Падение льва

Лев отсчитал шестой вагон от начала состава и опасливо ступил узким носком замшевого сапога на отполированную подножку «Красной стрелы». Не поскользнуться бы! Все же каблук под ним - шесть сантиметров! Высота, максимально приличная для мужчины и законодателя мод. Раз и навсегда уверовав в затасканный постулат «Талантливый человек талантлив во всем», Лев в самом деле оказался мастером на все руки: изобретательным дизайнером и ювелиром, ярким художником, популярным телеведущим - посещая дружеские вечеринки в кафе, под настроение он мог помурлыкать с эстрады, и не совсем бездарно! Вернувшись из удаленного уголка Австралии, Лев привез оттуда вполне пристойное кино. Под музыку, звучавшую в фильме, ноги сами пускались в пляс, диковинные блюда аборигенов хотелось съесть немедленно, а с туземкой, сыгравшей героиню, хотелось прожить всю жизнь.
Откровенно завидуя его дредам - тоже австралийского происхождения - модники по обе стороны от Бологого копировали фасон причудливой прически. Лев был популярен. Что и говорить, руки у него лежали ко всему. Парень легко добивался успеха - и так же быстро остывал. Лев выковал себе пару орденов, склеил штук двадцать коллажей и устроил вернисаж. В начале осени он заказал модную шубу по собственному эскизу и кожаную переметную суму, надеваемую поверх. Примерив обновы, Лев убедился: он - красавчик! Поздно придумали логистику, он бы ею занялся. Недавно он боролся с предрасположенностью к полноте. Несколько лет не пил. И достиг желаемой формы, следуя совету «Там, где кончается выпивка, начинается фигура!» Это называлось пугающим словом «высох»! Но оторваться от зеркала было трудно. Ну как усидеть дома? Пора себя показать! Он собрался покорить Москву. Пахучий «Хамфри Богарт», названный в честь американского актера, как полагается породистой собаке, бежал по перрону на полшага впереди хозяина.
При всей своей востребованности и необходимости одновременно оказаться в трех местах, он не любил спешить. Лев не признавал новомодных «Невских экспрессов» и прочих «Сапсанов», добиравшихся до конечной точки маршрута в считанные часы. Он привык выпить в купе, расслабиться, неспешно раздеться и лечь спать, а к утру протрезветь настолько, чтобы покинуть чрево поезда без следов ночного разврата на лице. Хотя он поклялся, что в следующей жизни займется наконец серьезным делом, карьера тележурналиста ему удалась. Книги и сценарии выходили из-под пера регулярно, хоть и не приносили автору особого достатка. Гардероб и дома, и на работе ломился от модных новинок, и в обеих столицах у Льва было полно друзей. Ну все, все получилось. А семья - ну, так не у всех она складывается! Нет ее - так и нет! Лев долгие годы жил один. Возможно, в будущем стоит подумать об усыновлении. Не одному же… Хотя, говорят, это такая лотерея! Никогда не знаешь… Ему вот-вот должно было исполниться пятьдесят, и Лев рассчитывал еще лет на тридцать безоблачной жизни. В каждом его движении сквозил апломб человека не слишком богатого, но широко известного в узких кругах.
Скинув на соседнее сиденье косматую шубу и набитую всякой всячиной сумку, Лев занял место на нижней полке по ходу поезда. Перелечь наверх он успеет. Если повезет, поедет один! Соседей не предвиделось. И действительно, никто не торопился сесть в его состав, предпочитая пластиковый комфорт некурящего «Сапсана». Он раскрыл дорожный блокнот и накидал сюжет будущей повести. Голос робота что-то пролепетал про минуту до отправления, двери мягко затворились. Состав задумчиво поплыл вдоль подходившей к концу осени. В купе постучали. Вошла немолодая проводница - она прилично шепелявила, почти ничего не слышала, а ее глаза смотрели в разные стороны. Грима - ноль. Старомодные очки. Седые волосы под форменной пилоткой аккуратно заплетены в две тощие косички, тщательно уложенные баранками над ушами. Арбузную грудь под форменным кителем украшал бейджик с надписью «Клавдия». «Ну и персонаж! Это тебе не длинноногие Анжелы из «Сапсана»! - усмехнулся Лев. Про себя, естественно. Поезд ритмично подрагивал на рельсах, не попадая в такт ни одной известной мелодии.
