По рыхлому льду

Когда настало время рожать моей молодой жене, а это случилось в полдень двадцать девятого марта 1978 года, остро встал вопрос: куда везти роженицу – в Архангельск, или Холмогоры? Дорога до Архангельска разбита, на санитарной машине ехать часа три по колдобинам, не факт, что довезем роженицу. До районной больницы в селе Холмогоры ближе – через Северную Двину по намороженной ледяной дороге километров двадцать. Медицинская сестра из воинской части решила везти в Холмогоры, позвонила командиру, а тот говорит: «Пусть потерпит, санитарная машина на выезде в Архангельске, вот вернется, тогда и повезете». Легковых автомобилей в округе ни у кого не было, обратиться не к кому, одна надежда на транспорт воинской части. Совместными усилиями в течение нескольких часов всё-таки удалось 
убедить командира части в том, что ждать больше нельзя, надо срочно везти роженицу в роддом, иначе будет беда. Он сдался и выделил свой УАЗик. Стемнело, было часов шесть вечера, дорога разбита, колея глубокая, если бы не УАЗ, к месту назначения не доехали бы. До больницы добрались в течение часа, сдали роженицу в приёмное отделение и вздохнули с облегчением. Всю ночь я был как на иголках, очень переживал, постоянно звонил в больницу, но до отъезда на службу утром, новостей так и не дождался.

 
После утреннего построения я позвонил в роддом и мне сказали, что у меня родился мальчик, назвали вес, рост и сказали, что и мать, и сын чувствуют себя нормально. Я, конечно, был очень рад, о новости сразу же рассказал своим сослуживцам. Все меня поздравляли, хвалили: «Вот, молодец, парня родил, а то у радистов рождаются только девчонки». В обеденный перерыв на почте отправил телеграмму родителям с поздравлением о рождении их первого внука.


На следующий день, в субботу, в Холмогоры планировалась поездка группы женщин в больницу. Ехать они должны были на вездеходе ГТС-66, так как никакие другие машины по зимней дороге проехать уже не могли. Кто знает, что такое ГТС, тот меня поймёт, для тех, кто этого не знает, поясню: ГТС – гусеничный транспортер снегоболотоход. Вездеход ГТС, характеристики которого делали его уникальным на то время, обладал самой лучшей проходимостью среди техники того времени. Даже танки застревали в болоте или песках, а он нет…. Силовой агрегат, состоящий из двух двигателей и трансмиссии, располагались в носовой части машины, поэтому шум в 
кабине стоял невероятный. С наружи тоже всё гремело и гудело, и гусеницы, и двигатель. Когда это чудо советского ВПК подъехало к больнице – все кто мог, повыскакивали посмотреть, что это за чудо так громко ревёт и гремит.


Всполошились и в роддоме. В сам роддом меня, конечно, не пустили, предложили написать записку жене. Я написал: «Привет, любимая. Как наш сын?» Каково же было моё удивление, когда мне принесли ответ от жены: «У нас родилась дочь. Подойди к окну». Когда я увидел через окно жену и малютку, то у меня в душе творилось, что-то невообразимое. Это было и счастье от того, что я теперь отец этой малышки, и радость за то, что всё обошлось без осложнений, и ещё было какое-то странное чувство от того, что врачи ошиблись, когда сказали мне, что родился сын, а я этой новостью уже поделился с родными и сослуживцами. В голове вертелся вопрос: «Что же я теперь скажу ребятам в части и что напишу родителям?» Видимо эти мысли я не смог скрыть и жена это заметила на моём лице. Можно только догадываться, что она чувствовала в этот момент. Теперь-то я понимаю, как обидно было ей видеть всё это. Молодой был, до сих пор ощущаю неловкость перед женой за эту свою бестактность.


