Как ему повезло!

             —   Как ему повезло!  Он никогда не работал и в таком доме теперь живет, и  с родственниками повезло.


            —   Кто?   Сережка? И не работал? Ну, нет, не надо о нём так, он в отличии от своего соседа, который вот точно всю свою жизнь одним местом груши околачивал, всю свою молодость с подносом пробегал, официантом работая в ресторане, а потом, когда иные времена настали и с его потенциалом советского подавана он способен был только этот поднос на голову клиенту надеть, а не обслужить его, он устроился в задрипанную пивнуху,  где работал какое-то  время наливайкой, а так как по старой привычке еще и недоливайкой попытался поработать, то довольно быстро вылетел   вон и взял в руки метлу, устроившись на работу дворником, он же больше ничего в жизни не умел, но работать всё  равно работал, так что те груши это не про него.

          А вот родственники, с которыми ему повезло, это иная история, это можно сказать целая домовая эпопея, сага семейная.

        Потому что тот дом, в котором сейчас Серега проживает,  если честно, вообще, не понятно кому принадлежит, но не ему уж, точно.

        Там же история с этим домом и родственниками как начиналась?

      Сначала Серегина мать вышла замуж за его отца, а тот поехал на Север за длинным рублем, и жену свою мать Сережки взял с собой, а сына маленького —  нет, его оставили на попечение деда с бабкой, которым тогда этот дом и принадлежал, ну, не в том виде, какой он есть сейчас, но всё равно, им,  да и  какая разница.

         И маленький Сережа стал жить в том доме, который тогда состоял из одной центральной комнаты, как центра вселенной или как кремль на Руси, от которого потом во все стороны Московия расстраивалась, так и эта комната, к которой поначалу примыкало три веранды, одна отапливаемая, а две другие нет. И в  той, что отапливалась жили сережкины дед  с бабкой по фамилии Козловы, а маленького Сережу в тот центр вселенной определили, в котором не было окон, но зато было две двери, одна на одну веранду и вторая в коридор, из которого уже можно было попасть в туалет с ванной и в обе веранды те,  что одна была отапливаемая и где жила престарелая   чета Козловых и во вторую, которая поначалу пустовала.
 
        На лето Сережка перебирался на чердак, там хотя бы воздуха было побольше, хоть и тоже не было окон.

    Да и с возрастом, обзаведшись друзьями, легче было покидать дом, не находясь под бдительным присмотром деда с бабкой.

      А так как друзья Сереги в основном старше были его лет на десять и уже успели понюхать пороху, то и приобщили мальчишку к бутылке.

      Так что, когда мать его вспомнила о его существовании и взяла его к себе и к отцу на север в 15 - летнем возрасте, то Серега прибыл к ней готовеньким сформировавшимся  окончательно любителем накатить.

        Там же у него после выпитого дешевого пунша случился приступ падучей и мать, будучи медиком,  не желая себе лишних проблем с хлопотами,  отправила его обратно к деду с бабкой на чердак и в центр вселенной, тем более, что там случись что,  не только она, а и вообще никто не увидел бы той падучей.

         И Сережка там так и закрепился уже навсегда.

         А тем временем мать   его разошлась с его отцом, которого он позже нашёл, когда уже совсем взрослым был, но тот только сделал огромные глаза, не поняв вообще,  чего от него сын хочет, чего звонит,  если денег ему надо, так  их  у него нет, зато,  вон новая семья, впрочем как и у  матери Сереги, которая после развода снова вышла замуж и  всё  свое внимание сосредоточила на родившейся дочери.

         Ну, а   пока  Серега всё больше спивался и разносил  подносы, так и живя в том центре вселенной и летом на чердаке в доме уже у совсем стареньких деда с бабкой.  Так и взрослел.


        Стал не на чердак, а в тот центр  вселенной баб приводить, но хоть это и  был  центр и ещё и  вселенной, они у него всё равно  не задерживались, видя на утро  его припадки падучей, хватали свои  манатки и убегали как можно быстрее, даже не оглядываясь на сидящего в недоумении и  в   растерянности в центре темной комнаты Сережку.

       Наконец, ему повезло,  и одна из  остававшихся на ночь осталась  у него навсегда. Она до того, снимая комнату,  соседствовала с мужем и ребенком за стенкой этого дома,   с которым потом Сереге несказанно  повезло,  она,  если и  не навсегда, то надолго  всё ж  осталась,   не сбежала,  как остальные.  И они уже на пару стали мыкаться, дом ещё имел свой первозданный вид, то есть  состоял из   одной комнаты  без окон и  с  двумя дверями и с верандами вокруг этой комнаты, и потому   счастливая пара, правда, не понятно, кто из них был счастлив на самом деле, зимой проживала там, где не было  окон, но было две    двери,  а  на лето перебиралась на одну из веранд, и там продолжала наслаждаться жизнью.

