Наказ деда

Из многих писем, людей родных и близких, друзей и поклонников, одно мне особенно дорого. Это письмо моего деда. Из любовной переписки ушло почти всё в небытие, а это воздушным шаром держит на плаву лёгкую мою лодчонку, не позволяя той затонуть в суровых водах жизненного океана несбывшихся желаний, разбиться о неприветливые скалы одиноких сердец и обрезанных привязанностей, связей духовных и телесных.

Жизнь – это море, а плавать надо уметь!..
Но как разные судна, так и разные судьбы есть!
Я не могу быть большим могучим пароходом…
Слишком душно ему в чёрном своём дыму…

Но и я не могу быть белым катером быстрым…
Слишком шумом мотора он птиц пугает в пути…
Ледокол – идеал мой! Он мой герой!
Но я не могу пробивать, как он лёд головой…
Я под парусом лёгким по воле ветра бегу…
И порою сама не знаю, чего хочу и могу…

Жизнь – это море, а плавать надо уметь!..
Но как разные судна, так и разные судьбы есть!

Я перечитываю письмо, когда мне нужно поддерживающее доброе слово, чтобы вновь чувствовать связь многих поколений своих предков, вмещавших ранее в себя столь многое, что мне порой легко чувствовать и понимать радость и боль далёкого и близкого другого! Чтобы понимать, что я не одна, кто испытывал подобные чувства до меня, испытывает сейчас и будет переживать их, когда меня уже не будет.
Может, мои истории помогут и моему потомку, или тому, кому окажутся близкими по духу, и в трудной ситуации вынесут к свету и добру, протянув связующую нить дальше, в далёкие времена и другие нравы…

