Сборник миниатюр Конец января

Сборник миниатюр «Конец января»

«Семья»

Первые задатки социофобии,
Развили у тебя родители в вашем же доме.
Их крики не перемешивались со словом «люблю».
Скрученная подъездная лампа у вас холле.
Третий класс, безответная любовь до окончания школы,
Приучили тебя к чехлам, и ты трахал похожую на ту
Что причинила тебе столько боли.
Учителя те ещё мудаки, жаловались родителям
На твои прогулы. А чё, пить пиво за гаражами тоже норм идея.
Только отцу не в кайф понимать,
Что его сын умственный калека.
У тебя есть отмаза - в твоей людской семье
Нет ни одного человека,
В свои 13 типо было опыта на пол века.
И мама понимая, какую свинью она взростила,
Всё реже заступалась, когда батя прописывал сыну.
Он считал что это помощь, нанося удары с двух рук,
Но вскоре на операционном столе
Оказался и сам хирург.
Он каким - то чудом пропустил взросление сына,
Хотя смотрел в оба глаза.
Жене пол века и красится как живопись абстрактная.
Сын спился, не получив паспорт, отец в запое, который он не скрывает,
Мама в загоне о красоте и так же на трассе.
Она курит и худая, но всё же сидит на массе.
Умер пёс, с которым семья играла, когда тот был щенком.
Бате давно стал гостем, в своём же доме родном.
И каждый винит соседа в зародившихся проблемах.
Мать - холод отца, отец - сына, сын - систему.
Только портрет бабушки смотрит укоризненно на троицу.
Она упокоилась, но оставила им сервант
Из него ели в счастливые моменты или праздник
Но посуда, бабули в шкафе с ракушками, до сих пор не тронута.


«Лучшая подруга»

Шнурки заправлю в берцы,
Подправлю берет двумя пальцами,
Ты хочешь чтобы я разделся,
Но я не побрился ни капли.

Ты ждёшь от меня те шутки,
Что писал я тебе в переписки,
Ждёшь от меня те фразы,
Обещанное вино игристое.
Собираясь с силой,
Говорю я мужское слово,
«Слушай...
Хорошая сегодня погода».
Ждёшь от меня харизмы,
Мужского образа,
И я как Ученик, бросаю сцепление с тобой,
И выжимаю в пол тормоз.

Не подумай ничего.
Не стоит от вредных привычек,
Ты сексуальна и красива,
Я не лжец - вот твоя тыща.

В следующий раз останься на чай,
Или уходи, хотя бы попрощавшись,
Если ты мне даёшь - мы типо встречаемся?
Хотя у тебя таких как я - как сахара в моем чае.


«Стих из заметок»

Сгонять в ленту, зайти в 305
Белый опель 919, в 305 к пол 10
Слабосолёная сёмга, пп чизкейк
ДОСААФ, Форма, Долговечность, Цель.


«ЦУМ»

Девять вечера настроение на ура,
В зубах папироса беломор канал.
Я иду по одному и тому же выученному пути,
Мой список покупок - как карта сокровищ,
Заставляющая меня идти
От магаза до магаза, в поиске заветных колбас.
Но вектор моего пути отклонился вниз
И я вновь иду за пивасом.
В пивнухе воняет рыбой, как в дешевом борделе,
Или на морской пристани.
Та же разливайка, те же мужики,
Что дешевле выискивают.
Среди вывесок «Чешское, Немецкое, Пиноколада»,
Бравые мужики выбирают «Бархатное».
Пока их сыновья в футбольной форме реала,
Пьют лимонад, хрустя чесночными сухарями,
И всем всё по кайфу, 80 рублей за литр.
Это не калька и водка, мы за 500 тут всё выпьем
Я до сих пор на пороге, ищу столик,
Тут всё забито, как койки в больницах под ковид.
Это не пивнуха, а бар, тут не просто пивас, а «Немецкое тёмное».
Тут мужики, а не алкаши, не пьющие водку, тут любят холодное
Они гурманы, но путают стаканы, напротив
С жигулёвским и рижским холодным
Зуммерки говорят, что трава не наркотик.
Для посетителей же пиво не алкоголь
Все они прорабы, а не химики
Мозгов бы хватило,
Да их пузики боятся обезжиривателя
Популизм - это страна спивается
Реализм - страна алкоголем спасается
Когда нибудь их сыновья
Станут такими же батьками
С бутылкой жигуля
«Сваренного по ГОСТУ. Мягкое.»


