Хранитель времени

                ХРАНИТЕЛЬ ВРЕМЕНИ

                (сказка для взрослых)

                ...Малыше, навсегда

                «Ни к чему пытаться найти аналогии с реальными людьми среди реально живущих людей...»


                * * *

           - Молитесь за Орден наш, в котором Высший Разум собрал нас, дабы даровал Он нам милость свою, чистоту и духовную жизнь, дабы избавил нас и все другие Ордена от всего, что недостойно хвалы и противно Его заповедям.
             Молитесь за Великого Гроссмейстера и его верных Приоров, что управляют землями нашими и людьми, и за всех братьев, имеющих чин в нашем Великом Ордене Доминаторов, дабы служили они ему так, чтоб не отдалил их от себя всеведущий Дух Просветителя.
           Молитесь за братьев наших, чина не имеющих, чтобы они могли проводить свои дни с пользой и усердием, в трудах, так чтобы и они сами, и те, кто имеет чин, были бы полезными и смиренными перед Волей Его.
           Молитесь за тех, кто впал в смертный грех, чтобы Всепрощающий Дух Огня помог им в милости своей и они избегли вечного проклятия.
           Молитесь за земли, что лежат подле ног язычников, дабы Дух Просветителя пришел к ним с помощью, со своей мудростью и силой, чтобы вера в Высший Разум и любовь могли распространиться там и они смогли противостоять всем нашим, а значит и своим врагам.
           Молитесь за друзей и сторонников Ордена и за тех, кто творит дела в его славу и величие и жаждет совершать их, дабы Вселенная вознаградила их...
            Великий Магистр закончил общую молитву, окинул властным взглядом всех присутствующих и торжественно поднял правую руку, что для означало - все готово к началу таинства закрытого жребия.
            Тринадцать человек, тринадцать верных Приоров ровным кругом неподвижно стояли перед Великим Магистром Ордена Домината Луны , смиренно опустив головы и, стараясь не пропустить ни единого его жеста, мысленно повторяя про себя каждое сказанное им слово.
             Все Приоры были облачены в черные монашеские каппы с длинными капюшонами, их руки по локоть прятали тесные белые перчатки, одевать которые было положено только в самых торжественных случаях, а их лица были скрыты, лишенными всяких эмоций, мертвыми масками Кабуки.
            Свет от факелов на стенах тускло освещал сводчатый потолок, теряясь среди каменных плит. Но, подобно слепцу, воспринимающему окружающий мир на слух, этот древний свод умел наделять даже самые тихие звуки волшебным обертоном, заполняющим собой все пространство, подобно горному эху.
             - Благословенные братья мои! - обратился к Приорам Великий Магистр. - Вот и настал час величайшего похода, где каждому из вас предстоит стать мессией, неся с собой избавление миру заблудших и погрязших в грехе, неся им очищение от той скверны, которую они сами и породили, а после сами же убоялись и прокляли. И это не есть Армагеддон, ибо нету никакой вражды между Светом и Тьмой, ибо идем мы не против неразумных чад , а по воле их самих, возжелавших этого очищения и молящихся о нем.
              Великий Магистр подошел к покрытому бордовым бархатом престолу и взял в руки деревянный ковчег, в котором лежали тринадцать, ровно по числу Приоров, опечатанных свитков
             - И так, приступим! Я не знаю, кто из вас сейчас стоит передо мной, ваши лица скрыты под масками и поэтому никто не посмеет признать, что мой жребий был предвзят или предрешен заранее. Отныне вы ничем не будете отличаться от обычных людей. Благослови вас Дух Веры нашей! In via ad melius!
   -  In via! - гулким хором вторили ему Приоры...
       Согласно трактату "Сурья Сиддханта" наступал месяц Азвина, а древняя эра Сака, которая при добавлении семидесяти восьми дней делилась без остатка на число смерти, повозглашала начало високосного года...
       Полная Луна, находяшаяся в созведии Уттара Ашадха холодными пальцами дотронулась до кожи спящей Земли, заставив ее вздрогнуть в безмятежном сне и еще больше укрыться с головой в облака ...

                * * *

        У Времени нет никого, кого бы оно любило вечно…
        Время, как кошка, оно независимо и тебе всегда только кажется, что ты выбираешь его, на самом деле оно снисходительно выбирает тебя. Точно, как кошка, оно может подобострастно тереться о твои ноги, вызывая умиление и ложное чувство превосходства, а уже через секунду вонзить свои острые когти в твою плоть с такой ненавистью и остервенением, что не всегда с первого раза удается отразить это вероломное нападение.
        Время всегда обходится с людьми, как кошка, поймавшая в темноте зазевавшуюся мышь. Она редко убивает свою добычу сразу. Напротив, кошка сначала дает своей жертве поверить в то, что у нее еще есть шанс спастись, что все происходящее сейчас это сон, а жизнь это не то, что происходит сейчас — жизнь — это то, что будет потом...
        Время, как кошка, пользуясь правом победителя играет в свое удовольствие с наивными людьми, иногда на мгновение выпуская их из своих острых когтей, чтобы дать им возможность на короткое время вновь ощутить спасительный вкус мнимой свободы. Но чтобы Время не делало с нами в период своей охоты, его конечная цель — убить нас...
        При жизни люди полагают, что смерть — это то, что происходит только с другими...
        Но, надо отдать должное, время умеет не только разлучать. Иногда оно так замысловато плетет свои кружева дат и событий, что оказавшись в нужное время в нужном месте, совершенно разные люди, встречаются, чтобы на мгновение остановиться, затаить дыхание и отразиться в глазах друг друга...
            Но у Времени не было, и до сих пор нет никого, кого бы оно любило вечно…
            И никто на земле не знал об этом лучше, чем хранитель всех его тайн, единственный человек, сумевший договориться со Временем, который не только однажды замедлил его ход, но даже на какой то срок остановил его. Он остановил Время, просто отразившись в ее глазах.
            Этого человека звали Аль-Ми-Ксанджи. Это был человек без возраста, у него не было прошлого, он слабо верил в будущее, но зато он умел жить настоящим. Вся его жизнь заключалась в том, что происходит сейчас...
           Весь его дом был увешен, уставлен и, можно даже сказать, захламлен неимоверным количеством всевозможных часов, которых объединяло лишь одно, на первый взгляд, странное сходство. Их стрелки, подобно застывшим птицам, навсегда замерли на взмахе своих распростертых крыльев, которые, казалось уже, вот-вот готовы взметнуться в бесконечное небо, чтобы сопоставить точность своего хода с движением небесных светил. Сотни часов молчали, храня в своей неестественной немоте, неоспоримые доказательства всемогущества ничтожных на первый взгляд минут над всем, что имеет начало…
            Никто уже и не помнил, когда Аль-Ми-Ксанджи поселился в старом городе, но зато все знали точное время его появления в нем, потому что, как только его нога переступила центральные ворота, часы на главной башне остановились навсегда.
           Это был обычный город, жители которого просыпались, жили и отходили ко сну по часам. Вся жизнь их была неразрывно связана с течением временем — рождение, детство, важные и не очень события, старость и, наконец, смерть. Все имело свою дату, свой установленный черед, свою последовательность и свое точное время.
           Люди часто торопили время, но никогда не успевали за ним.
           Появившись в городе, Аль-Ми-Ксанджи поселился на втором этаже в старом флигеле недалеко от Горбатого моста, а на первом этаже открыл единственную в городе часовую мастерскую, над дверью которой висела необычная вывеска «Кладовая Счастья».
Горожане, до этого не имевшие возможности, починить свои сломанные часы, да и просто любопытные, потоком потянулись в новую мастерскую.
Заходить туда разрешалось только по одному.
Первое что поражало, зашедшего в мастерскую посетителя, так это даже не несметное количество всевозможных часов, которые висели по всем стенам, стояли на полу и просто доверху заполняли большие деревянные ящики, расположенные вдоль стен. Самое странное, что их настораживало, вселяло неуверенность и даже пугало так это абсолютная тишина, которая превращала каждого входящего в единственный источник любого звука, будь то движение руки, сделанный полушаг, короткий вдох — в такой тишине даже мысль уже казалась громко сказанной вслух.
В глубине плохо освещенного зала за столом сидел человек, лицо которого сложно было разглядеть в полутьме и поэтому каждый потом описывал его внешность по своему. Одни говорили, что это седой бледный старик, другие же наоборот считали его довольно еще молодым блондином и, пожалуй, единственное в чем все были единодушны, так это в том, что он безусловно немой.За все время никто от него не услышал неи единого слова.
Часовщик молча брал у посетителя часы, долго вертел их в руках, что то беззвучно шептал в циферблат, а после, опять же не проронив ни слова, просто откладывал их в сторону или бросал в один из ящиков.
Люди недоумевали и, стараясь услышать хоть одно слово из уст мастера, начинали напряженно вслушиваться в тишину. И тут до их слуха доходил еле уловимый, но ровный и столь привычный им звук их повседневной жизни.
Где то далеко-далеко, как будто из глубины веков, равномерно отбивая такт времени, тикал скрытый от посторонних глаз единственный исправный механизм часов.
Никто даже догадаться не мог, что так уже много лет стучит сердце Аль-Ми-Ксанджи...
          Удивительно, но покинув мастерскую, люди никогда не возвращались назад за своими часами, они выходили оттуда другими, свободными и неподвластными времени, без отсчета которого еще вчера не могли представить свою жизнь.
          Так очень скоро все жители города избавились от часов, вначале всем было очень непривычно, но через какой-то срок люди и вовсе забыли о существовании самого понятия Времени.
          Все просто пошло своим чередом. Так, наверное, жили в каменном веке, когда жизнь целиком соизмерялась и полностью подчинялась движению небесных светил и потребностям и желаниям человека. Люди начали жить так, как они этого хотели — вставали вместе с солнцем, шли на работу и работали уже не по часам, а по результатам запланированного и сделанного в итоге, они принимали пищу тогда, когда просто хотели есть, они перестали считать свой возраст и поэтому все дольше себя чувствовали молодыми и полными сил. Из жизни старого города исчезла постоянная спешка, суета и гонка со временем, неизменно и уже на старте обреченная на обидный проигрыш...
            С исчезновением времени его пустующую нишу в городе все больше и больше занимало умиротворение и наслаждение жизнью, как даром...