          Приходили  холода и всё повторялось снова, как устоявшийся водоворот воды в природе,  парочка собирала вещички и хорошо, далеко с ними ехать не надо было, а всего-то ходить, направлялась  всего- то через одну и вторую  дверь в тот центр вселенной на зимовку, практически,   как медведь  в берлогу, которая очень  похожа была на их жилище без единого внешнего источника проникновения света, что значит электрическая лампочка должна была  гореть  круглые сутки, кроме  ночи,  иначе там ничего было   не разглядеть.

          Но семейство  Козловых было не просто  большое, а огромное,  и  не ограничивалось упомянутыми её членами,  и у мамы Сережи был ещё младший  брат,   полковник в отставке,  который жил вдали от этого  дома в Питере, и когда он на старости лет разошёлся со своей женой, то жить, находясь в Питере,  ему стало негде, он, как великий благородный  джентльмен,   оставил единственное свое жильё,  имевшуюся у него  квартиру своей  экс-супруге и переехал к матери с отцом на одну из тех  веранд, которая примыкала к центру вселенной, они все,  эти веранды  к ней примыкали,  и поселился там, отапливаясь   в холода  калорифером, а в сильные морозы ютясь,  не смотря на свои погоны,   на топчане в единственной нормальной комнате этого дома  у отца  с матерью, у  Сережкиных  деда с  бабкой.


         Вот так они все и жили дальше, и  до того  момента, когда  до Сережкиного “ ему так повезло”  было ещё далеко и потому, чтобы пройти на кухню  или в ванную и посетить туалетную комнату по нужде брат матери Сереги Юрий Борисович каждый  раз проходил  насквозь  через  центр  вселенной, где осенью и зимой обитала счастливая пара.


       Летом, в этот дом, там  имелся  ещё  и приусадебный  участок,  не очень большой правда, но имелся с плодовыми деревьями, зелеными туями  и дорожками из каменных плит, а за невысоким  забором, окружающим   эти владения,    виднелась речушка, куда можно было сходить позагорать или рыбу половить, пока она ещё  вся не была отравлена и не передохла,  а так как Юрий Борисович был не бездетным и у него было потомство, то оно, это потомство в лице взрослого  сына Игоря,  каждое лето и приезжало на отдых в тот дом и заодно на речку.

          Оно  тогда располагалось  на чердаке, заняв место Сереги, этому уже повезло, он больше не дышал воздухом,  сидя на чердаке, этой  участи удостоился   теперь питерский   музыкант Игорь.

          Но и  это ещё не всё, потому что у третьего по счету мужа Серёжиной мамы, которая и  с отцом сводной младшей сестры Сереги развелась и снова  вышла замуж,   она,   как в фильме “Привычка жениться”,  привыкла замуж выходить, и вышла замуж за пожилого  мужчину, который,  как и её  младший брат,   был  полковником  в отставке,  и  даже являлся   его тезкой, которого звали  Юрий Яковлевич.  А  этот полковник   тоже не бездетным  оказался, у него же жизнь за плечами была,  и не короткая до момента встречи этих  двух любящих сердец,  и его дочь Лада в лучшее время года, что значит в летнюю пору,   тоже приезжала,  как в санаторий на отдых  в дом Козловых.

         Где ещё и  она кидала свои кости с  вещами  неизвестно, в какой комнате или на какой веранде, короче в какой части этого санатория она  останавливалась никто не знал,   но когда она вылезала во двор с раскладушкой, к туям,   то местные мачо вылезали с биноклями из окон  своих хат, для того,  чтобы полюбоваться  на красивое тело Лады, выставленное напоказ не только под жаркие лучи солнца,  которая потом этим телом и начала зарабатывать. Так что, то  её лежание на раскладушке под биноклями  можно  было смело  назвать репетицией перед главным выступлением на сцене жизни.

          В общем,  вот в таком виде сохранялся   расклад  будущего Серегиного везения  вплоть до 90-х.  А   именно:

        Дед с бабкой, как и раньше,  жили  в тёплой комнате, Сережка с  чердака переехал вниз в центр  вселенной, и  там проживал уже вместе с любимой, которая,  узнав о его падучей,  не сбежала от него,  а даже своего четырёхлетнего сына отдала  на воспитание   своим родителям, уже   деду с бабкой своего сына,  потому что официант, не любивший детей,  поставил  вопрос ребром, прежде  чем  пригласить её посетить   центр вселенной и остаться в нём навсегда, сурово сказав: он или  её ребенок, короче, вдвоем и без ребёнка  летом они, собрав вещички,  тащились на одну из веранд, зимой  младший  брат матери со  своей веранды просачивался  через них в туалет и на кухню, летом  на чердаке гремел музоном Игорь, сын Юрия Борисовича, и  летом же проститутка Лада, дочь третьего мужа матери  Сережи,  демонстрировала  свои  прелести местному алкоголизированному бомонду,   лежа на раскладушке во  дворе  среди плодовых деревьев и стройных зеленых  туй,  и вот  так они жили, а где-то  сбоку подрастала  сводная младшая сестра Серёжки Аня. 

