Владимир Кочкин. Право искушать. Часть 3 Глава 6

Я понял одну нехитрую истину. Она в том,
чтобы делать чудеса своими руками.
Александр Грин.

ГЛАВА 6. КОЛДОВСТВО МОЁ БЫЛО НАГОТОВЕ.

1.
- Магия.
- Ма-а-агия!
- Ма-а-аги-и-ия-а-а!
Ради эксперимента, я по-разному произнёс это слово, но одинаково ощутил его эргоёмкость: оно словно бы вобрало в себя самые сокровенные тайны человечества. Всякий раз я чувствовал во рту солоновато-кислый привкус. Следом, на долю секунды, словно бы пахнуло прелыми водорослями и йодом.
К словам я отношусь несколько иначе, чем обычные люди. Тем более к слову "магия". Это особое слово - закреплённое, живёт во мне по своим законам: вот уже несколько лет представляется огромным миром, наполненным жизнью... Ха, кое-кто в очередной раз усердно покрутит пальцем у виска - мол, заговариваться начал автор. Зато человек знающий скажет, что колдуном - настоящим колдуном! - может быть только такой человек, который ощущает хотя бы цвет, хотя бы запах, хотя бы вкус, хотя бы фактуру слов. Ибо, прежде всего, колдун работает со словом.
А ведь найдется колдун, который выпятит грудь колесом и самоуверенно заявит:
- А у меня дар. Сила! Буду я еще принюхиваться, как пахнут слова!..

Четыре года назад я приехал в небольшой городок, неподалеку от Златоуста, отыскал в нём маленький, покосившийся деревянный домик, в котором жил местный колдун. С помощью бутылки водки легко вошел с ним в контакт.
Нет, не одобряю я пьянки, когда водка пьётся ради того, чтобы выпить её как можно больше, чтоб в пьяном угаре покуролесить, а затем вспоминать свои и чужие выходки, как забавнейшие приключения. Подобное - для наивных юнцов и для тех, кто не умеет (и, скорей всего, никогда не научится) мыслить.
Где спиртное необходимо, так это за праздничным столом, чтобы человек почувствовал себя более раскрепощенным, не боялся сказать слово невпопад, пустился в пляс по первому требованию хозяев застолья.
Люблю добрую беседу, когда спиртное развязывает языки и каждое произнесённое слово приобретает какую-то особую значимость. Собственно, так и есть.
У большинства смертных только за праздничным столом душа расправляет крылья и рвётся в полёт. Под воздействием алкоголя слабеют путы, которыми подсознание опутывает сознание, человек раскрепощается. В нём просыпается на миг, на минуту, на час, забитая, задавленная уродливым воспитанием гениальность. Человек, раскрывая душу, вместе с условностями отбрасывает защитные её психофизические функции, а собеседник интуитивно ощущает это - возникает ответное чувство, признательности... Возможно, в этом кроется проблема неискоренимости пьянства на Руси. Мы всегда и от всех ждём признательности.
Аналитическая группа была создана из хранителей, которые обучались у Колобка. Руководителем он назначил Пашу. Не удивительно, что решить проблему знакомства они предложили с помощью водки. Вывод группы мог бы уместиться в одну фразу, небрежно брошенную другом:
- Пузырь, и он твой - лепи, что хочешь!
С неохотой принял я сценарий работы с тем колдуном, но его одобрил Колобок.
И вот, мы сидим за столом в грязной, прокуренной комнатушке, обклеенной самыми дешевыми обоями, с множеством точечек от испражнений мух, пьём водку из коричневых от заварки и въевшейся грязи стаканов, на закуску отщипывая кусочки хлеба от зачерствевшей булки. Колдун смотрит на меня мутными глазами, мнет недельную щетину на подбородке двумя толстыми, как сардельки, пальцами и благосклонно слушает.
А я опьянел. Не столько от спиртного, сколько от усталости. Пришлось встать затемно, да три часа в электричке помучиться. От мороза за тридцать, который заставил меня бежать к дому этого колдуна. От духоты в избе. От вони из стоящего неподалёку помойного ведра и от носков собеседника. Но больше всего от нестерпимого жара, волнами исходившего от близкой железной печки. От неё и разомлел в основном. Настолько развезло, что на некоторое время перестал контролировать ситуацию.
