Меч

Дмитрий не мог понять, что происходит.

Вроде бы в глубинах воспоминаний всплывают картинки из жизни, где он – мужчина средних лет, живущий в большом городе, на дворе начало двадцать первого века, и будущее видится радужным, а открывающиеся перспективы – многообещающими. И вроде бы даже есть хорошие друзья, с которыми на днях, вроде бы, даже не слабо так кутили... Что-то отмечали, или что-то обмывали. Таких подробностей он не помнил, а странные воспоминания не давали ответов.

Да и воспоминания ли это были? Они казались знакомыми, но в то же время не своими, чужими, из жизни, которой, возможно, ещё только предстояло случиться. С кем-то другим. Или всё же с ним? Непонятно. Единственное, что Дмитрий сейчас мог отчётливо понять, так это то, что все эти картинки в голове никак не вязались с реальностью. Они были ей чужды, иные даже лишены смысла, потому что некоторые вещи из них никак не могут быть здесь и сейчас. Их просто не существует в природе.

Взять, к примеру, маленькие дощечки, которые все носят в карманах. В воспоминаниях есть такая картинка, где он достает эту дощечку, а она вибрирует и издаёт какие-то звуки, куда-то нажимает пальцем, прикладывает дощечку к голове и что-то говорит. И дощечка ему отвечает, причём связно и вполне реально, как бы это ни выглядело абсурдным на первый взгляд. И он, вроде бы, знает точное предназначение этой дощечки, но в то же время понимает, что сейчас ничего подобного в его мире нет.

А ещё он знает, что имя его не Дмитрий, а Тэкео. Его ему дал при рождении отец, и означает оно "воин". В их семье всем сыновьям дают подобные имена далеко не первое поколение, и началось всё с далёкого предка, который был самураем.

Родители предка были простыми крестьянами, и когда у них родился сын, отец дал ему имя Кичиро – удачливый сын – в надежде, что судьба обратит на него внимание и действительно принесёт удачу. Так и случилось.

Кичиро не хотел быть фермером, и показывал он это с самого детства, играя в воина, представляя себя бесстрашным самураем. Но крестьяне не могли быть воинами, и потому данной мечте мальчика не суждено было сбыться.

Но судьба благоволила ему, и настало время, когда даже простолюдины могли стать воинами. Огромное количество крестьян вступили в ряды лёгкой пехоты армии генерала Хидэёси, где их впоследствии приписали к самурайскому сословию.

Сбылась мечта Кичиро, и то, что имя его "Удачливый сын", в итоге подтвердилось не раз. За проявленную смелость и мужество, решительность и стойкость в боях, его карьера воина быстро пошла в гору. И слава о нём так же разбредалась среди солдат, его ставили в пример. Один из командиров, восхитившись его умениями в сражениях, назвал его Рюу – Дракон, и это имя прочно прицепились к нему. Да он и не отказывался от него, потому что имя ему нравилось. Высокое, гордое, устрашающее. Именно это имя он дал своему мечу, которым был награждён своим сюзереном. Дорожил им, хранил до самой старости, а затем передал его своему сыну, наказав беречь доблестное оружие пуще жизни.

И с тех пор меч переходил от отца к сыну, но более никто из потомков так и не проявил себя подобно великому Кичиро-Рюу. Были и сражения, в котором правнук Кичиро едва не лишился легендарного оружия. Благо, друзья оказали помощь и забрали меч вместе с тяжело раненым воином.

Наступил век технологий, и мечи уже перестали быть столь популярными среди солдат. Разумеется, их сменил огнестрел, оттеснив на задворки истории. Но великий Рюу продолжал переходить в семье потомков Кичиро, почитался едва ли не как член семьи. Винтовка может стоять где угодно, но меч – только на самом видном месте.

Но многовековое наследие самураев так просто не стереть из памяти, и даже держа в руках винтовки и автоматы, воины не расставались с мечами, держа их при себе как оружие последнего шанса. И немало воинов показали врагам, насколько мастерски они умеют владеть клинком, когда кончались патроны, и винтовки отбрасывались в сторону. Куда там штыку против меча? Враг никогда не шёл в рукопашный бой с самураями, зная, что дело это безнадёжное.