                * * *
           Эстель была единственным ребенком в семье. Она родилась восьмимесячной и поэтому ее борьба за жизнь началась уже с первых дней жизни. Никто, даже ее родители не верили, что она выживет, но она чудом выкарабкалась, как смогла выкарабкаться потом много лет спустя, когда заболела ветряной оспой.
          - Мне жаль, но теперь вам стоит уповать только на Бога! - горько вздохнув, вынес свой безутешный вердикт старый лекарь. – К, сожалению, я бессилен! Все в руках Всевышнего! Но, будь я на вашем месте, я поспешил бы отправиться за священником, навряд-ли она доживет до утра. Бедное дитя! Молитесь за нее!
            Всю ночь до утра мать с отцом просидели у ее кровати, не смыкая глаз. В душе они уже смирились со страшной потерей, и им оставалось только ждать этого холодящего сердце мгновения, когда их единственная дочь сделает свой последний вдох.
           Но свершилось чудо! К утру Эстель стало лучше - жар спал, а мертвенно белые сухие губы стали обретать здоровые черты, но самое главное, что сыпь на ее лице и теле покрылась сухой коркой и перестала выделять липкую гнойную жидкость, которая, как кислота, сжигала здоровую еще кожу, доставляя ей немыслимые боль и страдания...
           Эстель победила оспу, да так, что та не оставила даже следа на ее теле, за исключением небольшой, но глубокой оспинки на внутренней части левой груди, прямо под ее сердцем...
           Но эта память о болезни была никому не видна, кроме самой Эстель.
         - Откуда это у тебя? - спросит у нее один человек много лет спустя.
         - Это шрам от стрелы, которую пустил в мое сердце твой ангел, - улыбнувшись, ответит она.

                * * *

            Когда в нашей жизни мы встречаем любого человека, мы не знаем, что принесет нам эта встреча! Вполне возможно, что она нам послана свыше для радости или для разочарования, вероятно, что она способна изменить нашу жизнь к лучшему, а может быть просто преподнесена, как урок о том, что люди, попавшиеся нам навстречу не всегда достойны нашего внимания...
          Но можно быть точно уверенным, что любая встреча не бывает в нашей жизни случайной... Ничто в нашей жизни не происходит просто так...

                * * *
          Эстель была последней, кто посетил мастерскую Аль-Ми-Ксанджи с надеждой вернуть назад ушедшее время. Бесшумной походкой, пройдя мимо кладбища часов, она долго стояла напротив склонившегося над столом часовщика и не решалась сказать ему хоть слово.
         У нее не было даже с собой часов, чтобы был хоть малейший повод заговорить с ним.
          Она уже собралась было уходить, как мастер медленно поднял к ней голову и, как ей показалось, внимательно прислушался. Их глаза на мгновение встретились, и в этот миг весь мир на мгновение замер и по закону зеркал навсегда утонул в бездонном омуте этого мимолетного взгляда.
         Неожиданно он встал из за стола и, подойдя почти что вплотную к ней, напряг весь свой слух, пытаясь уловить источник знакомого ему с детства звука. Этот звук до доли секунды бился в унисон с его сердцем, и поэтому обычному человеку услышать его было просто невозможно. Такое точное совпадение биения сердец это вообще огромная редкость и практически уже перестало встречаться на земле.
          - Ваши часы изготовлены хорошим мастером! - впервые за все время заговорил Аль-Ми-Ксанджи, - Но их и вправду не мешало бы посмотреть. Приходите завтра, я что-нибудь придумаю и постараюсь помочь Вам...
Из мастерской Эстель тоже вышла уже совсем другим человеком. Она плохо понимала, что же произошло с ней там, в мастерской и куда исчезла эта повседневная обыденность, почему все то, что тревожило ее еще вчера, стало не главным в ее жизни.                Улыбаясь, она шла под лазурным небом по залитому солнцем тротуару, прохожие оборачивались ей вслед и никто из них не замечал за ее спиной белоснежных крыльев. Просто их сердца бились чуть-чуть по другому...

                * * *

          Все считают, что ночь нам дана для сна, а на самом деле она дарована нам для снов...
           Радостных или печальных, вещих или несбыточных. Сны это наши желания, наши страхи, наши надежды и наши мечты. Они окутаны туманом наших грез, они порою бесстыдны до неприличия, но, слава Богу, что они остаются только нашими, по детски откровенными и сокровенными. О них никто никогда не узнает...
           Ночь всегда сменяет утро и день.
           На следующий день Эстель пришла в мастерскую Аль-Ми-Ксанджи. Вместо часов она принесла с собой из самых тайных снов в его дом свое сердце...
           Ни одна встреча не бывает в нашей жизни случайной... Ничто в нашей жизни не происходит просто так...

                * * *
            Морской прибой миллионами брызг с грохотом разбивался о прибрежные скалы то и дело сгоняя особенно наглых чаек с полузатонувших камней.
           - Спасибо, что привез меня сюда, Аль! - стараясь перекричать шум волн, воскликнула Эстель. - Здесь так красиво и совсем по другому дышится! Я первый раз в жизни вижу море! Это просто какое то чудо!
           Они сидели на берегу и смотрели, как две великие стихии сошлись здесь воедино и именно своим непримиримым антагонизмом и непокорностью, создавали эту неповторимую гармонию природы, на которую можно было смотреть вечно.
           Он заботливо укрыл ее от ветра своим плащом, а она, переживая за него, старалась поделить этот плащ на двоих, от чего они с каждым мгновением становились все ближе друг другу.
           - Я люблю тебя, Эстель! - произнес Аль-Ми-Ксанджи, но очередной оглушительный накат волн полностью поглотил его слова и постарался унести их от нее подальше в море.
          - Я тоже тебя очень люблю, Аль! - подумала она в ответ.
         Для того, чтобы быть вместе, слова оказались совсем необязательны...

                * * *

        В эту ночь в доме Аль-Ми-Ксанджи на втором этаже до утра горел свет.
     - Что ты задумал, Аль? - с тревогой спросила красивая женщина в черном, изящно держа в руке бокал с красным вином. - Ты же знаешь, нам нельзя вмешиваться в жизнь людей, и уж тем более они недостойны нашей любви. Думаю, что для тебя не секрет, что Магистрат Ордена не одобрит твоего решения. Они и так уже достаточно осторожны к тебе, если не сказать больше. Аль, они не верят тебе! Ты же знаешь, что у нас делают с тем, кто нарушил рыцарский кодекс! Я чувствую, Магистрат задумал что-то очень плохое, а я никогда не ошибаюсь в своих предчувствиях! Остановись, Аль!
           - У нее на тыльной стороне анкерного колеса стоит очень редкое клеймо.. Видишь? Да-да, это два лебедя, образующие своими фигурами сердце. Таких механизмов раз-два и обчелся! Уникальный, можно сказать, механизм! - тихо, словно самому себе, произнес Аль-Ми-Ксанджи, переворачивая потрепанную страницу старой книги.- Но почему же так стерты все шестерни? Что же их так могло состарить?
         - Аль, ты что меня не слушаешь или просто не слышишь? Тебе угрожает опасность! - женщина сделала глоток вина, окрасив края бокала ярко-красной полосой. Глаза ее заблестели. - Ты не понимаешь, что, если с тобой что-нибудь случится, я тоже тогда сразу же умру! Я ведь не просто твой донат, Аль! Я не смогу жить без тебя!
        - Я это знаю, Грет! Спасибо тебе! И, если можешь, прости меня!.. Тебе пора, Грет! Светает!


