Именем Космоса. Часть 2. Глава 22

Глава XXII

Капитан пришёл на «Синь». Майран с улыбкой встал ему навстречу.

Если бы в детстве или юности кто-то встречал его улыбкой!

– А ты не спал, – понял Даргол.

– Некогда было, – сказал Майран, словно извиняясь. – Вы тоже, Капитан, едва ли ложились сегодня.

– Для сна это не обязательно. Ладно. Что информокарта? Понял ты что-нибудь, или ещё не успел вникнуть?

– Может быть, мы присядем, Капитан?

– У меня нет времени. Давай в двух словах, подробности потом.

Майран всегда доверял своей интуиции и сейчас чётко вдруг ощутил, что лгать Капитану нельзя. Но сказать правду – означало рассекретить комплекс.

– Я понял не много, Капитан, – решившись, начал он. – Но то, что понял... Я не знаю, как к этому относиться.

– А конкретнее?

– Вы, Капитан, занимались чертежами, а я открыл молекулярку.

– Это что за...

– Я попробую объяснить. На этой информокарте все материалы для постройки комплекса кораблей военного назначения.

– Военного? – переспросил Капитан.

– Да.

– Что, очень мощного?

– Не в мощности дело, Капитан. Я ещё не знаю, какой он мощности. У этого комплекса какой-то другой... молекулярно другой принцип воздействия на противника. Здесь нет орудий – или я их не нашёл. Комплекс вооружён излучателями.

– И это изобретено в цивилизации? Они не допускают вредных излучений на организмы.

– Здесь – не на организмы, Капитан, а на технику. Я могу ошибаться, потому что то, что я понял... это... Это правда похоже на фантастику! Под воздействием излучений комплекса техника перестаёт функционировать, вот смотрите... – Майран шагнул к пульту, включил информатор, вывел на экран какую-то сложную запись, оставшуюся абракадаброй для Даргола, когда он пытался вникнуть в неё. – Они получат Звезду-Солнце за это!

– Высшую награду Земли?

– Да!

– Попроще, Майран. Как этот комплекс должен выглядеть в действии?

– Раз корабля четыре, значит, он должен окружить противника в пространстве; раз он не вооружён ничем другим, кроме излучателей, то должен начать облучение. А опираясь на молекулярный состав излучений, можно сделать вывод, что вся техника кораблей, попавших в поле действия, включая и оружие, вплоть до бластеров, перестанет функционировать. Исключение составит, пожалуй, только примитивная механика. Рассуждая логически, к чему можно прийти, Капитан?

– Что люди в зоне облучения окажутся беззащитны.

– Да, Капитан. Может быть, кто-то помашет кулаками – максимум. Берите их живыми и невредимыми и ведите на Тиргму.

– Или на заводы и в шахты. Так.

У Майрана словно повернулось что-то поперёк груди, перекрыв дыхание.

– При чём тут шахты, Капитан?

– У меня юнседовцы торговали сегодня эту информокарту.

– Эту, Капитан?

– Её самую.

Майран тихо вдохнул и выдохнул. Вот это сказал бы он Капитану, что на информокарте бред! И Капитан припёр бы Майрана к стенке. Можно было бы дать задний ход, отговориться, что ничего не понял и вообще, мол, не специалист, но выставил бы себя при этом надутым дураком, и доверие Капитана было бы подорвано. В лучшем случае.

Но сейчас нужно было не выпасть из разговора. Тем более что поворот действительно получался скверным.

– Откуда юнседовцы знают, Капитан?

– Я не спрашивал.

– Вы говорили кому-то, что к вам попала эта информокарта?

– Нет, разумеется! Утечка не от меня. Краг болтал, но он ничего не знает. Ладно, всё. Я понял. Разбуди пленницу, я заберу её. А ты – вот что. Придёшь на «Чёрный» с этой информокартой, там всё обсудим подробно.

– Да, Капитан. Когда?

– Давай через час. Откладывать некуда.

– Я приду.

Майран вошёл в каюту, тронул девушку за плечо через силовое поле. Она не ощутила его прикосновения. Он легонько тряхнул её:

– Тома, проснитесь.

Она со вскриком села.

– Не пугайтесь. За вами пришёл Капитан, чтобы отправить домой.

– Домой? – пролепетала она.

– Да.

Она встала, по-прежнему держа нож в руке, за Майраном вышла из каюты. Капитан окинул её взглядом с головы до ног – заспанную, с глубокими тенями под глазами и посеревшим от пережитых ужасов лицом, с незажившими ещё, растрескавшимися губами и растрепавшейся косой. Натерпелась. Что ж, вот такое оно, пиратство...

– Идём, – сказал Капитан.

Она оглянулась на Майрана и пошла за главарём.

На Терции было раннее утро, группировка спала. Капитан подвёл Тому к флаеру, стоявшему у трапа «Синя».

– Давай-ка, – сказал он.

Тома забралась внутрь, отодвинулась, забилась в угол. Капитан сел рядом. Флаер поднялся, пошёл над космодромом и кораблями; потом внизу начался лес. Через плечо Тома осторожно смотрела вниз, на буроватые, сейчас вызолоченные первыми рассветными лучами древесные кроны. Потом высота начала уменьшаться, и Тома увидела на небольшой прогалине два корабля.

«Как же хорошо надо управлять кораблём, – подумала она, – чтобы посадить оба на таком пятачке!»

Флаер приземлился, главарь вышел, Тома выбралась за ним. Главарь снял с пояса чёрный продолговатый прибор с золотыми полосками, указал им на синий корабль.