Вот и сейчас Тэкео стоял с занесённым для удара мечом, высматривая, кто же из троих вражеских солдат нападёт первым. Он остался один, у него кончились патроны, собственно, как и у врагов. И теперь три американские рожи окружили его, приготовив к бою штык-ножи. Американцы ходили вокруг него, пристально смотрели в глаза, а он медленно вращался в противоположную их движению сторону, держа меч на уровне глаз. Зеркальная поверхность клинка позволяла видеть, что происходит сзади, и стоит одному из янки хотя бы дёрнуться, Тэкео понадобится доля секунды, чтобы махнуть мечом и срубить голову трусу, решившему напасть со спины. Тэкео знал своих врагов, знал, что они не гнушаются подлостей, лишь бы победить в схватке. Никакой чести! Да как они будут смотреть в глаза своим предкам, когда встретятся с ними Там? Или их предки тоже были трусами и даже не знали такого слова, как "честь"?

Тэкео их не боялся, хотя силы явно были не равными. Одного-двоих он успеет зарубить, но третий вполне способен лишить его жизни, если не замешкается. И тогда бесстрашный воин отправится к своим праотцам, где его примет сам великий Кичиро – основатель их рода. Конечно, за утерю меча он не похвалит, но зато Тэкео не стыдно будет смотреть ему в глаза, потому что так же, как и свой далёкий предок, получил от генерала позволение носить имя Рюу за доблесть в сражениях с проклятыми захватчиками из Америки. Генерал знал историю семьи Кичиро, и знал, какой чести удостоил своего храброго воина. Ведь только человек в высоком военном звании имел право дать юному Тэкео второе имя далёкого предка – так завещал сам Кичиро, и генерал ни разу не усомнился в своём выборе. И сослуживцы с тех пор так и зовут его Рюу, и Тэкео всякий раз, как слышал это имя, гордился за себя и своего легендарного предка, рвался в бой и снова доказывал, что достоин быть Драконом.

Сегодня многие его друзья погибли, а может уже и все. Бой был жестокий, крупный калибр рвал тела на куски. Пролилось море крови, земля пропиталась ею, её запах чувствовался даже сквозь пороховую гарь. Смерть собрала богатый урожай, как со стороны защитников, так и со стороны нападающих. И теперь нет различия между поверженными солдатами: кровь окрасила их одежды в одинаковый цвет, и участь теперь у них одна на всех. Для них всё закончилось.

Но Тэкео всё ещё жив, и он будет сражаться до последнего, пока не одолеет врага, или не падёт доблестной смертью самурая. Если потребуется, он подорвёт себя гранатой, но заодно прихватит с собой и врагов. Но это – крайняя мера, и нужды сейчас в ней не было. Американцы захотели взять его клинками, даже не подозревая, с кем связываются. Душа Тэкео ликовала, а его тело вёл сам великий Кичиро, вновь соединившись воедино со своим мечом.

Шло время, но американцы не спешили нападать. И не уходили, сочтя положение патовым. Наоборот, в их глазах Тэкео видел решительность и уверенность в своей победе, но искренне не понимал, почему враг не атакует. Они что, решили сломить его волю одним лишь взглядом? Если так, то это, как минимум, смешно. С ним такое не пройдёт. Сломить можно человека, который боится смерти, который в подобной ситуации решит, что лучше сдаться. Пусть плен, но зато жизнь будет сохранена, а там будь что будет. Но Тэкео истинно верил, что это – путь труса. Нет ничего лучше и достойнее для самурая, чем погибнуть в бою.

Один из американцев что-то начал говорить, но их гнилую речь Тэкео не понимал, и лишь морщился, слыша, как лает и проглатывает звуки вражеский солдат. А тот продолжал говорить, помахивая штыком на конце винтовки. Может, он предлагает сдаться? Глупый американец! Сдаваться нужно им, и если они поднимут белый флаг, то Тэкео, как гласит кодекс, пощадит их, потому что марать меч кровью трусов он не захочет. Меч великого Кичиро разил только смелых врагов, частички их душ остались в его клинке, питают мощной энергией его обладателя, а гнилая кровь способна приносить лишь один вред.

По интонации речи Тэкео понял, что противник что-то спросил. А спросить он мог о чём угодно, в том числе и о погоде, хотя данный вопрос был бы сейчас явно неуместен. Да и какая разница, что он спросит – Тэкео всё равно ничего не поймёт. Но почему-то вдруг захотелось что-то ответить, да так, чтобы глупый янки понял и оскорбился ответом. Провокация? Да почему бы и нет? Так ведь ходить вокруг да около целый день можно. И Тэкео вспомнил разговор солдат у костра, когда один из них блеснул знанием вражеского языка, сказав ругательство на оном. Никто, конечно же, ничего не понял из сказанного, но солдат пояснил, что это ругательство – очень обидное для американцев, и связано оно с матерью и половыми отношениями. Тэкео тогда ещё сделал замечание солдату, чтобы он не осквернял свой язык чужой речью, но слово как-то само собой отложилось в памяти, и теперь та услужливо напомнила о нём. И Тэкео произнёс его, небрежно, нагло, с усмешкой, чтобы вложить в него как можно больше презрения и низости.

