Андрей и Эри-1

                "АНДРЕЙ"

Полная луна, словно белое равнодушное блюдце, повисла над городом. Днём прошёл дождь, и к вечеру распогодилось, но стало довольно прохладно. Трава, кусты и поредевшая листва на деревьях отливали серебром, и казалось, что весь окружающий пейзаж в один миг стал металлическим.

Арсеньев приподнял воротник пальто и быстро зашагал к дому. Была середина осени, и уже рано темнело, не то что летом, когда в это время жаркое марево только начинало спадать, а солнце с неохотой клонилось к горизонту, отпуская город на вечерний покой.

Дверь в подъезд открывалась с трудом. Деревянная, немало повидавшая на своём веку, она постоянно скрипела. Дверные петли давно проржавели, издавая одни и те же неприятные звуки. Краска с внешней стороны отшелушилась, обнажая старую древесину, а сверху нависал козырёк из бетонной плиты, поросший мхом.

Арсеньев привычным движением дёрнул за ручку, заведомо зная, что дверь не откроется, — а вдруг? Вторая попытка тоже не всегда приносила удачу. Только упёршись левой рукой в стену, а правой сильно дёрнув на себя, можно было добиться успеха. Наверх вели унылые серые ступени, местами истёртые, напоминающие прибрежные волны.

Войдя в квартиру, Андрей Алексеевич снял шляпу, пальто и долго снимал ботинки. Кто бы только знал, как он не любил обувь со шнурками: тратить время на такую ерунду, как возиться с ними, — выше его сил. Он мог что есть мочи гнать машину по третьей полосе, но при этом быть спокойным, как лев, поглощающий ягнёнка, но только не застёгивать пуговицы, заправлять кровать и всякие другие штучки — впустую выброшенное время.

Дверь одной из комнат скрипнула, и в проёме появился кот, представляющий собой некий белый комок, в котором явно угадывались черты его старинных предков, обитающих в далёкой Персии. Шерсти у него было так много, что лапы совсем скрылись под этой красивой шубкой.

Он неохотно поднял голову и своим завораживающим зелёным взглядом посмотрел на вошедшего. Вытянул вперёд шею, широко открыв рот. Казалось бы, что сейчас должно прозвучать ожидаемое «мяу-у-у»… Но звуков не последовало. Получается, что зевнуть в сторону хозяина для него вполне достаточно. И совсем не обязательно напрягать связки, когда можно и так обозначить своё присутствие.

Арсеньев снял длинное кожаное пальто, перешедшее к нему по наследству от какого-то дальнего родственника, а теперь он уже и не вспомнит, от кого именно. Плюс чёрная шляпа. В таком виде он больше походил на полицейского из старых французских детективов, чем на местного художника. Но в небольшом провинциальном городке его знают все совершенно независимо от того, во что будет одет странный, по их мнению, художник, приехавший к ним из области. Но осенью Андрей Алексеевич был постоянен в своём выборе: пальто, шляпа и длинный полосатый шарф, неизменные активно поношенные джинсы и мешковатый серый свитер, вязанный ещё его матерью. Всё это делало его совершенно неотразимым в глазах любимых учеников.

Арсеньев жил один. Жена ушла три года назад к какому-то прижимистому торгашу. Понять постоянного витающего в облаках мужа ей было явно не по карману. А его ежемесячный заработок в местном кинотеатре оставлял желать лучшего. И при этом его всё устраивало: и жизнь в старом двухэтажном доме, и вообще в этой дыре, как Девятигорск. Одно только название её с детства бесило.

Сколько она прожила на свете, но никаких гор не встречала, да ещё в количестве девяти, хоть бы холмик какой обозначился, и то веселей бы жить стало. Настя всё время мечтала вырваться отсюда, а тут взяла и втрескалась в приезжего умника, думала, что со стороны человек — вроде лучше будет, а на поверку — одни обещания, хотя и тех не было. Она, скорее всего, сама из него выжимала слова, что ей душу грели, а он поддакивал только, но делать ничего не делал.

Настоящая женщина не может ждать у моря погоды, если она решила войти в него и плыть, то ничего её не остановит. А такая скорлупка, которую из себя представлял её муж, не могла спасти Настю в бурлящем море жизни. Вот она и выбрала плот из добротных брёвен. Такой не подведёт. Она ушла без всяких претензий. А как по-другому? Ведь служебную халупу ему, как молодому специалисту, дали. Так что с него брать, «блаженного», кроме мольберта, и тот весь рассохся.

Андрей начал забывать о ней, да и чего помнить: вроде жили вместе, но так, как они, другие врозь не живут, совсем разные люди. Но как только он познакомился с Эри, местной поэтессой, работающей в центральной библиотеке города, так всё сразу стало на свои места. Эри понимала Арсеньева с полуслова и очень ценила его мнение относительно интуитивного восприятия жизни. Она с трудом, но принимала буквально все его заморочки в плане, как надо жить и относиться к ней, к жизни этой. А ему нравилась в ней неприхотливость, простота в общении и ненавязчивость, а это немаловажное качество в женщине. Чего говорить, многие из них только и мечтают как можно быстрее узаконить свои отношения, только для того, чтобы тут же качать свои права.

Для Андрея и Эри главным в их дружбе была свобода мысли, при этом совершенно не мешая друг другу, а свобода личности просто обязательна: никто никому не должен и не обязан. Хочешь — живём вместе, хочешь — врозь, потом сойдёмся, если нужно будет.

Приоритеты Андрея — искусство и те идеи, которые вырастали из этой благодатной почвы, для Эри — поэзия и умные мужчины, но за нехваткой таковых она использовала только одного. Ведь Андрей Алексеевич Арсеньев был единственным таким умным в городе, но местами чересчур замысловатым, но это никак не мешало их дружбе. Недаром студийцы за глаза называли его «три А», а потом это прозвище деформировалось в «трио», да так и прилипло к нему. А он в свои тридцать с хвостиком был просто душка, именно так считала влюблённая в него Эри, строча каждый день очередные вирши, посвящённые ему.

На кухне было тесно, но уютно. Там свободно мог чувствовать себя лишь один человек. Двоим не повернуться, а большему количеству совсем плохо. На окне теснились гипсовая голова какого-то римлянина, покрытая солидным слоем пыли, неправильная стопка книг, которые Арсеньев приносил из комнат, — любил за едой чего-нибудь читать или полистать старые потрёпанные журналы, которые сейчас за ненадобностью были сдвинуты в сторону. Тут же были разбросаны жёлтые кленовые листья, напоминающие о времени года за окном. Чашка с недопитым утренним кофе сиротливо смотрела своим чёрным глазом, как бы вопрошая: что дальше будет?

                (продолжение следует)

                Январь 2021г.*)