                * * *
       
         - Аль, ты наверху? Я купила нам по дороге круассаны!Они еще горячие, я все руки обожгла, пока их донесла! - Эстель взбежала по лестнице. - Ты что, опять всю ночь работал? Аль, ну где же ты? Скорее обними меня!
              Она бросилась к нему в объятия и нежно прильнула к его груди.
               В ее прикосновении было столько доверия и какой-то детской незащищенности, столько тепла и нежности, что Аль-Ми-Ксанджи почувствовал, как каждую клеточку его тела переполняет неземная любовь к ней и невидимой солнечной аурой обнимает ее хрупкое тело с головы до ног, оберегая от всего, что может хоть как то обидеть ее или причинить вред...
         - Эстель, родная моя, как же я соскучился по тебе! - Аль-Ми-Ксанджи ласково поцеловал ее в макушку, в который уже раз ощутив всю прелесть пьянящего аромата ее светлых волос. Он внимательно посмотрел ей в глаза. - Ты бледна и тяжело дышишь, Эстель? Ты в порядке?
            - Это от счастья, Аль! - тихо прошептала Эстель. - Мне всегда мало воздуха, наверное, потому что я до сих пор не могу надышаться тобой? Да и лестница у тебя слишком крута! - она улыбнулась и еще сильнее прильнула к нему. - Все хорошо, не переживай, Аль! Мне с тобой всегда хорошо!


                * * *


               В этот день солнце, казалось, было готово зацеловать город! Оно ласкало своим теплом тени от огромных деревьев в парке, играло с их кронами и пыталось залезть своими лучами даже в карманы ничего неподозревающим прохожим.
                Двое влюбленных сидели на скамейке. Он — самоуверен и красив, она кокетлива и прекрасна!
                - А что ты не любишь на свете больше всего? - игриво склонив голову, спросила она.
                - Я не люблю, когда не звенят монеты в моем кошельке, а еще я очень не люблю, когда ты называешь меня своим дружком и отворачиваешь от меня свои губы! А ты? - молодой человек попытался обнять девушку. - Тебе, что не нравится?
               - Мне? - скромно отстранилась она от объятий и гордо вскинула подбородок. - Больше всего на свете я презираю ложь...
              Человек, сидевший напротив, невольно улыбнулся.
              Ведь он то точно знал, кто из них двоих говорит правду...


                * * *
            Проснувшись еще до восхода солнца, Великий Магистр уже с утра почувствовал себя уставшим и совсем неготовым к новому дню. Вот уже, который день тяжесть стальным обручем сдавливала ему голову и не давала покоя ни днем, ни ночью. Он пытался понять, какую же ошибку он допустил изначально при выборе тактики своих действий.
             Что-то с самого начала пошло не так в задуманном им и на первый взгляд, казалось, таком простом эксперименте. Разосланные по разным городам миссионеры, то и дело сообщали ему о своих неудачах и это не могло его не тревожить.
              Что, казалось, было проще лишить людей того, что приносило им страдания! Ложь... злопамятство... болезни... всемогущая власть денег... страх перед быстротечностью времени, наконец...
                Вся информация об этом тщательно собиралась несколько лет, прежде чем Магистр принял решение начать это беспрецедентное вторжение в людское бытие в поисках оптимальной модели человеческого мироустройства.
                Именно с этой целью в различные города земли им было разослано тринадцать миссионеров, тринадцать верных Приоров, которые должны были избавить живущих в них людей от одной из категорий, по их же мнению, мешающих им жить счастливо.
                И вот теперь неудачи преследовали их одна за другой!
                Первым потерпел поражение Гарант Правды, избавивший людей от присутствующей в их повседневной жизни лжи.
                Оказалось, что люди и дня не могли прожить без нее. Причем все без малейшего исключения. Мужья врали женам, жены - мужьям, дети — родителям, продавцы - покупателям, врачи - пациентам, а всеми уважаемые политики лгали вообще всем подряд.
                Мало того, каждый живущий на земле умудрялся врать самому себе, всегда пытаясь оправдать собственную ложь!
                Человек, говорящий только правду, оказался не только неудобен, он становился социально опасным для окружающих и для себя в том числе.
                Чтобы избежать разоблачения, люди уже на следующий день перестали разговаривать между собой, они остались со своими мыслями, от которых их также бросало в холодный пот и вынуждало опасливо озираться — только бы никто не узнал, что творится в их голове, случайно не заметил в их глазах этих спрятанных внутри и скрытых за пластилиновыми улыбками, чудовищ.
                Никто больше не хотел идти во власть, потому что искренний гнев живущего только правдой народа ничего не сулил, кроме проклятия, скорого суда и, в конечном итоге, эшафота.
                - Ты любишь меня? - спросила она.
                - О чем ты? - удивился он. - Ты красива и я просто хочу с тобой переспать.
                - А я с тобой не продешевлю? - откровенно спросила она. - Ты же, я надеюсь, не беден и у тебя сейчас нет никого, кроме меня?
               - Ну, как же нет? - чистосердечно признался он. - У меня, таких, как ты даже не одна, но, правда, они мне уже порядком надоели, а ты ведь не проститутка, чтобы тебе платить за это.
               - Нет, я не проститутка, но за все в этой жизни надо платить! - искренне парировала она. - Ты, конечно не вариант, но переспать с тобой я бы не возражала...
              На четвертый день Гарант Правды покинул сошедший с ума город...
              Следом за ним вернулся ни с чем Чистильщик Памяти.
              Его задачей было не позволять людям запоминать нанесенные им обиды и помнить только добро. Каждые три часа их память о плохом проходила процесс обнуления и полного очищения на уровне отделов головного мозга, отвечающих за негативные реакции.
              Но это не принесло ожидаемых положительных результатов. Оказалось, что добрыми намерениями и делами люди тоже были способны творить зло.
              Так они начали убивать тяжело больных людей и немощных стариков с целью облегчить их дальнейшие страдания. Они свято верили, что делают им добро!
              Во имя добра они начали сажать в тюрьмы и даже казнить всех инакомыслящих, потому что по их разумению инакомыслие было истинным злом, сеющим только раскол и смуту в изначально правильном обществе. А любому злу не место среди общего вседобра!
               Миссия Чистильщика Памяти также неожиданно закончилась полным крахом!



                * * *

               - Знаешь, когда я была маленькой, я часто болела и родители надолго отправляли меня в деревню к бабушке, считая, что там мне будет лучше. Так вот, представляешь, я с первого дня приезда к ней начинала страшно по ним скучать. Я каждый день с нетерпением ждала их и в ожидании часами могла смотреть на дорогу. А они все не приезжали и не приезжали!.. Мне кажется, что я так сильно тебя люблю, потому что именно тогда меня недолюбили мои родители, а у меня не было возможности одарить их своей любовью, просто потому что их не было рядом. И вот моя любовь так долго копилась в сердце, что я иногда даже боялась умереть от этой ни с кем неразделенной любви. А теперь не боюсь, потому что точно знаю, для кого я так долго берегла ее. Здорово ведь, скажи, Аль? - Эстель всем телом прижалась к Аль-Ми-Ксанджи и, словно боясь, что он может исчезнуть, крепко обняла его и для пущей верности закинула на него сверху свою ногу.
               -Да у тебя ноги просто ледяные! - воскликнул Аль, - Ну уж нет, я не позволю тебе просто так мерзнуть рядом с собой!
               Он страстно обнял ее и покрыл жаркими поцелуями. Она закрыла глаза, ее тело стало невесомым, голова закружилась, а сердце заколотилось так, что, казалось, готово было выпрыгнуть из груди.
                И не было в их жизни больше часов, как и не было вовсе тех лет, которые они прожили до момента встречи друг с другом!


