Кольцо Саладина. ч2. 14

Мы перетащили снизу мою постель. В Таткиных пакетах обнаружились две чашки, заварная ложечка с чаем, банка с остатками тётушкиного варенья и почти целый батон.
- А вот и пирожки с повидлом, – засмеялась я, нарезая батон широкими шматами и раскладывая на него варенье. – А ты что задумался?
- Думаю про кольцо, - лаконично ответил князь, забирая ломоть и с аппетитом откусывая. - Супер. Это я о варенье, - пояснил он.
- А про кольцо что?
- Про кольцо у меня две версии.
- М-м! Подожди! – я замахала рукой. – Подожди, надо записывать…
Я схватила блокнот, уселась и открыла чистый лист. – Всё. Теперь диктуй.
- Версия первая, - сказал князь, расхаживая по комнате с куском в одной руке и чашкой в другой. - Это одно и то же кольцо, и всё, что мы видели во сне и наяву – это история одного кольца.
Я кивнула, мне понравилось.
- Неправдоподобно, ненаучно, но красиво, - сказала я. – Вторая?
- Вторая версия: кольца – разные. Друг на друга слегка похожи, но абсолютно разные, и только наше воображение связывает их в одно.
- Правдоподобно, но не так красиво, - сказала я, записывая.
- Зато научно, - сказал князь.
Я нашла оба рисунка и положила перед собой. Отхлебнула чай, не сводя с них глаз.
И тогда, и сейчас мне казалось, что на обоих рисунках изображено одно кольцо. Просто разными людьми.
- Понимаешь, - сказал князь, присаживаясь на стол и глядя на рисунки сверху, - дело в том, что это очень простое кольцо. Если бы у него были какие-то особенности, украшения, витушки какие-то… а то простой ободок и немножко шариков. И эти шарики в таком месте расположены, что это очень просто нарисовать.
- Это зернь, - сказала я.
- Так эти шарики называются? – удивился князь. – Откуда ты знаешь? Проходила стажировку в ювелирном салоне?
- У нас был спецкурс по предметам старины, - сказала я. – В салоне вряд ли, но в антикварном магазине вполне могла бы работать консультантом.
Он немного помолчал, потом допил чай и поставил чашку на стол.
- Как же много я о тебе ещё не знаю, - сказал он со вздохом. Сполз со стола на пол, встал на колени, посмотрел на меня снизу.
- Рассказывай про Керчь, - сказал он. – Что сказал этот Движинский?
- Движанский, - поправила я и взяла в ладони его лицо. – Знаешь, как мне было обидно, что тебя не было со мной… Ты был так нужен! Я каждую минуту узнавала что-то новое и каждый раз кидалась прямо всей душой – тебе рассказать. Сижу в музее и думаю: ой, вот сейчас расскажу, вот сейчас мы всё обсудим! А потом как холодной водой меня окатывает: его же нет, нет, с кем ты собралась обсуждать… Так досадно… Нас какой-то злой рок всё время разлучает, - с горечью сказала я и тяжело вздохнула.
- Ну, сейчас-то мы уже не разлучимся, - сказал князь нежно. – Вот сейчас же всё хорошо, мы вместе. И я тебя обещаю – всё и дальше будет хорошо. Рассказывай про дольмен. Ты правда его нашла?
- Нет, дольмен я не нашла, - я взялась опять за блокнот. - Но узнала вот что: по слухам, в центре полуострова есть какое-то заколдованное место, окутанное легендами. Якобы там пропадают люди. И на этой территории, возможно, - возможно - есть какие-то памятники древности. И, может, и дольмен там был или есть, но проверить это нет никакой возможности – после войны там была засекреченная зона.
- Что, из-за дольмена?
- Нет, конечно. Там, в Багерово, военная база. Во время войны был построен аэродром, и потом возле него развернули засекреченный объект. Там сделали ядерный полигон. Поэтому попасть туда никакой возможности. Закрытая зона.
