диван и стол с кружками и тарелками, а в глубине виднелся прилавок с кассой.
И тут раздался скрипучий голос: "Явились-не запылились!"

Эта глава называется "Венера с зеркалом".

ГЛАВА II.

Голос принадлежал большому попугаю. Он был весь белый, с жёлтым хохолком на голове. "Добрый вечер," - сказал дедушка. - "Мы действительно немного припозднились. Обстоятельства. Встречи. Дела."
И все легли спать.
Наутро дедушка встал раньше всех и приготовил завтрак. Для этого он раскрыл холодильник и вытащил четыре пачки пломбира. Дедушка питался только мороженым и кофе. Ничего, кроме пломбира, в холодильнике не было, да и быть не могло, потому что в нём уже не было места ни для чего другого - ну разве что только для какой-нибудь не очень упитанной сосиски. Дедушка роздал детям мороженое, а третью пломбирину разрезал пополам. Одну половинку он дал коту, а другую попугаю.
"Дедушка," - забеспокоилась Рита. - "Вы животным сладкого не давайте, у них будет диабет! Я видела по телевизору страуса, который ел только мороженое. Ему пришлось ампутировать крылья!"
"Жалко, он теперь летать не сможет!" - огорчился дедушка, - "Признаться, я и не знал про диабет. Ешьте, друзья, мороженое до отвала, ведь это в последний раз!"
Тут попугай запел: "Подари на прощание мне билет, ведь это в последний раз!", но  кот его не поддержал.
"Спасибо за этот вкусный завтрак! " - сказала Рита, - " Ну, мы пойдём, нам нужно найти папу".
"В добрый путь, желаю успеха, "- сказал старичок, - "А я сейчас пойду в зоопарк". Рита никогда не была в зоопарке и решила, что Малышу будет полезно посмотреть животных. Поэтому они отложили поиски папы и отправились в зоопарк, а попугай закричал им вслед: "Уходя, гасите свет!"
Зоопарк этот был какой-то занюханный, при университете. Звери были понурые. Старик ругал себя за то, что он притащил сюда детей. Сам он давно не был в зоопарке и забыл, какие там тесные клетки, и как плохо пахнет. Ему было жалко и зверей, и детей. Особенно жалко было тигра. "Дедушка", - сказала Рита - "Вот бы его выпустить!". Дедушка достал перочинный нож и стал ковыряться в замке. Тигр, который до этого тупо смотрел в пустоту и думал: "Светит солнце за окошком, а в тюрьме моей темно!", - оживился, слез со скамейки и подошёл к дверце. Он деликатно придержал зубами замок, чтобы дедушке было удобнее работать. Дедушка открыл дверцу и сказал: "Тигр, выходи!"
Тигр вышел. Вернее он выбежал так стремительно, что больно хлестнул Риту по лицу кончиком хвоста. Он понёсся вперёд огромными прыжками, и через пару-тройку минут взлетел на старое дерево, разлёгся на толстой горизонтальной ветке и затих. Уши у него были прижаты, тигр не ждал от жизни ничего хорошего.
"Да-а", - сказал сторож и вызвал полицейского.
"Вот полюбуйтесь, какое безобразие" - сказал сторож полицейскому, - "Тигр на ветке!"
"Понятно," - сказал полицейский.
"Надо его оттуда снять," - сказал сторож.
"Зачем? " - сказал полицейский. - "Пусть он сам слезет."
"Тигры по деревьям не лазают," - сказал сторож, - " Он оттуда свалится только когда умрёт с голоду. Неужели вам не жалко тигра, синьор полицейский? Сердце у вас каменное."
"Понятно," - сказал полицейский. "А как я его сниму? Я что, должен его взять за шкирятник?"
"Да." - сказал сторож, - "А чего вы боитесь? Я дам вам каску. Но если вы такой малодушный, пусть тогда на дерево лезет этот синьор - ведь это он выпустил тигра."
"Синьор," - удивился полицейский, - "Это вы выпустили тигра? Зачем?"
"Тигру было скучно," - сказала Рита.
"Понятно," - сказал полицейский. "Синьор, - это ваши внуки?"
"Да," - сказал старичок, - "Я с ними вчера познакомился."
"Понятно," - сказал полицейский. "И что же вы теперь собираетесь делать, чтобы тигру было не скучно? Может, проведём ему радио?"
"Надо выманить его на сосиску," - предложила Рита.
"А где мы возьмём сосиску?" - спросил сторож.
"Мы её купим в киоске." - сказала Рита и вытащила из кармана мелочь.
"Тут не хватит," - сказал сторож.
"Тогда пойдёмте ещё насобираем," - предложила Рита. - "Тут много денег валяется, мы быстро соберём".
"Я не могу собирать деньги, я стою в оцеплении," - сказал полицейский. "И вам не советую разбегаться. Придётся нам, синьор, пройти в отделение и составить протокол о взломе клетки. Только вот с тигром надо что-то делать. Сейчас я вызову ветеринарную службу."
"Мы не можем уйти и оставить тигра" - сказала Рита железным голосом. - "Эти ветеринарные службы чёрт знает что делают. По телевизору показывали, как они усыпили льва, и он потом не проснулся. Овердоза."
"Понятно," - сказал полицейский. Он осознал, что уходить нельзя.
Тут все увидели, что к ним идёт высокая женщина средних лет. Впрочем, это ведь неважно, каких лет, и очень скверно, что автор проболтался о возрасте женщины. Начнём сначала.  Подходит женщина и говорит: "Я директор зоопарка, доктор Агрести. В кои-то веки я взяла выходной, и вот пожалуйста, опять ЧП." Сторож потупился. Он стыдился своей некомпетентности. Ему было стыдно перед тигром и директором. "Луиджи," - сказала доктор Агрести, - "тащи сюда стремянку и маты!"
У сторожа отлегло от сердца. Он сбегал за лестницей и матами очень быстро.  Стремянку приставили к дереву, и подложили маты, чтобы тигру было мягко падать, если он навернётся со стремянки. Тигр поставил уши торчком. "Ну иди к маме, ну иди к маме, мой хороший" - сказала доктор Агрести ласково. Тигр стал спускаться по лестнице. Шёл он в общем хорошо, только на последней ступеньке поскользнулся. Все расступились. Тигр подошёл к доктору Агрести, мазнул головой по ее колену в знак признательности и побежал к Рите. И тут все увидели в руках у девочки целый букет сосисок.
"Вот здорово!" - сказала доктор Агрести и забрала у Риты сосиски. "Ты молодец, без этих сосисок всё бы коту под хвост." И доктор Агрести дала тигру сосиску. Пока он её ел, она отошла в сторону и поманила его следующей сосиской. Так они и ушли.
"Она что, ведьма, эта доктор Агрести?" - спросил полицейский сторожа.
"Нет, сказал сторож. - "Она раньше работала в цирке вместе с тигром. А теперь у тигра ревматизм, и он на пенсии. Я думаю, что он поплатится за эту вылазку. Мне придётся привязывать ему к суставам капустные листья.."
"Понятно," - сказал полицейский, "А откуда взялись деньги на сосиски?"
"А я сказала киоскёру, что тигр убежал из клетки и сейчас сюда придёт есть сосиски. Тогда он дал мне все сосиски бесплатно и быстро ушёл," - ответила Рита.
"Понятно," - сказал полицейский, и они отправились в отделение.
В отделении полицейский достал ручку, лист бумаги, и стал опрашивать задержанных. Начал он с дедушки, как наиболее дееспособного.
"Ваше имя?" - спросил полицейский.
"Джанкарло Сфорца. Я - потомок миланского герцога".
"Ваш возраст?"
"Восемьдесят шесть лет."
"Понятно," - сказал полицейский. "Где вы живёте?"
"Я живу у вокзала, на улице Скальци, 12, при собственном магазине "Редкие старинные вещи".
"Синьор Сфорца", - сказал полицейский, - "Я так понял, что вы только вчера встретили этих детей".
"Правильно".
Полицейский перешёл к малышу: "Как тебя зовут?"
"Малыш."
"Понятно," - сказал полицейский. "А кто у тебя мама?"
"Врач."
"А кто папа?"
"Художник. А бабушка актриса."
"А где ты живёшь?"
"В Милане" - Малыш уже усвоил, что город, где они находятся, называется Милан.
"Понятно," - сказал полицейский. "А тебя, девочка, как зовут?"
"Рита".
"А кто у тебя мама?"
"Певица".
"Понятно," - сказал полицейский, "мама актриса, папа врач, бабушка художница. Живёшь ты в Милане, так?"
"Так." - сказала Рита.  Ей не хотелось ничего уточнять, потому что тогда её увезут к маме, и она никогда не увидит папу.
"Отлично," - сказал полицейский. "Хорошо хоть, что у герцога имеется постоянное место жительства."
Тут вмешался Джанкарло Сфорца:
 "Господин полицейский, мне в моём возрасте нужно регулярно питаться. Я сейчас должен выпить кофе и съесть мороженое. Давайте пойдём в кафе, съедим мороженое и продолжим наш интересный разговор".
"Да," - сказал полицейский, - "В этой ситуации без полкило мороженого не разберёшься. Пойдёмте, вдарим по крем-брюле".
И они пошли в мороженицу, но взяли не просто крем-брюле, а ассорти: по четыре шарика, - крем-брюле, ванильное, ореховое и фруктовое, самое любимое, хотя мама говорит, что это просто подкрашенная вода.
А потом Рита слезла со стула и пошла в коридорчик за прилавком. "Куда это ты?" - спросил полицейский, и Рита вынуждена была ответить: "Воспитанные люди таких вопросов не задают". Скоро Рита вернулась, потащила за собой Малыша, они вдвоём скрылись в коридорчике за прилавком, и долго не возвращались. Полицейский и синьор Сфорца сидели-сидели, ждали-ждали, даже выпили ещё по чашке кофе, а детей всё нет. И тогда полицейский попросил официантку проверить, где они там застряли. Когда официантка сказала, что детей в уборной нету, полицейский сам побежал в коридорчик за прилавком, чтобы всё обыскать профессионально,  и нашёл там какую-то дверь. Он её распахнул и оказался в проулке.
Полицейский чертыхнулся и рванул обратно в кафе. Он думал, что старичок тоже сделал ноги, но герцог по-прежнему сидел за столиком, и вид у него был озабоченный. "Синьор полицейский," - сказал Джанкарло Сфорца, - "Мне кажется, что дети пропали. Если это так, мы должны их немедленно найти. Ведь они могут попасть под машину! Вам это понятно?"
"Понятно," - сказал полицейский, и с ненавистью посмотрел на старичка.

Эта глава называется "Тигр".


ГЛАВА III.

Полицейский ходко выскочил в проулок, хотя он понимал, что времени прошло уже много, детишки усвистали далеко, и торопиться теперь нечего. Но неожиданно оказалось, что дедушка бежать не может, и пришлось сбавить обороты. Поэтому, пока они дошли до большой улицы, у полицейского было время обдумать ситуацию. Прескверная ситуация - нужно звонить в полицию и говорить, что он растяпа, а кто же это любит? Да ещё надо как-то избавиться от дедушки, потому что он еле ползает.
Полицейский покрутил головой, убедился, что детей нигде не видно и сказал: "Ступайте-ка домой, любезный синьор, а я сейчас вызову наряд полиции для отлова детей". Старичок сказал, что он тоже хочет участвовать в поиске, но полицейский отвечал, что в этом случае пусть синьор Сфорца снаряжает экспедицию на собственные средства, а профессионалам чайники не нужны, и нечего путаться под ногами у серьёзных людей. Может быть он сказал не "чайники", а "непрофессионалы", и не "путаться под ногами", а "утомляться", но про себя-то он подумал именно это и ещё много чего другого. Полицейский даже подозревал дедушку в том, что шебутной старик сам всё и подстроил.
"Ну что же," - отвечал Джанкарло, - "Я пожалуй действительно не буду мешать серьёзным специалистам и пойду домой. Но как быть со штрафом за тигра?" "Штраф вы пришлёте по почте", - сказал полицейский, вынул рацию и набрал номер полиции. Дедушка не любил подслушивать чужие разговоры, поэтому он вздохнул и пошёл на трамвай.
Но напрасно полицейский и дедушка вышли на большую улицу и потом куда-то убежали. Дети-то были в это время совсем неподалёку. По одной стороне проулка, как часто бывает в Италии, тянулась длинная глухая стена с одной-единственной дверью. Я уверена, что вы не догадываетесь, что было за этой стеной, а вот Рита отлично поняла, толкнула дверь, и они с Малышом вошли в полутёмную церковь.
Рита перекрестилась и зачерпнула святой воды себе и Малышу, а Малыш тихо заплакал. Он очень устал от тигра, от полицейского, от беготни и соскучился по маме. Поскольку он был с Ритой, он старался плакать незаметно. Но Рита всё равно заметила, что по его лицу катятся слёзы и сказала: "Не реви. Давай-ка лучше поспи".  Скамейки были жёсткие, и лежать на них было неудобно, поэтому Рита стала стягивать с себя кофту, чтобы сделать подушку Малышу, но тут растворилась дверь, и в ней показался какой-то пожилой господин (ему было лет сорок, а то и все сорок два), сказал кому-то за его спиной: "Чао, до скорого," и покинул церковь. А Рита с Малышом зашли в эту дверь и оказались в большой светлой комнате.
В комнате был страшный беспорядок, столы какие-то, мольберты, коробки, банки и ведёрки с кистями, тюбики с краской, ветошь, драпировки, и главное, картины. За одним из столов над картиной, лежавшей плашмя, наклонился молодой человек. "Здравствуйте," - сказала Рита, и молодой человек чуть не упал на картину от неожиданности. "Нет ли у вас какого-нибудь дивана, чтобы Малыш мог поспать?" - спросила Рита, а молодой человек отвечал ей весело, что конечно диван найдётся, и диван нашёлся в углу, под кучей разноцветных тканей и тряпок. Когда Малыша хорошо устроили и даже накрыли сверху бархатной портьерой, Рита поинтересовалась, зачем это всё тут так навалено.
"А мы здесь реставрируем картины," - отвечал молодой человек, - "В церкви большая коллекция картин, настоящий музей. А ты знаешь, что такое реставрация картин?"
"Конечно," - отвечала Рита, - "Это когда с картины сдирают старую краску и красят её заново". Молодой человек рассмеялся и сказал, что так реставрируют только заборы, а с картинами поступают гораздо аккуратнее. Он повёл Риту в маленькую комнатку, взял из холодильника пакет молока, налил по полной кружке себе и Рите, достал хлеб, апельсины и стал рассказывать, как бережно реставраторы относятся к картинам, многим из которых лет по двести, а то и по триста.
Малыш тем временем проснулся и слез с дивана. Тут он увидел прямо под столом большую коробку, а в коробке замечательную вещь - баллончик с краской, точь-в-точь как у папы. Папа любил поливать краской стенки из такого баллончика и рисовать красивые загогулины. Иногда папа писал на стене какие-нибудь смешные ругательства, то есть это папа говорил, что они смешные, но вообще-то Малыш не понимал, что они означают, и ему было не смешно. А иногда папа рисовал целую картинку, если поблизости не было полицейского. Однажды папу поймали, и он вместе с Малышом отскребал свои надписи, и это было очень трудно, но обычно папа не попадался, потому что он быстро ездил на мотоцикле. Папа никогда не давал Малышу побрызгать из баллончика - он говорил, что краска денег стоит. И вообще у взрослых всё было очень дорого, и на всех не хватало: бабушка прятала от Малыша свою помаду, а мама прятала зубную пасту.
Но сейчас перед ним был целый баллончик. Малыш надавил на кнопку, и из баллончика вылетела струя жёлтой краски, прямо на диван. Тут Малыш увидел, что перед ним на большой подставке вертикально стоит огромная картина вроде тех, которые папа рисовал на асфальте для туристов. Наверно, эту картину тоже нарисовали для туристов. Малыш обрадовался и поскорее полил эту картину краской из баллончика. Он хотел нарисовать тётю с зеркалом, но баллончик не слушался, и рисовал то, что ему нравилось. Вместо тёти получился моток шерсти, а потом из него полезли хвосты и уши, и постепенно вся картина исчезла под слоем жёлтой краски. Тут пришли Рита и Младший Реставратор и замерли от восторга. Младшему Реставратору наверно тоже захотелось покрасить какую-нибудь картину, он подбежал и потянул баллончик из рук Малыша. Малыш был не жадный, и спокойно отдал баллончик Младшему Реставратору, потому что по его лицу он догадался, что тому баллончик нужнее. Малыш давно уже заметил, что есть такие люди, которым непременно нужно копать песок твоим совком, кататься на твоём самокате и откусить от твоего бутерброда, и очень жалел их.
И тут появился Старший Реставратор. Он посмотрел на жёлтую картину, подошёл к Младшему Реставратору и дал ему по уху так, что тот рухнул прямо в груду коробок. Малыш подумал, что Старшему Реставратору тоже хочется поиграть с баллончиком, он уже всего навидался в песочнице, но Рита так не подумала. Рита подумала, что Старший Реставратор не умеет себя вести и сказала ему: "Как вам не стыдно!"
"Мне стыдно?" - сказал Старший Реставратор. - "Это не мне должно быть стыдно, а тому, кто уничтожил шедевр Тьеполо и нанёс убытку на несколько миллиардов лир на старые деньги!" И тут Старший Реставратор подошёл к столу, выбрал самую толстую кисточку и сломал её о колено. А Младший Реставратор подошёл к Старшему и сказал: "И что же мы теперь будем делать?" "Как что?" - отвечал ему Старший Реставратор- "Ясно, что мы будем сейчас делать. Мы сейчас пойдём и повесимся!" Малыш понял, что его рисунок не понравился Старшему Реставратору, как полицейскому не нравились папины шутливые рисунки на стене, и сказал: "Я не нарочно".
А Рита спросила: "А кто такой Тьеполо?" В отличие от многих моих знакомых (не будем называть имён) Рита не стеснялась признаться, что она чего-нибудь не знает. Она понимала, что и на солнце бывают пятна.
"Джамбатиста Тьеполо - это великий венецианский художник 18 века, " - отвечал Старший Реставратор. - "В Милане он пробыл всего несколько месяцев, и за это время успел расписать потолки в палаццо Клеричи, и написать эту картину, которая хранится в церкви уже 250 лет. Мы должны были её расчистить для экспертизы, а вместо расчистки получился вот такой срач! Да что я тебе рассказываю, разве ты знаешь, что такое экспертиза?"
"Конечно знаю," - отвечала Рита, - "Недавно по телевизору показывали, как картина Леонардо да Винчи попала на экспертизу, и оказалось что её написал Гвидо Рени."
"Гвидо Рени.." - задумчиво протянул Старший Реставратор, - "Гвидо Рени... К едрёне фене! Вы кто такие? Вы где живёте?"
Рита поняла, что маму лучше в это дело не впутывать, и сказала: "Мы живём с дедушкой на улице Скальци, 12".
"Вот мы сейчас поедем к дедушке на улицу Скальци, 12, и попросим у него миллион евро на реставрацию Тьеполо!" -сказал Старший Реставратор, "только мы сначала хорошенько запрём дверь, чтобы этого ужаса никто не увидел!"
И они все поехали на улицу Скальци 12, в полном молчании. Даже Рита молчала, чтобы не усугублять ситуацию.
Они подошли к магазину "Редкие старинные вещи", и Старший Реставратор так трахнул по стеклу кулаком, что кот проснулся и упал с подоконника. А дедушка вышел из магазина и сказал: "Благодарю вас, синьоры, за то, что вы привели детей, а то я очень волновался".
"Скажите спасибо," - сказал Старший Реставратор, - "Что я привёл их к вам, а не на живодёрню!" - И тут он стал очень красный, и ка-ак заорёт: "Они раздербанили Тьеполо!"
Тут дедушка ему отвечал: "Синьор, вы так страшно кричите, что вас трудно понять - уши закладывает. Давайте зайдём в магазин и спокойно поговорим. Но сначала я должен дать детям мороженого. А вы не хотите мороженого?"
"Нет, я не хочу мороженого, " - отвечал Старший Реставратор, "Я хочу разбить вам голову!" - и ему не дали мороженого. А Младший Реставратор ничего не ответил, и ему дали мороженое. А потом дедушка спросил: "Так кто, простите, и при каких обстоятельствах раздербанил Тьеполо?"
И Старший Реставратор говорит, заикаясь от злости, но уже спокойно: "Этот пи... Пикассо недоношенный залил краской картину Джамбаттиста Тьеполо в церкви Санта Мария дельи Скаллони!"
А попугай ему говорит: "Не плачь, дитя, не плачь напрасно!"
Старший Реставратор опять стал весь красный, как помидор, и спросил: "Это он МНЕ говорит "дитя"?"
А дедушка ответил: "Это он цитирует русскую классику. Наш попугай - диссидент. Он сбежал с советского парохода".
Попугаю стало приятно, что на него обратили внимание, он весь распушился и сказал: "Андропов - бяка".
А старичок спросил: "Это какая картина Тьеполо - "Товий и ангел"?"
"Нет,"- отвечал Старший Реставратор, - "Это "Ангел и Товий"!"
"Ну так я вам дам другую, у меня есть", - ответил старичок.
"Я вижу, тут я не встречу понимания. Тут надо мной только издеваются и мороженое предлагают. Но вы за всё ответите перед Итальянской республикой!" - сказал Старший Реставратор, хотя он понимал, что это он ответит перед Итальянской республикой, и она мороженого ему не предложит.
"Ну, как хотите," - сказал дедушка, - "но картина у меня в спальне, можете посмотреть".
Все пошли в спальню и увидели, что там стоит картина, прислонённая к стене, задником наружу. Спальня была такая маленькая, что они даже не могли перевернуть картину, они только наклонили её и прислонили к кровати. Старший Реставратор влез на кровать, заглянул за край картины и сказал: "Что за чёрт, вылитый Тьеполо - какая отличная копия!"
"А это не копия, это подлинник, а копия в церкви," - поправил дедушка.
"Вы что, хотите сказать, что в церкви висит подделка?" - закипел Старший Реставратор.
"Нет, не подделка, а хорошая копия, выполненная прекрасным, но забытым теперь художником, современником Тьеполо; её заказал герцог Сфорца, чтобы подарить церкви - он не хотел расставаться с оригиналом. А у меня подлинник - это моё единственное наследство!"
"И что же, церковь не знает, что у них копия?"
"Этого я не могу вам сказать в точности. Во время войны, когда немцы должны были оккупировать Милан, наш падре очень беспокоился, что они увезут эту картину, и я ему тогда сказал, что это всего-навсего копия. Он сначала не поверил, но я показал ему документы, а потом мы нашли запись в церковной книге. Мне подумалось, что ему неприятно, что у него копия, и я больше об этом не напоминал. Да впрочем, они могут и не знать сейчас об этом, ведь священник умер лет 25 тому назад. У него было всегда неважно со здоровьем, и он дотянул только до восьмидесяти."
"И что же, вы, синьор, готовы расстаться с шедевром, обменять его на копию?" - осторожно спросил Старший Реставратор.
"Да," - сказал Джанкарло Сфорца, - "Хотя эта картина мне очень дорога, но раз такое дело...Можете забрать подлинник, и привезите мне копию. Может быть я сумею от неё отскрести краску".
"Ну уж нет, синьор Сфорца," - воскликнул Старший Реставратор, - "раз вы так великодушны, я сам вам отреставрирую вашу изгаженную копию. Я буду приходить к вам каждый день после работы, и через 15 лет она у вас будет, как новенькая!"
Он повернулся к Младшему Реставратору и сказал - "Карауль картину, а я поеду за упаковочным материалом!"  Но потом он посмотрел на Малыша и Риту и сказал: "Нет, шиш, я сам буду караулить, а ты поезжай за упаковочным материалом!"
Младший Реставратор спросил: "А где..?" И тогда Старший Реставратор ответил: "У тебя на бороде" таким тоном, что возражать ему было совершенно невозможно.
"Пройдите в гостиную, там удобнее,"- предложил Старшему Реставратору старичок, (он имел в виду магазин), - но Старший Реставратор отвечал, что ему у картины удобнее, и уселся на кровать. А потом он спросил: "А нет ли у вас чего-нибудь покрепче мороженого?" "Отчего же, сейчас достанем," - отвечал дедушка и вскоре принёс пиццу и бутылку вина. И они все прекрасно поужинали, сидя на кровати.

Эта глава называется "Тьеполо".

ГЛАВА IV.

"Н-да," - сказала Рита, поев с утра пиццы: дедушка по-прежнему ел пломбир, но все остальные перешли на здоровую пищу (коту особенно понравились кружочки колбасы). "Нам пора!" - сказала Рита, - "Пора нам разыскать папу!"
Старичок уже и сам так думал. Может быть этот таинственный папа, которого надо разыскивать, всё-таки окажется не таким уж прохвостом и сумеет позаботиться о своих детях. "Хорошо," - сказал дедушка, - "Давай адрес, я вас туда отвезу".
"А у меня нет адреса," - отвечала Рита.
"А как же без адреса?" - удивился наивный дедушка. Рита поняла, что взрослые ещё глупее, чем она думала. "Сейчас мы найдём этот адрес в телефонной книге", - сказала она."У вас есть телефонная книга?"
Дедушка уже давно не пользовался телефонной книгой - все нужные телефоны у него были закодированы в сотовом, - но где находится телефонная книга, он знал. Он её всегда клал, как груз, на доску, под которой лежали его запасные брюки: дедушка любил выглаженную одежду.
Они действительно нашли Андреа Меммо в телефонной книге, и не одного, а целых семь штук - было из кого выбрать.
"Хорошо," - бодро сказал дедушка, - "Едем к первому Андреа Меммо". И они поехали на улицу Песталоцци.
Домина у этого Андреа Меммо оказался будьте-нате, целый палаццо. Дедушка постучал в дверь молоточком. Им открыла синьора в красивом длинном переднике. Её седые волосы были уложены в пышную причёску. "Поздно ты пришёл," - сказала она и захлопнула дверь.
Все были потрясены, особенно дедушка.
"Дедушка, постучи опять," - предложила Рита.
"Нет", - сказал дедушка, - "Больше я стучать не буду".
"А почему?" - удивилась Рита.
"А потому, что некоторые вещи я сделать не могу," - сказал дедушка. Он отошёл и сел в сторонке на ступеньках церкви. Тогда Рита сама постучала в дверь. Синьора открыла ей дверь, и Рита сразу же вежливо поздоровалась. "Здравствуй, девочка", - ответила синьора, - "Передай пожалуйста Джанкарло, чтобы он  больше не засылал ко мне эмиссаров", - и закрыла дверь.
Рита подошла к дедушке. "Дедушка,"- сказала она строго, - "Синьора вас знает, и похоже вы поступили с ней нехорошо. В чём дело?"
"Да, пятьдесят лет назад я поступил с этой синьорой нехорошо, но сейчас я не хочу это обсуждать," - сказал Джанкарло Сфорца. Сквозь раскрытое окно второго этажа было видно, как синьора ходит по кухне.
"Дедушка," - сказала Рита, - "Нужно извиниться."
"Да что толку," - ответил дедушка.- "Она меня не простит. Разве можно простить такую гадость?"
"Всё равно нужно извиниться, а уж простит она или не простит, как получится", -  сказала Рита.
"А как извиниться, если она даже дверь не открывает?" - сказал дедушка с горечью и нахохлился.
"А мы ей принесём цветы," - сказала Рита.- "Вон сколько цветов на клумбе в этом садике."
"Нет уж," - сказал дедушка, - "Я не полезу через забор драть цветы в церковном саду."
"Зачем же лезть через забор, если есть калитка?" - удивилась Рита.
"Нет," - сказал дедушка, - "Стар я уже стал цветы воровать. И на стрёме я стоять не буду," - добавил он поспешно, угадав мысли Риты. Единственное, что у дедушки оставалось дорогого в его возрасте, это моральные принципы.
Дедушка сидел на ступеньках и смотрел в окно. Рита поняла, что дедушка не знает, что делать, и ей придётся всё организовать самой.
"Как зовут синьору?" - спросила Рита.
"Синьору зовут Джульетта," - отвечал дедушка.
В это время в садике появился священник с лейкой и стал поливать цветочки. Что это были за цветы, я не знаю - я в цветах не разбираюсь, - но это не важно. Важно, что такие цветы не стыдно подарить возлюбленной.  Рита подошла к калитке и поманила к себе священника. "Нам нужны цветы," - объяснила Рита после того, как они поздоровались.
"Да", - сказал священник, "Цветы у меня хорошие, таких не купишь в магазине, но я их никому не даю. Я вывожу новый сорт, и каждый экземпляр бесценен".
"Понимаете," - сказала Рита, - "Это очень серьёзно. Цветы нужны для синьоры Джульетты. Без цветов она не простит Джанкарло Сфорца."
Священник обернулся и увидел, что на ступеньках церкви сидит глубокий старик с профилем Лодовико Моро и неотрывно смотрит в окно на втором этаже. "Ну хорошо", - сказал священник, - "Но только мы их с корнями драть не будем. Я принесу ножницы".
Букет был очень красив, но теперь дело было за тем, чтобы его доставить. Ведь Джульетта больше не собиралась открывать им дверь.
"Дедушка," - сказала Рита, - "Бросайте цветы в окно!"
"Нет, не получится. Они слишком лёгкие, не добросить," - сказал Джанкарло.
"А если камень привязать?" - предложила Рита. Она протянула старику тяжёлый кусок штукатурки, отвалившийся от церковной ограды. Дедушка оживился и подбросил штукатурку на ладони. "Пойдёт," - сказал он и вытащил из ботинка шнурок. Привязав штукатурину к букету, дедушка запустил им в открытое окно.
Послышался звон. Из окна высунулась Джульетта, посмотрела на дедушку и сказала просто и серьёзно : "Джанкарло, ты уже старый, очень старый, и эти озорные выходки тебе уже не к лицу. Время, когда ты кидал мне розы в окно, давно прошло. Ты сейчас разбил банку с маринованными перцами. Мне придётся собирать осколки, и я наверно порежусь. Зачем ты пришёл через столько лет? Я уже больше не хочу тебя видеть".
"Не плачьте, дедушка," - сказала Рита, - "Я сейчас всё улажу, только мне нужно двенадцать евро!" Она чувствовала, что у дедушки вся надежда на неё, а в таких ситуациях мозг женщины работает очень быстро. Дедушка выхватил бумажник и быстро пересчитал деньги. Получилось восемь евро и тридцать семь центов.
"Неважно," - сказала Рита. - "Сейчас мы добудем деньги. Пишите на тротуаре: "Нужны деньги для Джульетты". Рита читала хорошо, но писала плохо, и решила, что лучше доверить такое дело дедушке.
"Нет," - сказал упрямый дедушка, - "Попрошайничать мы не будем". Ему было стыдно просить деньги на улице, да ещё на глазах у Джульетты.
"А почему попрошайничать? Я сейчас заработаю деньги, " - сказала Рита.
"А зачем тогда писать "Нужны деньги для Джульетты"?"
"А чтобы не подумали, что мы собираем на наркотики!"
Дедушка, который, как большинство мужчин, в бытовых вопросах во всём подчинялся женщинам, отколупнул от стенки кусочек кирпича и написал на тротуаре то, что просила Рита. После этого дедушка уселся на фундамент церковной ограды, потому что на ступеньках сидеть было неудобно, и у него уже затекли ноги. Рита встала у надписи и запела. У Риты, как у её матери, был хороший слух и голос. Малыш пытался ей помочь, но она так на него посмотрела, что он без слов понял, что он не Карузо, и сел рядом с дедушкой.
Прохожие останавливались, читали надпись, смотрели на дедушку и говорили: "А это наверно Ромео". Рита не обращала внимания на глупые шутки, а дедушке тем более было всё равно. Он уже давно привык, что никто его всерьёз не принимает, и просто жил, как считал нужным.
Наконец денег набралось даже больше, чем просила Рита, и дедушке стало неудобно, но Рита объяснила ему, что это даже лучше.
И наша троица куда-то ушла, и вернулась только через двадцать минут. Рита смерила глазами дом напротив, вошла в подъезд, поднялась на второй этаж и позвонила. Ей открыл какой-то молодой человек в тренировочных и впустил в квартиру.
В Италии принято сушить бельё на верёвке, протянутой между домами. Верёвка эта двигается на блоках, так что рубашки можно легко подтянуть к окну. И вот вдруг синьора Джульетта услышала, что верёвка под её окном пришла в движение. Она подошла к окну и увидела, что перед ней висит футболка, на футболке фотография Джанкарло Сфорца и надпись: "Джульетта я был неправ прости", без знаков препинания, потому что на них не хватило денег.
Рита спустилась вниз, и все трое подошли к двери. Она раскрылась. Джанкарло, Джульетта и дети поднялись на второй этаж в кухню. Синьора Джульетта достала из помойного ведра букет, отвязала от него шнурок и отдала дедушке, а цветы поставила в вазу. Потом она поставила вариться кофе и сказала: "Дети, это очень интересный дом. Сходите и посмотрите его, только ничего не разбейте".
Действительно, дом был интересный. Потолки в нём были из позолоченных балок, стенки обиты штофом, и на них висели старинные картины, такие тёмные, что в полумраке было не разобрать, кто на них нарисован. Всюду были камины, в которые можно было войти во весь рост. На каминах стояли фарфоровые вазы и бронзовые подсвечники. Мебель была закрыта чехлами, из-под которых торчали только кончики резных ножек.
Дети даже поиграли немного в прятки, но поскольку Малыш не умел толком прятаться, пришлось вернуться на кухню. Дедушка уже собирался домой.
"Скажите, синьора," - спросила Рита, - " А где сейчас Андреа Меммо?"
"Андреа Меммо очень стар и  давно уже живёт в пансионе в Швейцарии, а я слежу за его домом," - отвечала Джульетта.
Все спустились вниз.
"А всё-таки хорошо, что ты меня нашёл, Джанкарло," - сказала Джульетта, - "Теперь я смогла тебя простить". А дедушка наклонился и поцеловал ей руку.

Эта глава называется "Джульетта".

ГЛАВА V.

Следующий Андреа Меммо устроился на улице Виктора-Эммануэля. К нему пришлось подыматься на самый верх, на четвёртый этаж. Выше был только чердак.
Дверь открыла молоденькая женщина, похожая на Джину Лолобриджиду. Настроение у неё было отличное, и блузка тоже.
"Здравствуйте," - сказал дедушка. "Мы бы хотели видеть Андреа Меммо. Я привёл его детей."
"О-о" - сказала Джина, - "Вот хорошо, он будет очень рад. Заходите. Только вам придётся подождать, он ещё не пришёл с работы. Он ведь работает ночным сторожем, чтобы днём, при свете, писать картины."
"Всё сходится," - подумал дедушка, - "Папа-то художник!"
В комнате вдоль стен стояли картины, повёрнутые задниками наружу.
"Не могли бы вы мне помочь, пока вы ждёте Андреа?" - спросила Джина у дедушки. - "Понимаете, я получила хорошую роль в новой пьесе, и мне будет легче её выучить, если у меня будет партнёр."
"А-а"- догадался дедушка. - "Это бабушка-актриса!"
"Конечно", - сказал он, - "Только я плохой актёр."
"Это не важно, главное, чтобы вы подавали мне реплики. В этой сцене мать и дочь спорят из-за любовника. Мне досталась роль дочери, а вы будете читать за мать".
Дедушка взял тетрадку с ролью.
"Здравствуй, мама!" - сказала Джина. - "Что с тобой, на тебе лица нет?"
"Явилась мерзавка явилась профитроля", прочитал дедушка. Он читал медленно и монотонно, как это свойственно людям, не привыкшим читать вслух.
"Ну зачем ты так, мама?" - удивилась Джина.
"А затем проститутка подзаборная что я знаю про твоё ****ство с Леонардо." - прочитал дедушка.
"Да, мама, я люблю Леонардо!" - гордо воскликнула Джина. - "Отступись от него, твоё время уже прошло!"
"Нет сука моё время не прошло. Ты думаешь у меня климакс а у меня нет климакса" - прочитал дедушка.
Он отложил в сторону тетрадку и спросил: "А вы не пытались получить роль в пьесе Чехова?"
"Чехова?" - удивилась девушка. - "А кто же теперь ставит Чехова? В моде современный драматург Эдуардо ди Стефано. Все говорят, что он очень тонко передаёт движения женской души."
"А вы тоже считаете, что он очень тонко передаёт движения женской души?" - поинтересовался дедушка.
"Ну-у, я не знаю... Конечно, мои знакомые женщины так себя не ведут, но ведь мир большой... И мне так нравится быть актрисой! И потом, ну что Чехов. Чехов такой беспомощный драматург. Его герои всё время плачутся: "В Москву, в Москву, в Париж, в Париж", - вместо того, чтобы сесть в поезд, приехать, куда они хотят, и сделать что-нибудь интересное, такое, от чего партер закачается. А Эдуардо ди Стефано вскрывает нарывы современности!"
Дедушка как раз собирался возразить, что Чехов, будучи врачом, тоже иногда вскрывал нарывы, но тут в дверь позвонили.
В комнату вбежала, оттолкнув Джину плечом, модно одетая дама. "Простите, кто вы такая? Зачем вы пришли?" - спросила ошеломлённая Джина.
"Я пришла взглянуть в бесстыжие глаза разлучницы, которая увела мужа из семьи!" - объяснила дама.
"Да что это вы говорите!" - обиделась Джина. - "Я вовсе не увела вашего мужа, мы познакомились, когда он уже ушёл из семьи!"
И тут дедушка всё понял. Дама была вторая жена Андреа Меммо, а Джина - вовсе не бабушка Риты и Малыша, а новая подруга Андреа. Ничего себе ситуация!
"А это кто такие? Это что, ваши муж и дети, которые пришли взглянуть в бесстыжие глаза Андреа Меммо?" - догадалась дама.
"Нет, это дети Андреа Меммо!" - закричали Джина и дедушка.
"Дети? Вот мерзавец, у него ещё и третья семья!"
"Ой-ёй-ёй!" - подумал дедушка. У Андреа две семьи параллельно, и незаконная связь с Джиной! Хорош гусь! Бедная Рита, бедный Малыш! Иметь такого "папу"!
"Всё же я не понимаю, чего вы хотите?" - спросила Джина.
"А я уже ничего не хочу. Жизнь моя кончена. Вот сейчас я выпью яд и упаду бездыханная, и весь мир узнает, какой Андреа Меммо подлец."
Тут дама выхватила из кармана какую-то коробочку. Все застыли в ужасе. Все, кроме Риты. Она сказала: "А можно посмотреть эту коробочку? По-моему, с ней что-то не в порядке!"
"Что за глупости, что же с ней может быть не в порядке!" - опешила дама, - "на, девочка, смотри, только в рот не суй!"
Рита рассмотрела коробочку и сказала: "Конечно, не в порядке. Яд просрочен. Это между прочим, очень плохо. Одна тётя отравилась просроченным ядом, и у неё потом всю жизнь живот болел."
"Это очень опасно!" - подтвердил дедушка."Нужно купить хороший яд!"
"А-а, вам хоть бы что! Человек на ваших глазах прощается с жизнью, а вы только и думаете, как бы достать яд посвежее! Я так и думала, что здесь собрались негодяи!"
"Да нет же, синьора," - примирительно сказал дедушка, - "Мы тут вовсе не негодяи, мы о вас думаем.  Будет просто ужасно, если вы наглотаетесь дряни и всю жизнь будете мучиться катаром желудка".
"Немедленно берите эту коробку, идите в аптеку и меняйте её на новую, непросроченную!" - сказал дедушка Джине и Рите и вытолкнул их на лестничную клетку.
"Что же нам делать?" - сказала ошеломлённая Джина. - "Мы же не можем купить ей яду?"
"Господи," - сказала Рита, - "Ну что тут думать? Мы сейчас выбросим эту коробку, а потом прогуляемся, придём и скажем, что яд не дали без рецепта". Дедушка не зря послал Риту вместе с Джиной.
"Да-а, скверный мужик этот Меммо," - сказал дедушка даме.
"А-а, вот какая новость! Спасибо, а то я не знала!" - отвечала дама запальчиво.
"Но не в этом дело," - продолжал дедушка.
"А в чём же тогда дело, позвольте узнать?"
"Дело в вас, синьора! Зачем вам такой Андреа Меммо? Вы его любите?"
"По правде сказать, не очень. В последнее время он был мне просто противен. Я даже избегала иметь с ним какие-нибудь дела. Вы понимаете, что я имею в виду?"
"Это я понимаю," - сказал дедушка, - "Я вот другого не понимаю - почему вы за него цепляетесь? Скажите, он вас содержит? Он платит вам алименты?"
"Этот козёл мне ничего не платит," - отвечала дама с достоинством. - "Меня содержит папа, профессор ваяния и архитектуры в Болонье. Откуда у этого дурака сейчас деньги? Раньше-то он был бухгалтером и хорошо зарабатывал, а теперь он ушёл из дома, чтобы стать художником от слова "худо".
Дама бросилась переворачивать картины и показывать их дедушке. Картины были очень похожи друг на друга, как члены многодетной семьи; они отличались только размерами - вот мелкие детишки, вот детишки постарше, вот родители, дяди и тёти... Особенно поразила Джанкарло картина-дедушка: крупный фиолетовый не то жук, не то космонавт на фиолетовом фоне.
"Ну вот взгляните, полное барахло! У него сейчас сиреневый период! Ни цвета, ни композиции... Он мешает вместе акрил и масло...Да даже просто посмотрите, как плохо загрунтовано! У него же вся эта мурня растрескается и пойдёт пропеллером через полгода! Хоть бы научился сначала элементарным вещам!"
"Синьора," - удивился Джанкарло, - "Вы говорите, как профессионал!"
"А я и есть профессионал. Я художница. До встречи с Андреа у меня была своя студия, я продавала картины, я преподавала в училище живописи, меня любили студенты. Я всё, слышите, всё отдала Андреа Меммо, а он вырвал мне сердце, растоптал и бросил его собакам!"
"Синьора, если он всё равно уже вырвал и растоптал, может быть на него плюнуть? Может быть вам вернуться к прежней карьере? Папа вас поддержит!"
"Да," - сказала дама, - "Вы правы, папа меня во всём поддерживает!"
Тут вошли Джина и Рита, и дама, глядя в глаза Джине, отчеканила: "Ну что, принесла яд? Отравительница! Лукреция Борджиа! Не дождёшься. Передай Андреа Меммо, что травиться я не буду - слишком много чести этому подлецу! Я уезжаю в Болонью преподавать в университете." И дама пулей вылетела из квартиры.
"Какая всё-таки скандальная особа", - сказала хозяйка квартиры. "Самое неприятное, что она за мной очевидно долго шпионила. Она узнала, что моё второе имя Лукреция, хотя я никогда им не пользуюсь; она узнала, что моя девичья фамилия Борджиа, хотя я уже давно ношу фамилию моего бывшего мужа."
И тут вошёл симпатичный кругленький человек и сказал: "Бьянка, дорогая, что тут произошло? Я на лестнице встретил Франку, она пронеслась мимо меня, как ураган. Она наверно наговорила тебе гадостей?"
"Ну что ты," - отвечала ему Бьянка (наконец-то мы узнали её настоящее имя, и даже не одно!), - "Мы с ней спокойно поговорили, и она сказала, что переезжает в Болонью".
"Вот хорошо," - сказал Андреа Меммо, - "Пусть она едет к своему папе. Они друг без друга не могут. Они вдвоём меня пятнадцать лет воспитывали, всё хотели сделать из меня человека, но не вышло, я какой-то трудновоспитуемый."
И тут он заметил детей и дедушку. "Здравствуйте," - сказал он, - "Это вы меня ждёте?"
"Да," - сказала Бьянка.- "Это твои дети, только я уже не понимаю, от какой женщины?"
Дедушка почувствовал, что что-то тут не то. "Это наш папа?" - спросил он Риту.
"Нет, это не наш папа," - отвечала Рита.
"Мне очень жаль, но я не ваш папа", - подтвердил Андреа Меммо.
"Ну тогда мы пойдём, извините за беспокойство," - сказал дедушка.
"Ну что вы, нам так приятно было познакомиться, приходите ещё!" - закричали Бьянка и Андреа.
Дедушка обернулся и сказал: "Вы знаете, синьор Меммо, а может быть вам обратить внимание на грунт? Франка сказала, что он у вас того, а она в этом деле понимает!"

Эта глава называется "Лукреция Борджиа".

ГЛАВА VI.

На следующий день состоялся визит на улицу Данте. Окончился он гораздо хуже, чем предыдущие.  А ведь ничто не предвещало такого свинства - и погода с утра была хорошая, и трамвай подошёл быстро.  Да, так вот живёшь, живёшь себе, и вдруг хлоп: неприятность.
Сегодняшняя квартира была на втором этаже, вход со двора. Пройти к ней можно было через дворницкую, а въехать через подворотню с воротами, которые обычно были заперты. К квартире вела наружная лестница. Она была построена не вдоль стены, как строят теперь нормальные люди, а перпендикулярно к стене, и начиналась прямо посреди двора. Места эта лестница занимала чертовски много, да ещё на неё ушла уйма мрамора. Ещё во дворе был бронзовый колодец в стиле раннего кваттроченто. Всё это приметы палаццо. Жил тут когда-то миланский вельможа с домочадцами, и не жаловался, что комнат много, а теперь дворец искрошили на небольшие квартирки.
Джанкарло и дети поднялись по лестнице к двери, на которой висела табличка: "Андреа Меммо". Вместо звонка на ней был молоток в виде голой женщины с рыбьим хвостом. Дедушка взял женщину за талию и стукнул ею об дверь. Дверь неожиданно распахнулась.
Если она была не заперта - согласитесь, хозяин должен был быть дома. Поэтому посетители без боязни вошли в квартиру, и дедушка крикнул: "Синьор Меммо!" Тут налетел порыв сквозняка, и дверь за ними захлопнулась. Квартирка была дурацкой планировки - её явно отрезали от какой-то большой залы. Напоминала она шашлык на шампуре - все помещения были нанизаны на одну ось. Первой, в качестве луковицы, на шампур была надета кухня, и визитеры должны были снимать галоши прямо у холодильника. Окна кухни смотрели на двор с лестницей.  За луковицей следовал помидор - туалет, мимо которого проходили в длинную комнату с боковым окном. Окно это выходило в подворотню, поэтому в комнате было темновато.
В квартирке, казалось, жили два разных человека. Один любил всё современное, спал на широченной, как в Америке, кровати и смотрел телесериалы по огромному телевизору. Другой любил старинные вещи и завёл себе письменный стол 18 века и этажерку стиля "модерн", на которой стояли маленькие красивые вазочки: одни напоминали цветы шиповника, чертополоха или настурций, другие вспучивались мордами львов и посейдонов, одна вазочка отрастила себе груди, а другая обросла кораллами и ракушками. Кроме того, в торце комнаты, прямо напротив входной двери, высился шёлковый экран, расписанный петухами и павлинами, в деревянной раме с китайскими драконами. Друзья заглянули за экран; там был гигантский камин, но Андреа Меммо там не было.
Рита решила проверить ванную комнату - бывают застенчивые люди, которые, когда к ним приходят гости, прячутся от них в ванной. Но и в ванной папы не оказалось. Зато там стояла огромная ванна на львиных лапах. На боку ванны Рита увидела бронзовый медальон с головой женщины, у которой вместо волос были змеи.
Вдруг дедушка поинтересовался: "Рита, а это не ваш папа?" По лестнице быстро поднимался человек чуть за тридцать в хорошем костюме, с чемоданчиком. На ходу он доставал связку ключей. "Нет," - сказала Рита, - "это не папа, а я не знаю кто. Давайте прятаться, а то он подумает, что мы воры."
Наверно дедушка совершил ошибку, поддавшись панике, но все они очутились за экраном, а дедушка ещё и скинул ботинки по настоянию Риты, чтобы не греметь каблуками по камням камина. Всё это было зря, потому что молодой человек вовсе не производил впечатления такого уж зверя, и с ним вполне можно было бы расстаться без скандала. А чего собственно мы добьемся, отсиживаясь в камине? Рано или поздно захочется есть, и наверно это будет уже ночь, и мы полезем из-за экрана и непременно его уроним, и хозяин проснётся, и тут уж мы никогда его не убедим, что мы не воры, а трубочисты.
Тем временем Андреа Меммо подошёл к этажерке и стал собирать вазочки в чемодан. Наверно, он собрался переезжать. Дедушка уже собрался выйти, и только выбирал удобный момент, чтобы не испугать хозяина, а то он ещё разобьёт какую-нибудь вазочку.
И вдруг в комнате появился ещё один человек. И откуда он только взялся - ведь больше каминов в квартире не было? Самое неприятное, что в руке он держал огромный пистолет. "И зачем только американцы делают такие большие пистолеты?" - подумал дедушка.
Человек вёл себя так тихо, что Андреа Меммо ничего не замечал, пока тот не заговорил.
"Собираешь манатки?" - спросил он злобно. Андреа Меммо замер. "Драпать задумал со своими вонючими вазочками? Ложи эту фигню на пол, да осторожно, не разбей. Так, а теперь подними руки и повернись ко мне. Отвечай, где Симоне Симеоне?"
Меммо молчит. И тогда бандит поднимает пистолет и целит его прямо в лоб Андреа Меммо. И говорит:
"Не хочешь отвечать, поганая крыса? Тогда пойдёшь в расход!"
Андреа Меммо раскрыл было рот, но тут в комнате раздался страшный замогильный голос:
"Джакомо, Джакомо!"
И бандит, и Андреа с ужасом посмотрели на потолок.
"Кто это?" - спросил позеленевший от ужаса бандит.
"Джакомо, это я - твоя мама! Ты что, маму забыл? Ты что, от мамы отказываешься? От родной мамы?"
"Мама, мама," - залепетал Джакомо, - "Ну как ты могла такое подумать? Вот!" И он распахнул рубаху. На груди среди серой шерсти обнаружилась надпись синими буквами: "Не забуду мать родную".
"То-то же, " - зарычала мама. -"А ты помнишь, чему я тебя учила? Повтори!"
"Не стреляй, хуже будет!" - покорно повторил Джакомо.
"Вот и не стреляй, а иди домой и стань в угол!" - заревела мама.
Джакомо уронил пистолет на пол и выпрыгнул в окно.
И тут во дворе заревела сирена, во двор въехала полицейская машина, и в квартиру ворвались полицейские. Очевидно Андреа Меммо опять забыл запереть дверь. Я хочу предупредить, что приехал не полицейский из зоопарка - того звали Орландо Грондона,-  а лейтенант Антонио Маттеи: не удивляйтесь, полицейских в Милане много, на каждом углу по мусору. С ним было ещё два сержанта, Мочениго и Градениго.
"Кто вызывал полицию?" - спросил Антонио Маттеи.
"Я," - сказал дедушка, выходя из камина. Андреа  Меммо сначала сел на пол, а потом заулыбался.
"А зачем вы вызывали полицию?" - осведомился Антонио Маттеи.
"Чтобы предотвратить убийство", - отвечал дедушка. "Бандит Джакомо Феттучини пытался застрелить вот этого молодого человека", - и дедушка указал на Андреа Меммо.
"Джакомо Феттучини? Да откуда здесь Джакомо Феттучини? Его давно нет в Милане! Это вы, синьор, слишком много смотрите новостей," - сказал Антонио Маттеи и ткнул пальцем в экран на стене. Чувствовалось, что он бы тоже непрочь иметь такой большой телевизор.
"Я уж не знаю, как он здесь оказался," - сухо отвечал дедушка, "Но он был здесь несколько минут назад. Вот и его пистолет валяется!"
Антонио Маттеи подошёл к пистолету и увидел на его рукоятке надпись, залитую золотом: "Джакомо Феттучини".
"Точно!" - сказал он с недоумением, - "Это он! Только Джакомо Феттучини гравирует своё имя на пистолете."
"А почему только Джакомо Феттучини?" - спросила Рита.
"А потому что у других мафиози котелок всё-таки получше варит," - отвечал Антонио Маттеи.
И тут Рита говорит: "Синьор, а чемоданчик?" И все замечают, что пострадавший, забыв о чемоданчике, крадётся к выходу.
"А это," - быстро отвечает Андреа Меммо, - " был не мой чемоданчик, это был чужой чемоданчик!"
"Нет, извините, - это ваш чемоданчик."- возражает дедушка, - "Я чётко видел, как вы в него вазочки паковали!"
"Постойте-ка," - говорит Антонио Маттеи, " А вы кто? Как вас зовут?"
"Меня?" - замялся Андреа Меммо, - "Меня зовут.... Эваристо. Э-э...Эваристо Пульчинелла. Я хозяин этой квартиры, и мне нужно срочно на работу. Я вспомнил, что я там плитку не выключил."
"Нет, позвольте," - возмутился Джанкарло Сфорца, - "Во-первых, вы не хозяин квартиры. Хозяина квартиры зовут Андреа Меммо. А во-вторых, вы может быть и Эваристо, но уж никак не Пульчинелла!"
Тут сержант Градениго выглянул наружу и говорит: "Всё правильно. Тут написано "Андреа Меммо"!"
"Ах вот как!" - сказал Антонио Маттеи, - "Вы тут вазочки паковали, притворялись, что вы хозяин - а может быть вас не зря хотели убить? И вот ещё синьор говорит, что вы и имя наврали! А почему вы так решили, синьор?" - обратился он к Джанкарло.
"Посудите сами," - сказал дедушка. - "Разве у итальянца может быть такое шутовское имя? Это у синьора фантазия оскудела от испуга."
"Правильно," - сказал Антонио Маттеи, - "И как это я сам не додумался. Пройдёмте-как, синьор Панталоне, в отделение до выяснения!"
"Погодите," - воскликнул Джанкарло Сфорца, - " я понял, какая у него  настоящая фамилия: Гоцци."
"Ба-а," - сказал Антонио Маттеи, - "Ну конечно Гоцци,  Эваристо Гоцци - известный вор-домушник. Его только что выпустили из тюрьмы, а он опять за своё! Синьор, вы что - знаете в лицо всех урок Милана?"
"Нет." - отвечал дедушка, "Просто я в молодости увлекался театром масок и почитывал Фрейда."
Молодой человек насупился и укоризненно сказал: "Нехорошо, синьор, употреблять свои знания во вред людям!"
И тут в квартиру вошёл дворник и сказал: "Вы, как бы, интересуетесь Джакомо Феттучини, так вот его только что застрелили прямо у моей, типа, дворницкой".
"У него дымящаяся рана?" - спросила Рита.
"Нет, как бы не дымящаяся," - отвечал дворник, - "но я особенно не присматривался".
"Дедушка", - предложила Рита, - "пойдёмте посмотрим, дымится ли рана!"
"Нет," - сказал Джанкарло, - "Мы туда не пойдём."
"А почему?"
"Потому что я устал, и у меня поднялось давление. Мы сейчас быстро поедем домой."
"А давайте мы пройдём мимо трупа по дороге домой?"
"Нет," - отрезал дедушка, - "Мы пойдём к трамваю кратчайшим путём, через подворотню. А вот если труп долежит до завтра, завтра мы его посмотрим."
И они ушли, даже не взглянув на дымящийся труп Джакомо Феттучини.
По дороге Рита спросила: "Дедушка, а как вы догадались, что это был Джакомо Феттучини?"
"А я тоже иногда смотрю телевизор," - отвечал дедушка.
"А как вы поняли, что у него умерла мама?" - спросила Рита.
"А я подумал, что такой мерзавец непременно свёл мать в могилу!"
Когда они пришли домой, попугай им пропел: "Оксфорд брезентовый, утиль-сырьё ботиночки зажгли в душе моей пылающий костёр!"
"К чему эта ирония," - сказал дедушка. " Мы все чертовски устали!"
А Рита посмотрела на ноги дедушке и сказала: "Дедушка, вы надели чужие ботинки!"

Эта глава называется "Убийство на улице Данте".

ГЛАВА VII.

На следующий день дедушка проснулся в очень плохом настроении. Во-первых, у него всё ещё было высокое давление, а во-вторых, он очень не хотел ехать на улицу Данте и возвращать ботинки. Дедушка решил, что ходить по чужим квартирам небезопасно. Кроме того, зная, как неспешно работает миланская полиция, он опасался, что труп Джакомо Феттучини действительно всё ещё лежит в дворницкой.  И он просто не знал, что придумать. Но оказалось, что у Риты свои планы.
"Дедушка," - сказала Рита, - "Пора стирать бельё". Дедушка понял, что крупно влип. С одной стороны на него пялилась гнусная стоглазая Сцилла (квартира на улице Данте), а с другой стороны разинула пасть Харибда - местная прачечная. Стирать бельё дедушка очень не любил. Но что было делать?
"Хорошо,"- сказал он уныло, - "Мы сейчас пойдём в прачечную".
"Дедушка," - сказала Рита - "У нас с Малышом нет сменного белья".
"Да?" - сказал дедушка, - "Ну и что? Постираем и опять наденем!"
"Но мы же не можем идти в прачечную голыми!"
Дедушка обрадовался. Ему показалось, что визит в прачечную можно отменить.
"Дедушка,"- сказала Рита, - "Дайте нам ваши чистые рубашки. Мы в них переоденемся."
"А у меня нет чистых рубашек", - с торжеством сказал дедушка.
"Ну тогда," - сказала Рита, - придётся сделать так: мы стираем все ваши рубашки, возвращаемся домой, переодеваемся и идём в прачечную стирать наши вещи".
"Нет уж," - сказал дедушка, "Я не хочу таскаться взад-назад с кулями белья.  Мне и одного-то раза много, я не хочу ходить в прачечную двадцать пять раз подряд. Сейчас мы что-нибудь придумаем".
Дедушка оглядел магазин, подошёл к стеллажу, встал на коробку с надписью "клей", где лежали бинокли и велосипедные насосы, и снял с верхней полки коробку без надписи, где лежали пакеты с детскими костюмчиками. Дедушка оказывается отлично знал, где что.
"Вот," - сказал дедушка, - "Переодевайтесь в костюмчики. Здесь точно есть ваши размеры".
"Дедушка,"- сказала Рита, - "Разве можно надевать верхнее платье на голое тело? Это негигиенично".
"Да," - согласился дедушка, - "Это негигиенично. Надевайте по два костюмчика. Один будет как нижнее бельё, а другой - как верхнее".
Рита признала это решение приемлемым и полезла в коробку за костюмчиком.
"Дедушка,"- сказала она, - "но ведь это костюм клоуна! Неужели вы думаете, что женщине прилично ходить в костюме клоуна?"
"Это временная мера", - отвечал ей Джанкарло Сфорца, - "А чтобы тебе не было так уж неприятно, я, так и быть, надену клоунский воротник и колпак. Я бы и весь костюм надел, я не гонюсь за внешним лоском, но у меня нет подходящего размера."
И вот вся бригада, одетая клоунами, запихала грязное бельё в мешки, положила мешки на тележку и отправилась в прачечную. И там дедушка сунул бельё в машину, и захлопнул крышку. Сидят они, ждут, и от нечего делать смотрят, как в машине дедушкины рубашки борются с платьем Риты. Больше в прачечной никого нет.
И вдруг в прачечную врывается растрёпанный человек лет двадцати восьми, кидается к крайней машине и залезает в неё по пояс, как будто в ней на задней стенке варенье. И потом лезет в соседнюю, как пчела в соты. Так молодой человек обследовал все пустые машины, и когда он дошёл до последней, он опять полез в первую. Пройдясь по всем пустым машинам, он подошёл к машине, в которой стирал бельё дедушка, и стал в отчаянии колотить кулаками в стекло.
Тут вышел смотритель прачечной и сказал: "Синьор, вы ведёте себя неадекватно!"
А синьор ему отвечал: "А мне наплевать, что я веду себя неадекватно, я должен открыть эту машину!"
"Синьор,"- сказал ему смотритель, "В машине создалось отрицательное давление, и её просто так открыть невозможно!"
И тут молодой человек хватается за ручку, рвет её к себе и отрывает её совсем, к чёртовой бабушке. "Ну вот", говорит смотритель, "вы оторвали ручку аварийной остановки, и теперь машина будет крутиться, пока не остановится сама, через сорок минут".
Молодой человек схватился за голову, а смотритель продолжал:
"Вы, синьор, должны сходить к психоаналитику. У вас явная фиксация на мокром белье. Вчера вечером этот синьор пришёл в прачечную, разделся до трусов, сунул одежду в стиральную машину; пока бельё стиралось, пел неаполитанские песни, а потом напялил на себя мокрое и ушёл. И сейчас, как я понимаю, вы опять хотите на себя надеть мокрую одежду, и вам так невтерпёж, что вы готовы надеть чужое."
"Послушайте," - сказал дедушка. - "Давайте мы вашу одежду прямо сейчас намочим под краном, чтобы вам не ждать, а в этой машине вещи в основном детские, и они на вас не налезут."
"Какая фиксация на мокрой одежде? " - сказал молодой человек. - "Вы меня что, за дурака принимаете? Я вчера здесь забыл свою рубашку с кольцом для любимой девушки!"
"Синьор," - удивился дедушка, - "А зачем вы стирали рубашку так поспешно, вместе с кольцом?"
"А затем," - сказал молодой человек, "что я был вчера пьяный. Ну что вы на меня так смотрите, вы что, никогда не напиваетесь?"
"Напиваюсь, напиваюсь," - сказал дедушка примирительно. А великодушная Рита добавила: "Дедушка каждый вечер напивается!"
"Вот видите," - сказал молодой человек, "А я не каждый вечер. Я вообще почти не пью, но тут я купил кольцо, чтобы сделать предложение, разволновался, всё думал, думал, как у меня это завтра получится, и оказался пьяный!"
"Ну-у," - сказал смотритель, - "Во всяком случае сейчас в машине не ваша рубашка, а вещи вот этого синьора, а ваша-то рубашечка уже тю-тю! В ней ходит другой рассеянный влюблённый".
"Постойте," - сказал дедушка, - "Мне действительно теперь кажется, что в стиральной машине что-то было, но я плохо вижу в темноте, и я не придал этому значения". Все посмотрели в окошечко машины, и тут выплыла клетчатая рубашка, и молодой человек закричал: "Вот она!"
Смотритель сказал: "Ну вы, синьор клоун, даёте - всё наверно от хождения на руках! А если бы в машине была кошка, вы бы и её постирали?"
"Вы должны немедленно остановить машину!" - сказал молодой человек смотрителю.
"Да? А может вам ещё остановить мгновение? Нет, синьор, я не Мефистофель. И вообще у меня есть дела поинтереснее. Я сейчас ухожу обедать." И он действительно ушёл обедать, свинья бесчеловечная.
"Ну всё." - сказал молодой человек. "Моя жизнь кончена. Прощай, моя любимая, прощай, Филумена Фриули!"
"Да в чём же дело, синьор? Через сорок минут вы заберёте рубашку и пойдёте делать предложение!"
"Через сорок минут пароход отплывёт!" - отвечал молодой человек.
"В Австралию?" - спросила Рита
"Да в какую Австралию, - на двухчасовую прогулку по каналу Навильи."
"Ну так в чём же дело?" - удивились дедушка, Рита и Малыш.
"А дело в том," - отвечает молодой человек и чуть не плачет, - что мы едем не вдвоём с Филуменой, а со всеми нашими сотрудниками. И на этой прогулке мой соперник, Кристофано Педрокко, заведующий транспортным отделом, непременно сделает Филумене предложение!"
"Ну уж и сделает!" - усомнились слушатели.
"Сделает, сделает. Он покупал кольцо одновременно со мной. Только он не любит Филумену по-настоящему, потому что он купил кольцо с цирконием. А я купил ей бриллиант размером с яйцо колибри."
"Н-да, сказал дедушка, - "А что же вы, синьор, так закопались и довели дело до кризиса?"
"Да не называйте меня "синьор", зовите просто Эрколе, Эрколе Мартурана. Это такая трагическая история. Филумена - самая красивая девушка в Милане. Я любил её с третьего класса, но мне всё некогда было объясниться. На выпускном вечере я к ней подошёл, чтобы сделать ей предложение, но от волнения я неточно выразился, и она мне отказала."
"Что значит "неточно выразился"?" - не понял дедушка, "выражайтесь, пожалуйста, точнее!"
"Я ей сказал, " - начал было Эрколе, но потом он посмотрел на детей, и запнулся: "Не важно, что я ей сказал, важно, что я не это имел в виду; ну, то есть, я и это имел в виду, но главное - я имел в виду, что я её обожаю, я перед ней преклоняюсь и готов отдать за неё жизнь. Но вот этого я уже не успел сказать. Филумена дала мне пощёчину и сказала, что она немедленно выходит замуж за финансиста Антонио Гауди и уезжает с ним в Бразилию. Так она и сделала!"
Слушатели застонали от сочувствия.
"Я не видел её десять лет. И вот однажды я устроился на работу в новую фирму, и в первый же день я увидел в коридоре мою Филумену. Она была ещё прекраснее, чем раньше, и глаза её сияли, как два сапфира, и она сказала: "Боже, неужели мне придётся работать вместе с этим сексуальным маньяком?"
"О да, Эрколе," - сказал дедушка, "Ваше положение очень скверное. Первое неблагоприятное впечатление на женщину нелегко изгладить!"
"Но я старался. На работе меня любили, потому что я человек весёлый, и всё время устраивал шутки и розыгрыши. И я всё время смешил даже Филумену. Но я должен вам сказать, что шутки у меня получаются хорошо, но вот заговорить о своих чувствах всерьёз я как-то не могу, а если и начинаю, то получается всё не так. Вот например, три недели назад я купил ей розу и положил на стул. И она на неё села."
"А роза была с шипами?" - спросила Рита.
"Ого-го, ещё с какими - ведь это была крупная роза, с толстым стеблем. И Филумена порвала хорошую юбку".
"Эрколе, " - сказал дедушка, "А зачем же вы положили розу ей на кресло? На кресло льют только клей нелюбимой учительнице".
"А мы всегда клали Филумене на сидение все важные бумаги, чтобы она их сразу заметила! Но теперь в общем всё равно. Я упустил свой последний шанс."
Дедушка с надеждой посмотрел на Риту.
"Мы её сейчас сюда вызовем, и вы сделаете ей предложение, и дадите ей рубашку" - сказала Рита.
"А как это мы её сюда вызовем?" - уныло спросил Эрколе.
"А вы ей сейчас позвоните и скажете, что с вами случилось несчастье, что вам оторвало ногу, и вы зовёте её на помощь!"
"А если она мне скажет - иди в больницу?"
"Вряд ли она вам скажет "иди в больницу", если вам оторвало ногу," - заметил дедушка, - "Вот если бы вы ей сказали, что вам оторвало руку...И даже тогда она вам такого не скажет, если она вас любит. Пожалуй, попробуйте позвонить - вы хотя бы проверите её чувства."
"Вот как раз чувства-то её мне проверять и не хочется - а вдруг она меня не любит? Лучше уж я сохраню свои иллюзии.  И вообще, оторванная нога - это какой-то фарс, и она подумает, что я её разыгрываю."
"А давайте тогда я позвоню, как свидетель аварии?" - предложила Рита.
"Ну, я не знаю..." сказал Эрколе, набрал номер и дал ей телефон.
Рита сказала: "Алло, это Филумена? Приезжайте пожалуйста немедленно, потому что Эрколе оторвало ногу. Да, в прачечную на улице Сан-Миниати. Нет, он подойти к телефону не может, он потерял сознание. Нет, я не могу вызвать скорую, я очень маленькая, мне три года."
"Всё." - сказала Рита, повесив трубку, - "Через три минуты будет!"
"Через три минуты?" - испугался дедушка, - "Так мы же не успеем ретироваться. Прячемся скорее, а вы, дорогой Эрколе, представьте, что нас здесь нет!" И дедушка полез под стол с алюминиевыми ножками, не без труда, потому что у него был артрит. А дети спрятались за бак с мусором.
И тут в прачечную вбежала молодая женщина. Она была похожа на Пенелопу Крус, только растрёпанная.  Она бросилась к Эрколе и сказала: "Какое счастье, что это опять дурацкий розыгрыш!" Она обняла Эрколе, поцеловала его, а Эрколе сказал ей - "Будь моей женой!" И они стали целоваться, а дедушка и дети тихо-тихо пошли к выходу.
То есть они хотели уйти тихо, но это не вполне у них получилось. Дело в том, что дедушка застрял, и был вынужден ползти к выходу вместе со столом, и ножки стола страшно скрежетали по полу. А дети выскочили из-за бака слишком поспешно, и уронили все швабры и ведро, которое с грохотом покатилось по полу. Филумена обернулась и увидела трёх клоунов.
Тут она дала пощёчину Эрколе и сказала: "Ну уж этот розыгрыш я тебе не прощу! Я немедленно выхожу замуж за Кристофано Педрокко!" И бросилась к выходу.
"Задержите её, задержите её!" - закричал дедушка из-под стола. И Рита была вынуждена бросить Филумене под ноги швабру. Филумена зацепилась за швабру и упала во весь рост.
Тут раздался оглушительный гудок, и стиральная машина распахнулась. Эрколе прыгнул к машине, вывалил из неё всё бельё на пол, бросился на рубашку, выхватил из неё мокрый кусок картона, разодрал его и достал кольцо с огромным бриллиантом. Он упал на пол рядом с Филуменой, обнял её и сказал: "Это не розыгрыш! Моя жизнь принадлежит тебе, даже если она тебе не нужна!"
"Эрколе," - сказала Филумена, - "Где ты взял эту ёлочную игрушку?" "Это не игрушка," - отвечал ей Эрколе, - "а настоящий бриллиант, и я на него потратил все свои сбережения! Будь моей женой!"
"Хорошо," - отвечала Филумена, - "Я буду Филуменой Мартурана, но почему ты такой дурак? Почему ты делаешь предложение в прачечной и нанимаешь клоунов?"
"Это не клоуны, это мои лучшие друзья!" - отвечал ей Эрколе Мартурана.
"А почему вы ходите в клоунских костюмах?" - спросила Филумена.
Дедушка, который уже избавился от стола, отвечал ей:
"А потому, дорогая Филумена Мартурана, что у нас нет нижнего белья!"

Эта глава называется "Филумена Мартурана".

ГЛАВА VIII.

На следующий день в магазин зачастили посетители, и не все из них были приятны. Первыми рано утром появились два странных покупателя - головы у них были бритые, а лица не сулили ничего хорошего. Не обращая внимания на дедушку, они стали рыться в коробках, выбрасывая вещи на пол. Кот расстроился, и молча ушёл на кухню.
"Синьоры," - сказал дедушка, которому показалось, что его не заметили, - "Синьоры, что вы ищете? Если зажигалки, то они у меня тут, под прилавком, а если кокаин, то он продаётся в доме номер четырнадцать по улице Скальци, в ресторане "Доннер-Кебаб. " Синьоры даже головы не подняли. Дедушка обозлился.
"Синьоры," - сказал он резко, - "Кто вы такие и как вас зовут? Я настаиваю на том, чтобы вы представились!"
"Ну раз вас так заело," - отвечал один из синьоров, - "То вот - меня зовут Пальмиро Уморилло".  "А меня зовут Тольятти Заебалло," - заявил другой.
"Что-то в последнее время начались проблемы с итальянскими именами," - усмехнулся дедушка, - "Как будто их сочиняет на ходу какой-то лентяй, который не удосужился заглянуть в телефонную книгу Милана".
А Уморилло и Заебалло отвечали ему: "Если вам не нравятся наши старинные итальянские фамилии, это ваше дело. А сами вы, например, кто будете?"
"А я," - отвечал дедушка, - "Джанкарло Сфорца!"
И тут они переглянулись, и Уморилло стал звонить по сотовому и говорить на незнакомом дедушке языке.
Дедушка спросил: "Простите, я вам не мешаю?" А Заебалло ему ответил: "Нет, вы ПОКА нам не мешаете."
И тут вдруг попугай тихо, но веско произнёс: "Руки вверх, я из ОБХСС!" Уморилло поискал глазами попугая и злобно сказал ему три слова на незнакомом языке. А попугай ответил ему пять слов на том же языке. Тогда Уморилло и Заебалло говорят ему ещё 12 слов, причём у каждого своя партия, но но все каденции сходятся в контрапункте. Тут попугай им двадцать четыре, а они вступают, не дожидаясь, пока он кончит, теми же словами, двойным каноном. "Здорово у них выходит, прямо терцет Россини!" - подумал дедушка, - "Однако же, они ведь просто ругаются. Надо это прекратить."
"Синьоры!" - заорал дедушка, чтобы привлечь всеобщее внимание. "Уморилло! Заебалло! Я сейчас вызвал Джакомо Феттучини; он меня просил предупредить, когда вы зайдёте!"
"Да?" - говорит ему Уморилло, - "А какой у него телефон?"
Дедушка, который в молодости недурно играл в покер, отвечал : " 1-800-Я-МАФИЯ".
"А вот и не такой! Всё-то вы врёте, не надо нам впаривать, нас на фу-фу не возьмёшь!" - отвечал Заебалло. "И вообще", - добавил Уморилло, - "Мы его вчера блин застрелили!" Тут Заебалло ткнул Уморилло под микитки и буквально выволок его из магазина. Оба они убежали, а дедушка призадумался, кто же они такие. И вдруг всё понял: это же переодетые агенты КГБ! Сначала они укокошили Троцкого, а теперь явились за попугаем!
"Боже мой," - подумал дедушка, - "Что же делать? Может быть спрятать попугая в  ресторане Доннер-Кебаб?" Но в этом ресторане в воздухе стоит такая густая завеса кокаина, что заглянешь на минутку за спичками, и полдня весёлый. Дедушка не хотел, чтобы попугай пострадал от пассивной наркомании. Попугай посмотрел на дедушку, понял его метания и участливо сказал: "От тюрьмы да от сумы не зарекайся!" "Верно," - подумал дедушка. "Нельзя расставаться с друзьями! Поодиночке нас перебить легче! Я не убоялся фалангистов, не убоюсь и КГБ!"
Дедушка покидал разбросанные вещи в коробки. Он не был занудным аккуратистом, и не считал, что надписи на коробках обязательно должны соответствовать их содержимому, поэтому дело пошло очень быстро. Завтракать дедушка всех пригласил на диване в магазине, на случай, если придут ещё какие-нибудь любители швыряться чужими вещам.
И тут у магазина остановился велосипед. С него слезла, не без труда, потому что побаливали полученные вчера синяки, молодая женщина, похожая на Пенелопу Крус. На пальце её стрелял огненными лучами направо и налево бриллиант размером с яйцо колибри.  Стирка пошла ему на пользу. Филумена Мартурана, а это была она - если кто ещё не понял - сняла с велосипеда большой мешок, зашла в магазин и сказала: "Здравствуйте, я привезла вам нижнее бельё и немного верхнего!"
Все ужасно ей обрадовались, вскочили с дивана, (при этом некоторые даже уронили за диван остатки пиццы), и окружили Филумену. Только кот вместо этого прыгнул за диван доедать колбасу - в его годы он изверился в любви красивых женщин, и понял, что главное в жизни - это полноценное питание. Филумена стряхнула крошки с дивана, поставила на него мешок и достала костюм для Малыша и выходное платье для Риты, знаете, такое с лентами.
Филумену усадили пить кофе, и Рита задала ей два важных вопроса.
Прежде всего она спросила: "Скажите, Филумена Мартурана, когда вы полюбили Эрколе?"
"Ещё в третьем классе, но он всё время так кривлялся, что мне не удавалось вставить ни словечка!" - отвечала ей Филумена. "Он бы и в прачечной что-нибудь натворил, если бы не вы. Вы спасли нашу любовь, и я привезла вам приглашение на свадьбу".
"Спасибо," - сказала Рита, - "Мы непременно придём".
Все полюбовались приглашением, даже те, кто ещё не умел читать, потому что там и без текста было много интересного - и голубки, и розы, и флёр-д-оранж в нужном месте, - и всё  в золотой рамке из листьев акации.
Потом Рита задала второй важный вопрос. Вчера ей не хотелось его задавать, чтобы не портить вечер Филумене и Эрколе.
"Но как же с Антонио Гауди?"
"А что с Антонио Гауди?" - удивилась Филумена.
"Ну как же," - сказала Рита, - "У вас ведь теперь будет два мужа, а это не разрешается!"
"Ри-ита, ну неужели ты думаешь, что я могу так поступить?" - укоризненно сказала Филумена. "Антонио Гауди умер в Бразилии."
"Умер?" - ахнула Рита.
"Да, он умер. Жили мы неладно. Однажды я сказала Антонио Гауди, что я его не люблю, что я вышла замуж за него только для того, чтобы досадить Эрколе Мартурана, который, видите ли, считает, что со мной можно обращаться, как с камелией!"
"С камелией?" - удивилась Рита, - " Вы хотите сказать, что ему до вас, как до какого-нибудь кактуса?"
"В принципе - да." - отвечала Филумена. "Но забудем про камелию. Главное вот что: Антонио Гауди побелел, как полотно, и сказал мне - если ты от меня уйдёшь, я убью Эрколе Мартурана! И вы понимаете, после этого я уже не могла с ним развестись!"
"Да," - сказал дедушка, - "Ничего себе Антонио Гауди!"
"Вот именно," - подтвердила Филумена. "И вот однажды, когда мы были в зоопарке, Антонио Гауди меня спрашивает - а ты всё ещё любишь Эрколе Мартурана? А я ему отвечаю: да, я любила, люблю, и буду любить, несмотря на то, что он насмеялся над моей любовью. Или может быть я ему сказала - сколько можно талдычить одно и то же? В общем, я не помню, что я ему сказала. Может быть я его просто послала."
"Куда?" - спросил Малыш.
"За мороженым" - уточнила Филумена. "Но он не пошёл за мороженым, о нет! Он сказал мне - раз так, я сейчас напьюсь воды из колоды у жирафа, потому что мне жизнь не мила. Я его удерживала, но он вырвался, перепрыгнул через барьер, и пил эту воду вместе с жирафом, пока не потерял сознание. Его увезли в больницу на "скорой помощи", и когда я туда за ним приехала и сказала - покажите мне моего мужа! - мне ответили: донна Гауди, мы не можем вам его показать, он уже усоп, весь посинел, и санэпидстанция не допустит вашей встречи. Оказалось, что в этой воде очень высокое содержание свинца. Мы в Бразилии всегда пили воду только из бутылок.
И мне выдали запаянный гроб и справку, что Антонио Гауди умер.
Я тут же продала все его заводы, дома, пароходы, и на вырученные деньги сделала хороший склеп, и заплатила за участок на 150 лет вперёд, потому что больше не стоит, всё равно там будет землетрясение. Всё, что осталось, я раздала его родственникам, вернулась в Милан и устроилась на работу секретаршей."
"Да, хорошо, что эти тяжёлые для вас испытания закончились," - сказал дедушка.

Эта глава называется "Звезда и смерть Антонио Гауди".

ГЛАВА IX.

Не успели Джанкарло и дети распроститься с Филуменой, как в магазине возник Старший Реставратор и с порога закричал: "Вы думаете, что я жох, да?"
"Здравствуйте, синьор Старший Реставратор, " - отвечал ему дедушка, - "Нет, я не думаю, что вы жох, а почему вы так предположили?
"Да вы наверно решили, что я заиграл вашего Тьеполо. Подлинник-то я взял, а копию вам не привёз."
"Нет, я думал, что вы заняты. Кроме того, будет удобнее, если вы отреставрируете мне картину в мастерской. У меня ведь здесь совершенно нет места".
"Да,"- сказал Старший Реставратор, -"Я был занят! Я отскребал краску с нижней части картины, чтобы найти подпись художника. И мы наконец нашли эту подпись: "Х/Б".  Тьеполо так никогда не подписывался. Теперь все поверили, что это копия, и что мы с вами не нагрели церковь. А чтобы вы не думали, что все на вас наплевали и забыли, мэр приглашает вас на прием в вашу честь. Вот тут у меня официальное приглашение."
"Нет, не хочу я никуда идти, скука там будет смертная," - сказал дедушка.
"Дедушка, а как же платье?" - огорчилась Рита.
Дедушка посмотрел на платье, посмотрел на Риту и подумал, что жалок тот мужчина, который отказывает женщине в невинных удовольствиях.
И все, кроме кота и попугая, пошли на прием в мэрию.
Я также как и вы, обожаю приёмы. На них можно познакомиться с самыми последними новинками моды. На приёмах всем наливают шампанское и угощают крошечными бутербродами со всякой вкуснятиной. На приёме можно сфотографироваться со знаменитостями, и неважно, что потом вас вырежут из кадра - карпе дием!
Приём в мэрии оправдал и мои, и Ритины надежды. На приёме был цвет миланского общества, и множество журналистов и фотографов. Взгляды всех присутствующих были устремлены на Риту, потому что кому охота смотреть на пузанов вроде мэра или директора Миланского банка.
Мэр Милана, синьор Туллио Бембо, произнёс речь о том, как много сделали для города Джамбатиста Тьеполо и Джанкарло Сфорца. Синьор Бембо питал слабость к титулам, и был ужасно польщён тем, что к нему пришёл сам герцог Сфорца. Он называл дедушку "Ваша светлость" и нежно обнимал его при виде каждого фотографа. Когда мэр сфотографировался с герцогом, с герцогом и Ритой, с герцогом, Ритой и Малышом, с герцогом, Ритой, Малышом и  Старшим Реставратором, фотографов и журналистов отпустили, и гости стали прощаться.
"Нет, нет, нет, Ваша Светлость," - сказал мэр, - "Не уходите.  Я приглашаю вас и ваших внуков на приватный закусмент-фуршетец. И вы, синьор Старший Реставратор, тоже присоединяйтесь, потому что благодаря вашему такту и обаянию в нашем городе теперь будет выставлен подлинник Тьеполо."
Мэр привёл всех в свой огромный кабинет, где на специальном раскладном столе со столешницей из полированного ореха были расставлены закусочки на фарфоровых и хрустальных тарелках, вазы с пирожными и фруктами, и бутылки с винами и ликёрами.
"Пожалуйста, угощайтесь, ни в чём себе не отказывайте - всё за счёт города! А я сейчас вам достану мой любимый бенедиктин, и мы тяпнем по рюмочке!"- радушно сказал мэр.
Бенедиктин был у него в ящике под столом. Мэр нагнулся, потянул к себе ящик и упал, как подстреленный. Все подбежали к нему. Мэр лежал на боку в очень странной позе - как будто он решил поиграть в гусеницу-землемера.
Туллио Бембо был человеком незаурядного мужества, готовым шутить даже мрачной бездны на краю. "Пустяки," сказал он, скрипнув зубами, - "Радикулитус вульгарис! Прихватывает иногда. Не обращайте пожалуйста на меня внимания, пейте и закусывайте, только обложите меня подушками с дивана."
Старший Реставратор принял эти слова, как руководство к действию, отошёл к столу, взял кусок прошютто и налил себе бокал вина. А остальные обложили мэра подушками и стоят вокруг, не знают, что делать. Во-первых, на диване без подушек сидеть неудобно, а во-вторых, жалко человека.
Старший Реставратор сунул в рот прошютто, отхлебнул из бокала, подошёл к мэру и сказал сочувственно - "Я знаю, это у вас остеопороз. У меня тоже остеопороз".
Дедушка удивился: "Господа, вы чем-то не тем страдаете. Остеопороз это ведь женская болезнь."
"Да что вы понимаете," - обиделся Старший Реставратор. - "Какая ещё женская болезнь? Женская болезнь это сифилис".
"Сифилис?" - растерялся дедушка, - " Вот не знал, что сифилис это женская болезнь."
"Да," - подтвердил Старший Реставратор. " Сифилис - женская болезнь, это знает каждый школьник. Вы, синьор Сфорца, наверно в школе были двоечником. А я вот учился на пятёрки".
Дедушке было нечем крыть, он действительно перебивался в школе из двойки в тройку, потому что увлекался сборкой любительских радиоприёмников, и на уроках, чтобы не тратить время даром, вычерчивал радиосхемы. Поэтому дедушка сменил тему.
"Вы знаете," - сказал он мэру, - "У меня тоже был радикулит, и меня вылечил китаец-хиропрактор. Он прямо меня воскресил - представляете, ходил у меня по спине босыми ногами!"
"Да не верьте вы этим хиропракторам," - сказал Старший Реставратор, - "Один хиропрактор так меня наебал!"
"Наверно потому, что вы его раздербанили!" сурово сказал дедушка, которому лексикон Старшего Реставратора уже начал приедаться.
 "Я? Это вы про меня такое сочиняете? Ну вот это вот уж точно с больной головы на здоровую! Ну знаете! Я его не раздербанил, я ему просто сказал, что..."
"Не трудитесь повторять, что вы сказали хиропрактору, - забудем об этом прискорбном эпизоде," - сказал дедушка.
"Ах вот как, здесь не желают считаться с мои колоссальным жизненным опытом и широкой эрудицией? Тогда я могу и помолчать!" - рассердился Старший Реставратор. И он вернулся к столу с закусками.
"Ну пошлите же скорее за китайцем," - застонал мэр, " мочи нет терпеть. Чуть шевельнусь, у меня в пояснице точно коловорот проворачивают!"
"У меня есть телефон этого китайца," - сказал дедушка, " но я не уверен, что он приедет. Он очень занят, и к нему на прием нужно записываться за неделю".
"Как за неделю?" - обиделся мэр, - " Я же человек со связями, я человек состоятельный, я, наконец, человек больной и страдающий. Как это он может не приехать?"
Дедушка вынул сотовый телефон, вызвал номер китайца, попросил его приехать в мэрию, и китаец, как ни странно, согласился. Пока его ждали, дедушка объяснял, что китаец диагносцирует любые болезни на расстоянии, без наложения рук. Объяснял он это мэру, потому что Старший Реставратор демонстративно разглядывал свои ботинки.
Китаец, господин Пей-Чао, вошёл в кабинет лёгкой походкой снежного барса и уже за три метра определил болезнь мэра. "Климакса," - сказал он.
"Какая климакса?" - не поверил мэр. - "Я ещё ой-ёй-ёй, это у меня радикулита!" - и с упрёком посмотрел на дедушку.  Но китаец не изменил своего диагноза даже под административным прессингом.
"Климакса!" - подтвердил он. - "Ладикулита от климакса. Климакса в Милане нехолосая. Дует."
Китаец подошёл к мэру и попытался переложить того с боку на живот. Мэр взвыл. Китаец сделал новый заход.  Он напружился и вдруг пискнул и упал рядом с мэром на подушки.
"Что с вами?" - спросил его дедушка.
"Ладикулита. Мэра болсая, тизолая" - кротко пояснил китаец.
"У, блин!" - сказал Старший Реставратор, -" Я же предупреждал.  Это такой же хера-практор, как и все остальные. Вот видите, лежит, как дохлая лошадь, и цену себе набивает!"
"Расиста лысая," - отвечал ему китаец.
"А-а, вы слышали? Этот бздун ещё и  выражается при малолетних!" - вознегодовал Старший Реставратор. "Ты ещё и обзываешься? Но я сумею себя защитить! Я сейчас подойду и дам тебе прикурить в ухо!"
Дедушка сорвался с места, чтобы предотвратить побоище, но Старший Реставратор оказался проворнее. Он подскочил к китайцу, нагнулся, замахнулся, заорал и упал.
"Только не говорите, что у вас тоже радикулит!" - возмущённо сказал дедушка.
"А что же у меня ещё? Водянка головного мозга? Цынга?" - ядовито отвечал ему Старший Реставратор, лежавший на полу, как плохо сложенный перочинный ножик.
Малышу не нравилось, как развивался этот фуршетец. Он опять убедился в том, что взрослые не умеют себя вести - падают на пол, скидывают подушки с дивана, норовят подраться или обругать друг друга.
"Ну вот что, ребята," - отрезал дедушка, - "Мне всё это надоело. Сейчас я вам устрою летку - енку!"
"Дедушка," - сказала Рита, - "не снимайте ботинки, опять ведь в чужих уйдёте. Вы скоро вообще без обуви останетесь."
"Батинка иссё луссе!" - подал голос китаец.
"Хотите в ботинках, будут вам ботинки!" - заверил дедушка, - "Мне ещё лучше, мне трудно нагибаться, я их битый час теперь зашнуровываю".
Тут дедушка разбежался и прыгнул на китайца. И начал отбивать чечётку. Отбивал он чечётку здорово, только вот одна нога двигалась у него гораздо медленнее, чем другая, и китаец ему крикнул: "Клутись, клутись!" Дедушка развернулся на сто восемьдесят градусов и отделал китайцу другой бок. После этого он обработал мэра и Старшего Реставратора. Пациенты вскочили один за другим, похватали подушки с пола и уселись на диван.
"Ваша светлость, "- сказал мэр, - "Вот вы какой у нас хиропрактор, вы из гроба нас подняли, никакого китайца не нужно!"
Китаец обиделся и сказал: "Вот его тепель и плигласайте, а я к вам больсе не плиду!" А потом он отозвал Джанкарло в сторонку и попросил: "Мосно я тебя плигласать буду, если у меня ладикулита?"
"Ну разумеется, господин Пей-Чао," - отвечал ему дедушка.
Когда Рита, Малыш и дедушка, в целом довольные приёмом, пришли в магазин "Редкие старинные вещи", их поджидал ужасный разгром. Всё было перевёрнуто, высыпано из коробок, и валялось на полу.
Дедушка бросился к попугаю. По дороге он раздавил блюдце. Попугай был на месте. У него не нашлось подходящей цитаты, и он прокричал открытым текстом: "Ботинки спёрли!"
"Кто?" спросил дедушка.
Попугай исполнил терцет Россини.

Эта глава называется "Китайская медицина".

ГЛАВА X.

Лейтенант Орландо Грондона развернул свежую газету и увидел фотографию с подписью:  "Уважаемый гражданин нашего города Джанкарло Сфорца с внуками на приёме у мэра Милана синьора Туллио Бембо".
"Знакомые всё лица. Внуки... Понятно," - сказал Орландо Грондона, бросил газету под стол и отправился в магазин на улице Скальци, 12. Там он нашёл озабоченного Джанкарло Сфорца.
"Здравствуйте, синьор Сфорца," - сказал Орландо Грондона. - "Что же это вы так со мной нехорошо поступаете? Мы ищем детей, с ног сбились, оттянули важные ресурсы от ловли преступников, а дети, оказывается, давно уже с вами!"
"Да я же вам сразу сообщил, что дети нашлись. Я вам написал. Конечно, лучше было бы зайти, но дел невпроворот." - отвечал Джанкарло.
"Понятно," - сказал Орландо Грондона, -"Написали, но письмо не дошло."
"Нет, я точно знаю, что дошло. Я написал на чеке, и деньги с моего счёта уже сняли. Я только не успел узнать ваше имя и точный адрес, поэтому я написал: "Синьор полицейский из зоопарка, не беспокойтесь, дети нашлись", потому что я знал, что чек до вас дойдёт."
Понятно," - сказал Орландо Грондона, - "Это было недоразумение. Забудем. Только вы мне пожалуйста уж больше не пишите писем на чеках и почтовых марках. Я вам сейчас запишу своё имя и дам прямой телефон." Так он и сделал.
"А теперь," - продолжил Орландо Грондона, "Я заберу у вас детей. Я собираюсь их держать в полицейском участке, пока не найдутся их родители."
"Видите ли," - сказал расстроенный Джанкарло Сфорца, - "Этого нельзя сделать. Дети опять пропали."
"Врёт, как сивый мерин," - подумал Орландо Грондона, - "Что же теперь делать?" Ведь нельзя же сказать восьмидесятишестилетнему старику в лицо, что он врёт.
"Вы думаете, что я вру, как сивый мерин, но вам неудобно это сказать в лицо восьмидесятишестилетнему человеку?" - предположил Джанкарло Сфорца.
"Ну что вы, я совсем так не думаю!" - заверил его Орландо Грондона, - "Если я решу, что вы врёте, я вам так и скажу!"
"Значит, вы не считаете меня старой рухлядью, и не судите людей по их возрасту?" - обрадовался Джанкарло.
"Вовсе нет, ну как вы могли такое подумать?"
"Тогда я буду с вами откровенен и расскажу вам всё, что я знаю.  Дети пропали сегодня утром, а вчера пропали ботинки, и всё это дело рук КГБ".
" Понятно," - подумал Орландо Грондона, "ему ведь уже восемьдесят шесть лет, и в этом возрасте они все ку-ку. И что я теряю время с этой старой рухлядью? Надо поскорее от него отделаться и заняться поисками."
" Понятно," - подумал Джанкарло Сфорца, - "Он считает, что я уже ку-ку, и меня не слушает. Надо поскорее от него отделаться и заняться поисками".
Поэтому Джанкарло Сфорца и Орландо Грондона быстренько распрощались к обоюдному удовольствию. Полицейский отошёл на несколько шагов от магазина "Редкие старинные вещи" и стал звонить в полицию.
В это время в магазин быстро вошёл молодой человек со скрещенными на груди руками. Очевидно, он привык так ходить, потому что даже дверь он толкнул бедром, и так, со скрещенными руками, и наклонялся к коробкам с товарами. Одет он был в заношенные штаны и застиранную футболку. Дедушка, который обычно игнорировал покупателей, если они к нему не приставали, после всех этих безобразных событий был начеку и внимательно смотрел на нового покупателя, лицо которого было до странности знакомым.
Наконец дедушка сказал: "Здравствуйте, синьор Гоцци".
"Вот непруха," - огрочился молодой человек, - "Опять я на вас напоролся. Ну валяйте, сдайте меня опять полиции - вот тут как раз и мент стоит."
"Нет, синьор Гоцци, не буду я вас сдавать в полицию, у меня другие заботы" - сказал дедушка. "Если вы хотите что-нибудь спереть, то давайте по-быстрому. Вот я вам даю полиэтиленовый пакет, и у вас есть десять минут. После этого я закрою магазин и уйду".
"Спасибо," - сказал молодой человек, - "И мне некогда. Сейчас мусор уйдёт, и я тоже пойду".
"Вы знаете, синьор Гоцци", - сказал дедушка, - "Я в последнее время как-то усох, и у меня есть одежда, которая мне не подходит, а вам подойдёт".
"Благодарю. Не ожидал," - отвечал ему Эваристо Гоцци, - "Но только мне не стоит разгуливать по Милану в костюме прошлого века - слишком заметно, ещё подумают, что я киноактёр, и замучают с автографами."
"А так ходить, вы думаете, не заметно? Вы что же, собираетесь всю жизнь проходить со скрещенными на груди руками?"
Эваристо рассмеялся и опустил руки. Дедушка прочёл на футболке то, что и ожидал: "КПЗ № 48".
К удивлению Эваристо, у дедушки нашлись не рединготы и никербокеры, а вполне подходящие джинсы Ливайс, футболка и джемпер. Похоже, что ещё лет пятнадцать назад дедушка был по росту и размеру точь-в-точь, как Эваристо.
"Не знаю, как вас и благодарить, синьор..." - сказал Эваристо Гоцци уже без насмешки, - " Простите, но наше знакомство пока одностороннее - вы угадали моё имя, а угадать ваше мне не хватит смекалки."
"Джанкарло Сфорца, к вашим услугам, синьор Гоцци", -ответил ему дедушка. "А есть вы хотите?" Вопрос этот был задан для проформы, потому что легко было догадаться, как голоден Эваристо, - ведь со скрещенными на груди руками можно разве что пить коктейли через соломинку.
"Да, не отказался бы, " - признался Эваристо, - "Жрать хочется жутко".
Дедушка поставил на стол пиццу, налил вина, и Эваристо принялся за еду. Попугай, который  следил за происходящим недобрым оком, пропел:
"Не жди меня, мама, хорошего сына, вернётся мошенник и вор..."
"Ну-у, синьор попугай, что это вы со мной так суровы? Ведь я не успел вам сделать ничего плохого?" - засмеялся Эваристо.
"Меня зовут Федя," - смягчился попугай. Попугай был способен к нормальному человеческому разговору, но его, как Тимура Шаова, распирала болезненная страсть к цитированию.
"Имейте в виду," - сказал дедушка, -"что это псевдоним.  Настоящее имя попугай скрывает - боится КГБ."
Эваристо уже съел один кусок пиццы и не решался взять второй, ведь он был последним.
"Доедайте," - сказал дедушка, - "Пицца меня не интересует, я ем только мороженое. В мои годы я имею право есть только то, что вкусно, а всё, кроме мороженого, кажется мне картонкой. Я купил пиццу для детей, а они пропали."
Эваристо перестал жевать: "Как пропали?"
"Ешьте, ешьте," - сказал дедушка, - "Сегодня я ушёл за пиццей, а когда вернулся, детей уже не было. И никто не знает, где они, даже Федя".
"Да, прокол вышел," - признался попугай.
"Вдобавок вчера, когда мы вернулись из мэрии, я увидел страшный разгалдаж."
"Да, вижу, вижу" - сочувственно сказал Эваристо Гоцци, оглядывая магазин.
"Да что вы видите?" - удивился дедушка, - "Я же уже всё аккуратно прибрал. Так вот, вчера пропали только ботинки - абсолютно нелепая пропажа. Но я догадываюсь, чьих рук это дело!"
И дедушка рассказал о странном визите Уморилло и Заебалло.
"Уморилло? Заебалло? Я балдею, я торчу!" - засмеялся Эваристо.
"Я бы тоже торчал, если бы было с чего," - хмуро заметил дедушка.
"Извините, синьор Сфорца," - смутился Эваристо, - "Я только хотел сказать, что эти имена вымышленные, причём какими-то иностранцами."
"Да как вы догадались?" - иронически удивился дедушка.
"Да потому что Уморилло и Заебалло это бессмысленные сочетания звуков, которые сами по себе ничего не означают, и просто имитируют звучание итальянских фамилий."
"Да, вы лингвист," - саркастически заметил дедушка. "А я вот не только понял, что они иностранцы, я даже догадался, кто они. Вы знаете Пальмиро Тольятти?"
"Нет," - ответил Эваристо.
"Вот и хорошо." - одобрил дедушка, - "Конечно вы не знаете, вы тогда были ребёнком. Это противный коммунист и пособник Совдепии.  Он уже давно загнулся, и его имя помнить могут только коммунисты или кагебешники". (Дедушка конечно не знал о российском заводе имени Пальмиро Тольятти, так же, как ему и в страшном сне не мог бы привидеться миланский завод имени Берии, выпускающий "запорожцы").
"Теперь вы видите, почему я тороплюсь," - сказал дедушка.
Эваристо, который уже доел между делом всю пиццу, несмотря на оскорблённые взоры кота, немного подумал и сказал:
"С одной стороны, вы меня, синьор Сфорца, здорово подставили, но с другой стороны спасли мне жизнь и накормили пиццей. Придётся мне вам помогать. Вы ведь не умеете лазать по крышам и открывать сложные замки."
"А кто вам сказал, что я не умею лазать по крышам и открывать сложные замки?" - спросил дедушка.
"Неужели вы бывший вор-домушник?"
"Нет, я не домушник."
"Тогда вы наверно работали в контрразведке?"
"И в контрразведке я не работал. Можно найти и менее экзотические объяснения. Вы знаете про бритву Оккама?"
"Нет, у меня какая-то другая. Это что, ваше изобретение?"
"Бритва Оккама это не настоящая бритва, а логический принцип, который гласит, что если к примеру бритва называется бритвой Оккама, то скорее всего её изобрёл Оккам, а не Свини Тодд. Но дело не в том, что я умею и чего не умею. Главное, что я охотно принимаю вашу помощь, потому что человек один не может ни черта."
"Только вот одна закавыка," - сказал Эваристо Гоцци. - "Я не могу иметь дела с полицией".
"Я тоже покончил с полицией. В полицию я уже обращался два раза и понял, что это бесполезно. Они даже писем не читают." - пожаловался дедушка. "Меня беспокоит другое - вы ведь вор-домушник. И как это вас угораздило? Вам, кстати, не стыдно?"
"Если бы я стыдился своей профессии, я не мог бы быть домушником," - отвечал ему Гоцци, - "Это всё равно, как актёр, который стесняется целоваться на сцене - лучше ему тогда стать трубочистом".
"Ладно,"- сказал дедушка, - "Это не моё дело. Но только если мы проводим какую-нибудь важную операцию, а вас в это время возьмут с поличным, я окажусь в затруднительном положении".
"Не беспокойтесь, синьор Сфорца," - заверил его Гоцци, - " На то время, пока мы ищем детей, я отменяю все намеченные кражи, хотя  это плохо - собъется график и полетит квартальный план. Пока я чист, за мной ещё ничего не значится, кроме тех вазочек, и то только если вы на меня покажете: ведь вы - единственный свидетель. Только вот вам придётся кормить меня пиццей, потому что все деньги у меня отобрали в ментовке."
В это время на пороге магазина появился Старший Реставратор и закричал: "А я знаю, почему вы так вчера на меня окрысились!"

Эта глава называется "Атос и д'Артаньян".

ГЛАВА XI.

"Н-да, принесла нелёгкая," - с тоской подумал дедушка, увидев Старшего Реставратора, - "Что это он так зачастил. Делать ему, что ли, нечего? Не реставрационная мастерская, а какой-то прогул-трест!"
"Здравствуйте, синьор Старший Реставратор", - сказал он громко, - "позвольте вам представить Эваристо Гоцци, Это..."
Эваристо Гоцци с интересом посмотрел на дедушку, но тот продолжал без запинки - "мой друг, альпинист, как и я".
"Да." - сказал Старший Реставратор в виде приветствия, и повернулся к дедушке, - "Вы, синьор маркиз, на меня наехали, потому что я выражался при детях! Но вы же могли мне это прямо сказать!"
"Почему он зовёт вас маркиз?" - спросил Эваристо.
"Потому что я герцог," - объяснил дедушка.
"Ну герцог там, маркиз, и дры-ды-ды, но зачем вы темнили? Так бы и сказали, мол, не выражайся! Я бы понял, я всё тонко чувствую. А вы, как это принято у вас в высшем свете, стали выкаблучиваться, говорить экивоками, чушь какую-то придумали, что сифилис не женская болезнь. А я всё понимаю, просто я в последнее время дал себе послабление, потому что сын вырос, а внуков ещё нет. Но теперь, когда я продрался через весь туман, который вы вот тут подпустили, я уже буду вести себя по-другому. Я детям шоколад принёс!"
Старший Реставратор вынул из кармана поломанную плитку.
"Вот шоколад!"- сказал он, - "Где дети?"
"Детей нет, их украли," - печально сказал дедушка.
"Ни фига себе!"- поразился Старший Реставратор, "И мне опять ничего не сказали! Вот вечная ваша манера темнить, дурить мозги, как с сифилисом."
"Хватит, я уже усвоил, что сифилис - женская болезнь," - сказал дедушка. - "Лучше слушайте внимательно, что произошло."
И дедушка кратко обрисовал ситуацию.
"Вот марксисты-ленинисты паскудные!"- разъярился Старший Реставратор, - "Ещё, выходит, не нажглись на холодной войне! Вам повезло, что я во-время тут оказался. Я их повадки знаю, я читал их работы, мне эта мура хорошо знакома - "Женская болезнь левизны в коммунизме" - и всё такое прочее. Вооружившись знаниями, которые накопило человечество, мы сейчас будем бить этих врагов на чужой территории и малой кровью!"
"Интересно, как эти теоретические знания помогут вам на практике?"-спросил дедушка -"Зачем, например, гебешникам ботинки?"
"Ботинки? Ха-а, бати-иночки! С ними-то всё ясно, как Божий день!" - воскликнул Старший Реставратор."Их украли, чтобы дать понюхать собаке!"
"Какой собаке?"
"Известно, какой! Вы читали "Собаку Баскервилей" Конан-Дойля? Или вы вообще ничего не читаете, а?"
Дедушка не помнил, что там конкретно было с собаками. Дедушка Конан-Дойля читал в 13 лет, а с тех пор на него столько навалилось.. И вообще он предпочитал Паскаля.
"Да, я забыл, что имею дело с двоечниками," - горестно заметил Старший Реставратор.
Дедушка помрачнел.У каждого человека есть область, в которой он хотел бы слыть экспертом. К потерям в других сферах он равнодушен, но в этой - чувствителен, как глаз к загнувшейся реснице. Например, дедушка вовсе не стремился снискать себе славу специалиста по женским болезням, но он считал себя человеком начитанным, и ему было неприятно, что кто-то читал больше него.
"А что такого особенного было в пропавших ботинках?" - спросил Эваристо.
"Ботинки, как ботинки" - хотел было ответить дедушка, но попугай вдруг запел: "Оранжевые боты, пальто из коверкота".
"Помилуйте," - оживился дедушка, -"Действительно, шнурки были оранжевые, я припоминаю, что мне это не понравилось, потому что я не люблю кричащих цветов. У меня шнурки коричневые."
"Вот-вот. Ботинки именно должны быть коричневые! всё сходится!" - радостно закричал Старший Реставратор.
"Коричневые?" - полюбопытствовал Эваристо. "А почему не бежевые?"
"Кретинизм крепчает!" - сказал Старший Реставратор.
"Так," - сказал Эваристо, - "Мы знаем следующее. Джакомо Феттучини явился в квартиру на улице Данте, чтобы убить Андреа Меммо. А вот почему около этой квартиры паслись и наши любители сапожной продукции, Пальмиро и Тольятти? В этой квартире есть какая-то загадка. Надо её тщательно обыскать."
"Думаете найти ботиночки?" - усмехнулся Старший Реставратор,- "Если хотите знать моё мнение, то ботинки эти уже на острове посреди болота."
"Какого болота?"
"Ну того, где собаку откармливают!"
"Собаку откармливают?" - переспросил Эваристо, -"Там что, корейцы живут?"
Тут Старший Реставратор потерял терпение. "Я," - говорит, - "завтра же пойду в библиотеку и возьму для вас "Собаку Баскервилей". Вы же ничего не читали, как же можно так жить?"
"Действительно", - сказал Эваристо, - "Я почти ничего не читал". - (В школе Эваристо едва осилил "Пиноккио", а уж "Сердце" де Амичиса ему пересказывала Эстрелла, соседка по парте.) - "Возвращаясь к квартире, - квартира конечно опечатана, но мы без труда в неё залезем по каминной трубе."
"Нет, по трубе я не полезу," - сказал Старший Реставратор, - "и не потому, что я трус, я ничего не боюсь, даже привидений, просто у меня нет навыков. Такое должен делать профессионал. Это дело для вас, альпинистов. А я буду вашим мозговым трестом, потому что вы не начитаны и соображаете плохо. У меня художественное чутьё сочетается с аналитическим умом - очень редкая комбинация. Жена меня ценит именно за это. Она очень глубокая женщина. Я сейчас вернусь в реставрационную мастерскую, потому что у меня работы выше крыши, а вы мне туда тащите все вещественные доказательства, которые найдёте, и я вам выстрою чёткую логическую цепь."
"Вы знаете," - сказал дедушка, - "ботинки - это здорово, но меня больше интересуют дети. Вы думаете, что лазать по трубам лучше, чем опрашивать соседей?"
"Да вы же их уже опросили!" - сказал Эваристо.
Все примолкли.
И тут Старший Реставратор случайно сбросил со стола банку растворимого кофе, и под ней обнаружилось письмо. Даже странно, что его до сих пор никто не заметил, потому что оно лежало на самом видном месте. Может быть это получилось от того, что его для верности сверху прихлопнули ещё и тарелкой с обёрткой от пломбира - очевидно отправитель не знал, что дедушка не пьёт растворимого кофе, а тарелки со стола убирает раз в месяц.
"Мне даже и читать его не нужно - я знаю, что там написано: "Держитесь подальше от Гримпенской трясины" - сказал Старший Реставратор и развернул письмо. Он прочёл: "Миняим дети на картина Трёпала "Баба с крылями". Нисите выкуп в сартир парка Семпионе в полночь. В палицию ни званить."
"Странно," - сказал Старший Реставратор, "А где Гримпенская трясина?"

Эта глава называется "Портос в Гримпенской трясине".

ГЛАВА XII.

