Мамино хозяйство

Мамино хозяйство


Мама  любила  любую  живность,  как  в  хлеву,  так  и  в  доме.
В  доме  господствовал  кот  с  забавной  кличкой  Мурзик.  Худой,  черный,  желтоглазый  и  наглый  пофигист.  Он  был  настоящим  бандюгой.  Никого  не  боялся  и  ни  с  кем  не  считался.  В  подвале  дома  было  небольшое  окошко,  через  которое  он  свободно  выбирался  на  улицу.  Иногда  он  пропадал  на  целую  неделю.  После  загула,  тощий,  грязный,  с  гноящимися  глазами  и  клочьями  порванной  шерсти,  приходил  домой  отъедаться.  Однажды  он  заявился  с  порванным  наполовину  ухом.  Наевшись,  завалился  на  чистую  кровать  и  начал  зализывать  свои  раны.  Мама,  завидя  такое  варварство,  схватила  тряпку  и  помчалась  к  кровати,  где  возлежал  Мурзик,  облепленный  репейником  и  чертополохом.
-  Всё  покрывало  запачкал,  нечесть  поганая!  Чтоб  тебя  черти  забрали!
Согнав  наглеца  с  кровати,  она  возвращалась  к  своим  делам.  Кот  на  нее  не  злился,  прятался  с  глаз  долой  до  самого  обеда.  Наевшись  и  забывшись,  он  опять  запрыгивал  на  кровать.  Облизав  мордочку  и  свернувшись  клубком  на  мягких  подушках,  мгновенно  засыпал,  сладко  похрапывая. 
Ох,  как  его  наглость  бесила  маму.  Бросив  все  дела,  она  гоняла  кота,  пока  тот  не  скрывался  на  печке  или  в  подвале. 
Уважая  хозяйку,  Мурзик  приносил  ей  подношения,  складывая  их  у  порога.  Мама,  не  принимала  его  жертв  в  виде  дохлых  птиц  и  мышей.  Она  брезгливо  выбрасывала  дары  на  улицу.  Иногда,  опередив  маму,  мы  прятали  тушки  за  домом.  Позже,  с  соседскими  детьми,  хоронили  их  за  огородами,  устраивая  настоящие  поминки  с  трапезой. 

Летом  во  дворе  хозяйничал  петух.  Каждое  утро,  будя  всю  округу,  он   оповещал,  что  жив  и  здоров,  чего  и  другим   желает.  Затем  высоты  забора  оглядывал  двор,  подсчитывая  кур  в  своём  гареме.  Выбрав  себе  очередную  несушку,  распушал  крылья  и  подкатывал  к  ней.
Если  на  наш  двор  ступал  соседний  петух,  начиналась  драка  не  на  жизнь,  а  на  смерть.  По  этой  причине  петух  был  почти  куцым,  всего  с  одним  или  двумя  перьями  в  хвосте.  Общипанный  хвост  не  умалял  его  достоинства,  наоборот,  куры  чувствовали  себя  защищенными  рядом  с  такими  героем.  Куры  целыми  днями  что - то  выискивали  в  траве,  копошились  и  валялись  в  пыли.  Петух,  как  богатый  мусульманин,  внимательно  следил  за  своим  гаремом.  Гордо  расправив  остатки  своих  разноцветных  перьев,  он  важно  вышагивал  то  с  одной,  то  с  другой  курицей,  кудахча  о  чём -  то  вполголоса.  После  общения  с  ним,  счастливые  несушки  так  и  сыпали  яйцами.  Иногда,  охмелев  от  очередной  курицы,  петух  взлетал  на  забор  и  начинал  кукарекать  посреди  бела  дня.  Мама,  дремавшая  в  прохладе,  вскакивала,  перепуганная  его  громким  криком,  охая,  что  проспала.  Придя  в  себя  и  осознав,  что  ещё  день  сегодняшний,  начинала  поносить  спятившего  с  ума  петуха.
- Чучело  хриплое,  напугал  ведь,  черт  драный!  Я  думала,  что  уже  утро!

