Герои Меча и Магии III. Своенравный Храбрец

https://yadi.sk/i/QdAZZlqGcLfGRw (авторское оформление с картинками и нумерацией страниц)

Эпилог: «Своенравный храбрец» или «Безрассудное Упрямство»

(Примерно за год до событий главы «Возвращение домой»)

1. «Потерянный в океане»

   «Всё, что мне было нужно – это просто отдых. Из-за последствий урагана я оказался здесь, на этом острове с этими грязными, вонючими аборигенами. Возможно, мой отец был прав в своём укоре, когда я рассказал ему о своей мечте стать алхимиком? Надеюсь, мои военные навыки смогут помочь мне выбраться из этой богом забытой песчаной тюрьмы».

***

  Сэр Кристиан, герой-рыцарь, Энрот. Специальность: Артиллерия.
Во время обычного трёхдневного путешествия с обзором своих владений, корабль Сэра Кристиана был подхвачен неожиданно налетевшим летним штормом. Когда же шторм стих, то ни капитан, ни его команда не могли определить, в каких широтах они оказались. Почти целую неделю плыли они днём под палящим зноем, а ночью под облачным небом, и всё не могли определить своё местоположение. Наконец, был замечен небольшой скалистый остров. Когда они попытались подплыть, поднялась волна и разбила их судно об большой подводный риф. К сожалению, не все смогли добраться до берега. Появились любопытные туземцы, и, к счастью, они оказались дружелюбными. Собравшись вокруг костра и пригласив туда потерпевших крушение, туземцы согласились помочь Сэру Кристиану и его подопечным в исследовании острова, но взамен попросили построить им укрепление для столицы.

   – Я перерисовал карту уже будучи на службе в Эрафии, теперь на неё хоть стало приятно смотреть. Всё началось с острова, который я назвал «Мыс Глупцов», он закрашен и разделён на две зоны. Зачем? Сейчас расскажу, но всё по порядку. К слову, крестиком обозначено место, где я впервые ступил на сушу после многодневных скитаний в открытом океане.
 
***

   Это случилось во время одной моей морской прогулки, после неприятного разговора с отцом, я осматривал военные сооружения вдоль береговой линии со стороны моря, мне нужно было развеяться. Вечером того злополучного дня, я и моя команда отчалили от пристани из Свободной Гавани и, сбросив якорь, встали на рейд. Тонкой серо-зелёной полоской на горизонте осталась земля, согреваемая последними оранжевыми лучами света, заходящего солнца. Лёгкая качка, как колыбель, убаюкивала под размеренный шум перекатывающихся волн. Приятно провожать взглядом огненный круг, тонущий в бескрайних просторах солёной воды, словно топишь в ней своё прошлое. Закат умиротворял, и символично уносил за собой все проблемы, мысли и тяжесть этого дня, а также накопленную усталость от многолетней, кажущейся бесконечной, учёбы в военной академии Энрота, учений, сборов, турниров и практик по фехтованию, а с ними и тот цирк с посвящением в рыцари… Сколько неоправданных ожиданий, косых взглядов, обид пришлось вытерпеть?.. В общем, ничто не предвещало беды, но безмолвное спокойствие прервал один из наблюдателей моего судна:
   – Сэр, надвигается буря.
   Я обернулся и увидел, что со стороны континента действительно надвигается грозовая туча, изредка пестрящая далёкими вспышками. Громко, чтобы слышали все, я сообщил команде:
   – Нам нечего бояться – пока не гремит, а значит это ещё зарницы, и у нас куча времени на возвращение, – мне хотелось подольше насладиться закатом и проводить его. Сложив руки за спиной, я вернулся к своему, унимающему тоску занятию.
Но вскоре, вместе с порывом ветра в спину ударила влажная прохлада, начали доноситься первые раскаты грома, и потихоньку поднималась волна.
   – Поднимайте якорь! Будем возвращаться, – скомандовал я, но только спустя время понял, что этот приказ стал моей роковой ошибкой.
Наш корабль – двухмачтовая бригантина, была неплохо оснащена, но, всё же, недостаточно хорошо для длительных путешествий. Да никто на это и не рассчитывал: провизии брали по минимуму, чтобы хватило на пару-тройку дней, максимум неделю; из двух мачт – паруса в порту вешали только на центральную – этого хватало за глаза для прогулок по бухте; каюты почти всегда оставались не застеленными; но сами мы, всё же, в океан всегда выходили при оружии и в полной амуниции – времена продолжали быть неспокойными: оставалась вероятность стычек с пиратами или внезапно подкравшимся врагом.
   – Будем уходить из подветренной стороны, – крикнул я, дождавшись поднятия якоря, и начал высвобождать, скрученные на поперечных реях, паруса.
Кто знает, как могла сложиться судьба, если бы мы переждали бурю на корабле и дождались, пока не стихнет ветер. К сожалению, когда голова забита одними проблемами, и ты уже настроился на отдых, прогоняя их, адекватно и рассудительно отреагировать на непредвиденную, стрессовую ситуацию не всегда получается. Делаешь первое, что приходит в голову, машинально. А стихия продолжала бушевать и только усиливалась. Начинался настоящий шторм: Свободная Гавань уже скрылась под густыми сливово-синими струями ливня, резко стемнело, а местами над водой стали появляться микро-водовороты.
   Стремительным порывом вырвало из моих рук верёвку, при этом резануло ладони и, дёрнув за собой, сбило с ног. Из-за этого нижний, маршевый парус наш раскрылся слишком резко, и его порвало в нескольких местах, также сильно дёрнув судно. Словно игрушечный, наш корабль начало разворачивать и сильно раскачивать. По палубе полетели и покатились вещи, с обрывками надрывных криков моей команды. Наконец, ливень настиг и нас – первые крупные капли приземлились с небес, а потом начало поливать как из ведра. К этому времени нас уже порядком отнесло в отрытый океан, и земля на горизонте скрывалась из вида. Внезапно, по правому борту раздался сильнейший грохот со скрипом: поднятый якорь ненадёжно закрепили и, удерживающая его цепь со скоростью размоталась, погружая его обратно в глубины моря, а корабль, как назло, качнуло в этот момент в противоположную сторону. Упав на дно и натянувшись как струна, цепь сработала как стоп-кран, дёрнув и развернув нас по ветру. Все кто стоял в этот момент на ногах – рухнули навзничь, а потом, вдогонку, с новым ударом волны, вырвало якорное крепление и кусок борта. Вслед за уносящейся цепью, двое из экипажа выпали за бортовое ограждение, и их стало уносить. Ни времени, ни людей, ни средств, для их спасения не было. Шлюпки также с собой не брали, верёвочных тросов и канатов не вязали – «предусмотрительная» прогулка... Вырванные доски разлетелись в щепки, и нас едва не перевернуло. Судно хлебнуло воды и по палубе, и без того уже залитой дождём, тонким полирующим слоем пробежала солёная морская вода. Поскальзываясь, я поднялся, поймал равновесие, ринулся на капитанский мостик и проорал:
   – Держите штурвал!
   Но, ни мне, ни моим людям не суждено было сегодня добраться до него. Меня, вбегавшего по лестнице, лицом к лицу, встретила укатившаяся с кормы пустая деревянная бочка и отправила в нокаут. Моя непредусмотрительность меня же и покарала; была бы она наполнена пресной водой – стояла бы себе на месте, никого не трогая, да и пользы бы принесла в будущем гораздо больше.

***

   Меня привели в чувства только к утру следующего дня. Всю ночь люди из моей команды из последних сил боролись со стихией, но тщетно. Ветер стих, но как далеко нас отнесло от материка в бескрайний океан – неизвестно. Каким-то неведомым чудом меня не выбросило за борт, но зато изрядно повозило по палубе. Повезло, что, падая, я запутался ногой в растянутой близ трапа канатной сети. Тело ныло от поставленных синяков и ушибов, особенно лицо: «спасибо» бочке!
Солнце потихоньку поднималось всё выше и выше в небо, и, как назло, сегодня – ни облачка, ни ветерка – полный штиль. Изредка, далеко от нас, по воде пробегала мелкая рябь. День обещался быть жарким и знойным. Первым делом, конечно, не безболезненно, я кое-как высвободился из своих доспехов, оставив при себе только меч на широком кожаном поясе, наголенники и кольчужно-латные ботинки. «Станет невмоготу – сниму и их», – подумал я, хотя оставаться совсем без защиты на побитых, пестрящих торчащими занозами досках палубы не хотелось. Осмотрелся – вокруг, до горизонта нас окружала морская гладь. Совместно с командой, последовавшей моему примеру по амуниции, мы решили совершить обход по кораблю, чтобы оценить ущерб, нанесённый в прошедшую ночь.
   – Тут вода, но немного! – донёсся голос из трюма.
   – Немного, это сколько? – переспросил я.
   – Чуть ниже, чем по колено!
   – Не критично! Вылезай! Позже будем откачивать!
   – Сэр!
   – Да!
   – Вам нужно это видеть!
   Зайдя в каюту, перед нами предстал удручающий вид. В правом борту над килем, была огромная рваная пробоина, оставшаяся на месте якоря, вырванного с мясом и сейчас мирно покоящемся где-то на дне морском.
«Дополнительный иллюминатор – это хорошо, заодно вентиляция,  – иронично подумал я, стараясь не терять оптимизма».
   – Да и без якоря протянем, зато нас теперь ни чем не удержишь и не остановишь! – хотя каждому было понятно, что с такой пробоиной в корпусе, попади мы ещё раз в подобный шторм – точно утонем.
   А вот паруса оказались куда более в сносном состоянии. Маршевый, который я по неосторожности решил развернуть первым, растерзало на лоскуты, и теперь он, как половые тряпки уныло свисал с мачты, зато верхний уцелел, хоть и изрядно промок. Его мы аккуратно развернули и оставили, в надежде поймать ветер и заодно просушить. Но то, что было хуже всего – это потеря двух членов команды. Надеюсь, что им хватило сил удержаться на плаву, и они выжили, добравшись до берега вплавь. Правда (нехорошо так думать) иногда, лишние два рта на судне могут сыграть решающую роль в судьбе всей команды, особенно, когда дело касается пропитания дюжины оставшихся солдат, поневоле ставших моряками.
   – Что с провизией? – продолжал обход я.
   – Всего двенадцать бочек!
   «Какая ирония – по бочке на каждого», – подумал я с сарказмом. – Сколько из них с пресной водой?
   – Всего две!
   – Что в остальных?
   – Сейчас вскрою, подождите! – и из камбуза послышался деревянный скрип, а потом звуки откупориваемых крышек. – Тут всевозможная солонина: мясо, грибы, овощи…
   – Это точно всё, что есть? Во всех каютах посмотрели?
   – Есть ещё две небольшие растяжки с сушёной рыбой! Считается? – донеслось из кубрика.
   – Считается, но с таким малым запасом питьевой воды, есть её я вам настоятельно не рекомендую!
   – Есть ещё пять запечатанных сургучом бутылок в серванте! На каждой висит по этикетке. Подписаны, но чернила выцвели, и почти не читаются!
   – Я позже посмотрю, хотя я догадываюсь о содержимом, – я улыбнулся, но решил поскорее отвлечь команду от этой темы. – Кто-нибудь видел компас?
   – Разбился вместе с барометром и отказал. Вдребезги! Курс не показывает! – после этого заявления повисла немая пауза.
   – По моим расчётам, нас не могло далеко отнести от Свободной Гавани. К тому же, мы сейчас находимся в акватории Торговой Бухты, а посему нас заметят в ближайшем времени. В крайнем случае, высадимся на любом, первом попавшемся острове, пополним запасы, отправим сообщение и будем ждать союзного судна со спасательной миссией. Если мне не изменяет память, в этой акватории зиждется целая россыпь Туманных Островов, и гряда Белокаменных Островов. Хороший повод посетить одну из здешних главных достопримечательностей – Храм Солнца, когда ещё представится такая возможность? – я воодушевлял команду, как мог, но, по правде, я бы и сам хотел верить в то, что говорю, ведь я понятия не имел, где мы сейчас можем находиться. – Ну а сейчас, берём всё, чем можно черпать воду: вёдра, шлемы, кружки и встаём в цепочку на откачку воды из трюма. Организуем очередь по принципу: каждый, кто замыкает шеренгу и выливает воду за борт – идёт в трюм с пустым инвентарём в начало, чтобы не перегреться, отдохнуть и не получить солнечный удар.

***

   Мы откачали морскую воду меньше, чем за четверть дня, но порядком устали. Из-за физической работы на жаре, в первый же вечер была уничтожена почти половина всех запасов пресной воды. Одно радует – на этом работа и кончилась, дальше так, по-мелочи. На следующее утро стало понятно, что сегодня погода повторит свою вчерашнюю знойную пытку. Она как будто извинялась за то буйство и беспредел, устроенный близ Свободной Гавани, и закрыла рот на замо;к, боясь даже пискнуть. По ночам, из-за перепада температур, и, вопреки всем нашим надеждам, поднимался настолько густой туман, что не было видно, ни то, что звёзд, а даже собственных пальцев на расстоянии вытянутой руки.
   – Такая дымка по ночам может означать только одно – Туманные Острова совсем рядом! Не зря их так назвали! Оправдывают своё имя, – из последних сил я подбадривал команду, думая, на сколько дней хватит моих утешений. – Скоро высадимся, вот увидите!
   Но команду такой расклад совершенно не устраивал, они давно простили проказы погоды, хотя ей было всё равно, а вот с меня, как с командира, они хотели получить нечто большее, чем извинения или предположения.
   Иногда, конечно, лёгкий бриз наведывался в наш единственный парус, но дул он так слабо, что его силы не хватало даже на то, чтобы распахнуть полотно полностью. Не менее омрачающий факт прибавился ко всем невзгодам: над нами не реяли чайки, а значит, до ближайшего клочка земли было – ой, как неблизко. Вяло дрейфуя в неизвестном направлении и осознавая всю безысходность сложившейся ситуации, мы приняли решение экономить питьевую воду изо всех сил. В связи с этим, пришлось ограничить и порции питания, стараясь по возможности исключать самые сильносолёные продукты, хотя через неделю одного и того же меню, пища становится вся на один вкус.

***

   На начало второй недели, после старта нашего непредвиденного путешествия, в бочке с водой едва оставалась треть запаса. Откупорив бутылки из серванта, мы обнаружили, что в каждую из них сплошь была залита травяная, горькая микстура, увы, непригодная для питья. А жаль…
   Следующим решением по спасению и экономии, стала вахта: воду начали раздавать по кружке раз в день. Для отслеживания курса, над капитанским мостиком соорудили навес, защищающий от прямых солнечных лучей, и подвесили гамак, сделанный из старой простыни. Не было никакого смысла весь день стоять у штурвала на ногах. В течение дня сменялось по трое смотровых, остальные же лежали по каютам, стараясь побольше поспать и не тратить силы. На вахту ходили все без исключения, включая меня, находившегося на правах капитана.
   Однажды, выходя на подмену, я застал своего сменщика за забавным занятием. Он развлекался, скармливая нашу нетронутую сушёную тарань подплывшему к борту косяку любопытной рыбы. Те, с озорным проворством, едва не дрались за каждый оторванный плавничок, иногда даже выпрыгивая на воздух, чтобы успеть к лакомству первыми. Сменщик никак не отреагировал на моё появление, когда я встал рядом, облокотился и заглянул через перила.
   – Побереги провиант, – выдавил я из себя равнодушное замечание. – Кто знает, может ещё сгодится?
   – От одной не убудет, – также равнодушно отвечал он. – Едят себе подобных и не думают.
   – Им нечем, они не понимают, – резонно ответил я.
   – Вот скоро и мы так же будем… – с каким-то лёгким презрением в голосе продолжил он, и оторвал ещё один сухой кусок покрупнее, и швырнул подальше.
   – Это ещё почему?
   – Сами увидите, – он продолжал смотреть на своих прикормленных каннибалов. – Если ничего не предпринять.
   – И что я увижу? – нотка минимального раздражения промелькнула в моём голосе.         
   – И что я, по-твоему, должен предпринять? – но вот тут я немного растерялся, прокручивая в голове возможную ситуацию.
   – Увидите… что жажда делает с людьми, с личностью… в кого она превращает человека, – он говорил это уверенно и спокойно, после, докормив стайку рыб, отряхнул руки и собирался уходить. – Не снимайте свой пояс, даже когда спите, – он кивнул на мой меч.
   – Постой! – остановил его я, мыслями впадая в отчаяние. – Ты что-то об этом знаешь? Ты уже бывал в такой передряге?
   – Однажды, – сухо ответил он. – До военной академии.
   – А почему оставил мореплавание? – интересовался я между делом.
   – По здоровью, – усмехнулся он.
   – А в академию значит приняли?
   – В сухопутных войсках во все времена нужды много, вот и закрыли глаза на такую формальность. Меня просто попросили об этом нигде и никогда не упоминать.
   – Вернёмся, устрою им разнос! – нахмурился я. – Так что с вами произошло?
   – Присядем?
   – Давай, – я уступил ему место в гамаке, а сам сел рядом подбочась. – Или, если хочешь, в другой раз? А сейчас иди, отдыхай.
   – Успею ещё отдохнуть… я не отниму у Вас много времени, сэр, – ему стало слегка неудобно, что я уступил место.
   – Мы, как раз, никуда не спешим. Начинай.
   – Позвольте, я опущу лишние подробности, такие, как имена членов экипажа, капитана, название судна, цель и место назначения, а перейду сразу к сути?
   – Ваше право, – ответил я, а мой собеседник перевёл взгляд куда-то вдаль и слегка прищурился.
   – Тогда, обстановка на нашем торговом фрегате сложилась весьма схожая с нынешней: мы попали в штиль, и плавание затянулось сверх срока, провианта уйма, а вот воды – в обрез. И, в конце концов, она кончилась. На палубе пе;кло, а работы не прекращаются. Уже на второй день половина экипажа потеряла работоспособность и слегла от измождения, а после и вовсе умерли в течение следующих трёх суток. Те, кто покрепче, ещё держались, но, уже к вечеру, сговорившись, учинили переворот. Началось тотальное бесчинство и беспредел: капитана свергли в одночасье и подвесили под килем. Знаете, что это такое? – тут он перевёл взгляд и хмуро глянул на меня.
   – Слыхал…
   – Его связали по рукам и ногам и прикрутили спиной к носовой балке, чтобы он смотрел в воду, а с разбитого лица капала кровь, чтобы привлечь акул. Они медленно кружатся у поверхности, дожидаясь его кончины, а потом получают долгожданную награду. От людей, верных капитану, а таковых оставшихся можно было сосчитать по пальцам, избавились двумя проверенными способами: одних зарезали на месте – им повезло больше – умерли сразу, а других – бедняг, для забавы, завязав глаза и руки за спиной – пустили по доске за борт. Про такое тоже слышали?
   – Да…
   – Всех неработоспособных позже просто выбросили за борт, без разговоров, – он ненадолго задумался, и стал смотреть куда-то вдаль стеклянным, почти отсутствующим взглядом.
   – Продолжайте.
   – Шайка новоиспечённых бандитов и бунтарей теперь установила на корабле свои правила, свои порядки и распоряжалась на борту как хотела. Но недолгим был их преступный триумф – всего на пару вечеров.
   – Один вопрос, – я перебил его. – Чтобы не попасть под расправу, Вы примкнули к бандитам?
   – Нет, конечно! В те годы я был ещё молод и служил юнгой в постоянном составе. Я знал корабль как свои пять пальцев, и, когда началась заварушка, я просто удачно спрятался на нижней палубе, в одном из потайных уголков камбуза, прихватив с собой несколько фляг, благодаря которым продержался и выжил.
   – Как вышло, что Вас не коснулась та же участь, что настигла других членов команды?
   – Команда фрегата существенно превосходит по численности и оснащению бригантину, уж не мне Вам рассказывать. Ныне покойный капитан был скуповатым человеком, за что и поплатился. Чтобы не держать на постоянной основе штат профессионалов, бо;льшая часть команды набиралась каждый раз по-новому, как только мы заходили в порт. Я, по сути, был вторым бессменным членом команды, помимо капитана. Наёмники менее опытны, но и менее прихотливы, запросы по оплате ниже. От плавания к плаванию я наблюдал всегда незнакомые и новые мне лица морских волков. Не исключаю, что среди них могли быть беглые каторжники, пираты или подобные отбросы общества. Так уж срослось, что последние, кто знал о моём существовании, к этому моменты были на том свете или уже на пути к нему. Меня и не искали.
   – Извините за подозрение…
   – Всё в порядке, – он махнул рукой и продолжил. – Последний, роковой день сломал всех и вся, включая и судьбу судна: от обезвоживания ещё четверть команды охватила лихорадка. Никогда не забуду картины, как люди, прежде сильные и храбрые, забивались в угол, теряли рассудок и превращались в беспомощных, диких зверей. Они нервно изгрызали себе ногти до крови и всасывались в них, как новорождённый припадает к груди матери. Их стоны сводили с ума и сильно злили, и без того озлобленных, ещё пока не спятивших мятежников. Расправа над ними не заставила себя долго ждать. Оставшиеся в рассудке бандиты, но наглядевшиеся на необратимые последствия воздействия обезвоживания, паникуя, нахлебались солёной воды. К их несчастью, это были последние часы их жизни. Все как один начали видеть галлюцинации и разговаривать сами с собой. Безобидные разговоры перерастали в крики отчаяния, а в итоге, все покончили с собой: кто-то наложив на себя руки, а кто-то «добровольно» выбросился за борт. Я остался в полнейшем одиночестве, на корабле, заваленном трупами, без пресной воды и теряя надежду.
   – Раз Вы здесь, значит, как-то спаслись?
   – Наш фрегат обнаружил патрульный корабль и отбуксировал в близлежащий порт.
   – Я прекрасно понял, к чему Вы ведёте свой рассказ – при любом исходе, команда, первым делом, сделает виноватым меня, и, возможно, попытается расправиться со мной.
   – Именно! – он поднялся и, на этот раз, точно уже собирался уходить. – Я предан Вам, сэр, но я не могу отвечать за остальных членов команды. Я лишь могу предостеречь Вас от некоторых неприятных моментов, подстерегающих впереди. Сплотите команду! Пусть каждый станет друг другу товарищем.
   – Увы, Вы правы, и у меня нет плана по спасению… я в полнейшей растерянности…
   – Мне не сложно угадать Ваши дополнительные, усиленно скрываемые Вами эмоции, особенно сейчас, когда столь ярко выражены – это отчаяние и страх.
   – Хорошо разбираетесь в людях…
   – У меня нет, и не будет секретов от Вас. Но то, что знаю я, должны знать и члены команды, и быть к этому готовы. Иначе в час икс, мы рискуем получить отряд неуправляемых убийц.
   – Какой первый шаг сделали бы Вы, окажись на моём месте?
   – Попросите сдать оружие, и заприте его в трюме, хорошенько спрятав.
   – Под каким предлогом? Меня встретят подозрениями и отказом!
   – Объясните, что шанс встречи с союзным судном с каждым часом уменьшается в прогрессии, поэтому, лучше прикинуться мирными рыболовами или ещё кем-нибудь.
   – Вы должны ещё раз рассказать всем, что рассказали мне, про случай на фрегате.
   – Как угодно.
   – Я лишь сильно обеспокоен за их реакцию. Как только откроются все карты – мораль и боевой дух упадут ниже некуда.
   – Чего Вам бояться? – он протянул мне руку навстречу и поправился. – Нам бояться. Капитан, оставайтесь капитаном и не пускайте всё на самотёк. Держите ситуацию под контролем. Ваш авторитет и решения должны быть непоколебимы.
   – Вы снова правы! Пойдёмте к команде, – я протянул ему руку в ответ и пожал её. – Назначаю Вас своим советником.
   – Честь имею! – он немного помедлил. – Но, капитан, давайте условимся – вы не проявляете ко мне, особенно при команде, ни капли дополнительной лояльности или расположения. У Вас не должно быть любимчиков.
   – Я Вас понял.

***

   Наступил наш судный день – день, когда мы разлили по кружкам последнюю питьевую воду. Но наступил он быстрее, чем умерла надежда на спасение. Каждый раз заступая на смену, не перестаёшь верить в чудо и надеешься, что вот-вот и нас прогонит хоть мимо какого-нибудь острова, или мимо будет проходить галера на вёслах. С этого момента начиналась отправная точка к обезвоживанию, которого не избежать, а дальше обратный отсчёт до наступления мук и смерти. Недаром говорят: жажда и голод – хуже и страшнее любой битвы.
   Вахты продолжались, а пейзаж оставался неизменным: тишь да гладь.
   – С сегодняшнего дня – вахты отменяются! – распорядился я. – Днём будем задраивать все люки и иллюминаторы, кроме нескольких, необходимых для вентиляции, а на ночь – открывать. Цель – сохранение последних сил и максимальное жизнеобеспечение: меньше двигаемся – меньше расходуем энергии.

***

   Прошла ночь и, вместе с очередным безоблачным рассветом, нам, наконец-то, улыбнулась удача. Пока сонные мухи лениво вились под потолком над обитателями кают, и их продолжали убаюкивать размеренно поскрипывающие жлыги, что-то точечно, но сильно ударило корабль в дно по правому борту, в аккурат под недавно образовавшейся пробоиной на месте якоря. Все члены команды, даже те, кто ещё спал, разом повыскакивали из коек, покидая покои, и дружно выбежали на палубу, после чего прильнули к перилам.
   – Это риф! – крикнул кто-то и стал указывать на воду.
   Я, зная в каком состоянии находится наш правый борт, с тревогой вбежал на носовую часть и тоже выглянул, перегнувшись за перила, после, удостоверившись, что ничего опасного для корабля не произошло, перебежал на корму к штурвалу, и уже провожал взглядом уплывающий от нас неотёсанный, каменный зубец, изредка выныривающий на поверхность.
   – Вон ещё! Большие! – стали показывать теперь уже по другую сторону. – И на них гнёзда! И мы плывём! Нас подхватило течение!
   Вода в здешней акватории была, на удивление, светло-синей и очень прозрачной, хорошо просматриваясь в глубину. Первые же мысли прилетели в голову, как отрезвляющая пощёчина, сначала плохая: нас несёт между рифов, а значит, мы можем вот-вот напороться на один из острых камней и пойти ко дну. Вторая обнадёживающая: такой цвет воды может быть, только если дно песчаное, и оно не очень глубоко, плюс гнёзда поморников. Вместе – это означает, лишь то, что птицам есть где питаться и где-то поблизости есть остров, возможно, вулканического происхождения, а может и нет, или даже целая сеть островов. И самая главная, радостная мысль, если подтвердится вторая – мы спасены!
   – Занять позиции! Все по местам! – скомандовал я и вцепился в штурвал, готовясь маневрировать, а сам стал искать, по палубе в толпе, глазами своего советника. Усталость как рукой сняло, какой прилив сил я почувствовал. – Двое на нос и координируйте направление! Спустить парус – не хватало, чтобы случайным бризом нас отнесло прямо на камни!
   Нас прилично разогнало и не отпускало подводное течение, и без помощи попутного ветра. До кульминации нашего плавания было ещё далеко, но радостной вестью стало появление на горизонте зелёного пятна, быстро приближающегося и вскоре принявшего очертания тропического острова, невысокого и распластавшегося как блин, посреди океана.
   – Земля! Земля! – ликовали все. – Ура!
   Но нашей радости был отведён короткий срок. Приближаясь к острову, я заметил, что от определённого места в океане, к берегу начинали подниматься буруны, вода словно кипела в этом месте, за ней цвет воды сменялся на более светлый, а это означало только одно: словно нимб, остров опоясывала личная, подводная рифовая гряда, создающая отмель. Как бы я не поворачивал штурвал – это было бесполезно, несло прямо на неё. Якоря, как известно, у нас не было, а малый парус не спасал, бесполезно колыхаясь на мачте.
   – Я подменю! – каким-то незаметным способом подошёл ко мне сзади недавно назначенный советник и взял управление на себя. – Готовьтесь сами, и людей готовьте к столкновению, его не избежать!
   – Хорошо…
   Мне ничего не оставалось, как уступить место. Покуда было не поздно, я спустился на палубу и выдал последние инструкции:
   – Сдаётся мне, это финальный выход в море нашей бригантины! Отмучилась старушка! Нас несёт на риф! Но за ним и наше спасение! После столкновения, последнее расстояние придётся преодолевать вплавь! Поэтому, всем снять оставшуюся латную амуницию и выбросить её за борт, избавиться от любого веса! – и сам, наконец-то, высвободился из металла, представ перед командой босиком и в тонких подштанниках - я надеялся, что мне хватит сил доплыть до берега хотя бы с мечом.
   – Перед столкновением всем, кто постройнее, находиться на поперечных реях передней мачты и приготовиться прыгать. Кому не хватит места на мачте – выйти на киль и встать на заграждение. Держитесь как можно крепче! В крайнем случае, оставайтесь на палубе и постарайтесь удержаться за сеть у капитанского мостика, только не запутайтесь в ней! При желании можете получить оружие обратно!
Обнадёженные и воодушевлённые мыслями о спасении вновь, все, включая меня, заняли свои места заранее и ожидали, когда же судно врежется.
   – Ещё немного… ещё чуть-чуть, – бормотал мой сосед в предвкушении, постоянно суча руками от нетерпения.
   Мы переглянулись с моим советником, который стоял и держался в стороне от меня. Мне хотелось, чтобы в эту минуту он стоял рядом, ведь его поддержка была неоценимо высока для меня.
   – По моей команде! – последнее, что успел крикнуть я на подходе, совсем перед самим ударом, когда внезапный, боковой порыв шквального ветра в корне изменил задуманный нами сценарий столкновения.
Мы, до последнего мгновения, рассчитывали протаранить риф носовой частью корабля, но нас крутануло и развернуло боком. Как назло, волна начинала подниматься ещё до рифа, и нас опять начало раскачивать.
   Люди на реях, что стояли ближе к мачте, смогли удержаться, после уцепились за неё и спустились вниз. Остальным же предстояло состязание с верёвками на руках и балансирование на круглых реях.
   – Ааа! – то были крик, сорвавшихся с края реи. Им не хватило сил, чтобы удержаться.
История как будто повторялась – снова потеря состава, и снова они оказались в открытом море. Удар об риф пришёлся почти сразу после. Судно, попавшее в прогал между двумя волнами, подхватил и разогнал бурун следующей набегающей волны, и, с размаху, подобно чьей-то гигантской руке, приземлил, на этот раз, левым бортом на оголённые, торчащие кораллы на созданной отмели. Оставшихся на реях людей и тех, кто стоял с левого края, резко сорвало с судна по инерции. Они вторыми, после судна, четверть борта которого стесало в мгновение ока, ощутили на своём теле пористые и острые зубы кораллов. Тут же, накрывшая следом очередная волна посбрасывала последних удержавшихся на корабле, поставив жирную точку в истории этого мореплавания. Не знаю, повезло мне или же это такое наказание – но я сорвался последним, и теперь плавал в кровавом супе из моих сослуживцев, который заварила беспощадная стихия. От шока, в бурлящей, окрашенной красным воде, среди ошмётков плоти и обрывков от одежды, я уже не разбирал, кто выжил, а кто нет. Но сработал инстинкт самосохранения, и я, из последних сил, словно в забытье, стал грести в сторону суши.
   Признаюсь, я не очень хорошо умел плавать и порядком нахлебался воды, но доплыл. Обессилев и выползая на четвереньках по песку, меня стошнило. Я повалился набок, распугав любопытных крабов, быстро разбежавшихся и попрятавшихся по песчаным норкам. Набегающие волны омывали мои ноги по пояс, которые едва не сводило от переутомления. Я крепился и собирался с силами, старался не закрывать глаза, лишь бы не отключиться, боясь, что меня может смыть более сильным накатом волн и унести отливом. Я переборол себя и встал сначала на четвереньки, потом на корточки, и, наконец в полный рост. Какая же неподдельная радость охватила меня, когда я, щурясь и осматриваясь, увидел машущих и кричащих мне, четверых моих людей, спасшихся в этом кораблекрушении, и идущих мне навстречу по кромке пляжа. Их немного отнесло от того места, где выбросило меня, и, к счастью, было заметно, что они невредимы и рады спасению.
Встретив их объятьями, к своему сожалению, я обнаружил, что среди них нет моего друга.
   – Не все спаслись… – выдохнул я с грустью.
   – Пока не ясно, в этих водах сильное течение. Позже сделаем обход. Как Вы себя чувствуете, сэр? – осведомился один из них и протянул мне флягу, в которой на дне было немного пресной воды.
   – Честно, не очень, – я осушил небогатое содержимое фляги за пару жадных глотков.
   – У Вас фляга с собой?
   – Да, – я нащупал свою на поясе, отстегнул, потряс вверх дном, выливая солёную воду, и протянул. – Где взяли воду?
   – Недалеко от места, где нас выбросило, по песку бежит и впадает в море тонкий ручеёк. Он пресный, а это значит, что где-то в зарослях исток. Мы собираемся пойти к нему и пополнить запасы. Вы с нами?
   – Наверное, нет. Я дождусь вас здесь, мне нехорошо.
   – Тогда садитесь в тень и ждите, а мы скоро. Только будьте здесь и никуда не уходите, чтобы мы Вас не потеряли.
   – Хорошо. Все при оружии?
   – Два на два.
   – Тогда знаете, что делать: безоружные внутри группы, а двое прикрывают с флангов и тылы.
   – Так точно, сэр!
   Я проводил их взглядом и присел на замшелое, толстое бревно, лежащее в тени у кромки тропического леса. Остров казался огромным, чего нельзя было сказать о его размерах с корабля. Береговая линия примерно в равной удалённости от меня тянулась почти до каждой кромки горизонта, куда ни посмотри: что налево, что направо. Полоска пляжа неширокая, но сплошь из мелкого, чистого и почти белого песка. Флора в изобилии пестрила преимущественно оттенками зелёного: от грязно-коричневого хаки, до, почти прозрачно-изумрудного, и была насыщена всевозможной, незнакомой растительностью, помимо пресловутых пальм и лиан. Экзотические фрукты и бутоны редких цветов, яркими, сочными пятнами и гроздьями свисали с ветвей, а из непроглядных джунглей доносились крики диких животных и птиц, сопровождаемые нескончаемым стрекочущим жужжанием насекомых. Жаркий ветер, когда дул с острова, становился до приторного сладким и тягуче-густым от переполняющих его ароматов.
«Вот тебе и место для отдыха, и рай для твоей алхимии», – в мыслях я усмехнулся сам над собой, и тут же начал корить, – Но какой ценой? Опять пропавшие без вести и опять призрачно-оптимистичные грёзы об их спасении… высадились, называется, на свою голову… так, надо успокоиться!»
   Главным атрибутом океанской композиции теперь стала наша полуразбитая бригантина. Выглядела она, как пустая бутылка, у которой небрежно отсекли горлышко – носовую часть раскрошило окончательно. Она неподвижно лежала на боку, теперь врастая им в коралловый риф, и отражала бесконечные удары лазурного прибоя. Потихоньку, на песок выносило первые обломки нашего бывшего корабля: доски, верёвки, обломанный киль, и даже пустую, не разбитую и уцелевшую бочку, которую я поймал и выкатил на сушу, решив, что впредь буду предусмотрительнее насчёт запасов пресной воды. Многое можно было применить в построении ночлега. Жаль, что не додумались перед столкновением выкатить из трюма на палубу оставшиеся бочки с солониной. Если бы они не утонули, то мы обязательно бы их выловили и пренепременно съели, уже за сегодняшним ужином.
   Вслед за обломками и ветошью, на берег стало выносить и останки погибших. Я не хотел в это верить, и я не хотел этого видеть, но то, что открылось моему взору, было ужасающим: среди трёх изуродованных трупов людей из моей команды был и мой советник. Выволакивая его по песку, я увидел, что у него были сильно изранены ноги, изувеченные многочисленными рваными ранами. Видимо, он умер от потери крови, о чём свидетельствовало его уже бледное, сине-зеленоватое лицо. Я спешил, из-за чего спотыкался и падал, находясь в воде, едва не сорвав спину, стараясь быстрее вытащить остальных. Прикрыв их лица выловленными тканевыми лохмотьями, я схватил обломок доски, и стал орудовать им как лопатой. Мне было суждено их похоронить здесь, и, увы – без почестей.
   Не знаю, сколько я возился, но солнце перевалило отметку в зените, а люди, ушедшие на поиски источника питьевой воды, так ещё и не вернулись. Занозив руки до кровавых мозолей, кое-как, я закопал своих товарищей, воткнув эту же доску у изголовья. Сил больше не было, и, упав перед свежей братской могилой на колени, я стёр со лба пот и хотел попрощаться с ними вслух, но больше не мог сдерживать эмоции и нервы, от чего громко разрыдался.

***

   Вдруг, в ближайших кустах, прямо за бревном, на котором я недавно сидел, стали раздаваться усиливающиеся шорохи. Я быстро вскочил на ноги, сделал несколько шагов назад и машинально схватился за рукоятку меча, опасаться, в первую очередь, встречи с неведомым хищником. Но повезло: мои всхлипывания привлекли коренных обитателей острова, которые наблюдали за мной из своих природных укрытий.   
   Медленно раздвигая ветви, они по одному вышли на берег и внимательно изучали меня с ног до головы, пожирая глазами.
   Передо мной стояла целая толпа гоблинов в одних набедренных повязках, источая «тонкий» аромат. Среди них было несколько детей, и мысль о возможной схватке мгновенно рассеялась, хотя копья при себе они имели. Да и по виду они были далеко не хиляками: крепкие и мускулистые, высокие как на подбор, каждый почти на голову выше меня, вот что значит жить и охотиться на свежем воздухе. Они выстроились в линию и начали петь в унисон. Их акцент был, конечно, ужасным. Ну а чего я хотел от аборигенов?
   – Слэдуй по каминой дарогэ! Слэдуй по каминой дарогэ! Слэдуй, слэдуй, слэдуй, слэдуй, слэдуй по каминой дарогэ! Слэдуй по камню, слэдуй по камню, слэдуй по каминой дарогэ!»
   Я был уже почти абсолютно убеждён, что это галлюцинация, вызванная отравлением солёной водой, которой я вдоволь нахлебался, пока не услышал издалека крики моих людей. Они возвращались бегом, желая прийти мне на помощь: двое уже с оголёнными мечами, обгоняя своих товарищей, а двое, некогда безоружные, подобрали в лесу по дубине.
   – Стойте! Стойте! – выбежал я им наперерез. – Они дружелюбны и не опасны!
Только подойдя ко мне вплотную, запыхавшиеся солдаты убрали свои мечи и отпустили дубины.
   – Сэр, Вы в порядке? – спросил меня первый, подозрительно наблюдая за толпой гоблинов через моё плечо, которые, в свою очередь, с не меньшим любопытством и интересом рассматривали подоспевших гостей острова. – Это что, войско Крюллода?
   – Водяной источник нашли? – перевёл я разговор.
   – Да, но неблизко.
   – Дай скорее, – я взял свою флягу обратно и, приложившись к горлышку, осушил её до дна. – Скажи мне одно: ты тоже видишь этот «ароматный» мираж?
   – Гоблинов? – с удивлением переспросил тот. – Ну да.
   – Тогда, всё под контролем, я в полном порядке, и они, уж поверь, не солдаты Крюллода, это точно – разговаривают иначе, – успокоил я и, на всякий случай, перешёл на шёпот. – Не знаю, как они сюда попали, но этот остров, похоже, их дом, а они – аборигены, так что, повежливее, это мы у них в гостях.
   – Идыте в город «дэво-чэловэчков», – прервал наше обсуждение один из туземцев, здоровый как гора, и показал жест, который у нас на родине означал бы: «следуй за мной», и направился в заросли.
   – Нас не съедят? – скептически переглянулись солдаты.
   – Идём, – оптимистично позвал я, и запрокинул пустую, недавно выловленную бочку себе на плечо, придерживая рукой. – Если мы до сих пор ещё живы, не схвачены и не связаны, а оружие при нас – бояться нам нечего.

***

   Нас удручала лишь одна перспектива – идти босиком по джунглям, ведь поспевать за туземцами было сложно. Солнце садилось, и с другой стороны, нас уже радовало то, что сегодня не придётся впопыхах сооружать ночлег или вовсе спать под открытым небом. Они то, аборигены – привыкли, а мы, по сравнению с ними – неженки: укуси нас какое-нибудь насекомое местного обитания, сверни мы не на ту тропу или угоди в болото, наткнись на хищников, и всё – можно запросто присоседиться к троице закопанных на пляже, и поминай, как звали.
Спустя некоторое время, мы вышли на неширокую, но ровную тропу, которая и вывела нас к поселению. С виду это была небольшая деревушка: домики-шалаши с треугольными крышами из тростника, огороженный загон для домашнего скота, поодаль колодец с каменной обкладкой и еле дымящееся кострище посередине вытоптанной поляны, с четырёх сторон которого лежали поваленные стволы деревьев, просиженные и натёртые до блеска. Рядом, на моё удивление, валялся огромный, перевёрнутый металлический чан, и, судя по засаленным пятнам на нём, он служил для приготовления пищи. Одно не понятно: если наконечники на копьях у туземцев каменные, все постройки деревянные, без единого гвоздя, то откуда ему было взяться? Но его вид заставил желудок проснуться и урчать, напоминая, что пора перекусить, а не размышлять. Подкрепиться горячей порцией чего угодно нам сейчас бы совсем не помешало, тем более, мы уже не помнили, когда в последний раз нормально ели. Будет у нас ещё время всё выяснить.
   Встретили нас очень радушно и гостеприимно: мне тут же бросились помогать с бочкой, сняв её с плеча и укатив куда-то, а потом по очереди обняли, как своих, и сразу рассадили по лавкам, вокруг очага. Кто-то начал реанимировать костёр, кто-то сооружать мангал, а кто-то наполнять чан водой. Надо признаться, племя работало весьма слаженно и организованно.
   Жара потихоньку спадала, и все предметы вокруг начали отбрасывать длинные тени, окрашиваясь в золотистый цвет приближающегося заката. Хаотично набросанные дрова уже вовсю полыхали, а языки пламени игриво танцевали и щекотали чан, в котором постепенно закипала вода. Наспех доделывая свои мелкие, бытовые дела, все жители племени стягивались и занимали место у костра, от которого шло приятное тепло. В чан забросили с десяток птичьих туш, уже ощипанных и обезглавленных, вместе с мытыми, но не нарезанными овощами, а сверху всё это присыпали горстью ароматных специй.
   Ужин был готов с наступлением темноты, и небо украсили созвездия, которых нам так не хватало теми туманными ночами на корабле. Приготовленную птицу насаживали на шампур, сделанный из острой ветки дерева и, немного остудив, передавали по рядам. Каждый мог отщипнуть себе кусок, сколько захочет, пока от сваренной пернатой не оставался костяной остов. После, ритуал повторялся заново, по кругу. Разговаривать не хотелось, настолько все были увлечены трапезой. Те, кто насытился, стали потихоньку расходиться по хижинам, но тут началось самое интересное: силач, которого днём на пляже я поначалу посчитал вожаком, хитро глянул по сторонам, словно желал удостовериться, что за ним не подглядывают, встал, и трусцой отбежал к соседнему дереву. Там, между корней было сооружено, что-то типа погреба-тайника, откуда он спешно достал необычную конструкцию, и поскорее вернулся на место. Невиданная штука представляла собой набор скрепленных в ряд бамбуковых стеблей, одинаковых по диаметру и высоте, и очень напоминала народный духовой инструмент. Но, не тут то было – устраивать концерт нам сегодня никто не собирался: ловко откупорив крайний стебель пальцем, гоблин припал к нему губами, и, перевернул вверх ногами конструкцию, запрокидывая голову. Судя по его шевелящемуся кадыку, он жадно пил, а закончив, утёрся рукой, поморщился, и передал связку следующему. Очередь дошла и до нас. Отказываться – нельзя. Следуя их примеру, я пробил запаянный пчелиным воском не выпитый сосуд и приложился. На вкус – медовые помои, забродившие и сладковатые. Приятное покалывание пробежало по горлу с согревающим эффектом, разум помутился, а в глазах поплыло. Я растёкся в блаженной неге, отдал связку соседу, подсел ближе к костру и, откинувшись спиной на бревно, уснул.

***

   Наутро, я проснулся от головной боли, сидя на земле, затёкший и в окружении своих людей, под размеренное кудахтанье свободно пасущихся поблизости кур и блеяние пасущегося скота. Благо, ночи здесь были тёплыми – не замёрзли. Туземцы почти не обращали на нас внимания и занимались своими привычными рутинными занятиями. Коварной штукой оказалось их пойло: дурманит мгновенно и наверняка, зато на гоблинов, похоже, действует не так катастрофически, как на людей.
Наши новые друзья проявили себя очень галантно, позволив нам выспаться, и не тревожили, пока мы не очнулись и не начали подниматься.
   – Мы говори! Ты – слюшай! – к нам подошёл всё тот же, уже знакомый, мускулистый со своей оравой. – Мы есть племя «ЗУМА-ВЭ», а ты, рыцарь, памагай нам расквитаться с сосэди! Вэчером с табой гаварить наш вождь, чтоби был здэсь в срок! А тэперь иды, гуляй, но нэ хады за паварот!
   «Вот это номер!», – подумал я, глядя на его рельефную спину, – «Что ещё вы обо мне знаете, кроме того, что я рыцарь? Может имя, семейное положение, откуда родом, или ещё что?»
   – Надо последовать его совету, я считаю, заодно разведаем здесь всё, – озвучил я свои солдатам. – А начнём с места нашей встречи с ними: с пляжа.

