Часть 4. Ученик волшебника

И случилось, что царь, родитель Адит – ибн - Дауд, заболел в один из дней, и затрепетало его сердце, и почувствовал он, что перейдёт в обитель вечности, и усилилась его болезнь, так что он стал близок к смерти. И тогда призвал он своего сына Таир – ибн -  Набира  и наказал ему заботиться о подданных и поручил ему его мать и всех вельмож правления и приближённых и взял с них второй раз обеты и клятвы, что они будут слушаться его сына, и заручился от них клятвами» и после этого он прожил немного дней и преставился к милости Аллаха великого. И стали горевать о нем его сын Таир - ибн-  Набир, и жена его Сабира , и эмиры, и визири» и вельможи правления, и сделали ему могилу и похоронили его в ней. А потом она просидела, принимая соболезнования, целый месяц, и пришёл Салих, брат Сабиры, и её мать и двоюродные сестры, и стали они её утешать в утрате царя и сказали: «О Сабира, если царь умер, то он оставил этого доблестного юношу, а кто оставил подобного ему, тот не умер. Вот он, этот бесподобный, равный сокрушающему льву…»
Так и сменилось  правление в стране. Молодой царь правил много лет, потом его сын и внук. Но  на свете рождаются не только люди, но и Джины. В один из  летних, палящих солнцем дней на свет  появился, юный джин.
Эта история началась в Анталии в начале шестого тысячелетия до нашей эры. Вот только это вовсе не та Анталия, которую мы знаем. Хотя бы потому, что волшебники там – весьма обыденное явление. Равно как и демоны – джинны, бесы, ифриты и многие другие.
Колдуны - волшебники призывают демонов и при помощи заклинаний принуждают их выполнять свои приказы. Демонам это, разумеется, совсем не нравится. Так что, когда юный ученик  колдуна – волшебника из Анталии вызвал джинна по имени Минтемис, джинн хотел только одного: как можно быстрее выполнить прихоть хозяина – выкрасть могущественный Амулет Алтайского царя у другого волшебника – и забыть о вызвавшем его, настырном мальчишке. Однако все оказалось далеко не так просто…
Но начнем с начала.
Колдуна – волшебника из Анталии, звали  Канаутли. Он  был уже в почтенном возрасте, но за долгую жизнь - жена так и не родила ему наследника. А время  в его песочных часах приближалось к концу. Каждому в этом мире, даже  самому искусному волшебнику,  когда то приходится умереть. Об этом есть соответствующая запись в книге жизни, которая хранится у Всевышнего. А все навыки  и знания, требуют передачи. Ведь все полученное в жизни, появилось у человека не мгновенно, это труд,  довольно  кропотливый и  длительный. Знания и опыт - даются человеку  Всевышним, и ни в коем случае не должны исчезнуть бесследно. Каждое следующее поколение, совершенствует навыки и расширяет полученные  познания. То есть это  последовательный, процесс, имеющий  глубокие корни, своего начала, но не имеющий конца в бесконечной череде  потомков.
 Как - то проходя по базару - Канаутли увидал маленького  сжавшегося в комок мальчика. Волшебник подошел  и спросил, как тебя зовут. Мальчик ответил, что у него нет имени. А кто твои родители, он ответил, что не знает, а живет  в углу  возле торговой лавки  вместе с собакой. Хозяин  торговой лавки, подтвердил это, и добавил, я подкармливаю их обоих, но скоро настанут холода и дожди, в таких условиях мальчишка просто не выживет. Волшебник решил, что усыновит  мальчика. Тут же  позвали Кадия, который записал  это событие в  свою толстую тетрадь.