Лёгкая усмешка на лице американского солдата мгновенно испарилась, унесённая горячим ветром, пахнувшим кровью и тленом. Его глаза покраснели, налились яростью, ладони стиснули цевьё винтовки. Враг едва не кипел от злости. Значит, не зря Тэкео запомнил это ругательство – не любят они его, хотя и употребляют часто.

Миг, и американец сделал выпад вперёд, намереваясь воткнуть штык Тэкео в глотку. Предвидя этот удар, самурай отбил ствол клинком, ударив по нему боковой частью лезвия, и тут же шагнул назад – к другому противнику. Тот уже наносил удар, намереваясь вонзить штык промеж лопаток. Тэкео в сделанном шаге ушёл вниз, нанося удар мечом уже по ногам врага. Острый клинок со свистом рассёк воздух, а сила отработанного годами удара в одно мгновение лишило противника левой ноги. Тот, дико заорав, свалился на землю и обхватил обрубок руками, пытаясь то ли кровь остановить, то ли избавить себя от той боли, что обжигает сейчас остаток его ноги. Тэкео до него уже не было дела. Он больше не противник, но остались двое, и они, скорее всего, захотят отомстить.

Тэкео выпрямился и одним резким движением руки смахнул кровь с клинка. Но расслабиться ему не позволили. Оскорблённый им секундами ранее солдат уже наносил новый колющий удар, но уже не бездумно, а с соблюдением какой-то техники, что Тэкео отметил сразу же. Удар был нанесён более точно, сосредоточено, но в то же время противник не забывал и о собственной безопасности. Его соратник вторил ему, но с полусекундной задержкой, и Тэкео этого вполне хватило, чтобы отбить оба выпада, а так же нанести и свой удар. Но американцы уже были более осторожными, и первый сумел вовремя подставить винтовку под удар острого лезвия меча. Лязгнул металл о металл, мгновенная задержка, которая позволила Тэкео нанести удар ногой противнику в живот, отбросив на пару метров назад. Второй уже начал наносить новый удар, и Тэкео едва успел отклониться, чтобы не позволить штыку пронзить грудь. Взмах меча, и оружие противника отбито в сторону. Удар силён, враг едва не выронил винтовку, замешкался и... Потерял голову. Точный удар меча, сильный замах, и клинок прошёл сквозь шейные позвонки, словно сквозь пучок травы. Голова упала на землю и скатилась в ближайшую ложбинку, уставившись лицом в небо. Солдат ещё не умер. Ещё несколько мгновений он будет осознавать, что что-то не так, глаза будут видеть всё вокруг, но импульсы, посылаемые мозгом, уже не смогут управлять телом, которое так же рухнуло на землю и задёргалось в агонии. Этих мгновений будет достаточно, чтобы противник осознал, что мёртв, а затем его сознание покинет расчленённое тело, и глаза его навек угаснут.

Но и об этом противнике Тэкео забыл сразу же после нанесённого удара. Бой не закончен, остался последний противник. Пусть и один, но он всё ещё опасен, и злость за потерю друзей сейчас ему придаст силы.

Заревев разъярённым медведем, американец бросился на Тэкео. Он неистово колол его в разные места тела, но самурай отбивал все его выпады, пусть некоторые из них были весьма опасными. Наносить свои удары Тэкео пока даже не пытался. В момент ярости противника лучше выждать, когда та выпьет до дна того, кем овладела. Человеческие резервы не безграничны, и скоро он потеряет все силы, и вот тогда уже можно будет нанести решающий удар.

Миг усталости кричащего американца наступил быстро. Тэкео почувствовал, что активность атак снижается, что отбивать удары стало легче – свои-то силы он сохранил. И вот тогда самурай атаковал, решив, что противник перегорел. Но то ли американец раскусил замысел врага и вызвал его на удар, то ли Тэкео сам поторопился, преждевременно празднуя свою победу, но в тот момент, когда он занёс клинок для решающего удара, противник нанёс стремительный колющий удар ему в живот. Тэкео отпрянул назад, но острая сталь всё равно задела его, пронзив одежду и войдя в плоть на добрый дюйм. Острая боль пронзила всё тело, вспыхнула в мозгу сверхновой, но то была не физическая боль, а больше от досады. Попался, как зелёный новобранец! Противник перехитрил его, и Тэкео едва не лишился жизни.

