Кольцо Саладина. ч2. 13

Мы замерли.
- Что это может быть? – тихо спросил князь?
- Чёрт его знает, - так же тихо ответила я. – Всё, что угодно: от соседей до коменданта.
Стук повторился. Князь сел на постели и взял меня за руку.
- Если комендант, не бойся, я тебе дам парабеллум, - сказал он, и я тихо фыркнула.
- Если комендант, то стук был бы более требовательный, - сказала я рассудительно.
- Логично, - сказал князь. – Это кто-то пришёл за солью, – он посмотрел на часы. - В полдвенадцатого ночи всегда идут либо за солью, либо грабить с особой жестокостью. Открываем. Если что, стреляем на поражение.
- Эй, изгнаннички! – раздался из-за двери знакомый голос. – Вы там ещё живы?
- Татка! – засмеялась я и кинулась открывать.
- Тут-тут-туду! - Татка с двумя звякающими пакетами в руках и хитрым видом въехала в комнату.
- Продовольственная программа в действии! – торжественно объявила она, суя мне оба пакета. Немножко пожрать и чайник вам взяла до завтра у девок.
- А как же они?
- У них ещё электрический есть, - безапелляционно махнула рукой Татка. - А я простой забрала. Только его надо в кухне караулить, а то унесут.
- А ты не подумала со своим чайником, что у нас интимный момент? – напустилась я.
- Подумала! - сварливо ответила Татка. – Но я же вижу – у вас свет.
- Сексуальная революция, - подал голос князь, - открыла возможности новым дерзким начинаниям. Акт любви - в свете юпитеров и при скоплении большого количества наблюдателей.
- А можно, я вашу сексуальную революционерку уволоку на минутку? – сквозь смех проговорила Татка.
Она вытащила меня в коридор и сделала таинственный вид.
- Я, конечно, дико извиняюсь, - начала она, - я бы не пошла вам мешать, но есть обстоятельство.
- Ну? – спросила я. – Пришельцы прилетели?
- Угадала, - сказала она. – Полчаса назад тебе звонил некто Юра Шведов. Надеюсь, ты его ещё помнишь?
Я выдохнула воздух и помотала головой. Честно сказать, я начисто забыла всё, что не имело отношения к князю.
- Господи, как он дозвонился? – изумилась я. – Ты же знаешь, у нас тут выше третьего этажа не бегают.
- Вот, прибежали, - сказала Татка. - Я ходила вместо тебя, а что мне было делать?
- Что ты сказала?
- Что ты сидишь в Ленинской библиотеке, - съязвила Татка. – Сказала, что у подружки ночуешь, вы вместе готовите доклад. Он в третий раз, между прочим, звонит. Я подумала…
Дверь нашего временно обиталища отворилась, появился князь с чайником в руке.
- Налил воды и только потом сообразил, что кипятить не на чем, - смущённо объяснил он.
- Кухня там, туда нужно идти, вон туда! – Татка махнула рукой вдаль. – Мы сейчас тоже придём!
Князь с чайником послушно потопал по коридору, Татка проводила его глазами.
- Слушай, он у тебя такой остроумный, прелесть…
Она повернулась ко мне и вперилась глазами.
- Что мне делать? – спросила она озабоченно.
- Ты хочешь сказать, что мне делать? – спросила я в тон.
- А если он опять позвонит? Завтра с утра? Или… когда ты опять будешь на интимном рандеву?
- Нет, мне всё-таки, удивительно, как он дозвонился. Даже у моих родителей не получалось.
- Поэтому я и прибежала, - сказала Татка. – Я же должна была тебя предупредить. Какая там сила чувств.
- Ага, поэтому ты полчаса сидела и ждала, - напомнила я.
- Я не сидела! Я бегала чайник искала… Не могла же я прийти без предлога…
- Ты комнату-то эту как нашла?
- Коменданту на лапу сунула.
- Я тебе потом отдам…
- Да ладно, разберёмся… Ну так что, я неправильно сказала?