Но на этом приключения не закончились. Через неделю нужно было забирать жену с дочкой из роддома. Перед отъездом в роддом супруга приготовила пакет с вещами для малютки, там было всё необходимое. Чтобы забрать жену из роддома командир выделил мне только что отремонтированный УАЗ-452, в народе его называют «буханкой». Выехали с водителем пораньше – в восемь часов утра, в расчёте на то, что часам к девяти, половине  десятого будем на месте. Но все наши планы рухнули, как только мы въехали на ледяную дорогу через Северную Двину. Лед на реке ещё стоял, но движение через реку уже было запрещено. Лёд стал рыхлым и темно-серого цвета, а это означало, что он уже пропитался водой и в любой момент на реке мог начаться ледоход, тогда всё – конец, и машине, и нам.


Ехать в объезд, через Архангельск, а это более ста пятидесяти километров в одну сторону нереально, мне в таком случае нужно было бы возвратиться в часть, получить разрешение командира, переоформить путевку, заправить машину. Подумав, мы с водителем решили рискнуть и поехали через реку. Колея была очень глубокой, с утра ещё немного подморозило, вода сверху замерзла, образовалась ледяная корка. УАЗик шёл как танк – ломая тонкий лед, постоянно цепляя днищем за гребень между колеями, он медленно с потугами продвигался вперед. На самой середине основного русла реки машину развернуло, и она оказалась поперек дороги, сев при этом на днище. Вокруг не было ни души, надеяться на помощь со стороны было наивно и бесполезно, поэтому оставалось одно – надеяться только на свои силы. Хорошо, что водитель был опытный, служил уже третий год и умел обращаться с машиной. С горем пополам, в раскачку нам удалось вернуть автомобиль на дорогу (если её можно так назвать). Заняло это не менее получаса. Время шло, а мы были только вначале пути. Преодолев основное русло реки, дело пошло веселее, дорога хотя и была разбитой, но ехали мы уже по твердой земле – по островам. Застревали ещё несколько раз, но каждый раз нам удавалось выбраться. На последнем участке  пути, когда было уже видно село Холмогоры, при переезде одного из рукавов Северной Двины, автомобиль, разломав нетолстый лед, зацепил крыльчаткой вентилятора льдину, в результате чего от удара куском льда сорвало водяную помпу, машина заглохла посередине большой лужи. Водитель сказал: «Всё. Приехали…», добавив несколько крепких слов из непечатного лексикона. Осмотревшись и прикинув возможные варианты, мы решили, что я с вещами пойду в больницу, а водитель постарается отремонтировать помпу и подъедет к роддому за нами. До больницы было километра полтора-два. Было уже около часу дня, я понимал, в каком состоянии находится жена, ведь тогда никаких мобильных телефонов не было, и она естественно волновалась и не знала, что случилось, и почему я не приехал, как договаривались. Тем временем я добрался до больницы, весь мокрый: изнутри от пота, а снаружи от того, что всю дорогу пришлось выталкивать машину, находясь почти по колено в ледяной воде.


Увидев меня, жена успокоилась за меня, но разволновалась из-за того, что не представляла, как мы будем добираться домой. К тому же в спешке я забыл дома её зимнее пальто, которое она мне отдала, когда оставалась в роддоме. Хорошо, что хоть сапоги она оставила при себе, да все детские вещи я не забыл. Выход нашелся сразу – я надел на нее свою здоровенную шинель. Хоть шинель была и тяжелая – около четырёх килограммов, зато в ней было тепло. Супруга мне рассказала о своих волнениях, оказывается, она подумала, что я вообще не приеду за ней и дочкой из-за того, что родилась дочь, а не сын. Молодая была, глупенькая, не понимала, что у меня тоже возникли  такие же родительские чувства, как и у неё. Как я мог не приехать за любимой женщиной и любимой доченькой. Мне стало как-то не по себе, стыдно за то, что подал повод так подумать о себе.