«Бригадир»

Одеваю синюю робу на исхудавшее тело,
Мне говорят прорабы, почему я опоздал,
Я стряхиваю с пальцев кровавую рвоту,
И говорю неловко, что проглотил насвай.
На заводе протух, как и то что я ем,
Зов ктулху, шапито - это я и Вазген.
Тяжелая форма, наступаю на бутылку венского,
Но корчусь от боли, вспоминая, что я не в берцах.
Пою Бориса Маисеева и Сергея Пенкина,
Но выходит так, будто я голос игрушки, где батарейка села.
Тела в станке советском - валяются кучей,
Сидевший бригадир твердит - несчастный случай,
Язык острее холопенье или чили,
Но пальцы крепче мальборо и кемела,
Мужик болеет болезнью неизлечимой,
115 или 134? - ровно залетел по обеим.


«Посёлок»

Лесополоса заменила парк в посёлке Черёха,
Вместо ТЦ киоск, до магнита час пешкарём,
И идя вечером за хлебом путём покороче,
Бабки и дети будут обходить мужиков стороной.
Собака нассала в наш водопой - золотой ключик.
Это не речная вода - в ней не плавают черви.
Без колодца в лесу мы точно бы мучались,
Пока в реке прибавляются новые крестики.
  Смотря на тёмно - серое небо.
   Я клеил картонки в форме солнца.
    Но скотч не держал звезду на стенах.
     Падало солнце не обрнив лучика доброго.
Спасались как могли, пили рассол в нём же тушили бычки.
Начало в госпитале - общага конец пути.
Кто стучится ночью не знает мама,
Я бью кулачком по стене - мне отвечают.
Здесь не только время уродует людей,
Наша биография заложена в песнях Хоя.
Впереди
Дети похожие на мужиков, на женщинах малахит.
На кухне кипятильник из бритв,
Вместо ферм - скотомогильники.
Жжём покрышки, восхищаемся чёрным дымом,
Над огнём греем руки, дышим копотью.
Деревянные погреба - гостевые домики,
Здесь нет соседей, просто лица знакомые.


«Завод»

В цеху рабочая неделя, прозвенел гудок
По цепочке трескается ветхий потолок.
Мы быдло и на дне, выискиваем
Того кто более днище,
Тоже на обеде есть гниль, и искать у кого в еде
Кости более сгнившие.
Беспалыми руками не соберёшь мысли в кучу,
Как заводские ребята при виде спирта, я радуюсь
От случая к случаю.
Не праздную дни рождения,
На которых шарики сдуваются быстрее чем я.
Руки не привыкли к стопкам, нужен гранёный стакан.
Выгляжу как батёк в кожанке, в руках жигулёвское,
Живу в месте, которое ассоциируется у всех девяностыми.
Отлетаю после пятой стопки
Телевизионные помехи стали колыбельной в жизни весёлой.
Тапки порваны, юность просрана
Работа до поздна, падик обоссаный.
Я такой старый, что называю вписки вечеринкам,
На которых я не был, ибо не покормлю кота вискасом.
Толкает голод на самую грязную работу.
За день тухнут кроссовки, от грязи болотной.
За 300 рублей в день сру в дырку где надо мной улей
Закурил спустя пол года как бросил, дурень.
Но закашлялся, ибо привык к казбеку, нз и перекуру.
Сварка здешних мест заменила блик солнца утром.


«Искал тебя»

Ткни ножом хоть в сердце, хоть в запятье,
Заставь жить на земле, или убей,
Боль наносит мне лишь фикспрайс,
Поднимая свои цены на пять рублей.
Я искал тебя,
Искал в каждой комнате и подвале.
Я искал тебя,
В вещах, что я с рынка крал.
Я не считаю себя злобным вором,
Сейчас холодно, чтобы там мерить вещи,
Стоя на картонке голым.
Я искал тебя,
Искал в картинной галереи Хельсинки,
Но даже там я в углу черный квадрат,
Ты по центру девочка с персиками.
Искал тебя в наших городах,
Не понимая, где вокруг, а где около,
Но тебя и там не найти, я был прав,
В стране пятиэтажек нет небоскрёбов.
Я пытался найти тебя,
В тех хапках на лестнице.
В тех mp3 передаваемых по блютусу.
Я искал тебя,
На последних страницах журнала,
Покупая анимации с котами,
И разный мусор.
Сидя на унитазе, я искал тебя,
В составе освежителя воздуха,
В нём ты оставила след,
Он пахнет лавандой и розами.