- ...Я мог бы, при желании, придать слову "магия" любой цвет, - разглагольствовал я, беспорядочно размахивая руками. - Нет, вот тут я не прав. Слово это ассоциируется у меня, прежде всего, с образом планеты. Да, планеты, аборигены которой вовсю пользуются тайными знаниями. С помощью магии они охотятся, защищаются от бед и опасностей, создают светящиеся купола над поселениями, чтобы закрыть их от ежедневного, ни на миг непрекращающегося дождя...
- Что-то не врублюсь я, - перебил колдун.
- Планета затянута плотной пеленой клубящихся коричневых облаков, с блестками от всполохов фиолетовых молний. Вот почему слово "магия" для меня коричневого цвета.
- Ну-ну!
- Тех аборигенов нет, они плод моего воображения. Но раз я выдумал их то они в то же время как бы есть. И есть религия, которую я для них выдумал. И есть ритуалы, которые вершат они под пляски у костров и грохот барабанов. И есть поток магии, который - вот что самое удивительное! - проявляется подлинно в нашем, истинном мире. Я его использую, чтобы стать еще сильней. Это запретная сила - сила богов, но разве удержишься, когда знаешь, как ее вызывать и использовать для своего блага. Реальность этого - возможность черпать магию с вымышленных миров, я постараюсь тебе доказать...
- Давай-ка, выпьем, - перебил колдун. - За аборигенов твоих, за жизнь их несладкую. Не пойму только, отчего бы слову "магия" вонять гнилыми водорослями и йодом?
- Поселения эти расположены вдоль побережья океана.
- С чего бы?
- Мне проще аборигенов кормить тем, что выбросит океан.
- А потом они пляшут и магию производят? Да ты зверюга, однако.
- Эта фантазия живет во мне! - гордо заявил я, для убедительности раза три ударив себя кулаком в грудь. - Она для того придумана, чтобы на Земле мне удавалось творить ещё более сильное колдовство.
- Так ты ещё и не на Земле живёшь? - ухмыльнулся колдун.
- Да, и в том вымышленном мире, - выкрутился я. - Иначе бы мне не удалось...
- Давай-ка, "долижем" остатки, - перебил он меня. - Ха, ха-ха, представь, тоста такого у меня ещё не было. Выпьем за раздвоение личности.
- Чьей личности?
- Сидишь ты передо мной ладненький, но хотелось бы изнанке твоей в глаза взглянуть... Что уставился, пей! Не мне тебя судить!
- Ты меня не за того принимаешь?!
- Пока того принимаю, который в гостях сидит. А там, видно будет. Да не боись ты, не спужаюсь, сам не свят. А от фантазий избавься, сгубишь себя неразумного.
- От этой своей фантазии мне отступать уже нельзя. Слово "магия" для меня...
Колдун щелчком сбил со стола обнаглевшего таракана и угрюмо выдавил:
- Сгоняй-ка в магазин! На сухую-то чо разговаривать!
- Не-е-е! У нас разговор впереди, серьёзный! Так вот, слушай, у меня есть желание вот что сказать. Слово, любое слово живёт в собственном измерении по своим невероятным законам. Оно перекатывается во рту, от основания языка к его кончику, словно куст перекати-поле в необъятной пустыне. В конце пути оно сворачивается в плотный, почти невесомый эргетический шар. Он формируется не секунды, а десятки, сотни, тысячи часов. А то и, по собственному времени, миллиарды лет.
- Ох и ловкач, ты! - хмуро бросил собеседник.
- А так оно и есть! - воскликнул я и стушевался. - Не-е-е, я не о том, что я ловкач. О другом разговор. Вот, слушай! Чем меньше что-то, тем быстрее для него течет время, тем больше событий в нем происходит. Вот и слово любое, стоит дать ему свободу, станет жить самостоятельной жизнью. Оно не исчезнет. Превратится в мыслеформу. Она вберёт в себя не только смысловое значение слова, не только знания, связанные с этим словом, но и мои фантазии, какие-то мои знания и даже кое-какие сведения обо мне самом. Упакует всё это в себе с помощью эргополей Тонкого мира, словно генетический код в живой клетке...
