Глава 13. Предвоенные годы. Встреча со Сталиным

    

К концу 30-х  Пограничные войска Народного комиссариата внутренних дел СССР находились под общим командованием Л. П. Берии. Они состояли из восемнадцати пограничных округов, которые включали в себя девяносто четыре пограничных отряда, восемь отдельных отрядов пограничных кораблей, двадцать три отдельных пограничных комендатуры, десять отдельных авиационных эскадрилий и два кавалерийских полка.
Общая их численность составляла сто шестьдесят восемь тысяч  сто тридцать пять человек, морские части Пограничных войск имели в наличие одиннадцать сторожевых кораблей, двести двадцать три сторожевых катера и сто восемьдесят рейдовых и вспомогательных катеров (всего четыреста четырнадцать  боевых единиц), авиация Погранвойск  имела на своем составе  со двадцать девять самолетов.
Накануне войны, предпринимая общие меры к отражению возможной агрессии, руководство СССР повысило плотность охраны западной части государственной границы государства  от  Баренцева до Черного моря. Этот участок тогда охранялся восьмью пограничными округами, которые включали в себя сорок девять  погранотрядов, семь   отрядов пограничных кораблей,  десять   отдельных пограничных комендатур и три отдельные авиационные эскадрильи. Их общая численность составляла  восемьдесят семь тысяч четыреста пятьдесят девять  человек, из которых 80% личного состава находились непосредственно на госгранице, на советско-германской границе -  сорок тысяч девятьсот шестьдесят три человека.   Из одной тысячи семьсот сорока семи    погранзастав, охранявших государственную границу Советского Союза,  семьсот пятнадцать  застав были на западной границе страны.

(Историческая справка)

       В трудах и заботах прошел еще год.  Над Ленинградом и Невой серебром мерцали белые ночи, в стране начинался «Большой террор». Ягоду арестовали как предателя и изменника, на его место был назначен Ежов.   
       2 марта 1937 года в докладе на пленуме ЦК ВКП(б) он выступил с резкой критикой подчинённых, указав на провалы в агентурной и следственной работе. Пленум одобрил доклад и поручил новому наркому навести порядок в органах НКВД. 
       Тот с этим блестяще справился,   зачистив  в ведомстве две тысячи двести семьдесят три  сотрудника, из них половину за контрреволюционные преступления, за что получил орден Ленина.
       Аналогичное  происходило в РККА, партийно-советских  структурах  и народном хозяйстве. Ковалев все это воспринимал болезненно, поскольку  в число  «врагов народа»  попали ряд его прежних  сослуживцев и товарищей, которых   близко знал и которым верил. Что-то было не так, но что, он не понимал, беззаветно веря  ленинским  идеалам.
       Одним таким днем (стоял июнь) комбриг на несколько дней выехал в командировку на Украину  по приглашению Сталинского  обкома партии.  До этого область именовалась Донецкой,  а в 32-м  получила имя Вождя.
       Спустя год после революции, РСФСР принял  декрет "Об обязательном обучении военному искусству", согласно которому мужчины и женщины в возрасте от восемнадцати  до сорока лет должны   обучаться военному делу по месту работы. Впоследствии на его основе и при участии РККА был создан  «Осоавиахим»*, а  все  регионы страны взяли шефство  над воинскими частями.
        И вот уже несколько лет дончане осуществляли его  в отношении погранвойск округа. Во время осеннего призыва туда на службу направлялась  лучшая молодежь, как правило, комсомольцы, спортсмены и ударники труда, да и сами шефы   приезжали в гости, навещая  погранзаставы. А теперь, в лице первого секретаря обкома Саркисова, пригласили к себе Ковалева  на  открытие самой крупной в стране ТЭЦ* в  городе металлургов  Краматорске.
        В областной центр, тоже носивший имя Сталина, он прилетел  утром, с оказией на военно-транспортном  «Дугласе», где на аэродроме  был встречен порученцем Саркисова и препровожден в обком. Там уже  присутствовала  группа других приглашенных, во главе с членом Политбюро ЦК ВКП(б) Орджоникидзе и  Первым секретарем ЦК КПУ Косиором. 
       - Вот так встреча! - дружески пожал  комбригу руку  Орджоникидзе. - С товарищем Ковалевым мы вместе  служили на Кавказе (обернулся к присутствующим).
       После короткого знакомства и легкого завтрака, кавалькада из нескольких автомобилей  выехала в Краматорск. Это был довольно крупный индустриальный центр Восточного Донбасса  в  часе езды от  областного центра.