            Все они, весь этот длинный  список родственников  пребывал   не просто в родственных, а в официальных связях,   и потому каждый из них мог рассчитывать на кусочек от этого дома, когда мать,  как новый предводитель семейства,   после деда с бабкой,  и   глава  этого клана Козловых, прекратив свою врачебную деятельность, не до того было, нужно было срочно расширяться, а наступившие времена были просто  как нельзя кстати, и потому  она начала возить из Турции низкопробное золото, ювелирные золотые  украшения и  здесь,  на месте перепродавать их,  как высококачественные изделия из лучшего в мире дорогостоящего металла.  Плохо ли хорошо, но они приступили с её помощью, вернее с помощью денег, вырученных за высокопробное золото  к расширению дома.

           Спустя какое-то время   всё выглядело уже  совсем иначе, даже можно сказать,  прилично  —    всё  деревянное  здание обшито было  кирпичом, на месте  чердака водрузили  второй этаж,  который  занимала  теперь сестра Сереги, которая к тому времени будучи уже взрослой, обзавелась семьёй,  вышла   замуж и родила ребенка, себе дочку и  внучку для своей матери, которая с ней  круглосуточно и нянчилась, пока молодые  из себя бизнесменов  изображали, и маленькая   девочка радостно  бегала по полу второго этажа, а топот от её беготни отдавался на потолке  первого, где жили всё в том же центре вселенной и в трёх  утепленных верандах снова и теперь:
 
               Сережка с новой женой, он теперь женился официально, и  у его жены был взрослый сын, ещё  один настоящий и будущий  нахлебник  этого дома; как и раньше,   брат   матери Юрий Борисович, бывший полковник по-прежнему  тусовался на первом этаже, где был центр  вселенной и разросшаяся Московия,  и  сама мать там же  с мужем Юрием Яковлевичем,  оба бывшие  военные, брат и муж, затем  его сын Игорь, благо только летом приезжавший навестить отца-полковника, и следом в этом списке шла известная уже всем, ставшая  профессионалом своего дела  проститутка Лада, правда, не известно где, в какой комнате этого дома конкретно  обитала  ещё и она,  но только летом.    Всё это напоминало загадку про огурец по типу, что такое,    полна горница  людей, что без окон и  дверей и потому как они все там умещались,  несмотря на произошедшие перемены в благоустройстве,   всё равно было не понятно.

             При том, что  деда с бабкой на тот момент,  когда перестройка была закончена,  не было уже в живых, им повезло  больше всех, а не Сереге,  потому что они не увидят, как будут  по кирпичикам делить этот облагороженный и улучшенный  дом все родственники, которых стало за счет женитьб,  разводов,   новых замужеств и рождений  новых членов клана Козловых  очень много, они разрослись как на дрожжах,  и потому всё же везение Сережки было весьма  и весьма сомнительным, ведь пока, дожив уже до седых волос и став белым,  как лунь, он имел право проживать, как и раньше на одной из веранд, на той,  где он жил со своей первой пассией, а потом греться ехал в центр вселенной, теперь эта веранда  была,  как и остальные,  окружающие одну единственную  полноценную комнату покойных, но живых ещё тогда  деда с бабкой,  утеплена, и ему вместе с новой, тоже ставшей уже  старой,  женой не нужно было с наступлением холодов собирать вещички и двигать во внутренние кулуары этого дома.

          И  вот в этом и было его везение, на момент, когда он  со счастливым выражением лица взобрался   на бывший чердак, который был теперь балконом, предназначавшимся  для его подрастающей племянницы, дочери его младшей сводной сестры Ани, и кто его знает, может и ещё для каких-то её будущих детей,  и там,  как полноправный хозяин этого дворца,  с улыбкой на лице разослал всем- всем-всем  свои пламенные  приветы от самого  везучего человека в мире, не являясь на самом деле таковым, потому что всё его везение в кавычках ещё ждало его в недалеком будущем во время предстоящего дележа и не упрётся ли оно  в предложение покинуть дом деда с бабкой, в котором он вырос, хоть и не родился,   как уже однажды было, когда он первый раз нашёл себе постоянную женщину, согласившуюся мириться с его падучей, и они даже какое-то время жили отдельно от большой  семьи,  почти в курятнике,  чем закончится вся эта история с Сережкиным везением никто не знает,  потому что везение дело такое, очень разномастное и разношерстное,  и можно наличие у собаки собачьей  будки тоже назвать везением и сказать,  как же ей повезло, она нигде никогда не работала, только лаяла,  сидя  на цепи, а теперь  у неё вон,  целая  будка и такии-ие хозяева, с которыми ей, как с будкой,  тоже  страшно, нет, просто  сказочно  повезло.

29.01.2021 г
Марина Леванте