                * * *

              Редко бывает, когда возвращаешься домой с тяжелым сердцем! Его возвращение как раз было именно таким!
              Вертр, Верховный Травник приехал в резиденцию Ордена Домината глубоко за полночь, очень уставший и далеко в не лучшем настроении.
             - Ваша Светлость, о Вашем приезде доложить Магистру? - поинтересовался ночной жрец.
             - Пожалуй, не стоит! - устало покачал в ответ головой Верховный Травник,  - Завтра с утра я сам посещу Гроссмейстера и представлю ему результаты своей миссии! А сейчас я очень устал и хочу хоть немного отдохнуть с дороги.
               Поклонившись, ночной жрец, бесшумно покинул зал.
                Оставшись наедине, Верховный Травник, тяжело опустился в кресло и, не отрываясь, стал смотреть на дрожащее пламя свечи.
              Что он мог завтра с утра доложить Магистру? Что он безоговорочно проиграл свою партию, а потерпев поражение холоднокровно уничтожил целый город!
              А как все хорошо начиналось! С появлением в городе Травника люди от рождения до смерти были избавлены от всех болезней, полученные ими бытовые раны быстро заживали безо всякого следа, даже роды не сопровождались теперь нечеловеческими муками и страданиями!
             Когда же приходил запрограммированный при рождении биологический срок смерть наступала мгновенно и безболезненно!
            Люди боготворили Травника и почитали его силу и способности, как посланный им дар свыше.
              Но вскоре они, поверив в свою неуязвимость перед недугами, перестали опасаться всего, что могло бы принести вред их здоровью. Они перестали следить за собой, пристрастились к табаку, стали все чаще тешиться вином и, следуя сиюминутному зову похоти, погрязли в разврате и прелюбодействе.
              Даже умываться стало теперь для них вовсе необязательным!
              Город очень быстро превратился в грязную помойку, населенную тучными, часто совокупляющимися прямо на улице нетрезвыми людьми, рядом с которыми пировали такие же точь-в-точь городские крысы!
             И те, и другие отличались прекрасным здоровьем, самочувствием и аппетитом!
             Город стал подобен Содому и Гоморре, и Травнику не оставалось большого выбора для принятия своего рокового решения!
             После первого появления кровавой сыпи у месячного младенца и смерти последнего жителя города прошло не более одного месяца. Страшная эпидемия чумы никому не оставила даже малейшего шанса остаться в живых! Никому, кроме вездесущих и, наверное, бессмертных крыс...
             Верховный Травник наконец оторвал свой взгляд от свечи.
                - Надо все таки как то постараться уснуть! - подумал он и вдруг увидел лежащий на столе запечатанный конверт. Почему то ему стало еще тревожней на душе. Короткое письмо гласило:
                «Дорогой мой брат и друг! Мне очень нужна твоя помощь! Ты знаешь, что я бы никогда не посмел обратиться к тебе с такой просьбой, но здесь дело касается жизни и смерти и не приемлет даже малейшего промедления! Как можно скорее приезжай ко мне, ты знаешь, как меня найти. Только прошу тебя, приезжай, как можно быстрее! С великим почтением, всегда твой Аль-Ми-Ксанджи!»
              - Касается жизни и смерти..- задумчиво повторил Верховный Травник и задул догорающую свечу, - а когда я был кому-то нужен по другому поводу?
                Утро не предвещало ничего доброго.



                * * *


                Она даже ночью, оставшись наедине не позволяла себе ни малейшей вольности, касаемо своего внешнего вида. В ней все было безупречно, начиная от прически, контура чувственных губ и заканчивая ухоженностью кончиков ногтей на пальцах!           Необычайная красота, все женское совершенство, которое было в арсенале природы, все было без остатка отдано ей.
              Она знала это и от этого страдала еще больше!
              Грет оказалась в Ордене Домината совсем еще юной девочкой. Это произошло случайно. Когда их дом уничтожил пожар, она была единственной, кто чудом сумел спастись от бушующего пламени, который на всю жизнь поселил в ней страх перед открытым огнем и отвращение к запаху жареного мяса.
              Ее, плачущую и напуганную до смерти нашли под утро соседи, но, не желая вешать себе на шею еще один рот, на следующий же день отвезли и подбросили к Дому ПрОклятых, просто оставив ее на его пороге.
             Это был самый известный в округе и самый закрытый для посторонних глаз сумасшедший дом!
            Три года Грет прислуживала там по хозяйству и делила кров под одной крышей с самой королевой Марией-Антуанеттой, великой авантюристкой всех времен и народов Матой Хари и легендарной предсказательницей Кассандрой.
               Все трое утверждали, что они тоже чудом избежали смерти и теперь вынуждены скрываться здесь до той поры, пока люди навсегда не забудут о их существовании.
             Все свободное время первая учила ее благородным манерам, вторая изысканности и искусству обольщения, а третья умению предсказывать будущее.
             В Доме ПрОклятых на окнах были кованные решетки, на дверях массивные замки, но время, как ни странно оставалось среди этих стен свободным...
             Именно полученные в этом доме навыки впоследствии и привели Грет к должности прецептора в Ордене Домината и оказали огромное влияние на ее характер и те высочайшие требования к себе, планку которых она никогда и ни при каких обстоятельствах не позволяла себе снизить.
            В отличие от других постояльцев Дома ПрОклятых, Грет, не числилась в списках безумных пациентов и имела возможность покидать его по различным хозяйственным делам. Однажды, когда она возвращалась из города по лесной дороге, ее застала сильнейшая гроза.
             Это было безумно страшно! Небо мгновенно стало черным, как будто кто то специально пролил на него пузырек с чернилами, тут же поднялся ураганный ветер, который заставлял кланяться молодые деревья до самой земли, а молнии и гром были такой неимоверной силы, что казалось, по ту сторону неба началась великая решающая битва между небесными полками тьмы против рати света!
              Стараясь укрыться от проливного дождя, Грет спряталась под густыми ветвями высокого вяза и с ужасом смотрела, как полыхает белым огнем небо над ее головой. Точно так же, как когда то полыхал ее дом!
             Вдруг она заметила, стоящего недалеко и прячущегося под другим деревом, незнакомого человека. Неожиданно раздался оглушительный раскат грома и человек вспыхнул, как факел и до нее отчетливо дошел запах жаренной человеческой плоти.
            Грет зажмурилась от страха, но справившись с собой, нашла в себе силы открыть глаза. Человек по прежнему стоял, тесно прижавшись к стволу дерева, и, кажется, был невредим.
              - Беги!!! - что было сил, истошно закричала ему Грет, - Скорее, беги, ко мне!!!
          Человек вздрогнул и, толком не понимая, кто ему кричит интуитивно бросился в темноту на голос.
           - Ты кто? - перекрикивая шум дождя, закричал он, оказавшись плечом к плечу с Грет, - Откуда ты здесь взялась? Одна в лесу!
               Вместо ответа раздался ужасный грохот, сопровождающийся ослепительной вспышкой и дерево, под которым минуту назад стоял человек с треском раскололось вдоль по стволу и моментально вспыхнуло сине-белым огнем, разбрасывая вокруг себя сонм ярких смертоносных искр!
               Человек прикрыл собой Грет и почувствовал, как все ее тело сотрясает мелкая дрожь, как будто молния все таки успела задеть ее своим электрическим крылом...
              - Откуда ты знала? - спрашивал ее потом Аль-Ми-Ксанджи.
              - Я просто почувствовала... Я никогда не ошибаюсь в своих предчувствиях..Ты должен об этом помнить, Аль! Меня ведь учила сама Кассандра!
              Тогда ей вдруг очень захотелось обнять Аль-Ми-Ксанджи. Но он стоял к ней спиной, курил трубку и о чем-то думал.
             И она не посмела...
             - Ну и где же ты, моя милая Мата Хари? - стряхнув пепел на пол, с горечью подумала Грет.


                * * *


              - Почтеннейшая публика! Только одно представление! Наш самый известный в мире цирк приглашает вас ровно в девятнадцать часов по местному времени посетить наш веселый балаган и получить незабываемые впечатления! Дешевые билеты взамен на дорогие воспоминания! Причем второе — на всю оставшуюся жизнь!!!
              С гастролями передвижного цирка в городе поселился праздник! Играли медные трубы, зазывалы били в диковинные барабаны, а смешные клоуны разбрасывали конфетти и угощали прохожих конфетами.
              Город ожил в ожидании невиданного представления, все сразу устремились на главную площадь и начали бурно аплодировать.
              - Господа, убедительнейшая просьба! Пожалуйста, не мешайте нашим прославленным воздухомерам надувать наш прекрасный шатер. Убедительно просим вас, разойтись! Мы будем рады видеть вас ровно в девятнадцать часов! А пока, прошу вас соблюдать спокойствие и временно очистить площадь!
             - О чем они говорят? Что такое девятнадцать часов? Почему они не начинают? - недоумевали горожане, - Ведь все, кто хотел это посмотреть, уже давно собрались!
            Толпа начинала недовольно роптать.
             - Они что здесь, в этом городе, все идиоты? - спросил директор цирка у главного администратора.
             - Одну минуту! - немного растерялся тот, - Чтобы это подтвердить или опровергнуть, мне необходимо какое то время...
             - Время? - с сарказмом и нарочито тягуче переспросил директор. - Я уже неоднократно просил Вас в моем присутствии не упоминать это гнусное понятие — время... ну, конечно, за исключением тех случаев, когда оно приносит нам деньги. Но это, к сожалению, не сегодняшний случай! И именно сегодня мое терпение лопнуло! Мне очень жаль, но с этой минуты Вы просто самый обычный никому ненужный бродяга! Всего Вам хорошего! Вы уволены!
            - Сэр! Пожалуйста! Вы же понимаете, что для того, чтобы найти новую работу, мне нужно какое то...
            - Неужели опять время? - расплылся в ядовитой улыбке директор цирка, - Будь оно проклято, это время и пусть вечно горит в аду тот, кто его впервые выдумал. Не смею вас больше задерживать, сэр...

