Глава 21. Ашники и бэшники

Войну между Ланкастерами и Йорками называли романтикой на крови. Война между «ашниками» и «бэшниками» была отнюдь не романтической. Ершисто-колючие насмешки «бэшников» привели к тому, что одиннадцатый «А» вломился в амбицию, как неосторожно высказался Гена Завалишин. После уроков «ашники» коллективно втолковали знаменосцу, что смеяться над товарищами нехорошо. «Тамбовский волк тебе товарищ» — отойдя от противника на безопасное расстояние, выкрикнул Гена. И поступил опрометчиво: знаменосца догнали и наваляли ему уже всерьёз.

«Война Алой и Белой розы» закончилась общей потасовкой на школьном стадионе, в ходе которой обе стороны получили весьма ощутимые телесные повреждения. На занятия мальчишечья… ох, простите, юношеская половина одиннадцатиклассников явилась в плачевном виде, и «война роз» была закончена приказом директора.
Примирению сторон способствовала экскурсионная групповая поездка в Санкт-Петербург, запланированная для одиннадцатых классов на весенние каникулы.

Пал Палыч выбил из каких-то там фондов средства на «культурно-оздоровительную» программу, Саморядова организовала недорогую гостиницу, а завуч Габчиева обеспечила билеты — отдельный плацкартный вагон на пятьдесят четыре места (двадцать пять «ашников», двадцать три «бэшника» и шестеро сопровождающих).

Арина от поездки отказалась.

— Арин, ну ты чего… Классно же будет! Или тебе твои опекуны денег не дают?
— Не дают.
Сказала так, чтобы отстали. Ехать в Санкт-Петербург с классом для неё хуже чёрта. Откуда же она знала, что девчонки пойдут к Валентише?

— Валентина Филипповна! Валентина Филипповна-аа! — заговорили все разом. — Зябловой опекуны денег на поездку не дают! А давайте скинемся, всем классом! Получится с каждого понемножку, и Арина поедет. Ведь нельзя же так! Все едут, она одна не едет.
— Тише, тише… Вы меня оглушили. Что опять случилось?.. Нет, вы не ябедничаете, вы молодцы, что пришли. Просто молодцы! А с родителями… с опекунами Зябловой я поговорю. И в органы опеки сообщу. Затюкали девочку…

Домой к Вечесловым она пришла тем же вечером. Опять наступила на гвоздь, как выразился полковник, когда за гостьей захлопнулась дверь.
О поездке в Питер Аринины опекуны слышали впервые.
— Она у нас такая. Если чего не хочет говорить — клещами не вытянешь, — с гордостью в голосе сказал Вечеслов. — Мы и не знали про экскурсию эту. Куда хоть ехать собрались? В Петербург, северную столицу? А что там делать в марте? На улицах слякоть, фонтаны не работают, ветер с Невы сырой, холод собачий... Гостиницу-то небось на окраине забронировали, до центра два часа?

С гостиницей у Валентины Филипповны ничего не вышло: цены на человека за одну ночь начинались с шестисот рублей, и она договорилась с одной из муниципальных школ об аренде двух классных комнат. О том, что ночевать им придётся в классах, участники поездки не знали. Вместо кроватей притащим маты из спортзала, с одеялами что-нибудь придумаем, в крайнем случае можно в куртках спать, зато получается дёшево, радовалась Валентина.

Услышав, что группа будет ночевать в помещении школы, полковник крякнул (Валентина не поняла, одобрительно или осуждающе).
И продолжил:
— Ну, понятно… «Solo Sokos Hotel Palas» детям не по карману. Вам даже «Rooms» на Сенной не потянуть. Что вы на меня так смотрите? Мы вот тоже не потянули, в «Гелеоне» жили, на Маяковской, трёхместный «Стандарт» с мини-кухней, в сутки за троих десять тысяч. Микроволновка, холодильник, электрический чайник, утюг, фен. Что вы на меня так смотрите?

— Вы… втроём ездили? Арина не говорила…
— Не говорила, её дело. Она всей улице рассказывать не обязана, — отрезал Вечеслов. — Мы там летом были, за две недели всё успели посмотреть, и Петергоф, и Зимний, и Петропавловскую крепость, и Храм Спаса на крови… И в Эрмитаже были, и в Кунсткамере, и в Павловск съездили, в Большой дворец. Аринке там жёлтая гостиная  понравилась, она себе шторы такие же сделала… Да вы зайдите, посмотрите. Вам ведь хочется посмотреть. — Иван Антонович хитровато улыбнулся.

Валентина вошла. Сквозь прошитые золотыми нитями лимонно-жёлтые шторы лился золотой тёплый свет, на книжных полках блестели корешки книг, к другой стене привинчена болтами шведская стенка, мирно соседствующая с иконой Святой Матроны Московской. На этажерке в углу — корзинка с незаконченной вышивкой.

Вера Илларионовна проследила за её взглядом.
— Она у нас рукодельница, шторы сама расшивала.
— Но ведь это такой труд… титанический, — выдавила Валентина, не найдя подходящего слова.
— Да ничего такого титанического, металлизированные шебби-ленты, сорок рублей метр. Она их булавками к шторам приколола и на машинке прострочила сверху донизу, за три вечера управилась. Цвет «шампань» смотрится золотым, на солнце особенно, — объяснила Вера Илларионовна.

Вместо двух штор на окне было три. Необычно и очень красиво Валентина насчитала на каждой шторе десять золотых полос, умножила на высоту потолка и полученную цифру умножила на цену. Выходило, что прошивка стоит три тысячи рублей. Ничего себе кино. Ничего себе затюканная девочка.

— А где она сама?
— Аринка где? В ансамбле своём, занимается. После Эльмириной выучки её по кастингу приняли, во второй состав, она от счастья до потолка прыгала.
— А есть второй состав? — удивилась Валентина.
— И второй, и третий. Третий состав любительский, не профессиональный, туда без кастинга, любого возьмут. Вот хоть вас, — огорошила её Вера Илларионовна. — Ну, пойдёмте чай пить, с домашним печеньем. Аринкино любимое.

Валентине Филипповне хотелось провалиться сквозь землю. Поверила глупым девчонкам… Но эта-то какова, вышивальщица! В Санкт-Петербург ехать не хочет. Впрочем, она ведь там была…

— Да мне пора уже. Вы извините, что я к вам вот так, без звонка... Я ж думала, вы ей денег на поездку не даёте. А оказалось, она вам не сказала, вы и не знали даже, — повторяла Валентина.
— А и знали бы, всё равно не пустили. Она и так простуженная ходит, а в Питере в марте холодина и дождь со снегом. Нечего ей там делать! — объявил Валентине полковник.
— Вы Ариночке не говорите, что у нас были. Она бог знает что подумает, а ей волноваться нельзя — добавила Вера Илларионовна.

Возвращаясь от Вечесловых домой, Валентина Филипповна вспоминала прибранную комнатку с золотыми шторами и ноутбук Lenovo Yoga на столе. Ноут стоил около ста тысяч, она видела такой в каталоге. А у «затюканной девочки» он стоял на письменном столе.
«Ноутбук мой личный, девяносто семь тысяч за него отдал, — подтвердил Вечеслов. — Аринке попроще купили, ученический. Так она его мне отдала, а мой себе поставила».

Валентина представила, как вызванные ею представители органов опеки входят в Аринину комнату с «Lenovo Yoga» на письменном столе и золотыми шторами. И порадовалась, что не успела позвонить.

ПРОДОЛЖЕНИЕ http://proza.ru/2021/01/28/1511