- Да ты "поплыл", никак? - вскинув колдун брови. - Всё, хорош шизика изображать.
- Сам ты шизик!
- Вздремни пока. Я по соседям пройдусь. Может самогонкой удастся в долг разжиться. А то, перчатки у тебя неплохие. Могу их на самогон выменять.
- Не-е-е, слушай дальше. Любая направлена мыслеформа - посыл. Если не съедят её сущности, может мчаться в пространстве, как астероид в космосе, пока не истощится эргозащита. Рассыплется, растворится затем в Тонком мире. А может...
- Надоел ты мне, - ухмыльнулся колдун. - Всё это не более чем бред сивой кобылы! - И спросил глумливо: - Скажи-ка, любезный, какого цвета слово удача?!
- Голубого. Всегда светло-светло голубого цвета, как небо летом, в полдень, в не очень жаркую погоду. А еще оно для меня, почему-то, пахнет незабудками. А вот вкус у этого слова для меня всякий раз другой.
- Не колдун ты - фантастики начитался. А ко мне тебя привело любопытство. А может ты журналюга?! Больно складно слова из тебя выпрыгивают!
- Не-е-е, меня послали помочь тебе. Я обязан научить тебя колдовать. По-настоящему! Мне разрешили тебе открыться.
Как он смеялся! От хохота такого, подумал тогда, его гнилые зубы изо рта просто обязаны высыпаться... Ох, и врезал бы мне Колобок, примени то заклинаньице.
- Так покажи свою силу! В который раз прошу - покажи! - веселился он.
- Вот слушай...
- На хрен мне твои слова! Буду я еще принюхиваться, как пахнут слова. У меня дар. Сила! Силища! Об этом все соседи знают. Я свой талант не прячу.
- В слове большая сила!
- Ага, как же, наслышаны! - Он окинул меня презрительным взглядом, скривил губы в язвительной усмешке и заключил: - Литр водяры - до утра балаболь, силу свою на словах показывай! Так и быть - послушаю. А "на сухую" резона нет на тебя пялиться.
- Не-е-е, разговор наш лучше на трезвую голову вести.
- Вот как?! - усмехнулся колдун, взмахнул рукой и словно бы черное полотнище взметнулось над моей головой.
Я инстинктивно отшатнулся, мгновенно перевёл работу сознания на быстродействие и отбил удар прежде, чем чернота окутала мою голову. Вполне мог бы отразить магическое воздействие в сторону, либо сжечь его своей магией, но, скорей машинально, направил его на самого колдуна. А он... бог ты мой, он же слеп! - не заметил магического вторжения.
Ан нет, заметил!
Секунд через пять колдун принялся усердно изображать рыбу, выброшенную на сушу. Раз десять распахнул и захлопнул рот, следом мясистые губы округлила обида.
- Зачем так-то? - пробормотал он. И завопил, бешено сверкая глазами: - Я не хочу быть трезвым! Зачем ты сделал меня трезвым?!
- Это ты хотел сделать меня трезвым, - сказал я.
- Я только... только-только счастливым себя почувствовал, - слезливо пробормотал он.
- Что за беда у тебя?
- Беда... есть беда. Пропасть у меня перед глазами, бездна, - тяжело выговорил он и, обдав меня облаком перегара, взорвался: - Вали отсюда, пока кости не переломал! В гробу я видел таких наставников, как ты!
Ночевал я в гостинице, в Златоусте.
Наутро приехал к своему подопечному. Он был дома, прятался за железной печкой, стоя на четвереньках, как будь-то в избе других мест не было, более удобных, чтобы играть со мной в прятки. Я ощутил страх поднятого охотниками из берлоги медведя. Как не гремел поллитровкой в стекла окон, как ни призывал его опохмелиться, ответом была тишина.
Лучше бы я о своих злоключениях не рассказывал Паше, приберёг бы слова для отчёта перед аналитической группой.
