Андрей и Эри-1

                "АНДРЕЙ"

              Полная луна белым безучастным блюдцем повисла над городом. Днём прошёл дождь, а к вечеру распогодилось, но стало довольно прохладно. Трава, кусты, поредевшая листва на деревьях, буквально всё: теперь отливали серебром. И казалось, что весь пейзаж окружавший Арсеньева в один миг стал металлическим.

              Он приподнял воротник пальто и быстро зашагал в сторону дома. Была середина осени. Стало рано темнеть, - не то, что летом. Тогда в эту пору жаркое марево только начинало спадать, а солнце с большой неохотой клонилось к горизонту, отпуская город на вечерний покой…

              Дверь в подъезд открывалась с трудом. Деревянная, немало повидавшая на своём веку, она постоянно скрипела. Дверные петли давно проржавели, постоянно издавая одни и те же неприятные звуки. Краска с внешней стороны отшелушилась, выставляя на показ подноготную старой древесины, а сверху нависал козырёк из бетонной плиты, поросший сверху мхом.

              Арсеньев заученным движением дёрнул за ручку, заведомо зная, что дверь не откроется - а вдруг? Вторая попытка тоже не всегда приносила удачу. Только упёршись левой рукой в стену, а правой сильно дёрнув на себя, можно было добиться успеха. Наверх шли унылые серые ступени, местами истёртые, напоминающие прибрежные волны.   

              Войдя в квартиру, Андрей Алексеевич, снял шляпу, пальто, долго снимал ботинки... Кто бы только знал, как он не любил обувь со шнурками: тратить время на такую ерунду, как возиться с ними - выше его сил. Он мог, что есть мочи гнать машину по третьей полосе, но при этом быть спокойным, как лев, поглощающий ягнёнка, но только не застёгивать пуговицы, заправлять кровать и всякие другие штучки - впустую выброшенное время...

              Дверь одной из комнат скрипнула и в проёме появился кот, представляющий собой некий белый комок, в котором явно угадывались черты его старинных предков, обитающих в далёкой Персии. Шерсти у него было так много, что лапы совсем скрылись под этой красивой шубкой.

              Он неохотно поднял голову, и своим завораживающим зелёным взглядом, смотрит на вошедшего. Вытягивает вперёд шею, при этом широко открывая рот. Казалось бы, что сейчас должно звучать ожидаемое: мя-у-у… но звуков не последовало. Получается, что зевнуть в сторону хозяина для него вполне достаточно. И совсем не обязательно напрягать связки, когда можно и так обозначить своё присутствие.

              Арсеньев снимает длинное кожаное пальто, перешедшее к нему по наследству от какого-то там дальнего родственника, а теперь он уже и не вспомнит, от кого именно. Плюс чёрная шляпа. В таком виде он больше походил на полицейского из старых французских детективов, чем на местного художника. Но в небольшом провинциальном городке его знают все, совершенно независимо от того, во что будет одет странный, по их мнению, художник, приехавший к ним из области. Но осенью Андрей Алексеевич был постоянен в своём выборе: пальто, шляпа и длинный полосатый шарф, неизменные активно поношенные джинсы и мешковатый серый свитер, вязанный ещё его матерью. Всё это делало его совершенно неотразимым в глазах любимых учеников.

              Арсеньев жил один. Жена ушла три года назад к какому-то прижимистому торгашу. Понять, постоянного витающего в облаках, мужа ей было явно не по карману. А его ежемесячный заработок в местном кинотеатре, оставлял желать лучшего. И при этом, его всё устраивало и жизнь в старом двухэтажном доме и вообще, в этой дыре, как Девятигорск. Одно только название её с детства бесило.

              Сколько она прожила на свете, но гор никаких не встречала, да ещё в количестве девяти, хоть бы холмик какой обозначился и то веселей бы жить стало. Настя всё время мечтала вырваться отсюда, а тут взяла и втрескалась в приезжего умника, думала, что со стороны человек - вроде лучше будет, а на поверку одни обещания, хотя и тех не было. Она скорее всего сама из него выжимала слова, что ей душу грели, а он поддакивал только, но делать ничего не делал.

              Настоящая женщина не может ждать у моря погоды, если она решила войти в него и плыть, то ничего её не остановит. А такая скорлупка, которую из себя представлял её муж, не могла спасти Настю в бурлящем море жизни. Вот она и выбрала плот из добротных брёвен. Такой не подведёт. Она ушла без всяких претензий. А как по-другому?.. ведь служебную халупу, ему, как молодому специалисту дали. Так, что с него брать, «блаженного», кроме мольберта и тот весь рассохся…
 
              Андрей начал забывать о ней, да и чего помнить: вроде жили вместе, но так как они, - другие врозь не живут: совсем разные люди. Но, как только он познакомился с Эри, местной поэтессой, работающей в центральной библиотеке города, так всё сразу стало на свои места. Эри понимала Арсеньева с полуслова и очень ценила его мнение относительно интуитивного восприятия жизни. Она с трудом, но принимала буквально все его заморочки в плане: как надо жить и относится к ней, - к жизни этой. А ему нравилась в ней: неприхотливость, простота в общении и ненавязчивость, - а это немаловажное качество в женщине. Чего говорить, многие из них только и мечтают, как можно быстрее узаконить свои отношения, только для того, чтобы тут же качать свои права.

              Для Андрея и Эри главным в их дружбе была свобода мысли, при этом, совершенно не мешая друг другу, а свобода личности просто обязательна: никто никому не должен и не обязан. Хочешь, живём вместе, хочешь врозь - потом сойдёмся, если нужно будет.

               Приоритеты Андрея – искусство и те идеи, которые вырастали из этой благодатной почвы, для Эри – поэзия и умные мужчины, но за нехваткой таковых, она использовала только одного. Ведь Андрей Алексеевич Арсеньев был единственным таким умным в городе, но местами, чересчур замысловатым, но это никак не мешало их дружбе. Недаром, что студийцы за глаза называли его – «три А», а потом это прозвище деформировалось в «трио», да так и прилипло к нему. А он, в свои тридцать с хвостиком, был просто – душка, именно так считала влюблённая в него Эри, строча каждый день очередные вирши, посвящённые ему.

               На кухне было тесно, но уютно. Там свободно мог себя чувствовать лишь один человек.  Двоим, - не повернуться, а в большем количестве совсем плохо. На окне теснились: гипсовая голова какого-то римлянина, покрытая солидным слоем пыли, неправильная стопка книг, которые Арсеньев приносил из комнат – любил за едой чего-нибудь читать или полистать старые потрёпанные журналы, которые сейчас за ненадобностью были сдвинуты в сторону. Тут же были разбросаны жёлтые кленовые листья, напоминающие о времени года за окном. Чашка, с недопитым утренним кофе, сиротливо смотрела своим чёрным глазом, как бы вопрошая: что дальше будет?

                (продолжение следует)

                Январь 2021г.+к