Микли, ученик волшебника

В доме Канаутли, мальчик рос и  учился тому, что  рассказывал ему волшебник. Он изучил арабский шрифт, мог свободно писать и читать  любые книги. С учителем он изучил астрономию, географию, математику, и еще несколько  языков, на которых говорили жители близлежащих государств. Мог  прочесть египетские тексты и поговорить с  Египтянином. К  десяти годам, мальчик, уже был знаком с греческой  философией, и прекрасно был осведомлен о  творчестве Эзопа. О греческом баснописце Эзопе или Эсопе (VI или V в. до н. э.) известно немного: ведь он был рабом. Считается, что он был выходцем из Фригии (Малая Азия). Почему стал рабом, остается только догадываться. Ни физической статью, ни здоровьем он не отличался, что восполнял силой интеллекта. Был отпущен на свободу. Некоторое время находился при дворе лидийского царя  Креза. Басни Эзопа  пробудили в мыслях юного ученика, множество разумных идей и выводов. Так что принявший его учитель – волшебник, был  весьма доволен  своим приемным сыном. Но имени, пока ему не давал. У людей  этой профессии было принято  давать ребенку два имени. Одно семейное, а второе  для всех окружающих, как у христиан – это называют, мирское имя Миклимус, или просто Микли.
Прежде всего, – говорил Канаутли, – нам следует заставить тебя  помнить один очень важный, один-единственный факт, но так, чтобы ты никогда уже о нем не забывал. Ты догадываешься, что это за факт?
– Нет, – сказал мальчик.
– Нет? – Лицо волшебника  изменилось, изображая насмешливое удивление.
Микли, словно загипнотизированный, следил, как меняется лицо его наставника.
– Значит, нет. Ну что ж, тогда… – Волшебник подался вперед.
– Тогда я тебе скажу.
Он медленно, осторожно сложил пальцы «домиком», так, что острие клина смотрело на Микли.
– Запомни, – негромко произнес наставник, – демоны чрезвычайно злобны и опасны.
Они непременно причинят тебе вред, если только смогут. Понял?
Микли продолжал следить за лицом волшебника. Он никак не мог оторвать от него взгляда. Теперь лицо  стало сурово густые седые брови его наставника устремились вниз, и сошлись на переносице, словно две стрелы. Брови двигались с поразительной живостью: поднимались, опускались, наклонялись, изгибались – когда вместе, а когда поодиночке. Это странное подобие самостоятельной жизни зачаровывало Микли. А, кроме того, как он обнаружил, следить за ними куда предпочтительнее, чем смотреть в глаза наставника.
Волшебник кашлянул, в кашле послышалась отчетливая угроза.
– Ты понял?
– Да, мой господин.
– Что ж, ты ответил - «да», и я уверен, что именно это ты и имеешь в виду, и все же…
Одна из бровей задумчиво приподнялась.
– И все же - я не уверен, что ты действительно это понял.
– Я понял  и запомнил, мой господин. Демоны очень злы и опасны и, если ты только это допустишь, они непременно сделают тебе что - нибудь  очень плохое.
Мальчик беспокойно заерзал на подушке. Ему очень хотелось доказать учителю, что он и вправду внимательно его слушает. На улице летнее солнце поджаривало траву; пять минут назад под окнами весело проехал фургончик продавца сладостей. Но в комнату волшебника проникали лишь узкие лучики яркого света, просачивавшиеся в щелки вокруг плотных зеленых  бархатных  штор; в комнате царила духота. Микли никак не мог дождаться, когда же урок закончится и ему разрешат идти.
– Я очень внимательно слушал, мой господин, – сказал он.
Его наставник кивнул.