Друг раз пять обозвал меня лопухом и дважды покрутил пальцем у виска. А когда я поведал, как колдун протрезвел от собственного чародейства, Паша чуть не подпрыгнул на месте: встрепенулся и, вытаращив глаза, рявкнул:
- Покажи!
- Я не успел снять матрицу заклинания.
- Эх ты, лопух! - взвился друг. - Да он, может, гений! Может, новое что-то придумал, а ты...
- Паш, тебе зачем то пустяковое заклинание? - рассмеялся я. - Своих мало?
- Вечно тебя учить да поучать надо! - пробурчал он. - Представь магов в таверне - навеселе. А тут мы - раз, и протрезвили их! Это же всем хохмам хохма была!
- Они не пропустили бы примитив?
- Ты думать когда-нибудь научишься?! - всплеснул друг руками. - Главное - идея! Из любого примитива "конфетку" можно сварганить!
- Там, скорей всего, заклинания не было! - начал я злиться. - Примитив, на уровне интуиции!
- Нет, ты точно лопух! - вскричал Паша. - Когда поехал к колдуну, гляделки дома забыл! Он это, что ты примитивом назвал, вытащил из магии древних!
- Я не отразил бы её. Не сумел бы.
- А чёрная пелена развёртывания откуда?!
- В СДР посмотри! - огрызнулся я.
- Ты ещё больший лопух, дурнее паровоза! В Сферах Действительной Реальности проявление магии древних не разглядеть. Не регистрируется она Высшим разумом, пора бы знать!
- Отстань, а! - не выдержал я подобной экзекуции. - И вообще, спасибо тебе - огромное спасибо! - утешил, называется!
- Сам на "комплименты" напрашивался! Задание было простейшим: с помощью водки войти к этому алкашу в доверие, обучить его безопасным приёмам колдовства и переориентировать на добро. Я бы справился с ним в пять минут... Кончай дуться! Сам лопухнулся, а мне слова не скажи?!
М-да...
С любым человеком можно говорить до бесконечности, если проникнутся его заботами, искренне жить его болью, выражать сочувствие и стремление помочь. Я и в самом деле, как последний тупица, не сжал собственное мировоззрение до узких рамок того колдуна: воспринял его, как деревенского дурачка, как легкую добычу, да еще в разговоре выставил напоказ собственное высокомерие.
Колобок при "разборе полётов" вины добавил. Начал с того, что для меня, непутёвого, целую неделю удерживалась Сфера Действительной Реальности, а я, вместо того, чтобы добросовестно изучать объект... Ох, лучше не вспоминать его голосок медовый и улыбочку приторно сладкую. Припомнил он, как я полдня просидел с Пашей в таверне, как дважды бродил по саду. Даже то припомнил, как я пускал бумажные самолётики со смотровой площадки замка.
То не слежка была. Не умерший, а маг из Рунного посоха, с помощью постоянной СДР, отслеживал колдуна, чтобы мог я за ним наблюдать. Тот, кто удерживает хотя бы трёхдневную СДР, обязан держать в поле зрения и того, кому она предназначена.
Колобок на минуту отправил меня на столб позора. Не обиделся я, другое больше задело. Жаль стало того колдуна. Он забыл истоки. А может, и не знал. Получил в наследство от Высшего разума однобокий, усеченный дар: Высший разум при передаче эргоинформационного посыла порой не так "шутит". Не потребовал тот колдун от него большего! А не потребовал по одной простой причине - он не думал, что есть нечто более важное - знания. Не знаниями он интересовался, а возможностями колдовства. Выискивал эти возможности и интуитивно находил. А сон, в котором ясно и точно был указан адрес его учителя-наставника, воспринял, как просто сон.
М-да...
Порой человек владеет колдовским искусством, а как оно действует, понятия не имеет. Вот и лезет напролом. Еще бы, в его руках не просто сила - силища!
А Тонкий мир не кисельная река с пряничными берегами. Типа - черпай да черпай, не убудет. Он наполнен сущностями. Каждая из себя что-то представляет. Вместе образуют сообщества. Бездумно использовать их опасно и глупо.
Вызывая силу, тот колдун подчинял своей воле чёрных сущностей. А сам ничего не давал взамен. И защищаться не умел.
