Розалинд 02

Сэр Эдвард Богтон — почтенный сквайр из Регсби прокашлялся и решил поведать слушателям о проделках своего предка Однорукого Богтона, жившего в Елизаветинскую эпоху, который донимал всех при жизни и не успокоился после смерти.
- Мой прапрадед притеснял арендаторов и преследовал их жён. Одну из них, к моего прискорбию, он даже обесчестил. Бедняжка отравилась, хотя фермеры и распускали слухи, что это сквайр её отравил. Зачем ему это было делать?! На слёзы и жалобы он никогда не обращал внимания. В результате несчастного случая, видимо, подстроенного кем-то из арендаторов, Богтон потерял руку. Однако увечье его ещё больше разозлило. Когда он умер, все вздохнули с облегчением, в том числе и его родные. Только после его смерти появился однорукий призрак. То он правил бешено мчащейся каретой, запряженной четверкой лошадей, то являлся по ночам к своим потомкам. И они были вынуждены терпеть его выходки, пока один из них сэр Эдвард (мой тёзка) не договорился с двенадцатью священниками о проведении обряда экзорцизма. Пастыри загнали Однорукого Богтона в бутылку и утопили сосуд в деревенском пруду. Призрак перестал являться, но на наш род посыпались несчастья. Вначале скончался двадцатилетний кузен сэра Эдварда. Юноша страдал от венерического заболевания и употреблял лекарство. В 1780 году он скончался в доме сэра Эдварда. В отравлении молодого Богтона обвинили ирландца — капитана Джона Донеллана, мужа сестры покойного, по прозвищу «Алмазный Донеллан». Его так называли из-за алмаза, который он привез из Индии.

« Просто украл алмаз у индусов из какого-нибудь храма», - подумала с горечью Розалинд. У других слушателей тоже мелькнула такая мысль, но одни отнеслись к ней равнодушно — «Подумаешь, забрал у каких-то там индусов». У других — возникло чувство зависти: - «Повезло ирландцу!»

Между тем, рассказчик и не думал останавливаться.

- Хотя лекарство больной принял из рук матери, капитан был осужден на основании косвенных улик и был казнён, настаивая на своей невиновности. Спустя ещё девять лет усадьба сгорела. Потом неожиданно умер сэр Эдвард. Вскоре после его смерти, удивший рыбу мальчишка вытащил бутылку из пруда и отдал его потомкам призрака. Её вначале хранили в доме. В середине XIX века на месте сгоревшего дома возвели новый особняк. Неприятности не прекращались. Тогда сосуд с возмутителем спокойствия закопали в лесу. И на этом проделки призрака закончились.

- Кстати, о безруких призраках! - произнёс молодой джентльмен, имени которого Розалинд не запомнила.

- У нас в Уилтшире, в церкви Святого Петра сохранился надгробный памятник сэру Томасу Роугтону — статуя, лишенная рук. По легенде, они отсохли, когда вернувшийся с охоты сэр Томас кинул в огонь Библию своей жены. Она читала вместо того, чтобы готовить ужин для проголодавшегося мужа. В начале семнадцатого века Роугтоны продали поместье Гленвиллу. Когда тот сидел в Тауэре за поддержку Карла I, леди Гленвилл в отсутствие мужа зарыла где-то семейные драгоценности и серебро, опасаясь, что их конфискуют. И когда прибыли посланники Кромвеля, чтобы конфисковать имущество, леди Гленвилл не впустила их, размахивая горящим факелом, а затем швырнула его в дом на заранее сложенную там вязанку дров. Та мигом вспыхнула, и дом сгорел. В том же году погиб один из её сыновей, сражавшийся на стороне роялистов. С горя леди Гленвилл помешалась и не смогла вспомнить, где устроила тайник с сокровищами, что не помешало ей похоронить мужа и заказать ему памятник. После дух миледи искал тайник в деревне и на церковном кладбище ещё лет сто.

- Бедная женщина! - сказала крёстная. Розалинд мысленно с ней согласилась, ведь потерять ребёнка для матери страшнее, чем утратить имущество. И может поэтому её призрак появляется на кладбище, что там похоронены её близкие? А людям везде клады мерещатся.

- Вы не подумали, что из Тауэра так просто не выходят? - обратилась Розалинд к собравшимся. - Выпускали лишь тех, кто давал большой откуп. Скорее всего, тюремщикам заплатила леди Гленвилл, чтобы освободить мужа. Решив, что у неё есть ещё, «Круглоголовые» пришли за остальным.

Способность ставить себя на место другого, чувствовать его боль и видеть мир его глазами не позволили девушке промолчать.

И несмотря на то, что она говорила, как всегда, не повышая голоса, её слова доходили до самых чёрствых сердец.

- Браво, молодя леди! - воскликнул Оливер Прайс.

Розалинд с досадой на него взглянула. Меньше всего ей сейчас хотелось услышать похвалу.

Пожилая старая дама — подруга крёстной, которой та бросила красноречивый взгляд, отвлекла внимание гостей от Розалинд.

- Руины аббатства Торнтон в Линкольншире преследовал призрак Томаса де Гретема, - заявила она. Возглавлявший монастырь в конце XIV века, аббат пользовался репутацией чернокнижника и блудника. Когда его преступления открылись, Гретема заперли в подземной камере. Будучи ещё ребёнком слышала, как в 1830 году рабочие откопали его место заключения и нашли скелет, сидящий за столом с книгой, пером и чернильницей. После как кости предали земле, его дух успокоился.

- Пусть покоится с миром, - промолвила крёстная.

- Аминь, - поддержали её остальные, кроме сэра Оливера.

Обведя всех насмешливым взглядом, он неожиданно предложил:

- В нашем замке в Вудчестере по ночам можно увидеть призрак священника-доминиканца. Он высок и худ, под низко надвинутым капюшоном смутно сереет лицо с крючковатым старческим носом и глубоко посаженными глазами под лохматыми седыми бровями. Старик что-то бормочет себе под нос, только слов невозможно разобрать. А звуки его шагов гулко раздаются по всему замку. В детстве он пугал нас с братом до икоты. Его появлению предшествовали — крики в пустующих коридорах и голубоватое свечение в окнах. Со временем мы привыкли.

Так что если желаете собственными глазами увидеть привидение, то милости просим к себе в Глостершир. Я завтра вернусь туда, чтобы подготовить всё к приезду гостей. Кто решится принять приглашение, тех ожидаю на следующей неделе.

Надеюсь, вы примите приглашение, очаровательная леди, - понизив голос, обратился он к Розалинде.- Готический замок с привидением стоит того, чтобы на него взглянуть.

- Моя супруга будет рада гостям, - это уже предназначалось для всех остальных.