 
                * * *


             - Аль, что со мной? Мне как будто не хватает сил вздохнуть! Я очень устала и хочу спать! Ты полежишь рядом со мной? - Эстель завернулась в одеяло, положив под щеку его теплую ладонь, и сразу же уснула..
              Последнее время сердце Аль-Ми-Ксанджи не покидала тревога. Эстель с каждым днем чувствовала себя все хуже, и он знал причину ее участившегося недомогания.
              Сердце в ее груди, стараясь попасть в такт биения его собственного, торопилось изо всех сил — сил, которых с каждым ударом становилось все меньше. С неимоверным трудом, оно еще успевало за ним, но эта гонка только разрушала ее маленькое любящее сердце и приближала его к трагической развязке.
               Аль-Ми-Ксанджи с нетерпением ждал Великого Травника. Только он мог спасти ее от неминуемого конца.
               И времени для этого оставалось очень и очень мало!
               Времени??????????????????????????????????????
               Впервые за всю жизнь, то чего он лишил этот город для достижения Счастья, было так необходимо ему сейчас!
                Всего лишь немного Времени...


                * * *

                Грет шла вслед за магистром вдоль каменной колоннады, поросшей густым виноградником и ловила себя на мысли — как же он сдал за последнее время! Он и так никогда не был многословным, а сейчас за весь путь вообще не проронил ни единого слова.
                - Грет, это правда? - неожиданно обернулся Магистр и проницательно посмотрел ей прямо в глаза. - До меня доходят слухи, что у Аль-Ми-Ксанджи отношения с какой-то горожанкой? Я, конечно, не верю в это - Аль-Ми-Ксанджи не мог нарушить Священный Кодекс Ордена, но мне хочется спросить об этом у тебя. Может быть потому что, в отличие от многих, я беспрекословно доверяю тебе, Грет! Тем более ты ведь всегда все знаешь!
                - Мой Гроссмейстер, подобные слухи могли распустить только недоброжелатели и завистники почтенного Аль-Ми-Ксанджи! Тем более сейчас, когда на фоне провалов других миссионеров, у Аль-Ми-Ксанджи теория Вашего гения находит свое воплощение, как нельзя, успешно, - не отводя взгляда, ответила ему Грет. - Вы ведь знаете, его всегда немного недолюбливали, хотя бы за то, что он Ваш лучший и любимый ученик, как и за то, что он всегда имел и имеет свое мнение, совершенно не опасаясь во всеуслышание высказать его, в том числе и Вам, Магистр.
            - Вот-вот, свое мнение! - с какой-то отрешенной грустью, задумчиво произнес Магистр. - Я сам всегда уважал его за это и, скажу тебе по секрету, Грет, в то же время всегда тревожился, что именно по этой причине он может повести себя как то не так. Как то вопреки... по своему... Во всяком случае, спасибо тебе! Ты развеяла мои сомнения, хотя следует признаться, породив иные переживания, не менее значимые для меня, а значит и для остальных тоже.
            - Не сомневайтесь, Магистр! - уверенно ответила Грет. - Я недавно посещала Аль-Ми-Ксанджи, и, как Вам уже докладывала ранее, он всецело занят исключительно работой.
           - Зачем я вру ему? - подумала она. - Ведь скажи я сейчас правду, он бы тотчас уничтожил ее. И все! И не было бы между нами никакой преграды! Он бы был только моим и ничьим больше...
          - Вот именно, зачем? - подумал про себя Магистр, и они пошли дальше.
         - Ваше сиятельство! - догнал их по пути дневной жрец. - Верховный Травник покинул территорию Ордена! Он просил передать Вам это прошение!


                * * *

           - Ты уверен, что она уснула?
           - Да, я сделал все, как ты мне сказал. Она даже ничего не заподозрила, мы часто вечерами выпивали по бокалу вина, поэтому все было обычно и, слава Вселенной, не вызвало у нее никаких подозрений.
       - Вот смотри, Аль, это выкладка из матрицы главной книги Ресурсов. - Верховный Травник развернул большой лист, весь исчерченный линиями сложных монограмм с проставленными на них многочисленными цифрами и датами, и показал его Аль-Ми-Ксанджи. - Ее биологический срок пребывания в нынешнем статусе истекает через два месяца и три дня. Надеюсь тебе не нужно объяснять, что это значит? Я очень сожалею, Аль! Но это все изначально заложено в программу и уже не подлежит изменению. Количество всех выбывающих из эксперимента, как и вновь приходящих в него должно быть строго сбалансировано с небольшим коэффициентом прироста на случай неспрогнозированных конфликтов спровоцированных самим биоресурсом. Мы здесь, только для того, чтобы контролировать этот процесс. И не больше того! Она скоро умрет, Аль!
                - Что мне делать, Вертр? - взял его за руку Аль-Ми-Ксанджи и до боли крепко сжал ее. Его глаза были наполнены безудержным отчаянием и мольбой. - Ты же можешь вылечить ее! Я знаю, ты можешь ее спасти!
                - Да, могу. - холодно согласился Вертр. - Но не имею права! Кодексом запрещено нарушать ход линии замещений, и ты сам об этом прекрасно знаешь! Любой из нас, сделай это, немедленно будет низложен и переведен в другой, более низший статус. А я не хотел бы этого ни для тебя, ни тем более для себя. Она должна уйти точно в назначенное время и это произойдет ровно через два месяца и три дня. Мне очень жаль, Аль, но в данном случае я бессилен. Максимум, что я могу сделать, это всего лишь снять все проявления ее недуга, то есть все оставшееся ей время она будет чувствовать себя совершенно здоровой. Прости, Аль, такова человеческая стезя — рано или поздно, но обязательно умереть!
                - Как же так? - отрешенно спросил Аль-Ми-Ксанджи. - Значит это все? Неужели мы, Приоры, способные совершать невероятные вещи в жизни этих людей, совершенно ничтожны против какой-то программы, определяющей срок их жизни
                Он, молча, прошел в спальню, где безмятежно спала Эстель и, встав на колени у ее изголовья, был не в силах сдержать слез.
                Значит это все! - Аль-Ми-Ксанджи смотрел на бледное лицо своей любимой Эстель, слушал ее дыхание, ощущал запах ее кожи и видел ее радужные сны. А еще он отчетливо слышал, как ее маленькое сердечко стучало и торопилось изо всех сил, стараясь не сбиться с их общего синхронного такта. - Биться ему оставалось всего лишь два месяца и три дня...
                И вдруг Аль-Ми-Ксанджи словно озарило!
                - Как устроена эта линия замещений, Вертр? - глаза Аль-Ми-Ксанджи горели огнем, как у заблудившегося путника, который после долгих скитаний, наконец-то все-таки нашел верную дорогу, как у кладоискателя, который услышал заветный удар о крышку тяжелого сундука, доверху набитого несметными сокровищами или просто, как у человека, который встретил свою долгожданную любовь!
                - Ты же сам все знаешь, Аль! - не совсем понимая, к чему тот клонит, ответил Вертр, - Каждая условная единица по истечении биологического срока заменяется на новую и так бесконечно! Обычный круговорот людей в природе!
               - Так это же замечательно, Вертр! - радостно воскликнул Аль-Ми-Ксанджи. - Это же просто превосходно! Но мы-то с тобой не входим в число этих условных единиц! Ведь так? Ну? Отвечай!
             - В конкретно данной цепочке нет, но... - попытался уклониться от прямого ответа Вертр и в недоумении посмотрел на друга.
           - Я знаю, что ты сделаешь этой ночью, Вертр! - не дал договорить ему Аль-Ми-Ксанджи. - Я знаю, что ты сегодня сделаешь так, чтобы никто не пострадал.
           - И что же я должен сделать этой ночью? - испугавшись собственной догадки, осторожно спросил Вертр.
            - Ничего особенного! - улыбнулся в ответ Аль. - Ты всего лишь отдашь ей мое сердце!


                * * *

        Солнце, как всегда без спроса, ворвалось в комнату и своими озорными лучами все перекрасило в ней в насыщенные светом радужные цвета и наполнило комнату новой жизнью.
            - Аль, что за вино мы пили с тобой вчера? - Эстель сладко потянулась в постели и протянула ладошку навстречу солнечному лучу. - Прости, Аль, я уснула, как убитая! Я даже не слышала, когда ты ложился! Ты ведь не сердишься на меня за это, Аль? Зато я видела тебя во сне! Хочешь, расскажу как?
           Эстель вскочила с кровати, настежь распахнула окно и вдохнула полной грудью. Утренний воздух, еще не успевший нагреться на солнце, был свеж и капли росы, блестящими бусинками радостно подмигивали новому дню, и в каждой из них отражалось безоблачное лазурное небо!