«Снял защиту, – запоздало поняла Тома. – Может, и правда отпустит?»

– Идём, – сказал главарь и пошёл к кораблю, поднялся на трап, отпер люк.

Замирая в душе, Тома поднялась на корабль. Главарь прошёл к пульту, включил накорд, уничтожил память вызовов, собрал какие-то предметы, разложил по карманам. Потом забрал прислонённый к накорду снимок. Но Тома успела его увидеть и, к своему удивлению, узнать.

– Ой, что это? – невольно сказала она.

Капитан обернулся к ней:

– Что?

– Я знаю, кажется, эту женщину. То есть, этот снимок...

Тома сама не поняла, как заговорила с этим человеком, и испугалась.

– Да? – сказал главарь и повернул снимок к ней. – И кто это?

– Екатерина Лин, мать моих подруг.

– Твоих подруг? – переспросил главарь. – Как их зовут, твоих подруг? – А сам повёл своим прибором вокруг и посмотрел на датчик.

– Аифаш. И Фарите. Откуда он у вас, иркмаан?

Даргол не привык, чтобы так к нему обращались, и отчего-то едва сдержал улыбку. Наивная девочка!

– Он попал ко мне после одного эсгебешного нападения. Неважно.

– После эсгебешного? От Тэада, наверно?

– Ты знаешь Тэада?

– Заочно, иркмаан. Он жених Аифаш. Я сама с ним не знакома.

Главарь чуть улыбнулся уголком рта, но улыбка была не пугающей.

«Он совсем как нормальный человек, – подумала Тома. – Но те тоже были как нормальные...»

«Значит, судьба? Моё решение правильное? – удивился в душе Даргол. – Совпадение – или же воля самого Космоса, что эта девочка знает Фарите?»

– Да, – сказала Тома, – это тот самый снимок в рамочке. Он висел у них на стене над рабочим столом.

– Ну, вот и хорошо, что ты их знаешь, – сказал Капитан. – Этот корабль, – он положил руку на пульт, – был угнан у жениха Аифаш, Тэада. Ты улетишь на нём и скажешь в цивилизации, чей он, чтобы его вернули. Поняла?

– Да... – прошептала девушка, тревожно, боясь поверить, глядя на Даргола.

– Ты уверена, что справишься с управлением?

– Конечно! Только... меня же ваши люди снова поймают, едва я взлечу...

– На этом корабле? Нет. Они знают, что летаю на нём я. А связываться со мной желающих в группировке нет. Пройдёшь мимо планетарки молча, и тебя даже не окликнут. Другое дело, когда увидишь своих – на борту «Грозы» пиратский знак. Но накорд работает. Выходи с ними на связь и предупреждай.

– Хорошо. Я поняла.

– Ну, тогда лети. Баки полны, корабль во всех отношениях исправен, вот здесь продовольствие. Удачи.

Капитан пошёл к люку.

– Иркмаан! – окликнула его Тома.

– Да? – кажется, с удивлением спросил он, обернувшись.

– Я хотела сказать... Спасибо вам! Если когда-нибудь с вами случится беда, а я смогу помочь – я тоже помогу вам.

– Да? Чем?

– В Космосе все всем помогают, чем могут.

– Я же захватил тебя в плен, девочка. Если бы не я – с тобой ничего бы не случилось.

– Меня не вы захватили, а другие трое... А вы меня спасли.

«Чудесная способность видеть хорошее», – усмехнулся в душе Капитан.

– Ладно. Станешь старше – разберёшься. Лети.

Он ушёл с «Грозы», встал под защитой «Чёрного».

«Гроза»... Как же я любил тебя – удивительно. Впрочем, это и отец во мне подмечал. Ещё тогда. Угнать себе другой такой корабль? Это будет не «Гроза», да и как там говорила Аена? «Вам всё равно, какое зло и кому вы несёте...» В конечном счёте, есть «Чёрный». На нём, конечно, сложнее, рядом с современными кораблями он тих и неповоротлив. Но ведь и на нём меня ни разу не догнали эсгебешники. Нет. Дважды. Тэад. На «Грозе». И как же хорошо, что это случилось. А то никогда я не встретил бы Фарите. И отдал бы Аниоту Юнседе...


Час, оставленный Майрану Капитаном, лишал его возможности самому увезти Крага. Ждать, пока освободится, было нельзя – Краг не мог бесконечно находиться в шлеме, а замена состава атмосферы на «Сине» требовала установки другого биосинтезного оборудования. Приходилось отправлять Крага одного. Хорошо, что путевая карточка была готова.

Проводив Капитана, Майран достал и включил «связничок», уточнил время и место встречи Крага Гепардом, а также передал об утечке информации об «ика» Юнседе из цивилизации. Убирая «связничок» на место, он снова подержал в руках копию информокарты. Всё-таки отправить её на корабле с Крагом? Сообщить дополнительно, где она будет спрятана, чтобы Краг и не знал... А корабль с Крагом перехватят пираты. Крага вернут на Терцию. И какая судьба постигнет информокарту, выяснять придётся долго и трудно. Фактически, работа начнётся сначала. Нет, рисковать нельзя. Слишком ценные материалы хранятся на этой «ика». Майран положил её к «связничку», завинтил крышку, и, оставив тагассианина незапертым в трюме, пристегнул шлем и вышел на поиски корабля. Следовало всерьёз торопиться.

Подходящий корабль ему посчастливилось найти не на космодроме, а в лесу у восточных скал. Корабль был пуст, заперт, и рядом никого не было. Прекрасно! Майран включил шлемофон.

