Звонок

     Дилинь-дилинь – пропел дверной звонок. Елена Петровна, не открывая глаз, подумала, что приснилось. Дилинь-дилинь-дилинь-дилинь затрезвонили опять в дверь. Муж нашарил кнопку выключателя, посмотрел на часы. Три часа ночи.
     – Ё-моё! Что такое? – проворчал он, кряхтя, натягивал штаны и искал ногами запропастившиеся тапочки. Елена Петровна открыла глаза на бесконечные звонки в дверь.
     – Не дай бог пожар! – проговорила она, втягивая носом воздух. В окошко тонкой струйкой влезала зимняя свежесть и никакой гари не ощущалось. Муж открыл дверь, в комнату ворвался кот и помчался по всей квартире в поисках неизвестности. На пороге стояла Ася, восемнадцатилетняя соседка с испуганными глазами.
     – Ну, что опять случилось? – раздраженно спросила Елена Петровна. Уже давно не первый раз именно ночами в жизни Аси происходили различные катаклизмы, и соседи активно участвовали в спасении молодой глупой девахи. На этот раз пьяный, страстно любящий, молодой человек Аси хотел распоясаться и покуролесить, что всегда и происходит в таком состоянии организма, но Ася его не пустила на порог, выдерживая за общими дверями предбанника с тремя квартирами внутри. Новая дверь с окошком 35 на 40 сантиметров, тяжелая, железная – не поддавалась на пинки и рывки потерявшего разум пьяницы, и он разбил окно кулаком, пытаясь погасить свою ярость бессилия. Ася принялась звонить соседям, и струсивший жених убежал, орошая каплями крови ступени и стены подъезда до самого первого этажа.
Муж Елены Петровны такой же, как и она, малоподвижный пенсионер, но еще возглавлявший кафедру в университете, пытался поймать резвого кота, активно осваивающего углы и косяки нового помещения, но кот был еще молод, тягаться с ним могла только Ася. Отловленного кота унесли, стекла подгребли и опять улеглись в постель, наблюдая за окном беспросветные зимние сумерки. Сон исчез, накрывшись шапкой невидимкой.
     – Тебе во сколько завтра к врачу? – спросил муж, листая в телефоне Вацаповские сообщения.
     – Рано. Сначала кровь сдавать в 7.47, а потом в 9.00 на УЗИ.
     – А мне на кафедру к 12. Может, ещё посплю…
     – А я вряд ли…, – Елена Петровна открыла интернет и принялась искать спектакль по пьесе Оскара Уайльда «Как важно быть серьёзным». Хотелось посмотреть на сцене, в театре, вживую, посмеяться и отдохнуть вместе с остроумным писателем, несмотря на пандемию и полузаполненные залы. Отыскала театр, выбрала день, открыла цены, всхлипнула и включила телефон. Билет стоит больше, чем половина пенсии, а покупать на галёрку, в её-то годы – бессмысленно: во-первых – не видно; во-вторых, что главное, не слышно.

     Утренний вояж в поликлинику по заснеженным улицам превращается в увлекательное путешествие в прошлое, когда такие походы были каждодневными, работа с утра до вечера изнуряющей, и наблюдать окружающую среду не приходило в голову, ритм жизни не позволял, а сейчас! Красота белого мира, чёрное ночное небо, редкая снежная крупка и ни души вокруг в семь утра, как будто ты не в Москве. Проездные билеты, старым пням заблокированы, пока не сделаете прививки, никаких поездок, а зачем Елене Петровне прививки? Она уже переболела этим коронавирусом, со страшной силой. Поэтому сейчас идет пешком по переулкам и твёрдо уверена – двигаться полезно, особенно ходить…, спасибо московским властям. Потряхивая сумочкой от энергичной походки, вспомнила, что забыла дома в ванной мочу для анализа, ну не возвращаться же! Телефонный звонок от мужа сбил ритм размеренного шага:
     – Леночка, ты…, – он не успел продолжить, Елена Петровна перебила:
     – Я поняла, что баночку забыла. Ничего не трогай, Мою мочу не пей! Пусть стоит меня ждет, – оба рассмеялись.

     «Вот вернусь домой, поговорю с Асей. Зачем ей этот пьяница? Да еще с такими страстями. Убьёт еще чего доброго! Теперь нужно стекло вставлять, кровищу отмывать», – думала Елена Петровна.