"Так, пожалуйста, выдайте нам логическую цепь доказательств. Нанижите нам перлы вашего интеллекта на суровую нитку действительности. О чём письмо?" - спросил Эваристо.
"Женщина, которая его написала..." - начал Старший Реставратор...
"С чего вы взяли, что это женщина?"
"Ну, это элементарно," - самодовольно сказал Старший Реставратор - "От письма пахнет духами".
Действительно, от письма не просто пахло, а разило какими-то едкими духами. Дедушка перевернул письмо и увидел, что это обёртка из-под мыла.
"Хорошо," - сказал Эваристо, - "Допустим, это женщина, потому что она моется с мылом. А дальше что?"
"Дальше! Почерк характерный, легкоузнаваемый..."
"Легко узнаваемый. Почерк "Корьере де ла Сера"- согласился дедушка, который регулярно читал эту знаменитую миланскую газету. Почти все слова в письме были вырезаны из газеты и криво наклеены на обёртку из-под мыла. От руки были написаны только "сартир", "баба с крылями" и "Трёпала". Очевидно, эти темы не интересовали "Корьере де ла Сера".
"Ладно," - терпеливо продолжал Эваристо,- " Мы узнали, что детей похитила чистюля с характерным шрифтом, и она требует выкуп. Мне непонятен предмет выкупа - что за картина? Это по вашей части, синьор Старший Реставратор."
"Да-а, - сказал Старший Реставратор, - этого художника я не знаю. Придётся посмотреть в интернете. У вас тут есть компьютер?"
"Я думаю," - сказал дедушка, -"что речь идёт о картине Тьеполо".
"А разве у него есть "Баба с крыльями"? Что-то я не припомню?"- заинтересовался Старший Реставратор.
"Это, естественно, ангел. Очевидно похитители не являются искусствоведами. Им известно, что у меня была картина Тьеполо, но они видели только плохую репродукцию, потому что не представляют себе, как велика эта картина."
"Похоже, это не те ребята, которые тиснули ботинки," - сказал Эваристо. "Они летают выше."
"Да." - сказал Старший Реставратор, - "Мне только непонятно, почему встреча в сортире?  Почему не у какой-нибудь статуи?"
"Наверно потому," - предположил дедушка, - "Что в данном культурном контексте сортир единственное понятие с однозначным толкованием".
"Да, это ясно," - сказал Старший Реставратор, -"но почему в сортире?"
"Хорошо," - сказал дедушка, - "Поясню конкретным примером. Допустим, я вам напишу: "Встречаемся у голого мужика." Куда бы вы пошли?"
"Я пошёл бы к Прометею," - сказал Старший Реставратор.
"А я пошёл бы к Антиною,"- сказал дедушка.
"А я к Гераклу," - засмеялся Эваристо.
"Итак, с письмом всё ясно. Что мы будем делать?" - спросил дедушка.
"Мы сейчас позвоним в полицию, и они им хвост накрутят!" - заорал Старший Реставратор.
"Нет, ни в коем случае," - возразил Эваристо. - "При похищении заявлять в полицию опасно. Обычно это заканчивается смертью жертвы".
"Да," - подтвердил дедушка.
"Согласен," - сказал Старший Реставратор. "Вообще-то я тоже не хочу иметь дело с полицией после случая с лампочкой. Вот, понимаете, месяц назад..."
Но дедушка предложил отложить обсуждение случая с лампочкой до лучших времён, а пока заняться спасением детей.
Старший Реставратор тут же заявил, что он сбегает за люгером, который достался ему от бабушки, а потом один придёт к сортиру и всех там перестреляет.
"Нет, этого делать нельзя," - сказал Эваристо, - "Не нужно туда ходить с оружием. Если мы убьём бандитов, то мы можем никогда не найти детей."
"Да что вы понимаете, альпинист-недоучка!" - отбрил его Старший Реставратор.
Все попытки отговорить Старшего Реставратора от его затеи были напрасны. Он соглашался только на один компромисс: он был готов пристрелить бандитов на глазах у Эваристо и Джанкарло.
Дедушка понял, что Старший Реставратор относится к людям особой породы. Он сляпан из того же теста, что и Александр Македонский, Наполеон и Петлюра. Бороться за люгер у сортира дедушке не улыбалось. Выхода было три. Во-первых можно было смертельно оскорбить Старшего Реставратора, во-вторых, появить дипломатию. Наконец, можно было смертельно оскорбить и проявить дипломатию. Дедушка выбрал третий путь.
"Синьор Старший Реставратор," - сказал дедушка, - "Я не могу взять на задание труса!"
"Труса?! Я не боюсь даже при..."
"Только трусы ходят на задание с оружием" - заявил дедушка. - "Настоящие мужчины душат своего врага голыми руками".
"Хорошо, я задушу их руками," - согласился Старший Реставратор.
"А теперь," - сказал дедушка, - "Мы должны подготовить картину Трёпалы".
"Мы что, вынесем из церкви шедевр Тьеполо?" - удивился Старший Реставратор.
"Я же не сказал Тьеполо, я сказал Трёпала," - разъяснил дедушка. "Мы должны дать бандитам то, что они просят. Скажите, Малыш хорошо загрунтовал копию Тьеполо?" - обратился он к Старшему Реставратору.
"Отлично! Живого места не оставил!" - отвечал Старший Реставратор. "Я еле-еле отскоблил краску над подписью!"
"Прекрасно. Теперь вы нам нарисуете на этом грунте бабу с крыльями, а поверх расчищенной подписи напишете "Трёпала" - чтобы не было разночтений." - распорядился дедушка.
"Но я же только что отмазал подпись!" - огорчился Старший Реставратор.
"Как отмазали, так и замажете!" - твёрдо сказал дедушка. "Картина моя, что хочу, то и делаю."
"И что же - мы попрём эту картину в сортир?" - спросил Эваристо.
"Нет," - сказал дедушка. Мы её сфотографируем, покажем похитителям, что она большая, в сортир не влезет, и предложим им привезти детей в церковь, к картине. Там нам будет сподручнее разбираться."
"Здорово!"- сказал Эваристо. "Отличный план! А что же это за картина, которую не жалко замазать?"
"Скоро увидите!" - сказал дедушка. Всё-таки он был темнила, как подметил Старший Реставратор.

Эта глава называется "Совет в Филях".

ГЛАВА XIII.

Через некоторое время троечники и пятёрочник оказались в церкви, и Эваристо увидел будущий шедевр Трёпалы.
"Так," - сказал Старший Реставратор, "Мне нужна модель. Женская."
"Да сделайте просто копию ангела с подлинника Тьеполо," - предложил дедушка.
"Вы что, хотите, чтобы я всё время бегал из церкви в мастерскую и обратно и закапал пол краской? Или чтобы я потратил три часа на эскиз? Поймите, я ведь не художник, я реставратор. Если бы вы мне дали три дня, я сделал бы точную копию. А если за два часа, то мне нужна настоящая модель. Мне нужна баба с я... крыльями!"
"Где же мы её возьмём?" - загрустил дедушка. "Разве что Филумена?"
"Нет, никого больше не нужно в это дело впутывать, особенно женщин," - твёрдо сказал Эваристо.
Тут Старший Реставратор прищурился, посмотрел на Эваристо и сказал: "Пойдёт. Надевайте юбку!"
"А где же мы возьмём юбку?"
"А вон там в углу, где у нас реквизит валяется. Там даже лифчики есть, только они туда случайно затесались. Мы моделям лифчики не выдаём. Мы их или голыми пишем, или они приносят свои."
"Лучше бы женщину писать с ангела, а не с мужика," - сказал Эваристо. "Ну да ладно. Тащите сюда корсеты, лифчики, юбки, только поскорее - у нас мало времени."
Эваристо схватил юбку и стал засовывать в неё ноги. Юбка оказалась цыганская, то есть несколько юбок, сшитых вместе, и некоторые швы в ней распоролись. Эваристо тут же в ней запутался. Когда нога Эваристо вылезла наружу через порванный карман, дедушка не выдержал и заметил:
"Дорогой Эваристо, ваша жизнь была бы много проще, если бы вы надевали юбки через голову. Вы что, никогда не видели, как женщины надевают юбки?"
"А вы знаете," - сказал Эваристо с удивлением, - "Я действительно никогда не видел, как женщина надевает юбку. Все мои девушки или вообще не раздевались, или были уже раздеты".
"Эх, Эваристо, " - вздохнул дедушка, "Что же вы так, всё на бегу... Работаете вы слишком много." И дедушка подал Эваристо расправленную юбку.
Картина получилась хорошая, в стиле немецкого экспрессионизма. На ней была изображена крупная баба. У бабы были большие груди, потому что Старший Реставратор запихал Эваристо за корсаж две подушки. Груди были разные, потому что искать одинаковые подушки было некогда. Крылья занимали всю оставшуюся часть картины, и им позавидовала бы даже птица-Феникс. Внизу у кромки было выведено крупными печатными буквами: "Трёпала".
"А теперь," -  сказал Старший Реставратор, - " нужно кого-то из нас сфотографировать рядом с ней для масштаба".
"Нет," - возразил Эваристо,- "Никто из нас фотографироваться не будет - незачем, дарить бандитам наши фотографии. Нужно сфотографировать какой-нибудь предмет всем известного размера"
"Автомобиль,"- предложил Старший Реставратор, но эту идею зарубили на корню. Картина была ещё сырая, и тащить её на двор было опасно, а автомобиль мог бы въехать в реставрационную мастерскую, только если в ней вышибить рамы.
"Сфотографируем бутылку?" - предложил Эваристо.
"А какую именно бутылку? " - спросил Старший Реставратор, - "Это же иностранцы, может они не понимают наших бутылок!"
Эваристо было некогда разводить антимонии. Он вспомнил, что в реставрационной мастерской непременно должны быть пустые бутылки, пошарил по углам и быстро составил недурную коллекцию. Вскоре друзья уже рассматривали отличный поляроид, размером с обложку журнала "Миланская химия и жизнь", с бабой и крыльями. Пониже автографа Трёпалы красовались бутылки: бутылка из-под русской водки, бутылка из-под ямайского рома, бутылка из-под сакэ, бутылка из-под бургундского и для сравнения итальянская бутылка из-под Брунелло ди Монтальчино (найдя её, Эваристо подумал: "Хорошо живёте, ребята!").
У них ещё оставалось время для встречи, и Старший Реставратор предложил угостить всех обедом - он был не жадный. Дедушка согласился потому, что он ел только мороженое, и был поэтому дешёвым сотрапезником, а Эваристо согласился потому, что денег у него не было, а есть-то надо. Он решил отблагодарить Старшего Реставратора после первой же удачной кражи.
Друзья пошли в кафе "Лодовико Моро".  Дедушка вошёл первый и вдруг остановился, как вкопанный. Если бы за дедушкой шёл не Эваристо Гоцци, а кто-нибудь другой, например, вы или я, мы бы тут же напоролись на дедушку и все вместе повалились под ноги ресторатору. Но Эваристо Гоцци был ловок, как цирковой кот, он и сам успел остановиться, и Старшего Реставратора притормозил. "Какого хр..." - начал было Старший Реставратор, но Эваристо быстро закрыл ему рот ладонью. Он понял, что дедушка просто так останавливаться не будет, на то должны быть серьёзные причины.
Дедушка сделал шаг назад. Эваристо Гоцци сделал шаг назад. Даже Старший Реставратор сделал шаг назад, потому что если бы он сделал шаг вперёд, то... ну в общем, вы меня понимаете. Три мушкетёра вышли из кафе в полном боевом порядке, не нарушив строя, хотя коридорчик был узкий, и  им пришлось идти задом наперёд.
"КГБ." - сказал дедушка. - "В этом кафе засело КГБ. Ужинает".
"А давайте устроим им партсобрание!" - предложил Старший Реставратор.
"Нет," - сказал дедушка, - "Мы должны действовать тонко. Мы тоже сейчас поужинаем и подслушаем пароли и явки. Только нужно купить в киоске блокнот и карандаш."
"Зачем?" - спросил Эваристо.
"Чтобы записать пароли и явки."
"Не нужно," - сказал Эваристо,- "Я очень хорошо запоминаю пароли, явки и неприличные анекдоты".
Дедушка сел отдельно, за колонну, потому что он уже засветился. Эваристо со  Старшим Реставратором наоборот подсели поближе к комитетчикам и стали свидетелями удивительной беседы.
Официант принимал заказ у Пальмиро и Тольятти.
"Нам белого и сухого," - распорядился Тольятти. Официант призадумался, но потом смекнул, что эти два определения должны относиться к одной бутылке.
"Только нам пожалуйста макароны без червей!" - добавил Пальмиро.
"Без червей?!" - обиделся официант - "Помилуйте, у нас всё свежее. Вы в Италии."
"В Италии, в Италии," - разозлился Тольятти, - "а в каждом ресторане червей подают!"
"Каких червей?"- удивился официант.
"Как каких! Красных, кольчатых."
"Может это вы были в китайском ресторане?"- предположил официант.
"Какой ещё, мать-вышивать, китайский?" - вознегодовал Пальмиро, - "Мы к косым не ходим!"
"Ну хорошо," - сказал официант, - "Можете быть спокойны. У нас здесь не рыболовный магазин, и червей вам не подадут. Давайте, мы вам сделаем спагетти с креветками. Это вкусно."
Эваристо и Старший Реставратор тоже заказали себе спагетти с креветками и морскими гребешками. Ждать заказа было скучно.
"Я знаю неприличный анекдот," - сказал Старший Реставратор, - "Рассказать?"
"Я тоже знаю неприличный анекдот. Наверно это тот же самый." - сказал Эваристо.
"Нет, это другой анекдот," - обиделся Старший Реставратор, - "не хотите, не надо".
"Да ладно," - сказал Эваристо, - "валяйте, рассказывайте."
Но тут за соседним столиком раздался страшный крик. Так кричит человек, которого жизнь зловредно обманула: Риголетто, лишившийся дочери, или Отелло, по недосмотру задушивший Дездемону.
"Вот они, вот опять красные черви с ногами" - кричал Тольятти, показывая на спагетти с креветками.

Эта глава называется "Встреча на далёком меридиане".


ГЛАВА XIV.

После того, как наши друзья плотно поели, они пошли в парк Семпионе и сделали вид, что они гуляют. Парк в Милане просто чудо, на большой палец с присыпкой. Раньше он принадлежал герцогу Сфорца, но потом революционные массы экспроприировали этот парк и передали его народу. Или может быть герцог проиграл его в карты мэру Милана. Или... но честно говоря, я не знаю, почему парк попал  в руки трудящихся, и теперь по нему гуляют и фотографируются кто попало. Даже Пальмиро сфотографировался рядом с Геркулесом и послал фотку Люське, чтобы она видела, какого мужика проворонила.
К вечеру в парке становится всё меньше народу, а уж в полночь там и вовсе не души. Замученные долгой прогулкой Эваристо, Старший Реставратор и дедушка вдруг увидели, что от сортира отделились две фигуры. Выглядели они так странно, что Эваристо даже сначала решил, что это марсиане, о которых им столько рассказывал учитель физики. Но потом он понял, что это обыкновенные люди с полиэтиленовыми мешками на головах. На одном мешке было написано "Кооп", а на другом "Дьюти-фри". Дедушке эти фигуры кого-то напомнили, и он тут же вспомнил, кого - лису Алису и кота Базилио.
"Где Трёпала?" - хрипло спросил Кооп. Дедушка достал поляроид:
"Картину сюда не привезёшь. Видите, какая большая картина? Видите, какие бутылки маленькие?"
"Бутылки не маленькие," - сказал Кооп, - "Бутылки нормальные, ноль семесьпять".
"Едемте в мастерскую, мы вам покажем картину, и упакуем её, когда вы нам дадите детей" - предложил дедушка. (Старший Реставратор в это время показывал Коопу и Дьюти-фри фиги в карманах). "Пошли на трамвай".
"Нет уж," - сказали Дьюти-фри и Кооп и сунули фиги под нос Старшему Реставратору и дедушке. "Мы поедем на нашей машине!"
Когда машина подъехала к церкви, и все из неё вышли, Кооп неожиданно объявил: "Отойдите от машины, я буду ссать!"
"Что за блажь - мочиться на собственную машину?" - подивился про себя Эваристо, - "Уж лучше тогда на чужую?"
 Он конечно не присматривался, но краем глаза углядел, что Кооп лёг на спину и ползёт под машину. Эваристо подумал, что Кооп уж больно стыдлив, и непременно зальёт себе джинсы.
Все вошли в церковь и подвели Дьюти-фри к картине Трёпалы. Тут к ним присоединился и Кооп.
"Вот картина", - сказал дедушка, - "Предъявите детей, и мы её вам упакуем!" Дедушка не врал, и фигу в кармане не держал, он действительно был готов расстаться с картиной, которая в последнее время приносила ему только неприятности.
"А дети у нас в багажнике!" - сказал Кооп.
"Под балдой!" - объяснил Дьюти-фри.
"В отключке!" - добавил Кооп.
Эваристо, дедушка и Старший Реставратор бросились к машине, но Кооп выхватил из кармана "Ай-фон" и закричал, что он только что заминировал машину и готов её взорвать к мудрёной Лене.
Все остановились, как вкопанные.
"А теперь несите газеты!" - приказал Дьюти-фри.
"Какие газеты?" -удивился Эваристо.
"Вы ваньку-то из себя тут не стройте! Вы бобы-то тут не разводите!" - заорали Кооп и Дьюти-фри, - "Несите газеты картину заворачивать!"
Эваристо подумал, что сейчас он скажет, что пошёл за газетами, а сам разминирует машину, но Дьюти-фри вдруг завопил: "Да это не баба, это он!" - и указал на Эваристо.
Все вгляделись в картину.  Сходство было поразительное. Старший Реставратор, похоже, действительно был плохой художник: он рабски копировал натуру.
Кооп подбежал к картине и хряснул по ней кулаком. Кулак прилип к свежей краске. "Новодел!" - заревел Кооп. - "Нас разводят!"
"Нас ки-инули!" - взвыл Дьюти-фри и вытащил наган.
Старший Реставратор достал люгер. "Я не Талейран," - подумал дедушка.
Тут Дьюти-фри зашатался и упал, как подкошенный, а за ним и Кооп.
Дедушка первым догадался, что случилось - в пакетах кончился кислород. Действительно, на многих пакетах даже пишут, что пакет не игрушка, и его нельзя надевать на голову. На многих, но не на всех. На пакетах "Кооп" и "Дьюти-фри" такого не написано. Это и хорошо, и плохо. Хорошо потому, что если бы Кооп и Дьюти-фри заранее прочитали, что пакеты надевать на голову нельзя, они бы сейчас расстреляли дедушку, Эваристо и Старшего Реставратора из нагана. Плохо потому, что если бы ненадписанный пакет нашёл, допустим, дедушка, и стал бы с ним играть, и надел бы его на голову, Бог знает, что бы могло выйти.
Дедушка кинулся срывать с бандитов пакеты, а Старший Реставратор стал палить в потолок из люгера. Чёрт знает зачем он это делал, может быть это был салют павшим. Эваристо не стал разбираться в мотивах Старшего Реставратора и заорал ему:
"Ты что стоишь, как митёк, расстёгивай штаны!"
Старший Реставратор так удивился, что даже перестал стрелять из люгера. На фронте приказы не обсуждают, и  поэтому он спрятал люгер в карман и бросился вслед за Эваристо расстёгивать джинсы на пленных и вытаскивать ремни. Из кармана Коопа выпал "ай-фон", и Эваристо подобрал его. Преступникам нельзя было оставлять средство связи, к тому же Эваристо давно хотел иметь такой телефончик.
Дедушка сдёрнул пакеты, и кого же все увидели? Вы ни за что не догадаетесь - перед ними лежали два коммуниста-кагебешника, Пальмиро и Тольятти.
"К машине!" - скомандовал дедушка. Наши герои бросились к машине. Пальмиро и Тольятти зарычали, как сибирские тигры, и прыгнули вперёд, но запутались в спущенных штанах и повалились на пол. Беглецы подбежали к машине, Эваристо упал на спину и скользнул под её днище. Бомба была привязана к машине телефонным шнуром, который Кооп срезал в телефонной будке, и Эваристо стал его разматывать.
"Секунд 45 у вас ещё есть, бандиты только что обнаружили, что вы у них ободрали пуговицы и порвали молнии" - подбадривал дедушка, "А в случае чего мы вас прикроем. Я стреляю не в потолок." В руке у дедушки был люгер, который он бесцеремонно отобрал у Старшего Реставратора.
"Нет, у меня есть все 138 секунд," - подумал Эваристо (разговаривать ему было некогда), - "Сейчас они заметят, что я ещё связал им вместе шнурки на ботинках. Эх, жаль, нечем было намочить узлы, тогда бы к меня было ещё 84 секунды."
Эваристо снял бомбу, положил её себе на грудь, и выполз из-под машины, придерживая бомбу подбородком. Он рисковал, но времени было мало. Эваристо отложил бомбу в сторонку, и все прыгнули в автомобиль. Старший Реставратор даванул на газ, автомобиль рванул с места, бомба сдетонировала, и взрывная волна придала машине дополнительную скорость.
"Отчего бандиты всегда оставляют ключ в зажигании?" - поинтересовался  Старший Реставратор.
"Они знают, что честные люди машин не воруют" - ответил дедушка.
"А где это вы научились штаны снимать?" - спросил Старший Реставратор у Эваристо. Старший Реставратор, когда он вёл машину, становился очень словоохотлив и любознателен.
"В тюрьме," - ответил Эваристо.
"Ха-ха!" - сказал Старший Реставратор, - "Люблю я плоские шутки!" Но по его лицу было видно, что именно плоские-то он и не любит.
Пальмиро и Тольятти побрели домой пешком, придерживая штаны руками. Идти без штанов  они стеснялись: у Пальмиро подштанники были рваные, а у Тольятти на них стоял штемпель "Украдено из санатория Запорожская Сечь".
Машина притормозила у магазина "Редкие старинные вещи", и все бросились к багажнику. Красиво это вышло, как в полицейских фильмах - двери распахнулись, и из них посыпались люди. Дедушка рывком раскрыл багажник, и к ногам присутствующих выкатился хорошо связанный Андреа Меммо. Спешу уточнить, что это был не Андреа Меммо, который проживает в швейцарском санатории, и не Андреа Меммо, который проживает на улице Данте, а художник Андреа Меммо с улицы Виктора-Эммануэля.
"Меня похитили," - взволнованно сообщил Андреа Меммо, когда Эваристо вытащил у него изо рта кляп.
"Кажется, это нас кинули!" - сказал дедушка. Он был так расстроен, что даже не помог развязать Андреа Меммо.

Эта глава называется кратко: "Бомба".

ГЛАВА XV.

Размотав на Андреа Меммо бельевые верёвки, Эваристо, Старший Реставратор и дедушка в отвратительном настроении вошли в магазин "Редкие старинные вещи" и внесли туда Андреа Меммо, поскольку сам он идти пока не мог, у него затекли ноги. И тут все увидели, что на диване спят Рита и Малыш! Дедушка показал всем знаками, чтобы они не шумели, и уселся на стул. По лицу его блуждала улыбка, или даже две - так он был доволен.
Было два часа ночи, в полицию звонить то ли слишком рано, то ли слишком поздно - там всё равно раньше девяти утра никто трубку не возьмёт. Поэтому взрослые прошли на кухню, съели всё, что там было, и стали ждать, пока проснутся дети, а чтобы не было так скучно, уснули.
Но нам, дорогие читатели, вовсе не обязательно засыпать. Я прекрасно знаю, что случилось с детьми и могу вам рассказать прямо сейчас.
Гнусный план похищения детей созрел у Пальмиро и Тольятти сразу же после того, как они не нашли картины Тьеполо в коробках у дедушки. Пальмиро и Тольятти рылись в коробках, потому что они никогда в жизни не видели ни одной картины - так уж получилось. Зато они видели репродукции из "Работницы" и считали, что любая картина имеет размер 210 на 290 миллиметров и сияет глянцем.
Когда лобовая атака захлебнулась из-за попугая, пришлось продумывать обходные манёвры. Бандиты решили завоевать доверие детей и их похитить. После возвращения из мэрии, увидев полный разгром в магазине, дедушка решил немного вздремнуть, чтобы привести мысли в порядок, и дети остались без присмотра. Тут к ним полезли Пальмиро и Тольятти.
Первым испытал своё рыбацкое счастье Пальмиро. Он подошёл к магазину, посмотрел на кота, который спал на спине, раскинув лапы на все четыре стороны света, и сказал заискивающе: "Какая у вас кошечка пушистая!", но Рита сразу же заподозрила, что дядя говорит неискренне, потому что отличать кота от кошки она умела с детства, и прогнала мерзавца.
После этого явился Тольятти. "А какая у меня конфетка большая," - замурлыкал Тольятти. Но этот ход тоже оказался ложным: хотя Тольятти не имел в виду ничего дурного, и у него действительно была припасена для детей большая конфета, которую он стибрил в киоске, но во дворе у Риты жил бакалейщик, который приставал ко всем детям с предложением показать, какая у него большая конфетка, и Рита повторила Тольятти то же, что отвечали бакалейщику дети, а мама - незнакомому пьяному дяденьке, который попытался её обнять.
Вечером состоялся большой военный совет. Проходил он как обычно. Сначала оба долго и грязно ругались, а потом Тольятти сказал: "Слушай сюда, сделаем так!", а Пальмиро ответил: "А мне-то что, мне всё по барабану."
Утром, когда дедушка то ли зазевался, то ли ушёл за пиццей, перед магазином предстали оба негодяя сразу.
"Девочка," - сказал Тольятти, - "тебе не кажется, что мы сумасшедшие?"
"Почему кажется?" - удивилась Рита, - "Вы и есть сумасшедшие. У вас МДП."
"Вот-вот!" - обрадовался Пальмиро. "Дело в том, что мы сбежали из дурдома и не можем вернуться обратно." Тут Пальмиро и Тольятти с трудом заплакали.
"А что такое?" - осведомилась Рита, - "Адрес потеряли?"
"Нет," - отвечал Тольятти,- "Адрес мы знаем, он у нас пришит на подоле рубахи." И для вящей убедительности Тольятти быстро помахал у Риты перед носом застиранной этикеткой неизвестно какой фирмы.
"Мы не можем перейти улицу, мы боимся светофоров." - пояснил Пальмиро.
Это был тонкий психологический ход - какой ребёнок не возгордится, если взрослый попросит перевести его через улицу! Рита попалась на крючок, сдобренный лестью, и вызвалась проводить бандитов в психушку. Она хотела оставить Малыша дома, но тот уже уцепился за руку Пальмиро и ни за что не хотел её отпускать. (Малыш, как всякий мужчина, иногда проявлял прямо-таки баранье упорство и нежелание прислушаться к доводам рассудка). Поэтому пошли все вместе.
У перекрёстка Тольятти вдруг заорал: "Ой, у меня началась шизофрения, я должен полежать!" и юркнул в щель между домами.  Таких щелей в итальянских городах предостаточно. Итальянцы называют их улицами, и в таких, прости господи, улицах можно наткнуться на всякие итальянские дворики с мраморными колодцами и бачками для мусора. Пальмиро схватил детей за руки и потащил их в ту же щель.
"А сейчас мы будем пить лимонад!" - объявил Пальмиро, остановившись у помойного бачка. Пальмиро достал из кармана небольшую бутылочку из-под вина, вроде тех, которые продают в самолётах. Бутылочка была заклеена лейкопластырем, потому что крышку бандиты потеряли. Крыса, сидевшая на бачке, сделала Рите большие глаза, но та и сама уже понимала, что дело нечисто.
"Нет," - сказала Рита, - "Бутылка была открыта, в ней завелись бактерии, и мы ваш лимонад пить не будем." Пальмиро от обиды шандарахнул лимонадом об стенку. Бандиты кинулись на детей и залепили им рты липучей лентой.
"Надо бы им всё-таки влить успокоительного" - предложил Пальмиро. Но бутылочка уже была разбита, и успокоительное растекалось мутными ручьями, выедая глубокие ложбины на асфальте. Кроме того, чтобы хоть что-то влить, надо было отодрать липучки, а это опасно - вдруг дети заорут или укусят?
Тогда Пальмиро предложил хотя бы перебить детям ноги, чтобы они меньше ползали в багажнике, но Тольятти ответил, что им некогда. Эту простую мысль он выразил семнадцатью словами.
Бандиты связали детей, скоренько запихали их в багажник машины и уехали. К счастью, ехали они недолго и по хорошей дороге, а то бы дети набили себе синяков, катаясь по багажнику.
Когда машина остановилась, и бандиты куда-то ушли, Рита решила действовать. Она  вспомнила отличный фильм, который она смотрела по телевизору - дядю в нём долго били, а потом сбросили в шахту. Он пролетел метров тридцать и сильно ушибся, но потом встал и разрезал свои путы об острый камень. Рита тоже нащупала что-то острое и быстро перерезала шнурок, которым были завязаны её руки. Она сняла липучку, нащупала в темноте Малыша и прошептала ему в ухо: "Малыш, я тебя сейчас развяжу, только ты не кричи и не плачь, потому что это опасно. Если ты понял, моргни глазами." Рита почувствовала, как ресницы Малыша скользнули по её ладони.
Рита развязала Малыша и прислушалась. Послышался тихий скрежет, как будто кто-то снимал с машины номерной знак.  Когда всё затихло, Рита вытащила крошечный фонарик, из тех, которые вешают, как брелок, на связку ключей. Он у Риты был всегда с собой, на случай если попадёшь в подвал или там на чердак. Но тут снова раздался скрежет, как будто кто-то прикручивал номерной знак. Пришлось опять пережидать. А потом вернулись бандиты и опять куда-то поехали. Они опять ехали недолго, потом остановили машину и ушли. Минут через десять Рита зажгла фонарик.  В багажнике оказалось много всякой дряни, инструменты, ветошь и целый арсенал - автоматы двух систем, карабин и финка. К счастью, всё это было надёжно закреплено.
"И что же дальше?" - вскричали слушатели, когда Рита рассказала им эту историю. А дальше Рита открыла багажник, дети выбрались наружу и вернулись домой.
"Как же ты открыла багажник?" - спросил дедушка.
"Разве вы не знаете, что для этого есть специальная кнопка?" - спросила Рита.
"Да, знаю," - признался дедушка, - " Я ею даже однажды воспользовался, когда мы возвращались с вечеринки, и приятели забыли меня в багажнике."
"Только эту кнопку заело, и мне пришлось отвинтить весь запор." - добавила Рита.
"Да как же ты смогла отвинтить гайки своими пальчиками?" - поразился дедушка.
"Зачем же я буду откручивать пальцами ржавые гайки? Я открутила их отвёрткой и гаечным ключом.  Пальцы у меня действительно слабые, и я воспользовалась рычагом. Вы знаете принцип рычага?"
"Проигрываешь в расстоянии, выигрываешь в силе, " - поспешно сказал дедушка. Он больше не хотел расспрашивать Риту. Дедушка почувствовал себя не только круглым, но и скучным дураком, который не понимает очевидных вещей. Кто его знает, до чего они  договорятся. Сейчас ещё спросят правило буравчика, или что-нибудь такое, чего он не знает. Дедушка не любил, когда девушки над ним смеялись, дедушка любил, когда девушки говорили: "О-о, какой ты умный, а я-то дура..."
У Эваристо были кое-какие вопросы к Рите, но он постеснялся их задать. Он тоже не любил выглядеть дураком перед женщиной.
А Старший Реставратор ничего не спросил, потому что он  вырубился уже в тот момент, когда заговорили о гайках. Старший Реставратор был полный нуль в технических вопросах, и если бы бабушка не показала ему, как снимать люгер с предохранителя, он сам бы ни за что не догадался.
В результате взрослые не узнали кое-каких любопытных деталей. Рита умолчала о них потому, что ей не хотелось, чтобы над ней смеялись. Рита не любила, когда мужчины над ней смеются.  Рита любила, чтобы ей говорили: "Ну какая ты умница, ну как у тебя всё ловко получается!" Рита любила, чтобы ей говорили: "Моё сокровище! Я не знал, что такие женщины бывают!"
А вот что произошло на самом деле. Когда Малыш и Рита вылезли из багажника, они оказались не на улице, а в гараже. Перед машиной стояла высокая женщина, которая выглядела, как Софи Лорен после третьей подтяжки. На женщине был облегающий чёрный брючный костюм. Глаза женщины отливали кошачьей зеленью.
"Ну что, вылезла наконец? Я думала, ты проворнее. Мне уже ждать надоело". - сказала Софи Лорен. Она шевельнулась, и в лучах гаражного светильника по её волосам и костюму запрыгали бриллиантовые огоньки.
"Как тебя зовут?" - спросила Софи Лорен.
"Рита Меммо," - отвечала Рита.
"Так я и думала!" - сказала женщина. Она выхватила из петли на поясе длинную золотую палочку, тонкую, как спица.
"Сейчас я тебя заколдую." - сказала женщина. - "Выбирай, в кого ты хочешь превратиться? В крысу, в гадюку или в лягушку?"
"В гадюку," - твёрдо сказала Рита.
"Правильно". - одобрила женщина. - "Умна не по годам. Прямо, как я".
В это время с потолка ударил столб золотого света. В нём возникла женщина, одетая в лиловый костюм. Она была похожа на Ингрид Бергман. На шее у неё было аметистовое ожерелье, а в ушах серьги с аметистовыми подвесками. Ингрид Бергман держала в руке серебряный пистолет.
"Пули серебряные?" - спросила Софи Лорен.
"Серебряные, серебряные," - заверила Ингрид Бергман.
"Ладно, тогда я пойду," - сказала Софи Лорен. Она со всего маху упала на цементный пол, превратилась в сову и улетела в слуховое окно.
"Ну что же, идёмте скорее домой, а то вас уже все обыскались," - сказала Ингрид Бергман. Она выстрелила в замок гаража. Замок разлетелся в куски, поехали вниз противовесы, загромыхала дверь, уползая к потолку, и пленники вышли на улицу.
При свете дня Ингрид Бергман оказалась совершенно обыкновенной синьорой в фиолетовом костюме хорошего качества, "Наверно от Прада", - решила Рита. Она с уважением посмотрела на синьору - не каждой женщине пойдёт фиолетовый цвет. От синьоры пахло дорогими духами.
"Такси!" - сказала Ингрид Бергман и щёлкнула пальцами. Перед ними немедленно затормозила машина, взявшаяся нивесть откуда. Выбежал шофёр и распахнул перед ними дверцу. Сидения в машине были обиты сиреневым бархатом.
"Улица Скальци, 12," - сказала Ингрид Бергман.

Эта глава называется "Фея Сирени".


Конец первой части





































ЧАСТЬ ВТОРАЯ

А сейчас мы соберём автору по три рубля на пиво и послушаем, что было дальше.
ГЛАВА XVI

Боже, как все радовались возвращению детей! Попугай даже исполнил комические куплеты "Оц, поц, перевертоц!"
- Хорошая песня, только длинная, - сказал Старший Реставратор, выслушав попугая. - Надо позавтракать!
- Сейчас мы позвоним этому, как же его... - сказал дедушка. - Только я куда-то заложил бумажку с его телефоном.
-Звоните прямо в полицию, - предложил Эваристо Гоцци.- Они там все похожи друг на друга.
-Звоните, звоните, а я пошёл за пиццей, - сказал Старший Реставратор и выбежал вон.
Тут в общении наших героев наступила пауза.
"Куда же я сунул эту записку?" - думал дедушка, набирая номер.
"Есть как хочется..." - думал Малыш.
"Что бы такого сказать интересненького?" - думал Андреа Меммо.
"Нужно уйти до приезда ПМГ, "- думал Эваристо Гоцци.
"Надо следить за ценными вещами," - думала Рита. Это мы с вами, увидев Эваристо Гоцци, непременно заорали бы: "А почему вы не в тюрьме?" Но Рита обладала природной деликатностью и не сразу говорила всё, что думает.
И тут в магазин вошёл... Старший Реставратор с пиццей? Нет! Мэр Милана с ручным павианом? Нет! Известный полярный исследователь Фритьоф Нансен с лыжами? Нет! Всё, хватит, - гадать разрешается только до трёх раз! В магазин вошёл Орландо Грондона с телефоном. Эваристо внезапно вспомнил, что под столом валяются случайно упавшие товары и полез их собирать.
- Спасибо за звонок. - сказал Орландо Грондона.
- Пожалуйста! - сказал дедушка.
- ...Правда, меня теперь все называют "господин полицейский из зоопарка", но это мелочи, - добавил Орландо Грондона. - Ну что тут у вас? Угоны, похищения?
"Это не Антонио Маттеи", - подумал Эваристо Гоцци и вылез из-под стола.
Дедушка описал случившееся. Орландо Грондона вышел на улицу и посмотрел на трофейный мерседес.
- Понятно. Сейчас мы узнаем, чья это машина. .- сказал он, пнув ногой  шину автомобиля, и вытащил телефон. Позвонив в полицию, Орландо Грондона сказал:
- А теперь поговорим о детях. Синьор Сфорца, это ведь не ваши дети?
"Вот те раз!"- подумал Эваристо Гоцци и с подозрением уставился на дедушку.
- Нет, дети не мои, - ответил Джанкарло Сфорца. - Я их приютил, потому что дети не должны быть одни в большом городе.
- Понятно, - сказал Орландо Грондона, - но их надо вернуть родителям. Кто у них родители?
- Мать - артистка... - начал дедушка.
- Понятно, - перебил его Орландо Грондона, - Я уже списался с Анжелиной Жоли, но она сказала, что у неё все дети на месте, и вообще их уже слишком много. Я написал Софи Лорен и спросил, не её ли это внуки, но она мне ответила, что в её возрасте внуков ещё быть не может, и теперь я мучаюсь, что проявил бестакность по отношению к женщине.
-Не мучайтесь, интересы детей превыше всего, - успокоил его дедушка.
-Понятно. - сказал Орландо Грондона. - В любом случае я забираю детей до выяснения всех обстоятельств. Они будут жить в полицейском участке. Мы для них уже вычистили КПЗ.
- А стоит ли? - спросил дедушка. - Они здесь уже прижились. А могут они у меня пожить до выяснения?
- Не могут, - сказал Орландо Грондона. - У вас тут как на горячем поле. И ещё рядом ресторан Доннер-Кебаб.
- Да, Доннер-Кебаб, - со вздохом сказал дедушка. - Рита, Малыш, собирайтесь. Вас берёт под материнское крыло Итальянская республика.
- Синьор Грондона, - сказала Рита. - Нам совершенно необходимо остаться здесь на несколько дней. Мы должны попасть на свадьбу к Филумене Мартурана.
- Нет, - сказал Орландо Грондона. - Ситуация слишком серьёзная!
- Синьор Грондона, - сказала Рита. - Вы только посмотрите, какое у меня платье для свадьбы.
-Платье что надо, - согласился Орландо Грондона и подумал: "Жалок тот мужчина, который отказывает женщине в невинных удовольствиях". - Ладно, подождём до свадьбы. А когда свадьба?
Приглашение нашлось не сразу, потому что на нём расселась коробка с сапожными принадлежностями. Пришлось указать нахалке на её место под прилавком. Орландо Грондона взял открытку, и тут в магазин вошёл Старший Реставратор и поставил на стол картонку с пиццами и бутылку вина.
- Что за голубочки-цветуёчки? - заинтересовался Старший Реставратор, потянулся к открытке и вырвал её из рук Орландо Грондона.
- Это вот такую похабень теперь производят в стране Андреа Сарто? И как отвратительно напечатано!- сказал он возмущённо, перевернул открытку и просиял:
- Всё в порядке! Маде ин Чина! А кто такие эти Филумена и Эрколе?
Дедушка объяснил.
- И где всё это будет? А-а, в палаццо Донато! Я там никогда не был. Сходим!
- Позвольте, как это "сходим"?- сказал Джанкарло Сфорца, - Вы ведь не знакомы с Филуменой и Эрколе, и на свадьбу вас не приглашали?
- А в чём драма? - удивился Старший Реставратор.
- Драма вот в чём, - объяснил дедушка, - во-первых, на свадьбу приглашают только знакомых, а во-вторых, если на вас не рассчитывают, вам может не хватить прибора.
- Да что у вас всё-какие-то непреодолимые проблемы, - добродушно засмеялся Старший Реставратор, - то бутылки у вас маленькие, то автомобиль в окно не влезает! У меня же есть отличный швейцарский ножик!
Старший Реставратор сунул приглашение подмышку и вытащил перочинный ножик:
-Дорогой, сволочь!  Вот тут и вилочка, и ложечка...
- Да, отличный ножик! - подтвердил Орландо Грондона и выдернул приглашение из-подмышки Старшего Реставратора. Но дочитать его Орландо Грондона не удалось -зазвонил его сотовый.
-Понятно. - сказал Орландо Грондона, вежливо выслушав трубку. Он обернулся к дедушке и сказал:
- Совсем вы мне мозги запорошили: КГБ, Пальмиро Тольятти... Вы бы ещё Розу Люксембург вспомнили. На самом деле машина принадлежит сицилианцу Майклу Корлеоне по прозвищу "Мишка-Япончик". Это конечно был он и его подружка Кьяра Золотая Ручка, известная бандерша и контрабандистка.
Эваристо, который самолично стаскивал штаны с похитителей, засомневался в диагнозе, но промолчал, потому что в его положении не стоило спорить с полицией.
-Вот так-то, воображение у вас слишком богатое, синьор Сфорца! Да вы не переживайте, Берлускони обещал, что мы их в сортире замочим, - весело закончил Орландо Грондона.
- А иностранный акцент? - напомнил дедушка, который, как все пожилые люди, в упрямстве был упорен.
- Понятно, что акцент, - ответил Орландо Грондона. - Сицилианцы говорят с иностранным акцентом.  У нас есть один сержант из сицилианцев, Рикардо Пальмьери, так у него самый высокий процент задержаний. Он говорит: "Стой, стрелять буду!", и все в лёжку, и бери их хоть голыми руками.
Дедушка скис. Всё это ему очень не понравилось. Похоже, что Орландо Грондона и не собирается разыскивать Пальмиро и Тольятти.
- Хорошо с вами, но нужно ехать. - сказал Орландо Грондона. - Машину я отвезу в полицию. Позвольте ключики. Пойдёмте, синьор Меммо.
- А не хотите ли пиццы? - предложил оголодавший Андреа Меммо.
- Нет, спасибо, я при исполнении, - сказал Орландо Грондона и повёл Андреа Меммо к машине Майкла Корлеоне.
- Вот и хорошо, - сказал Старший Реставратор ему в спину, - Незваный гость хуже албанца. Я не жадный, но я ведь на него не рассчитывал! И чего он вообще сюда прихрял?
Дедушка объяснил ситуацию с детьми.
- Во судак! - вознегодовал Старший Реставратор. - Придумал тоже: детей сажать! Ну я ему скажу пару ласковых, если он ещё сюда припрётся. И вообще. Ходят тут, чужие письма из рук выхватывают, патентованное хамство.
- Нет-нет, - уточнил дедушка, - это Рита ему приглашение показала.
- Ну тогда ладно. Но вообще они все такие бурбоны... Вот я вам расскажу случай с лампочкой...- предложил Старший Реставратор.
Но тут раздался звонок. Звонил Орландо Грондона.
- Ситуация с машиной запуталась, - сказал Орландо Грондона. - Номерной знак Мишки-Япончика, а регистрационный номер чёрт знает кого. Но вашу догадку о КГБ я всё равно отметаю. Я тут узнал, что КГБ давно закрыт. Теперь в России действует ФСБ.
- ФСБ?
- Да, ФСБ - Фанаты Советской Безопасности, или что-то в этом роде.
- Н-да, - сказал Джанкарло Сфорца, выключив телефон, - значит, за нами охотятся эфэсбешники...Послушайте, Эваристо, я вас прошу: останьтесь ещё на пару дней!

В это время голодный Андреа Меммо давал показания в полиции.
- Приходит ко мне человек и спрашивает: "У вас есть сиена?" Я насторожился: "Какая сиена?" А он отвечает: "Жжёная". Я говорю: "Ну, это другое дело. Сиена жжёная у меня есть, заходите!" Он зашёл,  и второй тоже зашёл, и они меня скрутили.
- А как они выглядели? - спросил Антонио Маттеи.
- Вторго я не разглядел, а первый ну совершенно Ван Гог.
- Ну что же, - сказал Антонио Маттеи, - благодарю вас за информацию. Ступайте домой и впредь будьте осторожны. Не раздавайте сиену незнакомым людям. Краски ведь тоже денег стоят! Она вам что, самому не нужна?
- Понимаете, - уходя, объяснил Андреа Меммо, - у меня сейчас фиолетовый период...
"Хорошо, что мы знаем приметы похитителя," - подумал Антонио Маттеи. Он вызвал сержанта Эрнесто Монтекукколи и распорядился:
- Эрнесто, распечатай фотографии Ван Гога! Разошлём по отделениям.
- Какого Ван Гога?
-Ты что, ранетый? Голландца, которого мусульмане кокнули!

Эта глава называется: "Мнение полиции о похищениях и угонах".

ГЛАВА XVII

Нет, Джанкарло Сфорца был неправ. Пальмиро и Тольятти никакие не эфэсбешники, а простые милиционеры из Саратова. Хотя что значит "простые"? Разве можно назвать "простым" нашего среднестатистического милиционера, который по данным внеправительственной организации "Мильтоны Милана" примерно в четыре раза превосходит миланского полицейского и по количеству взяток в час, и по взятко-часам?
В Саратове Пальмиро и Тольятти получали маленькую зарплату, или им казалось, что зарплата у них маленькая, что в общем одно и то же. Поэтому им приходилось подрабатывать рэкетом. Вся эта беготня, переработки совершенно вымотали двух работяг. К тому же, согласитесь, в России после семнадцатого жить невозможно. Поэтому Пальмиро и Тольятти, как и многие павши жертвой этого ужасного дефолта, решили попытать счастья заграницей. Ну, разумеется, при таком крутом curriculum vitae их приняли в Милане с распростёртыми объятиями, и теперь они упирались рогом и копытом в филиале сицилианской фирмы "Стога и корыта", название которой не имело ничего общего с её реальной деятельностью по сбыту краденых предметов искусства.
 Но не спешите радоваться - эта халтура не была такой уж хлебной, а пыли от неё было до дьявола. Сыром в масле Пальмиро и Тольятти не катались. Основной доход шёл от премиальных за успешную работу, а козлы из "Стогов и корыт" частенько придумывали невыполнимые задания, вроде как с Трёпалой. Руки у Пальмиро и Тольятти были грязноваты, - они их нечасто мыли, - но сердца горячие, а ум холодный. Поэтому инициативные милиционеры нашли дополнительные источники доходов - добились пособия по безработице и вступили во Всеитальянское общество гомосексуалистов, чтобы получать бесплатные презервативы. Таких людей можно только уважать.
Как вы уже давно поняли, любезный читатель, Пальмиро и Тольятти являли собой чистейший образец северной натуры - сдержанной и в то же время страстной. Расставание с Родиной далось им нелегко. Пальмиро и Тольятти были настоящими патриотами, всем сердцем прилепились к России, и заграницей им было неуютно. Они часто вспоминали о том, как хорошо когда-то жилось в России, пока  Горбачёв и Ельцин всё не опошлили. Вот и сейчас два верных товарища шли по улице Милана и крыли демократов и итальянский чай.
- Чай здесь поганый, - говорил Пальмиро. - Я сегодня заварил сразу четыре пакета, а он всё равно как моча, и мангой даёт. Вот наш краснодарский - это да.
- А я люблю со слонами, - возразил ему Тольятти.- И я люблю хорошую закусь, настоящую. Грибочки...
- Огурчики солёные, - подхватил Пальмиро. - Вот разве это огурец? Где пупыри? - показал он на стоящую на лотке коробочку с тонкими персидскими огурцами.- У нас огурцы хрусткие, а это...- Пальмиро откусил кусок огурца и сплюнул его на землю - А это го..
- Ты что, не видишь, что здесь написано: "Руками не лапать"!? - разгневался зеленщик и вырвал у Пальмиро остаток огурца.
- У-ти, какой чувствительный! - удивился Пальмиро и пнул продавца ногой в живот.
Тольяттти тоже взял огурец, откусил от него большой кусок и заметил:
 - Это не огурец, а...
Разговаривать с набитым ртом опасно. Тольятти подавился и непременно умер бы у ног своего преданного друга, если бы не получил промежду крыл хороший удар кулаком, от которого горло у него тут же прочистилось.
- Удивительно хорошее чувство! - пролепетал Тольятти и упал на четвереньки. На тротуаре он встретился с Пальмиро. Тот обнимал ящик с огурцами, но не потому, что продолжал экспертизу, а оттого, что и ему перепало от сына зеленщика, который как раз приехал к папе, чтобы в тишине и спокойствии готовиться к мировому чемпионату по боксу. Пальмиро и Тольятти, не сговариваясь, сказали:
- Как больно, как странно!
Впрочем, может они сказали что-то другое, но в суматохе некогда было всё запоминать слово в слово, тем более, что мне на ногу свалилась корзинка с баклажанами.
После этой мелкой разборки приятели быстро удалились, даже не дождавшись Антонио Маттеи, но запомнили, где находится лавка, чтобы при случае заглянуть в неё с "черёмухой".
Сейчас у негодяев на уме были более насущные вопросы.
- Что решаем с бабой? - спросил Пальмиро.
Баба была уже не Трёпалова, - на той поставили крест, когда начальство прочитало в газете, что она попала в церковь. Стога и Корыта не любили связываться с общественными организациями после осечки в Бостоне. В Бостоне... ладно уж, расскажу, пока Тольятти сопит и обдумывает ситуацию.
Украсть картины из бостонского музея Изабеллы Стюарт Гарднер труда не составило. Один из сотрудников конторы подошёл к сторожу и озабоченно сказал: "У-у, белки-то у тебя какие жёлтые - небось, гепатит!" Сторож испугался, убежал в туалет рассматривать свои желтки... тьфу, белки, а похитители тем временем вынесли пяток картин. Но тут оказалось, что картины очень известные, и сбыть их невозможно. Они до сих пор так и лежат у Люськи на даче. Увы, и с Тьеполо Стога и Корыта лопухнулись.  Но зато Пальмиро и Тольятти была поручена новая операция, для которой требовалось похитить женщину.
Предложи кто-нибудь нам с вами похитить женщину даже за хорошие деньги, мы бы совершенно растерялись. Легко сказать - похитить! Ну вот как? Как вы это себе представляете, милый читатель? Допустим, взять мешок, и, вытряхнув луковую шелуху, надеть его жертве на голову посередь улицы Красных гарибальдийцев? Даже и не пробуйте, тут же прибежит Антонио Маттеи и подымет хай. А может вы предлагаете заманить её в ловушку, поманить "Мишкой на Севере" или "Раковой шейкой" и сказать: "Пойдём, у меня там за углом целая коробка?", - и надеетесь, что она за вами побежит, как лемминг? Простоваты вы, любезный аматёр! Вы бы, небось, ещё бутыль с хлороформом прихватили и разбили её второпях об асфальт, обвоняв всю улицу! Довольно, хватит этих ваших дурацких идей! Как хотите, не знаю, что и придумать. Можно, конечно, дать объявление... Но в конце концов это не моё дело, пусть Пальмиро и Тольятти как умеют, так и выпутываются. Зачем это я буду за них думать, они ведь не делятся со мной премиальными!
- Без тачки кострец, - заметил Пальмиро. Он был очень удручён потерей мерседеса и айфона.
- Не нуди, фетюк! - вспылил Тольятти, - Смерть не люблю таких растепелей!
- Нет, брат, ты не называй меня фетюком, - отвечал ему Пальмиро, - Вот этого не надо! Что ты меня паришь как бы всё время!
Об вопрос "Кто виноват?" обломали свои копья и зубы лучшие умы человечества. Однозначный ответ на него найти невозможно. Формально в этот раз - Тольятти, который обогнал Пальмиро и чуть не оторвал дверцу в последнем броске на водительское сидение. Но если бы Пальмиро не объелся итальянскими варениками с мясом, за рулём мог бы оказаться и он. Дело в том, что оба приятеля были заядлые автомобилисты, любили порулить и всегда бежали к мерседесу наперегонки. Проверять номер у машины в такой ситуации было некогда, да бандиты его и не помнили - меньше знаешь, лучше спишь..
Метаморфоз в багажнике бандиты обнаружили ещё до встречи в сортире. Обычный человек решил бы, что это чудо, а Пальмиро и Тольятти догадались, что поменялись машинами с какой-то другой бандой. Не следует удивляться их проницательности: хотя из школы им не удалось вынести никакого образования, кроме атеистического, но уж его-то Пальмиро и Тольятти применяли с блеском.
- Хватит раскисляйства, - сказал Тольятти, - Мы теперь купим синий мерседес. У них красный, а у нас будет синий. Запомнил, фетюк?
Оба понимали, что восстанавливать транспортное средство придётся за свой счёт, и на айфон денег уже не останется. Пальмиро приуныл: при потере айфона краски жизни для него поблёкли. Тут Тольятти, вместо того, чтобы разразиться руганью и тем поднять Пальмиро настроение, замер на месте, как легавая собака. Он осторожно вытащил из кармана помятый поляроид и уставился на прохожего. В юности Тольятти мечтал стать пограничником, и на пути к своей мечте прошёл шестимесячные курсы идентификации фотографий на паспортах. После этих курсов Тольятти мог опознать любое чмо, даже если оно отрастит бороду и вставит золотые зубы.
-Ну? - спросил Пальмиро.
-Трёпала! - сказал Тольятти, - Подлец, который нас раскатал!
Да, это был Эваристо Гоцци, который шёл по улице. Шёл он не просто так, и не из булочной.  Эваристо Гоцци только что побывал на улице Данте и вычислил крутизну крыши и координаты каминной трубы - загадку с ботинками нужно было решить как можно скорее.
- Пусть мы как бы униженные, пусть мы как бы оскорблённые... - горячо и взволнованно заговорил Пальмиро, - но мы этому судаку дадим по...
- Вот наш мерседес! - оборвал его Тольятти.
- Киднапнём? - догадался Пальмиро, у которого был не ум, а стальной капкан.
Судьба Эваристо была решена. Оставалось только его поймать. Вы, дорогие читатели, наверно побежали бы за Эваристо, стали бы его хватать за рубашку, он дал бы вам по зубам и убежал, но Пальмиро и Тольятти были профессионалы. Тольятти крадучись пошёл за Эваристо, а Пальмиро рванул вперёд, по другой стороне улицы, чтобы зайти Эваристо в лоб и погнать его на Тольятти.
Случается, что коты и другие когтистые хищники перед прыжком выдают себя плотоядным урчанием. Вот и Тольятти, подбегая к Эваристо, не удержался, заорал: "Блин!" - и тем выдал свои чёрные намерения. Эваристо Гоцци очнулся от размышлений, услышав незнакомое иностранное слово, и заметил Тольятти. Эваристо Гоцци развернулся на все сто восемьдесят градусов и заметил Пальмиро. Пути на запад и на восток были отрезаны, на севере бурлил поток машин, и Эваристо Гоцци рванул на юг, в устье узкой улицы.
Расчёт Эваристо был в целом верен. Поскольку никто, кроме коренных миланцев, не знает, где начало того конца, которым кончается старинная улочка, Пальмиро и Тольятти не могли устроить Эваристо засаду на выходе. Оба бандита теперь бежали позади Эваристо. Дело их было безнадёжное - Пальмиро и Тольятти были спринтеры, а Эваристо - стайер. Но тут в дело вмешался Его Величество Случай. Тупиков в итальянских городах практически не бывает, но в данном случае какой-то идиот перегородил проулок кирпичной стенкой. Эваристо подбежал к стенке и повернулся лицом к преследователям. Справа от Эваристо было высокое здание с большими окнами, а слева здание пониже, с глухой стеной, - вероятно, котельная, потому что из него в здание с окнами тянулся пучок труб разного диаметра.
Пальмиро и Тольятти с радостными восклицаниями ("Блин!" "Ёлы!" "Мать-перемать!") подскочили к Эваристо.
- Здравствуйте, чекисты! - сказал Эваристо, чтобы показать, что маски сорваны.
- Ну что, парень, твоё дело дохлое, - веско сказал Тольятти. - Мы тебя поставили на счётчик. Неси нам уплату по себестоимости за картину Трёпалы! Не принесёшь - ногой лягнёшь!
- Да, - добавил Пальмиро, - неси миллион, и не рублей, а у.е. Ты нам должен как бы миллион уев, понял?
- Хорошо, - пообещал Эваристо Гоцци.
Эваристо Гоцци соврал. У него не было не только уев, но даже и евро.
Вы наверно заметили, что хорошие люди в этой повести врут. И может быть вам даже кажется, что врут беспрерывно. Врёт даже герцог Сфорца, что совсем прискорбно. Но представьте, что дедушка вдруг бухнул бы Пальмиро и Тольятти правду о картине? Что бы приключилось с дедушкой, Эваристо Гоцци, Старшим Реставратором и Тьеполо? Жизнь всё время требует от нас компромиссов. К сожалению, грань между компромиссами на благо и не на благо человечеству так размыта, что каждый проводит её наугад. Эваристо провёл эту черту как раз под носом у Пальмиро и Тольятти.
- А сейчас мы тебе отрежем ухо, - сказал Пальмиро.
- И пришлём его по почте! - добавил Тольятти.
Эваристо Гоцци на мгновение призадумался. Драться с Пальмиро и Тольятти ему не хотелось. Эваристо не был трусом, ни Боже мой, и не боялся боли. Эваристо Гоцци ходил по самым крутым крышам и самым узким карнизам, не испытывая ни капли страха, и если нужно, мог сунуть палец даже в крутой кипяток. Просто ему было неприятно ударить человека по лицу. Не любил он также откручивать уши и бить ногой ниже пояса, потому что он знал, что это очень больно. Поэтому Эваристо подпрыгнул, ухватился за трубу, сделал на ней полусолнце, перевернулся, пробежал по трубе и прыгнул в окно на втором этаже.
Это случилось так быстро, что нейроны в мозгах Пальмиро и Тольятти не сразу сообразили, что произошло.
"Ну как у вас там вчера с Нелькой?" - спросил Аксон Дендрита, лениво перебросив шарик ацетилхолина через синаптическую щель. "А что это сейчас было?" - поинтересовался Дендрит. "Не знаю," - задумчиво отвечал ему Аксон, - "По-моему, кто-то убежа...ЛЛ!!!" Бандиты взревели и метнулись в дверь первого этажа.

Эта глава называется: "Страшная месть".

ГЛАВА XVIII

 Эваристо оказался в длинном коридоре и наугад побежал направо. Ему хотелось поскорее затеряться в лабиринтах старинного здания. Но коридор, подлец, неожиданно кончился, катапультировав Эваристо в большую аудиторию. Аудитория была полна людей. Два человека возились у проектора. Перед экраном стоял стол с тарелкой яблок, бутылкой воды "Эвиан" и стаканом.
Эваристо оглянулся и увидел, что по коридору несутся Пальмиро и Тольятти. Пальмиро и Тольятти сбавили ход, уцепились за косяк и нерешительно заглянули в аудиторию. "Мест больше нет!" - заорал им пожарный. Пальмиро и Тольятти отступили назад. Тут к Эваристо подскочил костлявый человек и, запинаясь, заговорил по-английски.
- Пожалуйста, по-итальянски, - потребовал Эваристо. - В Италии я говорю только по-итальянски!
- Вот замечательно! - обрадовался Костяшкин. - А то мой английский немного заржавел.
- Да не переживайте, - ободрил его Эваристо, - забудьте совсем про этот дурацкий язык. На нём даже американцы еле-еле разговаривают. Дрянь это просто, а не язык!
-Доктор Гопкинс, как приятно встретить истинного интеллигента! - обрадовался итальянский профессор. - Как удивительно найти такое понимание в носителе этого говённого языка! Его же никак не выучить! Я всё время четверг со вторником путаю.
- Сегодня среда, - любезно подсказал Эваристо. За спиной у профессора он увидел вторую дверь.
- Да-да, среда, и это замечательно, что мы получили вашу слайд-презентацию во вторник. Мы с ней целый день промучились, особенно с фильмами. Вы же понимаете, у нас тут не такие возможности, как в Америке. Компьютеры - старьё, оперативная система - Уиндоуз 98...
- Ничего, я мог бы и без фильмов, - сказал великодушный Эваристо и двинулся к двери. Он открыл её и обнаружил за ней кладовку.
- Ах, не сюда, не сюда, - закричал профессор. - Присядьте лучше в первый ряд. Вы зря так бежали, у нас в Италии никогда вовремя не начинают. Да, простите, я не представился,  я профессор Уго Фосколо, но вы, конечно, уже догадались.
- Мудрено не догадаться, - ответил Эваристо и сел в первый ряд. Профессор Уго Фосколо подошёл к микрофону.
"О чём хоть доклад-то?"- задумался Эваристо.  В названии, которое красовалось на первом слайде, ему были знакомы только два слова: "роль" и "у".
Профессор Уго Фосколо откашлялся в микрофон и произнёс вступительную речь, из которой Эваристо понял, что профессор Джон Гопкинс задумал стать биологом ещё в пелёнках. Научившись ходить, профессор Гопкинс поступил в Гарвард, а после Гарварда  ещё и в Стенфорд - наверно проверял, не наврали ли ему в Гарварде. После этого Гопкинс осел в Колумбийском университете и прославился непонятными экспериментами в области науки, неизвестной нормальным людям.
Расхвалив Гопкинса, Уго Фосколо поманил его к себе микрофоном. Отступать было некуда:  в коридоре сверкали злые глазёнки Пальмиро и Тольятти. Эваристо медленно подошёл к Уго Фосколо. Уго Фосколо воткнул микрофон в стояк, развернул его к Эваристо, завёл большой будильник и уселся в первый ряд.
Эваристо взял лазерную указку и обернулся к экрану.  В Америке Эваристо никогда не был, и поэтому решил немного рассказать об этой стране.
- Америка большая, - сказал он, обведя лучом лазера небоскрёбы на первом слайде. - В ней много небоскрёбов. И машин в ней много. У вас тут в Милане улицы извилистые, а у нас в Америке прямые. У вас на плане ни фига не поймёшь, а у нас всё даже и ежу ясно. У вас тут в Милане улицы узкие... - Эваристо показал руками, как узки улицы в Милане, - а в Америке улицы широкие, по пять автомобилей в ряд... - Эваристо показал руками широкую американскую улицу и попытался поделить её на пять равных частей. Ему это почти удалось.
- Расстояния у нас ого-го! Мы в Нью-Йорк летаем на вертолётах. И университет у нас большой, не чета вашему, - сказал Эваристо и ткнул лазером в Эмпайр-Стейт-Билдинг.
- А разве университет Колумбия не в Нью-Йорке? - удивился сидящий рядом с профессором Уго Фосколо профессор Умберто Эко.
- Естественно в Нью-Йорке, а где же ещё? - подтвердил Эваристо, который до этого был уверен, что Колумбийский университет находится в Колумбии. - Просто нам на вертолёте сподручнее: раз, и в Мак-Дональдсе.
- А это не накладно? - спросил профессор Умберто Эко. - Бензин у вас конечно бесстыдно дешёвый, но всё-таки...
- Да ну что вы,  у нас же денег куры не клюют! У нас в Америке для науки ничего не жалеют, - заверил его Эваристо. - Вот видите, что нам бесплатно выдают? - и Эваристо вытащил краденый айфон.
По аудитории прошёл стон зависти.
Эваристо ткнул наугад в одну из кнопок, и айфон милым женским голосом сообщил: "Туалет находится справа по коридору". Эваристо смутился, сунул айфон в карман и перевёл разговор на более близкую аудитории тему:
- У нас в лаборатории одних синхрофазотронов три штуки! (Это слово Эваристо Гоцци узнал из неприличного анекдота).
- Но позвольте, как это?- запротестовал профессор Умберто Эко, - они ведь большие!
-Ещё какие большие, пятиметровые! - подтвердил профессор Гопкинс. - Мы об них все коленки отбили! - Тут Эваристо сообразил, что он американец и поспешно добавил:
- По сто двадцать футов.
Этот ответ удовлетворил всех и каждого: одна половина аудитории решила, что профессор запутался в тенетах метрической системы, а вторая и сама некрепко понимала сколько метров в футе.
Больше из американской темы было уже ничего не высосать, и Эваристо перешёл к следующему слайду. На экране возникли мотки бараньих кишок.
"Значит, доклад медицинский, сейчас пойдут кровавые операции, и мне станет плохо," - ужаснулся Эваристо. Его желудок попытался повернуться спиной к экрану.
- Ну как вам эти кишочки? - обратился Эваристо к аудитории с наигранной улыбкой, чтобы потянуть время. - Много колбас можно наделать?
Кое-кто нерешительно гыгыкнул.
Эваристо решил избавиться от противного слайда и решительно нажал кнопку, но слайд не исчез. На нём появилась пояснительная надпись.
- А это вовсе и не кишки! - закричал обрадованный Эваристо, - Это структура хроматина! Ловко я вас разыграл?
- Он что, сумасшедший? - тихо спросил профессор Умберто Эко у профессора Уго Фосколо.
- Какой сумасшедший, батенька! Лучший ум Соединённых Штатов, в неполные 33 года уже член Национальной Академии, - отвечал ему профессор Уго Фосколо.
- А почему он тогда так себя ведёт? - продолжал допытываться профессор Умберто Эко.
- В Америке принят этот развязный стиль; они там все заигрывают с аудиторией, - объяснил профессор Уго Фосколо. Профессор Умберто Эко примолк - он ведь не был в Америке, а профессор Уго Фосколо был.
Щёлк! Кишки исчезли, и на их месте появилась сложная схема со множеством стрелок. В одном углу схемы была нарисована крыса, стоящая на ногах, а в другом - крыса, лежащая на спине.
- Это схема Нью-Йоркского метро, - объяснил Эваристо. - Её сюда по ошибке засунула моя секретарша. Видите, какое у нас в метро плохое санитарное состояние, всюду крысы.
Аудитория понимающе захихикала, она постепенно привыкала к непринуждённому стилю докладчика.
Щёлк, и на экране появилась таблица, туго набитая словами и числами. Эваристо отошёл  от неё подальше на случай, если таблица обвалится под тяжестью информации. Он не хотел счищать с себя труху из букв и цифр. Комментировать таблицу Эваристо не стал, сами пусть читают - зря, что ли, получили высшее образование?
Пока присутствующие  изучали таблицу, Эваристо не торопясь выпил стакан воды и взялся за яблоко. Кусок откусился большой, и Эваристо Гоцци жевал его долго и тщательно.
- "Хорошо кусает", - подумал профессор Уго Фосколо, - "Зубы белые, ровные, не то, что у европейцев!"
Когда яблоко кончилось (Эваристо из деликатности съел его вместе с семечками), Эваристо снова щёлкнул кнопкой. На экране нарисовались графики с пучками линий.
- Понятно? - спросил Эваристо Гоцци с таким выражением, что у любого непонятливого должен был бы отняться язык, но один убогий аспирант всё-таки спросил:
- А почему на левом графике две кривые, а на правом одна?
- А потому, что мне лень было рисовать вторую! - отпарировал Эваристо, и аудитория злорадно посмеялась над тупым аспирантом.
На следующем слайде выстроились уравнения, набранные из цифр, букв и непонятных значков, напоминавших букву "S", попавшую под каток.
- Позвольте...- начал профессор Умберто Эко, - вот тут вот...
- Зачем же позволять? - обиделся Эваристо, - У нас тут всё просчитано, комар носа не подточит!
- Э-э, нет, - возвысил голос и профессор Уго Фосколо, - константу диссоциации, положим, легко просчитать, а как быть с константой ассоциации?
- А нужно поделить вот это на это...- сказал Эваристо и наугад ткнул лазерным пятном в разные части слайда.
И тут Умберто Эко понял, что Джон Гопкинс действительно гений - он решил задачу, над которой уже десяток лет бились несколько европейских лабораторий. По аудитории прокатился гул понимания.
Эваристо подумал, что он сказал уже совсем не то, и ему стало жарко. Он стащил с себя джемпер. Джемпер, как это у них частенько бывает, снялся вместе с водолазкой, и Эваристо Гоцци оказался голым до пояса. Аудитория восхищённо ахнула, и действительно, было на что посмотреть. "Хорошо, что я американец, "- подумал Эваристо Гоцци. "Конечно, и я бы так выглядел, если бы мне продлили командировку в Америке," - подумал профессор Уго Фосколо.
Эваристо быстренько врубил следующий слайд, чтобы загладить впечатление от стриптиза. На этом слайде было написано: "Хромосомные факторы с высокой частотой обмениваются на промоторах."
"Чем это они там обмениваются? Марками, что ли?" - раздражённо подумал Эваристо Гоцци и снова нажал на кнопку. Презентация начала ему надоедать, и он оживился, когда выскочил слайд с фильмом. Мы не знаем, чего ждала аудитория. Эваристо Гоцци ждал видеоклипа с Анжелиной Жоли. (Эваристо смотрел все фильмы с Анжелиной Жоли независимо от содержания.) Конечно, он просчитался. Вместо Анжелины Жоли на экране появился красный обруч с неровными краями, внутри которого запрыгал зелёный мяч. Из подписи Эваристо понял, что дело происходит у мышей, а аудитория наверно уловила и ещё кое-что.
"Хватит!" - подумал Эваристо. Он взял яблоко и сказал:
- Вот вам фактор на промоторе! Думаете, они там на хромосоме сидят, как приклеенные? Ничего подобного. Они там обмениваются стульями!
Тут Эваристо подбросил и поймал яблоко. Аудитория одобрительно загудела.
- Один прилетел, другой улетел, - Эваристо жонглировал уже двумя яблоками. - Один смылся, а другой уже тут как тут, место его занять хочет! Прыгают, как мячики!
Тут Эваристо подключил третье яблоко, а потом и все пять, и так, жонглируя, дошёл до самого дальнего конца аудитории, где просматривалась ещё одна дверь, убедился, что она заперта, - наверно пожарником из соображений пожарной безопасности, чтобы в аудиторию не набивалось народу сверх меры, - и вернулся к столу. К восторгу зрителей, яблоки попрыгали обратно на блюдо и сложились в пирамидку: три яблока внизу, а над ними два, друг на друге. Яблоки покачивались, но не падали.
На следующем слайде была куча фотографий. Читать подписи Эваристо было некогда. Он хотел поскорее свернуть эту комедию, тем более, что Пальмиро и Тольятти уже ушли - научная лекция подействовала на них, как хлорофос на клопов. Эваристо выбрал фотографии двух людей постарше и сказал:
- Это мои папа и мама.
Потом он обвёл указкой остальные фотографии и сказал:
- А это мои дети.
"Сколько же раз он женился?" - с неприязнью подумал профессор Уго Фосколо, - "Да нет, тут целый гарем нужен! И главное потом этот жеребец всех пристроил к себе в лабораторию, на казённые деньги!"
- Простите, - сказал профессор Умберто Эко. - Вы действительно сын профессора Браун?
- Да, а что? - сказал Эваристо с вызовом. Теперь ему уже нечего было терять.
- Ей ведь сейчас девяносто восемь лет, я и не знал, что она родила ребёнка так поздно! - пояснил свой вопрос профессор Умберто Эко.
Эваристо с неприязнью посмотрел на фотографию профессора Браун и подумал: "Молодится, подсунула фотографию сорокалетней давности!"
"Получается, что профессор Крег зачал этого ребёнка, когда ему было тринадцать лет, и с шестидесятипятилетней женщиной," - подсчитал в уме профессор Уго Фосколо. - "Вот видать пьянка была! Пускай у нас проектор старый..."
" ...но зато страна у нас пристойная, католическая..." - мысленно подхватил профессор Умберто Эко.
По аудитории прошли смешки, и Эваристо решил прояснить ситуацию. Ему было неприятно представляться плодом пьяного зачатия во время вальпургиевой ночи в Колумбийском университете.
- Это мои духовные родители и дети! - сказал он строго. - Понимать надо! У вас тут в Италии с юмором не всё в порядке.
"Как же, как же, "духовные"...- подумал профессор Уго Фосколо. - Да, я давно раскусил профессора Крега, ещё когда он не продлил мне стипендию. Скользкий тип!"
- А давайте поблагодарим уважаемого профессора Гопкинса за содержательный и наглядный доклад и пойдём обедать! - предложил он вслух.
На Эваристо обрушился шквал аплодисментов. Не прекращая аплодировать, озверевшие от голода молекулярные биологи ринулись вон из аудитории.
Эваристо натянул на себя водолазку и джемпер.

Эта глава называется: "Молекулярная биология".

ГЛАВА XIX

- Доктор Гопкинс, - сказал профессор Уго Фосколо. - У вас сейчас по расписанию ланч с аспирантами, Паоло и Эвелиной.
Лицо Эваристо посуровело от замешательства.
"Вот ведь какие они жлобы. При их-то зарплатах, при их-то налогах, трясутся над каждой копейкой!" - подумал Уго Фосколо и поспешно добавил:
- За счёт нашего университета.
- Спасибо. - сказал Эваристо. Есть действительно очень хотелось, может быть от радости, что лекция прошла нормально.
- А вот и Эвелина! - сказал профессор Уго Фосколо. - А где Паоло? Он что, даже на ланч не может придти во-время? У него даже простые биологические рефлексы не срабатывают?
- Пойдёмте, доктор Гопкинс, - предложила Эвелина, - Паоло нас найдёт.

В аудитории остался только лаборант, чтобы разобрать и запереть драгоценный проектор. Лаборант был человеком долга и не обращал внимания на урчание в желудке. Вдруг в аудиторию вбежал человек с чемоданом на колёсах. Был он в бейсбольной кепке и плаще, из-под которого торчали голые ноги. Видно, путешественник не расчухал разницы в климате и приехал в шортах.
- Ёлы! Американские палы! - заголосил пришелец по-английски, тыча лаборанту в нос складной картой Милана, - Я профессор Джон Гопкинс из Коламбия Юниверсити. У вас на плане ни фига не поймёшь... У вас тут в Милане тупики везде, улицы ужом завиваются, по-английски никто не фурычит!
Лаборант, который ни слова не знал по-английски, отвечал ему на итальянском:
- Вы, синьор, опоздали. Профессор Гопкинс уже ушёл обедать.
На следующий день состоялась вторая лекция профессора Гопкинса. На этот раз профессор Уго Фосколо был немногословен. Вместо вступления он сказал: "Вот вам ещё один профессор Гопкинс", и сел в первый ряд, даже не поправив микрофона. Ничего нового из этой лекции слушатели не вынесли. Слайды были всё те же, а поскольку Гопкинс говорил на английском, его никто не понял.

Терраса ресторана была увита розами. Эвелина понюхала розу и выпачкалась в пыльце.
- Скажите, вы действительно занимаетесь молекулярной биологией? - поинтересовался Эваристо.
- Да,-  отвечала Эвелина. - Надо же как-то зарабатывать на кусок хлеба.
- Боже мой, - воскликнул профессор Гопкинс, - зачем же зарабатывать чем попало, когда на свете столько интересных профессий!
- Да? - удивилась Эвелина. - Это каких же?
Эваристо растерялся. В голову лезли только домушник, трубочист и артист. Предлагать Эвелине профессии трубочиста или домушника было нелепо - лучше уж молекулярным биологом; работа чистая, в халате, со спиртовкой. Предлагать ей стать артисткой тоже не хотелось: хотя Эвелина была так красива, что составила бы честь любому театру, Эваристо было неприятно представлять её на сцене под липкими взглядами всяких козлов из партера.
Вдруг Эваристо услышал за спиной знакомый голос:
- Нам белого и сухого...
Он осторожно оглянулся и узнал, что Пальмиро и Тольятти тоже любят террасы с розами.
- Нам чтобы бутылку белого и бутылку сухого! А то в прошлый раз белое зажали и принесли только сухое, - объяснил Тольятти.
Бедный официант вытаращил глаза, не понимая, чего же хотят клиенты. Пальмиро зашёлся грязной руганью. Ему всегда приходилось это делать в итальянских ресторанах, потому что до официантов не доходят самые простые вещи. Официант тут же додумался, в чём дело, и записал себе: "Две бутылки сухого белого вина".
- И пожалуйста без макарон, - добавил Тольятти. - Макароны нам остолунели.
"Сейчас они захотят отрезать ухо Эвелине..." - подумал Эваристо. Это было бы ужасно.
- Я пошёл, я должен готовиться к докладу...- зашептал он Эвелине.
- А как же еда, профессор? - зашептала ему Эвелина.
- Я на диете, ем только гамбургеры, - ответил профессор и ножницами сиганул через балюстраду.
В это время Тольятти углядел для себя подходящее блюдо на соседнем столике. Он заорал, указывая пальцем на тарелку:
- Вона! Вона! Нам такие же завёртыши!
От радостного возбуждения Тольятти подскочил, опрокинул стол, и на портки Пальмиро пролились уксус, оливковое масло и сухое белое, а в лоб попала корка, - слава Богу, только одна, потому что Пальмиро и Тольятти уже сгрызли почти весь хлеб. Мимо ушей Пальмиро просвистали два стеклянных флакона с дырчатыми пробками, припорошив ему глаза солью и перцем. Пальмиро разразился грязной руганью и вскочил. Стол повалился на Тольятти, но ему на рубаху пролились только уксус и масло, потому что солонка и перечница уже плавали на полу в луже сухого. От неожиданности Тольятти тоже повалился на пол, и ему попало по башке тарелкой. Эвелина так удивилась, что даже не смогла посочувствовать незадачливым иностранцам.

Эваристо был уже далеко. Убегая, он задумался, почему Эвелина кажется ему такой знакомой, и вдруг сообразил - она похожа на Анжелину Жоли!
Да, дорогой читатель, стыдно признаться: в этой повести вы не найдёте некрасивых, но умных девушек. Все женщины этой истории прекрасны, как киноактрисы. Даже синьора Джульетта напоминает поседевшую Анну Маньяни, а Рита - юную Хеди Ламарр.
Ночью Эваристо плохо спал. Ему снилась Эвелина, которая протягивала ему юбку и говорила: "А покажи-ка, как её нужно надевать!"

Эта глава называется: "Анжелина Жоли".

ГЛАВА XX

Наутро дедушка и дети собрались на свадьбу к Филумене и Эрколе. Эваристо не собирался идти на свадьбу, потому что его не приглашали.  Вместо этого Эваристо уселся на диван и включил айфон. Айфон пискнул, зажёг на экранчике эмблему и сказал приятным баритоном:
- Здравствуй! Как дела?
- Здравствуй, - ответил ему Эваристо. - Дела в общем ничего. А как у тебя?
- Хорошо, - сказал айфон, - только вот вирусы заели.
- По этой по рубашке заползали букашки...- заорал Федя, довольный, что у него есть песни на все случаи жизни.
- Ужасно! - посочувствовал Эваристо.
- Да это в общем пустяки, только вот работать приходится в ватно-марлевой повязке, - ободрил его айфон.
Оба помолчали.
- А как тобой пользоваться? - наконец спросил Эваристо.
- Обыкновенно. Ты спрашиваешь, я отвечаю.
- А про что спрашивать?
- Про всё. Статистика, рестораны, общественный транспорт, температура в Исландии. Могу заказать очки или лыжи. Хочешь, книжку почитаю вслух.
- Какую?
- Рекомендую "Код да Винчи". Мне понравилось.
- Нет. Это потом.
- Ну тогда фильм. Любой. Даже пиратские версии. Кстати, тут накопились сообщения. Тебе прочитать, или ты грамотный?
- Грамотный! - заверил Эваристо. - Давай их сюда.
Первое сообщение гласило: "Ну что, козлы? Опять обосрались? Целую. Главтех."
Второе сообщение гласило: "Операция "Крылья" отменяется. Приступайте к операции "Стрежень". Инструкции в квадрате В59. Целую. Начоэкспроп."
- А кто такой Главтех? Кто такой Начоэкспроп? - спросил Эваристо.
- Главный технолог и Начальник отдела экспроприаций.
- Это ясно, а как их настоящие имена? И что это за организация?
- Я не знаю, - сказал айфон плаксивым женским голосом.- Я знаю только то, что есть на интернете. Наверно это начальство того мордоворота, у которого ты отобрал айфон. Я до сих пор настроен на его почту.
- Я тебя наверно травмировал? - заботливо спросил Эваристо.
- Ну что ты, вовсе нет, - ответил айфон радостным тенором. - Я ведь прибор, работаю на кого угодно! Хотя, признаться, с мордоворотом было скучно. Всё время: "Где бары, где бабы.." Я ему однажды ради смеха показал картину Рубенса, так он меня замучил: "отведи, да отведи к ней". Я ему говорю, что она уже давно умерла, и во Фландрии, а он мне: "Как умерла? Она же фотку на интернет выставила?" У меня даже аккумулятор сел.
- Сказал бы, что она в Китае, - посоветовал Эваристо.
- Не могу, я же механизм, я никогда не вру. Кстати, извини за глупую шутку с туалетом.
- Пустяки, - сказал Эваристо. - Нормальная шутка.  А почему ты всё время говоришь разными голосами?
- Это у меня голос ломается. Я - одна из первых моделей, в стадии разработки, есть недостатки.
- Слушай, а у тебя есть архив предыдущих сообщений?
- Конечно. Вот. Читай, наслаждайся. Может, музыку включить?
- Ну давай, - согласился Эваристо.- Сыграй, пожалуйста, увертюру к "Севильскому цырюльнику".
- Отлично, а то мне уже надоел Олег Газманов, - обрадовался айфон.
Под увертюру к "Севильскому цирюльнику" Эваристо открылась вся голая неприглядная правда об операции "Крылья Тьеполо". Он понял, что Пальмиро и Тольятти воруют произведения искусства, то есть в некотором смысле являются его коллегами. Фирма специализировалась на шедеврах, которые редко появлялись на торгах и были малоизвестны среди дилеров, вот как картина Тьеполо, принадлежавшая семье Сфорца.
- Да, - сказал Эваристо. Он рассуждал вслух из вежливости к попугаю и айфону.- Общая картина ясна, а вот детали...Квадрат В59, это наверно квадрат карты Милана. Но нужно знать, какой именно карты. А почему начальство всё время целует этих ублюдков?
- Для конспирации! - сообразил Федя.- Чтобы считали, что пишут родственники.
- Что же у нас получается? - продолжал Эваристо. - На истории с Тьеполо можно пожалуй поставить точку. Остаётся таинственное похищение ботинок, о котором в переписке ни слова. Может быть это другая организация; например, похитители Андреа Меммо с улицы Виктора-Эммануэля? Ведь ботинки были найдены Джанкарло в квартире другого Андреа, на улице Данте. Наверняка и художника Андреа Меммо похитили по ошибке, перепутав с однофамильцем. Может быть теперь, когда ботинки неизвестно где,  все эти прохвосты оставят магазин "Редкие старинные вещи" в покое?
Эваристо, по правде сказать, уже хотелось выйти на работу. Он не привык сидеть без денег и питаться пиццей и мороженым за чужой счёт. Эваристо решил, что пробудет у Джанкарло ещё два дня, для очистки совести, а потом распрощается.
В квартиру на улице Данте идти было, похоже, не за чем, но и дома сидеть не хотелось. Поэтому Эваристо решил просто так, без дела пройтись по улицам Милана.

Эта глава называется: "Эваристо делает выводы".

ГЛАВА XXI

Поскольку Антонио Гауди умер и оставил об этом справку, Филумена могла венчаться в церкви, что она и сделала на радость своим друзьям. Разумеется, Рита блистала на этой церемонии и не затмила Филумену только потому, что считала это неудобным.
После свадьбы все отправились фотографироваться к статуе Джульетты. Все знают, что Джульетта может обеспечить счастье в любви, если до неё дотронуться. Статуя эта стоит на невысоком постаменте, поэтому её легко обнять. Молодёжь полезла на Джульетту, фотограф старался, щёлкал аппаратом не переставая, и просил всех говорить "Моццарелла". Дедушка, стоя в стороне, думал о том, как Филумена непохожа на свою сестру Эвелину. Удивительно получается - родители одни и те же, а дети совершенно разные. Филумена была брюнетка с синими глазами, а Эвелина - шатенка с зелёными глазами. Филумена была похожа на Пенелопу Крус, а Эвелина на Анжелину Жоли.
- Зря стараетесь, полируете! - раздался надтреснутый голос.
Все обернулись. Перед ними стояла согбенная старуха. Глаза её меняли цвет, как огни светофора. Одета она была опрятно, и явно не бедствовала: из сумки у старухи торчали батон, пачка спагетти и пакет с ядовито-красными яблоками. Старуха щёлкнула жёлтым когтем по зелёной бронзе и злорадно добавила:
- Ночью, ночью надо сюда приходить. В полночь! Тогда подействует.
Всех охватил непонятный ужас. Всех, кроме Риты и Малыша. Малышу старуха напомнила бабушку, которая его не пугала, а удивляла. А Рита в трудных ситуациях предпочитала действовать.
- Синьора, хотите конфету? - вежливо предложила Рита.
- А какую конфету? Леденцы какие-нибудь химические, или бомбошки по три цента за кило? - саркастически спросила старуха.
- Ну что вы, -успокоила её Рита. - Отличные дорогие конфеты. Мои любимые, ликёрно-водочные.
Коробка предназначалась в подарок Филумене и Эрколе, но выбора не было, Рита понимала, что надо спасать положение.
- А где тут ликёр на апельсиновых корках? - заинтересовалась старуха. Красный огонь в её глазах сменился жёлтым.
- Вот. А эта с рижским бальзамом.
- Нет, я возьму с ликёром на апельсиновых корках, - сказала старуха. Она была не из тех, на кого можно повлиять.
- Горлышко отгрызайте осторожно, а то прольёте, - посоветовала Рита.
- Я их пихаю в рот целиком, - успокоила Риту старуха, хрумкнув конфетой. - Так и быть, я с вами сфотографируюсь на память.
Все облегчённо вздохнули и столпились вокруг синьоры. Вышел отличный снимок. Потом синьора нацелила зелёный глаз на Джанкарло, обняла его за плечи, притянула к себе Риту, и они сфотографировались только втроём. После этого старуха ушла, постукивая колёсами сумки по брусчатке. А гости отправились на квартиру к Филумене и Эрколе, где их ожидал свадебный обед.

Дедушка всё-таки решил купить новую коробку конфет, и поэтому они пришли к Филумене несколько позже других гостей.
- Проходите скорее! - сказала Эвелина, открывая дверь. - Ваш друг вас уже ждёт.
"Какой друг?" - задумался дедушка. Ему уже было к девяноста, и все его друзья или умерли, или оглохли, и по гостям не ходили. Но недолго он терзался догадками. Войдя в столовую, дедушка увидел Старшего Реставратора, который ел свадебный торт. Особенно дедушку возмутило то, что кусок был из серединки. Некоторые наивно думают, что Фортуна иногда улыбается человеку и кладёт ему на тарелку что-нибудь такое свежее и аппетитное. Как бы не так! Для того, чтобы добраться до серединки, нужно сначала отрезать угол и отложить его в сторону, а потом расчистить место и устроить небольшое крошево.
- Что это вы как будто мне не рады? - пошутил Старший Реставратор.
Филумена не подозревала о серьёзных разногласиях герцога Сфорца и Старшего Реставратора по части этикета. Ей было достаточно того, что Старший Реставратор - друг Джанкарло. Филумена даже и не заметила, что Старшего Реставратора никто не приглашал, а если бы и заметила, её бы это не огорчило. Филумена радовалась тому, что на свадьбе столько народу и всем весело. Ведь свадьба бывает один, ну два, ну максимум пять раз в жизни, и её нужно праздновать с блеском. Поэтому Филумена пригласила даже занудную тётю Фиоретту и заведующего транспортным отделом Кристофано Педрокко. Видеть Кристофано Педрокко на свадьбе для Эрколе было всё равно, что пить хлористый кальций, но Эрколе ничего не сказал Филумене - он ведь был пока ещё только жених, и не обладал избирательными правами.
Большинство гостей после обеда разошлись, попробовав торта (тётя Фиоретта даже прихватила кусок с собой для дяди Людвига и пуделя Лоренцо), но кое-кто остался. Филумена удерживала дедушку с детьми. Старший Реставратор и не думал уходить, ему у Филумены понравилось. А Кристофано Педрокко застрял по рассеянности. Кристофано Педрокко был не в духе. Он раздумывал о том, что же делать с кольцом - то ли сдать его обратно в магазин, то ли обручиться с Эвелиной. Он понимал, что обмен получится неравноценный, потому что Филумена похожа на Пенелопу Крус, а Эвелина всего-навсего на Анжелину Жоли.
Филумене казалось, что Эрколе очень идёт его костюм. И действительно, в джинсах и рубашке Эрколе просто тьфу (только не передавайте этого Филумене), а в костюме... О-о, в костюме его легко представить в каком-нибудь фильме, с бокалом шампанского в артистически длинных пальцах, стоящим у камина рядом с Грейс Келли. Впрочем, даже когда Эрколе одет по-простому, лицо у него милое и доброе, и есть женщины, в том числе Филумена, которым этого достаточно. Филумене хотелось, чтобы все поняли, какой Эрколе замечательный. Она сняла с пальца кольцо с бриллиантом и сказала:
- Вот посмотрите пожалуйста, те, кто не видел, какое чудное кольцо подарил мне Эрколе. Он молодец. Обычно мужчины дарят подарки, от которых нужно немедленно избавляться.
- Какой красавец! - сказал Старший Реставратор и положил кольцо на ладонь. Бриллиант обрадовался и пустил заливистую радужную трель.
- Да, здорово он напоминает мне Стеньку, - заметил Старший Реставратор.
- Какую Стеньку? - полюбопытствовал Эрколе Мартурана.
- Знаменитый русский бриллиант, названный в честь русского кондотьера Стеньки Разина. В первый раз он упоминается в 16 веке, когда посланники Великого Могола Бабура подарили этот камень, тогда ещё не огранённый, персидскому шаху Измаилу. В 17 веке алмаз был захвачен в плен русскими вместе с его хозяйкой, персидской княжной.  Предводитель русских войск Стенька Разин из хулиганских побуждений сбросил персидскую княжну за борт своего челна, но перед этим снял у неё с пальца кольцо, потому что он понимал его огромную культурную ценность. Стенька поднёс алмаз царице Наталье Кирилловне, но ошибся в расчётах. Царица подарок приняла, но к себе Стеньку не приблизила - боялась, что он и её утопит. Стенька с горя взял Астрахань и поднял восстание. Его четвертовали.
- Ну что за пакость! - сказал дедушка. - Я всегда знал, что русские - варвары.
- Не скажите, не более, чем итальянцы того времени, - ответил Старший Реставратор, - просто вы плохо знаете итальянскую историю.
Джанкарло Сфорца прекрасно знал итальянскую историю, и поэтому не нашёлся, чем возразить.
- При императрице Елизавете, - продолжал Старший Реставратор, который изучил историю ювелирного искусства так же тщательно, как и всё, за что он брался, - При императрице Елизавете Стеньку огранили, и он потерял в весе вдвое. Стенька сиял в русской короне, привлекая всеобщее внимание, пока его не затмил бриллиант Орлов. После революции большевики продали Стеньку за границу вместе с короной. Во-первых, им нужны были деньги на мировую революцию, а во-вторых Сталину корона не понравилась.  Когда он её надел, корона оказалась велика и сползла ему на нос.
- А что же было дальше? - спросил заинтересовавшийся этой историей Эрколе.
- Представители фирмы Сотби отломали от короны несколько кусков, чтобы сделать себе зубы, а остальное пустили с молотка. Стеньку купили какие-то тёмные личности, и след его затерялся.
- Так может это Стенька? - спросил Эрколе.
- Не-ет, не Стенька. Если бы это был Стенька, вы бы никогда его не купили. Он стоит миллионы, потому что когда-то его держали в руках Стенька Разин и царица Наталья Кирилловна.

Эта глава называется: "Стенька".

ГЛАВА XXII

- Очень интересно! - сказала Рита.
Дедушка подумал, что Старший Реставратор не такой уж дундук, каким он кажется с первого взгляда.
- А я знаю неприличный анекдот! - объявил Старший Реставратор. - Как раз к свадьбе!
Тут дедушка встал и сказал:
- К сожалению, нам пора идти.
И дедушка, Рита и Малыш ушли домой, несмотря на все уговоры остаться.
Старший Реставратор был доволен, что детей увели: дети любят рассказывать неприличные анекдоты, а потом жена возмущается: "Кто их научил?" и грозно смотрит на Старшего Реставратора.
- Ну, слушайте анекдот! - сказал Старший Реставратор. - Он смешной.
Но в это время в прихожей раздался звонок.
- Профессор Гопкинс, как хорошо, что вы зашли! - обрадовалась Эвелина. - А эти синьоры с вами?
- Нет, - сказал Эваристо Гоцци и захлопнул дверь перед носом у Пальмиро и Тольятти.
Эвелина была молода, без запинки верила в чудеса и совпадения, и нисколько не удивилась приходу профессора Гопкинса, тем более, что из-за свадьбы она не была в университете и не знала, что там уже прокручивают серию "Гопкинс-2". А вот Эваристо был, прямо скажем, ошарашен, увидев Эвелину. Он ведь позвонил в первую попавшуюся дверь, чтобы избавиться от докучливых спутников с бритвой.
- Профессор Гопкинс из Колумбийского университета, - объявила Эвелина, проводив Эваристо в столовую. - А это Эрколе и моя сестра Филумена!
Тут Эваристо стало не до удивления, потому что на глаза ему попался Старший Реставратор. Это была катастрофа: сейчас бестактный дурак заложит его со всеми потрохами! Старший Реставратор увидел Эваристо и обрадовался, как младенец при виде целлулоидного утёнка. Он вскочил, распахнул объятия и пошёл к Эваристо, восклицая: "Гопкинс, дружище! Сколько лет, сколько зим!" Нет, Эваристо Гоцци и Джанкарло Сфорца недооценили Старшего Реставратора: тот хоть и учился на одни пятёрки, но никогда не выдавал товарищей.
Поздоровавшись, Старший Реставратор убежал вслед за Филуменой и Эрколе, чтобы досказать анекдот, Эвелина тоже куда-то исчезла, и Эваристо пришлось довольствоваться обществом Кристофано Педрокко.
- Доктор Гопкинс, - сказал Кристофано Педрокко, - я всегда восхищался американской культурой и мечтал побывать в Америке. Скажите, как вам там живётся?
- В Америке мне живётся хорошо, - ответил Эваристо.
Кристофано понял, что американец - крепкий орешек по части светской беседы и зашёл с другого конца:
- Скажите, доктор Гопкинс, а хобби у вас есть?
"Есть," - подумал Эваристо, - "я люблю разбирать и собирать дверные замки", и ответил:
- Я люблю музицировать с друзьями. Знаете, стиль "Кантри".
"О," - подумал Кристофано, - "А чего ещё тут было ждать?", - и процедил:
- А на каком же инструменте вы играете?
Про рояль и скрипку и заикаться было опасно, потому что Эваристо не играл даже на губной гармошке. Он вспомнил, что в Америке полно всяких диковинных инструментов, придуманных индейцами, и бухнул:
- На баяне.
- А. На баяне. Это замечательно. Ах, извините, я же не предложил вам выпить. Что вы предпочитаете?
Эваристо начал лихорадочно вспоминать, что же пьют американцы, но телепаться было некогда, и он выпалил:
- Пиво с виски.
- Ну вы подумайте... - удивился Кристофано Педрокко.
Он взял бутылку, влил виски в стакан с пивом и придвинул его к Эваристо. Отступать было некуда, позади Нью-Йорк, и Эваристо отхлебнул из стакана. Вкус был омерзительный. Эваристо продолжал глотать американское пойло, с вызовом глядя в глаза Кристофано Педрокко. Он понял, что этот хмырь ему очень не нравится - пиво с виски и то лучше. Постепенно вкус напитка улучшился, потому что в стакане становилось всё меньше пива, и всё больше виски, и Эваристо допил его не без удовольствия.
- А чем закусываете? - спросил Кристофано Педрокко.
Эваристо мечтал о спагетти, ему здорово хотелось есть, но нужно было держать марку американского человека. Единственное американское блюдо, которое он знал. было...
- Борщ.
- Как жаль, что борща здесь нет, и я даже не знаю, как его готовить, - злорадно сказал Кристофано Педрокко.
Так Эваристо Гоцци остался без закуски. Он решил прекратить этот скользкий разговор, поднялся из-за стола и направился к Эвелине. По дороге Эваристо оторвал от свадебного торта большую белую розу и сунул её в рот. Эваристо никогда раньше не срывал розы с торта прилюдно, и сейчас порадовался, что избавился от одного из ненужных комплексов.
Эваристо подошёл к Эвелине и галантно спросил:
- Вы любите читать книжки?
А что ещё он мог сказать? Ведь на классическом "девушка, вашей маме зять не нужен?" далеко не уедешь.
- Да, - сказала Эвелина, - особенно я люблю Хемингуэя.
- Хемингуэя? - заинтересовался Джон Гопкинс, - Никогда не читал! Вот бы почитать.
- Хотите, посмотрим в библиотеке, - предложила Эвелина.
Эвелина соскочила со стула, и Эваристо пошёл за ней, совершенно не качаясь. Подойдя к книжному шкафу, Эвелина повернулась и посмотрела на Эваристо. Эваристо Гоцци вдруг заметил, что под блузкой у Эвелины явственно проступают соски. Ничего удивительного, - чего только не торчит из-под современной моды, - но соски Эвелины почему-то страшно заинтересовали Эваристо Гоцци.
-Ха! - развязно сказал Эваристо Гоцци и рванул блузку за полы. Блузка тут же с готовностью расстегнулась, Эваристо не удержался на ногах и ткнулся носом прямо в голую грудь Эвелины. Вблизи она оказалась ещё занятнее, и Эваристо решил её подробно исследовать. Эвелина молча отпихивала Эваристо, но руки у него оказались железные, и неизвестно, чем бы это кончилось, если бы Эваристо с Эвелиной не соскользнули со шкафа, к которому Эваристо прижимал Эвелину, и не упали на пол. Эваристо сильно ушибся, и это изменило ход его мыслей.
Эвелина вскочила на ноги.
- Позвольте пригласить вас на танец! - раздался голос проклятого Кристофано Педрокко. - А вы, профессор Гопкинс, застегните пожалуйста ширинку. Из неё торчит клок рубашки, это неэстетично!
Но Эваристо его не слушал. Он смотрел на Эвелину. Снизу её грудь была ещё красивее, но когда Эваристо взглянул в лицо Эвелине, он понял, что сделал что-то не то, и ужасно, до слёз расстроился. Ему даже захотелось упасть к её ногам, но он во-время сообразил, что сделать это невозможно: он ведь и так уже валяется на полу.
- Профессор Гопкинс, - продолжал Кристофано, по-джентльменски не замечая, как Эвелина застёгивает блузку. - Я понимаю, что у вас там в Америке приняты посиделки, где ёрш и борщ, и баян, и свальный грех, но у нас в Италии люди умеют себя вести даже на свадьбе. Раз уж вы выучили итальянский, попробуйте приобщиться к нашей культуре, и научитесь пить, не пьянея.
В это время в библиотеку вошёл Старший Реставратор, чтобы рассказать анекдот тем, кто его ещё не слышал. Увидев Эваристо, Старший Реставратор бросился подымать его с пола, приговаривая:
- Ну вот опять всё как всегда, каждый день у вас похож на предыдущий: пьянки, девушки...
Старший Реставратор, понимаете ли, догадывался, что вышла некрасивая история, и пытался набросить на неё флёр обыденности.
- А сейчас я вызову такси, и мы отправим вас прямо в американское посольство, чтобы Обаме стало стыдно! - объявил Кристофано.
- Не трудитесь, я его сейчас сам отведу в посольство; у меня отличные связи с ЦРУ, - заверил его Старший Реставратор.
Эваристо Гоцци с трудом вышел из квартиры Филумены и прилёг поспать на лестнице. Старший Реставратор на себе дотащил его до магазина "Редкие старинные вещи" и сдал на руки изумлённому дедушке.
- Вот полюбуйтесь, - откомментировал Старший Реставратор, - явился на свадьбу к Мартурана и напился, как распоследний альпинист! Я уже столько всего этого перевидал. Съедутся в альпинистский лагерь, надерутся, как свиньи, и лезут на Маттерхорн.
Джанкарло Сфорца знал, что пьяный альпинист костей не соберёт. Знал он также, что Старший Реставратор в свои неполные сорок три года - человек сложившихся мнений, а не какой-нибудь там флюгер, который меняет убеждения по три раза на дню. Поэтому Джанкарло Сфорца не стал возражать Старшему Реставратору  и молча помог ему раздеть Эваристо и уложить его на диван.

Эта глава называется "Ёрш и баян".

ГЛАВА XXIII

Ну что ещё вам рассказать интересненького, дорогие читатели? Вот например случай, который произошёл с Кристофано Педрокко на следующий день после свадьбы. Кристофано Педрокко решил возвратить кольцо, потому что он хорошенько рассмотрел грудь Эвелины и понял, что она маловата для такого солидного человека, как заведующий транспортным отделом. В ювелирном магазине Кристофано Педрокко стал свидетелем безобразной сцены. Какой-то тип, пёстрый, как бразильский попугай: в зелёном костюме, желтой рубашке, с оранжевым шарфом, в ботинках с отвратительными оранжевыми шнурками, - сначала шептался с продавцом, а потом вдруг покраснел, как индюк, и заголосил:
- Мне кольцо для Филумены, мне кольцо для Филумены!
Причём, это был не Эрколе!
Управляющий не знал, что делать, потому что охранники куда-то подевались (потом выяснилось, что они оба-два одновременно отлучились за папиросами), а полицию вызывать было бесполезно - всё равно приедут через полчаса, когда магазин уже весь разграбят. И вдруг ему пришла в голову неплохая мысль. Управляющий схватил коробочку с кольцом, которое только что возвратил Кристофано Педрокко, сказал:
- Синьор, да вот же кольцо для Филумены! - и шутливо бросил его клиенту.
Некоторые люди ничего не умеют, но за всё берутся, - например управляющий ювелирного магазина. Знает ведь, что не надо ему никогда ничем кидаться: выперли его в своё время и из волейбольной команды, и из баскетбольной, потому что он не умел подавать мячи. Вот и кольцо полетело совсем не в руки к покупателю. И всё-таки пижон исхитрился поймать коробочку прямо у пола, совершив бросок, достойный великого Джанлуиджи Буффона. "Похоже, этот попугай обожает свою Филумену," - подумал управляющий и заломил тройную цену.
Кристофано Педрокко ушёл домой и забыл о непонятном покупателе. И правильно сделал.  Незнакомые люди каждый день разыгрывают перед нами странные сцены без начала и конца. Мы никогда не узнаем, как просты причины многих невероятных поступков. Жизнь не приклеивает пояснительных ярлыков к этим осколкам чужой судьбы, и из них нам никогда не сложить целого блюдечка. Так лучше и не забивать себе ими голову - удивись и забудь. Лучше уж я вам расскажу то, что имеет непосредственное отношение к нашей истории.

Утром Эваристо ел яичницу с беконом, стараясь не смотреть на Риту. Яичницу приготовил дедушка в качестве утешительного приза. Яичница, подлая, сильно подгорела, но есть её было можно, хотя у кота было по этому поводу особое мнение. И тут, когда оставалось ещё полсковородки,  в магазин "Редкие старинные вещи" вошёл смуглый сухощавый человек с чеканным профилем и таким же фасом. Одет он был в шелковую рубаху и заплатанные штаны, запачканные землёй. Рубаха его расстегнулась, и на груди, поросшей седой шерстью, поблёскивал нательный крест. Голова вошедшего была повязана красным платком, концы которого свешивались незнакомцу за ухо. В руках у посетителя было старинное ружьё с кремнёвым затвором.
- Здравствуйте, месье и медам, - сказал пришелец. - Меня зовут Маттео Фальконе. Я приехал с Корсики, чтобы убить моего сына, и вы должны мне в этом помочь.
Эта задача дедушке сразу не понравилась.
- Прежде чем помогать вам, месьё Фальконе, - сказал дедушка, - мы хотели бы услышать, в чём дело.  Присаживайтесь. Не хотите ли вина или яичницы?
- Спасибо! - сказал незваный гость, - от вина не откажусь, и прошу разделить со мной домашний сыр!
Сыр разделили. Он оказался превкусный. Его оценил даже кот.
- Моего сына зовут Андреа Меммо, - начал посетитель.
- Постойте, - перебил его дедушка, - Это Андреа Меммо с улицы Песталоцци, или Андреа Меммо с улицы Виктора-Эммануеля?
- Да ну вас, ей-Богу, - рассердился Маттео Фальконе, - это Андреа Меммо с улицы Данте!
- Так, - сказал дедушка, - а чем же вам не потрафил Андреа Меммо с улицы Данте?
- Андреа Меммо с улицы Данте совершил бесчестный поступок, недостойный корсиканца; поступок, который смыть можно только кровью! - отвечал Маттео Фальконе.
- Выкладывайте поступок! - сказал Эваристо Гоцци.
- Андреа Меммо поступил на службу в миланскую полицию.  Его задачей было обрубить щупальца сицилианской мафии и зажарить их во фритюре. И что же? Вместо этого Андреа Меммо продался мафии и выдал ей своего друга и товарища, лейтенанта Джачинто Джаннини. Как только я узнал об этом, я тут же собрался и приехал в Милан, чтобы убить Андреа Меммо. Если я этого не сделаю, я не смогу смотреть в глаза его матери!
- Ух ты, не слабо! - сказал Эваристо Гоцци.
- Андреа Меммо, - продолжал Маттео Фальконе, - абсолютно аморальный тип: он спекулирует вазочками на интернете! Говорят также, что он выдал полиции сицилианского мафиози Симоне Симеоне!
- И вашим и нашим за копейку спляшем! - подытожил Федя.
- Теперь за Андреа Меммо охотятся миланская полиция и сицилианская мафия, но они не успеют мне помешать. Глаз мой остёр, и рука тверда!
Общая картина прояснилась, но частности пока ещё ускользали от присутствующих.
- Хорошо, - сказал дедушка, - этот Андреа Меммо действительно негодяй, но почему вы обращаетесь к нам?
- Да потому, - сказал Маттео Фальконе, - что у вас проживают его внуки, Рита и Малыш. Андреа Меммо непременно захочет их навестить, и тут я его и убью.  Мне нужно ваше содействие.
Джанкарло стало грустно, что отец Риты и Малыша прохвост. Впрочем, он уже давно об этом догадывался. Но участвовать в вендетте дедушке не хотелось. Во-первых, после второй мировой дедушка был склонен к пацифизму, а во-вторых он знал, что вмешательство в международные конфликты может дорого обойтись. Дедушка задумался.
- Месьё Фальконе, - сказала Рита, - не рассчитывайте на то, что я заманю в ловушку собственного отца!
- А как же? - растерялся Маттео Фальконе. - он же совершил бесчестный поступок, который можно смыть только...
- Ну и что? - сказала Рита. - Это же мой отец!
Да, вот так. Вы удивились, и Маттео Фальконе удивился, а дедушка совсем не удивился. Он знал, что женщины абсолютно аморальны, когда дело касается тех, кого они любят. История сохранила очень мало имён принципиальных женщин: Далила, Юдифь, Любовь Яровая - вот, пожалуй, и всё.
- А я так рассчитывал на твою помощь, - огорчился Маттео Фальконе. - Может, передумаешь?
- Нет, не передумаю!
- Х-м, это уж очень по-корсикански!
- Конечно по-корсикански, - сказала Рита, - ведь вы  мой дедушка!
- Да, вероятно, - неуверенно отвечал ей Маттео Фальконе, - только мне сейчас не до внучат.
- Послушайте, месьё Фальконе, а как вы умудрились стать отцом Андреа Меммо? - спросил дедушка, чтобы разрядить обстановку.
- О-о, - отвечал ему кровожадный корсиканец, - это длинная бодяга. Лучше я вам её потом расскажу.
Он решительно встал, стукнул прикладом об пол:
- Пора за работу! Медам, месье, адьё!
И выбежал из магазина.

Эта глава называется: "Джанлуиджи Буффон и Маттео Фалькон".