Какой бы Клавдия ни выглядела отсутствующей, но она общалась именно с ним. Лев попросил принести ему сто граммов самого дорогого коньяку, который обнаружился в местном баре. Чтоб не отравиться. «Шикарный мужик!» - подумала тетка, проверив билет и приняв заказ. Элегантность сквозила в каждом движении ее единственного гостя. Он был образцовым светским львом! Донельзя продуманным. Даже парфюм подбирал к походке! Гигантских размеров желтый топаз, окаймленный золотом и бриллиантами, украшал его указательный палец. Двухсимочный мобильник Льва, обещавший работать в обеих столицах, вместо тривиального звонка заливался хитом Мадонны на чистом испанском. Кем только не считали обе столицы хозяина гаджета: заигравшимся гулякой, блондименом, баловнем судьбы. Казалось, бренды всех мастей выстроились в очередь, чтобы занять достойное место в гардеробе Льва! Да он и сам был брендом! Белый Лев двух столиц! «Таким же был великий Марис!» - припомнила заведующая вагоном, выйдя в коридор и переведя дух. При жизни великого танцовщика ей пару раз доводилось перевозить его. Проводница восхищалась им и по прошествии многих лет.
Клава вернулась в купе с бокалом и парой долек лимона на блюдечке. Лев сделал глоток, и воспоминания мгновенно бросились в пляс, обгоняя друг друга. Последние оранжевые листья, чудом удерживающиеся на упругих ветках придорожных кустов за окном, салютовали ему, когда их выхватывали из густой темноты неяркие вспышки фонарей… Лев подумал, что это похоже на его личную жизнь: кромешная темень, в которой несколько раз произошло озарение. Точнее, трижды. Да, так и есть, взаимная любовь приходила к нему целых три раза. Но, решив, что его избранницам лучше будет идти по жизни без него, Лев отошел в сторону. Милые дамы пообижались-пообижались, да и повыскакивали замуж. Первая умотала в центр Европы, третья осела в Москве, и только вторая родила супругу дочь, развелась с ним и до сих пор маячит где-то рядом. А Лев и сейчас - завидный жених. Можно целыми днями делать, что хочешь! Наверное, это эгоизм. Но как же хорошо ему живется! Лучший возраст! Лев опрокинул в себя содержимое бокала и повторил заказ.
Удалось ли ему наконец добиться желаемого оттенка волос - белого, как бумага? Ведь новая шуба подходит именно к нему! Всех этих новомодных позолоченных тюбетеек, лисьих хвостов и кожаных сумок, инкрустированных натуральными самоцветами, он не признавал - кому нужен дешевый шик? Однако белые как бумага дреды требовали от владельца именно русых корней. Хорошо ли он их прокрасил? Надо поискать в московских бутиках темно-зеленую шапочку - она так красиво его оттенит! И чтоб с лимонным помпончиком, это освежит весь облик модника! Такие пустые мысли занимали Льва не более минуты, но заставили его подняться с места и подойти к зеркалу. Однако, какой в купе неважный свет! Он выглянул в коридор - никого! Можно вести себя как угодно, хоть курить! Однако с некоторых пор он потерял вкус к такого рода удовольствиям. Курение ему порядком наскучило!
