Сквозь миры

ГЛАВА I. ПРОЛОГ
ВЫДЕРЖКИ ИЗ ЧЁРНОГО ДНЕВНИКА РЕНА.

Я умер. Жгучая боль разлилась по телу от раны, нанесённой мечом лучшего друга. Нет, я не сожалею. Я шёл на войну с этой мыслью, я был готов к этому, хотел этого. 

5000 лет назад. Человеческий мир захвачен ангелами, что втёрлись в доверие к людям и заставили ненавидеть, презирать и угнетать расу демонов, превосходящую их по силе и интеллекту. Имея в собственности отдельный параллельный мир, названный Раем, ангелы жаждали захватить власть везде, в том числе и среди людей. Обещая, что все, кто последует за белокрылыми созданиями, будут вознаграждены вечным блаженством, ангелы в действительности не имели такого рода намерений. Им было ни к чему заполнять бескрайние просторы, леса, луга и поля теми, кто, как они считали, ниже и слабее, это была бы лишь порча имущества. Греться под ярким солнцем, кататься на единорогах, лететь в небо на пегасах – всё это привилегии «высшего» сословия, людям это было недоступно. Но люди верили, без конца молились, приносили в жертву всё, что имели, отказывались от множества радостей жизни, а иногда даже занимались самобичеванием, будучи уверенными, что согрешили и должны понести наказание. Всё это настолько тешило самолюбие ангелов, что остановиться они были не в силах. И не было возможности переубедить страстно жаждущих иной жизни людей, все они рвались в тот чудесный, сказочный мир, обещанный лжецами.

Ангелы не имели привычки создавать семьи. Им не нужна была любовь, не нужны были дети – никто не был нужен. Вся их жизнь сводилась к саморазвлечению. Бегать за кроликами, карабкаться на радугу, падать с неё вниз в тёплые реки, уносившие в пещеры с изумрудами, чьё сияние ослепляло – это было важнее всего остального. Разумеется, все существа откуда-то появлялись, и ангелы не были исключением, однако деторождение было лишь обеременяющей обязанностью, и большинство "матерей" просто бросали новорожденных крылатых на саморазвитие. Это не было слишком большой проблемой, так как и ангелы, и демоны, полностью вырастали к 18 годам жизни и переставали стареть, а пребывание в Раю было бесконечным, за исключением лишь преднамеренного убийства, но и это не было чересчур распространено.  

Будучи обратной стороной той же медали, демоны также не старели и не умирали, однако жизнь их была прямо противоположной. Лишь появившись на Земле, они сразу начали создавать прочные семейные союзы, объединяться в кланы, искать пути выживания в мире, где они были в меньшинстве и привлекали много внимания. Они развивали себя физически, учитывая, что природой им была дана большая сила, сражались на мечах, изучали окружающий мир и процессы, происходившие в нём, дабы понять движение и направление энергии, которую можно было использовать в своих целях. Они развили собственные магические способности, заметно превосходившие ограниченный набор слабых заклинаний ангелов, что позволило им запечатать часть собственной силы внутри и спрятать огромные чёрные крылья. Демоны были преданы людям, считая себя одними из них, но очень быстро ожесточились, находясь под гнётом человечества, управляемого ангелами. 

Древний клан Фенлил несколько веков вынашивал идею свержения ангелов. Словно дикие волки с озлобленным оскалом они выжидали в засаде, разрабатывая стратегии. Однако положение демонов в человеческом мире было настолько шатким, что глава клана Сенто Фенлил не решался на решающий шаг. Он ждал подходящего момента, но в итоге упустил его.

4126 лет назад. Терпение демонов лопнуло. Успевший зарекомендовать себя, небольшой, но достаточно древний клан Волвес решил взять ситуацию под контроль. Тайно оповестив все могущественные кланы и семьи, Эрвин Волвес собрал все силы и начал готовить план захвата Рая. Воспротивился этому лишь Сенто Фенлил, он был в ярости, что молодой харизматичный полководец встал на его пути. Вызвав Эрвина на дуэль, которая в итоге оказалась словесным поединком, Сенто проиграл, и большая часть демонов решила пойти за кланом Волвес. Доработав план окончательно, Эрвин объявил начало атаки, и тёмные существа ринулись уничтожать Рай. Их жестокость не знала границ, они убивали всё, что хотя бы отдалённо напоминало ангелов и их цивилизацию: обрывали крылья пегасам, пронзали копьями единорогов, рушили изумрудные пещеры, осушали реки и сжигали леса. Демоны хотели полностью стереть мир, принадлежавший тем, чьё завышенное самомнение заставляло их страдать веками.

4125 назад. Вождь восстания Эрвин Волвес так и не появился. Его прибытия ждали больше года, но он бесследно исчез в последний день войны. Испугавшись потерять власть, члены клана Волвес решили посадить на трон юного, но подававшего надежды младшего брата великого полководца – Лео, чьей задачей было построить мир с нуля. Ему пришлось заново вырастить деревья, наполнить мир озёрами, реками, морями; создать условия для жизни животных, птиц и насекомых. Он также создал города и инфраструктуру, развил экономику и установил политический режим. Однако, несмотря на всё это, за 2000 лет на троне он получил прозвище «Жесточайший Король Ада», так как был настолько зол, эгоцентричен и безумен, что превращал жизнь демонов в ночной кошмар.
  
3125 лет назад. От неизвестной женщины у Лео родился сын, которому дали имя Астарот. Ненависть между кланами продолжала существовать в самой жёсткой форме. Жена Сенто Фенлила родила ему наследника, назвав его Асмодеем – демоном зависти и мести. На этого ребёнка свалился весь гнев, вся злоба и все надежды клана, он должен был во что бы то ни стало занять трон.

2125 лет назад. После таинственного исчезновения Лео престол по наследству перешёл к Астароту, сменившему имя в день коронации и ставшему Реном Волвес. Коронация стала возможной после женитьбы Астарота на девушке по имени Люси. Свидетелем на этой свадьбе был Асмодей Фенлил – самый близкий друг Рена.

Двадцать веков спустя Люси родила Рену сына – Айреса, которого Рен отказывался принимать, из-за чего Люси не знала покоя. Асмодей, по ведомым лишь ему причинам, решил разрушить их отношения окончательно и подослал к Люси "потерявшегося" в Аду человека, к которому Люси начала испытывать тёплые чувства, проникшись сначала жалостью, а после симпатией. Слухи об этом быстро распространились по Аду, и неверную королеву отправили в Бездну – пустой параллельный мир, где она провела целое столетие. Человека убили, однако Люси заколдовала его, и он переродился вновь под именем Бельфегор. Решив вернуть Люси, он прошёл круги Ада, стал демоном и вновь прибыл в Ад, пытаясь забрать её у Рена, который к тому времени уже простил жену и начал налаживать отношения с сыном. 

В это же время началась гражданская война. Развязал её Асмодей Фенлил, чьим мотивом, предположительно, стала жажда власти и стремление уничтожить всю королевскую династию Волвес. Сейчас война окончена. Сейчас я умер. Демона по имени Асмодей Фенлил больше нет. Я покинул все возможные миры и забрал в могилу Рена Волвес, а заодно и его любимую жену Люси. Я шёл на войну с этой мыслью, я был готов к этому, хотел этого. 

Я развязал эту гражданскую войну сам. Лео был Жесточайшим, потому что застал время, когда демоны были под ангельским гнётом. Он был таким же озлобленным, как и все. А его сын Рен не был. Лео всячески пытался воспитать его под стать себе, но ничего не получалось, и в итоге, разочаровавшись, Лео всё бросил и сбежал. С каждым годом всё больше забывая о характере Лео и ужасах, которые пришлось вынести, Рен становился мягче. Имея рядом нежную Люси, он становился романтичным, сентиментальным и слабым. Вспоминая о том, какие личности выстроили этот мир, я всё больше понимал, что Рен перестаёт соответствовать статусу короля, ему нужен был пинок, какое-то событие – что угодно, лишь бы капелька твёрдости и решительности вернулась. Я пытался разлучить его с Люси для этих целей, но у меня не вышло, он размяк ещё больше, и тогда я решил убить его, если он не будет достаточно силён и твёрд, чтобы убить меня. Я хотел смерти от его руки, потому что это бы значило, что тот Рен, которого я знал когда-то, вернулся. Король вернулся. Но всё опять вышло иначе. Я убил Люси, убил Рена и умер сам. Был ли смысл – кто знает. Но для кого-то это станет лишь началом.





ГЛАВА II. Секреты прошлого.
ВЫДЕРЖКИ ИЗ ЛАЗУРНОГО ДНЕВНИКА АЙРЕСА.

Мама ушла, и взгляд Бела погрустнел. В этом подвале мы не видели ни солнечного света, ни происходящих событий, мы даже не слышали шума снаружи. Обволакивавшая комнату пустота проникала внутрь, в каждую клеточку моего тела, словно истощая и измельчая душу. Нас окружали лишь голые каменные стены и ледяной каменный пол, а мурашки по коже бежали не столько от низкой температуры, сколько от тяжёлой атмосферы, ещё висящей в воздухе агрессии отца и Бела, а также запаха крови, которым были пропитаны эти огромные бездушные камни. 

По Белу, облокотившемуся на стену и закрывшему лицо рукой, были отчётливо видны все чувства, терзавшие его изнутри. Горечь и обида накрывали его с головой, ведь женщина, которую он так любил и ради которой прошёл ужасные испытания, предпочла оставить его, израненного и униженного, и ринуться к другому. Он наверняка не предполагал, что, пройдя через всё, он найдёт такой ответ в её глазах. Но, насколько я могу судить, мама ни на секунду не сомневалась в своём выборе. 
– Ушла-таки... – дрожащим голосом прошептал Бел, едва сдерживая слёзы, а затем, ударив кулаком в стену и на секунду стиснув зубы, обратился с вопросом к ледянящей пустоте: – Да что же за жизнь у меня такая?! 

Я видел, как демон, которого мама называла "Ами", мягко улыбнулся, не видя смысла отвечать расстроенному Белу. Казалось, Ами видел все наши чувства и переживания насквозь. Я не знал его возраста, но в его взгляде читалось что-то такое, что испытывают родители к детям, какое-то беззлобное снисхождение, будто он наблюдал за всем происходящим сверху и умилялся. 

Бел уселся на пол, облокотился о стену и попросил Ами рассказать ему историю мира демонов, частью которого он теперь стал. Казалось, Бел пытался гнать мысли о маме прочь, но ему это с трудом удавалось.
– Что ж... – Ами начал длинную историю о Рае и ангелах, населявших его; эту историю я слышал сотни раз. Рассказав то, что я уже почти выучил наизусть, демон перешёл к той части повествования, которую раньше мне слышать не доводилось.

«Победить ангелов оказалось даже легче, чем предполагал Эрвин, – продолжал Ами, – в физической силе ангелы не далеко ушли от людей, они были не способны победить демонов в ближнем бою. Таким образом, буквально за 3 дня всё королевство было завоёвано демонами. Этот мир стал Адом и приобрёл более живописные ландшафты, а также нового короля и новые законы. Все ангелы, оставшиеся в живых, попали в плен. 

Большая часть демонов, также живших с людьми и пошедших вслед за кланом Волвес в новый мир, не видели смысла в уничтожении ангелов, они придерживались мнения, что мир разрушен, наказание понесено, лучше просто посадить всех в тюрьмы, лишив тем самым возможности жить прежней жизнью. Но клан Волвес считал иначе. Втайне от всех под своим замком Волвес построили темницу – специальное место, куда отправили всех пленённых ангелов. Чтобы не потерять авторитет в народе, Волвес засекретили это место, никто не знал, что ангелы именно здесь, и никто не знал, что с ними творили. Множество орудий пыток до сих пор можно найти в каждой камере. Да чего я рассказываю? Вы же шли мимо, неужто не заметили? А запах крови ещё ощущается? Простите, я был здесь в худшие годы, так что теперь уже ничего не чувствую. При мне здесь было так много крови, что я уже перестал различать её запах. Ангелам отрезали руки и ноги, по частям, по одному пальцу, по половине ногтя. Им вскрывали животы, выдавливали глаза, разрезали глазные яблоки. Однажды, помнится, один из ангелов накричал на своего палача. Не выдержали нервы. И знаете, что было дальше? Его приковали к стене за запястья и лодыжки. Палач подошёл к нему вплотную и, глядя в глаза, отрубил его достоинство топором. Разумеется, ангел закричал от боли, что жестокого демона сильно не устроило. Чтобы не слышать криков, палач заткнул несчастному рот его же окровавленной частью тела, а затем аккуратно, можно даже сказать ювелирно, провёл топором по животу своей жертвы. На этот каменный пол хлынула кровь, а следом за ней выпали внутренности. Но, вы не поверите, ангел был ещё жив и даже находился в сознании. Продолжая смотреть ему в глаза и мерзко хихикать, палач так же аккуратно перерезал горло, наслаждаясь фонтаном крови, забрызгавшей жирную самодовольную морду, покрытую шрамами. Мне продолжать?» 
– Где ангелы сейчас? – спросил Бел, сморщившись и отведя взгляд. Мне тоже стало дурно, я едва удержал внутри свой завтрак.
– Они давно умерли. Те пытки, которые они вынуждены были терпеть, быстро истребили всех, кто был в плену. Но, знаете, принц Айрес, – сказал Ами, переведя взгляд на меня, – что самое страшное? А страшно тогда, когда маленький ребёнок смотрит на эти пытки ежедневно, словно исполняя какой-то ритуал. Каждый день, в любое время суток. Каково это: проходить мимо камер и сквозь решётку видеть эти издевательства собственными глазами? Не просто случайно забрести, открыв не ту дверь, а целенаправленно по приказу отца стоять и наблюдать. Принц Астарот, ныне известный под именем Рен, с самого детства подвергался такому психологическому насилию. Его отец, Ваш покойный дед, был намного более строг с ним, чем он с Вами. Это отец заставлял Рена постоянно ходить между клеток и часами смотреть на эти кошмары. Мнение, что Рен будет лишён всех человеческих чувств и ожесточится, было ошибочным, но таким, как считал Ваш дед, должен быть идеальный правитель: жестоким, бесчувственным, холодным. Возможно, теперь вам станет более понятно, почему наш Король временами ведёт себя... мягко говоря, из ряда вон. Благо его не заставляли делать все эти вещи самостоятельно, он был слишком мал, а когда подрос, ангелов в живых уже не осталось. 
– Представить не могу... – ответил я. – Неужели он и правда пережил такое? 
– О да. И отчасти Лео всё же удалось развить в Рене отрицательные стороны, но в полной мере сделать это было невозможно. Все негативные эмоции, возникавшие в душе Рена, забирали его лучший друг и возлюбленная. 
– Возлюбленная?! – удивлённо воскликнули мы с Белом в один голос. 
– Не мама? 
– Хм... Как бы сказать... В тот момент, когда эгоизм Рена дал трещину, и в его жизни появился лучший друг – Асмодей Фенлил, он также познакомился с девочкой, в которую тут же влюбился. Не аристократка, не испорченная статусом и богатством, не избалованная самовлюблёнными родителями – она была так непохожа на всех, с кем ему приходилось общаться в замке. Он приводил её сюда много раз, и я был знаком с ней. У неё были длинные чёрные волосы и сияющие голубые глаза. Голубоглазыми были лишь ангелы, демоны же обладали кроваво-красным цветом глаз, но она была брюнеткой, как все демоны. Это сразу привлекло меня в ней, я заинтересовался пересечением миров в этом ребёнке. Но в какой-то момент между Реном и Асмодеем произошла ссора: признавшись в чувствах, Рен не получил взаимности и навлёк на себя гнев друга, также влюблённого в необычную девочку. Затаив друг на друга обиды, все трое перестали общаться. Я около тысячи лет не видел эту голубоглазую дьяволицу. А потом, когда Рен достиг того юношеского возраста, в котором нужно было жениться и становиться Королём – он привёл её вновь, как свою невесту. Она стала старше и красивее, но основное не изменилось: она оставалась той же загадочной смесью противоположностей. Сам Рен, похоже, за тысячу лет забыл её, он не осознавал, что его невеста и есть его первая любовь. 
– То есть он не знал, что уже давно любил Люси? А она? Она помнила его? – возмущённо интересовался Бел, то ли просто от любопытства, то ли из-за злости на Рена, то ли из ревности. 
– О, ещё как. В тот же день, когда Рен назвал её своей невестой, я подгадал момент и поговорил с ней. Я спросил, помнит ли она меня, на что она ответила: «Вы не сильно изменились за тысячу лет, Ами». Я был поражён и задал ещё один вопрос: «Астарот помнит тебя?» В ответ она лишь посмотрела на меня, но взгляда было достаточно, чтобы понять. Она попросила не говорить ему ничего, потому что хотела начать всё сначала. Я был действительно удивлён, но в то же время рад, ведь Рен для меня как родной, а хорошая женщина рядом с ним – залог счастливой жизни. И ведь так и было. 
– Что было бы, если бы ему рассказали? – спросил Бел, откровенно не видя в этом никакого смысла. 
– Характер Рена очень нестабилен, – ответил Ами. – Все знают, что будет, если заставить его ненавидеть врагов, однако никто и предположить не может, что произойдёт, если он возненавидит самого себя. Любовь, которую он испытывает к этой женщине, всепоглощающая. Узнай он о том, что самолично предал её... Не знаю, остался бы кто-то в живых вообще или нет. 

Бел замолчал, глядя в сторону и не находя слов для ответа.  
– А что насчёт маминых голубых глаз? – поинтересовался я, вспомнив, что мне от неё передались те же глаза. 
– Уже после их свадьбы я говорил с её отцом и выяснил правду. Мать Люси – бежавший ангел, влюбившийся в демона, поэтому Люси – смесь демона и ангела. О плодах такой запретной любви известно немного, но все историки в один голос говорят, что сила их несоизмерима ни с чем во вселенной. И нет существа в мире, способного победить их. Но едва ли сама Люси об этом знает. 
– То есть она сильнее Рена? – удивился Бел.
– Определённо.

Мы с Белом были немного шокированы. Всё это время мама больше пряталась за отца и никак не проявляла свои демонические способности. Основные возможности демонов одинаковы: перемещение во времени, уничтожение небольших предметов силой мысли, полёт, контроль природных стихий. Это могут все, но мало этим пользуются, потому что это довольно слабые умения. Сражения демонов в основном происходят на мечах, придерживаясь старых традиций, ибо в физической силе демоны не уступят ни единому существу в мире. Также мы пользуемся рядом заклинаний, одно из которых мама использовала на Беле, когда заставила его переродиться через сотню лет. 
– Почему я никогда не слышал об этом раньше? – спросил я, вспоминая всё то, что мне о ней рассказывали. – Будь она самой сильной в мире, она бы совершила что-нибудь историческое, так? Её имя было бы на слуху? 
– Не всё так просто, юный принц. Есть ряд деталей, о которых рассказывать слишком долго, но по некоторым причинам она не может использовать свою полную силу. Рен знает об этом, поэтому прячет её за своей спиной. Он достаточно силён, поэтому без проблем защищает её. 
– Как они жили? – неожиданно спросил Бел, глядя в пустой угол. Казалось, он был в отчаянии. – Как они жили всё это время? Если он так сильно её любил, почему не удержал возле себя? Почему позволил ей уйти ко мне? 
– Ну, я бы не стал себе льстить на Вашем месте, юный Бельфегор. Она ушла не к Вам, она ушла от него, а это две кардинально разные вещи. Будь в тот момент на Вашем месте кто-нибудь другой, он бы точно так же заполучил сие сокровище. А по поводу причин... Не уверен, что я тот, кто должен об этом рассказывать. Личные дела супругов на то и личные, чтобы не распространяться. 
– Но вы ведь знаете! – воскликнул я. – Знаете, но молчите! Расскажите же! 
– Говорю же, не моё это дело. Спросите у них сами. 
– Ну пожалуйста, прошу вас! – закричал я и умоляюще посмотрел на Ами.

Ами тяжело вздохнул и замолчал на несколько секунд, видимо, решая, стоит ли говорить. Но мне казалось, что у меня было право знать. Возможно, он подумал так же.
– Да жили они замечательно, души друг в друге не чаяли целых два тысячелетия, пока в какой-то момент Люси не приспичило завести ребёнка. Рен никогда не одобрял эту затею, будучи уверенным, что из плохого сына вырастает плохой отец. Помня о том, как с ним обращался Лео, Рен не выносил даже мысли о том, что может сам стать таким же монстром в чьих-то маленьких глазах. Но отговаривать Люси было бесполезно: она буквально горела этой идеей. После родов она была всё так же увлечена ребёнком, она любила Вас, Айрес, больше всего на свете. Однако Рен, вбивший себе в голову, что никогда не станет хорошим отцом, не испытывал к Вам никаких чувств. Хотя, вернее будет сказать, что он прятал их от себя самого, свято веря в то, что их и быть не может. Как только подворачивался случай, Люси говорила о сыне, а Рен не мог этого слушать. В тот год весь Ад трясся от страха, потому что Король ушёл в политику настолько глубоко, что новые законы издавались чуть ли не каждую неделю. И тут всё понятно: она с сыном, он – с Королевством. Люси мечтала о полной, счастливой семье, она думала, что раз Рен любит её, то полюбит и сына, которого она ему родила. Однако увидев, что всё идёт совсем по другому сценарию, она была очень подавлена. Много раз я наблюдал, как поздно вечером она плакала, сидя возле Вас, пока Рен был занят государственными делами. Это должно было как-то разрешиться, вот и разрешилось: случайно наткнувшись на мальчика, влюбившегося в её неземную красоту и доброту, она решила, что, наверное, пора менять что-то в жизни, плакать-то надоело. И поменяла.

У меня не нашлось слов в ответ. Отец не любил меня... потому что сам был нелюбимым сыном? Или всё же любил, но боялся в этом признаться? Поверить не могу, насколько всё вокруг на самом деле отличается от моего восприятия. 
– Если хотите знать моё мнение, – продолжал Ами, – Люси едва ли сама осознавала смысл своих действий. Она импульсивна, ей просто в какой-то момент показалось, что так будет правильно, вот она так и поступила. Они жили счастливо, потому что Рен старался быть идеальным, во всём ей угождать и уступать, и она привыкла. Но нормальное отношение к ребёнку было для Рена непосильным, тут-то его идеальный образ и рассыпался. Люси искала возможность это исправить, но не находила. А потом подвернулся шанс бросить всё и сбежать. Вы только полюбуйтесь, секунда малодушия – а какой итог. 
– И почему же она вернулась сейчас? – спросил Бел, ошарашенный этой историей.
– Потому что любит его, разве не очевидно? – улыбнулся Ами. – Женщины вообще весьма непостоянны, но в данном случае он сам изменился, ведь так, принц Айрес? С её приходом он стал заметно теплее к Вам? Сложно сказать, что именно в его голове перемкнуло, но с высоты своего опыта могу сказать, что он просто смирился с тем, что Вы, его сын, – частичка души Люси. А раз он любит её, он не может отвергать Вас. 
– Стало быть, я лишь частичка мамы? Отдельную личность во мне никто не видит? 
– Это вам стоит узнать из первоисточника, – ответил Ами и резко замолчал. Сначала он закрыл глаза на пару секунд и напрягся, пытаясь что-то почувствовать, потом широко открыл и с ужасом прокричал: «ОНИ УБИЛИ ЕЁ! ОНА МЕРТВА!»



ГЛАВА III. Она мертва.
ВЫДЕРЖКИ ИЗ ЧЁРНОГО ДНЕВНИКА РЕНА.

Блеск в глазах Люси быстро исчез, она лежала, словно сломанная кукла. Глядя на неё, я чувствовал, что силы постепенно покидали и моё тело... 

Бросив взгляд на Асмодея, я осознал, что в данную секунду из нас троих дышу лишь я один. Это вызвало во мне невыносимое ощущение одиночества. Теперь я точно потерял сразу всех, кто был так важен моему сердцу: маленькую девочку с ясно-синим взором, любимую жену, с которой прожил два тысячелетия, и лучшего друга, что спас меня от саморазрушения много-много веков назад. Он забирал весь негатив, что скапливался во мне, забирал всю грусть, что разъедала мне сердце, когда я ходил мимо клеток и видел взгляды, молящие о спасении. Когда ко мне тянулись белоснежные руки, просящие помощи... и когда безжалостные стражники их тут же отрубали топорами. Слёзы, тёкшие по белоснежной коже из ярко-синих глаз, испуганный до ужаса взгляд, выражение боли на лице... Всё это очень меняло и разрушало меня. Не пасть до безжалостного и бесчувственного монстра мне помог Асмодей, который позволял вымещать всю мою боль на нём. А потом появилась ещё одна отрада души... Люси, которая заставляла меня видеть краски, которая делала мой мир ярким, своей сияющей улыбкой приглушая в памяти неприятные воспоминания из подвала. А её синие глаза... Я не знаю, как я мог их забыть, ведь это были единственные синие глаза, наполненные счастьем, а не болью. Асмодей и Люси, пожалуй, самые близкие мне существа, которые были со мной в самый тяжёлый период моей жизни. Они помогли в становлении моей личности и спасли от одиночества, уготованного судьбой принца Ада. 

Что же с нами сейчас? Я ещё дышу. Вот-вот прервётся обмен воздуха в лёгких, вот-вот я присоединюсь к ним. Моя рана смертельна, я проживу ещё максимум пару минут. Будь я сейчас не ранен, я бы смог воскресить их, моих любимых друзей, но я даже встать не могу. Хорошо, что она умерла раньше меня, я бы не хотел, чтобы она сейчас также мучилась, глядя на моё мёртвое тело. Очень больно смотреть, как часть твоей души бездыханно лежит перед тобой. 
– Вон они! – послышался знакомый голос где-то вдали. – Рен! Рен, это Ами! Рен, держись, слышишь? Не смей умирать, Рен! 

Я чувствовал, как Ами тряс меня за плечи и что-то кричал. Я лежал на спине, положив руку на рану, хотя сил прижать её у меня не хватало. Слегка повертев глазами, я увидел, что лежу в луже крови. Такая же ситуация была с телами Люси и Асмодея. 

Рядом с Ами стояли Айрес и Бел. Странно, но даже Бел, кажется, смотрел на меня с каким-то волнением. Из последних сил я попытался заговорить с ними. 
– Они... мертвы... – дрожащим голосом проговорил я. 
– Я знаю, – печально произнёс Ами. – Мне очень жаль, Рен. 
– Я... знаю, как воскресить их... но... я не смогу... – говорил я, захлёбываясь кровью. 

Ответа я не услышал. Я почувствовал лишь, как Ами сильнее сжал мои плечи. 
– Бельфегор Эйдельман! – закричал он. – Ты ведь любишь её, да? 
– Люблю, – уверенно ответил Бел.  
– Ты владеешь уникальным даром, – приказным тоном говорил Ами, повернувшись к Белу, – исцели Рена, чтобы он смог вернуть её к жизни! 

На лице Бельфегора было явное отвращение. Он ненавидел меня, и это вполне понятно. Но это отвращение было смешано с каким-то другим чувством, которого я не мог разглядеть. Я думал, что он откажет, но он неожиданно стал читать какое-то заклинание. «In nomine… obsecro sanabit vulnera… salvare animae… quod potui salvare milibus vitas alias...» – я слышал не все слова и не уверен, что всё правильно понял, но вскоре я стал чувствовать, что мои разорванные ткани срастаются. Моментальная регенерация, которую едва успеваешь ощутить, – и вот, я полностью исцелён, словно меч друга не резал мою плоть, а кровь, в которой я лежал, и вовсе была не моя. 

Я поднялся на ноги и подошёл к Белу. Он удивлённо смотрел на меня, явно не понимая, что я пытаюсь сделать. Я молча протянул ему руку в знак благодарности. Он понял меня и также безмолвно пожал её, глядя куда-то в сторону. Сказать, что мы с ним враги – да нет, 16 лет мы, всё-таки, были лучшими друзьями. И пусть я общался с ним лишь для того, чтобы приглядеть и помешать ему добраться до Люси, я всё же был откровенен в разговорах с ним, как и он со мной. Я нисколько не наигрывал смех, радость, мой интерес к каким-то вещам был совершенно настоящим. Я жил полноценной жизнью, был собой, и мне было даже приятно, потому что я смог начать жизнь с чистого листа. Когда я переродился в семье Галбрейт, я решил для себя: новые родители – новая жизнь. Конечно, я не относился к ним, как к родителям, но всё же я старался не вспоминать те ужасы, что я пережил в своём настоящем детстве, а потому и нашу дружбу можно было назвать в какой-то степени настоящей. 

Будучи полным злости на Бела, я решил причинить ему действительно сильную боль. Я долго думал над тем, как же именно стоит поступить, а потом начал копаться в памяти, вновь воспроизводить в голове картины, которые когда-то ежедневно наблюдал. Узнав, что Бел ударил Люси, я понимал, что она слишком мягкая, чтобы сделать что-то в ответ, поэтому я решил наказать его таким жестоким способом, чтобы он никогда в жизни этого не забыл и постоянно видел в кошмарах. «Мою любимую Люси кто-то ударил по лицу?» – тогда эта мысль буквально сводила меня с ума. Агрессия и ненависть захлестнули меня, и я стал художником для невероятно жестокой картины: убийства всей семьи Бельфегора. Моей семьёй была лишь Люси, поэтому я не могу до конца познать его боль от потери родных, но вот сейчас, смотря на пронзённое мечом тело моей самой родной и любимой женщины, я понимаю, что ему тогда, должно быть, было чертовски больно. Но он, несмотря на пережитое, воспользовался своими силами и воскресил меня. А затем пожал мою руку, словно соглашаясь на перемирие. 

Знаешь, Бел, я вряд ли когда-нибудь скажу тебе это вживую, но мы с тобой похожи. И знаешь, в чём? Когда мне было больно, я полагался на Асмодея, я цеплялся за него, потому что знал, что он меня спасёт. Я плакал, переживал, боялся, а он поддерживал меня, зная, что я в нём нуждался. А потом, когда ты потерял мать и был предан отцом, я стал твоим «Асмодеем».  

Сейчас, когда я прошёл по грани и выжил, когда смерть в очередной раз оставила меня в мире живых, перед моими глазами предстали два тела, бездыханно лежавшие на земле, пропитанной нашей кровью. Это были тела тех, за кого я отдал бы жизнь, не раздумывая, но кто больше не нуждался в моей жертве. Мой лучший друг, который сохранял во мне остатки человечности в самые жестокие периоды моей жизни, кто не позволял мне сдаться, всю жизнь будучи моим противником и сражаясь со мной. Только сейчас я полностью осознал, что Асмодей никогда не был моим врагом, он лишь хотел дать мне в жизни цель. Когда ты становишься пуст и теряешь себя, только наличие противника может тебя спасти. Только наличие того, с кем ты должен бороться. Наверное, он и сам не осознавал до конца, но это именно то, чего он для меня хотел. А моя любимая жена, которая была со мной столько лет, терпела то, что я её не помнил, и простила мне мою нелюбовь к сыну, теперь тоже лежит у моих ног. И сейчас, когда у меня лишь одна попытка, я должен выбрать лишь одного из двух демонов, которых всегда любил. Которыми дорожил, несмотря ни на что. Как мне выбрать, кому из них жить? Кто вообще дал мне право делать такой выбор? 
– Знаешь, дорогой друг, – спокойно и доброжелательно сказал я, подойдя к мёртвому телу Асмодея, – мы с тобой многое пережили и многому научились. Сейчас я, в отличии от тебя, жив. Мы оба умерли несколько минут назад от руки друга, вот только я сейчас восстал от руки врага. Наверное, это тоже чему-то учит, да? Хотя тут тоже сомнительно, смотря про какой период жизни говорить. Как бы там ни было, мы оба любили одну женщину и оба виноваты в её смерти. Но я искуплю эту вину, воскресив её, а тебе придётся умереть с этим грехом. Очень жаль, что нас троих вместе больше не будет, я любил и её, и тебя. По-своему любил ту прекрасную девочку из детства, мальчика, что неоднократно спасал меня, и девушку, что встретил спустя долгие годы. Тебя, моего лучшего друга, я любил больше всех. Всегда. Но ЕЁ я люблю сильнее, поэтому из вас двоих сейчас я выберу не тебя. Прости мне это. Но я думаю, другого ты от меня и не ожидал, ведь ты знаешь меня, как никто другой.

После этих слов я подошёл к Люси, взяв на руки так горячо любимое мною тело, в котором уже не было её прекрасной души. 
– Ты не станешь воскрешать его? – спросил Ами. 
– Я не смогу воскресить обоих, желание у меня может быть только одно. И я сделал выбор. 

Бросив призывающий, решительный взгляд на Ами, Бела и Айреса, я со всех ног побежал в сторону леса. Пробежав некоторое расстояние, я нашёл яму, ведущую в тоннель, и спустился в неё. В конце этого тоннеля должен был быть «Свет», защищающий Ад. Мой отец однажды говорил о нём: неизвестно, какую форму он принял, но это частичка войны между ангелами и демонами, случайно попавшая в эту пещеру и ставшая защитником целого мира. Его уничтожение приведёт к уничтожению всего Королевства Демонов, однако Король или Королева, как говорят, имеет право на одно желание, которое этот «Свет» обязан выполнить, поэтому я и понёс к нему мёртвое тело Люси в надежде воскресить её. 

Добежав до конца тоннеля, мы все увидели нечто, что заставило нас ужаснуться. Восседая на старинном троне, созданном по подобию стоящего в Лакриме, на нас ехидно и с некоторой наглостью смотрел красноглазый дьявол. Тёмно-бордовые потрёпанные широкие штаны, заправленные в массивные сапоги, сочетались с красным плащом, скрывавшим голый торс. Рядом с ярко-алым троном в ножнах стоял меч, живший, судя по всему, уже не одно тысячелетие, с засохшими каплями крови на рукоятке. Всё это вместе резко контрастировало с почти неосвещённой пещерой и было похоже вспышку пламени во тьме. Ужаснее всего было то, что дьявол, недвижно сидящий на огненном троне, был как две капли воды похож на Бельфегора, только будучи много взрослее и увереннее в себе, что с первого взгляда сразу отличало его от Бела. Увидев у меня на руках Люси, демон подошёл к нам, приложил указательный палец правой руки между ключицами девушки, тоннель заполнился ярким светом, и я почувствовал, что частичка меня ожила. Она начала дышать, открыла глаза. Мы все удивлённо смотрели на неё, а она, похоже, понимала, что происходит. Видимо, её душа ещё была в теле, видела и слышала всё, что мы говорили и делали. 
– Кто... ты? – тихонько спросила Люси, глядя на это существо. 