– Краг, иди на восток в обход космодрома лесом. Включи прибор. У скал свяжись со мной, я тебя направлю...

А сам принялся снимать защиту с корабля и подбирать код к люку. Хозяин корабля не появился, Краг пришёл быстро.

– Хорошо, Краг. – Майран отпер люк. – Заходи.

Снова проверив, что рядом никого нет, Майран надел и задраил шлем и тоже зашёл на корабль, быстро осмотрелся, включил информатор и РЭ, ввёл путевую карточку.

Тем временем Краг отключил и вернул ему экранирующий прибор.

– Я здесь смоделировал голос одного пиола. На орбите заговорит – не удивляйся. К управлению не прикасайся, Краг. Автоматика всё сделает за тебя. Через четыре часа пути скорость упадёт, и к тебе подстыкуются.

– Значит, я лечу один?

– Один, Краг.

– Но меня перехватят на орбите. Планетарка проверяет вход и выход.

– Контроль установлен не на всех спутниках, и проверяют в основном крупную технику. Сейчас над нами спутники без системы контроля. Если по пути на тебя нападут свои же, корабль остановится сам. Достань путевую карточку и брось в распылитель. Вот он. Сумеешь?

– Это? Конечно.

– Хорошо. Скажи, что угнал корабль, мол, умеешь немного, хотел сменить группировку. И при первой возможности свяжись со мной через шлемофон. Я тебя вытащу. Удачи, То'спауш Слел.

Услышав собственное забытое имя, Краг вздрогнул. Он шагнул к Майрану, взял за руки:

– Спасибо... Старпом. Твоего имени я не знаю.

– Сейчас и незачем. Если вернусь живым, может быть, увидимся. Всё, пристёгивайся. Я задраю люк, и через две минуты корабль стартует.

Они подняли ладони, прощаясь. Майран вышел и запер корабль, быстро ушёл за скалы.

Трап отстрелило. Он упал, загремев. Не зажигая огней, корабль стартовал.


Майран вернулся на «Синь», отстегнул и оставил шлем, спрятал к «связничку» экранирующий прибор. Носить его с собой просто так не следовало. Постоял у пульта. Всё-таки, что было не так? С Томой? Нет, он полностью доверял Капитану. С Крагом? В Космосе бывает множество непредвиденных случайностей, вплоть до метеорита, с которым не справилась защита корабля... И всё-таки, положившись на Великий Космос, можно было с изрядной долей уверенности сказать, что он доберётся до места благополучно. Информокарту надо было с ним отправить? Может быть, но надёжнее всё-таки самому немного позже увезти её в тайник. Вполне вероятно, что время выдастся уже сегодня к вечеру...

Но что-то было не так. И возможно, даже не в прошлом, а – в будущем? Предстояло нечто нехорошее? Но тут уж прятаться не будешь, да и бесполезно. Остаётся только идти навстречу и как можно бдительнее. Как говорил Чиль, из любой точки жизненного пути существует множество дорог – всё зависит от выбора, постоянного, ежеминутного.

«А каков мой выбор? Быть с Капитаном. Работать. И в конечном итоге прожить максимально не зря. Остальное во власти Бога, Космоса, Высших Сил...»

Майран вышел с корабля, запер люк и через космодром пошёл к «Чёрному», где ждал его Капитан.

Группировка едва начинала просыпаться. Кое-где бродили отдельные личности, но двигались вяло. Огромное красное светило только-только показалось из-за горизонта. Майран пересёк космодром, спустился как мог севернее, чтобы стороной обойти стоявшую теперь сплошными зарослями колючую траву, и пошёл по опушке, между лесом справа и колючками слева. Вокруг никого не было, и в голове снова вставали мысли о предстоящих делах.

В самое ближайшее время нужно было встретиться с Энтлэсом. Он во всеуслышание практиковал методы Кильрата и мог помочь Майрану.

Гепард не мог найти Радар. Тот совершал ограбления в разных частях Галактики, постоянного места «охоты» у него не было, и это едва не сводило на нет все усилия Гепарда. Но теперь, когда стало известно об Игоре и Гепард сосредоточил свои силы на Радаре, Майран знал, что найти его – дело времени.

Из Гепарда сообщили установленный по анализам точный возраст Капитана, и, соответственно, дату его рождения: 15 августа 2360 года; то есть, немногим больше, чем через месяц, ему исполнится 36 лет. Знает ли он сам дату своего рождения? Если родился в группировке, едва ли кто-то отмечал его дни рождения. Может быть, мать, пока была с ним? И то не обязательно.

О женщине, пиратке или пленнице, которая могла бы быть матерью Даргола, никаких сведений найти не удалось. Правда, авария в Информационном Центре Архива Галактики уничтожила информацию за большой период времени и восстановлено было не всё, и начало жизни Даргола попадает как раз в этот период – интересно, а почему вообще произошла та авария? Надо запросить Чиля, пусть попытается выяснить причины. Очень уж интересное совпадение...

Что-то острое, нестерпимо ядовитое воткнулось в шею и выплеснулось в голову, в мозг, в позвоночник. Собственного падения Майран не осознал. Он успел понять, что в него выстрелили парализующей капсулой, и это не смертельно, но боль и естественная паника организма захлестнули волю. В микросекунды, не мыслями, а въевшимся глубоко в каждую клетку знанием, которое буквально насаждали в Гепарде Наставники-лаурки, Майран защитил от яда какой-то участок мозга: не утратить контроля над собой, сохранить функционирующей частичку сознания. Защитить всего себя было невозможно.

