История 9 Милые бранятся...

Сперва Люба подумала, ей почудилось, но нет. Выйдя в общую залу, она застала Виктора за бутылкой дорогого портвейна и... сигаретой. Ядовитый дымок, ведомый воздушным потоком, потянул к ней серые щупальца, и она брезгливо отогнала их рукой.
— Мне казалось, ты бросил, — участливо заметила она, занимая стул визави к собеседнику и примешивая к палитре запах бодрящего свежесваренного кофе с корицей.
— Ага, бросил... — усмехнулся парень и глубоко, жадно затянулся. — Бросишь тут. Только не говори, что не слышала, как эта сладкая парочка трахалась всю ночь напролет. Как кролики, ей-богу.
Выдавая себя, девушка густо покраснела, пряча в чашке взгляд:
— Это от пережитого стресса, — попыталась она оправдать ребят, которые явно не выйдут сегодня к завтраку.
Виктор снова затянулся и залил табачную горечь алкоголем:
— Да-да, слышал: Жить надо так, чтобы депрессия была у других. Веришь, я в жизни столько не дрочил, аж рука отваливается… Зависть, конечно, плохое чувство, но я Лехе завидую.
От бесстыже откровенного взгляда, скользнувшего ей в вырез блузки, Любу точно окатило ледяной водой, навевая воспоминания, и она вскочила, точно готовая бежать прочь лань. Фыркнула, обвивая пальцами горячий фарфор:
— Я думала у тебя что-то случилось, а ты все об одном… Извращенец чертов!
Парень лишь усмехнулся и не подумав отвести взгляд:
— Да ладно тебе, извращенец… Подумаешь, пощупал разок в легкую. Между прочим, ты вообще не в моем вкусе.
— Вот и хорошо!
Что за невозможный человек! Щеки вновь предательски вспыхнули и, грохнув кружку на стол, расплескав благословенный напиток, Люба развернулась, чтобы вылететь прочь, и врезалась в Толика. Не позволив ей упасть, сжав ладонями поникшие от пережитого оскорбления плечи, тот усмехнулся, устремив взор на товарища:
— Милые бранятся?
— Вот еще… — она вырвалась, притворно нахмурившись. На Толика, всерьез, сердиться никогда не выходило. Промокнув тряпкой лужицу, чтобы сберечь полированную поверхность от неизбежного разрушения, присела перед ним с чашкой на краешек стола. — А ты чего так рано встал? Завтрак будет через час.
— Я по дороге перекушу, — ответил тот, неожиданно, ласково скользнув пальцами по ее щеке, но она не отдернулась. — Собери меня дня на два.
— На два? — встрепенулась Люба. Такого прежде не случалось, да и хватало еще всякого добра в округе, чтобы настолько отдаляться от убежища, рискуя нарваться на не дружественную группу выживших или найти еще каких-нибудь приключений на свою задницу.
— Да. На всякий случай. Хочу пройти по следу мертвеца. Не дает мне что-то покоя… А ты, Виктор, из общины ни шагу, понял? — бросил он ей за спину.
— Есть, босс, — процедил извращенец сквозь зубы и вновь плеснул алкоголя в стакан.
Люба едва заметно качнула головой, предостерегая. Сам ведь призывал не давить… И Толик обошел стол, чтобы в примиряющем жесте положить товарищу руку на плечо.
— Вик, — смягчившимся тоном начал он. — Пойми, ну не могу я в такой ситуации общину на этих двух олухов оставить… Ты один, в случае чего, сможешь отстоять наш дом.
— А попросить слабо? — скинул тот чужую руку. — Кто дал тебе право отдавать мне приказы? Мы тут все равны. Или остальные провели тайное голосование, выбрав тебя лидером большинством голосов?
Люба закатила глаза. Понеслось… Как же с ним все-таки тяжело. Вот только мысль о том, чтобы отпустить Виктора, позволив идти на все четыри стороны в поисках лучшей жизни, не задерживалась в голове надолго, испаряясь вместе со вспышкой гнева или обиды. И дело было не только в том, что тогда они лишатся одного стрелка и пары крепких мужских рук. Он был одним из них, и за него так же болело сердце, как за любого члена их маленькой общины.
— Виктор, перестань чушь пороть, — как можно мягче попросила она, не сумев однако полностью подавить раздражение.
— Да уж куда мне до некоторых умников!..
Бросив окурок в недопитый портвейн, Виктор вскочил и сам покинул залу, прихватив с собой бутылку. Люба подалась было следом, но передумала, уважая право человека побыть одному. Успокоиться. Отойти. Коснувшись плеча Толика, попросила подождать немного и удалилась в кладовку, чтобы собрать походный паек, аптечку первой помощи и достать патроны.
