С Центрального входа. 16

Не варите грибные пельмени вместе с мясными.
Для каждого пельменя свой отвар!

    Через час явился Севка. Сговорились они, что ли? Думают, я нуждаюсь в их … заботе? Интересно...Поэт предлагал отдых в деревне и экологически чистый секс. Костя притащит бутыль зелёной сладкой водки и санкционных деликатесов на закусь. Док проведёт всестороннее обследование, выпишет очередной мешок таблеток, хоть я ещё предыдущие не сожрал. Ну, а Севка? Интересно, что он принёс? Мандарины?

-Где мандарины? - строго спросил я.
-Какие мандарины? – растерялся Севка.
-Ты что, с пустыми руками?
-Э,э…, как самочувствие? –  спрашивает.
Страдальчески закатываю глаза.
-Ну-у-у! - жалобно ноет Севка, будто у него болит. – Не хотел беспокоить, только предупредить зашёл…, - замолкает, ждёт реакции.
Молчу. Чего суетиться, сам расскажет. Действительно, после продолжительной паузы (паузы он умеет держать).

-Я насчёт этого… пари… на пятьдесят тысяч… Помнишь?
Молчу, а сам соображаю – при чём тут пари?
- Хочу предупредить - Док ведёт нечестную игру…
Продолжаю молчать, несмотря на любопытство. Откуда у Севки этот американизм: «Ведёт нечестную игру»?
-Он в университет ходил…, к руководству…
Я стоически молчу, аж челюсти от напряжения свело.
-Хотел, чтобы тебя подтолкнули к увольнению. (Выдохнул) Вот я и пришёл, ну чтобы ты знал… Если проиграешь, можешь мне миллион восемьдесят три тысячи не отдавать.
-Ишь ты! – не выдерживаю. – Миллион восемьдесят три триста - каждому! А если выиграю?
-Ты же не станешь требовать? Спор-то дурацкий, по пьянке и расписка не по форме... А нечестная игра Дока - вовсе его аннулирует...
-Севка, ты серьёзно хочешь сказать, что Док из-за денег в охрану таскался, чтобы меня слить?
-Ну-у, не только из-за денег...
-Тогда чего?
- Наверное, хотел тебя перед Татьяной чмошником выставить... Типа к жизни не приспособленный, в вахтёрах и то не удержался. Сейчас, когда она с ним, это вроде и не важно, но до вашего расставания…
- Тормози!
-Что?
-Тормози, говорю! Ну-ка, ну-ка повтори - Татьяна с Доком?
- Ты не знал? Разве Поэт не сказал?
-Давай…
-Что?
-Дальше давай. Значит… Ух…, Таня с Доком? И ты знал и мне не сказал? Почему, Сева?
-Ну-у… вы оба, типа, мои друзья… Думал, само рассосётся, тем более они всё время цапались… и чего я полезу?
-Кто ещё знал?
-Так все… Хотя нет, Костя не знал! Он жениться надумал. Я случайно её видел. Не поверишь, она чё…
-Беги, Севка!
-А?
-Беги, пока не поздно, и Милку уводи…

Севка попятился... Гжелевская ваза, врезавшись в стену, разлетелась на множество сине-белых черепков. Статуэтки Ломоносовского завода, её любимая коллекция зверюшек, одна за другой осыпались фарфоровыми осколками. Стул, раскроив зеркальную гладь потолка, будто убитая на скаку лошадь, кувыркнулся через голову, с треском подломив передние ноги… Разорвалась по швам душа рубаха… Вдребезги, вдребезги, вдребезги разбилась жизнь… 

Сидел на кухне, уставившись в сковородку; кабачки, баклажаны, цветная капуста, стручковая фасоль, морковка, красный болгарский перец, ещё что-то. Милка хотела приготовить овощное рагу. Не успела…
«Мой первый друг, мой друг бесценный…». Жили в одном дворе, играли в войнушку, ходили в одну школу… Верный друг, надёжный товарищ, проводник по жизни, почти старший брат…

Мы лазили по крышам, рискуя сорваться. Мстили за соседей, пуляя из рогаток по стёклам бизнесменских автомобилей, доставших двор чересчур чуткой сигнализацией. Воровали конфеты из супермаркета, чтобы угощать малышню… Спрятавшись за гаражами, пускали слюни и теребили письки, листая украденный из отцовского стола «PLAYBOY»… Он первый угостил меня сигареткой, дал глотнуть настоящего крепкого, а не розовую шипучку «Ruinart». У меня не было от него тайн. Он знал то, что не знали родители. И ни разу не выдал, не подвёл… Наоборот, всегда защищал… Навещал в армии. Отмазывал от гаишников, впрягался в разборки и тёрки, был свидетелем на обеих моих свадьбах… Поддержал, когда ушла первая жена…
 Украл вторую…
 Верный мой друг - ты предал меня.
Сырое рагу; разноцветные кубики и кружочки… Я достал пакет с таблетками. Тоже разноцветные... Вскрыв упаковки, высыпал на сковородку с овощами, сверху полил майонезом, перемешал – креативненько! Если навернуть пяток ложек - стопроцентный верняк…, не от химии, так от несварения. Проглотил ложку…