Над Майраном склонились двое (их цивилизации, пол, внешность – лишнее, главное: два), принялись быстро обыскивать, залезать в карманы, расстёгивать скафандр.

Один:

– Смотри-ка! Неужели та самая? Вот удача-то! (Язык – неважно, он понял бы сейчас любой, хоть язык другого измерения, главное: нашли «ика»).

Второй:

– Дай проверю.

Первый:

– Да она, она. Всё как Юф описывал. Без информатора ты её не откроешь.

Второй:

– Правильно нам сказали главаря не трогать. Вот этого – можно, простой смертный. А мы-то его к нам тащить собирались, допрашивать!

Первый:

– Эй, ты что? Добить его хочешь? Зачем, «ика» у нас, а на выстрел полгруппировки сбежится.

– Не сбегутся, все спят ещё. А оставлять нельзя, не за это платят. И корабль убирай, чтоб подчистую.

– Стартуем сначала. Не стреляй, незачем рисковать.

– Он второй главарь. Нет уж, долой помощников, пусть колосс стоит на одной ноге.

– Тогда ножом. Расстегни сильнее скафандр.

Скафандр расстегнули. Боли от удара в сердце Майран не почувствовал.


Мать закричала и проснулась, села на постели с колотящимся сердцем.

– Сон!.. Это сон! – прошептала она, но ужас не отпускал. – Майран, сыночек... – простонала она и зарыдала, заходясь от бессилия быть рядом и помочь или уж принять смертельный удар на себя. – Великий Космос! Защити! Защити его! Он так тебе предан!..


Его нашёл Итрей. В обход колючей травы сейчас ходили многие. Увидел лежащее тело с торчащим из-под расстёгнутого, сбитого скафандра ножом, остановился. Хотел поскорее свернуть и уйти, но узнал Майрана. Вспомнилась Земля, тёплый весенний день и милая, как сон, семнадцатилетняя девушка с банкой крупной ранней земляники в руках – Женечка...

– Дурак сентиментальный, – пробормотал Итрей и подошёл, склонился над Майраном. Понять, жив он или нет, было трудно, а Итрей торопился, боясь, что кто-нибудь застанет его над телом – и чьим! Докажи потом Капитану... Не тратя времени на попытки нащупать пульс, он достал впрыскиватель со нормализатором и ввёл Майрану полную дозу. Если жив – очнётся, если нет – тем более хуже не будет.

 Прошло с полминуты. Итрей не был трусом, он любил бой, погоню – чтобы кровь закипала в венах. Но быть обвинённым в убийстве человека, в душе чем-то импонировавшего ему, не хотел категорически.

Но у Майрана дрогнули веки.

«Хорошо, что убийца не выдернул нож!..» – с облегчением подумал Итрей.

– Эсгебешник! Старпом! Слышишь меня? – позвал он.

Майран посмотрел, с трудом фокусируя взгляд, его губы шевельнулись. Итрей склонил ухо к его губам:

– Что?

– Скажи... Ка... питану: «ика»...

– Чёрт, этого мне не хватает! Сам говори!

Майран качнул головой. Он чувствовал, что это – смерть.

– Ты зачем... ко мне? Обвинят...

Итрей криво усмехнулся.

– Сестра мне твоя нравится. Я тебе помогу, а ты нас познакомишь.

– Сестра?..

Итрей не знал, что делать. Он не был медикологом не то что в десятом, а даже в тысячном приближении и зло огрызнулся:

– Молчи. Какие позывные у Капитана?

Последним усилием, отпуская жизнь вместе со словами, Майран прошептал код позывного. Но Итрей видел, что времени на переговоры нет. И вспомнил об анабиозе. Он принялся торопливо осматривать скафандр Майрана на предмет повреждений и сообразил, что скафандр придётся застегнуть, а для этого выдернуть нож, что сразу убьёт Эсгебешника.

– Эсгебешник, говори мне: сколько секунд с наступления смерти ещё обратимы? Тридцать? Сто двадцать? Я не помню.

– Две минуты... Пока кровь...

– Всё, понял, молчи. Нет, ещё... Как твой скафандр перевести в анабиоз?

Эсгебешник смотрел, словно удивляясь бренности вопросов. Он был уже где-то за гранью реальности. И Итрей рассердился.

– Говори! Капитан же всю группировку порвёт, если ты перекинешься!

– Датчики... – Майран непослушной рукой шевельнул в сторону левого рукава. Итрей нашёл и открыл датчики скафандра. Три пронумерованных кнопки были объединены надписью «анабиоз».

– Ну... пусть твои мать с сестрой молятся!

Итрей отстегнул и положил рядом свой шлем, который не успел снять после ночного ограбления – бывают полезные совпадения! – перевернул Эсгебешника себе на руку, упёрся ему в грудь коленом и рывком выдернул нож. Эсгебешник не закричал, только дёрнулся в предсмертной конвульсии. Итрей снова положил его на спину. Из раны в скафандр выхлёстывалась кровь. Даже бинта, чтобы прижать к ране, не было. Глаза Эсгебешника были открыты и мёртво смотрели в небо.

Итрей застегнул скафандр. Руки были в крови и скользили. Поднял голову Эсгебешника, нахлобучил и пристегнул шлем, на датчиках нажал кнопки анабиоза.

Шлем медленно запотел, скрыв от Итрея страшный остановившийся взгляд.

Сумел...

