Квартира

Часы показывали половину девятого. Я лежал на кровати без единой мысли в голове и смотрел в потолок.

Стоял теплый субботний вечер середины июля. Через открытое окно доносились радостные детские крики, шум возни и чей-то плач. Мимо проехала машина, потом еще одна. Снаружи бурлила жизнь, каскадом вливаясь в открытое окно лишь для того, чтобы внутри разбиться о густой, словно кисель, покой моих владений.

Я редко просто так лежу и смотрю в потолок — на самом деле, жизнь у меня довольно активная. Но сегодня я был совершенно вымотан. Усталость от рабочей недели (к слову, рабочий день у меня варьируется от стандартных восьми вплоть до четырнадцати часов кряду, это как повезет) была изрядно подкреплена необходимостью разобраться с домашними хлопотами. Я — холостяк, и б;льшая часть дня ушла у меня на стирку горы белья, накопившегося за неделю, пополнение запасов провизии в ближайшем супермаркете и кое-какую легкую уборку. Все для того, чтобы продержаться до следующих выходных. Уже довольно давно я живу в таком ритме — от выходных до выходных, от недели к неделе.

Я задумался о том, чем бы занять оставшийся вечер. Из необходимых вещей я вроде бы сделал все. Значит, можно наконец отдохнуть. Иногда субботними вечерами я навещал один из баров в центре города, но сегодня напиваться не хотелось. Смотреть кино тоже не было желания: телевизора у меня давно нет, а самому искать что-то стоящее в интернете было лень.

Вдруг меня озарило: кое-что я все-таки запамятовал. От неожиданности я даже присел на кровати. Подобные моменты часто изображают в мультфильмах загоревшейся лампочкой. Я почувствовал, как у меня в голове зажглась именно такая лампочка мощностью не меньше тысячи ватт — ощущение, когда вспоминаешь нечто важное.

Квартира.

Нет, не эта просторная трешка, в которой я живу с рождения.

Другая квартира. Квартира, перешедшая ко мне по наследству примерно два месяца назад и успешно сдававшаяся мною в аренду вплоть до прошлой среды. Квартира, арендаторы которой совершенно неожиданно съехали, даже не объяснив толком причину своего внезапного поступка.



***

Я в деталях помню наш короткий разговор с Максом, хотя он и произошел в разгар рабочего дня. Забавно, как порой незначительные вещи в точности откладываются в нашей памяти, в то время как другие, гораздо более важные, могут выветриваться моментально. Хотя, может быть, тот разговор и запомнился мне так хорошо именно потому, что был крайне необычным, если не сказать странным.

Мой смартфон зазвонил около четырех часов дня, когда я шел по коридору своего офиса к автомату с кофе.

— Мы съезжаем, — выпалил Макс, едва поздоровавшись. Голос у него был нервный и напряженный, в нем ощущалась какая-то зажатость.

С Максом и его женой Викой я встречался несколько раз — впервые во время осмотра квартиры и впоследствии во время оформления юридических документов. Вика — стройная темноглазая брюнетка — была весьма хороша собой, а Макс выделялся своей пышной светло-рыжей бородой. При разговоре или же просто в задумчивости он периодически поглаживал ее ладонью. Я представил, как он, говоря со мной по телефону, сосредоточенно почесывает свою любимую бороду.

— Съезжаете? — глупо переспросил я, одной рукой придерживая телефон, а другой пытаясь отыскать в карманах мелочь для кофейного аппарата.

В разговоре повисла тишина. Наконец до меня дошло, о чем говорил Макс.

— Почему? — поправился я.

— Вика чувствует себя здесь неуютно, — после секундной паузы произнес он. Потом более уверенно добавил: — Да и я тоже.

Сама фраза и то, как ее произнес Макс, немало удивили меня. Осознание ситуации постепенно, шаг за шагом приходило ко мне. Более простая истина пришла первой — я понял, что вскоре останусь без арендаторов, которых с таким трудом нашел. Следующий вывод оказался еще менее приятным — у них явно имелся очень серьезный повод покинуть съемную квартиру.

Макс и Вика заселились лишь в позапрошлые выходные. Какой бы ни была причина, мне так или иначе придется с ней разобраться, иначе арендаторов на долгий срок не найти. Все эти мысли вихрем пронеслись у меня в голове за считаные секунды. Я решил, что лучше будет выяснить причину как можно быстрее.