 Попытался представить, как они стоят около гроба; Татьяна застывшая, словно заледеневшая, только губы беспрестанно шевелятся, повторяя и повторяя мольбу о прощении. Док стоит ближе всех, пошатывается из стороны в сторону, опустил голову не в силах смотреть на меня, сам осунувшийся, жалкий, с тёмными мешками под глазами. Милка и Севка рыдают на груди Поэта. А я сизо-бледный с искажённым от боли лицом…

 С искажённым? Да! Обязательно с искажённым - ещё бы, столько дряни сожрать!
 Не-е, не хочу мучений, лучше уж бритвой вдоль вены, в тёплой ванне…
 Кровища течёт, клубится… Полная ванна крови… Бр-ры… Нет!

  Да и кто даст гарантию, что они так уж сильно расстроятся? Поплачут немного и продолжат прелюбодействовать. Дело-то житейское. Им моя смерть только на руку! Хуже, если не умру... Вдруг Милка вызовет неотложку или Дока.
 Катетер в задницу, зонд в глотку - промывание желудка…
Получится, я ему жизнью обязан? Что ж, поблагодарю из дурки, завалю подарками в одноклассниках…
Знаете что? Жуйте вы сами это фармацевтическо-овощное дерьмо.

Топаю по тёплому, плоскому городу, не зная куда. Ноги сами несут бесчувственное, выскобленное изнутри тело. Наконец-то избавился, выблевал лишнее; сырые овощи, разноцветные таблетки, любовь, ненависть, жалость… Вот случись сейчас какая-нибудь ужасная мерзость, например: котенок под машину попадёт - мозги на колесе, кишки на асфальте…, а я даже не вздрогну. Хотя почему котёнок? Маленький, пушистый, мяукающий тоненьким голоском… Он то в чём виноват? Пускай лучше - изменница: безжизненное тело, раскинутые в стороны руки, прядь волос прилипла к окровавленному лбу, широко открытые, остекленелые глаза…

 Страшно. Не хочу, не хочу, несмотря на её вину. Скажете, будь я настоящий мужик, давно бы нашёл и убил. Расчленил на семь частей и разбросал по пригородным свалкам. А я? Торжествуй изменница, я не способен причинить тебе зло, даже в мыслях и от этого ещё больнее…
И пускай, так мне и надо. Вязну в прошлом, мучаю себя воспоминаниями.

Словно заново вижу их быстрые заговорщицкие взгляды, мимолётные, как бы случайные прикосновения. Его звонки, её внезапные отлучки, командировка. Его пьяное раскаянье после визита к венерологу. Её слёзы и нежелание со мной спать… Отъезд к матери…

Да, я был слеп. Но отчего два близких, дорогих мне человека просто не сказали правды? Вместе мы смогли бы разрулить ситуацию…  В конце концов, даже в любовном треугольнике у каждого есть свой угол… Опять же полиамория… Если бы я понял, что без меня ей, то есть им, станет лучше… Я бы уступил…, честное слово!  Сам остался бы несчастным на всю жизнь, зато сохранил бы дружбу…
Вру! Я не смог бы делить её ни с кем. Ни с кем и никогда! И я не смирился и не смирюсь!

Пройдя всеми туристическими маршрутами, описав круги, восьмёрки, эллипсы, я поздно вечером вернулся домой. В дверях столкнулся с Милой. Стоит накрашенная с чемоданом.
-Уезжаю.
-Понимаю...
-Я там у тебя убралась… Осколки вымела, ходи не бойся. Стул выкинула, зеркала, что разбились, вынула, а квадраты раскрасила в розовый и синий цвета. Как на той выставке… Ну помнишь? Прикольно… Вроде всё. Давай Саш, прощай. Созвонимся, – покатила чемодан к лифту.
-Понравился Питер? - зачем-то спросил я.
Обернулась.
-Красивый, конечно, но…, - покрутила пальцами с накладными ногтями, будто лампочку выкрутила и не найдя подходящего слова, отбросила в сторону. – Поеду в Москву.

В МОСКВУ, В МОСКВУ! Все едут в Москву. Должно быть и Док с Таней тоже...