Чувствуя, что едва переводит дыхание, Итрей снял с пояса фляжку, попытался смыть кровь с ладоней. Если сейчас его здесь застанут, то убьют не задумываясь и положат рядом с Эсгебешником, чтобы предъявить Капитану. Вот же ситуация...

И в это время где-то на космодроме грянул взрыв. Через несколько мгновений до Итрея докатилось содрогание почвы. Итрей встал. Далеко за кораблями в небо вздымался столб чёрного дыма.

– Чей-то корабль... – пробормотал Итрей. Он включил шлемофон, набрал код, который успел прошептать Майран, и вызвал Капитана.


Капитан почувствовал беду разом, в тот момент, когда парализующая капсула вошла в шею Майрана. Если бы Майрана пытали, он понял бы, что происходит плохое, заблаговременно до его смерти; если бы речь шла о безопасности самого Даргола, его интуиция сработала бы как всегда тоньше и точнее – какие-то могучие силы берегли его безупречно. Но Майран не подпадал под действие этих безупречных сил.

Капитан встал. Что-то удержало его от того, чтобы немедленно посигналить на шлемофон Майрана. Он включил накорд, вызвал «Синь». Никто не ответил. Даргол взглянул на часы. Конечно, сейчас Майран в пути. Он идёт сюда, но неизвестно, какой дорогой. Если бы Капитан был в штабе, он мог бы включить обзорные экраны. А приборы «Чёрного» не возьмут?

Сдерживая острую, как нестерпимая боль, тревогу, Даргол подсел к пульту, включил экраны корабля. Чтобы мчаться на помощь, нужно было знать, куда мчаться. Но приборы воспринимали деревья наподобие плотного метеоритного потока, и дальше леса мало что можно было разобрать.

За лесом, на космодроме, ударил взрыв. Ещё не легче! Через несколько секунд засигналил шлемофон. Код вызывавшего был незнакомым.

– Капитан!

– Слушаю.

– Это Итрей. – Голос взволнованный, хриплый.

Возникла короткая пауза.

– Ну, что случилось? – поторопил Капитан.

– Я нашёл Эс... Старпома.

– Нашёл? – холодея, спросил Капитан.

– Да. Его ударили ножом.

– Он жив?

– Нет.

Чувствуя, как проваливается под ногами пол, Капитан встал. Упёрся в пульт кулаками.

– Где?

– Сейчас объясню. Капитан, я успел погрузить тело в анабиоз. Нужно хорошего медиколога. Он потерял... много крови и умер, но есть какой-то шанс его вернуть. И ещё одно, Капитан, простите. Я рядом с телом. Если сейчас меня здесь увидят...

– Понял, – словно вырываясь из беспамятства, сказал Капитан. Потряс головой, чтобы восстановить слух и зрение. – Объясняй, где ты.

Итрей в двух словах объяснил.

– Оттащи... тело за деревья. Я буду через две минуты. Ах, да, – спохватился Даргол, – там же кровь, полюбопытствуют и найдут. Оставайся на месте. И говори, что ты там по моему приказу и я сейчас буду.

Капитан отключил связь с Итреем и вызвал медиколога группировки. Тот не отзывался. На ходу, садясь во флаер, Капитан продолжал вызывать его. Наконец он ответил.

– Капитан? – сказал он удивлённо.

– Подготовь всё своё оборудование и будь в полной форме. Сейчас я привезу к тебе смертельно раненого... Убитого, – поправился Капитан. – Погружённого в анабиоз. Если ты мне его не оживишь – ты отправишься гораздо дальше, чем он – до самого ада. Ясно тебе?

– Да, Капитан, – выдохнул Лайон, ни на минуту не сомневаясь, что так и будет. Капитан не давал обещаний, которых не мог выполнить.

Капитан никогда не обращался к нему ни за помощью, ни за советом, но те проверки, которые регулярно устраивал, научили Лайона, что чем меньше спорить с Капитаном и чем точнее исполнять приказы, тем больше шансов не попасть ему под горячую руку и, соответственно, жить комфортно.

С воздуха Капитан увидел группу пиратов, идущих к космодрому, в сторону Итрея, но группа была далеко, можно было ещё обойтись без свидетелей. Он опустил флаер около Итрея и Майрана.

Майран... его тело лежало вытянувшееся, креанит шлема стал непрозрачным. Капитану случалось в жизни видеть такое, но, давно привыкший к смерти, он спокойно воспринимал подобные зрелища. В анабиозе – значит, может быть, ещё оживят. Пиратские философы любили вещать, что в жизни главное – не иметь крепких привязанностей. Есть – спасибо, потерял – ну и пожалуйста. И Капитан сам понимал своё преимущество одиночки – один он был неуязвим, невозможно было попасть на крючок к шантажисту и ни за кого не болела душа... Но откуда-то же бралась тоска по матери? Он, самостоятельный, сильный, тосковал о ненужном? И теперь, когда у него была Фарите, был Майран, он точно знал, что лучше переживать и драться за свои привязанности, чем их не иметь. Дружба, а тем более любовь – это боль, но они делают жизнь гармоничной и полной.

И увидеть Майрана убитым было страшно и нестерпимо больно. Удастся его восстановить или случившееся необратимо, было пока неизвестно. На земле валялся нож. Капитан поднял его, посмотрел на Итрея. У того и руки, и скафандр были перепачканы кровью. На миг Итрею показалось, что сейчас этот нож будет обращён против него – что-то страшное, тёмное было в лице Капитана.

Капитан сказал:

– Помоги.

