Южная Африка

Перед лицом наглого ультиматума, адресованного Великобритании со стороны Южно-Африканской Республики, нация закрыла свои ряды и отодвинула партийную полемику до более подходящего времени. Британский народ временно согласился. Волна негодования захлестнула страну и объединила людей разных оттенков политики и разных религиозных убеждений, заставив их забыть о своих личных распрях и вспомнить только тот главный факт, что они были сыновьями Империи. Правда, были некоторые, кто оставался в стороне - несколько исключений, чтобы доказать правило единодушия, существа с настолько мертвыми душами, что никогда себе не говорили: «Это моя родная земля», и которые все же смотрели на бура как объект сочувствия. Но, во-первых, это были мужчины, связанные либо по рождению, либо по семейным узами с делом африканеров; во-вторых, капризные ирландцы и политические обструкционисты, которые позировали для получения дурной славы любой ценой; и, в-третьих, чудаков и оригиналов, чье чувство оппозиции не позволяло им в любой момент плыть по течению общественного мнения. Все остальные громко кричали о шансе поддержать престиж Великобритании, а Военное ведомство было так забито заявками добровольцев на фронт, что оказалось почти невозможным даже рассмотреть их. Волнение не ограничивалось только офицерами. Вербовка шла быстро, и не только новобранцы хлынули, но и дезертиры, уклонившиеся от полковой службы, теперь вернулись и сдались, молясь о том, чтобы им было позволено понести любое наказание, а затем маршировали в бой как солдаты королевы. ! Были изданы две королевские прокламации - одна, предписывающая продление срока службы в армии до увольнения или перевода в запас солдат, срок службы которых истек или скоро истекает; другой - приказ о вызове армейского резерва на постоянную службу - около 25 000 человек получили уведомление о повторном присоединении к знаменам. Они сразу же появились в большом количестве. Улан Нового Южного Уэльса, прошедшие курс кавалерийской подготовки в Олдершоте, сразу же вызвались добровольцами и отправились к мысу среди сцен большого энтузиазма. Другие колониальные войска также стремились присоединиться к ним, и дух военного соперничества во владениях Ее Величества был удивительным и вдохновляющим.

Квинсленду выпала честь открывать мяч. Ее симпатия к политике Великобритании и ее лояльность к метрополии проявились в практической форме. В случае боевых действий она сообщила о своей готовности отправить на фронт 250 конных пехотинцев и пулемет. Новая Зеландия последовала их примеру; она также предложила две роты полностью экипированных конных винтовок за счет Колонии. Эти предложения были с благодарностью приняты. Чтобы не отставать, Западная Австралия и Тасмания сделали аналогичные предложения, и правительство Ее Величества с радостью согласилось принять по одному отряду по 125 человек от каждого. Парламент Виктории проголосовал за отправку контингента численностью 250 человек в Южную Африку, и правительства Нового Южного Уэльса и Южной Австралии активно обсуждали аналогичные меры. Это выражение колониального общественного мнения, воплощавшее в себе независимые суждения стольких свободных присяжных, на которые не влияли личные или прямые интересы, имело значение, которое, помимо того, что оно было политически важным, было в высшей степени удовлетворительным. Все владения Ее Величества, над которыми никогда не заходит солнце, в этот критический момент держались за руки в широком круге, охватывающем землю, и картина маленькой родины со всеми ее большими детьми, собравшимися вокруг нее в час нужды, была не тот, который романтика истории может позволить себе игнорировать.