       Мероприятие состоялось  при большом стечении  народа под кумачом  транспарантов и знамен,   с трибуны под открытым небом  поочередно выступили  хозяева и приглашенные, вслед за чем  могуче заревел  гудок ТЭЦ, а оркестр, сияя медью, исполнил  «Интернационал». 
       Далее состоялась экскурсия по предприятию, обед в заводской столовой  с руководством и ударниками труда, в  областной центр  вернулись на закате, полные впечатлений и уставшие.
       А поскольку  срок командировки составлял  три дня, Александр, согласовав вопрос с Саркисовым, решил навестить брата, с которым не виделся много лет. Как  писали родители,  Лев  так и остался в Донбассе, где женился и имел четырех сыновей. Проживал  в поселке  Брянка,  работая забойщиком на шахте «Краснополье».
       Следующим утром (было воскресенье) на  обкомовской «эмке» с водителем,  отправились  по назначению. А перед этим заехали в центральный  универмаг, где Ковалев  накупил родне подарков.  Вскоре  городские окраины остались позади, впереди открылся бескрайний Донецкий кряж   с цветущей степью, плывущими  в высоком небе облаками  и     синими терриконами по горизонту.
       В дороге выяснилось, что  водитель по имени Роман в прошлом служил на границе  и был уроженцем тех мест, куда ехали. А они все больше впечатляли.
       Лазоревая степь сменилась   обширными полями пшеницы, подсолнечника и кукурузы,  у тенистых    дубовых балок паслись   коровьи стада, то и дело белели домами  придорожные  села и поселки.
       Спустя три часа впереди возник раскинувшийся в низине город, над которым  дымил трубами металлургический завод.
       - Это мой родной Алчевск, а за ним, вон на той возвышенности,   Брянка, -    переключил скорость  водитель.
       Миновали его стороной  (у подошвы плато открылся зеленый пригород), свернули    с асфальтированной дороги  на грунтовку. Она шла вдоль неширокой реки, с длинной чередой утопающих в садах хат  и  каменной церковью на булыжной  площади.
       Переехали через свайный мост на другую сторону, слева открылся дубовый лес, а справа, чуть вверху  за балкой*,  поселок  с  высоким  терриконом  на окраине.  По   его более  покатой  стороне  жуком ползла вагонетка, в самой высокой точке остановилась, и по склонам  закувыркались куски породы.
       - Это и есть   шахта «Краснополье», - сообщил водитель. - Одна из новейших на Луганщине,  добывает для металлургов антрацит.
       - И сколько в сутки?  - поинтересовался   комбриг.
       - Полторы тысячи тонн.
       - Серьезное предприятие, побольше бы таких.
       - Закладываются и новые.
       Миновав аэроклуб  футбольное поле на окраине, где пацаны гоняли мяч,  въехали в довольно большой  поселок, покатили по центральной, обсаженной высокими тополями   улице.
       Она была застроена длинными, наподобие казарм, одноэтажными домами с  пристройками и палисадниками. В центре располагались клуб с почтой и несколько магазинов, рядом с лотков  старушки  торговали  молодой зеленью  и черешней.
       - А ну- ка, Роман, останови,- сказал комбриг и, выйдя из машины, направился к клубу. Его белый фасад с лепным фронтоном украшал  кумачовый транспарант, сбоку  на стенде, висели  афиши с названиями фильмов, а  на одной из садовых скамеек напротив, сидела группа парней, весело смеясь  переговариваясь.
       -  День добрый, хлопцы, - остановился перед ними. -  Как мне найти дом  Льва Антоновича Ковалева?
       Смех тут же прекратился  (все с интересом уставились на военного), а потом один встал, - я его сын Николай.  Был он лет семнадцати, мускулистый, с русым чубом и серыми глазами.
       - Ну, здорово, племяш, - протянул руку. - Я твой дядя  Александр. Вот заехал в гости, показывай дорогу.
       - Здравствуйте, - крепко пожал ее тот. -  Покажу, нет вопросов.
Оба вместе вернулись к машине, хлопнули дверцы, «эмка» тронулась.
       - Ты смотри, ромбы в петлицах, - сказал, проводив ее взглядом, один из ребят.
       - И фуражка зеленая, не иначе пограничник, - добавил другой.