- Что ты! Спасибо тебе за заботу, - я чмокнула её в щёку. – Всё ты правильно сказала. Но я не хочу думать об этом сегодня, - процитировала я Скарлетт, - подумаю об этом завтра. Пойдём, мы как раз хотели устраивать перекур, - я подхватила Татку под руку. - Пошли, ты нам нужна. Есть один вопросик.

Кухня была в этот час на удивление пустынной, словно её специально освободили для наших посиделок, под чайником уютно горел голубой огонёк, князь задумчиво курил, мирно устроившись на подоконнике, и я опять, в который раз, невольно залюбовалась линиями его тела, непринуждённой позой, кистью руки, расслабленно брошенной на поднятое колено… Каждый раз, когда я ловила глазами что-то красивое в нём, во мне поднималось странное, немного грустное чувство, похожее на гордость. И непонятно было, отчего грусть, и непонятно было, почему гордость. Но это так сильно меня захватывало, что даже немного пугало. Я словно не верила, что этот человек увлечён мной, мне казалось, что это какая-то ошибка, что он исчезнет - исчезнет опять, и останусь я одна в непонятной немой тоске… И я впадала в какое-то созерцательное оцепенение, мне хотелось насмотреться, впитать его всего в себя, впечатать, словно слепок, чтобы хоть что-то оставить, унести с собой…
«У него такие руки, что хочется, чтобы они тебя обнимали, - вспоминала я опять Милкино. – У него такая походка, что хочется, чтобы она имела к тебе отношение, чтобы он этой походкой шёл к тебе».
И вот всё это имеет ко мне отношение. Чего ещё мне нужно? Эти красивые руки меня обнимают, этой походкой идут ко мне, эти глаза смотрят на меня, эти губы…
Я опомнилась только, когда Татка ткнула меня в бок, предлагая сигарету.
- Ну, что у тебя за вопросик? – поинтересовалась она.
Я взяла сигарету. Нет, положительно нельзя мне находится возле князя, всё внутри сбивается, и думаю чёрт знает о чём… А он, наверное, устал. У него была ответственная репетиция, завтра – выступление, ему бы отдохнуть, отоспаться, а я тут с глупостями… Но ему ведь, кажется, тоже интересно…
- Значит, так, - я максимально сосредоточилась и повернулась к Татке. - Как ты считаешь, что может обозначать такая фраза: народ присягает Карлу?
- Какому именно Карлу? – немедленно спросила Татка, как я и предполагала.
Она отошла к стене и принялась заглядывать за плиты, явно что-то отыскивая.
- Чей будет Карл сей? Стюартов? Бурбонов? Валуа?
- Вот это и надо установить, - сказала я. - Ты эту фразу услышала, и тебе надо её понять.
- По одной этой фразе невозможно ничего установить, - отозвалась Татка, шаря за плитами. - Их до хренища было, Карлов этих… Слушайте, а вот интересно: на всех этажах одна система, - она удовлетворённо выволокла страшненькую консервную банку с потушенными в ней окурками и водрузила на стол. - Везде хрустальные пепельницы в одном месте прячутся. Удобно, да?
Она придвинула табуретку и уселась, а я прислонилась к князю, сразу почувствовав спиной тепло, а душой – покой и уют.
- Короче, - Татка отогнала рукой дым. – Сама знаешь, Карлов полно. Английские, французские…
- Шведские, - кивнула я.
- Вот именно. Гишпанские… Карл Великий, Карл Анжуйский, Карл Очарованный, даже Лысый… И всем народы присягали. Что там за народ-то?
- Я ошибся, - вдруг сказал князь, молчавший всё это время. - Не народ. Магнаты.
- Магнаты... – Татка с любопытством посмотрела на него. Было видно, что слово «магнаты» она ожидала услышать от него меньше всего. - Ну да, и магнаты присягают. Само собой... В чём дело-то, что вы ищете?
- Эпоху мы ищем, - сказала я. – Япоху.
- Ах, япоху… - Татка стряхнула пепел в банку. – Для япохи данных мало.
- А если допустить, что в этой связи были упомянуты Клевань и Несвиж.
