Дурдом на марше для Вадима-2. Глава 18

 Но дочь, хлебнув еще глоток водки, продолжила с тяжкими слезами в голосе:

     - Сегодня нашему ребенку было бы уже тринадцать лет... Я ведь даже не знаю, как говорить - нашей дочери, или нашему сыну... Он навеки останется просто ребенком... Безымянным... Я даже не могу написать на бабушкиной могиле памятную надпись, потому что не знаю, кто он и когда родился... Я могу поминать его только в тот день, когда он погиб... Не тебя, мразь дохлая, я в этот день поминаю, а дитя свое, белый свет по твоей вине, мразь, так и не увидевшее! Вот что ты натворил своими капризами и пижонством, козлина капризная!

     У Ларисы Александровны из глаз брызнули слезы, но тут снова раздался голос Машки:

     - Нееет... Тебя, самодура, по-студенчески, по-простому, не устраивало... Ты меня не слышал... Никогда не слышал... Не желал слышать... Ты, скотина, вообще всегда слушал только свою левую ногу и выполнял исключительно ее желания и капризы.

     - Зануда... - зло буркнул Лазарев.

     От изумления у Ларисы высохли слезы...

     - Ты что себе позволяешь, козлина? - шепотом поинтересовалась женщина. - Не нравится - вали отсюда...

     - Да ладно тебе... - попытался успокоить Ларису Леонид Николаевич. - Машка повторяет одно и то же...

     - Да, повторяет... - зашипела на него женщина. - И будет повторять столько раз, сколько ей потребуется... А мы будем слушать... И запоминать...

     - Я в туалет хочу...

     - Иди во двор...

     - Лара, день белый...

     - Тогда заткнись и терпи...

     Леонид немного подумал и все-таки ушел во двор... А Лариса вновь стала прислушиваться к словам дочери.

     - Твоя левая нога пожелала сводить тебя в кафе-мороженое, - продолжала девушка, - так ты пожелал именно в "Космос". Но самое интересное заключается в том, что даже в тот вонючий "Космос", которого теперь нет и в помине, можно было с тем же успехом пройти через Кузнецкий мост, повернув с Трубной на Неглинную и обойдя то место стороной. А Петровку мы тогда переходили бы на пересечении с Кузнецким мостом, там, где два светофора и одностороннее движение в сторону, противоположную движению того лихача!

     Мать согласно кивнула.

     - Но тебе, козлу, это было неинтересно! - взвизгнула Машка. - Чтобы настоять на своем ты, мразь, объявил, что именно в этот день ты непременно желаешь посетить книжный магазин на Советской площади. Чего ты там забыл? Какие книги в том магазине забыла твоя левая нога, придурок долбанутый? Материалы Пленумов Компартии? Труды дорогого Леонида Ильича? Нет... Леонида Ильича уже давно не было... Уже был этот... который с пятном на лысине и с бабой за ручку... Он, вроде, тогда ничего эпохального не писал... Что ты в том магазине забыл, скотина дохлая? И почему не хотел дойти до того вонючего магазина на обратном пути, по прямой, по улице Горького, где днем ни одна зараза лихачить не осмелилась бы?

     Вернувшийся облегчившимся Леонид Николаевич чуть не рассмеялся, но вовремя взял себя в руки...

     - Много лет я запрещала себе даже думать об этом... - гневно продолжала девушка. - А сейчас понимаю - ты свою смерть забыл там, на том переходе. Ты к ней на свидание сам шел и меня вел, и ребенка нашего... И дошел... И довел... Как на казнь... Почему - как на казнь? Ты вел нас именно на казнь...

     Лариса Александровна задохнулась от слез.