       - Теперь в тот переулок - сказал через пару минут, сидевший  позади водителя племянник. Роман  вывернул руль вправо, впереди  открылись  еще несколько  двухэтажных зданий, за ними  зеленый луг  и  тенистая улица,   застроенная  новыми частными домами. 
       - Вот этот наш, - указал Николай пальцем на один,  в середине, с шатровыми воротами.  Машина,  подъехав к ним,   остановилась, все вышли,   из багажника извлекли  туго набитый саквояж и картонную коробку, перевязанную шпагатом.
       - Товарищ комбриг, -  захлопнул багажник  водитель, - разрешите  заехать     в Алчевск к  родителям. Давно не был. 
       -  Хорошо, Роман, - завтра в девять будь на месте.
       -  Буду как штык, - расплылся в улыбке тот. - Можете не сомневаться.
       Захватив вещи, вместе с племянником, открыв одну из створок,  вошли  на просторную усадьбу.
       Справа  высился  на фундаменте  беленый, с верандой  дом, напротив   длинный мазаный сарай, в дальнем конце из трубы летней кухни, вился легкий дымок. В палисаднике  с  левой стороны  прохаживалась индюки и гуси, с правой  виднелся мурованный подвал, затененный вишенником. Из конуры у сарая вылез лохматый овчар,   басовито загавкал на незнакомца.
       - Цыц Додик! - прикрикнул   Николай, а из сада за  летней кухней появился заматеревший Левка. Был он в рубахе навыпуск,  широких штанах  и босой.  При виде гостя широко открыл рот, - никак Ляксандр?! (заспешил навстречу).
       Тот поставил на траву чемодан, братья обнялись и расцеловались.
       - Какими судьбами? - чуть отстранился старший.
       - По делам в ваших краях, решил заехать в гости.
       - Хорошее дело, - улыбнулся тот, а на веранде открылась дверь и с крыльца сошла женщина. Была она высокой, с длинной русой косой, в легкой кофточке и длинной холщовой юбке.
       - Знакомься,- моя жинка Варвара. 
       - Слышал у вас  четыре сына,- пожал Александр мозолистую руку. - Вижу одного, а где остальные?
       - Купаются на ставке чертенята, - смущенно опустила та глаза.
       - Никола, быстро доставь всех сюда,- пробасил Левка.
       Вскоре тот вернулся с тремя  загорелыми пацанами в выцветших  сатиновых трусах, стриженных под ноль и с ногами в цыпках.  Те назвались Алешкой, Вовкой и  Василем, началась раздача подарков. Глава семьи получил новенькую «тулку», его жена отрез панбархата, Николаю дядя вручил свои наручные часы, а младшим по пакету шоколадных конфет, орехов и печенья.
       - Хорошо живешь, брательник, - собрав ружье, полюбовался им Левка.- Богатые подарки.
       - Да и ты не плохо, - рассмеялся Александр. - Вон, какая славная усадьба.
       - Три года как построились, - сказала Варвара. - А до этого жили в казарме.
       Спустя еще час вся семья, принарядившись,  сидела за длинным столом  в молодом саду за домом,   откуда открывался вид  на  степь и  зеленевшую вдали балку*.
       На домотканой скатерти  дымился в мисках горячий борщ, исходил паром запеченный  гусь,  в  глиняной макитре белели залитые сметаной вареники.  К ним имелись  доставленные гостем деликатесы -  ветчина, копченый рыбец, сыр  и  две бутылки  армянского коньяка. 
       Для начала  взрослые выпили  за встречу  (пацанам налили узвару*),   с аппетитом закусили и  налегли на борщ.
       - Никогда такого  не пробовал, -  сказал,  опорожним миску Александр.
       - Да, наш свекольник супротив не потянет, -  вновь наполнил  стопки Левка.
       Довольная хозяйка зарумянилась и стала нарезать гуся, положив каждому по ломтю.  Вторую подняли за родителей  (отдали дань птице), и мальчишки  чинно сказав «спасибо», отправились гулять на улицу, Николай остался.
       - Так где ты теперь служишь?  Помню  батька писал, в  Средней Азии, воюешь с басмачами -  поглядел Лев на брата.
       - Уже нет,- отмахнулся Александр, - три года как в Ленинграде. 
       -  И чин смотрю не малый (кивнул на малиновые ромбы в петлицах)
       -  Комбриг.
       -  Серьезно, - уважительно  кивнул головой старший брат.
       - Как у Чапаева,- восхищенно протянул Колька.