Он ласково ей улыбнулся, но промолчал.
– Кто ты такой, чёрт возьми?! – вскрикнул Бел, который был сильнее нас всех шокирован увиденным, смотря на собственное отражение. 
– Позвольте представиться, дамы и господа: меня зовут Эрвин, я прародитель клана Волвес.
– Эрвин... Волвес? – повторил Ами. Он как никто знал, что мне пришлось пережить из-за этого ужасного демона, чьё имя связано с множеством исторических событий. Но Ами не был шокирован так сильно, как мы, он когда-то знал Эрвина лично. – Я думал, ты помер давно.  
– Я тот, кто развязал войну с ангелами и подчинил себе целый мир, которым, к сожалению, не смог править, но оставил потомкам – вам, – объяснил Эрвин, игнорируя слова Ами.  
– Почему... мне так знакомо твоё лицо?.. – тихо и неуверенно спросила Люси.  
– Потому что я – настоящий Ригард. Я тот, кого ты полюбила, Люси. И я тот, кто забрал у тебя возлюбленную, Рен. 

Никто не вымолвил ни слова. Это заявление шло в разрез со всем, что происходило в нашей жизни, поэтому мы просто уставились на него, ожидая объяснений. 
– После победы над ангелами, – продолжал он, будто не замечая нашей реакции, – одна из этих тварей из последних сил наложила на меня проклятие, что стёрло мне память и сделало человеком, да ещё и отправило в мир людей, спутав временные промежутки – я попал во время, наступившее спустя 4 тысячи лет после моего собственного. Это как раз было ваше время. Я прожил в людском мире пару лет, после чего Асмодей Фенлил, желая исполнить свой коварный план по захвату власти, переместил меня вновь в мир демонов. Я был человеком и ничего не знал об этом мире. Так ведь было, милая Люси? Ригард – это имя, данное мне людьми. Я ни в чём не обманул тебя в тот момент, но обманул чуть позже и хочу извиниться. 
– Извиниться? – переспросила Люси. 
– Именно. Когда Рен убил меня, ты наложила на меня не то заклятие, про которое ты помнишь. Я изменил твои воспоминания, чтобы ты думала, что я живу где-то в мире людей и что я человек, я хотел, чтобы ты меня забыла. На самом же деле ты наложила заклятие, которое должно было сделать меня демоном, но так как я являлся им с самого начала, ты лишь пробудила мою истинную сущность и воспоминания, к тому же существенно увеличив мою силу. Я долго не мог понять, как тебе удалось сделать меня настолько могущественным, но потом я понял: твоя мать была ангелом, полюбившим демона и родившем от него, стало быть, ты – самое сильное существо в мире, потому что ты смесь двух миров. Ты как бы «между мирами». Извини, что я был не тем, за кого себя выдавал, но едва ли это моя вина. 
– Кто же тогда я?! – закричал Бельфегор, и мы все вопросительно посмотрели на Эрвина.
– Чтобы легенда моего перерождения через столетие была правдивой, – спокойно ответил Эрвин, – я создал копию себя в человеческом мире. Я дал случайному новорождённому ребёнку свою внешность и каждую ночь во снах показывал ему куски своих воспоминаний. Так Люси при случае точно могла бы убедиться в том, что «я» переродился и живу на Земле. На самом же деле я давно приковал себя к ядру этого мира, чтобы защищать его, ведь это я отдал Ад демонам. Я наблюдал за тем, что вы делали, но вы с каждым разом всё больше усложняли своё положение и отношения между друг другом, из-за чего я решил в удобный момент «вернуть» Бельфегору его воспоминания, убедив и его самого, и всех вас, что он – это я. И в тот момент, когда Рен открыл ему правду, Бельфегор не умер только потому, что я остановил разрушение его сознания. На самом же деле, Бельфегор Эйдельман, ты другой, ты никак не причастен ко всей этой истории и ко всем, присутствующим здесь, ты оказался втянут в это совершенно случайно. Ты никогда не любил Люси и не знал её, точно так же, как и она никогда не любила тебя. Она любила лишь меня и Рена, а сейчас я точно знаю, что она принадлежит лишь ему, с которым прожила всю жизнь. И я абсолютно рад отдать её тому, с кем она счастлива. Однако и ты, Бельфегор, теперь тоже стал частью мира демонов, пройдя длинный путь.
  
Люси неожиданно завизжала, вцепившись пальцами в волосы, вырвалась, спрыгнула с моих рук и побежала в сторону выхода из тоннеля. Мы все тут же побежали за ней, оставив Эрвина и абсолютно не понимая, что произошло. Я оглянулся и увидел, что Эрвин, с чувством выполненного долга во взгляде и с коварной улыбкой на лице, смотрел нам вслед. Всё это навалилось неожиданно, и не было времени даже обдумать и понять что-то. В тот момент меня волновала только Люси.
 
Пробегая по тоннелю, она словно не могла держать равновесие, её заносило в разные стороны, и в итоге она, падая, облокотилась на стену, скатилась по ней вниз и села на корточки, уткнувшись носом в колени и держась руками за голову.




ГЛАВА IV. Разрушение сознания.
ВЫДЕРЖКИ ИЗ ЛАЗУРНОГО ДНЕВНИКА АЙРЕСА.

Мама сидела на земле, держась руками за голову. Она всё время плакала и кричала, но никто из нас не мог ей ничем помочь. Как бы это ни было глупо и нелепо, мы стояли рядом и смотрели, хотя, я думаю, сердце от этого зрелища разрывалось не только у меня. После всего услышанного мне было очень жаль Бела, ведь ему перечеркнули, считай, всю жизнь, но больше всего я боялся за маму, ведь ей было так плохо, а я не мог её спасти. Отец обнимал её, но она его отталкивала, словно была не в себе, а он всё продолжал прижимать её к груди. 

В какой-то миг мама замолчала и перестала вырываться из объятий отца. На пару секунд всё будто замерло, а мама, широко раскрыв глаза, смотрела в никуда. Спустя пару мгновений она вновь начала отталкивать Рена. 
– Кто ты?! Чего ты хочешь от меня?!  
– Ты не помнишь меня? – неожиданно спокойно спросил её отец, хотя все мы были немного шокированы. 
– Кто ты, чёрт возьми?! – вновь закричала мама, тихонько добавив: – И... кто я?.. 

Взглянув в лицо отца, я понял, что он не был так поражён, как мы. Он словно понимал, что с ней происходит. 
– Ты Люси Волвес, Королева Демонов. А я Рен Волвес, твой муж. 

Взгляд мамы на него стал ещё более непонимающим. 
– Мой... муж? – тихонько проговорила она, приложив ладошку к щеке Рена. 
– Да, именно, – ответил он монотонно, сверля маму взглядом. – Ты позволишь мне прикоснуться к тебе, чтобы излечить твою рану? 

Отец словно боялся напугать её ещё сильнее, поэтому не навязывал ей свою заботу и желание помочь, а лишь аккуратно спасал её от того странного состояния, в котором она находилась.
– М... можно... – немного запнувшись, произнесла мама. 

Отец наклонился к ней, обняв её одной рукой за плечи, поцеловал в лоб, а затем полностью прижал к себе и прошептал ей на ухо так тихо, что я едва мог разобрать: «Omoidase». В то же мгновение мама снова начала кричать, извиваться, пыталась вырваться из объятий отца, но он крепко держал её, будто знал, что так и должно быть, что скоро это пройдёт. 

То, что он сказал ей, кажется, было не на латыни, как все остальные заклинания. Я читал в одной книжке, что для самых сильных чар используется ряд других языков, стало быть, это магическое слово действительно очень могущественное. 

Спустя пару минут мама вновь притихла. Придя в себя, она подняла глаза, взглянула на отца и поцеловала его. 
– Рен... Мой родной... Прости, я словно сошла с ума, – разорвав поцелуй и прижав Рена к себе, говорила мама. – В голове всё перемешалось, я думала, она просто лопнет... 
– Не переживай, я всё прекрасно понял, – успокаивал её отец, обнимая в ответ. – Этот монстр ведь вернул тебе твои настоящие воспоминания, конечно, ты запуталась в себе, так бывает всегда. Ничего, всё хорошо. 

Он говорил это настолько нежно и ласково, что мне стало не по себе. Я привык к совершенно другому существу в роли моего отца. Похоже, кроме мамы он вообще никого никогда не любил. 
– Рен, какой же ты у меня замечательный... – молвила мама. – Я люблю тебя. 
– И я люблю тебя, родная моя. 
– Как ты смог остановить разрушение её сознания? – бесцеремонно вмешался Бел, который, очевидно, тоже был удивлён, увидев теплоту их отношений. 

Отец отпустил маму, повернулся лицом к Белу, и в этот миг, кажется, должно было начаться что-то ужасное. 
– Откуда тебе известно про это? – холодно и неэмоционально спросил он у Бела. 
– Я демон. Пока я проходил все круги Ада, я освоил все лечебные заклинания и узнал много подробностей организма демонов, а также узнал обо всех особенностях и болезнях. Так как ты остановил разрушение сознания Люси? Это может сделать только огромная сила, подобная силе Эрвина. Но ты – не он. Объяснись, – размеренно и гладко вопрошал Бел приказным тоном, смотря на отца с какой-то злобой и не сводя с него взгляд. 
– В глубине замка Лакрим есть комната, именуемая Цитаделью Славы. В ней находится независимый список всех существовавших когда-либо демонов, в порядке от самого сильного к самому слабому. Этот список пополняется сам, и имена могут менять свою позицию, если демон увеличивает или теряет свою силу. Этот список нельзя исправить намеренно, но зато можно в него заглянуть и увидеть имена самых сильных демонов в истории. Рассказать тебе о первых трёх позициях в этом списке? 
– Меня больше волнует конкретно твоя способность лечить неизлечимое. 
– Однажды, – продолжал отец, будто не слыша слов Бела, – я был сильно ранен в мире людей. Как оказалось, всё ещё существуют демоны, живущие с людьми, и, что самое смешное, они ненавидят нас – демонов, живущих в отдельном мире. Меня чуть не убили тогда, я был совсем молод и неопытен. Я растерял почти все свои силы и упал в самый конец, на самое дно списка Славы. Я был очень огорчён этим, но моя милая жена каким-то чудесным образом вернула мне силы. Я на радостях побежал в Цитадель, чтобы проверить, на своём ли я 20–ом месте. За всё время, я никогда не смотрел на первую десятку, потому что знал, что меня там нет, и не хотел знать, кто сильнее меня. Но в этот раз на двадцатом месте меня не оказалось. Я посмотрел чуть ниже, чуть выше – меня не было нигде. Тогда я осмелился заглянуть в начало, в первую десятку. И знаешь, что я там увидел? 
– Даже представить не могу, – с поддельным драматизмом воскликнул Бел. 
– Я увидел своё имя на четвёртом месте, – проигнорировав тон Бела, продолжил Рен. – А потом, глянув на первое, я чётко увидел: «Люси Волвес». 
– Что ты сказал?! – вскрикнул Бел, на этот раз действительно поражённый услышанным. Видимо, из его головы успело вылететь то, что нам ранее рассказывал Ами. 
– Что слышал, – рявкнул отец. – Но через несколько дней Люси опустилась на второе место, а я занял первое. С того момента и по сей день я – самое сильное существо в мире. А сделала меня таким моя милая жена, до сих пор занимающая в списке вторую строчку. Эрвин Волвес лишь на третьем месте. 

Бел был ошарашен. Он хотел сразиться с Реном, думая, что ему хватит сил победить, но в ту секунду на его лице было написано, что он осознал тщетность своих попыток. Даже мне стало не по себе, хотя отец и раньше вызывал во мне страх. Но сейчас, когда оказалось, что есть реальное подтверждение его возможностей, я стал бояться его ещё больше. 
– Думаешь, – громко и пафосно спросил отец, – самому могущественному существу мира не по силам остановить разрушение сознания? 

Белу было нечего ответить на это. Мы все осознали огромную мощь, которую отец скрывал в себе. Как оказалось, мы не видели и сотой доли этой силы. То же самое можно было сказать и про маму: её способностей я вообще не видел, она всегда пряталась за спину отца. А теперь выясняется, что она всегда была самым сильным существом во вселенной, однажды отдав часть силы отцу и сделав его слегка могущественнее себя. Слишком много информации за день, на всем нужно было время, чтобы переварить её. Да и ответить на этот монолог отца никто не осмелился. Рен поднял маму, дал ей опереться на себя, и мы все молча побрели к выходу из тоннеля.

Гражданская война тем временем прекратилась. Отряд, что отец послал на борьбу с восставшими, быстро победил, главари мятежа были найдены и отправлены в тюрьмы, а основная часть жителей с радушием приняла свою Королеву вновь, потому что выбора им особо не предоставляли. Мы все вернулись в Лакрим – наш замок, в котором испокон веков жили правители Ада. Лишь Бел не пошёл с нами, но оно и понятно. Я нашёл его на своём любимом озере, где мы с ним встретились впервые. 
– Как ты, Бел? – тихонько спросил я. 
– Тебя это действительно волнует? 
– Если бы не волновало, я бы не спросил. 
– Всё плохо, – быстро раскололся Бел. – Я испытываю какое-то отвращение к себе. Мало того, что я гонялся за несуществующим прошлым, лишился семьи, которую уничтожил твой отец из жажды мести, так я ещё и проникся пониманием к тому, кого должен ненавидеть больше жизни. 
– К Рену? Понимаю. Все 117 лет, что я прожил, с его стороны я чувствовал лишь неприязнь. Он никогда не был мне другом, он был лишь Королём Ада, я не чувствовал, что у меня вообще есть отец. Я был его сыном лишь формально. 
– Мне это знакомо. Когда моя мама умерла, отец обвинил в этом меня и возненавидел. С тех пор я стал лишь наследником престола, никому не нужным мальчиком, чьим воспитанием никто не занимался. 
– В этом мы похожи. Не знаю, винил ли меня отец в том, что ушла мама, но после её ухода он будто не желал признавать, что я его сын. Однако, знаешь, когда я увидел их отношения с мамой, как он с ней ласков и нежен, когда Ами стал рассказывать о его прошлом и о том, что он пережил, я почему-то забыл обо всём, что было между нами за этот век. Я как-то изменил к нему своё отношение, проникся теплотой. 
– Вот и со мной такая история. Я не смог простить своему отцу его ненависть ко мне, но почему-то с пониманием отнёсся к судьбе Рена. Когда ему сказали, что Эрвин переродился спустя сто лет в мире людей, когда он стал думать, что Эрвин – это я, он переродился как сын другой семьи аристократов в том же городе и стал моим лучшим другом. Он был мне самым близким человеком, хотя и дружил со мной лишь для того, чтобы в случае чего помешать мне встретиться с Люси. Однажды мы пошли в лес и наткнулись на стаю волков-демонов – люпов. Он тогда спас мне жизнь, рискуя своей, что сделало меня сильно преданным ему, хотя сейчас я понимаю, что ему, самому сильному демону во Вселенной, ничего не стоило отогнать несколько животных, они испугались, лишь увидев его. А когда я слушал рассказ Ами, мне стало невыносимо жаль Рена, он пережил столько всего ужасного... Но в то же время я стал уважать его, ведь он был сломлен много раз и всё равно сохранил своё «я». Мне показалось, что я смягчился по отношению к нему. Но, когда я вспоминаю, как он бросил меня в Бездну на уничтожение толпе монстров, как он сжёг дотла моё поместье и жестоко убил всех моих родных, разорвав их на кусочки, – всё моё хорошее отношение к нему испаряется. 
– Это была иллюзия, – послышался сзади знакомый голос и шаги. 

Отец подошёл к нам и сел рядом, задумчиво глядя на воду. На нём вновь была чистая, незапачканная кровью одежда – чёрная рубашка с короткими рукавами, заправленная в тёмно-синие джинсы, и чёрные ботинки. Он всегда одевался весьма готично, хотя в этом они с мамой подходили друг другу, ведь мама всегда была в чёрном платье и чёрных чулках. Но я бы не сказал, что они одевались мрачно, это, скорее, было элегантно. Я пытался подражать Рену, одеваясь схожим образом, но у меня никогда не получалось выглядеть так стильно.  

Бел немного покраснел, когда понял, что отец слышал всё его откровение. 
– Извините, что подслушал, – на удивление спокойно и задумчиво сказал отец. – Я не нарочно. Просто хотел присоединиться к вашей беседе, мне тоже есть, что сказать, раз уж всё разъяснилось и подошло к своей логической развязке. 
– А... и давно ты тут? – как-то удивлённо и невнятно спросил я. 
– Я шёл довольно медленно, думая о своём, и успел услышать почти весь ваш разговор. Уж извините. 

Отец ухмыльнулся, но как-то по-доброму. Поняв наши чувства, а не начав насмехаться над ними. 
– То, что ты видел тогда, – сказал он, обращаясь к Белу, – это была лишь иллюзия, которую я создал. Твои родные живы. Я не такой моральный урод, чтобы подвергать столь жестокой расправе ни в чём не повинных людей. Мне нужно было сломать, запугать тебя, чтобы ты отрёкся от своих чувств к Люси, которые я не мог принять. Я бы не стал всерьёз убивать твою семью, ведь, как ни крути, я привязался к вам за те 18 лет, что прожил в мире людей. Всё, что произошло за эти годы, не было ложью, я и вправду считал тебя своим другом. Сказать могу лишь сейчас, потому что уверен, что Лю навсегда только моя и ничья больше. А в тот момент ты был моим главным противником в борьбе за неё, поэтому от меня было столько агрессии в твою сторону. 

Сейчас отец был откровенен и, думаю, Бел это тоже почувствовал. Кажется, нам теперь нужно будет привыкать к совершенно другому образу Рена. 
– Айрес, – обратился он ко мне, – перед тобой я больше всего виноват, прости меня за моё отношение. Дело действительно было в твоей матери. Несмотря на то, что в тебе течёт моя кровь, родила тебя всё же женщина, которая предала меня. Я тогда очень сильно злился на Люси за её измену и не мог полюбить существо, которое она носила под сердцем, хотя в итоге и не разлюбил её саму. Не знаю, сможешь ли ты это понять сейчас, но, возможно, поймёшь попозже, когда в твоей жизни появится кто-то столь милый сердцу. 
– Не переживай, я всё понял. Я не держу зла на тебя, отец. 
– Я был бы рад дружить с вами обоими, если ещё не поздно, – неожиданно сказал отец. – Вы оба очень неплохие демоны. 
– Иллюзия, говоришь? – задумчиво произнёс Бел. 
– Да. Никакого вреда тебе, по сути, кроме плохих воспоминаний, я не причинил. 
– Что ж, я не против вернуть наши прежние отношения, – улыбнувшись, сказал Бел. – И, если честно, я охладел к Люси. Когда я понял, что всё было ложью и мы не любили друг друга сотню лет назад, я понял, что ваши отношения намного важнее, чем моя симпатия к ней. В глубине души я отпустил её, она твоя. Теперь я могу быть ей просто другом, можешь не ревновать её ко мне. 
– Достаточно надменно, учитывая, что она всегда была, есть и будет моей, – улыбнулся Рен. – Но я очень рад, что ты принял такое решение, ведь Люси тоже нужны простые друзья, как и мне. Ну а ты? – спросил отец, повернувшись ко мне. 
– Куда мне деться от Короля Ада, папа? – засмеявшись, ответил я. 
– Забавно, как сильно ты похож на Лю, – улыбнулся отец. – Голубоглазые любители одинаковых словечек. 
– Маменькин сынок, – язвительно произнёс Бел и засмеялся. 
– Это уж точно, – присоединился отец. 

Я никогда раньше не видел, как он смеётся. Такое выражение лица однозначно идёт ему больше.





ГЛАВА V. Мэй.
ВЫДЕРЖКИ ИЗ АЛОГО ДНЕВНИКА ЛЮСИ.

Разрушение сознания – это худшее, что может произойти с живым существом. Это можно назвать болезнью, от которой умирают мгновенно, и которая не подлежит лечению. Чаще всего ей подвержены демоны: их жизнь более насыщена яркими эмоциями и впечатлениями, нежели жизнь тех же людей. Разрушение сознания происходит из-за сильного потрясения, меняющего часть личности. В моём случае было переписано слишком много важных воспоминаний, и возвращение истинных вызвало сильную реакцию мозга. Это было очень и очень больно, просто невыносимо больно, и, если бы не Рен, я бы умерла там. 

Суть разрушения сознания в том, что существо перестаёт понимать, что оно такое, как его зовут, где оно находится и кто его окружает. Это немного похоже на амнезию. Сильное потрясение посылает сигнал в мозг о том, что что-то не так, что организм смертельно болен, а мозг в свою очередь начинает стирать всю информацию в целях самозащиты. И получается, что ты чувствуешь жуткую боль, перестаёшь осознавать, что происходит, забываешь всех знакомых, в том числе и себя, а потом умираешь. Не самое приятное окончание жизни.

Мне потребовалась пара дней, чтобы оправиться от произошедшего, и, придя в себя, я решила поговорить с Реном. Нам явно нужен был этот разговор, учитывая, сколько всего произошло за недавнее время.

В нашем огромном замке найти кого-то необычайно трудно, но, к счастью, Рен очень любит читать книги, поэтому, если он не в своей комнате и не в столовой, – он, скорее всего, в библиотеке. Он, как и я, прочёл уже все книги, которые были в Лакриме, но не прекращает делать это, читая всё по новой. С ним очень интересно обсуждать прочитанное, потому что у него на всё всегда есть своё мнение. Меня вообще поражает эта личность: я знаю его больше двух тысяч лет и всё ещё не могу исследовать его душу до конца. 

Нашла я его, как и предполагалось, в библиотечном зале. Он перечитывал «Евгения Онегина». К слову, это одна из наших с ним любимых книг. 
– Уже встретился с Татьяной? – спросила я, немного испугав его своим неожиданным появлением. 
– Уже застрелил Ленского, – ответил он, рассеянно улыбнувшись. 
– Ну не дурак ли он? – усмехнувшись, с некоторой иронией спросила я. 
– Пожалуй, тот ещё дурак. Но я понимаю его: гордость и всё такое. Я бы тоже не стал извиняться или оправдываться, но и убивать бы не стал ради такого пустяка. 
– Ради пустяка? Насколько я помню, это было ради сохранения чести. Думаешь, для него это было неважно? 
– Скорее, чересчур важно. Я бы не стал стрелять в близкого друга только потому, что боюсь прослыть трусом, это как-то глупо. 
– Согласна, – сказала я, улыбнувшись. 
– Ты здесь явно не ради литературы, милая, выкладывай давай, – сказал Рен. 
– А сам как думаешь? Нам не о чем поговорить? – ответила я, садясь на диван рядом с ним. 
– Вообще-то да, я и сам хотел завести этот разговор. Сложно будет жить дальше, когда столько всего всплыло на поверхность. 
– Да-а... – протянула я. 
– Как ты смогла столько лет скрывать от меня, кто ты? – Рен отложил книгу и повернулся лицом ко мне.

Мы сидели на небольшом диване, стоявшем посреди огромного библиотечного зала, а вокруг были высоченные стеллажи с книгами. Помещение двухэтажной высоты заставляло нас чувствовать себя такими маленькими, но в то же время близкими друг другу, погружёнными в очень уютную атмосферу. Мы сидели рядом, но та недосказанность, которая была между нами, создавала некую пропасть. Рен тоже чувствовал это. Он не пытался обнять меня или подвинуться ближе, мы сидели на разных краях одного маленького дивана и пытались словами сузить это ущелье, разделявшее наши души. 
– Просто в какой-то момент решила для себя, что не стоит ворошить прошлое, – ответила я, отведя взгляд в сторону. 
– Почему ты врёшь? – разозлился Рен. – Дело ведь вовсе не в этом? 
– С чего ты взял?
– Если бы речь шла о забытом прошлом, ты бы не плакала так сильно, когда Асмодей вытаскивал это всё на поверхность. Скажи всё как есть. 
– Как есть? Ха-ха. Не уверена, что найду в себе силы. 
– Иначе не было смысла приходить. 
– Наверное, – улыбнулась я. – Просто мне сложно обвинять тебя в чём-то, я не умею злиться на тебя. А в этой ситуации я обязана злиться. 
– Я сильно ранил тебя тогда, да? 
– Очень. Мне всегда казалось, что ты почувствуешь меня подсознательно, если судьба сведёт нас вместе. Я множество раз представляла нашу встречу и то, как ты с одного взгляда всё поймёшь и узнаешь меня, представляла радость, которую мы оба испытаем. Но в действительности всё оказалось совсем иначе, и я даже не знаю, что меня ранило сильнее: твоё грубое поведение или осколки моей собственной иллюзии, вмиг разбившейся вдребезги. 
– Ты сильнее меня. Будучи раненной так глубоко, ты смогла перешагнуть через это и добиться моего расположения заново, с нуля. Сейчас всё это кажется таким далёким, но теперь я точно знаю и абсолютно уверен, что ты – самое важное, что есть в моей жизни. И теперь я узнаю тебя, даже если ты будешь в другом теле. Даже если в совершенно ином облике. 
– Приду к тебе однажды кошечкой, – засмеялась я, заигрывающе глядя на него. 
– Ну вот зачем ты портишь драматический момент? – запротестовал он, но тоже не мог сдержать улыбку. 

Теперь, когда мы почувствовали это тепло, окружавшее нас, пропасть исчезла. Я пододвинулась ближе и прижалась к Рену, обняв его. Он обнял меня в ответ и поцеловал в лоб, стиснув ещё крепче. 
– Хорошо, когда мы вдвоём, – сказал он. – Вот бы сидеть так до конца вечности. 
– Согласна, но, сам же знаешь, не дадут нам. Слишком много проблем вокруг. 

Я ожидала, что Рен опять скажет: «Не порти момент!», но он решил поступить иначе. Навалившись на меня сверху, он прижал меня своим телом к дивану, переводя всё вышесказанное в страстный поцелуй. Лежать на этом маленьком узком диванчике было настолько уютно и удобно, что я растворялась в ощущениях. Тяжёлое тело Рена, давившее сверху, его тёплые губы, едва позволявшие глотать воздух, тишина библиотечного зала и жар, исходивший от пламени в камине... Всё это вместе доставляло нереальное наслаждение, вынуждая в очередной раз признать, что жизнь, со всеми её печалями, невзгодами и трудностями, прекрасна. 

Сигаретный дым, обволакивавший тело Рена, делал его мужественным и притягательным, а та страсть, с которой он сжимал мои губы своими, сводила меня с ума, заставляя чувствовать себя в его абсолютной власти. Сопротивляться мне и не хотелось, я бы с удовольствием осталась так лежать навсегда.

Но неожиданно я вспомнила, что нужно сделать кое-что очень важное – за этим ведь я и пришла. Разорвав поцелуй, я слегка оттолкнула Рена, поднимаясь. 
– Что-то не так? – удивился он. 
– Всё так, просто я вспомнила, что пришла сюда с ещё одним вопросом. 
– Обязательно нужно выяснять это сейчас? – обиженно спросил Рен, не желая прекращать столь страстную прелюдию. 
– Ну Ре-ен, – промурлыкала я. 
– Ладно, ладно, что ты хотела?  – спросил он немного растерянно.
– Ты отпустишь меня в мир людей? Я хочу вернуть своего отца в Ад, ведь он, всё-таки, часть нашей семьи. К тому же, он отправил Бела через все круги Ада, он безрассуден, будет безопаснее, если он будет у нас на глазах. Я бы ушла без твоего ведома, но ты ведь разозлишься, да? 
– Неожиданно, – задумчиво ответил Рен. – Конечно, я разозлюсь. И что значит «отпустишь»? Я пойду с тобой. 
– Нет, нет, нет! Отец ведь не любит тебя, в твоём присутствии он может не согласиться! 
– И ты предлагаешь мне отпустить тебя туда одну? Без защиты? Это даже на шутку не похоже, Лю! 
– Родной, ну что со мной может случиться? 
– В человеческом мире остались тысячи и тысячи демонов, ненавидящих нас – демонов Ада. Возможно, ты забыла, как они обошлись со мной пару тысячелетий назад? 
– Я не забыла. Но я голубоглазая, по мне ведь не видно, что я демон, – улыбнулась я. 
– Согласен. Но без охраны не отпущу. Возьми с собой хотя бы Айреса, он же тоже голубоглазый. Думаю, Най будет рад хоть раз увидеть внука. 
– Это точно, отец давно хочет познакомиться с нашим сыном. 
– Тем более. Но сначала поговори с Айресом, потому что, если он откажет, ты останешься дома. 
– Как скажешь, милый, как скажешь. 

Айрес, как я и ожидала, оказался не против, его даже уговаривать не пришлось, ведь он ни разу не был в мире людей, и ему было крайне любопытно. Буквально через час мы с ним отправились в путь. Перемещение между мирами – штука непростая. Мне всегда это удавалось с лёгкостью, но в этот раз я, почему-то, оплошала. Не знаю, что я сделала не так, но мы с Айресом оказались в разных частях города, причём я попала куда-то на пустошь, а он, видимо, туда, куда нужно было. 

Я шла по дороге, ведущей в неизвестность, надеясь выйти в город или хотя бы населённый пункт. Мои волосы развевались на ветру и всё больше запутывались, периодически закрывая мне лицо. Я шла очень долго, но дорога всё не кончалась, а картина вокруг оставалась неизменной. Меня окружало огромное пустынное пространство, где были лишь трава, камни и та небольшая дорожка, по которой я брела. Не знаю, сколько я прошла, но через какое-то время полил дождь. Я почувствовала жуткую усталость и упала на землю. Жестокие холодные капли падали на меня, словно прижимая к земле. Глаза постепенно закрывались, дождь и ветер погружали меня глубоко-глубоко в бездну... 

Я видела сон, и я точно помню, что там был Рен. Мы обнимались и разговаривали о чём-то в лесу, и у меня было что-то странное ниже шеи... Я не помню, образ был расплывчатым. Больше всего было похоже на то, что я была беременна. Но потом сон резко сменился другой историей, где я не видела лиц, но картина была похожей: беременная женщина и мужчина рядом с ней, только вот женщина была белокурой, я видела её длинные волнистые локоны, а мужчина держал на руках маленькую девочку лет двух, обнимая жену, беременную вторым ребёнком. Это точно уже были не мы. Через мгновение я увидела третью историю, совершенно не похожую на первые две: кто-то, подозрительно похожий на меня, сидел на коленях рядом с умирающим мужчиной и плакал, не зная, как жить без него. Рядом стояла другая девушка и тоже плакала, видя это бездыханное тело. 

Подняв глаза, я увидела, что лежу на земле. Я уже и забыла, что упала несколько часов назад. Поднявшись, я вновь побрела по этой узенькой тропинке. Я шла, шла и шла, пока наконец не увидела небольшой домик с двумя этажами и треугольной крышей, вокруг которого было посажено множество цветов, охраняемых старым хлипким заборчиком. Приблизившись, я почувствовала знакомую ауру внутри. Войдя в дом, я увидела Айреса и отца, мило пьющих чай за столом. 
– Люси! Ты наконец нашла нас! – воскликнул отец. 

Это был демон высокого роста и крепкого телосложения с низким, немного грубоватым голосом. Он прошёл через войну за завоевание Ада, так что он очень самодостаточен и горд собой. В его взгляде виден очень старый, можно даже сказать «древний» демон, который многое повидал и не обделён жизненным опытом. В связи с этим у него, конечно, хватает друзей и связей, так что он довольно страшный дедуля. Хотя внешне ему можно дать около 23–25 лет, что является очень большой редкостью для нестареющих жителей Ада. И его лучше не злить: он очень серьёзный противник. Но я не скажу, что мне не нравится мой отец или я боюсь его – наоборот, я им восхищаюсь. Единственный его недостаток – это его отношения с Реном. Они на ножах с самого знакомства, потому что отец в курсе нашей с ним тысячелетней любовной истории перед браком. Я просто ненавижу, когда они ругаются. 
– А... Ну да. Не знаю, что произошло с моей телепортацией, – говорила я, чувствуя некоторое головокружение, – что-то пошло не так и...  
– Не переживай, мама, – улыбнулся Айрес. – Всё хорошо, мы наконец здесь. Я уже рассказал, зачем мы пришли, но Най почему-то отказывается. 

«Най»?! Он зовёт своего деда по имени? Да уж, интересное начало семейной истории. 
– Дело в том, Лю… – неуверенно начал отец. – Я долгие годы скрывал от тебя нечто важное. Ты ведь и сама знаешь, как этот твой Рен «любит» ангелов, поэтому я так долго молчал. Я не могу отправиться с вами и оставить здесь беззащитное создание, созданное мной. 

Мы молчали, глядя на него, не отрываясь. Мне сложно было понять предмет нашего разговора, так что я просто продолжала слушать. 
– Мэй, иди сюда, – позвал отец кого-то, повернувшись в сторону двери одной из комнат, видя наше непонимание. 

Оттуда вышла девочка лет четырнадцати, ростом примерно с меня, с белыми волосами до плеч, ярко-синими глазами и на удивление взрослым телосложением. Она робко смотрела на нас, ничего не говоря. 
– Знакомься, Лю, Мэй – твоя младшая сестра. 

Она неуверенно протянула мне дрожащую руку, глядя в пол, и молвила лишь: «Приятно познакомиться, Люси». Я пожала её руку в ответ, ничего не сказав. Я была поражена. 
– Но… Как такое возможно? Почему она не?.. 
– Почему не демон? Я сам не знаю. Твоя мама умерла при родах Мэй, а сама Мэй родилась чистым ангелом, не переняв ни единого гена от меня. Но ты должна понимать, что она твоя родственница, твоя родная сестра, мы не можем просто оставить её здесь одну. Я вернусь в Ад только с ней. 

Я была в полнейшем шоке. У меня просто не укладывалось в голове, как такое может быть. Мне 31 век, больше трёх тысяч лет, а я только сейчас узнаю, что у меня есть сестра? Да ещё и ангел? Да ещё и живущий в мире людей? Это было абсолютно невообразимо. 

Мысли в голове менялись ежесекундно. "Откуда у меня сестра?", "Что скажет Рен?", "Он разочаруется, узнав такое обо мне?", "Что делать с отцом, если Рен откажется принять эту девочку?"
– Но я не знаю, пап… что скажет Рен? 
– Этого я тоже не знаю, – холодно ответил отец.
– Ты сможешь убедить его приютить тётю Мэй, я уверен, – вмешался Айрес. 
– Ну... Я попробую... – согласилась я, чувствуя давление со всех трёх сторон. 
– Попытайся, – равнодушно сказал отец, словно его не волновало, вернётся он в Ад или нет. 

Я всё ещё была в лёгком шоке и не до конца понимала, что происходит, поэтому мне нечего было сказать сестре. Я не нашла слов для комментариев услышанного. В последнее время информации стало чересчур много. 

Немного помедлив, я перенесла нас в Ад. На этот раз перемещение между мирами удалось, и мы оказались в гостиной, где Бел и Рен о чём-то разговаривали. Завидев нас, они оба соскочили со стульев, и Рен бросился обнимать меня. 
– Как же я волновался, милая, – ласково сказал он. 