***

   – Сделаем здесь отправную точку и место сбора, – я посмотрел на торчащую из песка доску, вкопанную мной тут вчера, а потом на нашу застрявшую в кораллах бригантину. – Разделимся. Первый проход совершим вдоль кромки пляжа, насколько хватит сил. Ты, ты и ты – пойдёте направо, а ты со мной – налево, к найденному ручейку, заодно взгляну на него. После полудня – разворачиваемся и возвращаемся назад, по пройденной дороге, как условились.
   Мне не стоило идти совсем одному, без прикрытия, но и лишний раз отвлекаться на окружение, тоже не хотелось. Нашей с напарником первой целью стало достижение последней видимой кромки острова, за которой в горизонт уходило море. В мыслях крутились фразы, произнесённые утром мускулистым в непонятном тоне, то ли в приказном, то ли в форме просьбы: «расквитаться с соседями» и «не ходи за поворот». Если остров населяют одни гоблины, то, как нам отличать их друг от друга, кто из них свои, а кто соседи? Кому помогать, а кто враг? И враг ли? Да вы все на одно лицо, даже женщины: в одних набедренных повязках и почти одинакового роста, с одинаковыми голосами! Единственное, что позволяет распознать среди вас женщин – это груди. А вот как чуть стемнеет – всё, будто близнецы окружили! Радует, что к людям, ну, то есть к нам, у гоблинов нейтральное, больше дружелюбное отношение. Остаётся надеяться, что соседи, с которыми нам, так сказать, предстоит расквитаться, окажутся тоже гоблинами, мы с ними мирно договоримся, а этим скажем, что победили. Тогда нам и за поворот ходить не страшно. Только, где он, этот поворот? Ладно, надо сначала выслушать вождя, а уж потом делать выводы. Ишь, какой важный! К нему в племя прибыли гости, а он даже не удосужился выйти поздороваться.
   Идти по пляжу было очень приятно и легко. Ноги то и дело омывали и освежали набегающие волны, а со стороны океана дул лёгкий бриз. Проходя мимо ручья, мы проверили наполненность наших фляг. Они были почти полны, но мы решили набрать свежей воды. Можно было бы целыми днями вот так гулять по острову, наслаждаясь райскими видами, купаться в океане и, присоединившись к племени гоблинов, остаться тут и встретить старость. Но в мои планы это никак не вписывалось.
А вот и долгожданный рубеж. Достигнув кромки, мы замерли, наблюдая перед собой живописнейший вид в сочетании с интересным природным явлением. В глубину острова простиралась огромная оборотная бухта, образуя лагуны и залив, по ширине и длине сравнимый с расстоянием, которое мы, только что, прошли от братской могилы досюда. Берега почти отвесные, каменистые, а противоположный выглядел как раз как полуостров с прореженной растительностью, означая, что на этом месте остров заканчивался и поворачивал. Огибая этот полуостров и уходя куда-то в бескрайний океан, из залива выходило течение. Судя по всему, своё видимое начало это течение брало у нашего берега, внутри бухты делало поворот возле отвесных холмов, укреплённых корнями непролазной чащи леса, и выходило с противоположной стороны, создавая себе направление. Это объясняло, почему наш корабль разогнало до такой скорости, а после крушения четверых спасшихся отнесло так далеко от места, где выбрался, в свою очередь, на сушу я.
   – Сегодня нам не попасть на противоположный берег, времени не хватит, – я взглянул на солнце. – Слишком долго обходить, к тому же, заросли там какие-то на вид подозрительные.
   – Видимо это и есть «паварот», и за него мы не пойдём, как предостерегали, – подхватил сопровождающий.
   – Именно! Возвращаемся. Лучше прибудем на точку сбора заранее и подождём наших.

***

   – Нашли чего интересного? – дождавшись разведчиков, расспрашивал я.
   – Никак нет, сэр! – бодро доложил один.
   – Кого-нибудь встретили по пути?
   – Тоже нет.
   – Далеко продвинулись?
   – Горизонта на два, два с половиной. Чем дальше шли, тем гуще были заросли вдоль пляжа, но, в целом, пейзаж однородный.
   – Мы наткнулись на оборотную бухту, так что, завтра пойдём в нашу сторону и все вместе. Там будет что исследовать, если, конечно, нас отпустят так же, как сегодня. С нами, ведь, сегодня будет «гаварить» сам вождь! – спародировал я мускулистого и направился в деревню.

***

   События сегодняшнего вечера с точностью повторяли вчерашний: костёр, котёл, немой ужин, но вот только по окончанию трапезы никто, почему то, не расходился по домам.
   «Похоже, отведать браги нам сегодня не светит», – подумал я и расстроился.
И действительно, так и вышло, все ждали вождя, и даже мускулистый сидел с видом, что вчера ничего не было и ни под какое дерево он не залезал, и ничего не доставал.
   Наконец, лидер туземцев снизошёл к нам. В одной из хижин заслышалась возня и громкое бормотание. Парочка гоблинов мигом соскочили с места и, подбежав к хижине, встали по стойке смирно, а из неё неспешно выбрался низкорослый и седой дедушка-гоблин, опираясь на клюку. Его лицо было раскрашено чем-то белым, похожим на золу, а вокруг шеи свисали массивные бусы, сделанные из многочисленных зубов и когтей каких-то диких зверей. Этот старик показался мне очень весёлым и, подойдя к очагу, обратился к нам, при этом активно жестикулируя:
   – Ну, наконец-то! Наши молитвы были услышаны! Добро пожаловать к нам в племя! Вы, те единственные, кто может помочь нам. К востоку есть полуостров, он одиноко лежит в недосягаемости за заливом. Оттуда приходят враги! Мы не хотим, чтобы налётчики захватили нашу деревню в свои владения, и это является для нас большой головной болью. Но теперь это будет просто решить, не правда ли, рыцарь? – этот весельчак проговорил всё без намёка на акцент, а я смотрел на него отсутствующим взглядом, стараясь не показывать свою озадаченность.
   – Если Вы поможете нам построить в нашем селении форт, – продолжил он, –мы поможем вам в починке судна, и Вы сможете продолжать свой путь. Мыслями вы должны встать на твёрдую дорогу!
   Понимая, что вывести его сегодня на серьёзный разговор – не получится, я выразил ему благодарность за его щедрость и, посоветовавшись со своими людьми, согласился на эту сделку. Наше решение встретили ликованием, связки из бамбука с тростниковым пойлом стали выносить и раздавать в открытую, откуда-то притащили самодельный бубен и вокруг костра начались танцы.
   «Ах ты, маленький негодник! Праздничные запасы подворовываешь! Такой здоровый, а шкодливый, как ребёнок», – в мыслях осудил я Мускулистого, но глядя на количество выпитого в эту ночь, я понял, что ущерб от его вчерашних покушений – минимален. Сам старался употреблять по чуть-чуть, чтобы наутро не чувствовать себя разбитым и не мучиться от головной боли.

***

   – Тук-тук, – я стоял на пороге хижины вождя уже с рассветом, и выслушивал раскаты храпа, доносящиеся со всей округи.
   «Да что тебе моё «тук-тук», старый пьяньчуга? Тебя сейчас не привести в чувства, даже раскатом грома!», – поэтому, я поднял с земли близлежащий камень и врезал им по створке. Полый стебель звонко брякнул под ударом. Внутри храп смолк, вождь почмокал, сглотнул, и, похоже, перевернувшись на другой бок, припустился сопеть пуще прежнего.
   – Подъём! – не собираясь сдаваться, я врезал камнем ещё несколько раз, пока не убедился, что вождь действительно проснулся.
   – Уф… уф… да какого? – высунулась зажмуренная, с заплывшими глазами голова гоблина.
   – С добрым утром! – съязвил я, нависая над ним. – Надо поговорить.
   – А, это ты… что за срочность? – недовольно ныл он и скрылся обратно в хижине.      
   – Чего тебе не спится в такую рань?
   – Не хочу, чтоб нам мешали!
   – Ладно… сейчас… только не стучи больше.
   Внутри хижины началась конкретная возня: что-то хрустело, шелестело, перекладывалось, ронялось и всё это приправлялось нудным бубнежом. Ха, это он просил меня только что не шуметь?
   – Прогуляемся? – предложил я, опасаясь, что кто-нибудь из племени проснётся и составит нам компанию.
   – Да, лучше в ту сторону, там попрохладнее в это время, – старик указал на рощу. – Я догадываюсь о темах твоего расспроса, рыцарь. Кстати, как твоё имя?
   – Кристиан, – оживился я. – Откуда известно, что я рыцарь?
   – Мы всем племенем наблюдали за вашим баркасом, пока вы не разбились, и шли вы под флагом Энрота.
   – Это бригантина, но не суть, – поправил его я. – Не одними рыцарями населён Энрот, и почему ты думаешь, что мы не могли её, например, просто угнать?
   – Человек – значит не эльф и не демон Кригана. Логично? На тебе рубаха и диадема в цветах королевства, плюс чистоплотность, значит – не варвар, и при тебе меч, а не книга заклинаний. Для мага ты, слишком молод и борода жидковата, а в твоём окружении солдаты, а не гремлины, троглодиты или гноллы, будь ты чернокнижником или хозяином зверей. И на некроманта ты не тянешь, – он взглянул мне в глаза, – слишком добрый!
   – Разделал под орех! – я даже смутился.
   – Не ожидал?
   – Так кто же ты, мудрец?
   – На континенте меня звали Гретчин, а для местных я просто вождь.

     Гретчин, герой-наёмник, Крюллод. Специальность: Гоблины.
Гретчин, не только замечательный лидер, но и «как родной отец» для своих солдат. И так скажут все, кто следует за ним.

   – Я так и знал! Я как чувствовал! Значит из Крюллода! Рассказывай уж теперь о себе, про остров, да вообще про всё! – улыбка не сходила с моих губ. – Говоришь без акцента! А! Ну ты актёр – ещё и под местного косишь: «твёрдая дорога» и иже с ней.
   – Тихо, тихо! Не поднимай воплей, а то сбегутся! Слушай, дело было так: я и Зубин – он был моим боевым товарищем, когда-то давно воевали с герцогом Крюллода Уинстоном Борагусом.
   – Оппозиционеры?
   – Именно! Не отвлекай! Я сейчас не про тонкости междоусобной войны в Крюллоде. Так вот: когда стало ясно, что мы проигрываем, наш командир, неожиданно для всех, нашёл решение, которое могло переломить исход войны. Он обнаружил в нейтральных водах острова, населённые гоблинами¬-аборигенами, которые прекрасно вербовались и после отправлялись на фронт.
   – Значит мы в нейтральных водах?
   – Да, но дослушай. Постепенно популяции туземцев переводились, а до победы было ещё далеко. Приходилось снаряжать более дальние экспедиции в поисках новых наёмников, в одной из которых участвовал и я.
   – Вы со своим Зубином, прям адепты гуманизма: гоблины вербующие гоблинов! Наёмники нанимающие наёмников! Не находишь это абсурдным… циничным?
   – Не злорадствуй, я поясню: когда-то, ещё мальчишкой, меня привезли в Крюллод с такого же острова, но колонисты меня и воспитали. Как мне потом рассказали, наше племя страдало от какой-то заразы, и я чудом спасся. Я всегда был противником вылазок Зубина, но не я же отдавал приказы. В любом случае, это лучше, чем биться за идеи вероломного Борагуса. На чём я остановился?
   – Ты и Зубин отправились в экспедицию…
   – Ах, да. Дальше эпизоды в наших с тобой историях, похожи друг на друга, как две капли воды, только моя постарше. Много кораблей потерпело крушения в прибрежных водах этого острова, а всё из-за подводного течения, которое подло овладевает судном и несёт его на риф. Точно также разнесло и наш корабль. От него нам достался котёл.
   – А сейчас он где?
   – Котёл?
   – Корабль, естественно!
   – А… Застряв на рифе, его много лет подряд изнашивали волны и ветра, пока не стёрли с лица земли.
   – Когда и где вы последний раз применяли геопозиционирование?
   – Чего сделали? – он растерянно присел на пенёк.
   – Докуда вы примерно доплыли? Где территориально может быть остров на котором мы застряли? Он один из россыпи Туманных?
   – Я не помню, но курс мы держали на Энрот. Туманные Острова были по пути, но…
   – Что но?
   – До них мы не доплыли…
   – А вот это плохо, в таком случае, мои предположения и расчёты опровергаются!
   – Какие?
   – Похоже, нас отнесло гораздо дальше от берегов Энрот, но это сейчас не важно… а что случилось с Зубином?
   – Мы поругались…
   – Дай сам угадаю: кокос не поделили?
   – Да иди ты… – отмахнулся Гретчин. – Зубин продолжал вести себя здесь как хозяин-плантатор, даже после гостеприимного приёма, обращался с туземцами, хуже, чем со скотом, делая себе из них рабов и прислугу. Мы изгнали его со своей половины острова, но и племя, к сожалению, разделилось. Они научились быть жестокими, воровали детей, поджигали наши дома, угоняли скот…
   – А ты у нас тут, как я понимаю, герой-освободитель? Узурпатор в прошлом, вернувшийся к корням, и вставший на путь истины, подаривший свободу несчастным аборигенам! – это уже был не сарказм, а настоящие, колкие упрёки, перерастающие в осуждения.
   – Я не пользуюсь никакими привилегиями! Сплю в такой же лачуге, как и все, ем наравне со всеми, и в вожди я не пробивался – они сами меня избрали! Доверчивые и ленивые ребята… показал, на свою голову, как кур разводить, так они меня боготворить и начали, говорят, мол: «На ахоту нэ хадыть, звэрь нэ убыват, долшэ отдых – харашо! Ты прыдумал – будэшь вождь! Маладэц!»
   – Мне дела нет до твоего рациона, кстати, почему рыбу вдобавок не ловите и откуда, кстати, куры взялись?
   – Жители этого острова боятся солёной воды, больше чем огня, – и тут Гретчин нервно сглотнул и попытался перевести разговор. – А кур мы на своём корабле везли, для таких же гастрономических целей, что и здесь, на острове…
   – Отлично… – но я сразу уловил смысл. – Ты меня вчера вечером на войну подписал, да ещё и публично! Правильно?
   – Н-нет…
   – Как ты собрался чинить бригантину, если твои пигмеи сложнее палки и камня ничего в руках не держали? А теперь выясняется, что они боятся моря!
   – Они построят новую… на суше…
   – Знаешь, что? Разбирайся сам со своим Зубином и не втягивай нас в свою, покрытую плесенью, протухшую интрижку! А я пойду думать, как нам отсюда выбраться! – я уже развернулся и собирался уходить, но последняя фраза Гретчина заставила меня задержаться.
   – Просто помоги, а мы поможем тебе, – надавил на жалость он.
   – А не проще ли мне перейти границу и вышибить мозги твоему Зубину? И сразу воцарится дружба и мир! Зачем вы мне?
   – А если не получится? Вдруг они убьют тебя с твоими людьми? Это их разозлит, и они на нас потом ещё будут отыгрываться.
   – А я попробую! Чем вы-то можете помочь?
   – Чем сможем… руками. Я помогу! Только заберите меня отсюда! Снимем с вами вашу бригантину с мели, пока её не расщепило на обломки, залатаем и отправим обратно.
   – Вот так заявка! – удивился я. – А чего на острове то не сидится? Племя доброе, пойло хмельное, солнце греет, еды хватает!
   – К родной земле тянет… аж в груди щемит…
   – Насчёт доставки в Крюллод – не обещаю, вообще бы выбраться…
   – Да мне б хоть до континента, а дальше то, я уж и сам…
Я смотрел на него, на старого, беспомощного, уставшего, и в моём сердце проснулось сострадание:
   – Хорошо, поможем.

***

   – Итак, откуда последний раз был совершён набег? – уточнял я, собрав всех на поляне.
   – Из-за паварота, – ответил случайный гоблин.
   – Допустим… что за поворот и где он?
   – На нашей половине есть залив, – вперёд того ответил вождь, видя, что меня начинает раздражать общение с аборигенами. – Залив – это и есть «паварот», условность такая. А за ним ещё наша территория, но племя Зубина постоянно устраивает набеги на неё и, огибая залив через лес, добираются потом до нас. За этим полуостровом заканчивается наша территория, и начинается их граница.
   – Понятно, мы так и подумали, – усмехнулся я над примитивным названием бухты.   
   – Можем привлечь направление течения нам на помощь?
   – Вы уже знаете про течение?
   – Я не сидел, сложа руки, – подмигнул я вождю.
   – Я бы не стал рисковать на вашем месте, если, конечно, речь идёт о переплытии залива?
   – Вы правильно поняли: я хочу исключить пеший путь.
   – Шансов быть унесёнными в море у вас больше, чем добраться невредимыми, отбросьте этот вариант.
   – Хорошо, – согласился я, выслушав аргумент, и вспоминая, с какой силой нас тогда шарахнуло об риф. – Когда был последний набег?
   – Давненько, где-то около месяца назад.
   – А до него?
   – Может также, может чуть меньше…
   – Из-за поворота?
   – Нет, из леса.
   – Которого? Пальцем ткните – тут везде лес.
   – Вот этого, – Гретчин указал на восточную сторону.
   – В какое ориентировочно время?
   – Да средь бела дня!
   – Как думаете, Зубин и его племя знают о нашем появлении на острове?
   – Я в этом сейчас более чем уверен! Иначе, они бы уже обязательно повторили свои нападки. Ваше появление ввергло этих трусов в замешательство, сидят теперь, дрожат и не высовывают носа!
   – Так, все! – я окликнул гоблинов праздно шатающихся вокруг. – Подходите ближе! Дважды повторять не буду! План таков: для начала мы досконально, вдоль и поперёк, исследуем всю прилегающую территорию. Я должен знать тут каждую тропинку, ямку и бугорок, каждый кустик и деревце, каждый камень и песчинку. На это нам выделяю строго два дня.
   – А нэ мало? – возразил кто-то.
   – Когда за нами устроят слежку, если ещё этого не сделали, то на третий день, они раскроют наш замысел и начнут что-то подозревать. Два дня – оптимально. Обход повторим после выполнения второй фазы операции.
   – Какой такой фтарой фази?
   – Разработаем и внедрим наши личные, внутренние сигнальные знаки, опознать которые сможем только мы.
   – Например?
   – Ну… пока не придумал… ну… например разбросать кости или объедки, оставшиеся после ужинов, близ перекрёстков и мест, откуда предположительно появляется враг.
   – Зачэм?
   – Вы и ваши братья гоблины не особо привередливы к дорогам, под ноги не смотрите, когда куда-то прётесь. Смысл в чём: мы разбросаем кости, на вид как будто беспорядочно, но, на самом деле, разложим их в известной только нам комбинации.
   – Зачэм?
   – Затем! Гоблин идёт, сбивает ногой кость, и, тем самым, меняет её расположение. Правильно?
   – Правыльно.
   – Мы делаем обход, находим сдвинутую кость и, тем самым, вычисляем где ходил враг и его позиции. Дошло?
   – Да.
   – Кости не подойдут, – вмешался вождь. – Ночью их растащат звери или птицы падальщики.
   – Есть идеи получше? Нам любая сейчас сгодится, но желательно пооригинальней.
   – Только на нашей половине острова, на юго-восточном берегу, растёт золотистый орешник, который местные называют жёлтым деревом. Он отличается выдающейся крепостью и ярким цветом ствола, который не блекнет, даже если полежит на солнце отломанным.
   – Не очень улавливаю…
   – Из него получаются отличные вилки-трезубцы, если знать, где срубить стебель. Аборигены падки на всякие побрякушки и не придётся даже придумывать комбинации и хитрые раскладки. Просто разложим такие безделушки по периметру и будем ждать. Ни один вражеский разведчик не устоит перед соблазном владеть такой игрушкой и обязательно присвоит её себе. Для их разума эта вещица будет в диковинку. Чем не знак? Вилка осталась лежать на своём месте – нет врагов, и наоборот: забрали вилку – бьём тревогу.
   – Я смотрю, Вы такой не удосужились обзавестись? – не устоял я, чтобы не съязвить.
   – Птицу лучше есть руками, сынок, а от другого мяса у меня изжога, даже от рыбы, которую тут, к счастью, не ловят, – гордо и с победной ноткой в голосе отчеканил вождь. – У нас тут не кружок по этикету! Мы тут выживаем, между прочим!
   – Особенно по утрам… после гулянок, – парировал я.
   – Поправлюсь: сосуществуем… в гармонии… с природой, – его рассмешило моё замечание, и улыбка растеклась по его физиономии.
   – На Зубиновской половине, надеюсь, такие же любители тростникового пойла?
   – Не сомневайся! Все как один! – убедил меня вождь.
   – Это огромный плюс! Значит, у нас будет временно;е окно по ночам, и мы сможем работать.
   – Кх…
   – Что не так?
   – Вы. Вы сможете работать, – поправил меня вождь с неловкостью. – У аборигенов индивидуальный режим, так сказать…
   – Безвольные лентяи! – взвился я.
   – А над чем работать то? К тому же ночью…
   – Запоминайте, чтобы потом самим не попасться! – я постарался вернуть деловой настрой. – Определив пункты проникновения, мы сможем безошибочно нейтрализовать сначала шпионов, а потом и лазутчиков.
   – Как?
   – Понаставим ловушек, сколько успеем, – с наигранной досадой сказал я. – Вы то, нам не помощники, как выяснилось.
   – Днём – всё что попросишь!
   – Тогда, немедленно отсылаем группу на добычу орешника и группу за тростником.
   – Все всё поняли? – вождь обвёл взглядом гоблинов, и ему дружно ответили:
   – Да!
   – Зубин разозлится, – опасливо произнёс вождь, дождавшись, пока мы останемся в окружении только моих людей.
   – Я тебя не понимаю! Мы можем не начинать, если хочешь, – я порядком разозлился. – Вовремя ты стал заботиться о чувствах старого друга, хотя недавно по-другому пел.
   – Меня удручает мысль о последствиях… он не остановится… и может пролиться кровь… собственно, от чего ушли, к тому и приходим…
   – Не кори себя, будем решать проблемы по мере их поступления, – я отправил его отдохнуть, чтобы не мешался, а сам отвёл своих солдат в сторону и дал распоряжение. – Строго настрого, запрещаю вам вступать в стычки! Никого не убивать! Защищаться – пожалуйста, ибо личная безопасность превыше всего. Цель одна – Зубин. Он герой Крюлода и предводитель соседнего племени – незамеченным не останется. Ловушки сделаем безобидные, исключительно обезвреживающие и не калечащие. Нам пообещали корабль, возможно, удастся подключить пленников к этому занятию.

***

   Первая группа добытчиков вернулась довольно скоро и принесла с собой массивные охапки золотистого орешника. Ничего особенного: обычный кустарник, разве что, цвет – действительно экзотический, оригинальный. Мы быстро разделались с его обработкой, и заготовили целую горку вилок, как тут же встал вопрос об их транспортировке. Распихать по карманам – много не получится, а сумок или мешков у туземцев в хозяйстве не наблюдалось. Приняли решение: каждый наденет по поясу, как у аборигенов и заткнёт за него вилок, сколько влезет. И, как только сумерки начали спускаться на остров, мы выдвинулись на первое задание. Разделяться на этот раз не стали и дружно направились прямиком к бухте.
   – Действуем быстро и молча, – наставлял я по пути. – Сегодня, можно сказать, исторический день, ну, то есть, вечер – мы зайдём за «паварот», вопреки всем предостережениям.
   – Скорей бы! А то у меня от этого пояса все бока чешутся.
Операция была закончена далеко засветло, так как развилок оказалось не так уж и много, и, возвратившись в деревню, мы увидели привычную нам картину: тлеющий костёр и разбросанные следы пирушки, обглоданные кости и пустые связки бамбуковых стеблей.
   – Завтра нас ждёт обход, проверим где они шастают, и будем подготавливать всё необходимое для сооружения капканов и форта. Надо поспать.

***

   – Вождь, после полудня мы пойдём проверять вилки. К нашему возвращению гоблины должны будут добыть следующих вещей, сколько смогут: больших округлых камней, где-то по пояс высотой, и по пять самых длинных лиан на каждый валун; этого тростника мало, – указал я на небрежно сложенную копну, – надо ещё столько же; также, очищенных бамбуковых стволов, желательно в наш рост, и какие-нибудь мотыги, чтобы копать.
   – Будет сделано! – Гретчин оживился, хотел было отдать честь, но передумал, и сам поспешил раздать задания. – Так, ты! Да, ты! Созывай остальных!
   – Проверять вилки будем в обратном направлении: от последней выложенной к первой, – уточнил я. – Ждём полудня.

***

   Подойдя к развилке на две дороги, почти сразу за деревней, нам встретился нетронутый трезубец из жёлтого дерева. Эта дорога сильно заросла травой и по ней, похоже, не так уж часто путешествовали. Вывод очевиден – так близко шпионы Зубина сюда не подходят.
   Недолгое время мы следовали по прямой, но узкой тропинке, вдоль леса, который являлся негласной границей между территориями племён.
   – Ещё вилка на дороге! – посоветовавшись, мы решили оставить и эту вилку на своём месте, вдруг гости появятся позже?
   У другого разветвления дороги я нагнулся, чтобы забрать одну из двух вилок:
   – Лишнюю положили! Зачем две? Одну я, пожалуй, заберу себе! Будет трофеем, когда выберемся отсюда.
   – Следующая мне! Если, конечно, попадётся.
   – Или мне!
   – Благословление тому кривоглазому хлыщу, который протоптал эти дороги, – я почувствовал себя мрачным от того, что вскоре, возможно, придётся снова обнаружить нетронутую метку. – Кто вообще по этим зарослям ходит, кроме нас?
   – Зато, есть шанс, что нам не придётся строить ловушки.
   – Есть шанс, что мы имеем дело с более умным племенем и они крайне осторожны! Об этом не подумал?
   – Нет…
   – А вот и новое разветвление дороги! – я был очень раздражён, увидев нетронутую вилку, а за ней ещё одну поодаль. Вытащив монету, завалявшуюся и слегка заржавевшую у меня в кармане, я подкинул её и крикнул: – Пусть всё решит воздух! Если выпадет орёл – отдадим её тебе! Решка – тебе! Делайте же ставки, господа.
   Монетка закрутилась в воздухе.
   – Решка! – закричали двое хором.

***

   – Скоро выход к заливу, – послюнявив палец и подняв его вверх, я уловил прохладу встречного ветра и пошёл первым. – Я уверен – гоблины сами тут путаются и блуждают. И кто предложил следовать по каменным дорогам, когда на них столько развилок?
   – Вы, сэр, – ответили за спиной, уловив мой юмор.
   – Чья это была идея: положить вилки на каждой дорожной развилке?
   – Вождя!
   – Так вот, пусть вождь сам и… – я не договорил фразу, выйдя из-за кустов на берег у края бухты. – Смотрите…
Все наши оставленные приманки исчезли.
   – Чудно! – обрадовался я. – Значит место проникновения здесь.
   – Через чащу пробираются, – предположил один из солдат.
   – И на трезубцы клюнули, – отметил другой.
   – Что ж, не зря раскладывали, – я вслушивался в звуки леса, опасаясь засады, но ничего подозрительного не было. – Возвращаемся, а по пути собираем оставшиеся вилки!

***

   – Всё приготовили! – встретил нас радостный вождь.
   – Великолепно! – я был приятно удивлён, обводя взглядом всё добытое гоблинами.   
   – А мы обнаружили точное место вылазок.
   – С чего начнём?
   – Пока до вечера есть время и гоблины ещё в состоянии помогать нам, пусть откатят валуны в конец бухты.
   – За паварот? – кто-то из гоблинов спросил с недоверием, услышав наш разговор.
   – Они боятся туда ходить, пока соседи терроризируют и хозяйничают в тех краях, – разъяснил мне вождь.
   – За «паварот» не надо! – громко, для всех озвучил я и переспросил у вождя: – А до бухты, хотя бы, докатят, по пляжу? А дальше мы уж как-нибудь!
   – До поворота докатят, дальше – нет.
   – Пусть начинают, а мы тут организацию наладим.
   Гретчин убежал к своим и уже вскоре, мы наблюдали за небыстрым, но уверенным перекатыванием глыб.
   – Они по трое катят, и то, вон как медленно, – заметил солдат. – А нас всего пятеро.
   – Ночка будет весёлой, – иронично подбадривал его я. – Придётся попотеть.
   – Что дальше? – вернулся вождь.
   – Пусть повторяют за мной, – я взял три лианы и связал их концами между собой в узел, а потом, пятясь спиной, вытянув на всю длину, стал сплетать косичкой.
Аборигены мигом переняли мой способ, и можно было переходить к возведению ограды.
   – Мотыги где? – спросил я.
   – Тут! Тут! – окрикнув, сообщил вождь. – У меня за хижиной.
   – Не лопаты, конечно же, но тоже сойдут, – я попробовал на вес скрюченную палку и вручил её гоблину. – Надо нарыть ям по периметру селения, ну, или, хотя бы, с трёх сторон и замаскировать их тростником. В первую очередь ройте рядом с загоном для животных, шириной и длиной – в три моих шага, глубиной – вам с головой. Сам загон обставьте бамбуковыми стволами.
   – Можно что-то перенести на завтра? – прервал меня Гретчин.
   – Но до заката ещё есть время!
   – Они боятся опоздать на ужин и хотят прерваться.
   – Да хоть на послезавтра! На через неделю! – я приходил в ярость. – Это мне одному надо? Забыл об уговоре?
   – Ничего не забыл… – извиняющимся тоном ответит тот.
   – Уговори их доделать укрепление загона, и могут идти хоть на все четыре стороны, – мне начинало становиться всё равно. – Ты понимаешь, что после установки ловушек в бухте, обратной дороги не будет? Ответная реакция может последовать незамедлительно.
   – Сделаю всё от себя зависящее!

***

   Я еле дождался наступления темноты, чтобы поскорее покинуть деревню и не видеть этих бездельников. Мы забрали сплетенные лианы и ушли. Благо, что гоблины честно докатили валуны до означенного места, как договорились.
   – Переусердствовать не станем! – я выбрал камень, что поменьше и упёрся в него руками. – Поднажмём!
   После транспортировки четвёртого булыжника стало понятно, что он был последним: силы на исходе, руки и ноги тряслись от перенапряжения, а к спинам неприятно липли взмокшие насквозь рубахи.
   – Надо передохнуть, последний мы не осилим, – я присел на корточки и перевёл сбившееся дыхание. – Дело за малым: размещаем каждый камень под четырьмя самыми высокими деревьями; я залезаю на каждое по очереди, и привязываю лианы к верхушкам; спускаюсь и креплю к нижнему концу лианы подобранные вилки через петлю диаметром в локоть; мы натягиваем их и подсовываем вилки под булыжники, как под фиксатор, оставляя край петли снаружи. Ну что, передохнули? Тогда начали.
Подвергать риску своих людей я не имел права – мой уговор, мне и лезть. Добраться до самой верхушки пальмы оказалось гораздо проще, чем слезать. Я немного порыпался на колючем стволе и понял, что быстрее понаставлю ссадин с занозами на коленки и ладони, чем спущусь, и на этом всё кончится.
   – Эй! Внизу! – вид сверху меня совсем не обрадовал, так высоко, я ещё никогда не забирался без страховки. Да и чего душой кривить – со страховкой тоже. – Натяните слегка лиану, я спущусь по ней, как по канату, заодно на прочность проверим.
   Плетёнка прошла тест на отлично, и, уже вскоре, я снова стоял на песке, спрыгнув с неё ближе к самому низу.
   – Теперь вяжем петлю, крепим вилку и, натянув, заталкиваем всю эту конструкцию под булыжник.
   Пальма не сразу поддалась и не хотела сгибаться по нашей задумке, но мы оказались проворнее.
   – Подозрительно выглядит, – подметил один из моих людей. – Дерево под наклоном, здоровенный камень, к нему верёвка натянута, вилка так и манит, а маскировка отсутствует.
   – Знаю! Ничего не поделаешь! Вилку видно? Видно. А значит, гоблин не удержится от желания и вцепится в неё. Варианта два: либо попадётся, либо нет. Как лотерея с пятидесятипроцентной вероятностью.
   – А сработает?
   – Кто-нибудь хочет проверить? – после такого предложения все опустили глаза и отмалчивались. – Нет у нас времени на испытания.
Ещё трижды повторив свой акробатический трюк на пальмах, и смастерив ловушки, я готов был рухнуть на землю от усталости. Лишь подбадривая себя мыслями о том, что скоро всё кончится, я нашёл в себе силы доплестись до деревни.

***

   – Это так вы доделали изгородь? – отчитывал я вождя утром, видя, что все вчерашние работы побросали, с момента, как мы ушли. – Я буду доделывать?
   – Сегодня доделаем… – он переминался с ноги на ногу.
   – Теперь наверняка завтра! Торжествуйте! – я уже не был удивлён. – Надо проверить ловушки, а одни мы не пойдём, мне понадобится отряд гоблинов в окружение, и ты пойдёшь с нами.

***

   Столько уговоров пойти за «паварот» я не предполагал услышать. Упёртое, ленивое стадо грязнуль – вот точная характеристика племени, больше у меня слов нет.
   – Вождь, покажите им на своём примере, что нам можно доверять и пора отбросить свои предрассудки об этом «павароте», – я встал с ним рядом и оттопырил локоть, предлагая взять меня под руку.
   Он безмолвно обвёл всех присутствующих гоблинов взглядом, перехватил свою клюку, взял меня под руку и прогулочным шагом мы направились в тупик бухты. За плечами раздалось восхищённое:
   – Ах!
   Вождь был для них высшим авторитетом, и нас вскоре догнал отряд решившихся гоблинов, а тем временем мои люди уже проверяли капканы. Я подвёл вождя на пятачок и сам обомлел от увиденного.
   – Вот это результат! – обрадовался я, высвободил руку и направился осматривать не сработавшую приманку. – Три из четырёх!
   – У четвёртого камня  слишком сильно придавили петлю, – объяснил мне солдат. – Вилку просто оторвали.
Словно дикие звери, попавшиеся, три гоблина пытались высвободиться, и жалобно скулили.
   – Не дёргайтесь и не тяните лиану! – пытался упокоить я пойманных. – Только хуже перетяните узел!
   – Что будем делать? – приковылял ко мне вождь.
   – Сейчас я их освобожу, одного отпустим, а вы уж позаботьтесь, чтобы остальные не убежали.
   – Зачем?
   – Отведём их к себе в деревню, пожалеем, приютим и вот вам ещё две пары рабочих рук в племя.
   – Зачем отпускать первого?
   – Он расскажет своим, какие ужасы он испытал, и, после этого, никакой Зубин не заставит остальных совершать набеги. Эффект «паварота», но зеркально, смекаете?
   – Окружить их! – скомандовал вождь.
Я достал свой меч и ловко высвободил двоих, и их тут же увели всем отрядом.
   – Догоняй своих, – шепнул я Гретчину.
   После, я подмигнул своим людям и они сделали вид, что последовали за конвоем. Естественно, они дожидались в кустах и наблюдали за всем происходящим. Мы остались один на один с перепуганным гоблином. Разыгрывая сцену, я специально, медленно стал наступать на него с мечом в руке наперевес. Бедняга заскулил пуще прежнего, тщетно попытался перегрызть плетёнку, ноги его подкосились, и он лишь беспомощно повис на ней. Подойдя вплотную, я навис над ним, уставившись глаза в глаза, и провёл большим пальцем свободной руки себе по горлу. Видимо зная значение моего жеста, тот зажмурился и задрожал, а под ним образовалась лужа. Аккуратно перерезав узел лианы, я дождался, пока гоблин очнётся и указал ему на выход в джунгли. Тот подскочил, споткнулся, и, встав на четвереньки начал часто перебирать руками и ногами пробуксовывая на месте, стараясь убежать, а я проводил его пинком под зад, придавая ускорение.
   – Ой, умора! – держась за животы и хохоча, чуть ли не выпадали из кустов мои люди.

***

   – Настала ваша очередь выполнять обещания! – обратился я к Гретчину по возвращении в деревню.
   – Конечно, только закончим форт и сразу! Мы должны быть до конца в безопасности. Вдруг набеги не прекратятся. Я хочу быть спокойным за своих, уплывая отсюда.
   Я стоял перед грудой отбросов, разбросанных по поляне, и из которых предстояло продолжать строить форт. А туземцы начинали потихоньку насмехаться, видя моё недоумение.
   – Этого хлама не хватит, чтобы завершить даже ограду в загоне! Скажи гоблинам, чтобы отправлялись на добычу нового, нормального строительного материала!
   – А кто будет сторожить пленников?
   – Что, всем племенем?
   – Они готовятся праздновать великую победу и славить тебя за помощь племени. Сам же говорил, надо приручить новеньких. До завтра не подождёт? Утро вечера мудренее.
   – Какое утро? Ещё даже не полдень!
   – Хорошо, хорошо, – успокаивал меня Гретчин. – Всё завтра! Отдохни со своими людьми.

***

   Вчерашний пир показал, что узники прекрасно влились в коллектив и стали чувствовать себя как дома. Похоже, что гоблинам не важно, где обитать, лишь бы сытно кормили и поили тростниковой брагой, а потом я вспомнил, что они были раньше все из одного племени. В рассказах Гретчина просматривалась нестыковка, но меня это пока мало заботило. Утром я поскорее направился к нему.
   – Очнись! Мне нужна помощь твоих людей!
   – А! Что? – нехотя проснулся вождь. – Это ты… рань то какая! Ну что ты пристал?
   – Хочу достроить укрепления! – громко оглашал я, стараясь побыстрее привести его в чувства. – Часто же тебя подводит память! Прекращай пить!
   – Не знаешь где роща? – раздражённо кряхтел он. – Вы начните, а мои скоро подтянутся.
   – Ты сейчас вот что сделал? – накинулся я на него с расспросом.
   – В смысле? – он растерялся.
   – Ты на другой бок перевернулся! Собрался спать дальше и устроился поудобнее? Я тебе сейчас пинка отвешу!
   – Нет, что ты? Мне так встать удобнее!
   – Смотри мне! – я оставил его, уже, будучи абсолютно уверенным, что все работы по возведению так называемого форта и добыча материалов целиком и полностью ляжет нам на плечи.
   И я не ошибся. К середине дня, к нам на помощь лениво присоединился один единственный гоблин – Мускулистый. Один! Сложилось впечатление, что сделал он это по собственной инициативе и из практического интереса к ремеслу.
   – Не делай на совесть, – осадил я своего солдата. – У гоблинов-то, похоже, её нет совсем. Создадим видимость.
   Назвать фортом этот хлипкий забор, у меня язык не поворачивался, но, судя по реакции жителей племени, он их устраивал сполна.
   – Сегодня устроим праздничный ужин! – объявил вождь на всю округу. – В честь наших новых друзей и защитников! И пусть этот форт служит нам верой и правдой, много долгих лет!
   – Завтра, да? – я подошёл сбоку и одёрнул выступающего.
   – Ну, конечно же! Вот увидишь!
   – Не пойму: ты зачем время тянешь?
   – А что, Зубин уже нейтрализован?
   – Вот ты как заговорил?
   – А что не так?
   – Ты форт получил? Получил! Вы теперь под надёжной защитой!
   – Этого не достаточно…
   – В смысле?
   – Зубин жив – мы боимся.
   – Где обещанная помощь, я спрашиваю? Ты только и делаешь, что пьянствуешь!
   – Ой, не преувеличивай! – он отмахнулся от меня и ушёл.
   – Отрываемся и гуляем по-полной! – я вернулся к своим людям и дал наказ. – И чтобы больше пальцем о палец не ударили! Никаких работ! Пусть начнут нуждаться в нас и выполняют свою часть договора! Нет корабля – нет помощи!
 
***

   Дни сменяли ночи, а про выполнение условий нашего соглашения никто и не вспоминал. А от моих напоминаний просто напросто поначалу отшучивались, а потом и вовсе стали огрызаться. Празднества не прекращались, и для них всегда находился какой-нибудь повод. Надо было положить конец всему этому. И однажды, я решился и собрал своих людей, чтобы озвучить план:
   – Так, сегодня ночью, как все разойдутся по хижинам и уснут, мы оставим племя и перейдём за границу к соседям. Постарайтесь покушать поплотнее и наберите полные фляги – на дорогу, но, чтобы, ни глотка тростниковой! – я заметил, как все погрустнели. – Отдых затянулся. Пора приводить себя в порядок и возвращаться домой. Также необходимо кое-что прояснить и до конца исследовать остров. У меня нет цели организовывать дипломатическую миссию, но иметь представление до конца, кто нас окружает – обязательно. Туземцы из соседнего племени, наверняка, точат на нас зуб.
   Мы порядочно пристрастились к ежедневным застольям и возлияниям браги, и, конечно, мысль о том, что от этого всего придётся отказаться, огорчала.
Притворившись спящими, мы сидели с закрытыми глазами подле угасающего костра, и, свесив головы набок, прищурившись, провожали последнего засидевшегося.
   – Пора! – скомандовал я, поднялся и увёл своих людей прочь.

***

2. «Конец сделки»

   «Я клянусь… эти аборигены знают только две вещи: как задирать соседей и как закатить пир. Они явно хотят избавиться от меня не меньше, чем я уплыть от них.
Мои новые знакомые готовы меня отпустить при одном условии: я должен обезвредить земли, которые сам же недавно и снарядил. Фу! Ну и вонища!»

***

   – Это была последняя капля! Об одном жалею: бочку пришлось оставить, – рассуждал я вслух и жаловался своим. – Эти невежды посоветовали мне поцеловать ослика в задницу, когда, в очередной раз, я напомнил им про наш уговор!
   – Хи… – не сдержал вырвавшийся смешок один из моих солдат, но, тут же, почувствовал себя неудобно. – Простите, сэр.
   «Отлично! Теперь и мои люди начали терять лояльность ко мне» – подумал я.
Наша группа быстро дошла до конца «паварота», и, встав недалеко от построенных нами же ловушек, я озвучил план:
   – На той стороне, – указал я через бухту, – спорная территория, вот туда и направимся.
   – Придётся идти через чащу?
   – У меня у самого абсолютно нет желания пересекать границу ночью через лес, но другого выбора у нас нет.
   – Может вплавь? – спросил один из солдат и подошёл к краю залива. – Тут невысокий спуск, хотя и скалистый.
   – Мы это уже обсуждали, – поправил его я. – В этой бухте течение делает поворот и уходит в открытое море, так что, не вариант – унесёт, да и спускаться слишком рискованно.
   – Давайте заново зарядим капканы, – предложил первый и объяснил. – Оставим их пустыми и без приманок, на всякий случай.
   – А смысл? – спросил я.
   – Перейдём мы, значит, границу через чащу, а там нас встретят, мягко говоря, не очень дружелюбно, и придётся отступать.
   – И что?
   – А тут мы будем гарантировано под защитой! После той заварушки, ни один гоблин из соседнего племени не осмелится сюда сунуться.
   – Я тебя обрадую: сюда вообще никто не наведывается, ни из нашего племени, ни из соседнего. Оглянись вокруг, последняя тропа, с момента последней засады, заросла травой по колено. Всё что это даст – это поимку каких-нибудь несчастных животных, тем самым обрекаемых на смерть. Кто их освободит?
   – И то верно…
   – Я пойду первым, медленно и буду прорубать нам проход. Схема прежняя: двое внутри группы, двое замыкают. Двинули! Держим ухо востро!

***

   – Тихо, – шикнул я на своих, замер и поднял палец вверх, а сам уставился в одну точку, пытаясь что-нибудь разглядеть в тёмных зарослях. – Слышали?
   Шорох в кустах был отчётливо слышен и, судя по характеру звука, присущ какому-нибудь крупному животному: громко хрустнули ветки, и зашуршала трава.
   – Да, вон там, – зашептали мои солдаты, группируясь.
   – Стойте, не двигаться! – предупредил я. – Оружие держать наготове!
   Достаточно простояв в такой ожидающей позе, мы решили больше не задерживаться, и пошли дальше. До конца нашего маршрута ничего подобного не повторилось. У меня, конечно, были мысли и догадки о происхождении тех шорохов, но я решил их пока не озвучивать.
   Переправившись на полуостров, мы обнаружили, что его флора отличается от той, что окружала нас на нашей половине: пальмы росли реже, но заметно толще и ниже; линия пляжа была гораздо шире, но преимущественно галечной; а разлапистые, высокие кустарники пестрили каскадами гроздей с ягодами. Наспех соорудив подобия шалашей, мы разошлись по ним.
   – На сегодня хватит с нас приключений, – нарубив ещё немного хвороста для мягкости, я отстегнул пояс с мечом и, положив его рядом с собой, завалился набок.

***

   – Медленно открой глаза! – надо мной навис некто, создавая собой тень, отдавая приказ низким, басовитым голосом, словно раскат грома, и к моему горлу, слегка уколов, приставил кончик холодного, острого металла.
   Стараясь соображать так скоро, как это только было возможно, я прищурил один глаз и обнаружил, что мне угрожает гоблин, держа в одной руке мой же меч, а в другой мой пояс.

  Зубин, герой-наёмник, Крюллод. Специальность: Точность.
Когда-то Зубин возглавлял отряды, воевавшие с герцогом Борагусом. Когда наконец был заключён мир, ему предложили стать одним из командующих войсками Крюллода.