На лице американца появилась злорадная улыбка, когда по одежде врага начало расползаться красное пятно. Он уже чувствовал победу, он поверил, что сможет победить самурая – потомка великого Кичиро, и Тэкео видел блеск в его глазах. Но, в отличие от грязного янки, точно знал, что тот проиграл. Как и сам Тэкео минутой ранее, американец ошибочно расценил обстановку, а ошибки подобного рода зачастую приводят к смерти.

Тэкео схватился за живот, зажимая рану. Всем своим видом он старался показать противнику ту боль, которую испытывает человек с тяжёлым ранением. Рука самурая ослабла, меч опустился к земле. Тэкео поднял на американца полные боли глаза, и тут же рухнул на колени, успев отметить, что противник расслабился ещё больше, а победная улыбка стала ещё шире. Вполне возможно, что американец раскусил и этот его манёвр, и теперь тоже старается как можно убедительнее сыграть свою роль. Всё станет ясно по следующему его шагу.

Американец что-то проговорил, шагнул к поверженному японцу и нанёс решающий колющий удар штыком в грудь. Попался! Тэкео не ошибся в его намерениях, враг действительно решил, что одержал победу над ним. Когда штыку оставалось несколько дюймов до заветной цели, Тэкео внезапно выбросил вперёд левую руку, перехватил винтовку, а правой вонзил меч в противника по самую рукоять. Через сталь самурай почувствовал, как напряглось тело американца, видел, как раскрылся в немом крике его рот, расширились глаза, в которых забегала тень, словно искала выхода из замкнутого пространства. Тэкео знал, что это означает. Душа человека видна через глаза, и за миг до смерти физического тела она начинает метаться в его оковах, рваться наружу, потому что закалённый в боях самурайский меч причиняет ей нестерпимую боль. И если самурай в момент смерти своего врага заглянет ему в глаза, он увидит именно этот танец души.

Изо рта американца вырвался хрип, который уже через миг стал булькающим. Солдат закашлял, и брызги крови окропили лицо Тэкео. Силы начали покидать тело противника, он начал падать на колени. Тэкео медленно опустил его на землю, забрал из рук винтовку, положил чуть поодаль. Меч по-прежнему оставался в теле американца, но самурай старался не тревожить его в ране, чтобы не причинять лишней боли человеку. Да, он враг, но враг уже поверженный, и Тэкео не видел никакой чести в том, чтобы причинять муки человеку, находящемуся в шаге от смерти. Другие его товарищи по оружию были иного мнения, а некоторые применяли всевозможные зверства. Но только не Тэкео. Учение великого Кичиро-Рюу гласило, что пока враг может сражаться, он – враг, но когда он ранен и уже не может держать оружие, он – обычный человек, и священный долг самурая – избавить его от мук.

Тэкео резким движением руки извлёк меч из тела противника, лёгкий замах, и голова американца упала на землю. Обезглавленное тело ещё некоторое время находилось на коленях, брызгая кровью из артерий, затем завалилось и упало в пыль. Тэкео дождался, когда кровь перестанет вытекать из раны, а тело – мелко подрагивать в предсмертной агонии, после чего подобрал срубленную голову и аккуратно положил её рядом с бывшим её носителем. Сделав это, самурай почтительно поклонился поверженному врагу, отдав тем самым честь его воинской доблести. Враг сражался славно, и из схватки с ним Тэкео извлёк полезные знания, а это стоит гораздо большего, чем простой поклон.

Американец с отрубленной ногой перестал кричать и кататься по земле, но был ещё жив – Тэкео слышал его хрипы. Если ему не помочь в ближайшее время, он умрёт от потери крови, а вокруг не было никого, кроме десятков погибших солдат. Выстрелы продолжали греметь – бой был в разгаре, но происходил далеко от этого места, и американские санитары даже не успеют прийти к нему. Сам Тэкео помочь ему ничем не мог, так как не было под рукой даже обычного бинта. Оставалось только избавить противника от мук, хотя именно этот из троицы меньше всего заслуживал подобной милости. Нападать со спины – проявить бесчестие, так и почестей такому врагу быть не должно. Но учение Кичиро живо и требует соблюдения канонов. Поэтому Тэкео подошёл к противнику, размахнулся и вонзил клинок ему прямо в сердце.