— Но почему? Вам мешают соседи?

— Нет, — поспешно произнес Макс. — C соседями проблем нет.

— Может, шум с улицы? Или в самой квартире что-то не так? — продолжал допытываться я.

Несколько секунд была тишина, потом послышался голос Макса, глухой и далекий, словно с другой планеты:

— Мы… мы просто не можем больше здесь находиться.

Это удивило меня еще больше. И еще больше не понравилось.

— Макс, я не понимаю. — Я искренне не понимал.

— Это очень… сложно объяснить. Просто прими как факт. Это наше решение, и оно окончательное.

Я понял, что больше ничего не смогу добиться.

— Хорошо, тогда давай перейдем к деталям, — предложил я, имея в виду залог и плату за три месяца вперед.

— Да, к деталям. — Голос его приобрел более деловой оттенок, но по-прежнему звучал как-то потусторонне. В нем чувствовались нотки чего-то еще, словно прячущегося за ширмой суетливости. Неуверенность? Страх? — Мы понимаем, что нарушили условия договора, и потому не требуем вернуть плату за оставшиеся полтора месяца.

Уже в который раз за несколько минут я почувствовал удивление, которое начинало приобретать свои собственные степени и продолжало увеличиваться прямо пропорционально продолжению разговора. Я стоял, тупо уставившись на кофейный автомат. Вокруг сновали, оживленно беседуя, люди. В мыслях я уже готов был настаивать, что плату вперед вернуть невозможно, и никак не ожидал, что он самолично от нее откажется. Что-то было не так.

— Насчет залога — можешь приехать и проверить квартиру, когда тебе удобно, здесь все в порядке, — продолжал Макс. На слове «порядок» его голос дрогнул.

Я прикинул в голове расписание. Я работаю менеджером в отделе продаж крупной обувной компании, и одна из моих обязанностей — встреча с клиентами (в основном с представителями магазинов, торгующих нашей продукцией), переговоры и заключение контрактов. В последние недели работы было особенно много, в результате чего я освобождался порой лишь к поздней ночи. В тот день были запланированы еще две встречи, что сулило очередной бесконечный рабочий день.

— Слушай, Макс, — начал я. — Сегодня никак не смогу, у меня сейчас работы невпроворот. Вы не могли бы остаться хотя бы до выходных, а там я бы приехал и…

— Мы не останемся здесь больше ни на одну ночь! Мы съезжаем сегодня, и точка! — выпалил он на одном дыхании, и я осекся.

В результате мы сошлись на следующем: они оставят ключи в почтовом ящике, а я после проверки квартиры переведу залог на банковский счет Макса. Он продиктовал мне номер счета, и мы попрощались.

Конечно, оставлять ключи от квартиры в почтовом ящике (хоть сам ящик и закрывается на замок) — не самое безопасное решение, но ничего лучше мне в тот момент в голову не пришло. Я предложил было встретиться где-то в городе, недалеко от офиса, чтобы он лично передал мне ключи, но Макс быстро отказался. У меня создалось впечатление, что он ни при каких обстоятельствах не хочет лично встречаться со мной.

Я чувствовал себя опустошенным. Вся ситуация была если и не громом среди ясного неба, то близкой к этому, и никак не укладывалась у меня в голове. Еще более странным было то, что Макс даже не попытался объяснить мне, в чем дело.



***

Теперь, субботним вечером, я наконец понял, что забыл проверить квартиру. Это следовало сделать по нескольким причинам. Во-первых, чтобы убедиться, что квартира в порядке, и утрясти вопрос с залогом. В этом у меня не было особых сомнений — Макс и Вика казались вполне приличными людьми, которые вряд ли стали бы ломать мебель или устраивать наркопритон. Но, как говорится, доверяй, да проверяй. Во-вторых, нужно было подготовить квартиру к долгому (скорее всего) простою без жильцов.

Она находилась в районе города, называемом Зелеными Садами. Район получил свое название благодаря двум большим ботаническим садам, занимающим добрую треть его территории. Квартира досталась мне от бабушки по материнской линии. Саму бабушку я практически не помню: они с матерью перестали общаться, когда я был еще маленьким. Причину, из-за чего отношения были прерваны, я так никогда и не узнал.