   – Вставай! – скомандовал он, и сделал шаг назад, а я плавно поднялся, держа руки перед собой:
   – Мы можем поговорить? – мельком пробежав глазами по сторонам, моему взору представилась картина: все мои люди лежали обезоруженными, а над ними стояло по паре гоблинов-аборигенов с копьями: один рядом, другой поставив ногу на грудь и придавив, удерживал в заложниках. – Зубин?
   – Вижу, нет необходимости представляться, – он покрутил мечом. – Очень опрометчиво с твоей стороны, было такое недальновидное решение о вторжении сюда, да ещё и всем составом.
   – Это не вторжение! Нам незачем нападать… – пытался пояснить я.
   – Оправдываешь свою неудачу? – злобно рыкнул он. – Да что я с тобой сюсюкаюсь, мальчик? Ты думаешь, что смог бы перехитрить меня, расставив свои игрушки в лесу?
   – Нет…
   – Передашь привет Гретчину, на том свете! Последняя воля?
   – Стой! – я понимал, к чему он клонит, и в голове сначала промелькнула идея запугать его: мол, я такой-то, такой-то, меня будут разыскивать, а когда выяснят причину моей кончины – обязательно расправятся со всеми; но потом, отбросив затею угроз, решил выкрутиться дипломатически. К тому же, шанс на то, что его ничего не испугает, был крайне велик. – Дай мне изложить всё по порядку! Я всё знаю, но мы больше не помощники Гретчину!
   Он выдержал паузу, а по мимике лица было видно, что он заинтересован, и, не сдержав любопытства, дал одобрение:
   – Толкуй, что он тебе наплёл!
   – Я, сэр Кристиан, тебя сразу заверю и даю слово рыцаря Энрота, что мы не собирались нападать на тебя и твоих подчинённых! Позволь моим людям встать, – упросил я, видя, что моим солдатам нелегко приходится под ногами гоблинов.
   – Не ставь мне условия! – огрызнулся он, но почему-то подал жестом знак своим, и они отступили, после чего мои солдаты встали и отряхнулись.
   – Спасибо, – мой настрой стал более позитивным, видя, как первые шаги примирения дают свои плоды. – Ваши личные счёты с Гретчином, останутся вашими, не моё дело. Всё что мне нужно, это починить мой корабль, а от вас – помощь. Взамен…
   – Немного отмотай! – перебил он меня. – Это, какие же такие личные счёты у меня с Гретчином? Ну-ка поподробнее с этого места.
   – Ну… – я растерялся.
   – Какие вообще у меня могут быть дела с бывшим портовым шулером, проигравшимся и скрывающимся от расправы за долги и преследование законом? – Зубин опустил меч.
   – А разве, вы с ним не воевали на стороне оппозиционеров, против сил Уинстона Борагуса? – недоумевал я.
   – Вот те раз! – он скривил презрительную гримасу. – Ты не шутишь?
   – Нет, с чего?
   – Ну, Гретчин, ну аферист! – Зубин даже заулыбался. – Судьба свела меня с ним, через несколько лет после окончания междоусобной войны в Крюллоде. Обе стороны подписали мирный договор, и все гарнизоны, войска и силы оппозиции перешли под командование Борагуса, а я получил предложение служить по контракту. После принятия присяги, мне поручили командование той немногочисленной флотилией Крюллода, чем я успешно и занимался… до того инцидента…
   – Гретчин шулер? – мир вокруг меня вставал с ног на голову. – Он выдал себя за Вашего боевого товарища.
   – Ложь! – он резко отреагировал. – Мы нашли его в одной из пустых бочек трюма, где он несколько дней прятался, затёк и застрял. Куда ему до боевого товарища? Посуди сам, для гоблина он мелковат телосложением, его ни в какую армию бы не взяли. Зато на корабль прошмыгнул мастерски, ему бы в разведку. Мы не пираты и не в наших правилах избавляться от пассажиров, даже от безбилетных. На допросе он выложил всю подноготную и умолял нас не выдавать его властям, а также принять его в команду.
   – А Вы?
   – Я же не идиот, рисковать карьерой из-за какого-то прохвоста! В кандалы его и под замо;к!
   – Позвольте кое-что уточнить? – я больше не мог обращаться к нему на «ты». – Как Вы очутились на острове?
   – Нашу шхуну затянуло в целую сеть водоворотов, оставленных после урагана, и, дезориентировав, выбросило прямиком сюда.
   – Оборотное течение помогло? – разделяющим тоном спросил я.
   – Оно самое, только нам повезло немного больше, чем вам: нас пришвартовало на северной стороне острова, на мели, – он показал куда-то через лес. – Всей деревней обсуждали ваше, так сказать, спасение.
   – Что с экипажем? Как остались в живых только вы вдвоём, если судно не разбило о риф?
   – Изначально, на берег высадилась вся команда, и мы отпустили из под стражи Гретчина. Через сутки он сбежал и примкнул к южному племени, а мы остались с северным. Погоню организовывать не стали. Что-что, а в ловкости ему не занимать – сбежит, из-под любой охраны, в любую щель просочится!
   – Подождите, а мне он рассказал, что разделение на племена произошло после вашей высадки!
   – Вот же сказочник! Племён на острове изначально два: северное и южное! Аборигены безобидные, но доверчивые и ведомые, его это и спасло. Вся наша команда, ещё, будучи на корабле, подхватила кишечную инфекцию… – опять повисла пауза, а Зубин, прокрутив что-то в памяти и погрустнев, продолжил. – Туземцы смогли выходить только меня и Гретчина. Спасибо браге!
   – И вы не стоите во главе набегов?
   – Я тебя умоляю! Набегов на кого? – он закатил глаза. – Здесь курорт! Тут не фронт, а я навоевался, пора и отдохнуть.
   – То есть, никакого террора не происходит?
   – Какой террор? О чём ты твердишь?
   – Поджоги, угон скота и воровство детей со стороны южного племени.
   – У них тут местная забава: воровать друг у друга брагу, но не более. Никто ни на кого не нападает, и уж тем более, не ворует детей. Что за дикость?
   – В самом деле… – мне стало так неудобно.
   – Ты стал жертвой шутки и иллюзий, в которые тебя успешно вовлекли. Только страдает теперь весь микроклимат острова целиком.
   – Меня ввели в заблуждение, а я, всего лишь, согласился помочь, взамен на помощь.
   – И что тебе пообещали?
   – Снять с рифа нашу бригантину и починить…
   – И что? Поверил? – он прищурил один глаз. – Сам догадаешься или намекнуть, что её уже не спасти.
   – Для нас все варианты хороши…
   – А лишний раз подумать? Не? – теперь он нахмурился. – Когда вашу троицу пленных слишком тепло приняли, не насторожило?
   – Было не понятно…
   – И видя доброту аборигенов, вы первым делом построили капканы, вместо того, чтобы дойти до нас с миссией и всё разузнать?
   – Я поверил на слово старику…
   – Ты зря ввязался! Не твоё дело регулировать что-то на острове! – его сильно разозлил мой ответ. – Не надо лезть! Тебе что надо то? Поиграть, изображая героя, что ли?
   – Вернуться домой… – я стоял перед ним, как провинившийся школьник, которого отчитывают за плохие отметки.
   – Так вот забирай нашу шхуну, чини её, и вали отсюда!
   – Вашу шхуну? – я широко распахнул глаза, акцентировав своё внимание на этом факте, и не мог поверить своим ушам, также как и мои солдаты.
   – Ну да, – он дождался, пока мы снова придём в себя и продолжил. – На северной половине острова, за рифом, стоит почти целый остов нашей шхуны. Подводное течение там слабое, глубины нет, а осадка шхуны гораздо глубже вашей бригантины. Вот нас и пощадило, просто не дотащив до коралловой гряды.
   – А почему Вы сами не уплывёте? – удивился я.
   – Во-первых: я не капитан корабля, а командующий армией, мне чуждо строение и управление кораблём. Во-вторых: даже починив судно, кого мне взять к себе в команду? Местные безотказные, они поплывут, но я не стану лишать и отрывать их от дома. Чему я могу их научить и, главное, за какое время? Навигации? Да я сам её толком не знаю…
   – Мы готовы заняться ремонтом хоть сегодня! – меня сильно воодушевил его рассказ.
   – Ну, нет, братишка, сначала остуди ту кашу, что заварил! Вмешался и разворошил – будь добр исправить.
   – Что нужно сделать?
   – Для начала, пойдём в нашу деревню, познакомлю, а то солнце поднимается, – он протянул мне мой ремень, а следом и меч.
   Я быстро опоясался и, догоняя, спросил:
   – Как вам удалось так незаметно нас разоружить?
   – Старый военный приём, – ему польстил мой вопрос, и он, подмигнув, потеребил мой воротник, указывая на цвета королевства. – Если бы ты лучше учился в своей академии, то тогда б не попался!

***

   Жители северного племени были весьма подозрительными, когда нас, без конвоя, привели в их селение. Для них мы были опасными пришельцами. Дольше всех меня сверлил взглядом гоблин, которого я пнул напоследок, после освобождения из ловушки.
   В этот вечер, за ужином, наслушавшись историй Зубина, ни я, ни мои люди решили больше не отказываться от браги. За коллективным застольем, которое почти ничем не отличалось от ужина южного племени: такой же костёр, лавочки из стволов деревьев, те же хижины поодаль, загон; разве что, вместо варёной птицы готовили жареную, шашлык, так сказать – котла у них не было, они договорились вот о чём:
   – Сэр Кристиан возьмёт на себя миссию вернуть баланс сил между северными и южными народами, – объявил Зубин, что с радостью приняли туземцы. – После чего навсегда покинет остров со своими людьми.
   Всё сходилось на том, что пребывание меня и моих людей на этом острове слишком для всех опасно. Мои новые компаньоны охотно помогут нам вернуться домой, но чтобы защитить себя от нового возможного предательства, я попросил сперва показать остов шхуны. Зубин вел себя и рассуждал благородно, его военная выправка давала о себе знать: всегда строгая осанка, чёткая дикция и уверенность в себе, выдавали в нем навыки настоящего командира. Я даже привык к его несуразной крюллодской, кожаной фуражке, которую он, почему то, никогда не снимал, вероятно, даже на ночь, вероятно, когда даже мылся или купался в море. Несмотря на предыдущий, горький опыт, мне хотелось ему доверять.
   С этого момента я обрёл новую веру в себя. Ведь встреча с нашими новыми союзниками была, частично запланирована мною заранее. Прошлой ночью, в кустах, шорохи принадлежали не зверю, а кому-то из отряда Зубина, это они следили за нами. Допивая свою последнюю порцию тростниковой браги, в мыслях я начинал путешествие к своему дому.

***

   – Надо разрушить всё то, что вы прежде построили для своих бывших псевдо-союзников, – подошёл ко мне Зубин утром. – А потом, чтобы жители этого племени стали доверять и помогли вам, потребуется расхитить склад с брагой южного племени.
   – А это безопасно? – переспросил я. – Она же, как профилактическое лекарство от заразы.
   – Нагонят ещё, не переживай! – Зубин хлопнул меня по плечу. – Мы же не варвары какие! Ха-ха-ха!
   – Я правильно понимаю, что распорядок тут только на день, а ужин – святое?
   – В яблочко!
   – Как Вы организовали ночную слежку?
   – Да, ужин – святое, а после ужина можно иногда и делами позаниматься. У меня безфанатичная дисциплина, а у Гретчина – тотальная избалованность. К чему ты спросил?
   – Мы будем устраивать свои нейтрализующие вылазки по ночам. Сможем ли мы рассчитывать на поддержку кого-нибудь из племени?
   – Пока капканы целы – нет.
   – Проводите меня к месту, где застряла ваша шхуна.
   – Сам дойдёшь, тут не далеко: выходишь из деревни на север и вуаля, а у меня есть дела, – и ушёл.
   – Со мной пойдёте? – предложил я своим людям, но они страдали от похмелья и, отрицательно покачав головами из стороны в сторону, лишь уныло выдавили из себя:
   – Нет…

***

   Я нашёл кусок бесцветной ткани неизвестного происхождения, которая бесцельно валялась подле одной из хижин, и, выбив из неё пыль, повязал себе бандану, чтобы не напекло. Территория деревни была небольшой, и я быстро покинул её границы. Прилегающий лес, как и на полуострове, имел прореженную растительность, и идти через него было намного легче, чем через заросли южной части острова. До океана, оказалось, рукой подать. Меня встречал лёгкий солёный бриз, лаская лицо и иногда раздувая рубаху. Через прогалы между деревьями показалась яркая, жёлтая полоска песчаного пляжа, а над ней, пёстрая синяя гладь, уходящая в горизонт. В этой части острова прибрежная зона оказалась гораздо шире, чем та, на которую нас выбросило, и была усеяна изобилием предметов, оставшихся от былых кораблекрушений: разбитые, гнилые и непредназначенные для использования лодки, трухлявые обломки вёсел, лужа, скелет какого-то животного и, самое удивительное, скелет человека. Одному ему было известно, сколько он здесь пролежал. На кромке застрял и покрывался выбрасываемыми водорослями разваливающийся ялик, а над ним вилась стайка бакланов. Выйдя на песок, я ощутил, что мне стало обжигать ступни, отчего пришлось отскочить обратно в тень. Солнце било по глазам, прогревая песчинки и редкие камушки так, что идти по ним без обуви было невыносимо, и я решил пробежаться до воды. Приятную негу и блаженство я ощутил, прорезав ногами встречную волну, а после, присел на корточки и умылся.
   С этой стороны острова, и вправду, океан был спокойнее и мельче, а волны редкими и невысокими.
   «Обманул, гад!» – проклинал я Зубина, визуально не обнаружив обещанную шхуну, и раздосадованный плюхнулся на мокрый песок. Вместо неё мне подсунули необитаемый островок с двумя буграми, служащих пристанищем для гнёзд птиц.
   Я смотрел на прилив, и грезил о доме, собирая ладонями песочные куличики вокруг себя. Вдруг, что-то среди береговых камней привлекло моё внимание, какой-то блеск. Я вскочил и устремился туда. Протянув руку и вытащив маленький цилиндрический предмет, похожий на бутылку, я обнаружил, что в бутылке заточён кусок пергамента. Я прочитал надпись на сургуче возле горлышка: «Тянуть здесь», что и сделал. Достав пергамент, я осторожно развернул его: «S.O.S.», было коротким содержанием послания. Неизвестно кем и когда оно было отправлено, возможно, даже тем несчастным, чей скелет сейчас загорает возле дряхлой шлюпки. Удивляло другое: на этот берег выбрасывало всё что попало, а значит, течение берёт начало где-то совсем в другом месте, а этот остров, всего лишь, лежит у него на пути. Надо выпустить бутылку со стороны «паварота» и посмотреть, куда её отнесёт, главное, чтобы её не выловили раньше южане.
   «Мои люди! Они остались в деревне! Один на один! С этим лжецом!» – как холодной водой меня окатило мыслью, о том, что их уже может не быть в живых.
   Я сорвался с места, набегу убирая послание в бутылку, а потом и за пазуху.

***

   Взмыленный и сбив ноги, я влетел в поселение, но меня встретили удивлёнными расспросами мои люди и Зубин:
   – Ты чего? – недоумевал он, а потом подшутил. – Кто тебя так напугал?
   – Скелет! – с недовольством огрызнулся я, пытаясь отдышаться, и переключил внимание на своих людей. – Шхуны нет!
   – Как? – пронёсся дружный отчаянный возглас.
   – Нас обманули! – дышал я изо всех сил. – Опять!
   – Что за вздор? Перегрелся? – включился в наш разговор Зубин. – Ты дошёл до разбитого ялика?
   – Ты мне на нём предлагаешь плыть через океан?
   – Конечно! – саркастично ответил тот. – Возьмёшь себе того скелета в команду!
   – Очень смешно…
   – Ты, ей-богу, как маленький! Мне с тобой везде за ручку ходить? – он не стал дожидаться ответа, и уверенно направился в сторону леса. – Догоняйте!

***

   Мы вышли на берег чуть левее того места, где лежал скелет и разбитые лодки, и Зубин зашагал наискосок, прямо к ялику.
   – Вместо того чтобы капризничать и наводить панику, лучше бы осмотрелся получше, приметил бы кое-какие вещицы, годные и не очень, – продолжал он отчитывать меня не оборачиваясь. – Хотя, вам всё сгодится.
Подойдя вплотную к гниющей развалюхе и распугав птиц, Зубин взял меня под руку и завёл за него.
   – Напряги зрение! – тыкнул он на тот самый близлежащий необитаемый островок с двумя холмами и подозвал жестом остальных.
   – Чтоб мне провалиться! – я смотрел на две торчащие мачты, спрятанные и выглядывающие между двух скал-бугорков. Мачты можно было увидеть только отсюда.
   – Мелководье с той стороны островка, и оно, как раз, за коралловым рифом.
   – До него ещё надо как-то добраться!
   – Оглянись вокруг, повторяю тебе, тут полно стройматериала! – он сперва повысил голос, но потом смягчился и стал игриво напевать, покачивая головой из стороны в сторону. – Досочку от лодочки, досочку от шлюпочки, ялик разобрать, птичек разогнать, счистить помёт, охапка дров и плот готов!
Никто не смог сдержать смеха, и на этой позитивной ноте мы оставили пристанище обломков и вернулись в деревню.

***

   – Ну что, пора? – спросил меня солдат, видя, как солнце начинало садиться.
   – Ещё немного и выдвинемся, по времени разницы особо нет, – поправляя свой меч на поясе, ответил я. – Вряд ли нас кто-нибудь из южан будет поджидать, вот-вот и начнётся пирушка.

***

   В эту ночь, уже не придавая большого значения маскировке, мы в очередной раз достигли нашей некогда отправной точки: ловушек за «паваротом». Как и ожидалось, за всё время, сюда никто не приходил. Сперва, мы подкатили четыре наших валуна на край берега, а потом, поочерёдно подтолкнув, столкнули их по наклонной к водам залива.
   – Что с лианами будем делать? – мне совершенно не хотелось ещё раз лезть под самые верхушки пальм, а уж тем более, потом спускаться по их колючим кронам, так как, срубив плетёный узел, я тем самым лишал себя варианта акробатического возвращения.
   – Мы натянем их вниз, а Вы, подпрыгнув, срежете их максимально высоко, насколько это только будет возможно, а оставшиеся висюльки обмотаем вокруг ствола, – подал отличную идею один их моих солдат.
   – Так и поступим, и на сегодня хватит.

***

   – Капканы обезврежены, – сообщил я Зубину. – К следующей нашей вылазке, назначь нам в помощь аборигенов.
   – Сегодня точно не выйдет, – с равнодушием ответил он мне.
   – Обмывать нейтрализацию будут?
   – Угу, – извиняющимся тоном промычал Зубин. – Несколько гоблинов пошли на разведку, проверять твою работу, и уже скоро вернутся…
   – А принесут они, конечно, добрую весть… не продолжай… я успел привыкнуть. На завтра перенесём?
   – В яблочко! – привычной для себя фразой заверил меня Зубин.

***

   Отужинав, вечером следующего дня, пятёрка гоблинов, не разошлась по хижинам, по своему обыкновению, чего я больше всего ожидал, а исправно выстроилась в шеренгу перед нами. Я не стал тянуть, пока они не передумали и, вкратце обрисовав план, после чего скомандовал:
   – За мной!

***

   Пока мы пробирались через чащу, на остров спустилась глубокая ночь, что, по задумке и сыграло нам на руку. Мы пробрались вплотную к деревне южного племени со стороны «паварота», и замерли в кустах, окружённые стрекотанием сверчков и цикад. Эти предательские, сухие земляные отростки, из-за отсутствия дождей, пожухли, стали редкими и шелестели от каждого неаккуратного движения. И если бы не пьяный храп спящих, наша операция была бы обречена на провал.
   – Вы, – обратился я к гоблинам, зная их неповоротливость и габариты, – дожидайтесь здесь и чтоб ни звука! Склад с брагой у них вон там, но окружён ловушками, про которые знаем только мы, – на что те охотно кивнули. – Я незаметно прошмыгну к нему, и выну тростниковые связки, а потом, построимся цепочкой и отнесём их сюда.
   Первый же мой шаг чуть меня не выдал. Выскочив из кустов, я по неосторожности наступил пяткой на сухой хворост с шипами. Поджав и прикусив губы, я стоял на одной ноге, превозмогая острую боль, но продолжал вслушиваться, не разбудил ли кого. В этот раз пронесло, и, перескочив с ноги на другую ногу, я, по-быстрому, извлёк колючки пальцами и устремился дальше. Но не тут то было: новую засаду мне устроила высохшая, ломкая трава, также издающая обнаруживающие меня шорохи. Я снова замер в ожидании. Меня спас синхронный храп всего племени: почти одновременно все вдыхали-храпели, а потом одновременно выдыхали-посапывали.
«И ведь не сговариваясь! Вам бы в хор, с такими способностями» – подумал я, и решил поступить так: на каждый вдох-храп – буду делать шаг, дольше но, зато, эффективнее и гарантированно безопаснее. Спиной чувствовал забавляющиеся вслед взгляды гоблинов-союзников и моих людей. Успешно допрыгав до склада с тростниковой, я подал жест в виде поднятого большого пальца на руке, и слегка приоткрыл скрипучую створку. Склад был забит до верха. По моему примеру, делая шаг в унисон с храпом, своё укрытие покинули мои люди и выстроились.
   – Принимай, – шепнул я солдату, стоящему ближе к себе и кинул первую связку.
Работа заладилась, но, ни конца, ни края не было видно связкам, а я уже почти по грудь залезал в эту землянку, с каждым разом рискуя быть обнаруженным. Теперь меня начинало заботить, как мы всё это потащим в северную деревню, а до рассвета оставались считанные мгновения.
   – Фу, – вытер лицо я об своё плечо, вылезая и демонстрируя по одной связке в каждой руке, – эти последние.
   – Уходим, – перехватывая одну связку, солдат шепнул следующему.
   А вот тут, нас настигла неожиданная, можно сказать, разоблачающая ситуация: с появлением на горизонте первых лучей рассвета, гоблины, все как один, перестали храпеть, и вокруг воцарилась девственная тишина. Я и мои люди замерли на местах где стояли. Поймав вопрошающий взгляд солдата: «мол, что делать?», я лишь натужно сглотнул и неопределённо пожал плечами.
   – Пусть гоблины уходят и уносят связки браги, – еле слышно сказал я, и показал на следующего, чтоб передавали.
   В этот неловкий момент, в одной из хижин кто-то громко прокашлялся, запустив, тем самым, цепную реакцию, и, возможно, кого-то даже разбудил: из остальных донеслись недовольные кряхтения.
   – На счёт «три», – я понимал, что задерживаться больше тут не стоит, и, тем более, не хватало попасть в плен – канаты и узлы они теперь вязать умели, сами же их и научили. – В укрытие к гоблинам, а оттуда врассыпную, к «павароту».
   – А брага?
   – Унесём, сколько сможем, – и я начал отсчёт на пальцах. – Три!
   Мой люди нырнули в кусты, уже не боясь разоблачения, навели шум и разбудили полдеревни, а я замешкался, оступившись на больной, свежепораненной пятке.
   – Бегите, – я отмахивался от них, чтобы те не вздумали задерживаться и возвращаться за мной, а потом быстро нырнул в пустой, разграбленный склад браги и захлопнул за собой сверху крышку.
   Гоблины ещё не обнаружили пропажу, и лениво вылезали из своих домов, потягиваясь, а я наблюдал за ними через узенькую щёлочку.
   – Надо вернуться! – порывался один солдат, видя моё положение.
   – Нельзя! Нам велели уходить! Нас заметят! – останавливал его другой и уводил за собой. – Сэр Кристиан обязательно выберется! Мы можем помешать, и будет хуже!
   – Ы! – с досадой послушался тот.
   – Что с вами? – вбежав в чащу, один из моих солдат смотрел на трёх гоблинов, сидящих на земле и уткнувшихся в колени, обхватив их руками.
   – Эм… пф… – промямлили они в ответ.
   – Да они пьяны! – другой солдат поднял с земли пустые, разбросанные связки. – Но остались и целые.
   – Что с двумя другими гоблинами?
   – Похоже, пустились наутёк, но захватили с собой бо;льшую часть браги – это хорошо.
   – А с этой троицей, что будем делать?
   – Поднимайтесь! – бросился солдат на одного гоблина и толкнул в плечо, но тот лишь повалился на бок. – Надо уходить!
   – Оставь их, будем спасаться сами!
   – Брагу тоже бросим?
   – Каждый возьмёт по две полных, и уходим, а остальные проткнём и бросим тут вытекать, чтоб врагу не досталось.
   – Быстрее! Быстрее! – подгонял их один, видя через кусты, как в их сторону с опаской и копьями, на шорохи, наступали гоблины южного племени.

***

   А я в это время сидел в землянке и не рыпался, дожидаясь удобного момента, чтобы вылезти. Думал сначала вскрыть один стебель и промочить горло, но побоялся, что сморит или, того хуже, прослабит, и отказался от этой затеи. Лошадиную дозу адреналина вбросило мне в кровь, и я чувствовал, как бьётся моё сердце. Гоблины с копьями скрылись в подлеске, и, найдя там «тёплых» диверсантов, начали громко и неразборчиво браниться на своём языке. Последним на поляну приковылял Гретчин и с деловым видом дожидался своих воинов. Вот он, мой шанс, который нельзя было упускать. Я действовал стремительно и слажено: опёрся спиной в крышку, приподнял её и выложил связку с брагой, после, быстрым рывком выпрыгнул из хранилища и, оголив меч, побежал на вождя. Он заметил меня сразу, но, потеряв дар речи от страха, оцепенел. Не в силах позвать на помощь и стоя как вкопанный, его единственным защитным жестом стало, выставление перед собой клюки, на которую он обычно опирался. Задрожав, и пряча своё тело за ней, вид его становился жалким. Конечно же, я не собирался на него набрасываться, хоть и был зол. Сбавив ход, я шёл на него, до последнего смотрел ему в глаза с презрением, пока сам не скрылся в дебрях леса, с противоположной стороны, откуда совершался набег. Послужил ли ему уроком мой устрашающий акт – не знаю, останется на его совести, но теперь он узнал, что не на того напал, ведь я могу в любой момент пробраться и достать его. Гретчин не хотел уплывать с острова, пока мы его охраняли и находились рядом. А просьба взять его с собой объяснялась страхом перед Зубином. Надо же было такую гадость сочинить и оклеветать товарища. Допустим, товарищем Зубин никогда и не был Гретчину, но желать ему смерти и толкать на преступление меня – было уж чересчур подло. Довольный собой, я перешёл на прогулочный шаг и уже не спешил, граница находилась поблизости. Теперь у меня появился отличный повод откупорить стебель и изучить западное побережье острова, но к вечеру «кровь из носа» надо было попасть обратно в северную деревню.

***

   – Мы их потеряли… ну как… оставили, как и сэра Кристиана! – отчитывались мои солдаты перед Зубином.
   – За Кристиана я не беспокоюсь, особенно если он сам велел вам уходить – значит, у него был план, но, как так получилось с аборигенами?
   – Они употребили часть, да нет – бо;льшую часть награбленной браги прямо на месте!
   – Вы что, оставили их один на один с тростниковыми связками в кустах?
   – А что нам ещё оставалось? Мы организовывали передачу!
   – В курсе, что теперь они за южан?
   – В курсе…
   – Ладно, всё равно вы отлично сработали, – смягчился Зубин, видя результат диверсии. – Будем ждать сэра Кристиана.

***

   Мне стоило прибавить шаг, солнце уже подходило к отметке в полдень, а я только вышел на пляж с северной стороны острова. Беспокоиться было не о чем, ведь на горизонте, на пути в мою сторону, в ультрафиолетовой дымке узнавался силуэт островка с двумя скалами, а песок искрился чистотой и внезапных находок на нём не предвиделось. Без зазрения совести я опрокинул связку с тростниковой над собой.
Прилично опьянев после ночных приключений, я продолжал мечтать о возвращении в Энрот, и желал поскорее приступить к починке шхуны, и просто не мог пройти мимо каркаса ялика, не досмотрев его. Меня встретили гневными криками, сидящие на нём птицы, а потом ещё долго угрожающе кружили надо мной. Я обошёл его вокруг, ещё раз взглянул на мачты шхуны, как на символ спасения, и, найдя слабое место в борту, стал выламывать доски, освобождая себе проход. Прогнившее дерево легко поддалось, и уже вскоре я проник внутрь. Остов редко и размеренно поскрипывал с каждой набегающей волной и разносил эхо по помещению, как в бочке.
   «Всё ещё держишься, старичок?» – мысленно обратился я к ялику, похлопывая его изнутри, увидев, что во многих местах, доски всё ещё герметично сидели на стыках, не поддаваясь времени и стихиям.
   Пригнувшись, я прошёл его насквозь и в носовом отсеке я наткнулся на сваленный в кучу скарб, среди которого был судовой инвентарь. Солнечные лучи проникали в щели меж досками и заливали помещение светом, помогая мне разобраться во всём этом. Словно кобра, сторожащая гнездо, кучу опоясывала старая, серая от времени канатная верёвка, с множественными затирками и торчащим на этих местах ворсом. Страницы судового журнала, лежащего сверху, от соли и влаги слиплись между собой, и он превратился в цельный бумажный слиток, с неразборчивой кляксой на обложке. Узнать, кому и когда он принадлежал, мне было не суждено уже никогда. Под ним, скомканным и затвердевшим узлом, валялась грязная тельняшка, судя по размеру, принадлежащая когда-то человеку. Я, с брезгливой аккуратностью приподнял её, чтобы не пылить и кинул в сторону. И уже следующая моя находка, прямо под тельняшкой, стала своеобразным призом для такого кладоискателя как я. Почти нетронутый временем, на самом дне верёвочного гнезда, стоял маленький сундук, закрытый на замо;к. Кто-то послал с его помощью сообщение через время, закрыв на ключ, возможно, самое важное, что у него было. Мне не терпелось его открыть и завладеть многолетним подарком-начинкой. Медленно переместив сундук под лучи света, я осмотрел его со всех сторон. Он был тяжеловат, несмотря на свои компактные размеры, чем навевал приятные мысли о своём содержимом. Петли замка; звонко брякнули под ударом моего меча, и безвольно обвисли. С замиранием сердца и в предвкушении, я распахнул крышку, и первой же находкой мне досталось то, в чём так нуждалась наша команда на бригантине – компас, а сразу под ним барометр, астролябия, выцветший клочок карты, дюжина золотых монет, и ещё некоторое вспомогательное предметы, применяемые в навигации: линейка и циркуль. Тот, кто припрятал и сохранил все эти вещи, похоже, был опытным моряком, знавшим, какую ценность они представляют.
   – Вот это удача! – я не мог сдержать радости, и, поскорее сложив всё обратно, хотел побыстрее вернуться в деревню, чтобы обрадовать своих людей находкой, и напоследок сказал:
   – Спасибо тебе, кем бы ты ни был, неизвестный мореплаватель! Покойся с миром.

***

   Я добрался в своё поселение как раз на закате, где уже активно проходили сборы к ужину. Мои люди заняли места у костра и сидели в обществе Зубина, с ещё несколькими гоблинами. Заметив меня, они заликовали и побежали навстречу:
   – Сэр Кристиан!
   – Я с подарками, – нёс я сундук в охапку сбоку.
   – Что-то Гретчин расщедрился! – улыбался Зубин, встречая меня, и приободрил моих солдат. – Говорил же, выкрутится!
   – Это было не сложно, – наигранно хвалился я. – А сундук я нашёл внутри ялика.
   – Что в нём? – спросил солдат.
   – Наш ключ к спасению, – ответил я.
   – Ну что, отметим успех первой операции и находку? – задорно предложил Зубин и показал на трофейную стопку тростниковой. – Или вам хочется на новое задание?
   – Не-не-не! На сегодня хватит!

***

   – Соберитесь! – скомандовал я, устроив построение утром. – Осталось совершить последний шаг, последний рывок и будем паковать вещички. Пора прикрыть этот балаган! Сегодня выдвинемся раньше, чуть начнёт смеркаться. Отправной пункт – как обычно, за «паваротом». Нейтрализуем ямы с забором и домой. Действовать будем в одиночку, без гоблинов. Вопросы?
   – Нет вопросов! – отозвались мои солдаты.
   – Вот и отлично.

***

   Добравшись до точки сбора, мы обнаружили, что здесь, до нас уже побывали жители южного племени: свежие следы и примятая трава свидетельствовали об этом. Стоило нам решить, что неплохо бы сесть в засаду и понаблюдать за поляной, как вдруг, из ниоткуда вылетело копьё и вонзилось в дерево, а издалека прокричали:
   – Бойтэсь! Очэнь бойтэсь!
   А потом, сразу следом, я услышал некое потрескивание в кустарнике вблизи. Молча, на этот раз, я и мои люди попадали на землю. Несколько мгновений всё тихо, и я осторожно огляделся. Вдруг камень прорезал воздух и оставил красный отпечаток у меня на лбу, погрузив меня в забытье. Не знаю, сколько минуло времени, прежде чем я пришёл в себя, но камень был обёрнут в записку:

«Мы наблюдаем за каждым твоим движением. У нас есть новый, замечательный форт, и мы сможем прожить там, в счастье ещё долго! Итак, знай, что в любое время вас вольна посетить наша месть!»

   – Оох, страшно! – я рассмеялся, потирая лоб. – Всё это время они гордятся защитой, которую мы им и построили. Гретчин явно перегибает палку! Ещё вчера, туземцы не знали, зачем им копья, а сегодня они уже научились их метать. Кажется, я припоминаю иной путь, как можно обойти этих недоумков, и, судя по их интеллекту, этот путь не будет охраняться.
   – Какой? – уточнили мои люди.
   – Который я открыл вчера, возвращаясь из, так называемого, плена, – я почувствовал умиротворение, и наслаждался этим фактом. – Гоблины будут поджидать нас здесь, а мы зайдём им с тыла. Поспешим!

***

   Мы припозднились, но прошли весь мой вчерашний маршрут в обратном направлении. У меня не было никакого желания откладывать заключительную фазу нашей операции на завтра. Я хотел скорее покончить со всем этим и поставить жирную точку в дневнике своего пребывания на этом острове глупцов.
   – Взгляните, – указал мой солдат из укрытия, – они выставили караульных.
   – Как я и предполагал, они ждут нас из-за «паварота», – отозвался я, наблюдая, как несколько гоблинов с факелами пристально уставились в кусты, стоя к нам спинами, из которых мы осуществили вылазку и переброску браги. – Стойте-стойте, глупцы.
   – Каков план?
   – Для начала, нужно их отвлечь, но с этим, я думаю, проблем не возникнет, – я нащупал под рукой камень и подбросил его в руке, оценивая вес. – Дожидаемся, пока гоблины покинут пост, и действуем так: я пробегу вдоль периметра забора, который они называют фортом, и, разрубив крепёжные узлы, повалю его на землю, а вы, заготовьте по букету сухого хвороста в каждую руку. К моменту, как бамбук соприкоснётся с землёй, у вас уже должны гореть факелы, которые зажжёте от углей кострища. Первым факелом подожжёте поваленный забор, а второй кинете на замаскированные ямы.
   – А зачем заваливать форт? Стоя вертикально, он будет лучше и быстрее полыхать.
   – Вот поэтому и завалю! Наша цель: забор ликвидировать, а не деревню спалить или, того хуже, лесной пожар устроить. Лёжа на земле, забор вряд ли примется сильно гореть, но в негодность придёт, а маскировка ям сама провалится, прогорит, и будет изолирована.
   – Так они новый смастерят!
   – Не из чего мастерить! Дождя не было с момента нашей высадки, всюду засуха. Свежих стеблей на брагу не хватает, не то, что на форт! И как будто ты не знаешь, какие они строители. Ладно, заболтались мы, однако, – я выпрямился и, что было сил, запустил камень, как можно дальше в кусты, за которыми приглядывали гоблины.
   – Ыдут! – всполошились караульные и медленно пошли проверять.
   – Наш выход! – поднялся я в полный рост и приготовился, дожидаясь пока последний абориген с копьём скроется в тёмном лесу.
Я же сам вязал те узлы, на которых всё это добро держится, и прекрасно знал все слабые места, так называемых, оборонительных сооружений. В полусогнутом положении, с выставленным в сторону мечом, я бежал вдоль забора и словно косой срубал засохшие узлы. Забор, как домино, с треском повалился у меня за спиной, после чего, слаженно сработав, мои солдаты побросали на него факелы.
   – Эй! Эй! – долетело из кустов, где, похоже, опомнились наши гоблины-оппоненты, увидев огонь.
   – Уходим! – скомандовал я. – Всё .
Провернув своё дело по восстановлению баланса, мы нырнули обратно в засаду, откуда пришли, и, быстро зашагали прочь. Мне было абсолютно не интересно, что происходило дальше в южной деревне, потушили ли они возгорание, стали ли восстанавливать оборонительные препятствия, или оставили как есть – всё равно. В мыслях я уже был на шхуне, преодолев полпути домой. Ночь медленно уступала своё место рассвету, который сегодня было особенно приятно встречать, а спать совсем не хотелось, как я был возбуждён. Но, придя в своё поселение, я поддался на уговоры своих людей и лёг на боковую, чтобы проснуться со свежими силами.

***

   Я проснулся где-то среди дня от того, что слегка озяб и меня обдал прохладный ветерок. Подниматься совершенно не хотелось, а в голове ощущалась тяжесть. Протирая глаза, я не узнал время года: впервые за всё время нашего пребывания на острове тут была пасмурная погода, и небо затянуло серой, низкой, сплошной тучей, которая, казалось, вот-вот и коснётся верхушек пальм.
   – Вам бы поторопиться, а то застрянете здесь ещё на неопределённый срок, – подошёл ко мне Зубин. – Похоже, начинается сезон дождей.
   – И как долго он длится? – поднимаясь, спросил я, а сам искал глазами сундук, который я оставил тут.
   – Когда как… – развёл он руками. – Бывает неделю, а бывает и на месяц припустится, или полгода…
   – Меня это не остановит! – я был настроен крайне решительно, а в мыслях про себя окончательно успокоился за участь южного племени и прилегающих к нему лесов.    – Я и мои люди будем работать, несмотря ни на какие капризы природы.
   – А я и не собирался останавливать, но проблема не столько в дожде, – он нахмурился. – Шквальный ветер со стороны моря, а иногда и шторм, могут стать куда более сильной помехой, чем ливни.
   – Где мой сундук?
   – У меня в хижине, – Зубин направился к ней. – Ты бы не разбрасывал так личные вещи, особенно, если они тебе так ценны.
   – Спасибо, – поблагодарил я его, заглянув в его жилище и обнаружив свою находку в целости и сохранности. – Пусть побудет у тебя, ты не против? Не могу же я с ним таскаться повсюду.
   – Только не забудь, что он здесь.
   – Уж постараюсь! Осадки пока не начались, будем действовать, а дальше видно будет!

***

   Выйдя на северную сторону, где стоял каркас ялика, мы не могли не заметить, что ветер усилился, поменялся и стал дуть из-за спины, заставляя волны отхлынуть: вода ушла, как во время отлива, и, тем самым, расширила линию пляжа. Влажное облако, густой пеленой обнимало весь остров, закрывало собой горизонт, и даже скрывало две скалы в своей серой дымке, между которыми стояла, принадлежащая теперь нам по праву, шхуна. Дождя пока не было, но он мог начаться в ближайшее время.
   – Нужно добраться до шхуны, чтобы понимать, в каком она состоянии! распорядился я, перекрикивая порывы и свист ветра.
   – Не видно же ничего!
   – Так понятно, что не сегодня, хотя я ориентировочно помню, где две скалы! Осмотрим все выброшенные на берег шлюпки, – следовал я совету Зубина, – на предмет пробоин и возможность их залатать. Часть оснастки снимем с ялика!
   – А не проще сразу восстановить его?
   – Две работы сделаем, к тому же, он намертво врос в песок! Разделимся, чтобы не терять время! Вы, двое – туда, вы – со мной! – назначил я.
   – Тут без шансов! – быстро отозвался солдат из второй группы, подбежав к ближайшей лодке и перевернув её остатки. – Если только на дрова!
   – Ладно! Оставьте её, идите сюда! – крикнул я ему, выбрав целью своего досмотра огромную спасательную шлюпку, а сам понимал, что выбор у нас невелик.
Обойдя её вокруг, и постучав по бортам, мне стало всё понятно:
   – Бесполезно! У неё задняя часть отбита!
   – Что будем делать?
   – Похоже, твоя правда! – признался я. – Будем восстанавливать ялик!
   – А как, если дно?..
   – Есть у меня две идеи: разница в условиях реализации, но единственное, что их объединяет – это путь в одну сторону! Ялик нужно будет довести до минимальной кондиции и снарядить так, чтобы доплыть до скал в один конец, дальше или обратно не надо, а там мы его пришвартуем и бросим. После перенесём весь провиант с оборудованием на шхуну и отчалим!
   – Как мы спустим его на воду? – и со всех сторон на меня посыпались вопрошающие взгляды.
   – Самым лёгким способом будет следующий: выроем вокруг каркаса подобие рва, а в сторону океана прокопаем глубокую канаву, но, сначала не будем соединять их. Канава понадобится, чтобы затопить ров, поставив, тем самым, ялик на воду, и через неё выйдем в море. Естественно, только после того, как погрузим все вещи на борт.
   – В чём отличие условий?
   – А отличие – в погодных условиях: такая погода, как сейчас, нам с одной стороны даже на руку, ветер попутный, не жарко, но отлив и нулевая видимость – копать придётся дольше и глубже, плюс проблемы с причаливанием. А если мы не управимся к концу сезона дождей, то снова будет ясно, жарко, вода подойдёт, прилив, а значит копать меньше, но придётся думать, как справляться со встречным ветром, что хуже.
   – Надо подключить к работам туземцев! Мы же выполнили свои обещания!
   – Идём обратно в деревню, я поговорю с Зубином!

***

   – Уговор дороже денег, но это для меня и тебя! А для туземцев – дороже всего ужин! – расхохотался Зубин. – За исправность их работ отвечать не буду, да и не хочу! Давай сам, бери всё под контроль и распоряжайся.

***

   На следующий день начался мелкий дождик, который мерзко моросил в течение всей следующей недели. За это время мы успели армировать ялик изнутри, заделать явные трещины и укрепить опалубку, превращая его в ковчег. Также, на всякий случай, мы заделали маленькую лодку и втащили её внутрь, сушиться. Не зная, как может повести себя течение и ветер, а видимость продолжала быть нулевой, мы решили переместить ялик вдоль по пляжу, чтобы поставить его прямо по курсу островка с двумя скалами. Нарубив круглых и одинаковых по диаметру стволов деревьев, и затолкав на них остов, мы откатили его по берегу.