       - А семья у вас есть? - поинтересовалась Варвара
       - Жена, зовут Вера. Работает учительницей в школе.
       - Детки?
       - Пока не завел.
       - Ничего, это дело наживное, -  прогудел старший брат, и разговор потек дальше.
       Засиделись до розового заката, а когда пришло время отдыхать, Александр захотел на свежем луговом сене в копне, что стояла в конце сада.
       - Как в детстве? - хлопнул его по плечу Лев. - Тогда вместе. - Колька, тащи рядно с подушками и кожух! 
       Под мерцание высоких звезд  и треск  сверчков  проговорили до  утра. Сначала о   родных краях, где прошло детство, затем о жизни. Младшего  она вполне устраивала, а вот старшего нет.
       - И чего тебе   не хватает?  поинтересовался Александр.
       - Справедливости.
       - Конкретней.
       - Вы обещали отдать землю крестьянам,  фабрики и заводы рабочим.  Вместо  того создали колхозы, а предприятия так и остались у государства. Это как понимать?
       - Придет время, отдадим, - не желая  спорить, - ответил Александр.
       - Ладно.  А почему многих сажают?  Вон у нас на шахте в прошлом месяце арестовали директора, а перед ним главного инженера. Говорят вредители, но мы не верим. - Это как понимать?
       -  Органы разберутся, - пробурчал младший, - давай спать.
       -  Ну,  коли так, давай.
       Проснулись на заре, а во время завтрака  Александр  предложил  старшему из племянников, уже работавшему  в шахте, - приезжай Коля ко мне,  устрою в пограничное училище, будешь  красным командиром.
       У того радостно загорелись глаза, но отец нахмурился и сказал, - я,  Ляксандр, вашей власти не служил, и  он не будет. Такое мое слово. 
       За столом возникло тягостное молчание, а Николай вскочил и умчался через сад в степь, откуда показался край солнца. Потом за воротами просигналила машина, Александр  распрощался с родней, оставив адрес,  и она покатила по росистой дороге обратно.
       «Да, Левка, так и остался ты чуждым элементом» - думал, покачиваясь на сидении  младший брат. «Вроде и  рабочий, а натура кулацкая».
       После возвращения в Ленинград служба покатилась дальше, и на военных маневрах в которых были задействованы погранвойска,  комбриг познакомился  с командующим  Ленинградским военным округом командармом 1-го ранга   Шапошниковым.
       Он  высоко оценил его работу по укреплению госграницы и подготовке личного состава, познакомились ближе. Несколько раз встречались в штабе, а как-то даже вместе выезжали на рыбалку. 
       К этому времени семья Ковалевых увеличилась, родилась дочка - Инна. Миновал год, и в январе следующего Александра вызвали к наркому.  Жена разволновалась (в стране шли повальные аресты  и разоблачительные процессы), карательная машина набирала обороты.
       - Ничего, Вера, бог  не выдаст, свинья не съест,- успокоил ее Александр и, поцеловав лежавшую в кроватке малышку, спустился вниз, к ждавшему у парадного автомобилю. Тот, урча мотором, выехал  со двора, по Невскому неслась поземка, над  иглой адмиралтейства низко висели  свинцовые  облака.
       Всю дорогу в купе поезда  комбриг не спал, на душе скребли кошки. Помимо чистки   РККА,  она шла и у чекистов, в том числе пограничников. Уже были расстреляны  Ольский с Воронцовым и многие другие,  находился под следствием Фриновский,  а нынешнего начальника погранвойск комдива  Кручинкина  сняли с должности.
       Задремал только под утро.  Москва встретила легким морозцем,  ярким солнцем в небе, гудками автомобилей  и звоном трамваем. Перекусив  в пельменной близ вокзала, доехал на такси   до Лубянки и,   получив на проходной пропуск, поднялся в приемную наркома.
       Там,  на мягких стульях вдоль стены, уже ждал бритоголовый комдив, с  двумя орденами «Красного Знамени» на груди, знакомый начальник управления с папкой для доклада  и известный в стране академик. Кивнув присутствующим, Ковалев занял место рядом. 
       Сидевший за столом уставленным  телефонами  холеный   адъютант  перетянутый ремнями,   остановил на нем взгляд, встал, проскрипел сапогами по ковру и скрылся за глухой дверью.
       Через минуту вернулся,- прошу вас, товарищ Ковалев. Нарком ждет.
       Комбриг, одернув гимнастерку,   вошел, доложил о прибытии. 