Черные сущности слетались к нему, как воронье на падаль. Как рыбы прилипалы, они присасывались к его душе. Она черствела, съеживалась. Если и было в нем что-то хорошее, доброе, оно растворялось в озлобленности, агрессии. Ушла жена, отвернулись соседи, а собутыльники боялись даже на дармовую самогонку в гости зайти.
Всё это я знал, когда ехал к нему. И знал, что такой колдун опасен.
Одно успокаивало, когда побитой собакой (разве что, вслух не подвывая) шел от него к вокзалу - недолго ему осталось колдовать.
Черные сущности, заполучив душу такого колдуна, постепенно начинают стирать с его памяти колдовские умения. Каждая черная сущность сама по себе тупое создание, но их ЕЭП не настолько глупы, чтобы "горбатится" на того, кто ничего не дает взамен. Проходит год, два... пять лет, мы видим беспомощного, желчного человечка, который обязательно будет бахвалиться своей силой: ему же надо кормить своих "квартирантов" (впрочем, уже хозяев). С пеной у рта будет доказывать, что в гневе он ужасен. Что у него сила. И... наведет на кого-то страх.
Тому колдуну-недоучке, можно сказать, повезло - у него был шанс найти себя. Не повезло в другом. Шанс этот предстал перед ним в лице другого недоучки - меня.
Больше я с ним не виделся. Как он колдует, и колдует ли, не ведаю. Встречаться с ним мне запрещено. Колобок не удосужился обосновать свой запрет.
Полагаю, память обо мне у него стерли. А так... спросил бы он меня:
- Зачем это нужно?
И я ответил бы:
- Даже Высший разум, не говоря уж о сущностях, отзывается на призыв колдуна охотней, если слова его будут более эргоемкими.
Истина проста. Сильным и независимым колдуном может быть только тот, кто умеет работать с собственным воображением. Чем богаче оно, чем ярче фантазии, чем полнее будут выражены требования, тем более мощным будет творимое колдовство.
- Недостаточно представить себе блоху, которая неистово кусает - говорю я тем, кому передаю колдовские знания в мире магов (это любимое мое сравнение). - Уж коль необходимо сильное магическое воздействие, представьте, что эта малюсенькая тварь обросла тысячами волосинок, каждая из которых, как трубка духового ружья, имеет начинку - ядовитое жало. Блоха выстреливает их по сторонам и каждое из жал наносит вашему недругу непереносимое страдание.
Я не сторонник жестокости, отнюдь, просто сравнение это позволяет наиболее полно представить возможности магического вторжения. В мире магов меня понимают. И разумеют, что не стоит делать пакости кому-то, если сам хочешь жить спокойно. А вот на Земле...
Я многое мог бы порассказать тому колдуну!
Как старший хранитель, веду с новичками курс: заговоры, заклинания, заклятия, создание оберегов и амулетов. Порой ученики обижаются, но я твержу и твержу им, что самое главное для колдуна - слово.
Всегда – слышите! – слово первично. Образ это всего лишь закрепленное памятью слово, или группа слов. А магическая сила... - её можно либо грубо позаимствовать, либо совершить товарообмен с сущностями на то же слово, заполненное, как кувшин молоком, искристой эргией... - энергией их жизни.
Колдун каждую сущность может безнаказанно подчинить себе словом. Они вечно голодны - любую мыслеформу заглатывают с жадностью, как акулы куски кровоточащего мяса - откликаются на любой магический призыв. Нужно лишь знать, куда и кому отправить посыл: создать программу, которая внедрится в их разум (вернее, в разум сообщества сущностей).
Кроме слова, есть у колдуна воображение, воля и сознание. Вот инструменты, с помощью которых он взламывает сейфы с тайнами природы и подчиняет её себе.
Сила слова, сила воли, сила воображения и сила сознания - можно и так сказать!
Мою душу до сих пор сжигает та, давняя, обида. Я не могу простить себе того, что не справился с таким простым заданием. И думаю иногда - сволочь Колобок! - трижды сволочь, если колдуну тому помогли, а он не рассказал мне об этом.

2.