***

   Погода окончательно испортилась на второй неделе: начались ливни, и аборигены, следуя в такт законам природы, превратились в сонных мух. Помогать нам они совсем не хотели, могли целыми днями сидеть по хижинам, и шли на работы, всегда после долгих уговоров, и как на каторгу.
   Подкоп начали делать под носовой частью, уже на новом месте, медленно продвигаясь к морю. Здесь мы столкнулись со следующей проблемой: из-за осадков, боковые стены рва размывало и его затапливало водой к утру. Выход нашли простой – укрепили стены рва нашими же деревянными стволами, но это опять отняло у нас время.
   Между канавой и рвом соорудили подобие плотины, чтобы отгородить ров от несанкционированного прилива, не хватало, чтобы наш ковчег унесло без нашего ведома и без нас. Кстати, в этот раз, вспоминая о нашей неудачной морской прогулке, мы смастерили сразу два якоря, которые собирались, впоследствии, перенести на шхуну: всё те же сплетённые лианы, и по одной неровной глыбе, привязанной к каждой. Думали использовать найденный канат, но он рассыпался у нас в руках от старости.
   Дальше оставалось только загрузить оснащение, провиант и, открыв шлюз, пустить воду. Ветер пока, на удачу, оставался попутным, и, по всей видимости, меняться не собирался.
   В один из следующих дней, пройдя по дощатому мостику через ров и, закинув в ялик поклажу, я увидел, что с западной стороны берега, по пляжу к нам надвигается силуэт. Это был Гретчин – я сразу узнал его по походке и росту, но одет он был как-то несуразно, а лицо вымазал невообразимым гримом. Я остановил работы, и, от греха, распустил гоблинов по домам, а сам остался в окружении моих людей и с любопытством наблюдал, что же будет.
   – Пожалуйста, позвольте мне представиться, – приковылял к нам Гретчин. – Моё имя – Душнар. Я хотел бы благодарить Вас за то, что Вы построили форт в моём родном городе. Мои горожане предали Вас и очень существенно. Пристыженный своей родиной, я прошу Вашего прощения, а также желаю присоединиться к Вам и северному племени.
   – Гретчин, ты совсем ополоумел на старость лет? Или ты думал, что я тебя не узнаю? – было забавно наблюдать, как соломенный парик, то и дело съезжал ему на глаза, и он в спешке его поправлял. – Сажа вон по щеке потекла…
   – Кто это, Гретчин? Моё имя Душнар…
   – Заканчивай представление, говори, зачем пришёл, у нас нет времени на твою самодеятельность!
   Он неловко переминался с ноги на ногу, и, наконец сняв парик, жалобно заскулил:
   – Жители южного племени озлобились и изгнали меня, обвинив в потере запаса тростниковой браги.
   – А ты рассчитывал, что они тебя по головке погладят? Скажут, «маладэц» Грэчин?
   – Мне некуда идти…
   – Я вообще не понимаю, ради чего ты начал всю эту заварушку? Отдыхал бы в своё удовольствие и никого б не трогал. Да и тебя б не трогали! Доигрался?
   – Я беспокоился за них!
   – Ты беспокоился и беспокоишься исключительно за свою шкуру и собственный комфорт! По сей день тебя до мурашек страшит упоминание таких слов, как Зубин, Крюллод! А домой-то, ой как не хочется! Правда? Или хочется? Что? Запутался? Дома ждут старые друзья-картёжники, желающие отыграться, или, того хуже, правосудие! Вот ты и стал отгораживаться любыми правдами и неправдами! – отчитывал его я. – Только одного ты не учёл: время ушло, а ты живёшь страхами прошлого!
   – Возьмите меня с собой! – взмолился он, упав на колени.
   – Зачем нам лишний балласт?
   – Раньше я не хотел возвращаться совсем, и боялся, что меня найдёт команда Зубина и, починив шхуну, увезёт обратно на родину! Но один, вне племени, я помру на этом острове! – он едва не рыдал.
   – Бочку нам нашу раздобудь и тогда, добро пожаловать на борт, – я проверял его, но понимал, что вскоре, нам предстояла такая же работа землекопами вокруг Зубиновсокой шхуны. На этот раз в одиночку, без помощи гоблинов, поэтому лишние руки, хоть какие, нам совсем не помешали бы.
   – Что… как? Мне нет обратной дороги в деревню…
   – Тогда свободен! – стращал его я. – Остаёшься на острове!
   – Но…
   – Как, как? – я смягчился, подошёл к нему и поднял с колен. – Ночью! Как мы!
   – Ладно… – насупился он.
   – Что ладно? Добавить в список договора чан?
   – Не надо… будет вам бочка!
   – И чтобы полная!
   – Но…
   – Да шучу, расслабься! Просто прикати.
   – Хорошо…
   – Вот и славно! По рукам? – я протянул ему ладонь и дождался пока он, нехотя и лениво, сделает тоже самое в ответ. – Пойми, чем меньше следов своего присутствия мы оставим на острове, тем лучше будет для аборигенов.
   – А чан то, чем им навредить может?
   – Забудь ты уже про чан! Решили же, что оставляем! Используют его в мирных целях? – и я сам ответил себе на свой вопрос. – В мирном! Вот пусть и продолжают там варить свою птицу на здоровье.
   – Ааа…
   – Как прикатишь бочку, садись в ялик. Возможно, ночевать в нём придётся несколько суток, понятно? И не издавай ни звука, пока мы полностью не закончим погрузку!
   – Всё понял!
   – Еды мы тебе принесём, не вздумай залезать в запасы! – наказал ему я, и понимал, что опять заключаю сделку с аферистом, давая ему второй шанс. – Зубин не должен ничего знать, иначе точно задержишься тут навсегда!
   Наутро, мы увидели, что Гретчин сдержал своё слово и смирно дожидался нашего прихода, спрятавшись внутри ялика, закопавшись в разный хлам.
   – Можешь, ведь, когда хочешь, – шутил я, глядя на возвращённую бочку.

***

   – Ну, вот и всё? – жал я руку Зубину, провожая взглядом моих людей поднимающихся на борт, а самого постоянно отвлекала мысль о Гретчине: «Как бы чего не натворил и не выкинул перед самым отплытием». – Впереди неизвестность… всё погрузили?
   – Конечно! Да не переживай ты так! Всё у вас получится – шхуна почти в идеальном состоянии. По прибытии на континент, отправьте депешу моему начальству с указанием координат и особенностью оборотного течения близ острова, пусть вышлют спасательную экспедицию за мной, – озаботился Зубин.
   – Обещаю!
   – Своим упорством, можно даже сказать упрямством, доходящим иногда до безрассудства, ты помог мне понять, что моё место тоже на своей родине! Надеюсь, ты мало-мальски запомнил карту звёздного неба, пока были ясные ночи?
   – Запомнил! – ничего не подозревая, ответил я.
   – Прощай, рыцарь! – и он отпустил мою руку.
   – Спасибо Вам, – я поднялся по доскам, как по трапу, и, убедившись, что все готовы, крикнул гоблинам. – Открывай плотину!
Вода стремительным потоком заполнила ров, аборигены подтолкнули ялик с трёх сторон, и попутным ветром нас вынесло в море через канаву, как по коридору.
   И вот сейчас, преодолев уже почти полпути до островка, где ждала нас шхуной, я не обнаружил среди вещей самого главного – сундука!
   – Где?! Где он?!
   – Кто?..
   Я проклинал последними словами Гретчина, из-за которого моя голова была занята не делами, а его авантюрами, и я не перепроверил всё до отплытия, но ничего изменить уже было нельзя.
   – Мы снова поплывём вслепую! – орал я во всё горло.
   Мой гнев отступил, когда через дождь и густой туман, на нашем пути показались две скалы, а между ними виднелись мачты шхуны, на которых трепыхались по ветру, скрученные паруса.
   – Вот оно, спасение! – воскликнул я. – Готовимся к швартовке!

***

   Нам даже не пришлось сбрасывать якоря, насколько ровной и гладкой была кромка пляжа, опоясывающая этот продолговатый островок, и, подобно Зубиновской шхуне, мы мягко сели на мель. С берега этот островок казался гораздо крупнее, но, только попав на него, можно было реально оценить его размеры. Он был частью гряды и кораллового рифа, а массивности придавали скалы-холмы.
   – Перетаскиваем все вещи на сушу!
   – Да, сэр!

***

   – А вот и ты! – я восхищался застрявшим неподалёку кораблём на противоположной стороне островка. – Досмотрим шхуну и начнём загружаться!

***

   Через несколько дней, всё было готово, и, приготовившись, мы распахнули паруса. Поймав встречный порыв, шхуна заскрипела, начала разворачиваться, слегка накренилась и, пробурив песок, вырвалась в открытый океан.
   – Вперёд, и только вперёд!

***

   Приятной и неожиданной встречей ознаменовалось утро следующего дня.
   – Сюда! Все сюда! – звал мой солдат всех, стоя у края корабля и вцепившись в перила, как прикованный.
   – Мне это чудится… – я с восхищением наблюдал за тройкой удивительных существ, которые игриво купались и резвились вокруг рифа, мимо которого мы проплывали. Ими были нагие морские девы, с длинными волосами цвета ржи, но с рыбьими хвостами вместо ног.
   – Сколько лет живу, но ничего подобного не встречал, – сказал Гретчин.
Они абсолютно не замечали нас и никак не реагировали на наши призывные окрики или помахивания руками, отчего сложилось впечатление, что это был морской мираж, но их появление скрасило наше путешествие в неизвестность и воодушевило нас.

***

3. «Пиратские перипетии»
 
   «Возмездие ли это свыше, дурная шутка или ужасная небрежность, не знаю, но мои друзья-аборигены, как бы забыли загрузить на корабль всё навигационное оснащение.
После долгих скитаний мы, наконец, увидели на горизонте благословенную землю. Ещё один остров… на этот раз пристанище пиратов…
   Не знаешь, что лучше…
   …Так, к сведению, пираты тоже не ценят искусство и труды алхимиков».

***

   Минуло несколько дней нашего плавания, и мы, наконец, вышли за границы атмосферного фронта, устраивавшего обильные поливы нашему острову. То, что раньше мешало нам, теперь становилось за нас и наоборот: надоедливый дождь перестал, а с ним и прекратились густые туманы, расчищая нашим взорам ночью ясное небо. Но также, это и означало то, что и из акватории Туманных Островов корабль отнесло в неизвестном направлении. А ещё недавно, благодаря испорченной погоде, мы смогли с меньшим трудом отчалить от острова. Некогда вражеское племя стало нам почти родным и подарило шанс на возвращение, а старый хитрец успел побывать в немилости, но и дважды завоевать доверие. У нас организовалась слаженная, корабельная команда, в работу которой втянулся даже лентяй-Гретчин, и стал полноправным её участником. Но, без навигационного оборудования рассчитывать на скорое возвращение домой было бы слишком оптимистично с нашей стороны. Вместо рабочего, парусного судна, мы снова получили корыто, подобное тому ялику, на котором переправились до шхуны, и годного для плаваний на незначительные, короткие расстояния. Бриз не покидал наши паруса, и теперь мы могли держать курс по звёздам, но по-прежнему не имели представления куда, и где территориально находимся. Запасов воды и провизии было в достатке, об этом я позаботился заранее, но недовольство экипажа потихоньку росло…
 
***

   Проведя следующую неделю под палящим солнцем, из-за которого почти все получили солнечный удар, включая меня, на горизонте нами была замечена земля, с широкой береговой линией, напоминающей материк. Поначалу, я принял её за континент, за Энрот (как хотелось скорее вернуться домой, и не зря же мы встретили буй на своём пути), но узнать о том, что мы вновь попали в соседнее, подобное, оборотное течение, и это был, всего лишь на всего, очередной остров, а вернее их россыпь, мне было суждено позже. Подплывая ближе, мы стали замечать и распознавать постройки, над каждой из которых веял чёрный флаг. К этому времени наша шхуна уже порядком поизносилась, и я решил высадиться на берег прежде, чем палуба уйдёт под воду из-под наших ног.
   – Приготовьтесь сбросить якоря! – указал я на бревенчатый пирс, выходящий в море, подле которого стоял сруб со шпилем, но, почему то, без флага. – Причалим вон там.
   – Не лучшая идея… – прокомментировал моё решение Гретчин. – Нутром чую…
   – Выбор у нас не велик, но это, в любом случае лучше, чем хаотично дрейфовать по бескрайним просторам океана, тут хоть какой-то намёк на цивилизацию, – меня смутила фраза Гретчина. – Если что, уплывём!

***

   Наша шхуна мягко чиркнула бортом вкопанную в дно и торчащую из воды деревянную сваю, и, натягивая через воду плетёные лианы с грузами, остановилась.
   – Прошу на выход, господа! – я скинул трап и первым спустился на пирс, ощущая ступнями приятную теплоту прогретых на солнце деревянных досок.
   Как только мои солдаты повязали швартовые, из сруба на берегу вышел целый отряд, и направился к нам. Каким же облегчением для меня была эта встреча, насколько сильно я устал от гоблинов. К сожалению, радость посетила меня ненадолго. Уже на подходе отряда к середине пирса я хорошо разглядел состав его участников, и мне стало понятно, что это были за персонажи. Ими оказались знаменитые регнанские пираты, занимающиеся контрабандой краденного и награбленного. Тут же выхватив меч, я осознал, в какую переделку мы попали, и пытался на ходу придумать решение, но из-за волнения мозг отключился. Гретчин и двое безоружных встали за моей спиной, а двое обнаживших оружие солдат, вышли вперёд. Отряд головорезов приблизился к нам, запирая на пирсе, и остановился на безопасном расстоянии. Отступать и вернуться на шхуну уже не представлялось возможным, а наш шанс на победу равнялся одному к десяти. Пираты, как один, смотрели на нас с презрением и бесстрашием. Повисла немая пауза. Расталкивая ряды, на переговоры вышел их предводитель. Им был отвратительно пахнущий, отвратительно говорящий и прихрамывающий огр-людоед.
   «Ну, вот и тут агенты Крюллода! Прям островная зараза какая-то! Теперь понятно, кто выставил буй…» – подумал я, с неприязнью рассматривая его обветренное, шелушащееся и покрытое шрамами, лицо. Но ещё сильнее к себе привлекали внимание его ужасные на вид, смердящие, необутые ноги, на каждой из которой отросли длиннющие, месяцами нестриженные, чёрно-жёлтые от скопившейся грязи, растрескавшиеся ногти, на концах расслаиваясь и загибаясь, как когти диких зверей.
   Тяжёлым голосом он представился и внёс кое-какую ясность, вполоборота оглядываясь на подчинённых и взявшись за рукоятку своей сабли:
 – Они зовут меня: Страшный Предводитель Весёлых Свиней, сокращённо СПеВС! Всегда большая радость встретить меня!
   Я не рискнул спросить, что означает связующая буква «е» внутри аббревиатуры его имени, и почему она именно «е», а не «и» или «о», например.
   – Нам не нужны неприятности, – попытался уладить ситуацию я, и медленно опустил меч, чтобы это заметили мои солдаты и последовали моему примеру. – Мы сейчас же уплывёт отсюда.
   – И нам не нужны неприятности, но вы на нашей территории и только наш капитан может решить, что дальше делать, – после чего он, с характерным звуком наполовину обнажил свою саблю, и, то же самое, вслед повторили остальные пираты. – Бросайте оружие! Быстро!
   «Лучше не спорить, нас зарубят быстрее, чем успеем и глазом моргнуть!» – промелькнуло в голове, и я немедленно выпустил из рук свой меч. Тот гулко упал на пирс, а следом попадали и мечи моих солдат.
   Он подошёл ко мне вплотную, столкнул необутой ногой мечи в воду, и ощутимо похлопал меня по плечу тяжелённой ручищей, прибавив:
   – Вот и славно, – после, отдал приказ пиратам. – Взять их! Шхуну обыскать!
   Нам связали верёвками руки сзади и каждому накинули на голову по пыльному, войлочному мешку, обыскали, изъяли ремни и мои вилки. Не знаю как остальным, но судя по заплатам и дыркам в палец, мне, похоже, достался мешок из-под картошки.
«Конспирация на уровне», – саркастично подумал я, понимая всю бессмысленность своего головного убора, и меня успокоил тот факт, что я отслежу и запомню дорогу обратно до шхуны.
   Когда нас уводили, я намеренно изредка спотыкался, чтобы пираты до конца поверили, как им казалось, в практичность своего изобретения, а сам видел почти всё. До самого вечера, мы нарезали круги по одной и той же местности, раз пять прошли по прибрежной зоне и в итоге, конвой вышел обратно к лачуге у пирса, откуда отправлялся. Видимо, чтобы мы думали, что нас увели куда-то далеко. Зачем, спрашивается, запоминал только?
   Заведя внутрь и грубо толкая в спины, нас, не развязывая, как какой-нибудь товар или вещи, тупо отправили-сгрузили в сырой погреб, оборудованный в подполе сруба.
   – Чтобы ни звука! – проревел кто-то нам сверху, и захлопнул дверь-крышку.
Скрюченные, мы молча лежали на земле, ничего не видя и слушая доносящийся звон бокалов и кружек, разбавляемый отборной и обильной порцией нецензурной брани. Гретчин изредка подвывал, съёжившись в позе эмбриона.
   – Тихо-тихо, – успокаивал его я шёпотом. – Потерпи.
Дождавшись, когда наверху всё стихло и по комнате начал разгуливать храп, я кое-как смог сесть и облокотиться:
   – Эй? – окликнул я всех. – Очнитесь.
   – Ох…
   – У меня хорошие новости: мы недалеко от шхуны.
   – Как это? – отозвался кто-то из моих солдат. – Нас же полдня вели в неизвестном направлении.
   – Это чтобы отвлечь наше внимание, – пояснил я, – запутать следы и сбить с толку, дабы мы не знали, где находимся.
   – Так, где мы? – подал голос взбудораженный Гретчин.
   – Тише, ты… – осаживал я его, боясь, что нас услышат. – В лачуге у пирса, откуда нас и увели. Всё просто.
   – И что? – противился он. – Мы же связаны, и я ничего не вижу.
   – Сейчас я вас освобожу, – сказал я и принял положение лёжа.
   Тут мне помог навык и знания, как выбраться из скрутки, полученные в академии: я растянул верёвку на запястьях насколько смог, сжался сильнее, раздвинул максимально локти, и протиснулся поясничной частью тела между руками. Повезло, что за время нашего пребывания на острове, я порядком похудел, и тело возвратило себе былую гибкость, как в детстве. Сидя уже в привычном, удобном положении, я освободился от мешка на голове и помог остальным. Каковым же было удивление Гретчина, когда я снял с него колпак, и предстал перед ним без верёвок. Несмотря на то, что мы освободились от мешков, темнотища была такая, что хоть глаз коли.
   – Я пойду первым и постараюсь найти нам оружие, будьте готовы, – нащупал я над головой крышку, с маленькими щёлками. – Подсадите.
   Хоть это были и пираты, но они оказались далеко не так глупы, как гоблины, и провернуть план по освобождению, нам не удалось: перед сном, они поставили ножки стола, с неубранной посудой, на крышку погреба, создавая себе сигнализатор-маячок, на случай, если крышка откроется. Что, собственно, и произошло: все до одного пирата вскочили и, выхватив оружие, окружили нас, когда посуда с грохотом приземлилась на пол, предательски нашумев и разбиваясь вдребезги.
   – Я же говорил, часового можно не приставлять, – рассмеялся СПеВС, глядя на мою физиономию, полную растерянности. – Ребятки-то, оказались смышлёными.
   «Нам конец» – последнее, что подумалось мне, перед тем, как нас всех выволокли из подпола, и мне зарядили по хребту, чем-то тяжёлым.

***

   Минутка откровения: все те, кто рассказывают, что в последний момент перед потерей сознания, в паническом страхе видят, как перед глазами проносится вся их жизнь, а потом, отключившись, видят какие-то коридоры со светом в конце пути, заявляю, положа руку на сердце – лгут! Ничего подобного не происходит! Это касается и тех, кто заявляет, что это случается перед тем, как отдать концы. Поправочка: оттуда не возвращаются, не заявляйте! Вспышка, правда, есть, но не в конце туннеля, а как раз в самом начале, в момент удара по затылку, в моём случае – хребту! И, поверьте, ощущения полёта при этом не испытываешь вовсе. Зато, почти не больно, раз – и готово. Но, вот придя в себя, спектр эмоций и чувств посещает просто непередаваемый: благоговение; память отшибает напрочь, как будто пил пойло неделю напролёт; голова, к слову, болит и кружится также; тошнит непереставая; дико хочется спать, плакать, и в туалет, а тело и место удара ломит так, как будто по тебе пробежал табун единорогов; желание повторить побег – улетучивается в миг.
   Это не полный список всего, что я испытал тем утром, но, вполне достаточный, чтобы усвоить раз и навсегда: с пиратами шутки плохи! Разбаловали меня островитяне.
   – Выноси! – разбудил меня, всё в том же погребе, и впился прямо в мозг командный окрик предводителя.
   На этот раз, пираты были более осмотрительны и решили больше не допускать подобных выходок с нашей стороны: теперь я был связан по рукам и ногам, но, повезло, мешок на голову достался прежний. Гретчин ныл уже безумолку. Со стороны, это выглядело, скорее всего, так: словно животных пойманных на охоте, нас, связанных, несли на жердях к месту, где огр-людоед приготовит себе обед. Незавидная участь, и, к сожалению, безысходная, но после ночного провала, воспринималась вполне себе, как справедливое наказание. Чего теперь дёргаться? Тебя несут? Несут. Виси, отдыхай.
   – Тяжёлый… – возмущался один из пиратов, выносивший Гретчина, и идущий первым.
   – Не скули! – отвечал ему замыкающий. – Тут не долго! Шлюпки скоро снарядят!
   «Не успеем отдохнуть. И теперь точно куда-то увезут» – смекнул я и расстроился, заметив, что несли нас не на обычных жердях, а на двуручных, гребных вёслах.
   Через примыкающий лес нас вынесли на пляж, на котором я заметил несколько в ряд пришвартованных шлюпок, и сбросили.
   – Дальше сами! Пешочком! – язвил пират, жаловавшийся на вес Гретчина, и развязал нам ноги. – Грузимся!
   Меня подвели к шлюпке и, направив, посадили в середину на дно, а рядом одного моего солдата. Вертеть головой, чтобы посмотреть, куда посадят остальных – нельзя, это бы меня раскрыло и выдало.
   – Двое на вёсла, двое на нос, для подмены! – скомандовали с берега. – Отправляемся!

***

   Пираты гребли неспешно и, похоже, берегли силы, они-то привыкли к солнцепёку, а до нас, обливающихся потом и скоро как сутки не державших во рту и маковой росинки, им не было дела. Вышло так, что я сидел спиной к открытому океану, а лицом к берегу, поэтому мог наблюдать за происходящим вокруг и оценивать направление, куда нас транспортировали. Наша шлюпка раскачивалась на волнах на приличном расстоянии от берега: стая чаек отсюда казалась роем белой мошкары, а вершины гор тонули в ультрафиолетовой дымке. Со связанными руками, я вряд ли бы смог добраться до суши, взбреди мне голову новая идея побега, да и мне не потягаться в скорости с вёсельным транспортом, будь руки даже развязаны. Даже если бы случилось чудо и я, всё же, добрался до берега, то новой преградой для меня бы стал почти отвесный склон: рыхлая, жёлтая известняковая порода укрывала серые скалы, лежащие у основания берега, и могла сойти вниз, подобно снежной лавине, в любой момент, ступи на неё нога человека. Уцепиться не за что, растительность редкая, а это значит воды в грунте дефицит. Не просто же так пираты используют морской путь вдоль этих хребтов, не иначе как, наверху, за рыжими макушками вершин, может спокойно простираться пустыня. Денёк, другой на таком курорте, и на корм стервятникам.
   – Дайте воды… – засипел мой солдат, – я больше не могу…
   – Что-о-о? – озлобленно протянул один из пиратов, сидевших на носу. – Воды?
После, он подскочил к моему солдату и, схватив его за рубаху со спины, как за шкирку, натягивая, окинул взглядом остальных:
   – Угостим его, парни? Тут полно воды!
   – Да-а-а!
   Мне приходилось наблюдать, как этот ублюдок, окунал моего солдата головой за борт, прямо в мешке, а иногда подолгу держал под водой. Тот беспомощно барахтался и вырывался, а поднимаясь на воздух, жадно глотал его. Внутри меня боролись между собой: желание вытолкнуть двумя ногами пирата за борт, за что снова последовало бы неминуемое наказание, и удержание самообладания. Я понимал, что нас не убьют раньше, чем этого не прикажет капитан, особенно уж после попытки бегства. И стоило мне только поджать колени, чтобы замахнуться, как пират втащил моего солдата в лодку и вернулся к себе на место, словно почувствовал.
   – Напился? – насмехался он дальше над закашлявшимся, и, видимо, обратился ко мне. – А ты не хочешь?
   Но я сделал вид, что не слышал его и никак не отреагировал, хотя внутри весь кипел от злости.
   – Хватит, – сказал ему сосед. – Прибереги силы, скоро меняться на вёсла.
   – Ты кто такой? Ты мне не указывай! – дерзил тот, не унимаясь, и, снова вскочив, демонстративно шагнул ко мне, намереваясь повторить издевательство.
Тут-то его и встретили мои пятки: натужно крякнув, пират согнулся, схватившись за живот, и выпал за борт. Я ожидал, что на меня сейчас посыплется шквал проклятий и ударов, но мой поступок лишь рассмешил всех остальных.
   – Остынь! – протянул ему руку сосед. – Пошли меняться, буйный.
Забравшись в шлюпку и проходя на подмену, искупавшийся злодей не упустил возможности врезать мне мокрым сапогом по лицу.
   – Заканчивай! – оттащили его и усадили, но он продолжал злобно коситься на меня.
   Бровь пульсировала острой болью, и глаз начал затекать, но я стерпел, а в душе торжествовал, за своё маленькое отмщение. До конца нашего плавания больше никто не проронил ни слова.

***

   К нашему облегчению, небо слегка заволокло облаками и стало не так жарко. Прямо по курсу виднелся край берега, мимо которого мы плыли, а на нём острый мыс, и сразу за ним поворот. В этом месте пираты оставили греблю и стали сушить вёсла, положив их на борта. Шлюпку самостоятельно несло в нужном направлении, даже не требуя руления.  Было не сложно догадаться, что и сюда, откуда-то со стороны океана, заходило оборотное течение.
   Мы дрейфовали на мягких волнах, пока не вошли в бухту. Моему восторгу не было предела от увиденного, но его требовалось продолжать сдерживать. Перед нами открылся целый город-порт, окружённый со всех сторон горами с пролесками, и незаметный со стороны моря. Всюду стояли пришвартованные к пристани суда: яхты, баркасы, миниатюрные лодки, ладьи и даже фрегат, но над каждым развевался чёрный флаг. Вдоль по мощёной набережной, бок о бок, теснились всевозможные постройки. Такое расположение стратегической точки и создание опорного пункта было крайне выгодно для пиратов. Как будто природа сделала себе тайник в тиши ото всех, а люди его всё равно нашли и обустроили под свои нужды.
   Наша шлюпка причалила первой и, выйдя из неё, мы дожидались остальных. Одним глазом я видел, что трое моих людей и Гретчин находились в догоняющих шлюпках, что успокоило меня. Сразу после высадки, нашу группу отвели на фрегат и представили капитану. Нас выстроили в ряд на палубе и поснимали мешки. Солнце снова вышло и било прямо в глаза, хоть и подходило к закату, отчего приходилось щуриться, но это не помешало мне оценивать происходящие события.
   Именно капитан в первую очередь привлёк моё внимание, в отличие от серых и безликих моряков. Он действительно был хозяином всего: корабля, положения на нём, и, сейчас, наших жизней. Высокий и светловолосый, человек, который, в силу комплекции, мог не только нанести мощный удар, но и, благодаря стройному телосложению, с лёгкостью увернуться от ответного выпада. Красный камзол, широкий пояс, белая рубаха, плотные флотские сапоги из ярко-рыжей кожи, в которые заправлены облегающие синие рейтузы, рапира, запасной кортик за поясом и шёлковый платок, повязанный вокруг головы – всё было ему исключительно к лицу. Не хватало, разве что, говорящего попугая на плечо или шляпы с пером, поверх платка. Но больше всего меня поразила не одежда капитана, а его лицо: чистая кожа, острые скулы, маленький нос, яркий, почти синий глаз, да, забыл упомянуть: на второй была накинута чёрная повязка через голову. Для морского волка он был слишком чистоплотным и молодым, совсем без щетины на лице, но, вскоре, его голос сам всё расставил на свои места: наиграно хриплый, иногда утробный с рычащим отзвуком, притворнее которого был только громкий, басовитый смех. Вся шайка долго что-то обсуждала, после чего, наконец, переключилась на нас. Над нами вершили самосуд.
   «Кто же ты?» – гадал я, а сам, перебирая варианты развития событий, начал, всё же, надеяться на лучшее.
   Капитан стоял впереди всех, сложа руки за спиной, попеременно обводя каждого из нас взглядом, а потом спросил:
   – Чего такого совершили наши гости, что вы связали их словно узников или преступников?
   – Этот – их главный, – тыкал на меня пальцем искупавшийся, – дважды пытался организовать побег и провоцировал нас на агрессию, призывая к беспорядкам!
   – А ты чего такой взмокший? От натуги или испуга? – капитан развеселил команду и, довольный собой, спросил у меня. – Что Вы скажете в своё оправдание?
   – Не приписывайте мне лишнего, я ничего подобного не говорил и не желал! – я размеренно и с уверенностью перечил пирату, понимая, что он будет клеветать, во что бы то ни стало, на меня он точил зуб.
   – Есть потери среди нашего состава? – уточнил капитан у своих.
   – Нет, капитан!
   – Значит, сопротивление не оказывали?
   – Нет, капитан!
   – Нам нечего бояться! – капитан продолжал веселиться и развёл руками. – Развяжите их.
   – Слушаюсь, капитан!
   – Вы знаете, кто мы? – медленно подошёл ко мне хозяин фрегата, наблюдая, как мы разминаем затёкшие запястья. – Чтобы так самоуверенно, отвязно разговаривать.
   – Пираты, – безучастно ответил я, а сам без отрыва смотрел в голубой глаз без повязки, перебирая мысли одну за другой.
   – Не надо столь громких заявлений, мы – джентльмены, испытывающие удачу и судьбу на прочность своими костями, – он заходил из стороны в сторону. – Понятно?
   – Понятно.
   – Отвечать: да, капитан! – вскрикнул он, и ударил меня в солнечное сплетение.
   – Да, капитан, – выдавил я из себя, согнувшись и задыхаясь.
   – Не слышу!
   – Да, капитан! – громче повторил я, встав по стойке смирно.
   – Надеюсь, Вы понимаете, что от моего решения зависит будущее всей вашей немногочисленной команды?
   – Да, капитан, – я ответил покорно.
   – Что же вы за звери, джентльмены? – осматривал он мой синяк у глаза, обратившись к команде. – Нельзя так с гостями.
   – Женщина… – шёпотом выдал я своё последнее умозаключение, но специально сделал это настолько тихо, чтобы не скомпрометировать её и этого не услышали, ни пираты, ни мои люди.
   – Вот так надо! – вскрикнула самозванка всё тем же наигранно басовитым голосом, порядочно испугавшись, что я заметил по её быстро расширившемуся зрачку, и врезала мне повторный хук. – Так не остаётся следов! Ну, сколько вас учить?
   Головорезы хором рассмеялись.
   – Этого наказания достаточно, а остальным послужит примером, не так ли? – рявкнула она и сделала резкий выпад на полшага навстречу Гречтина, от чего он вздрогнул и затрясся.
   – Да, капитан! – испуганным хором отозвались все мои люди.
   – Заприте их до завтра в трюме, отмойте и выдайте бритву, одну на всех, товар должен иметь презентабельный вид.

***

   Помыться и побриться я сейчас был совершенно не против, особенно после нескольких месяцев пребывания на острове с гоблинами, купание в море это, конечно, хорошо, но не сравниться с баней, хотя, мне сейчас бы хватило и таза с мыльной водой. А вот последняя фраза самозванки о нас, как о товаре, изрядно меня насторожила: спасибо, конечно, что сохранила нам жизни, но вариант попасть в рабство – приравнивался к альтернативе невозвращения домой никогда. Невольно начинаешь ловить себя на мысли: «А чего тебе так сдался этот Энрот? Чем там таким намазано? Не сиделось тебе спокойно на острове с аборигенами, в тепле, да не в обиде? На родину потянуло? Ну что же, держи и терпи! Вместо бесплатного санатория, получишь бесплатную каторгу, со всеми вытекающими! Для многих мечта – очутиться на таком оазисе, а у тебя шило в одном месте! И ещё: как, как можно не заметить переодетую девушку? Я один такой умный и наблюдательный, или у меня уже помутнение, что мерещится всякое? Или это спланированный маскарад и пираты в курсе? Но тогда, зачем? Обязательно выясню это».
   – Гретчин, – заговорил я с ним, стоя перед зеркалом в трюме и аккуратно подравнивая бороду опасной бритвой, догадываясь, что больше всего, наверное, сейчас меня проклинает именно он. Мои люди сидели молча.
   – Что? – недовольно ответил он.
   – Я догадываюсь, что будет завтра – нас, продадут в рабство, – я видел, что он тоже это понимал и не реагировал. – И такая перспектива мне совсем не по нутру.
   – И что ты опять предлагаешь? Новый побег учинить? – распалялся он. – Будешь размахивать перед собой бритвой как саблей, или мечом?
   – Я же не самоубийца, – оправдался я. – Надо держаться вместе и постараться попасть в одно место.
   – Нас, как бы, не за билетами в театр поведут, понимаешь? Повыбирать не удастся!
   – Я о том, чтобы ты не подавал вида, что тебе тяжело, и ты устал. Молодись и держись бодро.
   – Давай, что ли, в прошлое вернёмся – там я хоть куда!
   – Перестань ты уже огрызаться! Я о тебе позаботиться пытаюсь! Сильных в одно место распределят, а вот со слабым – не ясно…
   – Спасибо! Хватит! Не надо было высаживаться! Я ль не предупреждал?
   – Кто ж знал?…
   – Эй, там! – крикнули с палубы. – Заканчивайте! Скоро отбой!
   – На, вот, – я вытер лезвие полотенцем и протянул его Гретчину. – Лучше сбрей все свои седые космы, и голове полегче будет.
Он немного помешкал, но потом встал и подошёл к зеркалу, забрав у меня бритву.
   – Вы ничего подозрительного не заметили? – обратился я ко всем.
   – Например? – Гретчин вертелся у зеркала.
   – Что вы думаете о капитане?
   – Шутником претворяется, а самому палец в рот не клади!
   – Мне тоже так показалось, – я не стал развивать дальше тему, убедившись, что ни кто не заметил подвоха.

***

   – А ну, пошли! – нас подняли с рассветом и вывели на палубу фрегата, при этом связали руки и объединили верёвкой между собой, в цепочку.
Названная капитанша уже ждала наверху и, убедившись в нашей чистоплотности, скомандовала:
   – За мной!
   Мы прошли под конвоем по набережной и, свернув за капитаншей в переулок между домами, вышли к зданию, сильно напоминающим зернохранилище. Постучав несколько раз в дощатую, старую дверь, она сделала шаг назад.
   – Капитан, это ты? – донёсся сухой, грубый голос с другой стороны двери.
   – Конечно, я! – отозвалась самозванка. – Кому ещё быть в такое время?
Внутри заскрипели засовы и, отворив створку, на порог вышел недовольный, низкий, и полноватый старикашка:
   – Я же говорил, мне пока не нужны люди!
   – Полцены за опт, – предложила капитанша.
   – Полцены?
   – Да.
   – Возьму только этих, – показал он на меня и моих людей, а потом на Гретчина. – Этого можете отправить обратно в Крюллод, или за борт, как вам угодно.
   Тот побледнел и едва стоял на ногах.
   – Я эпилептик! – вскрикнул я, пытаясь сделать всё, чтобы нас не разлучали и начал сочинять на ходу всякую ахинею. – А он мой врач-спутник! Если что, он единственный, кто сможет оказать мне первую помощь…
   – Тогда и этого себе оставь, четверых мне хватит за глаза, – рабовладелец презренно глядел на меня. – Не хватало ещё хворь подцепить от этого разносчика.
   – Я не заразный… – пытался выкрутиться я, но меня перебила капитанша.
   – Мне хвосты тоже не нужны! – повысила голос пиратка. – Или всех, или никого!
   – Ты выкручиваешь мне жабры, капитан! – прищурил глаз скупщик, но, помедлив, согласился, протянув в ответ позвякивающую суму из-за пояса. – Так и быть, по рукам.
   – Вот и отлично!
   – Ну а вам, – обратился он ко мне и Гретчину, – я выделю одну койку на двоих, раз такие вы неразлучники.
   «Захотели б – убили, но раз она упорно добивается сохранения наших жизней, значит, она что-то задумала!» – подумал я.
   Нас расцепили и передали рабовладельцу. Он подтолкнул нас внутрь, и, зайдя последним, захлопнул дверь и закрыл обратно все засовы. Расхаживая перед нами, он достал арапник и тут же озвучил местные порядки и правила, похлопывая им себе по ладони:
   – Меня называть «хозяин» и никак больше! На вопросы отвечать быстро и внятно, а самим не задавать! Усвоили?
   – Да, хозяин! – дружно ответили мы.
 
***

   Регнантский порт преимущественно существовал за счёт контрабанды из Энрота и Эрафии. Рейды совершались еженедельно и всё награбленное, украденное, выменянное или купленное свозилось сюда.
   Орки были основной прислугой и составляли бо;льшую численность охраны плантаций и складов, в которых мы размещались и работали. Помимо нас, были ещё рабы, но немного и их содержали, почему-то, отдельно. Никак заговора боялись. Всех попеременно кидали на самые мыслимые и немыслимые задания: от разгрузки и ремонта судов, до очищения выгребных ям, от прополки грядок с чисткой картошки, до ремонта кровли и кладки мостовой. Времени обмолвиться хоть парой слов – не представлялось возможным, уставали как ездовые лошади. Да и за разговорчики можно было схлопотать порку плетьми. Редкие твари эти орки, безжалостные, впрочем, как и огры-людоеды. Крюллодские выродки! Ненавижу их теперь! Видимо, поэтому их и нанимали пираты – ни грамма сочувствия к людям, собственно, как и к соотечественникам. Только и ждут, на ком бы злость сорвать и как бы кого наказать.
   Я исправно выполнял все поручения, а самое главное – качественно, и заслужил расположение рабовладельца, но из-за этого, к сожалению, отдалился от своих людей.
   – Кристиан, – окликнул хозяин, перед тем как вручить мне кое-что. – Подойди.
В этот день я работал на конюшне. Он выдал мне значок, сделанный из чёрной гальки, с выбитой на нём аббревиатурой «ПО». «Пиратское Объединение» – означало это нехитрое сокращение, как выяснилось потом. Значок служил подобием пропуска и одновременно идентификатором личности, посвящённых в тёмные делишки. Он открывал секретные двери в порту, для доставки спецпосылок. Покажешь значок – пропустят. Только не понятно, если все друг друга знали в лицо, зачем такая примитивная формальность? Значок можно потерять, или украсть, или подменить. Пираты, что тут ещё думать – нужен был фетиш, и они его себе создали.
   – Я не знаю, что ты здесь забыл, в этой дыре, но я вижу твоё усердие и отношение, – он привычно зажмуривал наполовину один глаз, особенно это хорошо было заметно, когда его что-то волновало. – С этого момента, назначаю тебя своим личным посыльным и доверенным лицом.
Приоткрыв рот, я хотел было поблагодарить его, но он не дал этого сделать:
   – Не стоит ронять лестных слов – не на свидании! Придёшь ко мне за бандеролью с наступлением темноты, там же получишь инструкции. Условия неизменны: никаких вопросов. Считай, это проверка! А сейчас, возвращайся на работы.
   – Да, хозяин!

***

   День пролетел быстро. Солнце едва успело сесть, а я уже стоял на пороге опочивальни хозяина, но пока не решался постучать. Он, словно почувствовал моё появление, отворив дверь, и, не оборачиваясь, позвал:
   – Входи.
   В комнате было темно и, на удивление свежо, где тот быстро ткнул мне в руки маленькую коробочку, завёрнутую в плотную бумагу и проклеенную сургучом:
   – Отнесёшь это в девятый дом налево отсюда, если встать лицом к заливу. Выйдешь и зайдёшь через чёрный ход, тебя пропустят. На месте доставки: постучишь в дверь ногой три раза, это важно, мотай на ус, и скажешь, что ты от Хмурого. Всё усвоил?
   – Да, хозяин.
   – Ступай.

***

   Хмурый – забавная и очень подходящая кличка для рабовладельца, особенно, зная его нрав и характер. У пиратов не было принято обращаться по именам и вообще разглашать их. Походу, единственными, кто назвал свои имена, были я, мои люди и Гретчин. Прозвища, сокращения, аббревиатуры или чины – вот их набор позывных между собой. СПеВС, кстати – не исключение. Также в порту существовали свои внутренние правила и распорядки: например, с появлением первой звезды, а это происходило где-то в полночь, начинался своего рода комендантский час, и все уличные фонари на набережной гасили, с целью не привлекать внимание со стороны океана. Любые розничные торговые операции также прекращались и лавки закрывались непроглядными ставнями. Но никто не запрещал продолжать кутить в соответствующих заведениях и получать соответствующие услуги. Я получил, раза три, одних только предложений подняться наверх в спальню от незнакомок, стоящих подле дверей домов, мимо которых я проходил, не говоря о бесконечных предложениях зайти и выпить, или сыграть в карты от пиратов-незнакомцев. Как бы мне сейчас ни хотелось уйти в разгул – делать этого, мне было строго настрого запрещено, да и чревато. Точно назло, меня окружала умиротворяющая и располагающая на отдых атмосфера: лёгкий прибой приятно шелестел у пристаней, тихонько раскачивая суда, а от камней на мостовой уютно поднималось накопленное за день тепло.
   «Нельзя!» – строго сказал я сам себе и прибавил шаг, стараясь не сбиться со счёта домов.
   Сделав всё по инструкции хозяина и постучав три раза ногой, я стоял в ожидании возле перекосившейся парадной двери и осторожно осматривался по сторонам. Кто-то шумно подошёл к двери и гулким, недоброжелательным голосом спросил:
   – Кто?
   – Я от Хмурого, – бесцеремонно и по деловому ответил я.
   В центре двери была оборудована створка, которая тут же откинулась, как витрина. Недолго думая, я положил на неё коробочку и, дождавшись пока её заберут, собирался возвращаться, но меня окликнули изнутри:
   – Держи, – в ответ выставили плоский конверт с такой же печатью и маленькую суму. – Это отдашь Хмурому, а это – тебе.
   После, створка быстро захлопнулась, и внутри стало тихо, а мне не оставалось ничего, как поспешить обратно и радоваться той маленькой награде, которую я получил. Оставался последний вопрос: как с ней поступить?

***

   – Ты отлично справился, – хвалил меня хозяин, получив от меня конверт. – «ПО» на стол. Было что-нибудь ещё?
   – Да… – с досадой ответил я, понимая, что сокрыть мою награду не получится. Возможно, это часть проверки, и я выложил суму на стол, вместе с меткой. – Вот.
   – Запомни, Кристиан, – он посмотрел сначала на суму, на метку, а потом снова на меня. – Любой труд должен быть вознаграждён. Забирай деньги и иди, и смотри никому не говори! Не хотел этого говорить, но ты мне нравишься. Купишь себе что-нибудь, или, если истосковался, кого-нибудь: девочку или, может, мальчика.
   – Но мне негде её хранить… – я забрал со стола суму.
   – Иди, я сказал! – также решительно, как и обычно, перебил меня Хмурый. – Большой уже, придумаешь!

***

   Дни эксплуатаций продолжались, а вместе с ними и ночные задания. Почти месяц напролёт я выполнял поручения Хмурого, и получал за это малюсенький, но приятный приз. Значок «ПО» теперь находился у меня на постоянной основе. Справедливости ради, я хотел было исправить аббревиатуру на «ПК» – пиратский коммивояжёр (такое сокращение максимально точно описывало то, чем я занимаюсь), но кто я такой, чтобы вмешиваться в устоявшиеся правила, и лезть со своим уставом? Вот так поменяешь, и объясняй потом, зачем. Что в этих посылках – не моё дело, но однажды, к моему сильнейшему удивлению, Хмурый решил отвести меня к капитану за позволением свободно выходить в город, но только по ночам и после выполнения заданий, потому что проверку я прошёл успешно и зарекомендовал себя надёжным человеком. Капитанша дала добро, а напоследок совет:
   – Будешь в кабаке – не злоупотребляй пойлом из Нового Света, рекрут.
Но первым, что я как раз сделал, так это, во время выполнения очередной передачки, отыскал среди построек местный кабак. Мне нужен был отдых, да и по браге я соскучился. Вариантов и шансов учинить побег от пиратов по-прежнему не было, а с таким повышением теперь и вовсе не хотелось, спасибо опыту.
   Выполнив поскорее поручение хозяина, я не пошёл спать, а достал из заначки часть накопленных сбережений, и поскорее вернулся к злачному месту. Точно так, как и говорил хозяин: орк-охранник у входа в кабак, просит показать ему значок. Он берёт значок, подозрительно рассматривает и пару раз пробует оттереть надпись пальцем, но удостоверившись в подлинности надписи, возвращает его и говорит:
   – Новенький! Носи его с гордостью и смотри не потеряй! – и я спрятал свой значок поглубже в карман.
   За дверями было не шумно, что поуспокоило неуверенность, которая возникает всегда перед тем, как попадаешь в новое заведение, особенно в порту, особенно в пиратском, особенно если без оружия. Выдохнув и выпрямившись, я вошёл внутрь, и, приметив барную стойку, направился к ней. К моему успокоению в кабаке никому не было дела до нового посетителя, то есть меня, и компании продолжали мирно общаться между собой. Бармен лениво возился с посудой и стоял ко мне спиной.
   – Кх… извините… – обратился я к нему, заявив о себе.
   – За что? – обернулся здоровяк в засаленном фартуке, продолжая протирать кружку на весу. – А, новенький? Если что-то разбил – сразу плати!
   – Н-нет… – промямлил я.
   – Нет? Тогда не извиняйся – тут не принято, – заулыбался он. – Выпьешь или за слухами?
   – Выпью, но от слухов не откажусь.
   Он поставил передо мной вытертую глиняную кружку, а сам полез куда-то в нижний шкаф под стойкой, и, уже через мгновение, звякнув, достал запотевшую бутылку и ловко откупорил её. Наливал он медленно, дожидаясь, пока пена осядет и не перельётся за края, а после пододвинул кружку ко мне навстречу и забрал суму.
   – Лихо ты меня сейчас нагрел…
   – Извини, ничего личного, надо было проучить. Запомни: сначала товар, потом деньги. Усвоил?
   – Усвоил.
   – Вот и ладушки!
   – А что это? – с любопытством вертел я кружку, и рассматривал содержимое.
   – Пойло из Нового Света, – ответил он. – Кислятина редкая, но ничего другого нет. Смелее!
   И вправду, оскомина набивается с одного глотка, как будто сильногазированного уксуса глотнул, но это, всё же, лучше, чем облизывать тростниковые стебли с просроченной брагой гоблинов. Привыкаешь быстро, полкружки такого концентрата – и начинаешь различать яблочное послевкусие, оставленное во рту, а допивая до конца – уже просачиваются и играют в воображении грушёвые нотки и ещё кое-какие фрукты. Правильно говорят: трудно только первая идёт, а дальше – как по маслу. Или, как выражались потом пираты: первая – ржавым крюком, вторая – с ветерком, ну а третья – мелким бесом.
   – Новый Свет – это где? – захмелев, начал допытывать я бармена, и достал очередную суму с деньгами, вопреки предостережениям капитанши. – И налей мне ещё!
   – Проблем нет! – тот ловко повторил весь процесс и, довольный, заграбастал оплату. – Новый Свет – это кодовое, обобщающее название двух континентов, вдохновляющих нас на рейды: Энрот и Антагарич.
   Мне было неудобно перед своими людьми, и я решил пронести им бутылку.
   – Продай мне бутылку! – похоже, что я уже не следил за собой и потребовал это достаточно громко.
   – Налить ещё – могу! – твёрдо объяснил бармен. – А выносить тару – запрещено уставом города.
   – Лей давай! – с недовольством подставил я кружку, и, походу, не рассчитал с количеством. Допив её, я заснул прямо на стойке, захрапев в локоть.