Он завернул нож в платок, положил в карман. Они подняли тело, негнущееся, твёрдое, погрузили во флаер. Капитан сел во флаере к управлению, протянул Итрею руку:

– Давай сюда.

– Зачем?

– Посмотри на себя. Хочешь, чтобы на тебя свешали все кровавые дела прошедшей ночи?

Итрей окинул себя взглядом и подчинился.

Лайон ждал. Невысокий, полноватый и уже немолодой человек, привыкший к значимости себя и сытости, он жил на Терции двадцать с лишним лет и меньше всего хотел что-то менять. Вообще что бы то ни было.

Из флаера выпрыгнул Итрей. Лайон задержал взгляд на его одежде и руках, но при виде Капитана принял бесстрастный вид и в меру сил выпрямился. Капитан с Итреем вытащили из флаера тело. Лайон распахнул дверь своего госпиталя и пошёл впереди, показывая дорогу. В приготовленной комнате ждали ещё два человека в стерильном облачении, не медики – Лайон не допускал к себе конкурентов, – но порядком набившие руку помощники. Тело прямо в скафандре положили в анабиозную ванну.

– Сколько времени прошло со смерти до погружения в анабиоз? – спросил Лайон деловито.

Капитан взглянул на Итрея.

– Не знаю, – устало огрызнулся Итрей на Лайона. – Скафандр надо было застегнуть – я выдернул нож. Это... момент смерти. Застегнул, шлем надел, включил. Кажется, всё быстро было.

Услышав про скафандр, Капитан снова взглянул на Итрея.

– Ладно, Итрей, – сказал он. – Пока свободен, но из госпиталя не уходи. Мне надо поговорить с тобой.

– Да, Капитан, – сказал Итрей после секундной паузы. Он был не рад, что оказался замешан в эту историю. Он вышел и закрыл дверь.

– Лайон, я хочу осмотреть скафандр убитого.

– Вам придётся подождать, Капитан, – отозвался Лайон, не оборачиваясь от пульта анабиозной ванны. – Процесс предстоит долгий.

– Ничего, – сказал Капитан. – Я подожду. Я буду здесь у тебя, пока ты не соединишь мне это тело с его душой – и да поможет тебе Великий Космос. Ради тебя же самого.

Лайон оглянулся на Капитана, и на лице его снова мелькнул испуг.


Оказавшись волей судьбы на Терции, Ллэйд в первую очередь решил, что любая спешка может погубить его здесь. Он осмотрелся, выбрал себе для ночлега и отдыха местечко в лесу, подальше от пиратов, и, с усмешкой вспоминая Лэмана, сбрил бороду и усы, подрезал волосы. Чтобы выжить в пиратской группировке и найти своего врага, ему нужна была пища. И если Контэс, пусть не очень щедро, но в меру своих сил готов был его кормить, то Терция как планета делать этого категорически не собиралась. Раненая и униженная пиратами, она не давала практически ничего, пригодного в пищу. По крайней мере, в районе пиратской базы, сильно удаляться от которой на первых порах Ллэйд не мог по множеству причин.

Итак, Ллэйду нужна была информация о враге и еда. А для этого приходилось сойти в группировке за своего, а значит, ничем существенно не выделяться среди пиратов. Расстаться с робинзоновской атрибутикой оказалось гораздо проще, чем решить, что делать с эмблемой. Ллэйд носил скафандр, снятый на Контэсе с убитого пирата-юнседовца, и его ничуть не смущало это, но носить на плече пиратскую эмблему было оскорблением для его гордости человека и исследователя. И он аккуратно перенёс на плечо, на место юнседовского знака, эмблему своего Исследовательского Института со старого скафандра. Но теперь, среди пиратов, эта эмблема могла его погубить. Здесь все носили знак Терции, и по-другому было нельзя.

Пиратский знак претил Ллэйду. Он не мог переломить себя и сказать, что для достижения цели все средства хороши. Кривить душой он не умел. В результате долгих раздумий, перед выходом в группировку он завязал рукав на месте эмблемы лоскутком какой-то тряпицы.

«Спросят – отговорюсь чем-нибудь, сойдёт», – решил он.

Действительно сошло. Когда начинало вечереть, в группировке загорались костры, и Ллэйд приноровился подсаживаться в компаниях к огоньку. Пираты пили, ели, болтали – это было всё то, что требовалось Ллэйду. Он быстро понял, что появляться у огня лучше не в сумерках, а позже, когда компания уже подгуляла и бдительность снижена; и ещё – что за еду из общего котла надо платить. Ему платить было нечем, но и здесь дело решилось.

Однажды, бродя по лесу, он наткнулся на пирата, так же с независимым видом шедшего куда-то. Ллэйд окликнул его и заговорил. Пират ответил охотно, тем более что обсуждались какие-то общие темы, а сам присматривался к Ллэйду и вдруг спросил:

– Слушай, а кто ты такой? Что-то на пьяного не похож, а для трезвого слишком... откровенный какой-то. Ты не шпион, случайно? Выведать у меня что-то хочешь? Скажу Бену, чтоб к тебе присмотрелся...

– Дурак ты, – ответил Ллэйд и из-под руки, почти в упор, застрелил пирата. Его совесть осталась спокойна. Пираты – это не люди. Тем более, если они не колеблются и не хотят вернуться в цивилизацию. А этот – наоборот: «Скажу Бену»! Ллэйд обыскал убитого, забрал заряды к бластеру и нашёл горсть золота.