Второстепенным  персонажем  во  дворе  был  беспородный  пёс  Матрос.  Он  боялся  петуха  и  уступал  ему  бразды  правления  летом.  Боялся  этот  защитник  и  кота.  Дружелюбно  виляя  хвостом,  он  несколько  раз  пытался  познакомиться  с  Мурзиком,  за  что  непременно  получал  от  него  лапой  по  морде.  Когда  вредный  кот  шипел,  пёс  с  визгом  прятался  под  лестницу. 
Мама  удивлялась.   
-  Где  это  видано,  чтоб  кот  и  петух  были  смелее  собаки.
Зато  пёс  был  моим  преданным  другом.  Громко  лая,  он  предупреждал  меня  и отпугивал  чужих.  Мне  было  спокойно  с  ним  дома  и  не  страшно  в  лесу.
Матрос  любил  рыбачить  с  нами.  Он  переживал  и  суетился  на  лодке,  наблюдая  за  трепещущей  рыбой  в  сети.  И  даже  поскуливал,  когда  рыба  пыталась  вырваться  из  наших  рук.

Мне  было  десять  лет,  когда  родилась  сестра. 
У  мамы  начались  преждевременные  схватки  и  ее  отвезли  в  местную  больницу.  Одновременно  в  больницу  привезли  маминого  отчима,  который,  напившись  в  хлам,  свалился  с  лестницы  и  получил  тяжелейшее  сотрясение  мозга. 
Все  село  следило  за  событиями  в  больнице.  Кто  выживет,  сестра  или  дед?  Сестра  родилась  семимесячной,  маленькой  и  слабой.  Дед  скончался  через  неделю  после  маминых  родов.  Люди  стали  говорить,  что  душа  деда  перешла  к  сестре  и  она  пошла  на  поправку. 
Вскоре  в  нашем  доме,  посреди  комнаты,  с  потолка  повисла  люлька  с  орущим  свертком.  Мой  покой  закончился.  Мама  занималась  хозяйством,  мне  приходилось  качать  люльку.  Иногда  сестра  долго  не  успокаивалась,  я  злилась  на  неё. 
От  стресса  и  усталости  у  мамы  кончилось  грудное  молоко.  Тогда  в  хозяйстве  завелись  козы.  Сестру  стали  поить  сытным  козьим  молоком. 
Коза  умудрялась  рожать  очаровательных  козлят.  Я  их  обожала,  они  были  почти  невесомые.  Козлята  прыгали  по  мне  и  бодали,  тыча  свои  симпатичные  мокрые  мордочки  прямо  в  моё  лицо.   
После  коз,  мама  завела  овец.  Мясо  плюс  шерсть.  Когда  овца  обрастала,  её  стригли  и,  промыв  шерсть,  делали  пряжу.  Зимними  длинными  вечерами  мама  вязала  нам  носки  и  рукавицы.
Каждый  год  родители  брали  маленького  поросеночка,  иногда  двоих.  Их  держали  для  мяса.  Мама,  ухаживая,  прикипала  к  ним  душой  и  каждый  раз  горько  плакала,  когда  их  зарезали.

Когда  я  училась  в  четвертом  классе,  мама  устроилась  работать  в  школьную  столовую,  ближе  к  своему  чаду.  Как  вкусно  она  готовила.  Когда  школьную  столовку  сократили,  мы  стали  обедать  дома  или  приносили  еду  в  школу.  Я  часто  меняла  с  её  младшей  сестрой  Саней  оладьи  на  бабушкину  выпечку.
По  воскресеньям  мама  устраивала  большую  стирку.
Стиральная  машина  представляла  собой  цилиндр  в  сорок  литров.  Единственной  ее  функцией  было  крутить  массу  воды  с  бельем.  Выжимали  мокрые  вещи  через  два  резиновых  диска  вручную,  скрипя  тугой  ручкой.
Колодца  не  было  и  за  водой  ходили  к  родникам  за  полкилометра.  Грели  воду  на  плите  или  в  бане.  Полоскали  белье  зимой  и  летом  в  речке.  Зимой  вырубали  прорубь.  Руки  от  холода  сначала  краснели,  затем  немели.  Сушили  бельё  на  веревках,  протянутых  вдоль дома.  Зимой,  замёрзшую  и  стоящую  колом  одежду  заносили в  дом,  досушивать.