Настало время очередного кормления ребёнка. Пока жена кормила дочь, я быстро сбегал в магазин, купил Шампанское и конфет для медсестёр, никаких цветов, конечно, в Холмогорах не могло быть и в помине. Пока бегал в магазин, меня всё время мучил вопрос: «Как же я повезу жену и дочь домой, на чём мы будем добираться?» Звонить в часть, и просить помощи было бесполезно, всё равно ничего бы не прислали. Выход был один – нанять какую-то машину и ехать в объезд – через Архангельск. Других вариантов не было. Сколько это будет стоить, где найти машину и взять на это деньги я не знал.


На моё счастье из-за поворота послышался знакомый гул нашего УАЗика, затем появился и он сам. Уставший, но счастливый водитель сказал, что ему удалось поставить помпу на место, правда для этого пришлось выкрутить несколько болтов из карданного вала, и поставить их на помпу вместо тех, у которых сорвало резьбу. Радости моей не было предела, я готов был обнять и расцеловать этого парня. Услышав от меня приятную новость, жена начала собирать ребенка в дорогу. В обратный путь мы выехали, когда на часах было уже около пятнадцати часов. Зная дорогу, водитель старался ехать очень аккуратно, чтобы лишний раз не тревожить ребенка, но всё равно машину кидало из стороны в сторону. Я практически всю дорогу держал дочурку на вытянутых руках, стараясь амортизировать руками все броски машины на ухабах.

 
Оказавшись на середине основного русла реки, почти на том же самом месте, нас опять развернуло поперек дороги. До конца пути оставалось ещё более пяти километров, а вокруг не было никого, кто бы мог нам помочь, и уже наступали сумерки. Я сказал жене, что бы она шла пешком на берег реки, а мы попытаемся поставить машину на дорогу, благо опыт в этом уже был. На наше счастье появился какой-то старик со старухой на санях. Они ехали в противоположную сторону той, куда надо было ехать нам. Я упросил старика помочь, и он, зацепив веревкой за бампер УАЗика, с помощью лошади выдернул наш автомобиль, и тот стал обратно в колею. Мы быстро доехали до берега, где на большом валуне сидела моя жена с малюткой на руках. Слёз на её глазах я не увидел, но думаю, что они были, просто она сумела их скрыть от меня.


Доехав до военного городка, я поблагодарил водителя и отправил его в часть. На часах было восемнадцать часов тридцать минут. В общей сложности, путь протяженностью тридцать километров в оба конца занял у нас более десяти часов. Ощущалась очень сильная нервная и физическая усталость, и у жены, и у меня. Но расслабляться было рано, предстояло ещё первое самостоятельное купание ребёнка, кормление и первая ночь дома. Всё это уже было не так важно, главное, что мы были вместе и дома.


Сначала было немного страшновато даже брать на руки  такую крошку, но постепенно всё стало на свои места – мы освоились, и все необходимые процедуры с ребёнком делали сами спокойно и уверенно. Конечно, основная нагрузка легла на плечи жены, но я не оставался в стороне – помогал, чем мог. Научился пеленать, вставал также как и  жена к ребенку по ночам. Поскольку у жены начались проблемы с руками, мне пришлось взять на себя обязанности по стирке  пеленок. Стирали только вручную и только с хозяйственным мылом. Никаких стиральных порошков не использовали, да их тогда и не было. Как-то ради шутки я посчитал, сколько пелёнок постирал за год, получилось, что если перевести это количество на форменные рубашки, то рубашек мне хватило бы на двадцать лет службы.


Сейчас, когда от тех событий нас отделяет более сорока лет, вся эта история кажется занятным приключением, но тогда мне так не казалось. Была реальная угроза жизни и жене с дочерью, и мне с водителем. Вот через что пришлось пройти моей жене, рожая нашего первенца – доченьку Танюшку. Можно только удивляться терпению и мужеству женщины – матери, поэтому я не случайно в начале повествования написал, что моей жене нужно ставить памятник при жизни за её безграничное терпение, мужество и беспредельную преданность семье, своим детям и мужу.
Всей дальнейшей своей жизнью я старался сделать всё, чтобы больше не подвергать жену подобным испытаниям.