«Вот и ужин, – усмехнулся Ллэйд, – а может статься, и не один!»

Но поиски врага шли медленно. Расспрашивать приходилось осторожно, а это не всегда получалось. Он подсаживался к костру, когда варево было уже готово, присматривался, сколько платят другие, платил и доставал ложку.

Пираты сплетничали про свои подвиги – без стыда, без сожаления о содеянном; о каких-то общеизвестных лидерах и, конечно, о главаре. И эта личность, как магнитом, притягивала Ллэйда. Главарь, хозяин Терции! Рассказывали и о его приближённом – Старпоме. О Кильрате говорили скупо и неохотно – он был последнее время в большой немилости у главаря и где прятался, никто не знал.

Ллэйда интересовала ещё одна личность – Майран Ланг, дружок наивного Лэмана, который завёз сюда его, Ллэйда. Но имени Ланг никто из тех, у кого он спрашивал, не знал. И то, группировка была огромной.

Вскоре Ллэйд выяснил, где находится штаб, и несколько раз краем глаза даже видел главаря – но издалека, и перемещаться по своей группировке тот предпочитал на флаере. И правильно, нечего поганить несчастную планету своими ногами, летай по воздуху. Долетаешься. Ещё бы на Старпома твоего посмотреть...

Но со Старпомом они пока не пересекались.

Однажды, обследуя на рассвете окрестности пиратского становища, Ллэйд услышал в лесу звук стартующего корабля.

«Раненько кого-то понесло, не даёте отдохнуть Галактике», – подумал Ллэйд и пошёл на звук.

Вскоре он вышел к кораблю – старому, чёрному, видавшему виды – и к флаеру у его трапа. Из корабля стремительно вышел землянин, держа руку у горла – он делал вызов по шлемофону, – быстро сел во флаер и, разговаривая короткими отрывистыми фразами, улетел.

Он оставил корабль незапертым! Без защиты! Ллэйд не поверил себе.

«Была бы у меня взрывчатка – вернулся бы ты сюда, любезный, здесь бы вы и встретились», – мстительно подумал Ллэйд, размышляя, видел он главаря или сходство ему показалось.

Он зашёл на корабль, осмотрелся. Да, здесь человек жил, здесь хранил свои вещи. Явно не главарь. И вообще не пират, а пуританин какой-то. Никаких завалов добычи, драгоценностей – несколько смен одежды, нет даже запасного скафандра. Из продовольствия только консервы. Что ж, тоже неплохо. Ужины в пиратских компаниях, конечно, обильны, но это один раз в тридцать часов.

Ллэйд взял рубашку «пуританина», завязал горловину и рукава, накидал в неё банки с консервами. Вопрос продовольствия на некоторое время оказался решён. Из каюты Ллэйд вернулся в отсек управления, подошёл к пульту.

И словно получил удар куда-то в солнечное сплетение.

С пульта на него смотрело лицо сестры. Ллэйд выронил узел с консервами, двумя руками схватил снимок.

Он не ошибся, это была она – такая, какой он видел её в последний раз на базе Усэ'ны.

Что, «Сашенька», скатился до пиратства и снимок жены прихватил – на память?

Нет, зачем уж так... Человек как человек, и, кажется, всё-таки правда её любит. И она, там, на Усэне, светилась вся рядом с ним.

Но как тогда снимок мог попасть в группировку?! Кто этот землянин, обитающий здесь, и почему он держит снимок Катерины на своём пульте?!

Ллэйд расстегнул скафандр, бережно спрятал снимок, собрал с пола раскатившиеся банки и, с твёрдым намерением проследить за «пуританином» и во всём разобраться, покинул корабль.


– Я ещё ничего не могу вам гарантировать, Капитан. Момент, когда душа соединяется с телом, наукой не установлен. Бывает, и времени со смерти прошло немного, и сделано всё правильно – а сознание вернуть не удаётся. И тут уж хоть сразу казните врача, хоть пытайте, от него ничего не зависит. И медику поневоле остаётся только молиться – всё в воле Бога.

– Вот и молись, – посоветовал Капитан.

Тело, подключённое к приборам, было закрыто в непрозрачной регенерационной камере. Через небольшое круглое окошко можно было увидеть лицо, но медику это было ни к чему – к его услугам были ряды экранов. Шла регенерация повреждённых тканей. Помощники удалились.

– Капитан, – просительно сказал Лайон, – теперь пострадавший целиком находится под наблюдением машин. Если произойдёт малейший сбой – я сразу получу об этом сигнал. Разрешите мне тоже пока уйти – пообедать и вообще... Вы же понимаете, что я не сбегу. Куда? Я честно сделал что мог.

– Честно? – усмехнулся Капитан. – В твоей честности я много раз убеждался.

– Капитан, – простонал Лайон. – Даже машины нуждаются в отдыхе.

– Иди. Но будь рядом.

– В соседней комнате, – обрадовался Лайон.

– Итрея ко мне позови.

– Сюда? – вскинулся медиколог, но встретился с Капитаном взглядом и опомнился. – Да, Капитан.

Капитан не велел Лайону молчать обо всём случившемся. Он не отдавал распоряжений, которые нельзя было выполнить. Медиколог был одним из первых сплетников группировки. И даже если бы Капитан отрезал ему язык, он тут же снова регенерировал бы его себе исключительно чтобы не разорваться от распиравших его новостей и быть способным выплеснуть их на любого, кто окажется рядом. Нет, о том, что произошло, сегодня же узнает вся группировка.