Однако, увидев позади меня Мэй, он отошёл и злобно посмотрел на всех нас. 
– А ЭТО что такое? – грозно спросил он, кивая на Мэй. 
– Младшая сестра Лю, – ответил отец, видя, что я не в силах объяснить, испугавшись агрессивной реакции Рена. 
– Сестра? Откуда у неё, спустя 3 тысячи лет, появилась сестра? К тому же, это омерзительное создание? 

Я взяла его за руку, и мы поднялись наверх по лестнице, ведущей из гостиной на первом этаже в гостиную на втором. Я рассказала Рену всё, что услышала от отца, и попросила не прогонять Мэй, чтобы вслед за ней не ушёл отец. 
– Любимая, я правильно тебя понял: ты хочешь, чтобы я оставил в Лакриме ангела? 
– Родной, ну пойми же, она не из числа тех ангелов, что давно уничтожены, она воспитана демоном, у неё не такой характер, как у тех, кого победил Эрвин! Она другая! Пожалуйста, ради меня, не выгоняй её! 
– Ох... – тяжело вздохнул Рен и задумался. – Я не думаю, что это хорошая идея. Ты и сама её толком не знаешь, почему ты так уверена, что она другая? 
– Прошу тебя, Рен! Важнее всего то, что без неё отец тут не останется!
– Ты это делаешь ради него, ради неё или ради себя?
– О чём ты? Ради всех!
– Явно не ради меня. Каким королём я буду, если выяснится, что я приютил ангела и позволяю ему разгуливать по Аду? 
– Мне кажется, не этот вопрос тебя волнует. "Каким королём я буду, если выяснится, что сестра моей жены, её мать и частично она сама – ангелы?"
– Что? – Рен сделал вид, что не понимает меня, но по глазам я поняла, что в какой-то степени угадала. – Я не... Я не думаю, что моя репутация может испортиться из-за тебя.
– Тогда выполни мою просьбу, Рен. Прошу, сделай так, как я говорю! Я не хочу оставлять отца в мире людей, а без неё он отказывается с нами жить. 
– Хорошо, но только ради тебя. Но она не должна покидать Лакрим, никто из жителей Ада не должен видеть её, ещё слухов по Королевству нам не хватало. 
– Как скажешь! – восторженно воскликнула я. – Главное, не передумай. 
– Я тебе обещаю, не переживай. 

Мы спустились обратно вниз, где нашего решения ждали отец, Мэй, Айрес и Бел. Все они внимательно смотрели на Рена. 
– Пусть живёт в Лакриме, но демоны вне замка не должны знать о её существовании, – легко и без интереса проговорил Рен, стоя на лестнице и глядя куда-то в сторону. Все остались довольны этим решением, ведь так Мэй хотя бы останется с нами, и отец будет жить в Лакриме. 

Я показала Мэй её комнату и устроила небольшую экскурсию по замку. Наш замок Лакрим полностью построен из камня, на полу лежат ковры красного цвета, закрывающие весь пол в коридорах и комнатах. На стенах красуется множество картин: натюрмортов, портретов, пейзажей. Крепость окружена рвом, отделяющим холм, на котором стоит замок, от холма, соединённого с остальной территорией Ада, а сам Лакрим представляет собой огромное здание прямоугольной формы, именуемое «Главным», окружённое четырьмя башнями – «Чёрная», «Красная», «Фиолетовая», «Железная» – стоящими по углам «Главного здания», а также ещё одной – «Запретной» – стоящей позади. «Запретная» башня была заброшена много веков назад, проход в неё невозможен ни для кого, кроме Короля. Даже мне, как Королеве, нельзя входить туда, если я одна, только в присутствии Короля, разрешающего мне это. Все Волвес, наши друзья и гости – все живут в «Главном здании», башни же предназначены для иных различных целей. Наш замок расположен очень далеко от всех городов, но его отлично видно со всех уголков Ада. Чтобы попасть сюда, необходимо подняться на высокий холм, пройти сквозь лес, в котором мы очень любим проводить время, а затем пересечь поднимающийся мост, длинною в две сотни метров, и вот, Вы у главных ворот замка. 

Во всех коридорах на стенах висят подсвечники, горящие в любое время суток. В жилых комнатах двуспальные деревянные кровати, письменные столы и шкафы для одежды, а также, разумеется, всё, что угодно владельцу. Про подземелье я Мэй не сказала, чтобы не пугать её, ведь она могла подумать, что Рен когда-нибудь заточит её там. После небольшой прогулки по замку мы отправились по своим комнатам отдыхать. Этот день был тяжёл для всех нас, но, признаться, я рада, что у меня появилась сестра. Вокруг меня одни мужчины, у меня нет даже дочери. Теперь появилась хотя бы одна женщина в моём окружении, мне будет с кем поговорить о своих проблемах, которых мужчины не понимают.






ГЛАВА VI. Любовь – это война.
ВЫДЕРЖКИ ИЗ ЧЁРНОГО ДНЕВНИКА РЕНА.

Со вчерашнего дня в замке живёт ангел. В Лакриме, в замке демонов, правителей Ада, живёт ангел, чьих дальних родственников уничтожала моя семья. Я никак не могу с этим смириться. Отвращение, возникающее внутри меня в моменты, когда я её вижу, просто за гранью допустимого. Мне кажется, скоро меня начнёт рвать при виде этой мерзавки. Однако деваться мне некуда, раз уж сумасшедший папочка называет ЭТО сестрой Люси и ставит ультиматум, заставляющий нас свыкнуться с ситуацией. «Или я забираю её с собой, или в Ад не вернусь» – да что этот старик вообще о себе думает? Просто надавил на жалость Лю, а будь там я, ничего бы этого не было. И ещё неизвестно, правда ли они родственники, или же Най всё это время скрывал что-то более существенное.

Однако я согласился со всем этим не только из-за условий Ная. Я уверен, что в жизни Лю должен быть кто-то, помимо меня, и по этой же причине я рад тому, что она дружит с Белом. Но Бел, всё-таки, мужчина, как и я, и Айрес, и Ами, и Най, и Асмодей – сплошной мужской коллектив. А теперь вот появилась девушка, пускай и та ещё тёмная лошадка, но девушка. Хоть немного разрядит обстановку.

Поразмышляв над этим в столовой, я направился в свои покои. Путь мой обычно пролегал мимо комнат, в одной из которых сейчас жила Мэй. Пройдя мимо приоткрытой двери, я услышал их разговор. Заинтересовавшись, о чём могут разговаривать женщины, я притормозил и прислушался. 
– Я так рада, что попала сюда! Здесь так красиво! – слышался писклявый голос Мэй. 
– Если честно, я тоже рада, что у меня появилась подруга. Девушек здесь, как ты, думаю, заметила, явная нехватка. 
– Да уж, но зато сколько красивых мужчин! Они все такие замечательные! Улыбчивые, вежливые, темноволосые, все очень похожи на папу! 
– Все демоны такие, как папа: темноволосые и красноглазые. 
– А ты почему другая? Или ты не демон? 
– Я тоже демон, но у меня часть маминых генов, поэтому глаза голубые. Если бы тебе передались гены от папы, у тебя тоже изменился бы или цвет волос, или цвет глаз, или всё сразу. 
– А-а-а... А ты всех мужчин в замке знаешь? 
– Ну... не всех, но самых красивых знаю, – засмеялась Лю. 
– Просто мне понравился один... Он такой необыкновенный! 
– Кто? 
– Я не знаю его имени... Но он тут самый красивый! 
– Самый красивый тут мой сын и твой племянник, – вновь засмеялась Лю. – Не думаю, что ты могла влюбиться в родственника, который младше тебя на 3 тысячи лет, правда? 
– Нет, нет, он красноглазый. Я не знаю, как описать его... Но он точно лучший из лучших! 
– Хм... Может, Бельфегор? 
– Может быть. Не уверена… Но я точно помню, что он был в комнате, когда мы только пришли! 
– Значит, точно Бельфегор, – засмеялась Лю. – Больше и не было никого. 

Спустя полминуты тишины, я услышал шаги и быстро пошёл вперёд. Они, видимо, решили пройтись по замку, и я не хотел бы, чтобы меня застали за таким глупым занятием, как подслушивание девичьей болтовни. 

Я и сам решил прогуляться по замку. Он довольно большой, пока обойдёшь его полностью, есть время подумать о чём-то своём. Это меня всегда успокаивало. С того момента, как я отошёл от комнаты Мэй, прошло около получаса, и я услышал, что за мной кто-то бежит, а вскоре почувствовал, как кто-то взял меня под руку, прижался ко мне и стал двигаться в том же направлении, что и я. Я повернул голову и увидел это омерзительное создание. 
– Привет! Я как раз шла в эту сторону и увидела тебя! Если я правильно помню, там библиотека? Ты хотел что-то почитать? 

У меня вызывало отвращение одно только её прикосновение, не говоря уже о том, что она нагло пристала ко мне со своими вопросами. Видимо, в разговоре с Лю она имела в виду меня, я ведь тоже тогда был там, но Лю даже не подумала, что её сестра может заинтересоваться её мужем. Наивная Люси. 
– Я хотел бы пройтись в одиночестве. Ты позволишь? – ответил я и посмотрел на неё ледяным взглядом. 
– Хорошо, как скажешь, – улыбнулась она и убежала. Слава богу, я аж обрадовался. 

Прошло ещё полчаса, как я почувствовал, кто кто-то подбежал и обнял меня сзади. Я со злостью в голосе сказал: «Отпусти», после чего девушка перестала меня обнимать, подошла и встала напротив меня. 
– Что с тобой такое, милый? – удивлённо спросила Лю. Меня очень возмутило поведение Мэй, и я подумал, что это снова она. Но когда я увидел Лю, вся злость, конечно, ушла. 
– А... Лю, привет! Извини, я неважно себя чувствую... – мой тон сменился с пугающе ледяного на ласковый и нежный. 
– Может, пойдёшь, приляжешь? – с волнением в голосе спросила она. 
– Да, пожалуй. 

Лю отвела меня в нашу комнату и уложила в постель, накрыв одеялом, словно у меня была какая-нибудь реальная болезнь, вроде лихорадки. 
– Тебе чего-нибудь принести? – спросила она, встав с кровати. 
– Нет, не нужно, лучше побудь со мной... – сказал я, схватив её за руку. 

Она явно не поняла, что со мной, но легла рядом, нежно смотря мне в глаза. Через несколько минут мы с ней уснули и проснулись только утром. 

Поутру я хотел поговорить с Люси, потому что чувствовал себя неловко перед ней. Но ей было не до разговора – она быстро побежала умываться, а затем на первый этаж завтракать. Я был уверен, что она так рвалась к своей новой подруге, с которой хотела о многом поговорить и многое ей рассказать. Лю не видела той настоящей сущности Мэй, которую заметил я. Когда они вернулись из человеческого мира, я ведь тут же бросился обнимать Лю, и Мэй это видела, но всё равно решила добиться моего внимания. Как же я ненавижу эту черту характера в женщинах. 

Во время завтрака Мэй смеялась над шутками Лю, шутила сама, но при этом постоянно бросала взгляды на меня. Пару раз даже подмигнула мне, когда наши взоры пересеклись. 

Выйдя из-за стола, я пошёл в подвал. Не знаю, почему меня туда потянуло, но мне хотелось грустных воспоминаний, грустной ностальгии. Я хотел посмотреть на орудия пыток и капли крови в камерах, чтобы вспомнить, каково было видеть убийство ангелов собственными глазами. Хотелось представить на месте тех мучеников эту омерзительную Мэй, уж больно раздражала она меня. 

Но не успел я даже приблизиться к подвалу, как вокруг моей руки вновь обвилась змея. Прикосновения Лю никогда не были такими неприятными, так что я был уверен в том, кто же это. И я не ошибся. 
– Доброе утро! Ты снова идёшь в неизвестном направлении? – проговорила она своим писклявым голосом. – Я могу составить тебе компанию. 
– Тебе разве не нужно заниматься своими делами? – с некой злобой в голосе ответил я. 
– Ну что ты, мои дела подождут! – весело воскликнула она и поцеловала меня в щёку. 

В этот момент я просто взорвался. 
– Что это только что было, глупая женщина?! – закричал я на неё. 
– Поцелуй, – удивлённо ответила она. – А что это ещё могло быть? 
– Я муж твоей сестры, ты разве не знаешь об этом? – едва сдерживая свою агрессию, спросил я, надеясь услышать что-то вроде «А, да? Ну тогда ладно». 
– Знаю, – ответила она и прижалась ко мне ещё сильнее, потянувшись к губам, – ну и что? Это для меня не преграда. 

Её наглость просто свела меня с ума. Я со всей силы ударил её по щеке, она упала на пол, закрывая рукой щеку и в шоке смотря на меня. Откуда ни возьмись, прибежала Люси. Судя по всему, она не слышала нашего диалога, а только увидела, как я ударил Мэй. Лю подбежала к Мэй, обняла её, подняла на ноги и злобно посмотрела на меня. Такого взгляда я за 3 тысячи лет не видел ни разу. 
– Это что такое, Рен?! Как ты посмел поднять на неё руку?! Ты совсем выжил из ума?! Я знала, что ты безумный, но не настолько же, чтобы бить девушку только потому, что она ангел! Сумасшедший! Ненавижу тебя! – крикнула Люси и убежала, уведя Мэй за собой. 

Я очень и очень обиделся на неё. Обиделся настолько, что решил съехать в отдельную комнату, потому что не мог выносить её близости. На какой-то момент мне даже показалось, что я её разлюбил. Между мной, с кем она прожила 2 тысячи лет, и сестрой, которую знала несколько дней, она выбрала девушку, подставившую меня. И ведь она даже не дала мне объясниться. Никогда бы не подумал, что она может сказать мне такое. Я мог бы простить оскорбление, но вот эта фраза «я тебя ненавижу» – словно нож, ударивший прямо в сердце. 

Вечером того дня я лёг спать уже в другой комнате. Уснуть я не мог, всё время думал, думал, думал. Пытался понять её, но всё время вспоминал про свою обиду, и только больше злился. Я пролежал так часов до трёх ночи, а потом услышал шаги в коридоре. Через пару секунд в комнату вошла Мэй, на которой из одежды было только то, в чём она спала. 
– Здравствуй, Рен, – сказала она, похотливо улыбаясь. 

Она подошла к моей кровати, залезла на неё, а затем легла на меня и стала водить пальцами по моей груди. Я лежал, не двигаясь, пребывая в нереальном шоке от этой наглой девицы, которая не то что не поняла весьма нетонкого намёка, но ещё додумалась прийти ко мне посреди ночи. Она продолжала трогать мой торс, плотоядно смотря прямо на меня, а я не мог ничего сделать, потому что первый раз столкнулся с подобным безумием, я был словно парализован. Её прикосновения мне были отвратительны, а коровьи глаза, глядевшие в мои, казались мне настолько мерзкими, что я бы их выколол всё в том же подвале, и рука бы моя не дрогнула. 

Вдруг в коридоре снова послышались шаги. Аккуратные шаги, сделанные маленькими ножками, которые я сразу же узнал, как услышал. В комнату зашла заплаканная Лю. Увидев Мэй на мне, она, конечно, пришла в ярость. 
– Что это такое?! Что здесь происходит?! – закричала она. 
– А ты не понимаешь? – надменно спросила Мэй, сидя на мне и повернувшись лицом к Лю. – Я ведь говорила тебе про мужчину, покорившего моё сердце. Уйди, ты мешаешь! 

Из широко раскрытых от удивления глаз Лю вновь потекли слёзы. Я тут же пришёл в себя, соскочил с кровати, сбросив Мэй на пол, подбежал к Лю и схватил её за плечи. 
– Лю, послушай меня! Это не то, о чём ты подумала! Я не звал её, она насильно пришла и залезла на меня! Лю! 
– А ты так слаб, что терпел её нежности до моего прихода и не мог никак с ней справиться? – обиженно говорила Лю, глядя куда-то в сторону. – Король Ада, тоже мне. Я всё поняла про вас двоих. В твоей жизни за эти 2 тысячи лет просто не появлялось женщины, с которой ты мог бы мне изменить. Видимо, этот факт просто мешал мне увидеть истинного тебя. Ты мерзавец. Отпусти меня, – приказала она и вырвалась из моих рук. 

Бросив взгляд на сидевшую на полу Мэй, она добавила: «А с тобой меня уже точно ничего больше не связывает». После этих слов она ушла, оставив нас вновь вдвоём. Это ситуация была беспрецедентна, я не знал, как себя повести и как доказать ей, что я не причём. 

Никто и никогда не позволял себе такой наглости, как наброситься на меня, да и настолько прямого доступа ко мне ни у кого никогда не было, я же король, как-никак, тут везде охрана. Ну да, король, ага. Управлять ситуацией не научился, зато Королевством – хоть сейчас. Поднять налоги? Без проблем. Прекратить гражданскую войну? Могу и дважды. Сделать всё, чтобы не ранить самого близкого человека? Упс, неувязочка. Как же я ненавижу себя в такие моменты. Почему я не среагировал сразу? Почему не сбросил эту гадюку с себя и не прибил на месте? И что мне делать теперь, когда Люси всё поняла неправильно?

На следующее утро я спустился в столовую на завтрак, надеясь поговорить с Лю после того, как всё немного успокоилось, но её не оказалось. Вместо неё со мной жаждал поговорить Най, а вместо завтрака я получил пренеприятнейшее известие. 
– Когда ты видел Люси в последний раз? – холодно спросил Най, когда мы зашли в его комнату. 
– Сегодня ночью. 
– Что произошло между Люси, тобой и Мэй? 
– Долго объяснять.  
– Хорошо, я поставлю вопрос иначе: что ты сделал такого, что Люси сбежала в Бездну и заперлась там? 
– Что?! – вскрикнул я, не веря собственным ушам. 
– Всё именно так, как я говорю. Ночью она в слезах пришла ко мне и сказала, что уходит обратно в Бездну. Просила передать всем, что искать её нет смысла, переместиться в её комнату из любого другого мира невозможно, она наложила заклинание, запрещающее попадать к ней каким-либо способом, кроме двери. Дверь, соединяющая её комнату с белым миром, была ею спрятана, чтобы не было возможности добраться до неё. На случай нахождения двери кем-либо, она поставила на её охрану самых сильных демонов, какие только есть в Аду – демонов, живущих на кругах Ада. Они отсутствуют в списке Славы, так как не имеют имён, поэтому определить их силу невозможно. Проще говоря, Люси ушла навсегда. 
– Поверить не могу... Она сделала такое...  
– Зная силу её характера, раз она пошла на такие крайние меры, значит самый дорогой для неё человек сделал что-то, что разбило ей сердце. Я очень переживаю за неё, – мягко говорил Най, а потом закричал на меня: – Что ты, мерзавец, ей сделал?! 

Я рассказал Наю о том, что происходило в последние пару дней и о том, что было ночью. Он молча выслушал меня, задумчиво смотря в одну точку, а когда я закончил, он бросил мне ледяное «понятно» и куда-то вышел. Я до сих пор был в шоке от того, что сделала Люси. Моя обида на неё тут же испарилась, я понял, что я очень сильно ранил её, сам того не желая. Всё-таки не нужно было оставлять решение проблемы на утро, если бы я сразу побежал за ней и заставил её меня выслушать...

Через несколько минут Най вошёл в комнату, таща за руку Мэй, которая пыталась сопротивляться, но безуспешно. Он бросил её на пол передо мной и грозно посмотрел на меня. 
– Убей её, – злобно сказал он мне. 
– Что? 
– Убей её, я сказал. У тебя есть на это право. 

Она умоляюще смотрела на меня. Это был тот же взгляд, что я видел в детстве, когда ангелов убивали у меня на глазах. Вспомнив это жуткое зрелище, я понял, как тяжело мне её ранить, но ненависть к ней настолько зашкаливала, подпитываемая осознанием обиды, которая сейчас съедает Люси, что я не сдержался. Подойдя к ней, я яростно с силой вонзил ей руку в грудь, пробив её и сжав в кулаке сердце, намереваясь его вырвать. Она вскрикнула от боли и не могла пошевелиться от шока. 

Неожиданно в комнату влетел Бел. Увидев происходящее, он подскочил к нам и схватил меня за руку, которая всё ещё была в теле Мэй. 
– Не убивай её! – закричал он. – Это не вернёт Люси! 

Я резко вытащил руку, и Мэй начала кашлять кровью, но рана быстро затягивалась благодаря ангельской регенерации. Бел аккуратно поднял Мэй и увёл в неизвестном направлении. 
– Слабак ты, – с досадой сказал Най. 
– Я...
– Знай, что я презираю тебя, Рен Волвес, – перебил он меня. – И всегда презирал. 

После этих слов он вышел, хлопнув дверью.






ГЛАВА VII. Спасибо тебе.
ВЫДЕРЖКИ ИЗ ЧЁРНОГО ДНЕВНИКА РЕНА.

Выслушав Ная и обдумав ситуацию ещё раз, я понял, что оставлять это вот так просто нельзя, я виноват и должен просить прощения, поэтому я решил отправиться вслед за Лю. Раз я не мог попасть в её комнату сразу, я решил поискать дверь через белый мир, переместившись туда, как это делают люди. Меня не пугала перспектива встретиться с демонами кругов Ада, потому что страшнее потери Люси для меня в принципе ничего быть не могло. Я долго бродил по пустому миру, но казалось, словно по одному месту хожу. Люси и вправду запрятала дверь очень хорошо, я так и не нашёл её. Спустя пару дней в Бездне, я совсем устал. Даже демоны не могут долго там находиться, она истощает силы любого существа. Исключение – комната Лю. В ней можно находиться бесконечно, она не имеет таких разрушительных свойств, как сама Бездна. Комната Лю зовётся «Сердцем Бездны», в которой должна жить Душа Бездны – в данный момент Люси. Сердце находится в Бездне, но не является её частью, зато Душе подвластен весь белый мир, и, видимо, поэтому Лю так рвалась сюда – это единственное место, полностью подчиняющееся ей. 

Совсем устав от однообразия, я сел на белую землю, чтобы немного отдохнуть. Но не успел я опомниться, как напротив меня появился демон, сильно повлиявший на мою судьбу. 
– Я убью тебя! – злобно прокричал Эрвин. 

Его сила принимала конкретные образы, в отличие от силы других демонов, но разнообразия в ней было не много, он мог управлять лишь основными природными стихиями: огнём, водой, воздухом и растительным миром, а также мог метать молнии и оглушать противников громом. Я все эти атаки сейчас испытал на себе, не понимая причину его действий. 

Наша схватка длилась очень долго, но на месте мы не стояли, а двигались по белоснежному миру. Я продолжал сражаться, не понимая, в чём причина действий Эрвина, и вскоре я увидел за своей спиной долгожданную красную дверь, которую охраняло множество демонов, упомянутых ранее Наем. Они не имели человеческого облика, но и зверьми их назвать было сложно, это были странные чудовища, которых я прежде не встречал. Я не рискнул использовать на них свою силу, ведь это вполне могло обернуться против меня, а Эрвин оказался более безрассудным и, выкрикнув «Resurgent in revolt!», подчинил их себе. Я, весь израненный и едва дышащий, из последних сил побежал к двери. Эрвин изрядно измотал меня за те пару часов, что мы сражались, а силу демонов я даже приблизительно оценить не мог, поэтому побоялся вступать с ними в схватку. Влетев в красную дверь и захлопнув её за собой, я рухнул на колени, ноги меня не держали.  

В комнате я увидел Лю, сидевшую в кресле, и зеркало, через которое она наблюдала наш поединок. В зеркале что-то сверкнуло, и Эрвин исчез, забрав с собой всех демонов. Мотивов его атаки я так и не понял.

Я не мог встать, и Люси безмолвно направила на меня ладонь, после чего я увидел сияние зелёного цвета и почувствовал, что она исцелила меня. Забавно, но Лю никогда не требовались заклинания для управления силой. Ни своей, ни силой Бездны. 
– Эрвин сюда не придёт, – холодно сказала Лю, даже не глядя на меня, – мир мой, у него нет шансов против меня, поэтому он уйдёт обратно в Ад. 
– Лю... Послушай... – начал я, не поднимаясь с колен. – Я пришёл, только чтобы извиниться перед тобой. Поверь, я виноват лишь в том, что не сказал тебе сразу про интерес Мэй ко мне. В остальном – она мне отвратительна, я никогда не изменял тебе с ней, Лю, поверь, пожалуйста! От неё было множество знаков внимания, в том числе и тот, что ты видела, но взаимности с моей стороны никогда не было. В тот раз, когда ты сказала, что ненавидишь меня, я ударил её за то, что она поцеловала меня в щёку. Меня это очень разозлило, ведь я почувствовал вину перед тобой. Поверь мне, Лю! Я ни за что не предал бы тебя! 
– Я не поверю ни единому твоему слову. Мне достаточно того, что я видела собственными глазами, этого не изменишь. Я не люблю тебя больше, Рен. Иди к ней, она ждёт тебя. 

После этих слов мне стало невыносимо больно. Я вывернул перед ней душу, но она не захотела на неё смотреть. Обида застелила ей глаза и не позволила увидеть то, что я пытался показать. Больше сказать мне было нечего. Я взглянул на неё, пытаясь найти привычную мне теплоту, но ни одна клеточка её тела больше не излучала света. Она даже не смотрела на меня.
– Лю...
– Хватит, – она уверенно прервала меня. – Ты зря пришёл. Я уже приняла решение и в Ад не вернусь. Не могу тебя больше видеть.

Я решил надавить.
– Я простил тебе то, что ты сотню лет любила другого, а ты даже выслушать меня не хочешь?!
– Это шантаж? – возмутилась она и с искренним удивлением посмотрела на меня. – Не ожидала.

Я понял, что сделал это зря, но не знал, как теперь сгладить ситуацию.
– Нет, я не пытался тебя ни в чём обвинить, прости! – воскликнул я. – Я лишь прошу меня выслушать!
– Не о чем говорить, Рен, – она была непреклонна. – Я видела полуголую женщину, сидящую на тебе посреди ночи. Каким оправданием ты хочешь меня накормить сейчас?
– Да нет оправданий, Люси! Я был неправ, что не поговорил с тобой сразу. Я виноват, что не скинул её с себя ещё до твоего прихода. И я должен был, чёрт возьми, побежать за тобой и объяснить ситуацию! Я виноват! Но я не предавал тебя!
– Всё тщетно, Рен, – холодно сказала она. – Уходи.

Я ещё несколько секунд посмотрел на неё, пытаясь поверить, что холод в голосе действительно принадлежал моей Лю. Других слов у меня не нашлось, я и так выложил всё как на духу, но было бесполезно. Мне пришлось уйти обратно в Ад. 

Я заперся в своей комнате, сидя на кровати, обняв колени руками и спрятав в них лицо. Это была наша комната, наша кровать, измятая ЕЮ подушка, ЕЁ запах... Второй раз в жизни из моих глаз текли слёзы. Я не понимал, как довёл свою жизнь до того, что лишился любимой жены во второй раз. 
– Что с тобой случилось? – послышался рядом знакомый голос. 

Айрес пришёл пожалеть меня, видимо, почувствовав мои страдания. Демоны могут чувствовать эмоциональное состояние близких родственников и друзей, это бывает полезно, но сейчас это был скорее минус. Я ненавижу, когда меня жалеют. 
– Я… Я потерял её… Вновь… Лю… Она сказала, что не любит меня больше и не желает видеть… – я был не в силах сдержать слёзы, но благо смог не завыть от тоски. 

Айрес немного помолчал, будучи шокированным тем, что грозный, жёсткий отец, который всегда смотрел на него ледяным взглядом, тянул на себе целый Ад и решал все проблемы, вдруг разревелся у него на глазах. 
– Пап, ты… Ты и правда плачешь из-за мамы? 

Я промолчал, продолжив глотать слёзы. Мне было больно и обидно из-за Люси, а теперь ещё и стыдно перед Айресом за свою слабость. Меньше всего я хотел бы, чтобы мой образ так разбивался в его глазах. 
– Пап? 

Я смахнул рукой слёзы, поднялся с дивана и подошёл к окну. 
– Тебе этого не понять, пока не полюбишь кого-то сильнее, чем себя самого. Я люблю её сильнее, чем что-либо или кого-либо в этой жизни, нет ничего, что было бы для меня важнее. Даже ты, мой сын, не так важен мне, как она. Именно поэтому меня так трясёт от её слов, от той боли, что я испытал, услышав их. Я привык быть сильным, привык защищать её, ведь, хоть мы и поженились, когда нам было по тысяче, она с самого начала была наивной маленькой девочкой. Я уже тогда понимал, что ей нужна моя защита, поэтому старался быть для неё нерушимой стеной, за которой она могла бы спрятаться. А когда мы поженились, её отец, Най, сказал мне не позволять Люси использовать свою силу в полном объёме, потому что эта сила слишком велика для любого носителя. Её невозможно контролировать, и, если Люси с ней не справится, она может стереть целый мир. Я пообещал Наю защищать Люси, чтобы не было необходимости высвобождать её способности. Я привык быть сильным. Но сейчас мне больше некого защищать, и, наверное, поэтому я позволяю себе слёзы. Я стал сильным только ради неё, и чем она дальше от меня, тем я слабее. А теперь, когда она сказала, что разлюбила меня – я вообще не смогу ничего сделать. Я слаб. 
– Ты не слаб. За всю жизнь я не видел никого сильнее тебя! 
– Ты прожил всего сотню лет. Это не возраст. 
– Но и список Славы говорит то же самое! Да и что значит «была наивной маленькой девочкой»? Не могла же она быть настолько слабой, чтобы ты ради неё многократно увеличил свои силы! Ты с самого начала был очень сильным! Дело не в маме, дело в тебе, ты просто потерял веру в себя! 
– Она была ещё наивнее, чем ты сейчас. Ей нужна была моя защита. Ей, открытой и искренней, такой хрупкой и непривычно прекрасной. Она радовалась всему, что происходило вокруг, была очень неуклюжей, засматриваясь на пейзажи, и постоянно падала, спотыкаясь обо что-нибудь. Я всегда ловил её, чтобы она не упала на землю, но происходило это так часто, что, можно сказать, я носил её на руках. Я был самым близким демоном для неё всегда, ближе не было никого. А она всегда была для меня чем-то завораживающим, внеземным, идеальным, была частью моей души. Я всегда был готов уничтожить мир ради неё. И эту Мэй я оставил только потому, что был не в силах отказать Лю в просьбе. Но ангелы всегда приносят беды, теперь я в этом уверен. 
– Я не думаю, что мама правда тебя разлюбила, она просто злится и не может тебя простить. 
– Вряд ли. Вся эта ситуация вполне могла остудить её чувства ко мне. Откуда тебе знать? Ты ребёнок, который её даже толком не видел. 
– Вы прожили вместе 2 тысячи лет! Как вы можете остыть друг к другу? 
– Надоели друг другу, устали. Любая мелочь – и всё рушится к чертям. А тут не мелочь, тут... сам понимаешь. 
–  Вы снова будете вместе, я уверен, – настаивал Айрес. 
– Я больше не верю в это. Конечно, я сделаю ради неё всё, что угодно, но не думаю, что мы когда-нибудь вновь сможем любить друг друга так, как раньше. 
– Будете! Я уверен, что будете! Я никогда не видел тебя таким, какой ты сейчас. Я никогда даже представить не мог, что ты можешь чувствовать то же, что и я… что ты вообще можешь чувствовать. Мне даже в голову не приходила мысль о возможности увидеть тебя вот так: сидящего на кровати, обнявшего колени и плачущего! Это просто уму не постижимо, но это происходит на самом деле! Как ты объяснишь это? Невозможное стало самым что ни на есть реальным, и ваши отношения с мамой тоже станут прежними, даже если кажется, что всё окончательно испорчено. 
– Моё эмоциональное состояние зависит лишь от меня, а отношения с Лю, как ни крути, касаются и её тоже. Она не хочет более впускать меня в свою жизнь, и я не могу ничего с этим поделать. 
– Пап, я думаю, чт… 

Прервавшись на полуслове, Айрес неожиданно замолчал. Он словно погрузился в транс, пытаясь что-то почувствовать. Они с Люси были связаны нерушимой связью, которой у неё со мной не было. Я не мог чувствовать то же, что и сын. 
– Папа… Ядро Бездны… ОНО УНИЧТОЖЕНО! – закричал он. 
– Невозможно! Кто-то уничтожил Сердце?! А как же Люси?! 

Ядро Бездны – это одно из названий той комнаты, в которой живёт Люси. Кто-то зовёт его «ядром», кто-то «сердцем». Уничтожение его ведёт к потере контроля Люси над Бездной, и это сильно напугало нас с Айресом. Мы тут же ринулись в Бездну спасать Люси, ведь, потеряв контроль, она стала беззащитна. 

Когда мы перенеслись в Бездну, Люси без сил лежала на земле. Я подошёл к ней, взяв её на руки, и ужаснулся: её прекрасные длинные волосы исчезли, а вместо них остались лишь обрезки, чуть не достающие до плеч. Её прекрасные 55 килограммов веса превратились в несколько граммов. Она лишилась веса? Но как? Внешне ничего не изменилось, а весить она стала как небольшой цветок – еле ощутимо. Мы забрали её с собой в Ад в надежде помочь ей. По прибытию я положил её на нашу кровать и сидел возле неё несколько дней, но она никак не приходила в себя. Все волновались, но никто не знал, что с ней произошло. 

Через 5 дней она очнулась и была очень удивлена, увидев меня и Айреса. 
– Почему я ещё жива?.. – тихонько спросила она. 
– А почему должно быть иначе? – удивился Айрес. 
– Вы… Вы ничего не знаете… Этот ужасный демон… он убьёт нас всех! – взволнованно воскликнула Люси, приподнявшись. 
– Что там произошло? – нерешительно спросил я. 
– Эрвин… Эрвин пришёл ко мне и вызвал на поединок. Видимо, он знал, что я не пользуюсь силой из-за осторожности и что для битвы с ним я буду использовать только силы Бездны. Сражаясь с тобой в тот раз, он подчинил себе моих демонов, охранявших вход в Сердце, а затем по прибытии атаковал меня ими и уничтожил Сердце. Я потеряла власть над Бездной и всеми её силами, поэтому очень быстро проиграла Эрвину. Его целью было выманить тебя, причинив боль мне, – глядя в мои глаза, сказала Лю. – Он последний век влюблён в Мэй, он наблюдает за её жизнью в человеческом мире и хочет во что бы то ни стало жениться на ней. Но она предпочла тебя, поэтому он желает твоей смерти. Во время последней атаки он метнул в меня молнию, тем самым полностью срезав мне волосы. Это послание тебе, что я побеждена по твоей вине. А ещё… он сделал меня человеком. 
– Что?! Человеком?! – закричал Айрес. 
– Да… Я почувствовал… Твой вес, Лю… Почему он исчез? 
– Потому что… он убил меня. 
– Что… ты имеешь в виду… мама? 
– Именно то, что я сказала, – с грустью произнесла Лю. – Я проживу ещё несколько часов, и моё тело начнёт исчезать. Это древняя магия, я когда-то читала о ней, с помощью одного единственного заклинания он сделал меня человеком и лишил жизненной энергии. Скоро я постепенно буду становиться прозрачной, начну исчезать… а потом меня и вовсе не станет. 