- Ну, это другое дело, - сказала Татка. - Если совместить Карла, Несвиж и Клевань, получится… получится примерно семнадцатый век. Несвиж и Клевань – это просто города. Они и сейчас есть. Несвиж в Белоруссии. А вот в сочетании с Карлом – однозначно это Речь Посполитая и её политика со Швецией.
- Я так и думала, - сказала я. – А севернее Несвижа что может быть? Не помнишь? Что может быть к северу от Несвижа?
- А что там к северу?.. Ну, Минск на севере, - Татка задумалась. - Дальше Литва, Латвия там вверху. А Клевань, по-моему, на Украине сейчас. Если это Речь Посполитая, то это всё внутри одних границ было. Короче, завтра на карте посмотрим. Тебе что надо-то?
- Проверяю одно предположение.
- Двенадцать ночи, - развеселилась Татка, - самое правильное время для предположений. - Ну, я вам помогла? Ещё вопросы есть?
- Вообще, могут быть, - сказала я. – А пока нужны материалы о Салах-ад-Дине. Много. Всё, что есть во всех библиотеках и хранилищах Москвы.
- Ух ты! – восхитилась Татка. - Ты хочешь найти какие-то сведения о кольце?
- А что мне ещё остаётся делать? Надо проверить предположение, которое я услышала в музее.
- А как тебе сказали в музее, повтори поточнее, - попросила Татка. - Я помню только в общих чертах.
- Ой, мне там пришлось соврать… - я задумалась, вспоминая. – Дело в том, что, пока я стояла над витриной с кольцом, пока я на него смотрела, у меня было чёткое ощущение, что камень в нём поворачивается. Его можно повернуть в разные стороны. В разных плоскостях.
- А почему ты так подумала? – дотошно спросила Татка. – Почему это тебе в голову пришло?
- Я не подумала, - поправилась я. – Я как бы вспомнила. В моей голове словно фильм прокрутился, как я беру это кольцо, поворачиваю камень и…
- И что? – одновременно спросили князь и Татка.
- И что-то должно было произойти, - сказала я. – У меня даже в ушах загудело. Но тут подошёл Движанский, начал говорить, в общем, всё пропало. И нужно было проверить, действительно ли поворачивается камень. В руки мне кольцо, конечно, не дали бы, поэтому я и соврала. Сказала, что читала о похожем кольце в исторических документах. Что оно является неким ключом. И тут мне сказали о Саладине. Что по некоторым сведениям, это кольцо и было ключом. Точнее, пропуском. Благодаря этому кольцу из Иерусалима были выведены крестоносцы.
- Ах, вон что… - протянула Татка. – Возмездие сарацинов, ясно. Но вообще-то христиан Иерусалима банально выкупили. Перелили святое золото на бренные монеты и откупились. При чём здесь кольцо? Или это Саладину вручили это кольцо, и он при виде его расщедрился и выпустил кровных врагов своих живыми из города?
- Вот это я и хочу выяснить, - сказала я.
- А можно вопрос? – спросил князь. – Кто такой Движанский?
- Движанский? – я оглянулась на него. - Это сотрудник музея в Керчи. Руководитель школьного кружка при музее. Он рассказывал мне о дольмене.
- О дольмене? – князь повернулся ко мне. – И что там с дольменом?
- А ты что, не рассказала своему другу про музей? – удивилась Татка.
- Ну, когда? – я пожала плечами. - Мы практически не виделись…
- У-у… ну, это надолго, - сказала Татка. - Ладно, я тогда пошла, а вы тут делитесь впечатлениями. Только заберите одеяло, а то я запрусь. – Она погасила сигарету. – Литературы по Салах-ад-Дину, конечно же, полным-полно. Кстати, она помахала пальцем. – Как раз завтра тебе придётся этим заниматься. Там кто-то на втором курсе будет писать реферат. Завтра запрос принесут на публикации.
- Отлично, - сказала я. – Всё прямо само в руки плывёт…
- Да уж, - сказала Татка поднимаясь. – Нам бы только дожить до рассвета.