ГЛАВА XXIV

Намерения Маттео Фальконе всех озадачили и встревожили.
Дедушка, чтобы успокоить нервы, решил почитать Паскаля. Дедушка уже достиг такого возраста, когда трудно воспринимать новые идеи, потому что ты сразу же узнаёшь, из какого именно старья их перелицевали, и потому новых книжек не читал, а перечитывал ему уже известные.
Кот от переживаний уснул на подоконнике.
Попугай открыл клетку, вылез, и стал ходить по спинке дивана, приговаривая: "Вот такие пироги, вот такие пироги..."
Рита на всякий случай стала учить Малыша читать.
Эваристо Гоцци решил пройтись, чтобы без помех обдумать ситуацию. Был уже вечер. Он подкрался как-то незаметно, воспользовавшись тем, что все были заняты. Эваристо шёл и шёл, куда глаза глядят, вышел на улицу Филодрамматичи и очутился перед театром Ла Скала. Тут он увидел, что его берут в кольцо Пальмиро и Тольятти.
"Чёртовы зануды. Надо что-то с этим делать!" - подумал Эваристо и вошёл в вестибюль театра. Спектакль, похоже, уже начался, потому что вестибюль был пуст. Эваристо подошёл к афише с репертуаром на месяц,  подошёл просто так: во-первых, он знал репертуар на этот сезон, а во-вторых, билетов не было, и билетёр давно ушёл домой, оставив записку: "Вернусь через пять минут". Эваристо посмотрел через плечо, и увидел Пальмиро и Тольятти. Они явно оробели - в оперном театре Тольятти не был с третьего класса, а Пальмиро вообще никогда: он удрал с этого памятного культпохода, после которого все родители потом так ругали учительницу, поскольку билеты оказались не по шестьдесят копеек, а по восемьдесят.
Пальмиро покосился на вахтера и тоже подошёл к афише.
- Цены конские... Что дают? - спросил он у Эваристо.
- "Похищение из сарая"! - вмешался Тольятти, который уже прочитал первую строчку афиши.
- Почему? Какого сарая? - удивился Эваристо.
- А такого вот блин-сарая, - веско ответил Тольятти. Он никому не позволял подрывать себе самооценку.
- Опера Блин-Моцарта! - сообразил Эваристо.
- А это как бы про что? - заинтересовался Пальмиро.
- А это про бесчинства кулаков Поволжья, - отвечал Тольятти, который прошёл курсы младшего комсостава и был готов к ответу на любой вопрос.
- Муйня! - заключил Пальмиро. Покончив с оперным искусством, Пальмиро обратился к Эваристо уже с другим вопросом:
- Ё-моё, где уе?
- Ваши уи мне здорово надоели! - сказал Эваристо Гоцци и перепрыгнул через бархатный канат, преграждавший путь к служебному входу. Пальмиро и Тольятти бросились за ним. Вахтёр проводил их равнодушным взглядом - ему не хотелось прерывать телефонный разговор. Эваристо, Пальмиро и Тольятти побежали по коридору. "Это я дежа где-то вю," - подумал Эваристо. - "Сколько можно?" Но что делать? Жизнь большинства людей монотонна: каждый день похож на предыдущий.
На повороте Эваристо налетел на какого-то молодого человека, и тот упал на пол. У Эваристо  не было времени его поднимать. Молодой человек упал очень кстати, потому что за него зацепился Тольятти, и тоже упал. Он проехался по скользкому полу и въехал мордой в урну, стоявшую перед закрытой дверью. Из урны выпал кот, который лакомился остатками буррито, и со страху вцепился в бритую башку Тольятти. Дверь, которая, как всё в театре, была приделана на живую нитку, зашаталась и упала бы на Тольятти, если бы в это время на него не упал Пальмиро. Поэтому дверь прихлопнула Пальмиро. Такой вот получился бутербродик.
Ошалевший молодой человек поднялся и увидел, что дверь встаёт на дыбы и кренится в его сторону. Ничего мистического в этом не было, просто Пальмиро испугался кота, который дышал ему в лицо, и решил встать, но молодой человек, который был в состоянии шока, прянул назад и бросился вон из театра.
Через три минуты и восемь секунд вахтёр увидел, что к нему бежит, как ошпаренный, знаменитый тенор Хуан Дьего Флорес, и нисколько не удивился.  Его уже  предупредили, что Хуан Дьего Флорес обладает бешеным латиноамериканским темпераментом, и чуть что не по нему, убегает из театра даже в день премьеры.
Поэтому вахтёр стиснул худенького Хуана Дьего Флореса в медвежьих объятиях профессионального охранника и начал его ласково уговаривать: "Ну что вы, дон Хуан, ну плюньте вы на эту дирекцию - они же все сволочи, - а как публика-то вас любит!" Но Хуан Дьего Флорес всё равно весь дрожал и заикался. Пришлось налить ему коньяку.
Не успел Хуан Дьего Флорес глотнуть из кружки с бодрящей жидкостью, как из коридора послышались рёв и свист. Ревели Пальмиро и Тольятти, которые убегали из театра, а свистели гнавшихся за ними сотрудники ВОХРа. Пальмиро и Тольятти одновременно рванули на себя створки двери, и дверь, которая была подвешена на живую нитку, как всё в театре, упала к ногам Хуана Дьего Флореса. Тенор судорожно вздохнул и залпом выпил всё, что оставалось в бутылке. В ней было только 450 граммов, но не из-за недолива, а потому что 50 граммов Хуан Дьего Флорес уже успел выпить до того.

Эваристо в это время бежал на сцену. Не следует думать, что он это делал случайно - у нас тут не водевиль, а правдивая и грустная история. Эваристо хотелось попасть на сцену, потому что сцена - самое безопасное и охраняемое место в театре, и там уж никакого безобразия и мордобития никто не допустит.
Услышав увертюру, Эваристо понял, что это никакое не "Похищение из сераля", а "Травиата", - костюмированная драма 19 века, где вся мебель плюшевая, а платья бархатные. "Хорош я там буду в джинсах!" - успел подумать Эваристо, и выскочил на сцену. На сцене стояла Травиата в джинсах. Обстановка у Травиаты была самая бедняцкая - только современный диван и этажерка с тремя книжками: наверно Травиате было не до чтения.
Чухаться было некогда, уже заиграла музыка, и Эваристо запел. Ему здорово повезло - если бы это оказался "Трубадур" или "Дон Карлос", дело было бы швах, но "Травиату" он с детства знал наизусть и пел утром в душе и за Альфреда, и за Жоржа Жермона, и за Виолетту. Помидоры на сцену не летели, все тихо слушали, но Эваристо внезапно заметил, что артистка смотрит на него с непередаваемой ненавистью. "Вот и подкралась старость," - подумал Эваристо, - "Раньше мне девушки улыбались". Он подпустил очередную руладу и вдруг с ужасом понял, что поёт партию Виолетты.
Актриса, буравя Эваристо злыми глазами, запела партию Альфредо. "Ого," - подумал Эваристо, - "Голос-то какой хороший! Это наверно звезда, но как же я её никогда не видел?"
Конец дуэта заглушили бешеные аплодисменты. После этого музыка кончилась. Эваристо вспомнил, что сейчас Альфредо, получив от Виолетты камелию, должен уйти за кулисы. Но артистка не уходила. Эваристо ласково обнял её за плечи и подтолкнул к кулисам, но не тут-то было: певица уперлась в пол копытами, как осёл.
Оркестр молчал, и Эваристо решил исполнить речитатив а капелла. Он запел о том, что Альфредо давно пора уходить, и пусть он забирает камелию и убирается, и возвращается только, когда камелия увянет, а если Альфредо такой дурак, что не может отличить увядшего цветка от неувядшего, то она, Виолетта, сейчас назначит ему точное время и место - в восемь вечера в отеле Марко Поло, в номере семьсот четырнадцать, где они предадутся бешеным ласкам. Для убедительности Эваристо даже постучал по наручным часам.
Эваристо кончил. Грохнули аплодисменты.
Когда они стихли, актриса показала Эваристо средний палец (Эваристо знал, что это значит, из американских фильмов) и заорала:
- Ведро слева, а где окурки?
Эваристо посмотрел налево, ведра не увидел и вдруг понял, что это не ведро и не окурки, а какая-то английская фраза! Певица была американка, и договориться с ней не удастся. Значит, придётся уйти ему. Эваристо поднял глаза и увидел за кулисами страшную картину: на сцену рвался Хуан Дьего Флорес, и его удерживали четыре униформиста. Альфредо тоже оглянулась на кулисы и вдруг засмеялась. Она так хохотала, что её уже не держали ноги, и Эваристо понял, что она сейчас упадёт на пол и ушибётся. Он подхватил певицу, отнёс её на диван, и подложил подушку, чтобы ей удобнее было смеяться.
Идти за кулисы и драться с Хуаном Дьего Флоресом ему не хотелось: он понимал, что виноват, что подставил тенора, хотя и не нарочно. Поэтому Эваристо вышел на авансцену. В первом акте петь уже было нечего, поэтому Эваристо запел арию Виолетты из третьего акта. Дирижёр сначала растерялся, но потом спохватился, ткнул палочкой в первую скрипку, которая лихорадочно искала нужные ноты, и из оркестровой ямы полилась соответствующая случаю мелодия.
Эваристо пел эту арию с большим чувством. Он всегда жалел Виолетту. Ему казалось, что с ней поступили подло. Как современный мужчина, Эваристо не вполне понимал разницу между падшей и непадшей женщиной и потому не мог просечь, с какого переляку Жорж Жермон, отец Альфредо, наехал на Виолетту и требовал, чтобы та рассталась с Альфредо, да ещё ничего ему не объяснила. Но особенным скотом казался ему Альфредо, который, не разобравшись, оскорбил Виолетту, и драпанул в самое тяжёлое для неё время, когда Виолетте были нужны фрукты и лекарства. Сам Эваристо был начисто лишён чувства ревности, так же, как некоторые люди лишены музыкального слуха. Он просто не понимал, как можно бесноваться, кидать в лицо любимой девушке деньги и другие предметы из-за какой-то муры. Большие дела: она ушла к другому, а ты ушёл к другой. Женщин кругом много, и все согласны. Этот Альфредо был просто психопат, если хотите.
Эваристо вложил в эту арию всё сочувствие и уважение, которые он испытывал к Виолетте. Ему было так жалко Виолетту, что по лицу его непроизвольно покатились слёзы. Когда Эваристо кончил, ему не хлопали. Эваристо с испугом загляул в зал и увидел, что все зрители плачут. Эваристо прошёл за кулисы мимо певицы, плакавшей на диване.  Там тоже все плакали, даже Хуан Дьего Флорес. Никто не пытался задержать Эваристо. Только Хуан Дьего Флорес попытался его обнять, но не смог - так он ослабел от слёз.

Эвелина, сидевшая в самом последнем ряду галереи (других билетов было не достать), была поражена, когда, наведя бинокль на тенора, она увидела Джона Гопкинса. У Гопкинса был необыкновенно красивый голос - Эвелина никогда ничего подобного не слышала, хотя ходила в Ла Скала часто. Он с честью вышел из дурацкого положения, в которое его поставил режиссёр - петь за Виолетту. Ему конечно облегчил задачу какой-то хороший концертмейстер, который переложил эту партию для тенора; интересно было бы раздобыть этот клавир.
Кроме того, Джон Гопкинс был отличный артист, и замечательный партнёр: Эвелине понравилось, как мило и ласково он обращался с Рене Флеминг, которая первоначально явно чувствовала себя неуютно. Всё-таки дурак этот режиссёр - что они всё время выпендриваются и терзают певцов нелепыми заданиями?
Филумене тоже понравился новый тенор, и она всё время вырывала бинокль у Эвелины, пока Эрколе не положил этому конец и не отдал бинокль Эвелине в полное владение.
На следующий день Эвелина прочитала в "Корьере делла Сера" рецензию на спектакль:
"Вчера над сценой Ла Скала наконец-то пронёсся свежий ветер. Как давно его нам не хватало, как задыхались мы в пыльных плюшевых драпировках  Франко Дзеффирелли. Вилли Декер очистил "Травиату" от застарелых штампов и представил нам постановку обновлённую, современную, или лучше сказать, вневременную.
Сюрпризом вечера был русский тенор Иван Вытребенькин, знаменитый у себя на родине, но пока ещё не известный западным слушателям. Мы счастливы тем, что его дебют состоялся именно в Ла Скала. Иван Вытребенькин с блеском исполнил роль певца второго состава, случайно попавшего на сцену.
Певец обладает не только прекрасным драматическим тенором, по которому мы давно уже соскучились, но и недюжинным актёрским талантом. На сцене он играет, как играли когда-то Шаляпин и Паваротти - с полной самоотдачей, не щадя себя. Следует отметить его удивительную пластичность, умение подавать звук всем телом, и - приятная неожиданность, потому что сейчас мало кто это умеет, - владение техникой речитатива.
Даже Хуан Дьего Флорес, который выступал во втором и третьем акте, не сумел затмить Ивана Вытребенькина. По замыслу режиссёра, Хуан Дьего Флорес путался в словах и пел арии задом наперёд, но ему не хватило лёгкости и артистизма, чтобы сделать эту шутку приятной.
К сожалению, как сообщил нам Вилли Декер, Иван Вытребенькин был вынужден срочно вернуться в Россию: у него заболела мама. Роль актёра второго состава любезно согласился взять на себя Хуан Дьего Флорес, но только если ему больше не придётся коверкать арии Верди. Вилли Декер согласился на это условие, чтобы спасти спектакль. Опущен будет так же и речитатив из-за его трудности.
Так что повезло тем, кто был на премьере - мы-то смогли увидеть оперу именно такой, как её задумал режиссёр, без последующих искажений.
Пожелаем скорейшего выздоровления маме Ивана Вытребенькина. И ещё раз виват и браво нашим замечательным гастролёрам - сопрано Рене Флеминг и тенору Хуану Дьего Флоресу.
Музыкальный критик Алессандро Манцони".
Эвелина вырезала заметку и спрятала её в ящик, где хранились важные документы и нитки.

Эта глава называется "Травиата".

ГЛАВА XXV

Эваристо решил, что на сегодня довольно приключений. Он вернулся домой и мирно поужинал вместе с дедушкой. Дети, кот и попугай уже спали.
Утром вся компания не спеша и с удовольствием позавтракала.
- Да. - сказал дедушка после завтрака. Очевидно он думал о чём-то интересном.
- Как прекрасен этот мир! - философски заметил попугай. - Посмотри-и...
Но кот смотреть не стал, и даже нарочно прижмурился.
- Давайте куда-нибудь сходим? - предложила Рита. - Вот например в квартиру на улице Данте!
Эта мысль никому, кроме Риты, не понравилась, особенно Малышу, который не любил арестов и перестрелок. Дедушка задумался над убедительной мотивировкой отказа. Тут в магазин вбежали Филумена и Эрколе. Все обрадовались, но оказалось, что радоваться было нечему: с Филуменой и Эрколе произошла ужасная история.
Они были так взволнованы, что даже не удивились присутствию профессора Джона Вытребенькина и сразу приступили к рассказу.
- Ну вы подумайте! - сказала Филумена.
- Да, - подтвердил Эрколе, - вот и не верь после этого в парапсихологию!

Дело в том, что когда в прошлое воскресенье Филумена и Эрколе вышли из церкви, Филумена вдруг увидела на погосте огромный склеп.
- Хм, - сказала Филумена, - Склеп точь-в-точь как тот, который я заказала для Антонио Гауди!
Миланский склеп был до того похож на бразильский, что на нём даже блестела золотом надпись: "Антонио Гауди, финансист." Филумена и Эрколе бросились под сень склепа и увидели бронзовую статую Антонио Гауди.
- Вот ты где затаился!- вскричал Эрколе и ухватил статую за нос.
- Эрколе, ну что ты делаешь, имей уважение к человеку, отравленному свинцом! - сказала Филумена.
- Я имею, - сказал Эрколе. - Если бы я не имел, я бы его два часа пинками гонял по всему кладбищу. Ведь он украл у меня десять лет жизни с тобой.
Честно говоря, Эрколе не причинил никакого вреда статуе. Нос Антонио Гауди уже был основательно отполирован, потому что он находился в пределах досягаемости любого посетителя.
- Странно, - сказала Филумена, выходя из склепа, - Я была уверена, что похоронила Антонио Гауди в Бразилии.
- Так оно и есть, - сказал ей сторож, который сажал цветочки на соседней могиле. - Этот склеп приехал из Бразилии только вчера, потому что на бразильском кладбище ожидается крупное землетрясение. По условиям контракта дирекция обязана 150 лет подряд охранять этот памятник лапидарной архитектуры. Если миланское кладбище протечёт, склеп перевезут на Пер-Лашез.
- Ха! - сказал Эрколе, - Ну ты, Антонио Гауди! Пока твои костяшки ещё не уехали на Пер-Лашез, так и быть, зайди к нам поужинать!
Статуя не удостоила Эрколе даже кивком.

Это было в воскресенье, а вчера после театра Эрколе и Филумена уселись поужинать. Филумена приготовила жаркое из кролика по французскому рецепту, Эрколе достал бутылку хорошего вина, оставшегося после свадьбы. Вдруг в прихожей раздались тяжёлые шаги. Дверь распахнулась, и перед ними предстал Командор Антонио Гауди.
- Дон Эрколе! - грянул статуй.
- Почему вы не позвонили в дверь? - строго спросил Эрколе.
- Я звонил, - нагло наврал Командор, - Но было занято.
Командор уже не был такой зелёный, как на кладбище, и нос у него не блестел. С прошлой недели Антонио Гауди порозовел и даже округлился.
- Есть и Божий суд, наперсники разврата! Он неподкупен звону злата! - загремел Антонио Гауди, - Я пришёл за Филуменой!
У Филумены подкосились ноги, а Эрколе сказал:
- А вот и врёшь! Филумену я тебе не отдам! Если хочешь, садись обедать, а нет - так проваливай!
- Пожалуй, можно закусить, - согласился командор, оглядывая стол.
Филумена и Эрколе с отвращением смотрели, как Антонио Гауди трескает жаркое из кролика, приготовленное по французскому рецепту. Он и выпил за троих, и полторта отхватил. Покончив с тортом, Антонио Гауди потянулся к вазочке с печеньем и фальшиво удивился:
- А что же вы сами не кушаете?
Доев печенье, командор утёрся скатертью в знак презрения к хозяевам и сказал Филумене:
- Сейчас я сорву с твоего пальца символ постыдной связи!
- Нет, - сказала Филумена, и сжала руку в кулак.
- Нет, - сказал Эрколе, - мы вам не дадим символ нашей любви! Мы вам дадим бриллиантовые серьги, - и стал вынимать серьгу из уха Филумены.
- Зачем это мне серьги? - удивился Командор, - К жопе, что ли, прицепить? Тем более они на мои деньги куплены, и их возврат не принесёт мне удовлетворения.
- А ну, пошёл отсюда! - сказал Эрколе и вдёрнул серьгу обратно в ухо Филумене. Он решил, что даже отравление свинцом не искупает подобного поведения.
Командор вскочил и потянул на себя скатерть. Эрколе подхватил накренившийся подсвечник и пошёл на Командора.
- Сейчас ты получишь по медному лбу! - предупредил он Командора.
- Э-э, ты что, парень, - сказал Командор, - Ты руки-то не распускай, а то я унесу тебя в преисподнюю!
- Я тебя сейчас сделаю! - объявил Эрколе и замахнулся подсвечником.
Командор устрашился и исчез в языках пламени. Так по крайней мере рассказывали Эрколе и Филумена.

- А зачем вы, собственно, пригласили его на обед? - спросил дедушка. - Никогда не нужно приглашать на обед неприятных людей. Выйдет скандал. Если хотите, я схожу на кладбище к Антонио Гауди и с ним потолкую, как сторонний арбитр.
- Это невозможно, - сказала Филумена, - Его сегодня уже перевезли на Пер-Лашез.
- Получается, что я двоеженец, - сказал Эрколе.
Все его отлично поняли.
- Почему вы считаете, что брак со статуей действителен? - спросил дедушка.
- Мне другое непонятно, - сказал Эваристо. - Почему вы решили, что Антонио Гауди - бронзовая статуя?
- Вы что же, не верите в паранормальные явления? - поразилась Филумена.
- Не очень, - сознался Джон Гопкинс.
- Ну уж от кого угодно, но от ученого? - воскликнула Филумена. - Это же очевидные, установленные факты! Целые институты над ними работают! Есть люди, которые обладают сверхъестественными способностями, как тётя Фаустина! Она ведь даже кофе пить не может!
- Отчего же? - удивился дедушка.
- Да потому, что кофейная гуща ей тако-ое говорит!
- Какое? - спросила Рита.
- Мы не знаем, тётя Фаустина никогда нам ничего не рассказывает. Она щадит нашу психику. Но всё всегда сбывалось точь-в -точь. Вы помните, что получилось с кузиной Розальбой?
- Нет, - честно ответил Эваристо.
- Ну тогда слушайте! Кузина Розальба познакомилась с Мауро Кодусси и пошла с ним в бар...
- Рассказывайте скорее, - заволновалась Рита, - Мауро Кодусси её убил и сбросил труп в колодец?
- Нет, много хуже. У него из кармана прямо в баре выкатилось обручальное кольцо. А когда расстроенная Розальба вернулась домой в слезах, одна, потому что Мауро сбежал, не заплатив, она увидела, что потёк холодильник!
- А почему Мауро Кодусси сбежал, не заплатив? - спросила Рита.
- А потому что он вспомнил, что женат, и что жена не даёт ему карманных денег на рестораны.
- Полна чудес могучая природа! - вставил Федя.
- А во что был одет Командор? - спросил Эваристо Гоцци.
- Как во что? Я даже не понимаю этого вопроса. - удивилась Филумена. - Во что обычно одеваются статуи?
- В тогу? - подсказал Эваристо.
- Нет, конечно не в тогу, - уточнил Эрколе. - Он был в каком-то зелёном костюме, желтой рубашке, оранжевом шарфе..
- А не было ли в нём чего-нибудь странного?
- Ну, было. Ботинки с оранжевыми шнурками.
- Ничего странного, - возразила Филумена. - в Бразилии все так ходят. Шнурки оранжевые, подмётки зелёные. Или наоборот.
- Да, - сказал Эваристо. - Я бы на вашем месте убрал обручальное кольцо в какой-нибудь банковский сейф.
Ему было ясно, что Антонио Гауди приходил за бриллиантом, ведь Филумена была ему не нужна, а то бы разве он бросил её в Бразилии, да ещё и устроил комедию с фальшивыми похоронами! Но особенно ему не понравились оранжевые шнурки. Эваристо Гоцци понял, что в квартиру на улице Данте придётся-таки сходить, и чем скорее, тем лучше. Вдруг в ней появится Андреа Меммо, и его убьёт Маттео Фальконе, и уж тогда в квартире обязательно будет устроена полицейская засада, и в неё больше не попадёшь.

Эта глава называется "Шаги Командора."






ГЛАВА XXVI


Чтобы избежать лишних встреч с искусствоведами в штатском, (Пальмиро и Тольятти), Эваристо отправился в квартиру на улице Данте по крышам. Он это любил. На крыше обстановка спокойная, и общество там исключительно приятное: всякие чудаки, живущие на чердаках - бедные студенты, неустроенные художники, голубятники, астрономы-любители. По крышам ходить - всё равно, что летать. Сверху видно, какие люди маленькие, и какие смехотворные у них проблемки. Ты смотришь на всех, а на тебя никто, потому что никому не хочется, считая ворон, попасть ногой в лужу. Кажется, что ты снова маленький, ни за кого не отвечаешь, что попал в сказку, где будет много приключений, но кончится всё хорошо. Вокруг тебя незнакомый город, парящий над обыденным и привычным. Торчат антенны и трубы, выпучиваются слуховые окна, стелятся терраски с цветочными горшками. Под ногами - мостовая из черепицы, а над головой - только небо. Но ходить по крышам нужно осторожно - а то соскользнёшь в реальную жизнь.
Труба над квартирой Андреа Меммо была отличная - семнадцатого века. Лазать по такой трубе - одно удовольствие. Эваристо набросил на трубу удавку из верёвки и стал спускаться, упираясь ногами в стенку трубы и медленно выбирая верёвку. Вдруг нога его соскользнула. От неожиданности Эваристо отпустил веревку слишком сильно и сорвался.
 Он не разбился, но пролетел метра полтора-два, ободрал коленку и упал на каминный пол. Эваристо тут же вскочил на ноги, но чуть снова не упал: перед ним стояла Эвелина. Она пыталась что-нибудь сказать, и не могла. Что же она могла сказать в такой ситуации? Сидите вы дома и едите, ну скажем, кефир с булкой. И вдруг к вашим ногам валится из ниоткуда абсолютно чёрный человек. Если вы при этом не проглотили стакан с кефиром, считайте, что вам повезло.
Эваристо стоял тихо и смирно и ждал, пока Эвелина немного успокоится. Когда он увидел, что Эвелина пришла в себя и сейчас закричит и бросится к двери, или съездит ему по роже, Эваристо сказал самым благодушным тоном, на который он был способен при данных обстоятельствах:
- Не беспокойтесь, я сюда пришёл не для того, чтобы вас изнасиловать.
- Спасибо, - сказала Эвелина, - а то я уже чёрт знает что подумала. Очень мило, что вы решили зайти так по-простому, по-домашнему. А что же вас сюда занесло?
- А вас? - нашёлся Эваристо, - что вас привело в запечатанную квартиру Андреа Меммо?
Эвелина посмотрела на Эваристо с некоторым недоумением. Эваристо быстро огляделся и увидел, что он вовсе не в квартире Андреа Меммо.
- Вы что, тут живёте? - спросил Эваристо.
- Живу, живу. - отвечала Эвелина. - Я вижу, вы ошиблись номером. Ну ладно, раздевайтесь.
- Зачем? - спросил Эваристо. Он больше не хотел раздеваться при Эвелине. Он понимал, что если Эвелина хочет его раздеть, то только для того, чтобы выпороть.
- Да вот придётся вашу одежду постирать, а то вас заберёт в полицию первый же патруль. И давайте я промою вам колено календулой. Вы здорово ободрались при трубочистке.
- Нет, - сказал Эваристо, - не нужно мне промывать колено.
- Боитесь, что будет щипать?
- Нет, я не боюсь щипотки.- ответил Эваристо Гоцци. - Просто свои раны я всегда промываю сам. Я лучше пойду. Я прошу прощения за причинённое беспокойство.
Эваристо шагнул к выходу, распахнул дверь и оказался в ванной комнате. Он оглянулся. Выход из ванной загораживала Эвелина.
- Возьмите серое полотенце, оно чистое, - сказала Эвелина, - а одежду пожалуйста сложите в этот таз, - и захлопнула дверь.
Эваристо долго и с удовольствием мылся, потому что ему было неловко и хотелось оттянуть момент новой встречи с Эвелиной. Наконец он вылез из ванны, вытерся, надёжно обвязался длинным серым полотенцем и вышел из ванной.
- Садитесь. - сказала Эвелина. - Сейчас я брошу одежду в стиральную машину и дам вам поесть.
Эваристо молча сел на стул у стола.
- Так. - сказала Эвелина, накладывя ему спагетти в восхитительно белом соусе. - А теперь расскажите мне пожалуйста, кто вы? Профессор Гопкинс или Иван Вытребенькин?
- Да, я действительно не Джон Гопкинс, но откуда вы взяли Ивана Вытребенькина? - удивился Эваристо.
- Из газеты! - ответила Эвелина и показала ему вырезку.
Эваристо задумался, не прибрать ли к рукам имя Ивана Вытребенькина, ничем пока не скомпрометированного, но решил, что врать лучше меньше, да лучше, а то нарвёшься, как с "ершом". Поэтому он честно сказал:
- Меня зовут Эваристо Гоцци, и я итальянец. Я друг Джанкарло Сфорца.
- Приятно познакомиться. - сказала Эвелина. - А как получается, что вы то лекции читаете, то в опере поёте, то по трубам лазаете, то новые коктейли выдумываете? Чем вы собственно зарабатываете?
Эваристо не хотел называть себя трубочистом после такого непрофессионального спуска по трубе, а никакие другие объяснения ему в голову пока не лезли. Он был контужен встречей с Эвелиной.
- К сожалению, я пока не могу вам ничего объяснить, - печально сказал Эваристо. - И мне неловко, что я всё время выгляжу перед вами каким-то идиотом.
- Нет, не бойтесь, идиотом вы не выглядите. Даже пожалуй наоборот... - загадочно сказала Эвелина. - А как вам спагетти?
- Очень. Вкусные. - ответил Эваристо.
Машина остановилась. Эваристо, который чувствовал, что время уже позднее, попытался надеть мокрую одежду и уйти, но Эвелина с этим не согласилась, а драться с ней Эваристо не решался, и даже не из рыцарских побуждений. Он боялся, что с него свалится полотенце, и Эваристо Гоцци упадёт в глазах Эвелины так же низко, как и профессор Джон Гопкинс.
Пока бельё вертелось в сушилке, Эваристо и Эвелина сидели друг против друга и молчали. О чём думала Эвелина, Эваристо не знал, но ему было совершенно ясно, что не о нём. Наверно, о проклятом Кристофано Педрокко.
- А что вы сейчас читаете? - вдруг спросил Эваристо, чтобы прервать затянувшееся молчание, и тут же похолодел. Он вспомнил, к каким неприятным последствиям приводят такие вопросы.
- Давайте я действительно дам вам почитать Хемингуэя, - предложила Эвелина. - Я люблю "И восходит солнце".
- Нет, спасибо. - сказал Эваристо Гоцци. - Я пожалуй пойду, бельё уже высохло.
Он не хотел брать книгу у Эвелины. Он не хотел возвращаться в эту квартиру и снова видеться с Эвелиной. Эвелина была прекрасна, как Анжелина Жоли, и намного превосходила её в искусстве приготовления спагетти. Эвелина читала Хемингуэя. Эвелина ради куска хлеба занималась молекулярной биологией, а чем занимался ради куска хлеба Эваристо Гоцци, лучше и не вспоминать. И наконец, - это Эваристо знал совершенно точно, - ни одна женщина никогда не простит мужчине того, что Эваристо вытворил на свадьбе у Филумены. В глазах Эвелины Эваристо был нуль. Без палочки. Эвелина была недоступна. И нужно было признать своё поражение.
Из постиранных порток со стуком выпал айфон.
- Фу ты, чёрт! - ужаснулся Эваристо. От удара айфон включился сам собой и сообщил:
- Я водоупорный, на случай, если какой-нибудь дурак спустит меня в унитаз. И я термоустойчивый, на случай, если какая-нибудь дура уронит меня на сковородку.
После чего айфон деликатно отключился.
Эваристо переоделся и с достоинством удалился.
Выйдя на улицу, Эваристо тщательно осмотрел дом. Ошибки быть не могло. Эта труба просто должна была выходить из камина Андреа Меммо. Вскоре Эваристо снова был на крыше, чтобы забрать верёвку. "А не попробовать ли ещё раз?" - мелькнуло у него в голове. Вскоре Эваристо уже был в трубе, поскользнулся, сорвался, но пролетел уже меньше и мягко спрыгнул в камин.
- Ну что, вам дать? - спросила Эвелина.
- Что? - на всякий случай уточнил потрясённый Эваристо.
- Как что? "И восходит солнце"! Вы ведь за книгой вернулись? - ответила Эвелина.

Эта глава называется "Случай с каминной трубой."


Конец второй части

















ЧАСТЬ ТРЕТЬЯ

А что, уже пора переходить к третьей части? Ну ладно.

ГЛАВА XXVII

Когда Эваристо проснулся, он увидел, что дедушка читает Малышу Паскаля. Малыш был рад, что наконец нашёл себе подходящего собеседника, с которым можно общаться на равных. Обычно взрослые дурели, заговаривая  с Малышом. Женщины говорили кукольными голосами, задавали примитивные вопросы и поощрительно смеялись каждому ответу, хотя Малыш вовсе не пытался острить. Мужчины были не лучше. Увидев Малыша, они говорили: "Ну, здравствуй," и  начинали беспомощно озираться в поисках хоть какой-нибудь женщины.
Правда, дедушка мог бы выбрать книжку получше; Паскаль оказался очень невнятным писателем:  он любил длинные бессмысленные слова, никак не мог окончить фразу и не всегда и сам понимал, что же он хочет сказать. Но Малышу это не мешало, какой-то смысл из Паскаля всё-таки можно было выудить. Малыш слушал со вниманием, а чтобы лучше сосредоточиться, катал машинку по дивану и по рукам дедушки.
Эваристо уже не удивлялся тому, что старик читает без очков. Дедушка плохо видел только в темноте.
- Обратите внимание, - сказал дедушка, прерывая чтение, - я вам тут принёс комплексный обед из Доннер-Кебаба. Я решил, что вы у меня совсем отощаете на пицце.
- Большое спасибо, но зачем же беспокоиться? - смутился Эваристо.
- Там всё подписано. - сказал дедушка. - Пища странная, мусульманская: из всех блюд я опознал только "тутти-фрутти" из сушёных яблок и слив.
Эваристо наугад поднял крышку и увидел, что на еде лежит бумажка с карандашной надписью "Флотские спагетти." Он поднял вторую крышку и увидел бумажку "Закуска-салат оливье".
- Не бойтесь, вспомните Марко Поло. Это не отравно. Я попробовал пару часов назад и до сих пор жив, - утешил дедушка.
- Пойдёт, - сказал Эваристо, отпил из гранёного стакана и порадовался тому, что в тутти-фрутти не утоплена записка с названием.

- Мне нужна ваша помощь, синьор Сфорца, - сказал Эваристо, отобедав. - Я попал в затруднительное положение. Мне тут один человек дал почитать Хемингуэя. Помогите пожалуйста разобраться, о чём она. Мне нужно сегодня её отдать.
- Сегодня? - удивился дедушка. - Неужели нельзя отдать её завтра?
- Нет! На эту книгу уже очередь. - отрезал Эваристо. Ему не хотелось ронять своё достоинство, объясняя, кто дал ему Хэмингуея, зачем, почему...
- Попробуем, - сказал дедушка и уставился на книгу, которую он прочитал в шестидесятые, пытаясь вспомнить, о чём она. Не вспоминалось, и наконец дедушка применил нехитрый приём, который подошёл бы и Эваристо, если бы тот был знаком с секретами современного книгопечатания: дедушка перевернул книгу и стал читать аннотацию.
- Ну так о чём там? - нетерпеливо спросил Эваристо. Дедушка ещё не дочитал аннотацию до конца, но решил, что разберётся по ходу дела, и начал:
- Все герои этой книги американцы, но они живут в Испании и Париже...
- И что это им дома не сидится? - удивился Эваристо. - Из-за рецессии, что ли? Но ведь доллар здорово упал по сравнению с евро. Разве в такой ситуации в Европе сэкономишь?
- Главного героя зовут Джейк Барнет. Он любит Бретт, - продолжил дедушка, не пожелав переключиться на политико-экономические вопросы.
- Любит бред? - заинтересовался Эваристо, - он что, сумасшедший или наркоман?
- Не бред, а Бретт. Бретт - это имя, женское, - пояснил дедушка во избежание новых ненужных вопросов вопросов.
- Отличное имячко, особенно для женщины. Нежное, ласковое, - одобрил Эваристо. - Впрочем, Джон Гопкинс звучит не лучше.
- А кто такой Джон Гопкинс? - спросил дедушка. - Его вчера упоминали.
- Американец какой-то. - уклончиво ответил Эваристо. - Продолжайте, пожалуйста.
Дедушка пробежал глазами следующую фразу аннотации и ахнул:
- Этот Джейк - импотент. Ничего себе любовь!
- А дальше?
Дедушка зачитал аннотацию:
- Бретт любит Джейка, но убегает с матадором Ромеро, девятнадцати лет.
- А Джейку сколько? - спросил Эваристо.
- Не знаю, но по-моему он старше. Ему наверно лет тридцать. - сказал дедушка, у которого постепенно всплывали в памяти клочки давно прочитанного.
- А Бретт сколько?
- И Бретт столько же.
- Н-да... - протянул Эваристо.
- Но это ещё не всё. Бретт бросает Ромеро и уходит...
- К Джейку?
- Нет, к Майку.
- Почему?
- Непонятно. Тут сказано, что он сильно пьёт. Но наверно всё-таки не поэтому.
- А почему, если Бретт любит Джейка, она уходит к Майку и Ромеро?
- Наверно потому, что Джейк импотент, - предположил дедушка.
- Ну так она его не любит.
- Нет, - возразил дедушка, - тут написано, что любит.
- А кто это говорит, что Бретт любит Джейка? - спросил Эваристо.
- Как кто? - не понял дедушка.
- Ну это Бретт говорит, или Джейк, или Хемингуэй?
"Да," - подумал дедушка, - "На такую глубины литературоведения способен только неофит!" - и неуверенно предположил:
- Бретт, по-моему.
- Врёт. - сказал Эваристо. - Если она любит Джейка, она не будет таскаться по Майкам и Ромеро.
Дедушка про себя порадовался чистоте и цельности представлений Эваристо Гоцци о любви.
- Это брехня, что она его любит. Она никого не любит. Потаскушка она, и всё. - заключил Эваристо.
Дедушка припомнил, что и он сам когда-то был о Бретт такого же мнения, несмотря на все старания Хемингуэя уверить его в обратном.
- Да, мне тоже больше нравятся герои Джека Лондона, - поддержал он Эваристо.
- А дальше что? - спросил Эваристо.
- Всё. - ответил дедушка.
- Всё? Книжка кончилась? И такая бодяга размазана на двести страниц? И вот такие книжки читает Эвелина? И вот на такую муру она тратит время? И ей нравится такая вот Бретт?
- У меня есть два предложения, - сказал дедушка.
- Давайте.
- Первое: если Эвелине нравится эта книга, не говорите ей, что Бретт проститутка, а книга - дрянь. Подберите выражения помягче. Второе: не старайтесь понравиться Эвелине, делая несвойственные вам вещи. Вы же хотите, чтобы она полюбила вас, а не какого-то там Джона Гопкинса?
- Я? Я совершенно не хочу, чтобы Эвелина меня полюбила! Она не в моём вкусе!- сказал Эваристо.
- Да, такое бывает. Мне тоже больше нравятся женщины в стиле Анны Маньяни, - задумчиво согласился дедушка. - А чего вы тогда хотите?
- Я хочу, чтобы она поняла, что я хороший человек.
- Она уже поняла, что вы хороший человек, а то бы она не дала вам свою любимую книжку, - сказал дедушка.
- Вы так думаете? - обрадовался Эваристо.
- Именно так. - подтвердил Джанкарло Сфорца, - Я вот никому не дам своего Паскаля, только вам!

Эта глава называется "Эрнесто Хемингуэй."

ГЛАВА XXVIII

- Вот ещё что я хочу обсудить. - добавил дедушка. - Что вы думаете по поводу бразильской моды? Это может быть и совпадение, но не мешало бы наведаться в квартиру на улице Данте, только без детей. Может быть мы заодно и об Андреа Меммо что-нибудь узнаем?
- Откровенно говоря, я и сам собирался туда сходить, и товарищ мне не помешает,-отвечал ему Эваристо. Эваристо был уверен в том, что они попадут в нужную квартиру. Понятно, что труба раздваивается, и в прошлый раз Эваристо привязал верёвку над ответвлением к Эвелине, а надо спускаться с противоположной стороны.
- Пойдёмте сегодня, - предложил Джанкарло.
- Я даже не знаю... Можно конечно и сегодня... - неохотно сказал Эваристо. Как раз сегодня-то он идти туда и не хотел. Ему вместо этого нужно было зайти к Эвелине: неловко так долго задерживать книжку. Но отказать старику было неудобно, тем более тот помог ему разобраться с сюжетом американского шедевра, и для этого отвлёкся от Паскаля. Да и откладывать разведку опасно: мало ли что может случиться в квартире.
-Отлично! - сказал дедушка. - А сейчас я предлагаю сходить в Ботанический сад, чтобы дети не умерли со скуки. Мы там покормим золотых рыбок.
-А в какой именно? - включился айфон.
-А разве их много? - удивился дедушка.
-Ну, в Милане ведь три ботанических сада: Орто ботанико дидактико спериментале, Орто ботанико ди Кашина Роза и Орто Ботанико ди Брера.
-Орто ди Кашина Роза? Никогда не слыхал! Это что-то совсем новенькое?
-Вовсе нет, он был открыт целых восемь лет назад на месте старой фермы. Находится на Виа Карло Вальвассори Перони.
-Теперь я что-то вроде припоминаю, - сказал дедушка. - Пейзажный парк с огромным прудом! Надо будет туда поехать...
Айфон сыграл "Оду к радости".
-...но не сегодня. Там на целый день хватит, а у нас сегодня много дел.
Айфон сыграл "Траурный марш" Шопена.
-Я вообще-то не ходок по ботаническим садам, я предпочитаю зверюшек, - продолжал Джанкарло Сфорца, - но по мне самый приятный это Орто Ботанико ди Брера.  Уютный старый парк.
И дедушка с детьми отправились в сад на Виа Брера, где растёт самое старое в Европе дерево гинкго, и в прудах 18 века плавают золотые рыбки.
А Эваристо Гоцци остался в магазине. Он решил как следует продумать план операции. Хорошо бы оказаться в квартире пораньше, чтобы не зажигать света, но как быть с детьми? Как ускользнуть из магазина незамеченными, если дети ещё не спят? И хотелось бы всё же занести книжку Эвелине, но как, если она сидит в лаборатории допоздна, а беседовать с профессором Уго Фосколо или даже проходить мимо его кабинета Эваристо ужасно не хочется?
Может быть он даже задремал от этих мучительных раздумий. Вдруг на Эваристо упала тень. Он поднял голову и увидел в дверном проеме чёрный контур женщины с сумкой на колёсах. Раздался тяжёлый удар об пол: кот спрыгнул с подоконника. Всё-таки это  удивительно большой зверь, особенно когда шерсть на нём стоит дыбом. "Мря!" - сказал кот. Эваристо удивился, потому что обычно кот хранил молчание.
-Сколько вас тут? - спросила синьора.
-Четверо. - ответил Эваристо.
-И попугай! - добавил Федя.
Синьора подошла к столу. Она была сильно немолода, и даже слегка скрючена. Одета она была с большим вкусом, во всё бежевое. Глаза и кулон у неё были зелёные, а туфли и сумка коричневые. Из сумки торчали батон, пачка спагетти и пакет с ядовито-красными яблоками. Женщина отсчитала пять яблок и выложила их на блюдо посреди стола. Блюдо было большое, старинное, с синей эмалью. Эваристо огорчился, что раньше его не заметил, а это плохо. Видимо от безделья его наблюдательность притупилась. Так можно и вовсе потерять квалификацию.
-Спасибо! - сказал Эваристо, потрясённый великодушием синьоры.
-Не за что, - сказала синьора с непонятной насмешкой и растаяла в проёме двери.
-Не надо их есть все сразу, можно заработать витаминоз! - предупредил обеспокоенный попугай.
-Да я и не собираюсь, я подожду других, - обиженно ответил Эваристо.
-Мря! - снова сказал кот, оказавшийся на столе, и демонстративно поскрёб лапой у блюда.
-Правильно! - решил Эваристо. - Надо их будет помыть!
И перенёс блюдо на кухню. Вернувшись в магазин, он наткнулся на Старшего Реставратора.
-Это чьи носки? - поинтересовался Старший Реставратор, садясь на диван. - Хочу вас вытащить на ночную прогулку в квартиру на улице Данте! Пора прояснить ситуацию с ботинками и собакой!
-Позвольте, - сказал Эваристо, - но вы же не лазаете по крышам! Вы же сами говорили, что всё должны делать профессионалы! Что это вы так непоследовательны: ни в городе Стефано, ни на селе Селифано?
-Ну и что? - удивился Старший Реставратор. - Разве человек не может переменить своего мнения? В вас, Эваристо, есть какая-то негибкость ума. Упрётесь в какую-то идею, и никак уже вас не свернуть. А нет ли у вас чего-нибудь поесть?
-Ничего нет, кроме яблок, - ответил Эваристо. Он решил пожертвовать своим яблоком ради законов гостеприимства.
-Яблоки? - иронически переспросил Старший Реставратор, войдя на кухню.
На блюде лежали персики и бананы. Их было много больше пяти.
"Кажется, тутти-фрутти был с кокаином", - подумал Эваристо.
-Для персиков рановато, небось импортные, мокрый картон, - сказал Старший Реставратор и взял с блюда персик. - Так и есть, кислятина.
-Ну тогда не ешьте, - предложил Эваристо.
-Нет, пойдёт! - ответил Старший Реставратор.
-Да что вы локтём-то персик загородили, я не собираюсь его у вас отнимать! - засмеялся Эваристо.
Тут в кухню влетел попугай и сказал:
-Ну что за дела! Зачем же лопать фрукты втихаря! Тут же на всех хватит!
-Извини, мы как-то растерялись, - сказал Эваристо. - Тебе персик или банан?
-Мне нравятся очень обои, - ответил Федя, сел на банан и стал расклёвывать персик.
-Бананы - прекрасный источник калия, - сообщил айфон из кармана Эваристо.
-Как у вас осмысленно бурчит живот! - одобрил Старший Реставратор.
Эваристо не успел его разубедить: на кухне появился Джанкарло Сфорца и сообщил:
-Я оставил детей ночевать у Филумены. Она их помоет в нормальной чистой ванне и  обсудит с Ритой моды и французскую косметику. Эрколе, оказывается, уехал в командировку. А-а, синьор Старший Реставратор?  Я рад, что вы зашли, но нам сегодня не до вас, вечер у нас занят!
-Как это занят? - вспылил Старший Реставратор. - Всё надо отменить! Мы идём сегодня в квартиру на улице Данте!
-Нет, "мы" туда не идём, - отвечал ему дедушка. - Туда пойдут только Джанкарло Сфорца и Эваристо Гоцци, а Старший Реставратор пойдёт ужинать, или в кино!
- Я женатый человек и в кино не хожу! - возмутился Старший Реставратор. - Я иду на улицу Данте, а если вы не хотите мне помогать, я один полезу в трубу!
Все заспорили. А если бы кто-то вместо этого выглянул в кухонное окно, он стал бы свидетелем поучительной сцены.

Задние двери всех заведений улицы Скальци выходят на улицу Жертв 23 февраля, названную в честь малоизвестного события миланской истории. По этой узенькой улочке, в которую не пролезет даже малолитражка, тащились Пальмиро и Тольятти. Они направлялись в Доннер-Кебаб, отличный ресторан чечено-русской кухни. Там был интернет, так необходимый Пальмиро и Тольятти после утраты айфона. Там были девушки Маруся, Роза и Рая, приехавшие из России на заработки. Рестораном владели на паях сириец Кусама Неладен и крутой мальчик из Нальчика, Рахат Лукумов. (У Рахата были ещё и русские бани, которые всё время норовила закрыть миланская санэпидстанция). Тольятти очень уважал и Розу, и Раю, и Марусю. Пальмиро же был однолюб, как Павел Петрович Кирсанов, и ходил к трём сиренам только в силу производственной необходимости.
-Раиска у меня уже вот тут, - посетовал Пальмиро, - она даже не умеет делать...
Чего уж там не умела делать Рая, разобрать не удалось из-за гудка проходящего поезда.
-Не звезди. Ты всё время выпендриваешься... - наставительно начал Тольятти на присвоенных им правах старшего товарища, - А Рая девушка потенциальная...
-Яблочки! Красные! - заорал Пальмиро.
-Не хватай, блин, эту дрянь с мостовой! Они из бачка помойного выпали, на них микробы! - одёрнул его Тольятти.
-Какие, блин, микробы! - возразил Пальмиро, поднимая яблоко с тротуара. - Вот мы его сейчас как бы вытрем, - и провёл по наливному рукавом.
-Сколько можно озвучивать: не ешь немытое, падла! Бросай эту какость!- завопил Тольятти, но братец Иванушка не послушал сестрицы Алёнушки, лязгнул зубами и отхватил полъяблока. Козлом он не стал, а просто упал на мостовую, закатив глаза.
Вот такая петрушка получилась.

Эта глава называется "Яблочки."

ГЛАВА XXIX

Если бы дедушка и Эваристо побывали в русской бане Рахата Лукумова, у них нашлось бы подходящее сравнение для Старшего Реставратора. Но поскольку Джанкарло и Эваристо не знали о суперадгезивных свойствах берёзовых листьев, им нечем было крыть, и пришлось-таки взять Старшего Реставратора с собой.
В квартиру отправились засветло, и не по крышам. По крышам Старший Реставратор ходить не умел. Доехали на трамвае. У Эваристо было скверное настроение. Он злился на себя за то, что поддался на уговоры, и сегодня не увидит Эвелины.
Нужно было добраться до каминной трубы. Со двора никто, кроме Старшего Реставратора, лезть не собирался. В многоквартирном доме и днём и ночью найдётся кто-нибудь всевидящий: притаился в темноте кухни и смотрит на двор, а то и в окно соседу. С улицы тоже лезть было опасно из-за прохожих. Эваристо бз колебаний подвёл свой отряд к щели между домами, перегороженной решёткой, и занялся замком. Дедушка и Старший Реставратор прикрыли его спинами. Вся штука была в том, чтобы замок открыть, но не сломать, и вообще оставить как можно меньше следов.
Джанкарло не курил с войны, но. как было условлено, вытащил пачку Мальборо, для маскировки, притворяясь, что у них мол тут перекур, потому они и застряли на одном месте. Поскольку Старший Реставратор вообще никогда не курил, потому что это вредно, старик раскурил сигареты и себе, и Старшему Реставратору.
- Ну, - сказал дедушка, - начнём беседу, а то непонятно, чего это мы молча курим.
-Я не умею беседовать по заказу, - предупредил Старший Реставратор.
-Хорошо, тогда я буду беседовать по заказу, - отозвался дедушка. - Но учтите, тему я выберу, какую попало. Например, что вы думаете об экономических прожектах Адама Смита и Мильтона Фридмана?
-Он мне осточертел. - ответил Старший Реставратор.
-Фридман или Смит? - уточнил дедушка.
-Смит, конечно. Так под руку и лезет.
-Ну так вы его отложите на полку, и книжками заставьте.
-Ха. Смешно. Вот придёт завтра, так я ему и скажу: "Полезай на полку и проспись, а ко мне больше не приставай. " А то, понимаешь, лезет и лезет, задаёт дурацкие вопросы. Вчера спросил, куда я деваю пустые тюбики. Тюбики! Приставучий, липучий, бестактный, не понимает, даже когда ему прямо говорят, что не до него!
-Да. неудобный человек, - согласился дедушка.- Откуда вы его взяли?
-Припёрся из Англии. Корреспондент ББС. Передачу готовит об итальянских реставраторах. И вот в Милане больше не нашлось дураков...
-Чувствую, что положение у вас сложное.- сказал дедушка. - Эваристо, что это вы там завозились?
-Инструмент у меня неподходящий, - пожаловался Эваристо.
Эваристо отыскал кое-что в магазине "Редкие старинные вещи", но такой дрянью даже амбарный замок трудно открыть. Его отличными отмычками теперь пользовался лейтенант Антонио Маттеи. Или может быть сержант Эрнесто Монтекукколи.
-Это система Смирнитского-Вольфсона, - сказал Джанкарло. - Их было полно в тридцатые годы. Хотите, я открою?
Эваристо охотно уступил место дедушке и даже не успел докурить его сигарету, как замок был открыт. Заговорщики вошли внутрь и заперли за собой решётку.
-Тут сыро! - громко сказал Старший Реставратор. - А где лестница?
Слова его ринулись вверх, болезненно охая при каждом ударе о стенку.
-Тише. - сказал дедушка почти беззвучно, надеясь заразить Старшего Реставратора своим примером. - Нет тут никакой лестницы.
-А как же мы полезем? - в полный голос удивился Старший Реставратор. Второе эхо полетело к просвету между крышами, столкнулось с первым, и долго рыдало у него на груди.
-Молча. - сказал дедушка. Он был немного зол на Старшего Реставратора.
Эваристо влез по стене, цепляясь за еле заметные выступы; за ним пошёл дедушка с верхней страховкой, а потом уж они втащили наверх Старшего Реставратора.
Эваристо спустился в трубу.
-Мне нужно скрести ногами по трубе? - спросил обвязанный верёвкой Старший Реставратор.
-Сучить ногами в трубе не нужно, - сказал дедушка. - Застрянете.
Тут Старший Реставратор молодецки прыгнул в трубу, но шею не сломал, потому что предусмотрительный дедушка держал его на коротком поводке.
- Бесценный груз пошёл, - сообщил дедушка в трубу, а про себя прибавил: "Горячий парень."
Старший Реставратор больше не рыпался, проникшись важностью момента.

-Смотрите внимательно, - сказал Эваристо собравшимся в квартире. - Что изменилось? Что прибавилось? Что убавилось?
Дедушка и Старший Реставратор посмотрели внимательно и увидели, что ничего не изменилось: Старший Реставратор потому, что он никогда раньше тут не был, а дедушка потому, что он всегда абстрагировался от ненужных деталей.
Сам Эваристо тут же заметил, что на письменном столе лежит письмо и книга, которых раньше не было. Конверт был адресован Андреа Меммо, и Эваристо сунул его в карман, чтобы разобраться на досуге. Старший Реставратор взял книгу и обрадовался:
-Это же  "Собака Баскервилей!" Сказка - ложь, да в ней намёк!
-Ну вот и славно! - сказал Эваристо. - А теперь хорошенько всё обыщем.
-Синьор Сфорца, давайте снимем матрас с кровати, - распорядился Старший Реставратор.
-Зачем?
-Деньги обычно прячут под матрас или в кастрюли!
-Мы пришли не за деньгами, - напомнил дедушка.
-Деньги не самоцель, но мы должны уничтожить материальную базу противника.
Джанкарло Сфорца и Старший Реставратор сняли матрас. Он был почти новый. Под ним ничего не было.
-Отодвигаем кровать! - скомандовал Старший Реставратор, - За ней должен быть тайник с оружием.
Кровать отодвинули. Обнаружился прошлогодний номер "Плейбоя".
Старший Реставратор отправил дедушку на кухню, шарить по кастрюлям, а сам полез за плоский экран телевизора, где должна была храниться карта болота с собачьим логовом.
Всё это время Эваристо методически осматривал стены и пол, особое внимание уделяя стыкам обоев и щелям в половицах. Эваристо даже в ванную заглянул, ничего интересного не нашёл, но полюбовался огромной ванной на львиных лапах. На боку ванны Эваристо заметил бронзовый медальон с двуликим Янусом.
Выйдя из ванной, Эваристо столкнулся с дедушкой.
-Денег в кастрюлях нет, - сказал дедушка, - я нашёл сковородку с полентой и вот это.
Дедушка предъявил ботинки с зелёными шнурками.
-Всё, как в "Собаке Баскервилей!" - восхитился Старший Реставратор, - И ботинки подменили!
-А может, шнурки подменили? - спросил Эваристо.
-Я не понял юмора! - сказал Старший Реставратор.
И тут комната, уже тёмная, наполнилась призрачным светом. Эваристо удивился, с чего это луна вдруг так рассиялась. Но это была не луна. О нет! Из кухни на пытливых исследователей надвигалось привидение.

Эта глава называется "Квартира с привидением."

ГЛАВА XXX

Привидение было что надо. Одето оно было в белый балахон, спадавший до полу свободными складками. Грудь привидения была залита не то кровью, не то компотом. Привидение звенело цепями, выло, как шакал, и плакало, как Ярославна.
Эваристо ужасно испугался, как любой человек, который, не веря в привидения, вдруг сталкивается с ними нос к носу. Дедушка не испугался, потому что задумался, а делать две вещи сразу он уже разучился. Он размышлял, действительно ли он видит то, что он видит, или ему всё-таки придётся заказывать очки. Паскаль считал, что если что-то недоказуемо, надёжнее в него верить, но дедушка сомневался, что этот постулат распространяется и на призраков.
Старший Реставратор, который не боялся даже привидений, подошёл к замогильной тени и хлопнул её по заду.
-Отстань, дурак, - заверещала тень и исчезла.
Эваристо опомнился, подбежал к окну и распахнул его. Ему не хватало воздуха.
-Ну вот и все дела, - сказал довольный Старший Реставратор. - Что мы ещё не осмотрели?
Старший Реставратор совершил подвиг, но не обратил на это внимания. Он был избирателен в оценке своих достоинств. Старший Реставратор гордился тем, что он умён, деликатен и всем говорит правду в глаза, но не придавал значения тому, что он хороший реставратор, надёжный друг, не боится привидений и очень любит свою жену. Говорят, Эйнштейн признавал за собой кое-какие успехи в части физики, но больше всего хотел, чтобы в нём уважали скрипача.
-Хм, - сказал дедушка. - По-моему нам пора назад, в трубу.
В это время в окне показалась тёмная фигура и спрыгнула в комнату. Старший Реставратор конечно же вытащил люгер.
-Здравствуйте, Эвелина, - сказал Эваристо Гоцци. И как он узнал Эвелину в этой чёрной тени?
-Здравствуйте, Эвелина, - обрадовался дедушка. Ему уже надоели потусторонние явления.
-Я просто так никогда не стреляю. - успокоил всех Старший Реставратор и убрал люгер.
- Здравствуйте, синьоры, вот приятная неожиданность! - сказала Эвелина.
-А что вы собственно здесь делаете? - спросил Эваристо.
-Я услышала шум, а поскольку в этой квартире недавно кого-то убили...
-Вы решили посмотреть, не убили ли ещё кого-нибудь, - закончил за неё Эваристо.
-И да, и нет. Мне почему-то показалось, что я встречусь с вами.
-Допустим. А как же вы сумели впорхнуть в окно второго этажа?
"Какой он сегодня нелюбезный," - подумала Эвелина.
-Я прошла по карнизу от своего окна. Здесь удобный карниз - на ширину сандалии, - и есть выступы, за которые можно держаться.
Эваристо подскочил к окну и выглянул наружу. Тут он понял, раз и навсегда, что он не боится привидений. Что привидение? Тьфу! Что-то белое, в цепях, стонет... Это несерьёзно. Настоящий дикий ужас, - это когда Эвелина идёт по узкому карнизу на высоте второго этажа, держась за какие-то, только ей ведомые выступы.
-По карнизу ты больше ходить не будешь, - сказал Эваристо.
-Но почему?
-По карнизу ты больше ходить не будешь. - подтвердил Эваристо.
-Пойдёмте отсюда, - сказал он, чтобы закрыть дискуссию. Говорить больше было не о чем; в самом деле, как объяснить дураку, почему нельзя есть гвозди?
-Возьмём книженцию с собой, чтобы вы её наконец прочитали! - сказал Старший Реставратор, подходя к столу. Всмотревшись в книгу, он воскликнул:
-Чёрт побери, а это уже больше не "Собака Баскервилей!"
Джанкарло взял книгу и увидел, что это "Код да Винчи".
-А вы уверены, что это была "Собака Баскервилей"? - спросил дедушка.
-А вот этого не надо было говорить. Я ещё не выжил из ума! - обиделся Старший Реставратор.
-Ну а как вы тогда объясните это чудо?
- Это всё электромагнитные волны.
Эваристо и дедушка с этим не согласились; дедушка потому, что он знал, что такое электромагнитные волны, а Эваристо потому, что всегда следовал принципу то ли Оккама, то ли Свини Тодда, хотя и не мог его сформулировать. Объяснить появление привидения прямо сходу он не брался, но уж с книжкой-то можно было разобраться. Эваристо был не из тех, кто всё сразу валит на белую горячку у свидетелей. Он начал листать книгу.
Неожиданно одна страница кувырнулась вниз головой, а за ней и другая... Эваристо посмотрел на заднюю обложку и прочитал: "Собака Баскервилей" . Это была книжка-перевёртыш. Чаще всего так издают два романа одного и того же писателя.
-Вот вам ваши баскервили, - сказал Эваристо, передавая книгу Старшему Реставратору. - Берём ботинки.
-И столовое серебро, - предложила Эвелина.
- Давайте возьмём "Собаку Баскервилей" и оторвём "Код да Винчи". Это дерьмовая книга, - сказал Старший Реставратор.
-И возьмём только один ботинок, - предложила Эвелина.
-Нет, сказал Джанкарло Сфорца, - мы даже и один ботинок не возьмём. Хватит с нас проблем с ботинками. Во всём этом нам лучше не путаться. Мы можем погореть по-крупному. Я категорически против.
-А я против того, чтобы рвать книжки, - сказал Эваристо. - Берём, так целиком. Пошли в трубу.
-Сложная ситуация, - сказала Эвелина. - По карнизу мы больше не ходим, а в трубу я не хочу. У меня для этого платье недостаточно старое. Давайте выйдем в дверь, как люди.
-Нет, нет, - запротестовал Старший Реставратор, - Квартира опечатана.
-Да ведь она опечатана для входящих, а мы выходящие, нас это не касается.
-Боюсь, что нас заметят, - сказал Эваристо.
-Нас конечно могут заметить, потому что лестница белая, а мы личности тёмные. Но нас заметят, и если мы попадаем с крыши и разобьемся о мостовую.
Ронять Эвелину с крыши Эваристо не захотелось.
-Пошли через дверь, - решил Эваристо. - Один бы я вылетел в трубу, но с такими весёлыми друзьями...
И они взяли книгу-перевёртыш и ушли через дверь. Самое удивительное, что квартира-то оказалась не опечатана!

Эта глава называется "Собака да Винчи."

ГЛАВА XXXI

Время было позднее. На небесах, как кусок хорошего сыра, аппетитно поблёскивала луна.
-Пойдёмте ко мне ужинать, - предложила Эвелина.
-Правильно! - сказал Старший Реставратор. Эваристо не собирался напрашиваться  на чужие обеды, да ещё ночью, и хотел было усовестить Старшего Реставратора, но тут вдруг Джанкарло поблагодарил Эвелину и тоже принял её приглашение! Эваристо был изумлён, от Джанкарло он такого не ожидал, но покорился судьбе.  Всё складывалось наилучшим образом: можно ещё немного побыть с Эвелиной, а виноват в этом старик, а не Эваристо Гоцци.

-Посидите, - предложила Эвелина, - А я сейчас.
Но кто уж тут усидит на диване, когда на кухне происходят события, которые определят судьбу вечера! Эвелина готовит салат! Эвелина готовит спагетти! И дело совсем не в том, что испортит, и не ради учёта и контроля все сгрудились на пороге кухни, а потому что смотреть, как готовится еда - радость!
Эвелина ставит на огонь большую кастрюлю с водой. Эвелина ополаскивает листья салата и зелень, кладёт их на полотенце, резко встряхивает, чтобы в салате не было никакой мокрести, и перекладывает в долблёную деревянную миску с приправой. Эвелина подбрасывает миску, листья и веточки взлетают в воздух, как акробаты на батуте, и облако перца и соли оседает на зелени тонким ровным слоем. Эвелина добавляет горгонзолу и грецкие орехи и льёт в салат прозрачное, жёлтое с зеленцой умбрийское оливковое масло. Вода в кастрюле пузырится одобрением. Эвелина бросает в кипяток жёсткую проволоку спагетти. 
Любо-дорого посмотреть на Эвелину! Большинство людей кончает движение запятой или даже вопросительным знаком, но Эвелина всегда ставит точку. Эвелина выбирает, как прямая, кратчайшее расстояние между столом, плитой и раковиной; Эвелина движется безо всяких отклонений, шатаний и закорючек, как будто хореограф рассчитал для неё этот танец и расчертил его мелом по полу. Эвелина, Эвелина...
Эвелина раскаляет чугунную сковородку почти докрасна, так что оливковое масло на ней дымится, кидает на неё дольки чеснока, и через пару минут они становятся прозрачными, как янтарь. Тогда Эвелина прибавляет к ним базилик, хлопья сушёного красного перца и маленькие помидорчики.
Крутанув в кастрюле деревянной ложкой, Эвелина ловким движением выхватывает длинную капризную макаронину и ловит её губами: аль денто! Каскад макарон рушится на сковородку под весёлое шипение масла. Эвелина скользящим круговым движением закручивает их в водоворот, не давая пригорать, и сыплет на них тёртый пармезан.
Спектакль окончен, падает занавес, Эвелина выходит в комнату на поклоны, достаёт белую скатерть, и тут уж все бросаются ей помогать, и разглаживают скатерть так усердно, что чуть не рвут пополам, и зажигают свечи в старинном подсвечнике с пляшущей женщиной, и разливают просекко, и садятся за стол, и благодарят Бога и судьбу за прекрасный ужин.

-Хорошие спагетти душу веселят! - заметил Старший Реставратор.
-А всё-таки, что вы там делали? - спросила Эвелина, накручивая на вилку макаронины.
-Мы...- начал Старший Реставратор...
-Нет, нет! - перебил его Эваристо, - этого не нужно рассказывать!
Эваристо подозревал, что правды наружу вырвется гораздо больше, чем следует.
-Ну может быть тогда хотя бы кто вы такие? - спросила Эвелина, смотря в упор на Эваристо.
-Эваристо - альпинист, - объяснил Старший Реставратор.
-Вовсе он не альпинист, - вступил Джанкарло Сфорца, - Эваристо...
Эваристо вообразил себе, как посреди комнаты приземляется летающая тарелка, как из неё выходят марсиане, и увлекают дедушку на двухчасовую прогулку по околоземной орбите, с последующей доставкой домой. Дедушка, серьёзный, как прапор на учениях, сказал:
-Эваристо -трубочист.
-Я догадалась, вы - работники спецслужб!
-Ничего подобного, - возразил Старший Реставратор, - я реставратор, а не сексот!
-Ну зачем же простой реставратор, скажите, что вы художник, - предложила Эвелина.
-Нет, я реставратор. Художником я хотел быть давно когда-то. Мне было тринадцать, когда я увидел росписи Джотто. Я был потрясён. Я никак не мог уйти из капеллы Арена. Вот когда я понял, что хочу писать, как Джотто.
-А потом?
-Потом я стал реставратором. Во-первых, я не Джотто. Во-вторых, теперь и сам Джотто никому не нужен, а ходить по полотну в ботинках и мочиться на него я не хочу. Я лучше буду реставрировать Джотто. Мне прошлое интереснее современности. Оно было жестоко, но в нём было больше правды. Люди в нём были настоящими.
-Я думаю, что и сейчас есть настоящие люди, просто у них меньше возможностей проявить характер. Мы живём спокойно, и я очень рада этому. Может быть я примитивная натура, но я предпочитаю простую, размеренную жизнь вселенским страданиям и героическим подвигам. Вот говорят, что все женщины мечтают о большой любви, а я даже не уверена, хочу ли я такой любви, хочу ли я платить за неё страданиями. Но распятия из навоза я тоже не люблю.  Я люблю старинные красивые вещи, старые дома. Когда я приехала в Милан, я была в ужасе. Какой это некрасивый, не итальянский город; всюду современные здания, толстые, основательные, тупые, как Муссолини.
-Милан был отличный город, пока его не разбомбили, - сказал дедушка.
-Его бомбили? Я даже и не подумала! Я как-то всё время забываю, что когда-то была война. О ней так редко слышишь. Дома никогда о ней не говорили. Отец родился в шестидесятом. У меня чувство, что всё это было чёрт знает когда, чуть ли не во времена  Висконти и Сфорца. А ведь вы же жили во время войны, и может быть даже видели эти бомбёжки?
-Да. - сказал Джанкарло.
Все примолкли.
Для ровесников Джанкарло война была реальностью, для остальных абстракцией, вроде турецких набегов. "Ничего не исчезает из памяти, но память исчезает вместе с человеком," - подумал дедушка. Война перестала ему сниться только лет пять назад.
-Если вам скучно, - сказал Старший Реставратор, - я могу рассказать про случай с лампочкой, и вы поймете, что представляет собой наша полиция, какое это говно...
-Я с удовольствием послушаю про лампочку, - ответила Эвелина, - но мне не скучно. Я думаю о всех вас. Трубочист-альпинист, реставратор, а вы кто, синьор Сфорца? Как получилось, что у вас антикварный магазин?
-Действительно! - подхватил Старший Реставратор, - у вас же нет никакого интереса ни к искусству, ни к литературе! Читаете вы только всякую дрянь, вроде Паскаля, и с картиной Тьеполо легко расстались!
-Н-да, - пробурчал дедушка, - со стороны всё кажется легко.
-А я ведь не знаю истории с Тьеполо, - сказала Эвелина.
-Это потом как-нибудь, - ответил Джанкарло.
- Ну, вы только не обижайтесь, чудак, - сказал Старший Реставратор. - Я же понимаю, что вы совершили подвиг финансового благородства.  Я только хочу сказать, что настоящий коллекционер скорее умрёт, чем расстанется с Тьеполо.
-Я действительно не всегда был антикваром, - сказал Джанкарло. - Я недостаточно люблю барахло, чтобы торговать со вкусом. До войны я работал электромонтёром и слесарем.
-И слесарем, и монтёром? - переспросил Эваристо.
-Да, я был мастер на все руки. Ну, не особенно мастер, ведь я тогда был мальчишкой. Просто мне надоело учиться в школе, очень уж это было скучно, и я пошёл работать и делал то, что мне было интересно.
-А потом вы пошли доучиваться? - спросила Эвелина.
-Потом меня призвали в армию, и я оказался на украинском фронте.
-Вы, значит, с русскими воевали?
-Даже не то, чтобы воевали. Немцы держали нас на подхвате, для всяких грязных дел. Например вот такой номер: приказали расстрелять раненых военнопленных. Я такой гадости делать не собирался. Я плюнул и ушёл. Раньше надо было сбежать, но тогда я был мал и глуп, и не сразу разобрался. Я ведь думал - я за Италию воюю. Теперь я знаю, что всё, что льётся сверху, надо фильтровать.
-А дальше что?
-Я добрался до Триеста, а потом и до Милана.
-И вы остались в Милане?
-Я в общем-то не мог оставаться в Италии, я был дезертир, и я пробрался во Францию, и вступил в отряд сопротивления. А потом уже, когда Италию захватили немцы, я вернулся в Ломбардию, и ушёл в партизаны.
-Послушайте, вы столько прошли, пол Европы, и как это вас никто не арестовал? Ведь вы же наверно и языков не знали?
- Да. Мне повезло. Мне попадались очень хорошие женщины.
Дедушка замолчал. Ему очень хотелось рассказать обо всём, что он видел и понял из этой жизни, но он сдержался. Джанкарло всегда старался говорить покороче, чтобы успеть до того, как в глазах собеседника погаснет индикатор связи. Он знал, что интерес к прошлому у молодёжи весьма умерен, и не выдерживает длинных речей.
-Пора и честь знать, - сказал Старший Реставратор. - Мы тут уже всё съели и выпили.
-Посидите ещё, - предложила Эвелина.
-Нет, пора на боковую, - сказал Старший Реставратор.
-Спасибо, - сказал дедушка, - но время позднее, и вам, Эвелина, пора отдохнуть.
-Всё было очень вкусно, спасибо, - сказал Эваристо, - но мы засиделись, и нам действительно нужно идти. Только ради Бога, не провожайте;  в квартире Андреа Меммо началась стрельба, и вы попадёте под шальную пулю.
Эваристо выскочил из квартиры, а за ним и его приятели.
-Нет, я уверена, что вы работаете в контрразведке! Приходите на ризотто! - закричала Эвелина вслед гостям.

Эта глава называется "Вариации на тему спагетти."

ГЛАВА XXXII

Когда контрразведчики вышли во двор, они увидели убегающего человека с ружьём. Концы платка реяли над его головой, как знамя. Маттео Фальконе истошно орал: "Вор и разбойник, ты мне за всё ответишь!"
-Как хорошо я сейчас поел, - сказал Старший Реставратор, провожая глазами разъярённого корсиканца. - До чего надоело мотаться по столовкам.
-А в чём дело, разве ваша жена не готовит?
-Моя жена готовит, как богиня. Вот например, эти спагетти. Жена бы их приготовила в сто раз лучше. Она бы в них добавила кальмаров или крабов. А какие она делает соусы! А какой у неё шикарный рыбный суп!
Ну как же можно, - возмутился Эваристо Гоцци. - Напросился в гости, наелся, и теперь ругает хозяйку!
-А я разве ругал хозяйку? Я не ругал, я, наоборот, ел и говорил, что очень вкусно. Я же человек воспитанный. И действительно вкусно. Но моя жена готовит лучше - это факт. Против факта не попрёшь.
Дедушка и Паскаль придерживались несколько иного мнения по поводу фактов, но поскольку речь шла всего-навсего о макаронах, промолчали. Эваристо хотел съязвить, но передумал.  Что смешного в том, что человек боготворит любимую женщину и её стряпню?
-Так в чём же дело? - спросил Эваристо, - Она что, посадила вас на диету?
-Нет, она уехала к сыну, на три недели.
"Вот оно что! Вот почему он зачастил в магазин и рвётся в затычки к каждой бочке. Скучно ему!" - догадался Эваристо Гоцци.
-А вы-то что застряли в Милане?
-Я бы тоже поехал, но у меня работы невпроворот! И вот я питаюсь чёрт знает как. И у меня прихватит желудок.
-Не обязательно. И вообще контрасты полезны. Освежают взаимоотношения.
-А знаете что, - сказал дедушка. - Трамваи сейчас уже не ходят, пойдёмте к нам ночевать, а утром вместе позавтракаем.
"Удивительно,"- подумал Эваристо, - "А я считал, что Джанкарло не любит Старшего Реставратора. Впрочим, я считал, что и я его не люблю..."
-Да вы ведь жрёте только пиццу и мороженое, - сказал Старший Реставратор.
-Не обязательно. Мы можем взять что-нибудь из Доннер-Кебаба; можно ведь и этнической еды иногда поесть. Пиццу мы едим, потому что кот её любит, и дети по-моему тоже.
И все пошли ночевать в магазин "Редкие старинные вещи".

Утром в магазине "Редкие старинные вещи" все, кроме дедушки, проспали, и завтракали поздно. Во время завтрака в магазин вбежал Маттео Фальконе с ружьём наперевес. Не говоря ни слова, он скрылся в глубине магазина.
-Молча поклонился, и прошёл в партер, - съехидничал Федя. Остальные подумали, что Маттео Фальконе срочно нужно в уборную. Но Маттео Фальконе нигде не задержался, вернулся и сказал:
-Опять ушёл, мерзавец!
- То есть? - спросил Старший Реставратор.
-А то, что я видел, как он шмыгнул в эту дверь.
-Вы ошиблись, - сказал Джанкарло Сфорца. - Мы бы не могли его не заметить, если вы конечно имеете в виду Андреа Меммо.
-Я не ошибся. Но куда же он подевался?
-Руки-ноги отвинтили и в уборную спустили, вот тебе за наши три рубля! - объяснил Федя.
Маттео Фальконе хлопнул себя по лбу, произнёс старинное корсиканское проклятие и выбежал вон.

Но не все провели это утро так мило и по-доброму. С утра пораньше в чердачной квартирке на улице Виктора-Эммануэля раздался звонок. За дверью стоял человек, похожий на Гогена.
-Здравствуйте, - сказал он, придерживая дверь носком ботинка. - Я ваш сосед оттуда, - и показал пальцем на потолок. - Я только вчера въехал. Нет ли у вас краски?
-Сиены жжёной? - с подозрением спросил Андреа Меммо.
Тот даже обиделся:
-Какая сиена жжёная! Мне нужен цианистый кадмий!
-А-а, цианистый кадмий! - успокоился Андреа Меммо, - Проходите, проходите!
Через восемь минут и 37 секунд Андреа Меммо уже лежал в багажнике машины, крепко связанный и для верности завёрнутый в мешок.

Эта глава называется "Цианистый кадмий."

ГЛАВА XXXIII

-А что, Андреа Меммо действительно попался в руки сицилианской мафии? - спросил Эваристо у Феди.
-Без понятия, - ответил попугай и полез вверх по прутьям клетки, помогая себе клювом.
-Ну и шут с ним. Займёмся делом, - сказал Старший Реставратор и схватился за конверт, адресованный Андреа Меммо. В конверте оказался совершенно чистый лист бумаги.
-Ну вот мы и приехали. Ничего мы не узнали, только трубу прочистили, - сказал Эваристо.
-Это вы ничего не узнали, а я сейчас всё узнаю, - ответил Старший Реставратор. - Думать надо. Своей головой.  Мозги у вас слишком заскорузлые.
-Чёрного кобеля не отмоешь добела, - заметил Федя со вздохом.
-Это он про кого? - спросил Старший Реставратор.
-Вы лучше скажите, какую вы новую теорию высосали из пальца? - спросил Эваристо.
-Не из пальца, а из книг!
-Любите книгу, источник знаний, - хохотнул Федя.
-Я ничего не понимаю, и мне не смешно, - сказал Старший Реставратор. - Эти шутки-малютки до меня не доходят. Нельзя ли перейти на цитаты из итальянской классики?
-О соле мио! Лашьяте ми кантаре!- обрадовался попугай, - Земную жизнь пройдя до половины, можно бы поднабраться кое-какой мировой культуры, деревня итальянская!
-Хватит, хватит, - поспешно перебил Эваристо. - Объясните теорию, высосанную из книг.
-Письмо, естественно, написано симпатическими чернилами. Чтобы его прочесть, нужно его нагреть. Дайте зажигалку!
Старший Реставратор поднёс письмо к огоньку и тут же прожёг дырку, прямо посредине. Пришлось затушить письмо в кружке с кофе. Это бы наплевать, но бумага не выдала секретов даже после крещения огнём: букв на листе не проступило.
-Так, - сказал Эваристо, - Следующая гипотеза?
-А у вас у самого какая гипотеза? Не всё же из меня качать интеллектуальную энергию! Ну, крутаните извилиной!
-У меня гипотеза, что конверт надписали, а письмо написать не успели.
-Да-а, примитив...-тяжело вздохнул Старший Реставратор,- На таких-то всегда и рассчитывают! Таких-то всегда и объегоривают.
Он вгляделся в конверт и сказал:
-Значит, всё дело в марке! Это затасканный приём. Я его встречал во многих детективах. Пишут для виду какую-нибудь глупость, кладут в конверт, и клеят на него марку, которая стоит миллион. Все конечно читают письмо, рассуждают, что и зачем там написано, а там чёрт знает что, и надо на это письмо наплевать и забыть, и бежать скорее продавать марку.
-Эта марка миллиона не стоит, - заметил Джанкарло. - Что в ней особенного? Стандартная современная марка.
-Это для вас она обыкновенная, а настоящий коллекционер найдёт в ней какой-нибудь скрытый дефект!
-Тем более, кому она нужна с дефектом? Хорошо если удастся её вмылить на почте. А то ещё письмо вернут.
-Ну вот опять глупости! Коллекционеры ценят особицу, редкость, малые тиражи. Если зубец кривой, или корона скособочилась, или вместо "государственный" случайно напечатали "говённый", такой марке цены нет.
-Как хорошо, что вам всегда всё понятно, - сказал Эваристо Гоцци. - Значит, эта марка говённая, и потому стоит миллионы где-то у кого-то. Мы сейчас спрячем этот конверт до появления истинного ценителя.  Жаль, про ботинки мы ничего не узнали. Хорошо хоть мы похоронили дурацкую гипотезу о собаке Баскервилей.
-А вот и не похоронили! Рано зарывать собаку! Вы что, забыли про книжку? Думаете, она просто так на столе валялась? Не-ет, голубчик, в детективах просто так ничего не валяется. Это нам подложили ключ к загадке.
-А почему ключ "Собака Баскервилей", а не "Код да Винчи"?
-А потому, что "Код да Винчи", это дрянь, стыдоба, а не детектив!
-"Код да Винчи" лучше "Собаки Баскервилей"- это факт. Против факта не попрёшь.- обиделся айфон, который до этого молча слушал эту дискуссию. - Почему это "Код да Винчи" дрянь?
-Хохлатая вислохвостая курица с извращённым чувством юмора не должна встревать в разговор с идиотскими литературоведческими рассуждениями! - отчеканил Старший Реставратор.
-Я не понял, про кого это, и мне не смешно, - заявил попугай.
-Отстань от попугая, это я. - продолжил айфон. - Мне эта книга понравилась.
-Вот нашли, что прочитать! Одну книжку прочитал, и то угораздило "Код да Винчи"! И зачем вы чревовещаете? Вы думаете, это смешно, а это не смешно. Это ослоумие, а не остроумие.
Эваристо вынул из кармана айфон и положил его перед Старшим Реставратором.
-"Код да Винчи" - моя любимая книга, - сказал айфон.
-А моя любимая книга "Собака Баскервилей". "Код да Винчи" написан дураком для дураков.
-Позвольте, я-то уж не дурак, - айфон прибавил децибел, - Мне доступна вся мировая литература. В чём ваши претензии к этому блестящему произведению?
-А пусть он не тянет свои грязные некультурные лапы к Леонардо да Винчи и не выдумывает про него глупости! Леонардо теперь из-за этой книжонки все как мухи обсидели и чего только не сочиняют.
-Это какие же это глупости? - айфон уже орал во весь аккумулятор, - В этой книге все факты соответствуют Википедии!
-Воспалённой губой припади и попей из реки по имени Факт! - заржал Федя, которому эта беседа явно доставляла удовольствие.
Старший Реставратор тоже прибавил звуку:
-Да вот хотя бы: никакого да Винчи никогда не было! Идиоты думают, что это фамилия, а это всё равно, что сказать про Сезанна "из Экса"!
  -И скажем! Язык меняется!
-Мне отвратительна эта пародия на интеллектуальный разговор!
- Пис! Фридом! Мейк лав, нот вор! - посоветовал попугай, но ему не вняли. От айфона пошла такая микроволна, что закипел кофе в кружке у Старшего Реставратора.
Тут вошла Филумена, оценила ситуацию и повела детей прямиком на кухню. Дети занялись фруктами, а Филумена убежала, даже не попробовав персика, и, несмотря на протесты дедушки, прихватила мешок с грязным бельём, чтобы его постирать.
Температура беседы, достигнув точки кипения воды, полезла ещё выше. Эваристо понял, что пора уносить ноги, и двинулся к выходу. 
А дедушка уселся в кресло подготовиться к походу в палеонтологический музей. Детям нужно всё объяснить, а не просто пугать их костями. На этикетки рассчитывать не приходится. Они написаны крошечными буковками, и пока ты их разбираешь, дети разбегаются, и потом их не собрать, и начинаются неприятности с дирекцией музея. Если они покрасят какого-нибудь ящера, второго скелета у дедушки уже нет. Поэтому дедушка взялся за Кювье - славный томик с золотым обрезом, из фамильной библиотеки Сфорца. У Кювье нашлось немало тёплых слов про мастодонтов и птицу-строфикамила, и дедушка увлёкся. Он и не представлял, какой сюрпризец его ждёт в ближайшем будущем!

Эта глава называется... как же она называется? Наверно  "Современная Олимпия".

ГЛАВА XXXIV

Эваристо тоже не ждал никаких сюрпризов, когда он вышел на свежий воздух обдумать ситуацию. Он и сном не знал, и духом не ведал, какой у них тут, в магазине "Редкие старинные вещи", детский сад и ребяческая безответственность. Но об этом в своё время.
Поскольку в Милане плохо со скамейками, Эваристо уселся на ступеньку у памятника Виктору Эммануэлю, у ног Освобождённой Италии. Он пытался извлечь хоть какой-то смысл из вчерашнего похода, но Эвелина мешала ему сосредоточиться. Эвелина грубо вмешивалась в ход его мыслей и раздирала их в клочья, как листья салата.
Тут к памятнику подсел какой-то молодой человек. Эваристо толком его не разглядел - неудобно рассматривать постороннего человека.
"Да, вот незадача," - подумал Эваристо.
-А в чём, собственно, твоя проблема? Я уверен, что смогу помочь. - неожиданно спросил его молодой человек.
"Ты что, мысли читаешь?" - про себя удивился Эваристо.
-Ну естественно.
"А как ты это делаешь?"
-Элементарно. Техника дошла до грани фантастики и не собирается останавливаться.
"А на каком расстоянии ты их читаешь?"
-А на любом.
"Но это как-то скверно. Я не хочу, чтобы мои мысли читали. Я часто думаю об интимных вещах."
-Ну и что? Все думают об интимных вещах! Чего тут стыдиться? Вот давай, расскажи свою интимную вещь. Спорим, что сейчас в Милане сто тысяч человек думают про то же самое! Давай, поделись!
"Ну, не знаю," - подумал Эваристо, - "Мне сейчас хочется поделиться совсем другим. Вот эти ботинки..."
-О ботинках пока не думай, главное - письмо!
"Да письма-то собственно и нет, только конверт с адресом!"
-Дело в адресе. Кому это письмо адресовано?
"Андреа Меммо."
-А куда?
"В Швейцарию! Вот это история! Как же я не сообразил!"
-А как тётя Флора? - поинтересовался молодой человек.
"Тётя Флора?" - Эваристо пристально взглянул на молодого человека и увидел, что у того из уха торчит микрофон. Молодой человек говорил с кем-то по телефону!
-Значит, я завтра заскочу в больницу и занесу ботинки и письмо! Чао! - молодой человек недружелюбно посмотрел на Эваристо:
-Что, интересно слушать чужие разговоры? Своей жизни нет, так чужой интересуешься? И лезут, и лезут в личное пространство! Слава Богу, хоть мысли ещё не научились читать!
Эваристо не стал оправдываться - он заспешил домой, поделиться открытием.

Войдя в магазин, Эваристо увидел, что дедушки там нет, а Старший Реставратор и айфон сидят спиной друг к другу.
-Плюньте на эти мелкие разногласия, - сказал Эваристо. - Я тут вот до чего додумался. Покажите-ка мне опять конверт. Он ведь адресован в Швейцарию, верно? Значит, Андреа Меммо сейчас в Швейцарии.
-Я согласен, - сказал Старший Реставратор. - Да. Эта гипотеза имеет право на существование. Будем рассуждать логически...
-Умение рассуждать логически может завести далеко, - сказал попугай, ни к кому не обращаясь..
-Чем чаще мы будем перебивать друг друга, тем дольше мы будем разбираться в этой странной истории, - сказал Старший Реставратор, ни к кому не обращаясь. -Значит, подлец находится в Швейцарии, и вся его шобла наверно тоже там.
-Думаю, что не вся. Его подручный сидит в квартире и пишет ему письма. Жаль, что мы его спугнули раньше времени. А то бы мы прочитали всякие интересные вещи.
-Да плевать, мы сейчас ещё лучше напишем!
-Напишем кому, что и зачем?
-Разворошим это осиное гнездо. Одно из двух - либо они клюнут на удочку и себя выдадут, либо они поймут, что явка взорвана, и это спутает их карты. Только писать надо по-умному. Нужно написать очень взвешенное письмо: так, чтобы из него ничего нельзя было понять. Вот сейчас, погодите... Как вам вот это: "Пишу второпях. За мной следят. Особенно оно. От намерений не отказываюсь. Нужна срочная помощь. Всё должно быть секретно. У меня новый обратный адрес."
-Написано отлично, даже я ни фига не понимаю. Кто это "оно"?
-Привидение. Эта фраза показывает, что пишет свой человек, отлично знакомый с квартирой. И обратите внимание, письмо без обращения и практически без местоимений. Мы ведь не знаем пол адресата!
-По-моему, Андреа Меммо мужчина.
-Неважно. Значит, отправляем?
-А как быть с почерком? Будете печатать на машинке или клеить буквы на обёртку из-под мыла? Почерк-то мы не сможем подделать?
-Почему не сможем, если есть образец? Я могу подделать любой почерк, даже Леонардо да Винчи, и без всякого зеркала. Дайте мне бумагу без дырки.
И Старший Реставратор аккуратно подделал почерк с конверта и поставил обратный адрес: "Улица Скальци, 12. Лично в руки Джанкарло Сфорца".
-Повеселились, и хватит, - сказал Эваристо. Он хотел добавить, что конверт нужно надёжно припрятать: вдруг им пригодится швейцарский адрес Андреа Меммо, - но не успел. В магазин вошёл встревоженный дедушка.
-Рита пропала. - сказал он. - Риты нигде нет. Федя, ты не видел Риты?
-Я не сторож брату своему. - ответил попугай и ухватил себя клювом за коготь.
-А всё-таки? - строго спросил Эваристо.
-Рита ушла. Полчаса назад.- сказал попугай и повернулся хвостом к присутствующим.
-Как же? Что же? А почему ты не сказал никому? - рассердился дедушка.
-Я пытался, но тут же все орут и все всё лучше всех знают! - отпарировал попугай.
Малыш не любил, когда люди попусту расстраиваются и поспешил всех успокоить:
-Рита ушла спать.
-Вот чёрт возьми! - сказал Джанкарло, - Они с Филуменой, естественно, болтали до утра, и девочка не выспалась! Но зачем же уходить отсюда, и куда?
-Нет, - сказал Эваристо, - тут дело в чём-то другом! А ещё что-нибудь она сказала?
-Сказала, что вернётся обновлённая.
-Наверно эти гады опять заморочили ей голову! Ну почему она всегда им верит! - воскликнул Эваристо.
Действительно, я вот тоже не пойму, отчего женщины верят всяким прохвостам? Вот уж на лбу написано "Коварный соблазнитель", но это даже как будто придаёт женщине энтузиазма.
Тут зазвонил дедушкин сотовый. Это был Эрколе Мартурана.
-Вы не знаете, где Филумена. - сказал Эрколе. Он настолько отчаялся, что задал этот вопрос в утвердительной форме.
-Филумена пропала. - Джанкарло тоже произнёс эту фразу как утверждение; он теперь другого и не ждал. - Рита тоже пропала. Приезжайте сюда, будем вместе их искать.
Эрколе тут же и приехал, потому что он ездил на мотоцикле, и в критическую минуту мог провинтиться между машинами так быстро, что они даже не успевали ему гуднуть. История, которую он рассказал, наводила на самые мрачные мысли.
 Филумена должна была встречать Эрколе из командировки, но дома её не было. Более того, не было и обеда, приготовленного любящими руками, только вчерашняя засохшая пицца. Телефон Филумены не отвечал. Нет, Филумена пропала, это точно.
Эрколе на пробу позвонил в полицию, но Орландо Грондона послал его подальше, потому что у них там начался обеденный перерыв, и теперь Эрколе просто не знал, что делать.
-А она куда-нибудь собиралась? - спросил Эваристо.
-Вообще-то она собиралась сходить в новое спа, но я не знаю, где оно, - сказал Эрколе.
-Я мог бы порекомендовать некоторые спа в получасе ходьбы, - предложил айфон.
Хорошо, - сказал Эваристо. - Пойдём обыскивать всякие спа.
Ничего другого пока не приходило ему в голову. Дедушка тоже растерялся, потому что рядом не было Риты, чтобы подать разумный совет. В этой ситуации даже у Старшего Реставратора иссякли гипотезы, а это уж, согласитесь, полное ЧП.

Эта глава называется "Чудеса науки и техники."

ГЛАВА XXXV

В магазине "Редкие старинные вещи" не любили заниматься домашним хозяйством. Ну, пуговицу там ещё пришьют, если она на видном месте, но всё остальное -  увольте! Что может быть противнее домашнего хозяйства? Да ничего нет противнее домашнего хозяйства. Заниматься им любят только женщины - стирать, штопать носки, ползать по полу, вытирая пыль вокруг ножек стола, - так уж видно они устроены. Но даже у женщины должно быть время для себя.  Это просто необходимо. Вот например Филумена выглядит, как Пенелопа Крус, а знаете, каких усилий это стоит?
Вчера Филумена показала Рите вырезку из газеты с объявлением о новом спа.  И сегодня Рита решила отвлечься от непрерывных семейных забот о дедушке, Малыше и Эваристо Гоцци, и заняться собой, хотя она понимала, как трудно им будет прожить даже три часа без её чуткого руководства.
Подкрепившись бананами, Рита отправилась в спа на улице Джорджоне. Улица Джорджоне находится рядом с улицей Данте, далеко от вокзала, и поэтому Рита поехала в спа на трамвае. Не зайцем, упаси Боже! Рита купила билет.
Рита всегда была при деньгах. Откуда она их брала, вы уже знаете. У Риты был талант нахождения денег, так же, как у других людей встречается талант к нахождению фантиков или окурков. Сегодня она отыскала монету прямо на трамвайной остановке.
Найти спа оказалось просто - ещё издали Рита увидела Филумену, которая входила в какую-то дверь, и поняла, что не ошиблась адресом.  Перед тем, как зайти самой, Рита выждала некоторое время, чтобы не мешать Филумене, разглядывая от нечего делать запаркованные машины. Автомобили стояли очень плотно, и Рита пожалела владельца синего мерседеса, которому будет не выехать, пока не уедет зелёненький жук-фольксваген.
В приёмной было всё по первому классу: звучала тихая, жалостная китайская флейта, царил полумрак. Свет от ламп, замаскированных карнизом, падал только на стены с обоями китайского рисунка. Слева стояли мягкие диваны и большой аквариум со скаляриями, валлиснерией и бегучими пузырьками воздуха. Справа был прилавок, за которым сидела приёмщица.
-Здравствуйте! - сказала Рита.
Приёмщица подняла голову и пришла в такое изумление, как будто она столкнулась с Красной Шапочкой, только что проглоченной волком, или с Мишель Обама без полицейского эскорта, или ещё с каким-нибудь паранормальным явлением. Но замешательство её длилось недолго. Зелёные глаза Софи Лорен полыхнули красным огнём, и она спросила:
-Ну как, в гадюку или в лягушку? Кстати, открылась новая вакансия: летучая мышь.
-В гадюку, - отвечала Рита. Она не любила менять хорошо продуманные решения.
- А зря. Я бы советовала летучую мышь: будешь летать, путешествовать, мир посмотришь.
-Нет, спасибо. Я предпочитаю гадюку, - ответила Рита.
Рита понимала, что гадюка в руках лучше, чем летучая мышь в небе. Кроме того, она знала, что взрослым нельзя доверять.  Вот однажды они с мамой шли мимо карусели.  Рита захотела прокатиться; она и маме предлагала, чтобы той не стоять попусту. Проехали бы разок, и всем было бы приятно, но нет, мама сказала: "Карусель после парикмахерской," и пока маме наращивали волосы и делали хайлайты, карусель закрылась.
-Упорство, достойное лучшего применения. И почему ты не слушаешь моих советов, я ведь старше. Но как хочешь, - Софи Лорен потянулась за палочкой.
-Нет, - сказала Рита, - Прежде всего я требую нормального обслуживания.
-А какое обслуживание ты считаешь нормальным?
-Мне, - пояснила Рита, - нужна эпиляция и чистка лица.
-Эпиляция?!  Будет тебе эпиляция, - Софи Лорен вытащила из ящика пачку наждачной бумаги, - Чистка лица? Сейчас будет тебе чистка лица! - Софи Лорен распахнула дверцы стенного шкафа и достала швабру.- Пошли.
-И ванна из ароматических трав, - напомнила Рита.
-Ванна? У-у, ванна будет...
Софи Лорен втолкнула Риту в соседнюю комнату.
Комната была отделана серым мрамором. На окне висела портьера шафранно-жёлтого цвета, на которой красиво выделялся тёмно-коричневый нетопырь (нетопырь не в смысле упырь из сказок, - упырей не бывает, - а в смысле вида летучей мыши.)
Посредине комнаты стояла стояла огромная ванна на львиных лапах. На боку ванны Рита увидела бронзовый медальон с головой женщины, у которой вместо волос были змеи. Ванна была наполнена неспокойной бурой жидкостью, из которой выбивались наружу и лопались толстые пузыри, распространяя противный запах нашатырно-анисовых капель.
-Сейчас мы добавим сюда солей и ароматических трав! - сказала Софи Лорен.
Она схватила картонную коробку с надписью "Соль хозяйственная" и сыпанула в ванну полпачки.
"Пш-ш", - укоризненно сказала вода, и из неё выскочила возмущённая лягушка.
Софи Лорен схватила банку с перцем, открутила крышку и опорожнила банку в ванну. "Д-д-д-д-д", - застучали горошки по чугунной стенке.
-Ну что мы ещё забыли? - спросила Софи Лорен.
-Укроп и смородиновые листья, - подсказал нетопырь.
-Ты что, огурцы что ли солишь? - рассмеялась Софи Лорен.
-А почему нет? Наши все кончились. Я вот уже слетал на рынок.
В углу лежала сетка с огурцами. Нетопырь красиво поднялся в воздух, подцепил сетку и сыпанул огурцы в ванну. Нетопырь был вегетарианец, хотя и нестрогий. Он употреблял некоторые животные продукты: яйца, молоко, сметану.
-И почём?
-По три двадцать.
-А почему это по три двадцать, когда везде по два девяносто пять?
- Я не собираюсь есть всякую дрянь по два девяносто пять. Я купил органические, с фермы.
-А-а, вот куда уходят все наши деньги от продажи наркотиков! На огурчики с базара, на сметанку с фермы, на молочко от коровок с вегетарианской диетой! Разве на тебя напасёшься! Корячишься, корячишься, и всё как в прорву!
-Я болен. Болен! У меня аллергия на нитраты!
Если вы думаете, что Рита спокойно слушала эту дурацкую перебранку, вы не знаете Риты. Рита тихо подкралась к Софи Лорен и вытащила у неё волшебную палочку.
На палочке загорелся зелёный индикатор. Из кончика палочки вырвался красный луч лазера. Палочка дёрнулась, и луч её нацелился прямо в ванну. Из ванны с шипом испарилась вода и ударила в потолок столбом  пара. На дне ванны обнаружился водяной. Он вскочил, прикрылся ладонью и заорал: "Вы что, ошизели?"
Вместе с паром к потолку взвились огурцы, в которых закипел сок и начал бить из них реактивными струями. Огурцы со свистом заметались по ванной, как ракеты миномёта "Катюша", норовя впилиться в Софи Лорен и нетопыря. Благородное животное, несмотря на нелепые перепончатые крылья, проявляло незаурядные способности к левитации, увёртываясь от шрапнели огурцовых семечек не хуже МИГа.
Палочка зажила собственной жизнью. Лазерный луч плясал по стенам, вычерчивая на мраморе угольные зигзаги.
Софи Лорен, спасая костюм от сажи, прыгала со стенки на стенку ловчее саранчи и кричала:
-Бросай, бросай её на пол!
Удержать палочку становилось всё труднее, и Рита для верности уселась на неё верхом. Палочка тут же взмыла к потолку, выжгла чёрную дыру у ног Софи Лорен, а потом вдарила по потолочной балке, перевернув Риту вниз головой. Это было лучше карусели! Потолочная балка треснула и рухнула вниз вместе с верхним этажом; Софи Лорен и нетопырь едва успели выскочить за дверь, а палочка вместе с Ритой взмыла к синему небу.

Эта глава называется "Рита в спа."
ГЛАВА XXXVI

Небо рухнуло вниз, и над головой у Риты оказался старинный двор с бронзовым колодцем, который стал на глазах уменьшаться и съёживаться. На него пошли в атаку черепичные крыши, которых становилось всё больше...Каменный Милан превращался в план.
Палочку крутануло ещё раз, но потом она выправилась. Рита уже больше не висела вниз головой. Над нею было огромное небо с тучами, собиравшимися у горизонта, а под нею весь Милан, как большое блюдо, покрытое красными клетками крыш и паутиной улиц. Мелкие машинки-букашки то ползли, то дружно замирали на перекрёстках, и только один синий-синий непослушный мерседесик мчался без остановки, не замечая ни светофоров, ни прохожих, ни полицейских, а за ним, как приклеенный, следовал зелёненький жучок-фольксваген.
Как удивительно видеть с высоты и угадывать знакомые здания! Они сверху совсем другие, чем снизу. Кто бы мог представить, сколько в Пинакотеке ди Брера двориков: что дырок в сыре! Высоченная башня Веласка отсюда кажется портняжной булавкой. Вот вокзал с путаными жилками улочек, но которая из них улица Скальци, и где же крыша магазина "Редкие старинные вещи"? Вот тонкая струйка канала Навильи, вот парк Семпионе с дворцом посредине, а вот парк Джардини Публичи с виллой Реале и Музеем Естественной Истории. Вот Сан Лоренцо Маджоре с толстыми куполами, а вот Дуомо: точно кружевная салфетка, которую поддели за середину.
О, этот полёт был лучше американских гор.  Рита взмыла вверх почти вертикально и нырнула вниз, испытывая в желудке упоительное чувство невесомости, потом снова включила двигатель и вверх, а потом снова вниз. Палочка слушалась Риту беспрекословно, она ведь подчинялась биотокам, и как только Рита собралась с мыслями, собралась с мыслями и палочка.
Фигурки людей то превращались в соринки, то вырастали до размера пешек. Рита ныряла всё глубже. Она залетала в пространства между домами, пикировала на площади. Бронзовые статуи в ужасе приседали, или пытались сбить её на землю чугунной шляпой.
Облака между тем стремительно набегали со всех сторон, и синий небесный просвет сужался, как диафрагма фотоаппарата. Грянул гром, и на улицах тут же распустились тысячи крошечных цветиков, красных, жёлтых, зелёных, синих, оранжевых в лиловую крапинку; но больше всего раскрылось цветов необычного цвета: чёрного, любимого людьми почтенными, пожилыми и достойными. Капля ударила Риту по носу, но палочка подпрыгнула, проскочила сквозь облако тумана и оказалась над тучами.
-НЛО, несъедобный летучий объект, - сказал кто-то в ухо Рите. Рита обернулась и увидела, что рядом с ней летит сокол.
-Сколько вас сегодня тут, - укоризненно сказал сокол, - Засоряете воздушное пространство!
-По-моему, я тут одна, - сказала Рита.
-Это по-твоему. А там, думаешь, что? Иллюзия? Оптический обман?
Рита взглянула в просвет между тучами и увидела Софи Лорен на швабре. На такое можно решиться только в приступе отчаяния. Я на швабрах никогда не летаю: меня на них укачивает, и ход у них медленный. У швабры только четыре цилиндра, и в гору она не тянет. А у этой швабры цилиндры ещё и стучали, поэтому Софи Лорен помогала полёту взмахами рук, в которых для увеличения площади поверхности были зажаты листы наждачной бумаги. Пустая затея!
-Эти далеко не улетят, - определил сокол. - Противная, между прочим, баба. Я сначала не разобрался, что это, и спрашиваю вежливо: "Простите, вы корова на коромысле?" А она на меня как заорёт!
"Всё-таки мужчины дураки," - подумала про себя Рита. "Если хочешь понравиться женщине, зачем же сравнивать её с коровой?"
-Это они за тобой, что ли, гонятся? - спросил сокол.
-Как бы мне от них отвязаться. - вздохнула Рита.
-От таких зануд разве отвяжешься! - заметил сокол. - Наддай скорости.
Рита пришпорила палочку, мысленно, конечно. Послушная палочка стала подниматься вверх. Софи Лорен становилась всё меньше, и всё безнадёжнее махала наждачной бумагой, но тут зелёный огонь на палочке сменился на жёлтый, и палочка стала терять высоту. Сокол, который повторял все манёвры Риты, сложил крылья и тоже ринулся вниз.
-Так и расшибиться можно, - предупредил сокол.
-Знаю, сказала Рита, - но пока палочка тянет, я попытаюсь приземлиться на крышу башни Веласка.
Тут Софи Лорен оказалась в опасной близости от Риты и пошла на таран. Но сокол, который не любил, когда на трек вылезали обыкновенные автомобили и путались среди гоночных, бросился ей прямо в лицо, и та свернула с курса. Сокол стал проделывать отвлекающие манёвры. Лобовых атак он не любил: они были связаны с потерями перового покрова. Сокол делал бочку: описывал круги вокруг швабры, мешал Софи Лорен махать наждачной бумагой и ухудшал видимость. Нетопырь ужасно боялся сокола, лез Софи Лорен подмышку и щекотал её. Просто балаган какой-то, а не полёт. Софи отставала, отставала, отставала...
Последним усилием, на бреющем полёте благородная палочка дотянула Риту до крыши башни. Жёлтый огонь на ней сменился красным, но это было уже не важно. Рита спрыгнула на крышу и подошла к парапету.  С высоты башни город был всё так же далёк и прекрасен, но как скучно смотреть на крыши, если над ними нельзя взлететь; как жаль, что уже больше нельзя кувыркаться в воздухе, и пролетая низко-низко, видеть все дворовые секреты, а потом опять уноситься вверх, ловя губами капли тумана!
Софи Лорен приземлилась на крышу башни, вернее она просто упала на крышу, потому что швабра уже совсем не тянула, у неё сгорели две свечи.  Софи Лорен тут же ринулась к палочке.
-Ничего у вас не получится, - предупредила Рита. - Аккумулятор сел.
-Чёрт побери, - сказала Софи Лорен.
В это время над площадкой зависло сиреневое такси, повисело, прицеливаясь, нырнуло вниз и прочно стало на все четыре колеса. Дверь распахнулась, и из неё выглянула женщина в сиреневом платье, удивительно похожая на Ингрид Бергман.
-Что у вас тут происходит? - строго спросила Ингрид Бергман.
-Что происходит? Криминал происходит. Происходит угон волшебной палочки. Аккумулятор мне посадили. Ванную разгромили, тысяч в 12 ремонт обойдётся, а с верхним этажом и ещё больше, - мрачно ответила Софи Лорен.
-И огурцы уничтожены, - добавил нетопырь. - Органические. С фермы.
- О-о, избавь меня, пожалуйста! - сказала Софи Лорен. - Покушаешь неорганических.
-Что избавь-то, у меня печень! Ты видела мой последний анализ печёночных энзимов? Я не могу травиться огурцами общепита. Что я теперь буду делать?
Нетопырь посмотрел в глаза Рите.
-Мы сейчас поедем домой, - сказала фея Сирени, подталкивая Риту к такси.
-А я, интересно, на чём отсюда уеду? - поинтересовалась фея Карабос.
-А ты вызовешь такси. У тебя достаточно денег. Я же знаю, что ты только что продала японцам картины, украденные из музея Изабеллы Стюарт Гарднер!
-Вот любят некоторые люди считать в чужом кармане! И откуда эти сведения? Я этих картин и в глаза не видела!
-Нужно купить по дороге органические огурцы, - сказала Рита, - Она ведь ему огурцов не купит, она жадная.
-Жадная, как говядина, - подтвердила Ингрид Бергман. -Хорошо, мы заедем за огурцами, хотя это блажь.
-Нельзя говорить "она" в присутствии человека. Это элементарно, - возмутилась Софи Лорен.
-А ещё Филумена. - напомнила Рита.
- Причём здесь Филумена? - хором спросили фея Сирени и фея Карабос.
- Она и с Филуменой что-то сделала, наверно сварила в ванне. - Рита была так зла на Софи Лорен, что не собиралась соблюдать приличия. - Мы должны сейчас найти Филумену и привести её в божеский вид.
-Ну, деточка, выбирай что-то одно, - твёрдо сказала фея Сирени. - Или огурцы, или Филумена. Мне некогда.
Рита посмотрела на нетопыря.
-У меня печень, - всхлипнул нетопырь.
-За огурцами, - сказала Рита, садясь в такси.
Нетопырь доверчиво пристроился Рите на колени и лизнул ей руку.

Эта глава называется "Полёты валькирий."