Я был просто в ужасе и не знал, что ответить. Я молча выбежал из комнаты и изо всех сил побежал в библиотеку, надеясь найти там хоть какую-то информацию. Я пролистал больше сотни книг, но так ничего и не смог найти. Однако я продолжал искать, не останавливаясь ни на секунду, я думал только о том, чтобы успеть найти антизаклинание до того, как моя любимая Люси станет воздухом. Множество книг, написанных разными авторами, множество книг без авторов, рукописи, которые практически невозможно прочесть из-за их глубокой древности – я просматривал всё. Спустя какое-то время, я нашёл. Обрадовавшись, я побежал в комнату, воспрянув духом и не в силах сдерживать счастливую улыбку, но когда я вошёл, то понял: я опоздал. Кровать была пуста. Внутри меня что-то разорвалось, мне расхотелось жить. Мир потерял краски и стал абсолютно невыносимым для меня, мне не нужен был мир, в котором нет ЕЁ. Неужели я и правда потерял всё?.. 
– Папа, скорее! – послышался голос Айреса. – Она исчезла только что, ты ещё можешь успеть! 

Услышав это, я выкрикнул заветные слова, прочитанные мною в древнем гримуаре: «Kumbuka fomu yako ya kweli!» 

Договорив до конца, я почувствовал огромную слабость во всём теле. Как я узнал позже, это случилось из-за того, что я отдал часть силы Люси, снова сделав её демоном. Передо мной вновь предстала моя длинноволосая девочка со сверкающими голубыми глазами. Я еле держался, чтобы не упасть, а она подбежала, прижала меня к себе, чувствуя, что у меня не осталось сил, и шепнула мне на ухо: «Спасибо тебе, Рен».





ГЛАВА VIII. Под куполом.
ВЫДЕРЖКИ ИЗ АЛОГО ДНЕВНИКА ЛЮСИ.

Всё, что было во мне, словно умерло, часть меня испарилась; самая важная часть – моя душа. Она раскололась на мелкие частички, разбилась о скалы и, казалось, не могла больше существовать в этом мире. Эту боль сложно просто описать в двух словах, это что-то глубокое, сильное, жестокое. Вернувшись в Бездну, я плакала почти сутки, и к тому моменту, когда Рен нашёл меня, во мне уже не осталось ничего, что я могла бы сказать ему. Однако, когда он пришёл за мной в Бездну, я его простила. Я простила его. Почему? Из-за любви. В тот момент я задумалась: на что мы способны ради любви? На что мы готовы пойти, чтобы понять, почувствовать, удержать, не отпускать никогда это чувство? Имеют ли смысл вообще другие чувства, или же они меркнут перед любовью к кому-то другому, иному, отличному от тебя самого? Ради любви умирают, ради неё живут. Ради неё убивают, ради неё рождают новую жизнь. Что же она такое – любовь? Почему она так сильна, так болезненна, и в тоже время так прекрасна? Она дала мне силы простить то, что буквально разрушило всю меня. Возможно, он не совершал этот поступок, возможно, он лишь узник игр фортуны, а, возможно, хладнокровный преступник, убивший меня без капли сожаления. Какая теперь разница, если я простила его? Всё то, что он сделал для меня в жизни, перекрыло его предательство. Та любовь, которую он дал мне, перекрыла боль, которую дал мне он же. Я простила его. От того тепла, что разлилось внутри меня, мне стало так хорошо и легко, что я для себя решила: никогда не ставить никого выше Рена, никогда не сомневаться в нём, всегда доверять ему. После стольких лет уже поздно прекращать любить этого демона, его образ слишком глубоко засел в моём сознании. Без сомнений, Рен – часть меня, и злиться на него – то же самое, что злиться на себя. Не вижу смысла ни в том, ни в другом. 

Когда я поблагодарила его, я почувствовала облегчение, словно все эмоции вышли наружу. На моё «спасибо» он слабым голосом ответил: «Прости меня за всю боль, что я причинил тебе. После всего, что случилось, я окончательно осознал, что без тебя моя жизнь пуста и абсолютно не нужна мне. Ты можешь не верить в мои слова до последнего, но я готов повторять это снова и снова: я никогда не предам тебя». 

Его слова стали последней шестерёнкой, что запустила мой механизм чувств и ощущений, возникавших по отношению к демону, чей сладкий запах обволакивал моё тело. Эмоции вспыхивали внутри меня, крутились, сменяли друг друга, вырывались на передний план, словно в гонке, но все они были схожи в одном: это то, как я люблю Рена.

Когда-то я любила его девочкой. Беззаветно, бесстрастно, игриво. Потом я полюбила его подданной, увидев на его голове корону. Уважение, благоговение, восхищение. Затем я полюбила его девушкой, встретившись с ним как с Королём лицом к лицу на том же озере, где когда-то мы были близки, но в тот момент я не знала, как обратиться к нему – на ты или уже на Вы. Смущение, страсть, страх. А потом я плюбила его женщиной, встретившись с ним спустя тысячу лет. Страх, страсть, интерес. И вот сейчас, когда я думала, что он предал меня, но оказалась спасена им, я снова влюбилась в него, как девчонка: искренне, по-доброму. Однако в этот раз мои чувства подпорчены одной взрослой эмоцией: похотью.

С этой же ночи начиная, мы с Реном заперлись в комнате и несколько дней не выходили оттуда. Мы не могли насладиться друг другом: мы целовались, обнимались, смеялись, катались по кровати, у нас не было ни времени, ни желания даже говорить друг с другом. Эти несколько дней наша любовь была выражена в страсти и вожделении, в жажде тел друг друга. Наши поцелуи были максимально пылкими и страстными, объятия крепкими и нежными, и всё это казалось бесконечным упоением. Наше «непристойное занятие», как однажды назвал это Айрес, повторялось снова и снова, мы настолько жаждали друг друга, что игнорировали усталость. Это было также, как в первый год нашей жизни: тогда мы настолько не могли оторваться друг от друга, что нас сутками не было видно вне спальни в течение месяцев, и нам не надоедало. 

С каждым поцелуем Рена я всё больше ощущала себя в нём. Или его в себе. Мне хотелось прижаться к нему настолько сильно, чтобы впитать его в себя, втянуть в собственное тело, стать единым целым. Эта страсть была всеобъемлющей, всепоглощающей, смертоносной. Временами мне действительно казалось, что моё тело не выдержит того наслаждения, которое доставлял мне Рен. Но все мои ощущения не были чисто физическими, это было единение души и тела. Без души даже самое прекрасное туловище – лишь мешок с костями. Его горящие алые глаза, его дыхание, его запах, что казался мне таким сладким – это всё сводило меня с ума.



***

В эти дни возрождения нашей страсти Мэй не было в Лакриме. Я думала, что она вернётся забрать свои вещи, и ждала её возвращения, чтобы поговорить с ней. Мне хотелось услышать, как она станет оправдываться передо мной, ведь я была жутко зла на неё. Я вообще всё чаще стала злиться и выходить из себя, вся эта история с Мэй словно выбила меня из колеи. И каждый раз, когда кто-то вспоминал о ней, я приходила в ярость и кричала на всех. С этой стороной меня был знаком только Рен, потому что я давно не проявляла её, и из всех тех, кто сейчас рядом со мной, только Рен знает меня достаточно долго, чтобы помнить, какая я в бешенстве. Всех остальных моя истинная сущность немного пугала. 

Однажды, когда мы с Реном решили, что пора уже выйти-таки из комнаты, мы пошли гулять по замку. Мы медленно шли по каменным коридорам, я смотрела в окна, проплывавшие мимо нас, и в какой-то момент вспомнила, как после истории с Бельфегором Рен, утешая меня, залез в мою голову и читал мои мысли, пока я плакала и просила прощения. И почему-то именно сейчас, именно в эту секунду мне захотелось сладкой мести. Мне стало очень интересно.
– Непривычно быть вне комнаты, – заметил Рен, улыбаясь.
– И одетым, – согласилась я, с ухмылкой глядя на него.

В этот момент я уже была в его голове. Он прижал меня к себе и страстно поцеловал. Эти горячие губы и сильные руки, что вот уже несколько дней сводили меня с ума, скрывали много мыслей, далёких от того, что он выражал словами.
«Я безумен, – думал он. – Я совершенно потерял голову». Однако вслух он сказал совсем иное.
– Я могу это исправить, – с издёвкой произнёс он, и его рука начала медленно соскальзывать с талии всё ниже, пока не дошла до чулок. – Стянуть их с тебя?
– Эй! – игриво воскликнула я, слегка шлёпнув его по руке. – Не здесь же! 

«Нужно взять себя в руки, – твердил он себе. – Я же король, здесь везде мои подданные, я не могу так себя вести. Как перестать любить эту женщину?» 

Рен вновь поцеловал меня, погладив по голове. У него получалось быть одновременно нежным и страстным, сильным и послушным. 
– Не дразни меня, – сказал он, разорвав поцелуй и с серьёзным видом посмотрев меня в глаза. Я усмехнулась, а затем и он тоже.

Мы двинулись гулять по Лакриму дальше и, проходя мимо комнаты Мэй, услышали шум. 
– Ты точно всё собрала? – вопрошал грубый мужской голос, отдалённо напоминающий голос Бела. 
– Почти, – отвечала Мэй, – но я хочу ещё зайти попрощаться с отцом и Бельфегором, я не могу уйти просто так. 
– С Бельфегором? Ты успела так привязаться к нему? 
– Не в этом дело, просто он защитил меня, когда отец хотел меня убить из-за этой истории с Люси. Если бы не Бельфегор, отец бы не стал медлить. 
– Люси и Рен женаты 2 тысячи лет, как ты могла этого не знать? 
– Я знала, но ведь я лучше Люси! Я хотела, чтобы он выбрал меня, потому что он мне понравился, и он должен был бросить её, как только я проявила к нему интерес! 

Далее последовал некий стук, будто мешок с чем-то тяжёлым упал на пол. 
– У тебя есть я. Тебе недостаточно?

Мы с Реном тихонько заглянули внутрь: Эрвин крепко обнимал Мэй, а она отвечала ему взаимностью. Это было неожиданно.
– Достаточно, не переживай. 
– Что тут происходит? – не сдержался Рен и залетел в комнату. Я молча вошла за ним. 

«Ещё не хватало им хозяйничать в моём доме!» – кричало подсознание Рена. 

– Тебя это не должно никоим образом касаться, – уверенно ответил Эрвин, отпустив Мэй и повернувшись к нам лицом. Мэй тоже посмотрела на нас виноватым взглядом, но ничего не сказала, лишь слегка спряталась за широкой спиной Эрвина, потупив взгляд. 
– Это мой замок, здесь меня касается абсолютно всё, – настойчиво продолжал Рен. 
– Спешу тебя разочаровать, дорогой племянник, но это МОЙ замок, – ехидно возразил Эрвин. 
– Ты давно мёртв! Хватит вести себя так, будто ты ещё что-то значишь! 
– Ошибаешься. Я буду жить ещё очень долго, ведь главный компонент моей жизни, к счастью, стал бессмертным. 
– Чего? Что это ещё за бред?    

«О чём это он? С каких пор я перестал видеть насквозь всё происходящее?»
– Неужто душу расколол? – бесцеремонно вмешалась я. Я читала об одном заклинании, которое позволяет часть своей души поместить в другого человека, стирая при этом его собственную душу. В таком случае, демон может воскресать до тех пор, пока носитель его души не погибнет. 
– Ты так проницательна для женщины, Люси, – с ехидством ответил Эрвин. – Конечно, я принял меры предосторожности. Часть моей души отныне под куполом. 
– Что?! – недоумевал Рен. 

«Люси знает больше меня? Но откуда? И о чём он вообще говорит?»

– Что? – Эрвин с издёвкой спародировал вопрос Рена.

После этого они с Мэй исчезли. Рен был в замешательстве. 
– Не нужно на меня так смотреть, – немного раздражённо сказала я, видя вопрошающий взгляд Рена. – Я понятия не имею, что он имел в виду. 
– Ты знаешь заклинание, которое он использовал. Что это?
– Ничего сложного. Находишь жертву, помещаешь в неё осколок своей души, стираешь личность, живёшь вечно. 
– Это обязательно должно быть что-то живое? 
– На этот вопрос я не могу ответить, но меня немного смутила его последняя фраза – «часть моей души под куполом».
– Да-а, – протянул Рен. – Я тоже обратил внимание.

Повисла тишина. Что означает «под куполом»? Что именно он сотворил со своей душой? 
– Послушай, Лю... – опустив глаза в пол, неуверенно спросил Рен. – Тебе не показалось... что я стал говорить, как Бельфегор? 
– Что ты имеешь в виду? – переспросила я, выйдя из его сознания и закончив с чтением его мыслей. 
– Ну... Как бы это объяснить... Бельфегор всегда побаивался меня, и этот страх подталкивал его на грубость в словах, некую агрессивность по отношению ко мне. К тому же, он вечно задавал вопросы, потому что очень мало знал о мире, а я отвечал с неким ехидством, понимая своё превосходство над ним. Тебе не показалось, что сейчас Эрвин будто стал мной, а я оказался снизу? 
– Хм... Я не заметила особых перемен в твоём поведении. Просто, видимо, появился демон, который морально превосходит тебя, ты это чувствуешь и невольно начинаешь прогибаться. У всех такое может быть. 
– Думаешь, это нормально? 
– Думаю, не стоит придавать этому значения. Для короля это не слишком хорошо, но об этом никто не узнает, так что не переживай. Сейчас нам важен этот «купол», и, если ты будешь думать о своих отношениях с Эрвином, делу это не поможет. 
– Да, пожалуй. Но у меня нет идей. 
– У меня тоже. 
– Наверное, стоит посоветоваться с остальными. Да и неплохо было бы перечитать информацию об этом заклинании. 

Позвав в гостиную Айреса, Бела, Ами и Ная, мы рассказали об услышанном. Они тоже были поставлены в тупик нашей историей.  
– Итак, основной вопрос: каким образом можно спрятать нечто «под куполом» так, чтобы о его сохранности можно было не беспокоиться? – с небольшой издёвкой спросила я. 
– Хм... – задумался Айрес. – А ты уверена, что это предмет? Я имею в виду... ну, возможно, Эрвин говорил не о предмете, а о каком-нибудь сильном демоне, которого нет в Списке Славы? И тогда «купол» – это просто какая-нибудь метафора. 
– Не думаю, – возразил Рен. – Эрвин слабее нас с Лю, он не мог подчинить себе настолько сильного демона, чтобы мы не могли его уничтожить. Тут что-то другое. 
– Тогда, может, это кто-то из вас? – опять задумался Айрес. 
– Лю сказала, что это заклинание стирает изначальную душу. Так ведь? – заметил Рен. 
– Да, именно. 
– В таком случае, это не кто-то из нас, мы бы заметили. 
– С чего такая уверенность? – не успокаивался Айрес. – Кто сказал, что ты бы почувствовал, будь в тебе душа Эрвина? 
– Может, вы не сможете уничтожить кого-то, кто вам дорог? – неожиданно спросил Бельфегор. Мы переглянулись. – Если да, то вполне вероятно, что и искать среди своих будете в последний момент, и потому этот демон будет спрятан «под куполом» вашего собственного незнания.
– Чересчур метафорично даже для Эрвина, нет? – усмехнулась я. 

Ответа на этот вопрос не последовало, так как едва ли кто-то мог знать наверняка. Молчание затянулось.
– Если понимать буквально, то в мире людей купол связан с церковью и религией, – вмешался отец, – то есть верой в бога и ангелов. Учитывая историю Эрвина, он вполне мог спрятать себя в чём-то подобном. Попробуйте обыскать Ад на предмет нахождения в нём какого-нибудь странного религиозного объекта. Я возьму Айреса и отправлюсь в мир людей, поищу там. 
– Звучит логично, но мир людей огромен, что ты собираешься там найти? – скептически спросил Рен. – Он в два раза больше Ада. 
– Я в курсе, – холодно ответил отец. – Но я знаю, где и как искать. Если оно там, я найду.

Он встал и направился к выходу. Айрес, не зная, что лучше сделать, побежал за ним. Мы остались втроём. 
– И как мы должны искать? – спросил Бельфегор. 
– Для начала нужно перечитать информацию об этом заклинании, – твёрдо сказал Рен. – Лю, не помнишь, где ты его видела?
– Название не помню, но в библиотеке, думаю, найду.
– Отлично, пойдём.

Мы направились в библиотеку и принялись искать. Спустя полчаса я нашла толстую книжку в ветхом переплёте, пролистала несколько страничек и нашла его – "Заклинание раскола души". В книге говорилось всё то же самое, что помнила я, но также было написано, что имя субьекта, внутрь которого помещают кусочек личности, должно иметь "прямой смысл".
– Най был прав, – воскликнул Рен, – надо вспоминать языки. Если хоть где-то есть слово, связанное с религией и созвучное с чьим-то именем, мы всё узнаем.

Повисла тишина. Я перебирала в голове различные варианты, но не могла ничего сообразить.

Поняв, что никто из нас не может ничего придумать, Рен решил отправиться на поиски реального объекта и проверить все места в Аду, так или иначе связанные хотя бы с культурным аспектом религии (многие демоны построили здесь храмы из-за эстетической красоты архитектуры). Мы быстро перемещались между различными зданиями и башнями, но так ничего и не находили. Благо в Аду таких мест не много.

Вернувшись в гостиную Лакрима, мы обнаружили там Айреса и Ная. Судя по их лицам, они тоже ничего не нашли. Най кивнул на меня, но я лишь помотала головой, и он вздохнул.

Мы все сели и вновь задумались. Рен достал сигарету и закурил. Это не было его привычкой, но иногда, когда ситуации становились слишком трудными, он мог себе это позволить. Меня успокаивал запах дыма, казавшийся очень сладким, перемешиваясь с собственным запахом Рена. 
– Нам нужно сказать вам кое-что ещё, – тихонько молвил Айрес. 
– Да, – громко подтвердил отец. – В мире людей сейчас новая весёлая история. Знаете, где Бельфегор Эйдельман?

Я молча помотала головой, нахмурив брови и не понимая, что происходит.
– А он сейчас занял трон, который полагался ему с рождения, – ответил Най. – Эрвин отправился в человеческий мир, сменил цвет глаз на золотистый, представил родителям Мэй в качестве невесты, и Король тут же решил уйти на покой. Не знаю, насколько это действительно было его решение, но в итоге мы имеем златоглазого Эрвина на троне и королевство, готовящееся к захвату соседних государств. Эрвин решил завоевать все миры ради Мэй и править ими, ведь такую возможность ему в своё время так и не дали. Бездна им уже захвачена, вскоре будет захвачен мир людей, а потом следует ожидать атаки на Королевство Демонов. Но пока он возится с людьми, у нас развязаны руки, и сейчас ему явно не до того, чтобы мешать нам искать способ его уничтожения.

Я внимательно слушала и с каждой секундой всё больше приходила в ужас, но прокручивание в голове этой информации натолкнуло меня на другие мысли. Спустя пару минут я вскочила с дивана и вскрикнула: «Колокол по-английски будет «bell». БЭЛ, ПОНИМАЕТЕ?» 
– Точно. Тогда всё встаёт на свои места, – с удивлением ответил Рен и потушил сигарету. – Видимо, Эрвин поместил часть души в Бела сразу после рождения, сделав его копией себя внешне. Поэтому-то теперь он и может занять место Бельфегора. 
– И что нам делать? – спросила я. – Мы и вправду не можем убить Бела, но иначе не сможем уничтожить Эрвина... 
– Выясните наверняка, – вмешался Бельфегор. – Не стоит опираться на догадки. Но, если что, я не против отдать жизнь за уничтожение этого тирана. 
– Нет, даже не думай! – воскликнул Айрес. – Должен быть другой путь! 
– Боюсь... – тихонько молвила я, – нет другого пути. Но я очень надеюсь, что Эрвин просто припугнул нас и на самом деле не использовал это заклинание.  
– Зная его, возможно всё. Я тоже не слишком расстроюсь, даже если узнаю, что все поиски были впустую. Но, как бы там ни было, мы обязательно что-нибудь придумаем, – ласково сказал Рен, пытаясь меня успокоить. 

Он стал намного нежнее со мной. Я думала, что нежнее уже некуда, но у него получилось. Он очень и очень дорожил мной – я это чувствовала. И я отвечала тем же. После разговора с отцом, Айресом и Белом мы все решили взять паузу и подумать. Мы с Реном снова ушли в свою спальню, но на этот раз, лёжа на кровати, мы разговаривали. 
– Мы стали ближе из-за всей этой истории, да? – тихонько спросил он. 
– Просто ты винишь себя во всём этом и стал нежнее со мной, – немного язвительно и с беззлобной насмешкой ответила я. 
– А ты как всегда любишь меня помучить? – улыбаясь, сказал он и поцеловал меня в щёку. – Что повлияло на твоё решение мне поверить?
– Отчасти я просто не умею тебя ненавидеть, – честно призналась я. – Отчасти повлиял разговор с Эрвином, я поняла, что вряд ли при всей его любви к Мэй ты бы как-то попал в эту историю.
– Мэй отчаянно жаждала меня втянуть, – задумчиво сказал Рен. – Но это было невозможно. На следующее утро я чуть не убил её, представляешь? Когда Най рассказал о твоём уходе, я был настолько зол, что уже почти вырвал ей сердце прямо на месте. Её спас Бел.
– Бел? Интересно.
– Я бы никогда не предал тебя, – в сотый раз повторил он.
– Теперь я знаю. Ты стал внимательнее и ласковее, – более серьёзно заметила я. 
– Скорее, я просто стал немного иначе проявлять чувства к тебе. Я так испугался, что потерял тебя... не мог найти себе место и успокоиться. 
– Ну... я плакала почти сутки, так что всё честно, – слегка со смехом сказала я. 
– Серьёзно? Почему я в первый раз об этом слышу? 
– А зачем тебе вообще такое знать? Не стоило мне говорить. 
– Я ненавижу, когда ты плачешь.  
– А ты не заставляй меня, – сказала я и поцеловала его в шею. 
– Не буду никогда больше, – серьёзно ответил он и прижал меня к себе.  

Я хочу, чтобы это никогда не кончалось. Вот так и лежала бы с ним целую вечность. 



***
На следующий день мы вновь собрались, чтобы обсудить нашу проблему. Всё-таки, прошла ночь, быть может, кто-нибудь придумал что-нибудь новое. Мы сидели в столовой, вдыхая сладкий запах торта из кухни, поедая лазанью и запивая её чаем. В эту секунду моё настроение было абсолютно спокойным, как и последние несколько столетий, я очень давно не выходила из себя и не показывала свой взрывной характер, не считая последних нескольких дней, и то я не так уж сильно взрывалась. Да, мой характер на самом деле взрывной. Я эгоистична, легко и быстро нахожу общий язык с разными существами, быстро загораюсь новыми идеями и заражаю ими окружающих. Но во мне будто живут две личности, и вторая командует мной последние лет четыреста. Она ленива, спокойна, не любит авантюры, сентиментальна, лишена похоти и страсти. Возобновление отношений с Реном пробудило истинную меня, вернув мне огонь, страсть, стервозность, прямоту в речи, колкость и некий холод в отношении к людям. Такой гордый, надменный холод. Рен всегда любил во мне это, его это раззадоривало, хотя сама я считаю это скорее минусом, чем плюсом. Уж больно часто настоящая я обижаю окружающих.  
– Знаете... – начал Бельфегор. – Прочитав об этом заклинании ещё раз и обдумав всю ситуацию, я решил, что я должен пожертвовать собой ради вас. Вы итак внесли в мою жизнь очень много разнообразия, вы сделали из меня демона, вы внесли в моё бесцельное существование смысл, яркость, краски. А я в ответ заставлял переживать Люси, из-за меня Рен 16 лет жил чужой жизнью с чужими людьми, и я... Я должен сделать что-нибудь для вас. Убийство Эрвина – наша первостепенная задача. И я решил, что не важно, что будет со мной, главное, чтобы он исчез из мира живых и больше никогда в нём не появлялся. Конечно, я не хочу умирать, но, если нет другого выхода, я не стану отказываться и бороться за существование. Я просто отдам жизнь за дорогих мне демонов. 


Во мне вспыхнул гнев, словно извержение вулкана. 

– Ты с ума сошёл?! – закричала я, встав из-за стола. – Как можно так легко разбрасываться собственной жизнью? Я стольких в своей жизни ранила, стольких убила во времена войн и восстаний, и ты думаешь, что я заслуживаю жизни больше, чем ты? Тебе 16 лет, Бельфегор, шест-над-цать. Ты ещё пожить толком не успел даже по человеческим меркам, а по меркам демонов тебя можно назвать младенцем! И ты хочешь умереть ради трёхтысячелетних демонов, которые совершили больше зла, чем твоя совесть смогла бы вынести?! Да что за бред! 

Я выскочила из комнаты, подошла к окну и отдышалась. Это была вспышка эмоций, которая быстро прошла. Я слишком привязалась ко всем, кто сейчас рядом со мной, и не хотела допускать даже мысли, что придётся кем-то пожертвовать, чтобы спасти остальных. Я подумала вернуться обратно в столовую, но это было бы довольно неловко после произошедшего, поэтому я осталась стоять за дверью. 
– Что это было? – с некоторым ужасом в голосе спросил Айрес. 
– Это ещё одна сторона Люси, – спокойно допивая чай, ответил Рен. – Я называю её «Тёмная Лю». На самом деле, она всегда была такой, но последние четыре–пять столетий стала какая-то... более тихая, что ли. Я давно не видел в ней огня, пылкости или страсти, она в какой-то момент стала пассивной и отчасти равнодушной. Вы просто привыкли к этому её образу «интересуюсь всем, но мне нет дела ни до чего», поэтому для вас странно видеть её такой. На самом же деле, это вполне нормально для неё, и я не вижу в этом ничего страшного. 
– Но... это так странно... Неужели мама на самом деле такая злая? И она правда убивала других? 
– Она не злая, – усмехнулся Рен. – Она наоборот очень милая. А убивать... да, убивала. И много. Но я убивал в несколько раз больше, поэтому не осуждаю её. 
– Я удивлён, если не сказать больше! – воскликнул Бельфегор. 
– Всё вполне логично. Она королева, она участвовала во многих сражениях, и ей приходилось убивать, чтобы не убили её, поэтому её характер достаточно жёсткий, хотя она его и прячет. А ты молодой, можно даже сказать совсем маленький мальчик, пытаешься отдать свою жизнь за неё. Она считает это неоправданным. 
– Мне трудно в это поверить... – ответил Бел. 
– Вспомни портрет в своём особняке, – неожиданно сказал Рен. – Он был написан, когда Люси было около 1100 лет, а сейчас ей 3123, она тогда была совсем другой. И вот сейчас ты увидел, какой она была. 
– На портрете она казалась очень надменной, – заметил Бел. 
– В какой-то степени так и есть. Но я не считаю, что это ненормально, она ведь не абы кто, а Королева Ада. Во мне высокомерия ещё больше, чем в ней, и ничего. 
– Давно хотел спросить, кстати, – Бельфегор задумчиво увёл тему в сторону, – кто на двух других портретах? Ты? 
– Я стёр их специально сразу после твоего рождения, когда переродился как Акира, – ответил Рен. – Справа я, известный тебе как «Великодушный Король», а слева Эрвин – «Справедливый Король».  
– Почему именно такие имена? – вмешался Айрес. 
– «Справедливый», потому что Эрвин разрешил демонам делать всё так, как им хочется. А «Великодушный», потому что я раздаю демонам еду за просто так. Чем сильнее сжимается цепь, которая сдерживает их, тем больше провизии я им даю. Они видят лишь маленькие пряники, не замечая огромного кнута над собой, и зовут меня «Великодушным», хотя я таковым не являюсь.  
– И зачем ты стёр лица? – недоумевал Бел. 
– А сам как думаешь? – слегка разочарованно ответил Рен, не ожидавший столь глупого вопроса. – Зайди ты в комнату и увидь там портреты двух–/трёхтысячелетней давности, на которых ты и твой лучший друг – тебя бы это не смутило? 
– Хм, и вправду... Как-то не подумал об этом, – рассеянно и немного смущённо ответил Бельфегор. 
– Я ничего не понимаю в политике, – присоединился Айрес, – так что объясни мне попроще, в чём значение этих имён Королей? 

Рен тяжело вздохнул. 
– Во времена нападения демонов на Рай «Справедливый» Эрвин сказал, что демоны могут сами выбирать, становиться ли им монстрами–убийцами, жадно проливающими кровь белокрылых, или же они могут без лишней жестокости сражаться в этой войне. За это ему дали такое прозвище. Ты не учил историю, я смотрю, да? 
– Учил, – обиженно сказал Айрес, – просто я плохо понимаю то, что было так давно. 
– Ну, – усмехнулся Рен, – по поводу меня всё ещё сложнее. За те 2 тысячи лет, что я правлю, в Королевстве появилось столько законов и запретов, сколько не было никогда с момента основания Ада. Но при этом я щедро делюсь провизией с населением, что делает меня в их глазах «Великодушным» Королём – отсюда и прозвище. Сложность в том, что они не видят эту тюрьму, в которой живут, и позволяют мне делать абсолютно всё, что взбредёт в голову, издавать любые законы и ставить любые запреты. В этом одновременно и гениальность, и идиотизм моей политики, собственно. 
– Неужели все такие глупые, что не видят этого? – удивился Айрес. – Хотя я тоже не видел... 
– Ты и не мог видеть, ты же смотришь на это сверху, будучи принцем. А попробуй поживи среди простых рабочих – сразу заметишь. Но ты заметишь потому, что привык жить другой жизнью, а они веками играют по моим правилам, так что уже и не видят то, что творится прямо у них перед глазами. 
– Политика – это сложно, – заметил Айрес.
– Я не могу просто так это всё принять, – тихонько сказал Бельфегор.  

Я услышала, что кто-то встал из-за стола. Отойдя на несколько метров, я устремила свой взгляд в окно, сделав вид, что меня там не было, и я ничего не слышала. Бел подошёл ко мне сзади.  
– Послушай, Лю... – неуверенно начал он. – Ты извини меня, ты ведь из-за моих слов так разозлилась. Я не хотел тебя задеть. 
– Да это ты извини. Не стоило вываливать это всё на тебя. 
– Да ладно... – улыбнулся он. – Зато теперь я знаю настоящую тебя. Знаешь, интересно было бы узнать, какая же ты на самом деле. 
– Что-то между той, к которой ты привык, и той, которую только что видел. Я одновременно и то, и другое. 
– Понятно, – продолжал улыбаться он. – Рен сказал, что вспыльчивость – это нормально для тебя. Интересно, каково это: жить вечно? Такое чувство, что вы с Реном были знакомы с основания бесконечности, он будто знает о тебе всё. Он ничуть не удивился твоей вспышке гнева и даже назвал это милым. 
– Каково это – узнаешь в скором времени, ты ведь сам стал демоном. А с Реном мы и правда знаем друг друга от и до, мы пережили много всего. 
– Много всего? Это ты про сражения?
– Ну а ты думаешь, легко управлять целым миром? Когда ты был человеком, ты готовился управлять государством. Всего лишь одним небольшим государством. Знаешь, сколько таких государств может поместиться в Аду? Мы управляем огромной территорией, многочисленным населением, так что мы пережили кучу событий. И сражений в том числе. Вряд ли ты успел ознакомиться с историей Ада, но тут было 7 гражданских войн, охвативших полностью всё население Ада, 12 восстаний рабочего класса, и, помимо этого, один старый друг много раз пытался отнять у Рена трон, так что различных налётов на Лакрим тоже было предостаточно. 
– Старый друг? И чего он добивался? – заинтересовался Бельфегор. 
– Асмодей Фенлил. Он умер вместе со мной, ты же был там, когда Рен воздвигал речь над его умирающим телом? 
– Это он? А ты откуда знаешь про речь? 
– Трудно объяснить, но я всё слышала, пока была на грани жизни и смерти.  
– Мм... – задумчиво протянул Бел. – И что он? Хотел занять трон? 
– Ага. Это всё долгая и древняя история, не важно. Теперь он мёртв, наследников у него нет, а значит и проблем на этой почве больше не возникнет. 
– Ну да, это точно. Так что там насчёт истории Ада? Может, расскажешь вкратце самое интересное? 

Это оказалось несколько затруднительно, но я была не против рассказать ему обо всех войнах и восстаниях, которые я застала, и обо всех распрях с Асмодеем, которые у нас были. Мне очень хотелось, чтобы он понял, что отдавать за нас жизнь абсолютно нерационально и глупо. Он молодой и светлый ребёнок, который может прожить длинную и полную приключений жизнь, но который готов отдать её за древних убийц, проливших много крови. Не хочу этого. Не надо. Он должен жить.

Ближе к концу нашего разговора к нам присоединились Рен и Айрес. Рен дополнял мою историю своими ощущениями, чтобы она казалась цельной, а Айрес и Бел слушали это как сказку, потому что представления не имели, что такое настоящая война демонов. Когда мы воспоминания подошли к концу, Рен предложил то, что оказалось странным, неожиданным и гениальным одновременно.
– Как насчёт того, чтобы сходить к океану? 
– Зачем? – удивилась я. Бел и Айрес тоже выглядели несколько удивлёнными. 
– Я вспомнил об одной важной вещи: демоны не единственные и не самые мудрые обитатели Ада. Смекаешь? 
– Как же я не догадалась раньше!..

Рен кивнул, мы поняли друг друга. Айрес и Бел оставались в недоумении, но мы взяли их за руки и переместились к Чёрному океану – огромному водоёму чёрного цвета, что омывал берега Люцеферии – самой большой провинции Ада, в которой находилась столица государства – Даэмониум. Провинция омывалась Чёрным океаном с трёх сторон, но всё равно считалась центральной, независимо от местоположения. Океан был чёрным из-за особой тёмной магиии существ, живших в тех водах. Эта магия не пропускала солнечные лучи. За помощью к этим существам мы и решили обратиться. 

Оказавшись у океана, мы услышали, как волны с огромной силой бились о берег – что-то приближалось на огромной скорости, разрезая плавником водную гладь, словно пилой пытались резать металл. Плавники этих существ были настолько твёрдыми и сильными, что могли разрубать камни. Обращение за помощью было опасным, но оправданным. 

