Сессия продолжается

Новый год прошел, но сессия продолжалась.
Следующим экзаменом наш староста поставил аналитическую геометрию. Это, конечно, не матанализ, но все же…
И надо же такому случиться, что на него приходит тот же Чимер, что принимал у меня предыдущий экзамен!
Свой билет я на этот раз подготовил, но сдавать экзамен ему я категорически не хотел. Когда между рядами проходил наш лектор, я сказал ему, что готов отвечать. Но, видимо, это не входило в его планы и он позвал Чимера.
На сей раз я подготовился. Однако Чимер не вызывал у меня никакого уважения, и я чувствовал себя униженным из-за необходимости отвечать ему.
Видно было, что и он меня запомнил. И я тоже не вызывал у него положительных эмоций - хотя бы потому, что был свидетелем его диалогов с Игнашкой.
Я сухо и кратко ответил на билет.
На сей раз он не побежал к доценту с вопросом, правильно ли я отвечал, но решил, видимо, доказать мне, «кто здесь хозяин», и стал задавать дополнительные вопросы. И он, наконец, добился своего: на один из вопросов я не ответил.
Однако он решил задать мне еще один вопрос на ту же тему, которой я не знал.
- Я же не ответил на предыдущий такой же, - возмущенно говорю я, - что же вы мне опять долбите в ту же воронку? Понятно же, что я этого не знаю!
В это время мимо проходит доцент.
- Студент не ответил на два вопроса, - с радостью на лице обращается к нему Чимер.
- Ставьте "неуд" и отпустите. Или, если хотите, еще поспрашивайте, - с насмешкой бросает доцент.
«Ничего себе шутки», - оторопев, думаю я. И у меня "сносит крышу". 
- Ты что делаешь! - шиплю я Чимеру. - На матанализе мне всю малину обосрал, и здесь хочешь?!
Мои друзья, Хуторненок и Блондин, которые сидят рядом, поворачиваются к Чимеру и что-то не очень добрым тоном говорят в мою защиту.
Чимер ерзает на скамейке и торопливо говорит:
- Хорошо, еще один вопрос.
И рисует какую-то задачу. Но я даже не смотрю на нее. Блондин прямо на глазах у Чимера рисует ответ.
- Хорошо, давайте зачетку. Тройку я вам поставлю! - и Чимер рисует в ведомости "уд".
Чего у Чимера было больше - трусости или осознания собственной неправоты?
Все-таки на билет я ответил, и на ряд дополнительных вопросов тоже.
Может быть, после первого в своей жизни экзамена, который он принимал, на моем примере он составил себе образ двоечника?
А может, тот экзамен воодушевил его, показав возможность реализации власти над студентом, и это ему понравилось?
Потом я не раз видел его в "Пнях", где он пил пиво в компании преподавателей кафедры, и поведение его постепенно становилось все свободней и даже развязней. Слава богу, на экзаменах я с ним больше не встречался.   
Остальные экзамены я почти не помню.

Память надолго сохраняет только те моменты жизни, которые рвут ее производную. Гладкая функция жизни сохраняется в памяти только в точках экстремумов и излома производной.