«Здравствуй, милая Светочка!
Давненько я не писал тебе ничего, решил кое о чём поговорить с тобой, поделиться, так сказать, своим прошлым.
Знаешь, Светочка, я всю жизнь хотел выиграть счастье: выиграть «Волгу» за тридцать копеек, подарить её сыну. Но идёт год за годом, а счастье не выигрывается. Для сына пришлось вложить в машину маленькую толику, и ездить ему приходиться не на «Волге», а на «Москвиче».
Я очень хорошо учился в школе по всем предметам, но особенно по математике. Окончив педучилище, поступил на заочное отделение физмата Горьковского пединститута, успел окончить первый курс до начала войны, а потом ушёл воевать, попал в военно-пехотное училище, хотелось стать офицером. И оставалось всего две недели (от 18.08 до 1.09), чтобы стать офицером, да вот, поди ты, 18.08.42 направили курсантом на фронт. И дослужился я всего до сержанта. А возвратившись с фронта, поехал в пединститут на физмат. А там сказали, что больше года не были в институте. Не осталось никаких связей и что придётся сдавать снова экзамен на первый курс, что меня очень обидело. И я забрал документы, не зная, что я с ними делать буду. А сидевший рядом с деканом физмата за другим столом декан исторического факультета сказал: «Идите к нам, мы Вас без экзамена примем». И я пошёл, и так стал историком. А вот математиком я не стал, хотя математику любил больше всего.
Кстати, вернувшись с фронта, я сказал твоей бабушке, что хочу пойти учиться в строительный институт, стать инженером. А она говорит мне, что у тебя сын, (Вова, твой папа), его надо растить. Так я расстался с мечтой стать инженером, потерпел очередное фиаско.
В моей жизни начало трудового пути было преотличное: в двадцать лет я стал директором семилетней школы, потом средней, проработал в том чине более двадцати пяти лет. Как-то ехал на пароходе до Горького в Лысково с девушкой, которая была старше меня и образованнее. Когда она узнала, что мне двадцать лет, и я работаю директором школы, сказала: «Я очень завидую Вам». Я учился всю жизнь работать, хотел чтобы «очень завидую» было всегда при мне. Но я завидую тебе. В чём? А вот в чём. На днях я по радио услышал стихотворение Маяковского «Что такое хорошо. Что такое плохо». Я как-то удивился простоте того, что говорит детям Маяковский о том, что хорошо и что плохо. «Если мальчик чистит зубы – это очень хорошо!» - что хорошо, и что плохо «для мальчишьей рожицы»… Я целый день ходил возле своих кроликов и думал об этом стихотворении. А что думал? А вот что – осыпь меня всеми радостями жизни, а я не могу составить хотя бы одну такую строчку. Мне это не дано Богом, (не думай, что ищу Богов, я атеист).
А вот Света Рожкова может, пусть не гениально, но составить целое стихотворение (своё, только ей присущее). Это уже нечто, не пустое место. Не знаю, умеет ли Света Рожкова отличить в стихах ямба от хорея, но её стихотворение я читал на страницах «Вышневолоцкой правды», завидуя в этом Свете Рожковой, (как когда-то завидовала мне встретившаяся девушка). Я хотел бы, чтобы Света Рожкова писала стихи и дальше. И когда ей радостно, и когда ей грустно. Надо писать и о радостном, и о грустном. Повторяю: писать, не лениться, постоянно писать и учиться! А то, видишь, что надумала, когда ей хорошо, писать не хочется! Пиши о хорошем, о красивом, об окружающем. Одним словом, в этом направлении надо работать, учиться…»
Нет, это ещё не конец письма. У него были свои незаслуженно нанесённые ему обиды, но он гордился тем, что люди вспоминали добрым словом годы работы его в школе директором. Он уже на всю жизнь остался им в их глазах. Он вспоминает, что раньше, чтобы поступить в институт, достаточно было просто сдать экзамен, а заваливать стали значительно позже. Он рассказывает о тенденции, появившейся в обществе, когда утвердилось мнение, что «лучшим» приданым для жениха является невеста с высшим образованием, и девушки стали стремиться попасть в любой институт за дипломом. Когда участились случаи, и стало в порядке вещей работать, окончив институты, продавцами и кассирами. Но он не осуждал за это общество. Отнюдь, при всей очевидности неправильности ситуации, дед приветствовал любую учёбу в любом деле. Пенял за заброшенные мною занятия в музыкальной школе, когда оставался год до диплома. Дед любил учиться. Хотел и учился всему, что мог, всю жизнь. Содержал кроликов, кур, сад, огород. Заготавливал сено, косил. Сам скорняжил. При этом ходил на протезе, по ночам, испытывая фантомные боли в отсутствующей ноге. Водил «Запорожец». Следил за событиями в стране. Обязательным ритуалом было чтение газеты по утрам, и просмотр программы «Время» вечерами. Так же много журналов и газет он выписывал. Собрал богатую энциклопедическую библиотеку, а так же книги писателей классиков дома. И в коридоре на стеллажах у него красовались роман – газеты, художественно – литературные альманахи. Сейчас я думаю, что недостаточно этим интересовалась. Хотя многие художественные исторические книги или иллюстративные по художественным музейным коллекциям всё же проходили через моё к ним внимание. И, конечно, стеллаж с детскими сказками, разноцветными яркими книгами был мной хорошо изучен.
У меня было несколько снов, когда мой любимый дед, или отец сажают меня за руль, (хотя водить я не умею), и заставляют мчаться во весь дух на почтенное собрание в литературный круг братьев и сестёр по перу и клавиатуре! Вот так меня поддерживал и до сих пор поддерживает дед, да и папка одобряет мои литературные вирши, иной раз, оставляя даже своё мнение на счёт особенно понравившихся работ. (Обоих сейчас нет на этом свете).
Вот так, девочки, по секрету скажу вам, что не всё упирается в мальчиков, и дипломы об образовании не лишь ради них получают, чтобы замуж выйти или стать желанной невестой. Замуж-то, если что, теперь и сходить можно, и вернуться; если по старинке – каждому по одной попытке предоставлялось – тут, уж, кому как повезёт! Времена и нравы меняются. А живут с выбранной профессией всю жизнь, так же как и с интересом, не ставшим профессией, но который может поддержать тебя в любой трудной ситуации. Лучше искать своё дело, а женихи - мужья, уж, пусть к образу действий и жизни подтягиваются, если дотянутся… замуж выйти – не напасть, лишь бы замужем не пропасть!..