Первое знакомство с демонами

– Ты когда-нибудь видел демона?
– Нет, мой господин. То есть только в книжках.
– Встань.
Мальчик поспешно вскочил, едва не поскользнувшись, неловко вытянулся в струнку и стал ожидать дальнейших указаний. Учитель небрежно ткнул пальцем в сторону двери, находившейся у него за спиной.
– Ты знаешь, что находится там?
– Ваш кабинет, мой господин.
– Хорошо. Спустись по лестнице и зайди в кабинет. В дальнем конце стоит мой стол.            На столе – коробка. Она  белого, серебристого цвета, принеси сюда. Ты все понял?
– Да, мой господин.
– Тогда  ступай и принеси ее сюда.
Под внимательным взглядом учителя мальчик подошел к двери; дверь была сколочена из некрашеных досок. Мальчику пришлось повозиться, чтобы одолеть тяжелую дверную ручку. Дверь беззвучно открылась, повернувшись на смазанных петлях, и Микли, шагнув через порог, оказался на лестнице. Ступени покрывала ковровая дорожка, стены были покрыты дорогими коврами с изящным цветочным узором. Сквозь небольшое окошко в середине пролета струился ласковый солнечный свет.
Мальчик спустился, осторожно переступая со ступеньки на ступеньку. Тишина и солнечный свет успокоили его и умерили часть страхов. Микли никогда прежде не бывал здесь и в своих представлениях о кабинете наставника мог опираться лишь на те знания, о которых узнал из прочитанных книг. Из прочитанного, он  представлял рабочий кабинет  волшебника наполненным чучелами крокодилов - и разными невиданными  животными  в банках. Микли - сердито отогнал это видение. Вовсе я не боюсь, ничего  того - что прячется здесь в кабинете  учителя!
Внизу лестницы, обнаружилась вторая дверь, похожая на первую, но поменьше размером и легче первой. И еще на ней была нарисована голова, какого-то неведомого  животного, которое держало в передних лапах кокосовый орех. Микли, повернул ручку и толкнул дверь; дверь отворилась, но неохотно – мешал толстый ковер.
Мальчик шагнул через порог, невольно затаив дыхание. А потом глубоко вздохнул – почти с разочарованием. Здесь все было таким обычным! Длинная комната; вдоль стен – книжные полки. В дальнем углу – большой, массивный деревянный стол. Рядом с ним – мягкое кожаное кресло. На столе – ручки, какие - то бумаги, открытая  в  середине книга, с длинной и яркой закладкой. Нужная ему небольшая металлическая коробка лежала  на  противоположном конце  широкого стола его учителя. За окном – на легком ветерке, шумел листьями старый каштан во всем его летнем великолепии. Солнечный свет, проходя сквозь его крону, приобретал приятный зеленоватый оттенок.
Микли двинулся к столу. На полпути он остановился и оглянулся. Ничего. И все-таки его преследовало странное ощущение. Ему казалось, что некто невидимый  смотрит, молча ему в затылок. Повернув голову, он никого не увидел. Кабинет был совершенно пуст. Почему-то при виде приоткрытой двери, через которую он прошел всего несколько секунд назад, мальчику сделалось не по себе. Мальчик пожалел, что не додумался затворить дверь поплотнее. Он встряхнул головой. Да ну, зачем? Он же все равно сейчас пойдет обратно.
Всего три неторопливых шага, и мальчик очутился у стола. Задержавшись у края, он снова посмотрел по сторонам. В кабинете  была полная тишина, только  через открытое окно до него долетал шелест  листьев каштана. Тем не менее, он слышал какой-то, не то - невнятный шум, не то тихие ухмылки  и посторонний шелест чего - то неведомого.
Комната была пуста. Мальчик прислушался, настороженно, словно кролик в кустах. Нет, ничего не слышно – только отдаленный гул уличного движения.
Мальчик повернулся к столу. Глаза его округлились, дыхание участилось. Металлическая коробка поблескивала на солнце. Микли потянулся к ней через стол. В этом не было особой необходимости – он вполне мог бы обойти стол и взять ее без помех, – но ему почему-то хотелось поскорее, взять то, зачем пришел, и уйти отсюда. Итак, он перегнулся через стол и протянул руку, но  из-за маленького роста не достал до коробки. Мальчик подался вперед и попытался схватить коробку кончиками пальцев. Но промазал и вместо этого опрокинул стакан с карандашами и перьями, до чернильницы, он  просто не мог дотянуться локтем.
Струйки холодного пота, выступившего на его лбу, потекли по лицу, заливая глаза. Мальчик спешно кинулся собирать ручки и складывать их обратно в стакан.
Тут прямо у него за спиной послышался чей-то хриплый смешок.
Мальчик стремительно развернулся, едва удержавшись, чтобы не закричать. Но в комнате никого не было.
На миг мальчик застыл, привалившись спиной к столу и окаменев от страха. Потом у него словно бы что-то шевельнулось внутри. «Забудь про карандаши, – шепнул тихий незнакомый голос, – Ты пришел сюда не за этим». Микли - медленно,  и осторожно ступая,  принялся огибать стол; он держался спиной к окну, чтобы не упускать комнату из виду.
Кто-то постучал в окно. Три раза, очень настойчиво. Мальчик развернулся. Никого. Лишь ветерок покачивает ветви каштана.
Ничего и никого. В этот момент  металлическая коробка  двинулась по столу прямо к нему в руки. Схватив коробку, Микли рванулся к полуоткрытой двери, но  споткнувшись обо что то, упал на толстый ковер. Открыв глаза, и не выпуская коробки из рук, он увидел, что в комнате, кроме него  полно всяких странных существ, которых он ранее не замечал, все они  старались не создавать шума. Но ухо Микли улавливало звуки создаваемые этим сборищем, ехидно поглядывавшим в его сторону. Но когда они поняли, что Микли их видит, то мгновенно набросились на него царапая  коготками, и крыльями. Микли закричал и потерял сознание.