***

   Мне повезло, что бармен растолкал и разбудил меня на рассвете.
   – Мы закрываемся! Проваливай!
   Я подскочил в панике и, превозмогая головную боль с недосыпом, обнаружив пропажу оставшихся с вечера денег, выбежал на улицу. На чьей совести кража – для меня осталось загадкой по сей день, но мне было на это, по большому счёту, наплевать. Организовать расследование – бессмыслица! Сейчас главное – это успеть в койку до подъёма.
   Пролетев по задворкам и найдя нужный дом, я, перед входом, спешно зажевал какой-то листик травы, чтобы перебить перегар, как какой-нибудь школьник-шконик и вошёл, но меня это не выручило.
   – Хорошо погулял? – упрекнул меня с язвинкой Гретчин, который почему-то не спал. – Повезло… а ведь скоро подъём.
   Я не стал ничего отвечать и, отвернувшись, притворился спящим.

***

   Это был не день – это было испытание! Изнуряющее и выматывающее испытание. Работать в тени или помещении было, ещё, куда ни шло, можно, но вот на улице становилось совсем невыносимо. Солнце, попадая на голову, даже через повязку, как будто пронзало насквозь, усиливая сверлящий эффект мигрени. Руки ватные, ноги ватные, а в животе ураган. Кое-как дотянув до отбоя, я пообещал себе впредь не употреблять больше двух кружек пойла за вечер.

***

   Негативные воспоминания быстро улетучились, и я решил повторить свой поход за новой порцией ощущений от возлияния внутрь гостинцев из Нового Света. Представить себе не мог, что такая вкуснятина, в качестве контрабанды, ящиками поставляется сюда из моей родины Энрот. Почему я раньше не видел её на прилавках или базарах родного континента?
   Кучка уродливых, пьяных орков встретила меня на выходе из кабака:
   – Прекрасно выглядишь! Нам нужен мужчина.
   – Мужчина? – переспросил я, думая, что ослышался.
   – У тебя есть метка двенадцати дверей! Давай её сюда!
   – Я принесу! Стойте здесь, – сказал я, собираясь попросту убежать от них, к тому же, в таком состоянии, они вряд ли бы меня догнали. Расставаться со своим пропуском я не собирался.
   – Ты будешь мёртв! – выкрикнул один из них, уже собираясь броситься на меня, но его остановил командный голос капитана, т.е. капитанши, стоящей в дверях кабака:
   – Стоять! Пшли вон! – и указала шайке направление капитуляции вынутой рапирой. – Сброд шакалов!
   Те, поджав хвосты, и, понимая, что у них могут быть крупные неприятности, лишь кинули по грозному взгляду в мою сторону, и молча, скрылись.
   – Спасибо, – поблагодарил я, а у самого застучало сердце от волнения, ведь пока, дальнейшее развитие событий было для меня неизвестно.
   – Бери себе кружечку и подсаживайся, – пригласила она. – Наш столик в углу.

***

   – Сегодня поинформативнее, – многозначительно подшутил я над барменом, получив наконец, хоть и бесполезный, но какой-никакой совет.
   – Чаще надо заходить, и истории станут интереснее…
   «В этот раз надо быть начеку и не перебрать» – подумал я, взяв всего одну порцию, и направился к столику капитанши. В её компании сидело всего три пирата, и с ними, самое неприятное, сидел искупавшийся.
   – Новенького чуть не распотрошили орки, если бы я не вступился! – она сидела напротив и хвалилась в мужском роде, поясняя. – Орков не пускают в бордель, вот и бесятся. Принципов нет – считай калеки!
   – Слава капитану! – подхватили остальные и брякнули кружками над столом.
   – Представься джентльменам, – продолжала она. – Я то, уже знаю, Хмурый представил.
   – Сэр Кристиан…
   – О! – со смехотворной издёвкой взвыли пираты. – Слишком пафосно и долго!
   – В смысле? – недоумевал я.
   – Мы будем звать тебя Кристи, – обозначил один пират, но подумав, прибавил, – или лучше даже Крис!
   – Да! – поддержали остальные. – Так короче и проще!
   – А вас как зовут? – обиженно переспросил я, хотя, самого утешило сокращение до Крис, ибо Кристи – вообще в женском роде!
   – А как тебе удобнее? – пираты переглянулись. – Так и называй.
   – Ну, вот ты, например, «ИП», хотя, нет, будешь «ИД» – и, не дожидаясь напрашивающегося вопроса: почему, разъяснил. – Искупавшийся джентльмен!
   – Сиди смирно и получай удовольствие от беседы с умным и весёлым человеком! – через смех осадила капитанша ИДа, видя, как он напрягся.
   – А я, пожалуй, пойду, чтобы не выхватить себе ярлык от Криса, – сказал улыбаясь другой пират, и, допив свою кружку уже стоя, направился к выходу, а за ним увязался и третий. – Я тоже. ИД пошли!
   Тот отнекивался от прозвища, как мог, но, даже выйдя на улицу, из-за дверей доносились хохот и дразнилка: ИД-ИД-ИД!
   – Ну чего молчишь? – проводила она своих головорезов взглядом. – Рассказывай, откуда такой умный?
   – Энрот, – сделал я глоток и поморщился.
   – Ещё не привык? Учись! – и осушила разом полкружки. – И хватит меня сверлить глазами?
   – Прости… – я не знал с чего начать разговор, как подступиться.
Повисла та неудобная пауза, когда надо бы, вроде, что-то сказать, но ничего, как назло, не приходит в голову.
   «Хотела бы – ушла со своими, – подумал я, – но если осталась, дождавшись нашего разговора тет-а-тет, значит – всё неспроста! Зачем-то я ей понадобился».
   – А имя у капитана есть? – передо мной сидел волчонок, загнанный в угол и огрызающийся на каждую протянутую ему руку.
   – Сильвия, – сто эмоций проскочило по её лицу, перед этим ответом шёпотом.
   – Глаз тоже не по-настоящему подбит? – я тоже перешёл на шёпот.
   – Ага… – даже смутилась она, но быстро ретировавшись и заняв оборонительную позицию, стала угрожать. – Сдашь меня – и ты труп. Понял?
   – Да, капитан, – я снова подыграл ей, но больше не боялся ничего. – Извини, а можно интимный вопрос?
   – Так сразу? Наглец! – она балансировала между сменой голосов: своим и притворным. – Давай!
   – Как ты грудь прячешь?
   – Увалень! Ничего в женщинах не понимаешь! Кто ж такое спрашивает? – мой вопрос её снова рассмешил. – Не без помощи сдавливающего камзола, но знай главное: девушки стройнеют сверху, вот и держу себя в форме.
   – Перчатки не снимаешь?
   – Только на ночь, для команды под ними страшные ожоги.
   – А волосы?
   – Туда же, под камзол, плюс платок.
   – Я имел в виду на лице! Щетина то не растёт!
   – Я велела выпороть одного такого же любопытного, который нарушил моё личное пространство и смотрел мне не в глаза, то есть глаз, когда разговаривал со мной!
   – И тебя ни разу не заподозрили?
   – В чём?
   – В том, что ты женщина.
   – Девушка! – грозно поправила она меня, и после этого ответа опять повисла неудобная пауза, но, на этот раз, она сама взяла инициативу в свои руки и прервала её. – Не заподозрили! Они – стадо!
   – Прости…
   – А ты никак образован?
   – Военная академия.
   – Ещё и опасен! – задорно подметила она.
   – Минимально, – поддержал я её подмигивая.
   – Из баллисты стрелял? – с детским любопытством спросила она.
   – Конечно, – гордился я собой. – И из катапульты!
   – И как?
   – Ничего особенного…
   – Сухарь, – протяжно и с упрёком сказала она. – Это же так интересно!
   – Первые пять раз, от силы…
   – Ты такой зануда, потому что семейный? – внезапно тон переменился и напоминал теперь допрос.
   – Мама и папа…
   – Я про другое!
   – Всмысле?
   – Женат?
   – Свободен… – выдал я, но потом будто оправдался. – Скорее одинок…
   – Не заметно… – она как-то заметно погрустнела. – И у меня никого!
   Эта фраза поставила точку в нашем сегодняшнем диалоге, после чего она стремительно поднялась и ушла. Реакция на последнее откровение – очевидна – ей обидно и одиноко, но я так до конца не понял, к чему такая очная ставка? Она прощупала и узнала обо мне, что хотела, но при этом открылась и сама. Никаких предложений, никаких замыслов или планов озвучено не было. Столько вопросов и ни одного ответа: зачем ей всё это, что она задумала? Я опять остался со своими домыслами один на один, но решил найти с ней встречи вновь, чего бы мне это ни стоило!

***

   …Это был ещё один яркий, жаркий день. Я и мои войска совершенно истощились и решили остановиться, чтобы отдохнуть. Вдруг, великолепная, облачённая в очень открытый наряд женщина появляется в поле зрения. В каждой руке и меж каждого пальца зажато у неё по бутылке пойла из Нового Света, которые она великодушно подносит и вручает мне. Открыв бутылку и понюхав, я убедился, что это действительно пойло из Нового Света – это можно пить. Потом я оглянулся на молодую девушку, а она подмигнула мне, и сначала прикоснулась своими пальцами к своим губам, потом к моим губам и, после, своими губами к моим. Вот она поворачивается и уходит. Никогда ещё мне не доводилось наблюдать более прелестного зрелища и восхищаться от поцелуя. Мои руки стали липкими от пота и я пережил чувство, которого никогда прежде не испытывал.
   «Должно быть – это любовь?» – торжествовал про себя я, и, на радостях, опрокинул бутылку, чтобы осушить её залпом до дна, но вкуса не было, ровно как и утоления жажды. Ветер всё усиливается и приносит с побережья прохладу, а потом начинается снег. Но тут меня привело в чувство осознание того, что этой девушкой, преподнесшей пойло из Нового Света, была, никто иная, как Сильвия.
   «Это был сон… всего лишь сон, – я сел на свою койку и начал растирать лицо руками. – Ну-ка, протрезвей! Протрезвей и отбрось шальные мысли! Между вами ничего не может быть!»
   Но мысль о Сильвии на оставшуюся половину ночи мне так и не дала уснуть.

***

   Наутро в порту было шумно, вываливший на набережную народ толпился и наблюдал за прибывающим судном. Только мне этот вид – был как ножом по сердцу! Орки пригнали в залив нашу старую, но теперь уже отремонтированную шхуну, на которой мы сюда, собственно, и попали. Её небрежно пришвартовали за фрегатом, а нас выгнали на разгрузку.
   В последнее время, я стал замечать, что Гретчин ведёт себя как-то странно, мало того, что он постоянно озирался, так ещё и старался максимально отлынивать от работы.
   – Что ты делаешь? – перекинулся я с ним фразой, когда шёл навстречу, относя на берег мешок с грузом.
   – Каждый отдыхает по-своему! – он неспешно выбирал себе мешок полегче.
   – А ну, малчать! – крикнули на нас надсмотрщики.
   – Тебя заметят и накажут!
   – За себя беспокойся, капитанский дружок! – после этих слов, за его спиной прогремел сухой щелчок, и Гретчин, стиснув зубы, взвыл и упал на причал. Плеть оставила бурый, вспухший зарубок на плече гоблина.
   – Работат! – прогремело над нами.
   Мы притихли, а я хотел дождаться вечера, чтобы всё объяснить, но и пропустить встречу с Сильвией я не мог.

***

   Доставив очередную посылку, я, уже по привычке, пришёл в кабак, орк-охранник больше не спрашивал пропуск, и, заняв место за барной стойкой, огляделся. Но, не обнаружив так ожидаемую собеседницу и просидев за полночь, выпил всего одну кружку пойла, и ушёл.
   Так повторилось несколько вечеров, и меня начало одолевать беспокойство, смешанное с непониманием.
   До конца недели я продолжал посещать кабак, и сначала обрадовался, когда увидел в углу ту же троицу пиратов, в компанию которых тогда была Сильвия, но её с ними не было в этот раз, а спрашивать – неудобно и нельзя. Те, заметив меня, снова пригласили к себе за столик, а я не стал отказывать, чтобы не вызывать подозрения. Даже ИД больше не дулся, а сидел и веселился за компанию, только мне было не до веселья. Меня одолевала тоска, постоянно отвлекающая от основных мыслей, что-то щемило в груди, а все мысли были только о ней.
   И в один из следующих вечеров, мои новые знакомые, общество которых я был вынужден терпеть, терпеть их пошлые, тупые рассказы – общество друзей, которых я бы ни за что не завёл в обычной жизни… суть в том: они заметили моё настроение. Да что тут говорить – они буквально раскусили меня!
   – Что, Крис, влюбился?
   – С чего ты взял? – растерялся я.
   – Весь вечер сидишь и кружку гипнотизируешь!
   – Да нет…
   – Мужики, Крис влюбился! – крикнул пират, чтобы его слышали не только за нашим столом, поднимая кружку.
   – Прекрати… – смутился я.
   – Ну, точно! Отнекивается – значит так и есть!
   – Вот зачем ты так?
   – Да не дрейфь! – по-дружески толкнул меня в плечо он. – Ты, как я посмотрю, в этом деле «зелёный».
   – Не совсем… – несуразно отрицал я, а эти жестокие, чёрствые люди обладали какой-то удивительной интуицией на тонкие материи, и беспощадно вывели меня на чистую воду.
   – Наверное, его охмурила одна из наших голу;бок, из соседнего притона, – подшучивал другой. – Подмигнула, пальчиком поманила, вот и попался в сети, а теперь ночей не спит. Жрицы любви – они такие… да…
   – Я не хожу по таким местам…
   – А зря! Ты моралист что ли, или неженка?
   – Ну чего ты прицепился?..
   – Ути-пути! Крис надул губки!
   Мне не хотелось продолжать этот разговор, и я, побыстрее допив кружку, собрался уходить.
   – Ладно-ладно, – остановил меня ИД и посадил обратно. – Мужики, хватит издеваться, надо помочь Крису!
   – А мы что? Мы – ничего! Пошутить уж нельзя, – развели руками остальные и обратились снова ко мне. – Ты вот зря так быстро допил. Давай, сходи и возьми себе ещё, а то разговор будет долгим, на сухую не зайдёт!
   Я так и сделал, и, вернувшись от бармена, на этот раз не выслушивая сплетен, придвинулся к столу ближе, приготовившись слушать, а про себя раздал им простые вымышленные имена, чтобы не запутаться: «Первый пират» и «Второй пират».
   – Так, запоминай, – начал ИД. – С женщинами надо, как с вражеским судном: увидел, возжелал – на абордаж! И чем быстрее и спонтаннее, тем лучше! Пока твоё предвосхищение в страх не переросло.
   – Это как?
   – Ну, вот стоит она, значит, такая вся неприступная и самоуверенная, как эрафийская каравелла на просторах океана, а ты такой, вроде мирно проплываешь мимо на маленьком баркасе, весь безобидный, и, вдруг, бросаешься в атаку! Внезапная высадка! Всю оборону перебили, командиров на рею и всё! Она твоя! – ИД очень активно жестикулировал и едва не сбил свою кружку. – Эффект неожиданности называется, ни одна баба не устоит! Вот те зуб!
   – А в жизни это как выглядит? – уточнил я, не желая, чтобы мне снова «садились на уши» и травили очередные пиратские байки, особенно, зная ИДа. – Как применить?
   – Ну, я же говорю! Ты что, не слушал? – недоумевал он. – Подходишь к ней – и взасос! Сложнее всего – решиться, но тут нет ничего особенного, главное перебороть себя!
   – Прям так сразу? – опешил я. – А если она на улице будет, да ещё и не одна?
   – Да хоть на похоронах или исповеди! – через глоток отвечал он. – Без церемоний! И делаешь вид, что ничего не произошло, как будто вы знакомы уже много лет или, вообще, состоите в браке.
   – Так она же может пощёчину влепить!
   – И влепит! И будет права! А ты вида не подавай и повтори!
   – Я так не могу… – и вопрошающе, взглянул на остальных пиратов. – Слишком дико, что ли…
   – Не слушай его, – подключился и пришёл мне на помощь Первый. – Такие выкрутасы только в борделе и проходят, и не имеют ничего общего с реальной жизнью.
   – А вот и имеют! – возмутился ИД.
   – Сходи, продемонстрируй! – осадил контратакой его Первый и тот поник. – Женщина штука хрупкая, она как хрусталь, она как тонкий стебель на ветру. К ней нельзя прикасаться, не вымыв рук и без её позволения. А вот позволение придётся, как раз, заслужить.
   – И каков план действий?
   – Ей нужно услужить и расположить к себе: постоянно одаривать её и прислуживать, пытаясь угодить, чтобы та почувствовала себя королевой. Женщины те ещё тираны, похлеще нас, мужиков, у них это в природе, в подсознании.
   – Что у них в подсознании?
   – Кровопийство! Подставляешь ей шею, она на неё садится, удобно устраивается, а ты тащишь её на своём же горбу, но в кусты. Но нужно вытерпеть – на то и расчёт! Не подмажешь – не поедешь! Только в процессе покатушек не вздумай даже беглого взгляда кинуть на другую, а такое желание у тебя, поверь, будет. Вся твоя работа пойдёт псу под хвост, а тебе даже ручку поцеловать не перепадёт! Единоличницы страшные! А кривое желание возникает как раз под самый занавес, когда ты уже устал, измотан и задаёшься вопросом: «А нахрена мне всё это нужно?» Тут держись, брат, контролируй себя и вспоминай мои советы. Если такая мысль тебя посетила – значит, финиш рядом, скоро прозвучат фанфары и она будет твоей. Бывают, конечно, исключения, но редко. Мы таких «динамо-машинами» называем.
   – Это как?
   – Ну, когда ты уже в предвкушении до кустов доносишь её, а она такая: «Стоп, моя остановочка! Извини, котик, но мы – друзья!» И ты такой стоишь весь взмыленный и не понимаешь: «Где я свернул не там? Может кусты жухловаты? Что я делаю не так?» Усёк?
   – Угу, – поддакивал я.
   – Поэтому у тебя, никогда нет денег на пойло? И ты, то и дело, просишь взаймы? – грозно осудил его Второй. – Подкаблучник и тряпка! В отдел доставки запишись, курьер! Всё растрачиваешь, да было бы на кого – на ш… жриц любви!
   – Не только! – жалобно и обиженно заскулил Первый, но на этом их спор и закончился.
   – Слушай меня, а не этих пустомелей, я знаю толк в соблазнении! – Второй придвинулся ко мне ближе, шаркнув стулом по полу. – Запоминай: любая красотка любит ушами. Ты должен припасти в свой арсенал с дюжину хороших шуток и историй. Не давай ей вставить ни слова, говори без умолку – пусть впитывает! А сам делай вид, что она тебе почти не интересна.
   – Клоуном бесплатно подработаешь! – вставил своё «фи» ИД. – Пока будешь паясничать или по сувенирным лавкам бегать, уведут твою милую!
Пираты продолжали спорить ещё долго теперь уже между собой, чей метод лучше, но в итоге, все сошлись на одном, что мне необходима практика.
   – В бордель не пойду! – отрезал я.
   – Да и не надо! Там другую практику проходят! Ха-ха-ха!
   – А вариантов у него раз и обчёлся: днём на работах, а ночью – здесь, – урезонил Первый. – Так что, парень, обдумывай наши советы, но вывод делай свой.
   – Ладно, пойду переваривать, а то скоро рассвет.
   – А, Крис! – окликнул меня Первый и продолжил, когда я вернулся к столу, но садиться не стал. – Последний совет на сегодня и пойдёшь: ты главное дело до конца доведи, понял? А метод завоевания, повторюсь, выбирай уж сам. Запомни: нет ничего хуже, чем получить отказ и остаться в подвешенном состоянии! Я говорю сейчас не про игривый флирт, где «нет» равно «да», а про реальный отказ! Нарваться на безответную любовь – ужаснее, чем напороться селезёнкой на шпагу! Ты будешь влюблён, но разбит, а её безразличие иссушит тебя изнутри, закручивая в узлы и выжимая последние капли, как из постиранного белья…
   – Из этого состояния не возвращаются… – добавил ИД.
   – Твоя жизнь больше никогда не станет прежней…
   – Можно с ума сойти…
   – И повеситься…
   Голова гудела от духоты, стоящей в кабаке, и хотелось поскорее лечь и забыться. Я не стал больше ничего отвечать, и ушёл, но в их словах, впервые за вечер, проскочил здравый смысл.

***

   Не скажу, что советы пиратов по соблазну были абсолютно бесполезными, но их мнения стоило «делить на десять» и, если и применять, то только дозированно и рассудительно. Я даже поменял к ним своё негативно-презрительное отношение, хотя ещё недавно считал их низшими созданиями, а ИДа личным врагом. Одним словом: «приехали», я завёл дружбу с пиратами и влюбился в их капитана. Скользкая дорожка…
   Вскоре всё начинало постепенно проворачиваться и укладываться в моей голове, и я даже начинал мечтать, как у нас с Сильвией будет красивый роман… но, в один прекрасный момент, Гретчин всё испортил. Как говорится, не было бы счастья, да несчастье помогло. Ужасные новости застигли меня по дороге из кабака с первыми лучами солнца. Посыльный из местных оглашал на всю округу, пробегая по улице:
– Ограбление! Ограбление! Воры взяли сундук капитана! Ограбление! Ограбление!…
Я рванул с места, чтобы поскорее вернуться, расталкивая недовольных, разбуженных зевак, выходивших на набережную.
   – …Весь наш провиант, и наполненный золотом ларец, – последнее, что я услышал, вбежав в помещение и застав хозяина с поднятыми руками окружённого вооружённой группой пиратов. Дверь в нашу клетку была вскрыта. – Есть ниточка, ведущая к разгадке того, кто это мог быть?
   – Один из горожан нашёл обрывок записки, в которой значится:
   «…с приветом из Крюллода…»

***

   «Узнаю почерк Гретчина, видел на копье», – подумал я, но пока промолчал.
   – Ты как раз вовремя! – на меня посыпались косые взгляды. – Встань рядом с остальными! Ждём капитана.
   Я так и думал, что старый плут, что-нибудь, да натворит. Счёт: два-два, по содеянному. Мало того, что он учинил побег и воровство, если верить посыльному, так, похоже, что своими соучастниками, он сделал моих солдат. Разозлённая Сильвия подоспела вскоре, и, по привычке, расхаживая взад и вперёд, накинулась на Хмурого:
   – Раз ты купил его – ты за него и в ответе!
   – Но…
   – Куда твои охранники смотрят?
   – Их оглушили…
   – Бездари! – она закатила глаз.
   – За своими бы следил! – парировал Хмурый. – Куда они смотрели?
   – Это мы выясним позже, сейчас вопросы задавать буду я! – видно было, как она сжимает кулаки и, того гляди, набросится на него, но собрав волю в кулак, остыла. – Твой работник? Ты нам его и приведёшь!
   – Оставьте его! – вступился я за старика, которому я был теперь благодарен. – Я знаю беглецов, как никто другой, и мне будет проще вычислить и разыскать их. Позвольте мне это сделать.
   – А не в заговоре ли ты с ними? – переключилась она на меня, чем поставила в тупик. – Дружки твои тиснули сундучок, а теперь дожидаются тебя. Уж больно рьяно ты вызвался…
   – Я не…
   – Далеко не уйдут, – продолжала она, а я стоял в полной растерянности. – Порт окружают засушливые степи!
   – Проверьте, на месте ли шхуна, которую недавно пригнали! – я продолжал стоять с поднятыми руками, чувствуя, как они затекают. – Если они что-то украли, то точно не захотят это нести на руках.
   – И что нам это даст? – недоверчиво спросила она, но кивнула одному пирату, чтобы тот проверил.
   – Шхуна на месте, капитан! – быстро вернулся тот.
   – Это была наша шхуна! – даже как-то с тоскливой ностальгией сказал я. – Обыщите её!
   – Мм… новые подробности? – её заинтересовало моё откровение. – Хорошо! Но ты пойдёшь с нами!
   После обыска, мы обнаружили, что на борту шхуны не оказалось лодки, которую мы прихватили с собой с острова аборигенов.
   – Что ж, это облегчит наши поиски, – Сильвия явно повеселела. – На этой хлипкой посудинке, они далеко не уплывут, и точно не справятся с окружающим течением, что уж говорить о выходе в открытый океан.
   – А куда уходит течение? – интересовался я.
   – Какой любопытный! В наш второй, торгово-перераспределительный порт, куда ты отправишься завтра, как и хотел, но под присмотром моих людей! Твои подопечные – глупцы! Их схватят ещё до того, как они успеют высадиться!
Вернуть украденное – дело чести для пирата, но я опять не понимал: она посылает меня, потому что так хочет избавиться от меня или я сам подкинул ей вдохновляющую мысль, с глаз долой, из сердца вон?
   – Не пойдёт! – перечил Хмурый. – Он мне нужен для работ!
   – Забираю его в счёт ущерба, который ты мне, по сути, учинил! – рявкнула она на него. – Следи лучше, чтобы остальные не разбежались!

***

   Мы сошлись на том, что я обязуюсь во всём теперь помогать пиратам, и подпишу их кодекс чести, а также буду хранить в тайне их дела и местоположение, на случай провала и случайного перехвата кем-нибудь из Нового Света. По сути – меня посвятили в пираты.
   – И часто на вас посылают рейды? – беспокоился я за себя.
   – Не переживай, пакт пока в силе, но, кто знает, что может взбрести в голову континентальному правлению.
   – Вы заключили пакт? – с неистовым возмущением спросил я.
   – А что тебя так задело?
   – Вы, то есть мы – вне закона! За наши головы на континентах объявляют выкупы!
   – Ты прям наивен, как младенец! Знаешь мудрость: хочешь вывести тараканов в доме – заведи муравьёв.
   – Не понимаю, каким боком она применима к нам?
   – А таким: королевствам просто необходимы враги, и они сами их себе создают и подпитывают, чтобы те выжили. Иначе, как будут оправданы те ненасытные поборы-налоги с населения и непомерные затраты на армии или прочие нужды.
   – То есть, пираты нужны королевствам?
   – Туговато до тебя доходит… конечно нужны! Причём, больше, чем ты себе это можешь представить! Мы удобная статья расходов. Война в чести всегда!
   – Так причём здесь муравьи?
   – Муравьи – меньшее из зол, и не такие противные, а тараканов выживают.
   – Ты хочешь сказать: как только у королевств закончатся враги, будь то соседи или иноземцы, им позарез потребуется новая угроза?
   – Как кислород утопающему, а мы идеально вписываемся под эту роль. Только мы враг не явный, мы – невидимая угроза. Мы маячим где-то далеко, за горизонтом, как воспоминания о страшном сне или ранка от занозы в ж…
   – Не продолжай…
   – И те, кто поумнее, извлекают для себя выгоду в партнёрстве с нами.
   – Кому это может быть выгодно?
   – Всем тем, кому надоело кормить начальников-трутней.
   – А отчитываются как?
   – Никак! Солдат сыт и спит – служба идёт! Граница, вроде, на замке; – спросу ноль! У трутней в кармане, на этот случай, всегда припрятан кинжал, или козырной туз в рукаве, называй как хочешь. Чем больше держава – тем меньше контроль!
   – Что подразумевается под кинжалом или тузом?
   – Недалеко от нашего второго порта, есть ещё несколько островов, маленьких и удобных, но, к сожалению, они находятся под контролем Эрафии. Они являются стратегической точкой, и на одном из них построен гарнизон. Через него к нам доходит часть контрабанды: оружие, пойло и прочие предметы радости, взамен на золото, нашу лояльность и ненападение. Что нам, что им – надоело воевать, вот мы и заключили пакт. Но трутни, не получив личной выгоды с этой сделки, а лишь только головную боль, пронюхали о нашем союзе и объявили, заочно, гарнизон тараканами. И теперь прикармливают муравьёв – нас, чтобы те пришли, покарали и прогнали тараканов.
   – Как это?
   – Нам заплатили, чтобы мы разбили гарнизон!
   – Трутни?
   – Ну конечно! На его восстановление потребуются, что?.. – она предоставила право ответа мне.
   – Золотые… – я звучно выдохнул и уставился в потолок.
   – Именно! Всё просто: формально гарнизон выполняет свои прямые функциональные обязанности и официального способа повлиять на него нету. Но муравьи вытеснят тараканов, а когда будет нечего жрать – уйдут сами, и на их место, в новый гарнизон, за казённые деньги, пришлют новую партию патриотов.
   – И так по замкнутому кругу…
   – В этот круг мы и направимся со всем флотом, как только сундук с авансом вернётся к законному владельцу!
   – Можно ознакомиться с документом?
   – С пактом?
   – Да.
   – И с какой целью?
   – На случай, если нас, всё же, перехватят, хочу знать его содержание.
   – Позже. Форма нехитрая, и, если что, её содержание тебя не спасёт, сдай хоть всех нас с потрохами. Все на виселицу полезем…
   Мгновение я размышлял и пришёл к выводу, что у меня просто нет выбора. Договор был таким: после того как я завершу поиски вора, меня избавят от каторги и окончательно примут к себе в ряды.
   – Мне не справиться с судном, пересекая океан в погоне, особенно руководя орками – они необучаемые! – пытался я увильнуть.
   – Кто сказал, что мы дадим тебе судно?
   – А как?!
   – С орками – правильно, но под конвоем, а не на судне, причём, они не заинтересованы в твоём провале.
   – Ладно, вытерплю. Когда планируется осада гарнизона?
   – Ну, со всеми сборами: не позднее чем через месяц, так что, не затягивай с возвращением сундука, наёмники не воюют в долг.
   – А если, всё же, вдруг нас перехватят, и я не вернусь?
   – Операцию нельзя отменить, пойми! Придётся экипировать рабов, а на это уйдёт, по меньшей мере, три месяца!
   – Долговато…
   – Ничего не поделаешь, стягивать отряды придётся со всех соседних островов.
   – Сомневаюсь в боеспособности подневольных…
   – А у них есть выбор? Им что воля, что неволя! Возьмём числом, а кто запротивится – пожалеет об этом.

***

   В этот вечер, я не пошёл в кабак – не хотел, но проходя мимо, стал свидетелем неприятного диалога внутри, за столиком возле двери:
   – А почему мы не можем захватить ещё и соседние острова? Гарнизон не многочисленный, в эту дыру только пенсионеров служить посылают.
   – Подключим Криса – он у нас артиллерист, как помнится.
   – Было сказано чётко: захватить только гарнизон! И оплата соответствовала заказу. Я пальцем не шевельну сверх сделанного, за бесплатно! – говорила капитанша.
   – Никто не будет! Только оплата испарилась!
   – Не нервируй меня!
   «Я верну сундук!» – подумал я, опасаясь за разоблачение Сильвии, и, дойдя до конца пристани, спустился к морю и сел у воды. Эта была единственная точка, открывающая вид на открытый океан. Здесь, на окраине, вдали от шума борделей и кабаков, меня посетила мысль, что уже утром, я направлюсь с карательным отрядом вслед за своим бывшим другом и подчинёнными, и должен буду вынужден выступить перед ними в качестве палача. Я помогаю пиратам! Я теперь сам пират! Кто бы мог подумать? Ко всему этому прибавлялась досада от озвученных планов Сильвии. Я получил свободу, которой не хотел, и теперь пытался смириться с собственными неоправданными ожиданиями.
   – Не спится? – внезапно окликнул меня женский голос, и я тут же понял – это она, это – Сильвия. Тогда, в кабаке, она продолжала притворяться, чтобы случайно не быть разоблачённой, а сейчас заговорила открыто, своим настоящим голосом. Повязки на глазу и перчаток на ней тоже не было.
   – Сильвия, как ты меня нашла? – я и не заметил, как она подкралась ко мне на расстояние двух шагов. Это был настоящий сюрприз для меня, и я протянул ей руку, приглашая сесть рядом.
   – Немного пошпионила: заметила, как ты подслушивал, – она присела, но руки не взяла. – Сюда никто не ходит, тем более, в такое время.
   – И ты?
   – Кроме меня, – она улыбнулась.
   – Остальные меня не видели?
   – Нет, не переживай…
   В эту ночь был почти штиль, и мы смотрели и слушали море, которое уходило куда-то в бесконечность и сливалось со звёздным небом. Отличное место, чтобы утонуть в неге и мечтах о чём-то хорошем.
   – Я рада, что ты теперь за нас.
   – Как я-то рад… – но развивать эту язвительную тему я совсем не хотел, и поэтому просто замолчал, уставившись вдаль.
   – Мнение вашего народа о том, что среди пиратов царит анархия, и нет субординации, является ошибочным, – нарушила она нашу идиллию. – Жизнь пиратов, да что уж, всей Регны, подчиняется определённым законам – пиратскому кодексу чести, требования которого мы выполняем неукоснительно, и ты тоже должен их знать. Каждый из моих моряков поставил свою подпись под соглашением, которое заключалось между всеми членами команды. Капитан, хоть и во главе, но тоже обязан придерживаться правил.
   – А зачем мне это? Вербуешь до конца? – припоминающим тоном спросил я. – Сундук-то не поважнее будет? Может, вы меня повесите по возвращению.
   – Тебя никто не тронет!
   – А вдруг я вообще не вернусь?
После этих слов она запнулась и нахмурилась.
   – Не вернёшься в срок и, считай, ты приговорил меня… сначала выдадут чёрную метку, как символ утраты доверия, а ещё через неделю зарежут, или повесят. Ты должен знать, на что подписался и с кем связался! Пригодится.
   – Надеюсь, что не пригодится! – упрямился я, но она как будто не слышала меня и продолжила.
   – Каждый из членов команды имеет равные права при принятии решений, равную долю добычи, и волен использовать эту долю так, как ему заблагорассудится, если только команда не испытывает голод или другие лишения, – она раскопала гальку и запустила её прыгать по водной глади. – Каждый член команды должен внести долю в общую добычу и потом имеет право участвовать в её дележе. Кто попытается утаить часть захваченного, будет высажен на необитаемом острове.
   – Вы с Гретчином, случайно, раньше не встречались?
   – Нет, а что?
   – Ну, вдруг, океан большой, да и напомнило кое-что…
   – Игра в карты или кости на деньги запрещена.
   – А мне предлагали, и, даже, зазывали! – тут я сам сделал вывод и озвучил его. – Проверяли?…
   – Скорее всего. Новенький воспринимается и используется, как лёгкая нажива. Ты молодец, что не поддался! – похвалила она меня впервые за много дней. – Огни и свечи на корабле должны быть погашены с заходом солнца. Если кто-либо захочет продолжить пить, то он должен делать это только на верхней палубе и не смыкая глаз.
   – Почти как в порту.
   – Схоже, но не совсем, – поправила она. – Сабли, шпаги и любое другое, остальное оружие должны содержаться в чистоте и полной готовности, кстати, держи!
Она протянула мне кортик.
   – Твой?
   – Мой личный всегда при мне! – она повернулась вполоборота и продемонстрировала пояс. – А этот трофейный. Каждый имеет право на собственную долю общей добычи, вот и достался. Оружие принадлежит тому, кто завладел им в бою и перераспределению не подлежит.
   – Спасибо, – я примерял, куда бы его прицепить.
   – Не вздумай! – предупредила она. – Только за пазуху! Тебе пока не разрешается иметь личного оружия.
   – Тогда зачем? – я нахмурился, прогоняя от себя мысль, что она хочет подставить меня. – Я не подниму руки на Гретчина или своих людей.
   – Если любой из команды будет уличён в воровстве или нечестной игре, он должен быть высажен на необитаемый остров только с личным оружием. Кстати, у любого пирата есть хотя бы один золотой зуб, на чёрный день, так сказать.
   – Находчиво… – я начинал привыкать к её особенности продолжать свой рассказ, несмотря на мои вопросы, она часто делала вид, что не слышит меня.
   – Твои друзья под эту категорию не подходят – не пираты, а кортик тебе исключительно для личной безопасности. Не забывай, что по прибытий в порт, в твоём ежедневном окружении будут одни джентльмены удачи, – видно было, что ей не нравятся мои расспросы и доводы, но приходилось разъяснять. – Тот, кто покинет судно во время боя, будет казнён или высажен на необитаемый остров. Также, если любой из команды проявит трусость, попытается утаить от других часть общей добычи или попытается убежать, команда должна высадить виновного на необитаемый остров с бутылкой пойла, бутылкой пресной воды и личным оружием.
   – И часто такое случается?
   – При мне, ни разу! – она похвалилась.
   – Крепко ты их держишь в узде!
   – Драки на корабле запрещены, дуэли на мечах или кулаках могут проходить только на суше.
   – А если вопрос чести?
   – Придётся потерпеть… и, кстати, как ты, наверное, заметил, пираты нашей касты не пользуются магией, из принципа.
   – Вот да, мне это не очень понятно…
   – Они не верят в невидимые, как они говорят, науки, только в крепкую сталь, только в практичность.
   – А как ты стала капитаном? Думаю, без магии здесь не обошлось.
   – Женщинам запрещено находиться на корабле. Любой, кто проведёт на корабль женщину, будет казнён, – проигнорировала она мой вопрос, пытаясь перевести тему. – Дисциплина и жажда наживы заменяют команде женщин на корабле! Если кто попытается завладеть женщиной без её согласия, тот будет приговорён к смерти.
   – Ты же сама женщина! Ты играешь в опасную игру и ходишь по лезвию! – неосторожно упрекнул я её, но, пожалев об этом, постарался поскорее всё исправить. – Прости…
   Та же самая пауза, как тогда в кабаке, заново повисла и омрачила разговор, она насупилась, а я проклинал себя за бестактность. Сколько мне ещё нужно уроков? Только сейчас я разглядел в ней непрекращающуюся внутреннюю борьбу: между хрупким, беззащитным цветком, пробивающимся изо всех сил наружу, и бронёй, которой она обросла, приспособляясь под обстоятельства и агрессию внешней среды. Нежность против грубости, спокойствие против буйства, безмятежность против неистовства. Эту борьбу я буквально почувствовал и пропустил через себя.
«Только не уходи! Только не сейчас!» – молился я про себя, и каким же облегчением было слышать её голос вновь:
   – Расскажи шутку, – перевела она тему.
   – Ладно, тааак… Вспомнить бы… – я растерялся, понимая, что совет второго пирата, про набор дежурных шуток, был очень уместен. – А, вот: стоит дендроид и костёр разводит, а к нему подходит эльф с острова Вори и спрашивает: «Тебе не холодно?».
   Она повернулась в мою сторону и приподняла одну бровь, а края губ, скорее загнулись вниз, чем вверх, как я и ожидал.
   – Так, подожди, вот ещё, – меня посетило самое неудобное чувство, граничащее со стыдом. – Циклопы всегда подмигивают, а не моргают.
   Тут её мимика поменялась на глазах, она сложила перед собой руки на коленях и уткнулась в них, чтобы спрятать заливающийся смех. Мне хотелось выдать ещё что-нибудь подобное, но от волнения мозги сковало. Отсмеявшись, она даже вытерла слезу под глазом и прилегла, опираясь на локоть. Я прилёг также и смотрел на неё.
   – А ты был женат раньше? – спросила она, стерев все эмоции с лица.
   – По факту – нет, – какой же это был конфуз для меня. – Я убежал…
   – Со свадьбы? – она начинала разочаровываться и даже приподнялась.
   – Шутка! Ещё до свадьбы убежал!
   – Что-о? – возмутилась она.
   – И это шутка! Сама же просила, – а я понял, что перегнул палку, и специально понизил тон, придавая драматичности сцене, возвращаясь на серьёзный лад. – Никого у меня не было… я не соврал в кабаке…
   Она успокоилась, и стала рисовать на песке что-то абстрактное указательным пальцем.
   – Мне показалось, что между нами что-то промелькнуло, – тщетно подбирал я слова. – Что-то волнительное…
   – Тогда? В кабаке? – она, то ли специально, то ли в шутку, я тогда не распознал, перечеркнула весь мой романтический настрой. – Ты прав! В каждом из нас плескалось по порции пойла из Нового Света!
   – Ну, да… – мне стало опять неудобно.
   – Снимай рубашку! – я чуть не поперхнулся от такого предложения от неё.
   – Так сразу?
   – Видишь, горизонт сливается в темноте? – она встала и указала куда-то вдаль. – Вон там.
   – Да, – я тоже поднялся, отряхиваясь.
   – Я называю это: искупаться в небе! Неповторимо! Раздевайся.
   – А ты?
   – Что? Ты зайдёшь в воду первым, но только не подглядывай, а я тебя догоню, и скажу, когда будет можно.
   – Тогда и ты не подглядывай.
   – Вот ещё! – пошутила она. – В смысле – хорошо, хорошо.
   Море было тёплым, как парное молоко, и я замлел, стоя по грудь в воде.
   – Можно? – я умылся и обтёр плечи.
   Я тонул в предвкушении и распаляющейся страсти, горело лицо и всё тело, заставляя сердце стучать чаще и пульсировать каждую клетку, доводя до исступления, а потом озноба – вот та малая часть всех эмоций, охватывающих меня тогда с головой. Казалось, что вот-вот и вокруг меня закипит вода.
   – Можно? – повторил я громче, думая, что она просто не расслышала, но, не получив ответа снова, переспросил в последний раз. – Можно?
   Обернувшись, я обнаружил, что берег был абсолютно пуст и на нём нет никого, за исключением моей одежды, сложенной в кучу.
   «Сбежала» – я совершенно не был раздосадован и не спешил выходить, решив поплавать в своё удовольствие. Завтрашний день обещался быть трудным. Нужно всё хорошенько обдумать.

***

4. «Спешка и ожидание»
 
   «Спроси меня, на чьей я стороне, и я искренне отвечу: «На стороне того, кто отвезёт меня домой». И, как только я узнал про сторожевой пост эрафийцев, я понял: вот оно спасение! Я предам своих верных «друзей» пиратов и предупрежу людей из эрафийского поста. Жаль, поздно я узнал, что именно сторожевой пост будет следующей мишенью пиратов».

***

   Сборы и проводы были недолгими: рассвет, два орка¬-конвоира на лошадях, замотанные с ног до головы в лоскуты-одежды, и я, в своих лохмотьях, с кинжалом и сумой за пазухой.
   – Я что, пешком пойду? – меня возмутило отсутствие третьей лошади.
   – Болшэ лошадь нэт! – эти гады заговорчески переглянулись, а потом один из них свистнул, и из стойла вывели осла. – Если нэ нравица, иды пешок.
   – Хорошо… – я кое-как вскарабкался на животное, которое, то и дело, крутилось на месте, блеяло и всячески сопротивлялось тому, чтобы его оседлали. – Я вам припомню…
   – Што?..
   – Ничего-ничего, – говорю, – какой непокорный!

