Дурдом на марше для Вадима-2. Глава 21

- Почему? Да потому что она каждому вновь пришедшему в дом человеку, даже не узнав, кто перед ней - хороший человек или мерзавец - моя мамаша практически почти сразу рассказывает обо всех моих недостатках, по большей части выдуманных ею самой или ее омерзительными подругами... Выставляет меня перед всеми подряд даже не голой, а просто вымазанной дерьмом, причем даже не моим... И рассказывать ей, что она ошибается, бесполезно, впрочем, как и любому врачу... Это племя шизофреников в белых халатах считает себя непогрешимыми и всегда правыми... Они так сильно свихнулись на почве собственной непогрешимости, что уверены в том, что неправыми быть не могут... Никогда... По определению... А уж моя-то мамаша - и вообще... Вот, вроде бы, клялась не так давно, что будет думать о моем благополучии, о том, что я достойна уважения просто по факту рождения... И что?

     Лариса схватилась за голову...

     - В гостях у Берсеневых, как только Мишу с Лизой и Анну Михайловну увидела, так сразу их со мной "знакомить" начала не как мать, а как прокурор беспощадный... Вышинский в юбке... А на свадьбе что учудила? Как только бабушку твою увидела, сразу стала рассказывать ей, какой у меня тяжелый характер... И даже не подумала о том, что после ее разглагольствований я, сидя невестой на собственной свадьбе, чувствовала себя обгаженной... Ни за что обгаженной...

     Лариса удивленно-вопросительно посмотрела на Леонида. Поняв безмолвный вопрос, он утвердительно кивнул. Лариса Александровна опять истерическим жестом схватилась за голову...

     - Кто ее просил? - вновь сорвалась на визг Машка. - Кто ее за язык дергал? Кому это было интересно? Ну, почему обязательно нужно меня обосрать перед незнакомыми людьми? Зачем ей это? Неужели для здоровья? Почему не позволить жизни идти своим чередом? Почему не позволить людям познакомиться со мной настоящей? Зачем ей нужно было опережать события и вываливать все выдуманные ею же гадости сразу? Зачем ей нужно, чтобы люди смотрели на меня не равнодушным взглядом, а через очки, вымазанные дерьмом? А я знаю - зачем... Ей так хотелось... Ведь ни о чем, кроме своих хотелок не думает... Не приучена... Не подумала о том, как должна твоя семья теперь, после такой рекомендации родной матери, ко мне относиться? А я тебе скажу - только как к последней стерве, убившей их одного сына и внука... А потом уведшей из стойла другого... А я что - железная или каменная? Как мне все это вытерпеть? Как мне из этой клеветы выпутаться? Как не утонуть в этом дерьме, в котором меня топит собственная мать? Как мне с этим дерьмом жить? Ведь это не мое дерьмо!!! Не мое!!! Я другая!!! Совсем другая!!! Я никому не причиняю неприятностей!!! Но почему-то все считают это не силой, а слабостью моей... А слабого пнуть всем охота... А потом удивляются, почему это я агрессивно реагирую на их пинки? По какому праву терпила возражает?

     Лариса опять зажала себе рот руками.

    - Я же знаю, что не делала ничего из того, о чем всем подряд рассказывает моя мамаша! - визжала Машка. - Я и Вадима-то не держала, хотя постепенно влюбилась в него по-взрослому... И даже ребенка от него родить захотела... Не потому ребенка от Вадима  захотела, что он был бы тебе не чужой, а потому, что я люблю его... Вадима, а не тебя, паскудник дохлый! Но ты, мерзавец, мне и здесь подгадил... Ведь я и в этом смысле калека...

     Лариса охнула.

     - Ты же знаешь, что именно тогда сказал мне врач! Ты знаешь, мерзавец, что убил моего единственного ребенка! Единственного!!! Другого у меня не будет!!! Травма, полученная мною, в будущем не позволит мне иметь детей!!! Никогда!!!

     - Не может быть... - потрясенно прошептала Лариса. - Мне врач ничего подобного не сказал...

     - Знаешь, чего мне хотелось тогда больше всего? - взвыла Машка. - Правильно - сочувствия родной матери! Обычного человеческого сочувствия... Поддержки... Ласки... Мне хотелось поплакать с нею вместе... Но я со слезами упросила врача ничего ей не говорить... И в выписном эпикризе упросила ничего не отражать... Знаешь, почему? Знаешь - чтобы она не объявила об этом сразу всему свету... Чтобы надо мной не издевались, как над прокаженной!

     Лариса рыдала почти в голос...

     - Она меня даже замуж выдала и думала, что я, по скверности характера, выгнала мужика. А я - не по скверности, а потому, что через год после свадьбы он удивился тому, что я не беременею, и пожелал, чтобы я пошла и проверилась на предмет способности к деторождению... Он был вправе потребовать... Это право мужа... Что мне оставалось? Что? Мне? Оставалось? Чтобы скрыть свою тайну? От ни в чем не повинного мужика и от мамочкиного поганого языка??? Только сделать вид, что оскорбилась, наговорить ничего не понимающему мужику гадостей и выгнать...

     Лариса уже не могла сидеть - она рыдала, уже лежа на полу...

     - Потому я Вадиму и не говорила о том, что люблю его!!! Не могла!!! Я не смогла ему сказать ни одного нежного слова... Ни разу ему не сказала, что люблю... Ни разу не подтвердила матери ее предположение... Знаешь, почему? Потому что боялась... Всего боялась!!! Всего сразу!!! И всех...

     Лариса удивленно подняла голову...

     - Когда узнала, что он - твой родной брат, я страшно испугалась того, что пришел он не в поисках жены, а в поисках мести мне за твою гибель!

     Лариса тихо охнула.

     - Тогда мне стал понятен его первоначальный холодный взгляд,... от которого меня трясло в ознобе, как зимой голую на морозе... - взвыла Машка. - А потом,... когда он увидел, что я - не чудовище, и немного "протаял", то сразу начал мечтать сразу о двух детях... Вот тут я и испугалась по-настоящему... Испугалась, что меня обвинят еще и в криминальном аборте, которого я не делала...

     Лариса тихонько заскулила.

     - Только попробуй доказать это моей мамаше... - заплетающимся языком, заикаясь, продолжала девушка. - Ей же врачи не сказали, что я теперь на веки вечные пустышка... И тогда я решила, что ничего не скажу Вадиму... Выйду за него замуж... возьму его и твою, гад, фамилию, на память... проживу с ним столько, сколько смогу... А потом - будь что будет... Понимала я, что подлость делаю... что лучше мне отказаться от брака, оставить его свободным... но подумала не о нем, а о себе... Впервые в жизни... Не хватило мне сил разорвать по-живому... Не хватило сил человеческих выгнать любимого человека... Тем более, что он меня уговаривал и настаивал на законном браке... Даже венчаться со мною хотел...

     Лариса в прихожей брызнула себе нитроглицерин.

     - Я ведь и замуж за него пошла только для того, чтобы...  хоть капельку, хоть несколько месяцев, пожить нормальной жизнью, с любимым мужем... А потом... Потом я сохранила бы не твою, мразь, а его фамилию на память о нем... О Вадиме... - горько плача, пожаловалась портрету Машка. - И страшно боялась я того, что братец твой потащит меня в гости к своим родителям и познакомит со всей труппой... Они все ведь тоже любили тебя... Они же не знали тебя таким, каким ты был со мною... Они бы устроили мне за тебя такой трибунал, что...

     Машка разрыдалась. Спустя время, немного успокоившись, она продолжила свою страшную исповедь.


Продолжение следует...