     - Только зачем ты нас с маленьким туда поволок? - провыла Машка. - Чем мы тебе мешали? Если не нужны мы тебе были, почему ты не послушался меня, когда я гнала тебя? Зачем ты бегал  за мной, как собачка? Зачем ты уговаривал  меня замуж за тебя выйти? Тебе надо было всего лишь засунуть свой язык в жопу и промолчать... И ничего мне не предлагать... Я ведь замуж-то за тебя не рвалась... Я ведь тебя не принуждала... Я не просто не принуждала тебя - я о замужестве вообще не думала... Я собиралась повторить судьбу своей матери... Я собиралась родить ребенка и растить его... Замужества в моих планах не было... Не бы-ло... Тем более, с твоей избалованной персоной... Я свое место знала очень хорошо... Гораздо лучше, чем ты думал... Я и встречаться-то с тобой не хотела... И не встречалась бы, если бы ты за мной не ходил, как пришитый. Ведь ты же мне проходу не давал, козлина. Бегал за мной, как прыщавый отрок... Я уже не знала, куда от тебя деваться и как тебя отшить!!!

     Лариса Александровна болезненно охнула.

     - Я даже и не сказала бы тебе ничего о беременности своей... Я вообще думала, что тебе от меня нужна только постель. Я ведь легла с тобой ровно с двумя целями - ребенка зачать и твой пыл охладить... Думала сдуру, что ты, трахнувшись, добившись своего, очень быстро забудешь о том, как меня зовут. Но ты не отставал. И когда я забеременела, я хотела расстаться с тобой, гнала тебя, но ты продолжал меня преследовать.

     Лариса снова расплакалась...

     - Зачем я была тебе? - в пьяной истерике заплетающимся языком верещала Маша. - Зачем? Что тебе было нужно от меня? Я ведь ничего не могу и никакими нужными знакомствами не располагаю... И имущества у меня никакого и сейчас-то нет... А тогда мы с мамкой совсем трудно жили... На мне ведь всего два платьица было -зимнее и летнее... Я, голь перекатная, никого из ребят ни в школе, ни в институте не интересовала...

     Лариса заскулила, как раненый щенок.

     - Все искали хорошо одетых девиц со связями, с влиятельными родителями. - продолжала свою страшную истерику Маша. - Сразу, в лоб задавали вопросы о том, что у девицы есть, кем работают ее родители и какими связями они располагают.

     Лариса охнула.

     - Как только я отвечала, что у меня ничего нет, парней ветром сдувало... - горько всхлипнула Маша, но постаралась взять себя в руки и продолжила свою страшную исповедь. - Я ведь привыкла к этому... Я понимала, что замуж меня не возьмут... Я хотела только ребенка... Своего маленького ребенка, свою крохотную родную душу... Ребенка, которому нужна была бы я и моя любовь, а не мои связи... Ребенка, которому я могла бы отдать всю любовь, которую носила в себе... Ребенка, который наполнил бы мою жизнь счастьем...Мне не нужны были алименты от тебя... Я бы ничего не просила... Я бы растила ребенка сама... И даже, если для этого мне пришлось бы голодать, я была бы счастлива тем, что сыт мой ребенок... Я бы вспоминала тебя с благодарностью, как человека, подарившего мне счастье материнства... А вспоминаю, как чудовище, и не понимаю, как же тебя земля носила...

     Лариса взвыла от горя и унижения.

     - А тут ты и твое неправильное поведение... - продолжила Маша свою сумбурную пьяную исповедь. - И вопросов об имуществе и связях не задавал... Я голову ломала, пытаясь сообразить, что же у меня такое есть, на что ты польстился. Думала, что постель тебе нужна. Легла с тобой только для того, чтобы тебя отвадить... Но ты не ушел, не бросил... Ты продолжал ходить за мной, как маньяк... И говорил, что ты любишь меня... И настал день, когда я поняла, что влюбилась в тебя... Да, я влюбилась... Без памяти... И стала тебя идеализировать, как всякая влюбленная женщина...  И перестала замечать твои недостатки... Все, что до этого меня в тебе раздражало, стало милым...

     Лариса понимающе кивнула, словно дочь видела ее и рассказывала о своей жизни именно ей.


Продолжение следует...