Мистические истории, часть 3. Шаги за спиной

В моей жизни был короткий период, когда я работал в Менделеевской детской школе искусств, замещая педагога и концертмейстера, ушедшую в декретный отпуск. Надо признаться, самой главной сложностью в работе в подмосковном посёлке Менделеево было время, которое приходилось тратить на поездку до школы. Жил я на юго-восточной окраине Москвы, и добирался до работы аж три часа четырьмя видами транспорта — автобусом, метро, электричкой, маршруткой от станции Крюково...

Естественно, когда зашла речь о том, чтобы выставлять учеников в классе саксофона, где я работал аккомпаниатором, на конкурс, проходивший в соседнем с Менделеево Зеленограде, а этот конкурс начинался в полдевятого утра, добраться до него общественным транспортом с Юго-востока столицы было просто нереально.

И директор школы разрешила мне остаться переночевать прямо в школьном здании, благо, в учительской стоял весьма неплохой диванчик, на котором можно было с комфортом поспать.

Я догадываюсь, что читатели подумали, что речь идёт о достаточно современном здании в три или даже больше этажа, с красивым ремонтом, сверкающими полами, вымощенными блестящей плиткой, стенами приятного абрикосового или зеленоватого оттенка, мощными металлическими дверьми, напичканными музыкальной аппаратурой классами, и тому подобное.

Увы и ах. Когда я впервые приехал в Менделеево на собеседование, честно признаюсь, что я не сразу нашёл это невысокое и ничем не примечательное старенькое строение, окружённое подобными ему неказистыми обшарпанными домишками. Двухэтажное здание Менделеевской школы искусств выделялось среди них разве что добротно выкрашенными белой краской стенами.

Внутри же я был искренне и весьма неприятно поражён тем, что увидел. Не такой мне виделась детская школа искусств! Полы из грубых досок. Деревянные, зловеще потрескивающие под ногами лестницы, ведущие на второй этаж. Выкрашенные в грубоватый зелёный цвет коридоры и классы. Старые расстроенные пианино и рояли. Распахнутые настежь двери (на замок закрывались только два или три класса, где была какая-то аппаратура, и то, оставляемая самими сотрудниками на работе). Всюду, казалось, царило полнейшее запустение.

Если бы не пробегавшие по коридорам весёлые ученики да компьютеры в кабинетах завуча и директора, можно было подумать, что школьное здание — декорация к какому-нибудь фильму о путешествиях во времени, в котором путешественники летели сквозь годы в эпоху правления Сталина, или даже самого Ленина!

Учительская же резко контрастировала со всем, что можно было увидеть в школе.
 
Это было небольшое уютное помещение, в котором, как я уже упоминал, стояли диван, несколько стульев, пара вместительных шкафов для посуды, пара холодильников и широкий стол, на котором красовалась современная микроволновая печь. Стены учительской были увешаны мудрыми изречениями и простенькими «печатными» православными иконами и календарями. В учительской, даже если ты замотался и взмыленный прибежал с дороги сразу в класс и не забежал по пути в магазин, всегда можно было найти и хлебушек, и печенье, и чай или кофе, чтобы быстро «заморить червячка» и утолить жажду. Там же мы, педагоги и концертмейстеры, и даже завучи, собирались, чтобы поговорить и о делах, и просто по-человечески, о наболевшем.

И вот настал тот день, когда я должен был остаться ночевать на работе. Директор любезно оставила мне открытым кабинет завуча, чтобы я немного поработал за компьютером перед сном над своим романом (я как раз в те дни дописывал вторую книгу «Данькиных сказок»). Разумеется, я весь ушёл в работу (поужинал прямо у компьютера, чтобы не особо отвлекаться от дела), и, когда сообразил, что глаза уже предательски съезжаются «в кучку», было уже за полночь.

Я сохранил свою работу, выключил компьютер, вышел из кабинета и только в тот момент осознал, что я на работе остался совсем один. Все коридоры освещались лишь зеленоватыми светящимися табличками с надписью «Выход». Во всех классах был потушен свет. Кругом, кроме сверкающего уютным светом современных энергосберегающих ламп кабинета замдиректора, царил жутковатый зеленоватый полумрак.

Чтобы дойти до учительской, нужно было спуститься по лестнице на первый этаж и пройтись из конца в конец по коридору. Где включался свет на лестнице, я не знал. Зелёный полумрак словно сковал мои движения. Я начал спуск, и мне показалось, что ступени трещат как-то странно. Будто бы по лестнице следом за мной идёт ещё один человек. Я остановился и оглянулся назад. Никого. Я повернулся, чтобы продолжить спуск. Вдруг ступенька подо мной отчётливо скрипнула, и одновременно с этим я услышал подобный же звук чуть сзади себя!

Меня сковал леденящий ужас. На негнущихся ногах я спустился на первый этаж и побрёл по мерцающему в полумраке зелёному коридору к учительской. Не успел я пройти и пяти метров, как за моей спиной отчётливо раздались звуки шагов! Это были довольно странные звуки, тихие и слегка шелестящие, будто за мной шла миниатюрная девушка. Я снова резко обернулся. И опять никого. Если призрак и хотел показать свое присутствие, то он ничем не выдал свой истинный облик.

Я стремглав кинулся в учительскую, благо, коридор был совсем не длинным. И уже в учительской зажёг верхний свет и плотно закрыл за собой дверь. Звуки шагов исчезли. Неведомое привидение, видимо, не решилось проследовать за мной туда, где висели иконы и даже тексты некоторых молитв. Я решил не экспериментировать, и уже до следующего дня, когда нужно было ехать в Зеленоград, не покидал гостеприимную учительскую.

Сон в ту ночь был очень беспокойным. Я не запомнил его деталей. Но в памяти почему-то остался образ одетой в длинное белое платье странной девушки, которая ни разу так и не повернулась ко мне лицом.

Утром я проснулся свежим и полным сил. В окно светило яркое солнце. Наскоро позавтракав, я с опаской выглянул в коридор, но он выглядел, как всегда, когда я приезжал на работу — коридор и коридор, ничего особенного. И ни единого леденящего сердца звука.

На конкурс я успел вовремя, и мой подопечный выступил на нём с моей помощью весьма успешно. Постепенно ночные страхи ушли, и эта жутковатая история начала забываться.

Но месяцем позже я разговорился с одной из сотрудниц, спросив её, не слышала ли она о каких-либо преступлениях, происходивших в школьном здании. И она мне поведала, что здание-то это не всегда принадлежало школе, более того, раньше оно служило обычным общежитием. И как-то раз, чуть ли не сразу после Великой Отечественной войны в нём было совершено жестокое убийство. Вроде как пьяный муж зарезал насмерть молодую жену.

Я не удержался, и воскликнул: «Вот кто за мной, оказывается, бродил по школьным коридорам той ночью перед конкурсом!» Сотрудница пожала плечами и флегматично ответила: «Вполне возможно. Ничему уже не удивляюсь!»

Я не один и не два раза ночевал в помещениях, не приспособленных для жилья — в школах, танцевальных залах, домах культуры, Интернет-кафе... Но никогда и нигде, кроме Менделеевской школы искусств, я не сталкивался с подлинным ночным кошмаром, который преследовал меня, едва слышно шелестя неровной женской походкой за моей спиной.

Надеюсь, больше и не столкнусь.