Как только существо доплыло до берега, оно приподнялось в воздухе над водой, позволяя нам рассмотреть себя во всей красе. Только красивого было мало: огромный чешуйчатый хвост иссиня-чёрного цвета, который по размеру мог бы сравниться с двумя моими головами, плавно переходил в тело, очень отдалённо напоминавшее человеческое, только полностью покрытое чешуёй. Чешуйчатыми были даже руки, по форме точно человеческие, лишь лицо оставалось нерыбьим, но вместо кожи был какой-то странный чёрный покров, напоминавший что-то тягучее или резиновое. Волосы были словно мои, только выглядели грязными, запутанными и местами рваными. На пальцах были когти, на шее жабры, разрез глаз был очень узким, но глазные яблоки словно пытались вылезти наружу, что выглядело крайне жутко, словно это существо испытывает сильные муки, хотя это было очень вряд ли. 
– Приветствую, Сирена, – сказал Рен, будто был знаком с этим чудовищем. 

Айрес и Бел тряслись от страха, мне тоже было не по себе, но Рен сохранял ледяное спокойствие.
– Здравствуй, – прошипело существо. Голос был едва выносим нашим ухом, потому что частота, на которой они обычно общаются, настолько высока, что может вмиг оглушить любого, а то и вовсе лишить рассудка. – С чем пришёл?
– Нам нужна помощь, –  отвечал Рен, – один бывший король пытается вернуть власть обратно, и...

Не дав Рену договорить, русалка громким надрывистым шипением прервала его: «Мы не вмешиваемся в войны демонов». Она уже развернулась, чтобы уплыть, но Рен остановил её. 
– Я знаю, Сирена, знаю, – по-доброму говорил он. – Мне лишь нужен мудрый совет. К кому я могу прийти за ним, если не к тебе?

Русалка повелась на лесть и повернулась к нам обратно.
– Он расколол душу и спрятал её осколок в загадочный предмет, который условно назвал «под куполом». Потратив несколько дней на поиски, мы догадались, что это наш друг, чьё имя переводится как «колокол». Как нам убить одного, не убив при этом другого?
– Вижу, ты привёл его с собой, – с тем же шипением ответила русалка и указала чешуйчатым пальцем на Бела. – Похож. Но Эрвин был симпатичнее. 

Рен промолчал. Русалка перевела взгляд на Рена, затем жестом руки имитировала открытие книги, долго смотрела на свои ладони, временами словно перелистывая страницы, а затем вынесла вердикт: «Невозможно». Закрыв воображаемую книгу, она кивнула Рену, выражая почтение королю, и скрылась в тёмных водах. 






ГЛАВА IX. Близнецы.
ВЫДЕРЖКИ ИЗ АЛОГО ДНЕВНИКА.

Прошло около полугода с того момента, как мы последний раз видели Эрвина и Мэй. Через пару дней после всех наших поисков Айрес случайно подслушал их разговор, когда они вновь вернулись в Лакрим забрать остатки вещей Мэй. И, судя по словам Айреса, Эрвин на полном серьёзе намерен завоевать все миры ради Мэй. Он всем сердцем любит её последние сто лет, и она не имеет ничего против, без раздумий согласившись на его предложение совместной жизни. Видимо, у них намечается что-то серьёзное. Однако этот их разговор принёс нам и неприятное известие – Эрвин подтвердил наши догадки, сказав: «Я бессмертен. Я расколол душу и поместил часть себя в Бельфегора, поэтому смерть моя наступит только вместе со смертью Бельфегора, чью жизнь так отчаянно будет защищать милая Люси и её чудный сыночек». Мы с Реном всё это время обдумывали план действий, но идеального решения пока не нашли, чётко осознавая, что, уйдя в тень, Эрвин собирает силы и может ударить в любой момент. 

За эти полгода мы с Белом сильно сблизились. Бел питал некоторые чувства к Мэй, скучая по ней, так что как женщина я была ему не слишком интересна, зато друзья из нас вышли отличные. Это второй человек, которому я могла доверять как себе и к кому привязалась за столь короткий промежуток времени. 

Когда мы гуляли с Белом по лесу в один из солнечных осенних дней, зашёл разговор о любви. Он поинтересовался нашими отношениями с Реном, а затем немного рассказал мне о своих чувствах к Мэй. 
– Так, значит, вы с Реном полностью понимаете друг друга? – спросил он. 
– Я верю, что да, – ответила я. 
– А сейчас? В последнее время ты много времени проводишь со мной, он не ревнует? 
– Разумеется, ревнует. Но это немного не та ревность, это собственничество, он ревнует не из страха потерять меня, а из нежелания делить моё внимание с кем-то ещё. Он и к Айресу порой ревнует, – улыбнулась я. 
– Как же тебе повезло… – задумчиво сказал он. – В тебе нуждаются. А я вот совершенно не могу ничего поделать со своими чувствами, так и оставшимися без ответа. 
– Чувствами к Мэй? 
– Да. Пока она была в Лакриме, мы много разговаривали. И хотя она только и делала, что рассказывала мне про Рена, я всё равно готов был слушать её часами. Что-то в ней есть такое, что притягивает меня, я не могу это объяснить… 
– У каждого свои странности. Оказывается, даже Мэй способна кого-то притянуть, – ехидно сказала я. – А, впрочем... разве есть разница, кого и почему мы любим?  
– Будь она здесь, я бы доказал, что я лучше Рена. Почему она выбрала Эрвина и ушла? Снаружи мы одинаковые, а внутри я лучше! Почему он? 
– Мэй, как я успела заметить, любительница красивой жизни. Эрвин с ума сходит, готов ради неё миры переворачивать, всё бросать к её ногам, а она и рада получать, ничего не отдавая. Она пользуется им, любви там нет и быть не могло. 
– Я тоже мог бы подарить ей целую вселенную! – закричал Бел. 
– Зачем тебе та, которой нужна лишь вселенная? Даже если ты отдашь ей всё, что существует, в том замке, который ты воздвигнешь, для тебя места не останется.  

Бел с грустью опустил глаза. Думаю, он и сам понимал, кого выбрало его сердце. Но едва ли с этим выбором можно было не считаться, даже если очень хотелось. 
– Я рад, что у меня есть вы, – задумчиво сказал Бел. – Ты, Рен, Айрес, Най... Вы наполняете мою жизнь хоть каким-то смыслом. 
– Мы ведь твоя семья.
– Семья?.. Ну да... Настоящую-то я больше никогда не увижу. Не смогу показаться им на глаза, став демоном. Став красноглазым… Знаешь, люди всё ещё верят в это. 
– Верят в монстров, пьющих кровь и превращающихся в волков? 
– Ага, они всё ещё называют демонов разными фольклорными именами. И если я вернусь домой, став одним из мифических персонажей – думаю, меня не примут. Это печально, ведь почти всю сознательную жизнь я страдал из-за смерти мамы и ненависти отца, я был готов на всё, лишь бы ты вернула маму к жизни, а теперь… теперь я никогда больше не увижу её. 
– Да, это ужасно… И кажется, что всё это было так давно… – опустив глаза, согласилась я. – Но мы ведь с тобой. Это, конечно, не то же самое, но лучше, чем ничего, правда же? 
– Да, правда. И я очень привязался к вам. Рад, что вы есть у меня, – вновь повторил он. 
– А ты изменился, – заметила я. – Стал таким взрослым. Раньше ты считал всех пустыми и скучными, а теперь привязался к целой семье, которая никак не связана с тобой кровными узами. Это довольно серьёзно, знаешь ли. 
– Говоришь со мной, как с маленьким мальчиком, – обиженно пробубнил Бел. – А я, вообще-то, стараюсь стать похожим на Рена. 
– На Рена?! – сильно удивившись, воскликнула я. – Почему на Рена? 
– Я инфантильный, иногда трусливый, временами слабый. Я как котёнок: мягкий и ласковый. Мне это совершенно не нравится. Я хочу быть другим. 
– Вот оно что? – засмеялась я. – Но ведь и Рен такой же. Просто он умеет вести себя так, чтобы его настоящую личность не было видно, а сам по себе он точно подходит под твоё описание. Я бы даже сказала, он подвержен этому в большей степени, чем ты. 
– Рен-то? Да ты шутишь! Он не трусливый и не слабый! И уж тем более не напоминает домашнего кота, спящего на коленях! 
– О, ещё как, – вновь засмеялась я. – Он старается перебарывать свои слабости, чтобы защитить меня и Айреса, но их у него очень и очень много, как, впрочем, и у любого другого демона. Не бывает сильных, бывают те, кто хорошо маскируется. Насчёт трусости могу сказать, что он просто до мандража боится потерять меня или допустить, чтобы мне причинили боль. Такой вот он: уничтожит всё и всех, но защитит меня. Так что зря ты думаешь, что Рен бесчувственный. Единственное, в чём вы различны – он не инфантилен. Это да. Ну, а так… есть, к слову, и более явная его слабость – демон, которого он до сих пор боится, спустя 3 тысячи лет.  
– Серьёзно?! Рен может кого-то бояться? 
– Ага. И у всесильного Рена есть страхи. Но я не думаю, что ты с ним когда-нибудь встретишься, это не то существо, которое может просто проникнуть в нашу жизнь снова. 
– Вы только посмотрите, кто здесь, – ехидно молвил грубый мужской голос сзади. Мы обернулись и увидели странного человека в сером капюшоне, облокотившегося на ствол большого дуба. Его лицо закрывала чёрная маска, были видны лишь глаза, которые ясно давали понять, что это очень старый демон, возможно, старше меня в 2 или 3 раза. И это сразу напугало меня, ведь я знаю только одного такого – Ами, и я понятия не имела, что такие древние вообще ещё живы.  
– Сама Королева Люси, надо же! – он продолжал ехидничать, что вводило меня в ступор.
– Чего ты хочешь? – спросила я.
– Напугать тебя хочу, Твоё Величество. Тебя и мужа твоего.

Я вопросительно посмотрела на него. Мы с Белом оба молчали.
– В общем, я много королевского времени не займу, лишь расскажу вам предысторию о времени, которое было очень и очень давно, задолго до рождения Эрвина и войны. И это было… худшее время. Демоны производили на свет потомство от людей, чистокровные представители нашей расы почти исчезли. В те ужасные времена клан Волвес обязан был сохранить чистоту крови, и для этого Белет, глава клана, нуждавшийся в расширении чистокровной семьи, решил зачать второго ребёнка. У него уже была жена и сын Эрвин, но жена его не могла больше иметь детей, зато имела сестру-близнеца, которая и стала матерью второго сына Белета. Мальчика назвали Лео. Эрвин был примерно на два тысячелетия старше Лео, но братья были абсолютно одинаковы внешне. Вы спросите меня: «Как такое может быть?» и я отвечу: «Они имели одного отца и двух похожих как две капли воды матерей». 
– Так не бывает! – воскликнула я. 
– Это необъяснимый феномен, – ответил он. – Лео стал королём только благодаря своему внешнему сходству с братом. Его не готовили быть королём. Он был ребёнком. Создав то, что смог, он сбежал. И никто не знает, где он теперь. 
– «…где он теперь»? Он жив?! – закричала я. 
– Конечно, жив! Почему бы нет? 
– Но… Рен говорил, что… 
– Рен не знает всей правды. Его отец исчез? Умер? Чушь. Он жив, но вот адреса его я вам дать не могу. А говорю я вам всё это потому, что в скором времени вам придётся столкнуться с кем-то, кто будет выглядеть как Эрвин. Но вы должны знать, что это Лео. 
– На этом всё? – холодно спросила я, понимая, что Рену эта информация ужасно не понравится. 
– Да, – ответил он и испарился. 
– Уходим, Бел, – приказала я и дёрнула его за руку. 

Мы быстро побежали в замок, нашли Рена, Айреса и Ная и закрылись в библиотеке. Я рассказала им всё, что услышала, хоть это и было очень сложно для меня. 
– Как такое возможно? – спросил Най. – Даже в одной семье не рождается двух одинаковых внешне детей. 
– Я задала ему тот же вопрос, но он сам не знает, он назвал это феноменом. По идее, у Эрвина и Лео был один отец и разные матери, но матери были на одно лицо, и как-то так получилось, что дети тоже родились близнецами, хотя и с двухтысячелетней разницей в возрасте. Это какой-то генетический сбой, видимо… Или природа просто издевается над всеми нами. 
– То есть раз Лео – близнец Эрвина и Бел – близнец Эрвина, значит Бел – близнец Лео и наш родственник? – восторженно воскликнул Айрес. 
– Нет, – холодно ответил Рен. – Бельфегор – искусственно созданный двойник, он не родился близнецом Эрвина, он превратился в такового уже после рождения. Это не то же самое. 
– Стоп, давайте по порядку, – вмешался Бел. – Я не совсем понял: у них был один отец и разные матери, и разница в возрасте у них составляет около двух тысяч лет, но, несмотря на это, они полностью одинаковые внешне? Это как? 
– Ты упускаешь важную деталь, – поправил Най. – Их «разные» матери были близнецами, и можно сказать, что фенотипически это был один человек. Набор генов, отвечавших за внешность, был практически идентичен. Разумеется, близнецы всегда чем-то отличаются, но это едва заметно. Поэтому странно лишь то, что с такой разницей во времени от двух разных женщин родились одинаковые внешне дети, это и правда какой-то природный феномен. Хотя я уверен, что и они внешне различны, просто детали эти слишком незначительные. 
– Можно сказать, это тоже самое, что было с Мэй, – добавила я. – Мэй родилась от демона и ангела, но родилась чистым ангелом – это тоже был природный феномен, что она не переняла ни одного гена внешности от отца. 
– И силы демона у неё не было, в отличии от тебя, – вставил Рен. 

Всё казалось логично обоснованным, но всё же не укладывалось в голове. К тому же, Рен ведь видел лицо своего отца. Почему ни внешность Бела, ни лицо Эрвина не насторожили его? 
– Рен, слушай, – задумчиво спросила я. – Раз Лео – близнец Эрвина и, как вышло позже, Бельфегора, почему ты ничего не заподозрил сразу? Ты единственный, кто видел его лицо. 
– Лицо? – с удивлением переспросил Рен. – И правда... почему? Лео, которого я помню, не был похож на Эрвина. Хотя... не могу припомнить чёткие очертания... 
– Я тоже его видел и тоже не помню, – вмешался Най. – Думаю, когда он сбежал, он использовал особое заклинание, которое стёрло черты его лица из памяти всех, кто знал об этом сходстве. 
– Серьёзно? – воскликнул Рен. – Что за сумасшедший старик...
– Рен… – тихонько молвила я, потупив глаза в пол. – Я не сказала кое-что ещё. 
– Ну так говори, – ласково сказал он. 
– В общем… Этот демон сказал, что Лео жив. 

В этот момент глаза Рена расширились до предела, на его лице был такой ужас, что стало страшно даже мне. 
– Т–ты не могла бы… повторить? – заикаясь попросил он. 

Все были шокированы страхом Рена, но никто из них никогда не видел Лео, они не понимали, чем так кошмарна эта новость. 
– Этот странный демон сказал, что ты знаешь не всю правду, – тихонько повторила я, стараясь не смотреть Рену в лицо. – Он сказал, что Лео жив и живёт где-то, но более точной информации не предоставил. Я понимаю, насколько трудно тебе слышать это, но, похоже, что это правда. 

Рен резко встал, с ужасом смотря в пол, он сильно сжал кулаки, прикусил губу и со всей силы ударил по столу, облокотившись на него после и упав на колени. 
– Рен! – воскликнула я и подскочила к нему, взяв его под руку.  
– Две тысячи лет я не вспоминал о нём… – с досадой проговорил Рен. – Две тысячи лет я думал, что этот ужас остался в прошлом… Так значит, он всё ещё жив? Забавно. 

Рен истерично захихикал, и мне стало страшно за него. Я никогда не видела его таким. 
– Рен! – кричала я и трясла его за плечи. 
Неожиданно послышался звук удара. Приблизившись, отец ударил Рена по щеке. На испуганном лице остался смачный красный след от ладони, и Рен был явно удивлён тому, что только что произошло. Он приложил свою руку к щеке и с удивлением посмотрел на Ная. 
– Я видел его и знаю, что он делал с тобой. Но тебе 3 тысячи лет, ты что, дитя малое, чтобы трястись перед отцом, заставившим тебя страдать треть твоей жизни? Или, возможно, ты решил, что никто из присутствующих не заметил ужас, пронизывающий тебя до костей? Чего ты испугался? В твоей жизни уже было всё, что могло быть, твой сумасшедший папочка не сделает тебе ничего хуже! Будь мужчиной и перестань пугаться каждого упоминания о нём! 
– Есть ещё кое-что, что он может сделать, – молвил Рен, виновато опустив глаза в пол. 
– И что же? – со злостью в голосе спросил отец. 
– Он может забрать у меня всё, что я имею.  
– О чём ты говоришь?! – испуганно закричала я. 
– В первую очередь, о тебе, – сказал он, глядя мне в глаза. – Однажды я воскресил тебя с помощью Эрвина, но больше не смогу этого сделать. Эрвин не был «Светом», воскресившим тебя, «Свет» – это незыблемая материя, Эрвин лишь вошёл в контакт с ней, получив её силу. Сейчас, когда он ушёл из той пещеры, сила «Света» ему не принадлежит. И он больше не сможет воскресить тебя, равно как и никто другой. И, если Лео придёт в голову убить тебя, – боюсь, я не смогу ему помешать. Он слишком силён для меня. 
– Но как же Список Славы? – вмешался Бел. 
– В Списке Славы нет демонов, живущих вне Ада. Если бы Лео был в Аду, я бы об этом знал. Значит, он в каком-то другом мире и, скорее всего, в человеческом. И раз он в другом мире – Список Славы не учитывает его силу. Как только он объявится здесь, его имя появится в Списке и, боюсь, сместит меня на вторую строчку. 
– Откуда ты знаешь? – спросила я. – Та сила, что сейчас у тебя, была дана тебе мной уже после того, как Лео исчез. Ты ведь не знаешь, стал ли ты сильнее его! 
– Лю, милая, – Рен обнял меня за талию одной рукой и положил голову мне на плечо. – Не будь такой наивной. Ты же не думаешь, что он эти 2 тысячи лет сидел на одном месте и играл в шахматы со своим воображаемым другом? Этой мой отец, Лю, это Лео. Если он жив, он нашёл способ увеличить свою силу настолько, насколько это возможно. И вряд ли мы можем сравниться с ним. 
– Значит, ты думаешь, он будет охотиться за Люси? – вмешался Бел. 
– Всё дело в том, что Эрвин исчез и готовит план по завоеванию всех миров. После его исчезновения неожиданно появляется древний демон, рассказывающий о Лео и его интересной связи с Эрвином. Вы не видите здесь связи? – спросил Рен. – Лео вполне мог примкнуть к старшему брату, учитывая, что Эрвин знает все мои слабости, которых, возможно, не знал Лео. Этот союз будет самым эффективным для уничтожения меня. 
– Какой смысл тогда нам продумывать план защиты, если ты утверждаешь, что всё бесполезно? – с досадой спросила я. 
– Знаешь, Лю, – ответил Бел, – ты была права сегодня. Мы семья. Все вместе мы можем помочь друг другу.  
– Я думаю, Рену стоит подумать об этом в одиночестве, – сказал отец, бросив на нас взгляд, призывающий разойтись. 

Мы все уже были в дверях, когда Рен крикнул: «Если меня не будет рядом – защити её, Бельфегор». 
– Обязательно, – улыбнувшись, ответил Бел.





ГЛАВА X. Чувство вины.
ВЫДЕРЖКИ ИЗ ЧЁРНОГО ДНЕВНИКА.

Сказать, что я был напуган – всё равно, что ничего не сказать. Когда я вспоминаю эти ужасные глаза, этот грубый голос, кричащий на меня, я просто не могу себя контролировать. Хочется забиться в самый дальний угол, где никто не найдёт меня до скончания вечности. Но в одном Най прав: я уже не ребёнок. У меня у самого взрослый сын, я не могу больше так себя вести. Теперь я – глава большой семьи, я просто не могу сбежать и спрятаться, ведь на меня опираются все дорогие мне демоны. Но что сделать с тем, что мне, чёрт возьми, так страшно? Я не могу объяснить, чего я боюсь. Это просто чувство из детства, а, как известно, все мы родом оттуда, так что чувство страха сейчас преобладает над всеми остальными. Но если он что-то сделает с Люси… я не то что переборю свой страх, я просто разорву этого монстра на кусочки. Такое чудовище, как Лео, не заслуживает другой участи.

Последние несколько месяцев Люси сильно сблизилась с Белом. Я знаю, что она любит только меня, но всё равно тяжело переношу их дружбу. Однако, к сожалению, я не всегда рядом с ней, и, если что-то случится – я не знаю, смогу ли я защитить её и буду ли с ней в тот момент. А с помощью Бельфегора я могу выстроить каменную стену со всех сторон, и Люси будет защищена всегда и навечно. Хотя она и хочет быть независимой, я ничего не могу поделать со своим стремлением оберегать её.

В Аду, в отличие от человеческого мира, нет времён года, у нас здесь вечное лето, хотя деление года на месяцы тоже присутствует. В один из январских дней, спустя 3 месяца после рассказа Люси, мы с ней решили пройтись по нашим владениям. Она всё время проводит с Бельфегором и сильно привязалась к нему, я хотел тоже побыть с ней хотя бы день.

Выйдя из массивных каменных врат главного здания замка, мы прошлись по внутреннему двору. Жизнь здесь никогда не останавливалась: все слуги бегали в разных направлениях, будучи занятыми чем-то своим. Кто-то собирал урожай на нашем личном поле, кто-то, набрав огромную корзину винограда, шёл готовить вино, кто-то занимался дрессировкой щенят люпов – адских волков, а кто-то тренировался. Когда мы пересекли внутренний двор и приблизились к следующему охраняемому пункту, огромный деревянный мост, связующий остров, на котором стоит наш замок, с остальной территорией Ада, медленно и с грохотом опустился вниз, давая нам выйти в древний лес. Я в очередной раз задумался над тем, как сложно было бы штурмовать Лакрим. Еда и вода у нас есть внутри – измором не взять, стрелы с трёхсотметрового расстояния до нас едва ли долетят, а живая армия до нас просто не доберётся, стоит лишь нам поднять мост. Ну не идеальное ли укрытие? К тому же, до нашего моста дойти тоже крайне непросто, ведь нужно пересечь древний лес, который любит запутывать тех, кто, по его мнению, не должен там находиться. Он словно лабиринт, который сам решает, найдёшь ли ты выход. Хотя, конечно, все обитатели замка имеют особый статус, позволяющий им проходить через лес без препятствий.
– Ты можешь гулять со мной, когда захочешь, – улыбаясь, сказала Люси, когда мы шли через мост. – С чего ты взял, что я хочу общения с Белом больше, чем с тобой? Мы с ним сильно сблизились, но это же не меняет факта, что я люблю тебя!

Она прижалась к моей руке ещё сильнее.
– Ну… Просто вы так часто вместе, что я не могу уже ничего поделать со своей ревностью, – ответил я.
– Глупенький, – засмеялась Лю. – Нет никого в мире важнее тебя для меня.
– Честно?
– Честное слово, – вновь заулыбалась она.

Мы забрели в лес, вышли на опушку и увидели огромный белый дуб.
– Здесь мы встретили того незнакомца, который рассказал про Лео, – весело сказала Люси. – Так странно, это было пару месяцев назад, а будто вечность прошла.
– И снова здравствуйте, Королева Ада, – послышался грубый голос из ниоткуда.
– Неужели снова ты? Где ты? – обеспокоенно воскликнула Люси, оглядываясь.

Незнакомец в сером плаще с капюшоном и маской на лице вышел из-за дуба. Я никогда не встречал его прежде, но было понятно, что это он был тем, кто рассказал о Лео: его появление было слишком необычным. Плащ едва не доставал до земли, на голову был накинут капюшон, а чёрная маскарадная маска выглядела до ужаса глупо и несуразно. Стало понятно, что странный паренёк не просто поболтать пришёл, его что-то привело к нам, и во всём нужно было видеть намёки. По крайней мере, мне так показалось.
– Кто ты и чего ты хочешь? – резко спросил его я, инстинктивно подтолкнув Люси встать чуть позади меня.
– О, это же Король Ада! Где моя шляпа?! Я должен снять её перед Королём! – наигранно ответил незнакомец, схватившись за голову.
– Э-э-э... что, прости? – с недоумением переспросила Люси.
– Ой, только не обижайтесь. Я просто весельчак! – с ещё большей наигранностью сказал он, разводя руками.
– И этому клоуну ты поверила? – со злостью проговорил я.
– В прошлый раз такого не было, – с удивлением сказала Лю. – Видимо, он просто недолюбливает тебя.
– Прошу вас, Ваше Величество, только не плачьте!
– Я лучше прибью тебя прямо здесь, шутник чёртов, – ответил я, понемногу выходя из себя.
– Убьёшь? О-о-ой! Ну тогда не узнаешь кое-что интересное о матери Люси, – воскликнул он.

И я, и Лю молчали. Его поведение было настолько странным, что мы просто не знали, как реагировать. Я сначала подумал, что он просто сумасшедший, но с каждым его словом я всё больше осознавал, что псих таких деталей знать не может. То, что он говорил, словно грузом падало на плечи Лю. Вряд ли она была готова к такому. К этому невозможно подготовиться.

Когда он закончил, я посмотрел на лицо Люси и, увидев тот уже ужас, что испытал я, когда узнал про Лео, я взял её за руку, произнёс заклинание «alium orbem terrarum» и переместился в комнату Ная, совершенно не думая об этом ненормальном пареньке и о том, как он воспримет нашу реакцию и наш уход. Было ясно, что он рассказал всё это не просто по доброте душевной, так что нам стоило подготовиться к любому повороту событий.
– Что с вами стряслось?! – испуганно спросил Най, увидев состояние Люси, когда мы появились в гостиной.
– Мы снова встретили того всезнающего клоуна, который рассказал Лю и Белу про Лео. Только теперь его история была ещё об одном существе…

Най с напором смотрел на меня и ждал, пока я выдам всю информацию целиком. Я понимал, что Люси ничего рассказать не сможет, так что я просто пересказал слова того незнакомца. Но чем больше я прокручивал в голове этот рассказ, тем сильнее меня терзала мысль, что голос этого демона мне показался крайне знакомым…
– На тот момент, когда Ваша жена была беременна вторым ребёнком, – послушно начал я, – она уже несколько месяцев была влюблена в Лео. Все эти месяцы они тайно встречались, и он посоветовал ей использовать какое-то заклинание, чтобы сбежать от Вас, что она и сделала. Сразу после того, как она родила Мэй, она произнесла заклинание и исчезла, и это заставляло Вас все эти годы думать, что она мертва. Однако она вполне себе живая и была всё это время с Лео, но точного адреса нам не дали. Именно поэтому Лю в таком состоянии… Она шокирована...
Най встал и вышел из комнаты, ничего не сказав в ответ. Думаю, у него тоже сдали нервы, поэтому он ушёл, чтобы не добивать своей истерикой нас. Оно и понятно, кому понравится такое слушать про свою, как оказалось, не очень мёртвую супругу.
– Рен, я… Я не вынесу этого… – едва не плача, говорила Лю, вцепившись рукой мне в плечо.
– Значит, я не один такой, – улыбнулся я. – Милая, мы справимся, не переживай.

Я погладил её по голове, и она тут же прижалась к моей груди. Я обнял её в ответ, а она еле держалась, чтобы не заплакать, зная, что от её слёз будет тяжело и мне тоже.
– Рен… нужно что-то сделать с этим. Если моя мать с твоим отцом, значит она такая же, как он. И они втроём с Эрвином против нас.
– Да, я понимаю. 
– А куда ушёл папа? – резко вспомнив об этом, взволнованно спросила Лю, оглядывая комнату.
– Думаю, ему нужно побыть одному. Ты ведь и сама это понимаешь?
– Да, наверное, понимаю… – еле слышно ответила Люси. – Слушай, Рен… Пожалуйста… Никогда-никогда не уходи от меня, хорошо?
– Конечно, не уйду, – ласково сказал я. – Куда же я без тебя?
– Извини, просто… Всё это так навалилось… И Лео, и мама, и…

Люси заплакала. Я прижал её к себе ещё сильнее.
– Всё будет хорошо, милая, не плачь, – утешающе говорил я, понимая, что сам готов зарыдать. – Я обязательно защищу всех нас. Не бойся.
– Ты думаешь, я не чувствую, каково тебе? – сквозь слёзы спросила она. – Думаешь, не понимаю, как тяжело тебе даются эти слова? Не понимаю, как страшно тебе сейчас?
– Со мной всё будет в порядке, Лю, – ответил я. – Пока ты со мной, я смогу преодолеть что угодно.

Она слегка оттолкнула меня и посмотрела мне в глаза.
– Хватит обманывать и меня, и себя, Рен. Я – то единственное, что заставляет тебя мучиться. Я твоя единственная слабость. Не будь меня, всё было бы хорошо… Ты жил бы намного лучше!
– О чём ты, чёрт возьми, говоришь? – взбесился я. – Да я живу тобой и ради тебя! Ты – вся моя жизнь!
– Да нет же! – кричала Люси, глядя мне в глаза и мотая головой в разные стороны. – Если бы я тогда не появилась в вашей жизни, Асмодей был бы жив, вы бы не поссорились, и все эти годы не воевали бы друг с другом! Всё из-за меня!

Я изо всех сил прижал её к себе. Мне было понятно, что она не в себе, ведь ей открылись такие страшные факты. В любом случае, мне нужно оставаться каменной стеной для неё, несмотря на то, как мне страшно. Ей не на кого положиться, кроме меня, и я должен оставаться опорой. Нельзя ей терять себя, и это для меня намного важнее, чем мои собственные чувства.
– Перестань, всё это ушло далеко в прошлое. Мне хорошо с тобой, я люблю тебя. И мне не важно, что могло бы быть, не будь тебя рядом, ведь такая жизнь в любом случае была бы неполной, – говорил я, обнимая её и надеясь, что она меня послушает. – Пожалуйста, хватит винить во всём себя, я не в силах это слушать.
– Я не могу жить с этим… Не могу, понимаешь? Это отвратительное чувство вины съедает меня… Прости… Прости за то, что будет… Но я должна сделать твою жизнь лучше! – крикнув это, она стала читать заклинание. Я пытался остановить её, но это было бесполезно.
– Rescrib; nostrae sortis cum virtute vested in me.
– Перестань!
– Obsecro sanabit vulnera…
– Хватит! – кричал я и пытался заставить её замолчать, но она не слушала.
– …et salvare animam suam.

Когда она дочитала заклинание до конца, я первый раз увидел его в действии. Она, улыбаясь, смотрела на меня заплаканными глазами, а меня будто парализовало. Я не мог до конца осознать, что она только что сделала, хотя я прекрасно знал эти слова. Не отводя от меня глаз, будто пытаясь запомнить черты моего лица, она начала исчезать. Всё её тело становилось прозрачным и немного светилось…

***
                Мы с Асмодеем всегда любили играть в шахматы. Все 3 тысячи лет нашей дружбы мы только этим и занимаемся. Когда мы официально стали во главе своих кланов, мы прекратили двухтысячелетнюю войну. Самому Асмодею никогда не был нужен трон, и, если бы не подстрекательства родителей, он бы и не задумался об этом. Но мы подружились и разрешили этот вопрос, оставив власть за кланом Волвес.

У Асмодея семья – красавица жена и маленькая дочь. Я даже завидую ему, ведь у меня так никогда и не было семьи. Маму я никогда не видел, потому что, как говорит отец, она была служанкой в Лакриме, лишь кратковременным желанием моего отца. Её убили, когда она родила меня, потому что боялись, что она будет претендовать на власть. Живя всю жизнь с отцом, я знал, что он что-то скрывает… вернее, кого-то. Когда кто-нибудь входил в его комнату, он тут же произносил заклинание, повергающее комнату в абсолютную, непроглядную тьму, чтобы кто-то, кого никто никогда не видел, успел спрятаться. Конечно, скорее всего, это была женщина. Он прятал её тысячу лет, а потом просто исчез вместе с ней. Резко, не сказав ничего никому. Поэтому сейчас моя семья – это Асмодей, больше и нет никого.