***

   В это утро мне было суждено лицезреть единственный пеший вход и, собственно, выход из этого пиратского порта, о котором знали только избранные местные. Я ехал внутри цепочки: орк впереди – ведущий, и орк сзади – замыкающий, и, по всей видимости, заодно и прикрывающий. Мы проехали по мостовой и очутились в конце причала, да, как раз возле того места, где я буквально намедни купался и встречался с Сильвией. Только с появлением солнца на небе, можно было разглядеть узенькую, витиеватую тропинку, берущую своё начало слева от моего пляжа и уходящую вверх по склону, аккуратно огибая холм. Судя по её нечётким очертаниям, ходили по ней крайне редко, и заметить её ночью было просто невозможно, хотя я находился от неё почти в двух шагах. Поднимались медленно и нудно, и вот, наконец, достигнув самой высокой точки, я понял смысл столь несуразной экипировки орков: впереди нас ждал долгий поход по засушливым равнинам, под палящим солнцепёком.
   «Какие же вы мрази! Форменные твари! – проклинал я про себя орков. – Трудно было сказать? Теперь я буду вынужден испытать ещё раз пытку жарой и, наверняка сгорю до мяса! Как же я вас ненавижу!»
   Благо осёл был обвешан под завязку тюками с провизией и водой.
   «Денёк, другой, так и быть перетерплю, – думал я. – А потом накину мешок на себя, не впервой…»
   Почти сутки мы плелись по растрескавшемуся от засухи подобию дороги, изредка встречая на своём пути одинокие, умершие и скрюченные деревья. Справа бескрайний океан, слева – пустыня. Не сказать, что я неженка и, к тому же, за время работ в порту, я приобрёл, пусть не самый ровный, а хоть какой-никакой загар, но после нынешнего дневного перехода, к закату, мои руки по локоть превратились в две пульсирующие, красные сардельки. На ночлег не останавливались целую неделю, спали и ели в сёдлах, отчего я неимоверно затёк и уже был готов идти пешком, лишь бы размяться. Под конец седьмого дня, всё моё накопленное недовольство было приправлено холодными ночными ветрами, которые стали подниматься с наступлением темноты, из-за чего я не мог теперь уснуть. Удивительная широта: днём – печёт как в котлах Эофола (хотя, я сам, там ни разу не был… так рассказывали), а ночью холоднее, чем в Бракаде (хотя, и в ней мне побывать пока не доводилось), и это всего в неделе езды, от места, где я мог спокойно купаться ночью в море.
   Обнимая себя за плечи, я старался кое-как согреться, но это не помогало, а зубы стучали уже так, что это услышали орки, отчего им стало очень весело. В такие минуты нервного и телесного напряжения, не остаётся ничего, кроме как остаться один на один со своими мыслями и бороться с ними. Гнев, скажу я вам, отличный катализатор для мозга. Внутреннее желание всё прекратить и закончить свою миссию прямо здесь и сейчас, перекрывается надеждой, стремлением к мечте и, что уж душой кривить, любовью к Сильвии. Озлобленный и уставший я поймал себя на мысли, что очень хочу домой, к которой потом присоединились назойливые, самокритичные вопросы: «Что ты делаешь? Куда ты идёшь и зачем? Какова твоя цель? На чьей ты стороне?» Ответа нет! Сейчас я был путником, идущим по дороге, которой не было суждено встретиться с горизонтом, дороге без конца. Мне ничего не стоило напасть на одного из орков, и, схлопотав секирой по загривку от второго, отдать концы и остаться тут навсегда, удобряя своим бренным телом ничтожно-маленький клочок этой бесплодной земли. Или, дойдя до второго порта под конвоем врагов, бездушно расправиться со своими, теперь уже бывшими подчинёнными и Гретчином, и тем самым подтвердить своё членство в клубе пиратов, поставив тем самым кровавую подпись в договоре с разбойниками. И всё это из-за горсти монет, что покинули пиратский порт с сундуком ныне моей возлюбленной, к которой мне суждено было вернуться как герою? Ну, уж нет! Что бы ни сделали мои солдаты и Гретчин, а в нынешнем положении они мои друзья, с которыми я прошёл все скитания и страдания бок о бок, делил пищу и ночлег, оружие и одежду. Уж кто-кто, а вот они никак не заслуживают смерти, тем более от моей руки, в которую, моя милая умело вложила кинжал. Но стоило мне отбросить часть сомнений в голове, как в неё полезли новые: «Что делать с сердцем? Ему, ведь, как известно, не прикажешь. Бросишь её одну в этом змеином гнезде, продолжать притворяться, на произвол судьбы и будешь упиваться пойлом, пока не забудешь? Сможешь? А ведь она тебе открылась!» Не знаю! Отстаньте от меня все и оставьте! Меня уже тошнит от всех этих бесконечных путешествий, приключений и передряг, я больше так не могу…
   На счастье начинался рассвет, который принёс с собой теплый ветер, и я потихоньку стал приходить в себя.
   – Туда, – орк, ехавший в авангарде, указал на зелёную точку на кромке горизонта. – Там привал.
   Что это за место? Я пока не знал, но уже с нетерпением дожидался возможности наконец слезть с осла и как следует выспаться.
   Целью нашего первого недельного перехода оказался оазис, где мы разбили маленький лагерь, пополнили запасы воды и дали ездовым отдохнуть. Необъяснимым образом, тут, прямо из-под земли бил пресный ключ и образовывал маленькое, прозрачное озерцо, вокруг которого расцвела жизнь в виде пальм и растительности.
– Завтра ыдти с рассвэт, – сообщил мне один из конвоиров ближе к закату, а сам подсел ближе к разведённому костру. – Лажысь, спы.
   Спорить я не собирался, и, укутавшись в пустой мешок из-под провизии, как и хотел, отвернулся от них на другой бок. Но в тот вечер мне опять никак не давали уснуть гложущие чувства, вызванные размышлениями прошлой ночью. Сейчас я отчётливо понимал, что хочу сбежать, любой ценой, любым способом и эрафийский гарнизон был отличным вариантом убежища, но душу сверлила ситуация с Сильвией. Проворочавшись полночи, я стал вынашивать преступный замысел, о побеге отсюда, и скорейшем возвращении домой. Чёткий план не обрисовался у меня в голове, но сама мысль успокоила, и я заснул только под утро.

***

   – Вставай! – словно гром среди ясного неба, надо мной прогремел орк.
   Я совершенно не выспался и долго раскачивался. Старательно умываясь и попивая из источника, я пытался прогнать резь в глазах, но она не проходила, хотя чувствовал я себя всё равно воодушевлённым.
   Ещё через день пути, пустынный пейзаж закончился, и мы заехали в просеку. Во время путешествия через лес, одна наша лошадь споткнулась о небольшой деревянный выступ, углами смахивающий на гроб. «Не хватало только мертвеца ещё найти».
   – Сыды спакойно! – приказали мне Орки, а сами, на цыпочках подошли к ящику, который вытащили на траву меж деревьев. Для гроба он оказался в десять раз меньше, что стало исключающим фактором встречи с трупом. Мы открыли его – и вот сюрприз – шесть бутылок с длинным горлышком из Нового Света.
   – Щедро, – оценил я.
   Орки не меньшие лентяи и пьяницы, чем любой, даже самый прожженный жизнью пират. Они не смогли справиться с искушением, отведать содержимого потерянного кем-то тайника и, устроив скорый привал, распили его на месте. Они даже предлагали мне хлебнуть (какая щедрость!), но я отказался, что, несомненного, обрадовало их. Это был шанс, который нельзя было упускать! Чем больше им достанется, тем сильнее они опьянеют, останется дождаться, пока они уснут.
Долго мне ждать не пришлось, и, уже спустя считанные мгновения, двое орков, ведущих меня под конвоем, сопели как младенцы, улёгшись рядом. Действовал я решительно и молниеносно: отвязав первую лошадь орка, я с размаху высек её по бедру первым попавшимся прутом, найденным под ногами, чтобы та поскорей убежала прочь. На второй я собирался удрать, понимая, что двоим нетрезвым крюллодцам на осле не поспеть за мной ни за что, но стоило мне сделать к ней пару шагов, как она взвилась на дыбы, и едва не врезала мне копытом по лицу. Только отпрянув от неё, я понял, какую ошибку совершил второпях: я надвигался на неё с прутом, который не выбросил, и она это заметила. Теперь лошадь боялась меня и не подпускала ни с одной стороны, а её нервное ржание заставило орков бухтеть и ворочаться. По спине пробежал озноб, и меня окатило холодным потом, как из ведра водой. Ещё доля промедления и всё бы могло закончиться для меня крайне не благополучно. А тем временем один из орков уже оторвал торс от земли и судорожно мотал головой, пытаясь прийти в себя, пока второй ещё пока только недовольно стонал. Расстояние, разделяющее меня и его, примерно десять шагов, и я решился на отчаянный поступок. Перейдя на бег в его сторону, за первые пять шагов я достал подаренный Сильвией кинжал из-за пазухи, в следующие три обнажил его, а за последние два успел перехватить поудобнее и прицелиться. Полоска заточенного металла туго вонзилась в шею орка, и меня обдало струёй пузырящейся, зелёной крови. Рывком освободив кинжал, я собирался повторить своё возмездие, свою кару на втором, но скворчащий, перемешивающийся с пузырящимся, утробный звук из шеи умирающего орка, буквально отрезвил второго, и он резко обернулся на меня. Похоже, он отлично знал этот звук – звук смерти. В его глазах одновременно слились страх и презрение ко мне, и он успел перехватить моё запястье, когда я уже занёс над ним оружие, и был готов обрушиться сверху. Орк был явно сильнее меня и, если бы не пойло, мне бы его не победить. В ответном ходе я вцепился в кинжал двумя руками и попытался продавить весом, но орк оказался проворным и ухватил меня за шею другой рукой, начиная душить. Его ногти впивались мне в кожу и, протыкая, раздирали и расцарапывали её до крови. Натужно кряхтя, мы боролись не на жизнь, а насмерть, и лишь моё боковое зрение подсказало мне выход: подле нас валялись камни. Повернуть ситуацию в свою сторону, я смог, лишь отцепившись левой рукой от руки с кинжалом, и, нащупав камень, ударил им в бровь, лежащего подо мной орка. Тот вскричал от боли, ослаб и, разжав руку у меня на шее, поддался, позволяя мне, тем самым, выиграть схватку.
   Боюсь, мне уже никогда не забыть этот норовистый тон, издаваемый умирающими, пусть даже орками, которых я и ненавидел. Закашлявшись, я повалился на бок и скрючился, выпуская из рук кинжал. Едва полежав, я провалился в сон от переутомления, стресса и нервного перенапряжения.

***

   Очнувшись только к вечеру в той же позе, я собрал волю в кулак, переборол всплывающий осадок от вчерашнего, и, опасаясь разоблачения, оттащил тела поглубже в лес, где похоронил орков. Предварительно я снял с них все лохмотья, срезал окровавленные края и переоделся, чтобы походить на них, а заодно и на своего.
   Не так я себе представлял первый шаг на пути домой, но ничего поделать уже было нельзя: безобидный побег превратился в кровавую расправу. Сейчас я проклинал и благодарил Сильвию одновременно, за её подарок, благодаря которому всё и произошло. «Не будь его у меня с собой и ничего бы не произошло – я попросту струсил бы, – рассуждал я, – а с другой стороны, кинжал подарил мне свободу». Одно было ясно, как ясный день – обратная дорога в порт мне сейчас закрыта. Мне безумно захотелось напиться, чтобы прогнать надоедливые доводы с хандрой, и я даже на миг пожалел, что вчера отказался от предложенного глотка.
   Кое-как я смог отвязать вторую лошадь от дерева, хоть она и брыкалась, и прогнать её по направлению к оазису, к которому, кстати, убежала вчера и первая лошадь. Надеюсь, что им хватит чутья вернуться по старым следам и отыскать воду, а уж еды там для них навалом. И, не так уж плохо осознавать, что тебя могут дожидаться две лошади на безлюдном островке жизни. А вот осёл уходить никак не хотел, плетётся за мной, и хоть что ты с ним делай. Я на него и замахивался и орал – без толку, привязался ко мне, как к родному. Но потом я и сам передумал – мне же это даже на руку, всё лучше, чем пешком топать неизвестно, сколько и куда, да и поклажу не на себе нести.
   Я подобрал и ополоснул бутылки из-под Нового Света, выпитые орками. В каждую я затолкал по куску тонкой ткани, на которых написал послания, и начал засеивать океан бутылками с сообщениями о себе, надеясь, что одна из них могла бы достичь острова с гарнизоном раньше меня, или, ещё лучше, любого из континентов, и ко мне было бы послано спасательное судно. Сильвия ведь тогда упомянула, что оборотное течение уходит как раз в сторону их второго порта.
   В надежде, что нашедший не сможет разобрать мой шифр, но поймёт замысел, я отправил первое послание: «Неопытная, отправленная игрушка. Небо улыбалось над нами, но пути не показывало. Сэр Кристиан, Энрот». Проехав ещё день, отправил второе, банальное: «S.O.S.», и все последующие с идентичными аббревиатурами. Одно упоминание моего имени в записке, должно было заставить нашедшего бить тревогу, ну, или как минимум, навело бы на мысль, что неспроста герой отправляет записки.
В конце пути через просеку, который мы преодолели за день, мы, с моим упрямым, но верным спутником, наткнулись на лиман. Нас окружали всевозможные заливы: мелкие и глубокие, высохшие солевые поля, а местами полноводные бухты, в которых обитали бакланы, и, раскачиваясь на лёгких волнах, с презрением наблюдали за случайными гостями. Куда ехать я не знал, а дорог и ответвлений с них на выбор было с лихвой, но ослик упорно не сворачивал никуда с определённой тропинки, и я решил довериться ему. В конце концов, он то, всю жизнь жил у пиратов и, возможно, уже ходил по этим местам. Только куда он меня привезёт и откуда знает, куда мне нужно, одному ему и известно.
   Пока я путешествовал по перешейку, служащему переправой с одного полуострова на другой, я отдыхал, дышал солёным воздухом, упорядочивая все свои мысли и стратегические замыслы, так, словно уже подошёл к завершению своей миссии. Также этот путь дал моему телу шанс излечиться от всех тех ссадин и ушибов, которые я приобрёл во время предыдущих работ на каторге, позавчерашней схватки, не говоря уже о головной боли, которую я приобретал каждый раз, когда уговаривал лишние пару кружек пойла из Нового Света в порту. Помню, как каждое утро вся моя жизнь проносилась перед глазами, и мне было тяжко, поэтому хватит! Нужно считать дни (а их прошло уже десять) – а у меня всего месяц до расчётного срока, после которого наступит точка невозврата, голова должна быть светлой и трезвой, надо спешить. И я поклялся больше никогда не повторять такого безответственного и беспорядочного пьянства.
   За оставшиеся полдня, мы пересекли лиман и подобрались вплотную к другому полуострову, на котором была достаточно густая лесная растительность. Съезжая с тропинки, меня ослепил солнечный блик, отброшенный каким-то предметом из воды. Я слез с осла и велел ему стоять (удивительно, но послушался), а сам поспешно спустился к воде, где обнаружил удручающее для себя зрелище. Застряв в прибрежном водовороте, и изредка ударяясь друг о друга горлышками, в воде вальсировали отправленные мной вчера две бутылки с записками. Я поймал их, и, открыв, убедился, что это были именно мои бутылки с собственным посланием. «Проклятое течение! – злился я. – Нигде от него покоя нет!» И, заново закупорив пробки, с силой выбросил стекляшки, как можно дальше от берега, в надежде, что их, на этот раз, унесёт в открытый океан.

***

   В глубине полуострова начали появляться редкие постройки. Я выпустил протяжный вздох, прикусил нижнюю губу и бессмысленно взглянул на пути, которые лежали передо мной. Пойти ли на лесопилку, или что это, которая виднеется прямо по курсу, или же свернуть на другую дорогу, от греха? Одет я был, как орк из соседнего порта, но местных обычаев не знал. Мою хлипкую конспирацию могли раскрыть в любой момент. Я знал, нет, я был абсолютно уверен, что где-то там, дальше, обязательно найдётся кабак, не будь он пиратским островом. «Пышно пенящиеся напитки были бы сейчас очень кстати, но не для меня! – твёрдо решил я. – А вот кое-кто, очень нужные и хорошо знакомые личности, могут быть завсегдатыми обитателями той обители, и они то уж наверняка давно прознали тут всё про всё: где порт, а где гарнизон».

***

   На разветвлении дорог стоит семья обворованных крестьян, и их разбитая повозка запряжена одноглазой, хромой лошадью. Я, из вежливости и ради выяснения хоть кое-какой информации, предложил им помощь, но пухлый, плешивый мужчина был слишком увлечён удерживанием четверых своих неуправляемых детей, чтобы что-либо отвечать мне. А его не очень трезвая, и раскрасневшаяся на воздухе жена начала соблазняющее мне подмигивать. Я бы и рад воспользоваться ситуацией, чтобы разузнать, где она успела хапнуть кружечку-другую, но, понимая, в какого рода конфликт с её мужем это может перерасти, моё лицо залилось краской стыда. Устремляясь прочь, столь быстро, насколько это только возможно, я также недоумевал от увиденного, и задумался по поводу происходящих событий на этом острове: «Откуда тут крестьяне? На тот ли остров я попал и пиратский ли он вообще? Какого размера тогда этот остров? И далеко ли от него до материка? Какого, опять же, материка? В какой стороне гарнизон?»…

***

   На следующей развилке я остановил первого попавшегося прохожего, который прогуливался, как ни в чём не бывало, и спросил у него, как дойти до порта, а лучше до кабака и вообще, имеется ли на острове таковой? Он показался мне удивительно знакомым, но я никак не мог вспомнить, где же мы встречались с ним прежде. Прохожий глядел на меня словно на живого мертвеца и прогаркал в обвинительном тоне:
   – Так тебе хватило смелости вернуться назад, после того как ты улизнул?
   Я указал на себя пальцем как на невинного, и с изумлением переспросил:
   –Я?..
   – Ну не я же!
   Он заходил взад и вперёд, и выражение лица у него было очень угрожающее. Неожиданно он обхватил меня обеими руками и закричал:
   – Как же я мог сразу не узнать своего старого друга? Я просто не узнал тебя из-за того, что ты повзрослел. Неужели ты не помнишь меня?
   Я не понимал кто или что это за создание, стоящее передо мной, однако ж, решил играть роль его друга, спорить сейчас было не с руки.
   – Как насчёт, выпить? Гульнём, как в старые? Да успокойся, я угощаю! – и он подхватил моего осла под вожжи и повёл за собой, на что тот даже не сопротивлялся.
   Как же я обрадовался, думая, что удача сама летит мне навстречу, и, самозабвенно поддавшись на искушение, одобрительно кивнул в ответ и безвольно поплёлся рядом. Всю дорогу, пока мы шли до места возлияний, мой новый приятель, который, как выяснилось, хорошо мне в прошлом знакомый, неугомонно болтал, не давая вставить ни слова. А я, развесив уши, разомлел и шёл, как загипнотизированный слон за дудочкой. На половине пути я уже даже не понимал и не вслушивался в смысл того, что мне вещал мой спутник, и, погрузившись мыслями в негу, я лишь улавливал обрывки фраз, а его лепет превратился в серый шум.
   – Дошли, – этой фразой была прервана моя задумчивость, и я вновь спустился с небес на землю, даже не заметив и не рассчитав, сколько мы шли. – Заходи и устраивайся, а я пока привяжу.
   Я безмолвно подчинился и поднялся по обветшавшим деревянным ступеням заведения, к которому мы подъехали, с виду больше напоминающее загон или сарай, чем кабак или таверну, и распахнул перед собой две дырявые ставни, висящие на честном слове, служившие подобием дверей. Внутри, как в любой питейной днём, ничего примечательного и нового: столы по углам, кислый запах, стойка с трактирщиком и полторы калеки посетителей.
   – Дайте кружку моему другу! Да наполните её поскорее пойлом из Нового Света! – прокричал за моей спиной подоспевший новый друг.
   Я, по портовому обыкновению, пристроился на высокий барный стул подле стойки, показал бармену значок П.О., убрал, и сложил перед собой руки в ожидании. Мой новый друг повторил за мной, выкатил на стол несколько монет, а после, осмотревшись по сторонам, словно в поисках кого-то или чего-то, аккуратно нагнулся ко мне и, показывая отогнутым большим пальцем руки куда-то в тёмный угол, вкрадчиво уточнил:
   – Мне надо отойти, я быстро.
   Передо мной выставили две кружки с уже знакомым, игристым напитком, и я, пододвинув одну из них к себе ближе, сделал пару глотков. Тёплым, пойло оказалось ещё более мерзким на вкус, но чего я хотел? Мы в лесу, а поблизости, ни то, что источника, даже и колодца не наблюдалось. Откуда тут взяться холодной проточной воде в этой дыре?
   Я с отвращением почти уже допил свою порцию до дна, а возвращения моего спутника что-то не намечалось. «Ладно, с кем не бывает, может живот прихватило? – подумал я. – Закажу ещё и схожу, проведаю, мало ли, помощь нужна».
   – Дайка мне ещё, – попросил я на стойке. – И, дружище, подскажи, где у вас тут туалет?
   Но в ответ, не оборачиваясь, бармен лишь расхохотался в голос, продолжая заниматься своими делами.
   – Что смешного? – недоумевал я.
   Тот взял чистую кружку, налил в неё какой-то новый напиток – не пойло («Вот это сервис, – подумал я удивлённо. – Можно было бы и в мою налить, я ж не брезгливый, да ещё и чего-то новенькое») и, обернувшись, чокнулся ею со мной по моей пустой кружке (оказалось, что это он налил себе), съязвил:
   – Может, тебе ещё тут поставить ванну пенную, да эльфийку рыжую? А хочешь ещё выпить, новенький – плати.
   – Да, без проблем, – оскорбился я, и уверенно полез за сумой, чтобы отсчитать положенное, но, спустя мгновение, и, не обнаружив таковой, замер от растерянности. Благо, кинжал и метка были на месте.
   Соскочив со стула и оглядевшись, я в действительности не обнаружил никакой дополнительной двери внутри помещения, которая могла бы вести в уборную, и выбежал на улицу. Но, ни осла, ни моего нового друга, естественно, не было близко и в помине, а мне оставалось только вертеть головой по сторонам и хлопать глазами. Пытаясь хоть что-то выяснить, я бегом вернулся к стойке и стал громко выкрикивать расспросы, адресуя их бармену:
   – Кто это был со мной? Отвечай! Ты его знаешь?
   – Понятия не имею, – безразлично отвечал тот. – Как и тебя, в первый раз вижу! А в чём дело?
   – Ты спрашиваешь: в чём дело? – расходился я и стукнул кулаком по столу. – Меня ограбили!
   – Эй, полегче, – недовольство бармена росло на глазах, впрочем, как и моё. – У нас тут буйных не любят, разговаривай спокойно.
   Я стоял на месте, опрокинул голову и уставился в потолок, не зная, куда себя деть, и ругался на собственную беспечность, как внезапно, кто-то, сильно испугав меня, дотронулся до моего плеча, отчего я аж подпрыгнул и оглянулся. За моей спиной, сильно шатаясь и пытаясь удержаться на ногах, стоял сильно пьяный джентльмен, источая невероятный шлейф перегара. На пирата он не был похож, а скорее на крестьянина, но сейчас я не верил, ни во что. Он не меньше перепугался, видя мою реакцию и едва не упав, отшатнулся и спросил, указав пальцем на стойку:
   – Парень… ты это… допивать будешь? – он косился на налитую кружку, предназначенную моему, теперь уже бывшему, другу. – А то… пропадёт… жалко…
   – Да забирай! – махнул я рукой и направился к выходу, понимая, что справедливости мне здесь не найти.
   Самое обидное, что вор утащил не только мою суму, но и угнал осла. Теперь я был лишён не только денег, но и средства передвижения. Я, кажется, догадываюсь, как произошла кража: в момент крепких объятий и моей растерянности – в этот момент, а потом он просто заговаривал мне зубы и пудрил мозги. Понятно, почему кинжал и метку мне оставил – чтобы я сразу ничего не заподозрил. «Спасибо, что хоть за выпивку заплатил, – саркастично подумал я. – Моими же деньгами! Небывалая щедрость!»
   Напившийся бесплатным пойлом, дурак, выпросивший его у меня, вывалился из кабака и обратился ко мне, думающему куда пойти, ещё более невнятным, захлёбывающимся голосом. Пытаясь не засмеяться, и, видя как ему прихорошело, я вслушивался в слова:
   – Хотя вино и хорошо заходит, выходит оно также хорошо… вых… ннн… Благословение мое остаётся в кабаке…
   Он сделал паузу, громко рыгнул и продолжил нести какую-то чушь:
   – Дыни, дыни покрути, но смотри не оторви, – и, икнув, артистично изобразив смущение со стеснением, широко вытаращил глаза и поднёс палец к губам. – Шшш…
   После подмигнул мне, отвернулся и помочился себе на ботинки, громко выпустив газы. Я был просто в «восторге» от такого представления, ничего более безкультурного доселе не видя в жизни. Даже пираты себе такого не позволяли, и уже собираясь уходить, он меня окликнул:
   – Не те ты, парень, пьёшь напитки… – и, дождавшись моего внимания вполоборота, продолжил, причём под мотив какой-то песни. – Не той доро;гой ты идёшь… а с этой кислой гадости, я бзджю, простите, прям как орк!
   – Спасибо за уточнение, конечно, но что за бред ты несёшь? – выслушивать речи сумасшедшего мне сейчас никак не хотелось, но интерес не давал мне покоя, а он, с невероятной прытью, взбодрился и, изобразив озабоченность с таинственностью, на цыпочках подбежал ко мне и завертел глазами.
   – А может бред, а может, нет… дед, сколько тебе лет?
   – Прощай… – мне надоело, и я хотел поскорее уйти прочь, но безумец никак не отставал, и, не дожидаясь, пока я скроюсь в чаще, снова выкрикнул:
   – С такой бородой незамеченным не останешься, да и ножечек заметно!
Взглянув себе на рубаху, я лично убедился, что даже через лохмотья, силуэт моего оружия, действительно хорошо виден и привлекает внимание, а последний раз я брился перед покупкой меня Хмурым. Тут я понял, что мне от незнакомца так просто не отделаться, не просто же так он ко мне пристал, и я решительно вернулся, нависая над его щуплым силуэтом:
   – Что тебе нужно? Чего пристал?
   Он с детской эмоциональностью изобразил испуг и выставил ладошки вперёд, как бы защищаясь от меня:
   – Прогуляться… в места, где пьют не эту гадость, а пьют креплёное, портовое вино!
   – «Дорогу покажешь?» – подыграл я ему, изобразив орковский акцент, и поймал себя на мысли, что я повторно, наивно доверяюсь первому встречному.
   – Покажу! – он энергично встрепенулся, и глаза его загорелись. – За мной!
   – А далеко? – я старался идти поодаль от него, боясь нового ограбления, и, на всякий случай, поправив, сунул кинжал поглубже.
   – Не дальше, чем соседний остров…
   – А поточнее?
   – Сначала я тебя побрею… уж больно выделяется физиономия твоя…
   «Отлично, – с не покидающим меня саркастичным настроем подумал я. – Я, как бы, и сам могу – руки то пока на месте, да и с чего ты взял, что я доверю тебе махать бритвой у себя возле горла?» – но решил продолжить диалог:
   – А после?
   – Направимся в кабак, что в городе… найдёшь там развлечений по себе. Я угощу… Тебе же, вроде как нечем сейчас платить?
   «Откуда такая баснословная щедрость? Всего за одну кружку тёплого пойла, ты готов вести меня на край света и поить за свой счёт?»
   Складывалось впечатление, что население острова, на который я попал, вообще не подконтрольно Регне, и каждый второй здесь, если не первый, был залихватским жуликом, норовившим нагреться на чужом горе, или безумцем.

***

   К вечеру того же дня мы достигли города: это был тоже порт, только больше, но в разы теснее, с виду напоминая огромный рынок или базар. Его, также мощёные, узкие улицы были сплошь заставлены телегами, забитыми доверху всевозможными товарами, примыкая прям к жилым зданиям: от специй, до тряпок, безделушки и настоящие украшения, сухофрукты, соления и дикие животные в клетках. Вот только не продавалось оружие, артефакты и выпивка, видимо, для этой категории товаров были выделены соответствующие, отдельно стоящие заведения; а между улиц и рядов без конца кто-то шнырял: от торговцев, до попрошаек. У пристани стояли исключительно грузовые шлюпки и плоты, оборудованные для перевозок, а торговые, тяжёлые баркасы, кажется, прибывшие сюда со всего света, стояли на якорях в море и к берегу не подходили. Фонари, с наступлением темноты не гасили. Стало понятно, что это такое – торгово-перераспределительный док – гигантский муравейник, где работа и обмены ценностями кипят не переставая, с утра и до утра, и выглядело это со стороны вполне официально. Проплывай я мимо хоть целым флотом под флагом самого Энрота, в жизни бы не догадался о проворачиваемых здесь махинациях, а на берегу ни одна собака бы не подала виду, что что-то не так. Самым приятным для меня был тот факт, что в этом порту практически отсутствовали чужестранцы, в основном люди. Протекция Эрафии, как никак. Только, как за всем этим присматривала Регна, и как в таком хаосе мне кого-то разыскать? Оставалось загадкой.
   – Не отставай, – мой провожающий нырнул в узкую улочку, прошёл её до середины и, согнувшись пополам, полез в тёмную, низкую арку в стене.
   Скажи он мне: «Лезь вперёд», так я тут же бы развернулся. Может, внутри ловушка? Не знаю. Но, почему то, я решил последовать его примеру.
   Мы спрыгнули друг за другом в какое-то подсобное помещение, где, по всей видимости, обитал мой проводник. Засады тут не было, по крайней мере, на первый взгляд, и я успокоился.
   – Что за катакомбы?
   – Но-но! Мой рабочий кабинет, – осведомил меня хозяин сего помещения, порядком отрезвевший за время пути, и зажёг несколько свечей. – Не устал? А то можем переночевать…
   – Я в норме, – отвечая, я понимал, что по вечерам, в кабаке гораздо больше посетителей и шанс встречи Гретчина, или кого-нибудь из моих подчинённых, возрастал. Да и не было у меня этой ночи! Счёт продолжал идти на дни, но уже поджимал. Утром наступит одиннадцатый день. – В городе можно достать лошадь?
   – Хоть бегемота, если есть чем платить… можешь, кстати, кинжал заложить… мне, например…
   – Я подумаю, а до гарнизона далеко? – с осторожностью прощупывал я.
   – Не слышал ни о каком гарнизоне… – он что-то торопливо искал. – Эрафийском, может?
   – Намёк понял, – ответил я, уже осознавая, что без денег мне в этом порту никто ничего не расскажет.
   – Вот оно! – торжественно объявил он, демонстрируя мне зеркало. – Садись на стул… и клинок доставай…
   – Зачем? – удивлённо негодовал я.
   – Брить то тебя чем-то надо, – он смущёно пожал плечами, с выражение лица, будто такое заявление с его стороны, является само собой разумеющимся, а я, мол, такой подозрительный глупец. – А ты думал у меня тут салон красоты? Или ателье?
   – Давай-ка я лучше сам… – я немного смутился и не хотел обижать его гостеприимство своими подозрениями.
   – Ну, сам, так сам… мне же проще… но, если надумаешь продать, то я первый в очереди.
   – Учту… – мне не хотелось расставаться со своим охраняющим талисманом, но в словах о покупке была доля резона.
   Не таким уж и простым делом оказалось бритьё посуху в потёмках, но я справился, хотя пару раз обрезался.
   – На вот, умойся, – в ковше, на донышке плескалась какая-то мутная жижа. – А то обчешешься и зашелушишься.
   – Из чего отвар? – взвыл я, почувствовав, как стянуло и защипало кожу.
   – Всё натуральное, потерпи, сейчас отпустит… да давай к выходу… засиделись мы, однако.

***

   Дорога в кабак была непримечательной, но я старался запомнить всё досконально: два квартала по проулкам меж домов и мы на месте. Даже стоя подле входа кабака, по звукам, доносившимся изнутри, стало понятно, что внутри вовсю идёт веселье: громкий смех, хлопанье дверей, бьющиеся кружки, тосты и всё это сопровождалось аккомпанементом весёлой музыки, сыгранной на расстроенном фортепиано.
   – Смелее! – мой проводник хлопнул меня по плечу и вошёл первым.
   – Ладно…
   Я почувствовал себя белой вороной, от такого количества присутствующих, которые продолжали заниматься кутежом, но не упустили возможности бросить на меня оценивающе-подозрительные взгляды. Похоже, что до предъявления значка П.О. тут никому не было дела. В отличие от пиратского порта, сюда пускали абсолютно всех.
   – Я пойду, присяду, – сообщил я своему спутнику, приметив уютный и неприметный столик в углу, из которого хорошо можно было наблюдать за происходящим в зале.
   – Да, давай… – отозвался он.
Немного поговорив с барменом, который неоднократно бросал в мою сторону косые взгляды, мой провожатый, наконец, прихватил с собой четыре низкие, но пузатые кружки и направился ко мне. Выставив демонстративно одну передо мной, а перед собой три, он артистично и с любовью в глазах погладил их, и подшутил:
   – Ну что, должок оплачен?
   – Сполна, – я придвинул посудину к себе, но сделал замечание, видя, что кружка вдвое меньше и ниже, чем те, в которых нам подавали пойло. – Объём только не равнозначный.
   – А ты попробуй, – он сделал первый глоток. – Тут главное: качество содержимого!
   Портовое вино оказалось поистине чудесным, восхитительным напитком: в полтора, а то и два раза крепче игристого пойла, совершенно не кислое, красное и насыщенное как жидкие рубины, со сладким послевкусием и умеренной терпкостью. С каждым глотком, во вкусе раскрывались какие-то лёгкие, неуловимые нотки добавленных специй, нежно сочетаясь с бархатистостью и фруктовыми оттенками во вкусе: от горького шоколада, смешанного с вишней и орехами, до винограда со сливками и чернослива.
   – Не торопись, – поправил меня мой собеседник. – А то на вечер не хватит. Такой напиток нужно смаковать: хлебни чутка и погоняй во рту, загоняя его под верхнюю и нижнюю губу.
   Я покорно выполнил наставление.
   – Чуешь? – любопытствовал он. – Как сначала зажгло, а потом, отпуская, раскрылся букет?
   – Вкусно, – причмокивал я.
   – Хорошенько распробуй! Ведь потом, поверь мне, захочешь ещё.
   – Не захочу, – смиренно ответил я.
   – Ещё как захочешь! Только купить то тебе будет не на что, – он не упустил возможности напомнить мне про мою неплатёжеспособность и взглядом уткнулся мне за пазуху. – Но ты не отчаивайся и не паникуй, ты же знаешь, что делать, и куда пристроить трофей.
   Я как знал, что неспроста этот прохиндей притащил меня сюда. Его интересовала вполне конкретная цель – мой кинжал, но никак уж не желание отплатить мне добром и оплатить тот маленький долг за кружку, на который мне, по большому счёту, было всё равно. Он прощупывал и искушал меня, опаивая вкуснейшим портовым вином, в надежде, что я заложу своё оружие, ради продолжения банкета.
   – Не выйдет, – скупо отрезал я, а сам ловил себя на сожалении, что мне досталась всего одна порция такой вкуснятины, а этому вымогателю три.
   – Ну как знаешь, – он специально и с показухой отпивал большие глотки, а после тяжко выдыхал в мою сторону, чтобы я чувствовал запах.
   Но я не поддавался, хотя соблазн был огромен, и, не будь этот кинжал подарком Сильвии – не задумываясь бы пустился во все тяжкие.
   В своих раздумьях и наблюдениях за непрекращающимся балаганом в кабаке, я не заметил, как ночь перевалила за половину. Мне наскучило смотреть за шныряющими туда-сюда девками, попеременно занимающими чьи-то колени из гостей за столами, обнимающихся с кем попало за глоток вина; пианист и вовсе ушёл, чем сильно омрачил моё присутствие тут; мой собеседник допил свои порции и уснул на рукаве, а бармен тоскливо продолжал протирать вымытые кружки. Я уже был готов заложить кинжал, чтобы выпить, и пойти искать путь, который бы привёл меня к гарнизону, ещё бы чуть-чуть, но… Открыв ногой дверь в кабак и вальяжно прогуливаясь к барной стойке, уже слегка покачиваясь от опьянения, и в сопровождении моих четверых людей (все при оружии и с жетонами П.О.), с сундуком Сильвии под мышкой, к моему великому, неописуемому удивлению, появился Гретчин, собственной персоной. Я был ошеломлён такой наглостью и замер, потихоньку готовясь к любой провокации, когда те заметят меня. Но четвёрка моих людей быстро оставила своего нового предводителя и заняла места в противоположном углу помещения, продолжая о чём-то спорить между собой. Этот же старый аферист, не скрываясь, без зазрения совести, залез в украденный  у Сильвии сундук, достал оттуда горсть монет и расплатился ими за вино. Кстати, для безопасности он пристегнул сундук себе к запястью оковами, которые, обычно, рабам на ноги одевали. Эти подлецы пропивали сворованное золото, покуда я с неделю по пустыням шлялся, зарабатывая хронический недосып и геморрой от неудобного седла, в далеко не самой приятной мне, так сказать, компании. Пока Гретчин копошился у стойки, пытаясь придумать, как ухватить пять кружек одной рукой, ведь сундук он не выпускал из-под второй, я осторожно привстал и подошёл к нему со спины, обратившись вполголоса:
   – Угощаешь?
   Тот замер в оцепенении, глянул в сторону моих людей, и, не найдя от них поддержки (те были увлечены сейчас другим занятием и не обращали внимания, что происходит с их бюджетовыделяющим командиром), перехватил сундук и резко обернулся, кидаясь на меня с одноручными объятиями:
   – Кристиан! Дружище! Как я рад тебя видеть вновь!
   Я ожидал любой реакции: что те бросятся на меня с кулаками, что Гретчин будет поскорее оправдываться, но только не такой, и растерялся. Мои люди также с неподдельной радостью приветствовали меня и встали у стола:
   – Хо-хо!
   – Ещё пять, нет, шесть! Сегодня праздник! – крикнул Гретчин бармену и взял меня под руку, направляя к столику. – Присоединяйся к нам, да захвати часть кружек, а остальное я поднесу.
   Первая радость: не пришлось закладывать кинжал; вторая: выпью, но как себя вести – совершенно не понятно. Тысяча вопросов вертелась в голове, а утомление мешало собрать всё в кучу и сформулировать хоть один, столько всего нужно было обговорить.
   – Значит, за нами, как я понимаю, она тебя прислала? – Гретчин выдвинул на середину стола очередную партию укомплектованных вином кружек и отправился за следующей, а я сидел и думал, что мне послышалось. – Нашёл тебя-таки наш шпиончик, не зря я ему заплатил – отрабатывает свои деньги.
   Солдаты сразу похватали себе по одной кружке и поскорее жадно отпили. Заметив выпивку на столе, нас немедленно окружило несколько местных представительниц противоположного пола. Не сказать, что я был сильно против компании девиц, но хотелось делового разговора с Гретчином и моими людьми, а не разгула.
   – Мальчики, мы тоже хотим, – сказала одна, приобняла меня и примерилась сесть на колени, но я остановил её небрежным жестом, на что она оскорбилась, и сразу переключилась на безотказного солдата-соседа. – Ой, да и пожалуйста.
Гретчин вскоре подоспел и присел рядом со мной, а получившая от меня отказ девица, желая насолить мне, решила наигранно распустить сплетни вслух, обращаясь к своим соседкам-хабалкам:
   – Ты когда-нибудь видела сэра Кристиана раньше?
   – Он такой, как его описывают? Мечтательный? – легкомысленно переспросила одна из них в ответ и устроилась поудобнее.
   – Ты сумасшедшая? Он же, говорят, моет своё тело – это неестественно. Так не делают окрестные мужчины, – отвечает другая, прихлёбывая из кружки. – Белоручка!
   «А вот отсюда поподробнее, – подумал я. – Если моё имя ты могла узнать только что, от выкрикнувшего Гретчина, то откуда быть слухам про мои привычки?»
   – Он дикий, как зверь. Зверь, который сжался в образ человека.
   – Он совсем непривлекательный… – на меня бросили косой и быстрый взгляд.
   – Раз так говоришь, то, похоже, он тебе понравился?
   – Что ты? Нет! – проговаривает та в ответ и все начинают хихикать, после чего, сделали ещё по глотку.
   – Хватит, – перебил и остановил их Гретчин. – У моего друга и так, наверное, голова кругом, а тут ещё вы со своим жужжанием.
   – Вот да, – насупившись и с обидой, поддакивал я. Хоть я и понимал, что моё сердце занято, но слышать такое было неприятно, а сам оглянулся за столик, где недавно уснул мой провожатый и убедился, что от него уже и след простыл. «Хорошо, что не поддался! – подумал я. – Кинжал он мой захотел! Хмырь! Но в сегодняшней встрече – услужил, спасибо!»
   – Уходим-уходим, – продолжали веселиться те.
   – Это я им про тебя рассказал, – продолжил Гретчин. – После того, как мы выловили послание в бутылке, три дня назад. Обороткой принесло.
   – Я смотрю, ты тут за своего сошёл! Легенды уже складываешь… – разозлился я. – Не думал, что ты тут интересен, пока сундук не опустеет? Знаешь, хоть, зачем я здесь и кто меня послал?
   – Стой-стой-стой! Прослушал, значит… – он замотал головой и начал заговорчески улыбаться. – Ты же не знаешь! Дай-ка я тебе всё по полочкам разложу! Наша сегодняшняя с тобой встреча не случайна!
   – Чего я не знаю? – я не доверял ему, и был готов услышать очередные сказки, но мыслями возвращался к одному: «Неужели не послышалось?»
   – Пристегнись и хлебни, как следует! – он жестом маякнул разомлевшим солдатам, сидящим напротив, и они удалились, забрав с собой развратных спутниц, чтобы те не услышали лишнего, после чего рассказал, переходя на шёпот. – О том, что капитан – капитанша, я сам узнал только в ночь побега. Спим, значит, никого не трогаем, но на тебя злимся – ты то в разгуле. Вдруг, слышим шорохи снаружи, а потом два гулких орочьих стона и снова тишина. Распахивается дверь в наш барак и, кто бы ты думал, входит в него с факелами?
   – Сильвия! – с радостью, едва не вскрикнул я.
   – Тщщщ… – он приставил указательный палец себе к губам. – Молодец, хвалю, но не одна, а в сопровождении кого?
   – Не знаю… – я был заинтригован до глубины души.
   – Вот же тебе сейчас сюрприз будет!
   – Ну не томи, кто это может быть?
   Гретчин с озорством потёр перед собой ладони, словно, что-то задумал, и выдал:
   – Хмурый!
   – Хмурый с ней заодно?
   – Да! И, более того, он бывший эрафийский связной! Но, как известно, бывших не бывает! Что у него там, на уме – одному ему и известно, но факт остаётся фактом – мы на свободе.
   – Вот это сюрприз!
   – Подожди, сейчас я тебя добью! – Гретчину нравилось своё таинственное повествование, и он оттягивал момент, чтобы не открывать все карты сразу. – Это они вырубили охрану и освободили нас. С собой они принесли сундук, который специально, целенаправленно всучили нам вместе со значками П.О., а дальше, по тайной тропе, проводили до шлюпки, отвязали её, да так, чтобы никто не видел, и на утро разыграли уже весь этот спектакль с ограблением, чтобы выслать тебя за нами.
   – А я думал это ты спланировал и организовал побег!
   – Я, конечно, отважен, но в слабоумии замечен не был! Пойти на самоубийство – не мой случай! Это Сильвия и Хмурый подарили нам счастливый билет в жизнь…
   – Ценой подрыва собственного авторитета и доверия со стороны команды пиратов… – продолжил я за Гретчином со страхом за Сильвию.
   – Девочка не промах! Прям, завидую тебе!
   – Да я не претендую… – пытался отнекиваться я. – У меня сейчас другая цель!
   – Мне не рассказывай! – перехватил он. – Я повидал мир, мальчик, и за версту замечу, если кто-то на кого-то кинет влюблённый взгляд. Я знавал любовь женщин, в этом можешь не сомневаться.
   – Тоже мне эксперт… у вас такие женщины, что не поймёшь…
   – Я ещё тогда заметил, с каким упоением ты на неё смотришь, и заподозрил тебя: мол, в «свои ворота» играет парень, пока не узнал…
   – Нет! Ты что? – все мои планы и замыслы были перечёркнуты в одночасье. – Что мне делать?..
   – Орку хвост приделать! – похоже, слово «орк» использовалось в этом порту как ругательство и имело яркий оттенок пренебрежения, что приятно грело моё злорадство.
   – Ты не понимаешь! Проблема в другом…
   – Только не философствуй, Крис, умоляю! Ты такой чистоплюй, что…
   – Дослушай! – мне не понравилось, что он меня перебивает. – Деньги в сундуке предназначаются для оплаты.
   – Оплаты чего?
   – Осады! Пиратов наняли… – и тут я засомневался, рассказывать ли всю подноготную Гретчину про захват эрафийского гарнизона? Он ведь может испугаться и опять дел наворотить. – Сильвия, от лица пиратов поставила мне условие: я возвращаю сундук, а мне даруют полноценное членство в команде.
   – А ты, не будь дурак, сидишь тут такой и пропиваешь казённые деньги, но, при этом, бурно рассуждаешь, хотя сам, без пяти минут, пират!
   – Если я не вернусь через месяц, она соберёт и пошлёт карательный отряд, на этот раз, уже за всеми нами. Бежать то нам некуда…
   – Ты мне вот что скажи, на минутку не изображая из себя великого стратега и тактика, без преукрас и масок: ты влюбился?
   – Все мысли о ней… – сухо ответил ему я, испытывая стеснение.
   – Так что, придётся вернуться за ней, и спасать из плена! – он впервые как будто похвалил меня. – Да не упускай ты шанс, и иди к своей мечте, к своей возлюбленной, уже все условия итак для тебя! Застопоришься и промурыжишь момент – потеряешь всё. Я тебе помогу, чем смогу, конечно!
   – Как действуем? – хотелось поймать любую зацепку, чтобы снова увидеться с ней, и я жадно ждал идей Гретчина.
   – Для начала, вспомним условия вашего договора: пиратам нужен сундук – отдадим им сундук, но пустой.
   – Отстегнуть-то сможешь?..
   – Ключ в надёжном месте! А золото перепрячем в надёжное, никому не доступное место.
   – Если пропить не успеем…
   – Скажешь, что мы успели растратить все деньги, покуда ты нас искал. После, приукрасишь рассказ, как ты грозно обрушил на нас свой гнев и перерезал нам глотки.
   – Пусть даже если они в это поверят, а дальше что? – меня не устраивал такой расклад.
   – По сценарию: ты становишься членом команды, втираешься в доверие, а потом угоните, как мы, ночью судно и уплывёте на нём вдаль, держась за руки.
   – Если нас не разоблачат раньше и не вздёрнут на рее!
   – Тут уж, как карта ляжет…
   – Ладно, подумаем, теперь ты мне расскажи: выловленная здесь бутылка была одна? – я перевёл тему разговора, пока не в силах принять правильного решения, и старался отвлечься от накатывающих без конца эмоций с мыслями о Сильвии.
   – Одна, – рассудительно ответил Гретчин.
   – Что в послании?
   – Какой-то бессмысленный словесный шифр и твоя подпись. Местные заинтересовались: кто таков и откуда? Сам знаешь, в тот порт, то есть против течения, никто не поплывёт выяснять.
   – Знаю! Это хорошо!
   – А ты, что ли, ящик запустил?
   – Несколько штук, – меня обрадовало, что в этом порту выловили как раз бесполезное послание, а остальные, с просьбами о помощи, уплыли куда-то дальше. – А оборотное течение куда уходит? Есть информация?
   – Да тут все дороги ведут либо на соседние острова, либо в открытый океан.
   – Значит, есть ещё острова?
   – Естественно! Мы на архипелаге.
   – Что на ближайшем?
   – Пустует…
   – А на следующем, или соседнем?
   – А это уже не наша территория…
   – Чья? – хотелось соображать, как можно оперативнее, но вино ударило по голове и мешало.
   – Эрафии, у них там гарнизон, закрытая территория.
   – Отлично! Мне туда и надо! Я перейду на сторону эрафийцев! – а сам задумал следующее: я расскажу эрафийцам про пиратские замыслы, а оставшееся в сундуке золото предъявлю, как подтверждением моим словам, и уже только после, вернусь за Сильвией, с армией. Эрафийцы поверят мне, герою Энрота.
   – Куда ты так торопишься постоянно? Мозгами пораскинь: тебя к гарнизону не подпустят! В лучшем случае арестуют, а в худшем, застрелят из лука.
   – И то верно…
   –Ты поступишь разумно, если пошлёшь шпионов на окружающие острова, собрать информацию.
   – Соображаешь? Вокруг вообще никому доверять нельзя! Деньги сдерут и исчезнут, как тебе ещё тут руку не отрубили, ума не приложу…
   – Отправь в разведку своих солдат, они-то лояльны тебе.
   – Вариант…
   – А сейчас давай расходиться, светает, – он взглянул на окно, обернувшись через плечо. – Приючу тебя у себя.
   Недаром говорят: «Интересная мысля, приходит опосля!» По дороге к Гретчину, я разработал, как мне тогда показалось, гениальную цепочку развития событий: я верну сундук в пиратский порт, но набью его фальшивыми монетами. Недоверие после вскрывшегося обмана посеет семя раздора и перессорит пиратов с заказчиком из Эрафии, поставив под срыв всю операцию. А потом действительно придётся делать ноги, хватая в охапку Сильвию. Заручившись поддержкой эрафийского гарнизона, можно будет сбежать к ним, исключая риск погони и отмщения, но эту поддержку мне ещё только предстояло заслужить.