***
Дмитрий открыл глаза, и тут же заметил, что рука его поднята, кулак сжат, словно что-то держал. Да, он буквально мгновение назад сжимал рукоять легендарного меча, а сам Дмитрий стоял посреди поля боя, и вокруг были только трупы и кровь. Много крови. Но сон развеялся, улетучилась картинка прошлых лет, растаял меч в руках, и ладонь стиснула воздух. Вот только сердце внезапно заколотилось чаще. Если Дмитрий, будучи в теле того самурая, пусть и во сне, чувствовал спокойствие и уравновешенность, то теперь, проснувшись, осознал всё произошедшее, отчего волосы зашевелились на голове, зашуршали по влажной от пота подушке.

Он был на войне. Действия разворачивались во времена второй мировой, и Дмитрий играл роль некоего Тэкео – японского солдата, защищавшего свою страну от американцев. И хотя империя сама развязала войну, Дмитрий всё же симпатизировал именно Тэкео – храброму солдату, не знающему слабости и страха, которого друзья и командиры называли драконом. Рюу. Находясь в его теле, Дмитрий чувствовал мощь его духа, подпитываемого верой в правое дело своих предков. И сила рода была заключена в том самом клинке, что Тэкео всегда носил с собой.

Который теперь покоился на полке прямо над телевизором, что стоял в комнате Дмитрия.

Он посмотрел на меч. Да, это был тот самый клинок, что приснился ему этой ночью. Именно им Тэкео рубил головы врагам, одерживая победу в небольших, но жестоких схватках, ещё не подозревая о том, что сама война, в конечном итоге, его страной будет проиграна. Но самурай верил в силу своей империи, уверенно шёл вперёд. Дмитрий на миг представил, каким было разочарование Тэкео, когда Япония пала... Если он, конечно, дожил до этого момента. А судя по тому, что меч теперь находится не у рода великого Кичиро, а у простого русского человека, Тэкео, скорее всего, погиб на той войне, а меч был взят его убийцей в качестве трофея. Вот только как легендарный клинок попал в руки деда Дмитрия? Вопрос без ответа.

Прошло несколько минут прежде, чем сердце окончательно успокоилось, а дыхание восстановилось, и Дмитрий начал осознавать реальность. Чувство странности овладело его разумом. Ему не снились сны о той войне, что пришлось пройти самому, хотя и на ней он насмотрелся ужасов на всю жизнь, которых не сможет передать ни один военный фильм. Кровь, крики, дикий ужас, злость, бессилие, даже потеря всякой надежды... Всё пришлось пережить там, на чужой земле. Но это уже в прошлом, которое, к великому счастью, о себе не напоминает. В то же время некоторые товарищи, не выдержав такой тяжести, уже давно спились и отправились к праотцам. Дмитрий смог оставить в прошлом всё то, что прошло, и вернуться к нормальной жизни.

Но спустя два с лишним десятка лет оно всё же настигло его. Вот только прошлое не лично его, и даже не его деда, который прошёл вторую мировую, а некоего японского солдата по имени Тэкео. А до него – его далёкого предка, основателя их рода Кичиро-Рюу. И всё началось именно после того, как Дмитрий нашёл дедовский тайник в старом доме, который унаследовал от родителей. В тайнике был тот самый меч, принадлежавший роду Кичиро. Вот только как он оказался у деда?. Возможно, ему пришлось столкнуться с самим Тэкео, когда после капитуляции фашисткой Германии советский солдат погнали на восток для укрепления границ. А может быть и такое, что он получил этот меч от какого-нибудь солдата союзных войск в знак дружбы или в благодарность за что-нибудь. История, как говорится, об этом умалчивает.

Именно после того, как Дмитрий забрал меч к себе в квартиру, жизнь стала меняться, и сны о самураях и о войнах, в которых они участвовали – лишь малая часть целого каскада этих перемен. Странная тяга к справедливости и чести, требование того же от своих сотрудников и просто друзей, хотя ничего подобного за собой он ранее не замечал. И не заметил бы, если бы однажды один хороший друг по имени Алексей, или просто Лёханыч, как звали все его друзья, не указал на все эти изменения в поведении. Для Дмитрия же новые приобретения его внутреннего «я» ощущались так, словно он всю жизнь прожил с ними и не видел в них ничего необычного. Даже чувство лёгкой надменности, превосходства над всеми принимались, как само собой разумеющееся, что привело к потере некоторых товарищей, не желающих принимать нового Дмитрия. И когда тот осознал, что происходит, начал отслеживать свои действия, стараясь выявить чужеродное вмешательство в свою внутреннюю жизнь.