Экзамены прошли, но сессия для меня не закончилась. Остался "хвост" по матанализу.
В студенческой практике существует один день в сессии, который у нас, как, наверное, и в других институтах, называется "котел".
В этот последний сессионный день можно пересдать все заваленные экзамены и тогда полученный "неуд" не повлияет на начисление стипендии. Это называется «пересдача в сессию". 
Хотя мне из-за наличия троек стипендия не грозила, но избавиться от забот в сессию тоже хотелось. И чтобы получить эту возможность, надо было, чтобы замдекана Липкин выдал мне "допуск".
Накануне "котла" я решил не спешить и приехал в институт только к 10 утра.
В очереди перед его кабинетом уже находилось более сотни нерадивых студентов. Позже я узнал, что всего за допуском обратилось около 180 человек. Выходило, что в первую сессию один или несколько экзаменов заваливают около трети студентов! Такая же ситуация была и в другие годы. Для администрации вуза это было, наверно, привычно, в отличие от нас, первогодков: я воспринимал процесс получения допуска как чисто технический.
По этой процедуре формировались списки на пересдачу, привлекалось необходимое число преподавателей и выделялось необходимое количество аудиторий. Мне и в голову не приходило, что кто-то из студентов может не получить допуск. Но такое иногда случалось, что было не очень понятно, но не пугало.
Процесс выдачи допусков шел весьма неспешно. К обеду очередь продвинулась менее чем на треть. Липкин пошел обедать, а мы не расходились. На чей-то вопрос, где Липкин, в ответ прозвучало: «Уж полночь близится, а Германа все нет». К 18 часам все разгильдяи уже несколько подустали и развлекали себя, как могли – байками и анекдотами.
В третьем корпусе на лестнице между первым и вторым этажом висела копия картины "Допрос коммунистов" Иогансона. От нечего делать я написал на листе бумаги ее новое название - "За допуском у Липкина" и приколол кнопкой под картиной.
Не успел я подняться на второй этаж, как увидел, что к картине подошел сосед Липкина по кабинету - тоже замдекана, но другого курса - и открепил мой листок, после чего вошел в кабинет.
В это время перед столом замдекана как раз стоял Блондин. Со словами «полюбуйся, твои прицепили к картине» - коллега Липкина положил этот листок ему на стол.
Следует отметить, что каждому нерадивому студенту замдекана читал нотацию о необходимости прилежно и старательно учиться, не употреблять алкогольных напитков и не тратить время на посторонние увлечения. Поэтому и выдача допусков шла так медленно.
Показав листок Блондину, Липкин спросил:
- Это ты, наверное, написал?
- Нет, - ответил Блондин.
- Ну тогда твой друг! - продолжал замдекана. – Некоторые напьются, а потом вот такие записки рисуют, или на асфальте своими телами пишут, вместо того чтобы учиться...   
Допуск он выдал и попросил позвать следующего. А следующим был я.
Как видно, он меня опять узнал: скорчил ехидную понимающую физиономию, покачал головой.
- Чего и следовало ожидать! - не ответив на мое "Здрасьте" начал Липкин. - Конечно, веселиться и выпивать легче, чем учиться, - минуя вступление Липкин сразу перешел к заключению.
- Я вам сразу скажу, - продолжал он, - из нас двоих в институте останется только один. А я здесь работаю уже 15 лет. Делайте выводы!
И выдал допуск.
Чем же я его так достал?
Неужели моя безобидная ирония по поводу однопартийной системы могла оставить в нем такой глубокий след?
Впрочем, дело могло быть и не в этом. Так бывает, что чья-нибудь внешность или манера поведения вызывает непреодолимое чувство идиосинкразии.
Может, я напомнил ему кого-нибудь из знакомых, кто был ему очень неприятен, и эту неприязнь он перенес на меня…
 Тем не менее у меня ответной неприязни к нему никогда не было.
Позже я узнал, что во время войны Герман Николаевич Липкин совершил подвиг, за что был награжден званием Героя Советского Союза.
 
Был еще такой случай.
Я вовремя не позаботился о допуске на пересдачу и только на экзамене узнал, что не допущен.
- Идите, получите допуск и быстро возвращайтесь, - посоветовал мне экзаменатор, - это последняя пересдача.
Я почти бегом направился к Липкину и встретил его на территории института. Видно было, что он тоже куда-то спешит.
- Герман Николаевич, - обратился я к нему, - меня нет в списках на пересдачу.
- Так Вы же не обращались за допуском! - ответил он и тут же добавил - пойдем.
Он не поленился пойти со мной в 5-й корпус на четвертый этаж, где проходил экзамен.
- Примите у него экзамен, - сказал Липкин преподавателю, - а ведомость на него я сделаю и передам на кафедру.
Если бы он хотел, чтобы меня отчислили, ему ничего не надо было делать - просто идти по своим делам. Эта возможность пересдачи была действительно для меня последней.
Да, не все просто в отношениях между людьми…

Когда я уже завершил обучение, Герман Николаевич вручил мне диплом со словами:
- Ну что, окончил-таки?!
- Только благодаря Вашим молитвам, - с широкой улыбкой ответил я.
Никакой обиды или злости у меня на Липкина не было.

Получение допуска на пересдачу было событием знаменательным, и отметить его следовало надлежащим образом.
Пивные бары "Пни" или "Пиночет" (еще один популярный пивной бар напротив кафе "Чайка") для этого не подходили - отдавало повседневностью. Мы с Блондином выбрали ресторан на Аэровокзале: был в то время такой на Ходынском поле. Всего одна остановка на метро от Сокола - и мы у цели.
Поднявшись в ресторан на второй этаж мы устраиваемся за стойкой бара.
Для начала берем коктейль "Шампань-коблер" и вспоминаем все перипетии сегодняшнего дня. Затем переходим на шампанское, но пока еще добавляем по бокалам. Темы для обсуждения не иссякают, и мы берем уже бутылку и садимся за столик. Разговор все длится и длится, мы заказываем следующую.
- Как вы думаете, можно им еще? - спрашивает хозяйка бара у сидящих рядом летчиков.
- Думаю, можно. Они еще на крыле, - с улыбкой отвечает пилот.
Мы хорошо посидели и не очень поздно разошлись по домам: все-таки завтра экзамен.
Надо сказать, что опьянение шампанским отличается от других напитков. Оно не бывает тяжелым и проходит довольно быстро. Поэтому несмотря на обилие выпитого, домой я пришел только слегка навеселе.
Следуя  семейному договору о моей полной самостоятельности, заключенному перед Новым годом, родители не стали реагировать на мое состояние.
Экзамен на следующий день я сдал.


Интернет-магазин издательства
http://business-court.ru