Наркотики? Господь с вами! У Льва с ними не сложилось! Когда однажды в баре шапочный знакомый протянул ему что-то похожее на кучку лапок насекомого, завернутую в носовой платок, Лев принял их за редкий экземпляр мухи, а самого знакомого - за энтомолога. Он принялся поздравлять знакомого с приобретением в коллекцию такого редкого экземпляра, и не сразу взял в толк, что ему предложили покурить обыкновенный гашиш! Ну, не был гашиш для Льва обыкновенным! А стодолларовую банкноту, свернутую в трубочку для вдыхания «дорожки», Лев и вовсе прикурил. После этого все, кто пытался направить его по ложному пути, махнули на непродвинутого приятеля рукой. А он решил предаваться исключительно знакомым удовольствиям - но по полной программе! В те времена в его анамнезе значился горячий секс в натопленной парилке деревенской бани - он чуть не задохнулся и здорово рисковал. Давление, и все такое. Но осознал это совсем недавно. «Так, все. Еще бокал - третий и последний. Буду спать внизу!» - решил Лев.
В двери купе поскреблись. Это был розовый ноготок хорошенькой официанточки, разносившей в корзиночке пиво из вагона-ресторана. Он такую дешевку не пил. Однако, зачем-то купив жестяную банку себе, Лев захотел угостить и эту крашеную блондинку. Коктейль из пива с коньяком подействовал возбуждающе. Он никогда не слышал, чтобы такое пойло пили на брудершафт. Официантка с восхищением потрогала дреды. Этого она прежде не видела. Щелкнул замок. Лев задернул бархатные занавесочки с бахромой. Случалось ли с ним такое прежде - ночь напролет заниматься любовью с незнакомкой? Как шикарно! Под утро ее ручка прощально скользнула по пушистому меху шубы Льва. Пообещав вернуться, девица испарилась. Все случилось так стремительно! Никому из них и в голову не пришло, что неплохо бы предохраниться. Опасность щекотала нервы, но оставалась опасностью. Частный случай… Давно пора расширять горизонты! Или нужно наконец взяться за ум? Решив поразмыслить об этом завтра, Лев провалился в сон.
Пробуждение было ужасным. Экспресс стоял на каком-то полустанке. Через замызганное вагонное стекло читалось окончание названия станции - «...овка». Виски ныли нестерпимо. Он почему-то лежал на полу и наблюдал, как чьи-то ноги бесцеремонно перешагивают его странно перекосившееся лицо. Лев беспомощно разметал дреды в коридорной пыли. Он захотел подняться - и не смог. Надо же так нализаться! По коридору с его шубой, переброшенной через локоть, метнулась тень давешней официантки. «Куда?» - попытался взреветь Лев. Но горло издало лишь бессвязное шипение. Да и хрен с ней. Скорая помощь прибыла на полустанок морозной ночью, чтобы снять с поезда пьяного. В купе жестко пахло перегаром и страстью. Алкоголик проклятый! Еще шубу надел! Кстати, да где же она? Его самого нашли лежащего нагишом в коридоре в одних сапогах! (видать, в туалет приспичило) Повезло! В купе валялся бы до сих пор. Проводница докладывала заспанному врачу: «Пил коньяк. Нет, не нервничал! Шутил даже…» Добрая Клава положила голову несчастного себе на колени и принялась отвязывать от нее прядь за прядью. «Чем красивее роза, тем длиннее шипы!» - пронеслось в ее голове. «Да никакой он не пьяный!» Лев пытался протестовать, но ставший ватным язык не слушался. Еле дышавшего красавца завернули в старое клетчатое одеяло и отправили в деревенский вытрезвитель. Лев воочию смотрел страшный сон - эта картина, пугая его, регулярно демонстрировалась ему с детства. Контекст стал ясен лишь сейчас. Сон оказался вещим. Шестеро санитаров, похожих на роботов в масках, время орт времени являлись за ним, и без слов укладывали на носилки. Увозили с собой. Бороться, налаживать с ними контакт, сбегать - было одинаково бесполезно. У Льва начался бред. А наутро страдальца перевезли в медсанчасть и принялись разыскивать его родных, стараясь вычислить их среди абонентов мобильного телефона.
