Тереза Энн Савой

                Блистательной Дите фон Тиз
     В древней, как мох, шутошной кинокомедии прошлой страны Советов, как известно и засохшим в глупости пражанам радио Свобода, не устающим лить протухшую водицу объясняющего господина Диомидова, гадский папа Бори Сичкина, свинтившего в поисках личного холокоста не в балты, не в юги или булгар - греки, а по мысли отдельных харбинцев, шкуровцев, семеновцев, унгерновцев подальше и ширше, от Австралии и до Канады, жал поделиться с задрогшим казаком - разбойником лапсердаком, пока мордастый и опойный Смирнов делил лифчики принципатом Августа Августа, кони седлались сами, хлопцы пьяны суть, черт Сличенко скакал, чоновцы пели продолговатые песни коромысловыми голосами, смазывая смальцем наградные красные чикчиры ехидной жонки Лизаветы Готфрик, и вручившей оные шкеры опять опойному Юматову, профессионально защищающему родину, остающуюся всегда одинаковой, меняя покрой галифе и длину модной по - хипстерски щетинки, время от времени, конечно, производя тектонические сдвиги в сознании - и тогда галифе менялись на кожаные баварские шорты, щетинка вырастала в бритость башки Котовского и Блюхера, машины приходили на смену крестьянской лошадке, но подаренная когда - то давно ленинградскому инженеру Несмияну сказочка  " Пся крев ", пертурбированно переводясь с польского на подляшский с вкраплениями силезских наречий краковястых ляхов, еще тогда положивших предел распространению чумы и мора гонором, сдвинутыми на покрасневшие от горилки и сливовицы уши шапочками с меховой опушкой, саблюками вострыми, взаимной ненавистью к соседствующим цивилизационно немчикам, выловившим нежданный фарт в оконечности одной единой Великой войны, чуть притихшей между двадцатым и сороковым, даже и не думает головой автора - коалы ( миролюбие, любовь к красивым женщинам и трансам, а также ясное осознание вынужденно подвязавшего наркомана, остающегося мозгами прежним, в силах и возможностях - было бы желание - любого двуногого резко, быром, чотко и кардинально изменить свою судьбу, стоит только захотеть ) менять опричную картинку - гравюру. А зачем ? Нет необходимости даже слушать радио или сбегать на митинг, вынуть из валенка пожухлые прокламации, утепляющие по методам предков внутренность пимокатной новации а ля Лабутен, прочитать написанное в них и сойти с ума, так как снова и заново окажется, что все украдено до нас.
     - Сымай бушлат, - командовал боцман Дидько, окружая остаточные группы шатущих толстых партизан Клары Лучко дощатым дебаркадером, покорно надлежащей волне вяло бултыхающимся по раздольным водам Волги матушки реки, - гони шкеры.
     Партизаны вздыхали и послушно сымали бушлат и шкеры, одни на всех, как цена на хлеб и овес, как победа мерзавки старушки Ургант, не стоявшей за тарифами и спецификациями на отдельную квартиру в Химках, складали их строго и чотко, словно носки Лесли Нильсена, в бытность живым свертывавшего их трубочкой, что смешило наотмашь - я даже катался по полу от смеха, стоило безулыбочному потомку великолепного Бастера появиться на экране.
    - Театральная пародия, - отмечал с высоты карательного отряда барон фон Дрейден, пирамидально возвышаясь синеблузной постановкой, - вряд ли ее одобрит Познер.
    Боцман щерился, трогая свисток, предрасположенный всякому боцману медной цепурой по груди патриота, хватал добычу с ударением шахтеров и тащил к ногам самого нижайшего из живой пирамиды. Это был, конечно, Понарин, будущий великий белый шаман, съевший весь воздух в тайге, куда он срулил после измены жены и частичных репрессий перегибами на местах, но решил вернуться, узрев во сне нападение гитлеровской Германии танками танковых армий Гудериана, фон Клейста и прочих. Тута ведь как ? А кверху каком. На то и синяя блуза, товарищи. Ежели Наполеон двигал отменять крепостизьм с абстракционизьмом, то фюрер сразу решил отодвинуть славян в азиатчину и - никаких. Мудак. Вахта на Рейне прям, да только попутал чутарик усатый австриец, так как настоящая вахта была, все знают, но была она против его же предков с подключенными в тариф славянами, что очень разумно понимали ромеи, не выдвигая умных теорий сверхрас, а тупо и просто беря за основание еще одну сказочку некоторого Ивлукича, названную им зачем - то  " Культурным разговором ".
    - Это тоже разговоры, - хохотал барон, тыча стеком в алые бранденбуры по сизо - серой шинели Понарина, и восхитившего диких якут с тунгусами именно ею. Шинелкой. Шел он по тайге, питаясь гриб - ягодой, а сверху парил воздушным шаром Бумбараш. И как все знают про лапсердак Бори Сичкина, так и шмотки придурочного солдатика летели вниз гамузом, облегчая полезную нагрузку на гондолу несомого ураганом аэростата Сайруса Смита. Таинственный остров, короче, а я еще раз поражаюсь собственной игре с самим собой, оживляя старинные сказочки, о коих совсем забыл до написания этой магической истории.