Дурдом на марше для Вадима-2. Глава 22

- И что я должна была делать? Ехать добровольно на судилище к твоим родственникам, имея вместо матери-помощницы и поддержки мать-прокурора? А впридачу к ней хорошо устроившегося алкоголика дядю Леню, который всю жизнь мною не интересовался, а теперь, когда жена его из дома выперла, мамке в мужья, а мне в отцы навязывается... Да как активно...

     Леонид Николаевич сжал кулаки, и это его действие не ускользнуло от ужаснувшейся увиденному Ларисы.

     - А мать его только успевает поддерживать... - взвыла девушка. - Папой называть велит... Какой он папа? Вот Ниночке он действительно папа... А мне? Когда мы были маленькие, он хоть раз, отправляясь гулять с Нинкой, взял с собой и меня? Или я должна думать, что он за все Нинкино детство ни разу с ней в кино, в цирк или в зоопарк в выходной день не сходил? Сходил, наверняка... И не раз... Наверняка... Для нее время нашлось... А для меня?

     Лариса горько, но согласно кивнула... А дочь продолжала заплетающимся языком...

     -  Только меня с собой этот отец-молодец не взял ни разу... Похоже, что подорвал бы его семейный бюджет билет за гривенник... А уж петушок на палочке, наверное, вконец разорил бы... Только я петушка бы того у него  не попросила... Почему? Потому что я у матери-то никогда ничего не просила... Знала, как туго у нас с деньгами... А уж у чужого дяди не попросила бы тем более... А он, видимо, боялся... Папаша сраный...

     Лариса взглянула на Леонида и на сей раз ужаснулась откровенной злобе, отразившейся на его лице.

     - А был бы ты жив, - продолжила Машка, - все было бы по-другому... Даже, если бы и не ужились бы мы с тобой, даже если бы быстро развелись... А мы бы не ужились... Потому что ты меня не любил... В этом я уверена... Это я узнала там... На Петровке... На месте казни... Не состоявшейся для меня одной... И все равно... Если бы ты тогда остался жив... Все равно все было бы иначе... Мать бы занималась внуком или внучкой, а меня бы оставила в покое...

     Машка вновь разрыдалась.

     - Ведь мне ничего больше и не нужно... - с трудом, заикаясь и задыхаясь, проговорила она между всхлипами. - Только чтобы в покое оставили... Чтобы не клеветали на меня... Чтобы не обсирали бы ни за что ни про что на каждом шагу... Чтобы не обсирали меня перед каждым первым встречным... Чтобы не приписывали мне недостатков, которые "видели" во мне люди... Люди, ни разу в жизни не видевшие меня... Люди, не сказавшие со мной даже двух слов... Чтобы уважали меня по праву рождения... А не потому, что с меня можно что-то поиметь... Только и всего!!! Только чтобы оставили в покое!!!... Но ведь не оставляюуууут!!! И, наверное, не оставят никогда...

     Машка хлебнула еще глоток водки, немножко отдышалась и продолжила свою страшную сумбурную исповедь...

     - Братец твой мстить пришел... На трибунал хотел отвести... Ради этого, наверное, и в любви объяснился, и женился... Думал, что клюну и расслаблюсь... Но я не совсем дура... Я дура местами... Как бы сильно я его ни любила... Как бы ни хотела пожить с ним хоть капельку... Чтобы нормально... Чтобы настоящей семьей... Как бы ни хотела, но я не позволила себе расслабиться и попасть под очередную раздачу... Я о безопасности своей подумала... Хорошо подумала... Не состоялся назначенный твоим братцем трибунал над Машкой-стервой... Отполз, не солоно хлебавши, твой братец... А я, дура долбанутая, еще ждала его... Надеялась, что явится и скажет, что любит, что в счастье и горе...

     Девушка вновь разрыдалась. Спустя некоторое время, подкрепившись очередным глотком водки, она продолжила свои сумбурные речи...

     - Не явится... Забыл он уже о моем существовании, Мишка... Ну и пусть... Как смог, так и отомстил... Хорошо отомстил... Со знаком качества... Мне теперь ну если и не всю оставшуюся жизнь еще и от этого мучиться предстоит, то уж ближайшие лет пять-шесть точно... Ну и ладно! Значит, судьба у меня такая! Поломанатая... Поломанутая... Да какая разница как это сказать? Главное то, что понятно... Больно только очень... Никогда такой боли не было... Кажется, что внутри все болит... Каждая клеточка... Болит... А ведь на самом деле-то не болит... От обезболивающих легче не становится... Так больно, что жить не хочется...

     Лариса охнула.

     - А на улице зима... - продолжала Машка. - Из окна не выйти... Так, чтобы разом... Чтобы больше не было боли... Бог знает, как я мучаюсь... Он знает, что я стала сгустком боли... Он простит меня за то, что я хочу сделать...

     Лариса побледнела...

     - А мать, как почувствовала... - горько ухмыльнулась Машка. - Куда-то запихнула сумку с медикаментами... А я, когда ходила в магазин, не сообразила заодно пройтись по аптекам... Откладывается мероприятие, Мишка... Откладывается на пару-тройку дней моя встреча с тобой, говнюк дохлый. Но ничего... В следующее мамкино дежурство я не лоханусь... Обещаю...

     И вдруг Машкино настроение изменилось...

     - А вот не буду я ничего над собой делать... Не буду - и все... Много чести будет тебе и твоему братцу, если я из-за вас, козлов, на себя руки наложу. Это не месть... Это бегство... А настоящей моей местью будет то, что я, назло твоему брату, переживу эту боль... Она не будет мучить меня вечно... Со временем любая боль становится глуше... Вот и эта притупится... Станет легче... А потом утихнет... И я смогу жить дальше... Я проживу долгую жизнь... И даже постараюсь стать счастливой... И это будет моя месть вам - и тебе, и твоему брату-мстителю...

     Лариса осторожно перевела дух.

     - Вадима я со временем, наверное, прощу... - с мстительной пьяной злобой сообщила портрету Машка. - Во всяком случае, постараюсь простить... У него хотя бы для видимости была причина поиздеваться надо мной... А вот  тебя, козла дохлого, по самодурству обездолившего меня, я не прощу никогда... Не смогу... Почему? Да потому, что только ты, Мишка, виноват в том, что я осталась без надежды родить ребенка только для себя... Только ты, Мишка, виноват в том, что ко мне пришел этот "народный мститель" с ледяным взглядом... Только ты, Никольский, виноват в том, что я осталась калекой во всех смыслах, и не могу стать хорошей женой здоровому мужчине, которому нужна жена-прислуга, жена-нянька, а не жена-развалюха...

     Лариса снова горько расплакалась.

     - Я ведь даже погулять толком пойти не могу, - плача, продолжила девушка, - мне через сто метров прогулки уже присесть отдохнуть нужно... Не хочется, а нужно!!! Понимаешь разницу, козлина?

     Лариса кивнула так, словно слова эти Машка адресовала именно ей.

     - А зимой - вообще беда... - всхлипнула девушка. - Никто, кроме меня, не знает, как мне страшно переставлять слабые ватные ноги по скользкой дороге! Никто не знает, как я боюсь упасть и еще что-нибудь сломать!!! Никто не знает, как я боюсь упасть на спину и остаться на всю жизнь не просто калекой, а калекой в инвалидном кресле!!! Обузой на шее у матери!!! Боюсь!!! Боюсь!!! Боюсь!!!

     С каждым криком дочери Лариса вздрагивала всем телом так, словно в нее всаживали одну пулю за другой.


Продолжение следует...