Я видел бабушку лишь однажды, на каком-то семейном празднике, когда мне было три или четыре года. Мне запомнилась ее грузная фигура в старом выцветшем платье в горошек, седые волосы, обернутые теплым шерстяным платком, и тяжелый, недобрый взгляд из-под кустистых бровей. Внешне она меня даже слегка пугала, поэтому я в тот день старался близко к ней не подходить.

С тех пор я не вспоминал про нее, пока два месяца назад в моей квартире не раздался телефонный звонок. Это оказался нотариус, который сухим голосом с насквозь фальшивым сочувствием сообщил мне о недавней кончине бабушки. Он также сказал, что, поскольку она не оставила завещания, все ее имущество переходит к единственному прямому потомку, то есть ко мне. «Все имущество», по сути, и состояло из жилплощади в Зеленых Садах да невероятного количества барахла, собранного за долгие годы и не имевшего, на мой взгляд, никакой ценности.

Впервые войдя в квартиру, я поразился, насколько много в ней хлама. Казалось, двухкомнатная квартира просто не может вместить в себя такое гигантское количество вещей. Здесь было все: подшивки старых газет и журналов, различные пожелтевшие бумаги, шифоньеры, трюмо и тумбочки (больше, чем надо), несколько столов, великое множество странного вида статуэток, предназначение которых мне было неизвестно, картины, многим из которых не хватало места на стенах, поэтому они были просто сложены за шкафами.

Но больше всего было книг. Книжные шкафы огромными глыбами высились в каждой из двух комнат и в прихожей. Помимо этого, немало книг было свалено на столах или попросту валялось на полу. Помнится, я был немало удивлен — значительная их часть по тематике относилась к эзотерике, мистике и черной магии. Большинство книг на вид были не просто старыми, а прямо-таки древними. Хрупкие пожелтевшие страницы в старинных кожаных переплетах, казалось, могли рассыпаться в прах от одного прикосновения.

Я взял одну из лежавших на столе книг в черной обложке, название которой было напечатано неровными латинскими буквами и гласило: «Necronomicon». Книга была на незнакомом мне языке и выглядела довольно потрепанной. Ее явно не раз перечитывали. В глаза бросился прямоугольный канцелярский штамп в самом низу первой страницы. На нем синими чернилами значилось: «PROPERTY OF MISKATONIK UNIVERSITY. ARKHAM, MASSACHUSETTS» . Автором значился какой-то араб, имя которого вылетело у меня из головы, как только я вернул книгу на место.

Чтобы избавиться от всего этого хлама, я пригласил местного старьевщика. То был высокий и очень худой мужчина лет шестидесяти, обладавший забавной подпрыгивающей походкой, из-за чего он напоминал кузнечика. Старьевщик, не отличавшийся словоохотливостью, молча осмотрел бабушкины вещи и согласился забрать часть из них. Дойдя до книг по черной магии, он нахмурился, но взял и их, заплатив за всё сущие копейки. Тем не менее я был доволен — после его визита квартира стала выглядеть гораздо просторнее и светлее. С оставшимся бабушкиным барахлом я разобрался просто — снес все на ближайшую свалку. Единственное, что я оставил, — небольшую записную книжку (судя по всему, служившую бабушке своеобразным дневником), решив изучить ее на досуге.

В результате моих усилий квартира стала выглядеть весьма пристойно. Поначалу я думал продать ее, но, учитывая состояние рынка недвижимости, решил пока подождать и сдать жилплощадь в аренду.

Следующие несколько недель я был занят поиском жильцов. Один из моих близких друзей, работавший агентом по недвижимости, дал мне пару полезных (а главное, бесплатных) советов насчет грамотного оформления объявления. Спустя несколько недель и несколько визитов потенциальных жильцов, осмотревших квартиру, но по различным причинам отказавшихся, мне все же удалось договориться с Максом и Викой. Цену пришлось немного сбить, но я был рад, что хотя бы одной проблемой в моей жизни стало меньше.

Теперь все надо начинать по новой.