Доиграв очередную партию, которая закончилась матом чёрной королевы белому королю (а я всегда играю чёрными), мы решили пройтись по городу. День как всегда был солнечным, но солнце казалось таким болезненно одиноким; оно светило ярче обычного, однако не давало тепла. Случайно в толпе я увидел дьяволицу с длинными чёрными волосами, заинтересованную какой-то безделушкой на прилавке. Я не успел разглядеть даже её лица, как она исчезла в этой толпе, но она определённо привлекла моё внимание, от неё исходила какая-то странная аура, притягивавшая к себе. Я дёрнул Асмодея за рукав, и мы пошли в ту сторону, где я увидел эту интересную особу. Дойдя до того места, где она стояла, мы увидели её, в паре десятков метров, окружённую толпой мужчин. 
– Это за ней, что ли, ты шёл? – усмехнулся Асмодей. – Похоже, это обычная проститутка.
– Подожди-ка, – сказал я и двинулся в сторону этой компании. Подойдя ближе, я увидел, что они обступили её, а один (видимо, лидер) обнимает её за талию и тащит в тёмный переулок, а она упорно сопротивляется.
– Пойдём с нами, прелестный ангел, – говорил он, похотливо смотря ей в глаза.
– Оставьте меня в покое! – кричала она. Я не выдержал и подошёл ближе. Увидев Короля, они, конечно, испугались.
– Чего изволите, Ваше Величество? – спросил самый маленький и худощавый паренёк с лисьей улыбкой.
– Извольте оставить девушку в покое, – грозно сказал я.
– Но, позвольте, в законе Ада нет ни строчки о запрете отношений между мужчиной и женщиной! – воскликнул тот, что держал её за талию и прижимал к себе.
– Изволите ослушаться приказа Короля? – надменно уточнил я. Компания злобно посмотрела на меня и удалилась.   
– Большое спасибо Вам, господин Рен! – воскликнула девушка. – Вы просто спасли меня!
Тут подошёл Асмодей, с интересом наблюдавший за моим коротким диалогом.
– А не познакомиться ли нам с Вами, юная леди? – с некоторой издёвкой спросил он. – У Вас ведь найдётся время для Короля, не так ли?
– О… – растерялась она. – Думаю, конечно, найдётся.
Конечно, было понятно, что Асмодей это делает не для себя – у него есть жена. Он уже много лет пытается сосватать меня, потому что мне 3 тысячи лет, а жены у меня так никогда и не было.
– Пройдёмте в ближайший парк, миледи, – с немного наигранной вежливостью и коварной улыбкой предложил Асмодей, и мы все направились в сторону парка. Сев на скамейку около фонтана, мы разговорились.
– Так, говоришь, тебя зовут Люси? – спросил я. – Красивое имя.
– Ваше мне нравится больше, господин Рен, – ответила она, улыбнувшись.
– Как ты попала сюда, Люси? – поинтересовался я. – Это довольно опасный район города, здесь всегда собираются неприятные компании. Не место для маленькой девочки, не так ли?
– Сложно назвать меня маленькой, мне ведь 3 тысячи лет, – улыбнулась она. – Но Вы правы, Ваше Величество, я и вправду зря пришла сюда. Впредь буду осторожнее.
– Эй, хватит! – воскликнул Асмодей. – Мне кажется, мы можем оставить формальности, мы же ровесники.
– Конечно, почему бы и нет, – подтвердил я.
– Хорошо, как скажете, – вновь улыбнулась она. – Расскажете мне что-нибудь о том, как живут короли?
– Как?.. Да отвратительно, – ответил я. – Существует ошибочное мнение, что король – самый счастливый демон из всех. У него есть деньги, есть власть, значит он живёт лучше всех? Глупость. Всем женщинам нужно только моё материальное состояние и положение в обществе, а сам я им не нужен. Именно поэтому за все 3 тысячи лет я ещё не был женат.
– Вот как… – грустно сказала она. – Неужели не нашлось той, которая полюбила бы тебя за тебя?
– Не нашлось, к сожалению.
– Понятно… Я думала, всё будет лучше.
– В смысле? – недопонял я.
– Представь, Рен: у тебя есть жена, но твой самый близкий друг ненавидел тебя за любовь к ней всю свою жизнь и в итоге умер от твоей руки. У тебя есть сын, которого ты не мог любить из-за того, что твоя жена изменила тебе и сбежала от тебя с человеком. Потом она вернулась, и вы вновь вместе, но всё предыдущее не отменяется. Что ты выберешь: такую жизнь или то, что у тебя есть сейчас?
– А это интересно, – задумался Асмодей.
– А я люблю свою жену? – спросил я, обдумывая её слова.
– Больше жизни, – не задумываясь, ответила она.
– А она меня?
– Ещё сильнее, – уверенно заявила Люси. 
– Тогда я бы предпочёл твой вариант событий. Пусть всё сложно, но любовь к женщине важнее всего, а если она взаимная и построена не на деньгах и власти... да я бы всё отдал за такую жизнь.
Теперь задумалась Люси.
– Вот, значит, как… – тихо молвила она. – Я совсем не так представляла себе твои чувства... И ты бы не винил свою жену, несмотря на то, что она тебе изменила?
– Если бы любил, она была бы для меня самым важным сокровищем, так что нет, я бы не винил её. Я бы простил её почти сразу и искал причину её измены в себе.
– Интересно… – усмехнулась она. – Позволь уточнить: ты выбираешь жизнь с такой ужасной женой вместо спокойной жизни, которая у тебя сейчас?
– Любимая жена не может быть ужасной. Да, я выбираю жизнь с любимой, потому что моя нынешняя слишком пуста.

Люси начала читать заклинание. Я сначала не понял, что это такое, но потом сообразил, что это заклинание, обратное тому, которое поворачивает время вспять. Если ты изменил прошлое, а теперь хочешь вернуть всё назад, это именно то, что тебе нужно.   
– Em ni detsev etutriv muc sitros eartson obircser, – единственное, что я услышал перед тем, как всё вокруг стало прозрачным и испарилось.


***
Я словно очнулся ото сна. Последнее, что я помнил – как Люси прочла заклинание и стала исчезать, а теперь она вновь стояла передо мной и улыбалась.
– Прости меня, Рен, – обняв меня, воскликнула она очень счастливым тоном. – Я не понимала тебя, но теперь всё встало на свои места. Я люблю тебя.
– Лю… Я что-то ничего не понял…
– И не нужно, всё хорошо. Теперь всё хорошо.
– Я видел какой-то сон о жизни, в которой нет тебя… – вспоминая детали сна, сказал я. – Об очень печальной жизни.
– Это был не сон. Я произнесла заклинание, изменившее прошлое. Я отменила нашу с тобой встречу возле озера, ты никогда не знал меня, и ты был несчастен. Я встретила тебя, когда тебе было столько же, сколько и сейчас, и ты сказал, что у тебя за всё это время так и не было жены. Ты сказал, что выбрал бы жизнь с любимой женой вместо той, которая у тебя могла быть, не встреть ты меня в детстве.
– Да, я помню наш разговор. Это странно, я будто помню какой-то кошмарный сон, но помню всё, что в нём было. Не знал, что это заклинание действует именно так.
– Я сама не ожидала, что всё так выйдет. Я же делала это первый раз.
– С чего ты взяла, что ты ужасная жена? – серьёзно спросил я.
– А разве нет? – удивлённо и с некоторой печалью в голосе ответила она.
– Ты самое лучшее, что происходило со мной за все мои 3125 лет жизни. Ты самая лучшая жена, которую можно желать.
– А Асмодей? Разве он не был важен тебе?
– Был. И я до сих пор сожалею, что пришлось убить его. Мне до сих пор больно внутри от этого, но тот факт, что я забрал его у тебя 3 тысячи лет назад, печалит меня намного больше. Я ушёл сам и забрал его с собой, оставив тебя в полном одиночестве. Это не ты ужасная жена, это я отвратительный муж.

Она прижалась к моей груди, обняв руками мой торс и уткнувшись в меня носом.
– Все мои печали, которые были по твоей вине, давным-давно прошли, потому что счастья ты дал мне намного больше. Это вечная тема, сколько можно об этом спорить?
– Даже если ты говоришь, что прощаешь меня, это не избавляет от боли внутри. Я только с тобой могу откровенно говорить об этом, потому что ты понимаешь меня, ведь ты чувствуешь то же самое.
– Ты стал слишком сентиментальным, – засмеялась Лю. – Я больше не чувствую эту дыру в груди, которую вырезали отчаяние и чувство вины. Я посмотрела, что было бы с тобой, если бы ты прожил жизнь без меня, поэтому больше не переживаю. Попробуй принять тот факт, что я говорю о прощении не для того, чтобы тебя успокоить, а потому, что правда простила. Я, в общем-то, и не злилась за это никогда.
– Ты вообще не умеешь злиться, – согласился я, – поэтому я злюсь за тебя. 
– Так нравится пожирать себя изнутри? Ты и впрямь ненавидишь себя, да?

Я был поражён. Мы знакомы больше трёх тысячелетий, но она никогда не была такой проницательной. Никто не был. Никто. Никогда. Не видел этого во мне.
– Ты… заметила? – неуверенно и всё ещё пребывая в лёгком шоке, спросил я.
– Я просто раньше не говорила. Значит, это всё же так? Я думала, что мне кажется. Но почему, Рен? В чём причина? – воскликнула она, посмотрев мне в лицо.
– Всё из-за того монстра, что сейчас спит во мне. Из-за монстра, которому ты поёшь колыбельную. И из-за сентиментальной натуры, которая делает меня слабым.
– Послушай меня, Рен, – серьёзно сказала она. – Любое твоё проявление, любой ты – прекрасен. Всё, что есть в тебе, что ты показываешь или прячешь – это всё прекрасно и идеально. Ты идеален.

Мне нечего было ответить на такое неожиданное заявление. Она поразила меня своей серьёзностью, преданностью и искренностью чувств. И я вновь осознал, что единственная женщина, которая когда-либо смогла бы принять меня таким, какой я есть, – сейчас моя.








ГЛАВА XI. Ты не тот, кто стоит за тобой.
ВЫДЕРЖКИ ИЗ ЛАЗУРНОГО ДНЕВНИКА.

Прошёл уже год с того момента, как мама вернулась в мою жизнь. За эти 12 месяцев изменилось многое, однако главное оставалось неизменным: мы так и не нашли выхода из ситуации с Белом. Мы можем убить монстра, пожертвовав лучшим другом, или оставить в живых их обоих и ждать, пока Эрвин убьёт нас. Бел стал для мамы лучшим другом, отец тоже проникся к нему симпатией, да и я нахожу его компанию приятной. Для нас будет сложно пережить его смерть, даже если в итоге это окажется самым верным решением.

Сейчас, пока мы можем лишь ждать и готовиться к худшему, Рен решил наконец-то научить меня чему-то, что пригодилось бы мне в королевской жизни. Откровенно говоря, все эти годы я тратил впустую: ни внутреннюю, ни внешнюю политику я не изучал, меня учили лишь тому, что необходимо для выживания и развития – фехтованию, чтению, некоторым естественным наукам и немного истории. Я довольно образованный, но вряд ли смог бы править Адом, если бы отец вдруг решил передать мне трон сейчас.

Рен позвал меня прогуляться по замку, но молчал всю дорогу, задумавшись о чём-то, и заговорил только тогда, когда мы дошли до самой дальней башни, в которой обычно никогда никого не было, потому что она считалась заброшенной много веков назад. Лишь когда дверь «Запретной Башни» захлопнулась за нами, отец расслабился и тяжело вздохнул, будто чувствуя себя безопаснее.
– Что за магия такая? – воскликнул я, с удивлением смотря по сторонам и видя, что башня внутри не выглядит заброшенной, а наоборот чистая и уютная, как и остальные помещения в замке.
– Тут применено особое заклинание, – ответил отец. – Оно остановило время в этой башне, поэтому она навсегда останется такой, какой была, пока в ней жили. Поэтому сюда и запрещено ходить, чтобы никто не знал об этом.
– А для чего она?
– Раньше Волвес жили здесь. Когда Эрвин выиграл войну, Волвес, как говорят книжки по истории, видоизменили замок ангелов под стать себе, но, если быть точнее, то они снесли его и построили новый. Магией можно и такое сделать, да. Одну-единственную башню они оставили нетронутой, потому что она им приглянулась, и соединили подземным туннелем с главным зданием. Саму башню назвали «Белой». Как думаешь, почему?
– Потому что она ангельская? – предположил я.
– Не только. В основном потому, что в том туннеле, который соединяет это сооружение с главным, расположены пыточные камеры, служившие для заточения ангелов, попавших в плен. Фактически, ты уже был здесь год назад.
– Вот оно что! – воскликнул я. – А кто об этом знает? Мама? Ами? Бел?
– Мама, конечно, знает, Ами был одним из тех, кто строил этот туннель, а Бел, как ни крути, не один из нас, поэтому я ему не сказал. Знают лишь Волвес и те, при ком всё это появилось – члены Королевского Совета. 
– И почему ты привёл меня сюда?
– Потому что хочу рассказать тебе то, что не для чужих ушей, а здесь подслушивать некому.

Он повёл меня дальше по лестницам. Я не мог перестать удивляться тому, как хорошо сохранилась башня внутри, но ещё больше меня интересовало то, что отец собирался мне рассказать. Умеет он интриговать других.
– Коль уж ты собираешься править Адом, тебе стоит запомнить некоторые правила: во-первых, никогда и никому не доверяй, даже тем, в чьей преданности ты уверен. Даже лучшим друзьям.
– Ты соблюдаешь это правило?
– Почти. Я доверяю твоей маме, как себе, но это единственный человек в моей жизни, не попадающий под запрет. К слову, чуть больше ста лет назад даже она предала меня, если ты помнишь. У каждого здесь есть свои интересы, несмотря на все клятвы верности, героические поступки и прочую белиберду. Уяснил?
– Уяснил. Что ещё?
– Уверен, что уяснил? Я только что сказал никому не доверять, но ты с лёгкостью поверил во всё, что я сказал, и даже не усомнился, не вру ли я, – усмехнулся Рен. – Ладно, правило номер два: всегда подкармливай котов, мурлычущих на твоих коленях.
– Котов?
– Откуда, по-твоему, я знаю всё, что происходит в Аду? Ад большой, знаешь ли. Ты даже с крыши этой башни не сможешь разглядеть его полностью. Я не могу быть вездесущим и знать обо всех происшествиях во всех уголках нашего необъятного, но у меня есть некоторое количество помощников, в чьей власти миллионы глаз и ушей по всему Аду – вот и весь фокус. Ты подкармливаешь котов, а они отправляют мышей на разведку, после чего вновь приходят к тебе и мурлычут на ушко всё, что узнали. Так понятно?
– Понятно. Но почему ты не стал говорить мне всё это в главном здании, а притащил сюда?
– Правило третье: никогда не думай, что ты неприкосновенен. Коты – не собаки, они не верны хозяевам. Сегодня он мурлычет мне о том, что он будет предан мне до конца моих дней, а завтра мурлычет Фенлилам о том, в какой момент можно напасть на Лакрим, как пройти мимо охраны и в какой комнате сплю я, чтобы убить меня во сне. Если непонятно, вспомни первое правило.
– Но зачем им способствовать убийству Короля?
– Не воспринимай так буквально, сейчас против меня заговоров нет. Пока что нет. Но нужно всегда быть начеку и не позволять котам узнать больше информации о тебе, чем нужно.
– И ты знаешь, кто из твоих друзей и знакомых предатель?
– Конечно. Почти все они являются таковыми.
– Почему ты ничего с этим не делаешь?
– Они ведь не только против меня, – коварно улыбнулся Рен, – но и за меня. Пока мне выгодно получать от них информацию, я лучше буду всё время начеку, чем лишусь сотни шпионов.
– Как мне узнать, кто из них против меня?
– Не доверяй никому – вот самый действенный способ.
– Так ты знаешь, кто они, или просто подозреваешь всех подряд?

Рен засмеялся.
– Ты забавный малый, – сказал он. – Мы с тобой прошли напрямую к башне, этого трудно было не заметить, и сейчас, когда мы выйдем и пойдём обратно, аккуратно оглядись по сторонам. Самых глупых предателей ты заметишь сразу.

Мы пошли в обратную сторону, а затем вышли из башни. Я старался не вертеть головой, потому что слова отца меня очень напугали, но этого и не требовалось: сразу же возле выхода нас встретил Берит, королевский казначей. Он начал обсуждать с отцом какое-то дело, а я продолжал смотреть по сторонам, всячески стараясь не выдать себя. Вдали, рядом со входом в «Железную башню», стоял ещё один советник отца – Волак, отвечавший за самые дальние уголки Ада.

Берит ушёл, а отец посмотрел на меня и спросил: «Скольких котов ты насчитал?»
– Двоих, – ответил я.
– Похоже, они стали умнее. Когда я приводил сюда Лю две тысячи лет назад, она насчитала шестерых, и все шестеро до сих пор живы, однако лишь двое до сих пор не прячут свои морды. Это забавно.
– А кто тебе это всё рассказал?
– Ами. Кстати, когда я пришёл сюда в первый раз и услышал то, что услышал ты, я насчитал тринадцать. С годами всё меньше. 
– Эй, вот вы где, – сказала мама, идя нам навстречу. – А я вас ищу.
– Зачем? – ласково спросил папа.
– Я тут посидела в библиотеке...
– Ну началось... – протянул Рен. – Твои посиделки обычно заканчиваются какими-нибудь безумными идеями.
– Я подумала и решила, что надо бы нам женить Айреса, мы же не можем сидеть на троне вечно. Надо подумать над кандидатурой невесты.
– У меня была невеста, и что в итоге? Женился-то я на той, кого выбрал сам и тогда, когда сам захотел, – возразил отец, продолжая идти вместе со всеми нами по главному зданию.
– Я думаю, стоит попробовать устроить тебе смотрины, – настаивала мама, игнорируя слова отца.
– Они уже были много раз! Мне не нравится ни одна девушка из тех, что ко мне приходят! Они все совершенно скучные и пустые, им нужен только трон! – закричал я.
– Знакомые слова, – улыбнулся папа.

Мы вошли в гостиную и сели на диван. Следом же за нами, буквально через несколько минут, в комнату влетел Най. Он был встревожен и зол, а его взгляд был таким, словно дед пытался испепелить всё вокруг. Казалось, произошло что-то из ряда вон выходящее.
– Рен, чёрт возьми! Только не говори мне, что ты не знал! – закричал Най.
– О чём? – спокойно спросил отец.

Най в последние месяцы был весь на нервах, что-то случилось, что сильно расстроило его, а сейчас он был ещё злее, чем обычно. Он злобно смотрел на отца, будто тот сделал что-то смертельно ужасное.
– Твой дружок, Асмодей Фенлил, оставил наследника!
– Что?! – воскликнули родители в один голос, подпрыгнув с дивана.
– Что слышали! Этот мерзавец оставил сына, которому уже около 50 лет и который в скором времени может пойти по стопам отца!
– Откуда ты это знаешь? – спросила мама.
– Я ходил в город, встретился со старыми друзьями, они-то и рассказали. Как будто без этого проблем было мало!
– Он ещё совсем ребёнок, если ему пятьдесят. Он ещё не скоро сможет противостоять нам, – возразил отец. – До его взросления у нас есть время, чтобы найти и убить его.
– И как ты собираешься его искать? У него что, на лице написано: «Я наследник клана Фенлил»? – кричал Най. – Или, может, будешь вычислять по внешнему сходству с отцом, а?
– Я Король Ада, если что. У меня есть связи.
– А я древний демон, живший в этом и другом мире ещё тогда, когда тебя в планах не было! И связей у меня побольше, но они мне не помогли.
– Хватит ругаться! – вмешалась мама. – Что у вас за привычка – убивать всех, кто вам мешает? Мы ведь можем поговорить с ним, рассказать ему об отце и убедить не продолжать эту войну.
– Думаешь, ты сможешь это сделать? – спросил папа. – Ты серьёзно считаешь, что парень послушает тебя, совершенно незнакомую женщину, и не станет мстить за собственного отца, которому обязан всем, что имеет? Такого даже в книжках не встретишь!

Я решил оставить их спорить без меня и ушёл. Мне нечего сказать им, ведь я мало что понимаю в политике и не знаю, насколько может быть опасен этот ребёнок. Он в два раза младше меня, неужели я не смогу с ним справиться? Но они почему-то считают, что он станет серьёзной угрозой. 

Оставив родителей и Ная в Лакриме, я пошёл в город. Я думал о том, что сказал Рен, и о том, что меня ожидает. По дороге я встретил Бела, увлечённо прямо на ходу читавшего какую-то книгу со старой обложкой, на которой уже затёрлось название.
– Эй, Бел! – окликнул его я, видя, что он не замечает ничего вокруг, кроме текста древней книжки.
– О, привет, – ответил он, остановившись и подняв взгляд на меня. – Как жизнь?
– Да уныло. Политику я не понимаю, языки выучить не могу, невесты у меня нет – я просто неудачник какой-то.

Бел рассмеялся.
– Я, конечно, понимаю политику, но у меня тоже нет невесты, и я тоже не знаю ни слова на другом языке, что ж теперь?
– Я просто пытаюсь стать похожим на отца. У него получается всё, за что бы он ни брался, а я? Я ничего не умею.
– Это вполне нормально брать пример с родителей, особенно с таких, как твои. Но не забывай, что за многие черты своего характера и умения Рен заплатил очень высокую цену, поэтому не думай, что ты просто возьмёшь и скопируешь их себе. Мой тебе совет: бери пример не с отца, а с матери. Она и сильная, и нежная одновременно. А Рен всё пытается найти этот баланс, но никак не может. 
– Я не могу брать пример с мамы. Просто… – замялся я. – Я её никогда не видел и не могу воспринимать её, как мать. Ты не подумай, я люблю маму и восхищаюсь ею! Но она слишком непринуждённо ведёт себя как со мной, так и с другими, её поведение противоположно поведению отца. Я привык, что родитель должен быть холодным, строгим и взрослым, а Люси совсем не такая, поэтому у меня не получается видеть в ней мать. Она мне как подруга, как сестра, я люблю её, но до сих пор считаю, что родитель у меня только один. 
– Я могу понять тебя, мой отец тоже был далеко не подарком по сравнению с матерью, поэтому я тоже привык к определённому образцу родительского поведения. Но я всегда ровнялся на маму, даже после её смерти, потому что женщины зачастую намного сильнее мужчин, какими бы инфантильными и нежными они ни казались. 
– Может, ты просто идеализируешь женщин? – усмехнулся я.
– Вполне возможно, я ведь романтик. Однако женщины в любом случае заслуживают особого внимания к своему духовному миру, я это понял, встретив Лю и став демоном. Присмотрись к маме, она может многому тебя научить. А лучше и правда найди себе невесту, тогда станешь чуть лучше понимать чувства Рена. Ты можешь быть самым сильным в мире мужчиной, но обязательно найдётся женщина, под которую ты прогнёшься. И тебе будет нравиться та тюрьма, в которую ты угодишь, потому что любовь к женщине ослепляет.

Я с удивлением посмотрел на Бела, а он, заметив моё недопонимание, непринуждённо и легко улыбнулся. 
– Это просто небольшая жизненная мудрость тебе, – сказал Бел. – Я сам прошёл через огромные личностные перемены, поэтому осознал многие аспекты жизни. Когда-нибудь и ты это осознаешь.

На этом наш диалог завершился уходом Бела, вновь уткнувшегося в книгу, дальше в том же направлении. Я решил, что не стоит его останавливать, а то он опять натолкнёт меня на раздумья. Странный демон этот Бельфегор: вроде, ребёнок ребёнком, как и я, ему ведь всего 17, а понимает почти столько же в жизни, сколько и папа с мамой. Правда, в отличие от них, Бел добр со всеми. И, что меня больше всего удивляет, он готов отдать свою жизнь за наше мирное существование – это просто героическая часть его души.

Расставшись с Белом, я пошёл дальше по городу. Пройдя немного по оживлённым улицам, я забрёл в рощицу, побродив по которой наткнулся на небольшое озерцо. Оно было настолько маленьким, что, казалось, я переплыву его за полчаса. Но оно было очень и очень чистым, словно в нём никто никогда не плавал. В нём не было даже рыб, не было растений или камней, казалось, что кто-то просто налил в яму воду.
– Здесь плавать запрещено, – послышался женский голос сзади.

Я обернулся и увидел девушку лет пятнадцати. Она смотрела на меня очень грозно и казалась чересчур уверенной в себе. У неё были длинные чёрные волосы, собранные в хвост, а надето на ней было лёгкое платье цвета морской волны и белые туфли на небольшом каблуке. Для меня непривычно видеть женщину в обуви, что весьма забавно, ведь мама всегда ходит в одних чулках, не обуваясь. Но взгляд этой девушки был чем-то похож на мамин: она выглядела сильной. 
– Мы знакомы? – спокойно спросил я.
– Я так не думаю, – ответила она, посмотрев на меня с некоторым недоверием.
– Тогда почему ты ведёшь себя со мной так бесцеремонно? Или, возможно, тебя назначили охранять это место?
– Нет, – так же коротко ответила она.
– Тогда, боюсь, ты не имеешь права ничего мне запрещать.
– Я буду драться, если не послушаешься! – заявила девушка и вынула из ножен меч.
– Ох… Драться? Серьёзно? Сколько тебе лет, юная леди? – усмехнулся я, поразившись тому, как мало времени мне потребовалось, чтобы скопировать манеру разговора Рена.
– 58. А какое это имеет значение?
– А, ну тогда понятно. Ты ещё совсем юная, вот почему так опрометчиво поступаешь. Драться со мной бессмысленно, я старше тебя в два раза и сильнее раз в 100.
– С чего такая уверенность? – спросила она, всё ещё направляя свой меч на меня.
– Ты знаешь что-нибудь про Лакрим? – вежливо поинтересовался я, с умилением глядя на эту маленькую, но воинственную девочку. И хотя пятьдесят лет – мизерная разница, мне всё равно казалось, что я взрослый, а она совсем кроха.
– Это замок Волвес, – ответила она.
– Правильно. И в этом замке есть Список Славы. Слышала о нём?
– Слышала. И что? – отвечала она, будучи уже готовой к сражению, если я не смогу разубедить её в этом.
– Ну так вот. Я видел этот список. Я в нём занимаю пятую строчку.
– Пятую? – удивилась она и опустила меч. – Ты не врёшь мне?
– Нет, не вру. Всё ещё жаждешь драться со мной?
– Но как ты попал в Лакрим? – спросила она, убирая меч обратно в ножны и делая вид, что ничего не было.
– Мои родители – влиятельные демоны, так что так вот как-то и вышло. Так почему это озеро столь важно для тебя, что ты всерьёз готова драться за него с противником, который заведомо сильнее тебя?
– Это последнее напоминание о моём отце. Он очень дорожил этим местом.
– Он умер?
– Да, чуть больше года назад.
– Мне жаль, – сочувствующе сказал я, опустив вниз глаза. Я мог представить себе, как это тяжело, ведь я вырос без мамы и уже однажды видел её смерть.
– Да, спасибо. Я уже чувствую меньше боли, столько времени ведь прошло. Но не будем о грустном! – воскликнула она и улыбнулась, помолчав с полминуты и резко сменив тему. – Лучше скажи мне своё имя, демон из Списка Славы.
– Айрес, – ответил я.
– Приятно познакомиться, – сказала она, подошла ближе и протянула мне руку. – Меня зовут Лилиан.
– Красивое имя. Что оно значит?
– Не знаю. А твоё?
– Моё вскоре изменится, но пока что оно означает «Наследник». По крайней мере, так говорила мама.
– Ты хочешь изменить имя? – удивлённо спросила она.
– Мне придётся, – с некоторым сожалением ответил я. – Но, сдаётся мне, ты ничего не знаешь об этом, да?
– Впервые слышу, если честно, – растерянно улыбнулась девушка.

Это было немного странно, потому что и про смену имени при восхождении на престол, и про все полномочия Короля и Королевы – вся информация доступна общественности. Я бы даже сказал, что нет ни одного демона, кто бы об этом не знал.
– Ты когда-нибудь видела Короля или Королеву?
– Нет, за мои полвека жизни я их ни разу так и не встречала. А в день коронации я поссорилась с отцом и убежала очень далеко, поэтому пропустила всю церемонию и весь парад.
– И как такие ещё живут?.. – усмехнулся я, пробормотав про себя. – Так… твой отец дорожил этим местом, да? Почему?
– Он встретил здесь своего самого лучшего и единственного друга и свою первую любовь. Отец всю жизнь любил одну-единственную женщину, зная, что она замужем за демоном, который за 1000 лет забыл её лицо. 
– Что это значит? – удивился я.
– Я не знаю, не могу понять до конца. То, что я сейчас сказала – дословная цитата, отец сам так говорил, но вот объяснять смысл своих слов ему как-то в голову не приходило, – засмеялась она немного нездоровым смехом, не выражавшим, в общем-то, никакого веселья, а, скорее, наоборот.
– И у тебя нет никаких догадок на этот счёт? – полюбопытствовал я, игнорируя замеченную мною странность.
– Нет, – ответила она и опустила вниз свой взгляд. – Как бы я хотела знать, но не знаю. Я ничего не знаю о его прошлом, кроме этого озера. Именно поэтому я так дорожу им.

Я молча кивнул, не зная, что сказать в ответ. Мне стало жаль её, она совсем ребёнок, а уже потеряла отца, который говорил загадками и не был откровенен с ней. Наверное, я могу это понять, ведь я не видел Люси почти всю свою жизнь и даже не догадывался, что с ней в это время было. Мне сложно понять их любовный многоугольник, из-за которого всё пошло не так, но теперь мама и Эрвин – враги, а с Белом они так сблизились, что стали едва ли не братом и сестрой друг для друга. 

Когда я вернулся в Лакрим после короткого разговора с милой незнакомкой, все уже были заняты своими делами. Я зашёл в комнату к маме, застав её, лежащую на животе на кровати, согнув ноги в коленях. Она перечитывала очередную любимую книжку. 
– Тебя долго не было, – сказала она, подняв глаза на меня. – Нашёл что-то интересное для себя?
– Можно и так сказать. Встретил девушку на озере, разговорился с ней.
– Что за девушка? – ласково поинтересовалась мама, уже нафантазировав себе, что там могло происходить.
– Сложно описать… Но она очень сильная. Ей пришлось пережить серьёзную травму, но это её не сломило. Такие личности впечатляют.
– Пожалуй. Но ты и сам из таких личностей, Айрес, – сказала мама и игриво посмотрела на меня.

Я улыбнулся ей в ответ, слегка смущаясь, но понимая, что она намекает на всю эту историю с ней и папой. Наверное, меня можно считать сильным, раз я не сломался под натиском отцовского равнодушия и смог дождаться бросившую меня мать. 
– Ты не знаешь об озере в городской роще? Я случайно забрёл туда и нашёл его, хотя никогда не знал о нём раньше.
– Хм, это то маленькое озеро с кристально чистой водой? Конечно, я знаю его. С ним связано столько воспоминаний… – мечтательно ответила она.
– Воспоминаний? – удивлённо переспросил я.
– Несколько тысячелетий назад, когда я была совсем ребёнком, я любила приходить на это озеро и смотреть на воду. Она всегда была чистой, словно зеркало. И однажды в отражении я увидела двух мальчиков примерно моего возраста. Я испугалась, потому что в их руках были мечи, и спряталась за деревом. Они заметили меня и решили познакомиться. Знаешь, когда я увидела одного из них близко… внутри меня будто вспыхнул вулкан. Я не могла оторвать от него глаз. 
– Почему?
– Ну… он был очень красив внешне. Это была любовь с первого взгляда, – усмехнулась мама. – Поэтому я так хорошо помню то время и озеро, которое ты нашёл. 
– Но мальчиков же было два?
– Второй не вызвал у меня такую бурю эмоций, но появилось чувство, что я могу доверять ему. Это было весьма странно, – засмеялась она. – Но потом, со временем, я начала осознавать, что тот, в которого я влюбилась с первой секунды, был не слишком заинтересован во мне. Он всегда был холоден, самовлюблён и груб, часто доводил меня до слёз. А второй, что был влюблён в меня без памяти, всегда меня утешал. Он был нежным и ласковым со мной, всё время говорил, не даст меня в обиду. А я постоянно сидела рядом с ним и плакала из-за каждой неосторожной фразы моего возлюбленного.

Я слушал и понимал, что женщины странные. Но после разговора с Белом и встречи с этой девочкой на озере мне захотелось понять их. И мама, и Бел правы: мне всё равно нужна будет жена. Так что чем раньше я научусь общаться с женщинами и понимать их странно устроенный мозг, тем проще мне будет потом найти любимую.
– Забавная история, – наконец сказал я. – Но ты всё равно не любила его, а любила того, который тебя обижал?
– Именно. 
– Почему?
– Ну так уж устроены женщины. Могу тебе точно сказать, что мы всегда выбираем тех, кто с нами груб, кто холоден к нам, кому мы даром не нужны. Я не знаю, почему, но такова наша природа, – опять засмеялась мама.
– А что стало с ними потом? – поинтересовался я.
– Одного из них ты называешь отцом, – послышался сзади голос папы. – Как раз того, кто был хамом, грубияном и вообще кошмар каким плохим.

Мама усмехнулась, а отец подошёл и сел на кровать рядом с ней, поцеловав её в щёку.
– А второго я убил год назад, – продолжил отец, глядя в пол. – До сих пор не простил себе этого.
– У тебя не было выбора, – утешающе говорила мама, смотря на отца.
– Год назад? Интересно…
– Что-то не так? – удивилась мама.
– Нет, всё хорошо, – ответил я, улыбнулся и вышел.

Чувствуется мне, что эта девушка Лилиан – дочь того второго мальчика, о котором рассказала мама. Но если это и есть Асмодей Фенлил, то получается, что Ная обманули? Получается, что у Асмодея остался не наследник, а наследница, которая даже не знает, как выглядит Королевская семья? Дело принимает очень странный оборот. Нам угрожает древний демон, подружившийся с моим жутким и жестоким дедом, и маленькая девочка, не знающая ничего о происходящих событиях.

Утром следующего дня я снова пошёл на то озеро в надежде встретиться с ней. И мне повезло: кажется, она приходила сюда каждый день.
– Снова ты, жуткий и сильный Айрес? – с некоторой издёвкой спросила она.
– Я не жуткий, – обиженно ответил я. – Я пришёл снова, чтобы поговорить о твоём отце.
– Об отце? Ну спрашивай, – с большим удивлением сказала она.
– Что ты вообще о нём знаешь?
– Весьма прямолинейно, – усмехнулась девушка. – Я знаю, что он был настроен против Волвес, потому что весь клан Фенлил всегда подталкивал его к становлению во главе Ада. Он никогда не хотел этого, но со временем смирился из-за «личных причин», как он сказал. Я не знаю, что это были за причины, но, видимо, было что-то серьёзное, потому что он всей душой желал смерти Королю.
– А Королеве?
– Вот о ком он никогда не хотел говорить, так это о Королеве. Он был знаком со всей семьёй Волвес и часто рассказывал мне о них, но о Королеве никогда не говорил. Он очень хорошо к ней относился – вот что я знаю. И всё.
– А говорил что-нибудь про их сына?
– Да, – с нотками лёгкости в голосе ответила Лилиан. – Говорил, что безмерно любит и люто ненавидит его одновременно. Почему любил – не сказал, а ненавидел оттого, кем был его отец. Он и правда жутко ненавидел Рена Волвес.
– Это всё? – несколько грубо поинтересовался я, чувствуя некоторую обиду за отца.
– Прямо перед смертью, – продолжала она, – перед тем, как уйти сражаться, он сказал мне: «Никогда не будь такой, как твой отец. Не слушай то, что говорят тебе другие. Слушай лишь своё сердце, только оно знает все ответы». И ушёл. Это было последнее, что я услышала от него в своей жизни.
– Ты последуешь его совету? – спросил грубый, до боли знакомый голос сзади.

Мы с Лилиан сидели на небольшой деревянной лавке, выкрашенной в голубой цвет. Мы не видели и никак не ожидали появления того, кто пришёл сюда сейчас. Мы оба обернулись, чтобы посмотреть на неожиданного гостя. Он стоял, широко расставив ноги и скрестив руки на груди, явно желая, чтобы Лилиан ответила на его вопросы.
– Кто ты такой? – испуганно воскликнула Лилиан, резко вскочив с лавки и схватив меч за рукоятку.
– Не бойся его, он не причинит тебе вреда, – сказал я, умоляюще глядя на того, кто нас посетил.

Во взгляде неожиданного гостя читались злость и недоумение, но он явно не собирался делать ничего сгоряча. Было понятно, что он хотел во всём разобраться.
– Тебе был задан вопрос, – грозно повторил он, обращаясь к Лилиан.
– Почему я должна отвечать? Я тебя даже не знаю! – воскликнула Лилиан.
– Не обращайся ко мне на «ты», неразумное дитя. У тебя нет таких прав, – со злостью, но не крича, возразил демон.
– Пожалуйста, не убивай её! – закричал я. – Она ведь ничего не сделала!
– Ты видишь в моих действиях намёк на убийство? Я здесь, потому что твоя мать заинтересовалась твоим рассказом о загадочной личности и попросила меня выяснить подробности. Я слушал ваш разговор с самого начала, стоя за вашей спиной, но вы даже заметить меня не удосужились, так что сами виноваты. А теперь мне нужны ответы.
– Так ты просто посыльный аристократки? – немного успокоившись, спросила Лилиан и засмеялась. – А вид-то какой грозный!

