Ненавистное имя. ч. 13. Батя!

         Война для Бориса закончилась в Австрии. – Домой! Домой. А где дом? Папа, где ты? Где сёстры, мать. Живы? Я? – вот я: жив-здоров, грудь в орденах, не ранен, не убит. Контужен был, - так, ерунда. Был, да сплыл. Готовился к участию в Параде Победы на Красной Площади, да заглохла старушка полуторка: ни с толкача, ни с буксира, ни с горки. Встала как вкопанная! Всю войну прошла, а на Парад Победы постеснялась. Сам-то причепурился и её выкупал, вычухал, осталось выкрасить да выбросить. Одно слово, жінка*. – Растёр кисти. – Привыкли руки баранку крутить. Ничего, заживу, как человек, будет у меня своя коняга, объеду на ней весь белый свет, как говорится, мир посмотрю, себя покажу.
           Дорога с войны для победителя – овеяна славой и усыпана цветами. Дорога с войны – кровоточащая память, которая не зарубцуется десятками лет мирной жизни. Для Бориса – длинная дорога в никуда. Бесконечная. Перед ним – бескрайняя Родина! На любой станции выйди и пускай корни в землю.
А состав шёл по шпалам, знай себе, постукивал. Вроде соглашался, а вроде и спорил. Слушал мысли бойца в вагонном тамбуре, а тот курил и тяжко непобедно вздыхал. Из соседнего вагона звенел смех, да такой задорный, заливистый и говор родной, знакомый. Так это ж свои, хохлы! Закашлялся. Стал прислушиваться, но не все слова понимал:
– Ви знаєте, куме, оце був в зоопарку і бачив яка!
— I як як?
— Ну як як... Як як як... — Га-га-га! Гы-гы-гы!
— Ви знаєте, я бачив Оку!
— I як Ока?
— Ока... Ока як Ока... — Го-го-го!

— Смешно. А я українську мову подзабыл… Помню про козинячу смерть от Сашка: "Нагадали козі смерть, де не ходе, то все пердь".

– Ось, ось, слухайте, шо  мы бачилы: по полю как угорелый, представляете, носится хлопчик, беленький совсем, воздушного змея запускает!
- Годі тобі...
- Да! Да! Сам склеил! А мы что, рыжие? Нам тоже охота змея в небе за верёвочку подержать! На силу догнали! Подбегаем, а это не хлопчик! Представляете? Это дедусь! –
Бориса передёрнуло. Он вздрогнул всем телом, схватился за горло, за сердце, хватая ртом воздух: – Отец. Папа. Не может быть. – Ноги подкашивались, он их с трудом переставлял, медленно приближаясь к компании. – Вот зубы мне в задницу – под бомбами не так страшно! – Завидев военного в орденах, хлопцы, девчата повскакивали с мест, принялись пожимать ему руки, хлопать по плечам, лезли с поцелуями, объятиями, а он не мог разлепить губы, чтобы задать один вопрос! Всего-навсего один! Кашлял, тёр глаза, кивал и молчал. А потом по слогам, как будто шаг за шагом вступал в ледяную воду: по щиколотку, по колено, вот уже вровень с ременной бляхой. Жгучим холодом сковало солнечное сплетение, сердце:
– Кто… из… вас… рассказывал… про… – и разрыдался. – Они всё поняли. Послевоенное поколение отличается от нынешнего. Радостью, верой в светлое будущее, дружеской поддержкой и сострадательным милосердием к нуждающимся в помощи. Когда и хлеба краюху пополам, и вшей портошных кормить сообща, когда в огонь и в воду, на смерть за Победу коктейлем Молотова фрицев шугать, и в разведку со спокойной душой. Потому что не предадут! А потiм** и фронтовую сорокаградусную соточку. – Эх! Первая колом, а вторая соколом! Можно и ещё плеснуть. И потом ещё накапать. До рисочки.
Вот рисочка у каждого своя... 
А тут счастье на голову свалилось, и лица родные, а родным можно всё рассказать. Всё. И про козу.