***

Я миновал мост и выехал на проспект Гагарина — главную улицу Зеленых Садов. Перпендикулярно проспекту в обе стороны ответвлялись многочисленные улочки. Повернув на перекрестке, я отправился вверх по холму и вскоре въехал во двор.

По периметру стояло несколько девятиэтажных домов. Уличные фонари окрашивали почти пустой двор в неестественный оранжевый цвет. Недалеко от нужного мне подъезда на лавочках сидела молодая компания и о чем-то оживленно беседовала, потягивая пиво. Окна бабушкиной квартиры на седьмом этаже были темными, чего и следовало ожидать.

Почти такой же темной была и лестничная площадка седьмого этажа. Четыре квартиры, две справа от лифта, две слева. Моя была крайней слева.

Сразу же вспомнились мои первые несколько визитов сюда. Осматривая квартиру, вынося мусор и приводя потенциальных жильцов, я то и дело ловил на себе настороженные взгляды соседей. Уверен, что несколько пар глаз постоянно следили за моими действиями через глазок. Однажды, когда я выносил очередную порцию мусора из квартиры, я увидел старушку, наблюдавшую за мной из-за чуть приоткрытой двери, соседней с моей. Старушка была практически кукольного роста, худощавая, в домашнем халате и очках с толстыми, прямо-таки толстенными стеклами. Она смотрела на меня недоверчиво и даже испуганно, словно ее застали за поджиганием кнопок в лифте. Я натянул на лицо профессиональную улыбку и вежливо поздоровался, но старушка резко отступила назад и захлопнула дверь с такой силой, что с потолка едва не посыпалась штукатурка. Поразительно, откуда у хрупкой старушенции такая недюжинная сила. Следом послышался звук набрасываемой на дверь цепочки.

Никто из соседей никогда не пытался завязать со мной разговор — все только наблюдали. Не заметить особого отношения к себе я не мог. Разбирая бабушкину библиотеку, я сложил два и два и понял, что увлечение бабушки мистикой не прошло здесь незамеченным. В доме ее явно недолюбливали. Скорее всего, даже побаивались. Но мне было все равно — пусть следят сколько влезет, хоть целыми сутками. Никаких неудобств лично мне это не доставляло.

…Квартира встретила меня полнейшим мраком. Окна, судя по всему, были закрыты, поскольку снаружи не доносилось ни единого звука. Стояла абсолютная, девственная тишина, и казалось кощунственным нарушать ее. Воздух в квартире был застоявшимся, словно здесь никто не жил как минимум пару месяцев. Пахло чем-то кислым, не резко, но весьма отчетливо. Мне показалось, я даже уловил слабый соленый, словно морской, запах. Откуда мог появиться подобный аромат в бабушкиной квартире, было для меня загадкой.

Я нашарил в темноте выключатель. Лампочка в прихожей пару раз мигнула, но загорелась. Свет немного взбодрил меня — только теперь я осознал, что предыдущие несколько минут провел в заметном напряжении.

На первый взгляд квартира находилась в полном порядке. Размышляя о возможных источниках необычного запаха, я направился открывать окна поочередно во всех комнатах. На кухне я проверил газовый вентиль (закрыт), затем проинспектировал холодильник (пуст) и кран (тоже закрыт). Пока претензий к Максу и Вике у меня не было — перед уходом они явно не поленились прибраться и проверить основные коммуникации.

И все же в квартире что-то было не так, и это отчетливо угадывалось в окружающей атмосфере. Я изо всех сил пытался отвлечься праздными мыслями, но все равно не мог отделаться от странного чувства тревоги. Напряжение словно висело в воздухе. Я вспомнил фразу Макса: «Вика чувствует себя здесь неуютно. И я тоже». Кажется, я начинал чувствовать то же самое. Ощущение грядущей беды, ожидание удара — вот на что это походило. Еще более странным было испытывать беспокойство, не имеющее под собой ни единой видимой причины. То был совершенно безотчетный страх перед чем-то, что я никак не мог уловить. За исключением странного запаха, который понемногу выветривался и теперь едва ощущался, в квартире не было ровным счетом ничего необычного или опасного.

Я задался вопросом — почему это ощущение возникло именно сегодня? Ведь я бывал здесь множество раз и никогда ничего подобного не чувствовал. Не слишком обрадовавший меня ответ нашелся быстро: я впервые находился в квартире ночью.