ГЛАВА XXXVII

Послушаем теперь историю Филумены - с того места, как она зашла в спа на улице Джорджоне. В высшей степени неприятная история.
Филумена зашла в полутёмное помещение и оглянулась. Звучала тихая музыка. Мягкий свет потолочных ламп отражался от стен, оклееных обоями с листьями бамбука, пионами и попугаями. В аквариуме среди  листьев валлиснерии и пузырей шевелили плавниками крупные скалярии. Филумене показалось, что и она в аквариуме, в который не долетают звуки и заботы безумного Милана.
Ухоженная дама, застывшая в углу, как скалярия, ожила и тихо и медленно двинулась к Филумене. Она была похожа на киноактрису из старых итальянских фильмов, но какую именно, Филумена не смогла припомнить.
-Здравствуйте, - сказала ей Филумена. - Я бы хотела сделать эпиляцию и чистку лица.
-Безусловно. Пожалуйста. Пройдёмте в салон.
Глаза приёмщицы были замечательного зелёного цвета.
Филумена вошла в комнату, отделанную серым мрамором. На окне висела портьера шафранно-жёлтого цвета, манерно украшенная большим коричневым бантом. Посредине комнаты стояла стояла огромная ванна на львиных лапах. На боку ванны Филумена увидела бронзовый медальон с двуликим Янусом. Ванна была наполнена сиреневатой водой, источавшей аромат лаванды.
-Вы любите лаванду?- с беспокойством спросила приёмщица.
-Да, - ответила Филумена. - А почему у вас тут огурцы на полу?
-Это для органических питательных масок.
Филумена заглянула в ванну и увидела на дне пёструю морскую гальку.
И тут у ног Филумены разверзлась бездна. К бездне был подвязан мешок, поэтому, когда каменная плита под ногами Филумены пошатнулась и сбросила её вниз, похитителям не пришлось бежать за дополнительным упаковочным материалом. Они прямо так в мешке и запихали Филумену в багажник мерседеса, синего, если вам так уж интересен его цвет. Мерседес рванулся с места, поддав впередистоящему фольксвагену так, что у того сплющило багажник.
Филумена конечно не знала, что едет в мерседесе, да ещё синем, но это несущественно: ей было не до иномарок.  Ей страшно не нравилось, что багажник сильно трясло. Машина мчалась, тормозила, снова набирала ход, и наконец остановилась, так резко, что Филумена ударилась о стенку. Негодяи вытащили Филумену из багажника и потащили её вверх по лестнице, а потом  внесли в какую-то комнату и положили на пол.
-Жалкий трус похудел по дороге, - сказал один из прохвостов и сдёрнул мешок с Филумены.
Филумена вскочила на ноги, посмотрела на бандитов и на секунду струхнула. И немудрено. Перед Филуменой стояли Ван Гог и Гоген, а рожи у этих художников самые зверские, да ещё у Ван Гога завязано ухо, надкушенное Гогеном во время товарищеского боксёрского матча. Ван Гог из-за этого здорово обозлился на Гогена, и напрасно - сам-то он сломал Гогену нос.
-Санта Лючия! - сказал Ван Гог.
-Санта Изабелла и Сан Кристобаль! - сказал Гоген.
-Порке мизере! - сказал Ван Гог.
-Кровать вашу за ногу! - сказал Магог.
-Это ведь не Андреа Меммо! - сказал Ван Гог.
-Разумеется, я не Андреа Меммо, - подтвердила Филумена.
Магог вынул пистолет и сказал:
-Синьора, я очень сожалею. Вышла ошибка. Теперь мне придётся пристрелить вас выстрелом в затылок, а то вы всё разболтаете полиции. Прошу вас повернуться ко мне спиной.
В это время в комнату влетело пушечное ядро и выбило пистолет из руки Магога. Пистолет вылетел в окно, пробив по дороге два стекла и ставню. Пушечное ядро упало на пол и оказалось увесистой книгой "Основы классической итальянской кухни" Марчеллы Хазан. Мафиози взвыл и схватился за руку.
-Синяк будет, - сочувственно сказала Филумена.
Благородный рыцарь, который победил Магога при помощи кулинарного искусства, оказался ещё и теннисистом: он обрушил ракетку на укушенное ухо Ван Гога. У Ван Гога наступил болевой шок, и он рухнул на пол.
Магог очнулся и прыгнул на рыцаря. Тот увернулся, рубанул по воздуху ладонью, и пошла рукопашная: "Опа!" - "Хрясь!"; "Трах!" - "Бах!"; "Бам!" - "Тында!". Стены тряслись, багет лопался, рвались портьеры, обои лоскутами сползали вниз, сворачиваясь в трубочку. Картины, которые тут были какого-то дикого фиолетового цвета, качались на гвоздиках, пытаясь стряхнуть с себя изображения жуков и космонавтов. Штукатурка треснула и раздумывала, куда бы ей свалиться. Филумена, забившись в угол, читала рецепт салата из савойской капусты. У савойской капусты жёсткие листья, и её, оказывается, надо предварительно вымачивать в уксусе.
Шёл трудный бой, но толку в нём было мало.  Благородный рыцарь владел приёмами карате, а Магог приёмами кунфу.  Поэтому их движения были рассинхронизованы, как в бальном танце, когда один партнёр танцует танго, а другой - самбу. "Й-ах!" - кричит боец кунфу, взмахивая ногой, а боец карате, вместо того, чтобы подставить морду, бьёт ребром ладони по пустому месту, где у порядочного каратиста должна быть в это время задница. Так что это было не мордобитие, а дуэль нервов.
Рыцарь, который на своём веку съел макарон гораздо меньше, чем Магог, был более гибок и проворен, и не только нападал, но и издевался над Магогом: вихлялся, корчил рожи и страшно бесил противника. Отражение рыцаря в дверце зеркального шкафа вело себя так же непристойно. Когда отражение высунуло язык и покрутило пальцем у виска, Магог в сердцах пнул ногой в стекло. Нога прошла через дверцу шкафа и запуталась в мешке с колготками.
Рыцарь хлопнул Магога по затылку ракеткой, схватил Филумену за руку и потащил вон из комнаты.
-Представляешь, Антонио, - сказала Филумена, - Я теперь понимаю, почему у меня никогда не получался салат из савойской капусты.
Антонио Гауди было наплевать и на савойскую, и на итальянскую кухню, он любил пупусы. Загородив собой входную дверь, Антонио сказал:
-Филумена, я тебе жизнь спас, учти! Ты сейчас должна меня вознаградить за это!
-Антонио, давай будем считать, что я тебя уже вознаградила в Бразилии, авансом! - предложила Филумена. - А сейчас я не могу тебя дополнительно вознаградить:  Эрколе обидится.
-Я демон преисподней,  и плотским наслаждениям могу предпочесть кольцо, - отвечал ей вольный дух эфира.
-А что же духовного в кольце? - удивилась Филумена.
-Мы собираем на новый котёл, потому что старый протёк, и если я принесу бриллиантовое кольцо, мне дадут грамоту и значок ударника социалистического труда!
- Антонио, ты порешь чешую. Такие звания теперь не выдают даже за железным занавесом!
-А у нас выдают. У нас все перешли на социалистический труд, как наиболее мучительный. Довольно играться! Давай кольцо.
-Ты, Антонио, подлец! А я-то для тебя старалась, я-то следила за этим дебильным инвалидом, чтобы он не очнулся!
Тут с благородного рыцаря съехала маска, и обнажилось его истинное мурло.
-Ну и дура! Кольцо или натура! - провозгласил Командор.
Филумена решила, что в этой ситуации Эрколе больше устроит, если она отдаст бриллиант. Она сняла кольцо и припечатала его к поганой щеке Командора Антонио Гауди.

Эта глава называется "Украденная Филумена."

ГЛАВА XXXVIII

На пороге магазина "Редкие старинные вещи" Риту встретили семеро разгневанных мужчин: дедушка, Эваристо Гоцци, Старший Реставратор, Эрколе Мартурана, Малыш, Федя и кот. Они уже успели на рысях обежать все миланские спа и совершенно не понимали, что делать дальше. И вдруг перед ними появилась зачинщица всей этой кутерьмы, и можно было облегчённо выдохнуть и высказать Рите всё, что они о ней думают. На лице у дедушки Рита прочитала радость, а на лице у Эваристо Гоцци возмущение. Лица Старшего Реставратора, Эрколе, кота и попугая Рита не дочитала, потому что вперёд выступил Малыш и сказал:
-Всё, Рита! Золотое детство кончилось! Начались суровые будни!
-Интересно!  Сегодня Малыш и Эваристо просто-таки повторяют друг друга, - заметил дедушка.
А Эваристо Гоцци быстро ушёл в магазин. Эваристо Гоцци считал непедагогичным смеяться в момент разборки.
Вдруг зазвонил сотовый телефон; Эрколе так и подскочил - он узнал номер Филумены.
-Ты где? - спросил Эрколе. Он уже был готов рассердиться от облегчения, но Филумена ему сказала что-то такое, от чего он тут же остыл. Разговор кончился быстро.
-Филумену похитили! Но ей удалось вырваться из когтей подлецов, и сейчас она дома! - сообщил Эрколе, - Я ей нужен! Я побежал! Всем спасибо! Спасибо, синьор Сфорца! Спасибо, синьор Старший Реставратор! Спасибо, доктор Гопкинс!
-А я не Гопкинс, это недоразумение. Я итальянец Эваристо Гоцци, - сказал Эваристо, который вышел из магазина, услышав звонок. Он решил, что теперь Эрколе уже достаточно вменяем, чтобы переварить эту новость.
-Ох, жалко! Зря вы всё-таки не Гопкинс. Я уже всем на работе рассказал про американца, который говорит по-итальянски без акцента, - огорчился Эрколе.
-Но Филумена-то нашлась! - утешил его Эваристо. Эрколе просиял и убежал домой.
-Пойдём-ка на кухню, - сказал Эваристо Рите.
Он не знал, как начать. Эваристо боялся только двух женщин - Эвелины и Риты. Он боялся оскорбить Эвелину. Он боялся, что Рита его высмеет.  Дело в том, что Рита слишком умная. Если Эвелина занимается молекулярной биологией ради куска хлеба, Рита вполне могла бы заниматься наукой, потому что это интересно. У Риты стальной характер, и она всегда знает, как поступить. К этим двум убийственным качествам примешано и третье: Рита красива. Многих восьмилетних девочек можно назвать миленькими, но Рита именно красива. Она похожа на Хеди Ламарр. Когда Рита вырастет, она будет сниматься в кино и изобретать новые средства связи, как Хеди Ламарр. А может быть не будет, и из неё выйдет усталая и разочарованная женщина.
Эваристо усадил Риту на табурет, а сам уселся на кухонный стол.
-Там крошки, - сказала Рита.
-Рита, хватит, я больше не поддамся твоему обаянию, - сказал Эваристо, - Разговор будет серьёзный. Имей в виду, мы были на грани того, чтобы обратиться в полицию. Ты что, хочешь, чтобы Орландо Грондона забрал тебя в отделение? Это твоё дело, но кроме тебя здесь есть ещё и другие люди. Если ты живёшь в семье, ты должна учитывать их интересы.  Ты не можешь ходить туда-сюда, просто так, никого не предупреждая, и на всех плевать. Вот смотри, Джанкарло собрался в палеонтологический музей, а куда он вместо этого попал? Чем мы все занимались сегодня? Пока ты развлекалась, мы обыскивали какие-то спа! И мы чёрт знает что думали. Одно спа просто дымилось, и стенка там обвалилась, и слава Богу, что тебя там не было, а то бы тебя вытаскивали из-под горящих балок.
Тут у Риты страшно испортилось настроение. Перед ней открылось новое измерение жизни. До этого ей казалось, что в переделки попадают только дети и животные. Взрослые существуют в своём особом  мире, где они умеют выпутаться из любого положения. Достаточно разок посмотреть телевизор, чтобы в этом убедиться. Но может быть это не всегда так, и дедушка тоже иногда хочет покататься на карусели, а ему не дают; например,  тащат за собой в парикмахерскую или спа наращивать волосы и делать эпиляцию, или убегают из дома, не оставив ему записки. И с Филуменой всё могло бы кончиться не как в кино, а как в новостях. Может быть зря Рита не постаралась ей помочь?
Демон самооправдания, усевшись на стол рядом с Эваристо Гоцци, делал Рите знаки, что, мол, ничего, не тушуйся, всё Окэй, но Рита перевела взгляд на Эваристо, и ей стало очень стыдно.
-Ладно, - сказал Эваристо. Он решил, что пожалуй переборщил с воспитательной беседой. - Вот посмотри, что получится, если лист бумаги сложить сначала так, а потом так, а потом вот так и вот так.
На ладони у Риты появился бумажный голубь на ножках, с клювиком и загнутым хвостом.
-Учти, Рита, - сказал Эваристо Гоцци. - Орландо Грондона не умеет складывать бумажных голубей!

Эта глава называется "Флаги на башнях."
ГЛАВА XXXIX

Пальмиро и Тольятти открыли багажник своего нового синего мерседеса, чтобы достать оттуда Филумену...
Постойте, а как это Пальмиро воскрес из мёртвых? Ну, это совсем не интересная история, но если вы настаиваете...Рассказывать практически нечего, всё было три-ви-ально, хотя начитанный человек уловит сходство с историей Белоснежки. Когда Пальмиро втаскивали в Доннер-Кебаб для оказания то ли первой, то ли последней помощи, от тряски у него из глотки выпал кусок ядовитого яблока, и он очнулся и попросил пива.
-Нарколепсия! - сказал марокканский врач, который работал в Милане таксистом. И инцидент был исчерпан.
Так вот. Вся Филумена конечно не нужна была бандитам, но отпиливать ей руку с бриллиантовым кольцом прямо в спа было несподручно. Негодяи оставили машину в укромном месте, не спеша пообедали - куда спешить-то, Филумена в шляпе, - а потом вернулись, открыли багажник, и Пальмиро закатал мешок на жертве.
У Филумены были толстые волосатые пальцы; кольца на них не было.
-Где брюлик? Брюлик, я спрашиваю, где? - заорал Пальмиро.
-Эта верёвочка не наша, - задумчиво заметил Тольятти и сорвал мешок с головы Филумены.
Тут они увидели физиономию Андреа Меммо. Тольятти так удивился, что у него изо рта выпала жвачка.
-Это чьё? - тупо спросил Пальмиро.
-Мать-вышивать, - сказал Тольятти. - Значит, они тоже купили синий мерседес.
Поскольку у Пальмиро и Тольятти были простые и товарищеские отношения, Тольятти тут же высказался напрямую:
-Это всё ты, нудила, - то тебе в сортир, то квасу выпить!
Странно слышать от него такое. Ведь он сам тоже всё время дует фанту и пиво. Одно из двух: либо Тольятти чудовищно несправедлив, либо он винит Пальмиро исключительно в виртуально-экзистенциальном смысле.
-Я хотел бы понять, в чём моя ошибка, - ответил Пальмиро. (На родном языке Пальмиро эта  фраза в силу особенностей русской грамматики передаётся двадцатью четырьмя словами, некоторые из которых повторяются; прим. итальянского пер.).
-Милый друг, - ответил ему Тольятти, - что за нелепый вопрос? (В переводе сначала с русского на итальянский, а потом с итальянского на русский).
Пальмиро переменил тему, потому что Тольятти совершенно убедил его в своей правоте:
- А куда мы денем этого судака? Давай, мы ему как бы ноги перебьём?
Тут уж Тольятти сорвался и высыпал на раны Пальмиро целую пачку соли:
-Не надо ля-ля! Ты помнишь, нудозвон, как ты собрался перебить ноги депутату думы в Саратове? Ты помнишь, как ты сначала два часа искал молоток, а потом забыл, где находится бедренная кость, и нам пришлось справляться в травмопункте, а тут как раз менты подоспели, и мы сиганули в окно, и я отбил копчик?
-Ладно, - сказал сговорчивый Пальмиро, - давай тогда мы его как бы в колодец сбросим.
-Не надо бросать меня в колодец, - сказал Андреа Меммо, но поскольку у него во рту был кляп, вышло "А-а-а а-а а-а а-о-е", и его не поняли.
-А где ты найдёшь колодец, фетюк? - спросил Тольятти.
Оказалось, что у Пальмиро есть на примете хороший колодец. Бандиты закрыли багажник и подъехали к дому с колодцем.
-Ёлы, - сказал Тольятти, увидев колодец. Этот возглас отнюдь не являлся оценкой мастерства бронзового литья. Он относился к огромному количеству горшков с цветами, стоявших на крышке колодца. Там была даже кадка с кокосовой пальмой.
-Это не колодец, это клумба, - сказал Тольятти.
-Ни фига. Нормальный итальянский колодец. Они же тут дефективные как бы, и всё делают через жопу, - сказал Пальмиро с апломбом искусствоведа, - Надо снять цветики. Начнём с этих лопухов.
Под осуждающим взглядом Тольятти Пальмиро стащил с крышки колодца горшок с развесистым таро, которое в просторечии зовётся "слоновые уши".
-А теперь вот эту мелколистную хрень, - распорядился Пальмиро. Тольятти ухватился за стволик фикуса.
Работа пошла спорко, только вот на кокосовой пальме немного запнулись, но потом догадались спихнуть кадку на мостовую; она при этом треснула, несмотря на металлические обручи. Путём нечеловеческих усилий удалось сдвинуть крышку. Под ней оказался песок.
-Ну что, судак, как тебе колодец? - с торжеством спросил Тольятти. - А теперь что ты думаешь?
-Чего думать? Надо копать, - сказал Пальмиро.
Пальмиро и Тольятти сбегали за саперными лопатками.
Если поведение Тольятти кажется вам безумным, или, того хуже, глупым, вы счастливый человек, мой читатель. Это значит, что жена никогда не пыталась доказать вам, что вы дурак. О-о, в таком случае женщина ни перед чем не остановится. Нет таких глубин вашего идиотизма, до которых она не позволит вам донырнуть! Она раскроет перед вами такие бездонные пропасти вашего кретинства, которые ни за что не отыщешь без посторонней помощи.
Из колодца полетел песок.

Эта глава называется "Блин-колодец."



ГЛАВА XL

Над ухом Эваристо пропели "Оду к радости".  "Что это за радость ждёт меня посреди ночи? " - подумал Эваристо, просыпаясь, и приложил к уху айфон.
-Эваристо, -сказала Эвелина, - твои друзья-мордовороты раскапывают у нас во дворе колодец. Приходи, полюбуйся.
-Сейчас! - ответил Эваристо. Он быстро оделся и выскочил на улицу.  Эвелина оставила бы какую-нибудь записку и совершенно запутала дедушку, но Эваристо ушёл по-мужски, чисто и не оставив следов.
К Эвелине он спустился через трубу, чтобы не пугать новоиспечённых сапёров. Верёвка всё ещё так и висела в трубе после последнего визита к Андреа Меммо.
-Хочешь бинокль? Это отцовский. - спросила Эвелина и раскрыла окно, чтобы болтавшийся на раме пакет с баклажанами не мешал обозрению. В бинокль хорошо была видна лихорадочная деятельность в колодце. Оттуда вылетали струи песка и приглушённая ругань, - наверно копальщики из-за тесноты иногда заезжали друг другу в морду.
-А почему никто не звонит в полицию? - удивился Эваристо.
-Надоело, устали. Ведь каждый вечер копают.
-Вот как?
-Есть легенда, что семья Сфорца спрятала в этом колодце свои сокровища. Мы уже всё перепробовали: и песком засыпали этот колодец, и досками заколачивали. Цветы теперь покупаем потяжелее. Вот недавно скинулись на кокосовую пальму.
-Дело у них долгое, если там ничего нет, - заключил Эваристо. - Книгу-то я принёс. Вон она. Спасибо. А тебе нравится Бретт?
"Не бойся, Бретт мне не нравится," - подумала Эвелина. - Нет. Не нравится. Мне не нравится, как она себя ведёт. Она как-то совсем уж о других не думает. Она даже уйти не умеет по-человечески. Мне Джейк нравится.
-А что хорошего в Джейке? Он какой-то как варёный. - Эваристо было обидно за Джейка и поэтому, как часто бывает, хотелось думать, что Джейк сам во всём виноват.
-Доброта. Он не варёный, он сильный, мужественный, он же воевал, он прошёл через все эти ужасы, которые нам даже не представить, и остался нормальным человеком. Для этого нужна крепкая психика. Но при этом он не тупой, у него тонкая душа. Вот как у Джанкарло.
"Как у тебя", подумала Эвелина, "Но книгу ты не читал. И это не важно."
Бандиты продолжают копаться в песке.
-Эваристо, ну всё-таки? Ну что всё это значит? - спрашивает Эвелина.
И Эваристо Гоцци рассказывает ей про всё - про детей, про дедушку, про Старшего Реставратора, про Пальмиро и Тольятти, про полиэтиленовые пакеты и Тьеполо. Только одного не рассказывает ей Эваристо Гоцци, но про это и не нужно рассказывать. Эваристо рискует: не надо бы, не надо вообще ничего рассказывать женщинам - ведь они всё перескажут подруге, и нет такой интимной детали, которая не стала бы известна про вас приятельницам вашей жены. Да, Эваристо доверчив, он плохо знает женщин и не догадывается об этом их ужасном свойстве. Но Эвелина никому не предаст секретов Эваристо Гоцци. У неё нет подруги - наверно, она плохо сходится с людьми, а может быть у неё много работы, и времени хватает только на поверхностные знакомства. У Эвелины есть сестра на пять лет старше, (хотя Филумена уверяет, что на четыре), и сёстры дружны, но всё-таки они такие разные, что им и не приходит в голову откровенничать.
Эвелина ловит каждое слово. Всё, что рассказывает Эваристо, кажется ей таким значительным. И сам Эваристо, добрый, весёлый, ловкий, и такой смешной, с широкими пушистыми бровями - он необыкновенный, единственный, ни на кого не похожий.
Они замолкают. Эвелина сидит близко, так близко, что Эваристо чувствует тепло, исходящее от её хрупкого тела. Эвелина, если её обнять, будет сухой, лёгкой и горячей, как птица. Волосы её собраны в узел на затылке, убежавшие весёлые пряди пляшут вокруг её лица и щекочут длинную шею. В ямке между шеей и ключицей бьётся жилка, к которой так хочется прижаться губами. . "Я хотел бы..", - думает Эваристо. А внизу копают яму Пальмиро и Тольятти.

Пальмиро и Тольятти уже по пояс погрузились в колодец, хотя для этого пришлось немало поработать: раскапывать огромный средневековый колодец сапёрными лопатками всё равно, что зубной щёткой мыть пол в сортире. Вдруг песок кончился, и начался брезент... Пальмиро и Тольятти потянули брезент на себя. Под брезентом обнаружился череп и груда костей.
-Порядок! - радостно закричал Пальмиро, - Я же говорил, что это правильный колодец! Все сюда всех сбрасывают!
Тольятти стало не по себе. Он боялся покойников. Череп смотрел на Тольятти тяжёлым взглядом, не моргая, потому что моргать ему было нечем.
-Зубы-то у него какие большие, - выдавил из себя Тольятти.
-Да, зубы как бы длинные, - подтвердил Пальмиро.

-Да ведь они же откопали скелет! - воскликнул Эваристо, - Вызывай полицию!
Эвелина набрала номер.
-Здравствуйте, - сказала Эвелина. - Это с вами говорят с улицы Данте. Нет, не сокровища. Нет. Тут у нас кости какие-то откопали.
-Ну я пойду, - сказал Эваристо.
-Уже?
-Да, наверно. Больше уже ничего интересного не произойдёт.
"Здорово я его тогда запугала," - подумала Эвелина. Ей стало неприятно, что она так нехорошо себя вела на свадьбе у Филумены.

Улицы светились предрассветной желтизной. Было зябко. Было то ли очень поздно, то ли очень рано, - смотря как поглядеть, - но дедушка почему-то не спал.  Эваристо решил ничего не объяснять.
-Ложитесь, поспите, - заботливо сказал дедушка.

Эта глава называется "Золотая змейка студента Ансельма."


Конец третьей части


ЧАСТЬ ЧЕТВЁРТАЯ

-А где же, чёрт возьми, любовники, обещанные заголовком?
-Скоро будут! А пока слушайте дальше.
ГЛАВА XLI

Антонио Маттеи был единственный полицейский в Милане, который отзывался на вызов сразу, потому что ему нравилось ездить с мигалкой и вопилкой. Минут через пять после ухода Эваристо на улице Данте раздался вой сирены, и по стенам дома запрыгали красные и синие зайчики.
-Ну вот, опять ментовоза дождались! - огорчился Тольятти. - Опять я копчик отобью. Чего телепаешься! - и он хлопнул Пальмиро по спине. Пальмиро пошатнулся и налетел на кадку с кокосовой пальмой. С пальмы свалился орех.  Те, кто ожидает, что с маленькой кокосовой пальмы посыплются маленькие кокосиковые орешки, просто не знают биологии. Орех был полноразмерный и обрушился на голову Пальмиро всею мощью своего "эм", помноженного на "же". Пальмиро упал.
Тем из читателей, которые сейчас жалеют, что пальма была не сейшельская, (в этом случае враг был бы разбит полностью и окончательно, потому что у неё орехи ого-го!) спешу напомнить, что сейшельские пальмы много дороже кокосовых. Если кто хочет финансово поучаствовать в обороне колодца на улице Данте, пожалуйста - я могу дать телефон председателя жилкооператива.
Тольятти выругался, схватил Пальмиро за ноги и поволок со двора. Оставлять Пальмиро на поле боя было опасно; если он не совсем умер, то, очнувшись, выдаст своих напарников и руководство. От ударов головой по плашкам мостовой Пальмиро пришёл в себя и заорал:
-Хватит, блин, играться в ГО! Я сам пойду.
Тольятти обрадовался, что боевой товарищ жив, потому что тащить его было тяжело. Бандиты пустились наутёк, и еле ноги унесли.
Впрочем, Антонио Маттеи было не до них. Он подбежал к разрытому колодцу, заглянул в него, выхватил телефон и закричал:
-Палеонтологический музей? Директора! Нашли мы вашего динозавра! Я же вам говорил: "Не мечите икру, доверьтесь полиции!"

Пока негодяи рылись в колодце, Андреа Меммо основательно соскучился, и когда открылась крышка багажника, он обрадовался перемене участи, хотя ничего хорошего ему это не сулило. Но оказалось, что это не Пальмиро и Тольятти. Маттео Фальконе схватил Андреа Меммо за ворот, посадил его, закричал:
-Какие ты знаешь молитвы, злодей? - и вырвал кляп изо рта Андреа Меммо.
Андреа Меммо здорово удивился. Ещё больше удивился Маттео Фальконе:
-Ты кто такой?
-Я? Андреа Меммо.
-Врёшь. Не ври! Бог накажет!
-Я могу показать удостоверение личности. Вот развяжите меня, и я покажу.
Маттео Фальконе вынул кинжал и разрезал верёвки на Андреа Меммо.  Андреа Меммо вытащил удостоверение. Маттео Фальконе взял его своей заскорузлой крестьянской рукой и прочёл по складам: "Андреа Меммо. Удостоверение выдано ГУВД № 13 Семпионского р-на г. Милана."
-Негодяи! - с чувством сказал старик, - Какие негодяи засели в этом ГУВД! Всем разрешают ность одну и ту же фамилию. Только людей путают. Звиняй. Тебя обратно завязать?
-Не надо, не беспокойтесь, я потом сам, - ответил Андреа Меммо, растирая затёкшие ноги.

Подбегая к машине, горе-милиционеры увидели, что багажник открыт, на его краю сидит Андреа Меммо и беседует с немодно одетым человеком. Что было делать? Пальмиро и Тольятти медленно прошли мимо, любуясь вывесками на противоположной стороне улицы, и поплелись домой.
Ситуация была аховая. Прощай, мерседес!  Толстяк непременно наябедничает в полицию. Списать машину, как накладные расходы, не удастся, потому что операция "Стенька Разин" провалена. Из-за фанты, сгрёб твою мать.
-А как бы купить в комисе...- заикнулся Пальмиро.
-Купить? А что мы будем нямать до аванса? - возмутился Тольятти, - Придётся, блин, взять машину напрокат. А с аванса мы закажем мерседес такого цвета, что даже ты, фетюк, его узнаешь, и мы закажем такой номерной знак, что даже ты, судак, его запомнишь!
-Причём тут это? - огрызнулся Пальмиро.
-А притом! Из-за тебя мы будем ездить на фольксвагене!
Денег на аренду мерседеса не было, а на фольксвагене ездить, это всё равно, что ходить на дискотеку в ватнике. Настроение было вконец испорчено.
-Китоврас! - сказал Пальмиро с ненавистью.
(Китоврас - древнерусское название кентавра; прим. итальянского пер.).
-Это кто, блин, китоврас?
-А вот этот шпендрик!
-Да они тут все такие, - неуверенно возразил Тольятти.
-Китоврас, китоврас. С шарфом! - убеждённо повторил Пальмиро. - Все в джинсах, а он в костюмчике, зелёный, как забор твою мать.
Русские люди не любят китоврасов, да кто их любит?  Китоврасы позорят светлое звание человека.
-Набьём морду? - предложил Пальмиро.
-Ессесьвенно! - оживился Тольятти.
Работая в милиции, Пальмиро и Тольятти с удовольствием устраивали облавы на китоврасов и лупили их почём зря, так что положение саратовских китоврасов было незавидное.
Пальмиро и Тольятти развернулись и направились к китоврасу, делая вид, что идут просто так. Но китоврас попался тёртый! Его наверно не раз бивали. Он тут же припустил рысью. Спасти его могли только ноги, потому что один китоврас против двух мильтонов - пшено. Но китоврас был не чета Денису Жалыбину, и даже Юлии Зарудневой не пара, и хотя Пальмиро и Тольятти занимались не бегом, а наоборот (автоспортом), и редко разминали ноги, они быстро загнали китовраса в угол. Тут китоврас снял ботинки. Пальмиро и Тольятти поняли,что он дурак, потому что пинаться ботинками гораздо надёжнее, чем босыми ногами. Они надвинулись на шпендрика и грянули: "За Путина!" (Приукрашено из патриотизма, а на самом деле Пальмиро и Тольятти кричали что-то бессмысленно-кулинарное: то ли "Оладья!", то ли "Блин горелый!", прим. итальянского пер).
-Ий-ях! - крикнул шпендрик, описал немыслимый пируэт и вмазал ногой Тольятти по роже. Вот был удар, так удар! Даже Сильвер с его деревянной ногой не мог бы нанести увечья серьёзнее. Тольятти сразу криво заулыбался и никак не мог погасить эту улыбку, хотя поводов для веселья не было. Наоборот, был повод для горя. Плохо было дело.
Поскольку моральная победа всё равно была за Пальмиро и Тольятти, они с чистой совестью развернулись и стали быстро возвращаться туда, откуда они пришли. И что вы думаете? Китоврас попался психованный и погнался за ними. Вот подлец!
Картина была страшная. Впереди бежали Пальмиро и Тольяттти и кричали: "Ой, блин-мама!" За ними нёсся китоврас, крутясь, как огромная юла, и выл, как дикий злобный Терек. В мозгах у Пальмиро и Тольятти застряла только одна мысль (остальные уже разбежались, как крысы с тонущего корабля): поскорее сдаться полиции, чтобы предотвратить смертоубийство.
И вдруг у расстебучего китовраса как будто в башке что-то щёлкнуло: он остановился и усталой походкой акушера, принявшего тройню, повернул назад за обувью.
Но он потратит время впустую. В пылу боя ни Пальмиро, ни Тольятти, ни Антонио Гауди не заметили, как из парадного высунулась рука с палкой и подгребла к себе ботинки с оранжевыми шнурками.

Эта глава называется "А счастье было так возможно, так близко...."

ГЛАВА XLII

Проснувшись, Эваристо увидел, что дедушка сидит у него в ногах. Дедушка положил Паскаля на стол и сказал:
-Доброе утро. Не советую я вам принимать подарки от женщин. Вы не обижайтесь, что я вам это так прямо говорю. Это важная вещь. Самое главное в жизни - самоуважение.
-Я не принимаю подарки от женщин, - ответил Эваристо.
-Вы наверено не считаете обувь подарком, - дедушка указал на стоящие на столе ботинки, - Но ведь они много денег стоят, видите, шнурки модные, бразильские, и наверно Эвелина потратила на них четверть месячной стипендии.
-Ну что вы, что за глупости, что за дурацкие подарки. С чего это Эвелина будет мне дарить ботинки или трусы?
-Значит вы по ошибке надели чужие ботинки! - обрадовался дедушка, но тут же осёкся. Он вдруг сообразил, что совершил грубую бестактность. Если Эваристо перепутал ботинки, значит у Эвелины есть и другой поклонник, в ботинках с оранжевыми шнурками.  Дедушка знал, что нравы сейчас ужасные, у самой приличной женщины сегодня Джейк, а завтра Майк, а послезавтра Ромеро, а иногда и все сразу. Но если Эвелина ведёт себя как Бретт, не нужно, чтобы об этом узнал Эваристо, тем более от дедушки, потому что Эваристо чётко выразил свою нелюбовь к моральному облику героинь Хемингуэя. 
-Да не мои это ботинки, - возразил Эваристо, - Вот мои ботинки, стоят рядом с диваном.
Дедушка облегчённо вздохнул.
-Н-да, - рассмеялся Эваристо, - Вы значит считаете, что я установил с Эвелиной бартерные отношения, за каждый оргазм по ботинку? Ну что же, законная гипотеза, но как вы могли подумать, что я способен поставить ботинки на стол?
-Как я ошибся, как я наказан! - возликовал дедушка. - Но тогда вот эти ботинки: зачем они нам и откуда они?
-Нам они ни за чем. Любят они нас. Мы им приятны. Не могут с нами расстаться, так у нас тут хорошо, просто рай, - предположил Эваристо, - Федя, от какого они верблюда?
-Фраер принёс, - ответил Федя раздражённо.
-Допустим. А как он выглядел?
-Весь курчавый, без волос, как картошка длинный нос.- отозвался попугай.
-Нам сейчас не до шуток, - напомнил дедушка, - Нас кругом обложили. Ботинками. Это что, тот фраер, который их унёс в прошлый раз?
-Тот самый, тот самый, - неохотно буркнул Федя и улетел на кухню откушать персиков.
Дедушку несколько удивило, что фраер принёс ботинки. Было бы более естественно, если бы фраер унёс ботинки, и ещё что-нибудь впридачу.
-Шикарные ботинки, - сказал Эваристо. - Сейчас я их надену и пройдусь.
-А вы уверены, что это хорошая мысль? - засомневался дедушка.
-Мысль замечательная! - заверил его Эваристо.- Кстати, вы что-нибудь закапывали в колодце?
-Вот, и вы туда же, - огорчился дедушка. - Мы ничего никогда не закапывали. У нас была нормальная сокровищница, с охраной.
Эваристо обулся.
-А чем же мы займёмся, пока вас нет? - задумался дедушка.
-Вы почитате Малышу книжку, - сказала Рита.
-О-о, вы хотите послушать Паскаля! - обрадовался дедушка.
-Нет, я вот тут нашла сказки, - Рита протянула дедушке томик с золотым обрезом.
-"1001 ночь," - прочитал дедушка. - Нет, не стоит её читать. Эта книга слишком специализирована, и представляет интерес только для узкого слоя населения.
-Для кого? - поинтересовался Эваристо.
-Для взрослых, - пояснил дедушка.

Перед выходом Эваристо быстро проглядел почту. Это было почти бесполезно, потому что и начальник отдела экспроприаций, и главный технолог ничего толком не объясняли, а только требовали явиться куда-нибудь в известное всем, кроме Эваристо, место, за инструкциями. Вот например "объект 16 в квадрате Г6" это что такое: кафе, аптека, люк на мостовой? Узнаем, когда произойдёт какая-нибудь пакость, пост-фактум. И то не всегда. Вот недавно бандитов инструктировали по поводу операции "Стрежень", а что это за операция - до сих пор непонятно. Ну и ладно, её всё равно провалили. Главное, теперь эфесбешники идут на какую-то деловую встречу, и путаться под ногами у Эваристо не станут. Сегодня, если наживка сработает,  за ним будут гоняться совсем другие личности.
Эваристо вышел из дома в хорошем настроении,  но вот незадача: тут же наткнулся на Пальмиро. К счастью, тот не глядел в сторону Эваристо. Он заслушался марокканца, стоявшего на углу с кепкой. У марокканца был странный музыкальный инструмент - вроде аккордеона, но с кнопками. Марокканец пел русские народные песни.
"Сейчас я тебя обесточу!" - мстительно подумал Эваристо. Он оглянулся по сторонам. Мерседеса нигде не было; зато невдалеке стоял заскорузлый поцапанный фольксваген. Чутьё подсказало Эваристо, что это машина Пальмиро и Тольятти. И точно: ключ был в зажигании, в багажнике оружие, как обещала Рита; правда на сей раз там были только финки и обрезки арматуры: наверно на новые автоматы не хватило денег. Эваристо отогнал автомобиль подальше, запарковал его в боковой улице и ушёл. Вскоре после этого у машины появился человек в зелёном, который бы чрезвычайно заинтересовал Эваристо, если бы тот не убежал так быстро. Человек заглянул в автомобиль, увидел ключ в зажигании, обрадовался, сел за руль и уехал.

Эта глава называется "Поспешные выводы на пустом месте".

ГЛАВА XLIII

Пальмиро находился в размягчённом состоянии духа. Он только что выслушал свою любимую народную песню: "Водки съем бутылочку, а потом в парилочку, твою мать.."
-А теперь, - сказал Пальмиро, - "Миллион алых роз!"
Эта песня брала его за душу. Когда доходило до "Встреча была коротка, в ночь её поезд унёс...",  Пальмиро всегда плакал; ему казалось, что это про них с Люськой.
-Сначала деньги, - напомнил марокканец.
-Какие деньги? Да иди ты в Итаку! - обиделся Пальмиро, но марокканец был не Одиссей и за это поручение не взялся.
-Клади деньги в кепку, и я тебе спою хоть миллион алых роз, - объяснил марокканец. - А не будет денег, я спою тебе "Балладу о рабселькорах."
Тут подошёл Тольятти (а он ходил в этот, как его? - потом вспомню), и сказал:
-Поехали.
Но никуда они не поехали, в отличие от Гагарина. Пальмиро взглянул на место, где он запарковал фольксваген, и увидел, что на него заруливает пежо.
-Это как бы не фольксваген! - беспомощно заозирался Пальмиро.
-Да, это не фольксваген. - подтвердил Тольятти. - а где блин фольксваген?
-Подставили, чтобы слить!...- дрогнувшим голосом объяснил Пальмиро.
-Головожоп! Он же не застрахован! - взвился Тольятти и пустил по матушке фольксваген, страховку, горькую судьбину и Ломбардию.
Пальмиро и сам понимал, что вышла недоработка. Вид у него был такой убитый, что плакать хотелось, на него глядючи.
-Ладно, не парься, - хмуро сказал Тольятти.
- Не Милан, а воровская малина! Даже фольксвагены мыздят! - печально проблеял Пальмиро.
И они пошли на задание пешком. Вслед им неслось : "Напиши-и, рабселькор..."

Бандиты должны были встретиться со связным и забрать у него реквизит для нового задания. Инструкции как всегда были составлены невнятно, и в них встречались незнакомые слова.
-Что такое "килт"? - спросил Пальмиро.
-Килт - это пинжак, - объяснил Тольятти.
-А что такое "тартан"?
-Штаны такие итальянские.
Паролем было сложное шотландское имя связного; такое у него было фамилиё, что и с поллитрой трудно разобрать. Тольятти его выучил, а Пальмиро не мог. Уж на что Тольятти, как вы наверно заметили, человек добрый и выдержанный, даже и он рассердился и заорал:
-Ну долдон, ну фундук, ну чему тебя учили в милицейской школе? Не можешь запомнить, придумай похожее слово.
-А какое, блин, слово?
-Ну вот значит. Начинается с Мак. Помнишь Мак-Дональдс? Помнишь Биг-Мак? Майонез помнишь? Огурец помнишь?
-Помню! Сладкий! Гадость, а не огурец. Я его как бы выкинул.
-Ну вот! Додумывай!
Эта бодяга тянулась до тех пор, пока Пальмиро не сумел повторить проклятое имя три раза.
После этого началась невразумятица с квадратом Г6. В нём было две потенциальные точки встречи, но Тольятти и Пальмиро разошлись во мнениях, какая же из них номер шестнадцать. Тот думал, что эта, а этот думал, что та. Когда-то Тольятти записал, что есть что, шариковой ручкой на запястье, но с тех пор произошло столько всего, что надпись, блин, стёрлась. Поэтому сначала Пальмиро и Тольятти припёрлись в вегетарианское кафе "Цветики-огурчики", где сидели две старушки с очень волосатой собачкой и мамаша, которая с выражением покорного отчаяния трясла на колене воющего младенца. Потом наведались в бар "Горный жеребец". Там заседал какой-то мужик в юбке и клетчатой шали.
-Китоврас расстебучий! - враждебно сказал Пальмиро.
-Спокуха, мы на задании. - предупредил Тольятти, - Пошли обратно.
В "Цветиках-огурчиках" по-прежнему не было связного в клетчатом пиджаке-тартане. Мамаша уже убежала, старушки остались. К их компании прибился шелудивый дворняундленд, который с безответной любовью взирал на волосатую собачку.
-Стой, блин, здесь, - распорядился Тольятти, - А я пойду туда.
Тольятти вернулся к "Горному жеребцу". Мужик в юбке смотрел на часы. "Ждёт второго китовраса!" - злобно подумал Тольятти. Но не следовало исключать никаких вариантов. На всякий случай Тольятти зашёл мужику в спину и сказал, легко так, ни к кому не обращаясь:
-МакДерьмо?
Китоврас и ухом не повёл. Это разозлило Тольятти.  Мужик мог хотя бы повернуться и спросить "Что вы сказали?" Тольятти зашёл мужику с лица, и глядя в глаза, сказал:
-Ну ты, МакДерьмо!
Мужик смерил Тольятти взглядом и сказал:
-Извините, не понял, что это вы мне. Вы так исковеркали мою фамилию. Я не МакДерьмо, я МакДермотт. Мак! Дер! Мо! Т-Т!
- Т-Т? Ну и хрен с ним, какая разница? Давай рыквизит, - огрызнулся Тольятти. Он был раздосадован мнемотехнической неудачей.
-Я может и дам реквизит, если сюда придут, как условлено, двое сотрудников, и правильно назовут моё имя, - ответил иностранец.- А неизвестному чучмеку я ничего не дам. Я протокол нарушать не намерен.
Тольятти хотел было заехать шотландцу в ухо, как тот заслуживал, но раздумал: у шотландца были холодные глаза то ли викинга, то ли уголовника, а с такими Тольятти никогда не связывался. Поэтому Тольятти повернулся и пошёл за Пальмиро. Пальмиро уныло сидел на тротуаре и думал о пиве, в то время как рука его машинально вычерчивала на асфальте римскую цифру семнадцать.
-Пошли, - сказал Тольятти, - Я его нашёл. Раскосец вышел. Он, сволочь, всё напутал и надел юбку вместо тартана. На него теперь все таращатся, и он оборзел от злости. Требует, чтобы мы его назвали хором и правильно.
-Блин! - посочувствовал Пальмиро. - Биг-Мак...
-Дерьмо-ты.
-Сам ты дерьмо. А я не дерьмо. Я как бы человек! С большой буквы!
-Не ты дерьмо, а он Дерьмо-ты.
-Ну ты ваще! Ты, блин...
-Витёк, - сказал Тольятти спокойно и раздельно, как маленькому ребёнку. - Я, Витёк, не ругаюсь. Я произношу имя этого раздолбая. У него не человеческое, у него собачье иностранное имя, как у всех тутошних недоносков. Его сраное имя, Витёк, вот слушай, - тут Тольятти сделал паузу, - его, а не твоё: МакДерьмоты.
-А на хрен ты мне, блин, впаивал, что его зовут как бы МакБигДональд?
Тольятти побелел от такой несправедливости и махнул рукой.

-Дерьмо ты! - сказали в унисон Пальмиро и Тольятти и благостно осклабились. Шотландца перекосило. Он вытащил из-под стула чемоданчик, ногой подтолкнул его к напарникам и пробормотал:
-Куда смотрит отдел кадров...
Поспешные суждения на вороту не виснут. Главное, дело было сделано. Уходя с площади, Тольятти напомнил:
-Теперь нам надо искать этого говнюка, Тимофея Внедрилло. А мы, блин, без машины!
-Фольксваген, - заметил Пальмиро, - и ключ в замке.
-Молодец! - одобрил его Тольятти.
Бандиты залезли в чужую машину. Некоторое время они ехали молча. Потом Пальмиро сказал:
-А это, как бы, наш фольксваген.
(Структура этой фразы как бы свидетельствует о том, что Пальмиро выдаёт желаемое за действительное. Но на самом деле в данном контексте "как бы" выступает в качестве слова-связки, что делает перевод с русского как бы особенно сложным. - Прим. итальянского пер.)
-Прикольно, - ответил Тольятти.
-Тут наша дырка!
-От бублика!
-Тут наши бычки!
-В томате!
-Тут наше всё!
-Тьфу, блин! - Тольятти остановил машину, вышел и полез в багажник. Тут зажёгся зелёный свет, машины вокруг загудели и взорвались итальянской речью. Застучали дверцы - темпераментные итальянцы бежали мылить Тольятти холку.  Тольятти  захлопнул багажник, вернулся в машину и со злостью даванул на газ:
-Я понял! Ты сюда приехал играть на автоматах, а потом задрых, как ты любишь, и ушёл пешком спросонья. Правильно марокашка говорил, что у тебя наркомания. Припухаешь где попало, а потом ничего не помнишь!
-Мать твою мать и размать, мать-мать, - пробормотал озадаченный Пальмиро. Он был обескуражен и огорчён облыжными обвинениями, но толковых объяснений случившемуся не находил.

Эта глава называется "Первая передача."

ГЛАВА XLIV

Эваристо шёл не спеша и разглядывал витрины. Он попал в дорогую часть города, и в витринах было на что посмотреть. Несколько раз ему почудилось, что в витрине стоит Эвелина, но нет, это всё были манекены. В одной из витрин продавщица переодевала манекенов в чистое. Наряженные манекены выглядят гораздо лучше, чем мы с вами, но когда они голые, бросается в глаза, как много им не хватает для того, чтобы считаться настоящими людьми. Один манекен, уже переодетый, стоял на тротуаре, прислонённый к стене.
-Профессор Гопкинс, - сказал манекен в спину Эваристо.  Эваристо обернулся и увидел, что это не манекен, а начальник отдела перевозок Кристофано Педрокко, одетый так хорошо, что его было не отличить от манекена.
Кристофано Педрокко был сегодня выходной и не знал, чем себя занять. Он был полон неги и двигался не быстрее ленивца. Эваристо остановился и поздоровался, сам хорошенько не зная, зачем это ему нужно. Тут от стены отделился мастиф, который до этого сидел так смирно, что казался тумбой, из тех, что в старых городах приставляют к углам домов для защиты от агрессивных телег. Мастиф подошёл к Эваристо и стал нюхать его шнурки. Хорошенько и со вкусом их обнюхав, мастиф поднял заднюю ногу. Эваристо мгновенно отскочил. Он был готов к этому манёвру, но не хотел заранее оскорблять пса подозрением.
-О-о, простите, ради Бога, - процедил Кристофано Педрокко, который до этого не сделал никакой попытки приструнить своего короткошёрстного наглеца. - Послушайте, милейший профессор, зайдём ко мне, выпьем, побеседуем...Это недалеко. Фамильный палаццо... Поколения, понимаете?
-Спасибо, не откажусь, - неожиданно для себя ответил Эваристо. Перед ним замаячил образ Старшего Реставратора, беззвучно выговаривавший: "Так вот вам и собака Баскервилей!" Сегодня, пожалуй, не следовало пренебрегать никакой встречей.

Фамильный дворец был отгорожен кирпичной стеной высотой в два человеческих роста. На ней стояли, как охранники, мраморные статуи под  зелёными бронзовыми зонтиками. "Статуи, по крайней мере, действительно старые," - подумал Эваристо.  В стене была одна-единственная дубовая дверь. Над ней Кристофано Педрокко повелел высечь из мрамора венок дубовых листьев по примеру древних римлян. Вероятно, за посетителями здесь следили видеокамеры, потому что как только Эваристо и Кристофано Педрокко подошли к двери, раздалось жужжание и щёлкнул замок. Кристофано Педрокко взялся за ручку и пропустил вперёд Эваристо Гоцци. Они очутились в привратницкой. Из-за стеклянной стенки к ним вышел охранник, мордоворот почище Тольятти, и радостно осклабился.
-Напитки и сыры, - сказал ему Кристофано Педрокко. Охранник нажал кнопку своего мобильника, а тем временем Кристофано Педрокко вывел Эваристо в сад.
Эваристо ожидал увидеть благородный парк со старыми оливами и каштанами, но если они тут и были когда-то, их уже выдрали с корнями и куда-нибудь выкинули. Вместо этого перед Эваристо предстала поляна с кустиками и клумбами. Садик был с претензией. Над ним явно работал, и много, серьёзный современный архитектор, стажировавшийся в Америке. Архитектор решил, что маслом кашу не испортишь и втиснул в отведённое ему пространство максимальное количество узких кривых дорожек, клумбочек, скамеечек и кокетливых мостиков над фальшивыми ручейками. Не хватало тут только гипсовых поросят в чепчиках. Вместо них архитектор бессистемно натыкал старых, привезённых откуда-то фонтанчиков в виде чаш, из которых вылезали и брызгались водой тритоны и амуры. Садик был похож на гостиную богатого пошляка, которую хочется разгрести, выкинуть из неё софы и софочки, нелепые подушки с аппликациями и аляповатые сувениры, сорвать пыльные гардины в пионах и сделать её чистой, светлой и просторной.
-"Зачем же так всё мельчить?" - огорчился Эваристо, но ничего не сказал. Ему не хотелось обижать Кристофано Педрокко.
Посредине сада был прямоугольный пруд, в котором отражался фасад палаццо. Эваристо подошёл поближе и с неудовольствием увидел, что это не пруд, а плавательный бассейн, облицованный  мелкой плиткой мещанского голубого цвета. Хорошо, что хоть вода в нём была не хлорированная.
Что касается палаццо, то это был новодел из трёх этажей, фасоном напоминавший районную больницу. На гладком облицованном дорогим мрамором фасаде уныло выстроились узкие окна со сплошными стёклами.  Посредине был подъезд со стенкой из стекла в переплётах, в стиле пункта скорой помощи. Холл напомнил Эваристо заведение рангом повыше, например банк: налицо были все атрибуты присутственного места, вплоть до скучной мраморной лестницы и лифтов с анодированными жёлтыми дверьми.
-Пройдёмте в гостиную, - предложил Кристофано Педрокко.
Гостиная была обставлена богато: диванчики и кресла обиты кожей, кривоножки-столики сделаны из хорошего дерева, может быть из исчезающего тика. Такие гостиные Эваристо видал на журнальных рекламах, завлекавших публику в Хилтон.
"Вкус ему, что ли, ампутировали?" - подумал Эваристо. - "Зачем такие деньги, если из дома он устроил гостиницу?"
Все мы завидуем богатству и утешаем себя тем, что фрукты не дозрели, но я верю, что Эваристо на ту же сумму действительно придумал бы гораздо лучше.
На стенах висели произведения искусства. На одном полотне тяжёлым сном забылся старый мужик с крупными яйцами. Из-под его лежака торчала чья-то волосатая нога и собачий хвост. На другом из фиолетового тумана проступал фиолетовый не то жук, не то космонавт.
Кристофано Педрокко поймал взгляд Эваристо и спросил:
-Вы, я вижу, искусством интересуетесь?
-Да, я вижу, что у вас тут полно искусства, - дипломатично ответил Эваристо.
-Дело в том, что я кол-лек-ционэр. Вам это близко? Ах да, естественно, ну как же! Я забыл, что ваши миллионэры гребут всё подряд для вложения капитала. Я кол-лек-ционирую картины. И не только. У меня, я должен вам признаться, широкие вкусы.  Я очень многое собираю. У меня даже есть небольшая американа: курортное платье Жаклин Кеннеди, парик Энди Уорхола, деревянная челюсть Джорджа Вашингтона...
-А кто же написал эту картину? - полюбопытствовал Эваристо.
-Андреа Меммо.
-Андреа Меммо? - вырвалось у Эваристо. Оказывается, отец Риты не только стукач, но ещё и живописец! Или это другой Андреа Меммо, тот, что с улицы Виктора-Эммануэля?
-А что, вам известен этот художник?
-Наоборот. Совершенно не известен! - поспешил отмазаться Эваристо.
-Вот то-то же! Это начинающий художник, и я надеюсь, что я сделал правильное вложение капитала, купив его картину за умеренную сумму.
-Называется-то она как? - спросил Эваристо, которому хотелось определиться: жук или космонавт?
- Опус 18. А вам на что? А-а, вы поклонник фигуративного искусства! Ну тогда вот вам пожалуйста Лукиан Фрейд. Или и это для вас слишком современно?
-Я действительно предпочитаю старьё вроде Ротко, - уточнил Эваристо.
-Ротко? Никогда не слыхал. Это видимо что-то местное. Вам водки с пивом?
-Спасибо, но мы, американцы, не пьём с утра, - отказался Эваристо. - Вот разве что вина..
-Вина? Конечно, конечно... Но учтите - это ко многому обязывающий, интенсивный, насыщенный, даже опустошающий процесс!
-Вы боитесь облиться? Давайте я разолью, - предложил Эваристо.
-Не в этом дело, уважаемый профессор, не в этом дело. Мы в Италии вина дегустируем; мы относимся к вину не так примитивно и грубо, как ваша нация.
-Да, такая вот у нас нация, - подтвердил Эваристо, - кока-колу не дегустируем, пьём залпом.
На столике стояли бутылки и фарфоровые досочки с сырами. Кристофано Педрокко взял бутылку красного вина, налил обоим с гулькин нос. Даже эту малость он размазал по стенкам круговым движением бокала и тщательно принюхался. Мастиф подкрался к Эваристо и стал нюхать шнурки. Эваристо не возражал, он знал, что собаки в доме ведут себя прилично.  Кристофано Педрокко сморщился, как будто он учуял тухлое, но ещё не установил точный процент сероводорода.
"А ведь сейчас он, как настоящий дегустатор, плюнет на пол или мне в бокал," - испугался Эваристо. Но нет, проглотил.
Эваристо посмотрел на собаку: мастиф зашёлся в экстазе, уткнувшись носом в шнурки.
-Вы не пьёте. Вам мало? - спросил Кристофано с брезгливым состраданием. - Давайте, подолью. Сегодня я просил подать Альянико, и вижу, что ошибся. Надо было Бароло.
-Ну что вы, Альянико отличное вино, - ободрил его Эваристо. Эваристо всегда пил Альянико после удачной операции.
-Выпьем за великий, загадочный итальянский народ, - предложил Кристофано Педрокко.
-Отчего же, можно..- согласился Эваристо.
- Вы как будто не уверены? В вашем голосе слышится скепсис. Италия - уникальная страна. Италия - сфинкс. Вы может быть знаете слова Данте: "Умом Италию не понять, аршином общим не измерить!"?
-Может быть это зависит от количества ума? - ответил Эваристо и отрезал себе сыру. Сыр был хорош.
- Острите, острите..."Не мог понять он нашей славы"... как писал Петрарка. Но это необыкновенный народ, народ-богоносец! Да, а что вы думаете? Если его выколупать из европейской истории, знаете, какая дырка получится?
-Не надо колупать дырки в истории. Давайте лучше выпьем. - сказал Эваристо, пытаясь перевести разговор на мирные рельсы.
-Нет, у вас что-то есть против итальянского народа, я же вижу! Такой вот американский снобизм.
-Да нет у меня ничего против итальянского народа. Хотя меня многое удивляет. Во-первых, почему народ-богоносец всё время выбирает Берлускони, а во-вторых, почему больше выбрать некого?
-А чем это вам не нравится Берлускони?
-Ну хотя бы тем, что он дружит с Путиным. Скажи мне, кто твой друг, и я скажу, кто ты.
-Причём тут Путин? И вообще, что вам сделал Путин?
-Да ничего. Нормальный парень, только вот Муссолини напоминает, обнажённый на коне.
-При Муссолини был порядок!
-Да-да, слышал: "Италия подымается с колен!" Муссолини привёл страну к краху.
-Ну уж извините, никакого краха бы не было, если бы не вы! И ваши союзнички из России. Вот с кем вы связались против великой итальянской цивилизации! Вот где были безобразия-то! А при Муссолини зря не сажали. Вот почему у нас сейчас кризис?
-Налоги не платят? - подсказал Эваристо. Сам он тоже налогов не платил - не из жадности, а из осторожности.
- При чём тут налоги? - сморщился Кристофано Педрокко. - Ах, да, у вас там на всё налоги! Да что вы вообще можете говорить, если у вас президент чёрный!
-И я чёрный!
Эваристо и сам не любил ребят из Морокко, потому что от них всякие безобразия, но тут уж он пошёл на принцип. Как многие люди, он сочетал предрассудки в отношении ближних с возвышенными идеями в отношении дальних. Кроме того, Эваристо на каждом шагу хотелось противоречить Кристофано Педрокко. Он чувствовал, что если тот за, нормальный человек должен быть против.
-Понимаю. Это многое объясняет, - сказал Кристофано Педрокко, и Эваристо понял, что Кристофано Педрокко доверчив, как Отелло.
-Но ведь вы почти не чёрный!- уточнил Кристофано Педрокко.
-Да, бывают почернее.
-И губы у вас не такие уж толстые..
-Да, бывают толще. А я оксюморон: чёрный только на осьмушку. Моя прабабка работала рабыней у Томаса Джефферсона.
Кристофано Педрокко сложил губы в куриную гузку и задумался. Эваристо взглянул на собаку. Мастиф был всё ещё в отключке.
-Что же делать?- сказал Кристофано, очнувшись от раздумья. - Может быть, бананы есть на кухне?
Эваристо не понял, причём тут бананы, но спросить не успел. Кристофано Педрокко вскочил и убежал. Эваристо вышел за ним в холл и увидел, что рядом с лестницей раскрыта неприметная раньше дверь. За ней стенки были просто побелены. "А изнанка-то дешёвая, везде, где не видно!" - ехидно подумал Эваристо и пошёл разыскивать Кристофано.
Нашёл он его тут же. Кристофано Педрокко бежал по коридору, размахивая совком, как булавой. Эваристо вслед за ним вбежал в кладовку и увидел, что в углу стоит крыса и гордо, как генерал Гарибальди, смотрит в глаза Кристофано Педрокко. Кристофано Педрокко замахнулся совком. Эваристо подскочил к Кристофано Педрокко и резко согнул ему кисть руки.  При этом движении кулак любого человека разжимается. Совок упал на пол.
-Ну зачем вам крыса? - сказал с укором Джон Гопкинс. - В ней и мяса-то совсем нет.
-Мистер Гопкинс! - сказал возмущённый Кристофано Педрокко, - Я знаю, что у вас там в Америке борются за права человека и обнимаются с крысами, но мы в Италии озабочены санитарным состоянием наших городов.
-Что-то не заметил я реальной озабоченности, а то бы вы не убивали крыс, - сказал Джон Гопкинс. - Ведь крысы - санитары палаццо.
-Это что за бред? - Кристофано Педрокко возмутился ещё больше.
-А вот так! Если вы суп не доели, кто его за вас доест, если не крыса? - продолжал плести Эваристо, краем глаза следя за крысой. Крыса уже была вне пределов досягаемости, и Эваристо с облегчением сказал:
-Сволочь ты, Кристофано Педрокко.
-Что-о? - взвыл Кристофано. - Да что ты себе позволяешь, чёрная скотина? Фиг тебе бананы!
-Мне пора, - сказал Эваристо. - Спасибо за приятный разговор.

Эта глава называется "Санитары леса."

ГЛАВА XLV

Эваристо Гоцци редко давал моральную оценку окружающим. Даже удивительно, что он так грубо обошёлся с Кристофано Педрокко, не имея на то никаких оснований.  Ведь тот пригласил его в гости, поил вином, кормил бананами и сыром... Может быть, тут что-то личное замешано, чего мы не знаем?
Никакого раскаяния он не испытывал. Эваристо был раздосадован пустой тратой времени. Его душу грела только мысль о спасенной крысе. Крыс конечно надо гнобить и душить, но Эваристо очень не любил давленых животных на проезжей части и содрогался при виде валявшихся на помойке убитых крыс и котов. Он понимал, что иногда приходится идти по трупам, но хотел бы свести эти случаи к минимуму. Впрочем, сейчас отвлекаться на всечеловеческие проблемы не стоило; нужно было держать ухо востро по части любителей бразильского шика.
Эваристо остановился и купил газированной воды: мороженое он в последнее время разлюбил. Никто из попадавшихся ему прохожих не обращал внимания на его шикарные ботинки. "Может, ножку кому-нибудь подставить?" - задумался Эваристо, но сообразил, что человек, закопавший репу, скорее всего не будет смотреть на ботинки, а сразу попытается выбить обидчику зубы.
Неспешно шагая, Эваристо добрался  до привокзального района. Улица Скальци была уже недалеко. "Эдак я вернусь домой, ничего не узнав," - забеспокоился Эваристо и стал ходить взад и вперёд по одной и той же улице, мимо вывесок "Ногти и волосы", "Креперия", "Господин Пей Чао. Кун-фу и акупунктура". Если за ним и следили, то непонятно, кто и откуда. Наконец Эваристо остановился перед дверью господина Пей-Чао и призадумался о том, что делать дальше.  Этим раздумьям положил конец китаец, который неожиданно направился в заведение г-на Пей-Чао (китайцам свойственно ходить по прямой, не смущаясь препятствиями). Эваристо. неожиданно для себя, вошёл в салон впереди китайца, но на ногах устоял. Китаец, даже не посмотрев на Эваристо, продолжил поступательное движение и неминуемо убился бы, если бы на его пути не оказалась открытая дверь.
Эваристо огляделся. В приёмной сидели три китайца с недовольными лицами, сидели так тихо, как будто они фарфоровые. Впрочем, может они и были фарфоровые, но Эваристо не успел этого проверить. Перед ним вырос ещё один китаец, наверно сам Пей-Чао.
-Сюда позаласта, - сказал он без обиняков и поманил Эваристо в коридор.
-Нет-нет, спасибо, - заколебался Эваристо.
-Плахадите скалее, - скомандовал господин Пей-Чао и потянул Эваристо Гоцци за рукав. Эваристо послушался: он ведь сегодня искал приключений.
За коридорчиком была комната, где сидели раздетые люди, утыканные иголками, как ежи. За ней был зал, в котором били друг друга ногами миловидные девушки.
-Дальсе, - сказал господин Пей-Чао и провёл Эваристо в следующую комнату.  Вдоль её стен шёл невысокий помост, вроде тех, которые делают в экзотических чайных, чтобы посетители могли сидеть или лежать на них, сняв ботинки. "А вот ботинки-то я не сниму!" - подумал Эваристо.
-Сицас цай, - сказал господин Пей-Чао и вышел из комнаты.
В этой комнате было два посетителя. Поближе к выходу сидел немецкий писатель Эрнст Теодор Амедей Гофман. Эрнст Теодор Амедей Гофман пил традиционный китайский напиток "Спотыкач" и курил кальян. Глаза у писателя были мутные от творческого вдохновения: Эрнст Теодор Амедей Гофман продумывал цикл стихов "Самые новые стансы к Августе" и уже проговаривал в себе первую строчку : "Все мы пьяницы здесь и блудницы"... Хотите знать моё мнение? Не хотите? Так вот, знайте: положа руку на сердце, что это за писатель, который может сочинять только выпимши? Тем не менее, сочинения Эрнста Теодора Амедея Гофмана популярны в некоторых кругах, среди таких, знаете, эстетов.
Эваристо присел рядом с Эрнстом Теодором Амедеем Гофманом и присмотрелся ко второму посетителю. "Ну и шнобель," - подумал Эваристо. Если вы хотите в точности знать, как выглядел этот мужик, взгляните на портрет Федерико де Монтефельтро работы Пьеро делла Франческа. Так точно он и выглядел, только без дурацкой средневековой шапочки. На ногах у него были ботинки с зелёными шнурками. Эваристо не понравилась рыбка, заглотившая  его наживку, и не потому, что жабры у неё зелёные, а потому, что она вот-вот и палец откусит. С виду этот рыбец был малый злобный и опасный.
-Нехорошо играть с огнём, - начал Федерико Урбинский.
-Спички не игрушка! - подхватил Эваристо.
-Не ёрничайте, вы прекрасно понимаете, что я имею в виду,- строго сказал де Монтефельтро. - Сейчас мы поменяемся ботинками.
Тут в окно просунулся ствол старинного ружья. Собеседник схватил Эваристо за плечо и вместе с ним упал на пол. Раздался выстрел, и со стены обвалился кусок штукатурки, обнажив мелкие старинные кирпичики.
-Катимся к выходу, пока он перезаряжает, - скомандовал крючконосый и скалкой покатился по полу. выказывая спецподготовку  к снайперской атаке. Эваристо решил остаться в комнате: пуля ему не грозила, а разговор надоел, и пусть крючконосый сам катится на все четыре стороны. Оказалось, что Эваристо правильно сделал.  Федерико Урбинского встретил у порога Эрнст Теодор Амедей Гофман и вылил на него воду из пожарного ушата.
-Что за шутки?! - закричал крючконосый и вскочил на ноги.
-Ах, извините, - сказал Эрнст Теодор Амедей Гофман, - я думал, это катится бомба.
-А зачем лить на бомбу воду?!
-Чтобы порох отсырел...
Не следует думать, что наши герои - шуты гороховые. Это серьёзные люди, да к тому же настоящие мужчины, добрые и великодушные. Просто они попадают в необычные и трудные ситуации и должны принимать решения мгновенно. И не удивительно, что такие решения не всегда бывают верными. Удивляться можно только тому, что в необычные и трудные ситуации попадают всё время одни и те же люди.
-Изумительно! Умно! Находчиво! - закричал Андреа Меммо (скорее всего это был он, если Маттео Фальконе опять что-нибудь не перепутал). - А теперь отойдём в сторонку, потому что Маттео Фальконе перезарядил ружьё.
Из-за занавески опять высунулось дуло.
-Никуда я не пойду, - отказался Эваристо, - Мы с Эрнстом Теодором Амедеем Гофманом ещё не долюбили и не докурили последней папиросы с опиумом.
-Ну как хотите. Скоро у вас начнутся большие неприятности!
Андреа Меммо выскочил из комнаты, а от стены, там, где только что была его голова, отлетел ещё один кусок штукатурки.

Эта глава называется "Федерико Урбинский."




ГЛАВА XLVI

-"Вот интересно," - подумал Эваристо, выходя на улицу, - "А когда же..."
-Молодой человек! - закричали ему из салона "Ногти и волосы", - Вам нужно немедленно подстричься! Как вы обросли, стыдно за вас, просто Элтон Джон какой-то.
Эваристо взглянул на своё отражение в витрине, ничего особенного не заметил, и понял, что нужно немедленно зайти в эту парикмахерскую. У него было предчувствие, что платить за стрижку не придётся.
Других посетителей в зале не было. Эваристо сел в кресло. Парикмахер дёрнул его за локон и посмотрел в глаза отражению клиента в зеркале.
-Такая хорошая, круглая головка,- задумчиво сказало отражение парикмахера и погладило отражение Эваристо по голове, - Но я не понимаю, не понимаю эти волосы.
-Не надо их понимать, - объяснило отражение Эваристо, - надо их стричь.
Тут Эваристо почувствовал, что кто-то тянет его за ногу. Эваристо отвернулся от зеркала и увидел, что на полу копошится чистильщик сапог. Он уже нацелил щётку с ваксой на ботинок Эваристо.
-Это какая вакса? - грозно спросил Эваристо. Эваристо не доверял чистильщикам сапог, особенно тем, кто ходит в зелёном костюме и жёлтой рубашке с оранжевым шарфом.
-Вакса что надо, - сдавленно ответил чистильщик сапог.
-А покажите, какая! Щётку, щётку покажите!
Щётка полетела в лицо Эваристо. Он ловко отбил её, так что щётка вылетела в раскрытую дверь, проехалась по мостовой и погибла под колёсами бездушного джипа.
-А я всё равно вам ботиночки почищу! - заорал чистильщик и схватил волосяную щётку со стола парикмахера.
-Стой, мы так не договаривались, это натуральная свиная щетина! За сорок четыре евро! - заорал парикмахер и вцепился в щётку. Чистильщик потянул щётку на себя вместе с парикмахером, а Эваристо тем временем выскочил на улицу. Чистильщик уронил щётку вместе с парикмахером и выбежал вслед за Эваристо.
-Я сейчас вам ботинки почищу! Снимайте! - приказал чистильщик.
-Нет, не почистите.
-Нет, почищу!
-Нет, не почистите.
-Нет, почищу!- заорал чистильщик и бросился на Эваристо.  Эваристо в нужный момент посторонился, как опытный матадор, и чистильщик проскочил мимо него, но не получил удара шпагой в загривок, а  пролетел по инерции метра полтора и впилился в синьору с сумкой на колёсах. Из сумки веером выпорхнули и запрыгали по мостовой возмущённые тортеллини. Разъярённая синьора надела пустую сумку на голову чистильщику. Тот затоптался на месте, делая рукой широкие движения, как будто хотел почистить ботинки всему прогрессивному человечеству. Разгневанная сумка вертела в воздухе колёсами. Эваристо не стал собирать тортеллини - они всё равно уже были растоптаны прохожими. Вместо этого Эваристо развернулся и быстро ушёл.
Шёл он в неопределённом направлении, ему было не до азимутов. На повороте ему встретился мужик в водолазке с портретом Шрека. Физиономией мужик вышел в своего любимого героя, только волос побольше, и щёки не зелёные, а брито-синие. Мужик оглядел Эваристо сверху донизу и подставил ему ногу. Эваристо, разумеется, перепрыгнул через подножку  (он был не из тех, кто зацепляется за ноги), и ускорился. Метров через пятьдесят навстречу ему выдвинулся парень с лошадиной мордой.
-У, тю-тю тю-тю! - сказал парень с сильным британским акцентом.
К ним бежал Шрек.
-Заворовались! - заорал Лошадь.
Шрек уже был совсем близко и хрипел:
-Вор должен сидеть в тюрьме!
У него явно было что-то со связками.
Эваристо отпрянул к двери с табличкой "Балетная студия Иды Рубинштейн", прикидывая, что Лошадь будет пожиже, и начинать надо с него. Но дверь вдруг раскрылась, пропустив Эваристо, и  нагло захлопнулась в лицо его преследователям. Колотиться в неё было бесполезно - она повидала и не такие виды за триста лет своего существования.

Эваристо оказался в зале балетной студии. Перед ним стояла Ида Рубинштейн. Нагая. Студия была отделана зеркалами, и Иду Рубинштейн можно было рассмотреть со всех сторон. Казалось, что Эваристо обступили десятки Ид под разными углами.
-Извините, синьора...- начал Эваристо.
Ида Рубинштейн обхватила его за шею и впилась ему в губы. "Ёлки!" - приятно удивился Эваристо. Ида Рубинштейн толкнула Эваристо на кушетку и уселась на него верхом. Эваристо вполне её одобрил: психологи установили, что в минуту опасности все женщины подряд кажутся прекрасными, даже мосластые балерины. Ида была балерина-высший сорт, и тягостные подробности реальной жизни - Шрек, Лошадь, ботинки, -зашатались, осели мелкими кучками строительного мусора и исчезли из памяти Эваристо: его разум погрузился в пленительный сон. Зря. Внезапно блеснуло лезвие. Разум дрыгнул ногой от неожиданности, проснулся  и свел свои мысли в один беспощадный фокус. Эваристо резко дёрнулся, Ида повалилась с кушетки, и оба почти одновременно вскочили на ноги.
"Хорошо, что я не успел раздеться, " - подумал Эваристо и попятился к двери, следя за Идой Рубинштейн. Но эта тактика не сработала. Времени возиться с дверным замком не нашлось; пришлось метаться по студии, уворачиваясь от Иды Рубинштейн.
Комната с зеркалами и кушеткой, в которой нет даже портьер или стульев, которые можно бросать в преследователя; голая женщина с ножом, такая худая, что её даже и ухватить не за что...Сейчас маньячка, насмотревшаяся фильма "Бейсик Инстинкт", разделает Эваристо Гоцци на ремни. Надо бы по примеру Пушкина оставить нашего героя в минуту, злую для него, и пробиваться к двери, но дверь-то заперта!
Хуже всего, что от пыли, взвившейся с давно неметёного пола, у Эваристо страшно зачесалось в носу. Он чихнул раз, чихнул другой, и зачихал, не в силах остановиться. Чихающий человек абсолютно беспомощен, но Ида Рубинштейн, вместо того, чтобы полоснуть Эваристо по сонной артерии, вдруг остановилась и спросила:
-Это что? У тебя грипп?
-Жуткий грипп, свиной или ещё похуже! - ответил находчивый Эваристо Гоцци, - От такого гриппа в 24 часа загибаются! 90% смертности.
-Этого ещё не хватало! С гриппом надо сидеть дома! Какое хамство! Какое пренебрежение к людям! Пошёл вон отсюда!
Эваристо послушался.
-Стой! - закричала Ида Рубинштейн, - не лапай замок, я сама тебе открою.
Эваристо для вящей убедительности зашёлся в приступе коклюша. Ида Рубинштейн, зажав себе рот и нос, быстро распахнула дверь, Эваристо вышиб стилет у неё из руки и балетным прыжком перемахнул через порог.

Эваристо готовился к рукопашной со Шреком и Лошадью, но их на улице не было. Чтобы проверить свою догадку, Эваристо завернул в подворотню и осторожно заглянул за угол. Так и есть, Шрек и Лошадь были не дураки и ждали его с чёрного хода.
Оранжевые шнурки были явно интересны большому количеству народонаселения. Непохоже было, что все эти странные личности заодно с Антонио Гауди. Золотой песок, что ли, зашит в эти шнурки? Эваристо пощупал шнурок и понял, что ничего ценного в нём не спрячешь.

Эта глава называется "Чистильщики сапог."

ГЛАВА XLVII

-"Пожалуй, на сегодня хватит, "- решил Эваристо. - "Хватит смотреть смерти в лицо, надо пообедать".
Эваристо поднял голову и увидел табличку "Улица жертв 23 февраля". Он огляделся и увидел приоткрытую дверь, которая, похоже, принадлежала какому-то ресторанчику. Эваристо прошёл мимо подсобки и кухни, где возились рабочие, и зашёл в зал. Ему показалось, что время остановилось. Помещение было прошито  наклонными столбами света, полными платиновой  пыли. Никого в нём не было, только у прилавка, на котором были выложены кучи еды, на высоком стуле сидела девушка. Эваристо легонько свистнул. Официантка обернулась.
-Чао! - сказал Эваристо.
-Чао-какао, - ответила официантка. - Мы закрыты.
-Что так?
-Санэпидстанция. Вечером откроемся, если Рахат справку раздобудет.
Девушка говорила с акцентом.
-Дай поесть на десятку, есть очень хочется, - попросил Эваристо.
-Да у нас всё остыло. Ну сейчас...найдём..
Девушка зачерпнула еду совком и выложила Эваристо на тарелку.
-Это гранаты? - спросил Эваристо.
-Нет, маринованная свёкла. Шавермы отрезать?
-Ну давай, - согласился Эваристо, покосившись на уродливый ком доннер-кебаба. Выбирать не приходилось.
-Вот ещё плов. Только он остыл. Меня Рая зовут.
-Эваристо, - сказал Эваристо, взял тарелки и сел за столик у окна. Пыльная колонна света задрожала, и в ней проступила другая девушка.
-Можно, я с тобой покурю? - спросила девушка.
-Конечно, - ответил Эваристо.
Девушка уселась напротив и закурила. Девушка была шикарная, как Лиза Боярская. Такие девушки обычно не сидят в "Доннер-Кебабах". Такие девушки работают на дому, и у них проверенная клиентура.
-А ты ничего, - сказала девушка.
-Да, мне все говорят, что я красавец.
-Ты мне нравишься, - сказала девушка.
-Ты мне тоже, - ответил Эваристо, - но у меня сейчас совсем нет денег.
-Деньги-то причём? - сказала Маруся. -Брови у тебя смешные.
Она провела согнутым пальцем по пушистой брови Эваристо. Эваристо взял её за руку. Рука была узкая, с длинными пальцами.
-Маруся, - сказала девушка.
-Эваристо, - сказал Эваристо.
-Пиво! - сказала Рая, вынырнув из глуби зала.
-И вино! - сказала третья девушка, пухленькая, с большими подведёнными глазами, и подсела к столу. - Роза.
Роза и Рая давно хотели выйти замуж за итальянца, и желательно не за одного и того же. Но с итальянцами в "Доннер-Кебабе" было сложно. В ресторан заходили марокканские итальянцы, сирийские итальянцы и даже албанские итальянцы. Но вот итальянские итальянцы обходили "Доннер-Кебаб" стороной. Даже Берлускони сюда не заглядывал. Зря, зря, Роза - вылитая Ксения Собчак, а Рая - Вера Брежнева; обе были вульгарные простушки, но такие хорошенькие, что им это идёт.
"Как хорошо было бы провести время с Розой, или Раей", - подумал Эваристо. Но особенно с Марусей, тем более, что Эвелина...
Тут платиновые столбы света покосились под напором двух широких морд.
-Здесь у вас тут что? - строго спросил Тольятти.
Эваристо стало скучно и досадно. Сколько уже полезного времени растрачено из-за этих идиотов! К тому же сейчас уже точно будет большая драка, потому что отступать некуда. Зрачки бандитов хищно расширились. Неожиданно Пальмиро ткнул пальцем куда-то в пол и заорал:
-Во!
Лица Пальмиро и Тольятти расплылись в дружеских улыбках. Тольятти обратился к Эваристо на непонятном языке:
-Друг, Тимофей, - сказал Тольятти, - Что же ты нам сразу не сказал, что ты свой в доску? (Пер. с русского. Прим. итальянского пер.).
Эваристо молча ждал продолжения.
-Изменник Родины! - возопил оскорблённый Пальмиро. - Делает глухое ухо! "Нихт ферштейн"! А вот это ты понимаешь?
И Пальмиро запульнул длинную речугу, стараясь освежить в памяти Тимофея Внедрилло родной алфавит. Эваристо и тут бровью не повёл.
-Замолчи, судак, - оборвал его Тольятти, - ты что, не понимаешь, - их же специально тренируют, как Штирлица! Он рожать будет, и то не расколется, и будет орать по-итальянски. Хрен с ним! Чао, Штирлиц!
Эваристо решил не выяснять, почему его называют Штирлицем: он вообще старался поменьше вникать в проблемы Пальмиро и Тольятти. Тольятти достал бутылку. Это была большая хорошая подарочная бутылка русской водки.
-Камрад, кампаньо, - сказал Тольятти уже по-итальянски. - Мы сейчас выпьем за твоё деньрожденье.
-Спасибо, - сказал Эваристо. - Мой день рождения не сегодня.
Пальмиро и Тольятти тут же обиделись. Это были чувствительные натуры.
-Ты что, нас не уважаешь? - запальчиво спросил Пальмиро.
-Не уважаю, - подтвердил Эваристо. - А за что вас уважать?
-Витёк, скажи ему, за что нас надо уважать, - приказал Тольятти.
-Он думает, что мы это самое,- насупился Пальмиро, и применил альтернативную лексику, но как-то неубедительно. Тольятти понял, что ему ещё не удалось вырастить из Пальмиро трибуна и ответил сам:
-Надо уважать человеческое достоинство каждого человека!
-Я лично вижу в вас только нечеловеческие достоинства, - ответил Эваристо.
-Разве это блин юмор? - обидчиво сказал Пальмиро, - Это блин не юмор блин, а блин не юмор!
-Тимофей, ты боишься, что тебе начальство фитиль вставит! - понял Тольятти. - Ты же не въезжаешь: тебе Родина бутылку прислала. Вот мы сейчас капуски возьмём, колбаски твёрдого копчения...
-Это кто же вам сказал, что я Тимофей и Штирлиц? - спросил Эваристо, который начал уже догадываться, что происходит странная путаница.
-Нам сказали: "Тимофей Внедрилло с зелёными шнурками"!
-А ведь у меня оранжевые шнурки.
-В смысле? - удивился Пальмиро.
-В смысле не зелёные. Вы что, дальтоники? А как же вы водите машину?
-А мы знаем, что красный как бы сверху, а зелёный снизу. То есть, как бы, наоборот.- самоуверенно отпарировал Пальмиро.
-Так у тебя какие шнурки? - уточнил Тольятти.
-Незелёные.
-Честное пионерское?
-Честное пионерское, - поклялся Эваристо, хотя не понял этого странного выражения. Наверно Пальмиро и Тольятти насмотрелись американских фильмов про освоение Дикого Запада.
-Ну и ладно, тогда тебе не наливаем, - сказал обиженный Тольятти.
Вдруг в ресторане Доннер-Кебаб появился Эрнст Теодор Амедей Гофман с кальяном подмышкой. Очевидно он погнался за ближневосточной экзотикой.
-Это что за федерас? - грозно спросил Тольятти. Его терзала мысль о невыполненном задании.
(Федерас - пежоративное название гражданина федерального государства, в данном случае ФРГ. Прим. итальянского пер.)
-Это великий немецкий писатель Эрнст Теодор Амедей Гофман, - неожданно сказала Маруся. О ней уже все, кроме Эваристо, давно забыли.
-Гофман? - вякнул Пальмиро. - Я знаю Гофмана! Помнишь, он в Саратове спекулировал...
-Отзынь, тетеря, - перебил его Тольятти, - Это не он, и вообще тот был Цукерман.
Гофман посмотрел в глаза Пальмиро и Тольятти (это он мог, зрачки у него уже разъехались в разные стороны) и выдохнул:
-С-серапионовы братья.
Возмущённый разум Тольятти закипел.
-Сам ты засеря и скорпион! - сказал он и замахнулся бутылкой.
-Бутылёк, бутылёк! - в ужасе закричал Пальмиро, но было поздно. Гофман сделал выпад кальяном и выбил бутылку из рук Тольятти. Бутылка с похоронным звоном раскололась, изронив живительную влагу на немытый пол. Роза пошла за совком.
-Ты, Цукерман, фашист и подлюга! - заорал Пальмиро, - Ты разбил поллитра отличной отечественной водки, и я тебе ноги вырву, палки вставлю и скажу, что так и было!
-Гражданин Гофман, вы разбили казённые поллитра и ответите по всей строгости закона! - сурово подтвердил Тольятти.
Но Гофман их не слушал. Он глядел на осколки. Лицо его стало белее бумаги, по щекам беспомощно катились крупные, как копейки, слёзы.
-Поллитра, - лепетал он, задыхаясь от рыданий, - поллитра разбилась!
-Да, поллитра! - подхватил Пальмиро. - Ты... Ты понял, что ты сделал? Серёга, он понял, он осознал!
-Вижу, что осознал, - сказал Тольятти так же сурово, но лицо его смягчилось.
-Да что вы, ребята, так скорбите? Вам по-моему хватит. - сказал Эваристо.
Вот чутьё у человека! И как он догадался, что Пальмиро и Тольятти уже приняли на грудь? Ведь они совершенно не качались, и выбили бы девять баллов из десяти по системе турникетного метро-теста.  Пальмиро и Тольятти могли выпить сколько угодно, и никаких признаков, только глаза краснели и улучшалось итальянское произношение.
-Да что ты понимаешь в высоких движениях человеческой души, Цахес шизанутый! - возмутился литератор.
-Во, правильно! Шизюк! Сюкопат! - поддержал его Пальмиро.
-Дерьмо. Неадекват. Общечеловек. - подытожил Тольятти.
-Крупно вы меня прикладываете, - сказал Эваристо. - Рая, выдай этим уродам поллитра за мой счёт.
-А говорил, что денег нет.
-Нет, так скоро будут.
-Понятно, - сказала Рая, -для хорошего друга говна не жалко.
Она вытащила бутылку столичной, обтёрла её тряпкой и с сердитым стуком поставила под нос Пальмиро:
-Жрите.
-Файн! - радостно сказал Гофман. - Шён!
-Тут только на троих, - забеспокоился Пальмиро и посмотрел сначала на Эваристо, а потом на Гофмана.
-Гофману нужнее, - сказал Эваристо и вышел из ресторана.

Эта глава называется "Попорченный праздник."

ГЛАВА XLVIII

Вечером магазин "Редкие старинные вещи" превращается в неприступный замок. Дедушка запирает чёрный ход на засов и закрывает витрину большой металлической шторой, на которой местные художники нарисовали разноцветные загогулины и написали "АС-чемпион!". Хотелось бы, чтобы вокруг замка был ещё и ров с мутной коричневой водой, и мост, который, поднимаясь, наглухо баррикадировал бы ворота, но на такие устройства денег пока нет.
Принцессы из неприступных замков, как правило, мечтают о суженом. Понятно, что если тебе восемь лет, суженого придётся ждать очень долго, но даже в этом возрасте можно кое-что предпринять. Рита хорошо запомнила рекомендацию старушки с ядовито-красными яблоками, и каждый вечер планировала полезную пргулку к Джульетте, но всё время просыпала. Сегодня Рите повезло, она проснулась во-время, потому что на подоконник с шумом села какая-то птица. Глаза птицы полыхнули жёлто-зелёным огнём, и Рита догадалась, что это сова. Убедившись, что Рита проснулась, сова улетела. На колокольне церкви пробило одиннадцать часов.
Рита быстро оделась, не без труда отодвинула засов и вышла на улицу Жертв 23 февраля. Путь предстоял неблизкий, и Рита запасла себе банан. Она припрятала его на комоде, чтобы не беспокоить дедушку, спящего на кухне, а не потому, что боялась, что их не останется:  фруктов на блюде, сколько ни ешь, не убавлялось - дедушка, что ли, их прикупал?
Рита стояла на улице и смотрела на банан. Это был отличный спелый банан, совершенно жёлтый, без малейшей прозелени. Умнее всего было его съесть прямо сейчас, а то ещё испортится в дороге. Да и зачем таскать с собой такую тяжесть? Рита доела банан и задумалась над тем, куда девать шкурку: Рита была не из тех, кто кидает пустые бутылки и банановые шкурки под ноги прохожим.
Вы правы, дорогой читатель, что сейчас случится какая-нибудь пакость, из тех, которые глупые и незрелые люди зовут приключениями.  Но не гордитесь своей проницательностью: сказки и романы давно уже приучили всех к тому, что принцесса, которая убегает из замка, становится жертвой какого-нибудь злодея, - волка, дровосека или колдуньи.
Сова, которая наблюдала за Ритой с карниза, держа сигарету в изящных когтистых пальцах, хлопнулась о мостовую и стала подозрительно похожа на Софи Лорен.
-Наконец-то собралась. Мне уже надоело тут дежурить каждый вечер, - сказала Софи Лорен, - Я-то думала, ты человек действия!
Она бесцеремонно схватила Риту за плечи и втолкнула в дверь ресторана Доннер-Кебаб. Зал был пуст, только в углу дремал писатель Эрнст Теодор Амедей Гофман.
-Тут нам никто не помешает! - сказала Софи Лорен.
-А как аккумулятор? - вежливо поинтересовалась Рита, уронив на пол шкурку от банана.
-Аккумулятор двести, и семьдесят за работу. Работы на две минуты, но округляют до часа. Бандиты. Что с людьми делается? - посетовала Софи Лорен. - Но вернёмся к нашим баранам. Твои вкусы я уже запомнила. Гадюка, да?
И Софи Лорен направила на Риту волшебную палочку. Теперь уже Риту не спасти, потому что никто из ее друзей не подозревает, где она находится.

Дедушка думал, что Рита вместе с Малышом мирно спят в его спальне. Вернее, он ничего не думал, а спал на военно-морской раскладушке образца 1908 года. Это были высокие козлы с натянутой на них парусиной, на которую дедушка запрыгивал с кухонного стола. Все попытки Эваристо уложить дедушку на диван кончились ничем. Дедушка засыпал на раскладушке с сознанием исполненного долга, а Эваристо ложился на диван, потому что чего дивану пустовать, и чувствовал себя свиньёй, пока минут через пять его не сминал в своих мощных объятиях Морфей.
Между прочим, Эваристо всегда снимал ботинки, перед тем как лечь спать. Он и другие вещи с себя снимал, но если автор будет зацикливаться на мелких подробностях и занудно рассказывать про всё, что делает герой, - например, про то, как тот каждое утро встаёт и идёт на кухню, и наливает себе кефир из пакета, проливая спросонья половину на стол, а потом откусывает от батона и ставит на плиту чайник, потому что забыл купить кофе, и плита начинает вонять, потому что вчера наш герой жарил яичницу на сильном огне, и масло брызгало во все стороны, - то такой роман никогда не кончится, а эту историю автор твёрдо решил довести до конца, хотя и небыстро. Поэтому вы получите только абсолютно необходимую информацию о том, что Эваристо ботинки снял, поставил их у дивана, и заснул, не заметив, что ботинки сначала каким-то таинственным образом уползли под диван, а потом появились уже в другом месте.
Ночью дедушка пошёл в туалет, светя себе под ноги фонариком, чтобы не забуриться. В луче фонарика он увидел ботинки с оранжевыми шнурками.
-Прошу вас, Эваристо, - сказал Джанкарло Сфорца.
Эваристо переступил с ноги на ногу. Он стеснялся пройти без очереди.
-Проходите, проходите, мне дольше, - повторил своё приглашение Джанкарло.
Ботинки прошли в ванную, и дедушка прикрыл за ними дверь. Свет в ванной не зажёгся. Дедушка услышал, как Эваристо скребёт пальцами по стенке, потом раздался удар ботинком об унитаз. "Мерда!", - сказал Эваристо. Дедушка удивился:  Эваристо прекрасно знал, что выключатель находится прямо над раковиной. И потом "Мерда" было произнесено басом, а у Эваристо тенор. Джанкарло украдкой метнул луч фонарика в сторону дивана и увидел Эваристо, или какого-то другого человека с такой же кудрявой головой. Тут череп дедушки от уха до уха прошила вольтова дуга понимания: в ванной засел враг. Дедушке не хотелось никого будить из-за таких пустяков. Он решил обезвредить преступника единолично и пошёл на кухню за оружием. Дедушка понимал, что в его возрасте и с его нынешним весом сражаться врукопашную бесполезно, но при некоторой смекалке и Давид может победить Голиафа.
Вскоре в коридорчике раздались шаги Голиафа, и дедушка распахнул дверцу холодильника. Поток света из охладительного прибора произвёл на Голиафа такое же впечатление, как фары на оленя. Вот тебе и раз! Перед дедушкой застыл в оцепенении ни кто иной, как дед Мороз! Через пару секунд дедушка узнал одну из магазинных масок, нераспроданных на Рождество, может быть даже не это, а прошлое, но догадка эта осенила его уже после того, как он метнул в деда Мороза пачку пломбира и угодил именно туда, куда целился. Хорошо замороженным пломбиром можно драться не хуже булыжника или кастета: дед Мороз взвыл и согнулся пополам.  Дедушка вмазал ему между глаз второй пачкой пломбира. Удар этот, который сразил бы незамаскированного человека на месте, оказал на деда Мороза отрезвляющее действие; он выскочил в коридор и помчался в салон магазина.
Дедушка прихватил ещё пару пачек пломбира и побежал за ним. По дороге он налетел на раскрытую дверь ванной, захлопнул её и закрыл на задвижку, потому что, незапертая, эта дверь любила распахиваться с воплем: "Ловко это я!" Потом дедушка побежал дальше и по дороге уронил много стульев: дедушка в последнее время ни черта не видел в темноте, а свет зажигать не хотел, чтобы не устраивать друзьям ненужной побудки.
Но Эваристо всё равно отчего-то проснулся и увидел, что перед ним стоит дед Мороз. Эта фигура показалась ему такой до боли знакомой, что Эваристо тут же вскочил, набросил на деда Мороза одеяло и повалил его в проход между диваном и секретером прошлого века. Дед Мороз вертелся ужом, выскальзывал из рук не хуже сырого обмылка, но Эваристо всё-таки выкрутил ему руки и уселся на пленника. Тут подоспел дедушка. По дороге он раздавил коробку с детскими роялями, и те дружно пропели начало "Лунной сонаты".
-Доннерветтер! - выругался дедушка. Он всегда ругался по-немецки: выходило смешно и прилично.
-Веттердоннер, - поддержал его Эваристо. - Включите, пожалуйста, свет!
-Нет, - сказал дедушка, - Мы разбудим детей.
- Ну тогда посветите мне фонариком и дайте какую-нибудь верёвку, - попросил Эваристо. Дед Мороз, почуяв неминуемое, заходил под ним ходуном, как карусельный конёк.
Фонарик дедушка потерял, но быстро нащупал другой и посветил на деда Мороза. Под дрожащим пятном света зазеленели брюки арестанта. Дедушка подал Эваристо золотенький женский поясок. Эваристо связал бандиту руки, сдёрнул с него одеяло и усадил деда Мороза на диван. Кот, сидевший на спинке дивана, дал деду Морозу пощёчину. Плюха получилась символическая, потому что пришлась по маске.
- Снимем маску? - предложил дедушка.
- Зачем? - ответил Эваристо. - Мы и так знаем, кто это: Командор Антонио Гауди, который пришёл почистить нам ботинки.
Дед Мороз зарычал от злости.
Дедушка посветил фонариком на ботинки. У пижона даже шнурки были в тон костюму.
- Скажите, а где же ваши оранжевые шнурки? Как это вы так быстро их сменили? - спросил дедушка.
Эваристо поиграл лучом фонарика у дивана, не увидел своих ботинок и тоже спросил:
- А где ботинки с оранжевыми шнурками?
"Дальтоники сраные", - самодовольно подумал дед Мороз, посмотрел себе на ноги и заорал:
- А где ботинки с оранжевыми шнурками?
- И джинсы на вас на кухне были синие... - продолжил дедушка. Обычно-то он не замечал, кто во что одет, и ему за это попадало от знакомых дам, но тут был особый случай.
-Я правильно понял, - переспросил Эваристо, - что где-то тут ошивается ещё один метросексуал (любитель модной одежды, прим. русского пер.)?
-Да, не исключено, - сказал дедушка.
-Сейчас мы его поищем, но сначала заизолируем командора.
Эваристо Гоцци поднял деда Мороза за шиворот с дивана и потащил его в ванную. Командор всячески саботировал это мероприятие и шипел, как рассерженный кот. По дороге Эваристо включил свет;  в подобных ситуациях не до политесов. Попугай проснулся и мрачно предупредил:
-Он мне спать не давал, а вчера не вернулся из боя!
Эваристо Гоцци распахнул дверь ванной и втолкнул в неё Командора.  В ванной горел свет. На унитазе сидел второй дед Мороз. (На унитазе он сидел, потому что больше присесть было негде). Эваристо сорвал поясок с рук Антонио Гауди, захлопнул дверь и запер её на защёлку.
-С Рождеством вас. Заранее. - сказал Эваристо дедушке.
-Спасибо. И вас также. - ответил дедушка.
Оба они замолчали и призадумались, что же делать дальше. Они понимали, что за подарками под елку бежать не стоит.

Эта глава называется "Операция 'С Новым Годом!' "

ГЛАВА XLIX

После паузы за запертой дверью началась напряжённая борьба. В этот момент в коридорчик вышел Малыш. Малыш нисколько не удивился. Он понял, что Эваристо и дедушке сегодня не спится, и они решили пошутить. Когда папа ещё жил в квартире у мамы, он однажды для смеха запер бабушку в ванной, и она долго била в дверь бутылкой шампуня и кричала, что папа - селадон недоношенный, и только пристипома может предпочесть такого расстебляя высшему образованию, а папа хохотал и кричал: "Бесплатный концерт!" Потом папа ушёл на кухню пить пиво, а Малыш выпустил бабушку, потому что он был ещё маленький, и у него не было чувства юмора. Так что происходящее было для Малыша не ново. Только вот кого они заперли в ванной? Наверно Риту, больше некого.
В ванной послышался фаянсовый звон.
-Интересно, это раковина или унитаз? - раздумчиво сказал дедушка.- Если раковина, то у меня есть запасная.
Тут из-за стены раздался ужасающий женский визг. Эваристо Гоцци решил, что Пальмиро и Тольятти устроили какую-то гадость Марусе, Розе и Рае, и забыв про сражение в сортире, прямо в носках бросился на улицу. За ним выбежал дедушка.
Малыш подошёл к гаванне и отпер дверь. За дверью стоял дед Мороз в зелёном костюме и ботинках с оранжевыми шнурками. На полу среди фаянсовых осколков лежал дед Мороз в синих джинсах и нитяных носках. Рядом с ним стояли ботинки с зелёными шнурками. Дед Мороз с оранжевыми шнурками перепрыгнул через Малыша и убежал.
Нужно было что-то делать со вторым дедом Морозом. Если у мамы закатывались глаза после разговора с бабушкой о смысле жизни, бабушка прыскала маме в лицо воду и говорила: "Доченька, мы не понимаем друг друга!" Малыш подобрал валявшуюся на полу пластмассовую кружку из-под зубных щёток, набрал в неё воды и вылил воду деду Морозу в прорези для глаз.  Дед Мороз забулькал и очнулся. Он сел и надел ботинки с зелёными шнурками, потому что оранжевых ему не досталось: кто не успел, тот опоздал. Надев ботинки, он тоже убежал, злобно хлопнув дверью. Малыш стал собирать раковину из кусков: он не любил беспорядка.

В ресторане Доннер-Кебаб Маруся, Роза и Рая стояли, прижавшись к стенке и громко визжали. Посреди залы на полу сидела крупная упитанная гадюка. Глаза её были полны ужаса. Дедушка вспомнил, что ужи пьют молоко, и может быть гадюки тоже.  Он открыл холодильник в баре, вынул молоко, припасённое для фирменного коктейля "Лактоза-лакримоза", наполнил им пепельницу и с ободряющим "кис-кис" поставил её перед гадюкой. Гадюка шарахнулась в сторону.
Тогда Эваристо выбрал самый дорогой коньяк, вылил его во вторую пепельницу и придвинул её ногой к гадюке. Почувствовав приятный запах, гадюка нерешительно шевельнулась и прянула языком. В её глазах промелькнуло: "Погибать, так с музыкой!" Гадюка высадила всю пепельницу и встала на дыбы таким выразительным штопором, что даже дедушка отступил к стене. Настроение у гадюки исправилось. Шлёпнувшись на пузо, она зашлась в танце. Танцевала она молча, но так выразительно, что в её движениях можно было различить каждое слово народной немецкой песни: "Вставлю перо я в пятую точку, фай-дули-фай, дули-фай!"
В эту страшную минуту в ресторане появилась женщина, похожая на Софи Лорен после третьей подтяжки.
-Что за отвратительная оргия? - возмутилась Софи Лорен. - Напоили ребёнка водкой и веселитесь! Хороши у вас тут забавы!
-От молока отказалась, пьёт только коньяк, - отрапортовал дедушка.
Из-за стойки бара вышла Рита. Софи Лорен судорожно сглотнула слюну. Было видно, что она не понимает, что происходит. Одна только Рита знала, кого по ошибке превратила в гадюку Софи Лорен, поскользнувшись на банановой корке. От этого эпизода у Риты остался неприятный осадок, потому что она не помогла тогда Софи Лорен подняться, а спряталась за стойку бара.
 Тут, растолкав Марусю, Розу и Раю, в зал вошла женщина в фиолетовом костюме, похожая на Ингрид Бергман. Она брезгливо ухватила пьяную гадюку за шею, хлопнула ею по животу Софи Лорен и сказала:
-На.
Софи Лорен молча подхватила гадюку и, не прощаясь, пошла к выходу. Гадюка изображала средствами миманса очередную зримую песню: "Мои-то кавалеры все унтер офицеры!" На пороге Софи Лорен обернулась, посмотрела на Риту и сказала с горечью: "Три-ноль". Что она имела в виду, никто не понял, ну разве что Рита. Девушки облегчённо загомонили и бросились к стойке бара, чтобы подкрепить расшалившиеся нервы. Открылась дверца в стене, и вылез Пальмиро, почуяв, что всё обошлось; он отсиживался в чулане, потому что змеи его раздражали.
Дедушка, Эваристо и Рита вышли на улицу. Эваристо повёл Риту домой, крепко держа за руку. Он был страшно зол, и не убил Риту только потому, что у него не было под рукой кинжала.
На улице они увидели в дрезину пьяного Эрнста Теодора Амедея Гофмана, который восторженно вопил:
-Я Серпентина, я Серпентина, полное погружение в образ!

Эта глава называется: "Малоизвестные подробности создания новеллы "Золотой горшок"."





ГЛАВА L

Наутро в магазине "Редкие старинные вещи" заменяли раковину. Эваристо Гоцци отказывался разговаривать с Ритой и даже не смотрел на неё. Он разговаривал с Малышом и с дедушкой.
-Скажите, - спросил он дедушку, - а действительно при Муссолини был порядок?
-При Муссолини жрать было нечего, и людей сажали, - ответил Джанкарло.
-Ясно. Так я и думал. - сказал Эваристо. - Ну, Малыш, пошли чинить раковину. Синьор Сфорца, а где ваша запасная раковина?
-А вот, - сказал дедушка и указал на сооружение, напоминавшее буфет. В него была встроена оловянная раковина и тазик с кувшином.
-Интересное сооружение.
-Пятнадцатый век. Нашёл в подсобке, когда покупал магазин.
-А оно влезет в ванную?
-Попробуем.
Буфет влез тютелька в тютельку. Лет десять назад дедушка мог бы присобачить эту раковину в пять минут, но теперь ему было трудно лежать, скрючившись, за буфетом, прилаживая гибкий шланг, поэтому за дело взялся Эваристо. Он не был водопроводчиком, но и безруким тоже не был, и всегда чинил матери всё, кроме электропроводки: мать жутко боялась электричества и всегда вызывала монтёра.
Эваристо сидел за буфетом и прилаживал смеситель, а дедушка и айфон подавали ему советы. Малыш в это дело не вмешивался: он не любил высказываться по вопросам, в которых мало что понимал.
"Надо бы разводной ключ побольше", - подумал Эваристо, и ключ тут же замаячил у него перед носом. У ключа конечно не могло быть телепатических способностей. но вот откуда они у Риты? Или она знает, как подсоединять раковину?  Эваристо подхватил ключ и некоторое время работал молча. Потом он сказал:
-Я знаю, что спорить с женщиной всё равно, что черпать воду решетом. Но всё же... Почему ты вчера поздно ночью оказалась в пивной? В Милане, ночью, в пивной, восьмилетняя девочка... Ты даже не понимаешь, как это ужасно. Это могло бы кончиться для тебя плохо, очень плохо; всю жизнь тебе поломать!
-Меня бы изнасиловали? - спросила Рита.
Дедушка уронил изоляционную ленту.
-А ты знаешь, что это такое? - спросил Эваристо.
-Знаю. Я видела по телевизору, как одну тётеньку изнасиловали три дяденьки.
-Проклятое телевидение, - сказал дедушка.
-Так вот, - продолжал Эваристо Гоцци. Он перестал накручивать шайбу на шланг и высунулся из-за комода. - Такие вещи случаются не только в кино.
-Я знаю. - подтвердила Рита. - У нас во дворе убили женщину.
-А ты знаешь, что такое наркотики?
-Знаю.
-А ты знаешь, чтот такое проститутки?
-Знаю.
-Запомни, везде, где наркотики и проститутки, собираются скверные люди. И если мы не будем запираться на ночь, рано или поздно нас всех укокошат. Ты, может быть, огорчишься, глядя на наши трупы, но будет уже поздно. Вот эти вчерашние мерзавцы, они ведь наверняка влезли в дверь, которую ты оставила открытой. Главное, что говорили мы уже об этом, но тебе хоть кол на голове теши. Восемь лет, и всё какой-то детский сад.
"Да," - подумала Рита, - "С Эвелиной он бы не стал так разговаривать".
"Да," - подумал Эваристо, - "Если бы это была Эвелина, я бы её просто придушил."
-Район здесь очень плохой, Рита. Джанкарло живёт здесь только потому, что он нищий. А картину Тьеполо, которую он мог бы продать и устроится в швейцарском пансионе, Джанкарло Сфорца, как подобает герцогу, подарил городу.
-А почему у вас нет никаких денег, дедушка, - спросила Рита, - Вы их проиграли в лото?
-Нет, Рита, - отвечал дедушка, - Я в общем-то копил какие-то деньги, хотя не очень успешно. Я был преуспевающим инженером и хорошо зарабатывал, но, вот как вы, Эваристо, много тратил на женщин. А под конец жизни я потерял и то, что накопил.
-Женщине отдали? - уточнила Рита.
-Да. - сказал дедушка.
-Вы её любили?
"Нет, у неё талант задавать бестактные вопросы," - подумал Эваристо.
-Да, я её любил, - ответил дедушка. - Это была моя единственная сестра. Её муж проиграл казённые деньги на ипподроме, и чтобы избавить его от суда, я отдал банку всё, что у меня было.

В это время Антонио Гауди шёл по узкому проулку, загибавшемуся коленом. На повороте, там, где итальянцы вывешивают образ с лампадой для отпугивания разбойников, Антонио Гауди почти столкнулся с рослой крючконосой женщиной.
-Пьерино! Любимый! - сказала женщина без предисловий.
-Я не Пьерино, я Джельсомино, - отпарировал Антонио Гауди.
-Чего там! Роза пахнет рзой! - великодушно сказала дама. - Пьерино, не Пьерино - ты мой любимый под любым именем.
-Но это не я! - попытался отговориться Антонио Гауди.
-Нет, ты! Помнишь наши жаркие ночи под лаврами?
-Не помню! - отпёрся Антонио Гауди, бешено соображая, кто бы это мог быть. В лице у неё было вроде бы что-то слегка знакомое.
Женщина обвилась вокруг Антонио Гауди как слабая лоза вокруг могучего дуба. Антонио Гауди попытался её отпихнуть, но баба попалась крепкая, как Терминатор-3, и отлепить её было невозможно. Её наманикюренные лапы шарили по Антонио Гауди, залезая под пиджак, и под рубашку, и ещё чёрт знает куда.
-Любимый, - лихорадочно шептала женщина, - Ни днём, ни ночью мне не забыть твоих объятий...Время не остудило жара нашей постели...
-Зачем же оно не остудило-то? - расстроился Антонио Гауди: баба была мужиковата, да к тому же сильно наштукатурена. А нос у неё был ого-го! Как у герцога Урбино Монтефельтро. Обессилев в порыве страсти, баба сползла вниз по Антонио Гауди и уцепилась за ширинку.
-Тоже мне Моника нашлась! - грубо заорал Антонио Гауди и толкнул её изо всех сил. Женщина упала, и Антонио Гауди припустил наутёк под крики:
-Не покидай меня, любимый! За расставаньем будет встреча!
Отбежав на порядочное расстояние, Антонио Гауди перешёл на шаг. Пот выступил у него на лбу. Антонио Гауди полез в карман пиджака за платком. Потом, охваченный беспокойством, он сунул руку в маленький кармашек, пришитый изнутри к поясу брюк. Кольца не было! Сердце у него булькнуло и ушло в левую пятку. Антонио подумал, что кольцо решило поиграть в прятки и уползло в задний карман. Но и там его не было. На всякий случай Антонио Гауди проверил все карманы в пиджаке, на брюках и рубашке, но тщетно... О, жестокий жребий! Антонио Гауди пробормотал старинное испанское проклятие из трактата "Молот ведьм" и ринулся назад.
Но в проулке уже не было женщины. Там мочился на стенку высокий горбоносый мужик. Мужик посмотрел на Антонио тяжёлым взглядом и неприязненно сказал:
-Чего уставился? Проходи. Тут тебе не баня!
Антонио Гауди было не до приятных бесед, он проскочил мимо мужика и понёсся дальше, отыскивать злокозненную крючконосую бабу.

Эта глава называется длинно: "Как Антонио Гауди сохранил честь, но потерял кольцо."

ГЛАВА LI

За уличным столиком кафе на площади Альбинони грелись под неярким утренним солнцем трое мужчин и женщина, и рассуждали о погоде.
-Глобальное потепление, глобальное потепление, а какое сегодня утро холодное, - говорил Старший Реставратор. - Надо отобрать у этого американца Нобелевскую премию! Сколько я этой зимой заплатил за отопление, а?
Шоколад в чашке Эрколе Мартурана дёрнулся от возмущения и плюнул на блюдечко, но, как подобает воспитанной жидкости, не промолвил ни слова.
-Послушайте, неужели вам совсем чуждо понятие среднегодовой температуры? - воскликнул Эрколе Мартурана. - И вообще, вы забыли, что в Канаде этой зимой, когда вы тратились на отопление, снега не было, и лыжники из-за этого гибли? А таянье ледников?
Джанкарло Сфорца помалкивал. У него были соображения на этот счёт, но он понимал, что проблемы человечества решать будет уже не он, а другие люди.
- Причём тут среднегодовая температура? Я говорю, как есть. Глобальное потепление это плешь. Учёные его не признают.- отпарировал Старший Реставратор.
-Это какие же учёные?
-А вот вчера по телевизору. Учёный говорил, что это просто колебания климата.
-Да? А накопление СО2?
-И про СО2 - липа. Он говорил, что мы выпускаем в атмосферу только 2% СО2, а остальное всё вулканы.
-Вы понимаете...хотя я понимаю, что вы не понимаете, но понимаете ли вы...
-Я всё понимаю, я умный, - успокоил его Старший Реставратор.
-Вы верите в теорию эволюции? - вмешался Джанкарло.
-Да, - сказал Эрколе.
-Нет, - сказал Старший Реставратор.
-А вы верите в двигатель внутреннего сгорания?
-Да, - сказал Эрколе.
-Да, - сказал Старший Реставратор.
-Многие верят и в теорию эволюции, и в двигатель внутреннего сгорания. Но многие ли разбираются в тонкостях теории эволюции и двигателя внутреннего сгорания и могут в случае необходимости убедить окружающих в их реальности?
-При чём тут это? - сказал Старший Реставратор.
-Вы правы, - сказал Эрколе.
Да, Джанкарло прав.  Возьмём, например, происхождение человека. Вы говорите : "Человек произошёл от обезьяны", держа в уме картинку из учебника, а вам отвечают: "А промежуточное-то звено не найдено!" И непонятно, что отвечать. В старых костях вы не петрите, и вообще неясно, какое звено ваш собеседник согласится признать промежуточным: всё понимает. но ничего не говорит. или всё говорит. но ничего не понимает? В силу зыбкости представлений об устройстве мира любой человек, выступающий по телевидению, становится оракулом, если он вышьет на нагрудном кармашке слово "учёный".
Тут Старший Реставратор забил последний гвоздь в крышку гроба концепции глобального потепления:
-Не нравится СО2, не пукайте!
-Давайте лучше посмотрим фотографии, - примирительно сказала Филумена.
Филумена и Эрколе специально пришли в магазин "Редкие старинные вещи", чтобы показать дедушке, Эваристо и детям свадебные фотографии, но обнаружили, что Эваристо увёл детей в зоопарк, а дедушка читает Паскаля. Дедушку уговорили закрыть магазин и привели в кафе, а там уж к ним прибился Старший Реставратор.
-Видите сколько, мы даже не все их разобрали. Возьмите, что вам нравится, - сказала Филумена и придвинула толстую пачку к дедушке.
Дедушка разделил пачку на две части, себе и Старшему Реставратору, чтобы удобнее было смотреть. Старший Реставратор просмотрел несколько фотографий и сказал:
-Препоганые фотографии. Филумена на них такая старая.
-А по-моему прекрасные снимки, хотя конечно ни одна фотография  в принципе не может передать очарования Филумены, - вмешался дедушка.
-Ну вон, какая она страшная, шея какая морщинистая, посмотрите, - продолжал настаивать Старший Реставратор.
-А не ваша ли это шея? - галантно предположил дедушка.
-О-о, Софи Лорен! - воскликнул Старший Реставратор. - Я не знал, что вы её приглашали.
-Где? - удивился дедушка.
-Вот тут, - и Старший Реставратор показал фотографию, на которой Софи Лорен стояла в обнимку с дедушкой.
-А вот ещё.
На этой фотографии Софи Лорен стояла между Эрколе и Филуменой, рядом со статуей Джульетты.
-Не может быть! - сказала Филумена, - Покажите?
-А вот идёт Орландо Грондона, - объявил Старший Реставратор.
-Плохо дело, - сказал дедушка. - Мы договорились, что после вашей свадьбы он потащит детей в кутузку; "до выяснения".
-Снимай обручальное кольцо, - прошипел Эрколе Филумене. - Мы его сейчас разыграем.