Князь присвистнул, поднялся с пола и сел на кровать.
- А кто рассказал про заколдованное место? – спросил он.
- Движанский и рассказал. Он по знакомству туда проник, до определённого места его пропустили. В общем, в районе этого чёртова места он обнаружил что-то вроде воронки, как после взрыва. Сейчас, минуточку… - я полистала блокнот, - я тебе прочитаю, что успела записать с его слов… Вот... « Движанский Сергей Яковлевич, приехал в Керчь в пятьдесят втором году учителем истории. Чёртово место в сторону Караларской степи. Что там было, понять невозможно, яма, несколько ям… Предположительно бомбили немцы. Так… вот ещё запись: возможно, был и дольмен, и дом, в яме заросшие старые камни... Ещё что тут… Застал тогдашнего директора музея… - я посмотрела на князя. – Именно того самого директора, кто мог бы знать о Белке. Но сейчас его уже нет в живых. А сам Движанский, конечно, никаких сведений о Белке не имеет. Так… что ещё… - я перекинула страницу. - А, вот: «Золотой чемодан»… Чемодан с сокровищами, музейными ценностями, за которыми охотились гитлеровцы. Он именно так и говорил: история «Золотого чемодана». Но я плохо эту историю поняла, она как бы не относилась напрямую к моему вопросу, а сейчас жалею, надо было и про чемодан узнать, вдруг, там есть связь. Тем более, что мне этот чемодан потом приснился. Хотя… не то, чтобы приснился… Ну, в общем… это долго рассказывать, - сказала я, смешавшись. – Я пока про самое главное.
Князь слушал, не глядя на меня, упершись лбом в сомкнутые кулаки. Когда я замолчала, он поднял голову. Глаза у него были задумчивые.
- Воронка после взрыва, - проговорил он. - И камни внутри. А что за камни? Как они выглядят?
- Вот этого я не могу сказать, я же не видела, - извиняющимся тоном сказала я.
- Да, жаль, что меня не было с тобой… - сказал он медленно. - Но из твоего рассказа годится рабочая версия, что место, которое я видел во сне, действительно, разбомбили немцы. И эти камни – остатки дольмена и самого дома.
- Это тебе решать, - сказала я. – Это твоя история, ты там был, а не я. Но я согласна, пусть это останется, как предположение. Ничего другого мы всё равно не придумаем. Пусть пока так.
- Пусть пока так… - задумчиво повторил князь. - Что касается «пропадают люди», - он поднял палец. - Очень похоже, что это связано как раз с подземным ходом. Люди не пропадают, а просто попадают под землю. Всё сходится.
- Я тоже так подумала, - сказала я. – И замдиректора музея говорила, что весь Керченский полуостров под землёй изрыт ходами, и никто не знает достоверно, куда они ведут и как сообщаются между собой. Так что да, тут сходится. Ничего удивительного, что ты через подземный ход вышел в дольмен. И Белка тогда могла просто провалиться в подземный ход. Если вход старый, он мог быть незаметным или заросшим, или обрушенным… Она случайно туда упала.
- Да, - пожалуй, сказал князь. – Вполне реалистично.
- Ещё Движанский говорил о слухах, - вспомнила я. - Если потереть какой-то камень, то якобы можно попасть в любое место полуострова и даже за пределы его.
- Потереть камень… - князь задумался. – В этом что-то есть. Только, наверное, это не про случайный булыжник, который на земле валяется. Потереть камень – это, скорее всего, про сам дольмен. Точнее, про вход через дольмен. На деле, наверное, не потереть камень, а, нашарить этот вход, нащупать его как-то руками… а, может, в определённом месте нажать… Это очень похоже на то, как мы искали его в кустах. Вернее, я искал.
Он помолчал.
- Да, по-дурацки вышло, - сказал он. – Всё это надо было вдвоём узнавать. Вместе ехать, вместе выяснять… И правда, какой-то чёрт нас путал всё время.