Тишину разорвал резкий шум, от которого я в буквальном смысле подпрыгнул. Он казался шипящим и гудящим одновременно, словно нестройный хор десятков тысяч гадюк. Звук был хлесткий, в нем явственно сквозила ярость.

В первые несколько секунд я не мог понять, что происходит. Потом, взяв себя в руки, сообразил, что шум доносится со стороны ванной. И сразу догадался, что это.

Кран. Кто-то включил в ванной кран, причем на полную мощность. Звук, издаваемый старыми трубами, был настолько громкий, что я не сомневался — оба крана отвинчены до упора. На ватных ногах я вышел из спальни и направился в сторону ванной, которую еще не успел проверить.

У двери ванной я замешкался. Мозг лихорадочно перебирал причины, по которым вода могла произвольно хлынуть из крана. Разумных объяснений не находилось. Для того чтобы пустить воду, краны должен кто-то открыть.

Пересилив себя, я включил свет и вошел. Мои предположения подтвердились: вода мощным потоком хлестала из обоих кранов, расположенных над ванной и раковиной. Я спешно закрутил их. Вновь наступившая тишина отозвалась легким звоном в ушах.

Помещение выглядело совершенно нормально, так, словно ничего не произошло. Никаких следов на полу, на зеркале или на кранах — ровным счетом ничего необычного. Возможно, мне даже хотелось что-то найти: какой-то след, отпечаток, да хоть что-нибудь, что могло бы пролить свет на этот необычный эпизод. В подобной ситуации очень легко поверить, что все это — галлюцинации, вызванные хроническим переутомлением на работе.

Случившееся лишь несколькими секундами ранее происшествие уже начало постепенно меркнуть и казаться иррациональным. Открытые чьей-то таинственной рукой краны выглядели теперь скорее сном, ночным кошмаром, игрой подсознания, подпитанного туманными фразами Макса. Возможно, моя психика привела в действие какой-то лимитатор, некий психологический инстинкт самосохранения, не позволивший слететь с катушек сразу же после встречи с чем-то явно необъяснимым.

Я уже не сомневался: к завтрашнему утру инцидент с кранами будет казаться лишь причудами старой сантехники…

И тут зазвонил телефон.

В пустой квартире звук по-настоящему оглушал. Телефон находился в спальне, в дальней части квартиры. Неуверенной поступью я пересек прихожую и вошел в комнату. Я не мог взять в толк, кто бы звонил мне в такое время. Никто не знал, что я сейчас находился в квартире в Зеленых Садах. Конечно, это могли быть знакомые моих бывших арендаторов, не знающие, что они переехали. Да, разумеется, так и есть. Но уверенности в этом я не чувствовал. Скорее наоборот: я был убежден, что кто-то — или что-то — пытается дозвониться именно мне.

Ощущение нереальности улетучилось. Теперь не оставалось сомнений, что все происходит наяву.

Телефон все звонил, а я стоял рядом, не решаясь протянуть руку. Такое простое и такое знакомое действие — ответить на звонок — казалось настоящим подвигом. Наконец я рывком снял телефонную трубку и дрожащим голосом произнес:

— Алло?

Молчание.

Из трубки не доносилось ни звука. Ни дыхания, ни посторонних шумов. Лишь легкие потрескивания на линии.

Я тоже молчал. Так прошло несколько бесконечных секунд. Стоя с прижатой к уху трубкой, я осознал, насколько разной бывает тишина. Есть безмятежная тишина, есть тишина благоговейная, есть торжественная. А есть тишина давящая, пугающая, словно сотканная из напряженного ожидания. Именно такая тишина окутала меня своими цепкими объятиями.

Затем раздались короткие гудки: трубку на том конце повесили.

С некоторым облегчением я выдохнул — и в этот момент в доме погас свет.

Я оказался один в полной темноте, до боли в костяшках пальцев сжимая телефонную трубку и различая лишь свое прерывистое, частое дыхание.

И все же я ошибся — в квартире я был не один.

Спустя несколько секунд после того, как пропал свет, я начал различать звуки, подобных которым никогда в своей жизни не слышал.