Скафандр Майрана лежал на полу. Капитан осмотрел его и убедился, что информокарты нет.

Вошёл Итрей, остановился у порога.

– Вызывали, Капитан?

– Да. Расскажи обо всём, что случилось. Подробно.

Итрей рассказал.

– То есть, ты оказался рядом почти сразу – раз при ударе в сердце его удалось ещё привести в сознание, но никого поблизости ты не видел.

– Да, Капитан.

– Что он пытался сказать, ты не понял.

– Кажется, он называл вас. «Скажи Капитану...» А что именно – не знаю.

– Понятно. Иди, Итрей. Завтра перед закатом придёшь в штаб.

– Да, Капитан.

Итрей ушёл, и Даргол остался в комнате один. Подошёл к регенерационной камере, посмотрел на лицо Майрана.

Жив ты сейчас или нет? Сердце не бьётся, его ткани ещё не восстановлены, но кровь циркулирует по организму, кажется, благодаря операции, которая называется шунтированием. Жаль, что я не медиколог и не разбираюсь в этом... Вернётся твоя душа или она уже вдохнула свободы и рада, что избавилась от грязи группировки и собственного тела?

Итак, что же произошло? На тебя напали, отобрали информокарту. Ты не защищался. Даже бластер так и остался за поясом. С твоей физической подготовкой трудно найти противника, который победил бы тебя в бою. Я, может быть. И то ещё неизвестно. Но ты не сопротивлялся. Скафандр цел. В тебя не стреляли. А нож всадили уже после обыска, когда ты был беззащитен. Информокарта была при тебе. Даже не придумать версии, по которой ты мог оставить её на «Сине», когда пошёл ко мне. «Ика» украли. И вопрос «кто?» не ставится. Чьими руками – другое дело. Всё равно убийц нет уже на Терции. Проверить, конечно, надо, но и это не главное.

И всё-таки, как получилось, что ты дал убить себя?

Капитан закрыл глаза, едва не застонав. Он понял. Как просто... Один выстрел парализующей капсулой...

Ладно, Майран. Если те, кто на тебя напал, с Терции, я вычислю их и найду, даже в другой группировке. Если они с Юнседы... тогда сложнее.

И как я мог недооценить юнседовцев? Ведь ты говорил, что это за комплекс – я не успел осмыслить в полной мере. Надо было сразу забрать у тебя информокарту. Впрочем, тебя от нападения это всё равно бы не уберегло. Охотились не за мной – я бы почувствовал. Охотились за тобой, в надежде схватить и выпытать. У тебя-то! Тебя Кильрат не сумел поломать в декабре. Почти месяц старался.

Теперь документация у Юнседы, и они сумеют построить этот чёртов комплекс. И обернут его – против СГБ ли? Против лайнеров: люди – рабочая сила. И против Терции, конечно. Сколько им нужно на постройку – полгода, год?

Ну... такую цивилизацию! Изобрела – так уж береги, что ли! На Юнседе есть у меня свои люди, но им эту информокарту не найти. Не те фигуры. Мне не достать её с Юнседы. Ушла.

Надо было сразу её уничтожить, вернуть в цивилизацию – что угодно, только не оставлять у себя. Откуда у Юнседы информация, что на кей-рут напал я и информокарта попала ко мне?

Засигналил шлемофон. Вызывал Бен. Капитан вышел в коридор, ответил.

– Капитан, я с отчётом, где вас найти?

– Сегодня нигде. Доложи в двух словах, какие происшествия.

– Основное на сегодня только взрыв на космодроме, остальное второстепенно.

– Что это был за взрыв?

Возникла пауза, словно Бен пытался осмыслить, что Капитан действительно не в курсе происшествия.

– Это «Синь», корабль Ланга, – выговорил он, наконец. – В пыль разнесло, наверно, баки были полные. Его самого искать, Капитан, или он был на борту?

– Не было, – ответил Капитан механически. – А причины взрыва?

– Разве теперь установишь, Капитан, если даже обломков, считай, не осталось? Если не сам виноват, то, возможно, хорошую мину подложили. Устанавливать, кто? – спросил Бен совсем уж упавшим голосом. Дело было почти наверняка безнадёжным и очень трудоёмким.

– Нет, – сказал Капитан. – По пустякам не беспокой меня, Бен, потом доложишь. Но если что-то совсем срочное, то я на связи. И ещё. Сообщи планетарке, пусть свяжутся с Юнседой и назначат встречу на одиннадцатое гу'ррейс, на два часа.

– Прямо так, Капитан, в эфире, открытым текстом?

– Да, так.

– Слушаюсь, Капитан.

Капитан отключил шлемофон и вернулся в комнату к Майрану. Надо распорядиться, чтобы привели в порядок скафандр Майрана. Здесь есть камера чистки. Если Лайон ещё не променял её на что-то более для себя ценное.

Но корабль... Убрали Майрана и корабль взорвали. Основательно работают.

Капитан наклонился к скафандру, снова проверил карманы, чтобы ничто постороннее не попало в чистку, взял в руки бластер Майрана. Осмотрел. Хорошая машинка. Сколько добавлений, к оружию как таковому отношения не имевших, но очень полезных в группировке. Сам дополнял и усовершенствовал? На каком же уровне твоё образование, Майран? Ты не прост, хоть и кажешься простоватым. И то смотря кому. Со мной ты понемногу открылся, и в группировке сумел поставить себя как противника опасного.

Главное – чтобы ты вернулся. У тебя где-то в цивилизации мать. Слышишь, Майран? Ради неё – вернись...