Сказки абхазского дворика. 2. Аламыс

Старейшина Адгур о мудреце Давиде

Пришёл как-то юноша к мудрейшему Давиду -- весь из себя хмурый, не по летам задумчивый. Так и хочется спросить:"Ора, маджь! Эй, товарищ, что с тобой?" Но не тот человек Давид, чтобы нарушить аламыс: ожидает, пока юноша заговорит первым.
- Шьыжьбзиа! Приветствую тебя, о, мудрейший! Мир твоему дому! Хороши ли дела твои, здоров ли сам и семья твоя?
- Мшибзиа, Леон! Проходи, гостем будешь!
Хвала Создателю, грех жаловаться!- отвечает старик на приветствие юноши.
Моё утро началось до зари, потому я и ответил на твоё " доброе утро"-- "доброго дня"!- выдержав паузу, мудрец продолжил:
Вижу, ты очень озадачен! Говори, с чем пожаловал?- спросил мудрец, усаживаясь на скамью у стола, жестом указывая гостю место напротив.
- Благодарю тебя , мудрейший! Благослови Господь дом твой, хлеб твой и соль!- прозвучало в ответ.
- Чем богаты, тем и рады! Ачей-джика, слава Богу, всегда на столе. Вино не предлагаю: молод ты, лет семнадцать, однако.
- Истинно так!- ответил юноша старцу.
Помню радость отца твоему рождению! Какой пир закатил! Сколько вина было выпито, сколько тостов произнесено, песен спето...
И вот сегодня ты, почти мужчина, пришёл не к отцу своему, а ко мне... Не спеши. Угощайся и лишь затем проясни своё решение посетить мой дом.
- Прости,- отвечает юноша,- кусок в горло не лезет! Не гостем пришёл я к тебе, старейшина! Можно сказать, по делу важному -- за мудростью!- молвил упрямец, едва сдерживая внутренний порыв!
Как нельзя купаться в горном озере, так непозволительно демонстрировать распирающие меня чувства. Однако, справляться мне с ними всё труднее: слишком тягостные вопросы в голове моей колобродят, отягощая душу отсутствием ответов.

Выслушал старейшина Давид юношу и говорит невозмутимо:
- Понимаю тебя. Пойми и ты! Один древний мудрец сказал:" Впервые волю неба я услышал в пятьдесят лет". Другой мудрец подтвердил истину словами: "Юноши -- это неоперённые стрелы".
Понял ли ты меня?
- Понял!- отвечает Леон.-
Тридцать три года предстоит мне набираться опыта, чтобы обрести мудрость! Тридцать три года предстоит размышлять, трудиться и душой и телом, чтобы затем свободно лететь "оперённой стрелой", точно попадая в цель!

Поскольку юноша не намеревался прощаться, мудрец продолжил:
- Молодые силой хороши, старики -- умом. Всему есть своя мера. А легко измеряется только поваленное дерево! Спрашивай!-
и Леон не заставил себя долго ждать:
- Мудрец! Знаю с детства важную истину:  народ наш то сохраняет, что он апсуара почитает! Без нравственных законов наших предков мы были бы ничтожны.- юноша задумался, но тут же нашёлся:
Одной рукой не похлопаешь! Потому и пришёл я к тебе за правдой и мудростью.

Старик слушал внимательно, как бы кивая головой в старой папахе, выражая согласие и одобрение.
Воцарившееся вдруг молчание прервал мудрец:
- Кто плачет наедине с собой, скорбь того велика! В чём же горе твоё?
Юноша напружинился, беспокойные брови его сомкнулись.
Было понятно: наступило время полного откровения!
И вот что Леон сказал Мудрецу:
- Нет для меня силы, более мощной и великой, чем любовь к Родине Апсны! Служить Родине -- священный долг мужчины! Мой старший брат погиб в отечественной войне народа с варварами, возжелавшими заполучить земли наши священные!
Я знаю героя только по фотографии. Он был мужественным юношей и в бою, и в смерти...
Сколько лет минуло, а горе дом наш не покидает: женщины в трауре, мужчины редко улыбаются. А всё почему!? Война проклятая пришла и не уходит...
Скажи, старец, были или нет единым народом апсаны и скартвелы?

- Нет. Не были. Но жили в мире!- с расстановкой проговорил мудрец давно выстраданную им правду.
- Скажи, старец, что разрушило этот мир?
- Случилась эта размолвка давно, даже не при жизни моего пращура. Но разрыв... окончательный... произошёл недавно.
Причина разрыва одна- единственная: плохо, когда деньги управляют человеком, а уж если богатство взяло верх над целым народом...
От деда своего знаю, как богатели скартвелы, наслаждаясь достатком и привлекая завистливых заморских врагов! Семь раз апсаны спасали скартвелов от безжалостного уничтожения захватчиками! Окрепли скартвелы, возгордились, стали презирать наш народ, называть апсанов плохими людьми...
Но последнее слово всегда остаётся за мудрецами, а потому апсаны и скартвелы ещё долго жили в согласии. И это было мудро: кинжал, каким бы острым ни был, ножны свои не режет!
Апсаны долго мирились даже с тем, что скартвелы объявили земли свои и наши -- единым государством. Так было семьдесят лет!- старик умолк, усмиряя нахлынувшие мысли. Юноша, в свою очередь,  затаился в уважительно-выжидательно, напряжённо вслушиваясь в звуки дня.
Вдруг мудрец задал совершенно посторонний вопрос:
- Знаешь ли ты, сколько стрел воин может разместить в колчане?
- Нет!- улыбнулся юноша.- Не знаю.
- Собери столько друзей, сколько стрел в колчане. Приходите на вечерней зорьке первого новолуния. Я буду ждать вас.
Если бы малые реки не сливались, большие бы не образовывались.
Иди, юноша, и помни: где есть родник, там колодец рыть не надо!
И пусть язык твой только то говорит, что аламыс велит! Иди.

Юноша встал, почтительно кланяясь мудрецу.
- Бзиала, мудрейший!
- Ибанауп! Бзиала.

Долго ещё глядел старик в сторону гор, прозревая судьбы. Сожалея о прошлом и благословляя будущее.
Весеннее солнышко пригревало, умеряя горечь пожилого мужчины, рождая веру и надежду: "Пока юноши приходят за мудростью к старикам, живы честь и совесть. Пока народ чтит Аламыс, честь и совесть останутся в почёте".