       Ежов, говоривший  с кем-то по «вч» связи, опустил трубку на аппарат с золотистым  гербом  и  молча указал  на стул за приставным столом. Был он невысок ростом, тощ и с глубоко посаженными глазами. Когда Ковалев сел, с минуту  рассматривал его, барабаня пальцами по сукну,   а затем скрипуче произнес, - сегодня, в  шесть вечера, поедете со мной к товарищу Сталину.
       В груди комбрига возни холодок (такого не ожидал), ровным голосом ответил «слушаюсь».
       - А пока  располагайтесь в нашей гостинице, отдохните  и в назначенное время будьте здесь, - продолжил нарком. - Больше не задерживаю.
       Озадаченный Александр вышел из кабинета, не понимая, для чего он понадобился  вождю, спустившись в вестибюль, оделся  и,   выйдя из подъезда на свежий воздух закурил, переваривая услышанное. Он ожидал возможного начальственного   разноса,   постановки новой задачи  или очередного перевода, но чтоб такое?  Уму непостижимо.
       Впрочем, мучиться  раздумьями не привык и, сунув трубку в карман, зашагал к ведомственной гостинице. Там, получив ключи, поднялся в номер,  где сняв шинель   и портупею с кобурой, немного поспал, компенсируя ночь. Затем  принял душ и  тщательно побрился, после чего  спустился в столовую, где пообедал.  Допивая компот, решил навестить Марию Федоровну.
       Спустя час, купив   в ГУМе  парфюмерный набор «Красная Москва» и торт, он вошел в знакомый двор Лучникова переулка. Та же тишина, заснеженные липы, прыгающие по ним красногрудые  снегири.
       Тетка жены гостю неслыханно обрадовалась и вскоре они пили в гостиной чай с тортом, обмениваясь новостями. Узнав,  что у молодой четы родилась дочь, старушка  радостно всплеснула руками и со словами  «я сейчас», вышла в зал, вскоре вернулась и вручила Александру золотой крестик на   цепочке, - подарок внучке от бабушки.
       Посидев еще  немного, Ковалев распрощался, Мария Федоровна проводила    до двери и он, спустившись вниз, скрылся в хитросплетении переулков. Смеркалось, зажглись первые фонари,  в воздухе кружились пушистые хлопья снега.    
       В шестом часу по    Калининскому проспекту в сторону Кунцево мчался,  отсвечивая лаком,  черный  лимузин  «ЗиС». За рулем сидел    майор НКВД,  на заднем сидении  нарком вместе с Ковалевым. Под колесами гудел асфальт, все трое молчали. 
       Примерно через двадцать минут  автомобиль, сбросив скорость, въехал  на засаженную пушистыми соснами территорию  тщательно охраняемого двухэтажного особняка и остановились перед входом.  Прибывшие  вышли из машины,  хлопнули дверцы,   оба проследовали в дом.  Ежов впереди, Ковалев сзади.
       Войдя внутрь,  оба  оказались в небольшом  светлом тамбуре, из которого   прошли в прихожую. На ее стенах, отсвечивая глянцем,  висела    большая географическая  карта   с обозначением    наиболее важных  строек  в  СССР.
       Здесь же, в полукруглой нише,  имелась  настенная вешалка, рассчитанная на пару десятков персон,  несколько мягких стульев, высокое, матово отсвечивающее зеркало, а также набор щеток  для чистки платья и обуви. На паркетном полу лежал  ручной работы бухарский ковер  с замысловатым  узором.
       - Ты пока обожди, - обернулся к  комбригу нарком,  вешая на крючок шинель с фуражкой. - А я к  товарищу Сталину.
       Ковалев сделал то же самое  и   присел на  один из венских стульев, а Ежов, пригладив волосы,  направился   в дальнюю часть прихожей и осторожно постучал  в первую слева  дверь. Затем вошел, тихо  прикрыл ее   за собой. 
       Переступив порог, он оказался в просторной  уютной комнате, с весело потрескивающими   в камине  поленьями  и стоящим напротив  затененных шторами окон, у глухой стены,  черной кожи диваном.
       В  ее центре, ближе к камину, за большим широким столом   сидел и делал какие-то пометки в бумагах, человек  в полувоенном костюме с рыжеватыми усами.     Рядом с ним, у локтя, остывал чай в серебряном подстаканнике,  лежала трубка,  коробка папирос «Герцеговина Флор» и спички.