Предстояло срочно передать Паше информацию о моём издевательстве над копией Как Дела и беседу с самим магом на яблоневой аллее. Лучший способ - перекинуть ему слепок с памяти дубль-сознание, которому приказал запоминать разговор. Сделать это проще при близком контакте, когда головы чуть ли не касаются лбами.
Разыскал друга на перемене. Бросился к нему, распахнув объятия, а он, откуда прыть такая взялась, вприпрыжку от меня побежал - в пятом прыжке исчез, телепортировался куда-то.
Ох, и ржали уголовник и братки. С трудом заставил себя не оглядываться, не взорваться гневом.
Ведь мог бы - мог! - друг разыграть ссору. Драку бы затеял, в конце концов! Дал бы мне подзатыльник, от которого я по полу кувырком покатился! Мне секунды хватило посыл сделать. Нет, удрал... На радость "крысам" удрал!
- Егерь! - хрипло произнёс за спиной уголовник. - Давай проверим, все ли дружки твои такие трусливые?!
- Можно не проверять, - прописклявил наиболее упитанный браток.
- Это ещё почему?! - наигранно строго спросил уголовник.
- Как бы нас не заставили труселя им менять! - загоготал второй крепыш.
Юмористы, мать твою!
Непроизвольно энергию вбирать в себя начал. От избытка магии на кончиках пальцев фиолетовое сияние появилось, покалывать их начало. Чтобы сбросить магию, зачем-то создал роскошный букет роз с капельками росы на листьях и лепестках. Тотчас, (своя магия, как-никак), больно уколол палец и ладонь об острейшие шипы. Машинально избавился от колючек, всего лишь представив, что их нет. Распылить решил букет, но, увидев, как вспыхнули восторгом глаза юной хранительницы, студентки из Тамбова, неторопливо подошел к красавице, протянул цветы ей.
Уголовник и братки снова заржали... Плевать на них! В стократ важнее, чтобы букет не распался хотя бы за время перемены. Добавил столько магии в цветы, что они, на глазах изумлённой девушки, начали распускаться.
- Спасибо! - восторженно произнесла она. - Такого фокуса в замке магов я ещё не видела!
Другого фокуса она не видела. Букет взорвался в руках красавицы, осыпав её хлопьями чёрной сажи.
Не стал ей ничего объяснять и извиняться, переместился в сад. Вместе со мной, естественно, угорающие от хохота уголовник и братки телепортировались.
- Егерь! - прохрипел уголовник. - Подлянка это, злость свою на деваху беспомощную выплёскивать!
Пока резвились они, смеясь и гнусности выкрикивая, я спокойно шел по тропинке. Как поутихли чуток, повернулся к ним лицом.
Уголовник стоял в двух шагах от меня: взглядом решил сломать, не иначе. Пальцы веером. Руки синие от наколок. И на груди - синь синева. Специально, чтобы подчеркнуть собственную значимость, рубаху до пупка расстегнул и рукава закатал. Наколками своими меня удивить решил, а то и напугать - ох, наивный!
Братки бритоголовые, что за спиной у хлюпика этого глыбами возвышались, и те не выглядели смирными буйволами. Подыгрывая авторитету, беззвучно скалились.
Окончательно понял: мысли у них насчет меня не самые лучшие. Будь такая возможность, живьем зарыли бы в саду магов. Вот только слабо им против магов идти. Потому и злятся, значимость дешевую показывают.
Просканировав окрестности, я не обнаружил главного соглядатая.
Оберегал меня от нежелательных контактов с хранителями еще один умерший из "крыс", маленький, щупленький старичок - соплей перешибешь, как говаривала бывало моя бабушка. Но, если по силе колдовской судить, он стократ опасней был, чем уголовник и братки вместе взятые. Талант у него невидимкой в любых ситуациях оставаться. Я от человеческой оболочки в мире магов избавиться не могу, а он то в зверя перекинется, то в дерево.
А вчера - ха, ха-ха, посмейтесь вместе со мной! - в пень обернулся. Полагал, что я этот его выкрутас  не замечу. Сделал вид, что не заметил. Полчаса на нём посидел, да еще... Нетушки, братушки-ребятушки, даже не пытайтесь уговорить на откровенность. Вдруг книга эта попадет в руки стеснительной девушки. Стыдно мне будет перед ней за действия те, не совсем учтивые.