***

   На следующий, двенадцатый день, я назначил и посвятил своих солдат в четвёрку шпионов – по предположительному количеству островов, чтобы они собрали информацию на неизвестных территориях, про себя подумав: «Толпа пьяных дураков. Вас сейчас только в шуты нанимать годится! Где и когда вы только успеваете так набраться среди дня?» Последним приказом было вернуться не позже, чем через три дня, иначе рисковал уже я.

***

   Время истекло и мои храбрые шпионы, наконец, вернулись. Ужасный смрад заполнял мои ноздри. Смрад усиливался по мере того, как они приближались ко мне. Их спутанные волосы и разодранная одежда заставляла меня задуматься, что эти воины проявили доблесть. Один из них, шатаясь, выступает вперёд и говорит:
   – Сэр, мы вернулись! Ик! – потом отступает назад и начинает демонстративно вычищать свои уши.
   – От вас разит пойлом из Нового Света! – тут мне стало понятно, что контроля на этом острове мне не добиться.
   – Сэр, Вы, несомненно, знаете всё! – невнятно произнёс солдат, но, видимо, мои познания произвели на него значительно бо;льшее впечатление, отчего его стошнило прямо перед собой, а другой шпион говорит громким голосом, пытаясь отвлечь внимание на себя:
   – Ух! Враги окружали нас со всех сторон и… ух… их солдаты настолько проворные, насколько это только возможно, сэр! Ик!
   – Мне необходимы точные сведения о гарнизоне, чем владеют, как группируются и так далее, – обозначил я безразлично, понимая тщетность своего допроса.
   – Уже известно: большие острые зубы и ещё более острые клыки. С ними лучники.
   – Какие, к чёрту, клыки? В эрафийском гарнизоне? – я был уверен, что Эрафия не пошлёт грифонов на островной гарнизон – это бессмыслица, им необходим континент, но засомневался.
   – Острые, сэр…
   – Хорошо, назови их число, – терпеливо продолжал я.
   – Слишком много, сэр…
   – Точнее! – мои выводы оправдывались.
   – Как насчёт шести?
   – Шести чего?
   – Не знаю, сэр. Вы же просили число.
   – Я спрашиваю о числе войск.
   – Ну, их больше шести.
   – Это я и сам знаю! Насколько больше?
   – Больше чего?
   – Больше шести! Количество!
   – Чего?
   – Войск!
   – Сэр, Вы не знаете количество своих войск?
   – Конечно же, знаю!
   – Тогда почему спрашиваете?
   – Число гарнизонных войск!
   – Так сходите и спросите у них, сэр.
   – Может, ты сам хочешь это сделать?
   – Уууммм… нет.
   – Почему?
   – Мне необходимо немедленно отлучиться, сэр.
   – И мне! – подхватил его сосед.
   – Вольно, – я тёр ладонью лицо, понимая, что они не дошли и дальше соседнего кабака, не говоря уж о соседних островах. – Пошли прочь! Лучше уж скажите, что ничего не знаете!
   Солдаты-шпионы начинают сначала неудобно хихикать, а уж потом и вовсе, не стесняясь, начали хохотать, а я устремился прочь, приговаривая:
   – В следующий раз пойдёте под присмотром, только время потерял! Полмесяца прошло, а я из-за вас в подвешенном состоянии…

***

   Я решил всё сделать сам и лично отправиться в гарнизон, но в качестве наказания своим солдатам, которые по-скотски потратили моё время, приказал им сопровождать меня всю дорогу трезвыми. С Гретчином разговаривать всегда сложнее, а оно и понятно – я ему не командир, а сам он подозрительнее торговца на чёрном рынке, и нужно было придумать веский аргумент или повод, чтобы сдвинуть его с места и заманить пойти с нами. Буду мямлить – отвертится, как пить дать, поэтому я решил вести диалог напористо:
   – Сундук отстёгивай!
   – Ещё чего? – насторожился он и принял оборонительную стойку. – За пойлом не сбегать?
   – Вызвался мне помочь? Так помогай!
   – Когда соберёшься в порт к Сильвии, вот тогда и поговорим! А пока я не заметил, чтобы курс твой совпадал с означенным. Вроде ещё вчера в гарнизон собирался?
   – Золото без сундука не внушает доверия! Эрафийцы не купятся на горсть монет и мои рассказы.
   – Думаешь, наличие при себе этой раздутой шкатулки их убедит?
   Я понял, что мои доводы тут бессильны и неубедительны, поэтому пришлось рассказать, всё как есть, но сначала надавить:
   – Ты давай-ка на тон попроще перейди! Забыл уже, перед кем на коленях в соплях стоял, и кто тебя в бочке прятал?
   – Извини…
   – Это эрафийские деньги…
   – Как это? – удивлению Гретчина не было предела.
   – В кабаке… я не успел…
   – А я-то думал, что ты там собираешься такого поведать, и какое вообще дело эрафийцам до дел пиратов? – он поменялся в лице. – Давай теперь ты подробности!
   – Вкратце: в верхушках Эрафии, кто-то нанял пиратов, чтобы те разгромили гарнизон.
   – А смысл?
   – Верхушка получает больше средств на финансирование армии, а пираты взамен получают неприкосновенность.
   – То есть, ты сейчас дни отсчитываешь до осады гарнизона? Ты сразу не мог сказать? Партизан хренов! Полмесяца всего, как в псевдопиратах ходишь, а уже понабрался привычек! Скрытный стал! Вот уж где поговорки работают: с кем поведёшься от того и наберёшься! С волками жить, по-волчьи выть! – он распекал меня, на чём свет стоит. – Нам сейчас надо думать, как под раздачу не попасть! Если начнётся заварушка, пираты объявят мобилизацию, зная, что Эрафия, скорее всего, не сдержит своё обещание и будет мстить. А я твоим соплям поверил! Ути-пути, Сильвию люблю…
   – Так и есть… и я вернусь за ней…
   – Ну, уж нет, приятель, затея хороша, я уловил, но реализация хромает! Если ты хочешь, как говориться, и в гарнизоне осесть и рыбку съесть, то действовать будем, по-моему!
   – Это как? – я не думал, что у него может родиться план тактически совершеннее и искуснее моего. Что говорить, но в делах провернуть аферу лучше Гретчина я не знал никого.
   – Надеюсь, ты понимаешь, что я тоже не самоубийца и не останусь в Регне, отдыхать ребята, конечно, умеют, но вот против армии из Эрафии не попрёшь…
   – Абсолютно поддерживаю!
   – Чтобы меня тоже пустили в гарнизон, нужно это обыграть: завяжем мне глаза, а ты с конвоем приведёшь меня как пленного, который проболтался.
   – Точно! Тогда сундук отстегнём и спрячем заранее, чтобы в гарнизон не нести, а иначе, он там рискует и остаться, потому что кто-нибудь да обязательно поинтересуются: «А куда это ты с ним направляешься? Обратно? Зачем? Оставь лучше тут, целее будет!» Чтобы я смог его Сильвии вернуть.
   – Вернёшь, не беспокойся, только ты уж не затягивай с возвращением. Меня, скорее всего, упекут за решётку, до выяснения обстоятельств… а я, сам знаешь… не люблю неволю…
   – Я внесу за тебя выкуп им, их же золотом, так что, прекращаем растраты.
   – Остаётся придумать историю для тебя: как на острове очутился, меня поймал и зачем обратно собираешься вернуться в порт, и прочие мелочи.
   – По дороге обмозгуем, давай лучше сундук с золотом спрячем.
   – Сделаем два тайника: сундук в одном месте, деньги в другом, так надёжнее.
   – Отличная идея!
   – Кстати, чуть совсем не забыл! Кинжал тоже придётся выложить, он-то непременно вызовет подозрения.
   – В сундуке и закроем!

***

   Во время путешествия, на выходе из порта, мы встретили крестьянку, которая несла большие, тяжёлые сумки, и я любезно предложил женщине помочь.
   – Вы хотите помочь мне, потому что я женщина? – верещит она.
   – Ох, нет! – говорю я в ответ, подумав: «Старая феминистка!». – Я хочу Вам помочь из-за Вашего возраста.
   – Тогда спасибо. Ну-ка, подожди! Сынок? Где ты был всё это время? Ты никогда не писал мне писем, даже после того как я связала шерстяные, зимние носки, – она продолжила длинную тираду, выговаривая меня.
   За поспешную попытку объяснить ей, что я вовсе не её сын, я получил клюкой по голове, а после, она ещё и потребовала, чтобы мы отвели её к дому. Мне пришла интересная идея: я подозвал одного из своих солдат и незаметно поменялся с ним местами, а второму приказал их сопровождать. Теперь у меня был официальный повод, чтобы покинуть гарнизон: вернуться за отрядом, пусть даже из двоих человек.

***

   – Слушай, а как получилось, что тебя одного отправили за нами? – рассуждал Гретчин, порядком утомившись за день пути, и намекая на привал с ночлегом.
   – Долгая история… – ответил я, абсолютно не желая вспоминать и вдаваться в подробности моего побега из под конвоя.
   Неожиданно я остановился.
   – Всё хорошо? – спросил подбежавший Гретчин.
   – Я всего лишь оступился, не надо со мной себя вести как нянька.
   – Устал, смотрю, давай передохнём?
   – Да, пора бы, – я заметил, что местность стала более гористой. – Давайте вон у того холма.
   Большой валун перегораживал дорогу, и я послал одного из своих людей, чтобы он перелез и посмотрел, что там на другой стороне.
   – Сир! – крикнут солдат. – Вы никогда не догадаетесь…
   – Не время для шуток! Что там?
   – Дорога!
   Я подошёл и стал вглядываться в этот огромный камень, пытаясь разобрать выцарапанные на нём письмена. В поисках глубокого смысла я вчитывался: «Отсоси у Крэга Хэка», «Лучший путь к мужскому сердцу – это снять с него кольчугу и пробить грудную клетку», «Катерина Грифоново Сердце была здесь», «С.В.П. ищет С.В.Ф. для Ф.У.Н.А.С.А.П.», «Килгор дурак».
   – Похоже, здесь проходит негласная и внегласная линия границы, дальше территория Эрафии. Выдвинемся утром. Привал.

***

   Ночь пролетела как мгновение, и я поднялся с рассветом, чувство спешки не давало мне покоя, а потом разбудил остальных. Мы перелезли через валун, и нашим взорам открылся радушно-оптимистичный вид: почти на горизонте, в туманной пелене и мареве утра, на открытом полуострове, стоял эрафийский гарнизон, и пути до него оставалось всего ничего.
   – Завязывайте мне руки за спиной и глаза, – напомнил Гретчин и вывалялся в пыли дороги, чтобы выглядеть более реалистично для пленника. – Байки свои не забыл?
   – На зубок помню! – ответил я, перетягивая верёвку.
   – Туже, а то не поверят! – подсказал он. – Да пошли потихонечку, а будем близко – рты на замо;к, чтобы подозрения не вызвать.
   Подойдя вплотную к стенам, мы замолкли, а я оценил, что оборона гарнизона оказалась куда более многочисленной, чем предполагают пираты. Похоже, что Эрафия знает с кем имеет дело и готова к провокациям со стороны нежелательных соседей, идущих под чёрным флагом с рисунком Весёлого Роджера. Одна только их артиллерия, виднеющаяся из бойниц, могла стереть их всех в порошок. На что рассчитывают пираты?
   – Открывай! – крикнул я у ворот.
   – Кто таков?
   – Сэр Кристиан, герой Энрота!
   – Почему без знамён?
   – Наш корабль потерпел крушение недалеко от соседнего порта, и мы были вынуждены спустить шлюпки!
   – А доспехи где?
   – Снял и выбросил за борт, чтобы не утонуть, на случай если окажусь в открытом море.
   За воротами стало тихо, но уже вскоре, караульный отпёр засов и впустил нас.
   – Я отправлял послания морскими путями, хоть одно достигло ваших берегов? Кому подконтролен порт? – нас обступил отряд.
   – Посланий не вылавливали, а порт – пограничная зона, нейтральная территория.
   – По виду не скажешь… ну ладно. С нами заложник, и мы направлялись на континент, чтобы придать его суду, – указал я на Гретчина.
   – За что его должны судить?
   – Доклад предоставлю исключительно командиру гарнизона. Требую немедленно доложить о нашем появлении и назначить аудиенцию.
   – Командир трапезничает…
   – Это приказ!
   – Но…
   – Исполнять, солдат!
   – Есть, сэр! – он быстро отдал честь и скрылся внутри тёмного коридора башни.
   – Конвой организовать? – обратился ко мне алебардщик из отряда и кивнул на Гретчина.
   – Только после решения вашего командира, – а сам осматривался, оценивая боеспособность гарнизона.
   Солдат не заставил себя ждать и бегом возвратился к нам, докладывая прямо на ходу:
   – Командир велел мне проводить Вас к нему немедленно, а пленника заточить во временную камеру!
   – Сопровождайте его, – кивнул я своим людям. – И проконтролируйте условия содержания, а после встаньте на дежурство.
   Мы прошли по коридору башни и поднялись по винтовой, каменной лестнице на самый верх, где располагалась штаб-квартира командующего. Посередине комнаты стоял огромный стол, из чёрного мрамора, на котором творился по-военному творческий беспорядок: всевозможные карты, разложенные и скрученные; фигурки из олова, обозначающие позиции войск; перья и чернила; а у края стоял отставленный стул и посуда с незаконченным, ещё тёплым обедом. Любая другая мебель или предметы декора практически отсутствовали по понятным причинам – тут не комната отдыха, здесь велись дела. В противоположной от входа стене было сделано огромное окно, почти во всю стену и рост, с видом на океан. Когда мы вошли, командир гарнизона стоял и смотрел куда-то вдаль, в горизонт, сложа руки за спиной, но тотчас обернулся, услышав шаги. Худощавый, с вытянутым лицом, огромным носом, впалыми глазами и скулами, с отменной, ровной осанкой, но хоть и узкими плечами, командир создавал впечатление весьма крепкого и закалённого опытом командира. Его возраст, пожалуй, выдавала лишь залысина от шлема или другого головного убора, с частой, проступающей сединой на коротких, последних волосах и суточной щетине.
   – Сэр Кристиан, – обратился он ко мне, а после маякнул провожатому солдату, чтобы тот удалился. – Честь имею! Наслышан…
   – Честь имею! – не понимая, о чём он толкует и при каких обстоятельствах был наслышан обо мне, я растерялся и проглотил язык.
   – Не пугайтесь, – разъяснил он. – Где-то полгода назад к нам поступила розыскная депеша из Энрота, в которой значилось, что Вы пропали без вести, а далее по-форме: живым или… не очень, просьба сообщить… и так далее.
   – Значит, искали? – я про себя «выдохнул» и напряжение отступило. – И вот я здесь.
   – И продолжают искать, – он засуетился и начал перебирать бумаги на столе. – Нужно немедленно отправить ответ на континент, о Вашем появлении, местонахождении и добром здравии.
   – А как далеко до ближайшего континента?
   – Ближайший Джадам, и, боюсь, Вам там не будут рады, – он усмехнулся.
   – До ближайшего дружественного? – поправился я, понимая, что нас занесло гораздо дальше Туманных Островов, как я оптимистично предполагал сначала. – Простите, навигационное оборудование вышло из строя…
   – Да примерно одинаково, что туда квартал, что оттуда, мы засели где-то посередине, – он посмотрел через стол на карты. – Письмо о Вашем обнаружении, возможно, ускорит прибытие флота королевы Катерины сюда.
   – Сама королева поплывёт через весь океан в гарнизон за мной? С чего ей оказывать мне такую честь?
   – Ах, да, Вы же не могли знать! Здесь один из опорных пунктов Эрафии. Катерина прибудет сюда в любом случае для пополнения запасов пресной воды, только неизвестно как скоро: сборы, понимаете? Она собирается плыть на Антагарич, на родину, всей своей дружиной и армией. Заодно и Вас подхватит.
   – Но как же трон Энрота? – с наивным недопониманием выпытывал я всё из командира, зная, что Катерина сейчас правит Энротом в одиночку, после того, как Роланд не вернулся из одного военного похода и временно считается пропавшим без вести. – Её место в Свободной Гавани…
   – На похороны отца... сами понимаете, дело, не требующее отлагательства… формально она единственная законная наследница престола.
   – Николас Грифоново Сердце мёртв? – у меня задрожали поджилки, а глаза округлились от неожиданной новости.
   – Нашли бездыханным, в покоях собственного дворца…
   – Эрафия осталась без владыки… – мне стало не по себе, и я уткнулся взглядом в одну точку. – Кто принял временное командование?
   – Генерал Морган Кендалл, теперь главнокомандующий и регент королевства.
   – А Роланд? Его освободили?
   – От Роланда и о самом Роланде по-прежнему нет вестей…
   – Кто тогда останется править Энротом?
   – Не могу знать, такую информацию нам не разглашают, но, смею предположить, что им будет точно не юный наследник Николай. Он ещё пока мальчик и не справится с государственными делами.
   В моей голове завертелась куча мыслей, переплетаясь друг с другом: мне оставалось меньше чем полмесяца на возвращение за Сильвией, а через три-четыре месяца сюда прибудет флот Катерины; примерно через столько же нападут пираты; как сообщить обо всём этом командующему гарнизоном, чтобы не вызвать сумбур?
   – В городе остались мои люди, я немедленно вернусь за ними и приведу их в гарнизон, а Вы, прошу, поспешите с отправкой письма Катерине, – последними в мою голову закрались подозрения самого командующего: а не в сговоре ли он с верхушкой эрафийских предателей? Поэтому с доносом пока решил повременить.
   – Обязательно отправлю, но, простите, куда Вы так торопитесь? Может, желаете переодеться или пообедать? Зайдите в кузницу, обновите доспехи.
   – Пожалуй, Вы правы, где она расположена?
   – За амбаром направо и до конца вдоль стены.
   – Но от еды воздержусь… не смогу отдохнуть, зная, что мои солдаты продолжают нести службу.
   – Ваше право. Возьмёте людей с собой? Ваши солдаты, я так понимаю, останутся дежурить возле пленного?
   – Я справлюсь в одиночку, спасибо, быстрее будет.
   Он больше не стал задавать мне вопросов и отдал честь, одобрительно посмотрев на меня.

***

   Я едва не бежал, спускаясь по лестнице из штаб-квартиры командующего, и поспешил в кузницу.
   – Добрый день, сэр! – поприветствовал меня светловолосый кузнец с окладистой бородой, стоя возле разогретой наковальни, и спросил. – Латы, кольчугу?
   – Рыцарский панцирь, полный, – уточнил я, а сам размышлял: как я буду расхаживать по пиратским городам в полной амуниции?
   – Меч, лук? – он снял грубые, прожженные в нескольких местах варежки, вытер руки об засаленный фартук, плотно сидящий на его круглом, толстом животе, и смотрел на меня большими синими глазами.
   – Меч.
   – Да, сэр! – услужливо принялся он исполнять и нырнул в подсобку за доменной печью.
   У него был голос свойского добряка, несмотря на тяжёлую работу, а глядя на его полноту, барная стойка так и представлялась в качестве его рабочего места, или купеческий развал на базаре.
   – Простите, сэр! – с виноватым видом натирал он свой лоб изо всех сил и боялся поднять глаз. – Свободных не осталось…
   – Ничего страшного, – успокоил его я. – В моё отсутствие Вам как раз хватит время, чтобы выковать новый.
   – Конечно, сэр!
   – Приступайте! – по-хозяйски скомандовал я и стал надевать броню поверх своих лохмотий.
   Выходя из гарнизона, я почти маршировал, какой подъём сил и эйфорию испытывал. Эта неделя прошла относительно лёгко и, казалось, что всё идёт по чистому, запланированному мною плану, отбрасывая кривые, витиеватые сюжетные линии, которые мне могла подбросить судьба. По дороге обратно в торгово-перераспределительный порт, за сундуком и кинжалом, я обдумывал всё произошедшее с момента кораблекрушения и о смысле жизни, прогоняя прочь скверные мысли, надеясь исключительно на лучшее и настраиваясь на позитивный лад; что королева Катерина успеет прибыть в гарнизон быстрее, чем пиратский флот (это бы пресекло нападение), и наградит меня за ценную, разоблачительную информацию и все заслуги.
Устроив привал за исписанным камнем, на том же месте, что и по дороге в гарнизон, я лежал на земле и смотрел на звёзды. Здесь же, я решил снять и спрятать свои свежие доспехи, чтобы выглядеть в городе естественно и привычно. Только сейчас я понял, что Сильвия дала мне тогда не просто кинжал, а гораздо более ценное – выбор и возможность. Спешить и дожидаться подмоги – вот мой основной и единственный девиз на ближайшее время.

***

   Мы с Гретчином сделали тайники за пределами порта, когда шли в гарнизон, чтобы исключить возможность слежки и случайного, нелепого обнаружения хранилища кем-нибудь. Отчётливо помня, где эти места, утром я с лёгкостью отыскал их, и достал припрятанное. Настоящее золото достал не всё – отсчитал сумму, требующуюся на выкуп Гретчина, и зарыл снова. Оставалось только разыскать фальшивое золото, чтобы действовать согласно плану, но на этот счёт я не беспокоился – в пиратском порту можно было раздобыть хоть ездового верблюда, хоть чёрта в табакерке. И тут мне вспомнился мой сумасшедший провожатый: надо наведаться к нему гости, может, он подскажет, где найти нужные безделушки. Двоих отправленных, тогда с бабушкой, солдат отыскать будет проще, благо кабаков на острове не миллион, поэтому я займусь этим сразу после возвращения из порта, вместе с Сильвией. Последним неучтённым и непроработанным моментом был факт отсутствия моего конвоя из двух орков, и как это объяснить в порту пиратам? Пока ни одна из версий не тянула на реалистичную или правдивую, но ничего лучше моя фантазия не могла воспроизвести. Скажи я, что орки остались кутить по местным питейным, так сразу напрашивается вопрос: почему сам не остался, и как они тебя отпустили одного? Да ещё и с сундуком? Бред и сказки! Сказать, что они заболели и померли, но по дороге обратно? Отправят отряд искать – разоблачат и всё вскроется. А потом ещё подозрения посыплются: «А ты сам, часом, не заразный? Не успел хвори той подхватить?» И следом: «А давайте-ка его за борт скинем, на всякий случай, от греха! Вдруг переносчик?» Это провал и тупик… «Значит возвращаться буду в ночь, тайком проберусь в порт и найду Хмурого, а потом и Сильвию, – сказал я сам себе и готов был поставить точку на сегодняшних размышлениях, но мой воспалённый мозг был против, генерируя вопросы, заставляющие сомневаться. – Не так быстро, дружок! Что Сильвии скажешь? Как за собой уведёшь? А вдруг она передумает, если уже не передумала? Или её разоблачили!»
   «Ааа! Оставь меня, мозговой штурм!» – мне больше не хотелось ничего сочинять и, на моё везение, на подходе к городу, я заметил молодую женщину-воина, которая сидела на бревне ко мне спиной и занималась починкой доспехов. Сразу вспомнились советы пиратов, которые давались мне ночами в кабаке. Практиковаться мне надо, говорили они! Вот хороший повод отвлечься от бренных мыслей, испытать и отточить искусство обольщения.
   Пока ещё не очарованный её красотой, я отчаянно обдумывал, как можно было бы произвести на неё впечатление. Нужно быть обходительным, но уверенным! По-моему так… и вспомнилась одна из фраз пиратов: «Никогда не падай лицом в грязь!»
   – Не встречались ли мы случайно в прошлом году во время резни в городе Психус? – отважно начал я, сочиняя ерунду на ходу, но она ничего не ответила.
   «Может быть, она просто не расслышала? Ветер довольно сильно шумит в деревьях. Что ж, наверняка что-нибудь иное поможет растопить её сердце. Подойду совсем близко, чтобы она уж наверняка услышала» – подумал я.
   – Каждое мгновение, каждого дня, каждой недели, подобно сотне огненных кинжалов, Ваша красота терзает моё сердце! – стало даже как-то неудобно, и я почувствовал жар у себя на щеках, но продолжил распинаться. – Я так долго жду облегчения, однако ж, кажется, нет исхода моей тоске. И всё же я испытываю некоторое облегчение, когда заглядываю в лазурные бездны Ваших очей. И я страстно жажду нежности их очарования, подобно ребёнку, который один в холодной темноте!
И вновь нет никакого ответа, так, словно я вообще ничего не говорил. Тогда я осторожно прикоснулся к её плечу, отчего она стремительно вскочила на ноги, и, оказывается, что в её руке сжат нож.
   – Тебе чем-нибудь помочь? – спросила она резко.
   – Прекрасная мадемуазель, моё имя – сэр…
   – Что? – прерывает она.
   – Моё имя…
   – Что? Я не могу тебя расслышать, – говорит она громче, чем прежде.
   – Моё имя – сэр!.. – кричал я.
   – Один момент! – вновь она прервала меня.
   Тут она что-то достала из своих ушей.
   – Извини, совсем забыла, я ношу беруши, чтобы тренировать слух и защищаться от паразитов. Итак, что ты говорил?
   Я стоял там и взирал на её силуэт, осознавая всю тщетность своих проделанных усилий, и больше не хотел ничего повторять. Чередуясь с досадой, постепенно меня стала охватывать паника, а мысли метались вокруг ещё одной фразы пирата, суть которой я тогда, похоже, не уловил: «Как корректно уйти парню со свидания, не обидев девушку…»
   Словно набрав в рот воды, я тупо уставился на вопрошающую меня взглядом девушку, но тут как тут появился мой невменяемый пьяный друг, устроивший концерт возле кабака, где у меня угнали осла. Он словно следил всё это время за мной, и так вовремя пришёл мне на помощь. Он буквально вынул меня из сконфузившей ситуации, оборвав неловкое молчание.
   – Привет, дружок, с тебя опять должок! – говорил он вновь с каким-то мимолётным мотивом (по такому игривому настроению можно было определять количество им испитого, и сейчас его состояние я оценил «на три кружки» минимум), а после, обратился с извинениями к девушке. – Пардон, мадемуазель, мой друг не местный, он лишь желал найти путей в кабак.
   – Хм, ну ладно…
   Он взял меня под руку и стал отводить, а она провожала нас удивлённым взглядом.
   – Какое счастье, что я нашёл тебя, быстрее, нам туда!
   Я был не против поскорее скрыться от позора и поддался на его уговоры, к тому же, он то мне и сам был нужен.
   – Ты что ж творишь, приятель? На этом острове такие методы соблазнения бесполезны…
   – А ты, значит, подглядывал втихомолку?
   – И подслушивал! – довольным тоном ответил он. – Народец тут на ласку не отзывчив, а вот на грубости охочий.
   – И давно ты так следишь за мной?
   – Что ты? Просто шёл мимо и услышал знакомый голос! – возмутился он, оправдываясь. – А ты, я смотрю, с обновками?
   – Не по твою честь! – я заметил, как он пристально сверлил взглядом сундук.
   – Не-не-не! Только спросил…
   – Дело у меня к тебе есть…
   Он опять подхватил свой старый мотив:
   – Без кружечки негоже нам вести дела, а заодно тебе покажем, как флиртовать с утра!
   – Вечереет, вообще-то…
   – Это для рифмы.
   – Тьфу, ты…

***

   К пристани или в центр города мы не пошли, и, на этот раз, мой сумасшедший компаньон привёл меня в совершенно новое заведение на окраине острова. Почти двадцать дней прошло, отсчитал я, а это значило, что в запасе у меня где-то полторы недели, и поэтому я спокойно мог позволить себе ещё одну посиделку. К тому же, мне было необходимо раздобыть фальшивое золото, а наседать сейчас на моего безумного друга, особенно в его «тёплом» состоянии, было чревато отказом и его внезапным исчезновением.
   – Что за занюханная лачуга? – пренебрежительно спросил я.
   – Смелее, заходи, – он указал на вход. – Местечко тихое и не все о нём знают, но только до полуночи тихое, а после, начнутся представления для тебя.
   – В смысле для меня? – я остановился, заподозрив его.
   – Весёлые и безопасные представления, – он обогнул меня и зашёл в кабак первым. – Но, если хочешь, можешь оставаться снаружи.
   – Да иду я…
   Схема нашего пребывания в кабаке была до дыр изъезжена и всем нам хорошо знакома: стол, две кружки за мой, на этот раз, счёт и сидим мы, наблюдаем и разговариваем.
   – Выкладывай, что за дело у тебя ко мне? – начал свой расспрос мой пьяный друг. – А сам приглядись вон к той милашке, что скучает в одиночестве.
   – Так, слушай! Я сюда за тобой, за тридевять земель, пришёл уж не любовным порханиям учиться! – уверенно начал я, а потом в лоб раскрыл свой замысел. – Мне нужно раздобыть фальшивое золото…
   – Тихо-тихо-тихо! – он заволновался. – За один такой запрос можно на верёвку с мылом схлопотать…
   – Да знаю-знаю, – приглушил я тон. – Не для себя стараюсь, а взамен на услугу настоящими заплачу.
   – Я мзду не беру, меня не монетки интересуют, – намекнул он на мой кинжал и опять уставился мне за пазуху.
   – Не получишь, наверняка тебе говорю!
   – Жаль… – протяжно выдохнул он. – Подставить кого хочешь?
   – А тебе ль не всё равно?
   – Абсолютно! Только вычислят, рано или поздно вычислят, откуда ноги растут, так и знай, им это будет проще простого… найдут тебя…
   – А я буду осторожен! – подвёл я черту нашей бессмысленной дискуссии.
   – Тогда переключаемся с одинокой милашки на… а с тебя ещё по-кружечке!
   – Ты мне зубы не заговаривай! Да и Гретчин тебе, как выяснилось, заплатил!
   – Ладно-ладно, сам возьму, думал: вдруг согласишься? – и он неспешно доковылял до бара, взял сверху той ещё четыре кружки, и сел на место. – Ты точно больше не будешь?
   – Точно! А тебе не поплохеет?
   – Смотри, – он проигнорировал мой вопрос и сделал большой глоток, а потом кивнул на шумную компанию из четырёх человек, среди которых была всего лишь одна дама. – Вон та особа, что пользуется пикантной популярностью среди мужчин, она-то тебе и нужна.
   – Так…
   – Она проводит здесь вечера, иногда недели напролёт, но у неё есть то, что тебе нужно.
   – Фальшивое золото?
   – Нет! Тише! – он с осторожностью осмотрелся. – Но кое-чего, что сгодится в качестве обратного билета и пропуска в порт.
   – Значок П.О. у меня и так есть.
   – А это и не значок вовсе…
   – И что же? – я смотрел, как она поочерёдно сменяла место с одних колен своих спонсоров на другие, и, при этом, позволяла им всецело распускать руки. – Артефакт, свиток с заклинанием?..
   – Тебе бы к ней в провожатые до дома набиться, а там бы и узнал…
   – Я требую подробности! Какой пропуск?
   – Мм?
   – Не люблю сюрпризы, говорю!
    – А? – но, помимо литературных взбросов, существовала и вторая особенность моего провожатого: изрядно перебрав с вином, то ли нарочно, то ли всерьёз, он становился глухим, как нора орка, («Тьфу, ты! Вот и я подцепил местный жаргонный диалект! Пора убираться отсюда! Подальше и на подольше, а желательно вообще навсегда!») и достучаться до него не представлялось возможным, кричи не кричи.
Я уже ничего не хотел, ни знать, что может мне дать, простите, предложить эта распутница, ни следовать плану, придуманному на пару с Гретчином, а лишь хотелось поскорее вернуться в порт к Сильвии, проломить там (кому потребуется) головы и унести её на плече в закат за горизонт. Но стоило мне встать, желая поскорее покинуть этот балаган, как мой опьяневший друг подскочил следом, и, упёршись мне в плечо ладонью, посадил на место (откуда сила то взялась?). Далее начала твориться форменная вакханалия, хоть в фольклор записывай: допив на ходу вино и шатаясь из стороны в сторону, мой друг подошёл к шумному столику с доступной барышней и заявил на весь зал, что он её муж и ей пора домой, на что получил, весьма прогнозируемо, несколько жёстких и нецензурных отказов. Новопосвященная в дамы была возмущена до предела, и, не покидая объятий ухажёра, обзывала моего друга лжецом, на что тот, резким взмахом разбил кружку об их стол и проорал:
   – Быстро домой!
   Такой выпад не мог не вызвать возмущения у кавалеров, ожидающих своей порции ласки. Сказать, что его били – ничего не сказать. Это был молниеносный, ритуальный акт изготовления отбивной из человека, с элементами процесса отжима виноградного сока ногами. На счастье избиваемого, он уже был почти мертвецки пьян и не сопротивлялся, отчего сразу свалился и бойцовский раунд закончился быстро. Но, не прошло десяти отмашек невидимого рефери, как нокаутируемый закряхтел и начал ворочаться, пытаясь подняться. Главное – никому из остальных присутствующих в кабаке почти не было дела до разборки, видимо, частое явление тут.
   «Только не это, не вставай! – упрашивал я его про себя, боясь, что мне придётся вмешаться. – Что ты делаешь, зачем?»
   – Я не закончил! – озлобившись, бормотал сквозь зубы избитый, и, уцепившись за стол, приподнялся и повторил. – Быстро домой!
   Я думал – его убьют: удары учащались и обрушивались на него в два раза чаще и сильнее прежних.
   – Хватит! – этот издевательский беспредел окриком прервала вскочившая вертихвостка бальзаковского возраста, после того, как увидела, что ухажёры увлеклись и порвали на нём рубаху. – Он и вправду мой муж… оставьте его… пошли вон отсюда!
   Я не так был шокирован этой новостью, как тем фактом, что избивающие сию минуту остановились и прекратили драку, даже извинились, подсадили моего друга к даме за стол, а после исполнительно удалились, оставив денег за разорванную вещь и причинённый моральный ущерб.
   «Воистину представление для меня удалось, – я был не в силах сомкнуть отвисшую до пола челюсть. – Но что дальше? Зачем всё это?»
   Сладкая парочка сейчас сидела безмолвно, отводя друг от друга глаза, и, похоже, испытывала обоюдное, сжигающее чувство стыда.
   Я уже хотел, было, подойти и поинтересоваться, всё ли в порядке и не нужна ли помощь, но члены моей артистичной пары, не сговариваясь, одновременно поднялись из-за стола и направились на выход. Она подставила ему плечо, а он, прихрамывая, аккуратно, я бы сказал галантно и по-джентельменски, облокачивался, чтобы не повиснуть на ней целиком.
   – Чего тебе? – со злобой оскалилась она на меня, когда я подбежал и, поддерживая, закинул его вторую руку себе на плечи. – Ты кто такой?
   – Свои! – отозвался мой друг и сплюнул кровавую жижу.
   Весь непродолжительный путь до их, как потом выяснилось, дома мы молчали, а я, не переставая, думал и размышлял. Я становился невольным наблюдателем и коллекционером человеческих судеб, драм и трагедий, разворачивающихся на моих глазах, историй и происшествий, политических заговоров и интриг, историй разоблачения и предательства. К слову, судьба орков или огров меня не заботила абсолютно, по известным причинам, да простят меня все крюллодцы, а вот к гоблинам, я, на удивление, проникся симпатией. Именно сейчас, почему то, вспомнился мой первый советник, который трагически погиб, после крушения бригантины, и какую роль он сыграл в нашем путешествии, уберёгший тогда мою голову от вооружённого восстания. Вспомнился Зубин и моё обещание ему по возвращении на континент, а также не выходил из головы поступок Хмурого и Сильвии, советы пиратов.
   – За дверью направо, – обозначила она, когда мы почти занесли потерпевшего в дом. – Там кровать.
   Я сгрузил пьяное, мычащее и обессилившее тело моего чудного друга и собирался уходить, но он внезапно очнулся и выкрикнул:
   – Ему надо в дальний порт! Помоги ему!
   Она пристально оглядела меня с головы до ног и призывно махнула идти за ней.
   – Да отцепись ты от него! – сказала она, глядя на сундук. – Никто его не возьмёт без тебя.
   Подойдя к двери в кладовую, она ещё раз оглядела меня и дала наказ:
   – Стой тут.
   – Хорошо, – покорно ответил я.
   Я ждал и ожидал, что она вынесет мне, может быть, суму с фальшивым золотом, которое мне так сейчас необходимо, но величина моего удивления приравнялась к удивлению в кабаке, а увидел я следующее: она вытащила красный камзол, синие рейтузы и шёлковую повязку, обмотанную вокруг рапиры, почти точно такие же, как у Сильвии.
   – Капитанская форма? – растерявшись, спросил я.
   – А ты чего хотел? Надевай!
   – Зачем?
   – Покрасоваться! – с саркастичной желчью ответила она. – Тебе в порт надо или куда?
   Наш с Гретчином первый замысел был перечёркнут и разорван от угла до угла. С этого момента новое начало получил план, под названием: «Перевоплощение в Сильвию», детали которого мне предстояло обдумать на ходу. Идею с фальшивым золотом также пришлось отбросить: «Верну настоящее, сколько есть, сколько осталось».
   До конца я так и не выяснил, откуда у них это обмундирование, но стало очевидно то, что мой друг был в прошлом как-то завязан с пиратами или посвящен в их тёмные делишки. Возможно, он даже когда-то был самим капитаном, а потом завязал с разбоем, но душа не приняла покоя, и он подвинулся рассудком. А быть может, кинжал, который мне дала Сильвия, некогда принадлежал ему, и, лишившись его в схватке, он не может теперь с этим смириться, поэтому постоянно, с тоской заглядывается на него, и ищет способы вернуть, всеми правдами и неправдами.
   – Уходи через лес, в обход города и по кромке острова, – наставляла она. – Тебя не должны видеть.
   – Понял.
   – Если засекут – зачищай хвосты, и повязку на глаз не забудь повязать – с рапиры снимешь.
   Не зная, как их отблагодарить, я не нашёл ничего лучше, как передарить кинжал на правах новоиспечённой Сильвии, и, достав его из-за пазухи, выложил на тумбочку подле кровати, где уже спал мой друг.
   – Это тебе… за всё… спасибо, – а про себя пожелал ему: «Надеюсь, этот подарок принесёт покой и умиротворение в твои скитания, и, разрезав, наконец, натянутый канат ваших отношений, станет связующим звеном, заполняющим, нужным элементом в пустой ячейке между вами, на пути к любви и крепкому семейному счастью».
   Я хотел отблагодарить эту пару, не столько за камзол или рейтузы с рапирой, а за то, что подарили мне новый выбор, за то сымпровизированное представление в кабаке, которое перевернуло моё понимание с представление о взаимоотношениях и упорядочило сумбур в мыслях, добавило самоуверенности, подводя к логичному вопросу: «А ты сам-то как хочешь, чтобы было у тебя в отношениях и жизни?». На этот вопрос я теперь знал чёткий ответ: «Сильвия будет со мной! Точно! Никаких «но», а с пиратством будет покончено навсегда!».

***

   Вожделенно возвращаясь в пиратский порт с сундуком (на этом месте становится понятно, что моим приключениям и внезапным встречам, далеко до завершения), где меня ждала Сильвия, я встретил посыльного-мальчика. Он отдыхал сидя на камне в полном одиночестве, возле дороги, примерно в сутках пути от торгового порта. Выяснилось, что он посыльный из Эрафии, и направлялся в гарнизон. Он нёс письмо с ответом на послание из гарнизона. По сути, я его перехватил. Гарнизонный командующий, всё же, как обещал, запросил подтверждения моей личности, и ответ прислали максимально оперативно. Взбудораженный и возбуждённый, я едва не падал. Мальчик глядел на меня с изумлением, а затем начал улыбаться во все свои двадцать два молочных зуба:
   – Что такого волнующего в слове Эрафия?
   – Из той самой Эрафии, что на Антагариче? – лепетал я. – Не может быть… не может быть…
   – Да, а разве есть другая? – спокойно ответил мальчик. – Меня прислали отнести письмо в гарнизон. Так надёжнее, сказали они, чтобы бутылка не попала в ненужные руки.
   – Продолжай…
   – Может, Вы знаете в какой стороне гарнизон? Я слегка заблудился.
   – Возможно, но скажи мне, что за весть ты принёс?
   – Ну… хорошо, – мальчик достал свиток, развернул его, да так, что нижняя скрученная часть его упала на землю. – М… э… это довольно длинное сообщение…
   – Я не спешу! Читай! – получилось сказать это в таком тоне, что выглядело это, как будто я надавил на него. – Извини…
   – Хорошо-хорошо… – озадаченно промолвил мальчик, хлопая глазами. – Тут переписка за несколько месяцев. Здесь речь идёт… а, вот: «Больше полугода назад Эрафия получила депешу из Энрота о пропаже без вести сэра Кристиана, совершавшего развлекательное путешествие, во время которого он и его команда, по всей видимости, столкнулись с трудностями или неприятностями».
   – Мда, больше полугода… развлечение затянулось… Странно, что вся переписка хранится одним документом…
   – Это дубликат, на всякий случай, если оригинал потеряется или его уничтожат. Работают несколько посыльных.
   – Интересно… – сказал я, хотя сам посчитал такую реализацию переписки глупой, особенно зная к каким «дружелюбным» соседям может попасть документ.
   – Так… дальше: «На поиски было отправлено несколько кораблей – безрезультатно».
   – Зачитай ближе к концу.
   – Так… вот: «Личность подтверждаем».
   «О чудо! Я спасён!» – торжествовал я про себя.
   – Наше рыбацкое судно, выходит на промысел недалеко от берегов соседних островов и заодно выполняет почтовые поручения, – продолжал объяснять наивный мальчик, выкладывая всю подноготную. – Мы обнаружили ещё несколько заделанных в пустые бутылки сообщений, и они были подписаны именем того самого сэра Кристиана. Мы также доставили и их.
   – А как ты попал на эту часть острова?
   – Нас с отцом затянуло в оборотное течение, и мы промахнулись мимо порта, и решили пришвартоваться под скалистым берегом, он будет ждать моего возвращения там.
   – Ясно. Вы немного не доплыли…
   – Ой, спасибо! Так Вы не знаете, где сейчас может находиться сэр Кристиан?
   – Я сам доставлю сообщение сэру Кристиану. Дай мне этот свиток. Это слишком рискованное для тебя задание, мальчик, – я протянул ему навстречу руку. – Я позабочусь, чтобы твоя храбрость была должным образом вознаграждена. Благодарю тебя. Теперь можешь возвращаться тем же путём, которым пришёл. И никому не рассказывай о нашей встрече. Будь осторожным!
   – Спасибо!
   – Подожди! Возьми несколько золотых, а также еду, – в моей голове закрутились шестерёнки, снова генерируя новейшую комбинацию, прикидывая время и отсчитывая дни. – Это плата, за то, чтобы вы не уплывали ещё ровно три, нет, четыре дня (после этого периода заканчивался отведённый мне месяц, и могла начаться осада), и стояли пришвартованными. Вернусь не один, со мной будет девушка, ну, или один, как получится... В любом случае, если увидите кого-то другого, кроме меня, конечно же, двух мужчин, женщин например, или орков, огров – немедленно уплывайте.
   – Ладно, я передам отцу, – мальчик ответил рукопожатием, а затем убежал.
Я присел на тот же камень и переваривал информацию, которую только что услышал. Хорошо, что в Эрафии знают, где я сейчас находился, но то, что я прочитал дальше – было шокирующим. Самая плохая часть бала написана в самом низу и мельчайшим почерком: «Возможно или, скорее всего, пираты будут использовать сэра Кристиана, чтобы атаковать и захватить военную базу Эрафии, которая переходит под командование королевы Катерины Энротской. Немедленно взять сэра Кристиана и всё его окружение под стражу, до выяснения обстоятельств! Не пытать». А ведь оригинал переписки, с другим посыльным, уже мог попасть в руки к командующему гарнизоном! Там мои люди и Гретчин! Боюсь, отложенный выкуп теперь не поможет… Надо скорее вытаскивать Сильвию из порта, а затем поскорее делать ноги в гарнизон! Укрыться там, пусть даже под стражей, всё лучше, чем попасть под расправу. По прибытии Катерины, я всё разъясню ей лично.
   Моим единственным вариантом и шансом вернуться в такой короткий, четырёхдневный срок, были только лошади в оазисе. Если лошади добрались, хотя бы одна, на что я надеюсь всецело, и пасутся теперь там – это моё и наше спасение. На одной из них я смогу быстро доскакать в порт, потом вернуться обратно в оазис с Сильвией, и оттуда, уже на двух лошадях, галопом до скалистого берега, на рыбацкую лодку, и в гарнизон. Письмо, я, на всякий случай, изорвал и пустил клочки по ветру.
   «А если ни одна из лошадей не вернулась в оазис? Тогда что? – эта мысль пошатнула мою надежду, навалилась тоска, и сжало сердце. – Вот где точка невозврата! Тут уж либо обратно – и на родину, либо в порт – и с концами! Ужасный, безысходный выбор! Скорее в оазис!»