                * * *

 
         Грет и Верховный Травник сидели на скамейке в парке и каждый молчал о своем.
        - Пожалуйста, не уезжай! Побудь здесь еще хоть немного! Я боюсь, Вертр! - Грет пыталась отвлечься от мрачных мыслей, отслеживая, как тяжелый шмель, сердито жужжа, все никак не мог найти выход из полураспустившегося тюльпана. А может его все устраивало, и он просто не хотел его искать...
            - Мне нужно возвращаться в расположение Ордена, Грет! Я знаю, что натворил что то ужасное, но я не мог отказать ему. Это оказалось выше моих сил, моей воли... моего страха, наконец -        Вертр опустил глаза и, стараясь не испытывать на себе отчаянного взгляда Грет, протянул ей стеклянную ампулу. - Держи, это на случай внезапного пробного сбоя. Иногда он случается раньше основного перехода и предназначен для временной адаптации ментального тела перед окончательным его отлучением от материального воплощения. Так, на всякий случай держи при себе.
             - Это поможет ему? - с надеждой в голосе спросила Грет.
             - Нет, это скорее это поможет тебе.. - не поднимая глаз, вздохнул Вертр. - Ты не потеряешь его внезапно и сможешь подготовиться к его уходу.
            Грет закрыла лицо руками и молча опустила голову. В последние дни она не могла уже плакать, у нее просто не осталось больше слез...
            Она вдруг вспомнила, как однажды пришла к Аль-Ми-Ксанджи и, поднимаясь по лестнице, случайно повстречала Эстель.
            - Аль, к тебе посетительница! - крикнула ему Эстель и, дружелюбно улыбнувшись Грет, побежала вниз.
            - Посетительница??? Это я «посетительница»??? - Грет была готова просто взорваться изнутри от ярости! - И почему я тогда не столкнула ее с лестницы? Ведь все тогда было бы совсем иначе...





                * * *


              Лето подходило к концу.
              Вращаясь вокруг небесного светила, Земля приближалась к неизбежной осени, которая своей волшебной кистью уже пробовала на деревьях первые мазки своих чарующих красок.
              Время на земле и так летит слишком быстро, а в городе, где его не было и в помине, оно вообще незаметно. Да и как можно заметить то, чего нет.
              В жизни так бывает только тогда, когда безумно влюблен. Влюблен и счастлив!


                * * *


              Чашка выпала из рук Эстель и разбилась на тысячу мелких осколков.
               - Вот же я растяпа! - то ли в шутку, то ли всерьез отругала она себя и стала собирать разлетевшиеся во все стороны кусочки стекла. - Да что же это такое! Сегодня с утра у меня просто все валится из рук! Представляешь, Аль, встав с кровати, я случайно задела рукой и разбила туалетное зеркальце, а сейчас чашку. Так что будь сегодня поосторожней со мной, Аль! Похоже, сегодня не мой день!
              Неожиданно она вскрикнула от резкой боли. Остроконечный осколок, похожий на наконечник стрелы, глубоко впился в ее ладонь, и тоненькая струйка крови алым ручейком побежала по ее руке.
            Поспешивший на ее крик, Аль-Ми-Ксанджи, осторожно вытащил осколок и нежно прижался губами к кровоточащей ране на ее руке.
            - Потерпи немножко, любимая, сейчас все пройдет! - при виде крови Эстель побледнела. - Знаешь, я когда-то умел зализывать раны, как это умеют делать дикие звери! Честное слово! Завтра у тебя не останется даже следа! Ты мне веришь?
             - Тебе, да! - Эстель погладила его по щеке и доверительно положила голову ему на плечо.
              Она чувствовала, как его губы нежно касаются ее руки и и необъяснимым образом боль постепенно стихает и сходит на нет
               - Через неделю я уезжаю, Аль! - прошептала она. - Родители продают бабушкин дом в деревне и мне, пока его будут смотреть покупатели, предстоит недолго там пожить. Если честно, мне очень не хочется уезжать, но я сделаю все, чтобы продать его, как можно быстрее. Я буду очень скучать по тебе, Аль! Очень-очень!
               - И что же, все это время мы с тобой не увидимся? - с тревогой спросил Аль-Ми-Ксанджи и тяжело вздохнул, как будто на грудь ему положили тяжелый камень, сковавший его дыхание.
               - Я скоро вернусь, Аль и все будет, как прежде! Даже еще лучше! Я теперь всегда буду с тобой! Слышишь, всегда!- Эстель начала безудержно целовать Аль-Ми-Ксанджи. - Я очень люблю тебя, Аль, и буду сильно скучать по тебе!.. Я уже не смогу без тебя...я хочу, чтобы у нас был ребенок, Аль!



                * * *


                Через неделю Эстель уехала, и с ее уездом в городе и в душе Аль-Ми-Ксанджи наступила уже настоящая глубокая осень.
                Ветер бесстыдно срывал последнюю листву, обнажая кусты и деревья, оконные стекла все чаще лили безутешные слезы, а перелетные птицы громкими прощальными криками наполняли сердца беспричинной, но безудержной грустью.
                Аль-Ми-Ксанджи редко вставал с кровати и не потому, что осень так действовала на него, а лишь потому, что постель хранила еле уловимый запах Эстель. Он обнимал подушку, на которой совсем еще недавно она спала рядом с ним, он закрывал глаза и видел ее улыбку.
                Днем мысли о ней ни на миг не покидали Аль-Ми-Ксанджи, а ночью она являлась к нему во сне...
                Искренне любящий человек всегда, как правило, открыт и незащищен...
                Разлука же - это всегда испытание даже для очень сильных людей.
                Разлука для любящих — это трагедия, подобная смерти. Пусть даже ненастоящей... Пусть кратковременной, пусть даже с шансом на чудесное воскресение, но все-таки смерти...



                * * *


                - Ты плохо выглядишь, Аль! Ты вообще давно смотрелся в зеркало? Да на тебе просто лица нет! - Грет изо всех сил старалась держать себя в руках, хотя ей это удавалось, прямо скажем, с огромным трудом. - Неужели из-за этой девчонки ты можешь перечеркнуть все, что было до нее? Ну, кто она для тебя, кто ты для нее? Как ты не понимаешь, что вы просто придумали друг друга! Таких людей, которых вы видите в отражении собственных глаз, просто не существует! Это обман, иллюзия! Понимаешь? Когда-нибудь она исчезнет, развеется, как утренний туман и вопрос лишь в том, кто из вас первым прозреет... Аль, прошу тебя, давай уедем отсюда, сейчас же, сию минуту! К черту этот проклятый город!
                - Подруга, а давай сегодня лучше с тобой напьемся! Хоть раз в жизни! Вдвоем! До умопомрачения! Чтобы ни о чем не думать! - Аль-Ми-Ксанджи обнял растерявшуюся Грет за талию и, подняв ее на руки, попытался закружить, как родители часто кружат маленьких детей.
                Внезапно острая боль молниеносным зигзагом от левого плеча разорвала его грудь, из-за этой нестерпимой боли его дыхание остановилось, перед глазами поплыли фиолетовые круги, и после наступила полная темнота.
                - Беги!!! – откуда-то издалека услышал он истошный крик Грет. - Скорее беги ко мне!!!!!!!!!!!!!!!