-Здравствуйте, - сказал Орландо Грондона и посмотрел на руки Эрколе и Филумене. - А разве вы ещё не женаты? Я думал, что выша свадьба была в субботу.
-Нет, - сказал Эрколе, - В субботу был дождь.
-А мне казалось, солнце, - удивился Орландо Грондона.
-Да, везде солнце, а над нашей церковью дождь, локально, и все разбежались, даже священник.
-Понятно. Чёрт знает что делается с погодой! - сказал Орландо Грондона.
-Глобальное потепление! - поддакнул Старший Реставратор.
-Понятно. Говорят, что теперь даже в Исландии низкое либидо! - подтвердил Орландо Грондона.
-Альбедо, - автоматически поправил дедушка и тут же пожалел о своей поспешности. Сейчас лучше бы не спорить с полицией.
- Ну допустим. Либедо. А где ваше кольцо?
-Какое кольцо? - смутилась Филумена.
-Мне известно, что Эрколе купил вам кольцо с бриллиантом.
-Откуда это вам известно? - спросил Эрколе, чтобы выручить Филумену.
-От Интерпола. Дело в том, что этот бриллиант был украден. У коллекционера Андреа Меммо, из пансиона в Швейцарии.  Преступники вставили его в оправу,  чтобы передать сообщникам дальше по цепочке, но продавец попался новый и по ошибке продал его вам. Сбыли по дешёвке ценный товар.
-Ничего себе по дешёвке! - возмутился Эрколе.
-Это зависит от точки отсчёта. Интерпол уже вышел на след кое-каких гавриков. Известно описание преступника, который приходил в магазин за кольцом. Известно также, что бриллианты пакуют в старые тюбики из-под краски, чтобы протаскивать через контроль в аэропортах. Бриллиант, между прочим, очень ценный, исторический. Называется "Стенька" в честь какой-то русской царицы. Сдайте его Интерполу, а Интерпол подберёт вам что-нибудь подходящее, за счёт магазина.
-Кольца у нас уже нет, -сказал Эрколе. - Вчера Филумену похитило КГБ, но её освободила статуя её бывшего мужа, и Филумена отдала ей кольцо в награду.
-Понятно. - сказал Орландо Грондона. - Ха-ха. Но шутить надо умеючи. Разыгрывать нужно так, чтобы человек не сразу догадался. В общем или вы завтра принесёте кольцо, или сами идите и объясняйтесь с Интерполом. Вот когда я хорошо посмеюсь!
Когда Орландо Грондона ушёл, Эрколе сказал:
-Филумена, надевай скорее кольцо, а то все решат, что ты не замужем и станут к тебе приставать.

Эта глава называется: "Как Эрколе Мартурана разыграл Орландо Грондона."

ГЛАВА LII

-Мы в зоопарк, - объяснил Эваристо Гоцци сторожу.- У вас есть что-нибудь против?
Сторож стоял поперёк входа в зоопарк, неколебимо, как Россия, и его было никак не обойти.
-Вы проходите, вы ещё ничем не запятнаны, - ответил сторож, - а эти только через мой труп. Вот пожалуйста...
Сторож указал на свеженькую табличку на воротах: "Малолетним преступникам вход воспрещён". Сторож гордился, что не сделал в этом объявлении ни одной орфографической ошибки.
Под этой табличкой висело ещё одно загадочное объявление: "Принудительное кормление Кондолизы Райс состоится в четверг в 11 утра". Эваристо решил сначала разобраться с преступниками, а потом уж с Кондолизой.
-Что это вы нас так загодя клеймите? - поинтересовался он у сторожа.
-Я хочу уничтожить птичку в зародыше! В прошлый раз они выпустили тигра, а в этот раз может быть выпустят анаконду, и тогда никому не поздоровится: она очень злая. Она уже целый год держит голодовку против бесчеловечных условий в зоопарке, и её собираются накормить принудительно. Так что вы, синьор, проходите, раз уж вам приспичило, а вы, детки, возвращайтесь только когда станете взрослыми преступниками! - твёрдо закончил сторож.
-Спасибо, но мы войдём только вместе, - сказал Эваристо.
-Ну тогда до свидания, - ответил сторож.
И наша троица понуро отошла от ворот. То есть это сторож думал, что они отошли понуро, но на самом деле настроение у всех было отличное. В голове у Эваристо уже зрел план. У Риты тоже был план - сходить на улицу Данте, но его мы обсуждать не будем, потому что в данных обстоятельствах это был план нежизнеспособный. Уже через пять минут все приступили к выполнению плана Эваристо. Эваристо нашёл подходящее узловатое дерево, ветви которого нависали над забором зоопарка.
-Рита, ты умеешь лазать по деревьям? - спросил Эваристо. Вместо ответа Рита влезла на дерево, прошла по толстому суку и спрыгнула на крышу сарая.
-Малыш... - начал Эваристо. Малыш полез на дерево. Лез он не так уж плохо для маленького ребёнка, но Эваристо всё-таки на всякий случай его страховал.
Крыша сарая оказалась бесперспективной, как Сахара - на ней не было ни труб, ни слуховых окон, ни даже водостоков. Это неправильно - крыша без водостоков рано или поздно сгниёт или ниагарски протечёт, - но это уже не наша забота. Главное - слезть на землю.  Эваристо посмотрел на соседнее здание, к которому вели провода, и увидел в окне директора зоопарка, доктора Алессандру Агрести. Рита тут же с ней вежливо поздоровалась, громко и чётко, потому что доктор Агрести глубоко о чём-то задумалась. Алессандра Агрести подняла голову, заметила народ на крыше и спросила:
-В чём дело? Вам что, не слезть? Так идите сюда по проводам.
-Я не телеграмма, - глупо сострил Эваристо. Ему было неприятно, что он чего-то не умеет.
Алессандра Агрести тяжело вздохнула, вылезла из окна и прошла по проводам к Эваристо. Она посадила на плечи Малыша и унесла его в свой кабинет. Когда она вернулась за Ритой, Эваристо вздумал было возражать, но Алессандра Агрести сказала:
-Да что вы боитесь? Внизу мягкая куча листьев.
И Рита быстро вскарабкалась на плечи директора и тоже благополучно попала в кабинет.
-А с вами что делать, не знаю, - сказала Алессандра Агрести, вернувшись к Эваристо. - Вы килограммов на шесть тяжелее максимального груза, с которым я могу ходить по проводам.
Эваристо мысленно упрекнул себя за то, что в последнее время он ел много пиццы.
-Пузо у вас небольшое, рост средний...Вы ходите по брусьям? - спросила доктор Алессандра Агрести.
-Да, конечно! - гордо ответил Эваристо. - А где вы видите пузо?
-Тогда я вас научу ходить по проводам. Для начала вам нужен балансир.
И Алессандра Агрести дала Эваристо лыжную палку и стала учить его ходить по проводам. А Рита смотрела на этот урок и думала, что Эваристо - человек необыкновенный.
-Да, ловок парень, здорово у него получается, я бы не смог ходить по проволоке, я только по веткам, - раздался голос у неё за спиной.
-А я вообще с моим весом лазаю только по толстым веткам и брёвнам. - ответил ему собеседник.Рита обернулась и увидела в углу кабинета Алессандры Агрести большую анаконду и небольшого золотисто-рыжего кенгуру.
-Здравствуйте, я - Рита. - сказала Рита. - А вас как зовут?
-Меня зовут Прекрасный Древесный Заяц, Dendrolagus pulcherrinus, - отвечал кенгуру.
-А меня тут прозвали Кондолиза Райс в знак протеста против экспансионистской политики США, - отвечала анаконда.
-А как вас звать по-правде?
-Да я уже и забыла, - солгала анаконда. Лет ей было немало, и конспирации она училась ещё у Троцкого и Фриды Кало.
-А что вы тут делаете в кабинете у директора?
-Не знаю, - ответила анаконда. - Наверно меня будут уговаривать съесть кенгуру. Начальство любит натравливать заключённых друг на друга.
-А вы давно сидите? - полюбопытствовала Рита.
-Давно, деточка, с 60х годов. Мне хорошо знакомы все пересыльные зоопарки Европы.
-А за что вас взяли?
-Непонятно. Видимо, за троцкизм, - задумчиво протянула анаконда.
-А меня за контакты с иностранцами, - признался Прекрасный Древесный Заяц.
-Каким же это образом? - удивилась анаконда.
-Да вот приехали к нам в Новую Гвинею иностранцы, изучать новые виды в горах Фоха. Увидели меня и говорят, иди, мол, к нам, мы тебе дадим жевательную резинку. Я вышел. Меня сразу сеткой накрыли и дали бессрочное заключение без права переписки.
-Пойдём лучше погуляем? - предложила Кондолиза Райс и выразительно посмотрела на Риту. Рита поняла намёк, открыла защёлку на двери, и все четверо вышли на улицу.
Термин "погулять" может означать всё, что угодно. Для некоторых погулять означает уползти в лопухи, для некоторых запрыгнуть на дерево и лущить там каштаны, для некоторых залезть в лужу и водить по воде прутом.  Рита решила проведать тигра. Она подошла к знакомой клетке. Тигр лежал на прежнем месте - куда ему было деваться? Увидев Риту, он подмигнул, порылся в подстилке и вытащил ключ. С ключом в зубах тигр подошёл к калитке и скосил глаза на замок. Рита взяла ключ, отперла замок, открыла дверцу и отпрянула в сторону, чтобы тигр её не опрокинул. Но тигр вышел очень тихо и спокойно.
-У меня жуткий артрит, - сказал тигр. - По-настоящему мне нужны инъекции кортизона, а не капустные листья. Но здесь на всём экономят. Персонал невнимательный, еда отвратительная. А запах....
-Да, - сказала Рита, - я думаю, что вам здесь очень противно.
-Не то слово. И мне здесь очень одиноко, - признался тигр.- Так хочется вернуться в Россию.  Там у меня остались хоть какие-то друзья и родственники.
-А это не опасно? По телевизору такое показывают...
-Конечно опасно. Такой разбой, такой бандитизм.  Месяц назад застрелили моего племянника, среди бела дня. Из-за усов. Для некоторых тигровые усы афродизиак. Но всё равно я пожалуй туда уеду. Это лучше смерти в чужой стране.
Тут из-за угла вышел сторож с ведром и увидел Риту и тигра.
-Нет защиты! - сказал сторож, - Защиты нету от порока! Сейчас я вызову кого-нибудь покрепче, с дубьём!
И сторож убежал звонить в силовые структуры. А Рита и тигр, которым теперь было нечего терять, пошли пройтись по территории зоопарка. И кого же они увидели? Сидящих на скамейке Пальмиро и Тольятти. Собственно, сидели они не на скамейке, а на спинке скамейки, а ноги поставили на сиденье. Можно только позавидовать их чувству равновесия. Они ведь небось не свалятся, даже если дать им подзатыльник.
-Зачем они сидят на скамейке с ногами? - неодобрительно спросила Рита.
-Наверно, змей боятся, - предположил тигр. - Сиденье пачкают. Нет, я не могу такого терпеть. Сейчас я сделаю им замечание.
Тигр подошёл к скамейке и сказал: "Р-р!" Мне казалось, что Пальмиро и Тольятти бесполезно делать внушения, такой уж это народ закоснелый, только на мат нарвёшься, но замечание тигра подействовало: Пальмиро и Тольятти тут же упали со скамейки.  Вскочив на ноги, они не стали вытирать сидение, как сделал бы на их месте нормальный хороший человек, а драпанули к ближайшему павильону и захлопнули за собой дверь.
-Отвратительная шпана. Таких в России много. - с горечью сказал тигр.
И тут в небе вспыхнула радуга. Это была гигантская радуга, из тех, что бывают только раз в сто лет. Одним концом она упёрлась в миланский зоопарк, а другим в Уссурийский край. Появление этой радуги уже давно предсказывал журнал "Миланская химия и жизнь", но учёные не могли договориться, когда именно произойдёт это событие, поэтому к нему никто толком не подготовился, и в зоопарке не оказалось репортёров с телекамерами.
-Ну я пошёл, до свиданья, - сказал тигр, встав на радугу. - Приятно было познакомиться.
-Как же, вы что, пешком? В Россию? - забеспокоилась Рита.
-Да, путь долог, но это ничего. Всегда можно отдохнуть на каком-нибудь облаке. Не беспокойтесь. Я дойду и пришлю вам новогоднюю открытку.
-До свиданья, счастливого пути! - сказала Рита.

Рита стояла и смотрела вверх. В небе сияла радуга. По радуге шёл тигр. Под радужной дугой ходил по проводам необыкновенный, ни на кого не похожий, единственный и несравненный, великолепный Эваристо Гоцци.

Эта глава называется: "Тигр и радуга."

ГЛАВА LIII

Проницательные читатели тут же догадались, что Пальмиро и Тольятти выследили Эваристо Гоцци и собираются зацапать его в самый уязвимый момент его жизни, взять в заложники детей, и вынудить его оплатить им убытки от операции "Трёпала". Так вот, ничего подобного.  Пальмиро и Тольятти страдали пороком, который в наше время милосердно называют  Attention Deficit Disorder ("Хроническое нежелание учиться и работать", Прим. итальянского пер.). Они просто не могли ни на чём сосредоточиться надолго. Когда они видели Эваристо, они вспоминали, что он на счётчике, и пытались его поймать, но подумать об Эваристо на следующий день и начать его разыскивать ... ну не смешите меня!
Утром Пальмиро и Тольятти купили бутылку несухого белого и собирались распить его на пленэре. Когда они шли мимо зоопарка в поисках подходящего газона, Пальмиро вдруг заприметил за забором большую кучу торфа. Или может быть навоза. Или фифти-фифти. Из кучи торчали круглые белые шляпки.
-Это шампиньоны! - сказал Пальмиро.
Оба они были заядлыми микофилами (грибниками, Прим. русского пер.); всё время шли разговоры о том, чтобы съездить за грибами к озеру Комо, но эта поездка всё время срывалась из-за большой загруженности на работе. И вот такая удача, потому что шампиньон тоже гриб, хотя и хреновый! Жареный он вроде пуговицы  - безвкусный, скользкий и не разжевать, - в таком виде его едят только итальянцы, приправив малагой; но его можно замариновать.
-Ёлы! Волнительно! - обрадовался Тольятти.
-А там вот на минуточку опята! - Пальмиро указал на гнилое полено, покрытое рыжими кудрями.
Пальмиро и Тольятти могли бы пройти в зоопарк через ворота, ведь они были уже взрослыми преступниками, и запрещение их не касалось, но им было страшно выпустить из поля зрения грибы. Ньютон, как известно, достиг очень многого, стоя на плечах гигантов. Пальмиро влез на плечи Тольятти и жадно спикировал на драгоценную кучу. Тольятти остался за забором, при пиковом интересе, в то время, как Пальмиро, грязный как свинья, весь в торфяной крошке, набивал карманы шампиньонами.
Тольятти в досаде выматерился, нашёл пару пустых ящиков, понял, что даже с ящиков, блин, не влезешь, и попёр в обход. Конечно, на его долю уже почти ничего не осталось, когда он подоспел к шампиньоновой Голконде. Настроение у него испаскудилось, но тут он вспомнил о бутылке и развеселился. Жить бы, да радоваться, но как только они с комфортом пристроились на скамейке, достали бутылку, свёрток с колбасой и конфеты, перед ними возникло волосатое чудище с клыками. Остальное вы уже знаете. Или не совсем?
Вы знаете, что увидел Эваристо Гоцци, заглянув в павильон, хотя Рита ему этого очень не советовала? Не знаете? Эваристо увидел две толстые катушки. Из одной катушки торчала голова Пальмиро, из другой голова Тольятти: Кондолиза Райс была длинная, и её хватило на обоих. Подбородком анаконда прилегла на широкое плечо Тольятти. Редкий случай: бандиты не матерились, а тихо сглатывали слюну.
-Плохо дело, - сказал Эваристо.- Сторож вызвал силовые структуры. Так что надо или отпустить этих гавриков, или быстро съесть. Минут через десять здесь появятся снайперы и всех ухлопают во время операции по освобождению заложников.
Наверно Эваристо заговорил с анакондой от отчаяния, потому что какой смысл разговаривать с рептилией: она же всё равно ничего не слышит. Ему было жалко и анаконду, и Пальмиро и Тольятти, но ничего сделать было нельзя. Нужно было уходить и уводить Малыша и Риту.
Кондолиза Райс посмотрела на Эваристо. Ему показалось, что она пожала плечами, хотя какие уж плечи у удава. Анаконда пришла в движение - будто толстенный канат сматывается с одной бухты на другую. Вскоре вся анаконда перетекла на потолочную балку и обвисла презрительными кольцами. На полу стояли в позе "смирно", как два Щелкунчика, Пальмиро и Тольятти, и молча двигали нижними челюстями.
Тут в павильон ворвалась итальянская группа "альфа" (сокращённо "ИА"). Группа "альфа" есть и в вашей стране, дорогой читатель, и вы конечно знаете, что с ней шутки плохи. Член группы "альфа" это маленький живой танк, против которого ничто не устоит. На голове у него кастрюля из пуленепробиваемой жести с ручками для быстрого надевания и изменения траектории трассирующих пуль. На груди находится пластмассовый панцирь с голографическим изображением Ахилла, убивающего Гектора. Когда член группы "альфа" идёт в психологическую атаку, голограмма приходит в движение, и кажется, что Ахилл забивает гвоздь в черепушку Гектора - очень страшно. Поверхность панциря обработана таким образом, что попавшая в него пуля приобретает квадратную форму и скатывается в ведёрко на правом бедре.
К левому бедру члена группы "альфа" присобачен набор первой помощи:  банка для анализа мочи и лейкопластырь. К ягодицам привязана подушка для мягкой посадки и адсорбции осколков. Пальцы специализированных перчаток заканчиваются набором оружия и инструментов: нож, отвёртка, вилка, штопор. Из ширинки, сконструированной по последнему слову техники, торчит револьвер, чтобы можно было палить от бедра. В ботинки насыпана сухая горчица, которая при малейшем движении летит в лицо противнику через отверстия для шнурков.  На носках ботинок находятся крючья, чтобы член группы "альфа" мог подтянуть к себе противника или ящик с мылом. За плечами у члена группы "альфа" находится дельтаплан, который даже в складном виде занимает много места, поэтому при каждом повороте туловища на пол валятся враги, боевые товарищи, посуда... ну уж кто там не успел отскочить.
Эваристо поспешно ушёл, потому что он не любил расстрелов и сухой горчицы.
Когда Эваристо отыскал Малыша и Риту и потащил их к выходу, они увидели, что из павильона выносят Пальмиро, Тольятти и Кондолизу Райс. Группа ИА отнесла Кондолизу Райс в террариум, сложила Пальмиро и Тольятти на обочину канавы, и ушла.
Пальмиро и Тольятти очнулись от ступора и сели.
-Грибы со мной! - радостно сообщил Пальмиро.

Появившись на кухне ресторана Доннер-Кебаб, Пальмиро сунул грибы Раисе и сказал:
-Почисть и свари супешник.
-А это что за грибы-то?
-Шампиньоны и опята!
-Ну? И какой супешник с шампиньонов и опят?
-Вари меланж с картохой!
-Глупость какая-то, зачем картонный суп, лучше бы пожарить, - проворчала Рая и села чистить грибы.
Вскоре суп весело забулькал на плите. На столе появились селёдка с лучком и пельмени. Рахат достал гитару: Рахат был продвинутый мальчик.
-Раиска, тащи бокалы для чая! - распорядился Пальмиро и врубил кипятильник. Кипятильник у него был хороший, киловаттный, и пробки вылетели сразу.
-Ты что сейчас сделал, фетюк? - поинтересовался Тольятти.
-Я как бы кипятильник включил! - объяснил Пальмиро. - Для чая.
-А ты что, не мог из титана налить? - набросилась на него Рая.
-Сама, блин, пей как бы из титана. В нём вода кофейная! Весь титан кофэ пропитался!
Но Пальмиро уже не слушали. Все остолбенели: комната озарилась призрачным синеватым светом. Светился суп.
За окном раздался вой сирены. Огни мигалки забегали по лицам, превращая Доннер-Кебаб в безмолвную дискотеку. В кухню ворвалось пятеро в форме. Цветные зайчики зловеще заплясали на их пистолетах.
-Стоять, руки за голову! - заорал комвзвода. - Включите свет! Почему не выполняете приказание?
-Вы же сказали "Стоять, руки за голову" - объяснил Рахат Лукумов.
-Молчать! - закричал комвзвода. - Где у вас выключатель?
Ответом ему было молчание.
-Издеваетесь?! - взвыл комвзвода. Его подчинённые уже безуспешно щёлкали выключателем.
-У нас полетели пробки, - объяснил Рахат Лукумов. - Они в распределителе над дверью.
Пробки вставили на место, и свет зажёгся. Доннер-кебабовцы вздохнули с облегчением: это была не полиция, а санэпидстанция. Тут снова погас свет - это кипятильник очнулся от безделья.
-Ну и фиг с ним, - сказал старший санитар. - Всё и так налицо: посторонние на кухне, гнилушки в супе! Акт составим в машине, там есть лампочка. Ждите хар-рошего штрафа!  А за насмешки над лицом при исполнении мы вам ещё больше навесим! Я забираю вещественное доказательство!
Старший санитар обмотал сияющий супешник саран-рапом и унёс в машину. Но свет не кончился. Теперь он шёл из помойного ведра. Когда Тольятти выдернул кипятильник из розетки и вставил пробки, все подбежали к ведру. Туда угодила пара грибков, которые показались Раисе червивыми. Рахат осторожно взял грибки салфеткой и положил их на тарелку.

Утром грибы тщательно осматривал известный миколог профессор Портобелло, у которого Рая подрабатывала уборщицей.
-М-м, вот этот, - бормотал профессор, помахивая шампиньоном. - это подвид Фаллуса импудикуса, а вот этот второй...этот... как бишь его? В народе-то его зовут "огонёк в тумане."

Эта глава называется: "Меланж с картохой."
ГЛАВА LIV

Утренний свет заглядывает в университетские окна, но не догадывается протереть пыльное стекло ладошкой. Профессор Уго Фосколо прыгает по аудитории и объясняет Эвелине, почему её эксперименты никуда не годятся, хотя и знает, что это бесполезно. Профессор Уго Фосколо вообще против совместного обучения и женщин в науке.
И профессор Уго Фосколо совершенно прав. Эвелина не слушает профессора Уго Фосколо и не записывает его золотые слова в блокноте. Эвелина по памяти рисует Эваристо. Эвелина рисует всегда и везде - ручкой на бумаге, палочкой на песке, пальцем на запылённой крышке рояля. Единственно, где не найдёшь её набросков, это на стенках подъездов, - там, где многие люди так беззащитно раскрывают свои страхи и заветные желания. Пройдёт время, кончится эта история, следы Эваристо заметёт дорожной пылью, и единственное, что от него останется, это рисунок Эвелины: теплые карие глаза, пушистые брови, нос картошкой, мягкая улыбка, твёрдость и хрупкость, как у алмаза чистейшей воды...

Эваристо натягивает водолазку. Он знает, что Маруся на него смотрит. Марусю ему почему-то жалко. Наверно потому, что она похожа на Виолетту Валери. И непонятно, что тут сказать. Поэтому Эваристо говорит первое попавшееся:
-Слушай, а может тебе выучиться? Пойди на какие-нибудь курсы...
-А я уже выучилась.
-Чему?
-А всему. Я университет окончила.
- А серьёзно?
-Серьёзно, серьёзно. У нас в Нальчике. Ну что ты на меня уставился? Ты что, думаешь, так здорово жить в дыре и работать учительницей? И чтобы твои же ученики смеялись над твоими туфлями? Нет, спасибо.
 "Вот почему наш учитель физики так поддавал," - догадался Эваристо. Хорошо, пускай учителем работать паскудно, а проституткой разве весело? Эваристо, например,  не любил подстраиваться под других людей. Хотя у женщин с этим проще. Но университет? Если бы Эваристо окончил университет, он бы...
-Да и вообще у нас там сейчас такая каша в Нальчике. Там жить нельзя, а если уезжать, так лучше в Италию, а не в Питер. Больше заработаешь. У нас тут даже преимущество. С вашими итальянскими бабами скучно, а с нашими не скучно. Я даже экскурсию могу провести по Милану.
-Да, каша, - огорчённо подтвердил Эваристо. Марусин университет никак не укладывался у него в голове. Он вынул из кармана смятую бумажку:
-Вот столько годится?
-Нормально.
Эваристо помедлил у двери. Ему казалось, что он сделал что-то неправильно, что он чего-то должен Марусе, что Маруся чего-то ещё от него ждёт, но вот чего?
-Ладно, - сказала Маруся, - не страдай, шагай смело, моногам недоделанный.
Эваристо вышел на улицу и понял, что ему не хочется сразу возвращаться в магазин "Редкие старинные вещи." Странное сегодня у него настроение; Эваристо и сыт, и голоден, и ноги сами несут его на улицу Данте.

Эваристо Гоцци подошёл к колодцу и посмотрел на окно Эвелины.  Так можно было стоять долго, ни о чём не думая, или думая о вещах, которые и описать-то трудно, чувствуя любовь ко всему миру, жалость к Марусе, которая могла бы быть учительницей, к Эвелине, которая могла бы быть художницей. Тут в окне что-то мелькнуло, и он опомнился. Ему совсем не хотелось встретиться взглядом с Эвелиной: что за глупости, стоит какой-то дурак, и смотрит в окно, и не уходит. Что ему нужно?  Эваристо опустил глаза и стал внимательно изучать колодец. Взгляд его запнулся на бронзовом барельефе. Что-то было в нём странное. На нём по довольно-таки пустынному ландшафту брела группа богов. Удивительными были не боги - что такого уж удивительного в богах, - а то, что ландшафт был на потолке, а облачка, реявшие у богов над головами, шли по нижнему краю барельефа. Дело, заметьте, происходило не в Австралии, где живут антиподы, которые привыкли ходить вверх ногами. На барельефе висели вниз головой наши люди: Посейдон, Арес и Афина Паллада с нимфами и нимфетками.
Увиденное озадачило Эваристо. Положение богов показалось ему невероятным в свете предполагаемой древности колодца. Если бы Эваристо повесили вниз головой в пятнадцатом веке, он бы уже давно окочурился от мигрени, или свалился вниз. Эваристо засомневался в исторических аттрибуциях колодца, но на всякий случай решил проверить ещё одну гипотезу и пошёл к Эвелине за инструментом. Эвелина распахнула дверь, как будто ждала его. Может, она действительно разглядела его во дворе, но теперь это было не страшно. Теперь он чувствовал себя уверенно и солидно. Каждому понятно, что Эваристо появился у колодца с серьёзной целью, что он не какой-нибудь там дебильный Ромео, который приходит пялиться на окна любимой девушки.
-Здравствуй, - сказал Эваристо, - я пришёл за разводным ключом!

Когла Эваристо Гоцци вернулся, он увидел, что его предчувствия сбылись. Вся процессия отклеилась от потолка и валялась на облаках в неудобных позах. Посредине сидел Посейдон и держался за голову. На лице его было написано: "Что же мы вчера такое пили?" Афинея Паллада, сморщившись от головной боли, протягивала Посейдону чашу с амброзией. Эта сцена, естественно, поддавалась и рациональному объяснению. До того, как флорентинцы изобрели способ отливки больших многофигурных композиций, итальянцы отливали каждую фигурку отдельно и монтировали их на штырьках на общую пластину. Очевидно в отсутствие Эваристо фигурки перераспределились на гвоздиках в соответствии с центрами тяжести.
Эваристо открутил гайки и не без труда снял бронзовую плиту; лучше бы было сделать это вдвоём с кем-нибудь, но уж как получилось. К ногам его грохнулся небольшой чемоданчик.
Эваристо открыл чемодан и первым делом увидел пухлую пачку купюр. Хотя Эваристо уже подцепил вирус честности в магазине "Редкие старинные вещи", этот патоген ещё не успел разрушить до конца его молодой здоровый организм, и Эваристо с удовольствием засунул деньги в карман. Их было много, и карман сильно оттопырился. После этого Эваристо изучил остальную добычу. Он нашёл бутылку с прозрачной жидкостью и наклейкой на непонятном языке, банку с маринованными грибами, похожими на латтарии, банку с мелко нарезанными овощами, напоминавшими немецкое кушанье "сауеркраут", банку с маринованными огурцами и буханку странного хлеба: он был весь чёрный и напоминал по форме кирпич. Эваристо подхватил чемоданчик и отправился приглашать Эвелину в кафе. Он просто обязан был это сделать, как воспитанный человек.

Эваристо и Эвелина уселись за столик. Эваристо задвинул чемоданчик под стул.
-Эваристо...-начала Эвелина.
-Что?
-Ничего, я просто так.
-Эвелина...
-Да?
-Эвелина, я...Знаешь, я хотел спросить, откуда у тебя инструменты?
-Остались от отца. Он умер год назад. И я не могу их выбросить. Я не могу выбросить его одежду. Он меня очень любил и говорил, что из меня получился бы хороший инженер. Но я не люблю сложные механизмы.
-А-а, ты - папина дочка? - грустно сказал Эваристо.
-Нет, я любила обоих, а они так рано умерли. Мне странно, что их больше нет. Они мне снятся, мы разговариваем.  Но ты не думай, я не то, чтобы всё время грущу. Я весёлая. Я... Я о тебе хочу знать. Расскажи о себе.
Эваристо не любил о себе рассказывать, и не потому, что его профессия требовала скрытности, нет, а потому, что это скучно.  Действительно, что тут рассказывать? Что он не кончил школу? Что единственная женщина, которая любила его по-настоящему, - мама, - умерла очень давно? Что его отец неизвестно где, и географические координаты этого "где" Эваристо не интересуют? Ну вот, рассказали. А что ещё рассказывать?
-Мама у меня умерла. Давно. - сказал Эваристо. - Я люблю кошек и собак. И золотых рыбок. Я люблю оперу. Я люблю сложные механизмы.
-А я похожа на твою мать?
-Нет. Почему? - удивился Эваристо.
Мама у него была большая, полная и робкая.
-Спой мне, пожалуйста.
-Я...Почему спой?
-Ну спой, пожалуйста. Ну ты же пел в Ла Скала. Спой сейчас для меня.
-Ну хорошо, конечно. Из Травиаты?
-Нет, ты уж пожалуйста больше не пой Травиатой. Спой за тенора.  Спой мне Una furtiva lacrima.
-А может быть "Nessun dorma"?
Эваристо не хотел петь знаменитую арию из "Любовного напитка"; ему казалось, что он сам напоминает незадачливого Неморино: то отвёртку попросит, то пообедает, то в трубу свалится... И у него, как у Неморино, вечно нет денег.
-Нет, пожалуйста, Una furtiva lacrima. Я её особенно люблю! Такая светлая, мягкая мелодия.
-Говорят, что тенор это диагноз, - заметил Эваристо. И спел Una furtiva lacrima.
-Здорово вы поёте! - восхитился мужчина за соседним столиком. - Вы из Ла-Скала?
-Правда он замечательный? - спросила Эвелина.
-Превосходный тенор!
Похвала мужика была ужасно приятна. Или может быть не в мужике дело, а просто Эваристо было сейчас хорошо. Единственная женщина, кроме Эвелины, которая говорила, что Эваристо замечательный, была его мама.
-Неморино, - сказала Эвелина и положила ладонь ему на руку. Эваристо пронзил электрический разряд. И тут у их столика появились Пальмиро и Тольятти. Эвелине они показались сложными механизмами.
-Ну? - сказал Эваристо голосом Яго.
-Чемодан давай! - возвысил голос Пальмиро.
-А-а, вот кто адресат бесценного груза!
Эваристо загородил чемоданчик ногой. Он не собирался потворствовать гнусным планам бандитов, в чём бы они не заключались.
-Слушай, парень, ты ведь не знаешь, как это есть и пить! Ты подавишься или захлебнёшься! - объяснил Тольятти. - Лучше ты нам его отдай. Тебе же лучше.
-Чемодан - это как бы ответственно! - напомнил Пальмиро. - Верни чемодан, а то получишь по мозгам.
-Хватит, - сказал Эваристо. - Сейчас я вызову полицию.
-Полицию? Из-за закуски и выпивки? Вот отморозок! Вот жлоб!- искренне возмутился Тольятти.
-Синьор...- жалобно заскулил Пальмиро.
-Тамбовский волк тебе синьор! - окончательно разозлился Эваристо Гоцци.
-Гражданин Трёпала, - вступил в беседу Тольятти, -Тебе нужен чемодан? Мы тебе дадим другой чемодан. Чемодан из хорошей кожи. Вот смотри, какое качество! Сделано в Бразилии! Из шкур местных пород! - Тольятти показал Эваристо неплохой заграничный чемодан, вероятно украденный в киоске.
-Знаете что, - сказал Эваристо, - шагайте-ка вы далеко и надолго.
-Мы тебе дадим триста лир. - Тольятти полез за бумажником.
Эваристо пересчитал в уме лиры на евро и усмехнулся.
-Птичка! - вдруг закричал Тольятти.
Эвелина посмотрела на небо, а Эваристо дал Пальмиро по руке, протянувшейся к чемодану.
-Сейчас мы тебя будем винтить всерьёз, - предупредил Пальмиро. - Ты у нас останешься без наследства!
-Зато с чемоданом. - утешил его Эваристо и вскочил на ноги.
-Бросай чемодан! - заорал Тольятти.
Эваристо так и сделал. Только он бросил чемодан не на пол, а в голову Тольятти (Эваристо Гоцци был туповат, и при отсутствии точных указаний мог натворить ерунды). Тольятти упал от удара, Пальмиро схватил чемодан и побежал к выходу.
Эваристо хотел броситься за Пальмиро,  но Эвелина схватила его за рукав.
- Эваристо, - сказала она, - тебе действительно нужен этот чемодан, набитый дрянью?
-Нет, - сказал Эваристо Гоцци.
-А я?
-Что ты?
-Я тебе нужна?
-Да, - сказал Эваристо Гоцци.

Эта глава называется: "Эвелина рисует."

Конец четвёртой части
ЧАСТЬ ПЯТАЯ


-Не-ет, пусть нам автор объяснит, комедия это или трагедия!
-Ш-ш, не мешайте, начинается пятая часть!

ГЛАВА LV

В тот самый день, когда Эваристо исследовал загадочный колодец, а дедушка об этом не знал, в магазин пришли Эрколе и Филумена. Там уже сидел непривычно мрачный Старший Реставратор и рассказывал Малышу сказку о Синей Бороде, но у него это плохо получалось. Малыш терпеливо слушал и пытался разобраться, почему Синяя Борода всё время ищет какие-то тюбики, и причём тут дефолт в Греции.
Филумена хотела сводить детей на новый японский мультфильм. Эрколе хотел поделиться впечатлениями о встрече с Интерполом. Интерпол явился к ним на дом. Интерпол оказался вежливый, нигде не напачкал, ничего не разбил, и всему поверил. Больше всего Интерпола заинтересовали ботинки с оранжевыми шнурками и рецепт французского жаркого из кролика. Гогом и Магогом Интерпол побрезговал, хотя Филумена и вызывалась проводить их в криминогенный особняк и показать им комнату с разбитым зеркальным шкафом и фиолетовыми картинами. Не привлёк их и зелёный фольксваген с разбитым багажником, на котором пытался уехать покойный Антонио Гауди. (Когда он нажал на газ, и у автомобиля отвалилась задняя ось, Антонио Гауди передумал и ушёл пешком, с бриллиантом на мизинце).  Этого я уж совсем не понимаю! Могли бы оттащить машину в отделение Интерпола и починить, но им на это наплевать. И после этого вы мне говорите об экономическом кризисе!
-А как выглядит Интерпол? - спросила любознательная Рита.
-Морда у него, как у Шрека! - ответил Эрколе.
-Лошадиная, - уточнила Филумена.
-Морда у Шрека не лошадиная! - возразила Рита.
-Их было двое, - объяснил Эрколе.
-Меня тошнит от Интерпола! - сказал Старший Реставратор. - Вот возьмите например Адама Смита!
-А кто такой Адам Смит? - спросила Рита.
-Американский рыночный экономист, - пояснил Эрколе.
-Нет, по-моему английский, - сказал дедушка. - Он подружился с синьором Старшим Реставратором. Восстал из гроба и подружился. Журналистом работает.
-Он такой же журналист, как я альпинист. Этот аспид забрал у меня все пустые тюбики.
-А зачем ему тюбики? - удивились присутствующие.
-Он, сволочь, сказал, что пустых тюбиков у нас очень много, и это наводит на печальные размышления.
-Я ничего не понимаю! - вздохнул Эрколе.
-Может быть Адам Смит работник Интерпола и борется с контрабандой бриллиантов? - предположил дедушка.
-Естественно. Зачем эти нелепые и странные вопросы об очевидных вещах? - фыркнул Старший Реставратор. - Ну каков гусь! Распоряжается, хвост собачий, в моей реставрационной мастерской! Фиг с ними, с тюбиками, я и сам не знал, куда их девать. Я конечно оскорблён подозрением, но порядочного человека верблюд не заплюёт. После случая с лампочкой чего ещё ждать... Полиция насквозь прогоркла! Разве это полиция?  Это фуньки и колупаи! А Интерпол ещё хуже, это дебилы в квадрате. Главное, что эта лошадиная морда приволокла с собой своего дружка.
-Я догадываюсь, как его зовут, - сказал дедушка. - Мильтон Фридман.
-Да, но вот только звать его не надо, от него одни неприятности.
-А это другой английский экономист? - спросила Филумена.
-Американский, - поправил дедушка.
-А Синяя Борода, она что? Она потом что? - спросил Малыш, которому надоело ждать продолжения.
-А ничего. Как обычно, все передрались и перепились, - рассеянно ответил Старший Реставратор.
-Ну а что унёс Фридман? - спросила Рита, которой не хотелось, чтобы заиграли такую интересную тему.
Тут Старший Реставратор замолк и погрустнел ещё больше.
-Ну ладно уж, скажите! - попросил Эрколе.
-Я с самого утра хотел рассказать, но я не мог, - с трудом ответил Старший Реставратор. - Этот зашибон тоже сперва прикинулся журналистом, сотрудником "Голоса Америки", а потом, когда увидел Трёпалу, сунул мне под нос удостоверение Интерпола и увёз его на рентгеноскопию. Ну, естественно, чтобы посмотреть, что находится под внешним слоем краски. И теперь эта картина застрянет в рентгенологической лаборатории Марчелло Поленцани.
-Минутку, что это за Трёпала? - спросил Эрколе.
-Ну, это копия Тьеполо.
-А зачем Интерполу знать, что находится под внешним слоем краски какой-то копии Тьеполо? Там наверно просто квадратики копииста?
-Нет, их не квадратики интересуют. Они хотят найти пропавшие картины из музея Изабеллы Стюарт Гарднер.
-Но это картина очень большая, она в частный музей не влезет, - удивился дедушка.
-Да, и они заявили, что там наверно сразу две картины Изабеллы Стюарт Гарднер, встык.
-Ну всё-таки, с чего они взяли, что копия Тьеполо написана поверх картин Гарднер? - продолжал расспрашивать Эрколе.
-Дело в том, что на ней кое-что написано, - объяснил Старший Реставратор.
-Ну естественно, на каждой картине кое-что написано, по определению.
-Да что вы, ей-Богу, у вас наверно уши не тем концом вставлены! Я же сказал: "На КАРТИНЕ написано!"
-Синьор Старший Реставратор имеет в виду, что поверх этой картины написана вторая картина, - объяснил дедушка.
-Какой же это варвар посмел писать какую-то ерунду на картине Тьеполо? - возмутилась Филумена.
-Меня попросили, - забормотал Старший Реставратор, - И вообще это копия..
-Дайте я расскажу всё по-порядку, - предложил дедушка.
Совсем уж по-порядку ему рассказать не удалось, потому что Старший Реставратор всё время вмешивался и костерил Пальмиро, Тольятти и "Голос Америки", но всё же дедушка сумел объяснить Филумене и Эрколе неудачную судьбу копии Тьеполо.
-В общем, в таком виде она действительно выглядит подозрительно, - подытожил он свой рассказ.- Сюжетец сомнительный...манера торопливая...и вообще: картина в стиле экспрессионизма в мастерской, которая специализируется на картинах Сеттеченто!
-Но как же презумция невиновности? Даже если это немецкий экспрессионист, не все же они писали свои произведения на ворованных шедеврах? - возразил Эрколе.
-Конечно это патентованная глупость, - согласился Джанкарло.
-Я уже частично отмыл это безобразие. - напомнил Старший Реставратор.
-Видимо, из-под пятницы экспрессионизма заторчала суббота рококо, - предположил дедушка.
-Ну и ничего страшного, - успокоила Филумена. - Они разберутся и вернут вам картину.
-Вы что, шутите, кто это её вернёт?  - взорвался Старший Реставратор. - Моей жизни на это не хватит. У Марчелло Поленцани очередь; до картины у него руки дойдут лет через пять, потом ещё десять лет бюрократической переписки... А через пятнадцать лет я буду покойником.
-Ну зачем же так? - забеспокоилась Филумена, - Вы же в расцвете ваших сил!
-Силы-то у меня в расцвете, но все под Богом ходим. На меня может быть свалится кирпич, или я отравлюсь американским мясом с гормонами.
-Нет, я уверена, что это мясо не пустят на европейский рынок! Не надо так расстраиваться, - не отступала Филумена. - Ничего теперь не поделаешь!
-Форца ди дестино! - добавил Эрколе. - Мы потеряли и бриллиант и картину. И нечего, как говорили древние латиняне, махать кулаками пост фактум.

-Дестино, дестино... - сказал Старший Реставратор, когда Филумена и Эрколе ушли, прихватив с собой детей. - Они ведь не понимают...
-И я не понимаю вашей грусти, - отозвался дедушка, не дождавшись продолжения. - Конечно есть чувство унижения. Нашу собственную картину у нас, почитай, украли, причём самым официальным и законным путём, и ничего сделать нельзя. И всё-таки, хоть и неприятно, но потеря небольшая. Это просто копия, хотя и неплохая. Мне её совсем не жалко. Я любил своего Тьеполо, а эту-то копию мне зачем, она не имеет никакой цены.
-А я думаю, что имеет. Хотя бы историческую. Ведь именно эта картина висела в соборе, это её закоптили лампадами, перед ней преклоняли колени тысячи молящихся. В неё же пуля попала, когда немец стрелял в партизана! Я не хочу, чтобы она торчала неизвестно где, в какой-то мастерской, год за годом, и потом про неё все забыли, как будто её никогда и не было...
- Ну если вы так это чувствуете ... Ну, если такое дело...Выход один - надо её вернуть.
-Правильно, - подхватил Старший Реставратор, и его глаза вспыхнули чистым огнём идеализма, - Давайте, мы её экспроприируем! Грабь награбленное!
План Старшего Реставратора был прост, как мычание коровы из кантона Ури. Старший Реставратор на присосках поднимается по стене рентгенологической лаборатории, разбирает крышу, спускает вниз крючок на верёвке, подцепляет картину...
-Погодите, - сказал дедушка. - Прежде чем сказать глупость, надо её обдумать. Вы умеете лазать по стене на присосках? Сколько времени потребуется, чтобы разобрать прочную старую крышу? Далеко ли вы уедете, прежде чем все заметят, что картина пропала? И не разобъёте ли вы картину, роняя её с крыши?
Старший Реставратор примолк, но ненадолго.
-А вот что мы тогда сделаем! Я попрошу у Марчелло ключи, мы сделаем копию...
-Если ваш план удастся, он будет иметь самые печальные последствия. Как, вы говорите, зовут вашего приятеля?
-Марчелло Поленцано.
-Ну вот. Вы же не хотите, чтобы Марчелло Поленцано сел из-за вас в тюрьму?
-А вы что, можете предложить план получше?
-Могу. - уверил его дедушка. - Могу предложить хороший план, но боюсь. Тут нужен толковый помощник, а в вас я не уверен.
-Ну знаете, мне уже надоело слушать о том, какой я ненадёжный! После всего, после привидений и похитителей!
-Я высоко ценю вашу смелость, но я боюсь, что вы всё подпортите инициативой.
-Я? - расхохотался Старший Реставратор, - Чтобы я когда-нибудь что-то подпортил! Рассказывайте план!
- План беспроигрышный, но его нужно выполнить в точности. Если его улучшить, мы все сядем. А вы не можете выполнять приказы беспрекословно.
-Я могу выполнять приказы беспрекословно, если мне докажут, что они правильные!
- Отрадно, что у вас критическое мышление. - похвалил дедушка. - На нём подорвались все либеральные движения. Но в армии такой принцип неприменим. Люди с критическим мышлением не смогут убивать друг друга.  И в нашем деле тоже не должно быть никакой отсебятины.
-Да что вы со мной, как с мальчишкой!
-Ну почему как с мальчишкой...Ну ладно, попробуем, проведём испытание.
-Валяйте испытание. Я что, должен держать руку на свечке?
-Упаси нас Боже от такого ребячества. Мне нужно, чтобы вы, слепо, и не пикнув, выполнили ряд моих распоряжений, даже если они вам непонятны.
Джанкарло вовсе не собирался испытывать Старшего Реставратора: дураку ведь ясно, что Старший Реставратор завалит вступительные экзамены. Старший Реставратор не из тех, кому можно сказать: "Поставь тарелку на стол!" Старший Реставратор потребует объяснить, зачем к обеду тарелки. Просто старику не хотелось дрязгаться с объяснениями каждой мелочи.
- А почему сразу не объяснить?
-Это моё условие.
Дедушка вышел из магазинного зала и минут через пять вернулся с непрозрачным полиэтиленовым пакетом.
-Ну хорошо. Поехали к вам в мастерскую, - скомандовал дедушка.
-А зачем?
-Так вы едете, или нет?
Старший Реставратор насупился и пошёл к выходу вслед за Джанкарло Сфорца.

Эта глава называется: "Заговор."
ГЛАВА LVI

-Ну вот, - сказал дедушка, убедившись, что в мастерской нет никого, кроме них двоих. - Теперь я приоткрою краешек плана. Нам нужна приблизительная копия картины Трёпалы. Обратите внимание, не Тьеполо, а Трёпалы, то есть картины, которую увидели ваши рыночные экономисты.
-Это ещё зачем?
-Не надо нам дискуссий...
-Но я её не могу воссоздать по памяти!
-А это и не нужно. Кто там к ней приглядывался-то? Все уверены, что сверху камуфляж. Всё, что нам нужно, это холст по размеру картины Тьеполо и быстросохнущие краски. У вас есть холст и быстросохнущие краски?
-У меня есть акрил и холст. Но ведь нам нужен Эваристо!
-Эваристо вам не нужен. Вы напишете меня, с крыльями и в юбке. Чем я не ангел? Где ваша рванина?
Дедушка выдернул юбку из-под ножки дивана.
-А где, кстати, Эваристо? - спросил Старший Реставратор.
-Это несущественно, - сказал дедушка, который не собирался всем рассказывать, что Эваристо застрял у Маруси, и вытащил из полиэтиленового пакета маску.
-Зная Вашу склонность к портретному сходству... - проговорил дедушка, надевая маску.
-Какая странная рожа, - сказал Старший Реставратор. - А кто это?
-Дед Мороз!
-Не может быть! Совсем не похож!
-А я его побрил, чтобы у ангела не торчала щетина.
Через пару часиков бритый Дед Мороз, он же Ангел, был выписан в деталях. Поскольку дедушке было трудно стоять с растопыренными руками, ангел засунул руки в карманы юбки и привалился спиной к шкафу. Шкаф было видно плохо: мешали большие крылья, торчавшие за спиной ангела, как лопасти пропеллера. Простая арифметика свидетельствовала, что зрители имеют дело с шестикрылым серафимом. Серафим уже почти высох, до полной готовности ему оставалось ещё минут 20.
-Подписаться не забыли? - спросил дедушка, принимая работу. - И шкаф пожалуйста закрасьте голубым под цвет небес, а то его могут опознать. А мне сейчас нужен картон такого же точно размера. Вы мне его пожалуйста положите на пол и дайте ведро краски.
-Картон я вам дам, хотя не понимаю зачем, а вот  вёдер с краской у меня нет. Я не маляр. Вот там в углу маляры оставили какие-то банки, но это не художественные краски. Это краски для нашего туалета, белая и голубая.
-Вот и прекрасно, главное, что не фиолетовая. Ого, отлично, тут и валики есть! Кладите картон на пол, - сказал дедушка и поддел крышку белил отвёрткой. - Будем считать, что я Джексон Поллок.
-Не надо туалет сейчас красить! Нам сейчас не до туалета! - предупредил Старший Реставратор, вытаскивая картон.
-Туалет тут не причём, я свою картину писать буду, пока ваша сохнет, чтобы не простаивать! - ответил дедушка. И что это его вдруг обуял артистический раж?
Дедушка как художник оказался гораздо лучше Старшего Реставратора. Ему два часа не понадобилось. Его произведение было готово в 20 минут, хотя Джанкарло изрядно запыхался.
-Интересная картина, - похвалил Старший Реставратор. - Гадость не хуже Поллока. Уж не мой ли это портрет? И что тут за протуберанцы? У меня волосы короче.
- Это пруд с уточками, - ответил дедушка, - Но я, кажется, переборщил с реализмом. Назовём её "Опус № 5" по аналогии с Шанелью.
-Прудик хороший, только он не скоро высохнет.
-А это наплевать, главное, что ваша высохла. Берите картон за углы и прикрепляйте кнопками к вашей картине, по краям, легонечко, только чтобы не съехал при переноске.
- Ну хватит меня интриговать. Я должен знать, что происходит! - сказал Старший Реставратор. - А то ведь я что-нибудь испорчу.
-Хорошо, - сказал дедушка, - Хорошо, что вы не манекен. Плохо, если вы начнёте анализировать ситуацию и менять планы в последний момент. Я расскажу вам, что вы должны сделать. Учтите, сделать вы должны именно это, и тогда, когда это требуется. Если вы конечно хотите спасти картину, а не сесть в тюрьму.
И дедушка объяснил Старшему Реставратору его твёрдое кулацкое задание.
-Хм, - сказал Старший Реставратор ревнивым тоном. Ему было неприятно, что он не сам это придумал. - Хм, ну да. Это вполне в духе Макиавелли, как и следует ожидать от потомков Джангалеаццо Висконти.
Дедушка не стал разбираться, кто тут потомок Джангалеаццо Висконти и Николо Макиавелли, а взялся за картину, и они вместе со Старшим Реставратором отнесли её в фургончик.

Вскоре фургончик подкатил к мастерской рентгенолога Марчелло Поленцано. Картон не отвалился, и картину благополучно внесли в приёмную. В ней сидел сержант Рикардо Пальмьери.
-Марчелло! - закричал Старший Реставратор, и из мастерской вышел Рентгенолог.
-Это что же это такое? - удивился Рентгенолог.
-Это новый Рафаэль! - веско сказал дедушка. - Он пока ещё никому кроме меня не известен, но скоро я выручу за эту картину миллионы! Мне нужна полная рентгенологическая экспертиза для монографии на тему "Наш ответ немецкому экспрессионизму"!
Старший Реставратор, как было условлено, подмигнул из-за дедушкиной спины и покрутил пальцем у виска. Марчелло всё понял.
-У нас тут, синьор, очередь, - сказал он. - Заносите картину в мастерскую и ставьте её во-он за той вот.
Дедушка и Старший Реставратор понесли картину очень медленно, во-первых потому, что дедушке было тяжело, а во-вторых, чтобы сержанту запомнились голубые уточки, или там протуберанцы: всё решает интерпретация. Но Рикардо Пальмьери совершенно не обратил внимания на картину, потому что он чистил ногти ножичком и жалел, что в приёмной нет телевизора. Дедушка сразу выскочил в приёмную, а Старший Реставратор застрял в мастерской, потому что дедушка поставил картину криво, и надо было её поправить.
Дедушка сделал заказ:
-Мне нужно рентгенологию вдоль, и рентгенологию поперёк!
-А где у вас доль и перёк? - язвительно сказал Марчелло.
-Понимать надо! - сказал дедушка, схватил лежавший на столе фломастер и придвинул к себе лист бумаги.
-Стойте! - заорал Марчелло и дёрнул лист к себе, - Это же эскиз Тёрнера!
-Плевал я на Тёрнера, - сказал дедушка, - Тут решается судьба итальянской живописи! - и схватил другой лист.
-Не-ет, синьор! - заголосил Марчелло, - Это же результаты моей колоноскопии!
-У вас тут что, совсем нет чистой бумаги? Есть у вас тетрадка или блокнотик? - возмутился дедушка.
-Здесь не школа! У нас тут только документы, и акварели, и бумажные салфетки, чтобы утираться.
-Ну, давайте салфетку! - потребовал дедушка.
Дедушка нарисовал на салфетке два прямоугольника - толстый и тощий.
-Это картина в фас и картина в профиль, понятно?
-Чего уж тут не понять! - сказали в один голос Рикардо Пальмьери и Марчелло Поленцано.
-Ну и вот. Мне нужно рентгенограмму в фас, и рентгенограмму в профиль. То есть в оба профиля!
-Это ещё зачем, кто же делает рентгенограмму в профиль? - возмутился Марчелло Поленцано.
-Известно, зачем! - вмешался Рикардо Пальмьери. - Мы в полиции всегда фотографируем в фас и в оба профиля!
-Да я конечно могу в профиль, если клиент просит, но только потом чтобы без нареканий! В профиль вы ничего интересного не увидите, это всё равно, что снимать башню Веласка с темечка. И вообще, это вам обойдётся в три раза дороже.
-Ну и что, - сказал дедушка. - Привезу три телеги огурцов вместо одной.
-Пердоно, скузате, синьор, но зачем вы про огурцы? Мы тут принимаем евро!
-А я не признаю евро. Я считаю, что евро это экономическая диверсия Германии. Я считаю:  или лиры, или огурцы. Лиры у нас отобрали, так получайте огурцы. Тем более, урожай будет большой.
-А я вот огурцы принимать не буду!
-Коллаборатор!
-Зачем обзываться?
-Я правду говорю. Я не знал, куда меня привели. Я попал к безродному космополиту, наймиту Евросоюза! Разве можно верить вашим анализам! Вы небось, ещё придумаете, что этот шедевр написан немцем в стиле их поганого экспрессионизма! Я отказываюсь от вашей сомнительной экспертизы!
-Ну и пожалуйста! Как вам угодно! Забирайте вашу пошлую картину!
-Вот какое оскудение профессиональной гордости! Как легко вы отказываетесь от творческой работы!
В это время Старший Реставратор закашлялся. Дедушка в страшном негодовании развернулся и ушёл к нему в мастерскую. Раздался грохот. Марчелло и Рикардо ринулись внутрь и увидели, что на полу валяется картина, отданная на экспертизу сотрудниками Интерпола. На ней был изображён шестикрылый серафим в юбке. Рикардо Пальмьери кинулся поднимать серафима. Марчелло схватился за голову и приказал:
-Немедленно уносите вашего недопечённого Рафаэля, а то вы сейчас начнёте ронять и хорошие картины!
-Конечно, мы его забираем, - вскричал дедушка,
-К мочёной сирени! - поддержал его Старший Реставратор.
-И не прикасайтесь вашими грязными лапами к нашему чистому искусству! - гордо добавил  дедушка, увидев, что Марчелло решил им помочь (дедушка боялся, что картон отвалится).
Дедушка и Старший Реставратор ухватили Шанеля № 5 и потащили его к выходу.
-Вы не патриот! - сказал дедушка, проходя с картиной мимо Марчелло.
-Извини, дружище, он ещё дурее, чем я думал, - прошептал Старший Реставратор, который придерживал картину с другого конца.
-Ладно, чего уж там, - сказал Марчелло. - Сегодня шизик за шизиком валит. Видели бы вы, что мне принёс Интерпол! И ещё сказали, что это Рембрандт!

Отъехав на пару кварталов, Старший Реставратор остановил фургон, и они с дедушкой сняли с многострадальной картины Тьеполо картон с уточками.
- Как вы ловко отмазали Марчелло! При свидетелях! Теперь к нам в мастерскую? - спросил на всякий случай Старший Реставратор: мало ли что ещё придумал кондотьер Сфорца.
-Ни в коем случае, - возразил дедушка. - Для начала надо эту картину замаскировать как следует. Нам нужен новый художник. Нам нужен хороший художник. только это должен быть художник, которого никто не знает и никогда не узнает. Нам нужен художник с неизвестной манерой письма, и мне он известен. Мы сейчас едем к Андреа Меммо.
-Ну -Ну-у! - восхищённо сказал Старший Реставратор. - Ну это здорово придумано. Ну просто Джангалеаццо! Ну альпинист! Без мыла на любую гору!

Для начала в квартиру к Андреа Меммо поднялся только дедушка.
-Здравствуйте, синьор Сфорца! - обрадовался Андреа Меммо, который только что неплохо поспал после ночного дежурства и был в прекрасном настроении.
-Здравствуйте, синьор Меммо, - отвечал ему дедушка. - Как ваши дела, как ваши картины? Хорошо продаются?
-Я пока продал только одну, некоему Кристофано Педрокко. Ну что же, Ван Гог тоже продал при жизни только одну картину. Мне пока хватает зарплаты сторожа.
- Не могли бы вы мне оказать важную услугу? Мне нужно укрыть одну картину от Интерпола. Нельзя ли её к вам сейчас занести?
-Ну пожалуйста, ну о чём разговор!
-Но я должен вас предупредить - это опасная услуга. Ничего дурного мы не сделали, и картина эта наша, но вы же знаете - полиция всегда найдёт, к чему придраться. Учтите, что у вас могут быть неприятности, хотя это маловероятно. Я вас подводить не хочу и пойму, если вы откажетесь.
- Неприятности? Неприятности! Какие пустяки! Ну что вы, ну большие дела! Да я только рад буду - меня уже давно тошнит от полиции!
- Ну тогда вам большое спасибо. Это серьёзная услуга. 
-Вы хотите её тут спрятать?
-Нет-нет! Я хочу, чтобы вы написали поверх неё новую картину, и мы её заберём, чтобы вам не попало за укрывательство. Только сделайте что-нибудь нетипичное, нефиолетовое, чтобы нельзя было догадаться, что это вы.
-Да у меня сейчас только фиолетовые краски. Понимаете, всё остальное растащили: и сиену жжёную, и цианистый кадмий. А вчера вот шарлаховую выпросили.
-Ну тогда фиолетовое, но не очень похожее на вашу руку! А если к вам всё-таки придерутся, отвечайте, что писали быстро, на спор со мной, и холст схватили какой попало.
-Я это всё понимаю. Вы не беспокойтесь. Чепуха. Посидите, а я её сейчас притащу, - заботливо сказал Андреа Меммо.
Андреа Меммо спустился вниз и увидел Старшего Реставратора и "Бабу с крыльями".
- Художник Трёпала. Никогда не слышал. Ну и картина! - удивился Андреа Меммо.- И что это за стиль? Пост-модернизм?
-Понесли, чего там, - сказал Старший Реставратор, который был не готов к искусствоведческой дискуссии. И они принесли картину Тьеполо в квартирку Андреа Меммо и приставили её к стене. Андреа Меммо вгляделся в картину, вздохнул и сказал:
-Простите меня, но я взял на себя задачу, с которой мне не справиться. Я не могу закрасить картину моего итальянского сотоварища! Это святотатство! Если бы вы знали, сколько труда и творческих мук вкладывает творец в своё детище!
-Знаю, - скромно признался дедушка.
Наступила тягостная пауза. Дедушка смотрел на Старшего Реставратора. Старший Реставратор глядел в пол, он больше не желал признаваться в своём авторстве, потому что ему ещё никто не сказал спасибо за его самоотверженность. Да и вообще теперь никто не говорит никому спасибо, и старушкам место не уступают. Ну и молодёжь пошла!
"Да ну, к чёрту!" - подумал дедушка и сказал:
 -Это испанский художник.
Старший Реставратор благодарно засопел.
-Вы уверены? - переспросил Андреа Меммо.
-На все сто! Есть монография: "Хуан Гойтисоло Трёпала, художник из Валенсии".
-О-о, тогда это другое дело! - обрадовался Андреа Меммо и замалевал "Бабу с крыльями" фиолетовым. А потом они втроём пошли в кафе.

Эта глава называется: "Серафим № 5."

ГЛАВА LVII

На следующий день дедушка, дети и Старший Реставратор прогуливались по ботаническому саду, ожидая, пока откроется палеонтологический музей. Музей они отыскали просто: спросили у айфона, где, мол, в Милане Палеонтологический музей, и айфон тут же дал точный адрес: Виа Феста дель Пердоно, 7. Часы работы музея были какие-то странные: с двух до четырёх, а наши друзья по ошибке явились в час дня. Хорошо, что при музее был ботанический сад.
-Что же это за экзотическое растение? - спросил дедушка, подходя к клумбе с большим оранжевым шаром. - Смахивает на тыкву.
Рядом с шаром торчала табличка: "Тыква. Плоды съедобны."
-А это капуста! - сказал Старший Реставратор, указывая на кочан с табличкой "Капуста. Съедобные листья и стебель." В гуще капустных листьев уже завязались мелкие кочешки.
Перед ними был целый огород с табличками, объяснявшими, что и у кого можно есть.  По земле стелились ползучие плети сладкого картофеля и кабачков, за ними торчали из земли салат, шпинат, лук-порей и кустики перца.
-Красивы, подлецы, - заметил Старший Реставратор, рассматривая перчики, блестевшие, как отполированные агаты и кораллы.
За перцами росли развесистые кусты баклажанов и помидоров. Вокруг этих клумб змеился бордюр из зелёной петрушки. Арбузы, как они любят, выплеснулись с клумбы на дорожку и бесстыдно зрели на разогретых солнцем кирпичах. Были тут и заморские диковины. Высокие растения с узкими изрезанными листьями и гранёными пурпурными стручками были подписаны "окра". Рядом друзья увидели заросли томатилло, которое так любят латиноамериканцы.
-Какие у всех у них цветочки красивые, а я и не знал! - задумчиво сказал дедушка, оглядев всё это богатство.
-А это что за репей? - заинтересовался Старший Реставратор. - Вот это колючки! Воткнётся такая в задницу...
-Зачем же она воткнётся? - перебил его дедушка, которому не хотелось в такой чудесный солнечный день рассуждать о физических страданиях.
-А вот полезешь за съедобным плодом, и воткнётся, - объяснил Старший Реставратор, указывая на табличку "Картошка из Кито со съедобными плодами".
-Тогда не ходите задом наперёд, - посоветовал дедушка.
Тут друзья наткнулись на беседку, с которой свесилась питательная лиана Лаб-лаб с фиолетовыми стручками. Старший Реставратор оторвал от лианы стручок, пожевал его и сказал:
-Горох лучше.
Лиана царапнула Старшего Реставратора по щеке, но он не обиделся. Он шагнул к к траве с узкими листьями.
-"Кулинарный имбирь сорта Кардинал Сиснерос", - прочитал довольный Старший Реставратор, вырвал пучок травы из земли, обрезал листья и сунул клубни в карман.
-Кар-р! - ругнулась ворона, сидевшая на табличке "Закрой пасть! Если каждый будет жрать наши растения, получится чёрт знает что, а не ботанический сад!"
Старший Реставратор уже нашёл табличку "Майоран сорта Вечная приправа" и потянул веточку в рот.
-Стоп, - сказал Джанкарло Сфорца, - Это флокс, а не майоран. Я его узнал. Тут перепутаны таблички.
-Ну и что?
-Ешьте, конечно, если вам так хочется, только это слабительное.
Старший реставратор выплюнул веточку и предложил:
-Соберём тогда помидорчиков?
-Ну зачем же... - сказал дедушка.
-А всё равно зайцы сожрут! А вот лучок! - Старший Реставратор потянул за пёрышко. Лук сидел некрепко и вынулся весь, вместе с луковицей.
-А вот какой хорошенький несъедобный кустик в тазике, - с надеждой сказал дедушка и просчитался - в тазу рос рис. За ним виднелся арьергард сорго, проса и кукурузы. Поодаль торчало дерево-не дерево, лопух - не лопух.
-"Абиссинский банан," - прочитала Рита.
-А где плоды? Нас надули! - сказал, сами понимаете, кто.
-В Индонезии листья банана используют как тарелки, - сообщила Рита.
Старший Реставратор потянул лист к себе, но оторвать его не смог.
-Ничего, сейчас мы его срежем, -успокоил всех Старший Реставратор и достал перочинный ножик.
-Лист-то вам зачем? - спросил раздосадованный дедушка.
-Вместо пакета, - ответил Старший Реставратор, - Овощи собирать.
-Черешок у него прочный, повредите лезвие!
Старший Реставратор с сожалением спрятал швейцарский ножик в карман. Малыш вспомнил папу. Папа бы не растерялся, он бы вырвал весь банан с мясом. Папа всегда обрывал все яблоки на яблонях и все груши на грушах, если до них можно было дотянуться сквозь забор.
-Первый раз вижу нормальный ботанический сад! - радостно сказал Старший Реставратор.
-Я вообще не понимаю, зачем они это устроили, к голоду, что ли, нас готовят? - мрачно сказал дедушка. -А, вот наконец начались цветы!
Но и тут поборников чистой эстетики поджидало разочарование. Цветы оказались съедобными. У ноготков и бархатцев предлагалось жевать цветочки, а георгины можно было совать в рот целиком, вместе с клубнями, стеблями и бутонами.
-О-о, чайные розы! - обрадовался Старший Реставратор. - А с кофе их можно?
Гусеница, сидевшая на розе, встала на дыбы и всплеснула коготками от возмущения.
-Что мы откусим у герани "Лимонный бальзам"? - Старший Реставратор потянулся к вазону с цветком, но тут все услышали страшные крики и ругань.
-Постойте тут, а я посмотрю, что случилось, - сказал дедушка.
-Нет, это вы постойте, а я посмотрю, - возразил Старший Реставратор. - Вдруг придётся бить морду?
И Старший Реставратор решительным шагом вошёл в кусты шиповника. Кусты поспешно расступились, Старший Реставратор оказался на лужайке и увидел садовника с лопатой. Орал не садовник, садовник работал молча. Старший Реставратор подумал было, что садовник слушает "реалити шоу", которые потихоньку просачивались на итальянское радио из Америки, но и приёмника не было видно. Ругань неслась как будто из-под земли. Садовник перестал копать, и звуки прекратились.
-Это мандрагора, - сказал садовник. - Мандрагора всегда кричит, если её выкапывают.
-А может, не выкапывать? - предложил Джанкарло Сфорца, подошедший в обход по дорожке.
-Надо выкапывать! Им уже тут очень тесно, они уже так переплелись корнями, такое тут выросло, что прости Господи. Вы бы видели...
-А вы им объясните, что всё делается для их же пользы.
-Обяснить? Это кому объяснить? Растению? Нет, синьор, я ещё не совсем тюк-тюк, чтобы беседовать с капустными котлетами!
-Да. - сказал Джанкарло Сфорца. - Ну что же. А не пойти ли нам в музей? Он ведь уже открылся.

Эта глава называется: "Палеоботаника."

ГЛАВА LVIII

В палеонтологическом музее всё оказалось не так, как предвкушал Джанкарло. Друзей поджидало большое разочарование. Это был тот ещё музей, от той мамы. Никаких скелетов на железных палках в нём не было. В три ряда шли витрины с какой-то гадостью.
-Маленькие какие-то тут все, чёрненькие, - пробормотал дедушка, заглянув в витрину.
-Это не динозавры, это тля какая-то! - сказал Старший Реставратор. - Пойдёмте дальше.
В следующем зале тоже были витрины, и в них лежали коричневые куски, как будто с дороги принесли глину, которую то ли лапами скребли, то ли каблуками давили.
-Что это за коровьи лепёшки! - возмутился Старший Реставратор.
Дедушка нагнулся к табличке и огорчился:
-Ничего не видно. Тут темно.
-Да светло здесь, - заявил Старший Реставратор. - Просто написана всякая ересь.  Вот тут например: "руконогий голопуп".
-Нет, совсем не это здесь написано, - вмешалась Рита. - Здесь написано "брахиопод".
-Ну и я то же говорю. У меня по-латыни была пятёрка! Это вот кто не учит уроки, тот ничего и не понимает!
Рита и не подумала принимать эту реплику на свой счёт. Уроки она учила, хотя и не всегда.
-Да, - сказал дедушка. - В огороде названия приятнее: "Кардинал Сиснерос", "Миссис Чарли Мэй"...
-Вот-вот! - подхватил Старший Реставратор, - Нас надули самым паскудным образом. И что они врут, что это палеонтологический музей! Здесь нет никакой палеонтологии. Здесь отпечатки раков и сороконожек! Вот мы сейчас пойдём к директору и всё ему скажем!
-По-моему, не стоит, - возразил дедушка. - Они же не поменяют для нас витрины.
-Конечно стоит! Людям надо указывать на их ошибки, а то каждый будет делать, что ни попадя. Бабушка меня учила: "Всегда говори, что думаешь!" Я всегда и говорю!
Бабушка Старшего Реставратора, Виктория Фонсека, была командиром партизанского отряда. Она была похожа на Алиду Валли и стреляла очень метко.
Старший Реставратор решительным шагом вышел из зала в коридор. Дедушка и дети пошли за ним, не потому, что так уж хотелось затеять скандал, а потому, что им было скучно оставаться среди витрин с коричневыми отпечатками.
Пропустить кабинет директора было невозможно, и не только потому, что он был помечен начищенной латунной табличкой. Его выдала аура начальственности. Когда наши герои подошли к кабинету, дверь его распахнулась, и выпустила в коридор Садовника и Экскурсовода. Садовник был красен, как перец, а Экскурсовод зелен, как ...м-м.. перец.  Вдогонку Садовнику понеслось директорским тоном: "Голова садовая!" Экскурсовода настигло: "Водила-нудила!" Дверь захлопнулась, барственно грохнув о косяк.
Старший Реставратор распахнул её ногой, вошёл в кабинет, а за ним и все остальные. Кабинет был уставлен мебелью красного дерева, которой было наверно лет триста. Здесь когда-то работал великий Ардито Дессо, основатель музея, и директор не собирался ничего менять, да даже если бы у директора и возникла шальная мысль изрубить книжный шкаф на дрова, министерство культуры тут же вырвало бы у него из рук топор.
-А это что за бордодым? - осведомился Старший Реставратор, схватив странную фигурку с необъятного письменного стола.
-Это корень мандрагоры! - отвечал ему Директор.
-Вы бы хоть трусы ему сшили, что ли!
-Трусами дело не поправишь. Он симметричный. Позвольте, а кто вы и по какому вопросу?
-Мы по вопросу динозавров. Детям показывать. Где динозавры?
-Причём здесь динозавры? У нас тут не Дисней-уорлд, а приличное научное учреждение.
-Этот не музей, а богадельня для тунеядцев! Огромное здание, а ребёнку показать нечего!
-Как это нечего? У нас есть ихтиозавр, почти полный скелет. Где вы ещё видели ихтиозавра с неповреждённой верхней челюстью? У нас такая коллекция пермских брахиопод, что закачаешься!
-Это не страхоподы, а тараканы какие-то! Вы ещё клопов детям покажите! Вы зачем называете ваш музей палеонтологическим? Назовите его музей педикулёза, и все тогда поймут, что вы тут выставляете блох и вшей!
Дедушка сел на стул. Он понял, что этот тяжёлый нетелефонный разговор продлится долго.
-О-о! Пришёл! Эксперт! Ценитель! Да что вы понимаете в палеонтологии? Что вы понимаете в брахиоподах!
-Тут всё на дурака рассчитано, а если человек хоть что-то понимает, он видит, какая это халтура! Развели, понимаешь, трахоподов на народные деньги!
-У нас ат-личный палеонтологический музей! У нас такие плейстоценовые моллюски, что на них приезжают смотреть из Таиланда!
-Я не против, пусть приезжают из Таиланда, если у них не всё дома. А нам этого добра и даром не надо.
Снаряды ложились всё гуще. Малыш терпеливо сидел на диване. Он знал, что взрослые если уж орут, так орут долго. А вот Рита не любила даром тратить время и выскользнула из кабинета сразу после того, как тщательно рассмотрела корень мандрагоры. Далеко удирать она конечно не собиралась, она не хотела огорчать Эваристо Гоцци. Эваристо Гоцци, кстати, вчера звонил от Эвелины. И что он там делает уже два дня? Проводку, что ли чинит?
В первом же зале Рита остановилась, как вкопанная. Она увидела даму, ужасно похожую на Софи Лорен. Дама была в чёрном брючном костюме. На плечи её была наброшена зелёная с золотом шаль из тонкой шерсти. Дама вела за собой на поводке зелёного дракона.
Дракончик был небольшой, килограммов на тридцать, и у него было только три головы. Глазки у него были жёлтые, как опал "кошачий глаз".
-Идём смотреть скелет динозавра, - сообщила дама Рите. - Хочу вот ему показать.  Пусть знает, во что он превратится, если не будет кушать, как следует.
-А что же он должен есть? - спросила Рита.
-Разумеется, человечину.  Только он в последнее время придумал, что обыкновенную человечину он есть не будет, подавай ему принцесс! Принцесс у нас нет, а овсянку он не жрёт!
Упитанный дракончик подмигнул Рите и почесал задней лапой за одним из шести ушей. На голодающего он не был похож. Ночью дракончик тайком лазал в холодильник и пробовал всё подряд. Особенно ему нравилась жареная курица, которая была ему запрещена из-за трубчатых костей. Овсянку дракончик не ел, потому что Софи Лорен всегда варила её с комками.
-Динозавров тут нет, - сказала Рита. - Одни брахиоподы.
-Есть. Сейчас здесь находится скелет небольшого динозавра, - сказала Софи Лорен и отворила дверь в чулан. В поместительной комнате было много хлама: старые швабры, тряпки, корзинка с минералами. За разбитым стеклом шкафчика виднелись окаменелости в коробках с прозрачными крышками. Посреди чулана стояли два больших мусорных бака с костями.
-Эти кости были украдены три дня назад из музея естественной истории, - объяснила Софи Лорен.
-А кто же ворует кости? - удивилась Рита. - Я ни одного фильма не видела, где бы кости воровали. Воруют бриллианты.
-Я вижу, ты не понимаешь ценности этих костей. Это редчайший динозавр, Балаур бондок, новый, науке не известный до прошлого года. Семейку этих динозавров откопали в Румынии, и один экземпляр выменяли на Масиаказавруса кнопфлери из миланского музея. Это тоже редкий динозавр с Мадагаскара, названный в честь гитариста Марка Кнопфлера.
-Неужели он похож на гитариста?
-Я бы не сказала. Он конечно ходил на задних лапах, как Кнопфлер, но вот и всё сходство; а мордой он вышел скорее в Берлускони..Но это ерунда, астероид "Тихо Браге" тоже не похож на знаменитого астронома.
-А кто же украл Балаура?
-М-м..Не будем об этом. Зачем тебе знать про все эти банды, которых в Милане пруд пруди?
-А почему эти банды отнесли кости в музей Палеонтологии?
-Игра случая. Бандиты собирались продать эти кости коллекционеру. Ведь частные коллекционеры интересуются динозаврами. Приятно, если у бассейна вместо мраморного Аполлона стоит Балаур бондок, или Масиаказаурус кнопфлери. Аполлон - в лучшем случае римская копия, а динозавр подлинный! Но кости нашла полиция и по ошибке переправила их в Музей палеонтологии. Стандартная ошибка малообразованного человека. Все почему-то думают, что скелеты находятся в Музее Палеонтологии, а ведь в Милане динозавры выставлены в Музее естественной истории.
-А почему директор Палеонтологического музея не вернул кости хозяевам?
-Человеческая природа. Маленькие мужчины спят и видят, что они выросли, а директор Палеонтологического музея уже несколько дней просыпается с чувством, что у него есть настоящий динозавр. Только опять ему не повезло: кто же будет смотреть на  такую крошку? Полтора метра с кепкой, это несерьёзно. Ирония судьбы - с научной-то точки зрения этот динозавр куда интереснее Тираннозавра рекс. Например, у него когти втягиваются, как у кота. Больше таких когтей ни у одного динозавра нет.
-Но ведь директору попадёт!
-Не обязательно. Кости провалились в трещину времени и сейчас их как бы и не существует. Полиция решила, что кости возвращены, и закрыла дело. А Музей естественной истории считает, что кости до сих пор не найдены. Это недоразумение будет длиться годами. А если кто-нибудь и докопается, откуда в Палеонтологическом музее Балаур бондок, директор скажет, что он просто принял кости от полиции, и не разобрался, откуда они.
-Получается, все воруют?
-Совершенно верно, - обрадовалась Софи Лорен. - Вот ты и постигла тайные пружины бытия. Воруют все и всё, что угодно, даже старые кости.
-Ну и ладно, - сказала Рита. Настроение у неё испортилось. - Пускай все воры, но зачем вы меня сюда привели? Я думала, что мне покажут что-нибудь интересное!
-Интересное? - Софи Лорен была задета этой репликой. В волосах её запрыгали бриллиантовые огоньки, она щёлкнула пальцами, и кости вдруг зашевелились.
Откуда-то из глубины бачка выползла и выпала на пол суетливая горстка мелких косточек. Они заплясали, завертелись, как обрывки письма на ветру, и - хлоп! - сложились в стопу. Рядом суматошно засуетилась другая пригоршня, складываясь, как лего, в парную стопу. Растолкав товарок, выползла тибия, и раздумчиво качаясь, встала на голеностопный сустав. Над тибией зашатался фемур. Каудальные позвонки сложились в длинный хвост.  Максилла влезла на мандибулу, и челюсти заёрзали, пристраиваясь друг к другу. Кость за костью вылетали из бачка и прилаживались друг к другу. Им было трудно, скелет был неполный, некоторым вообще не на что было опереться, и они повисали в воздухе. Рита смотрела на всё это с огромным изумлением: ей было непонятно, как Софи Лорен обходится без волшебной палочки.
Наконец в воздух взмыл череп, покрутился, встал неправильно, подумал, неловко развернулся, въехал мыщелком в верхний шейный позвонок. Шею повело сначала вправо, потом влево, и вся ажурная конструкция замерла. Бачки опустели. Перед Ритой стоял скелет динозавра. Динозавр был чуть выше Риты.
-Маленький какой! - сказала Рита.
-Конечно это не тираннозавр, но тоже хищник. - обиженно сказала Софи Лорен.
-А где остальные-то кости? - напомнила Рита.
-Сейчас будут, - пообещала Софи Лорен. Минералы запрыгали из корзинки, пристраиваясь к скелету, и превращаясь в кости.
-А кожа? - спросила требовательная Рита.
-Кожа..- Софи Лорен оглянулась вокруг и увидела охапку половых тряпок. Тряпки  не стали артачиться и превратились в недурную чешуйчатую кожу. Из-под неё торчали рёбра.
-Худой уж он больно, - огорчилась Рита. - А где мясо?
-Сейчас будет мясо, - пообещала Софи Лорен, но Рита увидела, что она задумалась. - Н-да, запросы у тебя...Попробуем вот как...
Пальцы её превратились в разноцветные световоды, с ногтей побежали электрические разряды.
В кабинете директора все были заняты спором, и никто, кроме Малыша, не заметил, что порывом ветра распахнуло дверь и смело все подушки с дивана, тем более, что порыв деликатно притворил за подушками дверь. Подушки просвистали по лакированному паркету в чулан и одна за другой попрыгали в пасть к динозавру. Шкура на нём расправилась.
-А глаза? - спросила Рита: она не любила халтуры. Из-под шкафчика выкатились два теннисных мяча и встали на место.
-А зрение у него бинокулярное? - спросила Рита.
-Только впереди, зона в 20 градусов, когда он глаза к носу сводит.
Динозавр вдруг свёл глаза к носу и сфокусировал сектор бинокулярного зрения на Рите.
-Иппи-но-но! - сказал динозавр и сделал тренировочный выпад задней ногой. Когти выскочили из чехлов, как лезвие складной финки.
-Как странно, - сказала Рита. - Разве ящеры могут издавать звуки?
-А в чём проблема? - спросил дракончик. - Я же говорю? Вот и он говорит на своём верхне-юрском!
Дракончик разговаривал, но как-то странно. Рита пригляделась и поняла, в чём дело: все три головы говорили одновременно, слаженно, как греческий хор.
- Иппи-баа-ба! - сказал динозавр и сделал выпад второй ногой.
-Какой славный, ногами дерётся! - умилилась Софи Лорен.
Зубастый миляга с круглым пузечком, на которое была истрачена целая подушка, напоминал молодого борца сумо, только ещё выходящего на заданный вес. Задние ноги у него были толстые и крепкие, но и передние тоже ничего: в отличие от Тираннозавра и некоторых других тиранов Балаур не был сухоручкой.
- Иппи-иппи-пипи! - сказал ящер и почесал себя подмышкой. Настроение его улучшалось с каждой минутой.
-А ты понимаешь, что он говорит? - спросила Рита у дракончика.
-Понимаю. Он говорит: "Всех разорву!"
-Прекрасный план, - рассмеялась Софи Лорен и растаяла в воздухе вместе с дракончиком.
Рита выскочила из чулана и захлопнула дверь. Ящер ударился в дверь задними ногами, как рассерженный петух, и вышиб филёнки вместе с куском стены.
-Иппи-ипи-пипи! - сказал он назидательно и побежал за Ритой.
Зрелище было устрашающее: впереди Рита, позади чудовище юрского периода, два метра от головы до кончика хвоста.
-Это что такое?- спросил профессор из Таиланда, посторонившись. Экскурсовод, который больше не хотел выслушивать от директора упрёки в некомпетентности, быстро ответил:
-Съёмки американского сериала "Ночь в музее".
-А-а, - сказал профессор из Таиланда, и на этом инцидент был исчерпан.
Рита ничего другого и не ждала. Она знала, что взрослые не придут на помощь ребёнку. Можешь сколько угодно орать на лестничной клетке: всё равно никто  не высунется из двери, чтобы посмотреть, что же такое там с тобой делают.
У динозавра были длинные ноги, но он уступал Рите в маневренности, путаясь хвостом в витринах. Рита нарочно бежала зигзагами, а рвануть ей наперерез ящер не догадывался. Динозавр делал рывки и выпады, щёлкал зубами, но промахивался, потому что Рита всё время выскакивала из зоны его бинокулярного зрения. Они уже снова были в зале с таиландским профессором. Экскурсовод, видя такое дело, сказал таиландцу: "Отойдёмте в сторонку", и вскочил на витрину. Профессор запутался в саронге, и экскурсовод подтянул его к себе за шкирку, как кота.
Ящер дал ногой по витрине. Это он зря. Витрина, рассчитанная на международный терроризм, затрещала, но не подалась.
-Ёкалэмэнэ!- заорал динозавр и схватился за ногу.
Рита меж тем повернула в небольшой зал, который она присмотрела заранее. Динозавр оклемался и бросился за ней, но остановился в нерешительности. Проход между витринами был слишком узок, а обежать витрину он не сообразил. Лобик у него был низкий, и умишко слабый, мезозойский. У динозавров вообще-то два мозга. Второй мозг, самый умный, находится в заднице, но там, как известно, глаз нету.
-Ипи-ипи-пипи,- на всякий случай предупредил динозавр и крепко задумался. Риту такие размышления не устраивали. Она огляделась в поисках какой-нибудь палки или утюга, но в музейных залах не держат посторонних предметов, чтобы хулиганам нечем было драться и бить витрины.  Тогда Рита прищурилась и сказала:
-Ипи-ипи-пипи!
Динозавр заревел от обиды, ринулся вперёд и застрял в проходе.
В это время в комнату вбежала женщина в сиреневом халате и дала ящеру поварёшкой по мозгам - тем, что в крестце. Динозавр крякнул, осел на задние лапы и окаменел.
-Здравствуйте! - сказала вежливая Рита.- Вы как всегда во-время.
-Здравствуй! Это даже нехорошо, что ты всё время попадаешь в переделки! - упрекнула Риту Ингрид Бергман.
-Надо бы ему табличку приделать, - переменила тему Рита.
-Ну это уж ты сама, мне нужно домой, я суп  не выключила, - ответила фея Сирени и убежала.
Рита задумалась над тем, где взять карточку для таблички. В это время в комнату зашли директор, Старший Реставратор, и дедушка. Все трое говорили одновременно.
-Да, - говорил дедушка, - приходится признать, что айфон нас подвёл. Это не тот музей, который стоит показывать детям.
-Вот я вам сейчас покажу ихтиозавра! - кричал директор.
-Университет, твою мать! - гневно гудел Старший Реставратор. - Для вас ответственность перед посетителями пустой звук!
Дедушка остановился перед Балауром бондоком и сказал:
-Так вот же нормальный динозавр.
-Так быстро? - растерянно пробормотал директор.
-Что быстро? - спросил Старший Реставратор.
-Ну, муляж так быстро сделали. Они говорили, что им нужен месяц.
-Поспешишь- людей насмешишь, - сказал кстати вошедший в зал таиландский профессор. - Собрали-то его неправильно! Коленками назад.
-Как то есть коленками назад! - запротестовал директор. - Именно таким он и был.
-А откуда вы знаете? Можно подумать, это ваш дедушка! -отпарировал таиландец. - Я не верю во все эти новомодные теории, что мол динозавры пищали, бегали и были теплокровными! Ящерица, она и есть ящерица, она брюхо волочёт, и ноги у неё должны быть широко расставлены.
-Правильно! - поддержал его Старший Реставратор.- Говори всё, что думаешь, безо всяких сю-сю, да мусю!
Профессор из Таиланда потянул неудачно склёпанное чучело за ногу, но оторвать не сумел. Директор испугался за сохранность экспоната и дал таиландцу по лбу.
Малыш потянул дедушку за руку. Он знал, что дерущимся нужно много места, и лучше пока отойти в сторонку.
-Ну вот, - сказал Джанкарло Сфорца, - мы сказали то, что думали. Может быть теперь мы уйдём? А то ещё по лбу достанется в чаду научной дискуссии.
-Вот именно! - сказал Старший Реставратор. - Они тут сами не знают, что у них выставлено, и не понимают, как этих тварей монтировать. Полная некомпетентность. У меня нет никаких сомнений в том, что все вокруг ослы.
Людям, которые всегда говорят, что думают, можно только позавидовать. А вот тем. кто их окружает, не позавидуешь.
-Дедушка, - спросила Рита, - а тут никто не бегал, не кричал?
-Да, конечно, кричали они друг на друга, и зря. Но не бегали, слава Богу, - ответил дедушка.
-А ничего странного вы не заметили?
-Да, музей этот странный. И директор странный. И правила странные - я тут видел даму с собачкой. Я думал, что с собаками не пускают. Хотя, если тут нет настоящих костей...
-А что за собачка? - спросила Рита.
-Длинненькая такая.
-А какого цвета?
-Светленькая, - неуверенно сказал дедушка. - Такого сероватого цвета.
-Пошли лучше в сад, - предложил Старший Реставратор, - и съедим по помидору.
-Я предлагаю не рвать чужие помидоры, а сходить в мороженицу. - сказал Джанкарло.
Так они и сделали.

Эта глава называется: "Румынский гастролёр."

ГЛАВА LIX

А Эваристо? Эваристо пришёл к Эвелине, и больше не ушёл. Эваристо ходил хвостом за Эвелиной и ужасно мешал ей готовить завтрак, мыть посуду, подметать пол и стирать, но Эвелина никогда на него не сердилась. Зато когда Эваристо брился в ванной. Эвелина стояла в дверях и очень его отвлекала. Эваристо корчил ей в зеркале всякие смешные рожи; Эвелина смеялась и говорила "Не поцарапайся!" После уборки Эвелина готовилась к докладу, и сначала Эваристо очень скучал, но потом они нашли выход: они ложились на диван обнявшись, и Эвелина читала статьи, а Эваристо думал о том, как прекрасно и рационально устроен мир, как вот например здорово, что у Эвелины подмышкой растут волосы, а на лице - нет, или как здорово, что у Эвелины...- но у неё вообще всё было здорово, и пахло от неё так, как будто яблоки пересыпали вербеной.
Это была долгая, прекрасная и счастливая жизнь. Продолжалась она три дня. А на четвёртый Эвелина спросила:
-Почему же не звонит мой телефон?
-А я его выключил, - сказал Эваристо.
-А почему не звонит твой айфон?
-А я его тоже выключил. И поставил на предохранитель.
-Но как же так можно? А вдруг позвонит Джанкарло? Вдруг у него что-нибудь случилось? Он наверно уже беспокоится, ведь ты ему позвонил только раз.
Эваристо устыдился и включил айфон. И айфон тут же зазвонил. Звонила Бьянка Лукреция Борджиа.
-Эваристо, - сказала она, всхлипывая, - ты прости, но мне больше некому позвонить. Андреа...Тут такое...А полиция говорит - он са-ам...Полиция говорит - нужно бороться с плесенью...
Тут Бьянка разрыдалась всерьёз, и ничего понять было невозможно.
-Ладно, - сказал Эваристо. - Я сейчас приеду.
-А нельзя не ездить? - спросила Эвелина.
-Ну как же не ездить? - растерялся Эваристо. - Там у Андреа Меммо что-то произошло, Бьянка в панике. Ну как же можно? Ну нужно же помочь?
-Конечно. - сказала Эвелина, - Конечно, людям надо помогать. Только почему всё это случилось сегодня, а не послезавтра? Или через неделю? Почему в жизни позволено только три дня счастья?
-Ну почему три дня? Ну ведь всё впереди? - удивился Эваристо.
Эвелина хотела сказать, что после трёх дней счастья любовь как-то постепенно разбавляется жизнью, но не стала.  Она боялась, что Эваристо спросит, откуда она это знает, и начнётся глупый и ненужный разговор. А она не знала, она просто это почувствовала, и её охватила тоска.
-Ладно, - сказала она вместо этого, - сейчас я оденусь...
Эваристо встревожился.
-Эвелина, - сказал он, - я не знаю, что там. В такой ситуации лучше без тебя. Я ведь буду всё время на тебя отвлекаться, охранять тебя, и могу принять неправильное решение.
-Эваристо...
-Ну что ты, Эвелина, я же мужчина; с нами никогда ничего не случается.
-Эваристо...
-Нет, правда, ну ты пожалуйста, уж ты отпусти меня одного..
-Эваристо...Хорошо. Но ты позвони. Позвони, ладно?
Эваристо оделся. Эвелина накинула халат и вышла за ним на лестницу:
-Тогда я схожу в университет. И давай вечером встретимся у Джанкарло. 
-Конечно, - согласился Эваристо.
Эваристо побежал вниз по лестнице, а Эвелина глядела ему вслед. Ей было страшно, что он не вернётся.

История с Андреа Меммо приключилась такая ужасная, что её никак нельзя забыть. Андреа Меммо, придя с ночной работы, как обычно, наскоро перекусил и принялся за очередную картину. Оторвал его от этого интересного занятия звонок в дверь. Андреа Меммо посмотрел на часы и понял, что работал он долго, что пришло время полдника, и что он очень голоден. Он решил, что Бьянка опять забыла ключи, подошёл к двери и распахнул её. Перед ним стояли два незнакомых ему синьора с чемоданчиком. Андреа Меммо внимательно вгляделся в лица посетителей, ища в них черты Ван Гога и Гогена, но посетители не тянули даже на Репина и Айвазовского. Андреа Меммо успокоился и впустил их в квартиру.
Не буду вас интриговать, дорогой читатель, и сразу раскрою карты: к Андреа Меммо пришли Пальмиро и Тольятти. Начальство раскрыло им рабочий псевдоним Тимофея Внедрилло: Андреа Меммо, - и по этой прямой наводке стогокорытовцы нашли его адрес в телефонной книге. Правда, и в этот раз не обошлось без фальстарта: сначала друзья наведались на улицу Песталоцци и получили там тряпкой по мордам от синьоры Джульетты. Зато на улице Виктора-Эммануэля Андреа Меммо оказался дома.
Тольятти, будучи мужиком здоровым, сразу пнул стоявший у входа шкаф. Шкаф послушно упал на бок и забаррикадировал входную дверь. Из него высыпались тюбики с краской.
-Мы пришли выпить за твоё деньрожденье, Тимофей, - сказал Тольятти по-русски.
Андреа Меммо обрадовался, что его не связали, и огорчился, что не знает иностранных языков.
-Вот. - добавил Пальмиро.
Все помолчали. Андреа Меммо по-русски не заговорил.
-Опять-двадцать пять! Начинается...Ты значит вот так себя позиционируешь? Мерзавец, - скорбно заключил Тольятти, у которого внезапно кончился дипломатический иммунитет к предателям Родины. Что уж говорить о Пальмиро; у того никогда и не было не только иммунологической толерантности, но и простой терпимости к либералам и дерьмократам, поэтому Пальмиро заорал:
-Кончай косить под итальянца!
-Да что с ним разговаривать, - сказал Тольятти, смахивая со стола всякие ненужные предметы вроде подставок с мастихинами и папок с рисунками. Он подчёркнуто звучно поставил на стол бутылку водки. Появилась и закуска. Андреа Меммо всё ещё не мог понять, что происходит, потому что Пальмиро и Тольятти демонстративно говорили по-русски. Вернее, Тольятти занимался сервировкой стола, а говорил Пальмиро:
- Мы тебе поляну накрыли, а ты! Русским языком брезгуешь, предатель? Вот что меня в трындец плющит и колбасит! Забыл, с чего начинается Родина? Сколько денег на твоё бесплатное образование ухлопали, а ты, Тимофей, как тебя не корми, всё за границу смотришь! А сало русское едят! - подчеркнул Пальмиро, указывая на грибы.
Тольятти вытряхнул кисти из стаканчиков и стал разливать водку.
-Не наливай предателям Родины! - сказал Пальмиро, накрыв третий стакан ладонью. - Слышь, говори по-русски, а то не нальём!
-Нет, - возразил Тольятти и стряхнул руку Пальмиро со стакана. - Задание есть задание, сказано на троих, значит на троих.
Но всё-таки он налил Андреа Меммо чуть меньше, так что на Пальмиро и Тольятти пришлось по 350 граммов, а на Андреа Меммо только триста. А если бы Андреа Меммо пошёл настречу российской мирной инициативе, ему бы досталось 333 грамма. Сам виноват.
-Ну, поплыли, - сказал Тольятти.
Бандиты отпили по полстакана и удивлённо уставились на Андреа Меммо.
-Ёлы-моталы, ты что скроил козью морду? -сказал Пальмиро укоризненно.- Он брезгует! Пей, подлец, мы знаем, что ты алкаш - вон у тебя сколько бутылок из-под политуры! По-итальянски, что ли, тебя уговаривать, интеллигент паршивый?
- Не можешь, научим; не хочешь - заставим! - сказал Тольятти и прибавил по-итальянски:
-А ну, скажи "А-а"!
-А-а! - сказал Андоеа Меммо, обрадовавшись, что он хоть что-то понял.
Тольятти отработанным жестом влил ему в рот полстакана водки. Пальмиро заботливо сунул туда же заранее откушенный кусок огурца. Андреа Меммо закашлялся, схватил стакан и залпом допил его.
-Вот. - сказал Тольятти. - Хорошо пошло, мелкой пташечкой!
-А теперь споём! - предложил Пальмиро и затянул: "С голубого ручейка начинается река ..." Когда душа поёт, нет лучше этой песни.
-"Ну а дружба начинается с бутылки!" - подтянул Тольятти.
-"От бутылки маленькой одной"...- продолжил Пальмиро. Оба они знали только этот вариант. А Андреа Меммо даже и его не знал.
Спели и затихли. Всё-таки Андреа Меммо был раскисляй и портил остальным радость свидания. После того, как родилось три-четыре милиционера, Пальмиро и Тольятти уставились на банку с грибами.
-Это рыжик, - сказал Пальмиро, указывая вилкой на гриб, затаившийся в середине банки.
-Сам ты рыжик, это волнушка! - возразил Тольятти.
-Да иди ты в Итаку, это рыжик, - отпарировал Пальмиро.
Тольятти вскочил - он был человек авторитарный и не любил, когда с ним не соглашались, - перевернул банку, и на столе вырос небольшой Монблан, со склонов которого потекли прозрачные слизистые каскады. Но недолго лились эти струи; Тольятти устроил горе грибов разрушительное землетрясение.
-Вот он! - радостно закричал Тольятти, ухвативши спорный гриб, но тот ловко ушёл у него между пальцев и запрыгал по столу.
-Ты что закуску портишь! - заорал Пальмиро в досаде на проигрыш: теперь уже ясно было видно, что это волнушка.
-Русский человек после первой не закусывает! - загоготал Тольятти. Он был в хорошем настроении: задание Родины было наконец выполнено. Андреа Меммо его прекрасно понял: несколько минут назад перед ним раскрылось всё устройство мироздания, и в небе засияли алмазы размером с яйцо колибри. И Андреа Меммо грянул, на чистом русском языке:
-У тёти Мани со двора упёрли грушу! Теперь нам груши с тётей Маней не покушать!
-Ты чё, парень? - опасливо сказал Пальмиро и отодвинулся от Андреа Меммо.
-Хорошо сидим, - сказал Андреа Меммо и потянулся к Пальмиро. - Ты, парень, молоток... Люблю...
-Я... - сказал Пальмиро и встал. Он заглянул в глаза Андреа Меммо и увидел там жаркий пламень белой горячки. Теперь Андреа Меммо был способен на многое. Пальмиро порскнул к двери, но путь ему преградил поваленный шкаф. Андреа Меммо настиг Пальмиро в два прыжка, прижал его коленом к стене и поцеловал.
-А теперь тебя! - повернулся он к Тольятти.
-Только попробуй, - заорал Тольятти.
-Ну-у? Ну всего-то одну безешку? -сказал Андреа Меммо с холодной жестокостью, подсёк его под коленки, рывком  поднял на ноги и запечатлел на его устах братский поцелуй.
-А теперь я покажу тебе пьезо-электрический эффект, - сказал он, повернувшись к Пальмиро, но тот уже перелезал через подоконник. Его нагнал Тольятти и захлопнул створки окна прямо перед носом у Андреа Меммо. С карниза они не слетели только потому, что были в дрезину пьяные.

Когда Эваристо снял дверь с петель и перелез через поваленный шкаф, он увидел, что Андреа Меммо ходит по половице, иногда срываясь на соседнюю, и со звериным одушевлением поёт старинную итальянскую песню времён крестовых походов: "Голова обвязана, кровь на рукаве, след кровавый тянется по сырой траве!" Эваристо посмотрел на осклизлые грибы и всё понял.
- Дело не в плесени! Это острое алкогольное отравление. Тут не полицию нужно. Вызывай скорую помощь! А я сейчас найду этих скотов. - сказал он Бьянке и выбежал на улицу.
Далеко бежать не пришлось; Эваристо увидел кафе, на пороге которого стоял официант и потрясал бутылкой со знакомой Эваристо наклейкой.
-К вам заходили сейчас двое бритоголовых? - спросил Эваристо.
Официант, который ещё не остыл от злости, принялся рассказывать. Но он не знает всех подробностей, поэтому дайте-ка лучше я расскажу.

Пальмиро и Тольятти слетели вниз по пожарной лестнице, и Тольятти грязно выругался от сознания исполненного долга, а Пальмиро пожаловался:
-Хорошо, но мало. И водка говённая, сучок. Дерьмократы даже водку испакостили. В России, и водки хорошей нет!
-А это другой бутылёк, - объяснил Тольятти. - Я его купил на вокзале. Это мексиканская водка. Я её перелил в нашу посуду, а червяков и кактус выкинул.
-А тот пузырь где? - ахнул Пальмиро.
-Я его заначил.
-А на фига?
-А ни фига. Нефиг переводить эксклюзивную водку на этого недоноса!
(В России существует статья за недоносительство, и таких правонарушителей называют недоносами или недоносками. Прим. итальянского пер.)
-А где он щас?
-В чемодане!
Оказывается, Тольятти не потерял присутствия духа даже при прыжке в окно и спас драгоценный чемоданчик. Вот такой он был человек. Мужественный и бесстрашный. Не чета нам с вами.
Тут апатриды поравнялись с кафе, рядом с которым было выставлено меню на русском языке, специально для русских туристов:
"Всё как у мамы! Котлеты и голубцы, беляши и манты, борщ и щи, салат оливье и селёдка под шубой, бычки томатные, салат мимоза и винегрет, кисель с молоком, напиток Байкал".
У Пальмиро сладко защемило сердце. Или может быть желудок - они рядом. Он потянул Тольятти за рукав.
-Мы на бюджете, - напомнил ему Тольятти и сел за ближайший столик. Он расстегнул чемоданчик и вынул заначенную жестянку шпрот.
Официант привычно указал на плакат "Запрещается приносить еду с собой".
-Мы просто хотим культурно посидеть! - запротестовал Пальмиро, но посмотрев на каменное лицо официанта, сдался:
-Ладно, жлобы, несите меню.
Заказали подешевле: беляши, бычки и маринованные сардинки по-венециански, с лучком. Тольятти достал заветную бутылку. Официант привычно показал на плакат "Приносить и распивать запрещается".
Пальмиро со злостью ткнул вилкой в сардину.
Разливали под столом. Пить пришлось из пепельницы, потому что вредный официант убрал стаканы. Удалось выпить пять пепельниц, прежде чем к их столу подошёл официант в сопровождении трёх громил и скомандовал:
-Бутылку на стол!
Пальмиро со злостью швырнул бутылку на пол, но официант ловко перехватил её и передал вышибалам. Пальмиро и Тольятти угрюмо поднялись, проследили, чтобы им сдали сдачу до копейки и ушли.

-А дайте-ка я проверю эту бутылку, - сказал Эваристо. - Что это они такое пьют, отчего обычный человек дуреет?
-Да чего проверять, простой советский сучок, но в количестве, - сказал официант и поставил водку на стол. - А как её проверишь?
-Сейчас узнаем по айфону, - пообещал Эваристо и включил чудо-аппаратик.
Айфон повёл себя удивительно. На его экране вдруг загорелось слово "Масс-спектрометрия", сдвинулась крышечка, вывалился длинный щуп и полез в початую бутылку. В айфоне что-то затрещало, и он проскандировал голосом диктора Левитана: "В растворе абнар-ружен радиоактивный па-лоний".
-Это что за полоний? - спросил официант. - Для чего его применяют?
-О-о, применений много, - ответил айфон уже привычным тенором, - в том числе и медицинские.
-Например? - заинтересовался официант.
-Пожалуйста. Применяется для отравления Литвиненко...
-Достаточно. - сказал Эваристо. - Всё ясно. Вот уже пол-Европы обгажено полонием, и всё не унимаются. Вызывайте санэпидстанцию и полицию. Предупредите, что бутылка радиоактивная, и пусть присылают специалистов. А я пошёл ловить этих гавриков.
Нагнал он их быстро, Пальмиро и Тольятти стояли за углом, держась за стенку. Милиционеры чувствовали себя неважно, особенно Тольятти.
-Что это он такой зелено-бледный? - спросил Эваристо.
-Траванулся в столовке, - ответил Пальмиро.
-Конечно. Только своим припасом. Ну что, не в лом? Где ваша машина?  - спросил Эваристо без обиняков. - Поехали в больницу.
-В больницу сейчас ты поедешь, - сказал Пальмиро. - Я бью два раза, второй раз по крышке гроба!
-Ребята, мне с вами возиться некогда. Хотите, поедем в больницу, хотите подыхайте.
-А чё подыхайте? - заинтересовался Пальмиро. - Чё подыхайте-то так сразу?
-Не сразу, но дня через два. От радиоактивного полония загибаются быстро. Помните вашего Литвиненко? Ваше счастье, что мы знаем, что в водке был полоний, а не цикута, и в больнице поймут, какую клизму вам ставить.
-Врёшь...- простонал Тольятти. - Ты что, по серьёзке?
-В последний раз спрашиваю, где ваша машина?
Ультрамариновый Тольятти уже не мог говорить, и только механически повторял какой-то странный жест: сжав кулак, рубил и рубил ребром другой ладони по сгибу локтя, - вероятно проверял угасавшие рефлексы.
-Вона наш фольксваген, - выдавил фиолетовый Пальмиро.
Фольксваген был шагах в пятидесяти, но шли к нему долго: бандиты еле ноги волочили. Эваристо сел за руль. По дороге Пальмиро заплакал. Тольятти крепился, но наконец и его прошибла скупая мужская слеза.
-Ну что вы рассиропились? - грубо спросил Эваристо. Пальмиро и Тольятти и вообще-то были ему противны, а когда они хлюпают носом, это уж совсем гадостно.
-Нас заразят СПИДом, - всхлипнул Пальмиро.
-СПИДом? СПИДом вас обязательно заразят, на то и больница, - ответил жестокий и мстительный Эваристо Гоцци.

