Нищий

На дворе середина пятидесятых. Десять лет послевоенного восстановления страны. Мы, молодёжь, жили надеждой на светлое будущее, что в восьмидесятые годы будем жить при коммунизме, как обещала любимая партия.

Я, закончив машиностроительный техникум, перешла на новую работу в конструкторское бюро при заводе электротехнического оборудования на должность старшего техника-конструктора с зарплатой 40 рублей в месяц.

Прямого транспорта на работу не было, платить лишние 3 копейки на каждый перекладной автобус было жалко, поэтому чаще всего я добиралась пешком — из переулка, где был наш дом, я выходила на одну из главных улиц города и так до работы. Приходилось в один конец тратить 45 минут, но зато полезно для здоровья.

На этом пути примелькались люди. Спешили по делам встречные. Кто-то обгонял меня, кого-то обгоняла я. И так каждый день.
 
Помню, как мама с дочкой лет пяти, красивенькой, с бантом на голове, шли мне навстречу, и это чудесное создание говорит:
- Мама, правда ведь я умненькая девочка?
Мы с мамой переглянулись, улыбнулись, и мне так захотелось иметь такую же дочку. Господь услышал мои желания и подарил нам любимую дочь.

Другая мама, потеряв терпение, лупила своего сыночка, обзывая его иродом проклятым. Мамочки, любите своих родных чад, ведь неизвестно, как отзовётся в его повзрослевшей душе материнское проклятие этого детоубийцы Ирода. Отведи Господь. 

Многие встречные вызывали симпатию и начинали приветствовать друг друга, как старые знакомые.

А вот один человек был неоднозначен. Каждый день в 8 часов утра на одном и том же месте стоял нищий попрошайка. Это был здоровенный детина, лобастый с лысой головой. Летом фуражка, а зимой старенькая шапка лежали у его ног для монетного подаяния. На нём была поношенная шинель, левая нога согнута в колене, а плечо подпирал костыль. Его вид вызывал жалость как к искалеченному войной фронтовику. Если бы не одно «но».

Его правая рука выполняла две функции. Когда мимо проходили люди старшего поколения, пережившие войну, он склонялся в просящем поклоне, протянув руку ладонью-лодочкой. Добрые люди делились последней копейкой из своего мизерного денежного содержания.

Совсем иначе он вёл себя, когда видел молодых женщин и девушек. Принимал молодецкую позу, на лице появлялась слащавая улыбка, а правой рукой он бросал шарик, скатанный из клочка газетной бумаги. Нагло норовил попасть ниже живота, в догонку посылая довольный хохоток. Кто проходил впервые, шарахались от неожиданности, другие обзывали его, кто как мог. Я, приближаясь к нему, заранее поворачивалась боком, отвернув голову, получала шариком в бок или в спину.

Сколько часов в день он так простаивал, не знаю, но вечером его уже не было, только валялись шарики. Видимо, он их заготавливал заранее, набивая карман.

Вот и такие нищие существовали, в отличии от какой-нибудь старушки, сидящей на асфальте, согнувшись в три погибели, и мимо такой было совестно пройти, не поделившись копеечкой.

Однажды после работы я оказалась возле центрального крытого рынка. В центре был базар с мясными прилавками, с овощами и фруктами, а по периметру сооружения промтоварные отделы. На базар мы практически не заглядывали, там "цены кусались", были не для наших зарплат, а вот на товары поглазеть, это можно было себе позволить. 

Так однажды в отделе верхней одежды высоко на стене повесили норковую шубу светло-коричневого цвета, а рядом плакат с крупными цифрами её стоимости. Цена шокировала всех — 25 000 рублей. При моей зарплате и во сне не приснится такая покупка. Любопытные, находясь поблизости, обязательно забегали посмотреть, продана шуба или нет. Так она провисела много лет как приманка — люди забегали просто поглазеть, но что-нибудь попутно покупали.  

Вот такие были времена.

В тот раз я заглянула в ювелирный отдел полюбоваться на недоступную мне красоту. У мамы  не было золотых вещей и мне не досталось. Мы, девчонки, украшали себя дешёвой бижутерией. Я, прильнув к стеклу на прилавке, не могла отвести взгляда от призывно сверкающих разноцветных камушков на перстеньках и в серьгах. Особенно богато смотрелись крупные броши. Неожиданно над моим ухом прозвучал низкий мужской баритон и толстый палец ткнул в стекло, указывая на большую брошь. Интонация была повелительная:

- Мне эту брошку!

Я инстинктивно повернула голову и о Боже! Рядом стоял тот самый нищий. Отойдя в сторонку, я стала наблюдать, что будет дальше.
Продавщица, увешанная золотом, как новогодняя ёлка, отметив его непрезентабельность, сделала вид, что не слышит.

Он извлёк из грудного кармана шинели портмоне, как мне показалось, набитый деньгами. После этого продавщица подала ему бумажку с внушительной цифрой стоимости изделия и буркнула: - В кассу! — махнув рукой в сторону.

И снова сюрприз. Повернувшись, он твёрдой походкой на обеих ногах, без костыля, направился платить. Вернувшись, получил покупку, одарил продавщицу своей наглой слащавой улыбкой и громко красивым баритоном произнёс:

- Это для любимой женщины!

Я под впечатлением увиденного попыталась представить его любимую женщину, но фантазия рисовала её похожей на него — лысая, в шинели со сверкающей брошью на груди. Посмеявшись над собой, ушла, унося запечатлённое на всю жизнь событие и яркий образ нищего мачо.

Утром, идя на работу, я немного изменила свой маршрут, обходя его стороной.

Иногда думаю, что заставляет здоровых, полных жизни людей играть роль убогих на жизненной сцене. Может, лень, нежелание честно трудиться, а, может, лёгкие деньги, ведь энергия денег имеет свойство порабощать человека. 

Когда денег много, хочется ещё больше. Так, некоторые чиновники со времён царя Гороха до современности не знают предела разорения государственной казны. 

Такова магия денег. А что с людьми поделаешь? Они ведь рабы золотого тельца, а с рабов и взятки гладки.

У каждого своя судьба и каждый человек несёт своё бремя ответственности перед высшими силами на небесах, и не нам судить других. Такова жизнь.

_____
МИК