     По завершении поликлинических обследований, поднимаясь по лестнице на четвёртый этаж своего дома, Елена Петровна не обнаружила,  никаких отметин ночного кровавого происшествия, чистый подъезд.  Исчезнувшее кровавое действо, говорило о том, что персонаж жив, а так как он работал в фирме «Жилищник», той самой, что следила за порядком, чистотой и прочее вверенном ей районе, оперативные действия по заглаживанию и сокрытию произошедшего ночью, были на лицо.
     «Ну, слава богу!», – подумала Елена Петровна, – «Осталось только окно вставить».
Изнурённая бессонной ночью, принявшая горячий душ, Елена Петровна сладко уснула, просматривая во сне зелёную лужайку с беленькими цветочками, свою пробежку по свежей травке, как вдруг сквозь сон снова услышала: дилинь-дилинь-дилинь. Открыла глаза. Прислушалась. Дилиньки возобновились. Вскочила. С растрёпанными волосами побежала открывать дверь. В разбитое окно смотрело смуглое, круглое, весёлое мужское лицо.
     – Слюшай, аткрываы. Прышёль акно ставыть, ынструмэнт прынос – радостно сообщил товарищ.
     – А ремень не принесли? – спросила строго Елена Петровна?
     – Какои рымэн?
     – Которым брюки держатся!
     – Зачэм рымэн? – растерялся сотрудник «Жилищника».
     – Как зачем? Чтобы высечь вашего сотрудника Александра, который тут вчера куролесил…
     – Так эта он? Он, чито выпыл водкы?
     – Видимо выпил. Причём как следует.
     – У мына тожи нос чешыца! – с лукавой улыбкой сказал товарищ.
     – Вам нызя Ыслам нэ позволаит, – почему-то с акцентом произнесла Елена Петровна и закрыла свою дверь. Посмотрела мельком в зеркало. Испугалась своего вида.  Привела «гнездо» на голове в некое подобие прически и хотела заняться домашними делами, но первое, что она сделала, это открыла компьютер и углубилась в диалоги одной из любимых своих пьес. Ах, какой восторг этот Оскар Уайльд! Вот на реплику отвечает   Алджернон: «Всякие правила насчет того, что следует и чего не следует читать, просто нелепы. Современная культура более чем наполовину  зиждется на том, чего не следует читать».
     – Как верно сказано, ах, как верно! Ещё: чего не следует смотреть, слушать и в чём участвовать, – прошептала Елена Петровна. В эту секунду позвонили в дверь. Весёлый парень из ближнего зарубежья воскликнул:
     – Высо готова!
     – Спасибо! – произнесла Елена Петровна.
     – А нос высо чешица! – сообщил товарищ.
     – Ничем не могу помочь! – ответила поклонница Оскара Уайльда.
     – Скажытэ, мужычин кладутьса штабели.
     – В каком смысле? – недоумевая, повела глазами пенсионерка.
     – Отшень красывыя ви зеншына! – воскликнул стекольщик.
Елена Петровна от неожиданности остолбенела. Смущенно покраснела и пропела грудным контральто, мысленно оттопырив мизинец:
     – Всё равно не налью!
     ***
     Спустя пять минут, после  ухода мастера, Елена Петровна не читала пьесу, не мыла полы, не готовила ужин, она вертелась перед зеркалом и выискивала ушедшую молодость, старательно втягивая живот; припудрила лицо, нарисовала губки, раскрасила их старой помадой, оживила когда-то большие выразительные глаза чёрным карандашом; натянула легинсы двадцатилетней внучки Кати, которые та привезла для транспортировки на дачу, облачилась в её же свитерок с разрезами на рукавах, вставила в уши большие перламутровые ромашки из шкатулки внучки, нацепила гремящие браслеты и на каждый палец по кольцу.
     За этим занятием её и застал дедушка, приползший с кафедры после лекции, усталый, опирающийся на тросточку.
     – Кого ждём? Куда идём? Я потрясён и раздавлен! – проговорил он, смеясь до слёз, обалденно взирая на спутницу жизни, – До чего ещё хороша, чёрт возьми! И это всё моё!!! – он охватил Елену Петровну поперёк живота и прижал к дверям. Взвалить 70 кг на руки и закружить в неистовом вихре, что когда-то делал неоднократно, профессор уже не мог.
     – Я вовсе не собираюсь дискутировать о современной красоте! – переиначила бабушка слова персонажа пьесы Уайльда, – Это не предмет для частной беседы. Я просто хочу получить свой портсигар, то есть не портсигар, а восторженные комплименты! Ты так давно мне их не говорил! –  и Елена Петровна рассказала, как мало слов произнёс стекольщик, зато каких. Вот и получается всего одна фраза, а стимул жить, как в восемнадцать лет, возвратить былую лёгкость, стройность, красоту, полёт души, а она так легко преображает душу женщины. Неведомое движение крови охватывает вас, ныряет в глубокие меридианы энергии внутри организма и возрождает желание быть красивой, как прежде, нравиться, веселиться, смеяться без причины, вновь родиться для чувств, ощущение почти такое как весной рвется к жизни уснувшая природа.
     – Помнишь дорогой, когда мы возвращались домой из гостей в выходной день, лет тридцать назад, мы увидели в метро на станции Филёвский парк вашего сотрудника кафедры Кнорова Евгения Сергеевича, доктора наук, профессора, умницу и необыкновенно интеллигентного человека?
     – Конечно, помню Леночка! Он с размаху влепил по уходящему поезду метро и вдребезги разбил стекло, а потом выяснилось, что он был: во-первых не трезв, во-вторых влюблён в красавицу Олечку, которая уехала в этом раненом профессором вагоне. 
     – На которой потом Евгений Сергеевич, так и не женился. Хотя она с мужем разошлась по его просьбе.
     – Вот! Так может у нашей соседки Асеньки тоже такие же страсти?
     – Может! – и бабушка чмокнула дедушку, размазав по его щеке яркую блестящую помаду.
     – Как тебе идут легинсы!!!, – вздохнул дедушка.