                * * *


                Магистр молча смотрел в пол...
                И хотя внешне он выглядел, как всегда спокойным и уравновешенным, истинное его состояние, как нельзя лучше, выдавали пальцы его рук. Он нервно перебирал ими, то и дело, сочетая их в различные комбинации и, иногда соединяя ладони, как это обычно делают во время молитвы. И молчал.
               Верховный Травник был готов принять любую участь. Он понял, что кто-то донес Магистру о том, что случилось той ночью и не ждал прощения.
           - Ты можешь мне ничего не рассказывать! – наконец-то прервал тягостное молчание Магистр. - Все и так понятно! Он сделал это из-за какой-то любви, ты сделал это по какой-то дружбе, девочка здесь вообще не причем, хотя она и блистательно сыграла свою роль, вынудив двух приоров нарушить Священный Кодекс нашего Ордена.
           Магистр тяжело встал.
               - И каждый из вас, конечно же, полагал, что он поступает, так, как считает нужным, так, как ему позволяет собственное чувство достоинства и благородства? Смешно! Какие же вы еще наивные глупцы, при этом возомнившие о себе черт знает что! На, иди сюда, почитай!
              Магистр указал на фолиант, который лежал у его ног.
              Вертр, не осмелившись ослушаться, подошел к Магистру и открыл книгу.
              «У Времени нет никого, кого бы оно любило вечно…» гласила первая строчка...
               Верховный Травник вопросительно посмотрел на Магистра. - Я не понимаю, что Вы имеете ввиду, Гроссмейстер? И о чем эта книга мне тоже неведомо!
              - Это не книга, мой друг! Книги пишут писатели. И пишутся они для того, чтобы их читали ПОСЛЕ того, как описываемые в них события уже имели место быть или могли бы случиться в будущем. Здесь же все наоборот! Здесь описано то, что не могло, а должно было случиться. Все тринадцать миссий изначально были обречены на провал. Вы даже не догадывались, что каждый ваш шаг был далеко не случайным и сделанным якобы по вашей воле! Вы были всего лишь актерами грустного сценария, лишний раз доказывающего, что живущий человек порочен и любое данное ему благо способен обратить против себя. Но я не учел одного важного обстоятельства. Я даже предположить не мог, что в ход всех заранее предполагаемых событий так бестактно вмешается Любовь. Чувство, против которого будут бессильны и Кодекс Ордена, и Клятва Приоров и даже я со своей старческой самоуверенностью. К сожалению, людям можно даровать все что угодно, впрочем, как и многое отнять у них, но только Любовь способна дать им настоящее счастье. Только никто не способен подарить людям Любовь свыше, она должна поселиться в них самих. Она должна родиться в душе, взрасти в ней, подобно цветку, которого бережно укрывают от холода и ветра и не срывают, чтобы временно насладиться его красотой, а растят, чтобы он в итоге дал долгожданное семя. В этом и есть смысл Жизни! Так что, если ты думаешь, что вы удивили меня, то ты ошибаешься! Конечно вы отошли от сценария, но все таки были так или иначе предсказуемы... Все, кроме Грет! Она все-таки должна была столкнуть ее с лестницы, но вот почему она не сделала этого, для меня до сих пор загадка...
             - Так каков же эпилог Вашей книги, Гроссмейстер? - выпрямившись, спросил Вертр.
             - У этой книги нет эпилога! - грустно ответил Магистр и, подойдя к камину, бросил фолиант в огонь. Пламя сперва как будто нехотя облизало желтеющие страницы, но потом словно войдя во вкус, целиком объяло их собой.
                - Вертр, нам нужно спасти Аль-Ми-Ксанджи. И на это у нас осталось всего лишь пятнадцать дней! Возьми с собой Чистильщика Памяти и срочно поезжайте к нему! Он поможет Аль-Ми-Ксанджи навсегда стереть из памяти последние события его жизни. Грет уже вас там ждет и, думаю, она, как никто другой, заинтересована, чтобы все закончилось хорошо. Я полагаю, тебе не составит труда все вернуть в исходное, в конце концов это правильно, что у каждого в груди должно биться, данное ему от рождения сердце.
                - Насколько мне известно, женщина с его сердцем сейчас в отъезде и она кажется не успеет приехать до его...
                - Значит срочно верните ее! - резко оборвал Магистр и, как будто молясь, так крепко сжал ладони, что они побелели.



                * * *


                - Ты должен решить это для себя сейчас. У тебя не будет второго шанса. Больше мне тебя не спасти. И никому не спасти. Понимаешь? - Грет, как никогда, была собрана, спокойна и рассудительна. - Тебе осталось меньше двух недель, но все еще можно исправить. И это даже не просьба, Аль! Так решил Магистрат  Ордена. И мы не вправе ему не подчиниться! И ты в том числе! Причем твое решение будет выражать лишь уважение к мнению Магистрата, ты же знаешь, что все решено заранее и, к сожалению, за нас. Мы все короли без корон и птицы, давно забывшие как летать. Кстати, помнишь прошлый раз, ты предложил мне напиться? Тогда я не успела ответить тебе — Давай!
                Грет наполнила два бокала.
                - Давай, за любовь, Аль! До дна! - они выпили.
                - И что же я должен сделать? - спросил Аль-Ми-Ксанджи - Просто сказать, что согласен?
                - По сути, да! Все остальное в лучшем виде сделает Вертр. Тебе всего лишь нужно написать письмо Эстель и попросить ее, как можно скорее вернуться назад. Без нее у него вряд ли что получится, а я в свою очередь сделаю все, чтобы твое письмо ни в коем случае не задержалось в пути. Я хочу еще вина, Аль! В конце концов, ты в состоянии поухаживать за мной или ты уже забыл, как это делать?
              Не дожидаясь ответа, Грет сама налила вина и, улыбаясь, протянула бокал Аль-Ми-Ксанджи.
               - Но ведь если я соглашусь, Эстель умрет? Это же так, Грет? - неуверенно спросил Аль-Ми-Ксанджи.
              - Не хочу тебе врать, Аль, да, она перестанет существовать. Но ты же знаешь, что смерть относительна, а твоя подруга Грет, напротив, умна и расчетлива! Она заранее договорилась с Магистром, а тот, в свою очередь договорился, что ее следующий статус будет настолько удачлив, что она ни разу не пожалеет о том, что снова пришла на этот свет и уж, поверь мне, ни разу не вспомнит, что ты когда то был в ее жизни! Слава Вселенной, люди никогда не помнят своих уз, они способны стирать из своей памяти людей даже в течение одной жизни, так что говорить о последующих! Наливай, Аль! Я тоже давно мечтала напиться с тобой!
              - А ведь она действительно божественно красива! - наполняя бокалы и искоса смотря на Грет, подумал Аль-Ми-Ксанджи. - Странно, что я раньше не замечал этого!
                - За тебя, Аль! За нашего гения Времени... за моего гения! - Грет подняла бокал и, с восхищением глядя на Аль-Ми-Ксанджи, выпила его до дна.- Аль, я хочу танцевать! Представляешь, впервые за сто лет! Это, наверное, будет смешно, но я все-таки рискну!
              Грет включила музыку и, мгновенно поймав, неизвестный ей до этого ритм, сразу же была готова перевести его на язык пластики и грации своего тела.
            - Позвольте Вас пригласить на танец, Главный Маэстро моей несостоявшейся жизни! - скокетничала Грет и плавно опустила свою руку на плечо Аль-Ми-Ксанджи. - Если я Вам наступлю на ногу, пожалуйста, не обижайтесь и, уж тем более не ищите со мной повода для ссоры! Я в любом случае останусь безответной на любую из Ваших провокаций!
           - А что я должен написать ей в письме, Грет? Ну, чтобы у всех все было хорошо? Просто позвать?
           - Ну, уж, извините, Маэстро, вам , мужчинам лучше знать, что нужно написать женщине, чтобы она тотчас, сломя голову, бросилась к вам навстречу. Но, по-моему, просто позвать, это недостаточно!
              - А если я напишу ей, что я заболел, этого будет достаточно?
             - Это, смотря, что ты для нее значишь! Кому то ты можешь написать, что ты умер, но даже этого будет недостаточно! Позволь я все-таки не буду открывать тебе наши маленькие женские тайны! Главное, чтобы, читая твое письмо, она поверила тебе и открыла перед тобой свою душу. А дальше ты можешь делать с ней, все, что угодно! Хочешь еще выпить?
            - Хочу! Но только, слушай, давай я вначале напишу, а потом еще выпьем! Я и так уже боюсь за свой почерк! Мне очень не хотелось бы, чтобы он плясал вслед за нами!
           - Только не исчезай надолго, Аль! Я уже тоже пьяная и боюсь уснуть, а мне очень хотелось бы побыть еще с тобой!
          Через пятнадцать минут Аль-Ми-Ксанджи шатающейся походкой поднялся наверх и отдал, Грет в руки запечатанный сургучом конверт.
          - Она должна мне поверить! - торжественно произнес Аль-Ми-Ксанджи. - Если она не сделает этого, я просто перестану себя уважать, как Приора! Я хочу еще выпить!
             - Я больше не могу, Аль! - Грет попыталась сфокусировать взгляд, но ей это не удалось. - Мне уже, честное слово, плохо. Посыльный жрец уже давно ждет у дверей, на, отдай ему конверт и пускай он мчит, что есть сил.
            Поджав ноги, Грет, калачиком свернулась в кресле и, закрыв глаза, тяжело запрокинула голову.
             - Грет, ты сейчас уснешь! Пошли в кровать, не будешь же ты спать всю ночь в кресле?
             - Нет, я буду спать здесь! - еле подавляя зевоту, протянула Грет. - Я не хочу, Аль, чтобы наша первая ночь прошла именно так, ведь мы оба жутко пьяны. А я слишком долго ждала тебя, чтобы впервые вот так с тобой встретиться. Давай в следующий раз, теперь у нас с тобой будет еще много времени... очень много времени и всего остального.
            Лунный свет в окне озарил лицо Грет, и Аль-Ми-Ксанджи показалось, что на щеке Грет блеснули невидимые при обычном свете слезинки. Вначале они застыли в уголках ее больших глаз, потом одна из них задрожала и, выскочив из берегов и, стараясь быть незамеченной, быстро скатилась по щеке.
               - Ах, Аль, мой дорогой Аль! - уже сквозь сон прошептала Грет. - А мне казалось, что ты по-настоящему любишь ее... Впрочем, сейчас это уже не столь важно!