Это были негромкие клокочущие, булькающие звуки, совершенно точно не принадлежавшие ни человеку, ни животному. Было в них что-то ненатуральное, что-то совершенно неземное, потустороннее.

Звуки шли из гостиной.

Я нащупал в кармане телефон и включил фонарик. Тоненький луч осветил спальню. Света было совсем мало, но лучше уж так, чем в полной темноте.

Клокотания не прекращались, но периодически менялась их тональность. Они звучали то громче, то тише — словно существо, издававшее их, пыталось что-то сказать.

Меня охватил абсолютный, всепоглощающий ужас. Крупная дрожь сотрясала тело. До меня вдруг дошло — чтобы добраться до входной двери, надо пройти мимо гостиной. Разум захлестнула паника. Инстинкт самосохранения настойчиво гнал меня из квартиры, куда угодно, лишь бы подальше отсюда, но я понимал: необходимо увидеть и разоблачить источник непонятных звуков, разрешив все раз и навсегда.

Во рту пересохло. Стуча зубами, я на цыпочках подошел к дверям гостиной и заглянул внутрь.

В комнате было невероятно холодно. Света фонарика не хватало, чтобы увидеть источник звука с порога. Пришлось сделать шаг внутрь.

Что-то происходило в дальнем углу комнаты.

Я направил туда луч света и — о небеса! — я увидел это.

Существо, представшее передо мной в неровном, дрожащем луче света, с трудом поддается описанию.

Оно стояло спиной ко мне, в самом углу. Поначалу я заметил лишь слегка сгустившуюся в этой части комнаты темноту, но вскоре различил высокую, почти до потолка, неестественно тонкую, темную фигуру, контуры которой слегка подрагивали, практически сливаясь с окружающей обстановкой. У фигуры четко различалась вытянутая, цилиндрической формы голова, прямоугольное туловище и две длинные конечности, напоминавшие не то руки, не то щупальца, свисавшие почти до пола. Тень, словно облаченная в темный саван, парила сантиметрах в двадцати над полом.

Сомнений быть не могло — звуки издавало именно это существо.

В тот момент, когда оно начало медленно оборачиваться ко мне, мой рассудок помутился. Я едва могу восстановить в памяти последующие события. Помню, как спустя какое-то время, истошно вопя, выскочил на лестничную клетку и, перепрыгивая через несколько ступенек сразу, сбежал по лестнице на первый этаж. При этом мне все время казалось, что существо гонится за мной, паря над ступеньками лестницы с невероятной скоростью. Все было как в тумане, а я практически ничего не соображал от обуявшего меня дикого ужаса.

Совершенно не помню, как добрался домой в ту ночь. Пришел в себя я уже на рассвете, дома, на полу в собственной кухне, с поседевшими висками и с пустой бутылкой «Джонни Уокера» в руке.



***

Спустя два дня, несколько оправившись от шока той страшной ночи, я случайно наткнулся в своих бумагах на маленькую книжицу в потрепанной коричневой обложке. То была бабушкина записная книжка, которую я прихватил во время уборки квартиры, а с тех пор совершенно о ней забыл.

Тонкие страницы пожелтевшей дешевой бумаги будто снова перенесли меня в ту проклятую квартиру в Зеленых Садах. Интуитивно я чувствовал, что в неказистой книжице могут оказаться ответы на некоторые вопросы о произошедшем со мной кошмаре. Я не был до конца уверен, что хочу их знать.

Сделанная в виде коротких отрывистых заметок без дат, записная книжка была сплошь исписана корявым бабушкиным почерком, так, что б;льшая часть совершенно не поддавалась расшифровке. Кроме того, отдельные куски и вовсе были на каком-то незнакомом мне языке — как потом выяснилось, на латыни.

Ниже я привожу те заметки, которые мне удалось разобрать. Представляю их на ваш суд без всяческого редактирования с моей стороны. Возможно, тогда и вы ощутите частицу того неописуемого страха, который почувствовал я, осознав, с чем мне пришлось столкнуться в ту ночь в бабушкиной квартире.