Глаза незваного гостя сверкнули. Я успел заметить только этот секундный блеск, а Лилиан уже отлетела метров на 15 и упала в озеро. Сила этого демона была невообразимо велика.   
– Лилиан! – закричал я. Но девушка моментально встала на ноги, вода была ей лишь по пояс, а я вздохнул с облегчением.
– Что ты делаешь? – спросил я. – А если бы озеро было глубоким?!
– Ты действительно думаешь, что я не знаю глубину этого водоёма? – грозно ответил мне обидчик Лилиан. – Я провёл здесь больше времени, чем твоя подружка живёт на свете. И я предупредил её о запрете нарушения субординации, но она отказалась меня послушать.
– Чего ты хочешь от меня? – закричала Лилиан, в чьих глазах стояли слёзы –  видимо, удар был сильным. 

Я посмотрел на вмешавшегося в наш разговор демона, вновь увидев блеск в его глазах. Испуганно переведя взгляд на Лилиан, я увидел, как её накрыло огромной волной. В озере, в котором нет даже течения, не может быть волн выше самого уровня воды, так что это определённо было вызвано силой демона.
– Она и вправду упрямая, – расстроенно сказал демон. – Что поделать.
– Да зачем ты так с ней? – не выдержал я.
– Я чётко сказал, чтобы она не обращалась ко мне на «ты». Ни мой возраст, ни моё социальное положение не позволяют ей так разговаривать. К слову о статусе, тебе бы тоже не следовало разрешать такие вещи, но дело ваше.
– Чего вам от меня нужно? – еле сдерживая злость и обиду от унижения, спросила Лилиан, стараясь больше не злить того, кто так легко расправился с ней.
– Так уже лучше, – слегка смягчился демон. – Мне нужно знать, что ты не последуешь за отцом и не станешь угрозой Королевской семье.
– Какое вам до этого дело? Вы ведь просто помощник матери Айреса! Почему вас волнует безопасность Волвес?!

Незваный гость посмотрел на меня несколько удивлённо. Я попытался дать ему понять своим взглядом, что Лилиан ничего обо мне не знает. Заметив это, он моментально проник в мой разум, просматривая воспоминания. Он просмотрел наш вчерашний разговор с Лилиан и мои мысли после рассказа мамы, после чего, оставив мой разум в покое, усмехнулся: «Всё ясно».
– Ты, стало быть, даже не видела Волвес ни разу в своей жизни? – спросил он, обращаясь к Лилиан. – Забавно.
– И что такого? – всё ещё обижаясь, говорила Лилиан.
– Ты думаешь, что я помощник матери Айреса? – усмехнулся демон. – Так и есть. В некоторой степени. Она любит сваливать всё на меня. Только вот мой пост в данном мире повыше будет, чем просто посыльный. Первый раз вижу демона, который не знает меня в лицо.
– Почему я должна тебя знать?
– И снова ошибка, – сказал он, и Лилиан захлестнуло второй волной. – То, что я делаю с тобой, ещё очень и очень гуманно, даже безобидно, а ты так злишься на меня. Это смешно.
– Я даже удивлён, что ты не используешь привычные методы, – с некоторой издёвкой сказал я.
– В последнее время я довольно добрый. Да и мама твоя попросила быть помягче.

Я планировал вытянуть из этого демона правду о его действиях. Они были слишком мягкими для него. В какой-то момент я подумал, что это из-за моего интереса к Лилиан, но потом эта мысль пропала и заменилась на другую, прочно засевшую у меня в голове: она дочь Асмодея, он не может причинить ей реальные страдания.
– Причина только в этом? – с той же нахальной интонацией спросил я. – Или в том, что она дочь демона, который когда-то был твоим лучшим другом?

В этот момент меня будто что-то ударило, и я полетел в воду вслед за Лилиан.
– Не мни о себе слишком много. Я Король Демонов, и даже твоё положение не позволяет тебе так разговаривать со мной.
– Король Демонов?! – воскликнула Лилиан. – Вы Рен Волвес?!
– Ох, я разрушил чью-то иллюзию, – тяжело вздохнув, саркастично сказал отец, а затем также легко и иронично добавил: – Ага, я тут, вроде как, самый главный.
– Я представляла Вас более страшным, – удивлённо заметила Лилиан.
– Мне глубоко наплевать на твои представления, мне нужен краткий и понятный ответ на чётко поставленный вопрос, – снова разозлившись, сказал отец.
– Да сдалась мне ваша чокнутая семейка! – закричала Лилиан. – Не буду я ничего с вами делать!

После этих слов отец словно вспыхнул от гнева. Никому и никогда не разрешалось даже обсуждать Королевскую семью, об этом тут же доносилось Королю и каралось смертной казнью. А Лилиан высказала в лицо Королю, что думает о его семье, и это вывело его из себя. Водная гладь рядом с Лилиан стала намного плотнее, превратившись в огромную руку, и в тот момент, когда отец вытянул свою праву руку вперёд, кисть из воды схватила за шею Лилиан. Когда отец сжимал пальцы, то же самое делала и водная скульптура, душившая Лилиан.
– Хватит! – кричал я. – Пожалуйста, остановись, она поняла тебя!

Но отец продолжал до тех пор, пока Лилиан не начала терять сознание, и он абсолютно не обращал внимания на мои крики.
– Да прекрати же! – не выдержал я, видя, что он убивает её.

На этот раз он послушался, вода стала вновь водой, а отец исчез. Лилиан начала падать, но я успел поймать её и вытащить из воды. Я положил её на скамейку и приложил руку к её дыхательным путям, направив в её тело немного своей энергии, и через несколько минут она пришла в себя.
– Что… Что это было? – испугано спросила она.
– Это было самое безобидное, что он мог сделать, – ответил я, с грустью глядя на след от удушья на шее Лилиан. – Ты оскорбила семью Рена, назвав Волвес «чокнутыми», не стоило этого делать. Тебе правда стоит его бояться.
– Кто ты такой, чёрт возьми? – воскликнула она и отодвинулась от меня. – Почему ты так хорошо знаком с ним? Почему он, Король всего Ада, выполняет поручения твоей матери? Что у тебя за семья такая?!
– Здравствуйте, – послышался ещё один знакомый голос за спиной.

Я обернулся и увидел Люси, но как только я захотел произнести её имя, он приложила указательный палец к губам, давая понять, что не хочет быть раскрытой. Я промолчал, ожидая, что она будет делать.
– Прошу прощения за вторжение, – вежливо сказала она и села рядом с нами.

«Она даже сюда пришла в одних чулках», – подумал я.
– Его Величество Рен напугал Вас, юная леди? – спросила мама.
– Напугал? Да он чуть не убил меня! – воскликнула Лилиан.
– Прошу прощения за его поведение, – сказала мама. – Его просили быть чуть сдержаннее, но он не смог. Мне очень жаль.
– Ничего страшного! – смущённо ответила Лилиан, видя мамину вежливость, непривычную мне. – Вам не нужно извиняться, это ведь не Ваша вина! Вы лучше скажите, кто Вы и зачем пришли?
– За тем же, за чем приходил и Король. Меня послали узнать о Вас, Лилиан. Не станете ли Вы угрозой правящей династии?
– Я уже сказала, что не стану. Отец просил не быть такой, каким был он, и я не буду ненавидеть Волвес только потому, что этого требует мой клан. Хотя не могу сказать, что не понимаю ненависть отца к Королю.
– А я не могу сказать, что не понимаю Ваших чувств. Однако мне нужно обещание.
– Я обещаю Вам, что не встану на путь войны, – твёрдо и уверенно заявила Лилиан.
– Хорошо, тогда не буду больше мешать вам. А тебе, – сказала мама, повернувшись лицом ко мне и улыбнувшись, – я официально даю наше разрешение. 

Меня это смутило, ведь она имела в виду разрешение на какие-либо взаимоотношения с Лилиан. А, зная её желание найти мне невесту, я прекрасно понял её намёк.
– Не уходите! – закричала Лилиан, видя, что мама встала с лавки. – Пожалуйста, останьтесь здесь! У меня столько вопросов!
– А разве Айрес не может тебе ответить, милая? – ласково спросила мама, говоря с Лилиан, как с маленьким ребёнком.
– Ты же попросила молчать, – вмешался я. – Или что это значило?
– Я попросила молчать до того момента, пока я сама не поговорю с ней, – улыбнулась мама. – Теперь ты можешь всё рассказать, а я пока пойду обратно. Рен там немного злится, я не хочу, чтобы он выместил свой гнев на случайном демоне, а он может.

Мама говорила это легко и смеясь, и я видел недоумение в глазах Лилиан. Наверное, для неё было дико странно то, что какая-то девушка так отзывается о жестоком Короле Ада, будто он её старый приятель.
– Подожди! – воскликнул я. – Расскажи ей про её отца, она ведь ничего толком о нём не знает! А ты ведь знала его?
– Вы знали моего отца?! – испуганно закричала Лилиан.
– Честно говоря, меня удивило, как быстро ты всё соединил после моего рассказа. Я и не думала, что по такому краткому описанию можно что-то понять.
– Расскажи ей! Она заслуживает знать, за что его убили!

Лицо Лилиан наполнилось ужасом и болью, она будто боялась услышать, хотя и хотела знать ответ. Она смотрела то на меня, то на маму, ожидая, пока один из нас что-нибудь скажет. Хоть что-нибудь.
– Твой отец, – начала мама, повернувшись лицом к Лилиан и грустно смотря вниз, – когда-то был моим близким другом. Мы знали друг друга очень-очень давно, и он сумел пронести теплоту по отношению ко мне через тысячелетия. Я на самом деле очень благодарна ему за те чувства, которые он испытывал ко мне, они согревали моё сердце в моменты, когда мне было очень трудно. Я была единственной, кого он любил за свою жизнь, но не могла ответить ему тем же. Он был моим лучшим другом, помогавшим мне справиться с тем, что сама я была преодолеть не в силах. Однако чувствам приказать невозможно, и невозможно полюбить того, кого не принимает твоё сердце. В детстве мы дружили втроём, и я выбрала другого, не твоего отца. Это послужило истинной причиной, по которой твой отец потерял своего самого близкого человека и единственного друга – Рена, который только что пытался тебя убить. Я понимаю, каково тебе, но не держи на него зла. Если бы ты знала их обоих так же хорошо, как я, ты бы поняла меня. Твой отец, как и Рен – это пример чести, самоуважения и отваги. Прости, что всё так вышло. И с его чувствами ко мне, и с его смертью. Прости. Никакие слова, конечно, не заглушат твою боль, но это всё, что я могу сделать для тебя.

В глазах Лилиан я увидел боль и сожаление, но главное… понимание. Я увидел понимание. 
– Так вот как выглядела душа моего отца… – с улыбкой молвила Лилиан. – Теперь понятно, почему он был влюблён в Вас. Вы и правда прекрасная женщина. 
– Душа? – смущённо переспросила мама.
– Он называл Вас так. Он говорил: «Я любил лишь одну женщину. И она до сих пор внутри меня, она не сможет исчезнуть. Она стала частью меня, моим внутренним миром, моей душой».
– Вот как… – смущённо глядя вниз, сказала мама.
– Интересно, есть ли грань, – послышался сзади тихий голос отца, – предел тому, как горячо, пламенно и страстно можно любить женщину?..

Мы все повернулись и посмотрели на него. Он печально смотрел на озеро словно сквозь лавку и сквозь всех нас, сейчас его, кажется, волновала только кристально чистая вода. Было понятно, что и слова мамы, и слова Лилиан очень задели его чувства. Такой грусти в глазах отца я не видел с того момента, как мама сбежала в Бездну, думая, что отец её предал.
– Это я убил твоего отца, – неожиданно сказал он, продолжая с грустью глядеть в пустоту.
– Что? – с ужасом в глазах переспросила Лилиан.
– И я очень сожалею об этом. Прости меня. 

В этот момент удивление было даже на лице мамы. Я первый раз в жизни услышал, как отец откровенно и с печальным взглядом перед кем-то извиняется. Он говорил искренне, на самом деле переживая из-за случившегося.
– Рен! – воскликнула мама и бросилась к нему.
– Не переживай, – ответил папа, ласково глядя в её испуганное лицо, а затем вновь опустил голову. – Я знаю, что ты очень переживаешь о моих ранах, но не нужно. Я просто знаю, что всё это моя вина. Это из-за меня ты лишилась его больше трёх тысяч лет назад, и это из-за меня он умер в прошлом году. И я знаю, что никогда не смогу это исправить. Я просто… стараюсь жить с этим.
– Рен! – всё так же встревоженно кричала мама. – Я представляю, как тебе больно, но…
– Я прощаю Вас, – перебила её Лилиан. – Я прощаю Вас, Рен Волвес. 







ГЛАВА XII. Неуязвимых нет.
ВЫДЕРЖКИ ИЗ АЛОГО ДНЕВНИКА.

Рен поднял глаза на девушку, стоявшую рядом со мной и Айресом, и переспросил, не скрывая удивления: «Прощаешь? Ты и вправду прощаешь меня?» 
– И не только я, – ответила она, уверенно глядя ему в глаза. – Не только я прощаю Вас, Рен Волвес. Он тоже. 
– Он?! – воскликнула я. 
– Я прихожу сюда каждый день не только потому, что это место памятно для моего отца, – тихонько молвила Лилиан. – Я прихожу сюда, потому что его душа сейчас здесь.  

Теперь понятно… Душа демона, убитого кем-то дорогим для него, не растворяется в воздухе, как при других смертях. В этом случае душа закрепляется в определённом объекте, который был важен демону при жизни, и, фактически, демон продолжает жить. Но такая связь очень слаба, и, если у души не хватит сил, она исчезнет. 
– Он сейчас… здесь? – тихонько спросил Рен, усиленно сдерживая всю горечь и боль, переполнявшие его. 
– Здесь, – послышался очень родной голос из воды. – Прости, Лю, что убил тебя. Это вышло случайно. 

В ту секунду на берегу появился Асмодей, светившийся от счастья увидеть нас вновь, ведь столько лет мы не приходили на это озеро все вместе. Он стоял в воде, не двигаясь, держа руки в карманах, и улыбался, глядя на меня.  
– Как всегда игнорируешь меня? – дрожащим голосом спросил Рен, нервно улыбнувшись, не в силах больше сдержать сожаления. 
– Я вижу, что тебе больно, Астарот, – ответил Асмодей. – И я прощаю тебя. 

Выражение лица Рена было крайне неоднозначным. Он был очень удивлён, но в то же время чувствовал облегчение. Однажды, уже после смерти Асмодея, Рен признался, что все эти годы его мучило чувство вины за то, что он забрал возлюбленную своего лучшего друга и разрушил их отношения. Думаю, все 3 тысячи лет Рен ждал этого момента. Момента, когда он сможет услышать самые желанные для него слова. 
– Прости и ты меня, Астарот, – продолжал Асмодей. – Я так отчаянно жаждал трона, что в итоге отдал свою жизнь за него. А стоило ли оно того? Я осознал всё уже после смерти.

Асмодей был настроен на беседу с Реном, которую они оба ждали несколько тысячелетий.  
– Как насчёт того, чтобы пообедать с нашей новой знакомой? – дружелюбно сказала я, глядя на Айреса и Лилиан. – Идёмте же в Лакрим, я угощу вас своим любимым чаем. 

Они посмотрели на меня с непониманием, но я дёрнула их за руки и быстро увела в замок. Не думаю, что Рену и Асмодею сейчас нужны были посторонние, даже при мне они бы не стали говорить так откровенно, как наедине. Пусть пообщаются как в старые добрые времена, им это нужно. Особенно Рену – я боюсь за него. Ему сейчас очень нужен этот разговор по душам. 

Когда мы зашли в Лакрим, я увидела огромное удивление и восхищение в глазах Лилиан. Видимо, она даже не представляла, как выглядит замок внутри. Мне жаль эту девочку: вряд ли у неё была мать, зная Асмодея, Лилиан, скорее всего, дочь одной из служанок или даже хуже. Вряд ли она вообще знает, кто её мать. Внутри поместья Фенлил, конечно, всё тоже очень красиво и богато обустроено, но с замком Королевской семьи в сравнение не идёт. Понимаю удивление Лилиан: когда я первый раз вошла сюда, то поняла, что значит человеческое выражение «рай наяву». У нас «Рай» ассоциируется немного с другим, но раз уж в представлении людей «рай» – удивительно прекрасное и комфортное место, можно сказать, что Лакрим – это «рай». 
– Ты никогда никому даже не показывала свой любимый чай, кроме повара, – обиженно и с некоторым удивлением сказал Айрес. – Почему ты вдруг решила угостить им нас? И что вообще за чай такой? 
– Earl Grey. Не слышал о нём? Я его обожаю. И это неправда, что никто больше его не видел! Рен тоже его любит! – возмущённо ответила я.  
– Ваш чай, господин Айрес, – сказал дворецкий, вошедший в столовую с подносом, на котором было две чашки чая. – А это Ваш, юная леди. 
– А мамин? – спросил Айрес. 
– Я не хочу, у меня есть другие дела, – улыбнувшись, сказала я и быстро ушла из столовой, оставив их вдвоём. Сегодня много кому нужен был приватный разговор.

Отдаляясь от запаха бергамота, я шла в свою комнату. Я была не в силах унять свои переживания за Рена и Асмодея, всё время думая о том, как у них сейчас дела и каким станет Рен после этого разговора.  

Открыв дверь, я увидела сидевшего на моей кровати Бела, который явно был чем-то недоволен. 
– Привет, Бел, – удивившись, сказала я. 
– Привет, – ответил он. 
– Что-то случилось? Почему ты здесь? 
– Почему вы больше не посвящаете меня в свои планы, Лю? – недовольно спросил он. – Почему я только сейчас узнал от Ная о наследнике Асмодея и о том, что у Айреса какие-то связи с ним? 
– С ней, – поправила я, неоднозначно глядя на него. 
– Это ещё и девушка?! – воскликнул он. 
– Расслабься, Бел, мы уже всё уладили. 
– Вот об этом я и говорю! Почему всё важное стало происходить без меня? 
– Прости, – растерянно сказала я. – Мы как-то не подумали даже… 
– Не подумали? Ты серьёзно?! Я думал, что мы друзья, вообще-то! 
– Ну прости меня… Я правда не специально… Просто всё произошло так быстро и неожиданно, что я забыла поговорить с тобой на эту тему. Обычно мы всегда всё решали самостоятельно, поэтому мне и в голову не пришло, что теперь наш список посвящённых пополнился. 
– Ладно, так и быть, забудем. Мне нужно сказать тебе кое-что, но я должен быть уверен, что ты меня поймёшь, а не убьёшь прямо сразу, – неуверенно начал Бел. 
– Хорошо, – с удивлением ответила я. 
– Дело в том… эээ… я ведь говорил тебе о своей симпатии к кое-кому? 
– Ты про Мэй? Ну и? 
– В общем… она приходит ко мне… иногда. 
– Приходит?! 
– Ну… мы… общаемся, – сказал Бел, глядя в сторону и краснея. 
– Вот как? И насколько близко? – с некоторым недовольством поинтересовалась я, сев на кровать. 
– Не настолько, насколько ты подумала. Она всё ещё неровно дышит к Рену. 
– Ах, вот оно что? Интересно. Любит Рена, живёт с Эрвином и бегает к тебе – знаешь, как называют таких женщин? – усмехнувшись, сказала я. 
– Самое отвратительное то, что она любит Рена, неравнодушна к Эрвину и привязалась ко мне. Она не просто тот тип женщин, на который ты намекаешь, у неё есть некоторые чувства ко всем нам. И это меня больше всего раздражает. 
– Странный ты, Бел, – мягко улыбнувшись, молвила я. – Почему ты всегда цепляешься за женщин, которые не могут быть только твоими? Лично я не могу делить любимого мужчину с кем-то ещё, он должен быть только моим. И я тогда сбежала в Бездну, узнав про Рена и Мэй, не потому, что ничего не могла сделать. Я не захотела даже пробовать, потому что это был удар по моему самолюбию. У всех есть гордость, знаешь ли, но видимо, не у тебя, да? 
– Тут ты права, я и правда какой-то неправильный. Но разве бороться за свою любовь – плохо? 
– Наоборот, это характеризует тебя как сильную личность. Но тебе стоит избавиться от пристрастия к таким романам, это ведь не первый раз. Пусть у тебя впереди и длинная жизнь, но ты уже сформировался как личность, ты же был человеком, а люди в твоём возрасте уже нуждаются во взаимной любви. Это нам в вашем возрасте ещё ничего не надо. 
– Ты так думаешь? Чем же, по-твоему, мы так отличаемся от вас, что взрослеем быстрее? Мне казалось, всем нужна любовь. В любом возрасте. 
– Ваша жизнь очень коротка, поэтому вы быстро бежите сквозь десятилетия, стремясь к несуществующим идеалам. Вы никогда не думаете о любви, хотя и остро нуждаетесь в ней, вам просто некогда думать. В 10 вы хотите всего и сразу, в 20 хотите карьеру и денег, в 30 семью, в 40 авторитет в обществе и высокую должность, а в 50 только начинаете жить, не понимая, что жить – это не крутиться как белка в колесе ради богатства, славы и высоких чинов. Жить – это быть живым, чувствовать себя и всё то, что тебя окружает. Видеть красоту в предметах и людях, прощать ошибки, а не мстить за них. И перед смертью вы понимаете: «А куда я так рвался, куда я бежал?» Ведь в итоге у вас нет истинного счастья, не омрачённого болью и переживаниями. Ни деньги, ни славу, ни авторитет – ничего этого смерть не примет, ничего, кроме вашей души. А душа-то пустая и чёрствая, закрывшаяся с годами в кокон от ран, нанесённых окружающими. Демоны не ценят человеческих жизней как раз потому, что вами движет алчность, зависть и жадность. Однако эти чувства подталкивают вас к ускоренному развитию, и как раз этого не достаёт нашему миру. Но, с другой стороны, в нашем застывшем мире есть время на то, чтобы просто любить кого-то, не думая о материальных ценностях, и тебе нужно пользоваться моментом, раз ты теперь здесь. Ты нуждаешься в любви как человек, и у тебя есть время любить, раз уж ты демон, ну так найди кого-то, кто полюбит только тебя одного, и наслаждайся этим, не омрачая свою жизнь стремлениями к власти, богатству и социальному статусу, коль у тебя появилась такая возможность. Ты единственный человек, который может себе это позволить. 
– Да, прожив здесь год, я понял, что вы – это словно замороженная реальность, вообще нет движения. В этом мире хочется лишь лежать на кровати, читать старую книжечку в ветхом переплёте и пить вкусный горячий чай, глядя в окно, но никак не любить. Любить просто лень.  
– Я то же самое однажды говорила Рену. Не про лень, про застывший мир. Но, знаешь, в конце концов, мы такие же, как и люди. Мы тоже чувствуем боль, тоже плачем, совершаем ошибки, боимся. Но мы никогда не прячемся внутри себя, не становимся озлобленными на мир вокруг, не закрываем свои чувства. Мы словно вечные дети. А детям любить не лень, они делают это неосознанно. Ты, видимо, не до конца понимаешь, что значит быть демоном, ты где-то между мирами. И не человек уже, но и демоном ещё до конца не стал. 
– Я считаю вас по истине прекрасными и пытаюсь отучить себя прятать эмоции, как я делал это всю сознательную жизнь, пытаюсь стать настоящим демоном, но в итоге откровенен могу быть только с тобой и боюсь открывать свои чувства кому-то ещё. И даже Мэй не могу сказать, что испытываю к ней. 
– Здесь я вряд ли смогу помочь. Это ваши дела, я не хочу даже лезть в это. Тем более в то, что касается Мэй.  
– Ты настолько ненавидишь её? 
– Не то чтобы. Я просто не хочу о ней думать, так как считаю её поступок предательством. Если ты любишь её – это твоё дело, а я в это вмешиваться не стану. Да и я настолько переживаю за Рена, что не могу держать в голове что-то ещё. 
– С Реном что-то не так? 
– Ему больно. Очень много лет его мучила совесть, потому что его самый близкий друг стал его злейшим врагом из-за глупой ссоры. Рен винит в этом себя, но, по правде говоря, это моя вина.  
– Это тот друг, которого он убил? Из клана Фенлил?  
– Да. Мы втроём были очень близки когда-то, и Рену было очень больно убивать своего друга спустя столько лет. Но он пытался спасти меня, поэтому ему пришлось пойти на такое.  
– У него не было выхода, иначе он бы лишился тебя, так что я не вижу смысла переживать об этом. 
– Ты не очень-то понимаешь, что такое убийство, как я вижу. Но тебе и не надо. 
– Я никогда никого не убивал. 
– Я знаю, так и должно быть. Убийство опустошает. Когда уже всё сделано, и назад дороги нет, ты понимаешь, что тело, лежащее перед тобой, раньше дышало. Оно видело мир, который ты видишь перед собой сейчас, оно любило, мечтало, смеялось и плакало. Это была целая жизнь, наполненная чувствами, эмоциями, переживаниями, фантазиями и опытом, а ты взял и оборвал эту жизнь, словно нитку. Лишил живое существо права на боль, радость, на страдания и счастье. Ты виноват. Из-за тебя он больше не видит мир, не чувствует тепло солнца, не ощущает лёгкий ветерок на коже. Он больше не может обнять кого-то близкого сердцу, никогда не увидит маму и не заведёт детей. Никогда. И всё это лишь по той причине, что ты захотел лишить его всего, что он имел. Думаешь, легко жить самому, когда осознаёшь, что чья-то жизнь была оборвана тобой? 
– Ты чувствовала это после каждого убийства? 
– К сожалению. Я убила очень многих, а Рен в разы больше. Конечно, никто из нас этого не желал, но зачастую жизнь действительно не оставляет нам выбора. И сейчас, когда мы узнали, что душа Асмодея закрепилась за озером, Рен чувствует вину ещё сильнее. Ведь держаться за что-то в мире живых очень сложно, если тебя затягивает в небытие. Асмодей умер, а теперь его душа страдает. И из-за этого Рену ещё больнее. 
– Так он жив? – удивился Бел.
– А, я же не рассказала... Да, его душа продолжает жить, она закрепилась за озером, на котором мы познакомились и играли в детстве. Рен сейчас говорит с ним. 
– Я читал что-то об этом. Душа закрепилась за предмет, который демон любил при жизни? Но, в таком случае, Асмодея можно воскресить. 
– Воскресить?! – воскликнула я. 
– Да. Если отдать чью-то душу взамен. «Поменять местами мёртвого и живого», так сказать. 
– Понятно… Но мы не можем пойти на такое… 
– Вообще-то, вполне можем, – неожиданно возразил Бел. – Мы уже знаем, что для убийства Эрвина необходимо убить меня, так? Для воскрешения Асмодея нужно связать его душу с живой душой, и после смерти живого Асмодей воскреснет. Что мы теряем? Одной моей смертью мы победим врага и воскресим друга. Так почему бы нет? 
– Но… Бел… Неужели ты готов умереть ради мира, который тебе даже не родной? Ради демонов, которые тебе не семья? 
– Семья, – ответил он, сев рядом и обняв меня. – Вы как раз моя семья. Я не думаю, что кровные узы так важны для того, чтобы быть семьёй и дорожить кем-то. Я просто люблю вас всех и очень хочу, чтобы вы были счастливы. 
– Счастливы? Да как мы можем быть счастливы, если ты умрёшь?! 
– Если я не умру, вы тоже не сможете спокойно жить. Эрвин вам этого не позволит. Прошёл год, уже почти полтора, а он всё ещё ничего не предпринял. Это значит лишь то, что он тщательно готовится, и у вас не будет шансов. А я, как последняя частичка его души, своей смертью сделаю его уязвимым, и ему будет достаточно лишь удара в сердце или другой жизненно важный орган.  
– Но… Бел… ты ведь будешь мёртв, ты понимаешь? Ты представляешь, что такое смерть? 
– Представляю, Лю, не переживай. Я представляю. Но я действительно хочу помочь дорогим мне существам. Ты мне родная, словно сестра, а Рен и Айрес как братья. Я очень хочу спасти вас от Эрвина. 
– Я этого не вынесу, Бел! – воскликнула я и вскочила с кровати. – Я не вынесу твоей смерти! Пожалуйста, не говори таких ужасных вещей! 
– Хорошо, хорошо, прости. Больше не буду, – ответил он, ласково улыбнувшись. 

Он действительно стал похож на Рена. Рен всегда во всём соглашается со мной, но зачастую всё равно делает по-своему. Я могу лишь надеяться, что Бел не совершит эту ошибку. 
– На днях я задумался о том, ради кого я живу. Вот ты. Ради кого ты живёшь, Лю? – задумчиво спросил Бельфегор. 
– Ради кого? Даже не знаю... Наверное, ради сына. Ради Рена. Ради себя, в конце концов. А ты? 
– А я вот так до конца и не понял. Но, поселившись здесь, в Аду, я почувствовал себя дома. Будто я наконец-то обрёл настоящий дом. 
– Ад – место вообще хорошее, – сказал Айрес, неожиданно вошедший в комнату вместе с Лилиан. 
– О, и ты тут? – усмехнулся Бел. – А это, стало быть, наш злейший враг, известный также как ребёнок Асмодея? 

Лилиан с недоверием посмотрела на Бела, не зная, как реагировать на его слова. 
– Она не враг, – твёрдо возразил Айрес. – Так о чём вы говорили? О смысле жизни? 
– Вроде того, – ответил Бел. – Но у тебя рано такое спрашивать, ты ещё слишком маленький. 
– Мне, вообще-то, 118! Ты на сотню лет младше меня, так что не строй из себя знатока жизни, – обиженно проговорил Айрес, поглядывая на меня. 
– Он человек, Айрес, – вмешалась я. – По крайней мере, был им. 17 лет для человека – это как лет 500 для демона, так что опыта у него побольше будет. 
– Вот именно, – с наигранной гордостью согласился Бел, вызвав смех и у себя, и у меня.  
– Я, наверное, никогда вас не пойму, странные вы, – всё также обиженно говорил Айрес. 
– Поймёшь, – заверила я. – Тебе просто повезло больше, чем всем нам: ты не терял близких, тебе не приходилось выбирать, не приходилось жертвовать собой. Радуйся, что ты не пережил всё это. 

Лилиан с интересом наблюдала за каждым говорящим, анализируя все наши слова. По её лицу было видно, что она заинтересована в разговоре, но боится вставить что-то своё, потому что понимает, что мы все старше и опытнее, и не хочет выглядеть глупой. 
– Кстати, давно хотел спросить, – неожиданно вмешался Бел. – Как и демоны, и ангелы умудряются обманывать время? Рен узнал о «реинкарнации» Эрвина и переродился в мире людей следом за ним, но оказалось в итоге так, что Рен был на пару лет старше меня. Да и Эрвин, если вспомнить, сказал, что ангел, сделавший его человеком, отправил его на 4 тысячи лет вперёд, а потом Эрвин, став вновь демоном, приковал себя к ядру Ада, и сделал это, судя по всему, после возвращения в свою эпоху. Что за магия такая со временными промежутками? 
– Это самое простое, Бел, – улыбнулась я. – Основные природные стихии подчиняются демонам по определению, равно как и время. Его можно поворачивать вспять так, как тебе самому хочется. 
– Тогда почему Эрвин, вернувшись в своё время, не предотвратил всё произошедшее с ним? 
– Почему ты спрашиваешь меня? – удивилась я. – Это его дело, а не моё. Но, в общем-то, в этом нет смысла. Он столько пережил и столько сделал, чтобы вернуться и всё отменить? Смысла не будет в такой жизни, если постоянно исправлять свои ошибки.  
– Папа тоже всегда так говорил, – наконец, вставила Лилиан. 

Мне нечего было ответить на это, потому что я опять вспомнила Асмодея и всё, что с ним произошло. Внутри опять что-то задрожало от сожаления. 
– Что это за шум? – прислушиваясь, спросил Бел. 

Мы вышли из комнаты и оглядели коридор. В поле зрения было пусто, шум шёл с первого этажа. Мы спустились вниз и прошли ещё один коридор. Дойдя до библиотеки, мы увидели, что дверь приоткрыта, а необычные звуки доносятся именно из-за неё. Войдя внутрь, мы ужаснулись: все книги были разбросаны по полу, книжные стеллажи были перевёрнуты и частично сломаны, как и столы со стульями. Внутри первого зала никого не было, и мы пошли во второй. Войдя во второй зал, мы увидели Мэй, прижавшуюся к стенке. 
– Что ты здесь делаешь? – спросила я с некоторой злостью. 
– Лю… Посмотри туда… – с ужасом в голосе перебил Бел, поворачивая меня лицом в другую сторону. 

Повернувшись, я поняла, почему Бел так шокирован, а Мэй жмётся к стене. Посреди библиотечного зала шло сражение Рена и Эрвина.  

Бел испуганно отшатнулся назад. Силы Эрвина и Рена были настолько велики, что это испугало даже меня. Айрес и Лилиан застыли в дверном проёме, с ужасом осматривая происходящее, не в силах сдвинуться с места. 

Любимая стихия Рена – огонь, и он активно использует её в серьёзных сражениях. Сейчас, сражаясь против Эрвина, Рен создавал множество огненных сфер, которые тут же летели в сторону противника. Но, насколько бы ни был большим урон, наносимый Реном, который ни разу не промахнулся, Эрвин всё же стоял на ногах и ухмылялся. Оно и понятно: Эрвин не умрёт, пока жив Бел.  

После очередной атаки, когда Рен изрядно устал и слегка замедлил создание сфер, Эрвин, очередной раз ухмыльнувшись, обрушил на Рена град из молний. 

Несмотря на то, что Рен был сильнее Эрвина, что-то шло не так. Эрвин не уставал, хотя схватка шла уже долго, и Рен был изрядно измотан. На нём почти не осталось живого места.

Я должна что-то сделать, должна помочь, но я ведь знаю, что, если не справлюсь с силой, могу убить их всех. Ненавижу быть такой беспомощной! 
– РЕН! – воскликнула я, увидев, что всё его тело изранено молниями Эрвина. 
– ДАЖЕ НЕ ВЗДУМАЙ ВМЕШИВАТЬСЯ! – завопил Рен, видя моё желание помочь. – Я САМ РАЗБЕРУСЬ! 
– Как я могу просто стоять?! – негодующе вскрикнула я и начала концентрировать магию в руках, чтобы нанести удар. 
– СТОЙ НА МЕСТЕ, Я СКАЗАЛ! НЕ СМЕЙ В ЭТО ЛЕЗТЬ! – озлобленно закричал Рен, и страх перед его гневом тут же загнал магию обратно вглубь меня. – Я НЕ ПОЗВОЛЮ ТЕБЕ ВЫСВОБОДИТЬ СИЛУ, ДАЖЕ ЕСЛИ МНЕ ПРИДЁТСЯ УМЕРЕТЬ ТУТ! 

