Как я не стал бойцом националистического фронта

Как то я стал искать свой медицинский полис, который не видел уже давно, так давно, что уже и вспомню, был ли он у меня. Полис обнаружить мне не удалось, зато  «всплыли» документы, о которых я и забыл помнить. В частности в моих руках оказался выцветший картонный листок – билет члена Международного фонда Славянской письменности и культуры за номером 27747 – М, выданный 15 апреля 1996 года. Литера «М» видимо означала Московский район. Да. Да! Так случилось, что я родился в области, носящей тюркское имя –Курганской, с самого рождения проживал в совхозе с тюркским именем – Семискульском (Семискуль – Жирное озеро). Зато по приезду в незалежный Кыргызстан я попал в Московский район (почему Московский, мне не понятно) в село Беловодское, на улицу Щорса. Вообще Московский район был в 1995 году местом компактно проживавших славян (около 90% населения было русскоязычным), в большей степени, потомков вездесущих украинцев. Перед властями ставился вопрос о получении районом автономии внутри Чуйской области. Но такой вольности славянам не допустили, что и превратило муниципальное образование в край массово выезжающих русскоязычных: немцев, евреев, русских, украинцев. Когда все бежали из бывших нам союзных республик за границу, на худой конец в Россию, я ехал на постоянное место жительство в Кыргызстан. Конечно, меня многое паранойило и беспокоило, но там у самых высоких гор Союза меня ждал пустующий, свободный домик в стиле украинских пятидесятых, а так же теща сорока пяти лет. Став историком самой старой в райцентре школы я столкнулся с деятельным историком из школы №2. Много позднее я узнал, что он имел творческую болезнь – шизофрению, но, походу эта его недомогание было только к плюсу, то есть, источником вдохновения и  активности. Хотя выпады моего коллеги порой раздражали окружающих. Словом, столкнувшись на школьных олимпиадах и различных конкурсах, мы завели некие отношения, вскоре я узнал, что мой коллега возглавляет филиал объединения активных славян – «Славянский Фонд» с руководящим центром в столице страны Бишкеке. Узнал я это потому, что товарищ-шизофреник мне предложил вступить в сию организацию. Кажется, я вступил в фонд, потому что он (фонд) затеял какую-то олимпиаду с призами. Олимпиада была проведена. Тема ее касалась вопросов истории и культуры края. Больше удивило меня не это! Мне были вручены деньги на покупку призов! Время на ту пору выдалось лихолетним, став молодым школьным специалистом, я получил свою первую зарплату в конце ноября. Мы покупали муку и пекли в сковороде пресные лепешки, так как не могли себе позволить магазинный хлеб, основу, которого составлял воздух (тогда хлебопеки научились «правильно» использовать рыхлитель). Я это к чему? К тому, что нищета царила в моей молодой семье. В России, будучи студентом – очником я работал сторожем на автостоянках и получал зарплату больше, чем мои родители, деревенские учителя, больше, чем педагог в школе Кыргызстана. В эпоху безденежья мне дали деньги на призы. Сумма была небольшая, но купить на нее что-нибудь олимпийское не представлялось возможным. У меня еще гнездился где-то глубоко девиз «Книга – лучший подарок». Но эпоха самой читающей страны прошла, редкие магазинчики торговали книгами в основном эротического и криминального характера, поэтому я нашел неожиданный выход: я пошел на всегалактический (воскресный) базар и нашел на барахолке книги, как мне показалось, пригодные для призов. Победители олимпиады Славянского фонда были награждены. А я прошел боевое крещение как новорожденный член организации с национальным подтекстом. Затем шеф фонда предложил мне  заработать несметные сокровища…   на продаже газет, вернее не газет, а газеты «Континент». Формула бизнеса была тривиальной, берешь газеты, продаешь их по цене, по которой можешь продать, разницу кладешь себе в карман, и…. обогащаешься. Предлагалось взять газет как можно больше, сколько хочешь можно было взять. Газета сама по себе была многостраничной, она не была занудной, но в моем районе не раскрученной и вообще не топовой, не такого уровня как «Speed инфо» того времени, словом, золото Эльдорадо было призрачным. А самое главное, моя семья и я никогда не торговали, максимум, моя фамилия сдавала животину на мясо и по полгода ждала за нее денег. Торговать – стыдно, презрено, неправильно, это равно спекуляции, обману. Но понимая, что каждый тыйын (кыргызские копейки в прошлом веке) семье необходим, я согласился. Тот, кто не родился в семье застенчивых деревенских учителей СССР до 1980 года, вряд ли меня поймет! Хищный, беспощадный капитализм с лицом Чубайса поставил людей из подвида, к которому относились мои родители, на колени. Они безропотно смотрели на то, как государство украло у них все сбережения на Сберкнижках, на то, что 50 и 100 рублевые купюры (самый внушительный номинал) оказались «вне закона», на то, что оказались на пороге глубочайшей бедности, на то, что их безбожно стали обманывать в магазинах, на рынках и рыночках, на то, что общественный транспорт перестал ходить, на место его пришло такси, на то, что стали закрываться школы, больницы, роддомы, предприятия, на то, что их лишили вовремя выплачиваемых денег, которые они честно заработали. Я это к тому, что я придавленный нуждой стоял на автобусной остановке (там всегда полно людей) и качал сокровища в свой карман. Это был мой второй акт борьбы за права национальных меньшинств в Азии в составе Славянского Фонда. Я продал почти все газеты, впарил их нескольким моим коллегам в школе, родственникам по линии жены, основная часть (там речь идет о небольшом количестве экземпляров вообще) ушла все-таки на остановке. Положив кыргызские сомы (национальная валюта Кыргызстана) в карман я ощущал смешенное чувство стыда и наживы, если можно назвать наживой деньги, сумма которых составляла 1-2% от зарплаты, которую мне не платили. В скором времени Славянский Фонд при себе организовал «Ассоциацию учителей» к стыду не помню точного имени ассоциации. Войти в ассоциацию мог любой педагог, не взирая на национальность. В этом момент я могу поставить огромный лайк, потому что неправильно было бы принимать в ассоциацию по национальному принципу. Но об этом позже. Я познакомился с центральным  руководством «Славянского Фонда Кыргызстан», жал ему руки, имел беседу, но пришел к выводу, что организация бутафорская, решать проблемы славян как национального меньшинства, неспособное, ибо кроме надежд на структуры Российской Федерации, потенции не имела. Требовала организация взносов, суммы небольшие, но у обывателей возникал вопрос, за что? Для того чтобы проходили «Дни Славянской письменности и культуры» в мае месяце? Острых, межнациональных вопросов «Славянский Фонд» избегал, -  сплошной компромисс, или вернее «прогиб». Впрочем, благодаря Ассоциации И Фонду группа учителей Северного Кыргызстана летом 1996 года выехала в город Омск, получила там хорошие лекции, пачки литературы, и халявное проживание и проезд. Предполагалось, что мы полученной литературой поделимся (у каждого был 1 комплект). Я бросил клич, но среди моих коллег, ни кто не заинтересовался в перепечатке пособий для себя. Могу сказать, что издания Омского университета были весьма не плохи, достаю их время от времени. Районный лидер Фонда куда-то пропал, мне предлагали  филиал Фонда в Московском районе возглавить, но я отказался, интуитивно понимая, что возглавлять импотентную организацию можно, но не нужно.