Первые карты. Уговор

   Совсем распрощался с жизнью. Отказался от тюремной пайки, чего зря продукт переводить. С утра вызывают по приказу начальника, зашел в кабинет ко всему готовый. Да только не к этому, не ожидал. На стуле в тени простенка, сразу не разберешь, офицер сидит на стуле. По выправке видно:

- Ну что же Харитон плохи твои дела. Каторга тебе светит. Другое предложение намерен оказать, готов ли терпеть лишения и неудобства ради дела Государева? Идем берега Северного моря описывать да картографическую съемку наладить. Дело непростое, не всяк к нему годен.

- А что ж мне терять-то, согласен. Только что-то лик мне Ваш больно знаком. Не Дмитрием ли кличут?

- Узнал!? Я и сам думал, что обознался, когда увидел вчера тебя под конвоем. Вижу, не забыл учебы своей, о друзьях товарищах память хранишь. Я ведь на год моложе тебя учился. Потом расскажешь о себе. А пока собирайся, вещи в камере забери.

- Да нет у меня вещей, ничего взять не дали из дома.

   Начальнику тюремного острога облегчение от этого. Не мог оценить, как поступать: засудить дворянина или как обыкновенного крестьянина в каторгу заслать. Кто узнает и найдет немного спустя следы этой истории. А тут само-собой все решилось.  Так в очередной раз жизнь совершила поворот, который под ветрами судьбы неизвестно какой путь принесет…

   Потянуло холодом. Ветер рвал и терзал слои воздуха на высоте, видно как он резко менял направления и снежная пелена крутилась и металась. Заряды снега, словно сугробы сталкивались над головой и, встретив преграду, осыпались вниз охапками белого кружева. Через несколько минут не угадывалось направления. Где в этой круговерти океан, где побережье, разобраться сложно. Хорошо, что Харитон не ушел собирать колья, вбиваемые вдоль побережья, а остался на месте. Благодаря этому знал, в каком месте находятся нарты и все имущество. Он оставил их возле большого камня на самом урезе воды, куда и начал спускаться наощупь. Внизу безветренно, снега уже привалило много. Разгреб сугроб лыжиной, поставил нарты на бок, чтобы пространство под ними было повыше. Закрепил, уперев в камень, жерди и закрепил сверху пологом шкуры . Эту операцию он проделывал много раз, потому и справился в считанные минуты. После чего заполз через отверстие внутрь и занялся простейшим обустройством «помещения».
   
   Темно. Пробил творило в сугробе и оставил жердину в отверстии, чтобы время от времени шевелить ею и не давать засыпаться. Иначе угоришь.  Подготовил плошку с тюленьим жиром. Начинается самое мучительное: нужно снять варежки, заправить в жир фитилек, скрученный из сухой травы. Затем зажечь спичку и сам фитиль. Такое устройство он использует давно, когда на берегах иссяк лес, и тяжело стало собирать топляк вдоль реки. Оно не только давало свет, но и отапливало небольшое жилище, похожее на нору. Пользуясь этим старым и проверенным способом обогрева, перенятым у местных жителей, он обеспечивал теплом себя и умудрялся согреть воду в медной кружке, которую берег, как самое дорогое сокровище.

   Харитон тщательно подготовил место для своего жирника, это он пристраивал при одетых рукавицах. После чего освободил руки и занялся спичками. Обмороженные пальцы потеряли активность, в перстах левой руки он вообще чувствовал онемение. Это значительно мешало в работе, а уж тем более в таком важном деле, как разжигание огня. Сквозь тряпки, которыми были повязаны пальцы. Он пропитывал тюленьим жиром кожу рук, чтобы уберечь от дальнейшего обморожения и потери чувствительности.  Достал из коробки спичку. Времени горения хватало, чтобы поджечь фитиль, горькая  правда в другом – сложно было удержать спичку, пока она передавала пламя жгутику из травы.

   Спички он носил теперь только с собой в специальном мешке из кожи, мехом внутрь. Еще месяц назад он затягивал бечевкой горловину мешка, чтобы исключить доступ воды. Теперь это было сложно сделать, не чувствуют  пальцы. И все же в сумочку -  и за пазуху. Только так можно спасать жизнь. Лег на бок, зажал коробку коленями, а спичку зажал обеими руками. Так меньше сказывалось  напряжение и удавалось унять дрожь.

- Нужно поправить шапку, непременно сползет на глаза в самый неподходящий момент, - подумалось ему.

   Ну что ж нужно рисковать. Чиркнул головкой о поверхность терки. Спичка вспыхнула и загорелась, осторожно поднес ее к фитилю и стал наблюдать, как он разгорается. Пламя колыхалось, играя с тенью на поверхности жилища. Но жировик не загорался, отсырела трава. Нужно просто подождать. Вспыхнула и погасла тряпка на левой руке пропитанная кровью, и начала тлеть. Боль от ожога пронзила мизинец, но он не смел отодвигаться от жгута, иначе погаснет огонек. Было больно, но он терпел. Радовало одно. Раз чувствуется боль, значит, кожа на руках жива. Наконец нехотя фитилек вспыхнул, видимо трава подсохла, и начал разгораться. Харитон продолжал держать кисти у огня, боясь пошевелиться. Пламя еще очень слабое и любое движение может вызвать волну и спасительный жировик погаснет. Наконец разгорелось, и он убрал руки.

   Это занятие утомило его, он откинулся на спину, чтобы дыхание уходило вверх и не потревожило пламя. В голове калейдоскопом понеслись мысли. Чередуя в полной хаотичности картинки недалекого прошлого и последовательность их истечения…