Проводила и на кухню, завтрак готовить. Понеслось. Все же, как ни крути, а дом почти целиком на ней. У других тоже хватало работы: с животными, в огороде, разбитом на поляне через дорогу… Однако, когда Виктор не вышел даже к обеду, она отложила дела не первостепенной важности и отправилась искать. Начала с личной комнаты, оказавшейся на поверку пустой, потом вышла на улицу. Там мест, где можно укрыться от посторонних глаз, не покидая общины было, как ни странно меньше. И с каждым проколом становилось тревожнее.
— Меня потеряла?
Голос с небес прозвучал так неожиданно, что Люба едва не подпрыгнула, задрав голову вверх. Устроившись в проеме окна четвертого этажа, зияющего в обвалившейся стене здания, сверху на нее смотрел Виктор. Ненормальный. А если стена окончательно рухнет?.. Не иначе, как прочитав ее мысли, усмехнулся, качнув зажатой в руке бутылкой. Надрался уже? Ну да, пьяным, говорят, и море по колено.
— Поднимайся сюда. Да не боись, тебя лестница выдержит.
Люба открыла было рот возразить, предложив, наоборот, ему спуститься вниз, но тот уже исчез. Вот же… Пришлось карабкаться по крошеву кирпича и взбираться по стремным ступеням, придерживаясь рукой за покрытую трещинами стену, поскольку перила давно обвалились.
Он ждал ее развалившись в старом, потрепанном кресле. Бутылка, как ни странно, оставалась еще почти целой, если, конечно, была все та же. Подвинулся, молча предлагая присесть, но Люба воздержалась.
— Голодный? — виновато спросила она. — Прости, я совсем не хотела тебя обидеть.
— Да я понял.
Усмехнувшись чему-то про себя, Виктор сделал глоток. Как можно пить эту дрянь?.. Да еще на пустой желудок.
— И Толик тоже.
— Ага, конечно. Даже когда, уходя, обозвал меня за глаза влюбленным идиотом, — слова собеседника едва не сочились ядом.
Люба поборола желание закрыть лицо рукой, боясь даже представить, что ждет их маленький мирок, когда Толик вернется. Напротив, заставила себя небрежно улыбнуться:
— Все мы можем, время от времени, глупость сморозить.
— Да, — глухо согласился парень, делая очередной глоток.
— Ну, хватит. — Сделав шаг к временному пристанищу Виктора, она забрала бутылку, немедленно отступая к стене, точно собиралась держать оборону. Однако вылить напиток не решилась, опасаясь бурной реакции парня. Напротив, попыталась прикрыть свои действия. — Ты мне трезвый нужен.
И ведь сработало. Выражение раздражения спало с лица Виктора точно маска. Он заинтересованно приподнял бровь и даже сел собраннее, жестом предлагая объяснить суть потребности.
— Тревожное время настало, — начала Люба издалека, оставляя бутылку портвейна у стены и таки присев на подлокотник кресла. — Вот я и хотела попросить научить меня стрелять, хотя бы в теории, чтобы я, в случае чего, могла воспользоваться тем же обрезом. Сковородками-то много не навоюешь…
Она ожидала любой реакции, от насмешки до отказа, в том числе на гендерной почве, но никак не серьезного, более чем трезвого взгляда.
— Жди тут.
Не бросив даже взгляд в сторону бутылки, Виктор покинул обжитой им наблюдательный пункт, чтобы вернуться буквально через пять минут. С обрезом. Пристроив его в проеме все того же окна, поманил рукой. Показав, как держать оружие, предложил почувствовать его, какого это, смотреть в прицел и как делать это правильно. Направляя, прижался сзади, возможно, чуть теснее, чем требовалось, но Люба стерпела, внимательно слушая и исполняя все наставления “учителя”.
— А потом ты жмешь на курок и…
Имитируя отдачу, Виктор подал обрез на себя, ударив прикладом в плечо, и они повалились назад себя. Очутившись в мужских объятьях, Люба дернулась. Не сразу осознав, что это по ее воле дуло оказалось у Виктора под подбородком.
— Быстро ты освоилась, — тихо и хрипловато от волнения засмеялся тот, не предпринимая попыток уйти с линии огня. — А выстрелить сможешь? В живое существо.
Она снова рванулась, и ее послушно отпустили, позволяя отскочить, точно ужаленной.
— Ладно. На сегодня хватит. Захочешь продолжить, обращайся.
Подмигнув и прихватив бутылку, Виктор удалился, оставляя Любу одну, закреплять пройденный материал. В прицел она видела, как, прихватив из корзины яблоко, он отправился “проверить периметр”, чтобы это ни означало.