                * * *


               Продать дом оказалось не так просто, как можно было представить в начале.
               Нельзя сказать, что не было покупателей, но их всех что-то да не устраивало. Кто-то был недоволен, что дом слишком стар, кого-то смущала его удаленность от ближайшего храма, а кто-то просто считал, что за него просят слишком дорого.
               Сама Эстель уже была готова подарить этот дом, лишь бы поскорее вернуться в город!
               Она очень скучала.
                Каждый вечер Эстель писала Аль-Ми-Ксанджи трогательные письма, но отправить их отсюда не было никакой возможности, и поэтому она бережно складывала незапечатанные конверты в ящик стола. Ей казалось, что Аль-Ми-Ксанджи все равно читает их, даже не получая. Это было глупо, но ей хотелось так верить. И она верила.
             Этот вечер ничем не отличался от остальных, которые прошли ранее и стали всего лишь прошлым.
           Эстель писала очередное письмо и немного сердилась на себя, ей казалось, что она все это уже писала в прошлых письмах, а ей хотелось, чтобы они были об одном и том же, но в то же время разными и непохожими друг на друга.
            Как все-таки мало придумано людьми слов, которые способны выразить любовь, нежность и грусть разлуки!
          А еще реже люди произносят их вслух, потому что любовь, нежность и грусть почему то возведены ими в проявление человеческой слабости.
          Неожиданно раздался стук в дверь.
          - Господи, неужели кто то решил на ночь глядя устроить смотрины? - удивилась Эстель и, отложив письмо, встала из за стола. - Только бы купили, пожалуйста, купите его сегодня!
         - Вам письмо! - на пороге стоял человек в промокшем плаще и протягивал ей запечатанный конверт.
        Эстель сразу узнала родной почерк, сердце ее заколотилось от счастья и она прижала конверт к груди, всеми силами стараясь не принять случившееся за ночной сон.
        - Подождите! - прошептала она. - У меня тоже есть письма к этому человеку, я сейчас принесу их, одну минуту! Одно, правда, еще не дописано, но ничего страшного! Я сейчас! Пройдите в дом, что же вы мокнете!
        - Мне велено только передать это письмо вам, брать письма от вас меня не просили, поэтому не стоит торопиться!
        - Да пройдите же вы в дом! - Эстель очень боялась, что человек может уйти, пока она бегает за письмами. Она чуть ли не силой втащила его за порог и закрыла на всякий случай дверь.
        - Вот, возьмите! Их много, но они же легкие, вас не должно это затруднить! - Эстель протянула ему конверты и умоляюще посмотрела на своего нежданного ночного гостя. - Это очень важно для меня, поймите! Будьте великодушны, отвезите ему их! Прошу вас! Поверьте, он тоже их очень ждет!
         Человек замялся в нерешительности, подумал, нехотя взял конверты и сунул их под плащ.
            Не зная, как выразить свою благодарность, Эстель не нашла ничего лучшего, как обнять своего благодетеля и поцеловать его в мокрую щеку.
            Дрожащими пальцами вскрыв конверт, Эстель, как можно скорее, почти через строчку, прочитала столь неожиданное, но такое долгожданное любимое письмо.
            Прочитав последнюю строчку, сердце ее замерло, душа не поверила, а два белоснежных крыла опустились и бесшумно упали с ее плеч на пол.
            Не поверив прочитанному, она перечитала письмо.
            « Здравствуй, моя дорогая Эстель! Мне сложно писать это письмо, но я должен найти в себе мужество, чтобы наконец сказать тебе правду. Наши отношения развивались столь стремительно, что у меня просто не оставалось времени на их осмысление и доказательства всех моих сомнений, страхов и опасений о несбыточности наших надежд на совместное счастье.
                Когда ты будешь читать это письмо, меня уже не будет в городе, как и не будет больше никогда в твоей жизни. Я очень виноват перед тобой и эта вина никогда и ни кем не будет оправдана.
                Знаешь, мне казалось, что это любовь, но это оказалось всего лишь иллюзией, как сказала одна моя знакомая, мы просто придумали друг друга, мы попытались найти друг в друге то, чего нам так не хватало в этой жизни...
                По крайней мере, осознав это, я не хочу видеть тебя сейчас и не хочу видеть тебя в дальнейшем.
                Пусть нас объединяет то маленькое счастливое прошлое, которое мы когда то застали вместе...
                Прощай, моя Эстель, мы навсегда останемся в сердцах друг у друга, твое теперь будет биться очень долго, а ты останешься в моем сердце уже навсегда.
               Пожалуйста, не возвращайся в город до моего отъезда и никогда не ищи меня больше.
               Прости меня, если сможешь, твой, Аль!»


                * * *
               Если вы когда-нибудь сидели на берегу реки и смотрели на воду, вам, наверное, всегда казалось, что эта завораживающая взгляд, картина никогда не меняет своего очарования.
               На воду, как и на огонь можно смотреть вечно.
               Жизнь так похожа на реку... Ее русло извилисто, она то замедляется, то перерастает в бурный поток, меняется пейзаж ее берегов, меняется ширина и глубина и только течение от истока к устью всегда направлено в одну сторону. Нельзя войти в одну и ту же реку дважды...
                Плавное течение реки было бы незаметно, если бы по темной поверхности воды не плыли белоснежные лепестки написанных аккуратным почерком так и недошедших до адресата писем...
      * * *

                - А мне здесь нравится! - произнес простоватый на вид мужчина, едва не споткнувшись о камень посреди дороги. - Тихо, спокойно! А, главное не так уж и дорого!
             - Оттого и недорого, что до ближайшего храма небось не менее трех миль! - пробурчала в ответ, ковыляющая вслед хромая старуха. - Пока дойдешь к заутренней, уже забудешь зачем шел!
         - Да, ну вас, мамаша, вечно вам не угодить! То, то не так, то это не этак! - устало отмахнулся мужчина и стер пыль с лица. - О, кажется, пришли! Вон этот дом, видите, на пригорке!
            Они подошли к дому и, перекрестившись, осторожно постучали в дверь.
            Открыла им девушка с бледным, почти что белым лицом, покрасневшие глаза ее были пусты и не выражали ничего — ни радости, ни гнева, ни скорби, ни отчаяния. Они были абсолютно пусты, как у мертвой маски Кабуки.
        - Наше почтение, госпожа! - с трудом преодолев сухость во рту, вежливо поклонился мужчина. - Мы по поводу продажи этого дома. Нам сказали, он продается!
           Девушка вздрогнула, как будто очнувшись из забытья, и безучастно посмотрела на нежданных гостей.
           - К сожалению, этот дом и все, что в нем находится уже продано. Простите, но вы чуть-чуть опоздали...



                * * *


               Счастливые горожане не сразу заметили, что часовая мастерская уже который день была закрыта.
               Да они бы и не заметили, если бы каких то два странника, одного из которых звали Вертр, не начали расспрашивать их о часовых дел мастере.
               Люди пожимали плечами, каждый говорил свое, а некоторые уверенно утверждали, что еще только вчера видели, как на втором этаже мастерской горел свет.
              Когда же сломали замок и вошли в мастерскую, люди увидели несметное количество всевозможных часов — они висели по всем стенам, стояли на полу или просто доверху заполняли большие деревянные ящики, расположенные вдоль стен. Все они сливались в большой разноголосый хор, который непрерывно отсчитывал ход времени, вынуждая людей всегда спешить, куда то опаздывать и никогда никуда не успевать...
               Какой-то мальчик подошел к стойке и увидел разбросанные части старинного часового механизма. Взяв одну из них, он заметил на ней странную гравировку в виде двух лебедей, образующих своими фигурами сердце.
             Стараясь, чтобы никто не заметил, он сунул ее в карман, сгреб остальные детали в кулак и выбросил их в угол за один из стоящих около стены ящиков.
              Гулкий набат заставил людей вздрогнуть и выбежать на улицу. Это звонили колокола на часах центральной башни Старого Города.


                * * *

                Морской прибой миллионами брызг с грохотом разбивался о прибрежные скалы, то и дело сгоняя особенно наглых чаек с полузатонувших камней.
                На берегу сидела девушка и смотрела, как угасающее солнце медленно садится за горизонт.
                Она теперь часто приезжала на этот пустынный берег и никто не знал, зачем, почему и какие мысли заставляли ее часами пристально всматриваться вдаль бушующего моря, которое где то далеко-далеко соединялось с распахнутым небом.
                Не отрывая взгляда от этой воображаемой линии, за шумом волн, она не заметила, как очень красивая женщина в черном бесшумно подошла к ней и села чуть поодаль.
                Человек любит созерцать прибой и очень редко прислушивается к этой вечной музыке набегающих на берег волн.
                Но, если внимательно прислушаться, то можно отчетливо услышать, как волны зачастую повторяют одно и тоже страшное слово - «Прощай!»


 
                * * *

                Солнце садилось за горизонт, чтобы наутро снова согреть своими золотыми лучами землю...



                Санкт-Петербург. 2019 г.