«Свисток»

Я пролотил свисток чтобы научиться свистеть,
Выпил мыльные пузыри, чтобы промыть желудок.
Теперь отрыжка из розовых пузырей,
И с оглушительным свистом пержу я.


«Домик для страшных игрушек»

Моя ночлежка на Горьком дне.
Я выбираю слова с приставкой "пост"
И передаю привет дворовой интеллигенции.
Близко к сердцу принимаю агрессию от вас
Ведь заменил весь свой словарный запас,
Состоящий из матов на блин блинский
И ёлки палки.
У меня целый изумрудный город бастионов,
А я бомж, спящий в гостевом домике.
Лишь бы спрятаться от тех людей,
Покупающих на почте лотерейный билет,
И там же гречку за сто рублей,
Пока я стригусь за две юбилейных монеты
У маминой подруги в парихмахерской "Наталья".
Смотря маниакально, на бабу что воняет
Тем дженкенмом, что пропал у меня из падика
Нет денег на сандалии, поэтому хожу в сланцах.
Стыдливо обхожу людей, с которыми давно не общаюсь,
Моя покупательная способность - воровать товары.
Мне не стать рыбаловом, моя удача скромная, вместо рукопожатия дуля.
Считаю сдачу и понимаю -
Опять обманули.
Эта продавщица дура - я знаю её секретик,
Что они таят от мужа с тем дядей Петей.
Дедом из столовой, где я обедаю,
хотя после их седьмой воды на киселе я понимаю,
Что даже дерьмо вкуснее
И запеканка из садика где я ссался в штаны.
Пока воспитатель не разрешал
Сходить в туалет и прятал горшки.
Выедал там же середину хлеба, представляя что это пистолет,
Или строил деревянными кубиками домик для страшных игрушек.
Как иронично, видеть спустя много лет старый мушкет.
В тазике древесного сарая, что я зову душем.


«Авокадик»

Приедь, я жду тебя в гости дома.
Мой самовар горячий, просыпана
Горсть сахара на скатерть протёртую,
Поедим варенье, закатанное бабушкой
Что я не видел пол века,
Посидим перед телеком, суша валенки
Влажные от дождя и метели.
Приедь, мой самовар пока ещё тёплый,
Я никого не жду здесь кроме тебя,
Звонок в моей двери, никогда не работает,
А в глазке тьма, но я открою всегда,
Даже не зная, кто стоит на пороге
Хочу увидеть родное лицо,
Но приходят лишь агенты рекламные,
И всё. Передо мной горизонт:
Подъезд.
Соседская тёмная дверь.
Пустота.
Я жду тебя, но самовар мой остыл.
Завяли те цветы, что покупал я
К твоему приходу,
Всё это ожидание - бездарный цирк.
Где играет всего лишь театральный актёр.
Попивая холодный чай из разбитой кружки,
Я смотрю на семейное фото, мечтая
Что там появится наше.
Но мой глазок слишком тёмный,
Чтобы в подъездной тьме разглядеть счастье.
Полароид не уловит моего лица.
Как и на всех фотках в потерянных альбомах.
Где даже солнце цветом сепии.
Каждая краска - чёрно белая.
Где каждое лицо, перечёркнуто крестиком.
Этих фотографий не было.
А то что есть - сжёг в подъезде.
Месть самому себе, или просто увечье.
Я представляю место, где нас нет.
И забываю всё, как старик Аркадий.
Ведь место, где меня нет -
Это твой дом.
А я курю в падике.

Для меня счастливый билет -
Билет с надписью твоей остановки.
Но я не знаю города.
Здесь только промзоны и рынки.
Остановка - скотобойня.
Следующая - скотомогильник.
Каждый трамвай едет без таблички.
Его путь очерчен рельсами.
Остановка каждую минуту - рельсы сгнившие.
Просто дай мне ориентир до твоего дома.
Ноги стёрты в кровь, но я дойду.
В этом городе нет ни души.
Есть только люди, болота и камыши
Распутья и перекрёстки,
Где каждая дорога разрывает меня на четыре части
Иду против часовой во все стороны.
В какую бы из них не пошел.
Я не вижу твоего дома.