И именно после этого Дмитрий начал ощущать чьё-то присутствие рядом с собой. Всегда и везде, днём и ночью, кто-то преследовал его. Невидимый, даже, возможно, и нематериальный, но сильный и властный, старающийся захватить контроль над его сознанием. И это невидимке практически удалось, если бы не вмешательство Лёханыча. Но теперь стало будто ещё хуже, потому что ощущать чужое присутствие довольно-таки неприятно, словно все свои секреты выставляешь на всеобщее обозрение.

На прикроватной тумбочке завибрировал смартфон. Звонил тот самый Лёханыч. Дмитрий удивился, посмотрев на часы на дисплее. Было всего семь утра, причём выходного дня, и звонок от друга в такое время может нести только какую-то важную новость. А так как тот работает в полиции, причём следователем, то новости, скорее всего, неприятные.

– Здорово, Лёханыч! Тебе чего не спится?

– Привет, Димыч! Дела служебные, понимаешь ли. Не разбудил?

– Почти. Проснулся за пару минут до звонка. Так в чём дело?

– В вашем районе произошло тройное убийство, – не стал заходить издалека приятель. – Ты, случайно, ничего не видел этой ночью?

– Тройное убийство? – опешил Дмитрий. Он поднялся с кровати и подошёл к окну. – Где именно?

– На перекрёстке возле аптеки, – ответил Алексей. – Так ты видел что-нибудь?

Дмитрий в это время подходил к другому окну, из которого виден тот самый перекрёсток. Аптека находилась в конце улицы, и разглядеть что-то возле неё проблематично даже сейчас.

– А то ты не знаешь, где я живу, – напомнил он другу. – К тому же я спал всю ночь. И окна у меня, если что, закрыты – не май месяц. Так что я ничего и не слышал. А что случилось?

– Да гопота какая-то напала на женщину. Она с работы возвращалась ночью, а тут, прямо возле аптеки, трое выскочили и начали отбирать сумку, срывать одежду. Женщина закричала, и её оглушили. Дальше она ничего не помнит. Только когда пришла в себя, смотрит, а рядом уже три трупа.

– А кто полицию вызвал?

– Она и вызвала. Сильной оказалась. Мне самому поплохело, когда я тела увидел, – признался Алексей.

– А что с ними не так? – поинтересовался Дмитрий.

– Ты не поверишь, но тут прямо резня какая-то случилась. У двоих отрублены головы, причём один из них был ещё ранен в живот. Третьему злоумышленник отрубил ногу, и когда тот почти уже стёк кровью, проткнул ему сердце. И всё это было сделано, как мне кажется, мечом, причём довольно острым – головы срублены ровно, как нож по маслу прошёл. Нога тоже отрублена чисто – ни один топор так не сделает...

Последние реплики друга Дмитрий уже не слышал. Его глаза метнулись на клинок на полке, когда Алексей упомянул в разговоре меч, и реальный мир внезапно куда-то исчез.

Как такое может быть? Буквально в каких-то двухстах метрах от его дома произошли события из сна, которые Дмитрий видел этой ночью. И пусть великими сражениями тут и не пахло, но вот детали схватки самурая с тремя американскими солдатами были просто идентичными. Дмитрий прекрасно помнил сон, как и предыдущие, связанные с мечом и родом Кичиро. Эти видения не выветривались из головы с пробуждением, а оставались в ней сродни воспоминаниям былых лет, словно Дмитрий сам принимал в них непосредственное действие. И теперь ночные грёзы воплотились в жизнь, затронули его окружение. Но как такое вообще возможно?

– Эй, ты куда пропал? – донеслись до сознания слова приятеля. – Ты чего там завис? Ты вообще меня слышал?

– Да-да, я слышу, – скороговоркой ответил Дмитрий, но сознание при этом продолжало размышлять над поставленным вопросом.

– Ты там, случаем, не блевать собрался? Что-то голос нервным у тебя стал.

– Да, блин, тут и до сердечного приступа недолго! – прокомментировал его реплики Дмитрий. – Если возле твоего дома бошки людям каждый день рубят, то здесь, извини, всё спокойно всегда было.

Говорить он старался как можно искренне, а сам в это время, пытаясь не шуметь, снял с полки меч, положил его на диван и одной рукой вынул его из ножен. Клинок был кристально чист, и на миг Дмитрий ощутил такое облегчение, что, казалось, сейчас оторвётся от пола и плавно полетит по комнате, наслаждаясь свободой и невесомостью.