Эта глава называется: "Укол зонтиком."
ГЛАВА LX

В тот самый день, когда несчастные жертвы эфэсбешных разборок были увезены в больницу, а Старший Реставратор увёл детей в пинакотеку, дедушка задумал полакомиться пломбиром и положил его на тарелочку, чтобы тот оттаял. Тут дедушка увидел кудрявого черноволосого человека в зелёном костюме и ботинках с оранжевыми шнурками.  Покупатель посмотрел Джанкарло в глаза и сказал:
-Я хочу в туалет!
-Пожалуйста, - сказал дедушка. - Вы же знаете, где он.
Антонио Гауди побежал вглубь помещения, а дедушка проследовал за ним, на всякий случай, потому что второй раковины у него не было. С собой дедушка взял пломбир, прихватив его салфеткой, потому что пломбир морозил руки. В темноте коридора Антонио Гауди неожиданно выскочил из засады, напал на дедушку и прижал его к стене уборной. Пломбир со стуком упал на пол.
-А теперь мы поговорим! - прошипел Антонио Гауди. - Где сейчас твой дружок в ботинках с зелёными шнурками?
Дедушка собирался двинуть командора ногой в живот, (с целью самозащиты), но тот внезапно заорал и схватился за голову. Антонио Гауди постигла судьба злосчастного царя Додона: попугай клюнул его в темя. Поэтому дедушка пнул Антонио Гауди не в живот, а под коленку, и тот завопил ещё сильнее. Кот, легко, как резиновый мяч, с пола взял высоту и вцепился Антонио Гауди в горло. Финансист Антонио Гауди рухнул на пол. Кот посторонился, дедушка подобрал пломбир и достойно завершил с успехом начатое, (или с успехом завершил достойно начатое, но сейчас некогда разбираться в стилистических тонкостях). Антонио Гауди затих и как будто уснул, но не то, чтобы холодным сном могилы, потому что грудь у него тихо вздымалась. Дедушка расторопно поставил над командором стул, заключив его в клетку ножек, и для верности уселся на его сиденье. Он посмотрел вниз и увидел, что кот с усилием тащит ему сотовый телефон.
-Правильно! - похвалил кота дедушка и позвонил Орландо Грондона, телефон которого был теперь запрограммирован.
Орландо Грондона не обрадовался звонку.
-Синьор Грондона, извините за беспокойство, но у нас тут бандитское нападение. Субъета в зелёном костюме и ботинках с оранжевыми шнурками. Мы его тут скрутили общими усилиями, попугай, кот и я, и сейчас я на нём сижу. Я хотел бы, чтобы вы его арестовали.
-Понятно. - выжидательно сказал Орландо Грондона.
-Я этого мерзавца знаю, - добавил дедушка, - Он уже здесь разок побывал, разбил раковину и украл маску деда Мороза.
-Понятно. - отреагировал Орландо Грондона без энтузиазма.
-По-моему вам не понятно, - строго сказал дедушка, - и я вам сейчас объясню...
-Не надо, - перебил его Орландо Грондона, - Я понял. Я вам кого-нибудь пришлю, но не сразу, потому что у нас тут назревает обеденный перерыв.
-Вы учтите, что он у меня под стулом, и я не знаю, сколько я смогу продержаться.
-Ну, я не требую от вас невозможного, - утешил его Орландо Грондона и повесил трубку.
Командор очнулся и попытался стряхнуть с себя стул.
-А по лбу? - спросил дедушка. Дедушка блефовал, потому что пломбир уже оттаял.
Командор осел на пол.
-А теперь мы поговорим! - сказал дедушка. - Скажите, вы почему воскресли, и зачем вам ботинки с оранжевыми шнурками?
-Никогда! - воскликнул Антонио Гауди.
-Ну, как хотите. Сейчас за вами приедет полиция.
Грянул выстрел. Ножка стула разлетелась вдребезги, стул упал, дедушка упал и некоторое время поднимался с пола. Антонио Гауди вскочил, пробежал мимо изумлённого Маттео Фальконе, сорвал по пути с гвоздика маску деда Мороза и был таков.
-Извините, месье, - сказал сконфуженный Маттео Фальконе, - Я перепутал ботинки. Подошвы у него совершенно такие же!
-Да, - сказал дедушка, усаживаясь в кресло, чтобы передохнуть, - Это был интересный поступок, но в результате мы упустили важную информацию.

Через пару часиков на улице Скальци появилось два синьора. Один синьор был в клетчатой рубашке, и физиономия у него была длинная и унылая, как у лошади. Другой синьор был в футболке со Шреком, и физиономия у него была круглая и бородавчатая. Синьоры направились прямиком к двери магазина "Редкие старинные вещи".
-Мильтон Фридман, - представился Шрек.
-Адам Смит, - представился Лошадь.
Дедушка и сам догадался, кто к нему пришёл, но не подал виду - начнут расспрашивать, что и откуда, и невольно скажешь больше, чем хотел. Поэтому дедушка отделался ничего не значащим:
-Очень приятно. Тёзки известных экономистов..
-Я вовсе не тёзка Мильтона Фридмана, - обиделся американский сыщик. - Я сам по себе.
-Не нужно проводить параллели, - поддержал его Адам Смит. - Мы хотим, чтобы нас ценили за наши личные достоинства.
Дедушка заверил обоих, что он собирается их ценить исключительно за личные достоинства.
-Я понимаю, - добавил он, - вы наверно много претерпели из-за своих фамилий.
-Как когда, - ответил Адам Смит, - Вы же знаете, как люди суетны и непоследовательны. Когда жили хорошо, все нас привечали, а теперь отводят в сторону и допрашивают: "Что же ты, подлец, накрутил с рыночной экономикой"? Злые, как собаки!
-Но мы пришли по другому вопросу, - сказал Мильтон Фридман. - Где сейчас находится субъект в ботинках с оранжевыми шнурками?
-А он уже давно убежал, два часа назад. Что же вы сразу-то не пришли, когда я позвонил?
-Ну эта итальянская полиция, ну это уже полный привет! - вскипел Мильтон Фридман, - Они же нам сказали об этом только пятнадцать минут назад, когда вернулись с обеда!
-А почему вас интересуют ботинки? - спросил дедушка. - Я думал, вы ищете бриллиант.
-Кто это вам сказал?! - так и взвились Мильтон Фридман и Адам Смит.
-Орландо Грондона! - ответил дедушка. Он был зол на полицейского и не собирался его выгораживать.
-Орландо Грондона надо язык оторвать! - сказал Адам Смит
-Орланло Грондона надо оторвать... - начал Мильтон Фридман.
-Руки-ноги? - подсказал дедушка.
-Нет, ну это уж зачем, это садизм какой-то получается, - вступился Адам Смит. - Ну хорошо. Шнурки связаны с бриллиантами. Вобщем, Стеньку украл некто со шнурками. И в ботинках. Но я вас, сэр, в определённом смысле предупреждаю, что это конфиденциальная информация.
-Держи, папаша, рот на замке. - популярно объяснил Мильтон Фридман.
-Ну так что вы знаете про ботинки? - напомнил Адам Смит.
-Почти ничего.
-Папаша, выкладывай всё, как есть, - ободряюще сказал Мильтон Фридман и хлопнул дедушку по плечу.
-Сэр, вы хотите помочь следствию? - спросил Адам Смит.
-Очень хочу, - признался дедушка. - Мне так надоели эти ботинки. Приходят и уходят, когда хотят.
-Папаша, ты о чём? - спросил Мильтон Фридман.
-Я хочу сказать, что их кто-то всё время приносит и уносит.
-Антонио Гауди? - предположил Адам Смит.
-Не думаю, согласитесь, это было бы странно. Он же не маньяк. Нет, тут есть какой-то...
-Сообщник?
-Нет, скорее наоборот..
-Вы его видели?
-Никогда не видел.
-А откуда вы про него знаете?
Дедушка промолчал. Ему не хотелось впутывать в это дело попугая.
Тут Адам Смит огляделся, увидел попугая и спросил:
-А ты, попочка, никого не видел?
-Я не попочка, я Федя, - возмутился попугай.- Нашли попочку.
-Извини, Федя! Так ты никого не видел? Кто тут вносит и выносит ботинки?
-Фраер.
-Фраер! - воскликнул Адам Смит. - Ну вот наконец толковая информация!
-Фраер? -сказал Мильтон Фридман, - Ну вот это другое дело! Ну что же ты, папец, крутил, скрывал такую важную деталь? Ты же знал, что ботинки приносит фраер!
-Я не крутил, - удивился дедушка, - Я просто не понимал, что это важная деталь.
-Океюшки, - подытожил Мильтон Фридман.
-Олрайт, - подытожил Адам Смит.
-Мерсите вас ужасно! Бай-бай, - откланялся Мильтон Фридман.
-Премного благодарны. Гуд-бай! - откланялся Адам Смит.
-На здоровье. Ауфвидерзейн, - попрощался Джанкарло Сфорца.
Когда сыщики ушли, дедушка спросил:
-Вот ты, Федя, всё время говоришь "фраер, фраер", а что такое "фраер"? Что означает это дурацкое слово?
Попугай фыркнул. Объяснять он ничего не собирался, это бессмысленно: или ты знаешь, что такое фраер, или ты не знаешь, что такое фраер.

Довольные интерполовцы зашли в бар выпить кофейку. Мильтон Фридман взял и пирожное, чтобы отбить вкус итальянского кофе. Эта брандахлыста ему не нравилась, он привык к хорошо прожаренному американскому кофе марки Максвелл.
-Здорово у тебя получилось, - сказал Мильтон своему товарищу, сражаясь с пирожным (он не привык есть чайной ложкой). - И как ты догадался расспросить попугая?
-Понимаешь, люди на редкость ненаблюдательны. У них в мозгу есть какой-то центр обобщений, вот они и обобщают и не замечают очевидных вещей. А вот животные - они не обобщают, они наблюдают и видят мельчайшие детали, потому что их жизнь от этого зависит. Я больше верю животным. Да, ну хорошо, фраер. А куда нас это приведёт? Непонятно, что делать, не монастыри же обыскивать?
("Фраер" по-английски означает "монах". Прим. итальянского пер.).
- Монастыри обыскивать бесполезно. Надо набрать компромата на какого-нибудь фраера, запугать и сделать из него информатора, - предложил Мильтон Фридман.
- Священника не скомпрометируешь - они даже педофилии не стесняются, - напомнил Адам Смит.
- Я думаю, фраер поддельный, вот вроде этих, - Мильтон Фридман кивнул на проходивших мимо франсисканцев, одетых в характерные для этого ордена серые робы, подпоясанные вервием.
-А почему эти-то поддельные? - удивился Адам Смит.
-А разве ты не понял? Они же прошли мимо церкви и не перекрестились.
Как истинный сын века просвещения, Адам Смит и не подозревал, что нужно креститься на церковь.
-Это уже кое-что, - сказал Мильтон Фридман, поднялся и пошёл за франсисканцами. Адам Смит пошёл за ним. Так они и пошли гуськом по узкому тротуару - впереди фраеры, а за ними интерполовцы.
Подозрения Адама Смита и Мильтона Фридмана быстро сбывались. Фраеры свернули в сторону улицы Скальци, и пришли именно туда, м-да... Сначала франсисканцы торкнулись в дом номер четырнадцать, где размещался ресторан Доннер-Кебаб, но неудачно, потому что забегаловка опять была закрыта санэпидстанцией. Тогда фраеры сунулись в магазин "Редкие старинные вещи", но войти не успели. Им навстречу вышел папаша Сфорца, и завязался какой-то разговор, похоже, невесёлый. Мильтон на всякий случай снял троицу скрытой камерой. Потом франсисканцы оттолкнули старика и вошли в магазин, а Джанкарло Сфорца остался на улице и вытащил сотовый телефон.
Фридман и Смит смекнули, что монахи сейчас выйдут через чёрный ход. Фридман, не раздумывая, забежал в химчистку в доме номер десять, а за ним и Адам Смит. Они сиганули через прилавок мимо растерянного корейца и дальше кубарем по коридору, а потом через заднюю дверь выпрыгнули на улицу Жертв 23 февраля, заняли позиции по обе стороны от двери магазина "Редкие старинные вещи", и вовремя: тут же появились и фраеры.
Мильтон Фридман, как он это любил, подставил подножку, один монах свалился. Что-то разбилось, завоняло парфюмерией. Если вас интересует, носят ли штаны франсисканские фраеры, так вот тут достоверно обнаружилось - не носят. Мильтон Фридман вытащил пистолет.
-Серёга, нас берут на гоп-стоп! - завопил франсисканец.
Да, это были Пальмиро и Тольятти. А почему вдруг Пальмиро и Тольятти переоделись монахами? Дело в том, что в больнице они раскаялись в прежнем поведении и решили стать монахами, чтобы искупить... Шутка! Пальмиро и Тольятти соскучились в больнице по водке и сбежали прямо в серых больничных халатах, чтобы подзаправиться горючим перед диализом.
Когда Фридман и Смит услышали, что монахи разговаривают на неитальянском языке, они поняли, что попали в точку.
- Сдавайтесь, - закричал Мильтон Фридман.
- Это кто тут лает?! - сгрубил Тольятти, схватившись с Адамом Смитом врукопашную.
-С тобой не лает, а разговаривает капитан Интерпола Мильтон Фридман! - прохрипел разгневанный сыщик.
Попасть в лапы Интерпола в планы Пальмиро и Тольятти не входило, и борьба возобновилась с новой силой. Мильтон хотел стукнуть Пальмиро по голове рукояткой пистолета, но ему кто-то дал по руке прикладом, очень больно, и пистолет отлетел в сторону. Мильтон Фридман увидел старика с огромным ружьём.
-Антихристы, грабители! - возопил Маттео Фальконе. Пальмиро вскочил и бросился бежать.
-Полиция, расступитесь! - скомандовал Фридман, отталкивая ружьё.
Это была ошибка. Маттео Фальконе, как и все корсиканцы, не любил карабиньеров, и был чувствителен к страданиям маленького человека. Поэтому он не только не очистил дорогу, но перешёл в атаку с криком "А-а, мусора! Некуда пойти человеку!", и неизвестно, чем бы кончилось, если бы из окна не высунулась рассерженная синьора и не ткнула шваброй наудачу. Швабра попала Маттео Фальконе под руку, и он от неожиданности спустил курок. Пуля попала в стоящий на подоконнике второго этажа горшок с геранью. Горшок лопнул и осыпал Адама Смита и Тольятти осколками и грязью. Тольятти вырвался и побежал прочь, а Маттео Фальконе перегородил ружьём дорогу. Мильтон Фридман попытался вырвать ружьё из рук Маттео Фальконе, но тут пекарь, который не любил, когда ему мешали спать после смены, метнул сверху второй горшок с геранью. Горшок упал, обдал Мильтона Фридмана осколками и грязью, а Маттео Фальконе воспользовался переполохом и удрал. Фридман и Смит хотели бежать за ним, чтобы подвергнуть коварного корсиканца уголовной ответственности, но тут открылась дверь магазина "Редкие старинные вещи", загородив собою полдороги, и из неё выскочили дедушка, Орландо Грондона и Рикардо Пальмьери.
- Бросай оружие, сдавайся! - закричали было Орландо Грондона и Рикардо Пальмьери, но всмотрелись в засыпанные землёй фигуры, у которых карманы рубашек были насквозь прошиты цветками герани, и поняли, что перед ними Адам Смит и Мильтон Фридман. Интерполовцы молча повернулись и ушли. А Орландо Грондона обратился к старику Сфорца с горьким упрёком:
- Что же это вы, синьор Сфорца, играете нашими чувствами и свободным временем? Я понимаю, что вам скучно, что в вашем возрасте жизнь пуста и бессмысленна, но нужно же знать меру! Ну как же вам не стыдно, ну зачем же вы всё выдумываете, и так глупо, неправдоподобно, нелепо: сначала про зелёного кретина, который ворует у вас дед-Морозов, а теперь про эфесбешников, которые вымогают у вас одеколон!
В общем, не удалось на этот раз Пальмиро и Тольятти нормально попить водочки.

Эта глава называется: "Господа фраера, где вы были вчера?"

ГЛАВА LXI

Когда Эваристо пришёл в магазин "Редкие старинные вещи", Эвелины ещё не было. В дверях он нагнал Старшего Реставратора.
- Хорошо, что вы зашли. - сказал дедушка, - Сегодня был сумасшедший день, всё время приходили негодяи, а теперь вот пришла посылка, из Швейцарии, заказная, на моё имя. Полюбуйтесь. Набита дрянью: жидкость от комаров, кусок швейцарского сыра, паспорта на имя жителей Швейцарии Юкселя, Мукселя и Пукселя. Только что принесли.
- Я как-то в толк не возьму... - начал Старший Реставратор.
- Вы, значит, отправили письмо?- воскликнул Эваристо.
- Да, конечно, я слов на ветер не бросаю! - гордо ответил Старший Реставратор. - Моё слово твёрдое, как орех!
- Вы стало быть знаете что-то об этой посылке? - спросил дедушка.
Пришлось рассказать.
- Это было неумно и плохо для нас кончится, - сказал дедушка. Он бросил паспорта в коробку и понёс сыр на кухню.
- Но это же замечательно, это интересно! - закричал ему в спину Старший Реставратор, но дедушка не обернулся.
- Ну ладно, хоть сыру поедим, - обиженно сказал Старший Реставратор.
- Вороне Бог послал кусочек сыру! - откомментировал Федя.
- Это он о чём? - удивился Старший Реставратор.
Никто ему не ответил.
- А всё-таки мы ловко ведём расследование! - не сдался Старший Реставратор.
-А по-моему, уважаемый гражданин Пуксель, мы не ведём никакого расследования, - ответил Эваристо Гоцци. -  Мы просто лазаем по чужим квартирам и пишем чужие письма. Только Джанкарло расстроили.
-Ну вот это и есть расследование! Вы, дорогуша, просто серы, как валенок, и ничего не читали, и поэтому не знаете, что именно так и ведётся дознание.
-Хорошенькое дознание! Что мы, собственно, нового сейчас узнали? Мы уже знали, что ботинки нужны Антонио Гауди и Андреа Меммо, что оба любят оранжевые шнурки, но иногда вынуждены носить зелёные, что за Андреа Меммо гоняются полиция, мафия, Маттео Фальконе и ещё два дурака, которые пытаются его опоить полонием, и что кроме Маттео Фальконе, меня и, может быть. Риты никто не знает, как выглядит настоящий Андреа Меммо. Но мы не знаем, зачем им всем ботинки, и кто пытался написать письмо Андреа Меммо в Швейцарию.
-Здорово! - сказал Старший Реставратор. - А откуда вы всё это знаете? Я, например, ничего этого не знаю!
-Ну тогда слушайте! - сказал ему Эваристо и рассказал всё, что произошло в последние несколько дней.
-Ну вот! - обиделся Старший Реставратор. - Теперь всё понятно. А то скрывали, скрывали.. И зачем было скрывать? Вот сами себе под ноги и насрали! Я бы вам всё сразу объяснил.
-Ну и..?
- Дело ясное, как свечка, и простое, как палец. Проще пареной брокколи. В ботинках конечно зашиты бриллианты. Этот ваш Антонио Гауди работает на жуликов, которые спёрли Стеньку, а Андреа Меммо теперь свободный художник, потому что его отовсюду попёрли, и никто ему больше не доверяет. Он тоже хочет поживиться бриллиантами. Письмо, скорее всего, готовил Антонио Гауди своим сообщникам-махинаторам из швейцарского банка, отмывающего деньги по перепродаже бриллиантов.
-А почему письмо адресовано Андреа Меммо?
-А это другой Андреа Меммо. Их же как собак нерезаных, и все их вечно путают. Этот Андреа Меммо приземлился в Швейцарии, затаился в пансионе, прикинулся старичком, а сам, как паук, руководит криминальной организацией по перепродаже бриллиантов.
-А Стеньку он украл сам у себя, чтобы было не так скучно в пансионе?
-О Боже! - застонал Старший Реставратор, который не любил интеллектуальных пигмеев. - Ну это-то вообще элементарно. Стеньку он перепродал, но хочет получить ещё и страховку.
-Да, логично. В некотором смысле. - согласился Эваристо.
-Во всех смыслах! Железная логика!
-А тогда последний вопрос: причём тут зелёные шнурки?
-А зелёные шнурки, милый мой, это красная селёдка.
-Ничего не понимаю!
-Естественно, - усмехнулся Старший Реставратор. - Но это уж вы сами, а то совсем у вас мозги засохнут. А мне пора.
И Старший Реставратор ушёл, прихватив с собой тайну красной селёдки.
Дедушка вышел из кухни, посмотрел вокруг и спросил:
-Балбес нас покинул?
-Нет, я ещё здесь, - покаянно сказал Эваристо.
Дедушка рассмеялся:
-Ну теперь что уж делать! Главное, правильно расхлебать ваше дурацкое ризотто. Как поживает Эвелина?
-Эвелина поживает хорошо, и сейчас сюда придёт, - сказал Эваристо.
-Это замечательно. Я сейчас. - и дедушка снова скрылся на кухне. На самом деле он пошёл не на кухню, а чёрным ходом в Доннер-Кебаб за ужином.
Эваристо догадался об этом, и хотел его догнать, чтобы заплатить за еду, но тут появилась Рита.
-Вы меня просили  предупреждать, когда я ухожу, - сказала Рита. - Вот я предупреждаю: я иду на улицу Данте.
Рита понимала, что делает глупость. Взрослым нельзя говорить "Я пойду туда-то и растуда-то". Они обязательно скажут: "Нет, ты не пойдёшь туда-то и растуда-то." Эта перспектива её не устраивала, но что же делать, она обещала.
-Зачем? - спросил Эваристо.
-Я хочу там оставить записку папе.
-По-моему, это плохая мысль, - сказал Эваристо Гоцци. - Так можно всем навредить. Например, бандиты узнают, что у Андреа Меммо есть дочь, и начнут за тобой охотиться.
-Я думаю, они уже знают.
-Ну и папа твой про тебя знает. Зачем ему записка?
Рита ничего не ответила.
-Ладно, - сказал Эваристо, - Давай письмо, я сам схожу.
-Лучше бы всё-таки я, - сказала Рита неуверенно, - А то ведь вы всё время попадаете в неприятные истории.
-Ну так я же из них и выпутываюсь, - возразил Эваристо.
-Да. Но мне всё равно как-то тревожно.
-Пустяки, - бодро сказал Эваристо, - Давай письмо.
-Записку, - сказала Рита, - нужно положить не на видное место: не на стол и не на кровать! Её надо положить туда, где скорее всего появится только папа.
-В ванную? В шкафчик, где зубные щётки? - уточнил Эваристо.
-Нет. Папа наверно в этой квартире не ночует. Надо прикрепить её жвачкой к ванне, к медальону, где тётя со змеями...
-Дядя с лицами, - машинально поправил Эваристо, и вдруг осёкся, - А почему тётя со змеями?
-Наверно, решили, что со змеями наряднее. А вот жвачка. Берите. У меня целая пачка. Мне вчера подарила продавщица в киоске.
"Рита и продавщицам нравится," - подумал Эваристо.
-Ей понравилось, что я заметила, что у неё на юбке ценник не срезан. Покупатели смеются, а она не понимает, в чём дело.
Эваристо взял записку и подумал, что теперь ему не избежать третьего визита на улицу Данте. Эта перспектива его не устраивала, но что же делать? Он обещал.

Эта глава называется: "Посылка из Швейцарии."



ГЛАВА LXII

-Ну что, - сказала Эвелина утром. - Началась нормальная человеческая жизнь? Завтракаем и идём на работу?
-А нельзя не ходить на работу? - робко попросил Эваристо.
-Наверно, можно. Мне не хочется на работу. - сказала Эвелина. - Мне вообще никуда не хочется. Я хочу быть с тобой. Я не понимаю, почему я должна идти в университет, и делать этот доклад, и непонятно, почему время не остановилось, и почему вокруг существуют другие люди...
-Конечно. Иди. Это важно. У нас всё впереди, - сказал опечаленный Эваристо.
И действительно через час Эвелина собралась и ушла в университет.
А Эваристо отправился выполнять обещание. Идти-то было недалеко, в том же доме.
Перед уходом он заглянул в электронную почту, увидел, что беспощадные эксплуататоры из "Стогов и корыт" гонят бедных и больных эфесбешников на новое задание, и пожалел их. Он ведь не знал, что Пальмиро и Тольятти, едва попав в больницу и очухавшись, сделали вылазку за водкой, всем напакостили, всех перебаламутили, сперли одеколон из магазина "Редкие старинные вещи", и теперь их вышибли из больницы за нарушение режима и обязали лечиться амбулаторно. Так что им всё равно надо как-то скоротать время между сеансами лечения, и жалеть их нечего. Бандитам предлагалось получить в квадрате 10/4 подробные инструкции и украсть муму. Из любопытства Эваристо попросил айфон объяснить ему, что такое муму, и тут же получил 37 определений, со ссылками, одно нелепее другого, например "сексуальная игрушка в Древнем Шумере", или "герой произведения классической русской литературы". Эваристо спёкся на девятнадцатом.
-А какое из них правильное? - спросил он на всякий случай у айфона.
-Зависит от контекста! -ответил айфон. Это правда. Всё на свете зависит от контекста, даже "я тебя люблю".
В квартиру на улице Данте Эваристо ради разнообразия вошёл через дверь (ключи ему, конечно, были не нужны), и сразу прошёл в ванную. Там он увидел всё ту же ванну на львиных лапах, но на боку у неё действительно был медальон с медузой-Горгоной.
"Интересно," - подумал Эваристо и стал осторожно прощупывать и нажимать на медальон. Наконец, скрытая пружинка подалась, медальон отъехал в сторону и упал в руки Эваристо. На обороте медальона обнаружился двуликий Янус, а за медальоном небольшая полость. В ней лежал мятый грязный конверт. В конверте нашлось кольцо с бриллиантом размером с яйцо колибри. Эваристо тщательно сложил конверт с кольцом вчетверо и сунул его в карман. Потом он поставил на место медальон, той же стороной кверху, пожевал жвачку (она была мятная) и прилепил ею записку Риты к медальону. Он уже собрался уходить, как вдруг ему послышалось, что скрипнула входная дверь.
Так и есть, в коридор кто-то вошёл и остановился у ванной. Потом шаги удалились, но похоже, что кто-то всё же остался прямо у двери. Он стоял тихо, но Эваристо чувствовал его присутствие. Дела были плоховаты. Эваристо влез в ванну и беззвучно задёрнул за собой занавеску. В комнате раздался выстрел, гулко, как будто стреляли в камине. Шаги приблизились. и раздался голос:
-В камине его нет. Он может быть только в ванной.
Скрипнула дверь. Посетители вошли в ванную. Кто-то резко отдёрнул занавеску. Перед Эваристо стояли двое с пистолетами в руках. У одного был сломан нос, а у другого забинтовано ухо. Эваристо понял, что мафиози перешли к следующей записи адресной книги.
-Пошли, - сказал мужик со свороченным носом.
-Я не Андреа Меммо! - уточнил Эваристо Гоцци.
-Пошли, - сказал мужик с забинтованным ухом.
"Пустяки," - подумал Эваристо. - "Убегу по дороге. Главное, не садиться в машину". Эваристо вылез из ванны и позволил приставить себе к боку пистолет. Так они и вышли на наружную лестницу. Мужик со свороченным носом шёл сзади. Эваристо приготовился прыгнуть вниз с лестницы, но тут его сзади ударили рукояткой пистолета, и он потерял сознание.

Вы думаете, что злоключения Медузы-Горгоньи на этом закончились? Как бы не так. Когда бандиты вывели из квартиры Эваристо, в неё юркнул некто зелёненький. Он, не мешкая, забежал в ванную, упал на колени перед Медузой и начал трясти её как грушу. Медуза не понимала, чего ему надо, и не подавалась. Наконец человек в зелёном оставил её в покое и начал исступлённо бить себя по лбу и стонать. Минут через пять это средство подействовало. Зелёный вновь накинулся на Медузу, нажал слева в трёх точках и одновременно двинул медальон вправо. Открылась полость. Пришелец жадно сунул в неё руку, но в тайнике ничего не было!
-А-а! - закричал кладоискатель и упал на пол в отчаянии.
Полежав, он одумался, поставил Медузу-Горгону на место, подобрал с полу Ритину записку, ушёл в комнату, сел на кровать и перечёл записку раза три. Смысла в ней он не увидел даже при таком тщательном чтении, бросил её на письменный стол и зашевелил мозгами. Объяснение случившемуся могло быть только одно. Кольцо унёс Эваристо!
Как ни старался автор всё запутать, вы, дорогие читатели, уже давно догадались, что это Антонио Гауди, ибо кто же ещё-то у нас ходит в зелёном? Да и Антонио Гауди ходит в зелёном не просто так, а чтобы оттенить оранжевые шнурки.
Где теперь искать Эваристо, и куда ехать, он знал, а вот на чём?  Вы помните, что его зелёненький фольксваген лишился кое-каких деталей, и теперь Антонио Гауди пробавлялся чужими машинами с ключом в зажигании. А кто у нас оставляет машину с ключом в зажигании, в местах, удобных для Антонио Гауди? Правильно.
-Ну ертять! - завизжал Пальмиро, который, как мы знаем, был нрава наиблагороднейшего, но сущий порох. - Это вредительство!
-Заткнись, сладкозвон, - одёрнул его Тольятти, - Вот опять мы без тачки...
Но вы, дорогие читатели, не печальтесь, не переживайте за Пальмиро и Тольятти: близится аванс, а там пойдёт уж музыка не та! Тогда запляшут лес и горы, а не только мерседесы. И закусывать будем не бычками в томате!
Что касается Антонио Гауди, то он благополучно доехал до особняка Гога и Магога, бросил машину на улице и скрылся в баре. Там он спросил бразильского кофе и направился в туалет. Может быть когда-нибудь мы и узнаем, зачем он это сделал.

Очнулся Эваристо в тёмной комнате и подумал, что вряд ли он был без сознания больше десяти-пятнадцати минут, а значит увезли его недалеко. Он почувствовал, что не связан, и этому удивился. В помещении было темно, и как он не старался, ему не удалось увидеть даже щёлочки света, которая привела бы его к двери. Поэтому Эваристо решил сразу-то  не вскакивать, чтобы не наделать шуму. Он пополз по полу, прощупывая пространство. Скоро он наткнулся на предмет, на ощупь напоминавший львиную лапу, и понял, что это какая-то старая мебелина, скорее всего, длинный средневековый сундук. Эваристо встал, осторожно приподнял крышку и сунул руку внутрь, надеясь, что сундук набит инструментами и отмычками, но в нём оказалось много мягкого - тряпьё, наверно. Обогнув сундук, Эваристо вновь занялся пальпацией и нащупал порог. Тут подтвердилась его догадка о том, что если через щели не пробивается свет, коробка двери скорее всего устроена так, что дверь открывается наружу.
Эваристо поднялся и нашарил ручку. Ручка, к его удивлению, повернулась. Но увы, хотя замок и был не заперт, дверь не открылась.  Эваристо тихонько её подёргал и понял, что она закрыта снаружи на засов. Он повернулся к двери спиной, и рискуя нашуметь, всей своей массой ударил в дверь, но она не подалась. Шпингалет сидел прочно. Эваристо понял, почему он не связан. Его наверно никто и не сторожил. Эваристо ощупал дверную ручку. На его счастье, винты ручки были с его стороны, что подавало некоторые надежды. Вот только они были утоплены, и без отвёртки их было не вывинтить.
Эваристо продолжил исследование комнаты. Он ощупал её тщательным образом, нашёл вешалку с одеждой и какой-то предмет из металла. Кочерга? Эваристо провёл по металлу пальцем и понял, что это не чугун: поверхность была слишком гладкая. Эваристо подобрался к сундуку и начал шарить под ним кочергой, неторопливо перетирая между пальцами комья пыли. Нашлась туфля, тяжёлый предмет и  какая-то шпилька. Эваристо спрятал её в карман, а кочергу положил на сундук, чтобы она не потерялась.
Потом Эваристо подошёл к вешалке. Нашёл он её быстро: хотя вокруг было черно, он уже сориентировался в маленьком пространстве кладовки- гардеробной. Эваристо обследовал вешалку и понял, что одежда висит на колках. Эваристо начал поочереди шатать эти колки, и нашёл-таки колок, сидевший некрепко. Эваристо зацепил его кочергой и выломал. Ему повезло - колок вышел вместе с винтом. Эваристо приложил винт к краю сундука, к металлической окантовке, взял тяжёлый предмет и тюкнул им по тому месту, где по его расчёту был кончик винта.  Стукнул он раз десять, и наконец ему показалось, что кончик слегка расплющился.
Эваристо подошёл к двери, стал на колени и стал откручивать винты этой самодельной отвёрткой. Подавались они плохо, но в конце концов их головки вылезли, и Эваристо смог докрутить их пальцами. Ручка выпала. Эваристо заглянул в круглое отверстие. Комната, к которой примыкала кладовка, тоже была темна, но какой-то свет видимо пробился через шторы, и Эваристо увидел неясные контуры зачехлённой мебели. Разглядеть он мог немного, но в секторе обозрения сторожей не было. Скорее всего их и вообще не было, а то бы они прибежали на стук падающей ручки.
Эваристо взял в руки кочергу и задумался. Думал он о том, что засовы обычно делают на уровне груди человека среднего роста.  Один конец кочерги был много длиннее, чем нужно, а другой слишком короткий. Хорошо, что кочерга была не чугунная, а стало быть и не ломкая. Эваристо подошёл к сундуку, пристроил на него кочергу и стал выправлять изгиб ударами тяжёлого предмета. (Предмет оказался металлической чушкой, из тех, которыми придерживают двери). Грохот ему не понравился, но выхода не было. Кочерга постепенно разогнулась, а потом Эваристо согнул её в нужном месте, пользуясь сундуком, как наковальней.
После этого Эваристо подошёл к двери и осторожно высунул конец кочерги через дырку. Нижняя часть кочерги теперь торчала снаружи, параллельно двери. Верхняя часть, с рукояткой. торчала внутрь, параллельно земле. Держа кочергу за рукоятку, Эваристо не спеша, аккуратно нащупал ручку засова.  Он завёл конец кочерги за рукоятку, притянул его как можно ближе к двери, и начал, аккуратно поворачивая кочергу, стучать её концом по рукоятке засова.  Засов задвигался; каждый удар сдвигал его на полсантиметра, а то и меньше, но ударов было много. Наконец Эваристо попробовал дверь, и она раскрылась.
Эваристо вышел в большую комнату с высокими потолками. Скорее всего он был на втором этаже, в парадных комнатах какого-то палаццо. Эваристо подумал, что по крайней мере на этом этаже никого не должно быть, а то бы его примитивную кузницу уже обнаружили, и без особых опасений двинулся к окну. На окнах оказались решётки. Над нижним рядом окон были верхние, возможно без решёток, но лезть к ним по портьере Эваристо стал бы только в критическую минуту. Эваристо огляделся. По его расчётам это должна была быть последняя комната анфилады. Из неё были две двери, если не считать кладовки. Одна должна была вести в следующую комнату анфилады, а вторая, в зависимости от богатства дома, могла открываться или в коридор, идущий вдоль всей вереницы комнат, или в комнаты параллельной анфилады.
Эваристо приоткрыл дверь в стене, противоположной окнам, и увидел, что это коридор, а по коридору кто-то идёт. Человек удалялся от двери, Эваристо он не заметил. Человек был одет в знакомый костюм, хотя в полутьме Эваристо не мог бы дать руку на отсечение, что ткань зелёная. "Ну что же," - подумал Эваристо, - "И мне в ту сторону," - и пошёл за Антонио Гауди, примеряясь к ритму его шагов.
Антонио Гауди дошёл до конца коридора, распахнул двери в парадный зал, перпендикулярный коридору, и тут Эваристо поджидал большой облом: на противоположной стене висело зеркало. В зале тоже было темновато, но Антонио Гауди увидел Эваристо Гоцци,  круто развернулся и сказал:
-Порядок! Тебя-то мне и нужно! Давай сюда кольцо.
У каждого есть свои пунктики. Мы уже знаем, что у Старшего Реставратора это "Собака Баскервилей", у айфона "Код да Винчи", а у Антонио Гауди это бриллиант Стенька.
-Что за кольцо? - на всякий случай уточнил Эваристо.
-Я не вчера родился! - загадочно и невпопад ответил Антонио Гауди и отступил куда-то в сторону. Эваристо заглянул из коридора в зал. Антонио Гауди его конечно ждал, держа в руках шпагу. В наше время мало кто ходит со шпагой, но вот в древние времена в каждом приличном доме был целый арсенал.  Его обычно вывешивали в парадной зале: впереди щит, а из-за щита во все стороны торчит холодное оружие, как кухонные ножи из деревянного блока. Антонио Гауди мог бы вытащить из этой груды и саблю, но ему попалась рапира.
- Гарде-е! - тонко взвыл Антонио Гауди.
- Эваристо пожалел, что он в своё время отказался ходить в школьный кружок фехтования. Можно было бы попробовать, потому что мы не знаем границ своих способностей, пока их не проверим, но Антонио Гауди со своей металлической палкой загораживал дорогу к щиту с оружием и к выходу на лестницу.
Зал был шириной метров в пять-шесть, но такой длинный (от передней стены палаццо до задней), что казался узким. Мебель в нём была старинная, и было её немного - два-три сундука, пара шкафов, но всё преогромное, как любили в старину. Так что швыряться было практически нечем, разве только складными стульями шестнадцатого века. Поэтому Эваристо схватил стул, и получился скорее не фехтовальный матч, а битва гладиаторов эпохи римского декаданса, когда дрались чем попало, - например, какого-нибудь ретиария и мирмиллона, или ещё того хуже. Сначала ретиарий попёр со стулом прямо на мирмиллона, но быстро убедился, что тот умеет фехтовать, и нужно маневрировать, а не просто отмахиваться.
-Бросай тубаретку, отдай бриллиант!- кричал мирмиллон, тесня ретиария к окну.
Эваристо неуклонно терял сантиметр за сантиметром; отступать в тёмную анфиладу ему не хотелось, но пришлось. Стало ещё темнее, гладиаторы плохо видели друг друга, но продолжали драться, как бешеные. И тут в очередных дверях, где было мало места, мирмиллон замешкался и получил стулом по руке.
-Каррамба!- закричал мирмиллон и выронил оружие. Ретиарий подхватил шпагу и бросил стул. Мирмиллон запнулся о стул, свалился, пролетел по паркету вперёд, не вставая с пола, ухватил Эваристо за ногу и потянул на себя. Эваристо упал смаху, во весь рост, так, что струны зазвенели. Антонио Гауди навалился на него, отбив живот о жёсткие рёбра, потянулся к горлу и понял, что свалился не Эваристо, а клавесин. А Эваристо убежал.
Несмотря на крутёж, Эваристо Гоцци примерно понимал, где он находится: у него было отличное чувство ориентации. Эваристо стремился вернуться в главную залу, где должна была быть парадная лестница. Но комната, в которую он забежал, оказалась не проходная. Эваристо не понравилось, что в ней только одна дверь. Возвращаться к Антонио Гауди ему не хотелось. А не вылезти ли в окно? Окно второго яруса было приоткрыто; на нём не было решётки. Портьеры выглядели хлипко, но под потолком шёл отличный средневековый карниз, по которому запросто мог проползти нетолстый человек. Эваристо дёрнул за гобелен, прикрывавший стенку, и решил, что гобелен выдержит.
Тут с лёгким скрипом открылась дверь. В дверях стояла женщина.  Женщине этой было к пятидесяти, и хотя по меркам тридцатилетнего Эваристо её уже можно было везти на каталке в гериатрический пансион, но чем больше Эваристо смотрел на неё, тем она казалась ему привлекательнее. То ли фигура у неё была отличная, то ли одежда была у неё элегантная, и, оттеняя достоинства, скрывала все недостатки... Породистая женщина... В руке у неё была шпага. Эваристо вспомнил, что у него тоже в руке шпага и отсалютовал даме. Дама отсалютовала ему. Эваристо понял, кого она ему напоминает - Софи Лорен.
-Ну что же, - сказала Софи Лорен, - поговорим о бриллианте?

Эта глава называется: "Двуликий Янус."

ГЛАВА LXIII

-Что такое, блин,  муму? - спросил Пальмиро.
-Муму это собака, - ответил Тольятти. - Ты что, Толстого не читал?
-А зачем этим козлам собака? Они что, ошизели?
-Каждый мечтает о собаке! - назидательно сказал Тольятти. - Вот ты, шмакодец, разве не мечтаешь?
-На хай мне собака! Всё обосрёт, - сказал Пальмиро.
-Правильно, и я не хочу. А есть дебилы, которые за собачку сто тысяч дадут, особенно если кобель!
-А почему кобель?
-Кобеля полезные члены общества, - терпеливо разъяснил Тольятти - Один может целое стадо осеменить.

Пальмиро и Тольятти потопали на задание пешком, потому что, как мы знаем,  фольксваген их покинул. Пальмиро, который как всегда был виноват в утрате транспортного средства, в наказание тащил ранец с сачком для отлова Муму и изоляционной лентой для заклейки пасти. Ранец с лентой позаимствовали у электормонтёра, который не успел спуститься с опоры. Детский сачок выменяли у какой-то крохи на сигарету.
По означенному адресу обнаружились каменный забор и глухая стена. Двери не было. Были окна, но на уровне второго этажа, и забранные решётками.
-Выпьем? - предложил Пальмиро. Выпили. И после этого заметили водосточную трубу. Почему они раньше её не замечали, Адам Смит уже объяснил: если в двух словах, Пальмиро и Тольятти были не попугаи.
-Труба! - сказал Тольятти. - Трубец! - добавил он, хлопнув по металлу, и, обернувшись к Пальмиро, скомандовал:
-Полезай!
-Высоко... - ответил Пальмиро.
-Блин! - сказал Тольятти и полез сам.
Труба крякнула и отошла от стены вместе со скобками. Тольятти повис на ней, цепляясь всеми четырьмя лапами, как гигантский орангутанг. Труба со скрипом пошла вниз, уткнулась в стенку противоположного дома и застряла наперекосяк, перегородив улицу. И слава Богу, что она легла не плашмя, а то бы Тольятти превратился в лепёшку, получив по спине асфальтом, а по пузу трубой.
Пальмиро и Тольятти сделали вид, что они гуляют, юркнули в бар "Сиенская поллитра", благо он был неподалёку: в Милане бары на каждом углу, - и приняли по полстакана. Вскоре мимо окон проехал грузовик, завизжали тормоза, хлопнула дверь. Пальмиро и Тольятти переглянулись.  В баре появился шофёр. Вид у него был мрачный. Шофёр попросил кофе и сказал:
-Мне и так всё немило, а теперь труба!
-Ну зачем уж так сразу и труба? - участливо ответил бармен. -  Может быть ещё и выкарабкаетесь? Знаете, всегда можно дать задний ход, переехать в другой город, сменить врача... А может вам винца?
-Да ну...Ну да...Валяйте. Просекко.
-Вот это по-нашему!
Пальмиро и Тольятти между тем выскользнули из бара и хотели уже возвращаться домой, несолоно хлебавши, как вдруг увидели, что грузовик стоит как раз под окнами неприступного палаццо. Налётчики поняли друг друга без слов. Тольятти забрался в кузов, а за ним и Пальмиро. В кузове были ящики. Сложив из них пирамиду, хулиганы влезли на карниз. Перед ними были оконные решётки. Тольятти дёрнул за решётку. Она сидела прочно. Наверно её приладили лет на триста раньше трубы, когда ещё делали нормальные гвозди. В это время шофёр вышел из бара, дал задний ход и уехал.
-Ситуёвина...- призадумался Тольятти.
-Щас амёбнемся, - погрустнел Пальмиро.
-Пошли посмотрим, что там за углом. - предложил Тольятти.
Пальмиро и Тольятти двинулись по карнизу, опасливо перебирая ногами и хватаясь за решётки. За углом оказался дворик, окружённый высокой каменной стенкой. В отличие от большинства итальянских двориков, хозяева не содержали его в опрятности, и там было много всякой всячины. Грубо говоря, там была свалка.
-Я слабею...- сказал Пальмиро и упал с карниза.
Упал он удачно, прямо в короб с гнилыми помидорами, и не ушибся. Тольятти выразился в том смысле, что, мол, всё нехорошо, и спрыгнул вниз. Спрыгнул он неудачно, прямо на грабли, и получил рукояткой по лбу. Поэтому Тольятти не сразу заметил ступеньки и дверь, ведущую в подвал.
-Блин-вставай! - порекомендовал он Пальмиро.
Пальмиро встал. С его спины стекал помидорный сок.
-Притарань сюда эту муйню! - скомандовал Тольятти.
Муйня оказалась толстая и тяжёлая.  Тольятти подхватил её за задний конец и запел:
-Англичанин-мудрец, чтоб работе помочь, он придумал стальную машину...
Товарищи ухнули муйнёй по двери, и дверь отворилась: она ведь была незаперта.

Окна в особняке были завешены тяжёлыми шторами, чтобы мебель не выцветала. Какая мебель - не знаю. Может, кресла и диваны, может комоды и секретеры, но где же разберёшься в таком сумраке! Там могло быть всё, что угодно, даже автоматы для газированной воды или банко-брошные станки.
Пальмиро первым наткнулся на Муму, и Муму ему не понравился: очень уж он был крупный.
-Где сачок? - хрипло спросил Тольятти. В темноте он видел только жёлтые глаза Муму. Судя по расстоянию между зрачками, Муму должен был быть размером с волка.
-Р-р, - сказал Муму.
-Блин, - сказал Пальмиро.
Муму вышел из угла, и Тольятти понял, что недооценил его размеры, потому что у того глаза были слишком близко посажены. Муму был косая сажень в плечах, и сачок ему можно было пристроить только как шапочку на затылок. Из-за короткой стрижки и толстой шеи Муму был здорово похож на начальника саратовской милиции, и зубы у него были такие же белые и длинные.
-Кобёл будьте-нате! - заключил Пальмиро, раскрыл ранец, и беспомощно попытался надеть его на морду Муму. Муму неторопливо вырвал из ранца клок.
-Ё-моё, - протянул Пальмиро с уважением.
-А ведь он не привязан, - заметил Тольятти.
-Хватит мумукаться! Пристрелить, и всё! - заорал Пальмиро: у него сдали нервы.
-Он нам живой нужен, - напомнил Тольятти.
Муму пошёл на Пальмиро. Пальмиро поднял пистолет. Муму обезвредил руку с пистолетом: классическим приёмом, как его учили в школе сторожевых собак. Пистолет шлёпнулся на пол. Вот уж тут Пальмиро, с Муму, висящем на его запястье, сказал всё, что он думал о Муму, начальнике отдела экспроприации и Италии в целом, а Тольятти бросил пистолет на пол и поднял руки. К сожалению этот международный жест капитуляции на собачьем языке превращается в жест агрессии. Вышла куча. Муму прыгнул на горло Тольятти, но Пальмиро, когда Муму отпустил его руку, инстинктивно  отпрянул назад со скоростью дикого волка и, неожиданно для себя, принял Муму на грудь. Оба повалились на Тольятти, а тот, прикрывшись Пальмиро, ударил Муму стулом. Муму дернул шкурой; стул соскользнул, проехался по Пальмиро, и окончательно вывел тому из строя правую руку. Пальмиро завыл; озверевший Муму счёл это декларацией войны и впился ему в плечо; Тольятти подобрал оба пистолета и ударился в бега, наверно посчитав, что пора списать Пальмиро по статье "материальные расходы".
-Пусти, падла, больно ведь, - попросил Пальмиро. Пёс разжал зубы.
Пальмиро сделал несколько неверных шагов назад, развернулся и бросился вон из комнаты, стремясь покинуть негостеприимный палаццо. Это было слишком даже для выдержанного Муму: подчиняясь охотничьему инстинкту, мастиф рванул за убегающими жертвами.
Собака бегает быстрее самого наиперепуганного милиционера, и гонки вышли бы короткими, если бы не лестница: Пальмиро и Тольятти умели съезжать по перилам, а Муму не умел. Но после этого расстояние начало сокращаться. От волнения налётчики промахнули мимо выхода, и бег во имя жизни вышел на новый виток страха и ужаса.
Бля-я! Пальмиро и Тольятти неслись по анфиладе второго этажа. Опасность анестезировала Пальмиро, он забыл про прокушенную руку, и не почувствовал боли, даже когда ахнулся о старинный напольный шандал. Шандал от неожиданности матюгнулся и полыхнул пятью лампочками. Муму при электрическом свете оказался ещё страшнее. Напрасно Пальмиро и Тольятти захлопывали за собой двери; Муму высаживал их не хуже, чем саратовская милиция при налёте на винный магазин.
-О жалкий жребий мой! - горестно твердил Пальмиро, уснащая эту фразу на все лады витиеватыми фигурами речи. Мудрый Тольятти берёг дыхание, выражался умеренно, только на поворотах. Мастиф бежал молча, не тратя силы на бессмысленную ругань.
Да, жалко Пальмиро и Тольятти: сейчас их разорвут в клочки. Хорошо, если удастся найти часы, чтобы отправить их Люське.
В последнем, гибельном рывке грабители достигли огромной залы, набитой антикварной мебелью, а вскоре там появился и Муму. Погоня пошла по кругу. Эваристо полюбовался этой пляской смерти, а потом опрокинул на пса детскую кроватку стиля модерн, и Муму оказался в железной клетке.
-Р-рвань! - сказал Муму и вцепился зубами в железный прут. Кроватка тихо поползла по паркету.Тольятти отдал Пальмиро его пистолет. Пальмиро от души высморкался на паркет. Эваристо сделал шаг назад и ухватился за шпалеру.
-Что это? - с изумлением спросила Софи Лорен.
-Это Муму, - объяснили Пальмиро и Тольятти, утирая пот со лба. Эваристо полез по шпалере на карниз.
-Муму? - недоверчиво переспросила Софи Лорен. - Какое же это муму?
-Муму Герасима! - объяснил Тольятти.
-Бзынь! - зазвенел прут, лопнувший под крепкими зубами Муму.
-А зачем вам муму какого-то Герасима? Вы его на котлеты изловили?
-Не на котлеты, а так, ваще!
-Собачек любите?
-Каких, к мую, собачек! Мы его продавать будем!
-Бзынь! - лопнул второй прут. Эваристо уже долез до потолка.
-Если продавать, то лучше бы вы спёрли муму Жаклин Онассис, в котором она выходила к обеду на Багамских островах. А этот ваш Муму, он разве что на колбасу; его даже на шапку не пустишь, шерсть короткая.
Муму смерил Софи Лорен оч-чень выразительным взглядом.
-А кто придумал, что муму собачка? - свирепо спросил Тольятти, глядя на Пальмиро. Он понял, что этот фетюк опять их всех подвёл. Пальмиро от возмущения возвёл очи горе и вдруг увидел, что Эваристо ползёт по карнизу к подпотолочному окну.
-Стой, едрёна вошь! - закричал Пальмиро и неповреждённой рукой навёл на Эваристо пистолет Макарова.
Но Эваристо стоять не стал, а, наоборот, ускорился, рассуждая, что с такого расстояния и левой рукой недолго промахнуться. Он уже был в полутора метрах от окна. Пальмиро нажал на спуск. Раздался оглушительный грохот, из ствола вылетела алая бумажная роза и повисла на стебле. Увидев это, Тольятти сказал нечто по смыслу вроде "Неудачный выстрел" и пальнул из своего пистолета. Раздался оглушительный грохот, и из второго пистолета вывалился..., я даже не буду говорить, что.
-Стёбно. - сказал Эваристо. - Где дают? Я тоже хочу.
-Да, где такое берут? - спросил Тольятти у Пальмиро. Он был так поражён, что даже забыл прибавить матерную ругань.
-На бульваре мужик продал! Сказал, уже как бы заряжен, полная обойма. Ну времени же, блин, не было с этими больницами. - хрипло объяснил растерянный Пальмиро.
-Судак. - сказал Тольятти неизвестно про кого.
-Странно это как-то выглядит. - сказала Софи Лорен. - Напоминает дешёвый фарс.
Тут Муму перегрыз последний прут и вышел на свободу.

Эваристо тем временем уже выскочил в окно, а дальше всё было делом техники. Он пробежал по карнизу, прошёл по проводам, как его учила доктор Агрести, и спустился вниз по столбу. У столба стоял фольксваген с ключом в зажигании. Эваристо нутром почуял, что в багажнике фольксвагена финки, но проверять не стал. Он спешил домой.

Эваристо даже почти не опоздал к ужину, но когда он вошёл в квартиру, Эвелина вылетела ему навстречу, как пружина из развалившихся часов.
-В чём дело? - спросила она. - Твой телефон весь день не отвечал!
-Я его выключил, - сказал Эваристо. - Понимаешь, мне сегодня было неудобно, чтобы он звонил.
-Эваристо, - сказала Эвелина. - Клянись, что ты его больше никогда не выключишь. Клянись.
-А как же я...?
-Ставь на вибрацию. Но телефон должен быть при тебе, и невыключенный. Потому что я знаю, ты не в магазин ходишь.
-А куда? - перепугался Эваристо.
-Уж я не знаю, куда, но знаю, что всё это очень опасно. Ну, клянись, а то ужина тебе не будет.
-Клянусь, - неохотно сказал Эваристо.
-Ну ладно, а где ты был? Только скажи правду, а если не можешь, молчи.
Эваристо подумал и решил, что он пожалуй может сказать правду; ведь всё кончилось хорошо. Он сунул руку в карман за кольцом, чтобы показать его Эвелине, и обнаружил, что потерял конверт.

Эта глава поётся на мотив известной песни: "Зачем Герасим утопил Муму? Оно, наверно, не нужно ему?"

Конец пятой части






































ЧАСТЬ ШЕСТАЯ


Всякие дурынды думают, что люди рождены для счастья. А я вам прямо скажу, что жизнь полна страданий, и на каждое удовольствие приходится шесть неудовольствий. Если вам ещё не надоели страшные испытания, которые выпали на долю наших героев, слушайте дальше...
ГЛАВА LXIV

В магазине "Редкие старинные вещи" никтоне знал, что Эваристо пропал: дедушка старался не беспокоить Эваристо ненужными звонками, а Рита считала, что приклеить письмо жвачкой к ванне - пара пустяков. Поэтому никто и не тревожился. С утра, позавтракав, дедушка уселся в кресло, чтобы почитать детям вслух интересную статью из "Корьере делла сера", в секции "Новости науки". Статья была про лунатиков. Они, оказывается...
Тут в магазине появился Орландо Грондона, насупленный и злой.
-Здравствуйте, синьор Сфорца, - сказал Орландо Грондона, потрясая газетной страницей, покрытой масляными пятнами. - Вот полюбуйтесь, во что была завёрнута селёдка!
-Это ужасно, - сказал дедушка. - Я вас понимаю. Кто же заворачивает продукты питания в газету!
-Обормоты разные заворачивают, по которым тюрьма плачет. Из больницы их выписали, но мы их поймаем! Мы их самих завернём в газету! Но я здесь не за этим, я вот что вам хочу показать! Вы взгяните, не-ет, вы вглядитесь. это что такое?
-По-моему, это фотография Филумены и Эрколе, - ответил дедушка.
-Вот именно, свадебная фотография, в отделе объявлений, и число на этой странице есть! Третье число, а сегодня пятнадцатое!
-Да, - сказал дедушка. Он всё ещё не понимал, к чему клонит Орландо Грондона.
-Значит, селёдка пролежала в газете уже две недели? Вас волнует, что она протухла? - догадалась Рита.
-Она не протухла, - возразил дедушка. - Нормальная селёдка. Селёдка всегда воняет.
-Причём здесь селёдка! - застонал Орландо Грондона, - Селёдку уже съели.
-Тем более! Если её съели, и живот не заболел, то она не протухла, - утешил дедушка. - Вы можете даже и не открывать следствие. А вот мы сейчас вам дадим пломбир. Он безалкогольный и вы можете его съесть, даже находясь на службе...
-Понятно. - возмутился Орландо Грондона. - На намёки вы плюёте, а очевидные факты отфутболиваете. Объясняю ещё раз: у нас был договор, до свадьбы, а вы его нарушили. Я прямо сейчас забираю детей!
Кот посмотрел на Орландо Грондона, задрал заднюю ногу и демонстративно лизнул себя под хвостом.
-Вот вы о чём! А селёдкой вы нам полчаса голову морочили, потому что стыдно было сразу сказать, зачем вы тут, да? - рассердился Джанкарло Сфорца. - Вы уверены, что тюряга пойдёт детям на пользу? Вы понимаете, что здесь у них нормальные условия...
-И у нас нормальные. Мы действуем в интересах детей. Вы же дедушка не настоящий, приблудный, согласитесь? А значит и не материально ответственный. Случись что, вы в кусты, а мы будем выносить навозные кучи.
-Что, простите, случится? Откуда появится навоз?
-Я выражаюсь фигурально, для доходчивости! До куч дело конечно не дойдёт. Мы не позволим.
Кот, чтобы довести свою мысль до прозрачности, выгнул спину и прошёлся боком мимо Орландо Грондона. 
-Я очень спокоен, но только не надо! - сказал попугай.
Но Орландо Грондона, несмотря на всеобщее неодобрение, всё-таки увёл детей в полицию. А дедушка пошёл жаловаться к мэру.

К мэру Милана просто так с улицы не заходят. К нему записываются на приём. За две недели. Так дедушке сразу и объяснили в приёмной.
-У нас тут, - сказали ему, - серьёзное учреждение, а не какая-нибудь лавочка по продаже почтовой бумаги!
Но тут из кабинета вышел сам мэр, синьор Туллио Бембо, который как раз шёл обедать, и заметил герцога Сфорца.
-Ваша светлость, - рассиялся синьор Туллио Бембо, - Как я рад! Заходите! У меня ещё остался бенедиктин! Я до сих пор боюсь к нему наклоняться! Я вас сейчас им угощу, если вы сможете его достать!
-Бенедиктин я вам достану и с удовольствием выпью рюмочку, - сказал Джанкарло Сфорца, заходя в кабинет, - но я пришёл по серьёзному делу!
-Ну конечно, я уверен, что вы пришли по серьёзному делу, иначе бы вы не собрались к нам в мэрию, хотя мы так вас любим!
Дедушка вытащил бутылку бенедиктина из ящика под столом, мэр налил им по рюмочке и приготовился слушать. Рассказ дедушки его очень разочаровал.
-Вы знаете, Ваша светлость, я ужасно огорчён, но я ничем не могу вам помочь. Закон есть закон. Я слуга закона! Я стою на страже законности и порядка! Вы меня понимаете?
-Нет, я не понимаю, почему маленькие дети должны сидеть в камере!
-Нет, нет, нет. Не просите. Ничего не могу! Закон диктует мне свои законы! А может быть скостить вам налоги? Это я запросто.
-Спасибо,- сказал дедушка. - С налогами я как-нибудь справлюсь. А тут, подумайте, какой случай: маленькие дети в полиции, на неопределённый срок! Ведь совершенно неизвестно, где их родители.  Я даже не уверен, что родителей хоть кто-нибудь ищет.
-Ну зачем же вы так, Ваша светлость! Какое недоверие к нашим лучшим силам в полиции!  Давайте мы лучше выпьем ещё бенедиктина!
-Спасибо, - сказал дедушка, - мне достаточно.
И ушёл. На душе у него было муторно.

Домой Джанкарло не пошёл, а вместо этого зашёл к Старшему Реставратору и всё ему рассказал.
-Вот какая зашибень вышла! - огорчился Старший Реставратор.
-Да, всё это выглядит отвратительно, - подтвердил дедушка. - И я пока не понимаю, что делать. Я был у мэра, но там одна демагогия. Мэр и полиция заодно. Делать ничего не хотят, но притворяются, что очень заняты.
- Меня от них рвёт. Наели холки! - сказал Старший Реставратор. - Я завтра пойду и набью мэру морду.
-Нам это не поможет, - осадил его дедушка.
-А всё равно приятно!
-Нет, подождите, я хотел бы вас задействовать на более важных вещах.
-А что же может быть важнее мордобития?
-Нам нужно навещать детей по очереди. Их там будут кормить чёрт знает чем, каши эти тюремные, и вообще там скучно!
-Да, это вы правы. Я бы и сам до этого додумался, я просто был поражён всей этой мурнёй. Говнючата! А Эваристо вы предупредили об этой пакости?
-Нет, - сказал дедушка. - Я не хочу ему портить настроение под вечер. Завтра с утра я пойду в полицию, а вы позвоните  пожалуйста Эрколе и Эваристо, и сходите в полицию в обед, если сможете. Принесите что-нибудь вкусное и питательное. Филумена, если ей удобно, зайдёт к четырём часам, а вечером опять я.

Орландо Грондона, Рита и Малыш зашли в полицейский участок и увидели женщину в сиреневом полупальто, которая возмущённо жаловалась на соседний отель:
-Они разгружают грузовики в  шесть утра! Вы понимаете, что это против правил?!
-Синьора, - говорил ей унылый Рикардо Пальмьери, - Ну что же вы горячитесь по поводу пустяков! Вы же понимаете, что кругом убийства, взрывы, грабежи, пытки, похищения, вчера чуть не украли собаку, а вы о каких-то там грузовиках..
-Нет, каково! Я вижу, что работать вы не любите! И что у вас тут за акцент?!
-Обыкновенный сицилианский акцент, ваш римский что ли лучше? - обиделся Рикардо Пальмьери, - И я тут причём? Я же не работаю в этом отеле! Я уже сказал, что оформлять заявление я не буду. Оформление заявления занимает два часа, а моя смена кончится через час.
-Синьора, - сказала Рита, - Нас арестовали. Сделайте пожалуйста, чтобы нас освободили!
Синьора повернулась и с удивлением посмотрела на Риту и Малыша, а потом сказала:
-Вот и хорошо, что вы попали в кутузку; теперь можно из-за вас не дёргаться.
Рита была поражена этой неожиданной вульгарностью, но про себя признала, что в словах Ингрид Бергман было рациональное зерно.
-Вы что, синьора, знаете этих детей? - заинтересовался Орландо Грондона.
-Я не собираюсь помогать полиции, если полиция не помогает своим гражданам, - возмущённо сказала синьора и вышла из комнаты.
-Какая фифа! - сказал Рикардо Пальмьери.
-Понятно, - сказал Орландо Грондона. - Столичная штучка. Римская спесь.
-Грузовики не нравятся!- пожаловался Рикардо Пальмьери. - Да мой зять водит этот грузовик.  Что же он должен два часа где-то простаивать, чтобы дать выспаться этой сиреневой корове?

Камера, в которую поместили детей, была очень уютная. Нары были застланы бельём в цветочек, которое Орландо Грондона принёс из дому. Перед нарами стоял журнальный столик, реквизованный из курительной комнаты, а на нём букет с искусственными лилиями, которые было не отличить от настоящих, тем более, что Орландо Грондона попрыскал их одеколоном "Миланская сирень".
Портило эту комнату только отсутствие окна и двери. Вместа окна была голая стена, от которой всё ещё пахло стиральным порошком после тщательной уборки. Вместо двери была решётка с толстыми твёрдыми прутьями, которые только что покрасили ароматной зелёной краской.
Детям был приготовлен графин с водой, импортные персики, карандаш, если кто рисовать захочет,  и книжка "Энрико Боттини в школе и дома", которую Орландо Грондона любил и часто перечитывал.
-Ну вот, будьте как дома! - дружелюбно сказал Орландо Грондона, выходя из камеры, и задвинул за собой решётку.
-Ничего! - сказала Рита Малышу. - Я уже написала папе, и он нас освободит!
Рита со вздохом взялась за "Энрико Боттини"; она уже чувствовала, что эта книженция по всем пунктам уступает "1001й ночи".
-Мышка прилетела, - сказал Малыш.
Рита подняла голову и увидела большого нетопыря, который неловко пытался протиснуть своё рано располневшее тело сквозь прутья.
-Собачка приползла, - сказал Малыш.
Рита посмотрела вниз и увидела три зелёные головы. Дракончик прижал уши и просунул головы сквозь прутья.
-Мы узнали из достоверных источников, что вам тут плохо! - сказали три головы как всегда, одновременно.
Нетопырь протиснулся через решётку и повис вниз головой.
-Осторожно, - забеспокоилась Рита, - так можно и инсульт получить. Будут потом катать в каталке. Таких по телевизору показывают, с высунутым языком!
-Это хорошее йоговское упражнение, прочищает мозги, укрепляет сосуды головного мозга, - успокоил её нетопырь.
-Уж будь уверена, за своим здоровьем он следит, как никто, - ядовито сказал дракончик. - Сто лет хочет прожить. Кашу овсяную ест без соли и без сахара, а комки научился выплёвывать. Витамины пьёт из банки, дорогущие!
-Ну а как же? - сказал нетопырь, - Калий нужен? Нужен. Кальций нужен? Нужен...
-Надо вам отсюда канать, - сказал дракончик.
-Я и сама об этом подумала, - сказала Рита. - Вот тут есть вентиляционное отверстие...
-Для этого нужно иметь схему вентиляционных ходов, - возразили головы, - и там очень грязно.
-Там пыльно, и мыши всё закакали, а у меня аллергия на мышей! - подхватил нетопырь.
-А у меня аллергия на то, как ты висишь вниз головой. Меня укачивает, сейчас стошнит, - отпарировал дракончик.
Нетопырь вздохнул, закрыл глаза крыльями, как плащом, и стал похож на Медею.
-Ну хорошо, по вентиляции мы не лазаем, тогда план "Бе", - сказал дракончик. - Сейчас составим список на двоих...
-Я не могу носить тяжёлое! - сказал нетопырь.
-Да, я уже слышал, что ты у нас слабосильный, у тебя невралгия...
-И артрит, - дополнил нетопырь.
-Ну ты ваще. Ну что ты за тямтя-лямтя! Ну хорошо, делим на четверых, по числу голов. Рита, запиши пожалуйста!
Рита оторвала заднюю страницу книги (там были только выходные данные, житие Энрико Боттини не пострадало) и стала записывать карандашом под диктовку:
-Одеколон, я. Яблоко, мыш.
-Сколько можно говорить: я не летучий мыш, я летучий лис!
- Роликовые коньки, я. Автоген, я. Только попробуй забыть яблоко! Да, и снотворное.
-Хорошо, я слетаю за снотворным.
-Лучше поройся у себя в загашнике. У тебя же уже склады антидепрессантов! Как ты только достаёшь их без рецепта?
-Сейчас вернёмся, я нажарю шантерелей, - мечтательно сказал нетопырь.
-Грибы накапливают соли тяжёлых металлов, - напомнил дракончик.
-Зачем ты его дразнишь? - упрекнула дракончика Рита.
-А чего он выпендривается, ипохондрик  ушастый?
-Ну и что? Он вот такой, и всё. У него свои достоинства, - сказала Рита.
-Пока что я не вижу никаких достоинств, только шерсть!
-А какой толк от пресмыкающихся? От пресмыкающихся сальмонеллёз! - объявил оскорблённый  нетопырь, - Они везде гадят, и начинается эпидемия. Много детей поумирало от того, что хватают руками черепах...
-Черепах больше поумирало, - мрачно сказал дракончик, - видели бы вы, в каких нечеловеческих условиях их перевозят, друг на друге, как судки с обедом. Без воды, без еды, везут на муки и смерть в телячьих вагонах!
Он протянул Рите зеркальце. Рита увидела, что коготь на мизинце у дракончика выкрашен красным лаком: он был не чужд тщеславия.
-А зачем зеркальце? - спросила Рита.
-Телевизор смотреть, - объяснил дракончик.
Рита обрадовалась: она соскучилась по нормальному телевидению; дедушкино ей не нравилось, потому что там всё время шёл снег, даже когда герои жарились на пляже.

Когда животные ушли, Рита убедилась, что в зеркальце будет хорошо виден телеэкран в комнате дежурного. Через минуту раздался дикий вопль: "Подонок!" Это Эрнесто Монтекукколи, заступивший на вечернее дежурство, включил телевизор. Раздался выстрел, завизжала женщина. Малыш заткнул уши руками. Он всегда так делал, когда папа смотрел фильмы про динозавров и людоедов. Папа любил видеофильмы, в которых ползали здания и рушились ящеры, а Малыш после них плохо спал. Бабушкины сериалы Малыш тоже не любил: там всё время плакали какие-то женщины и говорили: "Луиджи, я умру без тебя!"
Рита просунула зеркальце сквозь решётку и увидела, как полураздетая тётя выбросилась из окна, и дом тут же взорвался. С тётей разбираться не стали, началась новая передача, "Найди любимого". Рита уже знала эту передачу. Это была интересная передача. Тётя каждый раз находила себе нового дядю, а потом объясняла зрителям, почему она не может выйти за него замуж. Дядя стоял тут же, переминался с ноги на ногу и старался не смотреть в телекамеру. Но и эта передача быстро кончилась.
-Ну что там? - спросил Малыш.
-Не бойся, - сказала Рита, - Сейчас всё спокойно, лесбиянок показывают.
Малыш с опаской заглянул в зеркальце.  Как раз в это время лесбиянки кончились, и стали показывать потоп в Пакистане. Репортёр заснял, как какой-то крестьянин простирает к нему руки, умоляя о спасении, и постепенно исчезает под водой, а когда тот утонул, перевёл объектив на извергавшийся неподалёку вулкан. Малыш не мог этого вынести. Он сел на пол и заплакал.
-Синьор Монтекукколи! - закричала Рита, но её не было слышно из-за рёва вулкана. Тогда Рита поймала отражение лампочки и пустила его на стол к дежурному. Тот обернулся. Рита поманила его к себе.
Эрнесто Монтекукколи неохотно оторвался от экрана, на котором уже заплясали изрядно заржавевшие "Сексуальные пистолеты", и подошёл к камере.
-Выключайте телевизор! Вы пугаете детей! - сказала Рита. - Вот ребёнок уже плачет из-за вас!
-Это что же это такое! - закричал Эрнесто Монтекукколи, - Это что: я должен сидеть без телевизора?
-Дети должны спать. Вы не должны их пугать телевизором, - сказала Рита.
-Но ведь сейчас начнётся моя любимая передача "Урла и гопота", - просительно сказал Эрнесто Монтекукколи.
-Я тоже люблю передачу "Урла и гопота", но я же не жалуюсь, и вы не жалуйтесь, - ответила Рита. - Выключайте телевизор. Кроме вас здесь есть ещё и другие люди. Если вы живёте в семье, вы должны учитывать их интересы.  Вы не можете на всех плевать. Вы же не хотите, чтобы ребёнку снились кошмары?
-Это кошмар, - уныло сказал Эрнесто Монтекукколи. - Скорее бы нашлись ваши родители!

Эта глава называется: "Дети в полиции."

ГЛАВА LXV

Дедушка пришёл в участок к завтраку, прошёл в камеру и вытащил пиццу. Пиццу он заказал с ананасами, ради витамина С. Ананасы ему специально выгребли из банки, потому что был не ананасный сезон.
-Вот хорошо! - обрадовалась Рита, - а то нам дали овсянку с комками.
-Ну вот сразу и ябедничать, - обиделся случайно проходивший мимо Рикардо Пальмьери. - И я не знаю, откуда комки. Я варил по инструкции на пакете.
Эх, Рикардо, растяпа, - вместо того, чтобы оправдываться, провёл бы голосование - кому понравилась каша? Малыша эта каша устроила - он любил комки; их так приятно перекатывать во рту. Но мнение Малыша, как вегда, никто не спросил, а сам он не любил его навязывать. Так все и будут решать за Малыша, что он любит и чего не любит, пока Малыш не состарится и не умрёт.
-Я был вчера у мэра, но ничего не добился, - печально сказал Джанкарло Сфорца.
-Не беспокойтесь, дедушка, мы убежим! - пообещала Рита.
-Да, - сказал дедушка. - Похоже, это единственный выход.

Когда дедушка вышел из участка, он увидел Старшего Реставратора.
-Что-то вы рано, - начал было дедушка, но Старший Реставратор его перебил.
Новости у него были самые поганые. Сегодня с утра Старший Реставратор решил зайти к Эваристо. Он собственно мог бы и позвонить, но если зайти, то Эвелина непременно усадит за стол, даст чего-нибудь вкусненького... Завернув на улицу Данте, Старший Реставратор увидел Эваристо. Старший Реставратор помахал ему рукой, Эваристо махнул в ответ, и тут из стоявшей на обочине машины вылез полицейский и что-то ему сказал. Эваристо хотел отскочить, но второй полицейский схватил его за плечо, подсёк под колени, и оба втолкнули Эваристо в машину. Старший Реставратор бросился к машине, но та рванула с места и скрылась за поворотом. Старший Реставратор запульнул ей вслед кирпичом, но не попал.
-Его похитили! - заключил Старший Реставратор.
-Кто же его похитил? - спросил опечаленный дедушка. Он подозревал другое, но не мог сказать об этом Старшему Реставратору.
-Как кто? Наши враги!
-А у нас есть враги?
-Значит, есть! Скрывались до сих пор, а теперь выдали себя!
-А вы заметили номер машины?
-Конечно заметил. Я даже его запомнил, но он странный. Какое-то бессмысленное сочетание букв. Полицейские номера не такие. Полицейские номера это ПМГ-12, ПМГ-48, ну и так далее. И мерседес у них был без полицейского щитка, жёлтый, прямо канареечный, как жук-фольксваген.
-А что же в этой машине было полицейского? - поинтересовался дедушка.
-Полицейского в ней были только полицейские!
В это время мимо дедушки и Старшего Реставратора прошли, высоко держа головы, два мужика с полицейскими пистолетами, раздетые до трусов, и скрылись в полицейском участке.
-Вопрос с полицейской формой разрешён, - сказал дедушка. - Займёмся мерседесом. Думаю, в полицию не стоит обращаться, учитывая случай с лампочкой...
-Вот-вот! Абсолютно согласен! Ну их в болото! - подхватил Старший Реставратор. - А куда мы обратимся?
-А мы сейчас обзвоним все автомобильные магазины и узнаем, где и кому продают жёлтые мерседесы.

Старший Реставратор и дедушка вернулись в магазин, и дедушка сел на телефон.
-Я бы хотел купить мерседес, - сказал он, набрав первый по списку номер.
-Прекрасно, замечательно! - откликнулась трубка. - Когда желаете зайти? У нас большой выбор!
-М-м, сегодня, - ответил дедушка, - Только мне нужен мерседес жёлтого цвета!
-Ты что, дядя, новый русский? - неожиданно разозлилась трубка и прекратила разговор.
И дальше всё то же; начиналось мило, а кончалось грубостями вроде: "Жёлтого цвета? Да пошёл ты знаешь куда!" "Ты из жёлтого дома, чмо?" "Жёлтый? А какава с мясом?" Заказчик жёлтого мерседеса сразу падал вниз не меньше, чем на три марша социальной лестницы. Дедушка методически обзвонил все магазины и вывел заключение, что жёлтый мерседес не мог быть куплен у порядочного итальянского дилера. Оставались только сомнительные заведения, в которых пасётся эмигрантская сволочь.
-Как, вы говорите, номер машины? - спросил дедушка у Старшего Реставратора.
-Вот пожалуйста, записывайте, могу даже по буквам.
Дедушка аккуратно записал номер и подошёл к Рахату Лукумову, который стоял у двери Доннер-Кебаба и смотрел на проходящих мимо замотанных платками девушек.
-Что вы на это скажете? - спросил Джанкарло и протянул Рахату бумажку с семью итальянскими буквами - экс-пи-э-акка-би-а-эмме....
-Да пожалуйста, - сказал Рахат Лукумов. - Что мне, больше всех надо?
-То есть что вы имеете в виду? - удивился дедушка.
-Зачем ругаться-то? Я ведь к вам не приставал.
-Позвольте, - сказал дедушка, - Я не знаю такого итальянского ругательства! Я был в армии, и даже там никто никому не говорил "экс-пе-е-бам". Это что, какое-то иностранное слово? Им где-то ругаются?
-Ну, можно и покрепче сказать, - уточнил Рахат, - Но вообще-то, если вы хотите завязать разговор, не начинайте с "ХРЕН ВАМ"!
-Вот оно что! - сказал дедушка. - А вы не знаете, кому принадлежит машина с таким номером?
-Нет, - сказал Рахат нехотя и скосил глаз на окурок, застрявший в щели между брусчаткой.
-Ладно, это неважно, - сказал дедушка. - Я собственно вот о чём хотел поговорить. Я хочу бросить к чёрту этот магазин, купить машину и уехать из Милана. Воздух здесь ужасный.
-Воздух поганый, - согласился Рахат. - У нас в Нальчике и то лучше.
-Нет ли у вас какого-нибудь дилера подешевле? - спросил Джанкарло Сфорца, - А то я сегодня ткнулся туда, сюда, и цены такие, что в общем...
-Дилер есть! - оживился Рахат Лукумов. - Записывайте телефон. А если он заломит цену, отвечайте: хрен вам!

Дедушка набрал телефон и сказал:
-Я хочу жёлтую машину. И хорошую. Мерседес.
-Лучше синий! - ответил ему дилер на плохом итальянском, - У меня сейчас перебой с жёлтой краской вышел. Я её истратил, и меня теперь кроют таксисты, потому что мне нечем им подновлять шашечки.
-А вот я видел на улице жёлтый мерседес и я хочу такой же.
-Ну вот заладили! Все теперь хотят жёлтые мерседесы. Я же говорю, что я истратил всю жёлтую краску на позавчерашнего заказчика.
-Дайте мне пожалуйста адрес этих людей, я у них перекуплю, - попросил дедушка. - Так хочется жёлтенького!
-Ну уж нет! Это я у них для вас перекуплю! Это я перекупщик!
-А вы знаете, кто они?
-Конечно, знаю!
-А вы не врёте?
-Что значит "вру"?
-А как они выглядят?
-Нормально выглядят. Два русских мордоворота. Шея во, ручищи ого-го, башки бритые.
-Ну хорошо, а где они живут?
-Где? - опомнился дилер, - Так я вам и скажи! И вы тогда их найдёте и сами у них перекупите. Не фиг! Звоните завтра, и я скажу, за сколько вы его получите!
-Так, - сказал дедушка, отключившись от дилера. - Это всё те же Пальмиро и Тольятти!
-Коммуняки вонючие! - воскликнул Старший Реставратор, - Ну, мы им устроим юшечку с петрушечкой!
-Сначала нужно их найти, - сказал дедушка, и оба крепко задумались.
Потом дедушка встал и нашарил канистру из-под стирального порошка.
-Вы что, - недоверчиво сказал Старший Реставратор, - сейчас стирать собираетесь?
-Хочу немного пройтись, - уклончиво сказал дедушка. - На ходу лучше думается.
-А канистра зачем?
-Для отмашки.

Дедушка вышел чёрным ходом на улицу Жертв 23 февраля, зашёл в Доннер-Кебаб с чёрного хода и вызвал Марусю.
-Порошок у меня кончился, - сказал ей дедушка, - Отсыпьте мне пожалуйста. Мне немного, на одну стирку. Кстати, Эваристо похитили.
-Как это похитили? - вздрогнула Маруся.
-Да вот эти ваши поклонники.
-Вот гадство! - с чувством сказала Маруся. - Сколько просят?
-Да нисколько. Выследил я их, только не знаю, где они живут. Где они живут?
-Я не могу.. Нельзя мне этого говорить. Не знаю, что и делать.. Давайте канистру.
-Маруся! Они же его убьют, замучают. Где они квартируют? Я в полицию не пойду, не бойтесь. Я с ними лично разберусь. Ну, Маруся, ну?
-На картонной фабрике у вокзала. Только не выдавайте! Если узнают, что я на них навела, мне хана.
-Никто не узнает, - пообещал дедушка.

-Ну вот, я прошёлся и понял, что они на старой картонажной фабрике, где теперь железнодорожные склады, - сообщил дедушка и закинул канистру подальше.
-Да, интересно у вас голова устроена! - удивился Старший Реставратор. - С чего вы это взяли?
-Индукция с дедукцией, дорогой Ватсон, - неожиданно ответил дедушка.
От такого ответа Старший Реставратор потерял дар речи на тридцать восемь секунд.
-Сейчас мы туда пойдём, только я позвоню Эрколе, - предупредил Джанкарло.
-Зачем нам Эрколе-то? - недовольно пробурчал Старший Реставратор.
-Нам нужен ещё один молодой мужчина. В моём возрасте я драться не могу, я могу только отстреливаться.

-Эрколе согласен, - сказал дедушка, закончив разговор. - Встретимся с ним прямо у фабрики. Что-то он странное прибавил, про сыр. Я не понял. Я не думаю, что нам там есть захочется.

Эта глава называется: "Жёлтый мерседес."

ГЛАВА LXVI

Эрколе оказался у картонажной фабрики одновременно с дедушкой и Старшим Реставратором. Фабрика была заброшена и обнесена высоким забором.
-Хм, - сказал Старший Реставратор, - Узнаю эти места. Тут поблизости живёт Бертино Альбертини, большой оригинал, скульптор и керамист.
Друзья пошли вдоль забора в поисках ворот. На другой стороне прохода тоже всё шли заборы, за которыми были склады и бараки неизвестного назначения.
-Стойте, я на три минуты! - неожиданно сказал Старший Реставратор и шмыгнул в малозаметную калитку.
-А почему три? Я могу быстрее, - удивился Эрколе.
-Это клише. - сказал дедушка.- Если он не выйдет через десять минут, нам придётся его оттуда вытаскивать; мы не можем тут долго ошиваться.
Но Старший Реставратор действительно вернулся через три минуты. За собой он вёл кого-то вроде собаки, но пожалуй не собаку: и нос у этого зверя был не собачий, и шея толстовата. Зверь был покрыт негустой чёрной шерстью.
-Это Беатриче, - сказал Старший Реставратор. - Одолжил у Бертино Альбертини. Беатриче очень умная. Когда мы с ней были в Альпах...
-Но мы сейчас не в Альпах, зачем нам Беатриче? - спросил Эрколе.
-А она может вынюхивать что-нибудь ещё, кроме трюфелей? - спросил дедушка.
-Беатриче может всё. У неё не голова, а Дом Советов.

Граница фабрики была на замке. То есть на засове, изнутри.
-С замком бы я справился, - сказал дедушка, - но вот с засовом... Его надо как-то поддеть, но забор больно высокий.
-Ну, сыр я взял, давайте жидкость от комаров! - попросил Эрколе.  Дедушке стало очень неудобно. Про жидкость от комаров он как-то пропустил, но теперь припомнил, что Эрколе просил её захватить.
-Сначала надо на фабрику попасть, а пока не от кого отбрызгиваться! - сказал Старший Реставратор. - Да и не сезон сейчас для москитов.
-Эх я, дурак, я не объяснил толком! - расстроился Эрколе. - Нам бы сейчас так она пригодилась. Если облить швейцарский сыр жидкостью от комаров, начнётся экзотермическая реакция! Мы бы взорвали этот забор!
-Вот хрен, - сказал Старший Реставратор. - Откуда вы взяли такую плешь?
-Из журнала "Миланская химия и жизнь".
Беатриче набычилась и подошла к столбу.
- Виноват. Не понял. Взрывчатка нам бы сейчас не помешала, - сказал дедушка. - Теперь придётся изыскивать другие средства.
Беатриче что-то буркнула себе под нос и копнула землю у столба.
Старший Реставратор достал люгер и предложил стрелять в ворота, пока не прострелится большая дырка, через которую можно открыть засов.
-Она роет! - сказал Эрколе.
Беатриче занялась столбом всерьёз. Все, поражённые, смотрели, как летят комья земли, и углубляется яма. Потом Беатриче ударила в столб плечом. Он рухнул. Вместе с ним рухнули ворота.
-Сильна, как боров! - восторженно сказал Эрколе.
-Имейте в виду, не расставаться ни при каких обстоятельствах, по одиночке нас перебьют, - предупредил дедушка.
-Погодите, - сказал Старший Реставратор.  - Нам предстоит опасное дело. Может быть мы не выйдем отсюда живыми. Поэтому мы сейчас примем меры предосторожности. Я думаю, что ни у кого здесь нет носового платка, а носки всем нужны. Поэтому я запасся..
Старший Реставратор вытащил конверт и достал из него три бесформенных комочка - коричневый, белый и бежевый. Он протянул дедушке белый комочек, поколебавшись, дал Эрколе коричневый, а себе великодушно взял бежевый.
-Откуда это у вас? Даже альба! - с уважением и завистью спросил дедушка.
-Бертино дал. Теперь предъявите, но осторожно, чтобы никто ничего случайно не съел. Сейчас мы ей натрём чутьё.
Бойцы стали рядом и протянули вперёд кулаки, как на картине "Клятва Курциев".  Беатриче подошла и принюхалась.
-Альба! - гордо сказал дедушка.
-Норчия! - выпалил Эрколе.
-Скорцоне, - сказал Старший Реставратор, унимая дрожь досады в голосе.
Понюхав скорцоне, Беатриче снисходительно улыбнулась, но было видно, что не осуждает, и принимает правила игры.
Положив в карманы, что кому досталось, друзья открыли дверь в бывшую проходную, и наткнулись на гору писем, которые нападали через почтовую щель. Вся гора состояла из конвертов от электрической, газовой и водяной компаний.
-Счёт за электричество, свежий! А фабрика-то заброшенная! - удивился Эрколе. - А вот ещё; этот за март прошлого года!
Во время экономического кризиса директор фабрики паникнул и убежал неизвестно куда. Это было дико и бессмысленно, но что поделаешь! Рабочие тоже разбежались, когда поняли, что их коробки никому не нужны. Но поскольку всё вышло вот так самостийно и жовто-блакитно, никто не удосужился сообщить об этом компаниям коммунальных услуг, и те, не отключая ни воды, ни газа, ни электричества, вот уже три года слали на фабрику счета, а в последнее время и угрозы. Пальмиро и Тольятти отгребали эти конверты в сторону ногами.
Из проходной друзья попали в цех, окружённый тремя этажами офисов, контор и раздевалок. Пахло плесневеющим картоном. В этом помещении можно было играть в прятки до посинения.
-Да-а! Мы тут их никогда не найдём!- присвистнул Старший Реставратор.
- Я знаю, что Мальчик-с-пальчик посыпал свою дорожку хлебными крошками, - сказал дедушка.
-Ну причём здесь это, мы ведь не сказки пришли рассказывать; их рассказывать можно и не выходя из магазина. - откликнулся Старший Реставратор. - Вот мы вернёмся, и можем устроить вечер сказок; вы про Мальчика-Спальчика, я про Синюю Бороду, а он вот что-нибудь...про Синюю Бороду...
-Современная шпана тоже кое-чем посыпает дорожку, но не крошками. Надо искать окурки и бутылки кока-колы.
-Ох, сомнительное предприятие... - сказал Старший Реставратор.
-Да тут же фабрика, здесь же все пьют, и банки кидают по всем углам, - поддержал его Эрколе.
-Да, - сказал дедушка, - значит я давно не бывал на заводе. Раньше этого как-то не было. Раньше на итальянских фабриках не пили, бутылки не бросали!
Послышался лёгкий, как бы жестяной скрежет. Все обернулись и увидели, что Беатриче перевернула банку пива и тщательно вылизывает лужицу.
-Пиво-то свежее! - сказал дедушка.
-Ну конечно, ну можно попробовать, - с сомнением сказал Старший Реставратор. -А если она окурков наглотается?
-Будем следить! - сказал дедушка.
Вскоре стало понятно, что окурки, пустые бутылки, банки и коробки из Мак-Дональдса явно выложены вдоль опредёлённой трассы. Беатриче окурков не ела, но методически выливала и долизывала пиво из всех банок, и эти остановки были кстати, потому что дедушка особенно быстро идти тоже не мог, хотя банок и не вылизывал. Банки и окурки вели на третий этаж. Не то, чтобы Пальмиро и Тольятти предпочитали мансарды, как бедные поэты, но третий этаж лучше продувало, и там не так воняло плесенью.

Пальмиро и Тольятти отдыхали после удачно завершённой утренней пакости. Они пили импортный "Дон Перегар", заедали его противным итальянским сыром Пекорино Романо и запивали кефиром. (Смесь портвейна с кефиром шла не очень хорошо, но на кефире настаивал врач из отделения токсикологии). Представьте себе их оторопь, когда на пороге возникли три Немезиды, вооружённые собранным по дороге холодным оружием: у Старшего Реставратора - швабра, у Джанкарло пустая бутылка из-под шампанского, у Эрколе совок (железный!). Вот это была внезапность! Вот это был расплох!
-Ну что, разночинцы, попались!  - загремел Старший Реставратор.
Пальмиро был, выражаясь библейски, мудр, как голубь и кроток, как змея. Он сразу сказал вошедшим:
-Федерасы и сладкозвоны!
-Судак и сундук! - не остался в долгу Старший Реставратор.
-Отправляйтесь в борозду!
-Поезжай в Итаку!
Поскольку дурной пример заразителен, дедушка, который не любил воплей, уже подумывал покрыть их всех простым фронтовым матом, но тут Эрколе закричал:
-Кончайте базар, мы не за этим сюда пришли! Где он?
-Был, да весь вышел, - нагло заржал Пальмиро, а Тольятти с самой зверской рожей прибавил:
-Никогда вы его не увидите!
Старший Реставратор замахнулся шваброй, Эрколе поднял совок, а Беатриче, не говоря худого слова, выдвинулась вперёд и съела Пекорино Романо: ей хотелось зажевать чем-нибудь пиво.
-Уберите вашего пса! - заблажил Пальмиро, который с недавнего времени собак боялся.
-Пусть кушает! - неожиданно сказал Тольятти, - Вот мы ему сейчас в мисочку нальём кефирчику, наверно вылакает. Сейчас я мисочку принесу!
И Тольятти ушёл за миской. Человеческое сердце податливо на доброту, и в нём редко зарождается мысль о грязной изнанке некоторых великодушных поступков. Мушкетёры долго дожидались Тольятти, думая, что у эфэсбешников вся посуда немытая, как у дедушки, и он никак не может найти чистую миску. Пальмиро, который знал своего друга гораздо лучше, понял, что миски они не дождутся, и затосковал.
А Беатриче и с самого начала на миску не рассчитывала. Она взяла зубами бутылку кефира за горлышко, поставила передние ноги на стол, запрокинула голову и дожидалась пока последние капли кефира не стекут ей в глотку. Допив кефир, Беатриче подошла к Пальмиро, взяла у него из рук открытую банку с пивом, ловко опрокинула её себе в рот и выпила, не пролив ни граммульки. После этого Беатриче перешла к стакану портвейна, и выпила разом, как пьют вино женщины, то есть не отрываясь, в двадцать глотков.
-Пёсик какой-то странный, - робко выдавил Пальмиро, который  в одиночестве, ввиду превосходящих сил противника чувствовал себя неуютно.
-Какой же это пёсик! - сказал Эрколе, - И вообще, зачем нам второй идиот? Пусть этот и ведёт к нему!
-Правильно, - поддержал его Старший Реставратор, и ткнул Пальмиро кулаком. Пальмиро встал.
-Иди-иди, сам знаешь куда, - распорядился Старший Реставратор и легонько толкнул его шваброй пониже радикулита. Пальмиро двинулся, и все за ним.
К сожалению, друзья подготовились к операции из рук вон плохо, и не взяли не только жидкости от комаров, но и верёвки.  И несвязанный Пальмиро, естественно, утёк. Ведь Пальмиро и Тольятти знали все ходы, выходы и входы в этом лабиринте! Вот как это было. Сначала они шли тихо, гуськом, по галерее третьего этажа. Но как только подошли к лестнице, Пальмиро вильнул влево и кубарем скатился по ней на второй этаж. Позади него шёл Старший Реставратор, который застрял шваброй в прутьях перил и сам себе загородил дорогу. Выдернув швабру, Старший Реставратор кинул её вслед Пальмиро и побежал вниз. Эрколе, пока тот путался со шваброй, уже обежал его, перемахнул через перила и съехал по столбу подпоры.
-Стойте! - закричал дедушка, застрявший на верхней лестнице вместе с Беатриче. - Правило номер один! Не разлучаться!
Эрколе его послушался и вернулся, а Старший Реставратор - нет.  Он уже мчался по галерее второго этажа, сбежал на первый и скоро скрылся из виду. А почему же Беатриче не побежала за Старшим Реставратором? Да потому что у дедушки был самый ценный белый трюфель, а у Старшего Реставратора - дешёвый скорцоне.

Пальмиро чуть не помер со страху, когда из-за угла на него выскочила тёмная фигура и вмазала ему по загривку монтировкой. Но Тольятти быстро сообразил, что это его товарищ, и не стал его добивать.
-У блин, у меня родимчик будет! - возмутился Пальмиро.
-А что ты, индюк, так долго шнурковался? - спросил его Тольятти.
-Да вот, туды да сюды, да растуды, - стал длинно оправдываться Пальмиро, а кончив, спросил:
 -А это что за гопник?
-Я языка взял, - с гордостью сказал Тольятти. - Пахан ихний: громче всех орёт! Мы его сейчас допросим!
Старший Реставратор между тем очнулся и пытался понять, как он попал в такую интересную компанию. Руки у него были обмотаны металлической цепью.
Помещение было типично производственное, с голыми грязными стенами и кафельным полом, посредине которого был сток, прикрытый решёткой. Окон в этой комнате не было. Вдоль стен шли стеллажи со всякой дрянью, в том числе кока-колой, фантой, чипсами, печеньем...Мебель скудная - стол, пара-тройка пластмассовых стульев. На потолке ни с того, ни с сего висела не голая лампочка в патроне, а настоящая люстра. Люстра была хорошая; саратовские милиционеры украли её в магазине венецианского стекла.
На столе были аккуратно разложены прут для избиений, утюг для прижигания подошв и оливковое масло для заливания в глотку. Для быстрой доводки масла до нужной температуры была приготовлена сковородка. Под воронку Тольятти приготовил банку из-под мозгового горошка с пробитой в донышке дыркой: он мастрячил просто, но надёжно.
-Щас мы тебе устроим Семипалатинск-21, - радостно загоготал Пальмиро, но Старший Реставратор никогда не бывал в Семипалатинске-21 и потому не испугался.
Не следует думать, что профессионалы пытают наобум лазаря - ни Боже мой! Так же, как бою предшествует артподготовка, обработка подследственного начинается с деморализующего мата. И только потом, когда жертва хлопает глазами, пытаясь переварить полученную информацию, можно приступить к избиению железным прутом и заливке в глотку кипящего оливкового масла. Пальмиро и Тольятти хорошо были знакомы с техникой допросов. Тольятти набрал побольше воздуху и произнёс прочувственную речь, искусно соединив Большой загиб Петра Великого с Версальским загибом Людовика XV (т. наз. Малый Трианон, прим. итальянского пер.). Увы, Тольятти совершил ужасную, непоправимую ошибку - в этой тираде он вскользь задел жену Старшего Реставратора.
Старший Реставратор был уже не мальчик, и понял, что происходит, без перевода. Старший Реставратор очень уважал свою жену и не любил, когда на неё возводили поклёп.  Поэтому Старший Реставратор разорвал свои цепи и дал в морду Тольятти. Тольятти упал: многие люди падают, когда получают в челюсть кулаком, обмотанным цепью, а Тольятти к тому же был измождён и эмоционально опустошён, как Эдмунд Кин после монолога Гамлета.
-Щас я тебе наподдаю и по спины, и по головы, и по жопы! - пригрозил Пальмиро, схватил железный прут и непременно раскроил бы Старшему Реставратору череп, если бы прут не был такой длинный, а потолок не такой низкий. Прут запутался в люстре, сорвал её с крюка, и в своём падении увлёк за собой и Пальмиро.  Пальмиро упал на Тольятти. И это хорошо, потому что пол был жёсткий. (Я не понимаю, почему Пальмиро всё время валится на Тольятти, а не наоборот, но так уж получается).
Старший Реставратор, видя такое дело, вспомнил про обещание душить врагов голыми руками. Тольятти душить было бесполезно, у него была такая толстая шея, что задушить его мог бы разве только Паганини. Поэтому Старший Реставратор стал душить Пальмиро. Но ничего не вышло: остатки цепей мешали ему как следует сжать руки, Пальмиро извивался и орал, что ему щекотно, и вообще душить человека противно. Поэтому Старший Реставратор плюнул и убежал, на прощание вылив из жестяной банки с дыркой раскалённое оливковое масло на задницы противникам.

Эта глава называется: "Пресс-хата."

ГЛАВА LXVII

Полицейский участок Орландо Грондона был маленький, и КПЗ тут пользовались редко: район богатый, тихий, достойные люди, зоопарк, Палеонтологический музей... Общую картину портили только студенты университета, которые упивались в зюзю, ну просто как дети малые, и туристы из отеля Монако, которые водили к себе первых встречных девушек и потом возмущались, что у них спёрли бумажник с тысячей долларов и фотографией любимой жены. Жалобы коренных жителей были более умеренны. Вот и сейчас три посетителя хотели донести до сведения Орландо Грондона, что (а) бомжи купаются в фонтане, (б) кот написал в цветочный горшок, (в) Мартина Симоне нарочно вытряхивает совок с балкона. Рикардо Пальмьери их не устраивал, мы уже знаем, что он не любил составлять протоколы. Рикардо Пальмьери к ним не приставал, и смирно сидел у себя за столом, скосив глаза на телевизор, который днём хотя бы пытался вести себя прилично.
Ни посетители, ни Рикардо Пальмьери не заметили, как прополз кто-то зелёный, о трёх головах. А если бы и заметили, то не поверили, потому что драконов в природе не существует. Дракончик знал эти особенности человеческой природы не хуже интерпольного Адама Смита и спокойно сделал мимо них три ходки с  вещами. Нетопырь прилетел только с яблоком. Он повис на полке вниз головой и любезно спросил у Риты:
-Ты не возражаешь?
Рита не возражала. Рита была добрая девушка, из тех, которые отвечают: "курите пожалуйста, " (знают они, что всё равно ведь закурят).
-А я возражаю, меня укачивает. Перевернись обратно, - угрюмо потребовал дракончик. Кажется, они опять по дороге переругались. Нетопырь поднял брови и устроился головой вверх.
-Проверим наличие по списку, - сказал дракончик. - Где яблоко?
-Да вот оно!
-Качественное?
-Конечно. 12 милиграмм на кубический сантиметр.
-А где фанта с кокаином?
-А где же автоген? -спросила Рита.
-Всё под контролем! - заверил дракончик. Он присел на задние лапы, отрегулировал разводку голов и начал изрыгать огонь сразу на три прута решётки. Дракончик оказался лучше автогена; автоген, когда работает, громко шипит, а дракончик изрыгал бесшумно.
-Нет, я больше не могу, у меня голова сейчас заболит, я переворачиваюсь, - сказал нетопырь и кувырнулся вниз, как атлет на турнике.
-Дуропля-ас... - протянул дракончик. -А ты бы тоже что-нибудь поделал полезное, для разнообразия.
-У меня с утра стреляет в ухе, и перед глазами фосфены.
-Делириум тремор!
-Ты же знаешь - я не пью!
-Да на что ты вообще годишься? Ну хоть стихи, что ли, читай! Только не Данте. Данте у меня со школы поперёк горла.
Нетопырь откашлялся и прочёл:
"Громко песнь моя несётся
Над лесами и полями;
Сердце бедное трясётся,
Обливается слезами!"
Две головы перестали изрыгать и сказали в унисон:
- Какие простые стихи, а как за душу берут! Это кто написал?
-Это я, - сказал нетопырь.
-Да что ты! Не может быть! Как это? Ты, такой волосатый, и вдруг такие стихи! Запиши мне их пожалуйста. На бумаге в цветочек!
-Запишу конечно, большие дела!
-Это такие... такие стихи! Почитай ещё?
-"Я не ищу мирской услады,
Все почести пошлы и тленны
Когда подписана награда
Корявым почерком Вселенной"!
-Ух ты! Как глубоко! - ахнул дракончик и замер, восторженно глядя на нетопыря.
Нетопырь укрылся крыльями, как плащом и стал похож на лорда Байрона.
-А ты где-нибудь уже печатаешься?- спросила практичная Рита.
-Нет ещё. Я пока подбираю псевдоним.
-А это трудно? - удивилась Рита.
-Псевдоним надо подбирать аккуратно, потом прилипнет и не обдерёшь. Я просто не знаю, на чём остановиться: Луначарский, Светловидов, Сирин, Алконост...
-Дуропляс, - подсказал Малыш, которому понравилось новое слово.
-Петрарка! - предложила Рита.
-Петрарка уже занята, - вздохнул нетопырь.
-Что значит занята? Есть же Шрек и Шрек-2, пусть будет и Петрарка-2.
-Действительно, - оживился нетопырь. - Как вам Петрарка-2?
-Мне нравится! - подбодрил дракончик.
-Большинство за! - подтвердила Рита. Малыш не обиделся, он привык, что его мнение не считается.
После этого обговорили практические вопросы: постановили, что следует послать стихи в "Корьере делла сера", в раздел поэзии.
Третья голова, которая всё это время не переставала изрыгать, сказала не в унисон:
-Однако пилить надо.
И все спохватились, что дело ещё не сделано. Прутья были быстро перепилены, и в решётке образовалась приличная дыра.
-Сейчас мы вернёмся, - предупредил дракончик.

Рикардо Пальмьери почувствовал, будто по руке ему провели мягкой варежкой. Он  отвернулся от телевизора и увидел, что к его рукем прижалась большая, почти с котёнка, летучая мышь и ласково заглядывает ему в лицо.
-Фу ты, мерзопакость какая! - ругнулся полицейский и пнул мышь локтём. Мышь с достоинством снялась со стола и улетела в приёмную.
"Хлорофосу надо купить," - подумал Рикардо Пальмьери и вдруг увидел на столе запотевшую банку фанты и красное яблоко. Раньше он их не замечал. Рикардо Пальмьери выпил фанту и потянулся за яблоком. Хвоста, мелькнувшего между стульев зелёным змием, он не заметил, а после яблока перестал замечать даже телевизор.

В приёмной дракончик набрался одеколона, поднялся на хвосте, балансируя крыльями, и, наставив на трёх посетителей три головы, как распылители баллона, прицельно дыхнул им в лицо парами "Миланской сирени". Нетопырь страховал его у огнетушителя на случай самовозгорания. "Миланская сирень" в виде капельно-жидкой взвеси оказывает колоссальное успокоительное действие. Глаза у посетителей стали круглые, зрачки расширились, посетители закачались, осели, сползли со скамейки и забылись тяжёлым сном. Путь очистился. Дети вышли из камеры.
-Надевайте роликовые коньки, - сказал дракончик.
Нетопырь гормко чихнул.
-Что с тобой? - вскрикнул дракончик.
-Аллергия, - сказал нетопырь. - А может я простудился.
-А всё потому, что ты себя совсем не бережёшь! В такую погоду надо в тёплом. - горячо упрекнул его дракончик, - Напомни мне: у меня дома есть хороший шарф, из ангорской шерсти, тётка связала.
-Спасибо! - ответил нетопырь.
-Теперь надень на меня шлею, - попросил дракончик Риту. - Крылья пропусти в отверстия.
-Я не могу в упряжке, у меня грудь слабая, - предупредил нетопырь.
-Ну что же, у поэзии свои привилегии. Лети рядом, - согласился дракончик.
-Может быть мы сами поедем, мы ведь тяжёлые? - предложила Рита.
-Мне не тяжело, у меня мощность в три лошадиных силы, и ролики, - заверил дракончик.- Нам нужно уматывать очень быстро, пока нас не накрыли. Сейчас все проснулись после сиесты, начали хулиганить, и посыплются новые жалобы в полицию.
Выйдя на улицу, Рита взялась за поводья, Малыш взялся за её пояс, нетопырь сел ей на голову и крепко вцепился в волосы. Дракончик рванул с места, набрал высоту и почесал на бреющем полёте. Да-а, такую скорость самостоятельно не развить!
От дракончика шёл шум, как от вентилятора. Прохожие недовольно говорили:
-Вот что придумали! Уже по городу на дельтапланах катаются!
Добравшись до Миланского собора, дракончик сбросил обороты, приземлился и сказал:
-А отсюда поезжайте домой на трамвае. Здесь уже вас искать не будут. У вас есть на билет?
-Найдётся! - заверила Рита и стащила с него упряжь.
Попрощаться толком не удалось - пришла экскурсия. Дракончик прилепился к колонне, посерел и превратился в настоящую химеру. Нетопырь не вписывался в общий антураж готики, поэтому он просто притворился куском грязи.

В трамвае Рита решила, что теперь самое время Малышу промыть мозги:
-Запоминай! Вот что мы скажем.  Рикардо Пальмьери выпустил нас в туалет, и дверь не запер, и мы убежали.
-Почему? - удивился Малыш, - Нас выпустили зелёная собачка с крыльями и пушистая птичка.
-Господи, - вздохнула Рита. - Во-первых это не птичка и собачка, а летучая мышь и дракон. Во-вторых, если мы такое скажем, все решат, что мы врём. Мы лучше скажем, что мы из туалета убежали.
-Обманывать нехорошо, - сказал Малыш.
-Жизни ты не знаешь, - опечалилась Рита.
Рита знала, что говорить взрослым правду бессмысленно. Они начинают злиться и пристают, пока ты не наврёшь того, что им хочется.
-Ладно, - сдалась Рита. - Ты скажешь правду, а я скажу то, что надо.

Эта глава называется: "Эвакуация."

ГЛАВА LXVIII

За гостинцем Филумена зашла в свою любимую кондитерскую: "Воздушное тесто". Там продавали чудесные миндальные печенья с абрикосовым мармеладом.
Филумена в отличном настроении вышла из магазина, и тут случилась неприятность. С вывески с шумом слетела ворона и вырвала пакет с печеньем из рук Филумены. Пакет был тяжёл для вороны, оттащила она его недалеко и уронила на панель прямо под карнизом, на котором расхаживал голубь. Филумена подбежала к пакету, протянула руку... Голубь приосанился, присел, и на пакет с печеньем плюхнулась увесистая капля. Филумена в сердцах выкинула печенье в урну и повернула обратно в кондитерскую. Обернувшись, она увидела, что ворона старательно, с надсадом тянет пакет из урны под напряжённым взглядом голубя.

Времени было ещё много, и Филумена решила пройти через парк. В парке она присела на скамейку, поставила рядом новый пакет печенья и задумалась о том, какой хороший сегодня воздух, и как ещё далеко до пенсии. Погода была тёплая, и Филумене стало грустно, что дети сидят взаперти.
Зашуршала бумага. Филумена повернула голову и увидела, что пакет раскрыт, и прямо на печеньи сидит белка. Наглое создание надкусило печенину, отбросило её в сторону, и взялось за следующую.
-Как не стыдно! - сказала Филумена.
Белка демонстративно потёрлась задом о печенье.
-Ну и пускай у тебя будет диабет! - рассердилась Филумена, встала со скамейки и вернулась в кондитерскую за новой порцией.

В этот раз с Филуменой расправились просто: на неё из подворотни вылетела летучая мышь с замогильными зелёными глазами. Филумена боялась летучих мышей: они волосатые и с крыльями. Поэтому она завизжала, уронила пакет и убежала.
-Триста граммов абрикосового печенья, - привычно сказала Филумена, и продавщица странно на неё посмотрела.
С новым печеньем Филумена решила пройти по улицам, и таким, где нет высоких деревьев. Филумена ускорилась, время поджимало, она уже опаздывала на целый час. Тут на её пути возникла старуха с зелёными глазами и чёрными усами. Бабка была ободранная и задрипанная, в стоптанных башмаках и странной шляпе с круглыми полями. Хоть у старушенции и не было под рукой метлы, Филумена почему-то уверилась, что перед ней сама синьора Бефана, та самая, которая на Крещенье дарит хорошим детям подарки, а плохим угольки.
-Это конечно пирожные с абрикосами, - сказала старуха и печально вытянула шею. - Как я любила их когда-то. И вот пришла ужасная старость, которая, -ха-ха!- никого не минует! Печенье вне пределов моей финансовой досягаемости.
Обе помолчали. Бабка мастерски держала паузу; обойти её на узкой улице было невозможно и стыдно. "Надо угостить," - подумала Филумена, отколупнула с пакета золотую бумажную пломбу и протянула его старухе.
-Как это мило с вашей стороны, - учтиво сказала старуха, вытащила горсть печенья, отправила его в рот и заглотила, не жуя, как устриц. В кульке осталась только одна печенина.
"Это  какую же лапу надо иметь, чтобы выкогтить всё печенье! Она что, пианистка?" - подумала Филумена, повернулась и пошла назад в кондитерию.
Когда Филумена появилась в кондитерской в пятый раз, продавщица встретила её настороженно, печенье ей взвесила, но потом, взявши деньги, наклонилась и строго сказала:
-Я должна вас предупредить: абрикосы слабят!
-Знаю, - сказала Филумена, - но никак не донести до дому!
-Взрослый человек! - укорила её продавщица.

Теперь Филумена была начеку! Она держалась подальше от деревьев, скамеек и подворотен, и переходила на другую сторону улицы, даже если навстречу попадалась не старуха, а полицейский: вдруг у него зарплата маленькая, и он соскучился по абрикосовому печенью? Пару раз из-за этого она чуть не попала под мотоцикл. Филумена опасливо озиралась, прижимая пакет к груди, и ладонью прикрывала золотую печать кондитерской , чтобы не сразу можно было усечь, что печенье из "Воздушного теста". У самого полицейского участка Филумена не убереглась: над ней нависла огромная фигура.
-Много хочешь, мало получишь, - превентивно зарычала потерявшая человеческий облик Филумена и ткнула фигуру в грудь.
-Ну почему же так-то? - обиженно закричал ей вслед прохожий, - Я только спросил, который час!

В полицейском участке было тихо. Спал Рикардо Пальмьери, упав лицом на стол, спали посетители, свалившись со скамейки.  Спали даже пауки, бессильно разметав лапы по паутине. Филумена не стала никого будить, потому что разговаривать с ними ей было неинтересно, и прошла к КПЗ.
Камера была растворена. Детей в ней не было. На нарах с бельём в цветочек сидели белка, голубь, ворона и Бефана.
-Печенье принесла? - обрадовалась бомжиха-Бефана. - Давай сюда. Да что ты всё по триста грамм покупаешь? Купила бы сразу кило!
-Разве на всех на вас напасёшься! - с упрёком сказала Филумена, протягивая ей печенье.

Эта глава называется: "Передача от месткома."