Фельдшерица вначале перепугалась: «Это что за снеговик? Белые как снег волосы, в лице - ни кровинки! Альбинос?» «Инсульт!» - предположила всезнающая нянечка, зашедшая протереть пол в палате. Все у Льва внезапно оказалось позади, как и у великого Мариса, который, потеряв привилегии и лоск, под конец жизни с горечью констатировал, что его новое жилище находится между тюрьмой и сумасшедшим домом. Льва перестала слушаться вся левая сторона тела. На его красивом лице застыла недоуменно-обиженная гримаса: «Почему я?» Шнурки, молнии, поход в душ, нож с вилкой - самые элементарные вещи сразу отлетели в прошлое! На смену разнообразным впечатлениям пришли занудные занятия лечебной физкультурой. Привычные места, которые Лев исколесил на велосипеде, ему предстояло осваивать на инвалидной коляске. Головокружительные гонорары повесе заменила скромная пенсия, изысканную походку - траектория шин. Врачи категорически запретили курить, что не могло не сказаться на поджарой фигуре Льва. Он привык пленять чужие сердца и не был готов к тому, что у него самого аннексируют часть головного мозга. Вся его жизнь превратилась в бесконечное испытание, а на восстановление ему потребуются годы… И всему этому Льву предлагалось радоваться: злой тромб не убил его, а только покалечил.
Через десяток лет Лев собирался удалиться от мира, как это когда-то сделала великая Марлен Дитрих. Не то, чтобы его уход кто-нибудь заметил и стал умолять вернуться на экран, нет. Цель была в другом. Взяв на вооружение фразу великой Марлен Дитрих «Я хочу быть одна», Лев желал наблюдать продолжающуюся жизнь исключительно через густую вуаль тюлевого занавеса на окне, а общаться только с друзьями и только по телефону. С его знанием человеческой натуры это был единственный способ не возненавидеть людей окончательно. Шелковый халат, альбом фотографий и бокал замороженного «Брюта» по утрам! А потом - бегом в ванную, тонировать свою седую бороду. Она бы поочередно побывала рыжей, лиловой, голубой, зеленой! Он не мог позволить себе такого хулиганства долгие годы и собирался отпустить вожжи. Но как же жестоко судьба над этим посмеялась! Лев привык жить, мечтая о перспективах - и вдруг его ограничили сегодняшним днем!
Сейчас бы никто не поверил, что когда-то Лев сам был манекенщиком. Исчезла в горниле болезни поэзия его походки, как исчез почерк. Едва Лев очухался, ему сообщили: «К Вам приехала жена!» Он не мог поверить своим ушам. Какая на фиг жена? В приемном покое его ожидала давешняя проводница. Справившись о состоянии здоровья своего последнего гостя, тетка призадумалась. На кого она его покинет? Лев больше не мог жить один. Поняв это, он и сам попытался подобрать себе компаньона. Но многочисленные друзья разом куда-то подевались. Признать, что он одинок как перст, означало прямиком отправиться в интернат для безнадежных. Лев такого допустить не мог. Что делать? И тут на горизонте возникли седые косички. Клава оказалось патологически добра. Проводница недолго сомневалась и с удовольствием переселилась в холостяцкое гнездо Льва, приняв в руки его хозяйство. Повседневная жизнь потекла по новому руслу. Новая спутница Льва обожала готовить. В храм кулинарии (на кухню) она входила, поистине испытывая сердечный трепет. Глаза тетки загорались там голодным огнем. Вокруг жареной курицы проводница была готова пуститься в ритуальную пляску. К процессу приготовления еды относилась с первобытным наслаждением. О фигуре Лев мог забыть. Он понял, что попал в лапы кулинара-фанатика, и этот фанатизм посильнее религиозного. Но выхода не было. Равнодушие молодухи к собственной внешности выводило его из себя. Прежде такая возрастная красавица к нему и приблизиться бы не посмела. Но никого другого на горизонте не предвиделось, а Клава не знала устали. Они поженились. Уже в ЗАГСе удивленный муж узнал, что проводница на пять лет моложе него.