- Слушай, нас, по-моему, и сейчас путает какой-то чёрт. Мы никак не можем картину полностью восстановить. Всё время сбиваемся. Давай хотя бы одну историю доведём до конца. Дорасскажи своё, тогда уж будем подробно про Керчь.
- Ладно, согласен - он хлопнул по коленям. - Тем более, что моя история подходит к концу. Собственно, я тебе всё уже рассказал. Меня подобрали, вылечили. Кольцо нашла и сохранила панна Юстына.
- Панна Юстына?! – ахнула я. – Как панна Юстына? Это её имя? Этой девушки?
- Ну да, так звали ту девушку. А что ты удивилась?
- Кто она была?
- Она была… она… В общем, это была ты.
- Послушай, ну мне сейчас не до шуток, взмолилась я.
- Я тебе клянусь, - сказал он. – У меня было ощущение, что это ты.
- Ну откуда у тебя могло взяться это ощущение, если меня ещё просто не было! Я не родилась, мои бабушки ещё не родились! Князь, ну не валяй дурака! – рассердилась я.
- Ну, честно, клянусь, - повторил князь, улыбаясь. – Конечно, там я ещё не знал тебя, но её знал откуда-то. У меня было такое ощущение.
- Так кого ты знал? Меня или её? Чёрт тебя дери!
- Тихо, не кричи. Пока я был там - я знал её. Мне казалось, я её откуда-то знаю, она была такая родная, близкая. Своя. И на тебя похожа. Ну, правда. А когда я вышел из этого, когда проснулся, то понял, что это чувство было к тебе. Ну, ты вспомни, как бывает во сне: один и тот же человек может во сне быть двумя разными людьми. Он как бы перетекает один в другого, причём во сне нам совершенно не кажется это странным, нам кажется, что это нормально. И я понял, что во сне считал, что она – это ты.
- Я с ума сойду с тобой… - я взялась за голову. – Впрочем, ладно. Значит, это была Юстына… Значит, это было про неё. Какая я дура… Если бы я знала…
- Не понял, - насторожился князь. – В каком смысле? Что тебе надо было знать?
- Если бы я знала, что это девушка из сна…
- Что значит, «знала»? Слушай, я с ума с тобой сойду! Чёрт тебя дери! – он картинно взялся за голову и очень похоже изобразил меня. Но мне не было смешно.
- Понимаешь, я была рядом с тобой в больнице… Сидела возле тебя. Говорила с тобой, – я покусала губы. - Всё тебе рассказала. Как мы тебя искали, как я ездила в Керчь… всё-всё рассказала… Я думала, может быть, ты откликнешься. Вспомнишь меня, услышишь мой голос. Проснёшься… А ты…
- А я… молчал?
- Ты позвал Нору.
- Что, серьёзно? – князь поерошил волосы. – Вот, блин… странно. Норхен… при чём там Норхен…
- Да, ты её первую вспомнил.
- Что, ещё кого-то вспомнил?
- Да. Потом ты сказал «Рута». Потом «Юстына»…
- И ты была рядом?
Я молча кивнула.
Он встал и начал опять ходить по комнате.
- Понимаю, - сказал он, наконец. - Ты ждала меня, а я называл другие имена. Чёрт! Я не знаю, почему так вышло. Ты обиделась?
- Я… ну… - я вздохнула. - Мне уже пора было в Москву, я простилась с тобой и ушла.
- Что ты думала?
- Я думала… что я тебе больше не нужна.
- Глупая, - быстро сказал он. – Ну, почему ты такая глупая! Ну вот как можно было так подумать? После всего, что было! Вот как? Послушай, ты же написала. Ты же мне вот это оставила!
Он метнулся к вешалке, принёс из куртки бумажник, открыл, вытащил какую-то оборванную бумажку и протянул мне.
Я взяла. Это был клочок моего железнодорожного билета со словами «Я тебя жду», написанными моей рукой.