       - Разрешите товарищ Сталин? - нарушил тишину  Ежов.
       Человек продолжил писать, затем неспешно отложил  в сторону остро заточенный  карандаш с красным грифелем и  поднял голову.
       - Проходи, Николай Иванович. С чем пожаловал?
       - Доставил   Ковалева, как вы приказывали.
       - Хорошо, я помню.  Пусть заходит.
       Ежов быстро вернулся назад и пригласил комбрига.
       -  Здравия желаю, товарищ Сталин!  - пройдя вперед, вытянулся тот перед вождем.
       Хозяин кабинета отложил карандаш в сторону,  вышел из-за стола и, сделав пару шагов навстречу, протянув руку, -  здравствуйте товарищ Ковалев. Давно не виделись.
       - Давно, - глядя сверху вниз, осторожно пожал ее комбриг.
       Вождь  неспешно вернулся  на свое место,  кивнул обоим, - садитесь, а когда те выполнили, взял  из папки на столе  машинописный, с   грифом «секретно», текст.
       - Это ваша докладная записка о состоянии дел на советско-финской границе, с предложениями по ее укреплению.  Помните такую? (обратился к Ковалеву).
       -  Да,  я отправлял ее год назад  на имя бывшего наркома.
       -  И каково  решение?
       -  Его не было.
       -  А между тем, это весьма серьезный документ.   Он еще раз доказывает, что     Финляндия  активно готовится к войне с нами,  что требует принятия  ответных мер.
       - Вы как всегда прозорливы, товарищ Сталин. У меня такое же мнение,  - подался вперед Ежов.
       Тот никак не  отреагировал, потянулся за лежавшей на столе трубкой, сломав пару папирос, набил ее табаком, и чиркнул спичкой.
       -  В этой связи  я предлагаю вам, товарищ Ковалев, возглавить пограничные войска  и войска по охране тыла  НКВД (окутался дымом). Уверен, вы с этим справитесь.
       - Спасибо за доверие, товарищ Сталин,-  встал комбриг. -  Приложу все усилия.
       - Ну, вот и хорошо, -  прищурил глаза  вождь. - Николай Иванович, чтоб завтра был приказ о назначении и присвоении очередного звания - комдив.
       - Будет исполнено, - тоже встал нарком. 
       - Садитесь,-  чуть махнул рукой вождь, - а теперь давайте  выпьем за ваше новое назначение и звание, - взглянул на Ковалева и нажал на столе кнопку. Через пару секунд  дверь кабинета открылась, в проеме возник  офицер НКВД.
       - Организуйте в малой столовой ужин  на троих.
       - Слушаюсь, товарищ Сталин,  -  четко развернувшись, вышел.
       Вскоре  они сидели  за  богато сервированным столом,  на котором,  помимо закусок,  стояли две темного стекла, открытые бутылки.
       - Мое любимое вино из  центральной Грузии, рекомендую, - взял   вождь  одну и доверху наполнил хрустальные  бокалы. - За новую должность, - поднял свой в сторону Александра, выпили, закусили  пряным сыром и холодным мясом.
       - Ну как? -  промокнул губы салфеткой хозяин.
       - Чудный напиток, - оценил  нарком. - Как нектар.
       - Да, отличный,- согласился  Александр.- Никогда такого не пробовал. 
       - А ведь служил одно время в Закавказье, - улыбнулся в усы  хозяин,  наполняя бокалы вновь. 
       Когда повторив,   перешли к  заливной рыбе, спросил как бы между прочим,   - почему тебя так не любит Берия, а, товарищ Ковалев?  При решении вопроса о твоем назначении, он был против, хотя существенных доводов не привел.
       - Это старая история, товарищ Сталин, - пожал плечами комбриг. - В двадцать шестом, в Грузии, мне  с его подачи объявили выговор по партийной линии, за  якобы ненадлежащую борьбу с контрабандой, с чем не согласился товарищ Орджоникидзе. Выговор сняли, возможно   Берия затаил обиду.
       -  Вон оно что, - хмыкнул вождь,-  в таком случае приму к сведению.   
       После окончания ужина  он  пожелал комбригу успехов на новом  месте и  гости, распрощавшись, покинули «ближнюю дачу»*.
       Когда выехали на пустую  ночную трассу, Ежов  взглянул на Ковалева  и сказал, - он к тебе явно благоволит, цени. Это бывает редко.
       - Вас понял, - ответил комбриг, слушая тихий шум мотора...