     Боречка плутал по лесу, сам не знал сколько, пока не вышел на просеку. Деревья, ясное дело, прятали его от самолётов, но небо над головой, как лёгкие, полные воздуха. Эге-ге-гееей, небоооо! Ты слышишь меняааа? - И он зашагал, развернув плечи, не прячась, не пригибаясь, уставший бояться подросток.
Вышел к хаткам, сгрудившимся у небольшого озера. Над дверью одной из них прибита табличка: "Сельсовет", под ней от руки: "Комендатура". Борис постучался и вошёл.
Кем были эти люди? Военные? Гражданские? Подростку было важнее, что его не прогнали взашей, не убили, а накормили, напоили, одели, обули, спешно выправили бумаги. Наутро, сорвав табличку, заперев на крючки внутренние деревянные ставни, перекинув дужку навесного амбарного замка через кольца, заперли наружную дверь и оставили осиротевшую деревеньку. - Выступаем! - Наконец-то кто-то принял ответственность за его жизнь, проявил отцовскую заботу, взял над ним командование, и всё стало приобретать ясные очертания.
Борис был откомандирован и сдан под расписку в аэроклуб Чернигова на курсы самостоятельных прыжков с круглым десантным парашютом с минимальным управлением. Там сдружился с Сашком, таким же рудим и веснянкуватим***. Сестёр потерял, зато брата обрёл!
- Ну, что, Сашок, мы в небе, небо в нас? - толкал друга Борис.
- Дааа, отныне - небо и… тишина! - и тихо, чтобы никто не слышал, друзья навек чокались кулаками: - За тех, кто в стропах!
Они мечтали нырнуть в небеса, прочувствовать свободный полёт, испытать кураж, волнение, адреналин, силу и уверенность.
На курсах заучивали так, что отскакивало от зубов: "Высота прыжка от 800 до 1200 метров. Раскрытие парашюта - через три секунды вытяжным кольцом или страхующим прибором. Время снижения под раскрытым куполом – 5 минут".
        Сашок, настоящий друг, прыгнул первым и полетел камнем к земле. Следом - Борис.
Приземление с десантным парашютом на сведённые вместе ноги жёсткое, но для Бориса первый прыжок был удачным. Он смог! А вот для Сашка война закончилась. Он лежал на мураве лётного поля, как живой, тихий, и  небо отражалось в его глазах. Борис отстегнул стропы и побежал к другу. Он сам вызвался переложить тело на брезентовые носилки. Ухватился за плечи и не почувствовал костей. Руки стали мокрыми от горячей крови, хлынувшей из-под гимнастёрки, кожа рвалась, как ветошь, через разрывы вываливалось кровавое месиво из внутренностей и костей, которые были раздроблены так мелко, что тело друга стало мягким, подобно плюшевой игрушке. То, что раньше было другом, растекалось и расползалось с носилок, и никак не желало принимать форму тела. – Надо было сразу в мешок, – раздался над головой голос командира. Борька свалился и, катаясь по земле, вопил: – Ааааа! Дружок-Сашок! Тебе мешок!
Борис не смог больше прыгать. Даже под угрозой ареста, расстрела, по законам военного времени, трибунала, как дезертира и предателя. - Убивайте! Не могу!
Душа Сашка впервые возносилась в небо без страховки, и её невесомый полёт никто и ничто не мог ни омрачить, ни остановить. Он летел домой.

– Борис провалялся в госпитале при аэроклубе, по выздоровлении его отправили на курсы по вождению автомобиля.

– Я не сирота! Не сирота! – повторял и повторял, подъезжая к нужной станции, обращаясь к женщине-проводнице, и по дороге от железнодорожной станции, приветствуя жителей городка, и подходя к дому, в котором жил дедушка-мальчик, папа, безоговорочно верящий в чудеса! 

– Батя...
– Боренька, сынок...

            Лиза не знала. Никто не знал, что воспоминания дедушки, пережившего лагеря, папы, прошедшего войну, мамы, испытавшую оккупацию, станут уникальными свидетельствами очевидцев истории страны Советов. Не все, далеко не все из них сумели адаптироваться к мирной жизни, отягощённые скорбным скарбом смертей, удушливой гарью пожарищ и друзей под наскоро сбитыми крестами, и без, в объятиях чужой земли. Не каждому удалось плавно погрузиться в безмятежность подобно младенцу в крестильную воду, или хотя бы ножу в мягкое податливое масло. Зажить трудовыми буднями под мирным небом, свободными и независимыми, созидать, дышать радостью, пестовать деток и не сепарировать окружающих на друзей и врагов, джигитов и не джигитов, с кем пойдут в разведку, а кого без суда и следствия поставят мордой к стене. Их души, закалённые невзгодами, стали острее булатной стали, сердца – прочнее кремня! Народ победитель, а на деле – мальчики и девочки, мужчины и женщины, выработавшие в себе стойкость, мужество, явившие героизм и бесстрашие на полях сражений.

И ученики лицеев удивлённо слушают, что МССР входила в состав пятнадцати братских республик, с правым и левым берегами составляя целостную Республику до 2 сентября 1990 года.
Молдавия, стала Молдовой, 27 августа 1991 сменила кириллицу на латиницу, и в лазоревой выси её полощется tricolor*****.
Самостійная Україна стала Незалежной  24 августа 1992, над ней взвился жовто-блакитний****** стяг.


*) Женщина - пер. укр.
**) Потом - пер. укр.
***) Рыжим и конопатым - пер. укр.
****) Самостоятельная Украина стала Независимой - пер. укр.
*****)Трёхцветый флаг - пер. рум.
******) Жёлто-голубой - пер. укр.