ГЛАВА LXIX

-Ну а  теперь, синьора Портинари, покажите нам, на что вы способны! - сказал дедушка. Дедушка, Эрколе и Беатриче прошлись по галереям третьего и второго этажа, и теперь стояли на первом.
Беатриче повернулась к дедушке всем корпусом (вращать шеей ей было трудно) и взглянула в глаза.
-Скорцоне!- сказал дедушка.
Момент был трудный, Биче Портинари не была оттренирована на поиск дешёвых трюфелей-скорцоне. Но тут была задета профессиональная гордость.
-Уи-и! - ответила прекрасная трифолера по-французски (мать её была француженка), втянула воздух ноздрями и пошла по следу Старшего Реставратора и его скорцоне.
Поспевать за ней было трудно, дедушка совсем запыхался. К счастью, комната, в которую тянула их Беатриче, была на первом этаже и недалеко. В пыточной их поджидало непредвиденное зрелище: голые до пояса Пальмиро и Тольятти. Неудачливые следователи догадались стянуть с себя портки, пропитанные раскалённым оливковым маслом, и ожоги у них будут, увы, только третьей степени. Пальмиро и Тольятти рылись в куче газет в поисках огнестрельного оружия. Но Эрколе и дедушка даже не успели полюбоваться этой картиной и отпустить пару-тройку насмешек: Беатриче развернулась и потянула их в коридор, туда, куда убежал Старший Реставратор.
Дедушка обрадовался, что Старшего Реставратора в комнате не было, но дальше началось безобразие - след повёл к другому концу цеха, потом назад, на полпути изогнулся углом, упёрся в стенку, забежал в какую-то комнатёнку, вылез из неё, сделал ещё пару петель и уперся в лестницу на второй этаж. Дедушка даже крякнул от досады.
-Чёрт знает что! - озабоченно сказал Эрколе. - Что он так бессистемно мечется, может гоняется за ним кто-то?
-Внутренние демоны... - пробормотал дедушка. - Да, мы его никогда так не найдём, только вымотаемся.
-Где это вы шляетесь? Потерялись, так стойте на месте! - раздался голос сверху. Старший Реставратор стоял прямо над ними, у схода со второго этажа. Он уже успел обследовать и третий этаж, и второй, и возвращался вниз.
Беатриче иронически хмыкнула.
-Хорошо, что вы целы! - с нажимом сказал дедушка.
-Решили же не рассыпаться! - рассердился Эрколе. - Вы зачем нам устроили спасалку?
-Ну что вы раскеросинились? Нормальная боевая обстановка! Я ловил Пальмиро!
-Поймали? - осведомился дедушка.
-В некотором роде. Я теперь знаю, где они.
-Мы тоже знаем, - сказал Эрколе, - Мы только не знаем, куда они запрятали Эваристо.
-Вы опять откололи номер, - сказал дедушка, - и мы только время потеряли. Искали вас вместо Эваристо.
-На вас не угодишь, - обиделся Старший Реставратор.
-Ну ладно, пошли, - сказал дедушка.-  Подберём бутылки для ближнего боя.
-А где совок? - быстро спросил Старший Реставратор.
-А я его где-то потерял, - ответил Эрколе.
-Вот видите, не один я такой! - торжествующе сказал Старший Реставратор.
И все пошли в пыточную к Пальмиро и Тольятти, надеясь, что они всё ещё сушат там штаны.
-Сейчас мы вам покажем, где креветки зимуют! - заорал Старший Реставратор.
-Ха, это мы вам кое-что покажем! Щас мы вам вставим! - ответили Пальмиро и Тольятти. Они были без штанов, но... с пистолетами.
Беатриче издала высокое пронзительное вибрато. (Вульгарный человек сказал бы, что это визг). Звук этот вступил в резонанс с двухлитровыми бутылками кока-колы; пробки вылетели, и грянул залп сразу из шести стволов, прямо в милиционеров. Пальмиро и Тольятти не могли как следует прицелиться сквозь клочья коричневой пены, стекавшие с рож, но всё же выпустили серию предупредительных выстрелов, и случайно откупорили четыре бутылки фанты, которые поддали оранжевой струёй и забили стволы пистолетов оранжевой пеной. Пальмиро и Тольятти поняли, что дело проиграно, и обратились в бегство.
Тут уж мушкетёры и Миледи не растерялись и бросились в погоню. Впереди неслась Беатриче. Беатриче мастерски владела своим телом. Конечно она была худа и поджара, но весу в ней было много, и только диву даёшься, как легко она несла этот вес, как ловко отталкивалась от стенки на повороте, как с ходу брала барьеры из стульев. Даже Эрколе за ней не поспевал, и скоро потерял её из виду, но с дороги преследователи не сбились - она была помечена клочьями пены. Кроме того, Пальмиро и Тольятти постоянно подавали пеленг морзянкой мата.
-Бог не выдаст... - сказал Пальмиро с особенной твёрдостью, когда ему на грудь всем весом обрушилась Беатриче.
И тут на Тольятти упал мешок с овсом. Вам непонятно, откуда овёс на картонажной фабрике? Вот и я тоже удивляюсь.
Когда три мушкетёра нагнали Беатриче, враги были уже повержены и валялись на полу, как набитые опилками паяцы. Беатриче слизывала с них кока-колу.

Филумена позвонила Эвелине.
-Эвелина, - сказала она, - Я не приду к тебе пить кофе. Я очень травмирована, и мне придётся принять ванну...Да нет, не в этом дело... Тут вот дети попали в полицию,  а Эваристо похитили, и с печеньем чёрт знает что получилось. ...Да, кстати, Эрколе не хотел, чтобы я тебе рассказывала, потому что он не любит истерик, так что ты меня не выдавай... А они сейчас на картонной фабрике у вокзала, освобождают Эваристо, а может быть и нет...Да, конечно. Да, целую.
Эвелина подключила свой Навигатор к компьютеру и связалась с айфоном Эваристо.
-У нас погано. Нас связали, не дают есть, пить и подзаряжать батарейку! - отрапортовал айфон.
-Сейчас я скачаю твои координаты, - сказала Эвелина, - но почему они всё время меняются?
-А у нас тут драка, стреляют, собаки лают..
-Понятно. В общем, я тебя замкнула на свой Навигатор, держи связь!
Эвелина позвонила Эрколе.
-А, Эвелина, - радостно сказал Эрколе, - я тебе потом перезвоню, можно?
-Нельзя, - сказала Эвелина, - я сейчас передам тебе координаты Эваристо.
-Да не надо, мы уже тут, пожинаем плоды победы! - похвастался Эрколе. - То есть вот-вот пожнём!
- Эрколе, бросайте эти плоды! Вы совсем не там, где надо. Эваристо в получасе ходьбы, бегите к нему на помощь!
-А! - сказал удивлённый Эрколе своим товарищам, - Послушайте, Эвелина говорит, что здесь Эваристо нет, он в получасе ходьбы!
-Где Эваристо?! - рявкнул Старший Реставратор и так тряханул Пальмиро, что у того печень зашла за селезёнку.
-Отлезь, гнида, - сказал Пальмиро усталым голосом. - Что вы нас заколебали с этим худорасом? Мы как бы отмокали, в тишине и покое, а вы тут начали всех месить, суки!
-На муя нам этот сидор, - поддержал его Тольятти, выползая из-под мешка с овсом.- Что вы нас грузите своими проблемами, а?
- Мозги вынесли: "Бля-бля-бля, где он, где он?", - передразнил Пальмиро, - Вы чё, на колёсах? Вы чё, нас разводите? Мы думали, вы про армянский коньяк: пронюхали, что мы его вчера как бы купили, - тут Пальмиро осёкся под пронзительным взглядом Тольятти.
Вот как опасны расплывчатые формулировки! Оказывается, итальянская фраза "иди ты сам знаешь куда" имеет на русском ещё какие-то дополнительные смыслы.
-Давай координаты, Эвелина, сейчас я ручку достану, - сказал Эрколе совсем другим голосом.
-Я сейчас передала их на твой Навигатор, тебе не нужна ручка, - объяснила Эвелина.
-А где мой Навигатор? - забеспокоился Эрколе.
-В заднем кармане. Достань его, посмотрите адрес и маршрут, и бегите, не теряяя ни минуты. И скажите Джанкарло адрес, пусть он идёт своим темпом, а то у него будет инфаркт.
Эрколе достал Навигатор и передал его Старшему Реставратору.
-А я тоже не знаю, как им пользоваться, - предупредил Старший Реставратор.
-Эрколе, - сказала Эвелина, - Сейчас я объясню, как им пользоваться.
-Да я вроде знаю, как пользоваться Навигатором! - на всякий случай сказал Эрколе.
-Конечно знаешь, но я нервничаю, и мне спокойнее, когда я с тобой разговариваю. Нажми красную кнопку.
- Нажмите на красную кнопку! - крикнул Эрколе Старшему Реставратору, снимаясь с места.
-Я и сам знаю, - закричал Старший Реставратор и нажал красную кнопку.
-Теперь введите пароль!
-А какой у меня пароль? - спросил Эрколе.
-Разиня, - сказала Эвелина после паузы.
-Я понимаю, но...
-Пароль "Разиня"!
-Дурацкие у Филумены шуточки! - пробормотал Эрколе, и крикнул Старшему Реставратору:
-Пароль "Разиня!"
Старший Реставратор ввёл пароль, прокричал адрес начавшему отставать дедушке и перешёл на рысь.  Дедушка перешёл на шаг. Рядом с ним неторопливо затрусила Беатриче, принюхиваясь к белому трюфелю.
-Норчия! Скорцоне! - напомнил ей старик.

У Эрколе был мотоцикл, и поэтому до таинственного особняка, где томился Эваристо, добрались быстро. Одновременно подкатила и Эвелина на своём мотоцикле. Друзья в растерянности остановились - у палаццо не было двери. И окна у него были только на втором этаже. не допрыгнешь. Что было делать, непонятно.
-Спросим в баре! - предложил Эрколе. Эрколе, Эвелина и Старший Реставратор зашли в бар "Сиенская поллитра", притулившийся к могучему телу палаццо.
-Скажите, а как попадают в этот палаццо? - спросил Эрколе у бармена.
-А вон там дверь, рядом с туалетом. Только учтите, посторонним туда вход воспрещён! Это частный дворец! Нехорошо лазать по чужим палаццо!
-А в туалет тоже вход воспрещён? - вызывающе сказал Старший Реставратор и двинулся в коридор, а за ним и Эрколе с Эвелиной.
Вскоре они уже были в подвале палаццо.

Эта глава называется "Бормотуха три звёздочки".

ГЛАВА LXX

Эваристо очнулся с тяжёлой головой - его наверно чем-то одурманили в машине. На этот раз он был связан. Комната была полутемна из-за тяжёлых штор. По количеству антиквариата можно было предположить, что это тот же самый палаццо. Эваристо был не один, рядом с ним копошился Антонио Гауди.
-Кольцо-то у меня спрятано! Не развяжешь, не получишь! - сказал Эваристо.
Антонио Гауди быстро огляделся, ища, чем бы убить Эваристо, ничего не нашёл, и, бурча себе под нос какие-то бразильские ругательства, стал развязывать бантик на верёвке. Пока он, сняв верёвку с Эваристо, сматывал её в моток, Эваристо перевернулся на спину, подтянул к себе колени и лягнул Антонио Гауди в грудь. Тот отлетел к стене и мигом вскочил на ноги. Эваристо тоже уже стоял. Наступило секундное затишье перед бурей, как в глазке тайфуна. Сейчас начнётся смертный бой.
Но судьба решила иначе. В комнату ворвался Ван Гог с автоматом Калашникова. Сначала он недоуменно посмотрел на пол, на кольца верёвки, потом поднял голову и решил, что у него двоится в глазах - пленники размножились!
-Спасибо, товарищ, что ты пришёл меня выручить! - заорал Эваристо Гоцци и послал Антонио Гауди воздушный поцелуй.
Ван Гог перевел автомат на Антонио Гауди и нажал на гашетку. Раздался выстрел, разбилась ваза, которую только что закрывала голова Антонио Гауди, и зашатались  пастушок и пастушка синего венецианского стекла. Ван Гог перевел автомат на Эваристо Гоцци и нажал на гашетку. Раздался второй выстрел, и там, где только что стоял Эваристо Гоцци, разбилась настенная тарелка.
-Ладрона-матрона, а почему? - озадаченно вопросил Ван Гог, - Он что, бракованный?
Эваристо порадовался, что Ван Гог ещё не вполне изучил инструкцию и не знает, как выпускать очереди из АКМ. Антонио Гауди подскочил к Ван Гогу и заехал ему в зубы. Ван Гог охнул и приложил Антонио прикладом, Антонио Гауди крякнул и пнул Ван Гога ногой в пах. Тот лягнул его под рёбра, а этот звезданул тому ногой по коленной чашечке. Тогда тот шарахнул этому рукой по жопе. В ответ этот замахнулся стулом, но тот выставил ребро ладони; ножка стула въехала этому прямо в солнечное сплетение, а спинка трахнула того по челюсти. Баюкая солнечное сплетение одной рукой, этот схватил другой рукой стеклянную венецианскую пастушку и сделал из неё розочку. Тот, придерживая одной рукой челюсть и автомат, схватил другою пастушка и сделал из него розочку. Эваристо Гоцци понял, что они полностью погрузились в свой собственный мир, и тихонько вышел из комнаты.
В соседней комнате стояли железные рыцари. Один из них не понравился Эваристо. И не удивительно: он вдруг рухнул на пол, а из-за него выскочил Магог с кинжалом! Эваристо загородился стулом, лезвие застряло в сидении, и тут надо было или его вынимать, теряя темп, или идти врукопашную. Магог размахнулся, - хрясь! Эваристо пошатнулся, но не упал, а сделал сальто и заехал Магогу в зубы ботинком. Магог покосился, но устоял, и, выпрямившись, ринулся к  Эваристо.
Тут из-за шкафа выскочил Антонио Гауди, заорал: "Не трожь! Моё!", - направил хук Магогу в челюсть, и хорошо подработал ногами, но Магог сделал накладку, уклон, и на выходе из нырка произвёл боковой контрудар в голову. Антонио Гауди ушёл на вторую позицию и выставил защиту. Магог зашёл слева и заехал Антонио кроссом по уху. Антонио сделал отбив и клинч и вмазал Магогу отличный оверхед, но в ответ получил такой антрекот, извините, апперкот, что насилу сделал уворот и после неудачного полухука нанёс Магогу удар Боло, которого тот не ожидал и сильно смутился: возникла угроза ударов по корпусу! Смотреть на них было интересно, но Эваристо побоялся опоздать к обеду и быстро ушёл.
Ему не хотелось встречаться с Ван Гогом, потому что у них не было общих тем для разговора, но великий художник вдруг выскочил в коридор из какой-то комнаты. Прыгнул он красиво, подав автомат вперёд, но Эваристо испортил ему прыжок, прихлопнув его дверью. Эваристо перепрыгнул через упавшего Ван Гога, тот вскочил на ноги, прицелился в Эваристо, но выстрелить не успел, потому что из-за угла с криком "Дай, дай, а то хуже будет!" вывернулся Антонио Гауди и налетел прямо на Ван Гога. Ван Гог ударил Антонио Гауди стволом автомата. Тот вцепился в ствол и потянул на себя. Ван Гог упал к нему на грудь, оттолкнулся и рванул к себе приклад. Антонио Гауди упал на грудь Ван Гога, но оттолкнулся и встал на ноги, не ослабляя хватки. Возникла патовая ситуация. Враги таранили друг друга глазами. Тут, откуда ни возьмись, выскочил Муму и перекусил автомат. Ван Гог в сердцах убежал за новым оружием. Антонио Гауди заглянул в ствол, как в подзорную трубу, и отбросил его далеко в сторону. Муму кинулся за поноской, а Антонио Гауди за Эваристо.

Беатриче довела дедушку только до угла, где раньше стоял мотоцикл Эрколе, но поскольку старик помнил адрес, они подъехали к месту заключения Эваристо на трамвае. У палаццо дедушка увидел, что Беатриче снова взяла след, и тащит его в бар.
-Нам кофе, мне эспрессо, а Беатриче желудёвый! - заказал дедушка. -А туалет у вас где?
-Вон там, в коридоре, но я не уверен, что он свободен. Полчаса назад туда зашли трое, и до сих пор не вышли. И так почти всё время! Я и сам не понимаю, почему, - сказал бармен. - Вода в Милане должно быть не очень...
-Мы сейчас проверим, - сказал дедушка. Беатриче подтолкнула его к коридору.

За окнами сгущались сумерки, свет сквозь шторы уже даже и не сочился, и по всему палаццо загорелись тусклые аварийные огни. Эваристо удалось преодолеть несколько комнат анфилады без приключений. Он осторожно отворил очередную дверь; всё было тихо, до лестницы оставалась только пара комнат. И вдруг стена рухнула (это была ковровая перегородка), и из-за неё появилось зверское лицо Антонио Гауди.
-Вр-ремя умир-рать! - гаркнул Антонио Гауди.
Кому предполагалось умирать, выясниться не успелось, потому что Эваристо поспешно пустил ему в лоб латунную вазочку. Антонио Гауди, припечатанный вазочкой, не упал, но удар был столь силён, что его, при полном отсутствии сцепления бразильских кожаных подошв с отполированным паркетом,  просто вымело через дверной проём. Вазочка медно зазвенела при ударе, отскочила под углом и сбила бронзовый щит, висевший на стене над второй дверью, через которую как раз проходил Ван Гог. Щит повалился на голову Ван Гогу, погнулся от удара, и плотно на неё наделся. Накрывшись медным тазом, Ван Гог от неожиданности впал в состояние каталепсии; Магог, входивший за Ван Гогом, остановился, и стал лихорадочно разблокировать вход, а Эваристо, - тот выбежал в третий проём и оказался в зале, где в мертвенно-злобном свете аварийных огней прослеживались контуры огромной люстры с шёлковым шнуром, спускавшимся почти до полу.
Навстречу Эваристо в залу выехал на скользких бразильских подошвах Антонио Гауди. Вслед за Эваристо Магог пропихнул Ван Гога. а сам загородил дверь. Увидев всех троих сразу, Антонио Гауди вспомнил свои любимые ковбойские фильмы, где герои на канатах перемахивали через пропасти и тоже решил устроить хороший маятник Фуко и заехать кому-нибудь ногами в зубы. Но только он повис на шнуре, как люстра оборвалась, что-то лопнуло, свет погас, и завоняло гарью.

Свет погас и в подвале.
-Темновато здесь, - произнёс дедушка, доставая фонарик. - Где же здесь распределитель...

В зале ничего не было видно, хоть глаз выколи. Кто-то пробасил:
-Взгляните на меня, я сед!
-А вот зажги свет, тогда и полюбуемся! - огрызнулся Ван Гог.
-А ты кто? - спросил Магог.
-Я? Робин, добрый малый, - с готовностью ответил мальчишеский голос.
-Теперь я человек...- пояснил баритон.
-А раньше? - заволновался Магог.
-Сперва я дубом был! - отрезал голос. В животах Магога и Ван Гога запрыгали живчики неясного страха.
-Крови-то нет? - вставил какой-то дискант.
-Какой крови? - спросил Ван Гог и непонятная тоска сжала его сердце.
-А старуху-то вот убили с сестрой: тут целая лужа была, - обстоятельно объяснил дискант.
-Да что ты за человек? - крикнул в беспокойстве Магог. Тревога подкатила к его горлу.
-А тебе хочется знать? - захихикал дискант.
-Дорогу гвардейцам гасконским! - грянули сразу трое. Ван Гог так и дёрнулся от ужаса.
-Мы все под полуденным солнцем и с солнцем в крови рождены! - подхватила уже целая рота.
-Да тут их целая банда! - закричал Магог. Трусил он необыкновенно, как никогда в жизни.
-Да кто же здесь? - крикнул Ван Гог, у которого всё тело вибрировало от страха.
-Зелёный, как твои надежды, дон Хиль Зелёные штаны! - захохотал тенор.
-А-а, это тот зелёный подлец!- возопил Ван Гог в необыкновенном беспокойстве, - Он целую армию привёл!
-Что, если я сойду с ума и буду дико играть костями? - предложил женский голос.
По всему телу у Магога разлились такие волны паники, что он не выдержал, и бросился вон из залы с жалобным криком "Ма, ма, мма! Ма-мма, Мария-рия!"
-А шинелька-то на нём моя...- сипло раздалось над ухом у Ван Гога, и тот, вне себя от страха, припустил во вторую дверь.
-Сколько можно галопировать по классике? Я не могу работать с такой скоростью, не хватает оперативной памяти. Звук нестабильный, всё время срываюсь на инфрачастоты! - упрекнул Эваристо айфон. - Так ничему не удастся научиться.
-Да мне и этого хватит, под завязку. Я всё про эту классику понял: хуже комиксов! - успокоил его Эваристо, и выбежал из залы туда, где ему проложили путь всё отдалявшиеся вопли ужаса.
А Антонио Гауди даже уползти не мог, хотя ему было больно лежать на осколках хрустальных подвесок. В грудь его упёрлась холодная сталь!
-Не стреляй, - прохрипел он из последних сил, но тут вдруг вспыхнул свет:  настоящий, не аварийный. Включились все лампы зала, их оказалось много, огни их отразились в настенных зеркалах, и вся зала как будто полыхнула пламенем. Антонио Гауди увидел, что перед ним стоит Муму, прижимая к его груди откушенный ствол.
-Нашёл время и место! - упрекнул его Антонио Гауди, с трудом встал, выдернул из задницы пару воткнувшихся в неё подвесок и похромал наугад в одну из дверей. За ним побежал Муму с поноской, с надеждой обнюхивая оранжевые шнурки.

Когда свет включился, Эваристо решил, что у него начались галлюцинации: перед ним стояли Эвелина, Старший Реставратор и Эрколе. Они стояли тихо и неподвижно, как в лифте. Наверно им тоже казалось, что они видят призрака. Первой опомнилась Эвелина. Эвелина бросилась на шею Эваристо и испустила громкозвучное "Ох!" Шутка. Эвелина схватила Эваристо за руку и потащила к выходу. Все побежали по анфиладе к парадной лестнице, и вдруг навстречу им, как чёртик из коорбочки, выскочил Ван Гог с полуавтоматическим пистолетом.
-Руки, - сказал Ван Гог, - Руки!
Все подняли руки.
-Ага, теперь я вижу, кто тут над нами в темноте изгалялся! Ладри! Ладрони! - сказал Ван Гог и демонстративно поднял пистолет, целя его в грудь Эвелине. - А кто тут Робин? А, плевать, свинца на всех хватит!
Спасенья не было, Ван Гог явно не собирался жалеть обойму. Эваристо бросил Эвелину на паркет и прикрыл её своим телом. В то же мгновение, или даже с опережением на долю секунды, картина, перед которой стоял Ван Гог, изловчилась и нанесла ему коварный удар по затылку. Ван Гог упал к её ногам и замер без движения. Пуристам не нравится слово "ноги" в применении к картине, ну и пусть их; пускай подыщут подходящую поправку.  А любители сверхъестественного уж конечно решили, что неживая природа вступила в бой со Злом. Но всё гораздо проще. Вы же помните - Андреа Меммо плохо грунтовал свои картины, и они обладали способностью вспучиваться, не сразу, а когда им захочется. Вот и этой картине пришла пора покоробиться. Да, такие вот картинки - чуть зазеваешься, и тебе по мозгам.
Старший Реставратор полез за люгером. Ему было стыдно, что он не умеет стрелять сквозь карман.
-Быстро смываемся! - скомандовал Эваристо, подхватывая пистолет Ван Гога.
-Вы сегодня в каком-то примиренческом настроении. - огорчился Старший Реставратор. - Давайте хоть на стене что-нибудь напишем, например "Здесь был Зорро!"
-Давайте уж тогда напишем "Дураки! Это был не Андреа Меммо!" - предложил Эрколе.
-Давайте сами не будем дураками! - предложила Эвелина. - Побежали. Только давайте по-быстрому запрём этого ублюдка в сундуке.
Так они и сделали. Не беспокойтесь, ему там было мягко.
Отважные герои были уже почти у парадной лестницы. И вдруг раздались выстрелы - один, другой, третий... Беглецы шарахнулись в угол. Пули ложились всё гуще и ближе. В дверной проем с лестницы шагнул Магог с полуавтоматическим пистолетом.
-Ладрони! Вильякки инфами! Поглумились, и хватит! - сказал он. - Кто тут был раньше дубом? Сейчас я его верну в это состояние!
После этого Магог рухнул на пол и растянулся во весь рост. Дело в том, что он неосторожно закрыл Беатриче директриссу к чёрному трюфелю. Подоспевший дедушка оглушил Магога его же собственным пистолетом.
-А, вот ещё хороший сундук, - заметила Эвелина, и действительно, сундук оказался Магогу точно по росту. Да, кстати, вы спрашиваете... Отвечаю: отпирал и запирал сундуки Эваристо, шпилькой, которая завалялась у него в кармане со вчерашнего дня.
Эваристо подобрал и второй пистолет: зачем же бросаться хорошими вещами? В коридоре им попался Антонио Гауди. Увидев Эваристо с полуавтоматическим пистолетом, Антонио Гауди очень некрасиво и неграциозно свалился в очередной сундук.

-Кофе-то остыл, - упрекнул их бармен.
-Да в общем причина не в кофе, - бросил ему на ходу Старший Реставратор, выбегая из бара.
-Так и я думаю! Это всё вода! Иногда такое из крана льётся! - подтвердил бармен. - А по-моему вы с утра были в зелёном, - обратился он к Эваристо.
-Да, вот такой линючий материал, - пожаловался Эваристо.
Стойка бара содрогнулась: о неё чесала спину Беатриче Портинари.
-Пойдёмте, ну что мы застреваем на каждом углу! Стемнело уже, - воскликнул Эрколе, и все распрощались и вышли из бара.
-А вот и машину нам приготовили! - обрадовался Эваристо. - Садитесь, кто не на мотоциклах!
-Я довезу Джанкарло и Беатриче, - сказал Старший Реставратор. - Приятно, что каждый день у нас новый автомобиль.

Пальмиро и Тольятти поднялись с пола.
-Ладно, - грязно выругался Тольятти.
-Пошли на диализ? - предложил Пальмиро. Он был человек дисциплинированный.
Побратимы сходили за штанами, и вышли на улицу.
-А наш мерседес, как бы, где? - наивно спросил Пальмиро, глядя на пустое место с отпечатками шин.
-В Вологде, где ж ещё? В Вологде! Где...- остроумно ответил Тольятти.

Эта глава называется: "Добро должно быть с кулаками."

ГЛАВА LXXI

Когда дедушка, Беатриче и Старший Реставратор подъехали к магазину "Редкие старинные вещи", из соседней химчистки вышли Рита и Малыш, и дедушка молча их обнял, а Старший Реставратор закричал:
-Ура! Вот это здорово! Вот это подарок судьбы, это вам не фунт изюма!
Рая высунулась из "Доннер-Кебаба" с корзинкой и сказала:
-А я вам тут ради праздничка напекла пирожков: с мясом, с капустой и с яйцом!
-А нет ли у вас для Беатриче ..., - начал дедушка.
-Да конечно есть, - обрадовалась Рая, - уж чего-чего, а этого-то всегда много!
И вот друзья сидят за столом и пьют кофе с пирожками, а Беатриче лакомится пёстрой смесью помоев из ресторана "Доннер-кебаб". Рита уже закончила свой рассказ, потому что он был беден подробностями. Все выслушали умилительный лепет Малыша о лохматой птичке и голой собачке о трёх головах, которая по совместительству работала автогеном, и порадовались его ребяческим фантазиям.
-Уложим Малыша и посмотрим телевизор? - спросила Рита.
-Телевизор сейчас нехороший! - сказал дедушка.
-Я терпеть не могу телевизор, он мне действует на органы внутренней секреции! - поддержал его Старший Реставратор.
-Ну хотя бы "Спокойной ночи, алкаши!"
-Ни в коем случае! - сказал Джанкарло. - Я один раз её начал смотреть, потому что я небрежно прочёл название, и думал, что это "малыши", а не "алкаши". А там... Да если бы это было про алкашей, я бы даже обрадовался!
Дедушка отказывал скрепя сердце, ему так хотелось порадовать Риту.
-Ну разве что канал "Культура"... Посмотрим немного, - сдался он наконец.
Включили и увидели на  экране Шрека. Дедушка обрадовался:
-Наконец нам покажут сказку! - сказал он.
-Это вот и есть Мальчик-Спальчик? - спросил Старший Реставратор.
-Я обнаружил объект в зелёном, вишу у него на хвосте. А как твой фраер? - спросил Шрек. На экране появился некто с лошадиной мордой.
-Ставит свечки, - ответил он, - уже в третьей церкви. Религиозный какой-то монах попался.  Может, опять не то?
-Ничего, этот не тот, зато тот будет этот! - утешил его Шрек, - Мы ведь уже нашли картины Изабеллы Стюарт Гарднер, найдём и бриллиант!
-Идиоты, кретины! Что вы нашли-то? - заорал Старший Реставратор, опрокидывая стул и подскакивая к самому экрану, - Ни фига вы не нашли, говноеды!
-Нас подслушивают! - охнул Мильтон Фридман из-за спины Старшего Реставратора.
-Я этот голос где-то слышал! - закричал Адам Смит.
Дедушка прыгнул к телевизору и выдернул шнур из розетки. Мильтон и Адам мигом съежились в точку и с громким треском погасли.
-Ну что же вы сделали! - сказал Старший Реставратор, пытаясь отобрать у дедушки шнур. - Я же с ними не доругался!
-Я именно боялся, что вы до чего-нибудь доругаетесь! - отвечал ему дедушка.
-А как это получилось? - спросила Рита. - Это ведь живые люди. Я их уже несколько раз тут слышала. Это что-нибудь с частотой?
-Да, я думаю, что они неподалёку, и их телефоны работают на той же частоте, что и телевизор, - сказал дедушка. - Ну вот видите, я был прав: лучше его не включать. Давайте я расскажу, где мы сегодня были, и что видели. Это интереснее.
-А вы разве где-то были и что-то видели? - заинтересовалась Рита, - А я думала, что вы были в полиции.
-Не только в полиции, - сказал дедушка. - А кстати, синьор Старший Реставратор, вы обратили внимание, сколько в этом палаццо фиолетовых картин?
-Шедевров кисти Андреа Меммо? Конечно. Их разве слепой не заметит, а зрячий о них говорит...
-Я понимаю, что о них говорит зрячий, но вот какая штука. Когда я захотел удостовериться, что Андреа Меммо никто не знает, я его спросил, сколько он картин продал, и Андреа ответил, что только одну... Я удивился, что он и одну-то продал...
-И какой-то дурак её купил, а я бы вот гроша ломаного... Постойте! Вы что имеете в виду? Вы думаете, что какой-то ананас сидит и подделывается под Андреа Меммо, не жалея на фиолетовую краску?
-Именно это я и думаю. Жалко Андреа Меммо. Надо его предупредить. Нужно бы сообщить в полицию, только надо бы это как-то по-умному организовать. Я побаиваюсь привлекать к себе внимание. Ведь мы теперь на нелегальном положении, в конфронтации с Орландо Фуриозо.
-А как мы объясним полиции наше присутствие в палаццо?
-Объяснить можно всё. В этом трагедия современной науки. Мы запросто придумаем правдоподобную версию. А сейчас давайте спать.
-А что же всё-таки с вами случилось? - спросила Рита.
И дедушка принялся за рассказ. Рассказывал он долго, допоздна, но история была такая увлекательная, что никто, кроме Старшего Реставратора и Малыша, не сомкнул глаз, пока она не кончилась.

Эрколе Мартурана тоже рассказал Филумене всё, что с ними случилось, и страшно разволновался. Ему казалось ужасным, что можно вот так, среди бела дня, похитить ни в чём не повинного человека (а если бы и повинного, что это меняет?), связать, упрятать в какой-то палаццо, и концы в воду! Эрколе долго не мог заснуть, а когда уснул, проспал совсем недолго и решил прогуляться. Время было позднее, лунное; Эрколе не захотел воспользоваться дверью. Он открыл окно, встал на подоконник и шагнул на скобу, которой прикреплялась к стене водосточная труба. Скоба была далеко, и Эрколе пришлось сделать шпагат. Носком левой ноги он зацепился за подоконник, носком правой за скобу, и ещё для верности ухватился руками за махонькую трещинку между кирпичами. После этого Эрколе сделал пируэт на правой ноге и поставил левую на скобу повыше. Заложив руки в карманы пижамы и посвистывая, Эрколе быстро добрался до крыши. В полночном небе переливалась перламутровой пуговицей полная луна. Любуясь ею, Эрколе сделал большой батман, а потом на руках перебросил себя через парапет на крышу.
Там было много народу, почти все в пижамах. К Эрколе тут же подошёл полноватый босой человек и сказал ему:
-Приветствую вас и поздравляю со вступлением в миланское общество лунатиков и луноходов!
-Какой же я лунатик? - удивился Эрколе.
-Значит, вы бандит? - испугался лунатик. - По ночам на крышах бродят только лунатики и бандиты!
-Нет, ни в коем случае! Значит, я лунатик. Никогда за собой этого не замечал!
-Ну, надо же когда-нибудь начать! Не боги горшки обжигают. У нас здесь избранное интеллигентное общество. Вот я вас познакомлю. Я сам - сторож зоопарка, здесь есть садовник из Палеонтологического музея, профессор Портобелло, другие культурные люди, даже знаменитый Алессандро Манцони: круцивербист, липограммист и журналист из "Корьере делла сера"; он недавно про нас написал интересную статью.
Журналист, который был в жилете и трусах, любезно раскланялся с Эрколе, встал на руки, вытянул ноги в струнку и глубоко задумался.
Эрколе и сторож подошли к садовнику, который сидел у трубы, закинув в неё удочку.
-Что же вы тут ловите? - поинтересовался Эрколе.
-Всякое разное. Иногда такое выудишь! Но я не увлекаюсь, поймаю одну рыбку и домой!
-Постойте, - сказал Эрколе в изумлении, переведя глаза на странную фигуру, сидевшую у трубы, - да ведь это..
-Да, очень странный. Всегда сидит в отдалении, ни с кем не общается, бурчит что-то себе под нос. По-моему у него пограничное состояние между лунатиком и бандитом.
Филумена между тем выбежала во двор, увидела Эрколе на крыше и сложила руки рупором.
-Ни в коем случае, тише! - строго сказала ей женщина с ведром и полотенцем, перекинутым через плечо. - Вы его разбудите, и он упадёт с крыши. Он же лунатик!
-Лунатик? - испугалась Филумена.
-Да, да, - закивали ей подошедшие женщины. - Поздравляем вас со вступлением в миланскую группу поддержки лунатиков и луноходов. Кем он вам приходится?
-Это мой муж! - ответила Филумена. - Ой, а вот это мой второй муж, то есть первый! Я никак не думала, что Антонио Гауди лунатик. Он конечно вставал по ночам и пил рыбий жир, а утром говорил, что терпеть его не может, но я думала, что это из-за свинского характера!
Филумена заглянула в ведро и увидела там рыбину. Рыба плавала как-то пассивно и кверху брюхом.
-Из магазина, но свежая, - пояснила женщина. - Мой муж, садовник из Палеонтологического музея, любит удить рыбу в каминной трубе. Я ему даю возможность отдохнуть на свежем воздухе, пообщаться, а потом насаживаю что-нибудь на крючок. Сегодня рыба, вчера хорошая свежая свинина. И он никогда не спорит, всё послушно ест, потому что сам выловил.
-А я жена сторожа из зоопарка при университете, - сказала вторая женщина. - Я жду, когда он слезет, чтобы надеть на него войлочные тапочки. Он всегда лезет на крышу босой.
-А я жена журналиста "Корьере делла сера," - сказала третья женщина. - Когда он спускается, я записываю то, что он говорит, на диктофон, и расшифровываю. К утру готова очередная статья. Мы уже так пятнадцать лет вместе работаем.
В это время подошёл Мильтон Фридман, посмотрел на крышу и сказал:
-А-а, вот он где!
-Вы чей родственник? - спросила его жена сторожа.
-Я вовсе не родственник, я из Интерпола и ловлю того зелёного. Сейчас я туда залезу...
-Но постойте, там тогда будет драка! - сказала жена садовника.
-Конечно будет драка! - с гордостью сказал Мильтон Фридман.
-И крики? - испугалась жена журналиста.
-Ого-го, ещё какие крики! - пообещал Мильтон Фридман.
-Ни в коем случае, - сказала Филумена, - Это же всё лунатики. Вы их разбудите, и они попадают с крыши.
-Вот ведь что...Ну а как же иначе? Тут уж ничего не поделаешь, попадают, так попадают!
Мильтон Фридман решительно шагнул к трубе, но тут жена садовника ловко накинула ему на шею полотенце и потянула назад, а жена журналиста и жена сторожа дёрнули за ноги. Фридман повалился, все четыре женщины уселись на него и придавили ведром. Рот ему заткнули полотенцем.
Тут из-за угла вышел монах и стал взбираться по водосточной трубе. За ним появился и Адам Смит.
-Что здесь происходит? - удивился Адам Смит. - Зачем эта жестокая и бессмысленная битва полов?
-Понимаешь, Адам, мой объект там на крыше. - сказал Фридман из-под ведра, выплёвывая полотенце. - А они не дают мне туда подняться. Говорят, что мол там все лунатики, я их напугаю, они с крыши посыплются, а я им объясняю, что ничего нельзя поделать, это коллатеральный ущерб...
-Послушай, Мил, зачем же нам коллатеральный ущерб? - мягко сказал Адам Смит. - Мы же всё-таки не в Ираке. И вообще, мы сами оттуда сверзимся; мы ведь не умеем лазать по крышам. Давай лучше подождём и возьмём обоих на выходе, и зелёного, и его связного.
- Охтимнеченьки, сидеть-то холодно, - сказал Мил Фридман.
-А мы сейчас вам принесём горячие кальцоне и кофе! - предложила Филумена.
Монах тем временем с трудом и усилиями лез всё выше по трубе. Ступив на крышу, он сказал:
-Здравствуйте, синьоры! Выслушайте мою печальную историю! Я не бандит и не лунатик. Я монах, скульптор и керамист. Меня зовут Бертино Альбертини. Сегодня утром мой друг, Старший Реставратор церкви Санта Мария дельи Скаллони, сказал мне, что он пускается в предприятие, полное смертельной опасности, и ему нужна Беатриче. Я думал, что они вернутся к вечеру, но они не пришли. Я уже поставил за них свечи во здравие в трёх церквях, но я очень беспокоюсь. Я боюсь, что Старший Реставратор накормит Беатриче некондиционными отрубями!
-О-о! Это серьёзно! - охнули лунатики и подступили поближе. Профессор Портобелло заплакал, а журналист Алессандро Манцони потребовал привлечь к поискам прессу.
-Стойте! - закричал Эрколе, - Беатриче и Старший Реставратор уже вне опасности! Я знаю, где их найти! Следуйте за мной!
И все, кроме Антонио Гауди, отправились по крышам на улицу Скальци.

А Эваристо? Эваристо не бродил по крышам и не смотрел телевизор. Он спал крепчайшим сном. Тем более, что Эвелина обещала ему завтра никуда не ходить.

Эта глава называется "В городе Сочи тёмные ночи".

Конец шестой части






















ЧАСТЬ СЕДЬМАЯ

-Ах вот оно как было-то!
-Ну да! А дальше - больше!

ГЛАВА LXXII

Утром Старший Реставратор решил заняться картинами, тем более, что Беатриче возвращать было не нужно. Вчера её унесли на руках с триумфом (и цветами - надрали их из горшков на террасках). И хорошо, что унесли, самой бы ей не дойти, потому что Беатриче сильно напилась пива во время боевой операции, а потом ещё добавила пищевых отходов с кокаином (по недосмотру дедушки и Старшего Реставратора), и лыка не вязала.
Старший Реставратор наскоро распрощался с друзьями после завтрака и отправился прямиком к Андреа Меммо. Тот был конечно дома, и сначала огорчился, что ему помешали, но когда Старший Реставратор описал ему, в чём дело, Андреа Меммо пообещал, что непременно разберётся в этой чертовщине.
Вот почему Старший Реставратор и Андреа Меммо оказались в баре "Сиенская поллитра", выпили для отвода глаз по чашке кофе и направились в туалет.
В палаццо как всегда никого не было, а сундуки, в которые вчера пристроили Ван Гога и Магога, были отперты и открыты. Фиолетовых картин было до фига, и Андреа Меммо с о Старшим Реставратором сняли со стен, сколько могли унести (четыре штуки), и перетащили их в бар. Андреа Меммо подтвердил, что это фальшивки, и поэтому Старший Реставратор нёс их без боязни получить коварный удар ниже пояса.
-А это что такое? - спросил бармен, когда картины выставили рядком на низком карнизе вдоль стенки.
-Нашли в вашем туалете! - не растерялся Старший Реставратор.
-Вот оно что! Вот мои клиенты чем там занимаются! Конечно, если там отсиживаться часами, можно и картину написать. - буркнул бармен.
Старший Реставратор позвонил в полицию и сказал:
-Мы тут раскрыли экономические преступления и хотим предьявить вам вещественные доказательства. Ждём вас в "Сиенской поллитре!"
И не успели они выпить ещё по чашечке, как в баре появились Антонио Маттеи и Эрнесто Монтекукколи и вытаращили глаза на космонавтов.
-Это что за элемент лезет на антаблемент? - пошутил Эрнесто Монтекукколи.
-Это подделки под мои картины! Этои фальшивки, и ими набит весь этот палаццо! Здесь происходят тёмные дела и какие-то крупные махинации! - сказал Андреа Меммо.
-Позвольте, - вмешался бармен, - это в туалете происходят тёмные дела и крупные махинации!
-Это я неточно выразился, - нашёлся Старший Реставратор. - На самом деле не в баре, и не туалете бара, а в самом палаццо.
-А позвольте-ка, почему вы оказались в палаццо? - спросил Антонио Маттеи.
-А мы искали туалет и промахнули мимо двери!
-Да, в туалет здесь трудно попасть! Всё равно, как стрелять по движущейся цели. - подтвердил Эрнесто Монтекукколи.
-О-ой, о-ой, - скептически протянул Антонио Маттеи.
-Это не мои картины! - продолжил Андреа Меммо.
-Да, это не ваши картина, здесь всё не ваше! - согласился Антонио Маттеи.
-Не моя в том смысле, что не я её написал.
-Ну и хорошо! Можете радоваться, что не вы писали эту гадость!
-Да вы посмотрите, здесь же моя подпись!
-То есть это всё-таки ваша картина? Подпись ваша, фиолетовые разводы ваши, значит и картина ваша. Что за сказка про белого бычка?
-Нет, нет, всё подделано.
-А как вы знаете?
-Ну вот послушайте, у вас есть дети? Как вы знаете, что это ваши дети?
-Как вам не стыдно!
-Нет-нет, я имею в виду другое; вот если вам в школе выдадут каких-то не таких детей, вы же поймёте, что они не ваши, даже если на них знакомые ранцы?
-Допустим. Хорошо. А почему подделано? У вас что, монополия на фиолетовых космонавтов?
-А инициалы А.М.?
-А это кто угодно может быть, например Антонио Маттеи! Каждый может написать картину, которая будет точной копией Рембрандта, расписаться крупными буквами "Рембрандт", и к нему не может быть никаких претензий, пока он не стал продавать её как произведение главного Рембрандта! Вот что, пока кто-нибудь не начал выдавать эти картины за ваши, у вас нет основания жаловаться!
-Нет, понимаете, я не жалуюсь на подделку, мне это даже лестно, а потомки рассудят, кто есть кто...
-Ну так об чём у нас тогда разговор?
-Ну как вы не понимаете, я ведь ещё малоизвестный художник. Зачем меня подделывать? А что если кто-то пишет эти подделки поверх действительно ценной в материальном отношении картины, которая на современном рынке может принести много денег? И получается, что из страны вывозят картину какого-то Андреа Меммо, реального художника, совершенно легально, платят пустяковую пошлину, а под ней Рембрандт?
-И как только вы додумались до такого иезуитства! - восхищённо вставил Эрнесто Монтекукколи.
-Бред сивой кобылы, помешавшейся на бульварных детективах! - сурово возразил Антонио Маттеи.
-Этот хмырь болотный ведёт себя неадекватно! - сказал Старший Реставратор, глядя в пустоту. Ему было противно спорить с малограмотными. Антонио Маттеи обрадовался.
-Вот именно! - сказал он и хлопнул кулаком по раме. Картина вся вдруг как-то сползла вниз, и под ней обнаружилась другая картина.
-Ёлки-да-а! - протянул Антонио Маттеи.
- Видите, как примитивно! Даже не сверху записывают, а просто приставляют картонку! - объяснил Андреа Меммо.
-Это не Рембрандт, это какие-то морды! - возразил Эрнесто Монтекукколи.
-Я знаю, чьи это морды. Это картина Филонова. - поправил профанов Старший Реставратор, - Я требую немедленно вызвать Мильтона Фридмана и Адама Смита!
-Это ещё зачем?
-Эти два умпапая занимаются международными кражами, вот пусть и разберутся!

Картины перетащили в участок, Старший Реставратор и Андреа Меммо для верности дождались Мильтона Фридмана и Адама Смита, всё им рассказали, пожали друг другу руку и расстались. Андреа Меммо отправился покупать фиолетовую краску, а Старший Реставратор вернулся к дедушке и сказал:
-Порядок в танковых частях! Дело завертелось, и теперь всю эту сволочь выведут на чистую воду. Я ничего не имею против копий, но ненавижу фальсификации и спекуляцию произведениями искусства.
-Я тоже ненавижу, - сказал Джанкарло, - и вы действовали правильно и умело. Но я теперь понимаю, что перемудрил и подставил и Андреа Меммо, и вас. Теперь все фиолетовые космонавты под подозрением. А вдруг Фридман и Смит захотят к вам наведаться для снятия дополнительных показаний и увидят нашу многослойную картину в стиле Андреа Меммо? И вам это нехорошо, и руку Андреа Меммо может быть опознают и решат, что он и сам замешан в контрабанде картин. Придётся мне её закрасить. Пруд с уточками это затасканно, да и Марчелло Поленцани уже видел этот сюжет, а вот "Золотая осень", или "Утро в сосновом лесу"...
-Да что же это вы опять придумали? Как же я смогу её отреставрировать после всех этих пермутаций? Ведь это уже не картина, а прямо галерея Уффици! Я решительно против этого бреда! Я уже начал смывать с неё слои...
-Да какая Вам разница, сколько слоёв снимать!- раздражённо буркнул дедушка. - Подумайте, и вы поймёте, что я прав. Во-первых, её сразу же потащат к Марчелло Поленцани уже под видом подделки под Андреа Меммо....
-Да, вы правы, но что же теперь делать..
-Я возьму малярную краску...
-Нет уж. Во-первых этих банок уже нет, потому что маляры окончили работу, во-вторых я вам не дам валиком размазывать гадость по копии Тьеполо. Я вам дам хорошие краски, и пожалуйста, творите! Но только что же будет с реставрацией?
-Ничего страшного. Через годик всё устаканится, и вы приступите к реставрации. Сами же вы говорили, что вам нужно пятнадцать лет. А выйдет шестнадцать - что за беда? Вот мы сейчас пойдём к вам в мастерскую, и вы займётесь детьми, а я буду писать картину. Только учтите, там поверхность большая, и если без валика, то мне понадобится часа три, а то и больше.
Все поехали в мастерскую, и дедушка занялся художественным творчеством, оставив Старшего Реставратора на растерзание детям.

Старший Реставратор, как всякий взрослый человек, боялся детей и предпочитал, чтобы с ними разбирался дедушка и отсекал лишние вопросы. Пока они ехали в трамвае на улицу Скальци, всё было хорошо: дети смотрели в окно, и Рита спрашивала про памятники и церкви. А когда зашли в магазин, Старший Реставратор сказал:
-Играйте, а я на диване посижу!
А Малыш сказал:
-Расскажите нам сказку.
-Пожалуйста, - добавила Рита. Она предпочла бы послушать про художников и скульпторов, но надо было думать о детях. Старший Реставратор сразу заскучал и замялся:
-Жил-был Синяя Борода, да, вот, Синяя Борода, значит....
-Не стоит, мы про Синюю Бороду уже слышали. Пожалуйста, расскажите нам что-нибудь ещё, - перебила его Рита.
-Ну, я не знаю, - сказал Старший Реставратор, с тоской глядя в окно. - Ну вот однажды шёл  по улице Мальчик-Спальчик и сорил хлебными крошками.
-А крошки он зачем сорил? - спросил Малыш.
-Он был негодяй, вот и сорил.
-А зачем он шёл по улице? - спросил Малыш.
-Он собирал окурки.
-Окурки-то он зачем собирал, лучше бы деньги, - откомментировала Рита.
-Деньги он тоже собирал, но их было мало, а окурков много.
-Ну и что, разве можно всё подряд собирать? - удивилась Рита.
-Можно. Я в детстве собирал марки и окурки.
-Зачем? Вы же не курите?
-А я их менял на марки.
-Дикость какая! - сказала Рита.
Малыша покоробила история о негодяе, который подбирает окурки на улице. Малыш если и любил окурки, то не все подряд. Папины были особенно вонючие, и бабушка, приходя домой, первым делом отворяла окно и кричала, что папа пропердел всю комнату, и что он меломан, а папа молча улыбался, сидя на полу, и глаза у него были стеклянные.
-А на него орали? - уточнил Малыш.
-На кого? - не понял Старший Реставратор.
-На мальчика с крошками?
-Очень на него все орали, - оживился Старший Реставратор, почуяв хорошую сюжетную линию, - Уж так орали, особенно Синяя Борода! А Синяя Борода...
-Пожалуйста, не надо про Синюю Бороду, - устало сказала Рита. - Вы нам лучше почитайте книжку.
-Хорошо, сейчас я вам почитаю книжку. Очень интересная книжка: "Основы реставрации буфетов эпохи Реставрации".
Малыш выдержал бы и буфеты, но Рита не позволила собой манипулировать.
-Про буфеты нам неинтересно, - сказала она.- Вы нам почитайте книжку "Робинзон Крузо".
-Да ну его, Рабиндраната Крузо.. - отвечал несколько пикированный Старший Реставратор, - Зачем нам эти индийские философы. Я не люблю индийскую философию..
-Это очень интересная книга. Дедушка нам начинал её читать. Вот здесь он остановился.
Старший Реставратор открыл "Робинзона Крузо" и прочёл:
-"В один сундук я сложил все съестные припасы: рис, сухари, три круга голландского сыру, пять больших кусков вяленой козлятины, остатки ячменя, несколько ящиков вина и до шести галлонов рисовой водки. Я захватил всё, что осталось в чуланчике нашего плотника, а именно: два или три мешка с гвоздями (большими и мелкими), отвёртку, дюжины две топоров, а главное - такую полезную вещь, как точило. Потом я прихватил несколько вещей, найденных мною у нашего канонира: три железных лома, два бочонка с ружейными пулями и немного пороху. Потом я разыскал на корабле целый ворох всевозможного платья да прихватил ещё запасной парус, гамак, несколько тюфяков и подушек. Остались только громоздкие вещи, за которые я и принялся..." Ну и что, чем это лучше реставрации буфетов? Я не буду это читать. Нужно такое выбирать, чтобы всем было интересно. Чтобы консенсус был. А тут каждый тянет одеяло на себя.
-Ну тогда, - решительно сказала Рита, - Тогда мы будем смотреть телевизор!
-Телевизор я смотреть не буду, - вышел из себя Старший Реставратор, - Телевизор это говно. Меня от него рвёт. Смотрите без меня, если вам приспичило. Сейчас я уйду, а вы запритесь и смотрите это паскудство.

Старший Реставратор появился в мастерской как раз, когда дедушка положил последний мазок на картину "Золотая осень в сосновом лесу".
-А вы зря их одних оставили, - сказал ему дедушка. - Мы ведь договаривались о другом.
-А я им сказал "Запритесь и не открывайте не только Синей Бороде, но и Мальчику-Спальчику!"
-Я не уверен, что вы поступили умно! - помрачнел дедушка. - Это рискованно. В последнее время с нами случалось слишком много неприятностей. Вот что: вы тут за меня докончите, как у вас полагается, шеллаком что ли полейте, а я уж пойду.

Эта глава называется "Необыкновенные приключения Робинзона Крузо".

ГЛАВА LXXIII

Когда старик пришёл домой, он увидел... Нет, лучше сказать он не увидел дома. Вместо магазина зияла чёрная дыра. Рамы были выломаны, стёкла выбиты, а дверь сорвана с петель. Джанкарло беспомощно посмотрел вокруг, надеясь, что он перепутал адрес. У дверей "Доннер-Кебаба" стоял, прислонившись к стене, Рахат Лукумов, и курил Мальборо.
-ИА, Итальянская альфа, - ответил он на немой вопрос дедушки. - Детей ваших захватывали. Лезли  и со Скальци, и с 23 февраля.
-А стёкла зачем они вышибли? -  машинально спросил дедушка.
-А они всегда стёкла вышибают. Из чувства профессионализма.
Старик прошёл через витрину, хрустя битым стеклом. Диван был прошит автоматной очередью. Кот задумчиво тянул из прорехи конский волос.
-Знакомый почерк, - сказал Федя, который на всякий случай сидел в банке из-под компота. - Я отстреливался, как мог, попал старлею в глаз, но они всё-таки освободили заложников. И даже почему-то их не убили при захвате. И даже не ранили. И газом не отравили. Что-то с ними сегодня не то.
Старик сел на простреленный диван. У него ломило затылок; должно быть давление зашкаливало.
-Вам дать цитрамон? - спросила Маруся, подходя со стаканом воды.
-Дайте пожалуйста, - сказал Джанкарло. - А потом я пойду в полицию.

В полиции Джанкарло Сфорца прямо прошёл к Орландо Грондона и сел перед ним на стул.
-Я требую назад детей, и я требую объяснений! - сказал он решительно.
-Понятно. Детей вы для начала не получите. Мы их уже Экспроприировали, то есть Экспортировали, тьфу, Экстра-дик -цировали в Швейцарию!
-В какую ещё Швейцарию? - вскричал Джанкарло, который от удивления позабыл о существовании такой страны.
-В швейцарский пансион, к их отцу Андреа Меммо.
-С чего вы это взяли, что Андреа Меммо их отец?
-А вы что, не знали? Знали, небось! Мы-то только сейчас узнали, из записки Риты, которую она оставила на столе на улице Данте. И тогда уж найти адрес Андреа Меммо по адресной книге было проще пареной кольраби! Мы - на улицу Песталоцци, а там нам говорят: "швейцарский пансион".
-Да ведь в адресной книге Андреа Меммо семь штук!
-"Не надо ля-ля!" - про себя возмутился Орландо, а полицейский Грондона возразил:
-Я сам внимательно всё просмотрел, и там только один адрес.
-То есть как это один, вот давайте посмотрим.
-Не буду я ничего смотреть, мне некогда заниматься глупостями.
-А вот квартира на улице Данте, она ведь тоже принадлежит Андреа Меммо? Вот вам хотя бы ещё один Андреа Меммо.
"Хватит мне впаривать!". - устало подумал Орландо. - Не надо меня больше обманывать. - произнёс лейтенант Грондона, - Эта квартира принадлежит некоему Эваристо Гоцци, о чём существует акт полиции, составленный Антонио Маттеи. Он у меня где-то тут, я только что его читал, я не знаю, куда я его заложил...
-Какое безобразие... Старший Реставратор прав...А как вы вообще задействовали группу альфа, кто вам разрешил?
- Мы этот вопрос провентилировали в верхах, у самого синьора Бембо.
-А почему вы устроили дурацкий захват, вызвали группу альфа, всё разгромили, вместо того, чтобы просто приехать за детьми или попросить меня: я бы их привёз?
-Ну как же, вы же устроили налёт на полицейский участок, опоили должностных лиц какой-то гадостью, перерезали автогеном прутья, насорили везде печеньем, выкрали детей, и не будь вам 86 лет, сидеть бы вам сейчас самому в этой камере! Во что вы всех нас превратили! Над нами теперь все издеваются! У нас было образцовое отделение, пока не появились вы и ваши ребята. А вот эта последняя ваша работа, в зоопарке! Тигра между прочим так до сих пор и не нашли.
-Я в первый раз об этом слышу! - рассердился Джанкарло.  Он был не намерен выслушивать глупости, хотя слово "автоген" всё же каким-то странным образом ассоциировалось у него с побегом детей, только он не помнил, каким. - Я знаю, что Рикардо Пальмьери просто прошляпил и проморгал, когда дети удрали из туалета.
-Это Рикардо Пальмьери прошляпил?! Он не прошляпил. Он был трагически обманут! Рикардо Пальмьери! Эрнесто Монтекукколи! Какие люди! А вы их так приложили! Вы банду для этого сколотили, одному человеку это не под силу!
-Я здесь совершенно не при чём! - твёрдо сказал Джанкарло Сфорца.
-А кто же тогда причём? Кому ещё это нужно?
-Я скажу вам вот что: это были хорошие люди, и жаль, что я с ними незнаком. А если бы я сам взялся за это дело, я бы ничего не резал автогеном. Я просто открыл бы замок. Я когда-то работал слесарем.
-Понятно, - сказал Орландо Грондона. - Странную вы компанию водите. Знаете русскую поговорку: "С кем наберёшься, на того и поведёшься!"?
-Не знаю. - сказал Джанкарло. - С русскими не знаком.
-Да? А это что?
На столе оказался снимок, сделанный издалека: Джанкарло разговаривает с Пальмиро и Тольятти, одетыми в больничные халаты.
-Подлецы, которые пытались опоить официантов полонием! Мы за ними приехали в больницу, но их уже выписали, а на амбулаторный диализ у них там такое сложное расписание, которое совершенно не совпадает с моими планами! А вы ведёте с этими отщепенцами переговоры...
-Об одеколоне!
-Да-да, об одеколоне и деде Морозе; наслышаны!
-Это чушь гороховая, - сказал Джанкарло. - Я же сам подавал на них заявление!
-Нет уж извините, вы подавали заявление о Ван Гоге! У меня тут есть и официальная распечатка: "протокол о похищении итальянского художника голландским  кинорежиссёром"! Но это ещё цветочки, а вот и орешки-ягодки!
На стол легла ещё одна инкриминирующая фотография: Джанкарло Сфорца в обнимку с Софи Лорен у статуи Джульетты.
-Это уже ни в какие ворота!
-Почему?
Тут Орландо Грондона понял, что старик, несмотря на свои гнусные знакомства, а может быть именно поэтому, будет запираться до конца, и беседовать с ним бесполезно.
-Понятно. Как знаете!- сказал он. - Но вы доиграетесь. С вами бы ещё и не так обошлись, если бы не картина Тьеполо. Даже ваш возраст вас бы не спас. Я вот теперь сомневаюсь, что картина Тьеполо вам досталась честным путём. И эти партизанские заслуги...
-У меня на всё есть документы. Для таких, как вы. - ответил Джанкарло Сфорца. - Как насчёт компенсации за ущерб, синьор Орландо Грандиозо? Мне ведь теперь жить негде!
-С компенсацией помочь не могу. Такая статья расхода у нас не предусмотрена. Зато есть другая, которая должна вас обрадовать! Мы можем вас устроить в дом престарелых за государственный счёт. Вам там понравится. Вы себе найдёте новых друзей, людей вашего возраста, со сходными интересами. Памперсы там всем раздают бесплатно.  Если вы разучитесь жевать, вас будут кормить искусственно. Подумайте! Вы ведь наверно уже устали от одиночества, потому и детей воруете?
-Вы когда в последний раз...? - начал Джанкарло Сфорца.
-Двадцать шестого! - отрезал Орландо Грондона.
Джанкарло Сфорца повернулся и вышел. По дороге в магазин он задумался, правильно ли сделал, подарив городу Тьеполо, и понял, что иначе и быть не могло. Старик так любил эту картину, что ему было бы больно взять за неё деньги; всё равно, что кота продать на колбасу.

Старик сидит на диване. Темнеет. Промозглый туман  ползёт в разбитые витрины и по-хозяйски стелится по полу. Становится всё холоднее, но старик не шевелится. У него нет сил разыскивать одеяла. Но что это за люди вокруг? Кто это? Не может быть! Это папа! Это мама! Это сестра Ливия! Вот они, все здесь, родные и близкие... Нет только племянницы Вероники, но это не удивительно, она ещё жива, и у неё много дел; она так много работает, ей и звонить-то некогда. Вот они все сидят у камина, и огонёк так весело потрескивает.
-А откуда здесь камин?
-А он всегда здесь был, - отвечает ему Ливия. - Он был заставлен этим дурацким шифоньером. Хорошо, что мебель разнесли на куски - есть, чем топить!
Сестра Ливия, красивая, как всегда... Она умерла в семьдесят. Такой вот и запомнилась.
-Джаннино, я не знаю, как бы я прожила свою жизнь, если бы не ты? У меня ведь и не было никого дороже, никого, кто бы меня любил, как ты. Дай-ка я принесу тебе одеяло.
Отец ... Он застрелился, когда немцы оккупировали Ломбардию. Он ведь был офицером.  Отец подкидывает доску шифоньера в камин:
-Помнишь, я всегда тебе говорил: "Ничего не бойся, от судьбы не уйдёшь!"
Мама... Как рано она умерла. Совсем девочка. Сколько же ей было? Тридцать три? Тридцать четыре? Перед самой войной. Мама, такая добрая, ласковая, мечтательная...
-Все эти семьдесят лет я молилась, чтобы тебя никогда, до самого последнего часа не оставляла надежда.

Последние искорки потухли. Натупила тёмная ночь. Джанкарло лежал на диване под пятью одеялами и пальто. На голову он надел лыжную шапку. Между вторым и третьим одеялом согревался кот. Попугай залез только под верхнее одеяло. У него, как у всех птиц, была высокая температура тела.
Джанкарло не спал.

Эта глава называется: "Экстра-дикция."

ГЛАВА LXXIV

Дедушка проснулся на рассвете и увидел, что рядом роется бомж. Бомж с интересом изучал ящик кассы и рассовывал монеты по карманам. Зазвонил дедушкин сотовый. Это была Эвелина.
- Дел никаких нет, просто хотела узнать, как вы, не нужно ли чего-нибудь?
-В принципе ничего не нужно. -ответил Джанкарло. - Вчера в моё отсутствие забрали детей и услали их зачем-то в Швейцарию, к незнакомым людям. Так что мне ничего не нужно. Не беспокойтесь. А как ваши дела?
-Мы сейчас приедем, - сказала Эвелина и отключилась.
-Хорший телефончик! - сказал бомж. - Дай-ка мне его!
Дедушка молча выключил телефон и дал его бомжу. Ему было всё равно.
Кот мягко прыгнул на пол.
-Отберём у подлеца телефон? - спросил Федя, вылезая из-под одеяла.
Кот выгнулся и забуксовал на месте, примеряясь к прыжку. Бомж испугался, уронил телефон и выбежал из магазина.
Тут появился Старший Реставратор. Он дико заозирался, ничего не понимая, и не сразу заметил Джанкарло.
-Что всё это значит? У вас что, ремонт начался? - с надеждой спросил Старший Реставратор.
-Да нет, не ремонт, а скорее наоборот, - отвечал ему дедушка.
-Вот какая хреновина с моржовиной! - застонал Старший Реставратор в приступе дикого отчаяния, узнав о случившемся. -Как я всех подставил!
-Ну а в сущности что бы вы могли сделать? - сказал ему дедушка. - Вас бы ещё и ухлопали. Нет, не переживайте. Тут вашей вины нет. Это судьба. И дрянные мелкие душонки. Слава Богу, дети не пострадали, но что с ними будет в Швейцарии, у чужих людей?
-Где Брут? Где Риега? - возопил Старший Реставратор. - Вот бы сейчас вонзить кинжал в жопу Туллио Бембо и Орландо Грондона!
-И старлею! - добавил Федя.
В магазин вбежали Эвелина и Эваристо.
-Я всё равно не понимаю... - сказал Эваристо, оглядевшись.
-Какое в сущности скотство, - сказала Эвелина. - Я принесла кофе в термосе, и остатки лазаньи; всё, что было под рукой. Я знаю, что это не мороженое, но сейчас вам надо съесть нормальную пищу. И как тут холодно! Я варежки и носки захватила, наденьте скорее. Надо согреться.
-Я сейчас коньяку принесу, - сказал Старший Реставратор.
-Коньяка здесь не продают, за ним надо идти на вокзал, - сказал Эваристо, - купите лучше водки в "Доннер-Кебабе". Это быстрее. Возьмите деньги. Или давайте я сам схожу. Я там ещё и должен, заодно расплачусь.
Дедушка отщипнул от лазаньи и дал откусить коту.

-Да в общем надо что-то делать, - сказал Эваристо Гоцци, разливая водку в пластмассовые кружки (стеклянная посуда была вся перебита). - Давайте слетаем в Швейцарию и вернём детей. У нас же есть билеты.
-Откуда у нас билеты? - спросил Старший Реставратор.
-Из-под дивана. В посылочной коробке. И паспорта там у нас есть, - сказал Эваристо, доставая коробку.
-А паспорта-то нам зачем? - спросил Старший Реставратор.
-Это как это? - удивился Эваристо. - Билеты на имя Юкселя, Мукселя и Пукселя. Вы, значит, говорите "Я Пуксель!" и даёте паспорт на имя Старшего Реставратора? Представляете, какой вам будет юксель-муксель?
-Ну что же, я готов! - сказал Старший Реставратор. - Мы сейчас возьмём Эрколе и полетим в Швейцарию на троих, и устроим там погром!
-Чёрт возьми, - сказал герцог Сфорца. - Почему мы в этом поганом государстве должны подчиняться поганым правилам, придуманным погаными подлецами? Полетим! Давайте мне билет и паспорт.
-А по-моему не стоит этого делать, - сказала Эвелина. - Вот смотрите: дети сбежали из тюрьмы, и что? Их забрали обратно, всё тут изгадили, жить здесь больше нельзя. Детей даже привести некуда, разве что ко мне. И всё это будет временно, максимум на три дня, а потом их опять найдут и отберут. А сейчас они хотя бы под присмотром, накормлены...
-Да, - сказал дедушка. - В этом есть своя логика.
Он смотрел в пол.
-Это женская логика! - сказал Старший Реставратор.
-Действительно, - согласилась Эвелина. - Я конформистка. Я приспосабливаюсь к обстоятельствам. Я со всем соглашаюсь, лишь бы не было хуже. Моя работа мне не очень интересна, но я боюсь стать художницей. И мне всё время кажется, что жизнь у меня что-нибудь отнимет. Сейчас у меня предчувствие. что лететь в Швейцарию не надо. Это бесполезно и плохо кончится.
-Со злом надо бороться, - сказал Эваристо. - Нельзя, чтобы нас задушило поганое равнодушие и желание выжить любой ценой в маленькой норке. Ведь зло-то и рождается, когда всем на всё наплевать, когда каждый думает: "я ничего не решаю". И тогда за нас начинают решать всякие Муссолини.
-Хорошо, - сказала Эвелина. - Летите. Только завтра утром. Утренние самолёты в Швейцарию вы уже пропустили, а на ночь глядя вам в Швейцарии делать нечего. И мы ещё должны найти адрес пансиона.
-Конечно, -  сказал Эваристо. - Это разумно. Только ты меня пожалуйста не уговаривай остаться: вдруг я соглашусь?
-Я не буду тебя уговаривать, - сказала Эвелина. - Зачем я буду портить наш последний вечер?
-Почему последний? - удивился Эваристо. - Я вернусь через два-три дня! У нас ещё всё впереди!
-Пойдемьте ко мне, синьор Сфорца, - предложил Старший Реставратор.
Попугай сел дедушке на плечо.
-Обкакает он вас...- с сомнением проговорил Старший Реставратор.
-Не обкакаю, - сухо сказал Федя.
-А что делать с котом? Они же привязаны к месту!
Кот запрыгнул в большую чёрную сумку, и Старший Реставратор повесил её на плечо. Кот высунул морду из сумки. Было видно, что ему вся эта ситуация противна.

-Всё-таки ты как-то грустна сегодня, - нерешительно сказал Эваристо.
-Знаешь, - ответила ему Эвелина, - я понимаю, что нельзя всю жизнь просидеть, обнявшись, на диване, но хотя бы месяц-то можно? Почему всё время вылезает что-то неотложное, из каждого угла; почему уплывают из гавани корабли под тугими парусами... Почему я, как Пенелопа, должна двадцать лет дожидаться Одиссея?
Эваристо не знал, что там было с Одиссем и не хотел, чтобы Одиссей портил жизнь им с Эвелиной.
-Понимаешь, - сказал он, - Одиссей был прохвост. Ему не нравилось сидеть дома, ему нравилось бегать по бабам, шляться по пивным и играть в биллиард...
-Нет, Эваристо, это "Улисс" Джойса, а настоящий Одиссей очень хотел вернуться. Он и уезжать-то не хотел, но ему помешала судьба...
-Нам судьба не помешает! - сказал Эваристо. - Мы будем очень счастливы.

Ночью Эваристо приснился странный сон, будто он вышел на кухню попить воды и увидел крысу, в зубах у которой было бриллиантовое кольцо. Крыса аккуратно положила кольцо на блюдечко.
-Большое спасибо! - сказал поражённый Эваристо.
-Сущие пустяки, - ответила крыса.
-Не хотите ли закусить? - спохватился Эваристо. - вот тут бутерброд, к сожалению только остатки.
-Спасибо, но мне нужно идти, - сказала крыса. - Если эти остатки вам действительно не нужны, я их возьму с собой. Детям.
-Сделайте одолжение, - ответил Эваристо.

Утром, когда Эваристо вышел на кухню, он увидел на блюдечке кольцо с бриллиантом размером с яйцо колибри и сунул его в карман, но спохватился, вынул и надел на палец.

Эта глава называется: "Бессонница, Гомер, тугие паруса."

ГЛАВА LXXV

-Откуда это кольцо? - удивилась Эвелина.
-Я думал, это ты его нашла. - недоуменно сказал Эваристо. - Ну что же, привезём его Андреа Меммо.
Тут раздался звонок и появились Старший Реставратор и дедушка.
-Ага! - сказал Старший Реставратор, увидев кольцо.
-А это что, кольцо Филумены? Откуда? - удивился дедушка.
-Я вам расскажу за завтраком, - пообещал Эваристо, и выполнил своё обещание.
-Теперь я понял, как злосчастная записка Риты попала в квартиру на улице Данте, - сказал дедушка, дослушав его рассказ, - Ну что же, едем в аэропорт?

По дороге Эваристо заметил, что от Старшего Реставратора сегодня как-то странно пахло - так пахнет тухлая селёдка, когда нажрётся ваксы. Это было чересчур даже для мужчины.
-А-а, учуяли! - обрадовался Старший Реставратор. - Это я облился новым одеколоном. Для пробы. Написано, что он воспроизводит запах мужских феромонов. Репетирую перед приездом жены.
"Выходит, от всех мужиков пахнет паркетной мастикой и тухлой треской, а мы и не чувствуем!" - про себя огорчился Эваристо. "Хорошенькое дело!"
-Да, естественно, отношения с близким человеком нужно всё время обновлять и поддерживать, иначе застой, рутина, разрыв. И вообще контрасты полезны. Освежают взаимоотношения. Имейте это в виду! - посоветовал Старший Реставратор.
-Ладно, я освежу свои отношения с Эвелиной, когда вернусь, - пообещал Эваристо, а сам подумал, что намажется ваксой только по настоятельной просьбе Эвелины.

Приехали они в аэропорт довольно рано, и народу там было мало. До посадки было ещё много времени.
-Я посижу на скамейке, - сказал дедушка.
-А я поиграю, - радостно сказал Старший Реставратор и побежал к игровому автомату.
-Ну а я выпью кофе, - решил Эваристо.
Эваристо взял чашку с кофе и уселся за столик. За другим столиком лицом к нему сидела женщина. Поначалу Эваристо не мог припомнить, где её видел раньше: познакомившись в парилке, на улице нового друга не сразу узнаешь! Поняв, кто это, Эваристо похолодел; Ида Рубинштейн заметила его взгляд и сказала:
-Молодой человек, ваше внимание мне крайне нежелательно!
"Что это ещё за "молодой человек"?" - внутренне возмутился Эваристо.
-Вам надо научиться смирять свои скотские импульсы. - назидательно продолжала Ида Рубинштейн. - Нельзя реагировать на каждую дырку в заборе! Пора в ваши годы уже научиться различать, нравитесь вы женщине, или нет, и не устраивать безобразных сцен и приставаний!
-Я...- сказал Эваристо, но не успел докончить: Ида Рубинштейн демонстративно повернулась к нему боком. Эваристо бросил свой кофе и убежал, как ошпаренный. Впрочем, было уже пора на посадку.

Друзья подошли к стойке и протянули билеты.
-Вы что это, лететь задумали? - рассмеялся контролёр. - А куда это вы намылились?
-В Швейцарию, вы что, читать не умеете? - сразу полез в бутылку Старший Реставратор.
-Я-то умею, а вот кое-кто ползает по жизни, как слепой щенок, и ничего вокруг себя не замечает! Вы что, сегодня радио не слушали, телевизор не смотрели?
-Я телевизор не смотрю...- начал Старший Реставратор, но дедушка потянул его за рукав и спросил:
-Синьор, мы действительно ничего не слышали. А что произошло? Неужели рейс отменён!
-Да, отменён, и не только он, а все рейсы из миланского аэропорта.  Извержение исландского вулкана Ахтыёкуль. В воздухе такая пыль, такая пемза...
-А вот же самолёт! - Эваристо ткнул пальцем в стекло. Там действительно готовился к вылету один-единственный маленький самолётик, и служащие затаскивали в него чемоданы.
-Это? Ну, это другое дело! Это же дипломаты, их же не жалко! Через час они вылетят в Женеву, а вот прилетят ли туда, это их дело. - объяснил контролёр.  - Идите лучше выпейте кофе. Может быть через недельку полёты и разрешат.
Растерянные путешественники отошли в сторону.
-Выходит, мы зря отложили полёт, - сказал дедушка. - Куй железо, пока горячо.
-Я согласен, - сказал Эваристо. - Мы сейчас его откуём.
-Что вы имеете в виду? - спросил Старший Реставратор. - Угон самолёта?
-И угонять не нужно, вот же самолёт сам в Женеву отправляется. Сейчас мы на него сядем. Представимся дипломатами. Только нужно одеться подипломатичнее.
Действительно, оба его спутника были одеты, как в Альпы за трюфелями. Из дипломатичного у них был только дипломат Старшего Реставратора. Особенно некрасиво выглядела дедушкина куртяшка. Её украшало, или вернее, вовсе не украшало жирное пятно от шального гамбургера. На животе куртяшка безобразно оттопыривалась.
-Мы же не знали, - насупился Старший Реставратор, - мы же думали, мы драться будем, и оделись поплоше! А где мы теперь возьмём дипломатическую одежду? Мы не успеем за ней съездить домой. Да и вообще у меня всё в чистке. Жена сдала и не сказала, куда.
-Придётся позаимствовать у Армани, - сказал Эваристо. - Кстати, вот удачно, что он закрыт.
-Это получится кража со взломом! - укоризненно сказал Старший Реставратор. - Давайте мы лучше пойдём в магазин, где есть продавец.
-Кража со взломом оправдывает продавца, - объяснил Эваристо, - Если мы просто войдём в магазин и сопрём одежду, его уволят. А кража со взломом, тут уж никто не виноват, это судьба.
-Но я предпочитаю Версаче!Армани слишком официозный.
-Версаче не подходит для дипломатов, нужен Армани.
-А я хочу Версаче! - упёрся Старший Реставратор.
-Ну что вы, как маленький! И вообще, в магазине Версаче сейчас целых три продавца, и ни одного покупателя, чтобы отвлечь их внимание. Мы разживёмся Версаче на обратном пути, в обеденный перерыв!
Эваристо открыл коробку с надписью "Сигнализация" и отсоединил проводки.
-А видеокамеры? - спросил Старший Реставратор.
-А видеокамеры не работают, - объяснил Эваристо. - Сейчас ведь экономический застой, и их не на что ремонтировать. Ну что, пошли?
Тут Эваристо заметил, что Джанкарло колеблется.
-Без костюмов нас не пустят в самолёт, - сказал ему Эваристо.
-Да, мы махинируем с чужими паспортами, но мы ничего ещё пока не украли, кроме сыра, и то его прислали на наш адрес, - сказал дедушка. - Мне это как-то противно.
-Мы не воруем, - поправил Старший Реставратор, - Мы экспроприируем! Мы революционеры- карбонарии.
-Послушайте, считайте это компенсацией за Тьеполо и разбитые окна! - предложил Эваристо.
-Да, любопытно, - сказал Джанкарло Сфорца, - Государство выбило мне стёкла, а компенсацию я стребую с частного предпринимателя Армани, который бъётся, как рыба об лёд, чтобы хоть что-то заработать!
- Давайте сделаем так - мы вернёмся, отдадим костюмы в химчистку, аккуратно их сложим и пришлём в магазин по почте. Мы сейчас не улетим без костюмов, а за неделю много ещё чего может случиться. Детей могут куда-нибудь ещё переслать по этапу. Ведь полиция их только отфутболивает в приюты, а родителей по-настоящему не ищет.
-Хм, - сказал Джанкарло и шагнул к двери.
В магазине висело много красивых вещей. Эваристо быстро подобрал себе костюм и рубашку. Джанкарло осмотрелся, подцепил элегантный плащ песочного цвета, и вошёл в кабину.
"Старик входит во вкус", - подумал Эваристо.
Старший Реставратор потянул к себе большой кофр из блестящей кожи.
-А это вам зачем? - заинтересовался Эваристо.
-Для старой одежды!
-Не надо. Пойдём налегке. Может быть нам придётся побегать. И вообще, давайте возьмём только то, что нам действительно нужно.
-А что же с ней делать?
-Мы её повесим в секции "Новые модели".
-А если её купят?
-И хорошо, если купят; компенсация за пропажу!
Дедушка вышел из кабины в костюме Армани, плаще и берете. Старик выглядел шикарно, настоящий Лодовико Моро, только вот карман у него отвис.
-У меня кстати есть кусачки, клейма срезать, - сказал Эваристо. - Внимание! Все переложили документы из старой одежды в новую?
Старший Реставратор метнулся к стойке с новыми моделями и вытащил из кармана джинсов паспорт. После этого все вышли и сели на скамейку у питьевого фонтанчика.
-Сейчас мы распределим роли, - сказал Эваристо. - Какие вы знаете иностранные языки?
-Я говорю по-немецки. - сказал дедушка.
-Тогда вы будете у нас послом.
-Послом чего?
-Надо придумать какую-нибудь республику в восточной Европе, с никому не известным языком, чтобы нас не ущучили. Там сейчас полно новенького. Ну вот например, будьте послом Ичкерии.
-А разве есть такая республика?
-Нет, так скоро будет, - заверил его Эваристо.
-Я говорю по-английски, - сказал Старший Реставратор.
-Очень хорошо, вы у нас будете пресс-атташе. А я говорю только на итальянском, и поэтому буду телохранителем, - сказал Эваристо. - Пошли.
-Если я буду пресс-атташе, тогда дайте мне ваше кольцо! - сказал Старший Реставратор.
-А вы уверены, что женское кольцо...? - спросил дедушка.
-Уверен! - убеждённо сказал Старший Реставратор и надел кольцо на мизинец. - Это пошло, но ведь и костюмы Армани - пошлость.
-Только не потеряйте, - сказал Эваристо.
-Учёного учить...- ответил Старший Реставратор.- А как мы в самолёт-то попадём?
-А мы сейчас выйдем из аэровокзала и пролезем на лётное поле через дырку в заборе.
-Откуда там дырка? - недоверчиво сказал Старший Реставратор.
-Дырка есть в каждом заборе, уж вы мне поверьте, - сказал Эваристо.

Каждый, кто бывал в миланском аэропорту, знает, что он обнесён высоким синим забором и сильно зарос кустами. Эваристо решительно шагнул в кусты, и там оказалась малозаметная тропка, которая привела карбонариев на небольшую утоптанную площадку между кустами и забором. На площадке стояли три работника "Алиталии" и торопливо пили пальменто, закусывая апельсинами. Они не обратили внимания на Юкселя, Мукселя и Пукселя, которые сдвинули доску, болтавшуюся на одном гвозде и полезли в дырку.
-А почему они на нас даже не посмотрели? - удивлённо спросил Старший Реставратор.
-Потому что нас тоже было трое, - загадочно ответил Эваристо. - Вот если бы нас было двое, или четверо...
Неподалёку стоял автобус, и в нём сидели пассажиры. Заговорщики подошли к автобусу.
-Ну давайте скорее, - сказала им стюардесса Лизелотта Пуатье, - воздушный коридор вот-вот закроется и всем будет по башке обсидианом. Не дипломаты, а копуши какие-то.
И откуда столько пессимизма у женщины, которая выглядит, как Одри Тату? Эваристо, не мешкая, полез в автобус, а за ним и дедушка со Старшим Реставратором.
Скоро все уже сидели в самолёте, а самолёт бежал по взлётной дорожке.

Эта глава называется: "Прорыв в самолёт."

ГЛАВА LXXVI

После взлёта наши друзья сделали вид, что им очень интересно смотреть в окно, но иностранные дипломаты всё равно полезли знакомиться - им было скучно.
-Их бин дипломатен! - сказал дедушка в ответ на что-то нечленораздельно-английское.
-Зе пресс-атташе, - сказал Старший Реставратор. А Эваристо энергично стукнул себя кулаком по колену и сказал по-итальянски:
-Госбезопасность!
Разговор автоматически продолжился по-итальянски; ведь иностранным дипломатам было всё равно.
-Вы откуда такие? - спросил дипломат.
-Из солнечной Ичкерии, - хором ответили Джанкарло, Эваристо и Старший Реставратор.
-А я представитель международной организации "Люди доброй воли", - представился дипломат.
-А я посол Германии при ООН, - представился второй дипломат.
Потекла дипломатическая беседа. Старший Реставратор, не мешкая, свернул на международное положение. Он сказал:
-А я доволен, что Греция попала в жопу.
Старший Реставратор наивно считал, что в Греции не такие евро, как в Италии, а другие.
-Да, - продолжил Старший Реставратор, - у них там по четырнадцать зарплат в год, у бездельников; вот до чего, и то ничего!
-Да, - улыбнулся посол Ичкерии, - конечно, это разврат. Нужно сделать только тринадцать, как в Италии.
-Я совершенно с вами согласен, - горячо поддержал его посол Германии. - Мы теперь на своём хребте всех вытягиваем, и Грецию, и Италию, и чёрта в стуле, а они не хотят работать, а хотят только получать, и вместо добротной марки у нас теперь золотушный евро...и англичанка нам гадит!
-Раньше были денежки, были и бумажки, а теперь Италия ходит без рубашки, - каким-то не своим, пронзительным голосом сказал Джанкарло, и Эваристо понял, что старик всерьёз переживает за судьбу итальянской валюты.
-Ну уж и без рубашки, - сказал представитель ЛДВ, - без рубашки ходит Ирландия. Англичане сняли!
-А как вам этот ноздрец в Ливии? - продолжил ичкерийский пресс-атташе.
-Так им и надо, америкосам, - вырвалось у немецкого дипломата.
-Демократические процессы неостановимы! - наставительно проговорил представитель организации ЛДВ.
-Вы потому что не понимаете! - взъерепенился Старший Реставратор. - А ведь они теперь все к нам попрутся в виде беженцев!
-К вам?
-Ну да, к нам, в Ичкерию, - продолжил нисколько не смутившийся Старший Реставратор, - к братьям по мусульманскому разуму!
-Да-а, а у вас наверно свои экономические трудности, - посочувствовал представитель организации ЛДВ.
-Да в общем ничего, только вот сербо-хорваты нас совершенно заулыбали, - замёл последние следы Старший Реставратор.
-Сербо-хорватов мало, но они воняют, - согласился посол Германии, который, как большинство членов Европейского содружества, больше доверял албанцам.
- Мочить бы их в сортире, - поддержал его представитель ЛДВ.
И тут Эваристо увидел, что в проход из первого ряда просунулось что-то оранжевое. Он сначала даже глазам своим не поверил, но это точно были ботинки с оранжевыми шнурками. Эваристо прошёл вперёд и посмотрел в глаза Антонио Гауди.
-Кольца у меня нет, - сказал Эваристо. - Зря стараешься.
-Это мы ещё посмотрим, - сказал Антонио Гауди. Он вылез из щели между сиденьями и удобно уселся в кресло. Антонио Гауди по-прежнему был в зелёном костюме, но украсил себя жёлтым галстуком. Эваристо вернулся к своим друзьям.
В это время в кабине распространился отвратительный запах - разогревали обед для дипломатов.
-Всё-таки я предпочитаю летать первым классом, - заметил представитель общества ЛДВ.
-Уж что есть, то и есть! - отрезала Лизелотта Пуатье, бросив коробки с пищей на стол.
-Спасибо, нам не надо, мы запаслись в Ичкерии, - сказал Старший Реставратор и раскрыл дипломат. В дипломате лежали рядком на чистом полотенце три восхитительных свежих кальцоне! Это был сюрприз от Эвелины, о котором заранее знал только Старший Реставратор. Дипломат из ЛДВ сглотнул слюну.
-Тут на всех не хватит, - сказал Старший Реставратор. - Ждите, что останется.
Он сказал это нарочно, потому что знал, что Джанкарло Сфорца любит швыряться материальными ценностями, и дай ему волю, он и кальцоне разбазарит. Эваристо взял свой кальцоне, разломил его пополам и предложил половинку германскому послу.
-Нет, спасибо, - сказал посол, втыкая вилку в разваренное тушёное мясо, - Это великодушно со стороны маленькой развивающейся республики, но Германия ни у кого не занимает, в отличие от всякой шушары, которая набилась в Евросоюз и норовит проехаться задаром.
Тогда дедушка предложил представителю организации ЛДВ весь кальцоне, потому что есть ему не хотелось, но тот энергично замотал головой - он уже жевал сухую курицу. В результате Эваристо и Старший Реставратор съели по полтора кальцоне. А Антонио Гауди вместо обеда жевал галстук. Вот мизантроп!
После обеда Старший Реставратор, который уже жалел, что в своё время пренебрёг дипломатической карьерой - так у него удачно всё получалось, - хотел продолжить беседу, но тут посол Германии с мрачным лицом ушёл в туалет. Старший Реставратор повернулся к представителю организации ЛДВ, но тот, извинившись и сняв с себя салфетку, тоже ушёл в туалет.
Старший Реставратор, соскучившись, обвёл взглядом салон и  вдруг заметил Антонио Гауди, стоявшего в проходе и неотрывно глядевшего на бриллиантовое кольцо.
-А-а! - сказал Старший Реставратор, - ты тут, голубчик? Я знал, дорогуша, что ты регулярно летаешь в Швейцарию за бриллиантами. Я был уверен, что мы сегодня тебя встретим! Я тебе кое-что приготовил, то, что ты любишь!
И тут Старший Реставратор достал из кармана газету, развернул её и достал селёдку. Селёдка была вымазана красно-коричневой ваксой и висела на зелёном шнурке. Вот чем весь день воняло от Старшего Реставратора! Запах от неё был ой-ей-ей, такие феромоны!
Ей-Богу, лучше бы он показал Антонио Гауди свиное ухо. Тот просто взвыл от злости и хватанул рукой селёдку, но Старший Реставратор во-время отдёрнул руку. Антонио Гауди шагнул назад и скрестил руки на груди. Дедушка заметил эти манёвры, выскочил в проход и строго сказал:
-Перестаньте сейчас же!
Старший Реставратор подошёл поближе и поднёс селёдку к самому носу Антонио Гауди, но тот сдержался и отступил ещё на шаг назад.
-Оставьте его, - сказал Эваристо. Между ним и Старшим Реставратором стоял дедушка.
Старший Реставратор шагнул к Антонио Гауди и поманил его вонючей селёдкой. Антонио Гауди сделал шаг назад.
-Синьор Сфорца, отойдите! - сказал Эваристо, но дедушке было не до Эваристо.
Старший Реставратор снова поднёс селёдку к носу Антонио Гауди:
-Я знаю, милый, что жизнь у тебя трудная, всё время по командировкам таскаешься...Бери, кушай...
-Синьор Сфорца, вы-то нормальный человек, я вас прошу, сядьте! - сказал Эваристо.
-Давай, миляга, не стесняйся! - сказал Старший Реставратор, помахивая красной селёдкой на зелёном шнурке.
Эваристо закричал:
-Не надо глупостей!
Дедушка наконец понял и сел. Но было поздно. Антонио Гауди резко дёрнул Старшего Реставратора за протянутую руку, уронил в проход и закатил под сиденье. Эваристо бросился к нему, но Антонио Гауди вытащил пистолет.
-Снимай кольцо, и тебе ничего не будет, - сказал он Старшему Реставратору и уселся на него. - А не отдашь, тебе будет.
Старший Реставратор ответил универсальной фразой, подходящей к любой переделке. Антонио Гауди попытался откусить у Старшего Реставратора палец с кольцом, но тот показывал кукиш, а откусить весь кулак Антонио Гауди было слабо.
 -Отдайте ему кольцо, - сказал Эваристо. - Отдайте, отдайте, пусть подавится. Куда он убежит в самолёте с этим кольцом. А в Женеве его встретят, с песнями, с хлебом-солью.
-На, - сказал Старший Реставратор и с отвращением снял с пальца кольцо. Ему было противно, что он свалял такого дурака.
Антонио Гауди схватил кольцо, спрыгнул со Старшего Реставратора и отбежал к кабине. Все остальные смотрели на него из хвоста самолёта и укоризненно качали головой.
Антонио Гауди взялся за кольцо и особым образом повернул камень. Страшный взрыв потряс самолёт: сработала взрывчатка шнурков. Взрывная волна выбила иллюминатор, и Антонио Гауди вынесло вперёд ногами.
Сила взрыва была настолько велика, что скорость Антонио Гауди превысила вторую космическую. В настоящее время Антонио Гауди вращается вокруг Земли и на досуге рассматривает страны и континенты, которые он собирался взорвать. НАСА поспешно пререпрограммирует телескоп Хаббл на вычисление точной орбиты Антонио Гауди, для его поимки и экстрадикции в Италию. И чёрт с ним, его судьба нам больше не интересна. У нас есть более неотложные задачи. У нас самолёт в аварийном состоянии.

Эта глава называется: "Теракт."

ГЛАВА LXXVII

В салоне сразу стало жутко холодно.
-Заткните иллюминатор подушкой и спустите шторку, - скомандовал дедушка. - Эвваристо, наденьте мой плащ.
-Ну зачем же, вы сами наденьте плащ, - сказал Эваристо, затыкая иллюминатор подушкой.
-Мне жарко, я просто потом обливаюсь! - ответил старик.
-Синьор Сфорца, - сказал Эваристо, - Вы не думайте, я очень тронут. Я вообще вам за всё очень благодарен, но вы же понимаете...
-Ладно, - сказал Джанкарло, - Не буду настаивать, некогда, - и завернулся в плащ.
Из кабины вышла стюардесса.
-Пилот свихнулся. Я умываю руки, - сказала Лизелотта Пуатье и скрылась в последней свободной уборной.
Из кабины вышел пилот, лёг на пол, сделал ногами велосипед и запел:
-Земля не может, не может не вращаться, пилот не может, не может не летать.
-Бедняга! Контузия, я таких много видел. - сказал дедушка. - Ну что же, после войны я водил самолёты, и сейчас мой опыт может пригодиться!
Дедушка вошёл в кабину и огляделся.
-Здесь много новых ручек, - сказал он после тщательного осмотра. -Хорошо бы какую-нибудь инструкцию.
-Посмотрим на интернете, - сказал Эваристо, и включил айфон.
-Тут много разных, - сказал айфон. - Вот триста инструкций на арабском... тайваньский диалект китайского...язык племени муо...
-А зачем тут триста одинаковых инструкций?
-Они вроде разные, там цифирки в разных местах.
-Неужели нет инструкций на итальянском?
-На итальянском нет. Наверно никому не интересно. Нужно, чтобы кто-то выставил инструкцию на интернет, и если нет спроса, то даже если и выставят, она может и не появиться в списке... Поисковый алгоритм Page Rank, изобретённый Гуглом, выбирает и ранжирует сайты по посещаемости. Самые посещаемые сайты самолётных инструкций теперь на арабском.
 -А что у нас на втором месте по посещаемости? Что это за иероглифы?
-Это урду.
-А нельзя ли как-нибудь перевести эту урду?
-Конечно можно, пожалуйста! - и айфон тут же зачитал перевод с урду на итальянский:
-"Фигня на приборной доске (см. Рис. 1)
1. Фигня.
2. Фигня.."
-А дальше что? - перебил его Старший Реставратор.
-Фигня, фигню, фигне, фигнёю, о фигне!
-И неужели больше других слов нету?
-Нет, вот тут что-то в конце: "При посадке сориентировать фигню по фигу и зафигачить на тридцать три".
-Офигенная инструкция! - сказал Старший Реставратор. - Что за безответственный перевод? Его сделал человек, которому всё на фиг.
-Это не человек, это транслитератор. Что заложили на интернет, то и есть, - обиделся айфон. - Наверно у программиста не хватило словарного запаса.
-Чего-то программисту не хватило, - согласился Эваристо.
-Слушайте, а что там внизу? - спросил Старший Реставратор.
-По-моему, Женева, - сказал дедушка. - Вот озеро, фонтан...Не хочу я садиться в Женеве; во-первых, я не знаю, как, а во-вторых, среди нас нет специалистов по французскому. Давайте лучше полетим в Цюрих, а по дороге обдумаем ситуацию.
-Хорошо сказано, - сказал Старший Реставратор. -А как вы это сделаете?
-Ну уж направо-то я повернуть сумею, - сказал дедушка, садясь в кресло пилота.
И действительно, самолёт качнул крыльями, развернулся и полетел в сторону Цюриха. В Женеве у всех просто челюсти отвисли.
- Вот тут какая-то инструкция, - сказал айфон. - По-моему она на итальянском.
-Как неразборчиво, - сказал Старший Реставратор.
-Наверно Гугл её сканировал со рваной бумаженции, - сказал айфон.
-Ага, вот, вижу, - сказал Старший Реставратор, - "Инструкция для пилотов: Мойте руки после уборной!"
-Я вымыл, - сказал дедушка. - Но даже чистыми руками я не смогу посадить этот самолёт без описания.
-Безобразие, как тут всё устроено на этом сраном интернете. Какая куча неизвестно чего. - возмутился Старший Реставратор. - Человечество захлебывается в ненужной информации. А нужную не достать.
-В этом достоинство интернета! - сказал айфон. - Из интернета можно скачивать что попало, и никто худого слова не скажет!
-Дайте, я скажу, - раздался скрипучий голос. Дедушкин плащ зашевелился, и из оттопыренного кармана вылез Федя.
-Я хоть университетов и не кончал, - сказал Федя и посмотрел айфону в глаза со значением, - но у меня мозги, а не винчестер, и я могу отличить нужное от ненужного. И запоминаю я только дельное! Сейчас я вам зачитаю нужную инструкцию, с того места, с которого вам нужно!
-Это кстати. - сказал дедушка. - Для начала настроим автопилот на Цюрих, а то я могу и промахнуть на несколько десятков километров.
-Инструкция по настройке автопилота, - продекламировал Федя, - Заложить координаты самолёта в компьютер...
-Какие у нас координаты?
-Сорок шесть градусов 5 минут северной широты и семь градусов 25 минут восточной долготы, - доложил айфон.
-Заложить координаты конечного пункта...
-Какие координаты у Цюриха?
-Сорок семь градусов  22 минуты северной широты и шесть градусов 9 минут восточной долготы, - сообщил айфон.
-Нажать на вторую кнопку слева!
-Какое умное и сообразительное животное! - восхитился Старший Реставратор.
-Земля не может, не может не вращаться... - в который раз запел пилот.
-А нельзя ли сменить ему пластинку? - спросил Старший Реставратор.
- Нельзя, он контужен, - объяснил дедушка. - Ему нужен отдых в санатории.
Попугай подсел к пилоту и запел:
-Обнимая небо крепкими руками...
-Лётчик набирает высоту...- подхватил пилот.
-Вот это дело, - сказал дедушка. - А немного погодя можно будет его перенастроить на "лётчики-пилоты, бомбы-пулемёты"...теперь прочитай-ка мне, Федя, как управлять этим самолётом в воздухе и как садиться!
-Расположение приборов на приборной доске,...- начал Федя.
-Ну всё умеет! Таких попугаев поискать! На дороге не валяются! - ласково сказал Старший Реставратор.- Горжусь, что знаком с такими попугаями!

Дедушка внимательно выслушал инструкцию, рассмотрел все кнопки и окошечки,  и попросил повторить её ещё пару раз. Федя держался молодцом, только ноги у него посинели от холода.
Тут вдруг репродуктор заговорил по-английски. Все обернулись к Старшему Реставратору.
-Это по-английски, - объявил Старший Реставратор.
-Угу, - согласился Джанкарло. Он подошёл к микрофону и сказал:
-Шпрехен зи дойч?
Репродуктор взорвался пулемётной очередью немецкого.
-Лангзам, лангзам... - попросил Джанкарло.
Репродуктор перешёл на одиночные выстрелы.
-Ферфлюхт! - сказал дедушка. По-немецки он не говорил уже лет шестьдесят, и ему было трудно. Поколебавшись, он выложил последний козырь:
-Хабен зи гевезен зайн?
-Вы хоть по-итальянски-то рубите? - спросил репродуктор.
-Рубим! - обрадовался дедушка.
-Что у вас происходит? Почему вы повернули на Цюрих?
-У нас тут один осёл совершил теракт, пилот контужен, и мы только сейчас разобрались с инструкцией по посадке. Повернули на Цюрих, чтобы выиграть время. Освободите для нас полосу, а лучше весь аэродром, потому что я наверно криво сяду.
-А где террорист?
-Мы его выбросили в окно, вернее он сам вышел. И стекло нам выбил. Тут в результате очень холодно.
-Зря вы не сели в Женеве. В Цюрихе вы не сядете. Воздушный коридор перекрыт вулканическим пеплом. Вам забьёт двигатели. Поворачивайте на Женеву.
-Мы не можем болтаться взад-назад, у нас мало горючего. А мы можем уйти вверх?
-Не можете. Поворачивайте на Женеву, ёлки-палки. Хотя стоп, туда вы уже не долетите, вам не хватит горючего! Ну ёлы, ну что вы придумали, ну почему было не связаться с аэропортом, когда вы были над Женевой!
-Мы думали, что там говорят только по-французски. Ну ладно, что теперь рассуждать!  Мы попытаемся пройти под языком. Готовьте полосу! Перехожу на ручное управление. Всем пристегнуться! Маски надеть кислородные!
-Не успеете! - закричал Цюрих, - Через три минуты впоретесь в вулканический пепел!
Дедушка резко пошёл на снижение.
Эваристо постучался к Лизелотте Пуатье.
-Я не выйду, - сказала Лизелотта Пуатье, - Зачем выходить, всё равно мы все смертники.
-Ну я не знаю, - сказал Эваристо, - Ну вы там хоть туалетной бумагой, что ли, примотайтесь. Мы ведь идём на снижение.
Дипломаты тоже отказались выходить, но более дипломатично.
- А маски где?- спросил Эваристо через дверь.
-Глаза-то разуйте! - посоветовала Лизелотта Пуатье, - Они болтаются над сиденьями; кабина же разгерметизировалась!
Маски действительно успели вывалиться, прежде чем салон загерметизировали подушкой. Эваристо и Старший Реставратор пристегнули пилота и пристегнулись сами.
И тут в кабине стало темно. Самолёт влетел в тучу пепла. Двигатели засияли жёлтым. Раздались гулкие хлопки.
-Хм, - сказал дедушка. - А ведь забьёт! Держитесь все за что-нибудь! - и выключил двигатели. Самолёт превратился в планер. Федя выпустил шасси в плечо дедушке, но Джанкарло этого даже не заметил.
-Врагу не сдаётся наш гордый Варяг! - заорал Федя; он был вне себя от страха.
Завоняло тухлыми яйцами. Тьма клубилась волнами, вертячками и воронками; кристаллики вулканического стекла постреливали редкими лучиками света; по лобовому стеклу плясали огни Святого Эльма. Выключилась система электронного управления, потому что перестали работать генераторы двигателей; врубилось аварийное электропитание.
Дедушка ждал: одну...две...пять...семь секунд...Время замедлялось всё сильнее и наконец остановилось, и даже песня Феди застыла на ноте "ми". Дедушке казалось, что одни и те же вихри и водовороты вращаются и пульсируют вокруг одной и той же точки пространства. Самолёт скользил вперёд, неуклонно теряя высоту. Дедушка нашёл глазами альтметр и подумал: "только бы не промахнуть мимо аэродрома"! Альтметр отсчитывал потери: тысяча метров, полторы, две, две с половиной.... Четыре тысячи метров... Федя уже был в отключке....
И вдруг на лобовом стекле обозначилась и резко пошла вверх граница между тьмой и светом: самолёт как будто выскочил из чернильной капли. Дедушка взглянул на хронометр  - прошло 12 минут, - опомнился и включил двигатели. Самолёт выпрямился и пошёл параллельно земле под брюхом у зловещей тучи.
-Мы вас видим! - сказал Цюрих.
-Вот и отлично, - сказал дедушка.
Эваристо подобрал Федю с пола и засунул за пазуху отогреваться. Он почувствовал, что страшно устал, что нервы вымотаны, как после марафонского картёжного матча, что в костюме Армани ему некомфортно, и в ботинок что-то попало. Эваристо вытряхнул ботинок и увидел камень. Это был Стенька.
Дедушка посадил самолёт очень мягко и не криво. К аэровокзалу самолёт подкатил с шикарной вонью и грохотом: у него от взрыва отвалился глушитель. Навигаторы открыли аварийную дверь, потому что только к ней нашлась инструкция на стенке, уговорили стюардессу и дипломатов выйти, аккуратно спустили вниз лётчика и вышли сами. Тут только они поняли, как они продрогли.
У аварийного лотка их ждал крючконосый человек с усталыми, но добрыми глазами.
-Андреа Меммо...- сказал Эваристо, ни к кому не обращаясь, в порядке предупреждения.

Эта глава называется: "Навигаторы."

ГЛАВА LXXVIII

-Да, Андреа Меммо, - подтвердил Федерико де Монтефельтро. - Пройдёмте со мной.
-С вами мы никуда не пойдём. Я знаю, что вы подозрительная личность! - сказал дедушка. - Вы полицейский, который продал своего товарища Джачинто Джаннини сицилианской мафии.
-Я? Ничего подобного. Я действительно работал в ОББ (отдел по борьбе с бандитизмом в Италии, прим. русского пер.) Но я не выдавал Джачинто Джаннини.  Его сдали в ходе запланированной операции. И причём сейчас это? Вы зачем сорвали правительственную операцию по захвату террористов? Как вам не стыдно!
-Где дети? - спросили дедушка, Эваристо и Старший Реставратор одновременно.
-Дались вам эти дети, они в пансионе у Андреа Меммо, наверно сейчас едят простоквашу. Не меняйте тему! Не увиливайте от ответственности. Чёрт знает, что такое. Ну с вами, эччеленца, всё ясно. У вас размягчение мозгов от старости. Но вот Гофредо Букарелли...
-А это кто? - перебил его дедушка. - Про этого прохвоста я ещё не слышал!
-А это я! - обиделся Старший Реставратор. - Вы что, не знаете, как меня зовут?
-Не знал. Теперь знаю. Очень приятно! - сказал дедушка. - Объясните нам, пожалуйста, кто такой Антонио Гауди, и почему финансист стал террористом.
-Он давно уже не Антонио Гауди, а Обдала Насрала. Перешёл в магометанство, когда стал торговать нефтью с Ближнего Востока, и примкнул к радикальной  группировке исламистов-морганистов. Ему Бин Ладен объяснил, сколько горя всем приносит западная цивилизация, особенно женщинам.
-А вы, простите, почему всё время крутились вокруг Насралы и нашего магазина?
-Ну, кое-что я могу вам рассказать. Теперь я работаю в ОБМТНТИИКГЕ (Отдел по борьбе с международным терроризмом на территории Италии и кое-где ещё. Прим. русского пер.).  Мне было поручено вести Антонио Гауди и вызнать все его связи.
-Явки и пароли? - спросил Эваристо Гоцци.
-Да, явки и пароли. При этом я должен был следить, чтобы у Антонио Гауди было или только кольцо, или только ботинки, но не то или другое вместе. Он приехал без кольца и без ботинок; то есть в ботинках, но не в тех. Для затравки я должен был подкинуть ему те ботинки, со взрывчаткой в шнурках! 
"Интересно,"- подумал дедушка, -"Значит, Андреа Меммо не только тройной агент, но ещё и провокатор. Прекрасная профессия, нужная."
- И тут всё пошло и поехало наперекосяк. В магазине дурак-ювелир в оправу со взрывателем вставил совсем не тот бриллиант, да ещё и продал его первому попавшемуся растяпе!
-То есть Стенька не интересовал ни вас, ни Гауди?
- Ну да, Стенька в этой истории не пришей кобыле хвост! Тут же возникла вторая проблема! Только я оставил в квартире ботинки для Насралы, как вы их утащили. Мне пришлось их разыскивать в вашем магазине, я всё там перевернул вверх дном.
-А-а, это вы фраер, про которого говорил попугай? -догадался Эваристо Гоцци.
-Да, этот фраер я. Так вот, я забрал ботинки из магазина, подложил их Антонио Гауди в условленный тайник,  но тот, зараза, ещё сумел выманить кольцо у Филумены, хотя по плану это кольцо должен был конфисковать Интерпол. Ценой невероятных усилий мне удалось похитить его ботинки во время драки. Я их спрятал в вашем магазине, потому что в мою квартиру всё время кто-то лазал - в окно, в трубу, чёрт-те как; почему-то недотумкивали войти в дверь. Я думал, у вас надёжно, вы не станете носить краденое, но тут этот идиот...- Андреа Меммо указал на Эваристо Гоцци.
Эваристо Гоцци улыбнулся и смешно сморщил нос.
-Что это вы несёте! Эваристо Гоцци не идиот! Эваристо прекрасный человек! - вспыхнул Старший Реставратор. - Это вы  идиот. И вообще. Какая-то бубонная чума. Вы, синьор, плесень на теле Италии.
-Да? - рассеянно переспросил Андреа Меммо и продолжил:
- Так вот, этот дурак стал ходить в ботинках по улицам, как большая крокодила. Я его предупреждал, я предлагал ему обменять ботинки на более безопасные, но он не внял голосу разума. И что же? Сам он чуть не погиб, а я, можно сказать, стоя на ушах, выкрал кольцо у Антонио Гауди, и думал, что всё теперь в порядке, бриллиант в тайнике. Мне и в голову не пришло, что бриллиант уже гуляет по всему Милану, и вам взбредёт в голову сумасшедшая мысль лететь в Швейцарию на том же самолёте, что и Антонио Гауди.
-Вот и заигрались, - сказал дедушка. - Довели до взрыва в самолёте.
-Я заигрался? Чья бы корова мычала! Вы нам сорвали операцию безответственными действиями. Это я должен был лететь под именем Пукселя! Да Антонио Гауди вообще не должен был попасть на самолёт! В аэропорту стоит установка по компьютерному распознаванию лиц.
-А как же он попал на самолёт?  - спросил Эваристо Гоцци.
-А он надел маску Деда Мороза. Теперь в аэропорту будут не только стаскивать с пассажиров ботинки, но и хватать их за нос, чтобы выявить замаскированных. Готовьтесь! У вас ещё есть вопросы?
-Да, - сказал Джанкарло Сфорца, - почему вы даже не зашли к детям?
-Я занят, я работаю, и вообще воспитанием детей должна заниматься мать. - ответил Андреа Меммо, - Впрочем, когда их похитили, я поменял номерные знаки на машинах, я знал, что сицилианцы детей отпустят.
-Ах вот как, вы знали? - иронически сказал дедушка. - Ну тогда вопрос полегче: кто такие Пальмиро и Тольятти?
-То есть Виктор Подъегорин и Сергей Фуфло? Сотрудники фирмы "Стога и корыта".  Работают в отделе экспроприации у Кьяры Золотая Ручка. Мелко плавают. Перебиваются с хлеба на квас случайными заработками:  наркотики, бессистемные покражи не очень известных предметов искусства. У меня вот пытались украсть мою коллекцию вазочек, наняли какого-то рецидивиста-домушника через подставных лиц и хотели у него отнять добычу на выходе, чтобы деньги ему не платить. Но вместо этого напали на Джакомо Феттучини, перепутали его с домушником.
У Эваристо испортилось настроение.
-Мы знаем, что вы спекулируете вазочками! - мстительно сказал Старший Реставратор.
-Да с чего вы взяли? Вовсе я ничем не спекулирую.  Вазочки для души! Я собираю коллекцию, а когда выйду на пенсию, открою музей фарфора.
-А подробнее про "Стога и корыта"? Что там с полонием? - потребовал Эваристо.
- Фирма "Корыта" много чем занимается,  кроме незаконной перепродажи предметов искусства: например, заказные убийства, в том числе политические.  У неё крепкие связи с ФСБ, может быть даже это отдел ФСБ. Руководит ею некто Михаил Япончик. Чаще всего он выдаёт себя за сицилианца, под именем Майкла Корлеоне, но иногда притворяется шотландцем, МакДермоттом, а зарплату получает, как Главный Технолог. Больше ничего не знаю; ими занимается не наш отдел, и не ОББ(И), а ОББРФ(И) - Отдел по борьбе с бандитской Российской Федерацией.
-Ага, значит всё-таки они эфэсбешники! - сказал дедушка.
-Да не эфэсбешники, просто патриотически настроены, - уточнил Андреа Меммо. - Ведь каждый патриот стремится помочь своему ГБ.
_Я не стремлюсь, - возразил Гофредо Букарелли.
-А почему русские травили вас полонием? - спросил Эваристо Гоцци.
-О, это отдельная история. Ну, что ещё вам интересно?
-Привидение, - напомнил Эваристо Гоцци.
-Голограмма для отпугивания посторонних, срабатывает на движущийся объект.
-А почему оно визжит, когда его хлопаешь по заду? - спросил Старший Реставратор.
-Визжит? - захохотал Андреа Меммо, -Да, хорошо вас там пуганули!
-Визжало оно, - обиделся Старший Реставратор. - Вы что из меня дурака делаете! Вот и люди слышали!
-Да, повизгивало, - подтвердил дедушка.
-Нет, - веско сказал Андреа Меммо, - Привидение визжать не может. Я знаю, что там на плёнку записано.
-Паскудная квартира! - с вызовом сказал Старший Реставратор.
-Дурацкая, тёмная, - согласился Андреа Меммо. - Я её нанял, чтобы удобнее было следить за международными террористами: это их явочная квартира. В ней устроен передаточный тайник этих обормотов.
-А зачем же вы сунули кольцо в этот тайник? - поинтересовался Эваристо.
-А куда ещё? Не в вашем же магазине его прятать. Разные идиоты сразу его наденут и пойдут по Милану хвастаться!
-Сколько интересного мы узнали про разных людей, - задумчиво сказал дедушка.
-А Ида Рубинштейн? - поинтересовался Эваристо. На ответ он не надеялся, (откуда Андреа Меммо знает про хозяйку второсортной балетной студии?), но спрашивать, так спрашивать.
-Вы-то её откуда знаете? Ну что вам Ида? Ида Рубинштейн  сотрудница Моссада. Мы их не любим, и мы с ними не взаимодействуем. Они нам всю обедню портят.  Ведёшь, ведёшь террориста, снабжаешь, снабжаешь оружием, а тут они влезли: хлоп, и террориста нету, а мы как дураки, и шея вымыта.
-Вы, как мне кажется, и Интерпол не любите, и с ними не общаетесь, да? - догадался дедушка.
-А кто писал письмо? - спросил Старший Реставратор.
-Я писал, своему отцу. А он испугался, получив кретинский бред вашего сочинения, и передал письмо моему начальству.
-А шнурки у вас почему зелёные? - спросил Эваристо.
-А потому что мне некогда, и я хватаю в магазине что попало.
Наступило молчание. Жалко, что здесь не было Риты: она бы спросила, как зовут анаконду.
-Поедем к детям? - предложил дедушка.
И все поехали к Андреа Меммо с улицы Песталоцци. Дверь им открыла горничная в синей униформе. Все вошли в просторный вестибюль пансиона. На лестнице стояла девочка лет восьми и смотрела на входящих.
-Папа! - сказала она.  - Папа! Я знала, что ты нас найдёшь!