Но затем взгляд зацепился за небольшое тёмное пятно на рукояти возле самой гарды. Поскрёб ногтем, и понял, что это – засохшая кровь. Ощущение полёта сменилось неимоверной тяжестью, прибившей его к полу. Сердце забухало натужно, словно двигатель перегруженного автомобиля, и на долю секунды Дмитрию показалось, что он действительно сейчас потеряет сознание от мысли о том, что те люди погибли... от его руки. Великий Кичиро добрался до него через его же сны.

Новая мысль молнией вгрызлась в сознание. Неважно, кто управлял его рукой этой ночью – спрос будет именно с Дмитрия. Вину не пришьёшь незримому кукловоду, а вот исполнитель получит по всей строгости закона. Тройное убийство! Пусть грабители и насильники, пусть предотвратил другое преступление, но убивать-то зачем? Причём не просто убить, защищаясь, а добить уже обезвреженного противника, намеренно отнять жизнь у того, кто уже не окажет сопротивления. Никаких послаблений суд не даст, и геройский орден никто не вручит. Убийца – вот как его назовут все СМИ, а преступление жертв никто и не вспомнит.

Дмитрий бросил клинок на кровать.

В глазах потемнело, а уши наполнил невыносимый звон, словно все небесные ангелы одновременно начали звонить в колокола, дабы достучаться до его сознания, чтобы он покаялся в своих грехах. Признание – спасение для души... и весомый плюс на суде, который может скостить пару-тройку лет. Но только нужно прямо сейчас во всём признаться своему другу. И даже лучше, что именно друг ведёт это дело, может, чем и поможет на суде. Не зря же он позвонил, дал приятелю возможность во всём признаться и...

Стоп!

Плавающие вокруг образы незримого будущего внезапно замерли, и внутреннее зрение остановилось на одном из них, в котором запечатлелось настоящее, даже недавнее прошлое, которое Дмитрий в пылу отчаяния не заметил, пропустил мимо себя как нечто ненужное. Он внезапно осознал, что друг на самом деле не выводит его на чистую воду. К чему ходить вокруг да около? На то он и друг, чтобы поддержать в трудную минуту, и не важно, что он нарушит несколько правил сыскного дела – друга он не предаст и всячески поможет. Но в словах Алексея не было ни единого подозрения в его адрес. Ему не известен преступник.

– И что, никаких подозрений, кто это мог сделать, нет? – как можно небрежнее спросил Дмитрий, ощущая, как лёгкость снова наполняет его тело.

– Потерпевшая ничего не видела, свидетелей тоже нет.

– Но... там же есть камеры, – напомнил Дмитрий, хотя душу при этом царапнули острые коготки правосудия.

– Есть, – подтвердил друг. – И мы уже видели записи с них.

– И... – потребовал Дмитрий, хотя внутренности сжались испуганным зайцем под кустом.

– А вот тут начинается самое интересное, – ответил Алексей тихим голосом, в котором Дмитрий уловил нотки настороженности и растерянности, что не сулило ничего хорошего. – На всех камерах, а их три смотрят в эту сторону, и женщина, и нападающие на неё мужики видны чётко. Но вот убийца... Ты не подумай: я тебя не разыгрываю, но... На месте убийцы виден только расплывчатый силуэт. На всех трёх камерах. Как сгусток тумана. Мы сами прихренели, когда увидели записи. Ну, представь себе: три человека окружили, якобы, четвёртого, но вместо него – туман. Они нападают на этот сгусток, и, вроде бы, ничего не происходит, но их головы внезапно начинают отлетать и падать на землю!

– Охренеть! – только и вымолвил Дмитрий.

Безусловно, его впечатлил рассказ друга, но если того увиденное на камерах обескуражило, то самого Дмитрия наоборот – только порадовало, и он едва удержался от вздоха облегчения.

– Ещё бы! – продолжал Алексей. – Но странности на этом не заканчиваются. Наши спецы успели просмотреть все записи покадрово, и кое-что обнаружили. На одном кадре виден убийца достаточно чётко, хотя лицо его спрятано под маской. Словно нападавший был окутан туманом и на долю секунды вышел из него, и камеры смогли это зафиксировать.

– Под маской? – удивленно переспросил Дмитрий. – Какой ещё маской?

– Не только под маской, но ещё и в костюме. Ты не поверишь, но на мужиков напал... самурай. В боевых доспехах, какие в фильмах показывают, шлем с рогами и на лице маска. И вроде бы в руках держал меч, но его уже не видно ни на одной камере. Это прямо песец какой-то. Столько лет работаю, но ничего подобного не случалось.

– Охренеть! – снова проговорил Дмитрий, и в этот раз притворяться удивлённым уже не пришлось: услышанное действительно впечатляло.