Это по глупости он ко мне во власть попал. Больше подобной ошибки не совершит, хитёр.
Ещё разок поискал его внутренним зрением, снова не обнаружил. Милостиво разрешил: пусть хоть птицей порхает. И подумал, зубами скрежетнув: "Как приоткроется, сюрприз тот ещё ждёт!".
Я улыбнулся уголовнику, как лучшему другу, и неприметно отступил от него на полшага. Улыбнувшись браткам, сделав ещё шажочек назад.
- Нам надоело с тобой по зарослям шастать, - заявил уголовник, выщерив зубы в жуткой ухмылке.
- Надоело - не ходи, - доброжелательно улыбнулся я, отступив ещё чуток.
- Сегодня ты пойдешь туда, куда хотим пойти мы, - уколол он меня холодным и острым взглядом, а я - сама доброта, снова улыбнулся приветливо. И снова от них чуток отодвинулся.
- И куда же вы пожелали путь держать? - спросил вполне уважительно.
- В таверню.
- Вас туда не пустят, - развёл я руки по сторонам.
- С тобой пустят! - ухмыльнулся уголовник.
Огромнейшее желание было искупать их сначала. Они же со мной телепортируются: маги для них "привязку" ко мне сделали. Куда я, туда и они. А в предгорье, на озерце одном холодном прехолодном камень из воды выступает метра на два. Только одному можно уместиться. Как представил, что я появлюсь на камне, а они дружно вниз посыплются, в воду ледяную... Брр!
"Ни к чему на мелочи размениваться, - подумал я. - Иначе, задуманное маги не позволят совершить. Начеку будут".
Мне не зло на них выместить хотелось. Крайне важно было, чтобы впредь поодаль находились. Иначе не только Паша, таинственная незнакомка подход ко мне не найдёт... Впрочем, что я оправдываюсь, дело-то сделано. Я описываю события прошедшей ночи (дня у магов).
Из сада я телепортировался в горы, на относительно ровную каменную площадку, метров десять на двадцать, нависающую карнизом над глубоким ущельем. Тут же вскинул левую руку, вывернув ее ладонью к ближайшему, появившемуся вслед за мной братку. Из ладони вырвался огненный вихрь, окутал мальчишку. Раздался дикий, душераздирающий крик. Запахло горелым мясом и паленой тряпкой.
Урка и второй браток бросились ко мне. Одно не учли, колдовство мое было наготове, задействовать доли секунды хватило. Шагу уголовничек не сделал, по пояс оказался замурованым в усеченную пирамиду из гранита. В не совсем правильную, правда, но я ведь не экзамен магу сдавал.
Урка орал что-то, нелепо махал руками, но мне было не до него. Мне бы успеть поймать шар, в который стремительно превращалось, уменьшаясь в размерах, тело второго братка, ринувшегося ко мне. Оп, шар в моих руках, чуть приплюснутый, размером с солидный арбуз, вздрагивающий от толчков изнутри. Такой же тяжелый, как арбуз, отнюдь не с братка весом. Я шагнул к уголовнику. Вложил сие творение в его трясущиеся руки.
- Смотри, не урони, - сказал весело. - В этом яйце твой приятель. Часа через три вылупится. И запомни, накрепко вбей в свою головушку, увижу вас ближе полста шагов от себя, пожалеете, что умерли и попали в мир магов.
Рядом появился Как дела. Пару секунд он разглядывал меня удивленным взглядом. Сказал, нахмурившись:
- Егерь, брысь отсюда!.. Свободен, кому сказал!!!
Я телепортировался в сад. Не сразу. Задержался на пару секунд, понаблюдал за уголовником. Сладким мне показался его страх. Он глаз оторвать не мог от обожжённого братка. Подвывая и морщась от боли, тот пытался встать. Клочьями слазила и осыпалась на каменную плиту черная, обугленная кожа, обнажая розовую, вновь нарождающуюся плоть.

Продолжение следует.