Эта глава называется: "Раскрытие псевдонимов."

ГЛАВА LXXIX

Гости тщательно вытерли ноги о половик и пошли знакомиться с хозяином. За ними увязались и Рита с Малышом. Они ещё не бывали в кабинете Андреа Меммо - он разговаривал с ними только в столовой.
Швейцарский кабинет Андреа Меммо был ещё чуднее комнат его миланского палаццо. В нем было множество вещей,  с которыми дети могут играть часами, если им позволить.  В застеклённых шкафчиках стояли  фарфоровые вазочки.  На полу сидели и стояли  большие фарфоровые фигуры животных, искусно раскрашенные.  На одном столике под прозрачным колпаком стояло стеклянное дерево с прозрачным стволом и зелёными листьями, на другом - букет хризантем из нежно окрашенного стекла, на третьем - изумительные фарфоровые чашки с волнистыми краями, розового цвета с синими гирляндами цветов. Мебель была старинная, вся в золотых завитушках. Кресла, стулья и диванчики были обиты китайским шёлком с узорами. Стены кабинета были увешаны китайскими панно. 
Посреди кабинета в инвалидном кресле на колёсиках сидел крючконосый старик, похожий на Федерико Монтефельтро из Урбино.
-Здравствуй, папа! - сказал ему Андреа Меммо.
-Здравствуй, сынок, - отвечал ему Андреа Меммо-старший. - Как Изабелла?
-Как обычно. Ты же знаешь, она много работает. Позволь тебе представить герцога Джанкарло Сфорца и его друзей, Эваристо Гоцци и Гофредо Букарелли.
-Стулья! - закричал Меммо-старший.
В комнату тут же вошли горничная, медсестра и нянечка. Они несли складные стулья. Эваристо бросился им помогать. Малыш тоже пошёл помогать, но слишком внезапно. Горничная налетела на него, выронила стул; стул проехался по полу и остановился в пяти сантиметрах от огромного, натурально раскрашенного фарфорового пойнтера. Меммо-старший побледнел и закричал:
-Осторожно, чёрт возьми! Отойдите от собаки! Уйдите подальше!
И Малыш понял, что посидеть на пойнтере не получится. Когда стулья были расставлены, взрослые уселись. Рита отошла от столика с чашками, (замечательные чашки, играть бы в них, да играть!), и залюбовалась лаковым панно, на котором китайцы в бесформенных китайских одеждах и квадратных шапочках занимались интересными китайскими делами.
-Чему я обязан, Ваша Светлость, чести видеть вас у себя? - спросил старик с холодной вежливостью.  Меммо-старший был не рад встрече;  семья Меммо принадлежала к венецианским патрициям, и в этом качестве претерпела немало неприятностей от дома Сфорца.
Дедушка открыл рот, собираясь заговорить, но тут попугай перелетел с дедушкиного плеча на большого синего с золотом фарфорового павлина.  Меммо-старший аж с лица спал и закричал:
-Жозефина!
Вбежала повариха.
-Жозефина, уведите попугая...
-Теодоро, - подсказал Федя.
-Вот именно! Уведите Теодоро на кухню и дайте ему, чего попросит.
Повариха протянула руку, и Федя сел ей на запястье. Жозефина вынесла Федю из комнаты. Федя из галантности не цеплялся за руку когтями, а распустил крылья для равновесия.
-Мы приехали по очень важному делу, которое, кажется, перестало быть важным, - сказал Джанкарло. - Позвольте узнать, правильно ли я понял, что вы, синьор Меммо, являетесь отцом присутствующего здесь Андреа Меммо?
-Да, бесспорно, - ответил Меммо-старший.
- В этом случае, как я понимаю, вы являетесь дедушкой Риты и Малыша?
-Да, я являюсь дедушкой Риты Меммо. Что касается Малыша, про него я ничего раньше не слышал. - ответил Меммо-старший и строго посмотрел на Андреа Меммо.
-Это наверно сын Андреа Меммо и Изабеллы? - спросил Старший Реставратор.
-Нет! - в один голос воскликнули два Андреа Меммо, - Какая ужасная инсинуация!
-Я правильно понял, - сказал Джанкарло, - что вы отказываетесь от собственного внука?
-Я не отказываюсь, если мне объяснят, откуда он взялся! - сказал Меммо-старший.
-Я больше не имею детей, кроме Риты, у меня сложная работа, - обиделся Андреа Меммо.
-Рита, - сказал Эваристо.
Риту беседа не интересовала, она придумывала историю про китайского короля и его волшебного попугая, но теперь пришлось повернуться к присутствующим.
-Я его нашла, - ответила Рита.
-Кого? - спросил дедушка.
-Где? - спросил Эваристо.
-Он потерялся! Его бы всё равно украли! - объяснила Рита, хотя даже для неё самой это не прозвучало убедительно.
-Я понимаю, - сказал Эваристо. - Я тоже всегда мечтал о брате.
-Ну вот! - сказал Меммо-старший.-  Я не хотел его брать. Полиция мне его вмылила: "Только в комплекте, или выбросим на помойку". Сержант с сицилианским акцентом, так что я ему поверил. Если вам этот ребёнок нужен - забирайте. Я его собирался сдать в приют для швейцарских сироток.
-Я заберу! - сказал дедушка.
-Я тоже заберу! - поддержал его возмущённый Старший Реставратор.
-А Риту, как я понимаю, вы оставляете у себя? - продолжил дедушка.
-Риту...- замялся Андреа Меммо-старший. - Рита, отойди пожалуйста от стола с чашками! Когда ты вырастешь, всё это будет твоё.
Рита схватила Малыша за руку и сказала:
-Папа! Возьми нас к себе! Нам нельзя больше расставаться.
-Синьор Сфорца, - сказал Андреа Меммо-младший, - вы не могли бы временно приютить и Риту? У меня сейчас правительственное задание, я не могу отвлекаться, а потом мы решим проблему с детьми!
-У меня их опять отберут, - печально сказал Джанкарло.
-Нет, вас оставят в покое. Я вас временно зарегистрирую как работника ОББИ.
-В общем мне наплевать, делайте, как хотите, но гарантируйте, что больше не будет бандитских похищений группой альфа! - потребовал дедушка.
-А компенсация за разгром магазина? - спросил Эваристо.
-Такие вопросы я решать не компетентен! - твёрдо ответил Андреа Меммо.
-Хорошо, - сказал дедушка. - Завтра мы улетим по билетам Мукселя, Юкселя и Пукселя, а вы купите билеты Рите и Малышу.
-О чёрт,- сказал Андреа Меммо. - Вы же не улетите без документов. Значит, я должен лететь с вами и забрать паспорта у вас в Милане!
И все пошли обедать в столовую. И увидели там попугая. Объевшийся Федя сидел на серебряной сахарнице и декламировал:
-Ещё бокалов жажда просит залить горячий жир котлет!
Перед ним стояла рюмка красного вина и рюмка белого, и Федя поочерёдно прихлёбывал из каждой. Сладкое красное вино очень полезно для попугаев, но вот рислинг ему налили зря.
-Птица! - сказал синьор Меммо с дрожью в голосе, - Только попробуй напачкать на скатерть!

Эта глава называется: "Два Андреа Меммо."




ГЛАВА LXXX

Утром в столовой пансиона подали завтрак. Завтрак был великолепный: кофе со швейцарскими сливками, булочки со швейцарским маслом, швейцарский сыр, швейцарская простокваша и варенье из швейцарской черники, которую Жозефина собрала в швейцарских Альпах. Все отдали ему должное; все, кроме Риты, Андреа Меммо с улицы Данте и Андреа Меммо с улицы Песталоцци.
Рита разговаривала с синьором Меммо в его кабинете.
-Мне нужны деньги. - сказала Рита.
-Деточка, я же сказал, когда я умру, всё тут будет твоё, и павлин, и пёс, и палаццо в Милане...
-Деньги мне нужны сейчас, - сказала Рита. - Мне нужно вставить рамы после налёта группы Иа.
-Но ведь это несколько тысяч евро! - ужаснулся Меммо-старший.
-Да, - сказала Рита, - и я с вами не расстанусь, пока вы их мне не дадите.
Рита уселась на диван.
-Деточка, это невозможно, ты мне очень помешаешь. Деточка, слезь с дивана, ты запачкаешь обивку, - забормотал Андреа Меммо.
Рита залезла на диван с ногами.
-Я дам пять тысяч евро, и ни цента больше! - сказал Андреа Меммо.
-Тринадцать! - отчеканила Рита и встала на диване прямо в туфлях.
-Слезай! Сейчас я выпишу чек...
-Наличными!
-Хорошо, сейчас я пошлю за наличными, только уходи! - взмолился любящий дед.
-Я подожду, - сказала Рита и села на спинку дивана.

Все уже поели, собрались на самолёт, и ждали только Риту. Рита появилась с портфелем и суповым термосом.
-Зачем нам суп? - удивился дедушка.
-Это для Феди. Колба экранирует от рентгеновых лучей, - объяснила Рита и рассеянно сунула в рот булочку с вареньем.
-Он задохнётся!
- Нет, я проковыряла дырки в кружке. Это ненадолго, только на время досмотра.
Дедушка и Федя стали отрабатывать пребывание в барокамере, а Рита отвела Эваристо в сторонку и отдала ему портфель:
-Вот деньги на починку магазина. От Андреа Меммо с улицы Песталоцци. Джанкарло станет отказываться, и вы пожалуйста закажите рамы и стёкла сами.
-Всё будет сделано, - обещал Эваристо. - Какой у тебя дедушка щедрый, - добавил он, подхватывая портфельчик, и подмигнул Рите.
Тут появился Андреа Меммо с улицы Данте и сказал:
-Пора, за нами пришла машина.

Полёт был очень скучный, но к счастью быстро закончился.
-Сдайте паспорта, - сказал Андреа Меммо в вестибюле аэропорта. - Костюмы можете оставить, я их оплачу. Я их проведу по статье "материальные убытки" вместе с самолётом. Они уже всё рано мятые, и Армани не нужны.
Дедушка вынул Федю из термоса и сказал:
-Термос возвращаю. Я суп не ем.
Андреа Меммо попрощался со всеми, подошёл к питьевому фонтанчику, открутил крышку термоса и подставил её под воду. Получился настоящий фонтан-шутиха: струйки брызнули из дырочек прямо ему на живот. Андреа Меммо стряхнул с себя капли и сказал:
- Здорово! Мудро! Находчиво!

Дедушка отправился в туалет.
-Может, обменяем Армани на Версаче, если им там всё равно? -предложил Старший Реставратор. Он подошёл к коробке с сигнализацией и отсоединил проводки.
-Постойте, - сказал Эваристо Гоцци, - Во-первых, не подавайте дурного примера детям,  а во-вторых это сигнализация магазина "Кухонные принадлежности".
-Всё-то вы знаете, - буркнул Старший Реставратор. - Ещё бы почитали  "Собаку Баскервилей" и цены бы вам не было.
-Я не хочу быть лучше других, - скромно заметил Эваристо. - Я пожалуй не стану читать  "Собаку". Слушайте, у меня к вам просьба: вот возьмите деньги и закажите рамы и стёкла для магазина "Редкие старинные вещи". И ещё - в этом пакетике Стенька. Отдайте его Филумене.
-Хм. - сказал Старший Реставратор. -  Фантастика какая-то! Откуда он у вас?
-При взрыве отлетел мне в ботинок.
-А не лучше ли отдать его Фридману и Смиту? Или, скажем, старичку Меммо?
-Не надо отдавать бриллиант синьору Меммо, - вмешалась Рита. - Я хочу, чтобы он достался Филумене. Ведь это подарок Эрколе.
-Рита, - учительским тоном сказал Старший Реставратор, - ну как же ты можешь дарить чужую вещь? Как вообще можно брать чужое, я не понимаю!
-Почему чужое? - удивилась Рита, - Это бриллиант моего деда, а он при всех сказал, что после него всё достанется мне.
-Ну, как хотите, Филумене, так Филумене, - засопел Старший Реставратор и сунул конверт в карман. - Стекла мы вставим за пару часов, но там потом придётся выгребать поломанные вещи. Придёте завтра помогать?
-Конечно, приду, - рассеянно ответил Эваристо. У него сейчас были другие заботы: Эвелина не отвечала на телефонные звонки.

Эта глава называется "Фонтан-шутиха".

Конец седьмой части










ЧАСТЬ ВОСЬМАЯ
ГЛАВА LXXXI

Эваристо Гоцци быстро взбежал по лестнице, торопливо открыл дверь...Эвелины в квартире не было. На самом видном месте, привалившись к кружке, стоял конверт с надписью "Эваристо", такой большой, что его нельзя было пропустить. Эваристо вытащил записку и прочёл:
"Эваристо, я выхожу замуж за Кристофано Педрокко. Не ищи меня и не пытайся со мной встретиться. Ты был счастьем моей жизни."
Эваристо прочитал эту записку два раза, сложил её и спрятал в карман. Он вышел из квартиры, сел на трамвай и поехал к палаццо Кристофано Педрокко.
Привратник ему сразу открыл - наверно, сработал костюм Армани.
-Мне нужно видеть Кристофано! - сказал ему Эваристо.
-А вы простите кто, и по какому делу? - сощурился бугай.
Эваристо уложил его в нокаут, наклонился, подобрал пистолет и пошел к дому. В вестибюле он подумал и завернул в гостиную с картиной Лукиана Фрейда. В гостиной на столике стояла бутылка белого вина и несколько стаканов, а у окна стояла Эвелина. Увидев Эваристо, она очень испугалась.
Эваристо почувствовал, что его трясёт. Он налил себе бокал вина, залпом выпил и налил второй.
-Эваристо, здесь тебе нельзя! Уходи скорее...Охранник..
-Охранник сюда не придёт. А если сюда придёт Кристофано, я выбью ему мозги, - пообещал Эваристо и подошёл к Эвелине. - Ты выходишь за Кристофано Педрокко? Почему? Тебе деньги нужны? Так ты бы сказала, я тебе могу достать сколько угодно денег, больше, чем у Кристофано...
-Причём здесь деньги..
-А что тогда? Ты его любишь? Ты неделю любила меня, а теперь ты любишь этого ублюдка? Ты его любишь? Что ты молчишь? Да или нет?
-Да, - сказала Эвелина мёртвым голосом. Кровь прилила у Эваристо к голове, тяжело ударила в виски и отхлынула. Голова его стала лёгкой и пустой.
-Ты сказала "да". Это значит, что ты любишь Кристофано Педрокко. Если ты его любишь, то и говори что любишь. Скажи чётко, громко, чтобы все слышали: "Я люблю подлеца Кристофано Педрокко"! Ну, говори!
-Эваристо, ты должен уйти, здесь опасно...
-Говори, а то я отсюда не уйду. Я ведь ничего не понимаю! Говори: "Я люблю подлеца Кристофано Педрокко"!
-Я люблю подлеца Кристофано Педрокко! - сказала Эвелина.
Эваристо Гоцци схватил стакан с вином и выплеснул его в лицо Эвелине.
Эвелина смотрела на него, не утираясь, и Эваристо не понимал, вино или слёзы текут по её лицу. Его охватил ужас; ужас от того, что он сделал, в голове промелькнуло: "Она меня никогда не простит! Я себя никогда не прощу!" Эваристо бросился вон из гостиной.
По дороге ему попались Пальмиро Подъегорин и Тольятти Фуфло. У Тольятти в руках был увесистый сук. Эваристо размахнулся и двинул Тольятти в зубы. Тот упал на дорожку. Эваристо прошёл мимо остолбеневшего Пальмиро, мимо сидевшего на полу привратника, и вышел на улицу. Тольятти посидел на земле, выплюнул зубы на землю и с горечью сказал:
-Вот все говорили "Италия, Италия"... и что? Мне уже надоело платить за импланты!

Когда Эваристо подбежал к магазину "Редкие старинные вещи", - а как он попал на улицу Скальци, он уже не помнил,  - Джанкарло Сфорца запирал ставни, чтобы идти ночевать к Старшему Реставратору. Стёкла и двери  уже вставили, но внутри всё ещё был страшный разгалдаж. Посмотрев на Эваристо, дедушка втащил его в магазин.
-Эвелина ушла к Кристофано Педрокко, - сказал Эваристо без предисловий.
-Это какая-то мура, - сказал дедушка.- Это чушь! Это недоразумение. Давайте, я с ней поговорю!
-Поговорите. Только у неё телефон не отвечает. А я с ней уже поговорил. В доме у Кристофано Педрокко.
-А как..?
-Очень просто. Я даже не знаю, зачем я сюда пришёл. Вы меня извините. Я не помню, как я сюда попал..
-Вы пришли именно туда, куда нужно. Куда же ещё идти, как не к друзьям, - сказал дедушка. - Садитесь на диван. Вы понимаете, я столько уже прожил, что я в такие вещи не верю. Тут что-то странное.  Я же видел, как она к вам относится. А так ли вы её поняли? Понимаете, очень легко ошибиться. Мы же всё время путаемся в оценках поступков других людей; мы легко верим в плохое, потому что плохое прямо и просто, а хорошее часто криво и запутанно, и на языке всегда не те слова, которые на самом деле хочешь сказать, и мы всегда видим только краешек ситуации..Вот возьмите Виолетту Валери,  ведь Альфредо, он думал...
- У Виолетты не было выбора. А у Бретт есть выбор - Майкл, Джейк, Ромеро...И кто собственно сказал, что я лучше Кристофано Педрокко? Это человек её круга, а я...Неделю со мной было интересно...
-Я знаю, что вы очень сочувствуете Виолетте. Я с вами согласен, ей выкрутили руки, ей дали понять, что она дрянь, и потом бросили умирать в какой-то дыре. Но я считаю, что Альфредо было хуже всех.  То есть Виолета просто очень дорого заплатила за свои ошибки, но Альфредо...подумайте! Альфредо... У него за спиной два человека решили его судьбу; решили, что пусть у него сердце лопнет, лишь бы он был здоровенький. Да это же самое страшное, если один человек решает за другого, - разгорячился дедушка, - Если уж Виолетта решила, что Альфредо без неё лучше, ей хоть кол на голове теши, и она даже ничего ему не объясняет! Или какой-нибудь дурак решит, что он недостоин любимой женщины, и под этим флагом её бросает, и ломает ей и себе жизнь!
Дедушка стукнул кулаком по дивану и увидел, что Эваристо его не слушает.
-Эваристо, - сказал он. - Так нельзя! Вам надо выпить, что ли...
Дедушка сбегал в  "Доннер-Кебаб" и купил там русской водки, самой лучшей, которую запасали для заезжих финнов. Поскольку он надышался кокаина, настроение у него улучшилось.
-Вот, - сказал дедушка почти весело. - Столичная, она слона свалит. И вот это мне дали. Извинились, что сладкий. - Дедушка развернул салфетку, и из неё показался огурец. - Сказали, что нужно скомбинировать.
Эваристо выпил и закусил огурцом. Ничего не произошло. Мир казался таким же чёрным. Он вроде даже и не был пьян, но вдруг почувствовал, что всё правильно, что так и должно быть; что счастья нет, а есть покой и воля - горстями, мешками, только руку протяни. И Эваристо заплакал оттого, что жизнь опять предлагает то, что ему не нужно.

Эта глава называется: "Разрыв."

ГЛАВА LXXXII

Утром Эваристо допил остатки водки и улёгся обратно на диван, подложив руки под голову. Он даже и не задумался над тем, что диван может понадобиться дедушке. Эваристо думал о жизни.
Вдруг перед ним возникли две девочки лет восьми и спросили:
-А в чём суть жизни?
-А ни в чём, - рассеянно ответил Эваристо.
-Это у него не грипп, это у него депрессия, - заключила Рита. - Потерян смысл жизни.
Дедушка был так озабочен, что даже не задумался над тем, откуда в магазине взялась Рита, которой полагается быть в гостях у Филумены. Объясняю, если вам интересно -  как только она узнала о болезни Эваристо, Рита вылезла в кухонное окно и приехала на трамвае на улицу Скальци.
-Ещё бы, будет тут депрессия...- пробормотал Джанкарло. - Его Эвелина бросила. Хотя я до конца этого не понимаю. Я чувствую, что тут какая-то странная ошибка.
-С Эвелиной я поговорю, - обещала Рита. - А он ел что-нибудь?
-Да ничего он не ел, только водку выпил. Даже мороженым не закусил.
-Надо попробовать иглоукалывание! - предложила Рита.
-Зачем это?
-Я передачу видела об иглоукалывании. Лечат всё, но надо правильно выбрать точки. Для счастья самая важная - ***-инь. У нас есть иголки?
Дедушка не верил во всю эту новомодную хиромантию, но он был уж очень расстроен,  жутко расстроен. Он даже и припомнить не мог, когда ещё он был вот так же расстроен; разве что после расставания с синьорой Джульеттой, - ну так это же было давно, полвека назад! Поэтому дедушка огляделся в поисках иголки. Иголок он не увидел, и мудрено было что-нибудь отыскать в этом хаосе. Зато дедушка поднял с полу большую английскую булавку.
-Я не думаю, что вот это подойдёт. - сказал он с сомнением.
-Не подойдёт, - подтвердила Рита. - Булавкой колоться неудобно, глубоко не воткнёшь!
-А ты знаешь, где точка ***-инь?
-Нет, они так как-то говорили...
-Неконкретно.
-Наверно, чтобы люди не стали сразу друг в друга втыкать иголки. Давайте узнаем у специалиста.
-Давай, - согласился дедушка. - А у кого?
-А вы помните господина Пей-Чао?
-Ну да! Он же у нас на все руки мастер! Надо его расспросить!
-Надо его пригласить.
-Пригласить его можно, но сначало надо расспросить. - сказал дедушка и снова посмотрел на булавку. - Не больно ли это? Нет ли побочных действий?
Дедушка позвонил господину Пей-Чао, но тот не взял трубку. Господин Пей-Чао в последнее время избегал Джанкарло Сфорца, считая его своим конкурентом по мануальной терапии. Дедушка, впрочем, этого не подозревал, и решил просто зайти к Пей-Чао. Рита и дедушка вышли на улицу Жертв 23 февраля, прошли мимо покосившейся таблички "Балетная сту... Иды Ру..." и зашли в кабинет китайской медицины и иглоукалывания - через чёрный ход. Господин Пей-Чао прямо тут и сидел, на подушке в виде цветка лотоса, и, закрыв глаза, играл на сямисене. Поскольку дело было неотложное, дедушка кашлянул и поздоровался. Китаец продолжал играть, не обратив внимания на приветствие. Дедушка безмятежно списал это на издержки медитации, и без обиняков спросил:
-Скажите, точка ***-инь действительно помогает от депрессии?
Господин Пей-Чао снаружи остался бесстрастным, только глаза стали с чайную чашку, но внутри у него всё схутожилось: теперь Джанкарло решил конкурировать и по части иглоукалывания!
-А вам засем? - ответил он вопросом на вопрос.
-Мы бы хотели выяснить насчёт этого лечения; насколько оно хорошее. И какие для него нужны инструменты. Например, иголки. Вот такие или тоньше? - Дедушка показал английскую булавку.
В глазах Пей-Чао мелькнуло что-то весьма подозрительное, и он быстро ответил:
-Луссе толссе!
-Толще только шило, - мрачно ответил дедушка, и в душе его забродили сомнения в компетентности господина Пей-Чао. - А точка эта где?
За спиной у господина Пей-Чао висел страшный-престрашный плакат. На нём был нарисован человек, у которого с правой стороны ободрали всё мясо до костей, а он как будто ничего и не замечал, и продолжал улыбаться целой половинкой рта. Тело его было усеяно красными, зелёными и чёрными точками, и было представлено в трёх проекциях: икс-игрек, игрек-зет и икс-зет.
-Вот! - сказал господин Пей-Чао и ткнул человеку в нос.
-Нет, это не точка ***-инь, - решительно ответила Рита (уж читать-то она умела!) и решительно шагнула к плакату. Господин Пей-Чао торопливо посторонился (Рита умела ходить по прямой - что твой китаец), и за его спиной обнаружилась ещё одна проекция.
-Вот точка ***-инь! - показала Рита. Рост у неё был маленький, и потому она видела дальше других. Сомнений и быть не могло - к точке хуи-инь тянулась стрелка с подписью.
-Вот оно что! - протянул дедушка. - Вот где эта точка!
-Теперь я понимаю принцип этого лечения, - добавил он, помолчав. - Если воткнуть английскую булавку в ***-инь, то конечно всякая хворь прйдёт! Пойдём, Рита, это лечение нам не подходит! Рита?
Китаец, который не спускал глаз с дедушки с тех пор, как понял, что его карта бита, тоже не доглядел, куда исчезла Рита.
-Рита! Рита! - закричали господин Пей-Чао и Джанкарло и выбежали на улицу. Оба были взволнованы, но по разным поводам. Пей-Чао, считая Риту промышленным шпионом, хотел поскорее её изловить, а дедушка...но о нём потом. А Рита вылезла из-под стола. Узнав, где находится точка ***-инь, Рита решила, что она погорячилась, назначив такое лечение, но естественно не собиралась оставлять Эваристо без медицинской помощи. Рита пошла по коридору к парадному выходу и была уже близка к цели, но тут послышались шаги и голоса дедушки и господина Пей-Чао. Рита быстро открыла первую попавшуюся дверь и оказалась в комнате, полной китайцев. Китайцы были заняты таким странным делом, что Рита не сразу поняла, зачем они это делают.  Ей потребовалось секунд тридцать.

Дедушка, совершенно обалдев, вернулся в магазин, встал перед Эваристо и потерянно проговорил:
-Рита убежала разыскивать Эвелину. По-моему.
Имя Эвелины неожиданно сработало.
-Что Эвелина? - спросил Эваристо и привстал на диване.
-Рита пропала, - повторил дедушка, - По-моему она отправилась к Эвелине, отговаривать её от Кристофано Педрокко.
-А когда она ушла?
-Минут десять назад. Я не знаю, что делать. Я уже стар, и я не могу усмотреть за двумя маленькими детьми. Наверно, полиция права, и детей нужно сдать в приют, а меня в богадельню.
-За этой девчонкой сам чёрт не уследит! - ответил Эваристо, надевая ботинки. - Побудьте тут; я сам справлюсь!

Эта глава называется "Яшмовая ***-Инь".

ГЛАВА LXXXIII

Эваристо ехал к Кристофано Педрокко с отвращением. Ничего хорошего он от этой встречи не ждал. Всё было ясно и кончено. Это дело Эвелины, кого она выбирает, и только дурак и скотина, или нет, всё-таки не скотина, а просто дурак, или всё-таки скотина, да заодно и дурак, может выплёскивать вино в лицо любимой женщине, и вообще...да... К Эвелине у Эваристо не было никаких претензий. Он просто был зол, не на Эвелину, а так - на жизнь, на женщин, на мужчин, на Риту, которая опять полезла не в своё дело.
Эваристо так задумался, что сначала и не понял, что это там мелькнуло знакомое, а это ведь была Рита, входившая в здание газеты "Корьере делла Сера". Вот повезло, так повезло, а то бы Эваристо напрасно переполошил бы бедного Кристофано Педрокко и вернулся к дедушке несолоно хлебавши. Трамвай утащил Эваристо за угол; Эваристо соскочил на остановке и бросился назад. Но тут на пути его возникло препятствие. И почему это на пути наших героев так много препятствий? Вот вы, дорогой читатель, часто ли на вашем пути встают препятствия? Никогда? Вот то-то и оно! А у героев нашей повести препятствия вырастают даже на пути в булочную! Дорогу Эваристо преградил Интерпол.
-Скажите нам, сэр, будьте так любезны, где поблизости находится некий памятник архитектуры...- начал Адам Смит с британской неторопливостью, но пока он выдавливал из себя эту фразу по капле, как Чехов раба, торопыга Мил Фридман уже успел выпалить: "А где тут таун-хаус с сиреневой мазнёй?", а Эваристо ответить: "За углом через два квартала", и Адам Смит был вынужден на ходу перестроиться и закончил:
-...и почему вы про него знаете?
Ритина фора стремительно увеличивалась, да и вообще Эваристо был не в настроении, поэтому он буркнул: "Мне некогда", и попытался пройти мимо.
-Постой-ка, парень, - свирепо сказал Мильтон Фридман и положил ему руку на плечо, а Эваристо в ответ положил его на асфальт. Тогда Адам Смит, который перешёл в Интерпол из английской разведки, провёл приём по задержанию, - тот, когда противника разворачивают на 180 градусов, заводя ему руку за спину, - но Эваристо уже не было на прежнем месте, Эваристо ушёл, поэтому Адам Смит запнулся, не удержался и шмякнулся на Фридмана.
-Ты окей? - заботливо спросил Фридман, выползая из-под Смита.
-Кажется, он действительно торопится, - огорчённо сказал Смит, свалившись с Фридмана на тротуар, - и нам придётся расспросить его потом, при новой встрече.
-Если она состоится, - добавил Фридман, поднимая Смита.

Рита отправилась в "Корьере делла Сера", чтобы проконсультироваться в отделе науки о новейших методах лечения депрессии. В связи с осложнениями в осложнениях международной обстановки в вестибюле этой безобидной организации поставили металлический детектор, турникет и охранника. Эти приборы были нацелены на отлов полноразмерных террористов и на Риту не среагировали, но вот в соседней комнате её обступили маленькие мужчины, самый высокий из которых еле доставал ей макушкой до локтя.
-Здравствуйте! Вы из цирка? - спросила Рита.
Высокий мужчина хмуро предъявил плакатик с надписью: "Шутки на контрольно-пропускном пункте воспринимаются серьёзно".
-Ах, Боже мой, зачем же! - огорчилась Рита. - Я не хотела никого обидеть, я просто не поняла, кто вы, и что вы тут делаете?
-Чего тут не понять? Мы из народного ополчения организации "Гномы за независимость Ломбардии" (отделение Северной Лиги, прим. русского пер.) Предъявите сумочку!
-А где же ваши шапочки и курточки? А где же бороды и усы?
-Это ортодоксальные гномы ходят с бородой и в шапочке, а нормальные гномы одеваются хорошо!
И действительно, публика была в джинсах и водолазках; а некоторые надели и бейсбольные кепки - козырьком назад.
-А зачем же вы здесь стоите и всем мешаете?
-Мы вынуждены! Вот, пожалуйста! Да вы посмотрите, что там в вестибюле-то творится! Они же ничего не видят ниже пояса! Тут же один правильно экипированный карлик, и всё взлетит к чёртовой бабушке! Эти неаполитанцы только и думают, чтобы бабла накосить, а работать не хотят. Ох, нажглись мы с Рисорджименто! Сдайте сумочку на досмотр!
-А у меня нет сумочки!
-Ну и очень плохо. Без досмотра сумочки мы вас пропустить не можем.
Гномы сомкнули ряды. Их было много. Рита повертела головой и вдруг увидела на полу дамскую сумочку. Она подняла её и поставила гномикам на столик.
Гномы обрадовались, и, расталкивая друг друга, полезли в сумочку.
-Проходите, - предложил Рите старший гном, - а сумочку-то мы не пропустим. В ней тут всякое такое.
-А что в ней такое? - поинтересовалась Рита.
-Помада!
-А помада-то чем вам не понравилась?
-Ею можно писать на стене подрывные лозунги! Пудра! Ею можно глаза запорошить!
-А как можно запорошить глаза компакт-пудрой?
-Ногтём наскрести! А вот зеркальце - им можно подавать сигналы заговорщикам! А вот записная книжка: её можно запихнуть кому-нибудь в глотку. А ручками сумки можно кого-нибудь придушить. А защёлкой - прищемить нос!
Рита опасливо поставила сумку на прежнее место и прошла в редакцию, а гномы сели на маленькие стульчики и со скуки выпили пива - народному ополчению пить на боевом посту не возбраняется. Кстати, пиво в последнее время очень понравилось итальянской молодёжи, даже патриотически настроенной. Так и дуют прямо на улице из горлышка, а пустые бутылки кидают в канал Навильи.

Дверь с табличкой "Отдел науки" оказалась в конце коридора. Рядом с нею была вторая дверь, на которой рабочий менял табличку. Рита заглянула в Отдел науки и увидела, что журналист Алессандро Манцони занят. Он и вообще был занятой человек, потому что писал заметки в "Новости науки", в "Звуки оперы", и во многие другие разделы, а сейчас он брал интервью у профессора Руджиеро Портобелло и скульптора Бертино Альбертини для секции "Отечественный трюфель".
Алессандро Манцони и сам был не чужд этому виду спорта; он наезжал за трюфелями в Пьемонт и однажды участвовал в ежегодной ярмарке трюфелей в Альбе, хотя его трюфель не мог претендовать не только на первое место, но даже и на..., впрочем, зачем о грустном? Поговорим лучше о профессоре Портобелло. Профессор прославил себя смелыми экспедициями в самые дикие уголки земного шара, где он находил уникальные поганки. Местное население его не ело: боялись, что он питается тем, что находит. Единственное, чего ещё не удалось профессору Портобелло, это найти съедобный, или на худой конец, условно-съедобный гриб; хоть горькушку какую-нибудь, и то нет, а уж о трюфелях и вообще никогда речи не было.
Завидовал ли он настоящим спортсменам вроде Бертино Альбертини, не знаю, но вот уже несколько лет держал против них за пазухой камень, который сегодня решился предъявить ассоциации грибников и широким кругам читателей "Корьере делла сера".
Профессор Портобелло решился упорядочить процедуру сбора грибов. Специалистам известно, что грибы лезут из земли не где попало, как грибы после дождя, а образуются на грибнице. Профессор Портобелло решил картировать грибницы, для чего он, - слушайте! - наносил на карту Альпийских гор зарегистрированные спутниковой аэрофотосъёмкой перемещения сборщиков трюфелей, что по его мнению позволяло опосредованно судить о распределении плодовых тел грибницы.
-Позвольте, там кто-нибудь шатается хаотически, собирая клюкву, а вы думаете, что это грибница! - возражал ему Алессандро Манцони.
-Нет, в том-то и дело, что клюкву собирают быстро, а трюфель выкапывают долго, и если наложить временную развёртку на топографическую карту, участки, где трифольер замедляется, выкапывая добычу, проступают очень чётко!
Руджиеро Портобелло уже получил гранты от американского общества потребителей трюфелей и полную поддержку НАСА. Вот зараза! Последнее восклицание принадлежит Бертино Альбертини, который горячо возражает против профессорской затеи, которая кажется ему не менее гнусной, чем выращивание трюфелей в теплице, и приведёт к тому, что трюфели будут выловлены так же безвозвратно, как тунцы в океане.
Беседа взволновала участников: Алессандро Манцони всё время то расстёгивал, то застёгивал молнию на куртке, профессор Портобелло, который о грибах вообще не мог говорить спокойно, поминутно подскакивал вместе со стулом и уже здорово расцарапал паркетный пол, Бертино Альбертини для успокоения нервов перебирал чётки и на каждой десятой бусине восклицал: "Это хищничество!", а Беатриче то и дело клала ноги на стол и не спускала глаз с крутящегося диска диктофона.
Рита осторожно закрыла дверь, хотя ей очень хотелось погладить Беатриче. Она понимала, что вмешиваться в чужой разговор неприлично и ни к чему хорошему обычно не приводит, потому что отвечают тебе сухо и бессвязно. Рита решила подождать. И тут она обратила внимание на новенькую табличку с надписью: "Психотерапевтическая взаимопомощь". Рита шагнула в соседнюю комнату. Догадайтесь, кто вышел ей навстречу из-за письменного стола?

Когда Эваристо вошёл в вестибюль "Корьере делла Сера" и спросил про Риту, охранника этот вопрос задел чрезвычайно. Почему? А хрен его знает! Кто может сказать о себе, что он до конца понял сердце вахтёра, вынужденного целый день сидеть или стоять на одном и том же месте? Вахтёр воспламенился и заорал во всю Ивановскую своего неаполитанского темперамента:
-Палки-пинии! Какая девочка? Никакой девочки здесь не было и быть не могло. Мозги у вас набекрень, если вы думаете, что мы сюда детей пускаем! Это же газета, тут детям до 16 вход воспрещён!
-Вы успокойтесь, я вас ни в чём не обвиняю, - сказал Эваристо и проверил под скамейкой. Риты он не нашёл, но поднял чьё-то удостоверение. Зная Риту, он не допустил и мысли о том, что Рита просто покружилась в вестибюле и ушла куда-то ещё. Нет, Рита точно была в здании. Эваристо шагнул к турникету.
-А документы ваши, они где? - спросил охранник, который успокоился, думая, что ему поверили.
Эваристо сунул ему только что найденное удостоверение, потому что его собственные документы остались в СИЗО, а новые он ещё не выправил. Охранник провёл документом по сканнеру и сказал:
-А вот Алессандро Манцони, он вроде уже внутри. Вы что, его сын или дядя?
-Да, - неопределённо ответил Эваристо, - Пропустите, я тороплюсь!
-А вот фотография ваша, она ведь другая? А вот ваша лысина, она у вас где? - продолжал расспрашивать охранник, всё ещё не веря, что наконец-то напоролся на диверсанта.
-Я же вам говорю, что мне некогда, - грубо сказал Эваристо и перепрыгнул через турникет. Турникет полыхнул красным глазом, а металлодетектор охнул. Охранник схватил Эваристо за рукав, Эваристо схватил охранника за ухо, пригнул к земле и дал коленом под зад. Охранник упал, Эваристо ушёл. Охранник протянул руку и нажал на кнопку сигнализации. Из курительной комнаты отдыха выскочили два его товарища и озабоченно склонились над павшим бойцом.
-Критик Алессандро Манцони, - простонал вахтёр и лишился чувств от волнения.
Оголив проходную в порыве благородного негодования, мстители побежали в отдел "Новости науки". Можете себе представить, какую критику они навели в кабинете Алессандро Манцони, и что им сказала Беатриче!
А Эваристо Гоцци в это время тщательно обследовал редакцию, комната за комнатой.

Эта глава называется: "Ищут прохожие, ищет милиция".

ГЛАВА LXXXIV

Рита тем временем с неудовольствием поздоровалась с Софи Лорен. В волосах Софи Лорен прыгали бриллиантовые искорки, как всегда перед каким-нибудь безобразием. Вдруг Софи Лорен плюнула на ковёр - надо отдать ей должное, плевалась она умело и далеко. По ковру разлетелись мелкие угольки, вспучились холодными брызгами, как бенгальские огни, и ковёр занялся пламенем. Софи Лорен хлопнулась об пол прямо между огненными языками, обернулась летучей мышью и порхнула в окно.
Окно, впрочем, оказалось заперто; поэтому летучая мышь устроилась на подоконнике и с интересом следила за тем, как Рита тушит огонь огнетушителем. Риту такое захребетничество окончательно разозлило, и последний всхлип огнетушителя пришёлся по подоконнику.
-С-сумочку отобрали! - пожаловалась мышь, повалившись на пол в клочьях грязной пены. С сумочкой она бы наверно ещё больше нагадила: написала что-нибудь на стене помадой или прищемила Рите палец застёжкой, но не судьба!
Ударившись о ковёр, мышь превратилась в Софи Лорен и бросилась на Риту. Рита распахнула дверь и ушла, не прощаясь - всему есть пределы. Софи Лорен рванула за ней и дёрнула за ковровую дорожку. Вы знаете, что получается, когда из-под вас выдёргивают половик, а если нет, - читайте дальше.
Рита упала. Софи Лорен спикировала на Риту, обхватила так плотно, что не вырвешься, швырнула в стенной шкаф и заперла его на замок. Эваристо, оказавшись во-время в коридоре, заметил этот манёвр и вбежал в комнату вслед за Софи Лорен. Софи Лорен ловко забросила ключ на высокий книжный шкаф. Эваристо, которому было не до политесов, запустил в неё диванной подушкой. Он бы и стулом запустил,  будь перед ним какой-нибудь Пальмиро или Тольятти, но калечить женщину ему не хотелось. Софи Лорен ловко уклонилась от расчисленной траектории полёта, но не учла того, что Эваристо владел приёмом "сухой лист": подушка неожиданно изменила направление и попала прямо ей в лицо. Софи Лорен упала на пол и потеряла сознание.
Вышибать дверь Эваристо не стал, а просто хорошенько рванул за ручку, и она подалась вместе с косяком. Эваристо положил дверь на пол.  Перед ним стояла Рита. Она молча шагнула вперёд, Эваристо присел на корточки, и Рита обняла его за шею. Эваристо прижал её к себе и вдруг отчего-то вспомнил Эвелину. Эта мысль дёрнула его, как больной зуб.
-Слава Богу! - сказала Рита.
-Да! - сказал Эваристо, выпрямляясь. - Не бойся, всё в порядке.
-Слава Богу, что вы не в депрессии! - сказала Рита и с облегчением заплакала.
Тут Эваристо растерялся.
-Ну вот, - сказал он. - Ну разве это главное?
Он подошёл к Софи Лорен и увидел, что у неё из кармана выпал паспорт. Эваристо раскрыл паспорт и прочитал: "Кьяра Золотая Ручка".
-Браво!-раздался мелодичный голос за его спиной.
Эваристо обернулся и увидел женщину, похожую на Ингрид Бергман.
-Надо её связать, а то она очнётся и убежит, я её знаю! - сказала Ингрид Бергман.
-Откуда? - спросил Эваристо.
-Это моя сестра.
-Так значит ваша фамилия тоже Золотая Ручка?
-Нет, - ответила Ингрид Бергман, - Меня зовут Изабелла Тортеллини.
-Как? - изумился Эваристо Гоцци, - Вы великая итальянская актриса Изабелла Тортеллини? А я думал, что вы Ингрид Бергман!
-Это моя мама, - ответила Изабелла Тортеллини. - Разве вы не знаете эту трагическую историю? Моя мать была замужем за режиссёром Роберто Росселини и снималась в его фильме. Он назывался то ли "Трень-брень", то ли "Печки-лавочки", я точно не помню, да это и не важно. В соседнем павильоне мой отец, Роберто Тортеллини, снимал фильм "Ла Паура" ("Страх", Прим. русского пер.). Моя мать влюбилась в Роберто Тортеллини и убежала сниматься в "Ла Паура". Роберто Росселини пришёл к моему отцу и сказал: "Съёмки фильма "Печки-лавочки" прекращены, мне нечем больше жить, я не вижу для себя будущего, поэтому я решил убить Ингрид Бергман." Тогда папа предложил ему обмен: Роберто Тортеллини отдаёт Роберто Росселини фильм "Ла Паура", а Роберто Росселини отдаёт Роберто Тортеллини Ингрид Бергман. Так они и сделали. Фильм "Ла Паура" получил кучу премий, а мой папа, Роберто Тортеллини, умер от горя. Он не мог пережить, что его любимое детище вышло под чужой фамилией. Роберто Росселини продолжал снимать свои дурацкие фильмы, но моя мама в них никогда уже больше не участвовала.
Тут Кьяра очнулась и убежала.
-А Кьяра откуда взялась? - спросил Эваристо.
-А Кьяра это дочь Роберто Тортеллини и Софи Лорен.
-А почему же у неё в паспорте стоит Золотая Ручка, а не Тортеллини?
-А это фамилия её третьего мужа, Эрменегардо Золотой Ручки, - объяснила Изабелла Тортеллини. - Кьяра была к нему очень привязана.
-Ну и фамилия!
-Старинная сицилианская фамилия времён крестовых походов. Её основатель, тоже Эрменегардо, сражался под орифламмой Людовика Святого и воинской доблестью превзошёл и Готфрида Бульонского, и Феликса Борщевского. Да-да! Когда сарацин ловким ударом отсёк ручку от меча Эрменегардо, тот продолжил бой, обернув клинок газетой. За этот подвиг Людовик Святой пожаловал ему новую, золотую, ручку для меча. У Эрменегардо было восемнадцать детей от малознакомых женщин. С тех пор и пошёл этот род. Ну что же, мне пора. Вы, я думаю, и без меня спокойно доедете домой.
Но в это время...

Ну, не в это именно время, а немного пораньше в здание "Корьере делла Сера" забрели Мильтон Фридман и Адам Смит: о-о, вовсе не за тем, чтобы допросить Эваристо; они ведь и не знали, что тот скрылся в редакции. Мильтона Фридмана и Адама Смита интересовал отдел уголовной хроники. Взволновавшись тем, что о фиолетовых картинах уже знает первый встречный паренёк, они решили проследить, не произошло ли утечки информации в прессу.
Они спокойно миновали КПП, который, как мы помним, был оголён, проходи, кто хошь... вахтёр всё ещё валялся на полу - так ему было спокойнее и интереснее, - а его сменщики переругивались с Беатриче. Но в следующей комнате на Интерпол напали гномы, которые распознали америкосов и поняли, что Родина в опасности.
Как известно любому мало-мальски взрослому человеку, мир реальный и мир фантастический почти не пересекаются, ну разве что в детстве, так что читатели могут не бояться русалок, вурдалаков и ковров-самолётов с нейтронными бомбами. Но в данный момент изоляцию между мирами пробило, потому что гномы были поддатые (бутылки пива для них великоваты), и забыли об осторожности. Хорошо ещё им хватило ума замяукать для конспирации, чтобы их приняли за котов. Мильтон Фридман и особенно Адам Смит так и подумали, что это коты в брюках.
Адама Смита били двое, а Фридмана трое. Фридману они были по колено, но всё равно больно, особенно, когда один зашёл сзади, повис на ремне и стал пинать ногами под коленку.
-Об чём рубимся? - подал голос вахтёр из-под стола, услышав стуки в коридоре.
-Коты заели, - пояснил Адам Смит.
-Гнусные животные, - посочувствовал вахтёр.
-Мягко выражаясь...- закончил за него Адам Смит.
Схватка становилась всё более жаркой. О, как всё тряслось и кружилось, а между тем никто не догадывался придти на помощь Интерполу, или не мог, потому что и в других комнатах дымило коромыслом. Например, какие беспорядочные, странные, горячечные слова доносились из кабинета Алессандро Манцони! Там стоял ужасный ор и визг: охранники никак не брали в толк, что это не тот Алессандро Манцони, а какой-то другой!
Внезапно раздался страшный вой пожарной сигнализации. Горящий ковёр её не взволновал, а тут видите ли! И всё потому, что кто-то сгоряча обозвал Беатриче свиньёй, и Бертино Альбертини обиделся и хватил по стене кулаком, а там была соответствующая кнопка.
По коридору затопотали охранники. Мильтон Фридман и Адам Смит замерли, и гномы тоже замерли, но охрана пробежала мимо и отволокла за собой на улицу поверженного товарища. Им было положено покидать помещение при пожарной тревоге. Больше никто в коридор не вышел, потому что сотрудники "Корьере делла Сера" не дураки; они знают, что пожарная сигнализация срабатывает от механических воздействий (удара головой, кулаком или клюшкой), а на дым и пламя сигнализацию не настраивают, потому что в Италии все курят, а сотрудники газеты, так те вообще курят по две папиросы сразу. Мильтон Фридман и Адам Смит снова остались наедине с гномами, которые напали на них с удвоенной силой.
Если со всех сторон напрут очень маленькие и нетверёзые мужики, хорошего не жди. Особенно противно было то, что гномы запрыгивали на стенку, отпихивались ногами и норовили оттуда прямо на горло, и их приходилось всё время отдирать и сбрасывать. Адам Смит отмахивался дамской сумочкой, которую он подобрал на полу. Она-то и выручила интерполовцев: в коридор неожиданно выскочила итальянская красотка, присмотрелась и вырвала сумочку у Адама Смита.  Гномы этого не вынесли, они завыли, как мартовские коты, и ринулись вслед за сумочкой.  Некоторые счастливцы повисли прямо на сумочке, а другие бежали сзади и кусали женщину за ноги.
-Фак, фак, фак! - прочувствованно воскликнул Мильтон Фридман, пытаясь стряхнуть с себя кошачью шерсть, - Какие тут петы ужасные! Это потому, что их не кастрируют!
Фридман и Смит зашли в первую попавшуюся комнату, чтобы отдышаться, и их там настигла непредвиденная встреча. Увидев Эваристо, Фридман замер. Адам налетел на него и воскликнул в досаде:
-Опять об Фридмана!
Фридман качнулся и спросил:
-А почему вот этот нам всё время попадается? Чего он к нам липнет?
Адам Смит просунул голову подмышкой Фридмана и задал вопрос:
-А откуда вы знаете про фиолетовые картины?
А Рита сказала:
-Синьоры, вы по-моему ищете подпольных художников, которые подделывают картины Андреа Меммо? Я их сегодня видела в центре иглоукалывания у вокзала. Их там целая мастерская!

Эта глава называется: "Дочь Роберто Тортеллини".

ГЛАВА LXXXV

Эваристо сидел на скамейке в парке и думал - с кем бы ещё подраться? Когда он дрался, он забывал об Эвелине, а когда он кончал драться, воспоминания захлёстывали его с такой силой, что он переставал слышать, что ему говорят. "Наверно надо затеять драку в баре," - решил Эваристо. На полицию ему было наплевать. Эваристо привстал со скамейки и вдруг увидел, что к нему идёт Тольятти. "Отлично!" - обрадовался Эваристо, - "Есть кому морду набить!". Тольятти остановился метров за десять до Эваристо и сказал:
-Синьор Гоцци, разрешите обратиться! Простите, что я отвлекаю вас от важных мыслей, но у меня к вам большая личная просьба.
-Какая? - вяло поинтересовался Эваристо. Бить морду человеку, который извиняется, что побеспокоил, как-то странно, а тогда на кой ему сдался этот Тольятти?
-Я очень вас прошу вернуть айфон. Мы с Витьком понятно, мы бандиты, но вы ведь, синьор, не вор, вы порядочный человек, зачем вы у Витька отжали айфон?
Эваристо только усмехнулся.
-Вы не представляете, как Витёк радовался этому айфону! Он на все кнопки нажимал, то голую девушку мне покажет, то определитель птиц, то таблицу умножения... Поймите, он мечтал об айфоне с детства. Ведь его в детстве папа бил и ругал матом.
-А тебя? - поинтересовался Эваристо.
-Нет, меня папа не бил. У меня не было папы. Меня била и ругала матом мама.
-Боже мой, как всё кругом гадко. Я даже и не знал.- сказал Эваристо. - Я засел в своей профессии, как в башне из слоновой кости, и не видел, как погано живут люди, обыкновенные люди, не воры и не бандиты, как они плохо относятся друг к другу и к собственным детям.
-Поймите, - продолжал упрашивать Тольятти, - ведь он Люсе позвонить не может. А для него Люся - всё.
-А чего это он не может? Набери номер в автомате, и говори, сколько хочешь?
-Люся не отвечает на звонки из автомата. Люся не какая-нибудь! Она на минуточку в Ваганьковское училище поступала, только её не взяли, потому что набрали блатных! Люся говорит, что из автомата звонят только лохи. А настоящие мужчины звонят по айфону.
-Ничтожество, имя тебе - женщина! - сказал Эваристо и бросил ему айфон. - На. Больше не попадайтесь под горячую руку.
-Не попадёмся! - пообещал Тольятти. - А вы знаете, что Кристофано Педрокко шантажирует Эвелину?
-Это как это...? - равнодушно спросил Эваристо.
-Да он сказал, что он вас убьёт, если она не выйдет за него замуж.
-Что-о? - встрепенулся Эваристо. - Да что это за глупость? Да как вообще он может меня убить?
-А он уже два раза пробовал. Ну и вот! На третий получится. Вы что, не знаете, кто такой Кристофано Педрокко? Вы не знаете, что Кристофано Педрокко самый опасный мафиози Милана? Всё, чем мы с Витьком занимаемся, семечки по сравнению с тем, что прокручивает Кристофано Педрокко. Пока лейтенант Джачинто Джаннини не застрелил его подручного Симоне Симеоне, вообще никому не было спасения от Кристофано Педрокко - даже мы ему откат давали. Эвелина знает, что стоит ему только пальцем щёлкнуть, и вас закатают в бетонный блок. И все дела.
-Так. - сказал Эваристо.
-Так! - заорал Эваристо, - Значит, Виолетта меня любит!
-И не только Виолетта, но и Эвелина! - подтвердил Тольятти.

Эта глава называется: "Любовь Виолетты".

ГЛАВА LXXXVI
 
Эваристо нужен был пистолет, поэтому он пошёл на улицу Скальци, надеясь застать там дедушку. Дедушка, окинув Эваристо взглядом, обрадовался. Он понял, что у Эваристо хорошие новости.
-Выяснилось, что Кристофано Педрокко бандит и мафиози. Он запугал Эвелину. Мне сейчас придётся пойти и его убить, - объяснил Эваристо. - Найдите мне пожалуйста наши пистолеты.
-Я с вами, -  сказал Джанкарло.
-Синьор Сфорца...- возразил Эваристо.
Дедушка молча полез в каптёрку; её иашники не разграбили, всё-таки они были не бендеровцы. Эваристо принял узел из старой рубашки и стал его развязывать, молчаливо и вдумчиво. Настроение у него было неопределённое. С одной стороны Эваристо был уверен, что Эвелина его простит: ведь Эвелина самая благородная и великодушная женщина на свете. С другой стороны простит ли он себя сам? И с третьей стороны, Эваристо был не уверен, что его простит и Эвелина.
 Джанкарло тем временем достал ещё один любопытный предмет - пистолет не пистолет, ружьё не ружьё, и, посмотрев на Эваристо, спросил:
-Вы что, никогда обреза не видели? Вот, смотрите.
-Дедушка старый, ему всё равно...- пробормотал Федя, но как-то без особого задора.
Эваристо понял, что Джанкарло не отступит, и не стал с ним спорить.
Тут появился Старший Реставратор, сияя, как слюда на солнце.
-Интерпол приходил! Благодарить! - поделился он своей радостью. - А куда это вы собрались?
- Мы идём отстреливать Кристофано Педрокко, - ответил Эваристо. Он был на взводе и объяснять ничего не хотел.
-Кристофано, так Кристофано. А я думал, мы идём бить большевиков с картонной фабрики! - и Старший Реставратор вынул люгер.
-Не надо этот чёртов люгер, оставьте его здесь, - сказал Эваристо. - Берите полуавтомат.
-В младенчестве моём она меня любила и шестиствольную цевницу мне вручила! - вставил Федя, к которому вернулось хорошее настроение. Старший Реставратор дружески подмигнул Феде.
И тут, можете себе представить, появился и Эрколе; вот уж неожиданность!
-Вот я пришёл! - объявил Эрколе. - Филумена приглашает...А зачем у вас пистолеты?
Ему объяснили.
-Ну дайте мне вот этот оставшийся, если у синьора Сфорца обрез, - попросил Эрколе. - Сыр у меня есть, Филумена просила купить. Найдите мне жидкость от комаров.
-Да вот она, в коробке! - показал ему Эваристо.
После того, как Эваристо обрисовал обстановку, Старший Реставратор предложил всем сесть в трофейный жёлтый мерседес и протаранить ворота.
-Мы пойдём другим путём! - ответил ему Эваристо.
-Это каким же? Небось через жо-левое ухо? - обидчиво спросил Старший Реставратор.
-Нет. Не через ухо мы пойдём, а через "Сиенскую поллитру". Вот я тут посмотрел план в путеводителе. Палаццо Прентиньяни, памятник архитектуры 17 века, в который теперь попадают через бар, стоит на улице Фаринелли. Она параллельна улице Витторио да Сика, на которой находится особняк Кристофано Педрокко. Особняк этот явно пристроен к фасаду палаццо Прентиньяни, и между ними должны быть переходы.
-Точно! - подтвердил Старший Реставратор. - На Витторио да Сика раньше выходил сад этого палаццо. Я всё хотел попасть внутрь, но некогда было разыскать владельца.
-Ну так пошли? - предложил Эрколе, засунув в карман бутылку с жидкостью от комаров.

-Пистолеты лучше тут оставьте, в туалете тесно, - предложил бармен, но его не послушали.
Всем нам уже надоел полутёмный палаццо Прентиньяни, поэтому я не буду описывать, как герои-освободители поднялись из подвального этажа на первый по служебной лестнице, как они нашли парадный зал, и выход из него на парадную лестницу. Она вела вниз к огромным застеклённым аркам, а за ними виднелся замощённый узкий двор и стена, облицованная современной плиткой. Окон в этой стене почти не было, но была дверь. Эваристо распахнул её, и все вошли в особняк Кристофано Педрокко. В прихожей стояла Эвелина.
Эвелина улыбнулась так, как будто на свете нет никого лучше Эваристо.
-Эвелина, - строго сказал Эваристо, - ты не обязана меня любить, но я никому не позволю тебя шантажировать.
-Наконец-то ты пришёл, - сказала Эвелина и обняла Эваристо. - Мне уже так надоело жертвовать собой.
-Пойдёмте, - сказал Эрколе, - ведь времени же совсем нету!
-Я хотела бы сама его убить, так будет надёжнее, - сказала Эвелина. - У вас есть лишний пистолет?
-Лишнего пистолета у нас нет! - поспешно сказал дедушка.
-Да как же, есть! - возразил Старший Реставратор и вытащил люгер.
Дедушка вздохнул, а Эвелина выхватила люгер у Старшего Реставратора.

В последнее время Кристофано Педрокко заделался адептом молекулярной кулинарии и брал уроки у известного шеф-повара Феррана Адриа. Сегодня они готовили на ужин тушёные хромосомы. Предполагалось выделить ядра из мышц цыплёнка методом градиентного центрифугирования, а потом разогнать хромосомы на геле методом пульс-электрофореза.
На десерт предполагались китайские яйца. Эти яйца китайцы, как известно, тухлят очень долго: некоторые были закопаны ещё во времена культурной революции (на всякий случай), - но молекулярные кулинары предпочитают более точные методы: подачу сероводорода под давлением в свежие яйца с мгновенной заморозкой в жидком азоте. На столе яйца постепенно оттаивают, распространяя пикантный аромат.
Когда Эваристо и его друзья вошли в кухню, дон Ферран загружал в ротор центрифужный стакан с гомогенизированным цыплёнком, а Кристофано Педрокко подготавливал яйца к инъекции сероводорода. Увидев Эваристо с пистолетом, Кристофано Педрокко всё понял, уронил миску с яйцами и отскочил к стене. Эваристо оттолкнул дона Феррана и уронил на Кристофано Педрокко стол, на всякий случай, чтобы тот не убежал. Но стол опоздал, Кристофано Педрокко успел юркнуть за бронированную дверь холодильной комнаты. Дверь просто так открыть не удалось. А может это был и не холодильник, потому что холодильники обычно нельзя запереть изнутри?
"Хорошо бы, чтобы это был морозильник!" - подумал Эваристо.
-Осёл! - вдруг заорал Ферран Адриа, который до этого стоял столбом посреди кухни. - Ротор же не сбаланисирован!
Оказывается, Эрколе мимоходом запустил центрифугу: он любил нажимать на кнопки. Старший Реставратор мгновенно принял всё на свой счёт и заорал в ответ:
-Ты думаешь, что я, а я думаю, что ты! Чума на оба ваши дома! Или лучше на один, потому что палаццо Прентиньяни памятник архитектуры!
Потекли обильные страстные речи, а центрифуга тем временем пошла, сначала тихо и размеренно, но чем больше она разгонялась, тем громче она стучала. Но всем вдруг стало на неё наплевать, потому что в кухню ворвались вооружённые Гог и Магог, которых Кристофано Педрокко вызвал по телефону из холодильника: у него был мощнейший сотовый телефон, которые выдают только госбезопасности и мафии. Оставалась секунда до всеобщей пальбы, и тут-то ротор и выскочил из центрифуги! Намылился он в холодильник. Удар был такой страшный, что обвалилась вся передняя стенка холодильной комнаты, оборвались крепления баллонов с жидким азотом и сероводородом, а баллоны взорвались.
Если и есть что-нибудь хуже одичавшего ротора, так это взорвавшийся баллон со сжиженным газом. Сначала Гог и Магог получили по хорошей порции сероводорода, а уж потом, хотя это "потом" наступило через секунду, на них с воем понеслись газовые баллоны. Гог и Магог не стали их дожидаться, выскочили в соседнюю комнату, но через секунду флагманский баллон впилился в перегородку. Гог и Магог чудом не попали под рухнувшую стенку. Баллоны полетели вдогонку за Гогом и Магогом, как осенняя стая журавлей. Впередилетящий ударялся в очередную перегородку, сносил её, с воем падал на пол, корчась и ползая среди обломков, но место его тут же заступал следующий камикадзе.
Ферран Адриа посмотел на это дело, махнул рукой и ушёл, расстроенный. А остальные стали искать Кристофано Педрокко.  Видно было далеко, поскольку все перегородки были снесены. Вдруг все заметили, что один из лифтов пошёл наверх. Эваристо, Эрколе, Эвелина и Старший Реставратор побежали по лестнице, а дедушка вызвал второй лифт - бежать он не мог. Этот лифт ходил только до мезонина (помещения между главными этажами палаццо), и когда дедушка выскочил из него, оказалось, что других лифтов поблизости нет, и двери к лестнице заперты. Тогда дедушка выбежал на балкон. С балкона просматривалась наклонная крыша.
На крыше шла лютая рукопашная между Эваристо и Кристофано Педрокко, а пистолет Эваристо летел вниз по крыше со страшной скоростью; то ли Кристофано выбил его у Эваристо, то ли Эваристо сам его бросил, потому что неприятно стрелять в безоружного. Кристофано приходилось плохо, морда у него уже была разбита, но тут из-под ног Эваристо посыпались черепичины. Он потерял равновесие, съехал вниз и повис, цепляясь за край крыши. Кристофано Педрокко побежал к нему, чтобы, как это принято у мафиози, отдавить ему пальцы сапогом, но тут на крышу выскочили остальные преследователи. (Эрколе и Эвелина прибежали бы гораздо раньше, если бы их не тормозил бежавший впереди Старший Реставратор). Старший Реставратор, Эрколе и Эвелина выстрелили в Кристофано Педрокко, но промазали: Эвелина не умела стрелять из люгера, Старший Реставратор не умел стрелять из полуавтоматического пистолета, а Эрколе вообще не умел стрелять. Надо было им хоть немного потренироваться перед операцией, нельзя же садиться за руль, если не знаешь, где газ и тормоз! Кристофано Педрокко повернулся к нападающим и показал им нос. Он знал, что никто не успеет помешать ему сбросить вниз Эваристо.
Но дедушка...дедушка выстрелил из дальнобойного обреза и не промахнулся! Кристофано пошатнулся, раскинул руки и рухнул вниз с третьего этажа! Даже фактически с четвёртого, если считать цокольный. И дедушка, и троица на крыше проводили его глазами и увидели, как Кристофано Педрокко навзничь свалился на кожаные подушки стоявшего внизу альфа-ромео. И тут произошло невероятное, объяснимое только предсмертными конвульсиями: Кристофано Педрокко заорал, подлетел вверх метра на три, перевернулся в воздухе, упал на сиденье ничком и затих.
Тут все посмотрели на Эваристо, хотя, кажется, Эвелина-то и не смотрела, как валится вниз Кристофано Педрокко, а сразу побежала к Эваристо, но тот уже, перебирая руками, добрался до карниза над балконом и спрыгнул к дедушке. Эвелина прыгнула вниз к Эваристо. Все, кроме Эрколе, спустились на первый этаж. Эрколе в ажиотаже добежал аж до цокольного и там немного задержался.
-Надо передохнуть, - предложил Старший Реставратор, и победители прошли в гостиную с картиной Лукиана Фрейда. Только они сели на диваны, как за окном послышался шум мотора! Альфа-ромео завёлся и пошёл. Вёл его труп Кристофано Педрокко, а рядом с ним на пассажирском сидении устроился пёс. Муму остался верен омерте.

Эта глава называется: "Молекулярное меню."

ГЛАВА LXXXVII
 
Покойник вёл машину как-то странно: давил на педали руками, а руль вертел носом. Его ноги торчали кверху.
-Господи, ну что же это такое? - поразилась Эвелина.
-Гальванизация трупа. Я читал про такие вещи, - веско сказал Старший Реставратор. - Статистическое электричество; меня часто шибает, когда я открываю дверцу. От хорошего разряда и кверх ногами станешь.
А дедушка сазал:
-Я стрелял горохом. Он ещё долго сидеть не сможет.
Тут Эваристо увидел знакомые кастрюли: в гостиную вошла группа ИА, вооружённая очень холодным оружием.  Вёл её Андреа Меммо. Андреа Меммо закричал в мегафон:
-Всем отойти к стене, заложить руки за голову, пропустить группу захвата для захвата мафиози Кристофано Педрокко...
-Синьор Меммо, уберите матюгальник, - предложил Эваристо, - здесь кроме нас никого нет.
-А где Кристофано Педрокко? - вскрикнул Андреа Меммо.
-Он только что уехал на собственном альфа-ромео вместе с собакой.
-О чёрт, - сказал Андреа Меммо. - Я-то думал, что мы уже с этим делом покончили, а теперь придётся объявлять розыск. Ну ничего. Главное, его криминальная империя разрушена. Благодаря решительным и своевременным действиям Гофредо Букарелли и Риты Меммо у Интерпола теперь достаточно улик для разоблачения его преступной группировки. И подручных его по мокрым делам, которых он выписал из Неаполя, мы посадим. Их-то мы поймали прямо на улице в почти невменяемом состоянии. Нанюхались какой-то гадости, должно быть клея "Момент". Художник Меммо уже опознал их, несмотря на сопротивление полиции - те всё хотели списать на покойного голландского кинорежиссёра.
-А как насчёт Пальмиро и Тольятти? Похитители детей? - спросил дедушка.
-Отравители-любители? Они у нас под колпаком, мы засекли их айфон.
Андреа Меммо рассказывал всё это с удовольствием, радуясь, что благодарная аудитория ловит каждое его слово. И тут на самом интересном месте в комнату ворвался Маттео Фальконе и выстрелил Андреа Меммо прямо в грудь. Правда, судьба этого выстрела не сложилась, потому что в дуле случайно застряла тряпка.
-Крапо! Гренуй! Чекист! - заклокотал Маттео Фальконе.
"Опять тут этот осёл толчётся," - подумал дедушка.
-Папа, ты опять всё перепутал, - укоризненно сказал Андреа Меммо, отводя ствол в сторону. - Ну вот какой ты, ей-Богу... Я же не твой сын. Ты что, не знаешь, что меня в детстве подменили?
-Первый раз слышу, - ответил Маттео Фальконе.
-Ты помнишь цыганку Азучену?
- Это которая работала в нашей районной больнице? Как не помнить! Она у меня тапки упёрла!
-Во-во! А однажды, когда акушерка зазевалась, Азучена подкралась...
-Ну и?
-Ну и того!
-Чего?
-Спроворила новорождённого!
-Вот мерзавка! А зачем ей младенец?
-Своих-то детей у неё не было, а она очень хотела иметь ребёнка.
-А почему у неё не было своих детей?
-А потому что она их всех сдала в табор для обучения нищенству. Когда дитя обкакалось, - продолжил свой рассказ Андреа Меммо, - Азучена поняла, что воспитание детей тяжёлый труд, и вернула младенца матери, но не той!
-Не Корсика, а чёрт знает что! - возмутился Джпнкарло Сфорца.
-Да, но я вас могу порадовать! Справедливость восстановлена! Французское правительство наконец-то закончило рассмотрение жалобы на Азучену, которую 35 лет назад подала моя мать, и уполовинило цыганский табор в Париже!
-В каком смысле уполовинило?- заинтересовался Гофредо Букарелли.
-В нужном!
-Вот мерзятина, - сказал Маттео Фальконе, - Я теперь понял, почему моя жена мне всё время твердила, что мой сын не от неё! А кого же я должен пристрелить?
-Вот справка из архивов ИГБ, специально для тебя, папа, - сказал Андреа Меммо, -  Получается, что твой настоящий сын это Кристофано Педрокко!
-А Джачинто Джаннини?
-Я тут совершенно не причём. Его сдали мафии, как было запланировано головной организацией! И его пристрелил Кристофано Педрокко.
-Эвона! Вона! - сказал Маттео Фальконе. - И что же, я теперь должен гоняться за Кристофано Педрокко? А у меня уже сыр кончился. А давай ты останешься моим сыном, и все дела!
-Папа, - задушевно сказал Андреа Меммо, - Что нам мама всегда говорит? "Если уж взялся за работу, делай её как следует!"
-Да, - мрачно подтвердил Маттео Фальконе. - Она ещё много чего говорит...
-Месьё Фальконе, приходите завтра в магазин "Редкие старинные вещи", я вам дам сыру, и вы поедете домой, а с Кристофано разберутся спецслужбы, - предложил Эваристо.
-Фигушки! -  ответил воспрявший духом Маттео Фальконе и сложил из своих загрубелых натруженных пальцев большую дулю.- С сыром-то я его и на Северном полюсе достану!
-Да, скверное у вас было детство, - посочувствовал дедушка.
-Детство у меня было нормальное, - возразил Андреа Меммо, - вот только однажды, когда я пролил кисель, отец мой названный меня чуть не пристрелил, но я к тому времени ещё не освоил ни одной молитвы, и он от меня отстал.
-Да, - подтвердил Маттео Фальконе, - Настоящий корсиканец кисель не прольёт! Прощайте, месье и медам! - и с этими словами покинул помещение.
-А как же Маттео Фальконе умудрился стать отцом Кристофано Педрокко? - спросил любопытный дедушка.
-О-о, это долгая бодяга! - отвечал ему Андреа Меммо. - Давайте не сейчас!
Тут в комнату зашёл Эрколе и сказал:
-Всё в порядке, я облил сыр жидкостью для комаров!
-Давно? - спросил Андреа Меммо.
-Пять минут назад.
-Зачем?
-Ну интересно же? - опешил Эрколе.
-Некоторые много читают, но мало думают, - заключил Андреа Меммо. - Четыре минуты на эвакуацию.
Группа альфа выскочила в окно, как их учили в спецшколе, а дедушка и его друзья вышли через дверь. Все собрались у бассейна, но дальше отбежать не успели.
Раздался хлопок, и дворец Кристофано аккуратно осел на землю; ни кирпичика не отлетело в сторону, ни стёклышка, а всё как-то превратилось в пыль и труху, и в полном великолепии открылся фасад старинного палаццо Педрокко-Прентиньяни.
Произошло это под рыдающие звуки. Обернувшись, все увидели стоявший у бассейна скелет небольшого мадагаскарского динозавра Масиаказавруса кнопфлери, в бейсбойной кепке, с гитарой, струны которой рассеянно перебирала взрывная волна.

Эта глава называется: "Дети Маттео Фальконе."

ГЛАВА LXXXVIII

Поскольку у Филумены не оказалось сыру (Эрколе извёл его на всякие глупости), ужинали у Эвелины - то есть те, кто сумел до неё добраться. Иашники потопали в казарму, где их ждала картошка с тушёнкой, а Андреа Меммо и Маттео Фальконе вообще провалились неизвестно куда. Эвелина предпочла бы приготовить оссо букко, но оно готовится чёрт знает сколько времени, и она сделала ризотто. Сыр для ризотто натёр Эваристо. Эвелина приставила его к делу, потому что хотя всё вроде и устаканилось, он был какой-то сам не свой. Дедушка решил направить разговор в нейтральное русло и завёл речь о Паскале.
-Паскаль, Паскаль, а что хорошего может предложить француз итальянцам? - недовольно заметил.. ну да, естественно, кто же ещё?... Старший Реставратор, - И как вы вообще на него набрели?
-"Набрёл" я на него потому, что увлекался математикой.
-Но это же религиозный писатель? - вмешался Эрколе.
-Скорее он был математик, который увлёкся религиозной философией и в особенности религиозной этикой. Вот Ньютон, он физик или философ?
-Паскаль зануда! - уверенно сказал Старший Реставратор.
-Вы, стало быть, изучили его "Раздумья", или может быть "Провинциальные письма"? - недоверчиво осведомился дедушка.
-Ничего я не изучал. Я раскрыл и сразу вижу, что дрянь. Такая типичная французская тупость и занудство, "вя-вя-вя, вя-вя-вя!" ни о чём.
-Да? - отреагировал дедушка.
-Паскаль - француз! - припечатал Старший Реставратор.
-Ну зачем же так сразу...- примирительно сказал Эрколе.
-А помните, как они нас в 1494? Бандиты!
-Они улучшились, - улыбнулся Джанкарло.
-А вот между прочим я вспомнил: этот прохиндей всем предложил поверить в Бога, потому что если его нет, ничего не потеряешь, а если есть, то наоборот приобретёшь! Приспособленец.
-Да, тут он хватил через край, и если бы это было всё, что он сказал, он был бы не лучше наших политиканов.  Но видите ли, он упорно искал доказательства Бога. Паскаль сначала пытался подвести неопровержимую философскую базу под геометрию, а потом и за Бога взялся. Знаете, ведь некоторым вера даётся, как дыхание, а есть люди, и в основном они учёные или инженеры, которым хочется точности. Сейчас многие не верят именно потому, что им не удаётся выстроить цепочку логических доказательств.
-А вы верите в Бога? - спросила Филумена. - Я вот в церковь хожу по праздникам, но потому что все ходят..
-А я хожу, потому что в наших итальянских церквях красиво, и настоящее искусство как-то душу расправляет...- добавил Старший Реставратор. - Я вообще над религией не задумываюсь, а крест как символ веры меня вполне устраивает.
-В Бога я верю, как всякий пожилой человек, - объяснил Джанкарло Сфорца.
Этоу фразу собеседники до конца не поняли, но переспросить не захотели, как-то почувствовали, что это будет бестактно. Или не бестактно, но что-то тут было такое, о чём думать неприятно.
-А я вот хотя и получил религиозное воспитание, но не чувствую в себе веры. - признался Эрколе, - Сейчас вот говорят: "уверуйте в Христа, это всеобщая любовь, возлюбите, Христос вас тоже любит", там любовь, тут любовь, а на меня от всего этого чем-то сладким таким веет, вроде патоки плохого качества...
-Согласен, - сказал дедушка, - мне, как католику, всё это странновато слышать. По-моему и евангелические христиане, и современные писатели, (впрочем для меня современные писатели, это 20-й век, не 21-й), - так вот они слишком увлеклись, и акцент на Христа, на всеобщую любовь и прощение, это попытка простить прежде всего самого себя, сказать себе, что мол, если я подлец, то это ничего, вполне.  Заметьте, что всё это идёт рука об руку с социальным и общественным прощением, и может быть даже из него и вытекает:  всегда у нас "среда заела". Да, вот вам бы понравился Паскаль. Он жил в мире, где предполагалось, что простят не всех.
-Я вот тоже думаю, - заговорила Эвелина, и дедушка пристально на неё посмотрел. Он чувствовал, что Эвелине не до разговоров, она беспокоится об Эваристо, и прислушался к ней с особенным вниманием. - Я думаю, что есть негодяи, которых прощать не следует. Например, Кристофано Педрокко. Дело даже не в Эваристо; Кристофано погубил множество людей, а ещё больше разорил, обокрал и лишил веры в справедливость.
-У него вроде было тяжёлое детство...- вступился Эрколе.
-Это сейчас модно говорить; мы действительно живём в мире, который практически всех прощает, даже педофилов и террористов, и всё объясняет социальными условиями, - поморщилась Эвелина, - А вот вы как считаете, синьор Сфорца?
- Я считаю, что это тоже самооправдание. Кроме того, всё время думать о том, как плохо с нами поступили другие люди, - это значит давать этим людям власть над собой и позволить им на долгие годы определить нашу жизнь. Я верю в личную ответственность. Я считаю вместе с Паскалем, что все мы, выражаясь по-старинному, грешники, и нам особенно нечем хвастаться. Лучше, когда ты осознаёшь свои недостатки. Честнее будешь. Может быть от чего-нибудь и удержишься.
-Ну у вас-то какие недостатки? - искренне удивилась Филумена. - Вы же такой хороший человек!
-Хороший-то хороший, но ведь я украл костюм Армани? Да... но даже не в этом дело. Я мало обращал внимания на близких людей. я их не понимал, и поэтому причинял ненужную боль, а надо бы поменьше о себе думать, и побольше о других...Но я в принципе против публичного самокопания. Просто каждый должен знать о себе правду. Перед Паскалем стоял серьёзный вопрос: при всемогуществе Бога Он знает, кто спасётся, но мы-то не знаем, и как же нам жить? Есть ли у нас свободная воля?
-А как же был решён этот вопрос? - спросила Филумена.
-По-настоящему его до сих пор никто не решил. Но мне нравится предложение Паскаля: нужно жить честно, - я имею в виду прежде всего интеллектуальную честность, - и не давать себе поблажки. Сделал плохо, так не думай, что ты сделал хорошо.
-Ну неужели обстоятельства никакой роли не играют? - просительно сказал Эрколе. - Неужели у нас нет ну хоть самого малюсенького оправдания? Я вот читал в "Миланской химии и жизни", что плохое детство как-то совершенно перекорёживает биохимию человека...
-Биохимию? - задумался Джанкарло, - Вам, я вижу, тоже хочется однозначного ответа, как и Паскалю, но вряд ли вы его отыщете. Биохимия, обстоятельства...Вот посмотрите.., вот этот нож. Он был сделан в Швеции лет сто назад, и всё ещё режет. И хорошо режет.  Но согни его в кольцо, и сталь лопнет. Так вот и люди. Они ломаются в какой-то момент. Но плохая сталь ломается раньше.
-Мне кажется, что виновата не сталь, а те, кто крутит её в кольцо! - твёрдо сказала Эвелина.
-Могу вас утешить: исходя из моих восьмидесятилетних наблюдений, рано или поздно плохие люди бывают наказаны!
-А хорошие? - подал голос Малыш.

Уходя, Рита подняла с пола забытый листок бумаги. Это был карандашный портрет Эваристо. Рита забрала его себе: Эвелина ещё нарисует.
-Ну что же это такое с тобой? - жалобно спросила Эвелина, когда гости ушли. - Ну ведь всё теперь хорошо!
-Эвелина, я виноват...-начал Эваристо.
-Ни в чём ты не виноват. Мне так тебя жалко, как подумаю, сколько ты перестрадал..
-Эвелина, - сказал Эваристо Гоцци, - ну ты нашла кого жалеть! Какого-то гада, который выплеснул тебе в лицо стакан вина...
-Я про это забыла, и ты забудь. Тебе было много хуже.
-Он к тебе приставал?
-Нет, не бойся. И не думай об этом вообще. Я ведь ему была не нужна.  Это он тебе хотел сделать гадость. Он тебя ненавидел.
-Почему?
-Из-за крысы. Ну, перестань. У нас всё впереди! Мы будем очень счастливы.

Эта глава называется: "Как закалялась сталь?"

ГЛАВА LXXXIX

На следующий день в магазине "Редкие старинные вещи" было очень хлопотно. Филумена и Эвелина паковали разбитые и порванные вещи в мешки, а Эрколе и Эваристо оттаскивали их в фургончик Старшего Реставратора. В магазин зашёл Андреа Меммо и сказал дедушке:
-Всё в порядке, я разыскал всех родителей. Целое воскресенье убил. Они уже едут за детьми.
-Да? - сказал дедушка. - Да... Да. Ну что же.
-Извините меня, - сказал Андреа Меммо, - я даже не могу вам помочь с уборкой, у меня столько дел!
-Папа, - сказала Рита, - а можно я буду жить с тобой?
-Рита, - пробормотал Андреа Меммо, - у меня тебе жить нельзя. Ты же видишь, я работаю в разведке, я всё время в разъездах, мне придётся тебя запирать дома с телевизором..
-А я бы тебя ждала и к твоему приезду варила суп миннестроне!
-Я не люблю миннестроне, но дело даже не в этом...
-Папа! - сказала Рита, - Папа!
-Нет! - решительно отказал Андреа Меммо, - Вот вырастешь, тогда приезжай, и мы пойдём вместе за грибами!
И Андреа Меммо ушёл по своим неотложным мужским делам. А Рита огляделась вокруг, заметила, что все заняты уборкой, незаметно вышла из дома и пошла к каналу Навильи.
Вода в канале Навильи была жёлтая. Там наверно было неглубоко, но какая разница - Рита всё равно не умела плавать. Рита перелезла через парапет. Она посмотрела сквозь решётку на набережную, казавшуюся теперь отсюда, со стороны канала, такой странной и непривычной, и разжала руки.

Как она и ожидала, её тут же поймала за воротник Изабелла Тортеллини.
-Какая ты всё-таки проблемная девочка! - недовольно сказала фея Сирени, затаскивая Риту в сиреневое такси.
-Мне нужно поговорить! - объяснила Рита. - Я завтра уезжаю к маме.
-Ну... Ну хорошо... В кафе! - скомандовала Изабелла шофёру.
На подлокотнике кресла сидела крыса и деликатно лущила тыквенное семечко. Такси остановилось, шофёр открыл дверь, и крыса выпрыгнула на тротуар.
-Это Ванесса, - объяснила Изабелла Тортеллини, - Я её иногда подвожу. Ну что ты сидишь, выходи!
Собеседники сели за столик.
-Возьми себе, деточка, пирожное или даже два, и чашку шоколада, а мне только мятный чай. Я ведь актриса, мне даже 200 граммов прибавить нельзя.
-Вы ведь моя бабушка, - напомнила Рита.
-Да, формально, как мать твоего отца, я твоя бабушка, но бабушкой меня лучше не называть, особенно при продьюсере. Я ведь играю тридцатилетних. Знаешь, как трудно выглядеть на десять лет моложе? Нет, конечно ещё не знаешь, но скоро узнаешь.
-А почему Кристофано Педрокко зовут Кристофано Педрокко, а не Кристофано Фальконе?
-Потому что когда я поняла, что Кристофано не мой сын, я сдала его в детдом, и его усыновил некто Педрокко, мутная личность, шулер и махинатор. Он-то и купил палаццо Прентиньяни, а Кристофано потом уже и пристроил свой особняк к фасаду этого палаццо. И весь двор перекопал, лужу эту с хлоркой устроил...
-А почему же вы его не обменяли на собственного сына, Андреа Меммо?
-Я не хотела травмировать своего ребёнка. Для маленьких детей очень важна стабильность, каждый день одни и те же папа и мама. А если у ребенка одна мама и два папы, или один папа и две мамы, или ещё что-нибудь эдакое, у него может развиться раздвоение личности. Если сегодня ребёнок с мамой, а завтра с папой, а послезавтра в детдоме, из него может чёрт знает кто вырасти. И вообще мне тогда было не до детей - я много снималась в кино, - это был легкомысленный поступок, но Андреа меня так тогда упрашивал.
-А вы были женаты?
-Пф-ф! Ни в коем случае! Актриса должна быть свободна для зрителей и почитателей. Я никогда не выходила замуж. Это вот Кьяра, она всё время регистрирует свои отношения. Кьяра вообще слаба на мужчин, и это ей всю жизнь мешает.
-А где сейчас Золотая Ручка?
-Он погиб на Мадагаскаре. Обернулся там летучей мышью и недоучёл, что мадагаскарцы едят летучих мышей. Они их варят вместе с шерстью - это деликатес. Я даже рада. Он был прохвост, но обаятельный, ничего не скажешь. Спроси её, и она тебе расскажет.
-Вряд ли. В наших взаимоотношениях есть шероховатости. - дипломатично сказала Рита. - А вы не знаете, почему?
-Да потому, что Кьяру забыли пригласить на свадьбу моего сына. Не нарочно, я даже думаю, что её пригласили, но ведь она всегда выбрасывает все письма и газеты, не читая. И вот Кьяра всё-таки является на свадьбу, потому что узнала о ней от Луизы, которой больше нечего делать, кроме как сплетничать - она всё время висит на телефоне, лучше бы квартиру свою прибрала, а то у неё чёрт ногу сломит, и кстати у неё до сих пор лежит нераспакованная микроволновая печь, которую я подарила ей к пятидесятилетию, а ведь такие вещи денег стоят.
Приходит Кьяра на свадьбу, причем, представь, в церковь-то она и не явилась, а решила припереться на обед. И тут оказывается, что на неё не хватило прибора. Бросились занимать у соседки, а у той приборы не серебряные, а с костяными ручками. Так в чём собственно дело? Кьяра же не безрукая, у неё есть волшебная палочка, взяла бы и превратила прибор в серебряный, и соседка была бы ей благодарна, они нуждаются, после этой ужасной трагедии, после того, как Рикардо попал под поезд, и когда он вышел из больницы, сказал, что вся его жизнь была начерно, а теперь он будет жить набело, и ушёл из семьи, так нет, - она жрёт костяной вилкой, затаилась, а когда все стали дарить подарки, она ко мне подходит и громко так говорит: "А что ты даришь своему сыну, Изабелла!" А я ей говорю: "А я дарю им прекрасную умную дочь. А ты что подаришь, Кьяра?" А я между прочим даже и не знала, что она не получила приглашения, потому что эта скверная баба мне ничего не сказала. И тут Кьяра вытаскивает свою волшебную палочку и говорит: "Вот мой подарок! Не пройдёт и трёх лет, как молодые разведутся, и Андреа Меммо больше никогда не увидит собственной дочери!" Ну и конечно обернулась летучей мышью, из тех, самых противных, что кровь сосут, и улетела. И теперь мне приходится заниматься тобой, и я уже отказалась от съёмок в двух фильмах, а между прочим в моём возрасте предложения сниматься поступают не так часто! А почему ты сама не превратишь Кьяру в гадюку? Это же очень просто. Вот ты умеешь делать сальто?
-Умею.
-Ну и вот. Сделай сальто и проговори:
"Per; fallace e strano
Surge il iudizio che la mente porta;
Ch; mal si tra' per cerbottana torta".
Только сказать это нужно очень быстро, пока вертишься в воздухе. Тебя в магазин подвезти?
-Нет, подвезите меня пожалуйста к Дуомо!
-К Дуомо? Я не знала, что ты религиозная. Конечно, деточка, конечно, сходи в Дуомо, помолись, развейся...

Сиреневое такси подкатило к миланскому собору, Рита сердечно распрощалась с доброй феей Сирени, подошла к порталу и хлопнула ладонью по колонне. Трехголовая химера позеленела и сказала:
-Только по-быстрому, сейчас туристов куча!
-Что-нибудь случилось? - спросил комок грязи.
-Я пришла попрощаться. Я скоро уезжаю. Почти сейчас. До свидания!
-Да-а? Жаль...Ну что же, счастливого тебе пути! Пришли открытку!
-Пришлю. А где Кьяра?
-Да вот же она, разве ты не видишь?
Рита обернулась и увидела лежащую на ступеньках мраморную львицу.
-Загляни в сегодняшний "Корьере делла сера", в отдел поэзии! - со значением сказал дракончик.
-Неужели?! - обрадовалась Рита.
Дракончик закивал всеми головами.
-Ничего особенного, - скромно заметил нетопырь, - но мне приятно, что вы за меня радуетесь.
Рита подошла к мраморной львице. Львица, делая вид, что спит, приоткрыла зелёный глаз и украдкой посмотрела на Риту.
-Я же знаю, что вы не спите! - с упрёком сказала Рита. - Бабу... тётя Кьяра!
Львица встрепенулась, встала на ноги и сказала:
-Не тётя, а баба Кьяра, пора бы уже и разобраться, кто кому кем приходится! Ну как, в гадюку или в летучую мышь?
-В гадюку я теперь и сама кого угодно превращу! - сказала Рита. - Мне сейчас не до этих глупостей. Я пришла попрощаться!
-Ну ладно, пошли тогда выпьем по чашке шоколада.
-Я передпочла бы кофе, если можно, - попросила Рита, - Мы с Джанкарло по утрам пьём кафе-маккиато.
-У меня всё можно, полная свобода, - сказала Кьяра, - но сама я предпочитаю шоколад. Он слаще.
-А вы не боитесь располнеть?
-Я всю жизнь мечтаю пополнеть. Я каждое утро съедаю банку жирной сметаны, и ничего не помогает.
И они заказали Рите кафе маккиато и два бутерброда с копчёной рыбой, а фее Карабос чашку шоколада, кусок наполеона и кусок пирога с земляникой. Пирог Кьяра посыпала сахаром.
-Баба Кьяра, а почему вы развели моих родителей?- спросила Рита, надкусывая бутерброд.
-Это кто тебе сказал, Изабелла?
-Она сказала, что вы из-за какой-то вилки прокляли...
-Это очередной бред. У Изабеллы нечёткое мышление. Она ничего толком сформулировать не может. Она всё время что-то сочиняет и потом в это сама верит. Зачем мне устраивать такое представление, проклятия какие-то накладывать, когда уже на свадьбе было видно, как они друг другу не подходят? Изабелла меня спрашивает: "Как тебе нравятся молодые? У них уже и ребенок будет через пять месяцев, девочка.." А я ей говорю: "Вот и плохо. Они же разведутся, максимум через три года." А Изабелла мне говорит: "Ну ты и скотина!" Она ведь в выражениях не стесняется, научилась на съёмочной площадке. Я обиделась и улетела.
-А почему вас называют бандершей?
-Кто это сказал? - удивилась Кьяра.
-Орландо Грондона.
-Ну и дурак этот Орландо Грондона. Надо соображать, что говоришь ребёнку. Это он оговорился; я не бандерша, а вампирша. Кровь я сосу из итальянского государства.
-А почему вы контрабандистка?
-Потому что я ворую залежавшиеся шедевры, о которых все уже забыли, и возвращаю их людям, продавая на аукционах за большие деньги. И к чему все эти глупые вопросы? Мы ведь пришли прощаться, вот и попрощаемся!
Кьяра выложила на стол деньги за бутерброды, ударилась оземь, превратилась в летучую мышь и вылетела в слуховое окно.

-У нас есть сегодняшний "Корьере делла сера"? - сапросила Рита у Джанкарло, вернувшись домой.
-Есть. Что именно тебя интересует?
-Раздел поэзии.
-Да, тут есть раздел какой-то поэзии. - согласился Джанкарло, разворачивая газету.
В газете было напечатано следующее стихотворение:

"О зима без конца и без края,
Без конца и без края зима.
О весне я, летая, мечтаю,
И мечта лишь мечтою права.
У меня невесёлые звуки
Раздаются при мысли о Ней;
Её бледные голые руки
Рокового признанья страшней...
И меня одурили, как велесь,
Непробудные дикие сны
И моя одичалая прелесть
Вверх ногами на ветке сосны.

Снова пьют здесь, жуют и болеют,
И разбитое сердце лелеют".

-Да-а, - сказал Джанкарло, - И кто же это наворотил? Петрарка-2. Не знаю такого. Да. Модернисты...

Оставалось разрешить ещё одну загадку. Рита подошла к Феде и спросила:
-А как вас по-настоящему зовут?
-Да, теперь это можно рассказать, - согласился попугай, - сейчас на диссидентов все плюют, и никто их не ловит. Меня зовут Адам Карлович Буксгеведен. Я родился в Казахстане, в семье ссыльных немцев. Какие у нас там яблоки!
Большие чёрные глаза попугая увлажнились слезой ностальгии.
-Но я привык и к местным фруктам, и к "Феде". Пусть их, если им не выговорить "Адам Карлович".

Эта глава называется: " Микеланджело и Петрарка-2."








ЭПИЛОГ

Когда увозили Малыша, его бабушка назвала Джанкарло Сфорца чем-то вроде чудака и библиофила, и сказала, что она ещё разберётся, чем он там с детьми занимался, а мама сказала: "Зачем же так," а бабушка ей сказала: "Заплати мне за молоко, которым я тебя вспоила", - а мама сказала: "Молоко было скисшее," и заплакала, а Рита спросила, как зовут Малыша, а бабушка сказала: "Не твоё собачье дело, чёртова кукла!", - хотя быстрее было бы сказать Беппо, или там Пьерино.
Когда увозили Риту, папа не пришёл: он был в Судане, - но пришли Кьяра и Изабелла, а Рита сказала, что нужно будет пригласить дедушку в гости, а мама сказала: "Никогда ты больше не встретишь этого поганого дедушку!", а Кьяра сунула Рите зуб то ли дракона. то ли акулы на чёрном шнурке,  а мама закричала, что судом добьётся, что ребёнок больше не увидит ни Кьяру, ни Изабеллу, ни этого подлеца Андреа Меммо, и потащила Риту к машине, а Джанкарло Сфорца стоял у магазина "Редкие старинные вещи" и махал Рите рукой.
И все уехали. И даже Федя не нашёлся, что сказать, и стало очень тихо. Эваристо Гоцци показалось, что прошло множество лет с тех пор, как он случайно забрёл в магазин "Редкие старинные вещи". И такое странное возникло у него ощущение: ну, как бы это объяснить... как будто лето кончилось, и зима наступила; как будто море отхлынуло, и остались на песке пустые жестянки; как будто шёл он по улице с воздушным шариком, а шарик бац, да и лопни; как будто снились ему золотые яблоки, а он возьми да и проснись.
-Ну что, я тоже пойду, - сказал Эваристо старику.
-Приходите завтра с Эвелиной ужинать? - предложил Джанкарло, притворившись, что он ничего не понял. Но Эваристо не струсил. Он посмотрел Джанкарло в глаза и сказал:
-Нет, я пойду совсем. Мне пора. Я тут у вас засиделся.
-Да? - сказал Джанкарло. - А Эвелина знает?
-Я не сказал ей заранее. Я решил без ненужных объяснений. Зачем я буду рвать ей душу? Просто сейчас уйду, и всё. И она не будет знать почему, и рассердится, и перестанет меня любить... Так будет лучше.
-Кому это будет лучше? Вам? Допустим, вам приятно, что любимая женщина будет всю жизнь считать вас подлецом, а о ней вы подумали?
-Именно о ней я и подумал. Ей только 23 года. У неё всё впереди. Она меня позабудет через полгода.
-Вот именно..Ей только 23 года, а вы уже ломаете ей жизнь. А вы не могли бы ей сломать жизнь попозже? Послушайте, а вы не можете дать ей время пообвыкнуть, вы не можете её бросить не сейчас, а через некоторое время, ну, скажем, через двадцать лет, или через сорок, или, ещё лучше, через восемьдесят? Да, конечно - восемьдесят лет это самый лучший срок для того, чтобы бросить женщину!
-Да какие восемьдесят лет! Ну разве я её смогу бросить через восемьдесят лет, если я только неделю с нею прожил, и меня уже надо от неё за волосы оттаскивать? Нет, надо сейчас, а то потом я не смогу. И я только испорчу ей жизнь. И она станет меня презирать.
-Эваристо, вспомните - никто не должен решать за другого человека. Виолетта не должна решать за Альфредо, Альфредо не должен решать за Виолетту. Вы считаете, что вы недостойны любимой девушки, и точно, вы недостойны, но она же вас выбрала! Вы слишком заносчивы, слишком много о себе думаете, думаете, что только вы умный, и только вы знаете о себе правду, а те, кто вас любит, они дураки и ничего не соображают! Ну как вам не стыдно!
-Мне именно стыдно, но достоинство-то у меня есть, и я его сейчас соберу в горсть и уйду. Да разве вы не видите, что между нами пропасть? Что я могу предложить? Для жизни предложить - вот что я имею в виду. Для долгой жизни без бандитов и негодяев. Я же ей не пара. Я вор. И я мало читаю.
-А зачем вам быть всё время вором? На свете столько профессий; неужели вы хотите упереться лбом в одно-единственное занятие, и всю жизнь так и красть, и красть, и ничего другого не попробовать? От скуки опупеешь! Вот я сменил четыре профессии, и нисколько об этом не жалею! Эваристо, ну почему вам не стать актёром? Что за глупость? Неужели вы не можете научиться целоваться на сцене? Я бы ещё и не то сделал для любимой девушки!
Эваристо молчал.
-Эваристо, поймите, - сказал Джанкарло, - вы ещё молоды, и вам кажется, что всё впереди, и у вас, и у тех, кто вас любил, что всё поправимо, что время всё залечит, вы просто ещё не чувствуете, как надо ценить каждую секунду счастья, как надо за неё цепляться, потому что у вас жизнь всё равно всё отнимет. Пройдёт пятьдесят лет, и вы поймёте, что в вашей жизни не было ничего хорошего, кроме Джульетты, и вы сами, своими руками, всё изгадили; не война, не землетрясение, а вы сами! Не ломайте вы всё по-живому; дайте догореть огню в камине, дайте растаять снегу; не портите и не рвите до срока то, что хрупко и конечно! Вы думаете, что можно просто закрыть за собой дверь, и у всех начнётся что-то новое и хорошее, но так не бывает. Вы не понимаете, какое впечатление, ...какие последствия будет иметь ваш уход для всех, кто вас любит! Почему вы думаете, что они от этого оправятся?
-Я не думаю ничего такого...Я просто понял, что я из плохой стали, вот и всё. Но я принимаю ответственность за свои поступки, - сказал Эваристо. - Я лучше прямо сейчас пойду...
-Ну смотрите, Эваристо, дело ваше. Давайте обнимемся на прощанье. Мы уже наверно никогда не увидимся. Но имейте в виду - пока я жив, у меня будет телефон Эвелины.
Эваристо обнял Джанкарло, повернулся и пошёл по улице Скальци. Дедушка смотрел на Эваристо Гоцци. Дедушка знал, что в конце улицы тот обернётся. Эваристо Гоцци обернулся и махнул рукой.











ЭПИЛОГ ЭПИЛОГА

Вы плачете, дорогой читатель? Правильно. Я тоже плачу. Ведь Эваристо Гоцци умрёт без своей Эвелины! Ведь Эвелина умрёт без Эваристо Гоцци! А если не умрут, то неужели они встретятся только через 50 лет, когда голова у Эвелины будет уже совершенно седая, и её будут называть "синьора Фриули", потому что она никогда, слышите, никогда не выйдет замуж - в память о своей короткой любви к Эваристо Гоцци?
Послушайте, вот что я придумала. Представьте тёмную-претёмную ночь через полгода после описанных событий. Эваристо Гоцци входит в гостиную богатого особняка, снимает со стены эскиз Матисса и укладывает его в чемоданчик....
И тут Эваристо услышал шорох. Он обернулся и увидел Эвелину. Эвелина подошла к чемоданчику, вынула эскиз и повесила его обратно. Потом она сказала:
-Эваристо, пройдём в мою комнату!
У Эваристо потемнело в глазах.
-Как! - закричал он. - Ты стала содержанкой этого омерзительного фабриканта Альберо Бонтемпелли!
-Эваристо,  это мой дядя, - сказала Эвелина. - Посмотри на меня внимательно, разве я могу быть чьей-то содержанкой?
Эвелина была беременна. И как же Эваристо этого сразу не заметил! "От кого?" - подумал он, и страшная ревность опутала тугими нитками его сердце и желудок.
-Это твой сын, Эваристо, - сказала Эвелина. - Я его очень люблю, я его очень жду. И тебя я очень люблю.
Нитки лопнули.
-Эваристо, - сказала Эвелина. - Не обнимай меня так сильно, ты можешь повредить нашему сыну.
-Эвелина, - сказал Эваристо, - Эвелина, самое страшное, если ты будешь меня презирать!
-Ну что ты, - сказала Эвелина, - Я тебя не презираю. Я обижалась на тебя, но теперь я всё поняла. Я люблю тебя, кем бы ты ни был. Если тебе нравится воровать, - воруй пожалуйста. Ты будешь к нам приезжать между отсидками, и мы будем тебе очень рады. Только может быть тебе не стоит воровать? Это для тебя действительно важно? Ты действительно любишь свою работу? Ведь в тюрьме очень противно, и мы будем видеться так редко! Может быть тебе стать актёром?
-Я хотел быть актёром, - сказал Эваристо с горечью, - но оказалось, что я не могу.
-Но почему, Эваристо? Скажи мне, Эваристо!
-Эвелина, после твоего презрения самое страшное, если ты будешь надо мной смеяться.
-Эваристо, я никогда не буду над тобой смеяться. То, что с нами происходит, мне не смешно. Скажи, в чём дело.
-Дело в том, что я не могу целоваться на сцене. Всё, теперь уже можно смеяться.
-Эваристо, - серьёзно сказала Эвелина, - а когда ты это понял?
-Я это понял, когда я поступил в актёрскую школу. Нам объяснили про систему Станиславского, а потом вытолкнули меня и какую-то девушку к доске и сказали: "Целуйтесь". И я ушёл.
-Нет, я не о том, - ответила Эвелина. - Сколько тебе лет тогда было?
-Много, - сказал Эваристо. - Лет девятнадцать, а может и двадцать.
-Послушай, Эваристо, - предположила Эвелина, - а может быть сейчас, когда тебе тридцать три, и у тебя есть жена и сын, всё уже не так страшно?
-Не знаю, - неуверенно пробормотал Эваристо.
-А может быть тебе стать оперным певцом? Они не целуются, им петь нужно!
-На оперного певца надо учиться, и сидеть без денег, а я не могу, у меня семья!
-Поживёшь на мою зарплату!
-Нет, мужчина не может жить на средства женщины.
-Послушай, - сказала Эвелина, - пора перестать быть мальчишкой. Когда ты наконец станешь мужчиной и научишься планировать будущее? Поживёшь на мою зарплату, выучишься, а потом устроишься на хорошую работу, и будешь нас содержать. Может быть тебе и не придётся так уж долго учиться. У тебя ведь от природы поставленный голос. Помнишь, как ты понравился в Ла Скала? Сходи туда завтра на пробы!
-Я боюсь, - честно признался Эваристо Гоцци.
-Хорошо, - сказала Эвелина, - тогда завтра мы пойдём туда вместе.

Видите, как я здорово придумала! Нравится? Но вообще-то я не знаю, что было дальше с Эваристо Гоцци, как сложилась судьба Эвелины, где и когда умер Джанкарло Сфорца...Мне больше не довелось с ними встретиться.  Всё, что мне осталось на память о моей любви к Эваристо Гоцци, это карандашный набросок, который я подобрала на полу у Эвелины, и бумажный голубь, которого Эваристо поставил когда-то мне на ладонь и сказал:
- Рита...


Конец всему



















КОММЕНТАРИИ

Хотя всё вышенаписанное является плодом воображения восьмилетней девочки. некоторые её фантазии уходят корнями в действительность, и их следует пояснить.
Ида Рубинштейн - выдающаяся балерина начала 20 века, которую художник Серов изобразил нагой. Андреа Меммо - венецианский патриций. Сфорца и Висконти - семьи правителей Милана. Джанлуиджи Буффон - лучший вратарь Италии. "АС" - футбольная команда Милана.
Эрнст Теодор Амедей Гофман - великий немецкий писатель (как правильно заметила Маруся), по непроверенным данным умерший в 19 веке, - любил подкрепить своё воображение опием. Гофман написал новеллу "Золотой горшок", в которой студент Ансельм влюбляется в дочку архивариуса Линдхорста, по совместительству являющегося чародеем. Дочь Линдхорста любит превращаться в змейку Серпентину.
Микеланджело и Петрарка действительно писали сонеты. Свиней действительно тренируют для поиска трюфелей в Италии и особенно во Франции, и они иногда, увы, съедают добычу. Точка ***-инь действительно существует, в неудобном для иглоукалывания месте.
Корень растения мандрагора, похожий на человечка, в средние века считали афродизиаком. Рассказывали, что мандрагора кричит, когда её выкапывают. Альба, норчия, скорцоне - сорта трюфелей.
"Фетюк" - любимое ругательство Ноздрёва. Хорошим людям Ноздрёв раздавал безешки. Сведения о том, как женщины пьют красное вино, и некоторые выражения почерпнуты у Достоевского.
 Филумена Мартурана - героиня пьесы Эдуардо де Филиппо. Азучена - цыганка из оперы Верди "Трубадур", которая была замечена в покражах младенцев.
Маттео Фальконе, герой одноименной новеллы Проспера Мериме, застрелил своего единственного сына, когда тот выдал карабиньерам попросившего убежища бандита, и перед смертью приказал сыну прочитать молитву.
Паскаль, Балаур бондок, Масиаказаврус кнопфлери, Марк Кнопфлер, Сильвио Берлускони, Дендролагус пульхеринус, Владимир Путин, Бенито Муссолини, Ферран Адриа, Хуан Дьего Флорес, Рене Флеминг, Роберто Росселини, Беатриче Портинари, Софи Лорен, Ингрид Бергман, Готфрид Бульонский, Пальмиро Тольятти, Роза Люксембург, Джотто, Андреа Сарто, Ардито Дессо - реальные лица.
Мильтон Фридман, Адам Смит, Антонио Гауди, Умберто Эко, Уго Фосколо, Алессандро Манцони  - полные тёзки знаменитостей.
Эваристо Гоцци - тёзка математика Эвариста Галуа и драматурга Карло Гоцци.
Сирин - псевдоним скандально известного писателя Набокова.
Феликс Борщевский - мой сосед по квартире.
Гномов и драконов в природе официально не бывает.