Я ужаснулась, но поняла его. Если я не справлюсь с силой, то просто взорву весь Ад. Мне пришлось стоять и смотреть, как Рену всё хуже и хуже. Я ничего не могла сделать. 

Через несколько минут Рен уже едва стоял на ногах, на его теле не осталось ни единого живого места. Любимой атакой Эрвина были молнии, тысячи молний, разрезающих плоть. Ещё удар – и Рен мёртв. Что угодно, только не это. Ни за что. 
– РЕН! – не своим голосом закричала я и побежала в его сторону.  

В эту секунду молнии Эрвина уже летели в сторону Рена, предвещая его быструю и болезненную смерть. Успею ли я?..







ГЛАВА XIII. Жизнь ценою жизни.
ВЫДЕРЖКИ ИЗ ЧЁРНОГО ДНЕВНИКА.

Я был изранен и ослаблен, всё тело болело. Эрвин не умирал, сколько я ни старался, потому что Бел был его «якорем» в мире живых. Последняя атака должна была поставить точку, он должен был добить меня. Я попытался создать огненную сферу, которая могла бы меня защитить, но мне не хватило сил. Предыдущая битва высосала из меня все соки, ибо на тот момент, когда пришла Лю, мы сражались уже около пятнадцати минут, а после её прихода ещё полчаса. Сильные атаки тратят много моей энергии, а атаки Эрвина меня добивают. Ещё одна – и мне конец. Я не хотел сдаваться, даже чувствуя, что больше ни на что не способен. Внутри кипел гнев, потому что после моей смерти Эрвин набросился бы на Лю, чего я уж точно не хотел допускать. Но, к сожалению, в этот раз даже всемогущий Рен почти повержен, как бы жалко это ни звучало. Сила Эрвина была не больше моей, но, в отличие от меня, он не уставал, и его силы не кончались. Можно было предположить, что кто-то с помощью древнего заклинания подпитывал его, и, учитывая последние события, этот «кто-то» – Лео, потому что только он может быть таким мощным источником энергии. А если Эрвин связан не только с Лео, но и с мамой Лю, получая силу сразу от двух могущественных существ, то мой проигрыш был предрешён заранее, каким бы всесильным я ни был.

Особенно смешно мне стало, когда я боковым зрением увидел Айреса, Лилиан и Мэй, с ужасом наблюдавших за нашим сражением. Они ни разу не видели истинную силу в действии, и наша битва стала для них чем-то эдаким, поражающим воображение. Любого из них убила бы одна моя слабенькая огненная сфера, по своей разрушительной мощи превосходящая взрыв атомной бомбы, которую, к слову, в человеческом мире ещё даже не создали, так что Бел был бы поражён ещё больше, чем демоны, ушедшие в развитии далеко вперёд, но Бела рядом с остальными я не видел.

Своими атаками мы едва не разнесли библиотеку, но замок защищает пара мощных заклинаний, так что даже самые сильные приёмы наносят окружающей обстановке сравнительно небольшой урон.

Увидев, что на меня летит очередная партия молний, я тяжело вздохнул и приготовился к боли, которая повлечёт за собой моё растворение в пустоте. Демонов не хоронят: наши тела просто растворяются в воздухе с едва заметным, неярким свечением. Молний было около тысячи, они были словно иглы, жаждавшие разрезать мою плоть. Они летели на огромной скорости, приближаясь ко мне всё ближе, предвещая мою скорую и чрезвычайно болезненную смерть. Однако в последний момент, буквально за долю секунды до соприкосновения молний с моим телом, я увидел знакомый силуэт перед собой.
– Что ты делаешь, Лю?! – воскликнул я, увидев её.
– Спасаю тебя, – ответила она, держа руки вытянутыми вперёд и поддерживая прозрачную стену, закрывающую нас со всех сторон, словно купол. Стену не было видно, пока об неё не ударялись молнии Эрвина, она то появлялась, то исчезала с той же периодичностью, что и атаки. Все молнии Эрвина словно впитывались в этот щит. 
– Лю! Я же говорил тебе не лезть в это!
– Всё под контролем, – холодно ответила она. – Ты и правда думал, что я буду стоять и смотреть, как тебя убивают?! Ты в своём уме?! Ясно же, что он черпает силу из другого демона, ты не смог бы победить его.
– Докатился, – с усмешкой сказал я. – Теперь моя жена защищает меня, потому что я не способен на это сам.
– Не драматизируй, я совершенно не настроена сейчас на глупости. Он черпает силу от кого-то ещё, так что и ты имеешь полное право на помощь кого-то такого же могущественного, как ты сам. Но мне катастрофически сложно сдерживать силу, так что не выводи меня из себя, если не хочешь, чтобы я тут всё уничтожила!

Было чувство, что меня отругала мама за бардак в моей комнате. Давно я не видел Лю такой сильной. Всё-таки… она способна на это. Сдержать силу, которая столько веков пугала её – это действительно потрясающе.

Эрвин безуспешно пытался прорвать барьер, но Люси была в разы сильнее. От неё исходила такая сильная аура, что по моему телу пробежала дрожь. Вот она, серьёзная Лю. Я тоже первый раз увидел, как она использует силу, и это было просто нереально впечатляюще.
– Чего ты добиваешься? – спросила Лю у демона, чьи глаза жаждали нашей скорейшей смерти.
– Чего? Да я просто хочу отомстить этому неблагодарному миру, не давшему мне постичь счастье!
– Отомстить? Я не понимаю, причём здесь Ад и конкретно мы, – ответила Лю, немного уставшая отражать атаки.

Выдержав паузу, Эрвин вновь запустил в наш барьер очередную партию электризованных стрел.
– Я сделал всё! – кричал он, кидаясь в нас молниями даже без прицела. – Я победил ангелов, вывел демонов на тот уровень жизни, который они заслуживали, а что потом? Потом мне стёрли память и сделали человеком! Почему судьба была так несправедлива ко мне? Почему?! Чем я это заслужил?!

Голос Эрвина был полон горечи.
– Я всё сделал, – повторил он, обессиленно бросив последнюю молнию, – но так и не получил ответа. Я не смог занять место правителя, которое заслужил себе потом и кровью! А, знаешь, из-за кого, Люси? Знаешь, кто виновен в моём несчастье?
– Не знаю, – спокойно ответила Лю.
– Твоя мать, Люси! Это она была тем ангелом, что наложил на меня проклятие! И именно поэтому только ты, как её дочь, смогла его снять. Всё из-за вашей семейки!

Это было неожиданностью для меня, но, казалось, не было чем-то необычным для моей жены. Однако слова Эрвина пробудили в моей голове мысль, что, раз мать Лю виновна в его «несчастье», а мой отец живёт с ней, – Эрвин и Лео не могут быть связаны между собой. Но тогда кто? Кто поддерживает его силу?
– Твоя мать такая же полукровка, как ты, – злобно сказал Эрвин, начав проявлять своё недюжинное красноречие там, где оно было совсем неуместно. – Она была дочерью ангела и дьяволицы, состоявшей в родстве с матерью Белета – моей бабушкой. Так что все мы здесь немного родственники.

Я смотрел на Лю, пытаясь понять, испытывает ли она тот шок, который испытываю я. Но она оставалась невозмутимой.
– Рен, ты в порядке? – спросила она взволнованным тоном, продолжая отражать атаки Эрвина и игнорируя его слова.

Я посмотрел на себя и заметил, что потерял много крови. Пока я наблюдал за Лю, я этого не чувствовал, но, когда она спросила, я понял, что уже почти потерял сознание.
– Не очень… – выдавил я из себя, начав кашлять кровью.
– Рен! – воскликнула Лю и через пару секунд стала светиться зелёным светом.

Это был свет регенерации. Она совместила удержание щита с лечебным заклинанием, позволив моим ранам немного затянуться. Большего она сделать не могла, так как распределять энергию сразу на несколько заклинаний очень сложно. Если бы она попыталась, она могла бы потерять контроль, поэтому действовала очень осторожно... Так я подумал, однако она решила рискнуть и атаковать Эрвина. Удерживая щит одной рукой, вторую она вытянула в сторону и создала сферу стихии молнии, подбросив её вверх. Все молнии тут же впитались в эту сферу, сама она стала в два раза больше и полетела на Эрвина, сбив его с ног и стерев, наконец, эту отвратительную ухмылку с его лица.
– Чёртова девчонка! – злобно проговорил Эрвин. – Надо было просто убить тебя тогда в Бездне!

Распределив свою силу сразу на 3 сильных заклинания, Лю исчерпала всю свою энергию и упала мне на руки. Эрвин, обрадовавшись, только решил атаковать, как в комнату вбежал Бел, который выбежал из библиотеки, стоило только Люси вмешаться в сражение. 
– Я сделал это, – сказал Бел, улыбаясь настолько широко, что можно было подумать, словно он самый счастливый из всех, живущих во Вселенной. – Теперь Асмодей воскреснет.
– Что?! – воскликнул я, будучи шокированным словами Бела. 
– Я нашёл древнее заклинание, связавшее мою душу с душой Асмодея. Сейчас я умру, ты убьёшь Эрвина, и Асмодей оживёт! 

Сказав это, Бел вынул из ножен свой меч и вонзил его себе в живот. Шок, в который меня это повергло, просто не описать словами.

Вынув меч из своего тела, он начал падать. Тишину пронзил крик Люси. Я опустил взгляд на неё. Её глаза были открыты так широко, что казалось, словно кожа вокруг глаз сейчас порвётся. Понимая, что сейчас единственный шанс, я взял свой меч, подбежал к парализованному шоком Эрвину и пронзил его сердце. Эрвин тут же упал замертво. Следом за этим последовал вопль Мэй, которая всё это время наблюдала за происходящим.

Люси из последних сил подползла к Белу и обняла его за шею, чуть-чуть приподняв с пола.
– Бел… Зачем ты это сделал… Я ведь… Я ведь не смогу… – сквозь слёзы кричала Лю.
– Всё хорошо, милая, – ответил он, улыбнувшись и прикоснувшись ладонью к её щеке. – Всё так и должно было быть.
– Бел… Ты… ты ведь… мой лучший друг… Бел…
– Не нужно так плакать, Лю. Всё хорошо, – улыбнулся он. – Что бы ни происходило в твоей жизни, даже если ты потеряешь всякий смысл двигаться вперёд, помни: я всегда с тобой. 

Слёзы продолжали подступать к глазам Лю.
– Знаешь, Лю… Я жил неправильно. Я ненавидел окружающих, я боялся и ненавидел отца, моё сердце разрывалось от одной только мысли о матери. Я грубил людям, считал их абсолютно пустыми и жалкими и, знаешь… я хотел убить их всех. Я был так жесток к ним, не видя за их масками ничего, кроме пустоты. И в итоге я сбежал. Сбежал с тобой от мира, который был мне ненавистен. Он был мне родным, но будто отказывался понимать меня. Я бросил всё, всю семью и друзей, погнавшись за призраком красоты и вечности. Я был неправ. Я должен был жить в своём мире, дожить свой век, завести семью, детей, состариться и умереть так, как положено людям – с улыбкой глядя на прожитые годы. Но я побежал за тобой, изо всех сил бежал и стремился стать таким, как ты. Спасибо тебе, Лю, что показала мне мир. Что научила жить так, как я всегда мечтал, но боялся. Ты показала мне, как важно ценить то, что у тебя есть, сражаться за дорогих тебе людей и просто жить от чистого сердца. Ты показала мне, как открыть свою душу, запрятанную так глубоко во мне и похороненную вместе с ранами, нанесёнными без касаний. Как же я рад, что смогу отплатить тебе за всё это, пусть и ценою своей жизни. Я действительно рад, – вновь улыбнулся Бел, в глазах которого теперь тоже проступили слёзы. – Поэтому не нужно плакать, мне ведь тоже от этого больно. Позволь мне увидеть твою улыбку перед тем, как я уйду. Позволь мне запомнить не то, как ты плачешь, а твою прекрасную, тёплую улыбку и счастливые, сияющие глаза цвета океана, которые с самого детства мне так полюбились.

Слёзы катились по щекам Люси, но в самый последний момент, когда Бел, казалось, уже почти потерял сознание, она улыбнулась, сквозь слёзы прошептав: «Я никогда тебя не забуду, Бельфегор».
– Спасибо, – послышался тихий голос Бела. – Спасибо, что я запомню тебя такой.

Как только эти слова были сказаны, Бел потерял сознание. Блеск в его глазах исчез, взгляд потух, а улыбка больше не отражала счастья. Он больше никогда не очнётся. Его больше нет.
– Они… они оба… – бормотала Мэй, будто сама с собой, и тряслась от страха. – Они оба мертвы… ОНИ МЕРТВЫ!

Вопль Мэй на секунду оглушил меня. Я и сам не мог до конца осознать, что только что произошло. Пространство вокруг закрутилось, словно калейдоскоп, я перестал чувствовать под ногами пол, а в глазах темнело. Возможно, от шока, возможно, от нескольких литров крови, что я потерял, но я явно был на грани, хоть Лю и попыталась меня исцелить, она лишь остановила кровотечение. На восстановление повреждений ей не хватило сил.

Мэй упала на колени перед мёртвым телом Бела, взяла его окровавленный меч и вонзила его себе в грудь. «Теперь мы будем вместе, Бел», – сказала она и упала без сознания. Через несколько секунд все три тела начали светиться и растворяться в воздухе, и уже через минуту библиотека была пуста, остались лишь мы и пара замерших в дверях детей. В этот момент показалось, что во всём мире вообще остались лишь мы.







ГЛАВА XIV. Воспоминания. Эпилог
ВЫДЕРЖКИ ИЗ ЧЁРНОГО ДНЕВНИКА.

– Как насчёт того, чтобы пообедать с нашей новой знакомой? – дружелюбно сказала Люси, глядя на Айреса и Лилиан. – Идёмте же в Лакрим, я угощу вас своим любимым чаем.

Она быстро увела их в замок, оставив меня один на один с тем, к кому я испытывал самые смешанные на свете чувства. Я смотрел вслед быстро отдалявшимся фигурам, надеясь растянуть этот момент молчания, ведь я до сих пор не знал, что сказать тому, кто умер от моей руки, всю жизнь борясь за мою моральную свободу.
– Ты и правда ранен, – сказал Асмодей, с улыбкой созерцая моё теперешнее состояние. – Раз уж ты здесь, мы можем поговорить, вспомнить былое. Вот только времени у меня остаётся всё меньше, буквально через несколько минут я совсем исчезну.

Прокрутив его слова в голове несколько раз, я понял, что та сила, которая держит его душу здесь, очень мала, и поэтому Асмодей не может долго разговаривать со мной. Подумав об этом ещё раз, я вспомнил, что есть заклинание, позволяющее «замораживать» время, как это было сделано в древней башне, куда я недавно водил Айреса. Одно лишь слово «congelata» – и ход часов на этом озере остановлен, чтобы Асмодей мог оставаться здесь сколько угодно долго. Потеряй я его сейчас, у меня не было бы возможности вернуть его назад.
– О, заморозка времени. Хорошо придумал, умно. Что, не хочешь терять своего лучшего друга, узнав о возможности вновь взглянуть ему в глаза?

Я смотрел на землю. Для меня было слишком тяжело смотреть в лицо тому, с кем я поступил столь жестоко, чувство вины внутри меня становилось всё сильнее.
– Как я могу позволить тебе исчезнуть после всего, что я с тобой сделал? – выдавил я, продолжая смотреть вниз и стараясь не сорваться.
– Обидно видеть тебя таким, – ответил он. – Я столько веков старался сдержать тебя от саморазрушения, и стоило мне умереть – ты тут же начал ломаться. Эх. Но сам ты, видимо, так ничего и не понял, да?
– Чего я мог не понять? – истерично усмехнулся я.
– Ни для кого не секрет, что я всегда любил Люси. Но ты правда думаешь, что я стал бы ждать 3 тысячи лет, чтобы напасть на тебя и убить вас обоих? 
– Дело ведь не в Люси, дело в троне, который ты жаждал получить с самого детства, благодаря подстрекательствам со стороны своего клана.
– Выброси из головы этот бред. Я всегда хотел трон и всегда видел в тебе соперника, но это далеко не главное, почему я сделал всё то, что заставило тебя страдать. Я просто не стал проливать свет на иные свои намерения при Лю, потому что не уверен, хочу ли я, чтобы она знала. 
– Тогда зачем? Зачем ты отправил Эрвина в Ад сотню лет назад? Зачем заставил меня убить своего самого близкого друга?
– Всё ради твоего же блага, Рен, – усмехнувшись, ответил Асмодей. – Я с детства заботился о тебе больше, чем о ком-либо. Ты 2 тысячи лет провёл с Люси, но так и не вспомнил, что она – наша первая любовь, ты так и не понял всей полноты твоего счастья. Я надеялся, что Эрвин, будучи человеком, расшевелит тебя, застывшего и забывшего своё прошлое. Я надеялся, что ты вспомнишь того маленького мальчика, который старался не плакать даже тогда, когда плакал я. Который, стиснув зубы, сдерживался, чтобы не зарыдать от боли, которую он чувствовал, смотря на пытки ангелов каждый день. Ты всегда принимал это так близко к сердцу, что, казалось, ощущал их боль на собственном теле. Но никогда, ни разу ты не проронил ни слезинки, потому что у тебя была любовь к Люси и был я. Были те, кто готов был держать тебя всеми силами, начни ты падать в пропасть. А спустя тридцать веков ты забыл это всё. Забыл боль, забыл свою привязанность к своим близким, ты был увлечён лишь мирным существованием. Ты становился всё более и более пустым, а я лишь пытался предотвратить твоё окончательное падение. 
– Разве не чувствовать боль после всего, что я пережил, – плохо? Разве я не достоин был тихой жизни, которую строил три тысячелетия?
– Ты не просто перестал ощущать боль, Рен, ты забыл её. Забыл страх перед отцом, забыл лица ангелов, искажённые от боли, которые всё детство приходили к тебе в кошмарах. Ты забыл всё, что было с тобой, теряя самого себя. Ты сломался уже через год после того, как пожил без Люси. Потеряв её в первый раз, ты прожил тысячу лет и даже не искал её, у тебя были силы жить дальше. А та мирная жизнь, которую ты начал после, заменила сильного демона на нытика, который спустя лишь год побежал мириться с женой, предавшей его и променявшей на человека. Дело здесь не в большой любви, Рен, дело в тебе. Когда мы не чувствуем боль, мы становимся пустыми, теряя всё, что было в нас. Этого нельзя допускать. 
– Я лишь пытался не стать таким, как он. С каждой секундой я был всё ближе к тому, чтобы превратиться в Лео, пока не встретил Лю, заменившую мне мою израненную душу. 
– И снова. Ты стал таким сентиментальным, Рен. Ты постоянно твердишь о том, как много Люси значит для тебя, но с каждым разом ты всё слабее. Каждая твоя фраза про Лю и душу, про Лю и сердце или про Лю и смысл жизни делают тебя слабее. Когда я встал напротив тебя с мечом, я не хотел убивать тебя. Я ждал, что тобой овладеет ярость от всего того, о чём я тебе напоминал. Я ждал, что ты сам убьёшь меня, стараясь защитить себя и свою семью. Но ты вновь поддался чувствам: стал просить прощения у Люси, совершенно забыв, что я стою за твоей спиной и в любой момент могу отнять твою жизнь. Ты до сих пор слаб, раз не в силах даже посмотреть на меня, поедая себя чувством вины, которое у тебя гипертрофировано и полно лишнего драматизма.
– Ты хочешь вернуть меня к состоянию монстра? – спросил я, подняв голову и посмотрев в глаза Асмодею.
– О, вот он. Вот он, этот ледяной взгляд убийцы. Нет, Рен, я не пытаюсь сделать из тебя монстра, я лишь напоминаю, что в скором времени тебе предстоит сражаться с Эрвином. Он хоть и старше, но слабее тебя, поэтому вряд ли у тебя возникнут с ним серьёзные проблемы, но не стоит забывать о том, кто на самом деле стоит за твоей спиной. Лео всё ещё жив, и вот с ним тебе явно придётся несладко. Думаешь, ты сможешь победить бесчувственного отца, всё детство подвергавшего тебя моральным пыткам, и бровью не ведя, если ты будешь таким мягким? 
– Если я вновь стану холодным и жестоким, она вновь будет плакать, как в детстве. Или ты забыл, как постоянно успокаивал её после моих колкостей в её адрес?
– Не забыл. Но и ты не забывай, что она больше не маленькая чувствительная девочка, плачущая от каждого твоего грубого слова, она тоже выросла. Если так боишься обидеть её, научись быть разным с семьёй и врагами. Сейчас ты настолько слаб, что сдашься даже Эрвину, почувствовав небольшой разрыв в вашей силе. 
– Вряд ли ты сможешь понять меня, ты ведь никогда не жил с любимой женщиной.
– Ты прав. Но у меня есть дочь, за которую я отдал бы всё, что имею. Я даже отдал бы за неё тебя. И тем не менее, я пожертвовал собой ради твоего спасения, не думая о том, что останется после меня моей дочери, потому что я сильный и уверенный в своих решениях, а ты просто нытик.

Я нервно улыбнулся, отведя взгляд в сторону. Эта фраза показалась мне наиболее бессмысленной и неуместной.
– Дочь – не то же самое, что жена. 
– Согласен, к дочери нет такого страстного влечения, как к любимой женщине. Но ребёнок в любом случае позволяет понять, что ты в этом мире кому-то нужен. Любовь к женщине может пройти, может угаснуть или ранить тебя, а вот отцовская любовь не умирает. Она мягкая и чистая, и она не причиняет боли. Я говорю это тебе потому, что ты не понимаешь и не чувствуешь. Ты всегда жил лишь страстью, побуждавшей тебя делать безумные вещи. Ты хоть когда-нибудь, хоть одну секунду своей жизни любил сына больше, чем ЕЁ?
– Вряд ли, – помолчав несколько секунд, ответил я. – Нет, однозначно нет. Но я не считаю это проблемой.
– Я так и думал. Вот, что делает тебя слабее. Любовь к детям вечна, она даёт тебе силы жить дальше, даже если ты думаешь, что смысла больше нет. А любовь к женщине лишь развращает, делая из тебя сентиментального женоподобного нытика, каким ты и стал сейчас. «Вся жизнь ради женщины» – вот твой девиз. И именно это так ослабило тебя.
– Любовь к детям вечна? – истерично засмеялся я. – Тогда что насчёт Лео? Это любовь у него такая ко мне, что ли?
– Вполне возможно. Он мог думать, что, делая из тебя бесчувственного и бессердечного дьявола, он облегчает тебе жизнь и делает тебя способным сражаться за неё. Может быть, в этом была его особая отцовская любовь к тебе.

Я засмеялся ещё громче и ещё более нездоровым смехом.
– Хороша любовь, – заметил я. – Разрушать весь внутренний мир сына ради каких-то своих идеалов – шикарная идея!
– Ну а ты? – весьма спокойно продолжал Асмодей. – Ты, слюнтяй, цепляющийся за юбку своей женщины и живущий только ради неё, ТЫ можешь назвать себя хорошим отцом?!
– Не очень-то тактично, – успокоившись, усмехнулся я, засунув руки в задние карманы джинсов. – В любом случае, я не могу заставить себя разлюбить жену и полюбить сына, который так непохож на меня. Я не равнодушен к нему, но и не сказал бы, что люблю его так же, как ты свою дочь.
– Я заметил. Твой сын для себя совершенно чужой, даже более чужой, чем я. А ведь он часть тебя, твоя плоть и кровь, в отличие от меня или Лю. Не пойми превратно, я не пытаюсь заставить тебя разлюбить её, я лишь прошу понять, что ты летишь в пропасть. И с каждым годом всё хуже и хуже. 
– Ага, – пропустив его слова мимо ушей, ответил я.
– Что «ага»? Ты ведь меня даже не слышишь! – взбесился Асмодей. – Ты ведь не любил его потому, что Лю предала тебя? Для тебя абсолютно нормально воспринимать женщину и ребёнка как одно целое, проецируя на сыне своё отношение к жене?
– Сейчас я перестал это делать, так было только после ухода Люси. Но лично мне этот ребёнок изначально не был нужен, он нужен только для трона, чтобы у Ада был правитель. Ребёнка хотела она, поэтому она и в ответе за него. 
– Но он ТВОЙ сын! Он часть тебя, живущая в отдельном теле. Как ещё тебе это объяснить?
– Никак. Я не испытываю к нему абсолютно никакого негатива, но и любви тоже нет. Может быть, мне и интересно, что с него вырастет, но я сомневаюсь, что это можно приравнять к какому-то глубокому чувству.
– Вот поэтому ты и стал таким слабым и пустым. Внутри тебя нет того ядра, которое могло бы удерживать тебя на плаву. 
– И что ты предлагаешь мне сделать? 
– Помнишь третью мировую? – выдержав паузу, спросил он. – Мы тогда с тобой первый раз сражались спина к спине против кланов, жаждущих захвата власти. Это было задолго до того, как ты стал Королём и ослаб. Сколько же лет нам было? 500? 700?
– Вопрос с подвохом, учитывая, что война шла полтора столетия.
– О да. Но я хорошо помню тот год: мы были совсем мальчишками, нам было по 625, мы сражались против клана Пандора, который нелегально использовал в бою стихию молнии. Тогда ведь был жестокий запрет на использование магии в поединках, помнишь? Я даже скучаю по этому времени, ведь сейчас не встретишь дуэль на одних только мечах.
– К чему ты вспомнил эту войну? Она была одной из самых кровопролитных в истории. Я даже думать о ней не хочу.
– Вот, видишь. Тебе противно и больно вспоминать обо всех демонах, которых ты убил, а всё потому, что ты стал слабым. Тогда ты был совсем другим, Рен. «Не ставь на кон свою жизнь. Не стоит рисковать тем, что у тебя в единственном экземпляре», – это твои слова. Думаешь, сейчас ты способен мыслить в этом ключе? 
– Как связана война с Айресом и Лю? К чему ты вообще клонишь?
– К тому, мой дорогой нытик, что сейчас ты не смог бы сказать чего-то столь же простого, но разумного. И ты не способен победить Эрвина. Ты болен идеей защиты Лю, и тебе плевать, что жизнь у тебя одна, ты готов отдать её, лишь бы твоя девочка не страдала. Это совершенно неразумно, а разум – это ключевой фактор в битве. У Эрвина голова ясная, а у тебя затуманена чувствами.
– Если ты такой гениальный психолог и философ, почему ты не спас себя? Зачем так хотел вернуть былого меня ценой собственной жизни, если знал, что у тебя в полном одиночестве останется так любимая тобою дочь? Ты ведь поступил точно так же, отдав то, что в единственном экземпляре, за меня, словно дороже меня в твоей жизни ничего не было, хотя твоя девочка даже больше нуждается в защите, чем моя.
– Моя дочь тоже получила жизненный опыт после моей смерти. Встретив твоего сына и тебя, она также многое поняла и узнала. Я же не дурак, Рен. Я всё продумал. Оставшись в одиночестве, моя Лилиан рано или поздно примкнула бы к твоей семье, потому что вас с Лю мучило бы вечное чувство вины, и вы бы не смогли бросить моего ребёнка. С вами она бы быстро повзрослела и научилась жить с тем, что её поддержка и опора давно мертва. Вряд ли ты хоть когда-нибудь думал о том, что случится после твоей героической смерти ради спасения Лю.

Я замолчал, задумавшись над словами Асмодея. Я вспомнил войну, сначала первую, а потом и остальные шесть. Я и правда всегда был разным. С каждым прожитым годом я уходил всё дальше от того израненного мальчика, полного ненависти и страха перед своим безжалостным отцом. С каждой улыбкой Люси я становился всё мягче, всё чувствительнее, словно юная девушка, чьё сердце полно романтики. И сейчас, обдумывая какие-то вещи, я до сих пор мыслю немного по-женски. Это прервалось на 100 лет, что я жил без жены, но потом всё вновь стало как прежде. Я вновь посвящаю свою жизнь только ей одной, и я не могу иначе. Монстр, что спит во мне, слышит голос моей любимой Лю и отказывается просыпаться, пряча свою силу и оставляя меня сентиментальным и слабым.
– Иди уже, – сказал Асмодей. – Я же знаю, что ты опять думаешь о своей прелестной возлюбленной. Она ждёт тебя дома вместе с твоей семьёй, которой ты теперь тоже дорожишь. Так что иди.

Не сказав ни слова, я ушёл. Я всё ещё был погружён в свои мысли, пытаясь понять, как мне вернуться к прежнему себе. К демону, который был мягок и улыбался лишь Люси, а всем остальным казался пустым и бесчувственным монстром с ледяным взглядом. Я так далеко ушёл от своего нормального состояния.

Придя в Лакрим, я пошёл в библиотеку. Там мне всегда хорошо думается.
– А вот и ты, – услышал я, войдя в главный зал.

Передо мной стояли Эрвин и Мэй, так много времени потратившие на свой план и решившие наконец осуществить его.
– Долго же вы, – с усмешкой сказал я. – Хотя, всё правильно. Глупцы всегда долго строят планы, не осознавая, что все их попытки тщетны.
– Настоящий глупец здесь ты, Рен, – улыбнулся в ответ Эрвин. – Пытаешься насквозь просмотреть мои замыслы, но упорно не замечаешь то, что у тебя под носом. 
– О, вот как? – засмеялся я. – И чего же такого я не замечаю, что заметил ты?

Я пытался вести себя надменно и грубо, как подобает прежнему "мне" в такой ситуации, но Эрвин вновь заставил меня понять, что есть личности намного сильнее меня. Я заметил это и в прошлый раз: в разговоре с ним я становлюсь беспомощным маленьким мальчиком, он словно подавляет меня своей харизмой. 
– Не замечаешь, как разваливаются миры, – сказал он. – Мир людей идёт по ускоренному пути развития, буквально через пару столетий они утонут в новых технических разработках, наука поглотит человечество, и оно исчезнет. Бездна протянет ещё очень недолго, потому что Люси покинула её, и, скорее всего, тоже сотрётся. А Ад и вовсе стал обителью смерти, беспредела и неповиновения. Самому-то не стыдно, что твои подданные поднимают против тебя восстания? Король, вообще-то, должен держать всё под контролем, а ты так размяк за всё это время.
– Размяк? – всё с той же выдавленной ухмылкой повторял я. – Откуда тебе-то знать, какой я?
– Ты всерьёз думаешь, что такой сильный демон как я ни разу не возвращался в своё истинное «настоящее»? Если я не исправил свою судьбу, это ещё не значит, что я ни разу не поворачивал время вспять и не видел, каким ты был, а каким стал теперь. Это сильно бросается в глаза, в общем-то. Холодный, озлобленный ребёнок, взошедший на трон, превратился в жалкого, слезливого малыша, который только и может, что плакать о своей судьбе в жилетку своей жёнушки. Какая досада!

Какого чёрта мне все сегодня говорят о том, что я стал слабым? Подумаешь, живу ради женщины, подумаешь, не люблю сына, как это сказывается на силе или слабости? Бред какой-то.

Мэй смотрела на нас с некоторой печалью, будто была не согласна с Эрвином, но боялась перечить ему. Её страх был отчётливо виден во взгляде, в неуверенной позе, в слегка сжатых кулаках и в глазах, перебегающих то на Эрвина, то на меня. 
– Это и впрямь досадно, что малыш, за которым шла толпа демонов, теперь только и может, что посвятить свою жизнь захвату миров для кого-то другого. Дай угадаю: это ведь всё ради неё? – я перевёл взгляд на Мэй, которая тут же вздрогнула, посмотрев мне в глаза. – Ты ведь делаешь это всё ради женщины, разве нет? Так чем же ты лучше меня?
– Ты прав, – улыбнувшись, сказал Эрвин. – Я захватываю миры ради Мэй. Но едва ли демон, не удержавший собственную любимую жену, может увидеть глубину моих стремлений. Дело не только в женщине. Я уже называл тебе проблемы, которые ты упорно не замечаешь, и они есть абсолютно во всех мирах. Захватив всю власть, я решу их. Вдобавок, я навсегда уничтожу несправедливость, существующую на свете.

Я засмеялся. Возможно, я и чувствовал, что характер Эрвина сильнее моего, но никогда не ставил этого странно похожего на Бела демона выше себя. И сейчас, слыша его высокопарные речи о том, как он наведёт порядок во всей Вселенной, я ловлю себя на мысли, что возраст совсем не определяет чей-то ум. Эрвин, вроде бы, старше меня раза в полтора, а такой наивный и самоуверенный, словно прожил лет сто. Невозможно держать под контролем сразу всё, это «всё» просто развалится. А его жалобы на несправедливость и вовсе уронили его в моих глазах.
– Несправедливость? – смеялся я. – Что ты вкладываешь в это плоское понятие?
– Едва ли оно такое уж плоское. Я освободил демонов от вечного рабства, я дал им целый мир, где они могут жить и править, я уничтожил их самых злейших врагов. И где я в итоге оказался? Разве это справедливо?

Пожалуй, доля правды в этих словах есть, ему не повезло в жизни. Но какой смысл винить весь мир в несправедливости из-за одного неприятного случая с одним из нескольких миллиардов живых существ?
– Никто не виноват в том, что какой-то ангел напоследок проклял тебя. Ты драматизируешь.
– Правда? Тогда как насчёт такой истории: две девушки, родившееся в одно время в одной семье, одна из которых стала Королевой Ада, а вторая 3 тысячи лет жила затворницей в чужом ей мире, не имея в жизни никого, кроме родного отца, который все мысли отдавал своей старшей дочери. Это, по-твоему, справедливо? 
– А встретить сестру впервые за 3 тысячи лет и тут же попытаться забрать себе её любимого демона – это справедливо? – поинтересовался я, пародируя манеру разговора Эрвина.
– Это возмездие, – возразил Эрвин. – Роли меняются.
– Ну вот и твоя сменилась, дядюшка, – ехидно заметил я. – Ты всегда был первым во всём, потому что был старшим сыном, полностью закрывая собой всё, что было в младшем. Ты даже не представляешь, как этот монстр завидовал тебе в детстве. А потом ваши роли сменились – вот тебе твоя справедливость.
– Никакая это не справедливость! – воскликнул он. – Это пытка!

С этими словами он обрушил на меня град молний. Началась смертельная схватка, победителем из которой выйдет тот, чья воля к победе сильнее, потому что в физической силе мы практически равны. И нам обоим есть, что и кого защищать.