***

   Я не могу передать словами тот щенячий восторг, который испытал, когда услышал близ оазиса игривое ржание лошадей. Эмоции настолько захлестнули меня, что я аж прослезился. Никому на этом архипелаге я не был так рад, как сейчас этим животным. Я поклялся больше никогда не поднимать на них руки или прута, как тогда, в той чаще, даже во имя благой цели. Кое-как, протягивая перед собой пучок свежей зелени, я смог приручить, а потом и оседлать одну из лошадей. Вторая же, отмеченная хлыстом, так и не поддалась и постоянно убегала от меня.
   «Злопамятная скотина!» – подумал я, но в том, что она останется близ ручья в оазисе, не сомневался.
   Проскакав день напролёт, я, в аккурат к вечеру, добрался к той вершине, на подступах в порт, от которой начинался тогдашний мой поход за сундуком, будучи под конвоем. Хотелось поскорее избавиться от этой гигантской шкатулки, вокруг которой весь сыр-бор. Я решил: надо сбросить сундук с золотом в самом злачном месте порта – у кабака или в нём (как ситуация сложится), на радостях пьянство затянется на недели! Рано или поздно они, конечно же, опомнятся и начнут задаваться вопросами, но без капитана не смогут спланировать осаду, хотя розыска не избежать. Остаётся решить: что делать сначала, найти Сильвию, а потом подкинуть сундук, или сначала подбросить сундук под дверь, а потом разыскивать Сильвию, вытаскивая отсюда? А уж незаметно спуститься по тропе и подкрасться к кабаку, я смогу найти способ. У меня есть всего одна ночь, здесь и сейчас всё решится.
   Напоив вдоволь лошадь, чтобы та вдруг неожиданно не начала призывно ржать от жажды в самый неподходящий, разоблачающий момент, я дождался наступления полной темноты и начал спускаться. Красный камзол – не лучший вариант для незаметного спуска и маскировки, но выбора у меня не было, да и ночь как-никак, темно. Я всё равно старался продвигаться короткими перебежками, и постоянно вглядывался в темноту на мостовой, не заметил ли меня кто. Спустившись к подножию, я в очередной раз попал на край причала, на тот дикий пляж, где мы купались с Сильвией ночью. Ну, точнее, я купался…
   «Не время ностальгировать, – сказал я себе. – Соберись!»
   Но было что-то не так. В порту поменялся распорядок, порт сейчас жужжал как улей: фонари вдоль набережной не погасили, посыльные и пираты слонялись по улицам, а не разбрелись по злачным заведениям, как обычно в это время, а шла какая-то подготовка. Выход на пристань охранялся группой орков. Надо было от них как-то избавиться, иначе выход будет блокирован. Мимо прошмыгнуть я уж как-нибудь сумею – они тупы как пробка, но если я буду возвращаться с Сильвией, то вид двух капитанов не останется без подозрений и вопросов. Кстати, вовремя я вспомнил про повязку, и, снимая её с рапиры, полностью завершил переоблачение.
   «Так, какой там глаз: правый, левый? А, вспомнил!»
   Я вскарабкался на мостовую и зашёл оркам со спины, в тыл, что называется.
   – Повернуться! – скомандовал я своим обычным голосом, понимая, что для орков не было разницы.
   – Капитан? – обернувшись и едва не присев от удивления, те начали судорожно переглядываться. – Но Ви же били на празднык?
   – Вы здесь чем занимаетесь, раз я смог так спокойно прошмыгнуть мимо вас? Спите, что ли?
   – Ныкак нэт! – оправдывались те, но начинали уже косо и не менее вопросительно посматривать на сундук.
   – Знаете, что это? – перехватил инициативу я в свои руки и выставил перед собой сундук, брякнув его о мостовую.
   – Сундук… – последовал растерянный ответ.
   – Это то, за чем посылали Криса под конвоем в соседний порт! – начал кричать я для большей убедительности. – Но всё это время он был у меня под носом и кое-кем растрачивался!
   – Гдэ? Кем?
   – У бармена за прилавком! Бармен предатель! – надо было столкнуть пиратов и орков лбами, сделав невиновного виновным, а я знал, что за бармена пираты порвут любого (на их стороне было и численное преимущество), он им был как вторая мать. – Часть команды заодно с ним!
   – Нэ может бить!..
   – Слушать мой приказ: снимайтесь с поста, собирайте всех своих и подтягивайтесь ко входу в кабак. По моему знаку блокируем парадную дверь – никого не впускать, никого не выпускать. Я заблокирую чёрных ход и присоединюсь к вам. Уяснили?
   – Да, капитан!
   – Исполнять!
   От дома к дому, по задворкам и проулкам, и такими же короткими перебежками, как по склону, выжидая свободное окно, я очутился у чёрного выхода кабака гораздо быстрее орков. Я ни разу не видел, чтобы чёрным ходом кто-нибудь пользовался, поэтому не волновался. Как назло, сегодня был ажиотаж и на посещение, и входная дверь то и дело хлопала, отсчитывая гостей, а из-за этого мой план рисковал быть разоблачённым. Прижавшись спиной к стене кабака, словно ящерица в каменной расщелине, приставным шагом, я подкрался к углу здания. Звуки кутежа вырывались через ставни и доносились досюда, но голосов было почти не разобрать, а меня крайне интересовало: где сейчас может быть Сильвия? Оставалась всё ещё за стеной, если верить оркам, буквально в двух шагах от меня, или, попраздновав вдоволь, успела уйти на фрегат к себе в каюту? Надеюсь, что второе. Присев на корточки, я аккуратно выглянул одним глазом из-за угла и увидел, что весёлые гости продолжали прибывать и убывать. Внутри запели старую пиратскую балладу:

Приходит в порт фрегат из дальних стран…
С него последним сходит капитан…
Он не был в тихом городе давно…
Он в кабаке у моря пьёт вино…

   Со стороны пристани, ко входу в питейную, шла не менее шумная компания пиратов, чем прибывающая толпа внутри, походу, за добавкой и продолжением.
«Что за празднование сегодня?» – никак не мог понять я, и решил пока не высовываться, наблюдая за происходящим и слушая второй куплет:

Один бокал… всегда не больше двух…
Об этом капитане ходит слух,
Что в юности, оставив дом родной,
Он презирал богатство и покой.

   Парочка голосов с такой переполняющей эмоциональностью подхватывали ноты, усердно вытягивая каждую фразу, что иногда казалось, будто они вот-вот разрыдаются, от переизбытка ностальгическими чувствами.
   – …По кружечке? Всего? Ты с ума сошёл? – долетали до меня обрывки фраз и пьяного спора пиратов. – Да я буду пить всю ночь!.. Покуда сэр Кристиан наливает – мне не сомкнуть очей!..
   «Не понял! Что ты только что сказал? – прибывал я в полном недоумении, испугавшись, что меня уже засекли и разоблачили. – Может, я зря в шпиона тут играю? Все всё знают, и пора открываться?»

Он сделался по-своему богат,
Подняв полузатопленный фрегат,
И смело вышел за барьерный риф,
Судьбу ветрам и волнам подарив!

   Шумная компания, наконец, дошла до парадного входа и тот пират, что разглагольствовал больше всех про выпивку, замер, распахнул руки перед собой, уставился на вывеску (которую мне, как раз не было видно), словно готовый получить манны небесной или обнять кого, и радостно объявил:
   – Крис, родимый! Вот мы и снова встретились! Куда ж я без тебя?

Он – Божество бродяг и местных шлюх…
Он саблей бьёт на стенах сонных мух,
Непостижимый сотням дураков:
Его душа – вдали от берегов…

   И тут до меня дошло: на радостях, пираты переименовали кабак в «Сэр Кристиан», юмористы чёртовы! Непонятно только, за какие-такие заслуги?
   – Да заходи уже! – нервно торопил его другой пират, удерживающий дверь открытой нараспашку. – Надоело ждать!
   – Иду-иду! – отозвался тот и вошёл, а из кабака долетел смех, который я ни с чем не перепутал бы: наигранный смех Сильвии, а значит – она внутри.
   Я хотел, было, быстро ринуться ко входу, пока никого не было, поставить у порога сундук, а после, быстро ретироваться обратно за угол и наблюдать, но…
К этому моменту, мой глаз окончательно привык к перепадам света и, вдалеке, в самом конце бухты, на фоне серых, опоясывающих бухту скал, я увидел то, что объясняло празднество и являлось его причиной: больше дюжины боевых кораблей стояли в полной боевой готовности, пришвартованных друг другу. Все сплошь галеры и, похоже, что уже с гребцами на вёслах в трюмах. От этого зрелища к моему горлу подкатил ком, и стало трудно дышать. Пираты завершили подготовку флота задолго до означенного срока, и были готовы выдвинуться на гарнизон в любой из ближайших дней. Сундук, что натёр мне бок и, из-за веса которого уже ныла рука, теперь являлся ничем иным, как бесполезной, не стоящей ровным счётом ничего, пустышкой. Пиратов больше не интересовало его мизерное содержимое, точнее, его отсутствие. Но тогда напрашивался следующий вопрос: кто мог профинансировать столь масштабную подготовку, да ещё и за такой короткий срок?
   «Это явно не эрафийские корабли. Кто же? Сильвия говорила, что подготовка затянется, если я не успею за месяц! И вот он уже почти закончился! Или она сказала это специально, чтобы я либо торопился, либо спасался? Чему верить?» – меня опять терзали сомнения.
   Подбежав ко входу, я снял один из факелов и заметил, что орки были уже на подходе. Их товарищам, что кутили внутри, не было никакого дела до происходящего снаружи. Нырнув обратно в проулок, я поскорее ткнул факел в землю, но хорошо пропитанная маслом тряпка никак не тухла. Но, вскоре, зашипев, начала коптить и его обугленный край выдал несколько клубов едкого дыма. Молниеносное решение пронзило мой разум и подвигло действовать – добраться до галер и устроить диверсию, и будь, что будет. Дождавшись подоспевшей группы орков, я послал им одобрительный кивок, а потом отнёс сундук на задний двор кабака, поставил у двери и стал колотиться в неё кулаками и ногами, что было сил.
   Сто вопросов вызовет блокада орков, а обнаружив сундук, пираты тут же смекнут, что я в порту. От пьяной команды в порту больше сумятицы и кутерьмы, чем толку. Это вызовет всеобщую суматоху, путаницу и беготню, а я выиграю время, пока будет продолжаться стычка пиратов с орками. Пираты гарантированно победят орков и избавят меня от них. Пока я на шаг впереди! Но самое главное: о моём появлении узнает и Сильвия, только вот, что, какие действия она предпримет?
   Не дожидаясь реакции на находку, я пробирался к галерам по задворкам, подобно ночному хищнику вышедшему на охоту, а в руке сжимал тлеющее орудие возмездия, которое желал применить по прибытию на место, надеясь раздуть огонь и получить обратно факел.
   «Спалить всё дотла!» – повторял я, одержимый единственной целью.
   Раньше мне не доводилось доходить или бывать в этой стороне бухты, и я не знал особенностей здешнего ландшафта, и это могло стать помехой. Но далеко не творение природы встало у меня на пути – узкий, каменистый проход к первому судну охранялся двумя пиратами-часовыми, стоящими в дозоре. Вернее, эти два лентяя, которых я, к счастью, не знал, сидели на камнях и прохлаждались, болтая. Я в костюме и на правах капитана – проверну аферу, как только что с орками! Даже если Сильвия сейчас в кабаке, они об этом знать не могут! Пираты – не орки, смекалистые, но в такой полутьме, им будет не до рассматривания деталей.
   Бросив факел, я обогнул последнее здание, и вышел на пристань, как ни в чём не бывало, но, на всякий случай, прихватил с собой и теперь сжимал овальный камень в ладонях. Хоть при мне и была рапира, но та трагическая картина прошлого, так и не покидала моё воображение. Только применять рапиру мне, ой, как не хотелось, хоть и настроен я был предельно серьёзно.
   Томно прогуливаясь и изображая скуку, я надвинул платок на глаз и сложил руки за спиной, стараясь максимально подражать повадкам и манерам Сильвии. Хотелось начать насвистывать, но сдержался.
   – Капитан? – дозорные опешили, растерялись и повскакивали по стойке смирно. – Вам надоело праздновать?
   Я постарался изобразить хрипотцу Сильвии, но, видимо, перенервничал и лишь выдавил из себя сиплую фразу, которую, увы, не привыкли слышать пираты:
   – Вольно…
   – Что с голосом? – один из них, словно почуяв неладное, заподозрил меня.
   – Простыл… – ничего более умного я не смог из себя выдавить, хотя понимал, что звучит это по-дурацки. – Идите, допейте за меня.
   – Но вы же сами приказали не оставлять пост, – подключился второй, а в голосе промелькнула нота надежды, и он тоскливо сглотнул, по всей видимости, представляя вкус напитка. – И стоять до рассвета.
   – Я разрешаю, – ответил я, зная, что их встреча с настоящим капитаном близ кабака вызовет окончательную неразбериху и посеет хаос в порту.
   – Да, капитан! – желая поскорее добраться до кабака и расправиться с несколькими кружками пойла, тот сорвался с места и потянул за собой подозрительного. – Пошли, пошли!
   Подозрительный стоял с лёгкой нахмуренностью на физиономии, но легко поддался на уговоры. Когда он проходил мимо, я постарался непринуждённо отвести от него глаз, чтобы не встретиться взглядами.
Говорят: алкоголь – зло! Убивает и так далее… Возможно!.. Не исключаю!.. Но только что, желание выпить спасло, как минимум, две жизни! Предложил бы я этим ребятам пойти хлебнуть чайку, например, исход, как мне кажется, был бы очевиден – минимум один труп.
   Проводив пиратов взглядом по пристани, я поспешил за факелом, но, к моей досаде, он истлел и окончательно потух, и, как назло, в округе, ни одного источника огня. А оно и понятно – пираты прятали свой флот от любого возможного обнаружения. Раздосадованный и лишённый источника огня, желая хоть что-нибудь сделать, я вбежал по трапу на первую галеру, и заглянул в трюм через открытый иллюминатор. Вот тогда я испытал по-настоящему шок, несравнимый ни с чем: ряды были забиты рабами, связанными по рукам и ногам. Они не спали и сидели, стараясь не шелохнуться, скорее всего, дожидаясь приказа: «Грести!».
   Кстати, варианты подхода к остальным галерам по суше были напрочь исключены: они стояли на приличном расстоянии от берега на якорях и вне досягаемости друг от друга. По всей видимости, пираты добирались до них на шлюпках по водным сообщениям.
   «Слишком хорошо и просто, чтобы быть правдой!» – осознал я.
   Спустившись в трюм, я наспех стал развязывать и высвобождать невольников, про себя, на этот раз, радуясь, что факел, всё же, оказался бесполезен. Иначе, я мог сжечь корабль с живыми людьми на борту!
   – Поднимайтесь! Уходите! – командовал я, но встречал лишь испуганные взгляды и безмолвие. – Вы свободны! Быстрее!
   Но никто не шевельнулся… Бедняги были так запуганы и забиты, что предпочли оставаться на местах. Жизнь для них, как будто потеряла смысл…
   – Да что с вами такое? – был я в замешательстве, но, поняв всю бессмысленность и бесполезность своих действий, оставил их и выбрался обратно наружу.
   Далёкие отзвуки, созданного мной переполоха и стычки возле кабака, стали долетать досюда, а потом, яркой точкой, по набережной, в мою сторону направился отряд с факелами. Продвигались они медленно, а значит, прочёсывали каждый угол, сарай и закуток, заглядывали в каждый шкаф и под каждую кровать. На суше я был заперт в тупик, и единственной дорогой к отступлению оставалась вода.
   «Надеюсь, орков перебили…»
   Прикинув на глаз расстояние отсюда до другого края бухты, мне стало понятно, что я не успею переплыть его, до того, как весь порт будет поднят на уши, и все входы и выходы будут оцеплены, включая морские. Если я поплыву даже кролем – мои барахтанья привлекут внимание на причале, и что это даст? Сильвия-то останется тут! Можно доплыть до середины бухты и забраться на какой-либо корабль по якорной цепи или канату, но и их рано или поздно тоже обыщут, а меня выдадут мокрые следы на палубе.
   «Я купаюсь в небе» – наспех выложил я подсказку-послание галькой на дороге, возле входа на галеру. После, снял с себя всё капитанское обмундирование, включая рапиру, и скинул на берег к кромке воды. Я хотел, чтобы пираты подумали и поверили в то, что я скрылся вплавь. Их охмелённые головы не прочуют подставы, и они кинутся на поиски по тем местам, где я, как раз, не появлюсь. Я проберусь обратно со спины, с тыла, а это будет знак и для Сильвии, что встречаемся в конце пристани, где мы купались в тот раз. Надеюсь, она сейчас возглавляет рейд в мою сторону, а когда прочитает послание, поймёт и включится в хитросплетения, затеянные мной, придумав походу, как отвязаться от окружения команды и попасть на место встречи. Только придёт ли? И сколько мне её там ждать? Если провозимся до рассвета, то кампанию мою будет ждать крах – порт просматривается от края до края.
   Больше не теряя времени, я заново спустился в трюм к узникам и строго настрого наказал им молчать, агрессивно шикнув на них. Я спрятался в угол под лестницей поближе к иллюминатору, чтобы слышать происходящее снаружи, накинул на себя несколько верёвок для маскировки, и стал ждать.

***

   – Это Крис! Я уверен!.. – до меня постепенно долетали отголоски толпы приближающихся пиратов, настроенных явно не дружелюбно. – Или кто-то из его засланных приставок…
   – С чего ты это взял?..
   – А кому ещё быть? Его ж за сундуком посылали? Вот он его и вернул!..
   – Бестолочь! Тогда зачем ему возвращаться, да ещё и с золотом?.. На эти деньги можно в круиз отправиться!
   – Там не вся сумма!..
   – А конвой? Конвой куда делся?
   – Поймаем – вот и выясним!..
   – Верно, тебе говорю, это Крис, нутром чую!..
   – Что ты заладил, как озабоченный: Крис-Крис, соскучился?..
   – Кем бы ни был этот самозванец, я хочу лично пустить ему кровь! – а вот и Сильвия, чей артистичный голос я узнал. – Ни один ряженый не смеет за меня отдавать приказы!
   – Капитан, взгляните! – послышался обвал гальки с берега, застучавшей друг о друга, и как один из пиратов спустился к воде, спотыкнувшись и едва не закувыркавшись кубарем. – Тут его одежда!
   – Ушёл! Мерзавец! – вскрикнула Сильвия, и отдала приказ по моему плану. – К фрегату, скорее! По пути обыскивать суда и оцепить пристань!
   – Часовых надо заново поставить! – как назло, предложил кто-то весьма резонную мысль.
   Сильвия замешкалась, а это был звоночек для меня – она втягивалась в мой замысел, прочитав послание и подыгрывая на ходу. Она – за меня! Она – со мной!
   – Сначала осмотрим галеру, а потом выставим часового! Одного будет вполне достаточно! – волевым тоном распорядилась она. – Вот тебя!
   – Да капитан!
   Пираты наспех проводили осмотр, бегая по палубе и быстро заглядывая в каюты, и, конечно же, не заметили меня.
   – Рабы на месте, всё чисто! – доложили сверху.
   – Все за мной!
   Выход на набережную и путь отступления был чист, за исключением одной помехи – дозорного пирата. Нужно было как можно быстрее его нейтрализовать, не наводя шума, и пробираться к противоположному краю набережной, где был выход и место нашей условной встречи с Сильвией. Оружия теперь при мне не было, и я сделал следующее: бесшумно высвободившись из под своей маскировочной ветоши, я подошёл к ближайшему рабу, и сильно наступил ему на ногу. Тот пронзительно взвыл, чем не смог не привлечь внимание дежурного. Пират незамедлительно направился бегом в трюм, проверять, что случилось, где его поджидал я.
   Сбитая в единый деревянный монолит, увесистая, просмолённая насквозь корабельная дверь, была приведена в действие сильным толчком моей ноги (я стоял в проёме, между стеной и дверью, и по приближающемуся топоту со скрипом лаг, понял, когда пора действовать), и встретилась плоским ударом навстречу телу пирата. Испустив гулкий стон, он тут же выключился и стёк на пол. У него был сильно разбит нос, и кровь заливала ему рубаху, в которую я планировал переодеться. Оставив затею с очередным перевоплощением, и, проверив пульс на его шее, я, на всякий случай, убедился, что он жив, и, оттащив в конец комнаты, связал его. Можно уходить.
   – Как вам представление? – гордясь собой, спросил я у рабов, но они так и продолжали сидеть безразлично и неподвижно.
   Выбравшись с галеры, я спустился к морю, где лежал мой капитанский костюм и хотел забрать рапиру, но её не оказалось на месте.
   «Мелочные гады!» – разозлился я, хотя, мне стоило ожидать такого поворота.
Единственным моим оружием теперь мог стать только потушенный факел, к которому я помчался со всех ног, быстро переодевшись.

***

   Я не знал, где сейчас Сильвия и что она предпримет, но всеобщая паника и поисковый ажиотаж в порту неумолимо росли. Не то от усталости, не то от нервов, я совершенно потерял бдительность и внимательность, пока пробирался обратно по задворкам к кабаку, и, подойдя к задней двери, я внезапно ощутил лёгкий и холодный укол в спину:
   – Брось свою игрушку, без глупостей, и развернись!
   «Ну, вот и всё, добегался… фиаско…» – подумал я, выпустил потухший факел и обернулся.
   – Хмурый! – я едва не кинулся на него с объятиями, испытывая облегчение, но он по-прежнему держал шпагу вытянутой перед собой. – То есть, хозяин!
   – И что ты собирался делать этой кочергой? – показал он на факел и ухмыльнулся, а потом подкинул перед собой шпагу и поймал её за лезвие, протянув рукоятью навстречу мне. – Держи, надеюсь, не пригодится!
   – Спасибо, – при нём была вторая шпага, которую он тут же достал, а я начал, было, примерять, куда бы всунуть свою, но Хмурый меня выругал.
   – Из рук не выпускать! – потом быстро заглянул в проулок и подозвал меня к себе. – Смотри сюда, сделаем так: я отвлеку на себя внимание, а ты войдёшь в кабак через чёрный ход и укроешься в чулане – там никто искать не будет. Жди моего возвращения.
   – Но зачем?.. – пытался возразить я, не получив разъяснений и не понимая что он хочет тем самым добиться.
   – Береги её! – буркнул Хмурый и нырнул в проулок, выходя на набережную так быстро, что я не успел опомниться.
   Он вовлек меня и поставил перед фактом к исполнению, в какой-то круговорот событий, известный исключительно ему.
   «Кого беречь? Шпагу?» – я стоял, опешив, и наблюдал, как Хмурый подошёл к капитанскому фрегату и крикнул: «Все сюда! Я нашёл его!». Дождавшись, пока большинство пиратов вбегут на палубу, он перерезал швартовые, все управляющие парусами тросы, а после, снял с якорей фрегат, отстегнув и утопив их в море. Он стал подобием той стихии, ещё в начале моих странствий, чем вызвал на себя разозлённые и жадно вопрошающие взгляды пиратов.
   – Ты чего творишь?!
   История повторялась, зацикливаясь на одной и той же картине, как в тот роковой вечер: в Свободной Гавани, только сейчас этот момент был преднамеренно инсценирован Хмурым. Это и был знак мне. Теперь все пираты были заперты на боевом и неуправляемом корабле. Фрегат потихоньку несло к выходу из бухты, и пираты стали отчаянно выглядываться за борт и бегать по палубе. Мне открылась свободная дорога на выход из порта, но я был ещё один – без Сильвии.
   «Так и быть, последую его наказу: сказал спрятаться – спрячусь! – и вошёл в кабак с чёрного входа. – Одному ему известно, что он там задумал!»
   Внутри здания явно никого не было, но, как раз, из чулана доносились какие-то шорохи и гулкие подобия стонов.
   «Громковато ёрзает, для кошки или крысы» – насторожился я, держа шпагу наготове, и аккуратно приотворил скрипучую дверь мыском ноги. Сидя на полу, с заткнутым ртом и связанная по рукам и ногам, на меня смотрела зарёванная Сильвия, сильно закусывая тряпку зубами и тщетно проявляя потуги развязаться. Платка и повязки сейчас на ней не было и волосы лезли ей в лицо, прилипая к мокрым щекам.
   «Всё теперь понятно, старый ты хитрец! – я как прозрел. – Кого ты имел в виду, наказывая мне: беречь!»
   Судя по крикам с улицы, на палубе корабля началась схватка Хмурого, отчаянно сдерживающего толпу озлобившихся проходимцев: кто-то завизжал, кто-то упал за борт, что-то сломалось и затрещало.
   – Где капитан?! – проорали далеко снаружи.
   – Куда-то исчез…
   Зная нрав моей возлюбленной, я решил временно не развязывать её, по крайней мере, до тех пор, пока мы не очутимся в безопасности. К слову, на ней осталась только часть обмундирования (спасибо Хмурому), что значительно упростило мне задачу, зная по себе, сколько могут весить камзол и ботфорты. Взгромоздив брыкающийся и ноющий кулёк на плечо, я устремился на выход.
   Пробираться по задворкам, да ещё и с девушкой на плече, при этом пытаясь сохранить предельную осторожность – то ещё занятие, я вам скажу. Уже через пару пройденных домов, нагруженная рука начала дико затекать и мышцы становились ватными, но я терпел. Обогнув последнее здание, я аккуратно опустил Сильвию на землю, выглянул из-за угла и, убедившись, что путь свободен, поменял руку, предвидя всю сложность своего восхождения. Перед глазами замелькали всё те же, знакомые места: край пристани, галечный пляж и тропинка, но я не давал воли чувствам, а мысленно прощался с ними навсегда.
   Хмурый знал, что Сильвия не покинет порт без него, и пожертвовал собой, ради её свободы и спасения. Надо признаться: ловкий, однако, старикашка. Кто бы мог подумать, что он сможет так искусно связать Сильвию, перед тем, как-то незаметно от всех, заманив в кабак и затащив в чулан.
   Рассвет набирал силы. Добравшись, где-то до середины склона и, убедившись, что за нами нет погони (все пираты были вовлечены и отвлечены переполохом на фрегате), я решил устроить себе маленький передых. Сильвия не прекращала рыдать. Наклонившись к ней, я дождался, пока она поймает мой взгляд, и сказал:
   – Я тебя развяжу, а ты успокоишься и не будешь делать глупости, договорились? – и, получив несколько одобрительных кивков, разрезал верёвки.
   Получив свободу рук, она, со всей вложенной злостью и силой, сорвала кляп с лица и разревелась в голос. Никогда прежде я не видел её столь искренних чувств и ощутил себя крайне беззащитным, оторопев. Дальше, с исступлением она стала развязывать себе ноги, а я стоял как истукан. Я прекрасно понимал, что, освободившись, она непременно ринется обратно, на помощь Хмурому, только не мог объяснить ей, что помогать сейчас уже некому. Стоило ей встать на ноги, как я просто напросто кинулся на неё с объятиями.
   – Выпусти! Отойди!.. Не мешай мне!.. Ты не понимаешь!.. – она колотила меня кулаками по спине и по плечам, царапалась, выкарабкивалась и порывалась обратно в порт, но я не поддался, и держал крепко.
   На моё спасение она быстро выдохлась и перестала сопротивляться, погружая меня в ответные объятия.
   А сейчас: минутка разочарования. Как бы ни хотелось, но поцелуя в этой сцене не будет! Я прекрасно отдавал себе отчёт в неуместности сего действия – у человека трагедия, а я со своими сантиментами полез бы!
   – Пойдём, надо спешить… – шёпотом прервал я нашу минуту молчания, понимая, что вокруг стремительно светлеет, и наши обнимающиеся силуэты привлекут внимание, на что она, молча, согласилась. – Доверься мне.
   Поднимаясь по тропинке горного склона, я шёл первым, и всё время держал её за руку, уводя прочь от невзгод и прошлого. На вершине мы оседлали лошадь, которая мирно отдыхала, привалившись на полянке, и ускакали. Сильвия сидела сзади, за моей спиной и крепко обнимала меня за торс, а я, довольный собой, горделиво наслаждался встречным ветром, ласкающим моё лицо. Всю дорогу мы ехали молча.

***

   Мы добрались до оазиса быстрее, чем я рассчитывал, хоть и вдвоём на одной лошади, едва не загнав её. Хоть это и дало нам запас по времени, но задерживаться или оставаться на ночлег мы не стали.
   – Поедем трусцой и немедля, твоей лошади нужно отдохнуть, – обозначил я, и не встретил возражений.
   Видимо, она пока прибывала в состоянии шока, до конца не веря в своё освобождение, и на неё накатывала траурная тоска, напоминая о недавней потере друга. Я разделял её чувства, понимая как сложно прийти в себя, после столь долгого периода отыгрывания роли в чужой шкуре, и адаптироваться к реальности.
Напившись впрок из ручья и напоив скакунов, я, наконец, увидел Сильвию при солнечном свете, без масок и лжеобмундирования. Её естественная красота была восхитительна и до волнения прекрасна. Я начинал медленно млеть и таять, но вовремя встрепенулся и собрался с мыслями:
   – Нас ждут, надо торопиться… к скалистому берегу, иначе мы рискуем опоздать к отплытию рыбацкого судна.
   Мне было приятно, что Сильвия сейчас была ведомой мной, и полностью доверилась, но дико не хотелось рассаживаться по разным лошадям, как я привык к её тёплым объятиям. Радовало, что в такие моменты, мы становились всё ближе и ближе друг к другу.

***

   – Он был моей семьёй… – после долгого времени молчания, начала свой рассказ Сильвия. Говорила она с длинными паузами, постепенно превозмогая подкатывающий к горлу ком слёз. Она бы и хотела сейчас заплакать, но больше не могла. – Он заменил мне отца и мать… он был хорошим человеком… мою семью перебили пираты, во время очередного налёта на один из городов Эрафии… а он приютил меня у себя, взял на поруки, в качестве прислуги… вопреки правилам… меня могли повесить… или пустить по доске…
   – Как же он сам очутился в рядах джентльменов удачи? – мне не хотелось её допрашивать, видя, как ей больно.
   – Он был заложником ситуации и обстоятельств, внутри которых отыгрывал роль, а потом и меня научил… Его родина была несправедлива с ним, но это не помешало ему сохранить человечность и честь, даже среди головорезов и разбойников… – потом она помедлила и добавила. – Спасибо… спасибо, что вернулся за мной…
   «Архипелаг поломанных судеб и разбитых сердец!» – повесил я оценивающий ярлык на пиратские острова. И после её слов, я стал мечтать о путешествии в Эрафию, в своих мольбах поторапливая прибытие флота Катерины, восторгаясь благородством и мужеством этого человека. Сильвия, как только что выяснилось, тоже была родом из Эрафии. Если все местные жители там такие же, ну, или хотя бы большинство и, хотя бы схожи по идеологиям, то я хочу там остаться.

***

   – Мы на месте, слезаем и спускаемся, – сказал я, распознав скалистый берег.
   – Что с лошадьми?
   – Пока привяжем здесь, но если кое-кто не сдержал слов – вернёмся.
   Мы аккуратно спустились к воде, но пришвартованного судна, к моему разочарованию, на обозначенном месте не оказалось.
   – Проклятье! – выкрикнул я, но из соседних кустов послышались шорохи и нас окликнули:
   – Эй! Сюда!
   – Идём, – я снова взял Сильвию за руку.
   – Мы уже собирались отплывать, – встретил нас тот самый посыльный мальчик. – Долго вы, однако. Проходите на борт.
   – Спасибо.
   – Кстати, Вы нашли того самого сэра Кристиана, которому предназначалось письмо, что я Вам дал?
   – Конечно, – мы с Сильвией хитро переглянулись. – Передал лично в руки.
   – Вот и ладушки, а то я переживал.
   – Хорошо замаскировались, мы уж подумали, что вы уплыли, – похвалил я его, и пропустил Сильвию вперёд. – Я вернусь отвязать лошадей и скорее обратно.
   Она с лёгким недоверием оглядела отца мальчика, самого мальчика ещё раз и меня, и пошла на тот самый шаг, которого все так ждут. Ну, что ж, торжествуйте: она быстро, но страстно поцеловала меня в губы и попросила:
   – Не оставляй меня надолго.
   Я буквально запорхал как бабочка и с невероятной лёгкостью поднялся на склон, даже не почувствовав усталости, где просто отвязал лошадей, доверив им самим выбирать пути свободы. К моей радости, они выбрали курс во второй порт, где у меня угнали осла, потому что там, их непременно поймают и приручат.

***

   – Высадите меня на перешейке и ждите. Если дотемна не явлюсь – уплывайте. Встретимся у валуна на границе, что близ гарнизона, – обозначил я отцу мальчика, когда мы проплывали мимо торгово-распределительного порта, и он остался у нас по левую руку.
   – Я пойду с тобой! – вызвалась Сильвия.
   – Слишком опасно, – пресёк я, как бы ни хотелось мне взять её с собой. – Один я быстрее управлюсь.

***

   «Сначала заберу золото, – подумал я. – Деньги могут пригодиться в любой момент. Потом переоденусь в рыцарское обмундирование, а потом за своими».
   Я не ошибся, первым делом разрыв тайник с оставшимися монетами, добравшись до границы и переодевшись, а уж только после наведавшись в кабак, ведь было очевидно, что лучшего места для поиска двоих солдат на острове не найти.
   – Поднимаемся и на выход! – подошёл я к их столу, застав врасплох.
   – Но мы только начали, – оправдывался первый, но по его расплывчато-смазанному голосу было понятно, что возлияния начались уже давно.
   – Повторять не буду! – я схватился за столешницу, что было сил, и опрокинул стол вместе со стоящей на нём посудой.
Солдаты безоговорочно вскочили и пулей выбежали наружу, а я подошёл к стойке бара и высыпал горсть монет перед трактирщиком:
   – За убытки.
   – Приходите ещё, – услужливо поклонился тот, а его гримаса поменялась с недовольно-озабоченной на улыбчиво-приветливую.

***

   – На этом всё, – подошёл я к отцу мальчика и протянул ему остатки золотых. – Тут наши пути с вами расходятся. Спасибо.
   Он лишь томно посмотрел мне в глаза, сунул монеты в карман, и ушёл к себе в каюту, бормоча по дороге:
   – Слишком много… слишком много…

***

   Мы возвращались в гарнизон второпях, неделя подходила к концу, и я постоянно погонял своих солдат, чтобы те не отставали. Я вёл за собой Сильвию всё так же: уверенно и за руку, но про себя продолжал опасаться за погоню.
   Завидев нас с башни, часовые поскорее спустились и отворили нам.
   Мы вошли на территорию гарнизона воодушевлёнными, словно путники, после долгого путешествия возвратившиеся к себе домой. В этот миг я впервые, за последний месяц, почувствовал себя спокойным и защищённым, но мою негу прервал приказ командующего:
   – Взять их!
   Нас окружила гвардия, обезоружила и стала заламывать руки, а подоспевший отряд оголил и наставил на нас мечи. Для меня это не стало новостью – я же прочитал письмо.
   – Этих двоих ко мне, немедленно! – ткнул командующий на меня и Сильвию пальцем. – Остальных по камерам!
   Пока нас грубо сопровождали по лестнице, я успел шепнуть Сильвии:
   – Молчи и ничего не говори, а я сам обо всём позабочусь…
   И, введя в штаб-квартиру, нас рассадили по разные стороны стола, но не развязали.
   – Надо прояснить пару моментов, – начал командующий.
   – Я открыт к диалогу, – мысленно я стал готовиться к шквалу обвинений в свой адрес, выслушивая его заискивающий, почти прокурорский тон.
   – Вы, я вижу, времени даром не теряли, сэр Кристиан. В своём долгосрочном и незапланированном плавании успели погеройствовать, попьянствовать и, видимо, хорошенько отдохнуть. А ближайший поход за отрядом в порт изрядно затянулся, не говоря о его содержании, ну, то есть составе: пара оборванцев и любовница. А ведь я тогда поверил Вам…
   – Всё не так…
   – Не ломайте комедию! – нервно вскрикнул он и стукнул по столу. – Я имею полное право и все основания подозревать вас в переходе на пиратскую сторону. Слышали такой термин, как «Стокгольмский синдром»?
   – Какой прок мне обманывать Вас? – меня раздражали его доводы, которые хотелось поскорее услышать и пресечь (диалогом это назвать было сложно – говорил только он), а сам понял, что просто так, без подробнейшего доклада обо всём со мной произошедшем, нас из гарнизона не выпустят, как бы к Гретчину в соседи не угодить.
   – В депеше было ясно расписано, какое судно и сколько человек искать. Не думаю, что вам бы хватило амуниции и численности отряда, сопровождающего Вас на морской прогулке, чтобы просто так взять кого-либо в заложники, пусть даже в самом захудалом городишке, пусть даже на краю света, даже старого гоблина! Я про Вашего, ну, теперь уже нашего, пленника! – он сверлил меня глазами и подошёл почти вплотную и кивнул на Сильвию. – И что-то я не припомню, когда в Энроте экипировались напомаженными советниками?
   – Позвольте всё объяснить… – никогда я не был так близок к провалу, ибо под таким углом, доводы казались более чем убедительными.
   – Лучше сразу всё выкладывай, начистоту! – он начал ходить у меня за спиной взад и вперёд. – Шпионите? Пираты подослали? Кто твой заложник? Вы тут все в сообщниках?
   – Подождите…
   – Вам всем понадобится железное алиби, чтобы в эту ночь не присоединиться к своему товарищу в камеру, – он подошёл к двери и преградил собой выход, готовый в любой момент подозвать на помощь гвардию.
   – Во-первых: я хочу присягнуть на верность Эрафии и служить верой и правдой, как служил Энроту.
   – Не давите на чины, это ни к чему, и в Вашем положении звучит не убедительно…
   – Позывной Хмурый, Вам что-нибудь говорит? – я заметил, как он поменялся в лице и его лоб разгладился от морщин, вызванных напряжением и гневом. – Мы сидим здесь, перед Вами, благодаря ему – это, во-вторых…
   – Вы, сэр Кристиан – безрассудный упрямец и своенравный храбрец! – он заметно оживился. – Вы смеете притаскивать в военный гарнизон женщину и рассуждать так, как будто Вам все тут обязаны! К чему была эта нелепая конспирация?
   – Вы бы не отпустили бы меня второй раз в пиратский порт…
   – Умно…
   – Гретчин, – я повернулся вполоборота на стуле, но в своём рассказе решил опустить некоторые подробности, детали и хронологию освобождения, а также приукрасить кое-что для убедительности. – Моего заложника зовут Гретчин, и он был одним из пленных в пиратском порту, наряду со мной и моими людьми, освобождённый Хмурым… и Сильвией.
   – Сильвия, я так понимаю – Вы? – обратился он к ней.
   – Да, – за неё ответил я, видя, что она изрядно напугана.
   – Диверсантка в пиратском порту? Неплохо! – командующий весьма озадачился, но не стал уходить от темы. – Зачем же Вы прихватили гоблина с собой?
   – Он стал невольным свидетелем одного тайного разговора, после которого его разоблачили, а за подслушивание, по законам пиратов, его должны были казнить.
   – А за что Вы собирались его судить? Или это были тоже сказки?
   – Собирался, но… Гретчин поведал нам содержание подслушанной беседы, и, поверьте, оно не самое утешительное.
   – Охотно выслушаю.
   – Пираты планируют штурм гарнизона! Этого гарнизона и планируют осаду уже в этом месяце.
   – Абсурд! Наш гарнизон неприступен, и защищён лучше, чем любой за;мок в Эрафии! – оскорбился он. – И по нашим последним данным, численность пиратских сил ничтожно мала!
   – Кто-то спонсировал подготовку…
   – А Ваш пленник, разумеется, этой части подслушанного разговора не расслышал.
   – Нет…
   – Не находите подозрительным? Может, пригласим сюда непосредственно самого подслушавшего? Посмотрим, что он нам наговорит…
   Разоблачение замаячило красной тряпкой у меня перед лицом, но его допрос с пристрастием, на моё спасение и счастье, был прерван внезапным появлением в дверях одно из солдат, вбежавшего без стука в комнату. Он стоял взмыленный и часто дышал, переводя дух после бега.
   – Что случилось? – недовольный таким срывом субординации, спросил командующий, грозно смотря на едва не заикающегося подчинённого.
   – С востока… – нервно сглатывал солдат. – Наступление… там целая армада…
   Я не хотел верить своим ушам, но получалось, что пираты выдвинулись всем рейдом, буквально спустя неделю, после нашего побега, хотя я был абсолютно уверен, что растратив деньги, штурм будет отложен на месяцы.
   – Развяжите нас! Мы на вашей стороне! – выкрикнул я.
   Командующий гарнизона замешкался, но потом торопливо разрезал верёвки на запястьях у нас за спиной, а после сорвался с места и убежал куда-то по лестнице, на ходу выкрикивая и отдавая приказы. Сильвия, освободившись, поскорее подбежала ко мне и крепко обняла. Мы снова взялись за руки, и подошли к панорамному окну, наблюдая свысока, как на горизонте, в восточной стороне океана показалась флотилия Регны.
   Сейчас мне не было страшно, по крайней мере, за себя – я был счастлив, хоть и так недолго. Я прекрасно осознавал, что гарнизону не выстоять под натиском пиратов с наёмниками, и, возможно, уже сегодня, наши дни будут сочтены… Мне не отблагодарить Хмурого, не выполнить обещание, данное Зубину, не вызволить Гретчина, потому что никогда не знаешь, когда видишься с кем-либо в последний раз… все старания были зря и напрасно. Нам никогда не вернуться домой… такого врагу не пожелаешь…
   Я смотрел как прикованный, как один за другим, вражеские корабли приближаются к нам – к своей цели, медленно перестраиваются и готовятся к атаке. Последнее, что запомнилось из моей комы наяву, как я посильнее сжал ладонь Сильвии, а она ответила мне взаимностью. Я боялся сейчас только за неё.
   Но моё оцепенение и пелена тоски были молниеносно сбиты подоспевшим (крайне вовремя) эрафийским флотом, показавшимся на западной стороне океана. Существенно превосходя по своей мощи и боеспособности, флот Катерины прибыл быстрее означенного, ожидаемого срока (кажется, я окончательно сбился со счёта и потерялся во времени) и теперь заходил пиратам с тыла, запирая их в тиски, между гарнизоном и собой. Такое тактическое преимущество не оставило пиратам ни малейшего шанса на спасение, или уж тем более на победу. Ни одному судну не дали отступить, наёмников перебили, а с оставшихся и поскорее сдавшихся освободили рабов.
   Их позорный и скорый разгром снова вдохновил меня, подарив новый шанс: на жизнь, новую судьбу и, на самое главное – на любовь.

***

П.С.: «Разговор с Катериной»
   – Сэр Кристиан!
   – Да, королева.
   – Мы Вас обыскались, чуть ли не половина гвардии Энрота была поднята по команде и подключена к поискам. Как Вас угораздило заплыть так далеко от континента? Занесло же в такое захолустье…
   – Позвольте объяснить позже.
   – Конечно, мне понадобится развёрнутый рассказ.
   – У меня одна просьба.
   – Слушаю.
   – Я прошу освободить узника, что содержится в здешней тюрьме, и отпустить его восвояси.
   – Я всецело доверяю Вам, сэр Кристиан, ваша служба и преданностью мне с Роландом не даёт поводов для сомнений или нарекания, но рапорт командующего гарнизоном не может остаться неучтённым. Вы же самолично привели его под стражей.
   – Таковыми были обстоятельства…
   – Я не могу исполнить Вашу просьбу без веских аргументов, и, надеюсь, что моё решение впоследствии не заставит Вас пожалеть.
   – Искренне и сердечно благодарю Вас, королева.
   – Вольно.
   – И…
   – Да?
   – Примите мои соболезнования.
   – Спасибо…

ЭПИЛОГ:

   «Наконец-то удача! Мы на борту судна королевы Катерины, направляющейся в Эрафию, на похороны её отца. Я слышал, что эрафийская природа весьма красива. Наконец-то я смогу оставить все эти битвы и скитания позади. Думаю, что Эрафия будет подходящим местом для обретения нового дома! Прямо не терпится!»

КОНЕЦ