Мама  копила  нам  приданое.  Как,  впрочем,  и  другие  деревенские  женщины  того  времени.  В  село  редко  привозили  хорошие  товары  и  мама  ревностно  относилась  к  своему  богатству.  Она  берегла  старые  добротные  платья,  в  которые  уже  не  влезала.  Я  знала  про  сундук  и  пока  родители  были  на  работе,  частенько  примеряла  её  платья,  в  надежде,  что  подросла  и  они  уже  не  висят  на  мне  мешком.  Иногда укрывалась  в  обрезки  разноцветных  тканей  и  танцевала.
   
Вспоминается  один  случай.
В  восьмом  классе  на  уроках  труда  мы  учились  кроить.  Требовалась  ткань  для  платья.  Я  выбрала  в  сундуке  самый  яркий  обрез  и  принесла  его  в  школу.  Под  общее  восхищение  его  быстро  раскроили  и  я  стала  шить  свое  первое  платье.  В  моду  тогда  входили  короткие  вещи.  Будучи  подростком,  мне  хотелось  быть  модной.  Платье  едва  прикрывало  мне  задницу.  Когда  мама  увидела  меня  в  нём,  она,  всплеснув  руками,  понеслась  к  сундуку. 
-  Почему  ты  не  взяла  ткань  попроще?  Как  ты  могла  без  спроса  залезть  в  мой  сундук?
Ах,  мама,  знала  бы  ты,  сколько  раз  я  ворошила  этот  сундук!  Как  часто  я  танцевала  в  ярких  тканях  перед  зеркалом  под  звуки  радиолы,  когда  вас  не  было  дома.  Молча  думала  я.
-  Ты  бы  не  разрешила  взять  эту  ткань.  Другие  некрасивые.
-  О  господи,  ничего  уже  не  поделаешь!  А  длина - то!  Срам  один!  Немедленно  распусти  подол!
-  Там  нечего  распускать.  Я  все  обрезала.
-  В  нем  нельзя  выходить  на  улицу!  Что  скажут  соседи?
Причитала  она.
Я  ее  не  слушала.  Я  была  счастлива,  что  легко  отделалась,  пока  не  пошла  в  магазин  за  хлебом.  Мало  того,  что  все  встречные  бабки  ругались  и  плевались,  так  и  хлеб,  как  назло,  закончился  на  нижних  полках.  Когда  я,  встав  на  цыпочки,  стала  тянуть  руку  вверх,  платье  задралось  и  обнажило  пол  задницы. 
Женщины,   испепеляя  меня  глазами,  отступили  от  кассы,  пропуская  меня  вперёд,  словно  прокаженную. 
Зато  подруги  и  мальчики  в  школе  восхищались  мной  и  платьем.  И  это  была  небольшая  победа  моего  упрямого  характера.

В  конце  лета  мы  собирали  ягоды  и  варили  варенья  на  зиму.  Во  дворе  разжигали  костер,  над  которым  ставили  огромный  тазик  с  ягодами  и  сахаром.  Длинной  деревянной  ложкой  я  размешивала  вкусное  варево,  вдыхая  умопомрачительный  аромат  слегка  подгоревших  ягод.  На  запах  сбегались  соседские  ребята.  Посмотреть  и  понюхать.  Давая,  якобы,  дельные  советы,  они  просили  пробовать  варенье.  Советов  было  много  и  варенье  пробовали  без  перерыва,  пока  не  появлялась  мама,  которая  разгоняла  всех  по  домам.
Мама  сушила,  мариновала,  солила  грибы  на  зиму.  Зимой  грибной  суп  напоминал  о  лете.  А  хрустящие  грузди  с  варёной  картошкой  были  ни  с  чем  не  сравнимым  деликатесом.

У  мамы  была  красивая  улыбка  и  белоснежные  зубы. 
-  Однажды  я  накрасила  губы  красной  помадой. 
Папа  возмутился.
-  Губы  красят  только  падшие  женщины! 
-  На  этом  моё  пользование  косметикой  закончилось.
Вспоминала  она  с  улыбкой.

Мама  никогда  ни  с  кем  не  ссорилась  и  не  ругалась.  У  неё  был  легкий  и  покладистый  характер,  за  который  её  многие  любили.


Май 2020
Хельсинки.