– Вот и охреневай, а мне всё это дерьмо теперь разгребать надо! – с досадой в голосе проговорил Алексей. – Ладно, короче, ещё успеем об этом поговорить... Но учти: это закрытая информация, и за её распространение по головке не погладят. Давай, отбой.

И связь прервалась.

Дмитрий ещё долго слушал тишину в динамике, переваривая услышанное.

Самурай! Значит, Кичиро и вправду овладевает его телом через меч, и даже каким-то непостижимым образом материализуется в реальном мире. И убивает людей! А что будет дальше? На что вообще будет способен древний самурай в современном мире? И если у него имеется тяга к справедливости, к которой он прорубается при помощи своего легендарного меча, то, пожалуй, сейчас он будет кромсать клинком каждого пятого в этом городе. И зальёт кровью его улицы и дома. На поиски таинственного убийцы будут направлены все силы, и, в конечном итоге, следы приведут сыскарей к нему – к Дмитрию!

Он посмотрел на меч. Тот безмятежно покоился на кровати, куда был брошен парой минут ранее. Словно хищный зверь, пребывающий во сне. Его вид прекрасен, в нём ощущается сила и мощь, но пока спит, он не опасен. Но стоит его пробудить – обнажить клинок – как вся эта мощь и ярость выплёскивается наружу, и горе тому, кто встанет у него на пути. Но он не разит из прихоти, он не трогает каждого, лишь тех, кто это действительно заслуживает. По справедливости. По чести. И вся его мощь много лет стояла на службе этих добродетелей, даже сейчас, когда вся суть этих высоких слов втоптана в грязь современностью. И Дмитрий чувствовал эту силу, она манила его, тянула к себе, и он желал овладеть ею, чтобы нести простым людям добро, а преступникам – смерть!

Дмитрий очнулся от наваждения в тот момент, когда руки его ухватились за рукоять меча. Очнулся и тут же одёрнулся, словно от огня. Нет, нельзя брать меч, иначе дух Кичиро снова овладеет его телом. От меча нужно избавиться! Хорошо, что никто из друзей, а тем более Лёханыч, о нём ещё не знают.

– Я выброшу его! – решил Дмитрий. – В реку, где его никто не найдёт.

С этими словами он быстро задвинул клинок в ножны, после чего достал из шкафа простыню и расстелил её на кровати рядом с мечом. Ничто не должно напоминать о нём, чтобы не возникло лишних вопросов. Подставка полетела на кровать, затем Дмитрий взялся за меч, но внезапно остановил руку, ладонь так и не разжалась, не выпустила ножен. Он замер напротив большого зеркала, что висело возле кровати, потому что краем глаза зацепился за какую-то деталь на своём теле, которой раньше не замечал.

От ключицы до самого локтя левой руки на светлой коже красовался дракон, которого Дмитрий наколол ещё во времена войны. После одного сражения, за которое Дмитрий получил орден за отличия в боевых действиях, командир их роты подметил, что сражался боец, словно дракон. С той поры сослуживцы так и звали его Драконом, а многие из других подразделений только это имя и знали. Вот поэтому Дмитрий и наколол себе этого великолепного дракона на плечо, и гордился тем, что командир дал ему это имя.

Дракон с плеча никуда не делся, но на миг Дмитрию показалось, что его глаза светятся. Именно показалось, потому что, когда он обратил внимание на татуировку, наваждение исчезло. Но оно сделало своё дело – привлекло его внимание к рисунку на плече. И вроде бы Дмитрий всегда знал, что на его плече сидит дракон, что его когда-то звали этим именем, но только сейчас до него дошло, что это значит. Великий Кичиро получил имя «Дракон» от своего командира, его далёкий потомок Тэкео так же был удостоен этим именем высшим военным чином. Так же и Дмитрий был назван «Драконом» своим командиром. То есть, получается, клинок не зря попал к нему в руки, он вернулся к Дракону. Два дракона вновь объединились, составив из двух половинок единое целое.

Дмитрий стоял возле зеркала, смотрел на меч в отражение и ощущал великую силу, которая перетекала из клинка в его тело. Правая рука ухватилась за рукоять, потянула. Клинок с приятным шелестом вышел из ножен, блеснул в свете утреннего солнца. Дмитрий смотрел на себя в отражении, любовался собой и клинком в руках, и его губы постепенно расплылись в хищной улыбке.

– Нет! – протянул он, глядя на сверкающий меч. – Ты мой, и всегда будешь моим. Потому что я – Рюу!