«…ритуала… Все тайны мироздания, этого и других миров… Альхазред пишет, что нужно соблюсти все условия. Звезды должны сойтись… Слова, которые нужно произнести в правильный момент… И Tsalal придет…»

[Далее следовал внушительный кусок текста на латыни. Я пробовал перевести несколько предложений через онлайн-переводчик, но безрезультатно — тот лишь выдал поток бессвязного бреда, где чаще всего повторялись слова «тьма», «звезды», «вызов», «посланник», и практически в каждом предложении — Tsalal. После этого текст вновь был на русском.]

«…Пришел. Высокий, до потолка. Вместо рук — щупальца… Запах, такой соленый, как у моря… Сошел со звезд… Рассказывал о других мирах… В каждом из миров есть двери, двери между мирами… На Земле тоже есть. Можно совершить переход из одного мира в другой, но не в любой момент… Только избранные…»

[Вновь несколько предложений на латыни, прерванные фразой, жирно подчеркнутой три раза так, что бумага в этом месте порвалась.]

«…Араб предупреждал, что не всему, что говорит Tsalal, можно верить… Опасен… Проявлять осторожность…»

[Здесь почерк изменился, стал отрывистым, нервным, словно заметки делались в спешке.]

«…Плато Лэнг существует… Антарктика… Скрыто от глаз людских… Место перехода между мирами, главное на Земле… Раса Великих Древних…»

[Следующие несколько предложений густо зачеркнуты.]

«…Сегодня снова пришел. Не могу понять… Не должен был, я не вызывала… Как всегда, техника сходит с ума, потом выключается электричество. Звонок телефона возвещает о скором прибытии, но если поднять трубку, в ней — тишина… Вероятно, излучает сильные электромагнитные волны, влияющие на наш мир…»

«…Снова рассказывал… Этот мерзкий голос, не могу выносить его клокотания… Не хочу слушать его… Но все равно слушаю… Закрываю уши руками, но он все время звучит у меня в голове…»

[Снова несколько коротких фраз на латыни.]

«…Не уходит. Появляется произвольно. Араб ничего не пишет, как избавиться… Не отпустит… В отчаянии… Нет… Клокотание, это ужасное клокотание…»

[Далее и до конца записи становятся совершенно неразборчивыми.]



Я захлопнул записную книжку, с трудом подавив желание отбросить ее от себя. Вместо этого я взял старую тарелку, положил в нее бабушкину рукопись и поднес к ней зажигалку. Наблюдая за тем, как языки пламени медленно, но верно поедают коричневую обложку и превращают в пепел страшные слова, скрытые в ней, я испытывал смутное чувство: нечто среднее между очищением и освобождением.

Вскоре все было кончено.



***

Спустя пару месяцев я с любопытством смотрел в новостях сюжет о крупном пожаре в многоэтажном доме, расположенном в Зеленых Садах. Еще до того, как появилось изображение, я уже знал, что увижу.

Не ошибся. На экране замелькал тот самый дом. Оператор взял крупный план: в окнах бабушкиной квартиры бушевал огонь, метр за метром слизывая все на своем пути. Снаружи окна уже покрылись густым слоем копоти.

Среди возможных причин называли проблемы с газовым котлом, приведшие к взрыву. Жертв, к счастью, не было. Пожар слегка затронул соседние квартиры, но в целом все обошлось. Как обычно в таких случаях, корреспондент сообщил, что «ведется следствие».

Следствие могло вестись сколько угодно, это было не важно. Оставалось надеяться, что все получилось и существо, которое бабушка в своих записях именовала Tsalal, навсегда покинуло Землю. Все было рассчитано правильно — без человеческих жертв, но так, чтобы в определенную ночь проклятая квартира захлебнулась огнем, а ее нутро превратилось в груды серо-черного пепла…

Я гордился собой.



***

Через какое-то время мне выплатили компенсацию за уничтоженную квартиру, благо я застраховал ее сразу после вступления в права наследства. Сделай я это незадолго до исполнения своего плана, пришлось бы отвечать на множество неприятных вопросов. Страховые ищейки все равно чуяли подвох и пытались разнюхать что-то о моей причастности к взрыву, но не смогли ничего доказать.

Я лишь уповаю на то, что со временем мне хватит сил забыть это существо и все связанные с ним события. Потому что до сих пор почти каждую ночь я вижу это в своих кошмарах. Каждый раз, когда высокая узкая тень начинает поворачиваться ко мне, я просыпаюсь — с громким криком.